Диоген Лаэртский. Пифагор

Воспроизводится по изданию: О ЖИЗНИ, УЧЕНИЯХ И ИЗРЕЧЕНИЯХ ЗНАМЕНИТЫХ ФИЛОСОФОВ

Перевод с древнегреческого М.Л.Гаспарова? М.: "Мысль", 1986

Душа человека разделяется на три части: ум (nous), рассудок (phren) и страсть (thymos). Ум и страсть есть и в других живых существах, но рассудок – только в человеке. Власть души распространяется от сердца и до мозга: та часть ее, которая в сердце, – это страсть, а которая в мозге рассудок и ум; струи же от них – наши чувства. Разумное бессмертно, а остальное смертно. Питается душа от крови. Закономерности души – это дуновения; и она, и они незримы, ибо эфир незрим. Скрепы души – вены, артерии, жилы; а когда она сильна и покоится сама в себе, то скрепами ее становятся слова и дела. Сброшенная на землю, душа скитается в воздухе, подобная телу. Попечитель над душами Гермес, оттого он и зовется Вожатым, Привратником и Преисподним, ибо это он вводит туда души из тел и с земли и с моря. Чистые души возводит он ввысь, а нечистые ввергаются эриниями в несокрушимые оковы, и нет им доступа ни к чистым, ни друг к другу. Душами полон весь воздух, называются они демонами и героями, и от них посылаются людям сны и знаменья недугов или здравия, и не только людям, но и овцам и прочим скотам; к ним же обращены и наши очищения, умилостивления, гадания, вещания и все подобное.

Главное для людей, говорил Пифагор, в том, чтобы наставить душу к добру или злу. Счастлив человек, когда душа у него становится доброю; но в покое она не бывает и ровным потоком не течет. Справедливость сильна, как клятва, потому и Зевс именуется Клятвенным (30). Добродетель есть лад (harmonia), здоровье, всякое благо и бог. Дружба есть равенство ладов. Богам и героям почести следует воздавать неодинаковые: богам – непременно в благом молчании, одевшись в белое и освятившись, героям же – после полудня. Освящение состоит в очищении, омовении, окроплении, в чистоте от рождений, смертей и всякой скверны, в воздержании от мертвечинного мяса, от морской ласточки, чернохвостки, яиц, яйцеродных тварей, бобов и всего прочего, что запрещено от справляющих обряды. От бобов воздерживаться Пифагор велел (по словам Аристотеля в книге "О пифагорейцах") то ли потому, что они подобны срамным членам, то ли вратам Аида (31), то ли потому, что они одни – не коленчатые, то ли вредоносны, то ли подобны природе целокупности, то ли служат власти немногих (ибо ими бросают жребий). Не поднимать упавшего он велел, чтобы привыкать к сдержанности за едой, а может быть, потому что это указание на чью-то смерть: ведь и Аристофан в "Героях" говорит, что упавшее принадлежит героям:

И вкушать того не вздумай, что упало со стола! (32)

Не касаться белого петуха он заповедовал, потому что петух – проситель и посвящен Месяцу; просительство же есть доброе дело, а Месяцу он посвящен, потому что кричит в урочные часы; кроме того, белый цвет – от благой природы, а черный – от дурной. Не касаться рыб, которые священны, потому что не должно богам и людям располагать одним и тем же, точно так же, как свободным и рабам. Не преломлять хлеб – потому что в старину друзья ели от одного куска, как варвары и посейчас, а того, что сводит людей, делить не нужно (впрочем, иные говорят, будто это – к посмертному суду; иные – что от этого робеют на войне; а иные – что от этого начинается целокупность).

Из фигур он считал прекраснейшими среди объемных – шар, а среди плоских – круг. Старость подобна всему, что умаляется, молодость – всему, что нарастает. Здоровье есть сохранение образа, болезнь – его разрушение. Соль, говорил он, нужно ставить перед собою, чтобы помнить правду, ибо соль сохраняет все, что ни примет, а рождается от чистейшего солнца и чистейшего моря.

Все это, говорит Александр, он нашел в пифагорейских записках, а дополнение к ним сообщает Аристотель.

Величавость Пифагора не упускает случая задеть и Тимон в "Силлах", где пишет так:

А Пифагор, преклоняясь к волхвам, болтающим бредни,
Ищет людей уловлять, величавых речей говоритель.

О том, что Пифагор в иное время был иными людьми, свидетельствует и Ксенофан в элегии, которая начинается так:

Ныне другую я речь укажу и другую дорогу,
а о Пифагоре упоминает вот каким образом:
Как-то в пути увидав, что кто-то щенка обижает,
Он, пожалевши щенка, молвил такие слова:
"Полно бить, перестань! живет в нем душа дорогого
Друга: по вою щенка я ее разом признал" (33).

Так пишет Ксенофан. Насмехается над Пифагором и Кратин в "Пифагорейке"; а в "Тарентинцах" он говорит так:

Едва завидят человека пришлого,
Тотчас к нему пристанут с переспросами,
Чтоб сбился бедный с толку и запутался
В противоречьях, сходствах, заключениях,
Потоплен в бездне мудрости блуждающей.
Мнесимах в "Алкмеоне":
Мы Аполлона чтим пифагорически:
В чем есть душа, того к столу не требуем.
Аристофонт в "Пифагорейце":
Он видел всех, спускаясь в преисподнюю,
И ах, он говорит, какая разница
Меж мертвецами и пифагорейцами!
Лишь их зовет к столу за благочестие Плутон-владыка.
– Странный вкус, поистине:
С подобной мразью тешиться приятельством!
И еще там же:
Пьют воду, а едят сырые овощи;
Плащи их вшивы, тело их немытое, –
Никто другой не снес бы этой участи!

Погиб Пифагор вот каким образом. Он заседал со своими ближними в доме Милона, когда случилось, что кто-то из не допущенных в их общество (34), позавидовав, поджег этот дом (а иные уверяют, будто это сделали сами кротонцы, остерегаясь грозящей им тирании). Пифагора схватили, когда он выходил, – перед ним оказался огород, весь в бобах, и он остановился: "Лучше плен, чем потоптать их, – сказал он, – лучше смерть, чем прослыть пустословом". Здесь его настигли и зарезали; здесь погибла и большая часть его учеников, человек до сорока; спаслись лишь немногие, в том числе Архипп Тарентский и Лисид, о котором уже упоминалось. Впрочем, Дикеарх утверждает, что Пифагор умер беглецом в метапонтском святилище Муз, сорок дней ничего не евши (35);и Гераклид (в "Обзоре Сатаровых "Жизнеописаний"") рассказывает, будто, похоронив Ферекида на Делосе, Пифагор воротился в Италию, застал там Килона Кротонского за пышным пиршеством (36) и, не желая это пережить, бежал в Метапонт и умер от голодания. А Гермипп рассказывает, что была война между акрагантянами и сиракузянами и Пифагор с ближними выступил во главе акрагантян, а когда началось бегство, он попытался обогнуть стороной бобовое поле и тут был убит сиракузянами; остальные же его ученики, человек до тридцати пяти, погибли при пожаре в Таренте, где они собирались выступить против государственных властей.

Тот же Гермипп передает и другой рассказ о Пифагоре: появившись в Италии, говорит он, Пифагор устроил себе жилье под землей, а матери велел записывать на дощечках все, что происходит и когда, а дощечки спускать к нему, пока он не выйдет. Мать так и делала; а Пифагор, выждав время, вышел, иссохший, как скелет, предстал перед народным собранием и заявил, будто пришел из Аида, а при этом прочитал им обо всем, что с ними случилось. Все были потрясены прочитанным, плакали, рыдали, а Пифагора почли богом и даже поручили ему своих жен, чтобы те у него чему-нибудь научились; их прозвали "пифагорейками". Так говорит Гермипп.

У Пифагора была жена по имени Феано, дочь Бронтина Кротонского (а другие говорят, что Бронтину она была женой, а Пифагору ученицею), и была дочь по имени Дамо, как о том говорил Лисид в письме к Гиппасу: "Многие мне говорят, будто ты рассуждаешь о философии перед народом, что всегда осуждал Пифагор, ведь и дочери своей Дамо он доверил свои записки лишь с наказом никому не давать их из дому. И хоть она могла продать его сочинения за большие деньги, она того не пожелала, предпочтя золоту бедность и отцовский завет, а ведь она была женщина!" Был у них также сын Телавг, который стал преемником отца и (по некоторым известиям) учителем Эмпедокла; недаром Эмпедокл, по словам Гиппобота, говорит:

Славный Телавг, дитя Феано, дитя Пифагора!

Телавг, говорят, не оставил сочинений, а мать его Феано оставила. Она же, говорят, на вопрос "На который день очищается женщина после мужчины?" сказала: "После своего мужа – тотчас, а после чужого – никогда". Женщине, которая идет к своему мужу, она советовала вместе с одеждою совлекать и стыд (37), а, вставая, вместе с одеждою облекаться и в стыд. Ее переспросили: "Во что?" она ответила: "В то, что дает мне право зваться женщиною" (38).

Пифагор же, по словам Гераклида, сына Сарапиона, скончался в восемьдесят лет, в согласии с собственной росписью возрастов (39), хоть по большей части и утверждается, будто ему было девяносто. У нас о нем есть такие шутливые стихи:

Одушевленных созданий не трогаешь хищной рукою
Ты не один, Пифагор: делаем то же и мы.
В том, что проварено, в том, что зажарено, в том, что под солью,
Верно уж, нету души, – есть лишь законная снедь.

И еще:

Был Пифагор такой уж мудрец, что пищу мясную
В рот принимать не желал – грех-де неправедный в том!
Всем остальным он, однако же, мясо давал без запрета –
"Сам, – говорил, – не грешу: пусть остальные грешат!"

И еще:

Если ты хочешь постичь умом своим дух Пифагора –
Взгляд обрати лишь на щит, с коим сражался Евфорб.
"Жил я до жизни моей!" – таково Пифагорово слово.
Что ж! Коли был он, не быв, – стало быть, был он ничто.

И еще, о кончине его:

Горе, горе! Зачем, Пифагор, ты бобам поклонялся?
Вот и погиб ты среди собственных учеников.
Не пожелал ты пятою попрать бобовое поле
И на распутье ты пал под акрагантским мечом (40).

Расцвет его приходится на 60-ю олимпиаду, а установления его держались еще девять или десять поколений (41) – ибо последними из пифагорейцев были те, которых еще застал Аристоксен: Ксенофил из фракийской Халкидики, Фантон Флиунтский, Эхекрат, Диокл и Полимнаст – тоже из Флиунта; они были слушателями Филолая и Еврита Тарентских.

Пифагоров было четверо, и жили они одновременно и неподалеку: первый – кротонец, человек тиранического склада; второй – флиунтянин, занимавшийся телесными упражнениями (умаститель, как говорят иные); третий закинфянин; четвертый – тот, о ком шла речь, кто открыл таинства философии и учил им, от кого пошло выражение "сам сказал". Говорят, что был и еще один Пифагор, ваятель из Регия, первый поставивший своею заботою соразмерность и ритм; и другой, скверный ритор; и третий, врач, писавший о грыже и составивший что-то о Гомере; и четвертый, сочинитель "Истории дорян" (как рассказывает Дионисий). Этот последний, по словам Эратосфена (которые приводит Фаворин в VIII книге "Разнообразного повествования"), впервые стал заниматься кулачным боем по-ученому, в 48-ю олимпиаду (42) : длинноволосый, в пурпурной одежде, он был с насмешками исключен из состязания мальчиков, но тут же вступил в состязание мужчин и вышел победителем. Это явствует из эпиграммы, сочиненной Феэтетом:

Странник, знаком ли тебе Пифагор, Пифагор из Самоса,
Длинноволосый борец, многой воспетый хвалой?
Знай: Пифагор – это я; а чем я стяжал мою славу,
Ты у элидян спроси: трудно поверить, но верь! (43)

Фаворин говорит, что наш Пифагор стал употреблять определения для математических предметов; еще шире это стали делать Сократ и близкие к нему, потом Аристотель и стоики. Далее, он первый назвал небо мирозданием, а землю шаром (хотя Феофраст говорит, что это был Парменид, а Зенон – что это был Гесиод). Противником его был, говорят, Килон, как противником Сократа – Антилох (44).

О борце Пифагоре передают еще и такую эпиграмму:
Этот борец Пифагор, самосским рожденный Кратетом,
Мальчиком в Альтис пришел для олимпийских побед (45).

Философу принадлежит такое письмо:

Пифагор – Анаксимену. "Если бы ты, лучший из людей, не превосходил Пифагора родом и славою, право, ты бы снялся и покинул Милет; и удерживает тебя от этого только добрая слава твоих предков, как и меня бы она удерживала, будь я подобен Анаксимену. Но если вы, лучшие люди, покинете города свои, то весь порядок в них разрушится, а угроза от мидян станет сильней. Не всегда хорошо вперяться умом в эфир – лучше бывает принять заботу об отечестве. Я ведь тоже не весь в моих вещаниях – я и в тех войнах, какими ходят друг на друга италийцы".

Закончив рассказ о Пифагоре, надлежит сказать о знаменитых пифагорейцах, а потом – о тех философах, которых иные называют "разрозненными"; и это преемство достойнейших мы замкнем Эпикуром, как и намеревались. О Феано и Телавге уже было рассказано; теперь следует прежде всех сказать об Эмпедокле, который, по некоторым известиям, тоже был слушателем Пифагора.

ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Тирренцы – этруски, считавшиеся народом, искушенным в тайных знаниях; отсюда и легенда, возводящая к ним Пифагора (еще красочнее – у Порфирия, § 10).
2. Геродот. Ист. IV 95.
3. См. выше, I 118-119.
4. Креофилиды – род аэдов (эпических певцов) на Самосе, подобный роду Гомеридов на Хиосе.
5. Гомер. Ил. 16, 806 и далее.
6. Возможен перевод: "...и, отобрав, эти сочинения создал..." (двусмысленность в подлиннике).
7. Точнее об этом: Ямвлих. Жизнь Пифагора, 72-73; сперва три года испытаний, потом пять лет ученичества в молчании и из-за занавеси, потом доступ к эзотерическому учению.
8. Культ Аполлона Гиперборейского – наиболее мистический из культов Аполлона, ср. Порфирий, 28.
9. Эпитеты греческих богинь во многих культах; подробнее об этом см.: Ямвлих, 56.
10. Т. е. открыл зависимость изменения высоты тона от длины колеблющейся струны (монохорд – малоупотребительный инструмент с одной струной).
11. Примирение этого рассказа о гекатомбе (жертве в 100 быков) и традиционного пифагорейского вегетарианства см. у Порфирия, 36, и ниже, VIII 53.
12. ПА VII 119.
13. Знаменитый делосский алтарь из рогов жертвенных животных, заложенный Тесеем после убийства Минотавра.
14. Ср. ниже, IX -23. Геспер и Фосфор – названия вечерней и утренней Венеры.
15. Испорченное место, перевод по конъектуре Кобета.
16.  Этот промежуток между двумя метампсихозами, вероятно, искажен из 216 (=63 "психогоническое число" пифагорейцев). Таким образом, Пифагор должен был жить под именем Пирра в VIII в., Гермотима – в XI в., Евфорба – в XIII в. до н.э., к которому приблизительно было относимо время падения Трои.
17. Перечисляются местные италийские племена; из римлян пифагорейцем считался преемник Ромула, царь Нума Помпилий.
18. См. выше. III 9 и VIII 84.
19. Несколько иначе у Порфирия, 4.
20. Это – пифагорейские "акусмы" (откровения) и "символы" (средства узнания); ср. Порфирий, 41-42.
21. В большинстве источников (напр., Порфирий, 42) – наоборот, "не сваливать, а взваливать"; Диоген Лаэртский дает чтение менее философски-символичное и более человечески-бытовое.
22. В большинстве источников – наоборот, "по торным тропам не ходить", ошибка такого же рода.
23. Рыбы, ("эрифии", "меланур" и морская ласточка – "тригла"), посвященные подземным богам (Ямвлих, 109).
24. pelargan, редкое слово.
25. См. выше, IX 8.
26. Пифагор значит "убеждающий речью". Этимология, связывающая его с культом Аполлона Пифийского.
27. Пространнее см. Порфирий, 40.
28. В большинстве источников единица соответствует точке, двойка – линии (два ее конца), тройка – плоскости (три вершины треугольника), четверка объему (четыре вершины пирамиды – тетраэдра). Диоген выражается неясно.
29. Ихор – всякая органическая жидкость (первоначально – "кровь богов", упоминаемая, ниже, IX 60, в гомеровской цитате).
30. Horkios, одно из прозвищ Зевса.
31. Дильс и Лонг предполагают здесь лакуну.
32. Стих из несохранившейся комедии.
33. ПА VII 120.
34. Килон, о котором см.: Порфирий, 54-56.
35. Версия Дикеарха подробнее у Порфирия, 56-57.
36. По-видимому, речь идет о торжествах в Кротоне после изгнания пифагорейцев.
37. Ср. Геродот. Ист. I 8, 3.
38. Натянутая этимология: gyne – "женщина" и aischyne – "стыд".
39. См. выше, VIII 10, о возрастах по 20 лет.
40. ПА VII 121; АПл. V 34-35; ПА VII 122.
41. Т. е. девять – десять смен руководителей школы за 200 лет между Пифагором (ок. 500 г. до н.э.) и Аристоксеном (ок. 300 г. дон.э.).
42. 48-я олимпиада – 588 г. до н.э.
43. АПл. III 35.
44. Ср. выше, II 46. Подробнее о заговоре Килона против пифагорейцев см. у Порфирия.
45. АПл. III 16. Альтис – священная ограда Зевса в Олимпии, место олимпийских игр.

Ю.А.Шичалин. Пифагореизм: подчеркнутый эсотеризм философии
 
Глава из книги Ю.А.Шичалина "История античного платонизма", Изд-во: "Греко-латинский кабинет" Ю. А. Шичалина, 2000


стр. 227 - 230
 Пифагореизм — единственный в своем роде феномен, который на протяжении всего существования античной философии играет роль подводного течения и, никогда не становясь доминирующим, всегда присутствует в качестве фона. Не забудем о том, что сама философия возникает в школе Пифагора как новый феномен в качестве оппозиции к двум ведущим направлениям в духовной жизни шестого века: уходящему движению мудрецов и набирающему силу движению ионийских ученых. И те, и другие — на поверхности, и те, и другие определяют стиль и общую светскую установку своего времени. Пифагор и его окружение также представляют чрезвычайно важную тенденцию греческого мысли шестого века — тенденцию консервативную и религиозную, но она всегда до известной степени под спудом. На поверхности лежит политическая активность пифагорейцев, — она до такой степени решительна, что вызывает противодействие, и пифагорейские общины оказываются сметены с политической арены, однако еще в четвертом веке пифагорейцы сохраняют некоторое политическое влияние.

Выше уже шла речь о том, что над учением пифагорейцев посмеиваются начиная с Ксенофана; что Гераклит их поносит и вероятнее всего именно он изобретает для них ироническое прозвище «философы»; что Зенон пишет «Против философов» специальный трактат, поскольку смысл учения его учителя Парменида по существу направлен против учения пифагорейцев, хотя создается в той же традиции. Геродот обвиняет их в фальсификациях. Но мы находим почтительное и восторженное отношение к Пифагору у Эмпедокла; о Пифагоре пишет Демокрит; Исократ признает его первым, принесшим философию грекам, а само слово «философия» употребляет уже совершенно всерьез и называет философией — как и Платон — собственную педагогическую и литературную деятельность; Платон, единственный раз упоминающий Пифагора по имени в «Государстве» (600 a-b), тем не менее очевидно — причем исходно именно как философ — связан с пифагорейцами и с пифагорейским учением.

О пифагорейцах пишут Аристотель и Аристоксен. Диоген Лаэртий (VIII 45–46) сообщает, что установления Пифагора «держались еще девять или десять поколений — ибо последними из пифагорейцев были те, которых еще застал Аристоксен... они были слушателями Филолая и Еврита Тарентских». Таким образом, Аристоксен осознавал непрерывность предшествующей традиции, но, вероятно, на нем она прерывалась. Влияние пифагорейцев и специальные сочинения, им посвященные, были у Спевсиппа и Ксенократа. Порфирий в «Жизни Пифагора» (53) замечает: «...пифагорейцы жалуются, что Платон, Аристотель, Спевсипп, Аристоксен, Ксенократ присвоили себе все их выводы, изменив разве лишь самую малость...».

Зенон также посвятил пифагорейцам специальное сочинение «Пифагорейские вопросы» (Диоген Лаэртий, VI 4). При всем том пифагорейское учение не выходит на поверхность, и при изложении эллинистической философии его практически не учитывают. Однако Феокрит (14, 7) в насмешливом сравнении упоминает «ученика Пифагора, желтого и босого», что свидетельствует о том, что и в его время пифагорейская аскеза была достаточно известна. Именно пифагореизм был одним из первых философских учений, которое вошло в моду у римлян, едва они стали приобщаться к греческой философии. Последователем Пифагора объявляется царь Нума и под его именем появляется сочинение пифагорейского толка. С пифагорейским учением очевидно знаком Энний, написавший «Эпихарма».

Пифагорейское учение знает Цицерон, а его современник Нигидий Фигул осуществляет, по словам Цицерона, восстановление пифагореизма («Тимей», 1). Можно предположить, что Нигидий Фигул познакомился с пифагореизмом благодаря греческому ученому Александру Полигистору, который преподавал в Риме в 70-е годы. Александр написал сочинение о пифагорейских символах, а также «Историю философии», изложенную по школам («преемствам»), которая содержала, в частности, очерк пифагорейского учения. С пифагореизмом безусловно знаком организовавший философскую школу при Августе Квинт Секстий.

Наконец, на протяжении четырех веков — с IV до I века до Р. Х. — в Южной Италии и в Греции создаются пифагорейские тексты, часть которых приписывается Пифагору или древним пифагорейцам. С пифагорейцами на всем протяжении их существования постоянно связано изготовление фальсификаций. Начинается пифагореизм с изготовления орфических сочинений в VI–V веке, подложные сочинения в стихах и в прозе создаются и позднее.*) Неизменная потребность европейского сознания — обрести своих духовных предшественников в далеком прошлом и тем самым обосновать свои духовные поиски древним авторитетом — оказывается выражена пифагорейцами в самой высокой степени.

Неудивительно, что обновление платонизма на рубеже двух летосчислений оказывается тесно связано с возрождающимся пифагореизмом. И здесь впервые пифагореизм выходит на поверхность и оказывается одним из ведущих духовных движений, о чем пойдет речь в следующей главе.
 
*)  Вопрос о хронологии и атрибуции пифагорейских сочинений чрезвычайно сложен и вплоть до работы Х.Теслефа специально практически не изучался:  Thesleff H. An introduction to the Pythagorean writings of the Hellionistic period. Ado, 1965. О полемике, вызванной датировками Теслефа, можно судить по статье В.Брукерта и дискуссии в Entretien 18, p.25-55, 88-102

Знакомое со школьной скамьи имя Пифагор вызывает в памяти теорему да повторяемое несколькими поколениями учеников "пифагоровы штаны во все стороны равны". Пифагор, которого Эдуард Шюре отнес к "великим посвященным", сочетал в своей жизни научный подход к познанию мира и религиозно-мистический образ жизни.

Большинство античных авторов считают Пифагора основателем тайного общества. Пифагорейцы ставили перед собой политические цели (в результате чего были разгромлены), а также проповедовали учение об освобождении и очищении души. Согласно этому учению, человеческая душа очищается и освобождается метемпсихозисом — мистическим переселением в другое тело.

Метемпсихозис, по Пифагору, выглядит так. Душа человека после смерти тела переселяется в бренное тело другого живого существа. Она претерпевает такую же череду переселений, пока не сможет вернуться на небеса. Это напоминает такие понятия восточной философии, как сансара, нирвана и мокша.

Кроме политики и мистики, Пифагор много занимался наукой. Античные источники называют Пифагора первым, кто ввел у эллинов меры веса. Он - один из первых в истории знаменитых вегетарианцев, отказавшегося от "мертвечинного мяса, от морской ласточки, чернохвостки, яиц, яйцеродных тварей и бобов".Отказ от бобов во много послужил причиной смерти знаменитого грека.

Диоген Лаэртский выдал сразу несколько объяснений того, почему Пифагор советовал не есть бобы. По мнению отца метемпсихоза, "они подобны срамным членам или вратам Аида. То ли потому, что они одни — не коленчатые;то ли вредоносны;то ли подобны природе целокупности; то ли служат власти немногих (ибо ими бросают жребий). Не поднимать упавшего он велел, чтобы привыкать к сдержанности за едой, а может быть, потому что это указание на чью-то смерть. Ведь и Аристофан в "Героях" говорит, что упавшее принадлежит только героям. И вкушать того не вздумай, что упало со стола!" Из довольно путанного объяснения Лаэртского следует одно: Пифагор запретил есть бобы всем живым существам. Как людям, так и животным.

Рассказывали, что однажды Пифагор посоветовал одному пастуху отучить быка от зеленых бобов. В ответ на это пастух предложил самому Пифагору поговорить с быком, поскольку простой крестьянин не обучен бычьему языку. Пифагор долго что-то шептал на ухо скотине, которая впоследствии отказалась от бобов и дожила до глубокой старости при храме.

О научных заслугах Пифагора известно мало, поскольку позднее ему приписывали все созданное последователями в рамках школы пифагореизма. Вообще о жизни этого мистика больше сложено легенд, нежели передано реальных фактов.

Считается, что Пифагор родился в 570 году до н. э. на греческом острове Самос. Французский писатель Эдуард Шюре (Édouard Schuré) писал, что отец Пифагора был "сыном богатого самосского ювелира". Позднеантичный историк философии Диоген Лаэртский, который, вероятнее всего, жил в III веке н. э., утверждал, что отец Пифагора по имени Мнесарх был камнерезом. Античный философ-неоплатоник Порфирий (232/233 — 301/305 годы) упоминал, что тот был богатым купцом из сирийского Тира, получившим самосское гражданство за раздачу хлеба в неурожайный год.

Мать Пифагора происходила из знатного рода Анкея, основателя греческой колонии на острове Самос в Эгейском море. По одним источникам ее звали Парфениса, по другим — Партенида. Позднее муж переименовал ее в Пифаиду, потому что рождение ребенка предсказала Пифия в Дельфах.

Имя Пифагор означает — "Тот, о ком объявила Пифия". Некоторые упоминают о двух старших братьях Пифагора по имени Евност и Тиррен."Он рос красивейшим из всех известных в истории людей и подобным богу, после смерти отца он стал самым почтенным и благоразумным, и, будучи еще юным, он удостаивался всяческого почтения и уважения со стороны старших. При встрече и беседе он располагал к себе всех. Кто бы ни взглянул на него, он всем казался удивительным, так что многие естественно утвердились во мнении, что он — сын бога".

"Он же, ободряемый такой репутацией, начатым с младенчества воспитанием и богоподобной внешностью, все больше стремился проявлять себя достойным этих преимуществ и держал себя в дисциплине религиозными обрядами, учеными занятиями и особым образом жизни. Благодаря спокойствию души и сдержанности в поведении все, что он говорил и делал, было полно спокойствия и неподражаемой безмятежности", — так описывает Пифагора ученик Порфирия, философ-неоплатоник Ямвлих. "Женщины сравнивали его с Зевсом, а молодые люди с Аполлоном гиперборейским", — добавляет Эдуард Шюре, цитируя своих предшественников — биографовПифагора.

В юном возрасте Пифагор отправился в Египет, чтобы познать мудрость и научиться тайным знаниям у местных жрецов. Диоген и Порфирий сообщают, что самосский тиран Поликрат снабдил Пифагора рекомендательным письмом к фараону Амасису, благодаря чему он был допущен к обучению и посвящен в таинства, запретные для чужеземцев. Пифагор выучил египетский язык с его тремя азбуками — письменной, священной и символической (первая на них изображает обычный язык, а две другие — иносказательный и загадочный). Так греки называли демотическое, иератическое и иероглифическое письмо Древнего Египта.

В Египте Пифагор якобы прожил 22 года, пока его не увел в Вавилон персидский царь Камбиз, завоевавший Египет в 525 году до н. э. В вавилонском плену Пифагор пробыл 12 лет, общаясь с тамошними магами. В 56-летнем возрасте Пифагор вернулся на родину. Другие источники сообщают, что Пифагор, когда ему было 40 лет, покинул Самос из-за несогласия с тиранической властью Поликрата и отплыл в Италию. Доподлинно неизвестно, был ли Пифагор в Египте, Вавилоне и Финикии. Диоген Лаэртский со ссылкой на источник, который утверждал, что свое учение Пифагор воспринял от жрицы Фемистоклеи Дельфийской, то есть почти что в родных местах.

Пифагор поселился в греческой колонии Кротоне в южно-италийском регионе Калабрия. Несмотря на то, что "Пифагор первый стал называть себя философом, не только придумав новое слово, но и прекрасно обучая тому, что оно обозначает" (Ямвлих. О пифагорейской жизни), его многочисленных адептов привлекала не только мистическая философия, но и проповедуемый им пифагорейский образ жизни, включавший здоровый аскетизм и строгую мораль.

Ученики Пифагора образовали некое подобие религиозного ордена, или братства посвященных, которое состояло из избранных единомышленников мирян. У красноречивого оратора, каковым был Пифагор, появлялось все больше сторонников и в других частях Италии, даже среди не греческого населения. Во время конфликта Кротона с городом Сибарис, который очевидно спровоцировали сибариты, Пифагор занял твердую позицию. Именно из-за него кротонцы в некоторых случаях отказывались выдавать сибаритам бежавших от расправы оппозиционеров. В 510 году до н. э. война закончилась уничтожением Сибариса.

У Пифагора была жена по имени Феано, сын Телавг и дочь Мня, по другой версии, сына звали Аримнест, а дочь — Аригнота.

У одного только Диогена Лаэртского описано несколько версии гибели Пифагора. По одной из них, он заседал со своими ближними, когда "кто-то из не допущенных в их общество, позавидовав, поджег этот дом (а иные уверяют, будто это сделали сами кротонцы, остерегаясь грозящей им тирании). Пифагора схватили, когда он выходил, — перед ним оказался огород, весь в бобах, и он остановился: "Лучше плен, чем потоптать их, — сказал он, — Лучше смерть, чем прослыть пустословом". Здесь его настигли и зарезали; здесь погибла и большая часть его учеников, человек до сорока; спаслись лишь немногие".

В других легендах утверждалось, что Пифагор умер беглецом в метапонтском святилище Муз, сорок дней ничего не евши. А может быть бежал в Метапонт и умер от голодания. Еще рассказывали, что во время войны между акрагантянами и сиракузянами, "Пифагор с ближними выступил во главе акрагантян, а когда началось бегство, он попытался обогнуть стороной бобовое поле и тут был убит сиракузянами; остальные же его ученики, человек до тридцати пяти, погибли при пожаре в Таренте, где они собирались выступить против государственных властей".

Математики хотят упразднить число Пи

Некоторые математики считают, что всем, начиная со школьников и заканчивая академиками, следует отказаться от использования при математических расчетах числа Пи. И вовсе не потому, что оно не точное, а из-за того, что им неудобно пользоваться. Гораздо выгоднее, с их точки зрения, использовать другую математическую константу — число Тау…

Что и говорить, математика — наука достаточно консервативная и степенная. Опровержение старых теорий, смена парадигм и прочие подобные события, которые достаточно часто случаются у физиков, химиков, биологов, историков и т.п., обходят эту отрасль человеческого знания стороной. Может быть, именно поэтому иногда математики начинают скучать и предлагать весьма оригинальные "реформы" своей дисциплины. Например, недавно группа ученых предложила упразднить известное всем со средней школы число… Пи.

При этом "реформаторы" заявляют, что отменить эту математическую константу, выражающую отношение длины окружности к длине ее диаметра, следует вовсе не потому, что она "не справляется со своими обязанностями" (то есть не точна), а потому, что этим числом просто неудобно пользоваться. Но как же тогда вычислять длину окружности, спросите вы? Очень просто, ответят реформаторы. Вместо неудобного числа Пи следует использовать число Тау, которое выражает отношение длины окружности к ее радиусу. То есть, как вы понимаете, его значение в два раза больше числа Пи — если последнее приблизительно определяется как 3,14, то число Тау равно (тоже приблизительно) 6,28.

За что же ученые мужи так взъелись на в общем-то не только безобидное, но и весьма полезное число Пи? Об этом может поведать один из самых непримиримых противников использования данной константы, бывший физик-теоретик, а ныне педагог Майкл Хартл из США: "Несмотря на то, что прибегать к использованию числа Пи — путь ошибочный, непосредственно в самом определении этой постоянной никакой ошибки нет. Данная буква означает именно то, что вы хотите — так называемое отношение длины окружности к диаметру. Однако посудите сами — ведь окружность не диаметром задается, а радиусом. В соответствии со стандартным определением, окружностью называется фигура, которая состоит из всех точек плоскости, отнесенных от некоего центра на конкретную длину — то есть на радиус".

Итак, по мнению Хартла, вина числа Пи заключается всего лишь в том, что оно просто "неестественное". При этом ученый утверждает, что использование данной константы может сказаться на формировании сознания юных математиков. "Когда вы начинаете задавать геометрическую постоянную круга посредством отношения длины окружности к ее диаметру, то это можно считать ни чем иным, как делением ее на удвоенный радиус, и данная двойка станет преследовать ваш ум в процессе всех вычислений", — предостерегает Хартл.

По мнению ученого, использование числа Тау избавит психику математика от этой самой "преследующей двойки" и сделает многие расчеты параметров окружности и круга проще, быстрее и удобнее. Кроме того, применение в расчетах именно этого числа таит в себе еще одну выгоду. Если измерять окружность не в градусах, а в радианах (радианом называется центральный угол, длина дуги которого равна радиусу окружности), то для того, чтобы выразить в данном случае полную окружность через Пи, нужно умножить радиус на два Пи, а при использовании числа Тау — потребуется умножить всего лишь на одно Тау.

Сначала (с 2001 года, когда профессор Университета Юты (США) Боб Пале опубликовал первую статью, в которой доказывал ошибочность применения числа Пи) данное предложение рассматривалось большинством математиков как некая блажь коллег из Западного полушария. Но со временем у него нашлось много сторонников и среди ученых Старого Света. "Это одна из самых странных вещей, которые мне пришлось увидеть, но она имеет смысл. Удивительно, как люди раньше этого не поняли. Почти все, что мы делаем с числом Пи, мы можем делать и с числом Тау, но когда мы противопоставляем Пи и Тау, то Тау выигрывает — оно гораздо более натурально", — говорит британец Кевин Хьюстон, математик из Университета Лидса.

Итак, количество приверженцев числа Тау среди математиков неуклонно растет, хотя некоторые из них сомневаются в том, что его конкурента число Пи удастся так вот сразу упразднить. Ведь традиция использования данного числа имеет долгую историю. Есть сведения, что этой константой пользовались еще древнеегипетские, вавилонские и древнеиндийские математики. Самое раннее из известных приближенных значений этого числа датируется 1900 годом до нашей эры. Причем вавилоняне определяли его как 25/8, а египтяне — как 256/8. Интересно, что оба значения отличаются от истинного не более, чем на один процент. А ведический текст "Шатапатха-брахмана" указывает значение Пи как 339/108 (приблизительно равно 3,139), что тоже довольно близко к истине.

Первый же математический способ вычисления числа Пи предложил великий греческий математик и физик Архимед. Он был достаточно прост — ученый вписывал в окружность и описывал около нее правильные многоугольники. Принимая диаметр окружности за единицу, Архимед рассматривал периметр вписанного многоугольника как нижнюю оценку длины окружности, а периметр описанного многоугольника как верхнюю оценку. В итоге, рассматривая правильный 96-угольник, Архимед пришел к выводу, что число Пи должно вычисляться как среднее между значениями выражений 3+10/71 и 3+1/7. В итоге получилось, что искомое число равно 3,1419. Конечно, это не совсем точное значение, но все-таки весьма и весьма близкое.

Чуть позже, в 265 году нашей эры китайский математик Лю Хуэй из царства Вэй предложил свой алгоритм расчета числа Пи. Согласно ему, эта константа равна 3,14159. А в 480 году его коллега Цзу Чунчжи продемонстрировал, что Пи приблизительно равно 355/113, и показал, что Пи больше 3,1415926, но меньше 3,1415927. Любопытно, что данное значение этой константы считалось самым точным последующие 900 лет. Однако впоследствии ее значение неоднократно уточнялось.

Интересно еще и то, что в течение долгого времени эта важнейшая математическая константа была фактически безымянной. Впервые это число греческой буквой Пи обозначил британский математик Джонс в 1706 году, а общепринятым оно стало после работ Леонарда Эйлера в 1737 году. Согласно общепринятой версии, данное обозначение происходит от начальной буквы греческих слов περιφέρεια (окружность, периферия) и περίμετρος (периметр).

Так что, как видите, у числа Пи достаточно долгая и насыщенная история. Поэтому вряд ли его поклонники сдадутся без боя. Однако противники данной константы заявляют, что не собираются вытеснять Пи насильственными методами. "Я не призываю к реальному насилию — ведь, согласитесь, это было бы уже дикостью, не так ли?" — заявляет самый непримиримый Пи-ненавистник Майкл Хартл. Он даже выражает озабоченность по поводу того, что "…в процессе обращения в нашу веру многие люди становятся злы на Пи, чуть ли не как на своего личного врага. У них возникает ощущение, будто всю жизнь их обманывали, так что удивительно, какие гневные слова люди находят против этого числа — часто совсем уж неприличные".

Поэтому Хартл и его коллеги призывают к мирному вытеснению числа Пи из математической реальности и заменой его на число Тау. Они говорят, что следует постоянно пропагандировать абсурдность применения первого и удобство использования последнего. По их словам, людей нужно не заставлять отказываться от использования Пи, а убеждать в том, что Тау куда лучше. И тогда, по предположению Хартла, в конце концов число Пи тихо удалится из современной математики и займет свое место в архиве на полке "Математические константы прошлых веков".

Будет ли это так, или нет — сказать сложно. Как было сказано выше, математика — наука консервативная, и не было еще случая, чтобы кто-то из ее адептов отказался от использования традиционных констант. Но, может быть, число Пи станет первой из тех констант, которые сдали "в утиль" за ненадобностью…