Буддизм – религия, основанная Гаутамой Буддой (6 в. до н.э.). Все буддисты почитают Будду как основателя духовной традиции, носящей его имя. Почти во всех направлениях буддизма имеются монашеские ордена, члены которых выступают для мирян учителями и священнослужителями. Однако за вычетом этих общих черт многочисленные направления современного буддизма демонстрируют разнообразие как верований, так и религиозной практики. В своем классическом варианте (тхеравада, «школа старейшин», или хинаяна, «малая колесница») буддизм представляет собой главным образом философию и этику. Цель верующих – достижение нирваны, блаженного состояния прозрения и освобождения от оков своего «я», мира и бесконечного круга рождений, смертей и новых рождений в цепи новых жизней. Состояние духовного совершенства достигается через смирение, щедрость, милосердие, воздержание от насилия и самоконтроль. Для направления буддизма, известного под названием махаяны («большая колесница»), характерно почитание пантеона божественных будд и будущих будд. В других формах буддизма обычны представления о целой иерархии демонов. Некоторые разновидности буддизма махаяны сулят верующим настоящий рай. Ряд направлений придает значение скорее вере, чем делам. Существует вид буддизма, стремящийся привести адепта к парадоксальному, интуитивному, внерациональному постижению «истинной реальности».



В Индии буддизм процветал примерно до 500 н.э. Затем он постепенно пришел в упадок, был поглощен индуизмом и к 11 в. почти полностью исчез. К тому времени буддизм успел распространиться и приобрести влияние в других странах Центральной и Восточной Азии, где сохраняет жизнеспособность по сей день. Сегодня буддизм существует в двух основных формах. Хинаяна распространена в Шри-Ланке и в странах Юго-Восточной Азии – в Мьянме (бывшей Бирме), Таиланде, Лаосе и Камбодже. Махаяна преобладает в Китае, включая Тибет, во Вьетнаме, в Японии, Корее и Монголии. Значительное число буддистов проживает в гималайских королевствах Непал и Бутан, а также в Сиккиме на севере Индии. Гораздо меньше буддистов (менее 1%) живет в самой Индии, в Пакистане, на Филиппинах и в Индонезии. За пределами Азии несколько тысяч буддистов живут в США (600 тыс.), в Южной Америке (160 тыс.) и в Европе (20 тыс.). Данные по общей численности буддистов в мире (от 200 млн. до 500 млн.) расходятся в зависимости от методики и критериев подсчета. Во многих странах буддизм смешался с элементами других восточных религий, таких, как синтоизм или даосизм.

Сюнрю Судзуки



Обычно, когда человек привержен определённой религии, его позиция начинает всё больше и больше напоминать острый угол, обращённый остриём от себя. У нас остриё угла всегда обращено к нам самим.

     В нашей практике мы не ставим перед собой определённых целей или задач, и у нас нет особых объектов поклонения. В этом отношении наша практика несколько отличается от обычных религиозных практик. Дзёсю, великий китайский учитель дзэн, сказал: "Глиняному Будде не пройти сквозь воду; бронзовому Будде не пройти сквозь печь; деревянному Будде не пройти сквозь огонь". Что бы это ни было, но если ваша практика направлена на какой-то определённый объект, такой как глиняный, бронзовый или деревянный Будда, она не всегда будет действенной. И пока вы в своей практике ставите перед собой какую-то определённую цель, эта практика не поможет вам в полной мере. Она, возможно, и поможет вам, пока вы движетесь к этой цели, но когда вы снова возвращаетесь к повседневной жизни, она теряет свою действенность.

     Вы, может быть, решите, что если в нашей практике нет ни целей, ни задач, то мы не знаем, что нам делать. Однако это не так, у нас есть метод. Метод практики без цели - это ограничение своего действия, или сосредоточение на том, что вы делаете в данную минуту. Вместо того чтобы держать в уме некий определённый объект, вы должны ограничить своё действие. Когда ваш ум где-то блуждает, вы не можете проявить себя. Но если вы ограничите своё действие тем, что можете делать именно сейчас, в эту минуту, тогда вы сможете полностью проявить свою подлинную природу, которая и есть всеобщая природа Будды. Таков наш метод.

     Когда мы практикуем дзадзэн, мы сводим своё действие к самому минимуму. Мы сохраняем правильную позу и сосредоточиваемся на сидении - так мы проявляем всеобщую природу. Тогда мы становимся Буддой и проявляем природу Будды. Поэтому, вместо объекта поклонения, мы всего лишь сосредоточиваемся на том действии, которое выполняем в данную минуту. Когда вы кланяетесь, нужно просто кланяться; когда вы сидите, нужно просто сидеть; когда вы едите, нужно просто есть. Когда вы действуете так, это и есть всеобщая природа. По-японски мы называем это итигё-саммай, или "самадхи одного действия". Саммай (самадхи) - это "глубокое сосредоточение". Итоге - "одно действие".

     Мне кажется, что некоторые из тех, кто практикует здесь дзадзэн, возможно, исповедуют какую-то другую религию, однако я ничего не имею против этого. Наша практика вовсе не относится к какой-то одной, определённой религии. И незачем терзаться сомнениями, стоит ли вам заниматься практикой так, как это делаем мы, или же нет, потому что наша практика никак не связана ни с христианством, ни с синтоизмом, ни с индуизмом. Она для всех. Обычно, когда человек привержен определённой религии, его позиция начинает всё больше и больше напоминать острый угол, обращённый остриём от себя. Но наш подход не таков. У нас остриё угла всегда обращено к нам самим, а не от нас. Так что незачем волноваться из-за того, что буддизм отличается от той религии, которую вы, возможно, исповедуете.

     Высказывание Дзёсю о разных Буддах касается тех, кто связывает свою практику с каким-то одним, определённым Буддой. Будда только одного вида не сможет служить вашей цели в полной мере. Когда-нибудь вам придётся избавиться от него или, по крайней мере, перестать его замечать. Но если вы раскрыли секрет нашей практики, то, где бы вы ни очутились, вы сами себе хозяин, вы - "босс". Какой бы ни была ситуация, вы не сможете пренебречь Буддой, ибо вы сами и есть Будда. Только этот Будда в полной мере поможет вам.

     Изучайте себя

     Cутъ не в том, чтобы питать какие-то глубокие чувства по отношению к буддизму; мы просто делаем то, что лолжны делать, например ужинаем и ложимся спать. Это буддизм.

     Цель изучения буддизма состоит не в том, чтобы изучать буддизм, а в том, чтобы изучать самих себя. Невозможно изучать себя без некоторого обучения. Если вы хотите узнать, что такое вода, вам потребуется наука, а учёным - лаборатория. В лаборатории можно разными способами изучить, что такое вода. Так, можно узнать, из каких элементов она состоит, в каких состояниях существует, и какова её природа. Но таким способом нельзя познать воду как таковую. То же самое происходит и с нами. Нам тоже нужно обучение, но просто изучая какое-то учение, нельзя познать, что есть "я" как таковое. При помощи учения мы можем понять нашу человеческую природу. Но учение - это не мы сами; это лишь некое объяснение того, что мы такое. Поэтому, если вы привязаны к учению или учителю, это большая ошибка. Когда вы встретите учителя, вы должны покинуть его, и вы должны быть независимы. Вам нужен учитель, чтобы вы стали независимыми. Если вы не привязаны к нему, он укажет вам путь к самому себе. Вы находите учителя для себя, а не для него.

     Риндзай, китайский учитель дзэн, живший в древности, применял четыре способа в обучении своих учеников. Иногда он говорил о самом ученике; иногда он говорил о самом учении; иногда давал разъяснения по поводу конкретного ученика или учения; и наконец - вообще не давал никаких наставлений. Он знал, что и без всяких наставлений - ученик есть ученик. Строго говоря, нет нужды учить ученика, ибо ученик сам есть Будда, хотя он может и не подозревать об этом. И пусть даже он и сознаёт свою подлинную природу - если он привязан к этому сознаванию, это уже неправильно. Когда он не сознаёт её, у него есть всё, но осознав, он полагает, что то, что он сознаёт, - это он сам, а это большая ошибка.

     Когда вы не слышите от учителя ни слова, а просто сидите, это называется учением без обучения. Но временами этого бывает недостаточно, и тогда мы слушаем лекции и проводим дискуссии. Но мы должны помнить, что цель практики, которой мы занимаемся в определённом месте, - это изучение самих себя. Мы учимся, чтобы стать независимыми. Как и у учёного, у нас должны быть определённые способы изучения. Нам нужен учитель, поскольку невозможно изучать "я" посредством "я". Но не совершите ошибки. Не следует присваивать себе то, чему вы научились у учителя. Занятия с учителем - это часть вашей повседневной жизни, часть вашей постоянной деятельности. В этом смысле нет разницы между практикой и той деятельностью, которой вы занимаетесь изо дня в день. Так что обрести смысл жизни в дзэндо - значит найти смысл в своей повседневной деятельности. Вы практикуете дзадзэн, чтобы познать смысл своей жизни.

     Когда я жил в монастыре Эйхэйдзи в Японии, там каждый просто делал то, что должен был делать. Вот и всё. Это то же, что проснуться утром: нужно вставать. В монастыре Эйхэйдзи, когда надо было сидеть, мы сидели; когда надо было поклониться Будде, мы кланялись Будде. Вот и всё. И когда мы занимались практикой, мы не чувствовали ничего особенного. Мы даже не чувствовали, что ведём монашескую жизнь. Для нас она была обычной, а люди, приходившие из города, казались нам необычными. При виде их нам хотелось сказать: "О, это пришли какие-то необычные люди!"

     Но когда я однажды покинул Эйхэйдзи на какое-то время, то по возвращении всё было иначе. Я услышал разные звуки, сопутствующие практике, - звон колокольчиков и голоса монахов, читающих нараспев сутру, - и глубокое чувство охватило меня. У меня на глаза навернулись слезы, и я чувствовал, как они скатываются по щекам! Именно люди, живущие вне стен монастыря, способны почувствовать его атмосферу. Те же, кто занимается практикой, в действительности ничего подобного не чувствуют. По-видимому, это верно в отношении всего. Когда мы слышим, как шумят сосны в ветреный день, то, может быть, ветер просто дует, а сосны просто стоят на ветру. Вот и всё. Но люди, слушающие, как шумит ветер в соснах, могут написать стихи или почувствовать что-то необычное. Так, мне кажется, всё и происходит.

     Поэтому главное не в том, чтобы питать какие-то чувства по отношению к буддизму. Неважно, как вы к нему относитесь, хорошо или плохо. Для нас это не имеет значения. Буддизм ни хорош, ни плох. Мы лишь делаем то, что должны делать. Это буддизм. Конечно, некоторое воодушевление необходимо, но воодушевление - лишь воодушевление. Не в нём настоящая цель практики. Это только лекарство. Когда у нас подавленное настроение, мы нуждаемся в каком-то лекарстве. Когда же мы в хорошем расположении духа, лекарство нам ни к чему. Не следует принимать лекарство за еду. Временами лекарство необходимо, но оно не должно подменять собой пищу.

     Поэтому из четырёх способов, практиковавшихся Риндзаем, самый совершенный - это не давать ученику никаких объяснений насчёт него самого и никак не ободрять его. Если мы представим себя как тело, тогда учение может стать нашей одеждой. Иногда мы говорим о своей одежде; иногда мы говорим о своём теле. Но тело или одежда - это, в сущности, не мы сами. Мы сами - это большое действие. Мы лишь проявляем мельчайшую частицу этого большого действия, вот и всё. Так что говорить о себе - в порядке вещей, но на самом деле этого не требуется. Не успев раскрыть рот, мы уже проявляем большое бытие, заключающее в себе и нас самих. Поэтому цель бесед о себе - это исправление неправильного понимания, которое воз- никает у нас, когда мы привязаны к каким-то отдельным временным форме или цвету большого действия. Нам надо беседовать о том, что такое наше тело и что такое наше действие, с тем чтобы не допускать ошибок, связанных с их неправильным пониманием. Поэтому говорить о себе - это, в сущности, значит забыть о себе.

     Догэн-дзэнлзи сказал: "Изучать буддизм - значит изучать себя. Изучать себя - значит забыть себя". Когда вы привязаны к временному проявлению своей подлинной природы, необходимо беседовать о буддизме, иначе вы можете подумать, что это временное проявление и есть подлинная природа. Но это отдельное временное проявление и подлинная природа - не одно и то же. И в то же самое время - это есть одно и то же! На какое-то время это так; на ничтожно малую частицу времени это так. Но это не всегда так: непосредственно в следующее мгновение это не так, и таким образом это временное проявление не есть подлинная природа. Чтобы осознать это, необходимо изучать буддизм. Однако цель изучения буддизма - это изучение самих себя и забвение самих себя. Когда мы забываем себя, мы в действительности являем истинное действие большого бытия, или саму реальность. Когда мы сознаём это, в мире нет проблем, и мы можем наслаждаться жизнью, не испытывая никаких затруднений. Цель нашей практики - сознавать это.

     Полировать черепицу

     А когда вы становитесь самими собой, дзэн становится дзэн. Когла вы - это вы, вы видите вещи такими, как они есть, и вы сливаетесь воедино с тем, что вас окружает.

     Дзэнские истории, или коаны, очень трудны для понимания, пока вы не знаете, что мы делаем каждую минуту, миг за мигом. Но если вы точно знаете, что мы делаем каждый миг, коаны не покажутся вам такими уж трудными. Имеется довольно много коанов. Я часто говорил вам о лягушке, и каждый раз все смеялись. Однако лягушка довольно-таки интересное создание. К тому же она, знаете, сидит так же, как и мы. Но она не думает, что делает что-то особенное. Когда вы приходите в дзэндо и садитесь, то вы, возможно, думаете, что занимаетесь чем-то особенным. Ваш муж или жена спит, а вы практикуете дзадзэн! Вы делаете что-то особенное, а ваш супруг или супруга - просто лентяи! Так, возможно, вы понимаете дзадзэн. Но посмотрите на лягушку. Она сидит так же, как мы, однако понятия не имеет о дзадзэн. Понаблюдайте за ней. Если что-то раздражает её, она сделает гримасу. Если появится что-то съедобное, она поймает это и съест, причём съест сидя. По сути, это наш дзадзэн, а не что-то особенное.

     Вот вам нечто вроде коана о лягушке. Басо был известным учителем дзэн по прозвищу "Учитель-Конь". Он был учеником Нангаку, который, в свою очередь, был одним из учеников Шестого Патриарха (Хуэй-нэн (638-713)). Однажды Басо, в ту пору когда он учился у Нангаку, сидел, практикуя дзадзэн. Это был мужчина крупного телосложения; когда он говорил, язык его доставал до носа; голос у него был зычный; и его дзадзэн, должно быть, был очень хорош. Нангаку увидел его сидящим словно огромная гора - или лягушка. Нангаку спросил: "Что ты делаешь?" "Практикую дзадзэн",- ответил Басо. "Зачем ты практикуешь дзадзэн?" - "Хочу достичь просветления, хочу стать Буддой", - ответил ученик. Знаете, что сделал учитель? Он подобрал с земли черепицу и начал её полировать. В Японии, после того как мы вынимаем черепицу из печи для обжига, мы полируем её, чтобы придать ей красоту. Итак, Нангаку взял черепицу и принялся её полировать. Басо, его ученик, спросил: "Что вы делаете?" "Хочу превратить эту черепицу в драгоценность",- сказал Нангаку. "Как можно из черепицы сделать драгоценный камень?" - спросил его Басо. "Как можно стать Буддой, практикуя дзадзэн? - возразил Нангаку. - Ты хочешь достичь состояния Будды? Состояния Будды нет за пределами твоего обычного сознания. Когда повозка не идёт, ты стегаешь кнутом повозку или лошадь?"- спросил учитель.

     Нангаку имел в виду следующее: что бы вы ни делали, это дзадзэн. Истинный дзадзэн существует помимо лежания в кровати или сидения в дзэндо. Если ваш муж или жена лежит в постели, это дзадзэн. Если вы думаете: "Я сижу здесь, а мой супруг или супруга в постели",- тогда, хотя бы вы и сидели здесь со скрещёнными ногами, это не истинный дзадзэн. Вы должны быть всегда подобны лягушке. Это истинный дзадзэн.

     Догэн-дзэндзи прокомментировал этот коан. Он сказал: "Когда "Учитель-Конь" стал "Учителем-Конём", дзэн стал дзэн". Когда Басо становится Басо, его дзадзэн становится истинным дзадзэн, и дзэн становится дзэн. Что такое истинный дзадзэн? Когда вы становитесь самими собой!

     Когда вы - это вы, тогда, что бы вы ни делали, это - дзадзэн. Даже если вы лежите в постели, большую часть времени вы можете не быть самими собой. Даже если вы сидите в дзэндо, хотел бы я знать, действительно ли вы - это вы в подлинном смысле.

     Вот ещё один известный коан. Дзуйкан, один из учителей дзэн, имел обыкновение постоянно обращаться к себе. "Дзуйкан?"- бывало окликал он себя. И неизменно отвечал: "Да!" "Дзуйкан?" - "Да!" Конечно, он жил совсем один в своём маленьком дзэндо, и он, разумеется, знал, кто он такой, но временами он терял себя. И всякий раз, когда он терял себя, он обращался к себе: "Дзуйкан?"- "Да!"

     Если мы уподобимся лягушке, мы всегда будем самими собой. Но даже лягушка временами теряет себя и делает кислую гримасу. А если появится какое-то съедобное насекомое, она ловит его и съедает. Так что, я думаю, лягушка всегда возвращается к самой себе. Мне кажется, что и вы должны вести себя так же. Даже в дзадзэн вы можете потерять себя. Когда вас клонит в сон или когда ваш ум начинает блуждать, вы теряете себя. Когда у вас начинают болеть ноги - "Почему у меня так болят ноги?"- спрашиваете вы себя - и теряете себя. Ваша проблема становится для вас проблемой, потому что вы потеряли себя. Если вы не теряете себя, тогда, даже если и будут трудности, у вас, в сущности, не будет проблем. Вы просто сидите посреди проблемы; когда вы - часть этой проблемы, или когда проблема - часть вас, тогда нет никакой проблемы, поскольку вы - это сама проблема. Проблема - это вы сами. Если это так, проблемы не существует.

     Когда ваша жизнь всегда часть того, что вас окружает, - другими словами, когда вы обращаетесь к самим себе, в это самое мгновение, - тогда проблемы не существует. Когда вы начинаете блуждать в каких-то иллюзиях, которые представляются чем-то отдельным от вас самих, тогда ваше окружение больше не реально, и ваше сознание больше не реально. Если вы сами пребываете в заблуждении, тогда всё, что окружает вас, становится туманной, расплывчатой иллюзией. Стоит вам только погрузиться в иллюзии, как им не будет конца. Иллюзорные идеи одна за другой будут завладевать вами. Большинство людей живут в заблуждении, занятые своими проблемами и пытаясь разрешить их. Но просто жить - значит, в действительности, жить внутри проблем. И разрешить проблему - значит стать её частью, слиться с ней.

     Итак, вы стегаете кнутом повозку или лошадь? Что же вы стегаете - самих себя или свои проб- лемы? Если вы задаётесь вопросом, что же вам следует стегать, значит, вы уже начали блуждать. Но когда вы действительно стегнёте лошадь, повозка сдвинется с места. Вообще-то повозка и лошадь - это не совсем разные вещи. Когда вы - это вы, нет проблемы, что стегать: лошадь или повозку. Когда вы - это вы, дзадзэн становится истинным дзадзэн. Поэтому, когда вы практикуете дзадзэн, ваша проблема тоже практикует дзадзэн. Даже если ваш супруг или супруга в постели, он или она тоже практикуют дзадзэн - когда вы практикуете его! Но когда вы не практикуете истинный дзадзэн, тогда - вот он ваш супруг или супруга, а вот вы сами, два довольно-таки разных, довольно-таки разобщённых человека. Поэтому, если следовать истинной практике, тогда одновременно и всё остальное будет заниматься практикой вместе с нами.

     Вот почему нам следует всегда обращаться к самим себе, проверять себя, кто мы такие, подобно доктору, простукивающему самого себя. Это очень важно. Такая практика должна продолжаться непрерывно, миг за мигом. Мы говорим: "Когда на дворе ещё ночь, уже занимается рассвет". Это значит, что между рассветом и ночью нет промежутка. Осень приходит, когда лето ещё не кончилось. Вот как надо понимать нашу жизнь. Мы должны заниматься практикой с таким пониманием, и разрешать свои проблемы таким образом.

     Достаточно, на самом деле, просто упорно и однонаправленно работать над своей проблемой. Вы просто должны полировать черепицу; это и есть наша практика. Цель практики не в том, чтобы сделать из черепицы драгоценный камень. Просто продолжайте сидеть; это и есть практика в подлинном её смысле. Неважно, можно или нет достичь состояния Будды, можно или нет превратить черепицу в драгоценность. Самое важное - это просто работать и жить в этом мире с таким пониманием. Такова наша практика. Таков истинный дзадзэн. Потому мы говорим: "Когда вы едите - ешьте!" Надо, знаете, есть то, что вы едите. Иногда этого не происходит. Хотя вы и едите, ваш ум пребывает где-то ещё. Вы не чувствуете вкуса того, что у вас во рту. Пока вы в состоянии есть во время еды, с вами всё в порядке. Вам не о чем беспокоиться. Это значит, что вы - это вы сами.

     Когда вы - это вы, вы видите вещи такими, как они есть, и вы сливаетесь воедино с тем, что вас окружает. Это ваше подлинное "я". Тогда у вас будет истинная практика; у вас будет практика лягушки. Она хороший пример для нашей практики: когда лягушка становится лягушкой, дзэн становится дзэн. Когда вы понимаете лягушку до конца, вы обретаете просветление; вы - Будда. Это будет благом и для других: для мужа или жены, сына или дочери. Это - дзадзэн!

В странах буддийской традиции календарь имеет особое значение. Он широко используется не только для вычисления дат традиционных буддийских праздников, но и для объяснений важнейших астрономических и метеорологических событий года, определения времени проведения сельскохозяйственных работ, предсказаний спокойствия или волнений в обществе, составления индивидуальных гороскопов. Практикующий буддист никогда не будет принимать ответственных решений, не приступит к важным делам и не отправится в далекое путешествие, предварительно не посмотрев календарь и не посоветовавшись с монахом-астрологом.



В Центральной и Восточной Азии с древних времен велись тщательные астрономические наблюдения за движением Солнца, Луны, Юпитера, Сатурна, других планет, звезд и созвездий, которые и легли в основу календарного счисления времени.



Основой для календарных систем буддийских стран стал китайский календарь - самый древний из всех календарей Центральной и Восточной Азии. Значение этого календаря далеко не ограничивается хронологией: он является едва ли не самым наглядным и полным воплощением фундаментальной для китайской цивилизации идеи гармонического единства трех сил мироздания - Неба, Земли и Человека. Он выявлял и вместе с тем обосновывал взаимное соответствие процессов земной, небесной и человеческой деятельности. Этот календарь отличался необычайной жизненностью и убедительностью, поскольку отражал не только закономерности в природе, но и был теснейшим образом связан с хозяйственной деятельностью, со всеми сторонами быта, навыков и знаний китайцев. Достаточно сказать, что китайская медицина различает в теле человека 365 основных чувствительных точек - по числу дней в году.



В понятиях астрономии универсализм китайского календаря проявился искусным сочетанием лунного и солнечного ритмов, причем в качестве основной единицы измерения времени было принято чередование фаз луны. В китайском календаре начало месяца всегда совпадает с новолунием, а середина - с полнолунием. Тридцать лунных дней составляют месяц, а двенадцать лунных месяцев - год.



Влияние лунного календаря проявилось и в тенденции соотносить обряды с тем числом месяца, которое соответствовало его порядковому номеру в годовом цикле. Эта тенденция зародилась в первые века нашей эры и к эпохе позднего средневековья уже определяла даты совершения сезонных обрядов во 2, 3, 5, 6, 7 и 9-м месяцах.



Вместе с тем в Китае, в стране развитого земледелия, не могли не учитывать и годовое движение солнца, определявшее смену сезонов и, следовательно, характер и сроки сельскохозяйственных работ. Подобно многим другим народам, китайцы с древности различали 12 созвездий солнечного Зодиака, которым были присвоены названия животных. Впоследствии в буддийской традиции даже сложилась легенда о том, что Будда перед уходом в Нирвану призвал к себе всех животных, однако проститься с ним пришли только Мышь, Корова, Тигр, Кролик, Дракон, Змея, Лошадь, Овца, Обезьяна, Курица, Собака и Свинья. В благодарность Будда вручил каждому из этих животных по одному году для управления, причем годы были подарены именно в таком порядке, в каком животные пришли к Будде. Так появился знаменитый 12-летний "цикл животных".



Китайские астрономы с глубокой древности умели поддерживать соответствие солнечного и лунного ритмов в календаре. С этой целью семь раз в девятнадцать лет в календарь вставлялся дополнительный месяц, причем делалось это таким образом, чтобы не нарушить соотношение лунного и солнечного календаря в годовом цикле.



Новый год по китайскому лунному календарю наступает в первое новолуние после вхождения Солнца в созвездие, именуемое в западной традиции Водолеем. По григорианскому календарю это происходит не ранее 21 января и не позднее 19 февраля. Тибетский и монгольский календари имеют расхождения с китайским в пределах от двух недель до одного месяца, поскольку протяженность месяцев этих календарей различна, и Новый год в Тибете и в Монголии отмечается в феврале - марте, после его наступления по китайскому календарю. В странах Юго-Восточной Азии (кроме Вьетнама), где используется индийский лунный календарь, Новый год отмечается в середине апреля.



Характерной особенностью этого календаря является система летосчисления по шестидесятилетнему циклу (кит. ганьчжи), принцип составления которого заключается в совмещении "десяти стволов" и "двенадцати ветвей".



"Десятью стволами" (кит. шигань, тиб. джунба, монг. табан махабоди) называются десять особых циклических знаков, которые соотносятся с Небом и пятью формами проявления единой мировой энергии, пятью "элементами" или "стихиями" (кит. усин, санскр. махабхути), имеющими следующие наименования:



Дерево - проявляется как рождение, развитие, созидание, распространение и движение;

Огонь - проявляется как рост, жар, страсть, агрессивность, прояснение, трансформация и уничтожение;

ЗемляМеталл - проявляется как твердость, острота, сухость, холодность, чистота, справедливость и старость;

Вода - проявляется как способность принятия любых форм, проникновение, увлажнение, инерция, покой, скрытая сила, холод и смерть.



Каждая из стихий управляет двумя годами, так как имеет две природы, соответствующие двум началам бытия (кит. ян и инь) - "жесткому" и "мягкому", "мужскому" и "женскому", "явленному" и "сокрытому" и т.д. Таким образом выстраивается ряд из десяти циклических знаков, обозначающих стихии и их природу ("мужскую" - нечетные знаки: 1, 3, 5, 7, 9 и "женскую" - четные знаки: 2, 4, 6, 8, 10). Каждой стихии соответствует свой символический цвет и своя планета.



(В индийской астрологии, которая используется в Тибете наряду с китайской, стихии Дерево соответствует Воздух, а стихия Металл объединена со стихией Земля).



Знаки 12-летнего "цикла животных" получили название шиарчжи (тиб. локхор) - "двенадцать ветвей". Эти знаки соотносятся с Землей и имеют разнообразное применение: они служат для обозначения периодов времени - эпох, лет, месяцев, порядкового числа дней и времени суток. 12 знаков "цикла животных" также олицетворяют 12 видов влияния космической энергии на человека, которые особо проявляются в год его рождения, формируют его характер и во многом определяют его дальнейшую судьбу.



Характеристика каждого года в этом двенадцатилетнем цикле складывается из наименования управляющего им знака "ветвей" и одного из знаков "стволов" и его символического цвета.



Так как знаков "ветвей" на два больше, чем знаков "стволов", то при 11-м знаке "ветвей" повторяется первый знак "стволов", и благодаря этому сдвигу первый знак "стволов" совпадает с первым знаком "ветвей" после шестикратного повторения, тогда как "ветви" за этот срок повторяются только пять раз. Началом очередного цикла считается тот год, в который совпадают 1-й циклический знак и 1-й знак Зодиака.



Согласно буддийскому преданию, эту календарную систему проповедовал сам бодхисаттва мудрости Манджушри.



За начало циклической эры, т.е. за первый год первого цикла, принят год Дерева-Мыши, соответствующий 2637 г. до н. э. Эта дата связана с первым годом царствования легендарного родоначальника китайской цивилизации императора Хуанди.



К настоящему времени прошло 77 полных циклов, и с 1984 г. начался 78-й цикл, а следующий, соответственно, начнется с 2044 года.



Таким образом, различные порядки счисления времени и устанавливаемые ими соответствия между космическими силами и явлениями складываются в единую космологическую систему, объединяющую циклическое и линейное время. Неудивительно, что календарь почитался как одна из священных регалий власти и в самом Китае, и в тех странах, где он впоследствии начал использоваться. Сакрализация календаря как в духовной практике, так и в категориях государственной политики основывалась на понимании календаря как универсального воплощения целостности пространства и времени, хаоса (хуньдунь) - бесконечного богатства разнообразия, которое являлось "отсутствующим" в любой точке пространства и времени, но выступало подлинным условием самодостаточности каждого момента бытия. Отсюда и выдвигавшееся китайской традицией требование неповторяемости, ежедневного обновления (жи синь), распространявшееся на все области человеческой деятельности - от принятия важных государственных решений до занятий гимнастическими упражнениями и стрижки волос.



С другой стороны, буддийская концепция перерождений рассматривает появление человека в мире как практически непредсказуемое проявление закона кармы, а не результат линейного исторического развития. Поэтому в отличие от календарных традиций иудаизма, христианства и ислама, в которых хронология была необходима для отсчета времени от Сотворения мира, Рождества Христова и хиджры (переселения Мухаммеда из Мекки в Медину), буддийская традиция не придавала линейности и хронологии никакого значения. Принцип хронологического летосчисления был введен в буддизме лишь в начале 50-х гг. ХХ в., чтобы отметить в 1956 г. 2500-летие со дня Ухода в Нирвану (Паринирваны) Будды Шакьямуни. При этом за точку отсчета был взят 544 г. до н. э. - год, в котором согласно преданию произошло это событие. Он и считается первым годом эры Нирвана - общебуддийского летосчисления, применяемого в настоящее время. Таким образом, 2000 год по григорианскому календарю считается 2544 годом эры Нирвана. Однако в каждой буддийской стране по-прежнему продолжает использоваться собственная традиционная и исторически сложившаяся система календарных расчетов и хронологии. Например, в тибетском календаре летосчисление ведется от так называемого "царского года" - года восшествия на престол первого царя Тибета Ньятри Ценпо, которое произошло в 127 г. до н. э. (поэтому 2000 год соответствует 2127 году тибетского календаря) и т. д.



В Корее, Японии и в странах Юго-Восточной Азии календарь 60-летнего цикла начинает использоваться с IV-IX веков, т.е. в период распространения и утверждения там буддизма.



В Тибете китайский лунный календарь впервые появляется во время правления царя Сонгцэна Гампо (627-650 гг.), когда его жена, китайская принцесса Вэньчэнь, привезла с собой астрологические трактаты. В Монголии двенадцатилетний цикл Зодиака животных впервые был введен в 1210 г., 60-летний цикл появился в начале XIV в., а календарно-астрологическая система (Зурхай) окончательно сформировалась уже к концу XVI в., когда в стране утвердилось учение школы Гэлугпа.



Бурят-монгольский календарный цикл, как и китайский, начинается с года Дерева-Мыши, тогда как тибетский - с года Огня-Кролика. Это объясняется тем, что в 1027 г. (год Огня-Кролика) кашмирский монах Соманатха ввел в Тибете индийскую астрологическую систему Калачакры (тантрического буддизма), которую по преданию Будда Шакьямуни проповедовал в конце своей жизни. Таким образом, за первый год шестидесятилетнего цикла в тибетском календаре принимается "женский" год Огня-Кролика, а началом года (по Калачакре) считается 1-й день третьего месяца китайского лунного календаря, выпадающий на середину апреля календаря григорианского. По названию первого года и сам цикл получил в Тибете название Рабджун. В результате введения Калачакры в тибетском буддизме были приняты две календарно-астрологические системы - индийская (Карци), называемая "белой" и китайская (Джунци), называемая "черной". (Названия "белая" и "черная" были даны в соответствии с преобладающими цветами одежд, которые носили жители Индии и Китая). "Белая астрономия" нашла большое применение в летосчислении (календарях и хронологических таблицах), тогда как положения "черной астрономии" используются преимущественно в астрологии.

Придя к учению Будды, крайне важно развивать добродетели морального поведения (сила), сосредоточения (самадхи), и мудрости (паннья). Без сомнения, нужно обладать этими тремя добродетелями.



Для мирян минимальная мера морального поведения – соблюдение “пяти правил” *1. Для монахов это соблюдение “Патимокха”, кодекса монашеской дисциплины. Каждый, кто хорошо дисциплинирован в моральном поведении, будет перерожден в счастливом мире как человек или дэва (бог).Но такая обычная форма земной морали (локия-сила) не является гарантией против возвращения в более низкие состояния мучительного существования, например ада, мира животных, или мира пета (духов). Поэтому желательно развивать в себе более высокую форму трансцендентной морали (локуттара-сила). Когда человек полностью приобретает добродетель такой морали, ему не грозит возврат в более низкие состояния, и он всегда будет вести счастливую жизнь, перерождаясь как человек или дэва (бог). Поэтому каждый должен считать своим долгом развивать трансцендентную мораль.



Тот, кто прилагает искренние усилия и настойчивость, имеет все надежды на успех. Будет жаль, если кто-то не воспользуется этой прекрасной возможностью овладеть высшими качествами, потому что такой человек неизбежно рано или поздно станет жертвой собственной плохой кармы, которая сбросит его в низшие состояния мучительного существования в аду, мире животных, или мире пета (духов), где срок жизни составляет сотни, тысячи, миллионы лет. Поэтому здесь подчеркивается, что встреча с учением Будды - это уникальная возможность развить мораль пути *2 (магга-сила) и моральность плода *3 (пхала-сила).



Но не рекомендуется работать только над моральным поведением. Также необходимо практиковать самадхи, или концентрацию. Обычный, недисциплинированный ум привык где-то блуждать. Им невозможно управлять, он следует за любой идеей, мыслью, воображением и т. д. Чтобы предотвратить это блуждание, ум нужно снова и снова направлять на избранный объект сосредоточения. По мере практики, ум постепенно отбрасывает то, на что отвлекался, и фиксируется на объекте, на который он направлен. Это и есть самадхи (сосредоточение).



Есть два вида самадхи: земное (локия-самадхи) и трансцендентное сосредоточение (локуттара-самадхи). Первое из них состоит из земных джхан *4, то есть четырех рупа-джхан и четырех арупа-джхан, относящихся к бесформенному миру. Их можно достичь с помощью практики медитации спокойствия (шаматха-бхавана) такими методами, как медитация на дыхании (анапана),  дружелюбии (метта), медитация на кашины *5,  и т. д. Тот, кто овладевает ими, перерождается на плане брахм *6. Срок жизни брахмы очень велик и длится один, два, четыре или восемь мировых циклов, вплоть до 84.000 мировых циклов. Но в конце своего жизненного срока брахма умрет и будет перерожден как человек или дэва.



Если человек все время ведет добродетельную жизнь, он может жить счастливой жизнью на более высоком уровне существования, но так как он не свободен от килеша *7 (загрязнений) привязанности, отвращения и заблуждения, он во многих случаях может совершать недостойные поступки. Тогда он станет жертвой своей плохой кармы и будет перерожден в аду или в других низких состояниях мучительного существования. Поэтому земное сосредоточение (локия-самадхи) – тоже ненадежная гарантия. Желательно работать над трансцендентным сосредоточением (локуттара-самадхи), сосредоточением пути (магга) и плода (пхала) *8. Чтобы приобрести это сосредоточение, необходимо развивать мудрость (паннья).



Есть две формы мудрости: земная (локия) и трансцендентная (локуттара). В наши дни знание литературы, искусства, науки, или других мирских дел, обычно считается разновидностью мудрости, но такая форма мудрости не имеет ничего общего с развитием ума (бхавана). Такие виды знания нельзя считать и настоящей добродетелью, потому что с их помощью изобретаются всевозможные виды разрушительного оружия, которое всегда находится под влиянием привязанности, отвращения и других порочных побуждений. С другой стороны, настоящая суть земной мудрости включает в себя: знание, используемое при помощи бедным, старикам и больным, которая не приносит никакого вреда; включает обучение тому, как извлекать настоящий смысл священных текстов; и три вида знания для развития видения-как-есть (випассана-бхавана): знание, рожденное обучением (сутамая-паннья), знание, рожденное размышлением (чинтамая-паннья), и знание, рожденное медитативным развитием (бхаванамая-паннья). Добродетель обладания земной мудростью приведет к счастливой жизни в более высоких состояниях существования, но все же она не может предотвратить риск перерождения в аду или других состояниях мучительного существования. Только развитие трансцендентной мудрости (локуттара-паннья) может окончательно устранить этот риск.







Трансцендентная мудрость – это мудрость пути и плода. Чтобы развить эту мудрость, нужно выполнять практику медитации видения-как-есть (випассана бхавана), на основе трех дисциплин: морали, сосредоточения и мудрости. Когда вполне развита добродетель мудрости, вместе с ней приобретаются необходимые качества морали и сосредоточения.

*1 - Пять правил – это воздержание от (1) убийства, (2) воровства, (3) незаконных половых связей, (4) лжи, (5) одурманивающих веществ;

 *2 - Мораль, связанная с трансцендентным путем к прекращению страданий, и четырьмя его этапами: вхождения в поток, возвращения только один раз, невозвращения, и Архатства;

 *3 - Мораль, связанная с четырьмя трансцендентными плодами: вхождения в поток, возвращения только один раз, невозвращения, и Архатства. См. их краткое описание в “Анапанасати сутте”;

 *4 -  Джхана (пали: джхана): особые состояния глубокого единения ума, возникающие благодаря сосредоточению ума на объекте с такой силой внимания, что происходит полное погружение ума в объект, или поглощение ума объектом. В ранних суттах говорится о четырех особых джханах, составляющих “карту” пути сосредоточения (самадхи). См. их краткое описание в “Маха-сатипаттхана сутте”;

 *5 - Кашины: описанные в книге Буддхагхоши “Вишуддхимагга” эмблемы (1) земли, (2) воды, (3) огня, (4) воздуха, (5) голубого цвета, (6) желтого цвета, (7) красного цвета, ( белого цвета, (9) света, (10) пространства;

 *6 - Брахма: один из трех высших богов индийской мифологии, создатель мира, который олицетворяет факторы творения;

 *7 - Клеша (пали: килеса): загрязнения - привязанность, отвращение и заблуждение в их разнообразных формах, среди которых жадность, злорадство, злость, мстительность, лицемерие, высокомерие, зависть, скупость, нечестность, хвастливость, упрямство, насилие, гордость, тщеславие, опьянение и самодовольство;

 *8 - Магга и пхала: путь к прекращению страдания, и плод этого пути. Подразделяется на четыре этапа пути и четыре плода каждого этапа: вхождение в поток, возвращение только один раз, невозвращение, и Архатство. См. их краткое описание в “Анапанасати-сутте”.

Кажется, что понятия сатори и Дзэн в Японии очень тесно связаны друг с другом, так что когда кто-нибудь говорит "сатори", все сразу же связывают это с Дзэн, и наоборот. Люди, которые начинают сидеть сэссин, часто удивляются, "Когда мы практикуем дзадзэн, разве нам не надо иметь опыт сатори?". На западе слово "просветление" имеет тот же эффект. Однако в действительности сатори необъяснимо и было бы безопаснее вообще не привлекать на него внимание. Я говорю так, потому что люди обычно говорят о сатори в противоположность к иллюзии, и это различие между сатори и иллюзией ни что иное, как сравнение, которое мы делаем в нашем обычном уме.



Истинное сатори Шакьямуни Будды не похоже на это. Говорят, что когда Шакьямуни достиг сатори, то он сказал следующую фразу: "Я достиг путь одновременно со всем миром и всеми живыми существами. Всё - горы, реки, деревья, травы - все достигли буддовости".



Для Шакьямуни сатори не было чем-то отдельным только для него. Его было сатори жизни, включающее его самого и все вещи. Это то, что действительно выходит за рамки различения нашего заурядного ума. В Сутре Сердца (Праджня-парамита хридая сутра) говорится: "Нет рождения или смерти, нет чистоты или загрязнения, нет увеличения или уменьшения". Сатори находится за пределами рождения и смерти, за пределами увеличения (выигрыша) и уменьшения (проигрыша), за пределами загрязнения (иллюзии) и чистоты (сатори). Как может сатори быть за пределами сатори? Это очень важно. Сатори, относящееся к иллюзии, - это ограниченный вид "сатори", основанный на сравнении одной вещи с другой. Истинное сатори не основано на таком различения в нашем уме, оно принадлежит ко всей жизни. Этот вид сатори означает быть просветленным к реальности жизни до различения на себя и других или на иллюзию и сатори.



Если мы хотим сказать, что получили сатори в качестве результата нашей собственной практики, то должны хорошо помнить, что такое сатори принадлежит к области эго. Это ни что иное, как сатори, основанное на разделении, сделанном между другими и собой. Это ни что иное, как обсуждение мира, созданного различением нашего обычного ума.



В Только Будды вместе с Буддами (Сёбогэндзо: Юйбуцуёбуцу) Догэн Дзэндзи пишет: "Если сатори появляется из какого-то предвзятого мнения, то такое сатори не будет надёжным. Истинное сатори не опирается на идеи о сатори, а приходит из пространства, лежащего далеко за пределами формирования понятий. Сатори основано только на самом сатори, и ему помогает только сила самого сатори. Знай, что не существует иллюзии как какой-то постоянной вещи. Знай, что сатори - это не нечто, что существует".



Один мой ученик пришёл ко мне и спросил: "Когда мы делаем дзадзэн во время сэссина, то иногда приходят времена, когда не играет никакой роли, насколько мы стараемся прекратить бегать за мыслями и пытаемся вложить нашу энергию в позу дзадзэн, мысли просто продолжают приходить одна за другой. Но в другое время, мы можем сидеть дзадзэн с абсолютно ясным умом, без появления каких-либо мыслей. Разве ты бы не назвал это сатори или кэнсё?".



Я ответил: "Конечно, когда мы делаем сэссины, то часто испытываем это. Но если ты называешь те времена, когда не можешь не бегать за мыслями, иллюзией, а дзадзэн с ясным умом сатори, то тогда по существу иллюзия и сатори похожи на состояния, которые вызваны изменением температуры и влажности".



"В течение года у нас бывает различная погода, и даже в течение одного сэссина погода может потерпеть изменения. Если мы продолжаем сэссин на протяжении большого количества времени, то естественным образом видим, что существует причинная связь между температурой, влажностью и нашим психологическим состоянием. По большей части мы начинаем чувствовать, когда появляются определённые состояния. Например, в жаркую и влажную погоду неважно, насколько ты стараешься сидеть дзадзэн, наши головы работают как если бы они бродили; мы не можем ничего сделать против этого. Но когда воздух сухой и дует прохладный вечерний ветерок, то наши головы проясняются и мы, несомненно, чувствуем, как будто бы стали с дзадзэн единым целым. Однако оба этих состояния - это состояния наших голов, реагирующих на температуру и влажность. Так как делать дзадзэн означает сидеть и стремиться быть с дзадзэн единым целым, то этот вид дзадзэн, конечно же, прекрасен, хотя это не означает, что такой дзадзэн хорош, и что дзадзэн, непохожий на это, является неудачей".



"Не обращая внимания на состояния, в дзадзэн очень важно просто сидеть, стремясь к дзадзэн и просыпаясь к нему. В просто делании и пробуждении к дзадзэн, различные состояния, появляющиеся в нашей голове, просто становятся декорацией нашего дзадзэн!"(41). Ученик ушёл, посмеиваясь над моим объяснением, что сатори и иллюзия - это состояния температуры и влажности.



Через пару дней начался сентябрьский сэссин. Так как в первой части сентября жарко, то сэссин длится только три дня. Как обычно, первые два дня были очень душными, и мы практиковали дзадзэн, купаясь в поту. Но утром третьего дня стало освежающе прохладно и начало казаться, что наступила осень. Мы смогли удобно сидеть дзадзэн, и на этой ноте сэссин закончился. В конце сэссина все расслаблялись, и мы вместе пили чай. В это время мой ученик вернулся к теме погоды и заметил, что он, несомненно, испытал, что температура и влажность влияют на сатори и иллюзию.



Мир, в котором мы живём, это не нечто, существующее независимо от наших мыслей и идей. Наш мир и эти мысли и идеи появляются перед нами как единое целое. В зависимости от того, какие у нас мысли и идеи, наш мир может казаться нам совершенно разным. Эти мысли и чувства составляют наше психологическое состояние. Более того, наше психологическое состояние является в то же самое время нашим физиологическим состоянием. Если у нас внутри что-то ломается физически, то наш ум не остаётся ясным. И если наш ум не ясен, то глаза, которыми мы видим мир, и наш взгляд на жизнь становятся тёмными. Наши жизни и весь мир принимают мрачный вид. С другой стороны, когда мы чувствуем себя здоровыми, то наш ум светлеет, и в результате становится светлее и наш взгляд на всё.



Более того, на наше физиологическое состояние очень сильно влияет среда, в которой мы живём. Изменения и состояния климата и погоды воздействуют на нас. Эту связь причины и следствия очень легко увидеть, когда ты ведёшь жизнь, такую однообразную и лишённую отвлечений, как сэссины в Антайдзи.



Здесь очень важна позиция простого стремления к пробуждению, вне зависимости от состояния, в котором ты находишься. Речь идёт не о достижении какого-нибудь состояния, где все мысли исчезли. Спокойно сидеть посреди причинно-следственных связей, не давая им унести тебя за собой, - это сикантадза.



Как и в погоде, в нашей личной жизни существует большое количество состояний: ясные дни, облачные дни, дождливые и штормовые дни. Это всё волны, созданные силой природы, и мы не имеем над этим контроля. Не имеет значения, насколько мы дерёмся против этих волн, мы не можем сделать облачный день солнечным. Облачные дни облачны; солнечные дни солнечны. Это совершенно естественно, что мысли приходят и уходят, и что психологические и физиологические состояния меняются соответствующим образом. Всё это - истинная реальность и манифестация жизни. Смотреть на всё это как на декорацию жизни, не давая им разорвать себя на части - это стабильность человеческой жизни, это спокойствие в нашей жизни.



Это то же самое, что и дзадзэн, который мы практикуем. Мы всегда стараемся сидеть дзадзэн, стараясь быть постоянно бодрствующими здесь и сейчас, стремясь к линии ZZ". Но суть не в том, чтобы приклеиться к ZZ", так как мы неизбежно отходим от неё. Так мы отодвигаемся от ZZ" и потом пробуждаемся к ZZ"; мы снова отодвигаемся и снова пробуждаемся. Дзадзэн - это подлинная поза вечного пробуждения к ZZ". Пока у нас есть такое отношение, все мысли, которые появляются у нас, когда мы отодвигаемся от ZZ", становятся декорацией дзадзэн. Время, когда мы можем точно держаться линии ZZ", это тоже декорация дзадзэн. Не то чтобы исчезновение всех мыслей - это сатори и хорошо, а появление мыслей и склонность бегать за ними - это иллюзия и плохо. Просто сидеть, трансцендировать добро и зло, сатори и иллюзию - это дзадзэн, который трансцендирует святого и заурядного человека.



В Записи Линьцзи (Риндзай Року), Линьцзы Исюань (Риндзай Гигэн, умер в 867) говорится:

Настоящий практикующий Путь полностью трансцендирует все вещи. Даже если бы разваливались небо и земля, то у меня не было бы опасений. Даже если бы все Будды в десяти направлениях появились передо мной, я бы не обрадовался. Даже если бы три ада появились передо мной, у меня не было бы страха. Почему это так? Потому что нет ничего, что нужно было бы не любить.

Для Риндзая появление всех Будд прошлого, настоящего и будущего не было поводом для радости, а появление трёх адов не было поводом для страха. Конечно же, отсутствие боязни перед появлением какого-то ада не означает, что для Риндзая ад не существует. Для него ад был видом декорации, отличной от декорации Будд. Суть в том, что появлялся перед ним какой-то ад, все Будды или что-нибудь ещё, Риндзай видел всё это как декорацию своей жизни. Для нас это ни что иное, как декорация нашего дзадзэн.



Я надеюсь, что люди, практикующие дзадзэн, будут продолжать регулярные сэссины и ежедневный дзадзэн, по крайней мере, 10 лет. Это великое дело - быть способным посвящать себя такого рода практике и не погрузиться в развлечения. Наше самое глубокое умственное страдание поднимается на поверхность в течение этих лет дзадзэн, и мы сможем продолжать нашу практику, только если у нас хватит стабильности, чтобы увидеть это страдание как декорацию нашей жизни и не дать ей унести себя прочь. Идя сквозь эти десять лет, мы развиваем позу жить реальность нашего истинного "я".



Если мы ведём такой вид жизни и сидим дзадзэн, всё равно, в каком возрасте, то без сомнения придём к твёрдому взгляду о том, кто мы есть. Если мы живем таким образом, то не только дзадзэн, но и сама наша повседневная жизнь, становится такой, что мы не можем найти ценность нашего существования в том, что говорят другие люди или в вещах, которые мы хотим. Это жизнь, которая невыносима до тех пор пока мы не найдём ценность нашего существования внутри нас самих.



Для нас самое главное жить реальность нашего истинного "я", сидим мы один период дзадзэн, пятидневный сэссин или же практикуем десять лет или более.