Соединение двух ветвей духовной власти Запада и Востока лежит через понимание россиянами своей исторической и метафизической роли соединяющего моста между Православием и Буддизмом. На стыке двух светлых религий возможно возведение грандиозного здания коллективного сознания будущих поколений землян. Тонкоэнергетическая работа - один из возможных способов развития самосознания отдельной, но не отделённой от общего информационного поля Земли, личности.



Китоврас, Мировей и Вейдевут - могущественнейшие существа солярного сознания, издревле обитающие на Земле и своим поступательным продвижением в будущее заставляющие землян соответствовать тому или иному набору качеств, вовлекая их в водоворот своего сознания. Сопротивление бесполезно - эволюция сознания планетян подчинена Вселенским законам гармонии, любви и мудрости. Да и возможно ли отвергать проверенные временем ценности в угоду эгоистичному прошлому личности...Атман, Будхи, Манас - так звучат имена этих великолепных существ в восточной традиции. Но боги, ибо это они и есть, не смогли быть таковыми, не будь рядом любящей богини.Она - это несравненная Исида в древнем Египте, Барат-Анна у аккадцев, Божья Матерь в христианском мире, Рама в буддизме...Итак, три мужских и один женский планы сознания рождают в каждой конкретной личности пятое сознание человечества нашей расы, и это насущная необходимость современности, потому как нам на пятки уже наступает зарождающееся поколение следующей человеческой расы.



У русского(русскоязычного) народа есть некоторая фора в этом непростом деле, а именно, мы УЖЕ являясь сынами Вейдевута, т.е. имея Манас в достаточной степени в своем коллективном сознании, имеем право и, что важно, обязанность, перейти на более высокий уровень сознания - Будхи, а оттуда - в Атман, становясь прямыми потомками Китовраса. Ярчайшим представителем человеческого сознания, проложившего путь для русского народа из нижнего ментального плана в манас, наряду с другими сподвижниками Слова является великий Пушкин. Именно он обнаружил и развил в себе ген творчества, образованный из слияния генотипов черной и белой рас. И в радости и боли мы всегда находим созвучные нашему настроению строки поэта, вобравшего в себя всю палитру чувств живого человеческого сознания. Кого же первого из духов призывают любители спиритических сеансов, как не Алесандра Сергеевича - проводника к Вейдевуту? Пушкин - наше всё, т.е.символ нашего коллективного сознания - Манас. Корнями же в этом пространстве служит первый на Руси блаженный - Преподобный Прокопий Праведный, предок царской семьи Романовых и самого Пушкина. Прокопий Праведный - Серафим Саровский - Сергий Радонежский - это столпы нашей Веры, покровители пространства коллективного сознания, где Прокопий Праведный - корни, Серафим Саровский - ствол, Сергий Радонежский - крона могучего Древа Жизни русского народа, которое не устает давать плоды творческих сознаний поэтов, философов и ученых...



Обратимся к Богине, её физико-материалистичной сущности, к Европе. Единственная женщина на планете(Е ва) со всех сторон окружена мужчинами(А дамами): А мерика(юж) и А мерика(сев), А рктика и А нтарктика, А зия и А встралия. Т.е. вокруг общего центра "Е" наблюдаем три мужских пары "А", которые являются внутри каждой пары разными полюсами трех уровней сознания - манас, будхи, атман. Отобразив сказанное графически, обнаружим структуру, похожую на соты, шестиугольник коллективного сознания планеты Земля, которая задолго до появления на ней современного человечества уже формировала себя(континенты) по Вселенским законам.Это тот итог, которым завершится развитие цивилизации в конце 7-ой расы. В самом деле, когда центральная "Е", кстати буква, имеющая 6-ой порядковый номер в русском алфавите соединится с общим описанным кругом, состоящим из 6-и "А", т.е. совпадет валентность в этой молекуле планетарного сознания, произойдет перенос сознания "Е" в "Ё", имеющую 7-ой порядковый номер, но это будет уже другая история землян, покинувших свою историческую родину и направившихся на освоение других пространств и миров, всвязи с тем, что одна из связей останется лишней, без пары, а пока...



...а пока назрела необходимость начинать это соединение полюсов в каждой паре для того, чтобы будущий шестиугольник коллективного планетарного сознания внутри себя содержал три ментальных треугольника уже полностью освоенных землянами.Но здесь на нашем пути встает неожиданный вопрос.Как быть с тем фактом, что наша Родина расположена как в Европе так и в Азии, т.е имеет по определению и мужское и женское качество, что характерно для гармоничноразвивающегося существа. Вот это и указывает на историческую миссию нашего народа в современную эпоху, отсюда ключи и подсказки, заложенные в русском алфавите, отсюда полная трагизма история нашего народа, дабы через страдания приблизиться к высшей истине. Вот тут мы подходим к основной мысли, ради которой и задумывалась эта статья.



Исторически сложилось, что духовная традиция помимо чисто своих собственных языческих верований связывает нас с западной цивилизацией от Древнего Египта и Иудаизма до Христианства и Православия, т.е. можно сказать, что перечисленные духовные структуры уже присутствуют в тонких телах русского народа, тогда как восточная, азиатская мудрость хоть и имеет своих представителей в древней памяти, но не активизирована в современном человеческом существе на достаточном уровне. Правозвестниками этого положения в умах стали Е.Блаватская, семья Рерих и другие. Духовное существо, высшее по сравнению с Вейдевутом, крайне заинтересовано в соединении запада и востока, Европы и Азии при непосредственном участии России, как имеющей свою территорию на обоих континентах.Ведь если Россия соединит в себе эти полюсы духа, то соединение произойдет и между западной и восточной цивилизацией, а там по-подобию, начнут происходить процессы объединения и на других континентах. Был бы создан прециндент. Это существо - Мировей, покровитель воздушной стихии эпохи Водолея, т.е. "воздух в воздухе", утонченное, чуткое восприятие тонкого плана планеты, слышание и яснослышание. Эти дары вполне доступны каждому из нас!



Кто же как не женское начало, духовность, любовь и мудрость сможет объединить разнополюсные сознания запада и востока? Как уже отмечалось в православной традиции - это носительница крови Святого Грааля Божья Матерь, которая осуществляет свою миссию и через иконы в т.ч.. Отсюда так много святых ликов Её написано, что чрезвычайно большая потребность в Её заступничестве по разнообразным поводам. Один из ликов - Албазинская икона Божией Матери, что хранится в Благовещенске-на-Амуре.Эта чудотворная икона снискала себе любовь и уважение православных тем, что является покровительницей как семейного очага так и воинов, защитников Отечества. Именно благодаря этой иконе сопредельный буддийский Китай поверил в православие и услышал правду христианского мира.Т.о. лик Б.М. Албазинская стал тем мостом, который начал соедининять христианство и буддизм. Икона называется "Слово плоть бысть" - это очень важно, т.к. слово, сказанное себе, обретает плоть или воплощается в жизнь при правильном понимании всего вышесказанного. И это не метафора! Действительность.



Сегодня многие занимаются энергетической работой, описанной мастерами востока, открывают чакры и оперируют такими понятиями, что непосвященному человеку врят ли удастся их понять, возможно они и сами с трудом понимают что делают и для чего. А ведь у русских людей тоже есть огромный опыт энергетической работы, только там все ясно и понятно: чакра - чарка, чара, сосуд питания тонких тел, горловой центр(вишудха по иностранному) - братина, т.е. большая чарка, из которой по очереди пили всем коллективом, братскими сознаниями. Так может на соединении буддизма и православия и создавать новое и новейшее свое сознание? Хара. А у нас - характер, да и харя, если хотите, т.е. на лицо(извините за тавтологию) эволюция того, как человек выглядит среди себе подобных, в социуме: морда(вспомните Мордор Толкиена)-рожа-харя-лицо-лик. То, что нас давно подталкивают к соединению культур говорит и название "самого русского города в Китае" - Харбин.



Занимающиеся энергетической работой обычно ограничиваются раскрытием трех нижних и сердечной срединной чакры, высшие центры остаются раскрытыми только в умах самих занимающихся. Почему? Да потому что путь от анахаты к вишудхе не лежит напрямую - после раскрытия на максимально возможную величину сердечного центра в данных условиях, человек рискует жизнью, продолжая упорствовать в своем стремлении двигаться наверх. От сердечной чакры необходимо опуститься вниз и начинать сначала, о уже вглубине тела, получая возможность поднятия до вишудхи, затем снова вниз, еще глубже, и подниматься до аджны, снова вниз, и уже тогда вам покорится венечная чакра. При этом с каждым заходом вниз формируется глубинная чакра хара, которая символизирует собой такой уровень сознания, при котором желания совпадают с возможностями, исходя из прошлых своих представлений о счастливом будущем. Если чакры - окна в тонкие миры, то хара - открытая дверь.Здесь нас встречает Учитель или Человек Преображенный, который помогает Человеку Временному(нам, зависящим от времени) стать Человеком Вечным.Дальнейшая духовно-энергетическая работа проходит под Его чутким руководством и водительством, т.к. она настолько сложна и ювелирна, что без помощи врят ли удастся кому-либо. И вот тогда в самом деле "Слово плоть бысть" - сказанное слово воплощается в реальную жизнь.



Есть и другой способ открывания, вернее правильнее будет сказать, приоткрывания чакры хара, но также связанный с иконой Б.М. Албазинская. Можно подняться по передней части тела до венечной чакры, оттуда спускаться по позвоночнику к копчику, при этом на уровне лопаток от потока ответвляется канал, который проходит насквозь через сердечную чакру под прямым углом. На гипотенузе между манипурой и свадхистаной и залегает чакра хара. В этом случае, она также, как и в первом, будет развиваться поэтапно, однако высшие центры нет. Вначале мы видим темное пятно - не бояться! - это черная дыра, полная нерастраченной силы. Затем вырисовывается коричневый фон с прямоугольным ментальным треугольником синего цвета внутри. Следующий этап - фон становится розовым, треугольник по мере выравнивания катетов за счет большего выхода анахаты в окружающее пространство, становится равносторонним и приобретает ярко-синий цвет. К сожалению, следующие этапы развития сознания при этом способе невозможны.



Чтобы узнать конечный прогнозируемый результат обратимся к иконе Б.М. Албазинская.На изображении Б.М. с младенцем Иисусом внутри себя на уровне грудной клетки, т.е. с глубоковнутренним сознанием срединной чакры - сознанием Иисуса Христа(калачакра в буддизме). А наша работа по чакре хара проходила на уровне живота Б.М.Поэтому здесь и необходим Учитель, который поможет нашему сознанию подняться до нужного уровня туда, где цвет чакры - спелого персика, а ментальный треугольник небесно-голубого цвета...В заключении хотелось бы сказать, что высказанные выше мысли опубликованы мной по просьбе духовного наставника, сотрудника Иерархии Мировея, заинтересованного в скорейшем принятии сознанием человечества, соотечественниками в частности, духовных путей людей разных стран и последователей других религий, а также в создании общего духовного пространства всего человечества.

Буддизм [1] — первая по времени возникновения мировая религия. Другие мировые религии появились значительно позднее: христианство возникло приблизительно через пятьсот лет после буддизма, а ислам — более чем через тысячу. Мировой религией буддизм считается на том же основании, что и две другие только что названные религии: подобно христианству и исламу, буддизм в своем распространении по земному шару решительно переступил этно-конфессиональные и этно-государственные границы, став религией самых различных народов с совершенно разными культурными и религиозными традициями. Буддийский мир простерся от Ланки (Цейлона) до Тувы и Бурятии, от Калмыкии до Японии, при этом продолжается начавшийся в конце XIX века процесс распространения буддизма в Европе и Америке. Буддизм стал религией сотен миллионов людей в Юго-Восточной Азии, традиционно связанной с родиной буддизма — Индией, и на Дальнем Востоке, цивилизации которого формировались на основе традиций китайской культуры; цитаделью буддизма уже тысячу лет является Тибет, куда буддизм принес индийскую культуру и которому он дал письменность, литературный язык и основы цивилизации. Буддийской философией восхищался А. Шопенгауэр и с уважением отзывались Ф. Ницше и М. Хайдеггер. Без понимания буддизма невозможно понять и великие культуры Востока — индийскую, китайскую, не говоря уж о культурах Тибета и Монголии, пронизанных духом буддизма до их последних оснований. В лоне буддийской традиции были созданы утонченнейшие философские системы, изучение и осмысление которых и сейчас интересно не только с чисто историко-философской точки зрения, так как вполне возможно, что буддийское умозрение способно обогатить и современную философию, в выжидании стоящую на путях схождения новоевропейской классики и постмодерна.



Таким образом, изучение буддизма (а дисциплина, занятая научным изучением буддизма, более ста лет тому назад получила название буддологии) необходимо и для востоковеда, и для культуролога, и для религиоведа, и для философа. И, конечно, нельзя понять буддизм, не обратившись прежде к вопросу о причинах его происхождения. Надо сказать, что этот вопрос вполне правомерен и с точки зрения самого буддизма: ведь буддизм провозглашает принцип всеобщей причинной обусловленности, а следовательно, и сам также должен рассматриваться с точки зрения причинной обусловленности (пратитья самутпада).



Не будет ошибкой сказать, что буддизм возник в Индии (точнее, на индийском субконтиненте, поскольку на территории исторической Индии в настоящее время существует несколько государств — Республика Индия, Пакистан, Бангладеш и Непал; к этим континентальным странам следует также добавить и остров Ланку) в середине первого тысячелетия до н. э., то есть в знаменитое ясперсовское «осевое время», время возникновения рациональной философии и этически ориентированных религий, когда архаическая имморальная религиозность сакрализованного космоса сменяется религиями спасения и освобождения человеческого существа.



Сама буддийская традиция признает две даты паринирваны (смерти) основателя буддизма — Сиддхартхи Гаутамы (Будды Шакьямуни) — 544 г. до н. э. и 486 г. до н. э. (здесь, конечно, не имеются в виду совершенно фантастические даты, родившиеся из астрологических выкладок поздних тантрических авторов). Именно первая дата была принята ЮНЕСКО, когда в 1956 г. весь мир отмечал 2500-летие буддизма. Однако в настоящее время ни один серьезный буддолог не признает эти даты (так называемые «долгая хронология» и «исправленная долгая хронология») исторически релевантными. Но этот вывод, кажется, и все, что сближает позиции разных буддологов по вопросу о датировке жизни основателя буддизма. И, пожалуй, есть согласие и еще по одной позиции: никто не сомневается, что Будда жил до походов Александра Македонского в Индию, то есть до 20-х годов IV в. до н. э. Далее начинаются разногласия: одни ученые максимально приближают Будду к эпохе походов Александра, другие же, напротив, разводят эти даты. Эти разногласия определяются спецификой источников, которым те или иные буддологи предпочитают пользоваться, — царские хроники, монастырские хроники или же списки глав сангхи (буддийской монашеской общины) от паринирваны Будды до вступления на престол первого буддийского императора Ашоки (273? — 232? до н. э.). Именно последний тип источников представляется наиболее надежным, а к тому же и дающим дату паринирваны Будды, наиболее близкую «золотой середине» — около 400 г. до н. э. Поскольку традиция утверждает, что Будда прожил 80 лет, мы, думается, не очень ошибемся, если предположим, что Будда был современником и ровесником Сократа.[/1][1]



Почему буддизм вообще возник? Вообще-то это неблагодарный вопрос, и, следуя совету выдающегося французского историка-медиевиста М. Блока, нам не следует предаваться «фетишизму истоков» и надеяться на то, что знание причин возникновения буддизма раскроет для нас его суть. Более того, надо откровенно признаться, что современные научные данные о древнеиндийском обществе слишком скудны, чтобы надеяться на ответ, хоть сколько-нибудь приближающийся к полноте. О происхождении буддизма написано множество книг, но особой ясности в этом вопросе по-прежнему нет. Поэтому здесь мы ограничимся тем, что охарактеризуем некоторые достаточно очевидные причины и условия, способствовавшие возникновению буддизма и его укреплению в индийском обществе древности.



Буддизм возник в северо-восточной части Индии (территория современного штата Бихар), где находились те древние государства (Магадха, Кошала, Вайшали), в которых проповедовал Будда и где буддизм с самого начала своего существования получил значительное распространение. Обычно считается, что здесь, с одной стороны, позиции ведической религии и связанной с ней варновой (сословной) системы, обеспечивающей привилегированное положение брахманской (жреческой) варны, были слабее, чем в других частях Индии (то есть северо-восток Индии был как бы «слабым звеном» брахманизма), а с другой — именно здесь шел бурный процесс государственного строительства, предполагавшей возвышение иного «благородного» сословия — варны кшатриев (воинов и светских правителей — царей). А именно буддизм возник как оппозиционное брахманизму учение, опиравшееся прежде всего на светскую власть царей. Здесь важно отметить, что опять же буддизм способствовал созданию в Индии мощных государственных образований вроде империи Ашоки. Много позднее, уже в V в. н. э. великий буддийский философ Васубандху, излагая в своем «Вместилище Абхидхармы» (Абхидхармакоша) социогенный миф, почти ничего не говорит о брахманах, но очень подробно описывает происхождение царской власти (предлагая один из древнейших вариантов договорной теории) и воинского сословия.



В опоре буддизма, даже не столько на сословие кшатриев, сколько на царскую власть как таковую, была скрыта существенная опасность, в полной мере проявившаяся в период так называемого упадка буддизма в Индии, приведшего к практически полному исчезновению буддизма на его родине (VII — XIII вв.). Собственно, никакого упадка не было. В монастырях-университетах (Наланда, Викрамашила) продолжала расцветать монашеская ученость, писались утонченнейшие трактаты по логике и эпистемологии, выигрывались диспуты, тантрические йогины-махасиддхи («великие совершенные») собирались на свои мистические пиршества и предавались созерцанию в лесах и на кладбищах. Просто цари постепенно переставали поддерживать буддизм, в силу не совсем ясных причин возвращаясь в лоно брахманской ортодоксии — индуизма. И вместе с прекращением царской поддержки исчезал и буддизм. Там же, где цари сохраняли приверженность Учению (Дхарме) Будды, расцвет буддизма продолжался. Так, например, было в бенгальском государстве Палов, цари которого продолжали покровительствовать буддизму вплоть до того, как Бенгалия оказалась под властью завоевателей-мусульман. Таким образом, в Индии буддизм был «царской религией», что не мешало ему одновременно быть и формой древнеиндийского свободомыслия, поскольку носителем религиозной и вообще идеологической ортодоксии и ортопраксии было в Индии жреческое сословие брахманов. И даже в самый поздний период своего существования в Индии буддизм не утратил этого духа свободомыслия. Вот, например, к какому поистине вольтеровскому примеру прибегает буддийский философ, один из первых проповедников буддизма в Тибете — Шантаракшита (VIII в.), критикуя брахманистское положение, согласно которому в случае конфликта между данными опыта и утверждениями Откровения — Вед предпочтение должно отдаваться утверждениям Писания: вот, говорит Шантаракшита, возвращается домой муж и застает свою жену в объятиях любовника. Муж начинает ругать ее, а она все отрицает. Тогда муж говорит, что все видел своими глазами, а его жена обращается к соседям и патетически восклицает: «Люди добрые! Ну видели ли вы такого идиота, как мой муженек, который больше доверяет каким-то своим глазам, чем словам такой добродетельной женщины, как я!».



Середина I-го тысячелетия до н.э. была в Индии временем кризиса древней ведической религии, хранителями и ревнителями которой были брахманы. И неудивительно, что «слабое звено» брахманизма — государства северо-востока Индии — стало опорой и цитаделью альтернативных религиозных движений, к которым принадлежал и буддизм. А возникновение этих альтернативных учений, в свою очередь, было тесно связано с разочарованием части древнеиндийского общества в ведической религии с ее ритуализмом и формальным благочестием, а также с определенными противоречиями и конфликтами между брахманами (жречеством) и кшатриями (воплощавшими начала светской власти древнеиндийских царей).[/1][1]



О том, что такие конфликты имели место, мы косвенно знаем по произведениям поздневедийской и пуранической литературы (пураны, древние  — авторитетные тексты средневекового индуизма). Так, в некоторых поздних Упанишадах (Упанишады — часть ведического корпуса, брахманских текстов Откровения, содержащих религиозно-философское учение брахманской традиции, прежде всего доктрину единства атмана — «я», «души» и абсолютного духа — Брахмана) появляется фигура кшатрия, который не только превосходит брахманов своей мудростью и ученостью, но и наставляет их относительно природы атмана. Таковым, например, в Упанишадах выведен современник Будды царь Магадхи Аджаташатру. В пуранах рассказывается о том, как бог Вишну воплотился в свирепом богатыре Парашураме («Раме с топором»), чтобы уничтожить кшатриев, восставших против господства брахманов. Следует также обратить внимание на то обстоятельство, что и Будда, и Вардхамана Махавира (основатель джайнизма, другой альтернативной брахманизму религиозной традиции Индии) были выходцами именно из кшатрийской, а не брахманской варны.



Как бы то ни было, старая ведическая религия жертвоприношений и ритуалов переживала острейший кризис, что выразилось в появлении новых неортодоксальных аскетических движений так называемых шраманов, аскетов, подвижников, странствующих философов, отвергших авторитет брахманов и священных Вед и поставивших своей целью самостоятельный поиск истины через занятия философией и йогой (психопрактикой преобразования сознания). Одним из таких шраманов (или на языке пали — саманов) и был Будда Шакьямуни, исторический основатель буддизма.



Шраманы и шраманские движения сыграли огромную роль в истории индийской философии и культуры. Прежде всего именно от них идет традиция свободного философского диспута и философии как логико-дискурсивного обоснования и вывода тех или иных теоретических положений. Если Упанишады только провозглашали некие метафизические истины, то шраманы стали философские истины обосновывать и доказывать. Именно в дискуссиях между разными шраманскими группами (которых было великое множество) рождалась индийская философия, в отличие от мудрости Упанишад. Можно также сказать, что если Упанишады безусловно являются философскими текстами по их предмету, то шраманы дали Индии философию и по форме. Именно поэтому и Будда может считаться не только основателем религии и мудрецом, обретшим свою мудрость практикой созерцания, но и одним из первых индийских философов, участвовавшим в дискуссиях с другими шраманами по правилам, принятым в их среде.



В настоящее время совершенно невозможно реконструировать научную биографию Будды. Простое отсечение мифологических сюжетов и элементов фольклорного характера совершенно неэффективно, а материала для подлинной биографической реконструкции у современной науки явно недостаточно. Поэтому здесь мы даже не будем пытаться заниматься этим безнадежным делом и представим не биографию, а вполне традиционное жизнеописание Будды на основе синтеза ряда буддийских житийных текстов (таких, как «Жизнь Будды» Ашвагхоши — I в. н. э. или махаянская «Лалитавистара»).



В течение сотен и сотен жизней Бодхисаттва (бодхи — пробуждение, просветление; саттва — существо; здесь — будущий Будда) совершал бесчисленные подвиги любви и сострадания, постепенно накапливая заслуги и приближаясь к состоянию мудреца, познавшего истину и вышедшего из мучительного колеса чередования рождений и смертей — Будды. И вот пришло время его последнего рождения. Бодхисаттва пребывал в это время на небесах Тушита и обозревал землю в поисках наиболее благоприятного места для своего последнего рождения, поскольку он уже находился на таком уровне духовного развития, что мог выбирать. И его взгляд остановился на небольшом государстве народа шакьев в северо-восточной части Индии (территория современного Непала), которым управлял мудрый царь Шуддходана из древнего царского рода. И Бодхисаттва, который мог даже просто появиться в мире не входя в материнскую утробу, решил избрать семью царя шакьев для своего рождения, дабы впоследствии люди, испытывая глубокое уважение к почтенному роду царей шакьев, с большим доверием отнеслись бы к проповеди Будды, видя в нем отпрыска древней и славной семьи.



В эту ночь жена царя, царица Махамайя, увидела сон: в ее бок вошел белый слон с шестью бивнями, и она поняла, что зачала великого человека. Буддизм учит, что зачатие Будды было вполне естественным, а видение белого слона было лишь знаком зачатия великой личности.[/1][1]



Незадолго до родов царица в сопровождении своей свиты отправилась в соответствии с обычаем в дом своих родителей. На пути, когда они проходили через рощу саловых деревьев, называвшуюся Лумбини, царица почувствовала родовые схватки, взялась за ветку дерева и родила сына, который вышел из ее чрева через бедро. Младенец немедленно встал на ноги и сделал семь шагов, провозгласив себя существом, превосходящим и людей, и богов.



Но эти чудесные роды оказались роковыми, и вскоре Махамайя умерла. Но ее сын не забыл о матери, которой совсем не знал: уже после своего Пробуждения он вознесся на небеса Тушита, где обрела рождение Махамайя, рассказал ей, что стал Буддой, победителем страданий, и проповедал ей Абхидхарму — буддийское философское учение. Но пока будущий Будда — еще младенец, и его доставляют в отцовский дворец в городе Капилавасту (близ современной столицы Непала г. Катманду), центре страны шакьев.



Царь призвал к младенцу астролога Ашиту, и тот обнаружил на его теле тридцать два признака великого человека (знак колеса между бровями, а также на ладонях и ступнях ног, ушнишу — выпуклость на темени, перепонки между пальцами и т. д.). На основании этих признаков Ашита объявил, что новорожденный станет или великим государем, властителем всего мира (чакравартином), или святым, познавшим истину, — Буддой. Тогда мальчика нарекли Сиддхартхой Гаутамой. Гаутама — его фамильное имя; слово «Сиддхартха» можно перевести как «Полностью Достигший Цели».



Царю, конечно, хотелось, чтобы его сын стал великим государем. Поэтому он решил так организовать жизнь сына, чтобы ничто не могло навести его на философские размышления или раздумья о смысле жизни. Принца поселили в роскоши и неге в великолепном дворце, отгороженном от внешнего мира. Мальчик рос, неизменно обгоняя всех своих сверстников в науках и спорте. С детства, однако, он проявлял склонность к размышлениям, и однажды, сидя под розовым кустом, он непроизвольно погрузился в состояние йогического транса (самадхи) такой интенсивности, что его сила даже остановила одно из божеств, пролетавших неподалеку. Нрава принц был кроткого, что поначалу даже восстановило против него его невесту — принцессу Яшодхару, которая сочла, что подобная кротость не пристала кшатрию и несовместима с воинской доблестью. И только после того, как Сиддхартха продемонстрировал Яшодхаре свое воинское искусство, она согласилась стать его женой; у них родился сын Рахула. Казалось, что план царя-отца непременно осуществится. Так продолжалось до тех пор, пока принцу не исполнилось двадцать девять лет и он однажды не отправился на охоту. Эта охота изменила всю его жизнь.



На охоте принца впервые потрясло созерцание страданий, переполняющих жизнь. Он видит перепаханное поле, на котором птицы выклевывают червей из комьев земли, и поражается, почему одни живые существа могут жить только ценой смерти других. Но самым важным для духовного переворота Сиддхартхи оказываются четыре встречи: царевич видит похоронную процессию и понимает, что все люди и он сам смертны и ни богатство, ни знатность не могут защитить от смерти. Он обращает внимание на прокаженного и впервые осознает, что болезни подстерегают любого смертного. Принц смотрит на нищего, просящего подаяние, и понимает мимолетность и призрачность богатства и знатности. И вот Сиддхартха оказывается перед мудрецом, погруженным в созерцание. Глядя на него, принц осознает, что путь самоуглубления и самопознания — единственный путь к постижению причин страданий и способа избавления от них. Говорят, что сами боги, также пребывающие в колесе рождений — смертей и жаждущие избавления, послали принцу навстречу увиденных им людей, чтобы вдохновить его вступить на путь познания и освобождения.



После этой достопамятной охоты царевич не мог уже больше спокойно жить в своем роскошном дворце. И вот однажды ночью он покидает дворец на своем любимом коне Кантаке и в сопровождении одного слуги. На опушке леса он попрощался со слугой и конем и своим мечом, который взял в руки последний раз в жизни, отсек в знак отречения от мирской жизни свои длинные волосы «цвета меда». Сделав это, он вступил в лес. Начался период ученичества, аскезы и духовных поисков.



Сиддхартха присоединялся к разным шраманским группам, быстро достигая всего, чему учили их наставники. Наиболее известными из учителей будущего Будды были Удрака Рамапутра и Арада Калама. Они проповедовали учение, близкое санкхье — одной из ортодоксальных брахманских школ, возникшей, однако, в шраманской среде, а также учили йогической практике духовных упражнений, в том числе дыхательной гимнастике, требовавшей длительной задержки дыхания, сопровождавшейся мучительными ощущениями. По учению санкхьи, мир представляет собой результат ложного отождествления духа (пуруша) с материей (пракрити). Полное отчуждение духа от материи есть освобождение (кайвалья) и избавление от всех страданий. Сиддхартха очень быстро достиг всего, о чем учили его наставники, и те даже предложили ему стать их преемником. Однако бывший царевич отказался: он сам не нашел того, чего он искал, и ответы, которые он получил, практикуя методы своих наставников, не удовлетворили его.



Надо сказать, что шраманские философы (париварджики, «странствующие») проповедовали самые различные доктрины. Вот некоторые данные о них, содержащиеся в палийских буддийских текстах (имена даются здесь также в палийском а не санскритском, варианте): Пурана Кассапа проповедовал бесполезность действий; Макхали Госала (глава известной школы адживиков) утверждал строгий детерминизм и фатализм; Аджита Кесакамбала отстаивал учение, близкое материализму; Пакуддха Каччаяна говорил о вечности семи субстанций; Санджая Белаттхипутта был приверженцем полного агностицизма, а Нигантха Натапутта исповедовал скептические взгляды.



Сиддхартха внимательно слушал всех, но ничьим приверженцем так и не стал. Он предался суровой аскезе и умерщвлению плоти. Впоследствии он сам говорил, что дошел до такой степени истощения, что, дотронувшись до живота, чувствовал пальцем позвоночник. Но аскеза не приблизила его к просветлению, и истина оставалась столь же далекой от него, как и тогда, когда он жил в царском дворце в Капилавасту.



Тогда Сиддхартха решил отказаться от крайности аскетизма и принял скромную, но питательную еду (рисовую кашу на молоке) из рук жившей неподалеку девушки. Пять аскетов, практиковавших вместе с Сиддхархой, сочли его отступником и покинули его, оставив в полном одиночестве. Тогда бывший принц сел в позе созерцания под баньяновое дерево (ficus religiosa), получившее в буддийской традиции наименование «Древа Пробуждения» (бодхи), и дал клятву, что не сойдет с этого места до тех пор, пока не достигнет своей цели и не познает истину, после чего вошел в состояние глубокого сосредоточения, погрузившись в созерцание.



Чувствуя приближение победы Сиддхартхи над миром смертей и рождений, злой демон Мара атаковал его своими демоническими полчищами, а когда тот не устрашился, попытался соблазнить его обликом своих прекрасных дочерей. Но Сиддхартха остался непоколебим, и Мара отступил. Между тем Сиддхартха все глубже и глубже погружался в созерцание, и ему открылись Четыре Благородные Истины о страдании, причинах страдания, прекращении страдания и пути, ведущем к прекращению страданий. Еще глубже стало его сосредоточение, и он постиг всеобщий принцип причинно-зависимого происхождения. Наконец разум Сиддхартхи достиг четвертого уровня сосредоточения, и перед ним засиял свет нерушимого покоя нирваны, Великого Освобождения. Здесь Сиддхартха вошел в состояние транса (самадхи) Океанического Отражения, когда его сознание уподобилось безграничной поверхности мирового океана в состоянии полного штиля, когда зеркальная гладь неподвижных вод отражает в себе все феномены. В этот момент Сиддхартха Гаутама, царевич из клана Шакьев, исчез, и в мире появился Будда (Buddha) — Пробужденный, Просветленный (санскритский корень buddh тот же самый, что и в русских словах «будить», «пробуждаться», что абсолютно неудивительно, поскольку русский язык, как и санскрит, наряду с латынью, немецким, литовским и многими другими славянскими, германскими, романскими и т.п. языками, относится к индоевропейской языковой семье). И больше уже не был он принцем и наследником престола, строго говоря, не был он больше и человеком, ибо люди рождаются и умирают, а Будда пребывает превыше и жизни, и смерти. И его имена и титулы отныне — Будда Шакьямуни (Пробужденный Мудрец из рода Шакьев), Татхагата (Так Пришедший или Так Ушедший [2]), Бхагаван (Благословенный, Блаженный; дословно — «наделенный благой долей»), Сугата (Правильно Идущий), Джина (Победитель), Локаджьештха (Почитаемый миром). И возрадовалась вся вселенная, боги осыпали Будду небесными цветами, по миру разлилось прекрасное благоухание, и земля сотряслась от появления Победителя. Но сам Будда еще семь дней пребывал в состоянии самадхи, наслаждаясь блаженством освобождения. На восьмой день он вышел из транса, и к нему тотчас же приступил Мара с последним искушением. Он предложил Будде оставаться здесь, под Древом Бодхи, и наслаждаться обретенным блаженством, никуда не ходя и не проповедуя истину другим людям. Но Будда немедленно отверг это искушение и пошел в один из религиозных центров Индии — Бенарес (Варанаси), находившийся неподалеку от Ваджрасаны (Ваджрасанa (санскр.) — Поза Алмазной Несокрушимости, эпитет места Пробуждения; ныне Бодхгая, штат Бихар). Придя туда, он направился в близлежащий Олений Парк (Сарнатх), где и произнес свою первую проповедь — Проповедь о Повороте Колеса Учения (Дхармы). Первыми слушателями Будды были пять аскетов, ранее с презрением покинувшие отступника Гаутаму. Они и теперь поначалу не хотели слушать Будду, но его изменившаяся внешность так потрясла их, что они все-таки решили выслушать его, а выслушав, уверовали, став, таким образом, первыми буддийскими монахами, первыми членами сангхи — буддийской монашеской общины. Так новая религия сразу же обрела свои Три Драгоценности (Триратна), три объекта поклонения, с принятия прибежища в которых человек может считаться буддистом — Будду, Дхарму (его Учение) и Сангху (монашескую Общину).



Кроме аскетов, Будде внимали еще две газели, изображения которых по обе стороны восьмирадиусного (восемь спиц Колеса символизируют восемь этапов буддийского Благородного Пути) Колеса Учения (дхармачакра) стали символом буддизма и буддийской проповеди; это изображение можно увидеть на крышах многих буддийских храмов, в том числе и Санкт-Петербургского Дацана.



Сиддхартха Гаутама покинул дворец в двадцать девять лет и стал Буддой в тридцать пять лет. После этого он еще сорок пять лет проповедовал свое учение в разных государствах северо-востока Индии. Богатый купец Анатхапиндада подарил сангхе рощу близ города Шравасти, столицы государства Кошала. Там Будда и его монахи часто останавливались, приходя в Кошалу. Сангха быстро росла, и, если верить сутрам, ее численность достигла 12 500 человек. Из числа первых монахов выделились самые выдающиеся ученики Будды: Ананда, Махакашьяпа («Знаменосец Дхармы»), Махамаудгальяяна, Субхути и другие. Была создана и женская община. Таким образом, кроме монахов (бхикшу), появились и монахини (бхикшуни). Будда не забыл и о своих родных. Он посетил страну шакьев и был восторженно встречен отцом, царевной Яшодхарой и народом страны. После бесед с Буддой его сын Рахула и Яшодхара приняли монашество. Отец Будды, Шуддходана, оставшийся, таким образом, без наследников, взял с Будды слово, что он больше никогда не примет в общину единственного в семье сына без согласия его родителей. Будда обещал это, и с тех пор этот обычай свято соблюдается в буддийских странах, особенно на Дальнем Востоке. Однако не все складывалось благополучно. Слава Будды вызвала зависть его двоюродного брата Дэвадатты, который и раньше всегда завидовал успехам принца, а после его ухода в отшельники даже пытался соблазнить Яшодхару. Вначале Дэвадатта пытался погубить Будду, то напустив на него опьяненного слона (который, однако, встал на колени перед Буддой), то обрушив на него огромный камень. Когда эти попытки провалились, Дэвадатта прикинулся последователем Будды и принял монашество, стремясь на самом деле расколоть сангху изнутри (он обвинял Будду в недостаточно строгом подвижничестве, выступал против создания женской общины и всячески противодействовал всем начинаниям своего брата). Однако все его козни были тщетны, и наконец он был с позором изгнан из общины. Вся литература джатак (дидактических повествований о предыдущих жизнях Бодхисаттвы — будущего Будды) полна историй о том, как Дэвадатта враждовал с Бодхисаттвой еще в их прошлых жизнях).



Шло время. Будда старел, и близился день его отхода в окончательную нирвану. Это произошло в местечке Кушинагара, на берегу реки Найранджани, относительно недалеко от Бенареса. Простившись с учениками и дав им последнее напутствие надеяться только на собственные силы, «быть светильниками самим себе» и усердно трудиться во имя освобождения, Будда лег в позе льва (на правый бок, головой к югу и лицом к востоку, подложив правую руку под голову) и погрузился в созерцание. Вначале он достиг четвертого уровня сосредоточения, потом восьмого, потом вернулся к четвертому, и из него вступил в великую и вечную нирвану без остатка. Закончилась его последняя жизнь, больше не будет новых рождений и новых смертей. Гончарный круг кармы остановился, и тело, последняя объективация былого влечения к профаническому существованию, перестало жить. Отныне Будды больше не было в мире и мира не было для Будды. Он погрузился в состояние, которое не может быть ни описано, ни представлено. Можно лишь сказать, что в нем не было места страданию, которое заменило высшее блаженство.



Ученики Будды в соответствии с обычаем кремировали тело Учителя. После кремации в пепле ими были найдены шарира — особые образования в форме шариков, характерные для тел святых. Они стали важнейшими буддийскими реликвиями. Цари соседних государств прислали гонцов с просьбой дать им частицы праха Будды, мотивируя свою просьбу словами: «Пробужденный был из сословия кшатриев, и я тоже из сословия кшатриев. Поэтому я прошу передать мне часть праха от погребального костра Пробужденного». Позднее эти частицы праха и шарира были помещены в особые реликварии — ступы, культовые строения конусовидной формы. Эти ступы стали как бы предшественниками китайских пагод и тибетских чортенов (монгольских субурганов). Надо также сказать, что буддийские ступы — одни из наиболее ранних архитектурных памятников Индии (вообще все наиболее ранние памятники индийской архитектуры — буддийские). Обнесенная стеной ступа в Санчи сохранилась до нашего времени. По преданию, таких ступ было сто восемь (священное в Индии число).



Позднее, когда реликвии закончились, в ступы стали класть тексты сутр, почитавшихся как запись подлинных слов Будды. Поскольку суть Будды есть Дхарма, его Учение, то сутры как бы представляли собой Дхарму как духовное тело Будды. Эта замена (физическое тело — духовное тело; «мощи» — тексты; Будда — Дхарма) оказалась очень важной для последующей истории буддизма, поскольку здесь, видимо, коренятся истоки чрезвычайно важного учения махаянского буддизма о Дхармовом Теле Будды (Дхармакая).



Предание о жизни Будды не могло не трогать и не волновать людей разных эпох и культур. Оно дошло даже до Византии, превратившись в сказание о царевиче Иосафате (искаженное «бодхисаттва») и его отце Авенире. Под именем «Иосафат» Будда и был там канонизирован, оказавшись, таким образом, включенным и в православные святцы.



Предание утверждает, что вскоре после нирваны Будды произошел так называемый первый буддийский «собор», когда собрались все ученики Будды и трое из них — Ананда, Махакашьяпа и Махамаудгальяяна на память воспроизвели все, чему учил Будда — нормы и правила монашеского общежития, «дисциплинарный устав» сангхи (Виная), проповеди и поучения Будды (Сутры) и его философское учение, «сверх-Дхарму» (Абхидхарма). Так возник буддийский Канон — Трипитака (на пали — Типитака), то есть «Три Корзины» Учения (в Древней Индии писали на пальмовых листьях, которые носили в корзинах). В действительности первый из известных нам вариантов Канона — палийская Типитака — складывался в течение нескольких столетий и был впервые записан на Ланке около 80 г. до н. э., то есть более, чем через триста лет после нирваны Будды. Поэтому некритически отождествлять палийский Канон с учением раннего буддизма, и тем более с учением самого Будды, было бы легковерно и совершенно ненаучно.



Первые записанные буддийские тексты известны нам на языке пали — одном из пракритов, то есть языков, переходных от древнего языка Вед — санскрита — к современным индийским языкам. Существует предположение, что пали отражал грамматические и фонетические нормы диалекта, на котором говорили в Магадхе. Однако вся более поздняя индийская буддийская литература, как махаянская, так и хинаянская, писалась на санскрите. Как утверждает традиция, сам Будда был против перевода своего учения на «язык Вед»: «Пусть каждый изучает Дхарму на своем языке», — говорил Будда. Однако со временем два фактора заставили буддистов вернуться к санскриту. Во-первых, быстрое развитие чрезвычайно многочисленных новоиндийских языков. Хинди, бенгали, тамили, телугу, урду — вот только некоторые наиболее распространенные из них. Поэтому перевести Трипитаку на каждый из них стало просто невозможно. Гораздо проще было использовать единый язык классической индийской культуры, понятный всем образованным людям Индии, каковым и являлся санскрит. Во-вторых, постепенно происходила «брахманизация» буддизма: по вполне понятным причинам вся интеллектуальная верхушка сангхи представляла собой выходцев из брахманской варны, которые, собственно, и создали всю буддийскую философскую литературу. А санскрит был языком, который брахманы усваивали буквально с молоком матери (даже в современной Индии есть брахманские семейства, считающие санскрит родным языком). Поэтому обращение к санскриту было для них вполне естественным.



Однако санскритская Трипитака до нас не дошла: завоевания мусульманами государства Палов в Магадхе (Бихар) и Бенгалии (последней цитадели буддизма в Индии) в XIII в. привели к массовому сожжению буддийских монастырей с их библиотеками и гибели множества санскритских буддийских текстов. Поэтому сейчас мы, к сожалению, располагаем только очень ограниченным количеством буддийских текстов на санскрите (некоторые из них к тому же существуют только во фрагментах). Правда, даже в XX в. удавалось находить санскритские буддийские тексты, ранее считавшиеся безвозвратно утерянными. Так, в 1937 г. Н. Санкритьяяна нашел в небольшом тибетском монастыре Нгор оригинальный текст такого фундаментального философского текста, как «Абхидхармакоша» Васубандху (был издан П. Прадханом в 1967 г.). Поэтому можно надеяться и на новые находки.



В настоящее время существует три варианта Трипитаки: палийская Типитака, священная для буддистов-тхеравадинов Ланки, Бирмы (Мьянмы), Таиланда, Камбоджи и Лаоса, а также два варианта махаянской Трипитаки — на китайском (перевод текстов и формирование Канона в основном завершилось в VII в.) и тибетском (формирование в основном завершилось в XII — XIII в.) языках. Китайская Трипитака авторитетна для буддистов Китая, Кореи, Японии и Вьетнама, а тибетская — для народов Тибета, Монголии и российских буддистов Бурятии, Калмыкии и Тувы. Китайская и тибетская версии во многом совпадают, а в каких-то отношениях дополняют друг друга: например, в китайский Канон вошло значительно меньше произведений тантрической литературы, чем в тибетский, в тибетском же своде также несравненно полнее представлены поздние логико-эпистемологические буддийские философские трактаты. Зато в переводах китайской Трипитаки отражены более ранние редакции махаянских сутр, чем в тибетской. Кроме того, в разделе «агамы» (пали — никая) содержатся переводы буддийских текстов, по-видимому, отражающих даже более раннюю редакцию текстов, известных нам по палийскому Канону, чем в самой Типитаке. И, конечно, в китайской Трипитаке почти отсутствуют сочинения тибетских авторов, а в тибетском Данджуре/Тангьюре — китайских [3].[/3][/2][/1][1][2][3]



Таким образом, к 80 г. до н. э. (год письменной фиксации Типитаки) завершается первый, «доканонический» этап развития буддизма и окончательно оформляется палийский тхеравадинский Канон; приблизительно в это же время начинают появляться и первые махаянские сутры.



А теперь, после краткого обзора предпосылок возникновения буддизма и первых шагов этой первой мировой религии, обратимся к ее учению. Посмотрим, в чем же заключается основа буддийской религиозной доктрины.



 Примечания



[1] Надо только помнить, что само слово «буддизм» создано европейцами в XIX веке. Сами буддисты называют свою религию просто Дхармой (Закон, Учение) или Буддхадхармой (Учением Будды).



[2] Если слово Tathagata (с долгим «а» в середине) интерпретируется как tatha+gata, то оно будет означать «Так Пришедший», а если как «tatha+agata», то его значение станет «Так Ушедший». Поскольку такая семантическая игра возможна только на санскрите, на другие языки слово «Татхагата» переводилось то как «Так Ушедший» (тибетский яз.), то как «Так Пришедший» (китайский яз.). Полисемия этого эпитета обыгрывается в некоторых буддийских священных текстах (сутрах). Например: Татхагата ниоткуда не пришел и никуда не ушел, поэтому его и называют Татхагатой» (Ваджраччхедика Праджня-парамита сутра).



[3] Тибетский буддийский Канон делится на две части: Ганджур (в лхаском чтении — Кангьюр) — собственно Трипитака и Данджур (Тангьюр) — переводные и собственно тибетские неканонические философские, религиозные и литературные произведения. Китайская Трипитака (Сань цзан; Да цзан цзин) такого разделен

Из биографии Всеведающего Лонгчена Рабжама (тиб. Kun mkhyen Klong chen Rab "byams)    



"Среди учителей Дзогчена со времён Гуру Падмасамбхавы и Вималамитры (IX век) не было более возвышенного и яркого созерцателя и философа, чем Всеведущий Лонгчен Рабжампа…



Его рождение сопровождали чудеса. Когда он был зачат, его матери приснились два солнца на голове гигантского льва; они освещали весь мир и затем растворились в ней. При его рождении защитница Учения Намтру Ремати появилась в виде черной женщины с мечом. Взяв ребенка на руки, Намтру Ремати пообещала: "Я буду защищать его!"; затем вернула младенца матери и исчезла. Однажды, когда Соднамгьян работала в поле, случился сильный град, и она, испугавшись, убежала в укрытие, забыв малыша. Когда же вернулась, то не нашла его; в панике она стала кричать, и тут появилась Черная женщина с ребенком на руках и вернула его матери.



Согласно многочисленным пророчествам, одним из прошлых воплощений Лонгчена Рабжама была принцесса Пэмасэл, дочь царя Тисонг Децена. Когда она умирала, Гуру Падмасамбхава передал ей Тэрма Ньингтиг, учения сокровенной сущности Дзогчена. Эти учения были открыты в скале, когда принцесса воплотилась в облике Падмы Ледрелцела, и они стали известны под названием Кхадро Ньингтиг (mKha" "gro snying thig). Следующим перерождением Падмы Ледрелцела стал Лонгчен Рабжам...



Он странствовал по всей стране и учился у многих выдающихся знатоков Дхармы. Он получил учение Сутр, учение "Маяджалы" (sGyu "phrul drva ba) и Читтаварги (Sems sde) и учение Трех основных разделов Старых Тантр от мастера Шонну Дондуба из Дэнпага, от учителя Ньон Тинмавы Сангье Тагпы и других. От более чем двадцати учителей … он получил все учения и их передачи как Старых, так и Новых Тантр, которым учили в то время в Тибете…



На пятом месяце восьмимесячного тёмного ретрита (уединенного затворничества) в пещере Гьямэ Чогла у него однажды на рассвете было чудесное видение: он стоял на песчаном берегу реки, с которого открывается вид на холмистую местность. Вдруг стало слышно пение, сопровождаемое музыкой. Взглянув в ту сторону, откуда слышались звуки, он увидел прекрасную шестнадцатилетнюю девушку в парче, украшенную золотом и бирюзой, золотая вуаль закрывала её лицо. Она ехала верхом на коне, увешанном колокольчиками, сидя на кожаном седле. Лонгчен Рабжам прикоснулся к краю её одеяния и обратился с мольбой: "О, Тара, пожалуйста, одари меня своей добротой!" В ответ та возложила ему на голову корону из драгоценных камней и произнесла: "Отныне я всегда буду давать тебе свое благословение и даровать силы". В тот же момент его тело и ум погрузились в состояние блаженства, ясности и свободы от концепций. "Я не просыпался долгое время!", – так он опишет позже пережитое. Хотя он и пробудился в действительности на рассвете, три дня он продолжал пребывать в том же состоянии, в том же чудесном видении. Это стало толчком к постижению учений Ньингтиг…



В 27 лет, как и было предсказано его охраняющими божествами, он направился на поиск Ригдзина Кумарадзы (1266-1343г). Кумарадза был великим хранителем всех передач и линий преемственности Ньингтиг, и особенно тех из них, которые попали в Тибет с Вималамитрой, известных под названием Сангва Ньингтиг или Вима Ньингтиг. В это время он с учениками пребывал в Яртод Кьяме, где было около семидесяти укрытий для созерцания. Кумарадза принял Лонгчена Рабжама с радостью и вдохновил его предсказанием, что тот станет держателем всех передач линии Ньингтиг. При встрече Учитель сказал: "Прошлой ночью мне приснилась прекрасная птица, назвавшая себя пророчащей и окруженная стаей в тысячу птиц. Они разносили мои тексты по всем направлениям света. Это и был знак, что ты станешь держателем передач всех моих учений. Я передам тебе учения полностью".



Лонгчен Рабжам был чрезвычайно польщен приемом мастера и столь воодушевляющими словами, но он не имел ничего с собой для общепринятого пожертвования учителю перед тем, как получить от него учение, и это обстоятельство было причиной печали, он думал: "Я буду единственным, кто покинет Учителя из-за отсутствия пожертвования ради Учения. Я должен покинуть эту долину до рассвета, ибо будет позорно уезжать позже на глазах у всех". Кумарадза прочитал унылые мысли Лонгченпы, и на рассвете, когда тот собирался уходить, к нему явились двое посланников от Учителя со словами: "Дхармараджа (тиб. Чодже, Царь Учения) желает видеть тебя". Лонгченпа повиновался. Кумарадза угостил его чаем и сказал: "Я заплачу пожертвование Дхарме за Геше Самьепу (то есть за Лонгчена Рабжама). Он будет лучшим среди всех моих учеников". В этот год Лонгченпа получил посвящение и наставления учений Ньингтиг линии Вималамитры. На следующий год, в дополнение к другим посвящениям и наставлениям, он получил передачи всех других тантр и наставлений по трем разделам Дзогчена…



Исполняя обет, данный Учителю, Лонгченпа семь лет созерцал в уединенных местах (включая трехлетний ретрит) долины Чимпу около Самье. Он достиг чистого видения мирных и гневных проявлений Падмасамбхавы, Ваджрасаттвы, Тары и Коренных Божеств. Защитники Дхармы дали обет служить ему и выполнять все желания. Он достиг способности общаться с божествами Восьми Великих Мандал, как человек с человеком.



Время от времени он посещал Кумарадзу и получал пояснения к учению и к своей созерцательной практике. Кумарадза радовался его усердию в видении и в обретении мудрости. Семь раз Лонгченпа жертвовал Учителю все свое имущество. Этот период своей жизни он так описывает в "Истории Лама Янгтиг": "Во мне нет больше привязанности к сансаре. Я свободен от уз надежд и страхов. Я всегда пребываю в воззрении и созерцании абсолютного Дзогпа Ченпо (Великого Совершенства)".



Однажды, когда Лонгченпа молился и совершал жертвоприношение образу Джово в Лхасе (статуя Будды в отрочестве), он увидел свет, исходящий изо лба статуи и растворяющийся в его собственном лбу. Это переживание воскресило в нём память прошлых рождении, в том числе жизнь учёного возле Горы Стервятников в Индии (во времена Будды Шакьямуни), а также его рождение в стране Ли (Кхотан). В нём пробудилось знание писаний, которые он тогда изучал, и высочайший уровень их понимания. В другой раз, когда Лонгчен Рабджам находился возле этой статуи, она стала излучать золотой свет, и над её головой учитель увидел семь поколений Будд, а также Бхайшаджьягуру, Чакрасамвару, Хеваджру, Авалокитешвару в облике Властелина Пространства, Джинасагару и множество защитников Учения. В возрасте тридцать одного года он впервые дал посвящения и наставления по учениям Ньингтиг некоторым ученикам в Ньипу Шугсэбе.



Позднее его ученик йогин Одзер Гоча поднес ему текст Кхадро Ньингтиг, найти который ему стоило большого труда. В это же время Шэнпа Согдрубма, охранительница Учения, подарила Лонгченпе копию этого же текста. Кхадро Ньингтиг является учением Ньингтиг, которое принес в Тибет Падмасамбхава и передал Лхачаму Падмасэлу (IX в.), затем оно как тэрма было сокрыто и найдено в скале Данлун Тамо в долине Дагпо Падма Ледрелцелом, предшествующим воплощением Лонгчена Рабжама.



В следующем году, когда ему было тридцать два, он дал посвящение и учение Вима Ньингтиг восьми счастливым ученикам – мужчинам и женщинам. Передача сопровождалась чудесами, видениями и необычными переживаниями. Защитница Учения Экаджати вошла в одну из учениц и провозгласила свои пророчества. Танцуя, Лонгчен Рабжам пропел ваджрную песню:



О йогины, какая радость и счастье!

Сегодня вечером в непревзойденной обители Будды,

В теле – дворце мирных и гневных божеств,

Раскрылась м...ла Будд, ясность и пустота.

Будда не существует вне, он – внутри...

Это так благодаря милосердию Ламы.

Лама не пребывает вне, он – внутри.

Учитель Изначальной чистоты и спонтанного присутствия

Пребывает в состоянии ясности и пустоты, свободном от представлений.

О медитирующие! Чей ум пребывает в одиночестве?

Не удерживайте ваши мысли в себе,

Но позвольте им отправиться туда, где они свободны.


Поскольку ум есть пустота,

Куда бы он ни направлялся, где бы он ни пребывал,

Всё возникающее – проявление мудрости...

Когда знаешь процессы внутренних пяти цветов,

Внешний свет солнца и луны проявляется непрерывно.

Если прервать внутренние мысли в корне,

Хорошие и плохие внешние обстоятельства

Проявляются как Великое Блаженство.

Если возрастает внутреннее тигле,

Всегда собирается множество внешних дакинь.

Когда развязаны внутренние узлы каналов,

Развязываются внешние узлы

Того, кто воспринимает, и объектов восприятия.

Я пребываю в состоянии ясности Великого Блаженства,

О ваджрные братья и сестры, какое счастье и радость!"  



Лонгчен Рабджам написал примерно двести семьдесят трактатов. В биографии сообщается, что чудесные знамения происходили в ходе их написания. Так, когда он записывал пятьдесят пять трактатов Кхадро Янгтиг, небо постоянно освещали света радуг, а все присутствующие могли видеть чудесные проявления дакинь. В видении Лонгчен Рабжам встретился с Вималамитрой и получил от него благословения, предсказания и передачи учений. Вималамитра вдохновил его написать работу Лама Янгтиг, состоящую из тридцати пяти трактатов и разъясняющую учения Вима Ньингтиг. Много раз в комнате Лонгченпы его ученики видели защитников Дхармы: Экаджати, Дордже Легпу и Рахулу.



Лонгченпа достиг Совершенства Внутреннего Осознавания (Rig-pa tshad-phebs) посредством практики тайного пути Тхогел (thod-rgal).



"Из множества эпизодов его духовно-просветительской деятельности упомянем еще некоторые примечательные эпизоды. В Ньепху Шугсэбе он давал учения Дзогчена собранию более чем из тысячи верующих. На скалистых холмах Дог Ургьена он посвящал и учил системе так называемой "Ваджрной сущности Ясного Света". В числе многих слушателей присутствовали сорок известных Учителей. По окончании наставлений они совершили церемонию подношения пиршества (Tshogs mchod, санскр. ганачакра), и Лонгчен Рабжам обратился к слушателям со словами: "Эта ганачакра будет последней, что мы совершили вместе. Вы должны отрешиться от своих мирских забот и реализовать основной смысл жизни посредством глубокого пути практики".



Затем он отправился в храм Шо (Зха), и там проповедовал; во время этой проповеди с неба стал падать чудесный дождь из цветов.



Когда ему исполнилось пятьдесят шесть лет, в год Воды-Зайца шестого рабжуна (1363г), во время проповеди он попросил Гьялсэ Сэпу бумагу и чернила. К величайшей скорби учеников он написал свое духовное завещание, озаглавленное "Незапятнанное Сияние". Вот некоторые строки из него:



Я издавна познал природу сансары,

В мирских вещах нет сущности.

Поскольку сейчас я оставляю это непостоянное иллюзорное тело,

Скажу о единственном, что имеет ценность для вас. Слушайте же.

Сегодня, когда меня вдохновляет лик сострадательного царя Падмы,

Моя радость, которую я испытываю при смерти, гораздо сильнее,

Чем радость купцов, наживших состояние морской торговлей,

Чем радость правителей богов,

Провозглашающих свою победу в войне,

Чем радость тех, Кто достиг медитативной погружённости.

Когда приходит время, странники отправляются в путь,

Ныне Падма Ледрелцел не останется здесь дольше,

Но отправится в твердыню бессмертия,

Высшее блаженство...

В этой жизни у нас уже не будет связи.

Я – нищий, который собирается умереть,

Так, как ему нравится.

Не печальтесь и всегда молитесь.



... Его смерть сопровождалась содроганием земли и глухим рокотом в глубине окружающих гор. Священное писание определяет такие приметы, как свидетельство высших достижений умершего. Ученики хранили его тело двадцать пять дней. В течение этого времени в небе постоянно сияли радуги, образуя чудесный шатёр над местом смерти Лонгчена Рабжама. Хотя истекал двенадцатый месяц и наступал первый (февраль), наиболее холодное время для Тибета, земля стала тёплой, лёд растаял и расцвели розы.



Во время кремации трижды содрогнулась земля и семь раз разнесся по окрестности необычный и громкий звук. Прах его сердца, язык и глаза были найдены несгоревшими. Останки его костей походили на пять видов раковин и на множество иных реликвий, что еще раз свидетельствовало о его реализации Пяти Тел и Пяти Мудростей состояния Будды. Много выдающихся личностей в будущем почитались как воплощения Лонгчена Рабжама. Но главным воплощением считается великий тэртон Падма Лингпа родом из Бутана".

Чтобы понять, что такое «нирвана» необходимо познакомиться с другими основными положениями буддизма. Поскольку на концептуальном уровне (но не на уровне опыта) нирвана представляет собой очень важный момент тщательно разработанной философской системы. Таким образом, перед тем, как начать нашу беседу о нирване, давайте вначале поговорим об ее антитезисе – сансаре, так называемом «мире становления». В буддизме слово «сансара» означает всю сферу физического и психологического бытия – время, пространство, материя, мысль, эмоции, стремления, устремления, восприятие, карма и т. д.



Буддийская версия начала бытия довольно уникальна в сравнении с версиями других религий. Согласно ей определенного начала нет, и никогда не существовало Первопричины, которая в какой-то момент вечности сотворила или начала творить Вселенную. Будда учил, что каждый объект и условие есть результат других объектов и условий, предшествующих им. И они, в свою очередь, есть результат еще раннее существовавших объектов и условий, и так до бесконечности. Мы живем в мире, которым правят безликие законы причины и следствия. Так было всегда в прошлом, и так будет всегда в бесконечном будущем. Хотя сансара может продолжаться бесконечно, ни один из ее компонентов не вечен. Сопутствует буддийской доктрине о причинно-следственной связи не менее важное положение об «аничча», или непостоянстве. Каждое живое существо, каждая мысль, настроение, чувство; каждый холм, гора и река – это преходящие феномены, которые в определенный момент времени уступят место новым условиям, созданным не без их же помощи. Таким образом, Вселенная, находясь в вечном движении, представляет собой непрерывный процесс взаимодействия взаимозависимых сил и факторов, ни один из которых не является вечным, статичным, бессмертным, самопроизведенным и самосконструированным. В сансаре единственный постоянный закон – это закон непостоянства. Земля и солнце когда-то исчезнут, и их больше не будет. Но Будда учил, что после гибели старой солнечной системы возникает новая.



Космология – относительно незначительный раздел учения Будды. Основное значение вечных принципов – непостоянства, причинно-следственной связи заключается в том, как они связаны с процессом человеческого существования, с надеждами, страхами, печалями и радостями, которые придают смысл и цель жизни всех сознательных существ. Это подводит нас к еще одному важному качеству сансары – «анатта», или имперсональности (отсутствию «Я»).



Учение об «анатта» утверждает, что всякая мысль, эмоция, память, ощущение, восприятие и все другие виды нашего сознания непостоянны, изменчивы и взаимозависимы. В абстракции от этих состояний ума понятие нашего «Я» абсолютно бессмысленно. И ни одно из этих состояний по отдельности нельзя назвать истинным или реально существующим «Я». «Я» как раз и состоит из всех их. И обнаружить где-то в этих не-статичных агрегатах какую-либо неизменную сущность, или постоянную природу, которая можно назвать душой, или вечным бытием, невозможно.



Буддизм не отрицает существование личности как таковой; он только утверждает, что личность – это явление составное и изменчивое – скорее процесс, чем сущность. Наше настроение, мысли, чаяния и эмоции меняются каждый день, каждый час, каждую минуту. Человек в возрасте двух и двенадцати лет – это одна и та же личность? А возрасте двенадцати, сорока и шестидесяти – личность та же? Поэтому, с буддийской точки зрения, точнее сказать так: двухлетний ребенок – это психофизический феномен, который в ходе времени изменится в результате его взаимодействий, как с внешними феноменами, так и взаимодействий внутренних составляющих. И результатами этого процесса будут личности соответственно в возрасте двенадцати, двадцати, сорока и шестидесяти лет.



Когда Будде был задан вопрос:



«Господин, кем является тот, кто чувствует?» Будда ответил: «Вопрос неуместный. Я не говорю: «кто-то чувствует». Если бы я так говорил, вопрос был бы уместным. Но я так не говорю. Если бы вы спросили так: «Господин, чем обусловлено чувство?», это был бы уместный вопрос. И уместный ответ был бы: «Чувство обусловлено контактом ».





И снова Его слова:



«Совершающий действие и пожинающий результат действия – один и тот же» – это, брамин, одна крайность. «Совершающий действие и пожинающий результат действия – не один и тот же» – это, брамин, другая крайность. Будда не придерживается ни одной из них, но провозглашает учение середины».



Дхамма учит, что ум и тело взаимозависимы. Ни одно из них не может появиться или существовать без другого. Когда тело умирает, состояния сознания, предшествовавшие смерти, становятся причинами новых ментальных условий, которые появляются с рождением новой личности. Это буддийское учение посмертного существования, которое называется перерождением. Психологические факторы, предшествовавшие смерти, предопределяют время, место, форму нового рождения. Они называются «кармой» ( «камма», пали).



Однако карма*, или точнее камма-випака, не сводится только к процессу рождения. Это универсальный принцип взаимодействия психологических причин и следствий. Его можно объяснить так: каждое состояние ума – это условие, которое становится причиной будущих состояний ума. Карма бывает хорошей (позитивной), плохой (негативной) и нейтральной ( авьяката ). Это значит, что природа определенного состояния сознания такова, что результат будет либо приятный, либо неприятный, либо нейтральный соответственно. Примеры плохой кармы – это алчность и ненависть. В то время как хорошая карма проявляется в сострадании и доброте.



Поскольку карма – это сложный процесс взаимодействия с другими аспектами сансары, некоторые из ее результатов проявятся сразу, в то время как другие дадут о себе знать позже – через многие дни, месяца и года. В некоторых случаях карма нейтрализуется другой кармой той же личности, не производя при этом никакого результата. Поэтому буддизм учит, что каждый человек – это продукт его прошлых поступков и мыслей, а его настоящие мысли и дела будут определять его будущее. Хотя карма часто объясняется в этическом контексте, ее не нужно смешивать с социальными запретами, этикетом или другими культурными понятиями о добре и зле, поскольку она действует независимо от них. Также не надо думать, что карма отвечает за все приятные и неприятные ощущения. Вместе с кармой на личность воздействуют и внешние факторы со своими приятными и неприятными последствиями.



В буддизме используется слово «перерождение» чтобы подчеркнуть его взгляд отличие от индуистского учения о реинкарнации бессмертной души. Различие между двумя религиозными учениями можно проиллюстрировать с помощью следующего сравнения. Чтобы лучше понять индуистский взгляд, представим несколько различных емкостей – стакан, чашку, миску, горшок и т. д. Возьмем камушек и поместим его в первую емкость, затем вынем его оттуда и поместим во вторую и так далее. Камушек представляет здесь душу, а емкости – разные тела, в которые последовательно воплощается душа. Хотя каждая емкость разная, камушек, в сущности, не меняется в течение всего процесса.



Буддийский взгляд иной. Представьте, что некто зажег спичку, затем этой спичкой он зажег свечу, погасив спичку. Затем свечой он зажег светильник, и погасил свечу. Теперь возникает вопрос: пламя, которое однажды горело на спичке, это то же самое пламя, которое сейчас горит в светильнике? На этот вопрос можно ответить либо «да», либо «нет». Оба ответа будут одинаково правомочны.



Ребенок – не одно и то же, что и взрослый. Тем не менее, пища, которую он ест, ценности, которые он усваивает, образование, которое он получает, обуславливают его последующую взрослую жизнь. То же самое можно сказать и о последующих рождениях.