Для современной женщины изменить прическу или цвет волос – простое, естественное решение. И редко кто-нибудь задумывается о том, что волосы даны нам природой не только для красоты, но и как своеобразные «антенны» для невидимой жизненной энергии нашего организма.

Поэтому в древней Руси особое внимание уделялось уходу за волосами. Даже такое привычное для нас действие, как ежедневное расчесывание волос приравнивалось к обряду белой магии, во время которого человек мог почувствовать поток жизненной энергии. Совершался подобный обряд с помощью гребня, который изготавливали из определенной породы дерева. Позволить расчесать волосы человек мог только тому, кого любит и уважает. А детей, пока им не исполнится год, даже не причесывали и до двенадцати лет не стригли. Считалось, что если до этого возраста обрезать волосы - «острижется ум». Молодым людям старше шестнадцати для лучшего роста подравнивали кончики волос на длину ногтя, но делали это только в новолуние. Наши предки верили, что все происходящее с волосами влияет на судьбу человека. Возможно, именно с этим связано древнее поверье, которое запрещает беременным женщинам стричь волосы.

О мистическом значении волос говорит множество примеров. Сплетенные в одну трехлучевую косу они символизировали единство жизненных сил миров Яви, Нави и Прави. Расположенная вдоль позвоночника коса наполняла тело и душу особой жизненной силой. Перед свадьбой девушке заплетали две косы, так как с этого времени ей было необходимо получать энергию и для себя, и для будущего ребенка.

Белая магия и черная магия использует волосы как мощный магический источник для ритуалов различной направленности. Особенно часто для приворота любимого человека или наведения порчи. Так же заговор на волосы активно использует магия Вуду при изготовлении Вольта.

Наряду с мистическими значениями волос почиталась и их привлекательность. Коса толщиной с руку слыла символом женской красоты. Наши предки верили, что густые волосы лучше, чем всякий любовный приворот сохраняют гармонию в семье.

Альфонс Ралле, Жорж Дюфтуа, Эдуард Бо… Эти громкие иноземные фамилии в конце XIX века символизировали «золотой век» русской парфюмерии. Но настоящим королем в области ароматов считали тогда Генриха Брокара. Сегодня – увы! - мало кто помнит о нем, а ведь этот француз так много сделал для Москвы…

Француз Генрих Афанасьевич

Имя Брокара впервые появилось на вывеске парфюмерного магазина еще в начале XIX века, но не в Москве, а в Париже, близ Елисейских полей. Дела Атанаса Брокара, родоначальника династии, шли неплохо, но он решил все же попытать счастья за океаном и отправился в Америку. Не прижился Атанас на чужбине и, оставив сыновьям процветающее предприятие в Филадельфии, вернулся во Францию. Но заразил охотой к перемене мест младшего сына Генриха, который в 1861 году, в возрасте 25 лет оказался в холодной России. Подписал договор с купцом Константином Гиком, согласно которому француз должен был в течение трех лет «заведовать работами в качестве главного парфюмерного мастера». Для Генриха Афанасьевича (так теперь его именовали на русский манер) это была возможность познакомиться со страной, которую он собирался покорить.

На фабрике Гика молодой Брокар отслужил весь срок, положенный контрактом, за это время успел изобрести технологию изготовления концентрированных духов, продал свое открытие французской фирме «Рур Бертран» и на полученные деньги организовал собственное предприятие.

В начале было мыло…

Заметим, что к тому времени соотечественники Брокара уже освоили наши просторы. Французам принадлежали парфюмерные фабрики в обеих столицах: в Москве лидером считалась фабрика Альфонса Ралле (ныне «Свобода»), а в Санкт-Петербурге -- предприятие Жоржа Дюфтуа (ныне «Северное сияние»). И, тем не менее, Брокар в себя верил. Его фабрика расположилась в бывшей конюшне (в Теплом переулке), где работали первое время двое рабочих и сам владелец. Начав с производства мыла, Брокар придумал интересный маркетинговый ход: он выпустил детское мыло, на каждом куске которого был великолепно исполненный оттиск буквы русского алфавита. Кто же мог устоять! Для взрослых тоже выпускались «нескучные» сорта. Например, мыло с названием «Шаром» имело форму шара, а мыло «Огурцом» имело такую рекламу: «Своим внешним видом оно производит полную иллюзию настоящего огурца и в то же время является хорошим туалетным мылом».

Виновница успеха

Через год продукция Брокара была отмечена малой серебряной медалью на московской выставке русских мануфактурных изделий. И тогда же господь послал Генриху большое счастье – умную помощницу и любимую женщину в одном, как говорят парфюмеры, флаконе. В 1862 году он женился на Шарлотте Андреевне Равэ, бельгийке по происхождению. Еще в детстве она приехала в Москву с отцом, получила воспитание в одном из лучших московских пансионов и вполне могла сойти за русскую барышню. Только хватка была европейская. Ей принадлежала идея, превратившая маленькую фабричку Брокара в одно из крупнейших предприятий: «предметы личной гигиены могут и должны быть не роскошью, а средством, доступным для всех слоев населения». Так начался выпуск «Народного мыла», кусок которого стоил одну копейку. Это было настоящей сенсацией! Спрос подскочил так, что оптовикам приходилось подолгу ждать заказанных товаров. Брокар быстро разбогател.

«Цветочный» фонтан

Вдохновленный успехом, он задумался над выпуском более изысканной продукции, так появился одеколон «Цветочный». Чтобы привлечь покупателя, Брокар придумал эффектную рекламную акцию: на Всероссийской промышленно-художественной выставке 1882 года он построил фонтан, из которого вместо воды бил одеколон. Посетители были в восторге, газеты захлебывались эпитетами, от покупателей новой ароматной продукции Брокара не было отбоя. «Цветочный» стал первым в России массовым одеколоном.

Его следующим хитом стала «Персидская сирень». Она принесла создателю Большую золотую медаль на Международной выставке в Париже в 1889-м, а потом были золотые медали в Мадриде и Брюсселе в 1890 году, и высшая награда на выставке в Чикаго в 1893-м. Апофеозом деятельности Генриха Брокара стала Всемирная парижская выставка 1900 года, где продукция «Товарищества Брокар и Ко», официального поставщика двора герцогини Эдинбургской, испанского королевского двора и российского императорского дома, получила высшую награду «Гран-при».

Букет императрицы

Кстати, для великой княгини Марии Александровны Брокар создал в 1882 году «Букет императрикс» - лучшие свои духи. Из-за названия их часто путают с «Любимым букетом императрицы» 1913 года, созданным уже после смерти Брокара парфюмером его дома Августом Мишелем. С 1922 года этот парфюм носил имя «Красная Москва». Но вернемся к Брокару. Помимо парфюмерии, была у него еще одна страсть: двадцать лет Генрих Афанасьевич собирал предметы искусства, начиная с картин и кончая веерами. За два десятилетия коллекция достигла столь невероятных размеров, что уже и сам владелец с трудом понимал, чем обладает. Артефакты покупались не только у респектабельных московских антикваров, но и на знаменитом Сухаревском рынке, где за бесценок можно было приобрести самые неожиданные вещи. Именно там, к примеру, за несколько рублей была куплена закопченная доска, оказавшаяся картиной Дюрера.

Интересны воспоминания современников о некоторых странностях Брокара-коллекционера. Алексей Бахрушин писал: «У него страсть реставрировать картины, причем он слишком широко пользуется своею властию хозяина – прибавляет и убавляет по своему усмотрению...» Да, это правда. Однажды на картине Грибкова Брокар собственноручно «замазал» кота, который ему чем-то не приглянулся, а на другой картине переписал слишком глубокое декольте дамы. «Что же это, как не глубокое невежество, не варварство!» – возмущался Бахрушин.

Брокаровская галерея

В первом российском универмаге, распахнувшем двери в 1883 году, разместились 322 салона-магазина, среди которых были самые известные российские фирмы – Товарищество Абрикосовых, Трехгорная Прохоровская мануфактура, Товарищество «Эмиль Циндель» и, конечно же, парфюмерное производство «Брокар и Ко». С парадного входа с Красной площади к ним на третий этаж постоянно текла толпа, а с марта 1891-го, когда здесь открылась первая выставка шедевров из коллекций Брокара, народу стало еще больше. Экспозиции сменяли друг друга в течение десяти лет. Это тоже был удачный маркетинговый ход: говорили, что после Эрмитажа, Третьяковской галереи и Румянцевского музея галерея Брокара была самой ценной из доступных обозрению публики частных художественных сокровищниц. Первой не только в России, но и в Европе!

Брокар не завещал по примеру П.М. Третьякова свою коллекцию городу, но меценатствовать любил. Например, подарил Императорскому Историческому музею небольшую коллекцию масонских предметов. Всего 70 единиц, зато совершенно уникальных! Кто знает, если бы не скорая его смерть, возможно, музеи Москвы обогатились бы еще какими-то из реликвий Брокара... Но в декабре 1900-го Генрих Афанасьевич скончался. Похоронили «парфюмерного короля» в местечке Провен близ Парижа. А в костеле Святого Людовика на Малой Лубянке совершили заупокойную мессу. И газета «Московский листок» поместила некролог: «Вчера на юге Франции в Канне состоялись похороны «москвича» Г.А. Брокара…»

Да, он, и правда, был москвичом. «У этого человека были три основных свойства: твердый промышленный ум, искренняя любовь к искусству и живая душа», - так писала пресса...

В 1918-м «Товарищество Брокар и К°» стало именоваться Государственным Замоскворецким Парфюмерно-мыловаренным заводом № 5. Как прозаично! А через четыре года предприятие получило имя «Новая Заря». Знакомо, правда? Может, вернуть имя Брокара? Глядишь, тогда и с «Dior» сможем конкурировать?

Анастасия СМИРНОВА

Удивительное это изобретение — губная помада! Что же, скажут многие, удивительного в краске для губ? Обычнейшая вещь. Ну, это сейчас никто не видит в ней ничего особенного, а когда-то помада была смертельно опасной — за нее женщины буквально шли на смерть. 

ПЕРВЕЙШЕЕ СРЕДСТВО

На заре туманной юности, лет эдак в двенадцать (а то и раньше), девочки, в первых приступах женственности, щедро мажут губы маминой помадой. И, гордые, являют себя миру, пытаясь сразить окружающих своим великолепием. Тени, подводки, карандаши, пудра, румяна и прочие дамские хитрости приходят потом, и уж совсем потом мы, женщины, узнаем, что наука выбирать и накладывать косметику — одна из самых сложных и приятных. Но начинается-то все с него — с элегантного патрончика помады, таящего в себе неразрешимую тайну женской прелести. 

Помада — окончательный приговор нашей внешности, завершающий штрих. От того, как выбран тон, как проведена линия губ, зависит, кто я сегодня — простушка-хохотушка, бизнес-вумен, романтическая барышня или женщина-вамп. 

Надо сказать, что это косметическое средство — очень древнее, впервые помаду стали использовать в Месопотамии примерно 5000 лет назад. Краска для губ была известна и в Древнем Египте. Там она изготавливалась из красного пигмента, пчелиного воска и животного жира. Смуглокожие египетские прелестницы предпочитали помады темных оттенков — о чем свидетельствуют археологические находки. Да вглядитесь, хотя бы, в знаменитый скульптурный бюст, изображающий царицу Нефертити, ставшую символом женской красоты: ее прекрасные, совершенно очерченные губы покрыты красно-коричневой помадой. 

СМЕРТЕЛЬНАЯ КРАСОТА

Из Египта помада попала в Древнюю Грецию, а затем и в Рим. Вот тогда-то это косметическое средство, призванное усиливать женскую привлекательность и, тем самым, нести в мир красоту и радость и становится смертельно опасным. Первым это отметил знаменитый врач Гален, чьи теории доминировали в европейской медицине в течение 1300 лет (еще в XIX веке студенты-медики учились по его трудам). Гален вовсе не был мракобесом и женаненавистником, выступающим против косметики, — помаду он занес в «черный список», дабы уберечь женщин. Дело в том, что в те времена в помаду добавлялись пигменты, которые являлись очень ядовитыми (сурик, киноварь). Однако дамы, вопреки предостережениям Галена, продолжали использовать помаду. То есть, готовы были пойти на смертельный риск ради красоты. 

Еще через несколько веков, в эпоху Средневековья и даже Ренессанса, из-за помады женщины вновь стали подвергаться смертельной опасности. На это раз помаде объявили войну не врачи, а церковники: они углядели в обычае красить губы смертельный грех — будто бы так женщины искажают образ Девы Марии. В XIV веке об этом была выпущена специальная папская булла. Свирепствовавшая в то время инквизиция за накрашенные губы могла запросто отправить женщину на костер, обвинив в святотатстве и ведьмовстве. Как видим, здесь случай обратный: если Гален, критикуя помаду, старался уберечь женщин от смерти, то церковь наоборот, использовала отрицательное отношение к помаде, как предлог для казни. 

КАПРИЗНАЯ МОДА

Еще один парадокс в истории помады — это древнейшее косметическое средство, известное человечеству более 5000 лет, в позапрошлом веке фигурировало как «великое открытие XIX века». Да-да, именно так называла помаду знаменитая актриса Сара Бернар. Правда, она имела ввиду тогдашнюю новинку — помаду в виде палочки-карандаша, завернутую в шелковую бумагу. Именно в таком виде представили ее публике в 1883 году на выставке в Амстердаме французские парфюмеры. Однако новинка поначалу скорее отпугнула женщин, и раскупать ее не спешили. Дело в том, что все 5000 лет, вплоть до XIX века процесс нанесения помады был одинаков — и женщины древнего мира, и куртуазные красотки галантного века, и аристократки викторианской эпохи размазывали по губам кремообразную субстанцию, окуная пальчик в баночку. Так что у приличных женщин, впервые увидевших помаду-цилиндрик, рождались малопристойные эротические ассоциации. Положение усугубила та же Сара Бернар: эпатажная актриса окрестила тюбик помады «stylo d"Amore» — «палочка любви». Ей-то новое изобретение пришлось очень по вкусу. Бернар и цвет выбрала броский: губы актрисы излучали теплый ярко-вишневый цвет, и это уже было не просто вызовом обществу, а настоящим скандалом. И приличные женщины решили, что подобная штучка, «палочка любви», хороша только для представительниц «древнейшей» профессии (к коим они относили также актрис, кафешентанных певичек и клоунесс). 

Но, тем не менее, красивыми в глазах мужчин хотелось быть всем — и постепенно дамы дрогнули. Тем более, что в 1915 году фирма Guerlain создала еще более удобный вариант помады — первую помаду в металлическом тюбике, а в 1920 году признанная королева косметического рынка Хелена Рубинштейн произвела настоящую революцию: выпустила помаду в тюбике «Valaz Lip-Listre», сражающую невиданно доступной ценой — всего-то в пару долларов. И мир захватил настоящий помадный бум. 

Моды сменяли друг друга, и к началу ХХ века помада окончательно отвоевала свое место под солнцем и на прилавке. То женские губы покрывались мрачно-красным, то становились перламутровыми, то в моде оказывались естественные бледно-розовые тона, то подчеркнуто искусственные оттенки фиолетового. Неизменно лишь одно: помада «делает» макияж, творит образ, позволяет нам каждый день рождаться заново. 

ЖЕНСКИЕ ХИТРОСТИ

Да, ныне помада — мощное оружие в арсенале любой женщины. Ведь с ее помощью можно не только навести красоту, уберечь губы от пересыхания, но и создать новый имидж. Приступая к самому ответственному моменту в жизни женщины — к нанесению макияжа — подумайте, кем хотите стать сегодня. Цвет помады, которую выбрала женщина, скажет о ней окружающим куда больше, чем самая пространная исповедь. 

Так, розовая помада поможет создать романтический имидж. Дама с «розовой улыбкой» — существо изнеженное, чуть наивное, обожающее комфорт и домашний уют. В этом образе никто не заподозрит достойного противника — и, возможно, сильно ошибется! В общем, всегда есть шанс спрятаться за ширму розовых уст. 

Оттенки фиолетового придают женщине вид весьма экстравагантный, что может сигнализировать — перед вами дама независимая, свободолюбивая, смелая и не боящаяся экспериментов. Улыбка в фиолетовых тонах предупреждает окружающих, что ее обладательница способна «выкинуть фортель». Хотите пощекотать нервы бой-френду — выбирайте фиолетовый! 

Говорят, что только сильные, решительные натуры способны накрасить губы ярко-красной помадой. И это правда! Такая помада выдает женщину-лидера, готовую покорить весь мир. И, кроме того, — страстную: недаром женщины-вамп пользуются только кроваво-красной помадой. 

Куда спокойнее помада бежево-коричневой гаммы. Она не произведет особого фурора, но и не привлечет ненужного внимания. Окружающим такая помада внушает: перед ними — дама спокойная, уравновешенная, импозантная. 

Ну, а если цель макияжа — создать образ жизнерадостный, праздничный, стоит выбирать помаду оранжевых и золотистых оттенков. Солнечные отблески на губах не позволят остаться незамеченной! 

  

Светлана Иванова