Максимум Online сегодня: 620 человек.
Максимум Online за все время: 4395 человек.
(рекорд посещаемости был 29 12 2022, 01:22:53)


Всего на сайте: 24816 статей в более чем 1761 темах,
а также 356556 участников.


Добро пожаловать, Гость. Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.
Вам не пришло письмо с кодом активации?

 

Сегодня: 29 03 2024, 18:16:19

Мы АКТИВИСТЫ И ПОСЕТИТЕЛИ ЦЕНТРА "АДОНАИ", кому помогли решить свои проблемы и кто теперь готов помочь другим, открываем этот сайт, чтобы все желающие, кто знает работу Центра "Адонаи" и его лидера Константина Адонаи, кто может отдать свой ГОЛОС В ПОДДЕРЖКУ Центра, могли здесь рассказать о том, что знают; пообщаться со всеми, кого интересуют вопросы эзотерики, духовных практик, биоэнергетики и, непосредственно "АДОНАИ" или иных центров, салонов или специалистов, практикующим по данным направлениям.

Страниц: 1 2 3 4 5 | Вниз

Ответ #5: 18 03 2010, 11:33:55 ( ссылка на этот ответ )

ЖОЗЕФИНА МАРИЯ-РОЗА ДЕ БОГАРНЕ

(23.6.1763 — 29.5.1814)

    Французская императрица, первая жена Наполеона I (c 1796 по1809 год). Родилась на острове Мартиника. Первый муж Жозефины пал жертвой террора в 1794 году. От него имела двоих детей. Евгений стал впоследствии вице-королем Италии, а Гортензия - женой голландского короля Людовика Бонапарта и матерью Наполеона III. После развода с Наполеоном I Жозефина поселилась вблизи Эвре и вела роскошную жизнь.

    Наполеон, 26-летний молодой генерал, быстро осознал: чтобы заручиться поддержкой одного из главных деятелей 9 термидора Барраса, этого "короля Республики", необходимо прежде добиться расположения его знаменитой любовницы мадам Тельен, а для этого нужно было появиться в свете. И вот сентябрьским вечером 1795 года он отправился в салон той, кого называли "Термидорской Богоматерью". Именно здесь он впервые увидел другую королеву парижских салонов - нежную и страстную Жозефину де Багарне и сразу же без памяти влюбился в нее. Она пригласила генерала, которому не было еще и 27 лет, навестить ее дома, на улице Шантарен, 6.

    У нее за плечами была уже целая жизнь. Ей было за 30. Но тело, но кожа, ее манера двигаться словно в танце! Все дружили с ней. Она занимала центральное место в том мире, в который он едва вошел. Наконец-то у него появилась женщина! Спустя два дня после свадьбы он покинул ее, чтобы принять участие в итальянской компании.

    От Парижа до Ницши - одиннадцать ночевок,  и с каждой почтовой станции, на которой он менял лошадей, летело письмо Жозефине. "Когда я бываю готов проклясть жизнь, я кладу руку на сердце: там твой портрет, я на него смотрю, и любовь для меня - безмерное лучезарное счастье, омрачаемое только разлукой с тобой. Ты приедешь, правда? Ты будешь здесь, около меня, в моих объятьях! лети на крыльях! Приезжай, приезжай!"

    Она медлила - перспектива мотаться с солдатами по полям нисколько не привлекала ее. Но он не мог больше ждать; грозил, если его жена не приедет, подать в отставку, все бросить и приехать в Париж. Узнав, что она ждет его в Милане, он помчался туда.

    Когда она была с Бонапартом, он проводил день в поклонении ей, словно божеству; когда она уезжала, он слал гонца за гонцом. Ей, любовнице уже пожившей, светской и опытной, принадлежали его ненасытные чувства - совсем молодого мужчины, жившего до этого целомудренно. Эта вечная экзальтация тяготила ее и надоедала ей. Сначала это казалось интересным и новым, но постепенно утомило ее.

    В его отсутствие она вела себя словно утешившаяся вдова. Вернувшись из похода и узнав все, Наполеон решается на разрыв. Жозефине пришлось целый день простоять на коленях в отеле перед его дверью, вымаливая прощение. Наконец дверь открылась, появился Бонапарт с протянутыми руками, безмолвный, с лицом, искаженным долгой и жестокой борьбой с собственным сердцем. Хотя любовь Наполеона теперь уже не была бешеной и страстной, но его жена оставалась единственной женщиной, которую он любил.

    Но все постепенно шло к разводу. Вспыхнувшая в сердце Наполеона любовь к полячке Марии Валевской отодвинула образ Жозефины на второй план. После развода (свадьба - 1796, развод - 1809) Жозефина получила все, чего желала: Елисейский дворец, как городскую резиденцию, Мальмезон, как летнюю, Наваррский замок - для охоты, три миллиона в год, тот же почет, каким пользовалась раньше, титул, гербы, охрану, экскорт, все внешние атрибуты царствующей императрицы.

    Но деньги, дворцы, титулы - все это ничто не значило для него; он дал больше - свои слезы. И как встревоженный, самый верный и самый нежный любовник, он писал письмо за письмом, желая знать до мельчайших подробностей, как живет отвергнутая им жена.

    Однако, когда он явился в Мальмезон, чтобы повидать ее и постараться утешить, он даже не вошел в ее покои, старался все время держаться на виду у всех, потому что хотел, чтобы и Жезефина, и все знали, что между ними все кончено навсегда. И тщательно избегая давать кому-либо повод думать, что та, которая вчера была его женой, состоит теперь при нем любовницей, он выказывал ей этим новый знак своего уважения. И потом, кто знает? Может быть, он и сам все еще не был уверен в своих чувствах; в таком случае он проявлял к ней не только уважение; он показывал этим, какой живой, и глубокой, и крепкой, способной пережить все, даже молодость и красоту, была и осталась его любовь, зародившаяся тринадцать лет назад, такая страстная в начале, такая непоколебимая, несмотря на случайные измены, самая властная и самая слепая, какую испытывал когда-либо человек.

    По матереалам книг: Кирхейзен Г. Женщины вокруг Наполеона. - Тольятти: "Лада", 1993. Фридрих М. Наполеон I. Его жизнь и время. - М.: "Современные проблемы", 1913. Массон Ф. Наполеон и его женщины. - М.:Крон-Пресс, 1993. Муромов И.100 великих любовниц. - М.: "Вече", 1998

* 2463_8033.jpЖОЗЕФИНА МАРИЯ-РОЗА ДЕ БОГАРНЕ.jpg

(27.46 Кб, 300x417 - просмотрено 1855 раз.)

Если нет дальнейшего роста, значит, близок закат.
Сенека

 

 

Ответ #6: 09 08 2010, 14:57:41 ( ссылка на этот ответ )

Династии - Брак порока и невинности (Юсуповы)

Эта супружеская пара в истории России осталась как одна из самых красивых, самых богатых и самых скандальных. О них много говорили, их осуждали практически за каждый поступок. И между тем, знакомством с этой парой гордились.

Обсуждая роскошный образ жизни, ослепительную красоту или скандальные поступки княжеской семьи Юсуповых, мало кто задумывается о том, что, возможно, именно они стали катализатором той исторической ломки, которую пережила Россия в 1917 году.

Обвенчанные судьбою

Брак великой княжны Ирины Александровны Романовой с Феликсом Юсуповым казался невозможным всей великосветской России. Слишком скандальной была фигура жениха, чтобы допустить даже мысль о том, что он может породниться с императорской фамилией.

Единственный (после трагической и загадочной смерти старшего брата Николая на дуэли) наследник богатейшего рода Юсуповых окончил Оксфорд, имел блестящее образование и тонкий ум.

Феликс Юсупов был настолько хорош собой, что современники называли его лицо ангельским: тонкие черты, мягкие припухлые губы, огромные темные глаза с поволокой. В общем, настоящий золотой мальчик.

Правда, этот «золотой мальчик» монархической России вел далеко не ангельский образ жизни, наслаждаясь всеми ее благами. Мало того, что беспощадная молва приписывала ему скандальные любовные отношения с особами своего же пола.

Так его еще и видели поющим в модном петербургском кафе в женском платье из голубого тюля с серебряными блестками и в пышном боа из голубых страусовых перьев. А в его роскошном дворце были устроенные в восточном стиле особые покои, где он предавался запретным любовным утехам.

И вот такой человек задумался о браке с внучкой вдовствующей императрицы и племянницей действующего императора? Какой скандал!

    Сам Феликс Юсупов так позднее вспоминал о своей первой встрече с Ириной Романовой: «С того дня я был уверен, что это моя судьба. Подросток превратился с тех пор в юную девушку удивительной красоты.

    Робость делала ее молчаливой, что усиливало ее очарование и окружало тайной. Охваченный новым чувством, я понимал бедность моих приключений прошлого. Наконец и я нашел ту совершенную гармонию, являющуюся основанием для всякой верной любви…».

Версий того, как же сладился этот брак, существует великое множество. Сам Юсупов в своих воспоминаниях утверждает, что влюбился без памяти в первую красавицу России.

Другая версия гласит, что княгиня Зинаида Юсупова, обожавшая сына, закатывала ему истерики, прикидывалась больной и требовала внуков, пока еще жива.

А многочисленные недоброжелатели семейства Юсуповых злословили, что безупречная репутация Ирины Романовой должна была обелить репутацию Феликса.

Как бы то ни было, красавица Ирина не устояла перед ангельской красой будущего супруга и его напористыми ухаживаниями. Тем более что он, по всей видимости, покаялся перед ней в своих грехах, а какая романтично воспитанная барышня сможет удержаться от того, чтобы спасти столь прекрасного грешника?

И вот в феврале 1914 года состоялась пышная свадьба. В знаменитый Аничков дворец, который принадлежал Юсуповым, съехалось более тысячи гостей.

Из Царского Села приехали Государь-император и Государыня-императрица Александра Федоровна с Великими княжнами: Ольгою, Татьяною, Марией и Анастасией. Они благословили невесту к венцу.

Беды революции

Через год молодая жена родила девочку, которую назвали в честь матери Ириной. Феликс не то чтобы остепенился, но, по крайней мере, об его похождениях перестали судачить во всех светских гостиных.

Завел знакомства в политических кругах, любил порассуждать о судьбах России. Ведь уже не первый год шла война с германцами, в обществе начинались революционные брожения. А тут еще Распутин…

Наверное, немного найдется людей, которые не знали, что именно Феликс Юсупов был убийцей Григория Распутина. Об этом написаны десятки книг, снято немало фильмов, да и сам Феликс написал многотомные воспоминания. Однако как же все было на самом деле, наверное, уже никто никогда не узнает.

В классической версии считается, что как раз красотой своей супруги Ирины и обещанием ее благосклонности Юсупов заманил Распутина в свой дворец. Однако есть и более скандальные версии.

Некоторые недруги Феликса злорадно намекали на то, что Распутина привлекала ангельская красота самого Юсупова, и тот пообещал свою благосклонность Григорию.

Поговаривали и о том, что благочестивый старец приехал ради того, чтобы примирить Ирину Александровну с супругом, который и после брака не отказался от гомосексуальных связей. Как бы то ни было, Распутин был убит, что подтолкнуло февральскую, а затем и октябрьскую революции.

Императорская чета была настолько разгневана, что от смертного приговора заговорщиков спасло лишь соучастие в убийстве великого князя Дмитрия.

Пуришкевича отправляют на фронт, великого князя Дмитрия Павловича - в Персию, а князя Феликса Юсупова - в родовое имение в Курской губернии. Его супруга от сплетен и слухов тем временем уехала вместе с дочкой в Крым.

Вдали от родины

Революция к князьям Юсуповым оказалась милосердной. 13 апреля 1919 года Юсуповы вместе со многими представителями российской аристократии и членами императорской фамилии отплыли из Крыма на броненосце «Мальборо».

В России они бросили 4 дворца и 6 доходных домов в Петербурге, дворец и 8 доходных домов в Москве, 30 усадеб и поместий по всей стране, Ракитянский сахарный завод, Милятинский мясной завод,

Должанские антрацитные рудники, несколько кирпичных заводов и много чего другого. О коллекции юсуповских драгоценностей и в те времена рассказывали легенды, но с собой им удалось забрать лишь незначительную часть да несколько картин.

Тем не менее все были живы и встречены в эмигрантских кругах с восторгом. Из Лондона, где в конце концов осела великая княгиня Ксения Александровна (мать Ирины) с мужем и младшими детьми, Юсуповы перебрались в Париж.

Париж: взлеты и падения

Проблема в том, что во Франции собралось более 300 тысяч русских эмигрантов. Многие из них бежали из России, фигурально выражаясь, в одном белье.

Да и те, кто смогли вывести какие-то ценности (например, как Юсуповы), распродавали их за бесценок, поскольку из-за большого предложения цены сильно упали.

В итоге представители аристократических фамилий оказывались буквально на грани голодной смерти. Ведь они практически ничего не умели.

Юсуповых выручили три вещи. Во-первых, слава Феликса как убийцы Григория Распутина позволяла на этом зарабатывать деньги (с помощью интервью, мемуаров, фильмов), хотя Ирина Александровна была категорически против этого. Ей претила такая сомнительная слава и самолюбование мужа.

Во-вторых, у Юсуповых было достаточно средств для того, чтобы купить дом в Булонском лесу и хоть как-то устроиться. Хотя был период, когда княгиня сама штопала и стирала белье.

В-третьих, прекрасный вкус обоих Юсуповых позволил им заняться модным бизнесом. В начале 20-х годов они создали свой модный дом, который назвали «IrFe» по первым буквам своих имен.

Правда, о бизнесе как таковом русские аристократы не имели никакого представления. В модном доме Юсуповых в качестве вышивальщиц и моделей были сплошь настоящие графини и княгини, но никто даже не подумал о проведении хоть какой-нибудь минимальной рекламной кампании.

От полного провала спасла случайность. Ирина Александровна с присущей ей энергией и напористостью просто без приглашения привезла своих моделей-аристократок на модный показ в парижском отеле «Ритц», где и произвела настоящий фурор.

    В популярных журналах появились восторженные отклики: «Оригинальность, рафинированность вкуса, тщательность работы и художественное видение цветов сразу поставили это скромное ателье в ранг больших домов моды».

В Париже стало модным одеваться «от того самого Юсупова», хотя все заботы и дела по ведению модного дома «IrFe» легли на плечи Ирины. Феликс, который и в пятьдесят, и в шестьдесят лет выглядел молодцевато и изящно, и во Франции вел привычный широкий образ жизнь – рестораны, казино, бурлески, романы.

Взлет модного дома «IrFe» был стремительным. Этому помогло и увлечение русским стилем; и интересные новинки, предложенные Ириной Александровной (например, роспись по шелку); и создание достаточно авангардных коллекций – скажем, в спортивном стиле.

На волне попудярности Ирина Юсупова создает и собственные духи, которые также начинают пользоваться бешенным успехом.

Ирина Юсупова Однако взлет был ярким, но коротким. У Юсуповых было много клиентов в США, там же находилась и значительная часть их сбережений. Великая депрессия ударила и по ним. Они потеряли и богатую клиентуру, и свои деньги.

К тому же роскошный аристократический стиль, который проповедовал модный дом «IrFe», быстро перестал соответствовать развивающемуся обществу. На передний план вышли простые универсальные модели Шанель, а затем и Диора. В 1930 году бизнес Юсуповых обанкротился.

Некогда самой богатой паре России пришлось переехать в скромную двухкомнатную квартирку и жить довольно скромно.

Средств было настолько мало, что в конце концов все Юсуповы были захоронены в одной могиле, по мере того, как они постепенно умирали – старая княгиня Зинаида Юсупова, князь Феликс и пережившая всех их Ирина, которая скончалась в феврале 1970 года.

Говорят, перед смертью она все время вспоминала о том, как венчалась в кружевной фате, принадлежавшей некогда казненной французской королеве Марии-Антуанетте. Страшный кровавый знак, наложивший отпечаток на всю ее судьбу…

 

 

Ответ #7: 09 08 2010, 16:18:36 ( ссылка на этот ответ )

Любовник на все времена (Герцог Бэкингем)

   Двадцать третьего августа 1628 года английский портовый город Портсмут был переполнен военными и придворными. Лучший дом в городе, предоставленный главнокомандующему, напоминал пчелиный улей: гонцы и оруженосцы сновали во всех направлениях, военачальники совещались о том, что теперь делать. Накануне французы сняли осаду с протестантской твердыни – города Ла Рошели, и теперь помощь англичан там была не нужна. Значило ли это прекращение войны? Для того чтобы принять окончательное решение, главнокомандующему следовало вернуться в Лондон – к парламенту и королю.

Дорожный экипаж был подан, и блистательный вельможа в сопровождении свиты шел по коридору к парадным дверям. Внезапно откуда-то из-за угла мелькнула черная тень, сверкнуло лезвие кинжала, и через секунду все было кончено. Герцог Бэкингем, фактический владыка Англии, тринадцать лет ослеплявший Европу блеском своих побед не столько на полях сражений, сколько в альковах красавиц, был убит неким Джоном Фельтоном, солдатом и протестантом-фанатиком, который даже и не думал бежать с места преступления, а преспокойно отдался в руки стражи. Убийца заявил, что “покарал нечестивца”, и через несколько дней был повешен.

Так на тридцать восьмом году оборвалась жизнь одного из самых удачливых авантюристов семнадцатого века, фаворита двух английских королей – Иакова Второго и Карла Первого, любовника французской королевы Анны Австрийской и бесчисленного количества женщин самого разного происхождения. Так погиб Георг Вильерс, герцог Бэкингем…

Стоустая молва давно разнесла по всему французскому королевству легенды о необычайной красоте, уме, обаянии герцога. И, главное, о его неотразимости и фантастическом количестве жертв его волокитства. На балу, данном на второй день торжеств по случаю свадьбы сестры французского короля принцессы Генриетты с английским королем Карлом появился, обращая на себя всеобщее внимание, великолепный герцог Бэкингем — к восторгу дам и бешеной зависти кавалеров. Высокий ростом, превосходно сложенный, с пламенными черными глазами, герцог мог бы вскружить не одну женскую головку, явись он хоть в рубище дровосека. Но этот красавец был одет в серый атласный колет, расшитый жемчугом, с крупными жемчужинами вместо пуговиц. На шее в шесть рядов красовалось ожерелье из столь же крупных жемчужин...

Но и это еще не все. В уши герцога были вдеты бесценные жемчужные серьги. Кстати, добрую половину драгоценностей герцог рассыпал по залам дворца во время танцев: жемчужины оказались плохо пришитыми. Подбирать же их милорд счел ниже своего достоинства.

- Ах, не утруждайтесь такой мелочью, - отмахивался он от тех, кто пытался вернуть ему драгоценности. – Оставьте себе эту безделицу на память.

Ослепив весь французский двор богатством и красотой, герцог удивил его и своей грациозностью в танцах. Несколько кадрилей он был кавалером Анны Австрийской, и на глазах сотен гостей начался их роман. Роман авантюрный. Роман блистательный. Роман столь же великолепный, сколь и безнадежный. Роман, которого не должно было произойти...

Только стечением самых невероятных обстоятельств можно объяснить такую судьбу, которая выпала на долю отпрыска бедного провинциального дворянина и горничной. Родители не могли дать сыну ничего: ни знатного происхождения, ни богатства, ни даже фамильного поместья. Единственным достоянием юного Георга была его внешность: мальчик был поразительно хорош собой. Но его мать слепо верила в астрологию, предсказания и судьбу вообще, а какая-то старуха-гадалка предсказала ей, что ее ненаглядного, обожаемого сыночка Георга ждет блистательное будущее — почти королевское. И мать тратила последние гроши на то, чтобы мальчик получил достойное образование, а также из кожи вон лезла, чтобы получить аудиенцию у короля Иакова и представить ему свое чадо. Потому что отлично знала: смазливого личика и изящных манер вполне достаточно, чтобы сделать карьеру при дворе Иакова I, обожавшего хорошеньких мальчиков.

Чести ни ей, ни королю это, разумеется, не делало, но для европейских дворов того времени ничего из ряда вон выходящего в таком пристрастии не было. Современники, правда, посмеивались:

- Елизавета была королем, теперь королева — Иаков.

Но к таким насмешникам никто не прислушивался, ибо во всем остальном король Иаков был практически безупречен: политикой не интересовался совершенно, религиозные вопросы предоставлял решать церковникам, чрезмерной жестокостью не отличался и фантастических сумм из казны не проматывал. Так что повидавшие всяких монархов и монархинь англичане бога напрасно не гневили, короля, как положено, почитали, а двор тем временем жил своей собственной жизнью. Фавориты сменяли один другого: кто-то заканчивал свою жизнь на эшафоте, кто-то исчезал в безвестности. Да и королевский двор тех времен был немыслим без фаворита.

И вот при королевском дворе, заботливо опекаемый любящей матерью, появился Георг Вильерс — шестнадцатилетний превосходный танцор, отличный наездник, талантливый актер. Кстати, именно в этом качестве он и одержал победу над сердцем короля: в комедии, игравшейся при дворе, Георг исполнил женскую роль. Двор рукоплескал, а король, плененный красотой “актрисы” и приятно возбужденный этим пикантным маскарадом, милостиво говорил с Георгом, потрепал его по щеке и через несколько дней... произвел в рыцари и камергеры королевского двора. Тут-то все и поняли: взошла новая ослепительная звезда. И не ошиблись.

Правда, первоначально карьера юного Георга стоила немало трудов, а точнее, унижений. Грозный для своих соперников-царедворцев, Бэкингем перед королем пресмыкался и паясничал хуже последнего шута.

— Ты шут? — спрашивал его король. — Ты мой паяц?

— Нет, ваше величество, — отвечал Георг, целуя его ноги, — я ваша собачка.

И в подтверждение этих слов тявкал и прыгал перед королем на корточках. Об остальных “услугах”, которые эта “собачка” оказывала своему повелителю, лучше умолчать. Но дело того стоило. Через четыре года Вилльерс, щедро награжденный поместьями, доходными местами, арендами, орденами, становился последовательно виконтом, графом, маркизом. Наконец, в двадцать лет он стал герцогом Бэкингемом, а фактически — некоронованным королем Англии и Шотландии. Сбылось предсказание старухи-гадалки!

Герцог и некоронованный король Англии! Такое положение может вскружить и убеленную сединами, куда более трезвую голову, а уж об ощущениях двадцатилетнего выскочки можно только догадываться. Правда, в политике он разбирался, тут нужно отдать ему должное. Точнее, великолепно ориентировался в той сложной системе интриг, предательств, подкупов и лицемерия, из которой политика тогда состояла. За это качество Бэкингем и был вознагражден по-королевски. Умирая, король Иаков завещал своему сыну и наследнику Карлу фаворита в качестве основного советника и наставника в государственных делах.

Справедливости ради следует сказать, что Иаков мог бы сделать и худший выбор: как политик герцог был, безусловно, талантлив. Тем более, что молодой король как раз был абсолютно бездарен в области государственных дел, они его просто не интересовали. Если бы не жуткая, мученическая кончина под топором палача, об этом короле, пожалуй, никто и не вспомнил бы уже через год после его естественной кончины. Примерный семьянин, добрый отец, не транжир, не мот, не игрок, не распутник…Какие причудливые пируэты все-таки выписывает судьба! Не будь юный Георг Вильерс так хорош собой, история Англии сложилась бы совершенно по-другому. И если бы не стойкая привычка делать все, сообразуясь только с личными интересами, а не с государственными, герцог не погиб бы от руки наемного убийцы и не подтолкнул бы короля Карла к эшафоту.

Впрочем, и король сыграл в жизни Бэкингема роковую роль. Точнее, не он сам, а его женитьба. Карл женился на сестре французского короля Людовика XIII принцессе Генриетте. А во время свадебных торжеств герцог увидел королеву Франции… И последние три года своей жизни потратил на то, чтобы добиться прочной благосклонности Анны Австрийской. Даже государственными делами занимался постольку, поскольку это могло помочь ему встречаться с любимой женщиной.

Свадебные торжества в Париже подошли к концу, и принцесса Генриетта, отныне английская королева, отправилась на свою новую родину. До морского порта ее сопровождал брат — французский король, невестка — французская королева и, разумеется, герцог Бэкингем. В дороге ловкая герцогиня де Шеврез нашла возможность устроить интимное свидание королевы с предметом ее грез.

В городе Амьене произошло событие, объяснения которому историки так и не нашли. Королева и герцог в сопровождении нескольких придворных отправились прогуляться по саду. Влюбленные уединились в беседке из живых цветов, откуда по прошествии некоторого времени раздался крик Анны. Сбежалась стража, переполошились придворные, застали королеву в слезах, а герцога – в великом смущении. Таковы факты, дальше начинаются сплошные загадки.

Почему закричала королева? Некоторые полагают, что этот крик послужил доказательством ее “добродетели и целомудрия”, на которые покусился герцог. Другие утверждают, что в Амьене королева, наконец, рассталась с невинностью. Но скорее всего, королева закричала от наслаждения. Знающие люди подтвердят: спутать такой крик со стоном боли или страдания довольно легко. И тогда все становится на свои места. Еще и потому, что Анне Австрийской ни с какой стороны не было выгоды привлекать к себе внимание воплями. Она бы стерпела что угодно, прекрасно понимая опасность и двусмысленность своего положения. Гордая красавица сумела бы сдержать крик боли, негодования, испуга и так далее, и тому подобное. К одному она не была готова и потому не смогла это предотвратить. Королева не сумела сдержать крика физического упоения.

Это подтверждается еще и тем, что королева действительно подарила герцогу алмазные подвески. Не в Париже, как утверждает Александр Дюма. В Булони, при расставании, на следующий день после рокового свидания. Королева плакала, Бэкингем плакал, а шпионы кардинала Ришелье поспешили донести своему шефу, что потерявшая от любви голову Анна Австрийская преподнесла своему любовнику аксельбант с двенадцатью подвесками — подарок ее венценосного супруга. Поступок, который можно объяснить только тем, что испытанное Анной блаженство полностью лишило ее осторожности. Было вполне очевидно, что герцог не положит подвески в сейф, чтобы тайком ими любоваться, а станет носить. Почему не подарила перстень, серьги, браслет, наконец? В общем, любую вещь, не уникальную, а просто дорогую? Ведь особой разницы в ювелирных украшениях для женщин и мужчин тогда не было. Да потому и подарила уникальную вещь, что испытала уникальные (для себя, разумеется) ощущения. В таких случаях королевы мало чем отличаются от подданных и творят ничуть не меньшие глупости.

Неудивительно, что возвращение королевы Анны в Лувр было сильно омрачено той грубой холодностью, которую проявил ее супруг. Это вряд ли можно поставить ему в вину: мало кто из мужей любит быть обманутым, да еще со столь бесстыдной откровенностью. Разумеется, к раздуванию королевского гнева приложил руку и кардинал Ришелье, оскорбленный не как отвергнутый любовник, а как государственный деятель, которому роман королевы путал все карты политической игры. Но Ришелье исхитрился извлечь выгоду и из романтической страсти королевы.

Дело в том, что в Лондоне оставалась любовница, точнее, одна из любовниц герцога Бэкингема — леди Клэрик. Ришелье еще во время пребывания блистательного герцога в Париже связался с его английской метрессой, уведомив красавицу-леди о новом увлечении Бэкингема. Миледи, столь же умная, сколь и красивая, дала посланцу кардинала бесценный совет:

— Конечно же, его преосвященству известно, — сказала она, — что теперь идут страшные религиозные распри между католиками и протестантами? Вопрос религиозный — только ширма, за которой скрывается бездна политических амбиций и стремление захватить власть, в том числе и королевскую. Покуда этот мятеж тлеет, как искра, беспокоиться не о чем. Но если из искры раздуть пожар — его зарево быстро заставит Бэкингема позабыть о любом романе.

Агенты Ришелье в Англии последовали совету леди Клэрик, тем более, что ослабление Англии и возвышение Франции входило в политическую программу кардинала. Но толчком к раздуванию пожара послужили не политические соображения, а любовь и ревность. Англичанка отнюдь не была исчадием ада и хитроумным политиком, она была любящей и страдающей женщиной.

После отъезда Бэкингема из Франции и возвращения королевы Анны в Париж кардинал направил леди Клэрик письмо следующего содержания:

   “Так как благодаря вашему содействию цель наша достигнута и герцог вернулся в Англию, то не сомневаюсь, что он сблизится с вами по-прежнему. Мне доподлинно известно, что королева Анна Австрийская подарила герцогу на память голубой аксельбант с двенадцатью алмазными подвесками. При первом же удобном случае постарайтесь отрезать две или три из них и доставить их немедленно ко мне: я найду им достойное применение. Этим вы навеки рассорите королеву с вашим вероломным возлюбленным, мне же дадите возможность уронить его окончательно во мнении Людовика XIII, а может быть, даже и самого его величества, короля Карла I”.

Ришелье прекрасно знал, что герцог будет носить воистину королевское украшение. И тот действительно надел его на первый же придворный маскарад. Леди Клэрик достала две подвески, но...

Но положение спас камердинер герцога. Раздевая своего господина после маскарада, он обнаружил пропажу двух подвесок. А дальше Бэкингем действовал уже самостоятельно, будучи человеком ничуть не более глупым, чем Ришелье, только более молодым и увлекающимся. Он мгновенно “вычислил” и воровку, и причины кражи и в ту же минуту принял все необходимые меры.

А во Франции события тем временем приняли драматический оборот. Ришелье под предлогом необходимого примирения царственных супругов предложил Людовику дать большой бал во дворце, пригласив на него королеву.

Вечером того же дня королева получила письмо от короля:

“Государыня и возлюбленная супруга, с удовольствием и от всего сердца сознаемся в неосновательности подозрений, дерзких и несправедливых, которые пробудили в нас некоторые события в Амьене. Мы желали бы публично заявить вам, сколь глубоко были мы тронуты явной несправедливостью, пусть и невольной. Посему завтра, 9 января, приглашаем вас в замок Сен-Жермен, а если вы желаете доказать и ваше незлопамятство, то потрудитесь надеть аксельбант, подаренный вам в начале прошедшего года. Этим вы совершенно нас порадуете и успокоите. Людовик”.

Это милое письмо привело Анну Австрийскую в неописуемый ужас. Все висело на волоске: честь, корона, сама ее жизнь, возможно. Герцогиня де Шеврез предложила королеве сказаться на несколько дней больною и послать гонца в Лондон, к герцогу. Но Ришелье предусмотрел это: королева в одночасье была лишена почти всех преданных ей слуг, во всяком случае таких, чья отлучка могла остаться незамеченной. Кардинал вообще мог быть совершенно спокоен: по повелению короля Англии все порты оказались заперты, и сообщение с Францией прервано.

Ришелье упустил из виду только одно: фактическим королем Англии был Бэкингем, и без него не то что порты — ворота королевского дворца не могли быть заперты. Значит, эта мера была выгодна герцогу. Но интрига показалась кардиналу настолько легкой и беспроигрышной, что он, вопреки обыкновению, не позаботился изучить все детали. Между тем на рассвете следующего дня герцогиня де Шеврез вбежала в спальню королевы, задыхаясь от волнения, и воскликнула:

- Ваше величество, вы спасены, спасены!

Бэкингем прислал курьера к герцогине, и она передала королеве футляр с аксельбантом и письмо благородного любовника:

“Заметив пропажу подвесок и догадываясь о злоумышлениях против королевы, моей владычицы, я в ту же ночь приказал запереть все порты Англии, оправдывая это распоряжение мерой политической... Король одобрил мои распоряжения. Пользуясь случаем, я приказал изготовить две новые подвески и с болью в сердце возвращаю повелительнице то, что ей угодно было подарить мне...”

Перед самым балом кардинал вручил королю две алмазные подвески и объявил — в присутствии королевы! — что герцог столь мало дорожил ее подарком, что подарил его своей очередной пассии, а та начала распродавать бриллианты по одному. Доверенному лицу кардинала по воле случая удалось купить в Лондоне две подвески, причем в весьма сомнительной лавчонке. О судьбе остальных подвесок ничего не известно.

Король, в число достоинств которого отнюдь не входила сдержанность, чуть было не наградил королеву пощечиной. Но та проявила поразительное хладнокровие и приказала одной из своих фрейлин принести из будуара ларчик. Приказание было мгновенно исполнено, и все увидели аксельбант в целости и сохранности. Король ничего не понял, но сразу успокоился, поскольку дорогая вещь не пропала.

Бэкингем, со своей стороны, сделал политику орудием своей любовной интриги: изыскивал все способы для приезда во Францию под благовидным предлогом. Желанный повод не замедлил отыскаться, точнее, герцог сам его создал. Он уговорил королеву съездить во Францию, повидаться с матерью — вдовствующей королевой Марией Медичи. Король Карл согласился при одном условии: сопровождать королеву будет герцог Бэкингем.

Генриетте было безразлично, кто составит ее свиту, но Людовик XIII отреагировал, как сказали бы сейчас, неадекватно:

- Сестра вольна приезжать с кем угодно, но только не с Бэкингемом! — с бешенством прокомментировал король известие о предстоящем визите родственницы.

Бэкингем, узнав о непреклонности короля, в свою очередь потерял хладнокровие и здравый смысл.

- Пропадай же заодно с моим блаженством и спокойствие всей Европы! — вскричал он, бросая на пол великолепную чернильницу, выточенную из халцедона. — Клянусь моим покровителем, святым Георгием, я им докажу, что король Англии - это я! Не хотят принять меня, как посланника мира, примут как победителя в войне, которую я начну!

C этой минуты отношения между двумя державами испортились почти непоправимо. Все предвещало неизбежный полный разрыв и настоящую войну французов с англичанами. Войны Ришелье не хотел, но переубедить короля не смог. И тут очень кстати для него герцог был убит “каким-то фанатиком”.

Весть о гибели возлюбленного, новой встречи с которым она ждала целых три года, жестоко поразила королеву Анну. Любовь к нему была единственным счастьем ее жизни, воспоминания о нем — единственной отрадой. По целым дням, запершись в своей молельне, королева молилась за упокой души человека, подобного которому никогда не встречала. “Любящий” супруг дал ей неделю на молитвы, а потом устроил в Лувре великолепный бал с придворным балетом и предложил королеве в нем участвовать.

- Мне — танцевать? — ужаснулась несчастная.

- А почему бы и нет? Разве вы в трауре?

- Я буду танцевать, ваше величество.

- И прекрасно! Этим вы доставите мне большое удовольствие.

Удовольствие короля было тем большим, что после первых нескольких па королева без чувств упала на пол. Больше она не танцевала никогда до самой своей смерти, хотя танцы любила страстно.

Любовь Анны Австрийской и герцога Бэкингема по праву можно было бы назвать “романом века”. Ибо вряд ли можно назвать другую пару, которая заплатила бы такую дорогую цену за несколько мимолетных свиданий, большая часть которых была абсолютно невинной. Да и то, что произошло между ними, в конце концов выглядело сущей пасторалью на фоне придворной жизни того времени, когда супружеская верность считалась скорее пороком, нежели добродетелью, а любовные связи с гордостью выставлялись напоказ всему свету.

Любовь к королеве позволила Бэкингему к концу жизни стать именно таким благородным рыцарем, каким мы его знаем по роману Дюма. Герцог остался в памяти потомков прежде всего благодаря тому, что был любовником королевы, трагически погибшим из-за этой любви в 37 лет. И почти никто не вспоминал о том, что начинал этот знатный красавец любовником... короля. Превратиться из куртизана в политика, а из наложника — в романтичного влюбленного мало кому удавалось...

Бэкингему удалось.
Не лучшая привычка – есть по ночам. Зато проверенное средство от грустных мыслей.

 

 

Ответ #8: 09 08 2010, 17:24:00 ( ссылка на этот ответ )

Счастливый мезальянс простой принцессы (Ольга Романова, сестра Николая II)

В 1958 году искусствовед Йен Воррес, собиравший экспонаты для выставки, решил на свой страх и риск посетить в Торонто одну странную старуху.

    «Я предполагал, что у нее найдутся какие-то русские иконы, но, должен признаться, отправился в это недальнее путешествие без всякой надежды на успех.
    … Я увидел невысокую худенькую женщину, хлопотавшую в саду. На ней была старомодная темная юбка, обтрепанный на рукавах свитер, простая кофта и крепкие коричневые башмаки. Зачесанные назад волосы стянуты в узел. Лишь кое-где в них проглядывали серебряные нити. Изрытое морщинами лицо не было похоже на лицо старого человека, а светлые карие глаза, несмотря на затаившуюся в их глубине печаль, не походили на глаза старой женщины. Она направилась ко мне, и меня поразило изящество ее походки, а своей манерой общения она тотчас рассеяла все мои страхи. Каждая жилка ее подтверждала принадлежность этой женщины к Императорской семье. В данном случае определение это подразумевало благородство, которое, оставаясь самим собой, не имело ничего общего ни со снисходительностью, ни с заносчивостью».

Обманчивые фотографии не передают этого шарма. Нам она кажется слишком уж похожей на сельскую учительницу, но ведь и при жизни ей доставалось за неумение вести роскошную жизнь и использовать «дамские штучки». Не удивительно, что больше всех ей доставалось от мама – императрицы Марии Федоровны. Ведь та, как никто другой, знала толк в женских уловках! А вот младшая дочь этого, кажется, не унаследовала. Она не любила пышной помпезности, предпочитая ей простую искренность. Балы ей с легкостью заменяли часы, проведенные у мольберта – она любила рисовать…

«Отец был для меня всем. Как бы ни был он занят своей работой, он ежедневно уделял мне полчаса…»

Ольга родилась 1 (14) июня 1882 года, когда ее отец, Александр III, был уже императором, и это значило, что она – особый ребенок – «порфирородный». Особой она навсегда и осталась.

Свое детство Ольга называла золотым. Дети, которых дома звали не иначе как Ники, Жоржик, Мишенька, Ксения и «Бэби» (Ольга) были несказанно счастливы в этой семье, где все любили друг друга. И даже жизнь в мрачноватом Гатчинском дворце, где одна из комнат хранила нетронутой обстановку убийства императора Павла, казалась радужной. Многочисленная прислуга уверяла, что по ночам видит призрак убиенного императора, и маленькая Ольга страшно огорчалась – почему же она его не видит? Он ей не доверяет? Даже этот зловещий покойный предок казался ей, видевшей мир в розовом цвете, чрезвычайно добрым стариком…

Как это часто бывает, симпатичные в раннем детстве девочки вырастают далеко не красавицами. Упрямая малышка, которая на этом фото заставила улыбнуться свою мать «непротокольной» улыбкой, была любимицей отца. Огромный царь был символом надежности не только для своей крохотной дочки, но и для империи. Его смерть в 49 лет привела в полнейшее замешательство всех, а для Ольги означала еще и конец ее безоблачного детства.

Нынешние принцы и принцессы знают о жизни вне дворцов все: они учатся в колледжах, попадают в объективы папарацци на не очень хороших тусовках и женятся на разведенных телеведущих. Увы, всего этого не могли себе позволить их родственники всего лишь 100 лет назад. Морганатические браки становились причинами страшных скандалов, и подчас означали пожизненное изгнание. На примере своего брата Миши – очень мягкого, деликатного и романтичного человека, но сумевшего путем немыслимых страданий завоевать право женитьбы по любви, она видела – лучше не идти наперекор условностям.

«Иногда мне приходило в голову, что нам, Романовым, лучше бы родиться без сердца».

Для Ольги это означало, что она должна выйти замуж непременно за человека своего круга. Этим человеком стал лысоватый нескладный Петя Ольдебургский. Конечно, жених был староват, но зато принц.

«Мы прожили с ним под одной крышей почти пятнадцать лет, но так и не стали мужем и женой».

19-летней Ольге было сделано предложение…

    «Меня пригласили на вечер к Воронцовым. Помню, мне не хотелось ехать туда, но я решила, что отказываться неразумно. Едва я приехала в особняк, как Сандра повела меня наверх, в свою гостиную.

    Отступив в сторону, она впустила меня внутрь, а затем закрыла дверь. Представьте себе мое изумление, когда я увидела в гостиной кузена Петра. Он стоял словно опущенный в воду. Не помню, что я сказала. Помню только, что он не смотрел на меня.

    Он, запинаясь, сделал мне предложение. Я так опешила, что смогла ответить одно: "Благодарю вас". Тут дверь открылась, влетела графиня Воронцова, обняла меня и воскликнула: "Мои лучшие пожелания". Что было потом, уж и не помню. Вечером в Аничковом дворце я пошла к брату Михаилу, и мы оба заплакали».

Конечно, графиня Воронцова не посмела бы «организовать» все это представление, не будь она лучшей подругой "любимой мама" Ольги - императрицы Марии Федоровны… Все было разыграно как по нотам: Петя не смел ослушаться, и Ольга тоже не могла…

Она пошла под венец рука об руку с долговязым Петей, и эта свадьба оставила в дневниках родственников схожие записи, среди которых фраза: «Ольгу было жаль»…

Странно, что мама - Мария Федоровна, бывшая настоящим знатоком человеческих душ и тонким психологом, была «слепа и глуха» к младшей дочери: только в 1916 году она с удивлением узнает, что ее «Бэби» была катастрофически несчастна: Петя оказался не только гомосексуалистом (о чем до свадьбы не знали, похоже, только двое – наивное дитя Ольга и ее строгая мать), но и человеком с крайне неуравновешенной психикой, а проще говоря – изрядно пьющим любителем азартных игр. Брак трещал по швам, Ольга грезила о настоящей любви, полноценной семье, детях, плакала в подушки, но случилось нечто…

«Это была судьба. И еще - потрясение. Видно, именно в тот день я поняла, что любовь с первого взгляда существует».

В апреле 1903 года брат Миша познакомил ее с капитаном лейб-гвардейского кирасирского полка Николаем Куликовским. Встреча оказалась судьбоносной – завязались романтические отношения и Ольга поняла, что впервые в жизни она полюбила…

Интриги и тайны были ей не по душе, а потому вскоре последовал судьбоносный разговор с мужем. Петя оказался мудрым супругом. Он объяснил влюбленной жене, что в случае развода ее ждет страшный скандал, а возможно, и изгнание. Посему посоветовал влюбленным свои чувства скрывать, а для удобства назначил Куликовского… своим адьютантом. Возлюбленный жены переселился в дом Ольденбургских «по долгу службы». Таким образом они могли видеться ежедневно без страха вызвать подозрения!

Только в 1916 году она смогла под шум и хаос войны развестись с мужем и соединить, наконец, свою жизнь с мужчиной, который ждал этого, как и она, 13 лет.

На этот раз свадьба прошла в Киеве и не была пышной: невеста работала в своем госпитале с ранеными, и приехала венчаться прямо оттуда.

    «Милая Бэби в страшном возбуждении… - Записала в дневнике вдовствующая императрица о лучшем дне в жизни своей дочери. – Ольга выглядела очаровательно в белом платье, с венцом и фатой, лицо счастливое. Двое офицеров в роли шаферов. Все так необычно! Боже, благослови ее и сделай воистину счастливой с ним, тем, кого она любит.

    Молодожены оттуда отправились домой. Весь персонал встретил ее с любовью и энтузиазмом. Затем мы все вместе пообедали. Повсюду царили возбуждение и радость. За ночь пошел снег…»

Брак с простым офицером даже в смутное революционное время принес Ольге немало неприятностей. Многочисленная родня за глаза называла ее мужа «Кукушкин», и на званные обеды она приглашалась одна. Но что значили для нее эти обеды и завтраки, глупые попытки сохранить светский лоск, в 1917-1918 годах?

Отречение брата от престола Ольга восприняла трагически. Они были очень близки – и по характеру, и по духу, и по настроениям. 2 года, с 1904 по 1906 – Ольга ежедневно виделась с царской семьей, они были дружны и доверяли друг другу. Кстати, Ольга - лишь одна из Романовых, попыталась в своих мемуарах и устных воспоминаниях защитить от клеветы жену брата – Александру Федоровну. Наверное, это было нелегко – высказывать свое мнение, отличное от всех остальных, особенно трудно было спорить с мама… Но Ольга осталась собой. «Издерганная, измученная до невозможности, не видя ниоткуда поддержки, она, в конце концов, вообразила, что "старец" является и спасителем России» - писала она, пытаясь объяснить «странную дружбу» Аликс с Распутиным.

Трагические события заставили Ольгу переехать вместе с матерью и семьей сестры Ксении в Крым, и семейство «Кукушкиных» увеличилось – родился первенец Тихон. Мучения и скитания продолжались долго – только в феврале 1919 года на торговом судне Куликовские навсегда покинули Россию.

Жизнь в Копенгагене оказалось несладкой: родственники тоже переживали не самые лучшие времена, и никто не обрадовался приезду многочисленного семейства Романовых. Однако именно в Дании прошел значительный отрезок их жизни, а сыновья Тихон и Гурий стали датскими офицерами…

Средств на сносное существование не хватало, единственным шансом получить хоть какое-то наследство стало злополучное содержимое знаменитой шкатулки «любимой мама». Вдовствующая императрица до самой смерти не расставалась со шкатулкой, но после смерти она уже ничем не могла помочь своей «Бэби». Заниматься продажей драгоценностей взялась Ксения, сестра Ольги.

«Мне дали понять: меня все это мало касается, поскольку я замужем за простолюдином».

Знал бы папа, грозный царь Александр III, от одного голоса которого дрожали его заграничные родственники, не говоря уже о приближенных, что ждет его любимую «порфирородную» Оленьку…

В 1948 году «Кукушкины» перебрались в Канаду - было решено держаться подальше от монарших родственников. Все эти годы Ольга честно исполняла свой «долг» и встречалась с многочисленными «Анастасиями» - самозванками, выдававшими себя за спасшуюся любимую племянницу Великой Княгини Ольги. Увы, до конца дней она так и не научилась всякий раз не расстраиваться после этих встреч: наверное, в глубине души у нее все-таки теплилась надежда, что это может быть правдой… Потеря за один год двух горячо любимых братьев, племянниц и племянника, многочисленных родственников, не могла пройти бесследно: эта была боль, которая навсегда осталась в сердце.

В 1954 году Куликовский умер. Сыновья обзавелись собственными семьями, а Ольга не хотела никого обременять. Она доживала свои годы в одиночестве, оставаясь гордым и удивительно скромным «осколком великой империи». Когда во время визита британской королевы в Канаду ее официально пригласили на королевскую яхту «Британия», знакомым с трудом пришлось уговорить сестру последнего русского царя пойти на это мероприятие. Причина была проста – у нее не было подобающего платья. Добрые люди пришли на помощь и платье за целых 30 долларов было-таки куплено…

 

 

Ответ #9: 09 08 2010, 21:41:44 ( ссылка на этот ответ )

Княгиня вне закона (Наталья Шереметевская)

   В этой истории есть все: роковые совпадения, знаменитые имена, трагические обстоятельства. И конечно, роковая красавица — героиня истории, женщина начала века, та, которая могла бы стать последней русской царицей.

В октябре 1912 г. вся русская секретная агентура во Франции, Германии и Австрии сбилась с ног, получив из Петербурга строгий приказ ни под каким видом не упускать из поля зрения некую особу, только что прибывшую в Европу из России, а в случае необходимости – арестовать и препроводить в Россию. Таких заданий царские слуги не получали со времен легендарной княжны Таракановой! Приказ относился… к младшему брату царя, Великому князю Михаилу.

Чем же так прогневал монарха старавшийся держаться подальше от придворных интриг, известный своей скромностью Михаил Александрович? Ключом этой скандальной истории, как и к большинству ей подобных, служила старая французская поговорка “Ищите женщину”. Впрочем, и искать не приходилось: виновница скандала в романовском семействе сопровождала великого князя в его поездке. За границей они вопреки запрещению царя собирались обвенчаться. Заключить брак в России оказалось невозможным: когда в 1909 году Михаилу удалось за очень крупную сумму договориться о венчании в домовой церкви одного благотворительного учреждения, это сразу же стало известно охранке и подкупленному великим князем священнику пригрозили Петропавловской крепостью.

Избранница Михаила действительно мало подходила на роль царской родственницы. Наталья Сергеевна Шереметевская родилась в 1880 году в семье московского присяжного поверенного. До встречи с великим князем она успела уже дважды побывать замужем. От первого мужа — дирижера Большого театра Сергея Мамонтова — имела дочь Тату. С маленьким ребенком ушла, получив развод, к офицеру-конногвардейцу Алексею Вульферту. Обвенчавшись с ним, приехала в Гатчину, где он служил в кирасирском полку под командованием великого князя Михаила Александровича.

С первой же встречи со своей будущей избранницей в 1908 году в гатчинском Офицерском собрании великий князь был пленен. Можно представить, как хороша была тогда эта женщина, если почти десять лет спустя французский посол в России Морис Палеолог писал о ней в дневнике: “Она прелестна. Ее туалет свидетельствует о простом, индивидуальном и утонченном вкусе... Выражение лица гордое и чистое; черты прелестны; глаза бархатистые... Малейшее ее движение отдает... нежнейшей грацией...”

Влюбленность августейшего поклонника тешила ее самолюбие. Привлекало и то, что великий князь был одним из богатейших людей в России: вдобавок к собственному состоянию он получил огромное наследство от скончавшегося в 1899 году старшего брата Георгия Александровича. Однако вскоре все эти соображения отошли далеко на задний план. Наталья Сергеевна не могла не оценить и доброты Михаила, его нежной преданности, готовности на любые жертвы ради возможности стать ее мужем. Их связывали взаимные искренние чувства, и с годами они все больше привязывались друг к другу.

С самого начала роман развивался очень бурно. Расставшись со вторым мужем, Наталья Сергеевна в августе 1910 года родила сына. Его назвали Георгием в честь покойного брата Михаила Александровича. Развода удалось добиться лишь после появления мальчика на свет. Еще до рождения сына великий князь умолял разрешить ему женитьбу на Наталье Сергеевне. Последовал категорический отказ. “Я никогда не дам своего согласия”, — писал Николай II матери.

Обычно всегда и во всем послушный царю Михаил взбунтовался. В заграничном путешествии осенью 1912 года ему удалось обмануть своих преследователей. Действовал великий князь (вероятно, по совету своей возлюбленной) как заправский нелегал: отправил детей с прислугой и сопровождающими лицами по железной дороге из Германии на Лаэурный берег Франции, в город Канн, и объявил, что сам едет туда же вдвоем с Натальей Сергеевной, как тогда говорилось, “на моторе” (он был страстным автолюбителем).

По дороге они ухитрились ускользнуть от соглядатаев и пересекли австрийскую границу. Доехали до Вены, нашли сербскую православную церковь: заключенный здесь брак не мог быть расторгнут Святейшим Синодом. За тысячу крон старенький священник согласился тут же обвенчать их. Свидетелями были церковный сторож и его жена. В документах о венчании Наталья Сергеевна значилась “дворянкой Брасовой” (по названию огромного — 150 тыс. десятин — имения Брасово в Орловской губернии, принадлежавшего Михаилу). Эта фамилия была затем присвоена ей как морганатической (официально не признаваемой) супруге Михаила Александровича Романова, а также их сыну.

Получив письмо от великого князя с сообщением о его браке, царь в ноябре 1912 г. писал матери об “этой отвратительной новости”: “...между мною и им сейчас все кончена.. Ему нет дела ни до твоего горя, ни до нашего горя, ни до скандала, который это событие произведет в России. И в такое время, когда все говорят о войне, за несколько месяцев до юбилея дома Романовых!!”

Однако главную вину за случившееся Николай возлагал не на брата, а на его новоявленную супругу: “Бедный Миша, очевидно, стал на время невменяемым, он думает и мыслит, как она прикажет, и спорить с ним совершенно напрасно... Это такая хитрая и злая бестия, что противно о ней говорить”. Михаила уволили из армии, над всем его имуществом была установлена опека, а ему самому был запрещен въезд в Россию. Вместе с женой и детьми великий князь поселился в Англии, в загодя купленном у лорда Литгона замке Небворт вблизи Лондона.

Там они были очень счастливы. Говорят, противоположности сходятся. Своенравная, капризная Брасова и мягкий, застенчивый, с радостью подчиняющийся ей великий князь прекрасно уживались друг с другом. В Небворте часто принимали гостей из России (в их числе Шаляпина, балерину Карсавину, других гастролеров-соотечественников). Время от времени супруги совершали путешествия во Францию, в Италию. В Лондонском архиве сохранились толстые альбомы с переплетами из зеленой кожи. В них Михаил Александрович аккуратно вклеивал многочисленные фотографии: супруги с друзьями в Венеции, Риме, Неаполе, Пизе. Она в роскошных туалетах, он в штатском, в котелке или светлом кепи.

Великий князь тосковал по России. Поднявшись в Париже на Эйфелеву башню, он написал на купленной там открытке: “С этой высоты можно увидеть Гатчину”... Когда началась первая мировая война, Михаил написал Николаю письмо с просьбой разрешить ему вернуться на родину и принять участие в армейских сражениях. Он получил прощение и был направлен на фронт в Галицию командиром туземной (так называемой Дикой) дивизии. Наталья Сергеевна с детьми жила в Гатчине, в маленьком уютном доме, похожем на английский коттедж. В феврале 1917 г. великий князь приехал в Гатчину с фронта в отпуск по болезни, здесь и застала его Февральская революция.

2 марта царь подписал отречение от престола, передавая его брату Михаилу. Члены только что сформированного Временного правительства вызвали великого князя в столицу и долго совещались с ним в квартире князя Путятина на Миллионной улице. Некоторые из них уговаривали Михаила на царствование, большинство же было категорически против этого. Великий князь попросил время на размышление и уединился в путятинском кабинете. Министры молча ждали в гостиной.

Минуты текли... Бледный, постаревший Михаил вышел из кабинета.

— При настоящих условиях я не считаю возможным принять престол. Предоставляю окончательное решение вопроса Учредительному собранию.

И заплакал...

Его отказ от трона никого особенно не огорчил. Объясняя причину этого, великий князь Николай Михайлович писал о Михаиле: “Он — второе издание своего брата, но без выучки Николая, без капли характера и женат на женщине из мира московских законников. Она была уже дважды замужем, не считая ее любовных увлечений. Эта Наташа Шереметевская умная, но злая женщина, а ее друзья — проходимцы и темные личности”. Такова была репутация Брасовой в высших сферах.

До лета 1917 г. жизнь в Гатчине шла по заведенному еще до революции порядку. Великий князь с женой совершали верховые прогулки по парку, приглашали гостей, устраивали пикники на природе.

Известно, что тайная офицерская организация предлагала великому князю хорошо продуманный план побега за границу. Но Михаил ответил:

— Я не хочу бежать из своей страны.

21 августа великий князь был заключен под домашний арест. В дни корниловского восстания его с женой и детьми вывезли в Петроград и неделю продержали под стражей. Вскоре после возвращения в Гатчину неожиданно было доставлено письмо от Керенского, разрешающее Михаилу со всем семейством выезд в Крым.

Однако они медлили с отъездом. Может быть, Наталье Сергеевне жалко было оставлять на произвол судьбы дом, имущество? Ее роскошные драгоценности хранились в банковском сейфе, реквизированном Временным правительством. В холодный октябрьский день Брасова решилась на опасную авантюру: она попросила разрешения на поездку в Петроград, в банк, под предлогом проверить наличие находившихся в сейфе имущественных документов. И хотя банковский чиновник неотступно находился рядом с ней, ловкая женщина умудрилась незаметно спрятать в муфту и вынести самые ценные свои украшения.

Теперь можно было готовиться к отъезду в Крым, но захват власти большевиками спутал все карты. Михаила раз за разом вызывали в столицу на допросы к комиссару Петроградского Совета Урицкому. Он приезжал посеревший от боли: на нервной почве обострилась давняя болезнь — язва желудка.

А в начале марта великий князь не вернулся: В Смольном ему дали полчаса на сборы, чтобы ехать в ссылку на Урал, в город Пермь, в сопровождении своего верного секретаря Н. Н. Джонсона. Семья, сказали Михаилу, может следовать за ним, когда пожелает.

Наталья Сергеевна выехала не сразу. Целый месяц ушел на то, чтобы организовать отправку из России в Данию маленького Георгия под видом сына уезжавшей с ним гувернантки. Его согласилось принять датское королевское семейство — родственники императрицы Марии Федоровны (ни разу, кстати, не видавшей внука). Дальнейшие события показали, что Брасова поступила мудро: оставаться в России мальчику с царской кровью было крайне опасно.

В разлуке с женой великий князь тосковал, почти каждый день писал письма “обожаемой Наташечке”. Просил привезти ее фотографии и прислал свою, сделанную на Сенном рынке в Перми, — с бородой (не брился со дня отъезда из Гатчины).

Отбыв наконец в Пермь, Наталья Сергеевна оставалась там недолго. Уехала обратно, беспокоясь о судьбе оставленной в Гатчине Таты. Уже был взят билет и сложен чемодан для новой поездки к мужу, когда принесли телеграмму от “верных людей” из Перми: 30 июня (по старому стилю) великий князь и его секретарь Джонсон бесследно исчезли.

Брасова рванулась в Петроград, пробилась в кабинет Урицкого. Закатила ему истерику, требуя сведений о муже. Ей объявили, что в ЧК никто не знает ничего определенного. На всякий случай бушевавшую посетительницу арестовали. Ей вменялось в вину... участие в исчезновении мужа!

В тюрьме Наталью Сергеевну продержали десять месяцев. Хитростью ей удалось добиться перевода в тюремную больницу: надзирателям надоели громкие жалобы арестантки на боль в груди и ее притворный надсадный кашель. Из больницы однажды ночью она умудрилась бежать на волю.

В одежде сестры милосердия Брасова добралась из Петрограда в Киев, а затем в Одессу. Чудом ей удалось провезти свои драгоценности, искусно запрятанные в самые невинные на вид вещи. В жалком обмылке, например, были замурованы ее знаменитые серьги из жемчужин величиной с орех.

На английском судне “Нереида” Наталья Сергеевна вместе с дочерью отплыла из Одессы в Константинополь. Здесь собралось множество беженцев из России. Каждого встречного Брасова одолевала расспросами о Михаиле. Добрых вестей никто сообщить не мог, а плохим она не верила. Рвалась в Англию, где в их доме жила экономка миссис Джонсон, мать секретаря великого князя. Надеялась, что найдет там весточку от мужа.

И все же она оставалась верна себе: добравшись по пути в Лондон до Парижа, накупила “в утешение” массу новых платьев, шляп и щеголяла перед встреченными там знакомыми. В Париже также никто ничего не знал о Михаиле. Приехав в Англию, Наталья Сергеевна и приехавший к ней из Дании сын каждый день ждали известия о том, что великий князь жив. Но оно не пришло никогда...

О судьбе мужа Брасова узнала лишь в 1934 году, когда в СССР вышла книга П. Быкова “Последние дни Романовых”. Автор, бывший в 1918 году председателем Екатеринбургского Совета, рассказывал, что великий князь и Джонсон были расстреляны в лесу в шести верстах от рабочего поселка Мотовилиха “по требованию пермских рабочих”.

С 1926 года Наталья Сергеевна обосновалась во Франции: здесь жизнь была дешевле. Денег становилось все меньше, пришлось расстаться с домом в Англии, драгоценности таяли с каждым днем. В первые годы эмиграции Брасова не заботилась об экономии, 6ыла уверена в скором возвращении на родину, в прежнюю жизнь. Много средств поглотили приемы, которые она устраивала регулярно, наслаждаясь ролью королевы своего маленького двора, щедро кормила и поила совершенно чужих людей, забывавших о ней на следующий же день. В Париже ей повезло. Один из друзей великого князя был владельцем дома на улице Берлиоза и за очень умеренную плату предоставил в ее распоряжение целый этаж.

Хотя годы пощадили Брасову (кстати, по документам ей значилось на восемь лет меньше, чем на самом деле) и она по-прежнему сохранила обаяние и привлекательность, однако во Франции она чувствовала себя одинокой. Привлечь многочисленных гостей было уже не на что. В эмигрантской среде Брасову недолюбливали, побаивались ее злого и острого языка. На склоне лет она заделалась сугубой моралисткой и безжалостно осуждала тех, чей образ жизни был далек от норм строгой морали.

Дети были далеко. Тата, выйдя замуж за бедного англичанина против воли матери, разорвала с ней всякие отношения. Сын учился в Хэрроу — закрытой школе для детей английской элиты. Воспитание Георгия должно было соответствовать его высокому происхождению — ради этого Наталья Сергеевна лезла из кожи вон. Она требовала, чтобы окружающие, включая близких друзей, именовали его князем (ее саму глава российского дома в эмиграции Кирилл Владимирович также удостоил титула княгини).

А Джорджи тяготился амбициями матери. Характером сын пошел в отца: ему противны были почести и церемонии. Больше всего на свете он любил быструю езду. Когда в Дании умерла бывшая российская государыня Мария Федоровна, она завещала своему внуку от Михаила некоторую сумму денег. Их хватало на то, чтобы осуществить мечту Георгия — купить спортивный автомобиль “Крайслер” последней модели. К тому времени он учился уже в Сорбонне и жил с матерью в Париже.

После выпускных экзаменов в июле 1931 года Джорджи с приятелями отправился на автомобиле в Канн. Он весело попрощался с матерью, обещая вернуться не позже чем через две недели — к своему двадцать первому дню рождения. Спустя несколько часов после их отъезда раздался телефонный звонок из города Сансе: мчавшийся на бешеной скорости автомобиль врезался в дерево, приятель погиб на месте, Георгий — он был за рулем — доставлен в больницу в безнадежном состоянии. Наталья Сергеевна успела приехать в Сансе к полуночи. Утром сын, не приходя в сознание, скончался у нее на руках.

Брасова привезла тело юноши в Париж, похоронила на кладбище Пасси, купив рядом место для себя. На погребальной церемонии она казалась спокойной и сдержанной, только бледнее обычного. Видя ее такой, невозможно было предположить, что, оставаясь в обществе близких друзей, Наталья Сергеевна часами рыдает и бьется в истерике.

Были устроены пышные похороны, как подобает лицу императорской крови. Они съели последние остатки сбережений, львиная доля которых ушла на образование Георгия.

Стремясь поправить свои дела, Брасова в конце 30-х годов затеяла тяжбу с польским правительством по поводу имущества Михаила на территории Польши. Наняла, надеясь на победу, дорогостоящих адвокатов. И проиграла. Пыталась продать с аукциона сохранившиеся у нее иностранные награды мужа. Из этого тоже ничего не вышло, кроме международного скандала и долгов аукционистам.

Теперь она была без гроша в самом прямом смысле слова. Снимала убогую комнатушку в квартире русской эмигрантки, злобной старой девы, которой доставляло массу удовольствия издеваться над своей жиличкой. Хозяйка не могла простить Наталье Сергеевне ее былой красоты, фантастического замужества, прежней роскошной жизни. Брасовой приходилось терпеть стиснув зубы: выхода не было. За квартиру она платила из мелких сумм, которые из милости посылал ей время от времени князь Феликс Юсупов, муж племянницы Михаила Александровича, Ирины.

На одежду и еду почти ничего не оставалось, и Брасова вечно голодала, ходила в нищенском платье. Навестившую ее после второй мировой войны внучку (дочь Таты) поразили перчатки бабушки: они состояли почти из одной штопки. С тех пор внучка стала посылать ей из Лондона 4 фунта в месяц, отрывая их от своего скудною жалованья.

В конце 1951 г. Брасова заболела. Узнав о диагнозе — раке груди, квартирная хозяйка выгнала ее из дома. Бесприютную старуху поместили в больницу для бедных. Там она и умерла 23 января 1952г. Церковная община собрала деньги на похороны. На надгробную плиту средств не хватило, вместо нее поставили простой деревянный крест. Шли годы, неухоженная могила Натальи Сергеевны и Георгия ветшала, стирались надписи с их именами...

Но уже после смерти Брасовой в ее истории совершился еще один виток. В 1965 г. на кладбище Пасси побывал какой-то приезжий из Советского Союза. Уходя, он зашел в кладбищенскую контору и сказал:

— Грош цена русской эмиграции, если она допустила такое ужасное состояние могилы жены и сына Михаила Романова.

Кто был этот человек, почему ему было дело до покойных Брасовых, осталось неизвестным, но презрительная сентенция “наглого большевика” подействовала как ожог. Эмигрантские активистки пустили шапку по кругу. Собрали немалую сумму, и через несколько лет могилу украсила солидная мраморная плита.

Декорум (законной, хоть и морганатической) супруги великого князя был наконец соблюден. Она так заботилась об этом при жизни! Но за гробом это не имело уже никакого значения...

 

 

Страниц: 1 2 3 4 5 | ВверхПечать