Тайна Жанны

Театральные постановки

После казни Жанны д"Арк не утихали споры о степени ее вины перед Богом и обществом. В частности, ей инкриминировали ношение мужского платья и доспехов. Сторонники Жанны должны были как-то выйти из ситуации, ведь девушка не могла появиться на поле боя без защиты. Тогда ее стали изображать в платье, оставляя закованными в латы лишь шею и руки. В 1450 году Карл VII решил провести расследование обоснованности приговора, вынесенного руанскими судьями. В ходе следствия были обнаружены многочисленные нарушения законности, и в 1456 году Жанну оправдали. Теперь ее доспехи не должны были оскорблять взгляд добрых католиков. Обычно Жанну так в латах и изображали, сделав исключение разве что в XVI веке, когда в моду вошли роскошные женские наряды. Рубенс в XVII столетии уже возвращается к старой традиции.

Фривольный XVIII век добавил к доспехам элемент эротизма, открывая грудь Орлеанской девственнице. Так Жанна стала в один ряд с Венерами, Галатеями и Персефонами. Спустя столетие, в эпоху романтизма, взгляд Жанны неизменно был обращен к небесам, символизируя чистоту и жертвенный патриотизм. Интересно, что именно в это время ее начинают изображать с нимбом над головой, хотя блаженной она была признана только в 1909 году. Но XIX век явил Жанну не только как невинную пас тушку, но и как образ, интересный художникам-символистам. В их исполнении Жанна превращается то в Диву – богиню волшебных лесов из средневековых сказаний, то в пророчицу, избранную высшими силами для великой миссии.

В 1920 году Жанна была причислена к лику святых. Но художники проявили слабый интерес к этому событию. Скорее, Жанна стала заложницей экспериментов новых течений в искусстве: от конструктивистов до примитивистов. Теперь это не мужественная героиня, а доверчивый ребенок, путешествующий по миру сказок и смотрящий на мир удивленными глазами. И это не страшные сказки символистов, а те, что читают детям на ночь и проходят в начальной школе. Впервые образ Жанны д"Арк появился на киноэкране в 1899 году. Это был десятиминутный фильм Жоржа Мельеса. За это время режиссеру удалось рассказать о всей жизни Орлеанской девы — хрупкой женщины, кроткой святой.

Прошло 20 лет, на экране возник новый образ девушки из Домреми. Ее сыграла Рене-Жанна Фальконетти в немом фильме Карла Теодора Дрейера «Страсти Жанны д"Арк» 1929 года. Выразительные глаза главной героини, ее худоба и стрижка под мальчика создавали образ глубокого страдания, затравленности, страха и непонимания. Текст, сопровождающий кадры, здесь был построен на фразах-цитатах, взятых из настоящих документов судебного процесса над Жанной.

Следующей известной актрисой, работавшей с образом Жанны, стала легенда Голливуда — Ингрид Бергман. В 1948 году режиссер Виктор Флеминг попытался создать историческую драму на тему Столетней войны. Здесь Жанна — обычная крестьянка, подкупающая скорее своей простотой, нежели величием. «Ее (Бергман) Орлеанская дева оставляет в памяти глубокое удовлетворение и благодарность», — писали в американских газетах. Отечественное кино тоже не обошло вниманием историю несчастной девушки.

В 1970-м в советских кинотеатрах проигрывалась лента Глеба Панфилова «Начало» с Инной Чуриковой. «Для меня Жанна, — говорил режиссер, — такая же, как Инна Чурикова, человек безупречного душевного и физического здоровья, человек по природе мажорный». Менее эмоциональной получилась работа Жака Риветта «Жанна-Дева» (1994), где было предпринято настоящее историческое исследование, максимально точно реконструировавшие все события из жизни святой Жанны, которую сыграла Сандрин Боннер. Ее образ — простая крестьянка, а не святая, окруженная ореолом мистики. Это земная девушка, только под мужским платьем.

Совсем иной подход выбрал Люк Бессон, выпустивший в 1999 году «Жанну д"Арк» с Милой Йовович в главной роли. Здесь автор максимально использовал все легенды, сказания и предания, которые за долгие века заключили Орлеанскую деву в мистическую крипту. Впервые на экране встает вопрос о сумасшествии Жанны: были ли ее видения настоящим общением с высшими силами или представляют собой проявление шизофрении? Об этом должен спросить себя каждый, смотревший ленту. В этом же стиле снята картина Филиппа Рамоса «Молчание Жанны» (2011).

Фото вверху: LEEMAGE/EASTNEWS (X2), CULTURE-IMAGES/EASTNEWS, RDA/VOSTOCK PHOTO, BRIDGEMAN/FOTODOM.RU (X7), AKG/EAST NEWS (X4), SOPHIE DULAC/FILM DISTRIBUTION, J. MICHEL SICOT, GETTY FOTOBANK.COM, AFP/EAST NEWS, RDA/VOSTOCK PHOTO (X3), CORBIS/FSA, РИАН, ROGER-VIOLLET (X5),AKG (X2), AP/EAST NEWS

Имя Жанны д’Арк знакомо каждому со школьной скамьи. Согласно расхожему мнению, представленному учебниками и кинофильмами (например, «Посланницей» Люка Бессона с Милой Йовович в главной роли), Жанну сожгли на костре как ведьму. Между тем в окончательном приговоре, вынесенном ей в Руане 29 мая 1431 года, о колдовстве не было сказано ни слова. Согласно этому документу, Жанна д"Арк признавалась еретичкой, имевшей право на покаяние и замену кострапожизненным заключением. «Мы объявляем тебя вероотступницей и еретичкой (relapsam et hereticam)» — было написано в заключении судей к материалам процесса Жанны д’Арк (см. Procès de condamnation de Jeanne d’Arc, Pierre Tisset, 1960). Замена обвинения с колдовства на ересь была совершена судьями Руана незадолго до казни, после того как они получили письмо из Парижского университета. Но значило ли это, что кто-то хотел дать Жанне шанс сохранить жизнь?

*****

Весной 1430 года, когда до окончания Столетней войны оставалось чуть больше 20 лет, боевые действия между французами и англичанами шли вяло. Штурм Парижа не удался, и французская армия потихоньку начала расходиться. Но Жанна, несмотря на ранение, была готова продолжать борьбу. С небольшим преданным отрядом она пошла на помощь Компьеню — городу на севере Франции, блокированному бургундцами, союзниками англичан. При появлении в крепости Жанны д’Арк осажденные воспрянули духом. Но радость их была недолгой. 23 мая 1430 года во время плохо подготовленной контратаки Жанна попала в руки бургундцев. Они продали ее за 10 000 ливров англичанам, которые отправили пленницу в Руан, на церковный суд.

Ведьма hand made

В первую очередь необходимо разобраться в том, почему дело Жанны рассматривал церковный, а не светский суд. Причина заключалась в нормах средневекового права, позволявшего проводить светский уголовный процесс (в том числе и над военнопленными, к коим относилась Жанна) только по месту жительства подсудимого или по месту совершения преступления. Однако родная деревня девушки, Домреми, находилась под властью французского короля, как и территория боевых действий, в которых Жанна принимала участие. Поэтому дело Жанны не могло рассматриваться в светском суде: ее некому и некуда было передавать, если только не ее же сторонникам. А вот по церковным нормам считалось, что человек совершает свои злодеяния против веры постоянно и повсеместно, и осудить его могли в любом месте — там, где арестовали. Так что в случае с Жанной д’Арк обвинение в отклонениях от веры было единственной возможностью отдать ее под суд на территории, подвластной англичанам.

Инквизиционный процесс можно было возбудить как за ересь (неверное толкование Писания), так и за колдовство (недозволенные магические практики). Руанские судьи решили обвинить Жанну в последнем. Прежде всего решение было спровоцировано слухами, окружавшими девушку: колдунья, чародейка, дьяволица. Да и время тогда было подходящее: во Франции резко возросло количество ведовских процессов. Договор с дьяволом и полеты на шабаш вызывали интерес ученых богословов. И они подвели теоретическую базу под практику борьбы с нечистью: расписали, как в этом мире проявляет себя дьявол и как с ним бороться, распределили демонов по классам и категориям, составили подробные руководства по ведению допроса вероотступников. Еще одна возможная причина изначально рассматривать Жанну как ведьму, а не как еретичку крылась в ее манере отвечать на вопросы: она как будто провоцировала своих судей, подталкивала их к совершенно определенной интерпретации фактов. Своими собственными словами девушка вызывала подозрения в колдовстве.

На первом же допросе 21 февраля 1431 года, когда судьи занимались выяснением личности обвиняемой, расспрашивая ее о происхождении, родителях, обстоятельствах крещения и возрасте, Жанна рассказала, что трем известным ей молитвам — «Отче наш», «Верую» и «Славься, Мария» — ее научила мать и кроме матери в вере ее никто не наставлял. Судьи сразу же потребовали подтвердить эти знания и прочесть «Отче наш». Но Жанна отказалась, заявив, что сделает это только на исповеди. В категоричном отказе состояла первая (и далеко не последняя) ошибка, допущенная девушкой, ибо невозможность публично произнести текст молитвы, с точки зрения людей XV века, считалась отличительной чертой ведьмы, боявшейся перепутать слова и тем самым выдать себя. Точно так же на втором допросе, последовавшем 22 февраля, обвиняемая отказалась отвечать на вопрос, как часто она причащалась. Вместо этого Жанна начала рассказывать судьям о голосах, говорящих с ней. Это было также расценено судьями как верный признак колдовских способностей девушки. С точки зрения инквизиторов, перед ними находилась типичная ведьма со всеми присущими ей характеристиками. В первую очередь речь шла о магических знаниях, полученных Жанной по наследству. Судьи с особой тщательностью расспрашивали заключенную о ее деревне Домреми, где проводился «праздник фей». Феи, с точки зрения демонологов XIV–XV веков, считались злыми духами, посланниками дьявола, способными причинить человеку один лишь вред, если, конечно, он не становился их верным адептом. Описания регулярных встреч фей в лесах, горах и прочих тайных местах, заимствованные из рыцарских романов, в средневековой демонологии были использованы в качестве прообраза шабаша ведьм. Вот почему судьи на процессе 1431 года легко интерпретировали в том же ключе сведения о «празднике фей» в Домреми. Они не единожды интересовались у Жанны, добрые или злые духи эти феи, путешествовала ли она с ними, оставляла ли гирлянды цветов им в подарок, была ли ее крестная, якобы лично видевшая фей, повитухой (а следовательно, возможно, и ведьмой). Приношения феям, обильное угощение и танцы считались составными элементами практически любого описания шабаша, известного по ведовским процессам XV века. Воспринимая фей как злых духов или демонов, судьи в том же ключе пытались интерпретировать и рассказы о голосах, которые слышала Жанна. В них она якобы узнавала речь архангела Михаила, святых Екатерины и Маргариты. Сразу следовали вопросы: добрые эти голоса или злые, сопровождаются ли видениями ангелов или святых? Согласно протоколам, судьи пытались убедить Жанну и окружающих в том, что речь идет именно о демонах. Вот почему их так интересовала проблема «материальности» голосов, источник которых был бы виден и осязаем, если бы принадлежал божьим созданиям. Не остались в стороне и вопросы об объятиях и поцелуях, которыми девушка якобы обменивалась с загадочными существами. Судьи усмотрели в этом клятву верности, приносимую на шабаше дьяволу или демонам. Весьма характерным, с точки зрения демонологов XV века, был вопрос, испытывала ли подследственная страх при встрече с голосами. Жанна ответила утвердительно, чем явно усугубила свое положение. Из собранного материала по ее делу складывалось вполне целостное обвинение в колдовстве, полностью подпадавшее под юрисдикцию инквизиции.

Что же касается ереси, то ей была посвящена всего одна группа вопросов, задаваемых обвиняемой, — о подчинении или неподчинении «воинствующей церкви». Проблема заключалась в том, что Жанна признавала над собой власть одного лишь Господа (то есть «церкви торжествующей») и не желала подчиняться священникам и инквизиторам, перед которыми она предстала в Руане. По ее словам, она действовала в соответствии с приказами, полученными ею прямо от Бога. А это автоматически влекло за собой обвинение в ереси.

Однако к вопросу о подчинении воинствующей церкви судьи подошли довольно поздно — незадолго до прекращения допросов (25 марта 1431 года). О том, что он не до конца был решен самими судьями, свидетельствовало предварительное обвинение, составленное прокурором Жаном д’Эстиве. В списке, зачитанном Жанне 27–28 марта, большая часть статей была посвящена колдовству. Уже в преамбуле обвиняемая называлась ведьмой, способной навести порчу, предсказательницей, лжепророчицей, вызывающей демонов, поклонницей суеверий, занимающейся магическими искусствами. В окончательном тексте обвинение в колдовстве было также проработано более тщательно, нежели обвинение в ереси. Нашлось место и знаниям, полученным Жанной по наследству, и ее контактам с фея ми, и использованию мандрагоры и прочих магических амулетов, и предсказаниям будущего, и поиску пропавших вещей, и откровениям, полученным от злых духов, и осквернению гостии (евхаристического хлеба) «по наущению дьявола», и вызовам демонов.

Перечисленных преступлений вполне хватило бы, чтобы сделать из обвиняемой обычную ведьму. Тем более что перечня ее еретических заблуждений прокурор трибунала не дал вовсе: он лишь упомянул «разные злодеяния, имеющие отношение к еретическим заблуждениям», чуть более подробно остановившись только на вопросе о неподчинении воинствующей церкви. Однако очевидного вывода, что Жанна обвинялась в колдовстве, не было. Неясность сохранилась и в 12 статьях окончательного обвинения, которое разослали авторитетным теологам и юристам, призванным оценить усилия следствия. Только одна статья, последняя, содержала обвинение в неподчинении воинствующей церкви, в остальных речь шла о колдовстве. И все же в окончательном приговоре Жанна д’Арк была названа еретичкой. На решение повлияло письмо, пришедшее из Парижского университета — самого авторитетного учебного заведения того времени, славившегося богословами, с чьим мнением приходилось считаться. В письме обвинение в колдовстве парадоксальным образом не просто отошло на второй план — оно вообще не рассматривалось.

Фото: DIOMEDIA

За что сражалась Жанна д"Арк

Столетняя война между Англией и Францией разгорелась из земельных споров. Французы хотели вытеснить англичан из Гиени, которая принадлежала последним с XII века, а Англия положила глаз на Нормандию и Анжу. Боевые действия велись с 1337 года. В начале войны Англия победила в трех крупных битвах: при Слейсе (1340), Креси (1346) и Пуатье (1356). Франция потеряла значительную часть своей территории. Но в конце XIV века французы взяли реванш и почти полностью отвоевали у англичан свои земли. В 1415 году французы снова потерпели поражение, на этот раз при Азенкуре, и англичане в союзе с бургундцами заняли весь север страны, включая Париж. Тогда во главе французского войска встала Жанна д"Арк. В 1429 году возглавляемые ею войска сняли осаду с Орлеана. Война завершилась в 1453 году, когда англичане признали себя проигравшими.

Августин против Фомы

Если руанские судьи рассматривали рассказы девушки как реальность, как факты, достоверность которых можно проверить, то в отзывах столичных теологов и правоведов ни слова не говорилось о реальности обсуждаемых явлений. Представители Парижского университета спутали руанским судьям все карты, иначе истолковав собранные следствием материалы. По мнению парижских экспертов, контакты с ангелами и святыми, на реальности которых настаивала Жанна, это «выдуманная ложь», посланная «злыми дьявольскими духами — Белиалом, Сатаной и Бегемотом». Сама же обвиняемая признавалась «схизматичкой, высказывающей дурные мысли о единстве и власти церкви и упорствующей в своих заблуждениях в вере». Ее поступки не рассматривались как самостоятельное преступление: в них видели лишь иллюзию, то есть одну из разновидностей ереси.

В Руане сложилась крайне сложная ситуация. С одной стороны, судьи с самого начала прекрасно понимали, какая перед ними поставлена задача: они обязаны были не просто осудить Жанну д’Арк, но приговорить ее к смерти. И, казалось бы, делали для этого все возможное. Тщательно разработанное обвинение в колдовстве вело к смертному приговору, ведь никакого иного наказания за данное преступление не существовало. А обвинение в ереси, на котором настаивали парижане, далеко не всегда приводило к казни подозреваемого. От заблуждений в вере можно было отречься, и тогда казнь на костре заменяли на пожизненное заключение. Следствие оказалось в тупике: вместо того чтобы совместными усилиями привести процесс к его логическому концу, руанские судьи и парижские профессора вступили в некий заочный спор о христианской теологии, а именно о понимании колдовства как реальности или как иллюзии.

Спор этот в действительности имел давнюю историю. Начало ему было положено в трудах Блаженного Августина, который первым из Отцов Церкви обратился к проблеме взаимоотношений человека и дьявола и высказал предположение, что именно вмешательство нечистого служит главной причиной впадения в грех. Как полагал теолог, свою власть над родом людским дьявол получает, притворяясь ангелом света, однако между демонами и ангелами существует важное отличие: демоны не способны ничего создать и могут лишь изобразить. Правда, творят они свои видения столь убедительно, что люди верят в них и принимают за реальность. Эти иллюзии и составляют основу ереси. Эта концепция Августина имела основополагающее значение для развития средневековой демонологии. Она нашла свое отражение в каноне Episcopi, первом официальном церковном документе, касавшемся колдовства — «дьявольских иллюзий и фантазмов». Тот же подход преобладал в трудах теологов вплоть до XII века.

Ситуация начала меняться в XIII веке. Огромную роль здесь сыграли труды Фомы Аквинского, который, в отличие от Августина и его последователей, настаивал на активной роли самих ведьм и колдунов в контактах с дьяволом и ввел понятие «умысел» в описание их отношений с нечистым. Таким образом, возникло представление о личной ответственности человека за ведовство, а вслед за ним и понимание колдовства как самостоятельного, умышленно совершенного и абсолютно реального преступления. Как свидетельствуют папское законодательство и документы юридической практики того времени, со второй половины XIII века ересь и колдовство стали трактоваться как два различных понятия.

Правда, развитие демонологической доктрины в Западной Европе шло не поступательно. Процесс был непоследовательным, прерывистым и крайне противоречивым. Безусловно, трактовка колдовства как реально существующего феномена, как уголовного преступления, которое может быть раскрыто как какое-нибудь убийство или кража, породила первые массовые преследования ведьм и колдунов, прошедшие в конце XIV — начале XV века на территории Дофине, Прованса, Бургундии и Романской Швейцарии. Из этого же района происходили и первые европейские демонологические трактаты, однако далеко не все их авторы смотрели на колдовство как на реальность, а некоторые и вовсе не могли прийти к окончательному выводу о его природе. Классическим примером двойного отношения к ведьмам и их полетам на шабаш стала поэма «Защитник дам» Мартина Ле Франка (1440–1442): два главных героя ожесточенно спорили, «может ли женщина летать, как дрозд», и каждый в конце оставался при своем мнении.

Вопрос о юрисдикции

Французские провинциальные священники и судьи, конечно, лучше столичных коллег были знакомы с повседневной «магией» и уже с начала XIV века активно проводили ведовские процессы, на которых колдовство трактовалось как реально существующая угроза. Парижские богословы заинтересовались делами такого рода только в конце XIV века, однако их главной проблемой стала отнюдь не трактовка колдовства как реальности или как иллюзии. Вопрос, который их действительно занимал, касался прав юрисдикции: церковный или светский суд должен заниматься подобными делами? Королевские юристы настаивали на понимании колдовства как уголовного преступления, ибо оно могло повлечь смерть жертвы или ее увечье. Именно такой взгляд преобладал во Франции к концу XIV века. Это было результатом общего процесса секуляризации судопроизводства, когда в ведение светских судов передавалось максимальное количество дел.

Церковь, однако, не желала сдаваться, и в 1398 году парижские богословы издали сразу два документа, отразивших их точку зрения по рассматриваемой проблеме. В противовес светским правоведам столичные теологи, опираясь на теорию Августина и положения канона Episcopi, выдвинули концепцию колдовства как иллюзии — ошибочных убеждений, представляющих собой не что иное, как ересь, и, таким образом, подпадающих исключительно под юрисдикцию церкви. Первый из документов, «Заключение», был посвящен описанию всего одного вида запретных практик — поиска спрятанных сокровищ при помощи вызванного в магический круг злого духа. Колдуны, предававшиеся данному занятию, объявлялись «суеверными людьми, далекими от христианской веры», то есть еретиками. Более детально проработанное торжественное «Постановление» включало уже 28 статей, касавшихся самых разнообразных видов колдовства. Ссылаясь на «слова мудрейшего доктора Августина», члены университета объявляли ересью знакомство, дружбу и взаимодействие с демонами, поклонение им и преподнесение им подарков; заключение с ними договора; наличие личных демонов, спрятанных в камнях, кольцах, зеркалах и изображениях; использование магии и «прочих суеверий, запрещенных Богом и церковью» в личных целях; веру в то, что магические практики и предсказания, полученные их посредством, угодны Богу; уверенность, что подобные практики помогают «святым пророкам» получать откровения и совершать чудеса; и многое другое.

И все же, несмотря на официальный характер, университетские документы не нашли практического применения во французских церковных судах. Лишь в одном деле 1398 года, следствие по которому велось к тому же в Париже, имелись отсылки к «Заключению» и «Постановлению». Некий Жан-де Бар, сожженный за «магические искусства», в последний миг своей жизни якобы признавался, что все его преступления «не что иное, как иллюзия, посланная дьяволом», что «вовсе не добрый ангел явился, чтобы совершить все эти злодеяния, и думать так является богохульством и заблуждением». В целом же материалы ведовских процессов конца XIV— первой половины XV века свидетельствуют, что до провинции идеи столичных теологов так и не добрались.

Вот почему следствие по делу Жанны д’Арк вызвало такой интерес в Парижском университете, члены которого рассматривали данный случай как прекрасную возможность утвердить собственную точку зрения в среде своих менее просвещенных коллег. Мнение руанских судей, полагавших, что колдовские действия обвиняемой на самом деле имели место, было раскритиковано. В письме, направленном столичными тео логами, дословно цитировалось большинство тезисов «Постановления» и Жанна признавалась еретичкой. Недавно принятая ими и еще плохо известная на местах доктрина, таким образом, получала, с их точки зрения, идеальное практическое подкрепление. И никакие требования английского военного руководства не смогли повлиять на вынесенное ими решение. Ответ столичных теологов их руанским коллегам имел решающее значение для процесса Жанны д’Арк. Глава трибунала, епископ Кошон, сам выпускник Парижского университета, а в недавнем прошлом его ректор, расценил этот отклик как руководство к действию: обвиняемую решено было «считать еретичкой в соответствии с постановлением университета». Правда, в конечном итоге от смерти это осужденную не спасло. А вот обвинение в колдовстве оказалось забыто, и Жанна д’Арк так и не была официально признана ведьмой. Что же касается противоречий, возникших между парижскими экспертами и местными судьями по вопросу о колдовстве, то они так никогда и не были разрешены. Вплоть до самого окончания охоты на ведьм в начале XVII века во Франции существовали две противоположные точки зрения на данную проблему, а многие демонологи даже для себя не смогли решить, стоит ли относиться к колдовству как к реальности или все же как к иллюзии.

вокруг света