Максимум Online сегодня: 1306 человек.
Максимум Online за все время: 4395 человек.
(рекорд посещаемости был 29 12 2022, 01:22:53)


Всего на сайте: 24816 статей в более чем 1761 темах,
а также 371262 участников.


Добро пожаловать, Гость. Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.
Вам не пришло письмо с кодом активации?

 

Сегодня: 22 12 2024, 13:50:44

Сайт adonay-forum.com - готовится посетителями и последователями Центра духовных практик "Адонаи.

Страниц: 1 ... 3 4 5 6 7 ... 11 | Вниз

Ответ #20: 03 02 2011, 11:48:25 ( ссылка на этот ответ )

Легенда о пустом месте

Сказка

Есть классическая легенда о том, как Петр I, прогуливаясь с Меншиковым то ли по Заячьему, то ли по Васильевскому острову, присел на кочку и, выливая воду из ботфорта, крикнул:
— Алексашка! Слышь — город строить будем!
— Ага, мин херц! Построим!
—  Здесь строить будем!
—  Здесь? В болоте?! Да ведь утопнем, мин херц!
—  Здесь строить будем, Алексашка! Не утопнем!
И Петр, вылив воду из ботфорта, энергично побежал размечать будущий город.
Классическая традиция исходит из того, что Петр заложил город в совершенно «пустом» месте, где и населения-то почти не было, где разве что «финский челн… влачился одиноко».
Причем строили Петербург якобы в месте очень гиблом, вредном для жизни, опасном из-за беспрерывных, никогда не прекращающихся наводнений. В популярной литературе, особенно предназначенной для детей, эта идея выражена с большой простотой и притом с огромной художественной силой.
Красивее всех подает эту сказку детский писатель С.П. Алексеев. Сообщив читателям для начала, что «Издавна русские считались хорошими мореходами. Они совершали далекие плавания и торговали с другими на родами. Но враги стремились отнять у России выходы к морю…», писатель продолжает прямо-таки эпически: мол, однажды плавали Петр и Меншиков на лодке, там, где потом возникнет Петербург, ходили по островам, и Меншиков провалился в болото, еле стащил ботфорт с ноги. «Петр подошел к кочке, осторожно раздвинул кусты, и Меншиков увидел гнездо. В гнезде сидела птица. Она с удивлением смотрела на людей, не улетала.
—  Ишь ты! — проговорил Меншиков. — Смелая! Птица вдруг взмахнула крыльями, взлетела, стала носиться вокруг куста».
Тут бедный Меншиков теряет второй ботфорт, присел надевать, а Петр отходит в сторону, и…
«— Данилыч! — вновь проговорил Петр.
Меншиков насторожился.
—  Здесь у моря, — Петр повел рукой. — Здесь у моря, — повторил он. — Будем строить город.
У Меншикова занесенный ботфорт сам собой выпал из рук.
—  Город? — переспросил тот. — Тут, на сих болотах, город?!
— Да, — ответил Петр и зашагал по берегу.
А Меншиков продолжал сидеть на камне и смотрел удивленным, восторженным взглядом на удаляющуюся фигуру Петра.
А по берегу носилась испуганная птица. Она то взмывала вверх, то падала вниз и оглашала своим криком нетронутые берега».
Красочное зрелище строительства Петербурга в совершенно пустом и диком месте, в краю непуганых птиц, выглядело бы еще лучше, если бы не существовало совершенно точных сведений — район Петербурга входит в число самых населенных районов Ижорской земли.
По шведскому плану 1676 года на месте Петербурга и его окрестностей показано 41 поселение разного размера. Одно из них, с финским названием Osadissa-saari — на том месте, где сейчас находится Зимний и начинается Дворцовый мост.
В Ниеншанце, самом крупном городе, стоявшем на месте будущего Петербурга, «было много превосходных пильных заводов и там строились хорошие и красивые корабли; помимо шведского, финского и немецкого прихода, в нем находился и православный с церковью. От Ниеншанца ходил паром на правый берег Невы, к лежащему здесь русскому селению Спасскому». Пыляев приводит слова некого Миллера: «Не один Любек, но и Амстердам стал с Ниеншанцем торги иметь; водяной путь оттуда до Новгорода весьма к тому способствовал; словом, помалу и русское купечество в Ниеншанце вошло и привело сие место в такую славу, что в последние годы один тамошний купец, прозванный Фризиус, Шведскому королю Карлу XII в начале его войны с Петром Великим мог взаймы давать немалые суммы денег, за что после пожалован был дворянством, и вместо прежнего дано ему прозвание Фризенгейм и учинен судьей в Вилманстранде».
Население деревень и городов в устье Невы составляло при шведах не меньше 6—7 тысяч человек, и всякое строительство на территории Петербурга велось или непосредственно на месте русских и финских деревень (деревни при этом сносились), или в непосредственной близости от них.
Как видно, о птицах, забившихся в истерике от одного вида человека, всерьез говорить как-то не приходится, очередная сказочка, и только. И чересчур хорошо понятно, зачем нужна эта сказочка: приписать Петру очередной подвиг Геракла, лишний раз подчеркнуть, что до него было буквально ничего. Так, «пустое финское болото» с птицами, никогда не видевшими человека.
Интересно, что эту сказочку всерьез воспринимали и современники Петра — например, Феофан Прокопович, а уж они-то очень хорошо знали, что находилось на месте Петербурга до Петра, даже если сами и не брали шведских крепостей и не беседовали с русским населением Ижорской земли. Но и не только современники! Авторы двух классических петербургских стереотипов: про «брега пустынных волн» и про «пустое финское болото» — А.С. Пушкин и Ф.М. Достоевский. Байку про возведение Петербурга на пустом месте повторяют и сейчас, а для населения самого Петербурга эта история служит убедительным доказательством того, что город их особенный, удивительный и что уж в нем-то обязательно должно происходить что-то совершенно необыкновенное.
Но почему эта байка так дорога сердцу россиянина? Причем как в XVIII веке была дорога, так дорога и по сей день? Попробуем ответить на этот вопрос, но чуть позже.

Реальность

Итак, красивый, грандиозный образ построения Петербурга в ненаселенных «пустынях» совершенно не верен. И даже животрепещущая история Александра Сергеевича про «одинокий финский челн» очень далека от истины.
То есть финское население здесь очень даже было, конечно. Уже упоминался шведский план, составленный в 1676 году. Согласно плану, на территории будущего Санкт-Петербурга показано 41 поселение, и большая часть из них носит финские названия: Rithtiowa, на месте Александро-Невской лавры; Antolala, на месте Волковского кладбища; Avista, на Выборгской стороне, и многие другие.
Многие, казалось бы, вполне русские названия происходят от переосмысленных финских слов.
Лахта происходит от финского Lahti — залив; Охта — от Oha-joki. Название острова Голодай — от финского halawa — ивовое дерево. Korpi — необитаемый, пустынный лес по-фински, сохраняется в названии реки Карповки. Есть основания полагать, что и в названии Фонтанки отозвалось ее финское название — Кете, что означает крутой берег.
Но финское население до основания Петербурга, похоже, даже не преобладало. Вся местность, лежащая по берегам Невы, еще в XIV—XV вв. входила в Водскую пятину Новгорода Великого и имела русское население.
По Столбовскому договору 1617 года русские земли на южном берегу Балтики отходили Швеции. Шведы построили здесь город Ниеншанц при впадении Охты в Неву, но построили его на месте русского торгового городка Ниен, опустошенного морскими разбойниками в 1521 году. Русские считали Ниеншанц своим городом и называли его «Канцы». В городе находились шведский, финский и немецкий лютеранские приходы с церквами и русский православный приход.
В Стокгольме даже печатали немало религиозной литературы на русском языке, пытаясь обратить русское население в протестантизм.
Не стоит забывать и немецкое население, весьма многочисленное — по крайней мере, в городах. При шведах Орешек-Шлиссельбург и Ниеншанц входили в состав Шведского государства, а находились на расстоянии всего сотни километров от городов Эстляндии, где и в Нарве, и в Дерпте-Юрьеве-Тарту всегда было много немцев. Некоторые из них совершенно естественно поселялись в Ниеншанце и Орешке, заводили мызы, то есть, попросту говоря, хутора в пойме Невы.
Отмечу, что немцы в Прибалтике не были переселенцами. Со времен завоеваний, сделанных в Прибалтике рыцарями Тевтонского и Ливонского орденов, с XIV—XV веков, здесь было многочисленное немецкое население. Население в основном городское, но были и немцы-крестьяне. Немцы были лютеранами, как и шведы. В начале Ливонской войны, в 1559 году, немцы приморских торговых городов призвали шведов, и вместе с ними воевали против католиков-поляков и русских-православных.
Немцы были лояльны шведам-единоверцам. Один из купцов Ниеншанца так хорошо снабжал шведского короля Карла XII деньгами в начале Северной войны, что король дал ему вместо простонародной немецкой фамилии Фризиус фамилию Фризенгейм и дворянство.
Но вот что интересно: и немцы, и русские, и финны были одинаково пассивны во время Северной войны. Коренное население этих мест, русское, немецкое и финское, не помогало и не мешало действиям как шведской, так и русской армии. Позже, особенно в XIX— XX веках, стали придумывать патриотические сказочки про то, как ликовали русские при подходе армии Петра I, как в русских городах Ижоре и Канцы помогали русской армии… Есть много книг, посвященных этой теме, можно порекомендовать одну из них, Писарева, про Василия Корчмина, разведчика земли ижорской, — просто потому, что она написана талантливее остальных.
Но и в этой книге сообщаются сведения совершенно фантастические, потому что русское население этих земель было совершенно равнодушно к национальной идее московитов. Потомки новгородцев вовсе не считали себя подданными московского царя и не рвались под его руку. После завоевания Прибалтики Петром многие из них уехали в Швецию или в независимое тогда Герцогство Курляндия.
—  Предатели! — ругали их солдаты Петра.
—  Мы привыкли быть свободными людьми… — пожимали плечами русские люди, никогда не бывшие подданными Москвы и не собиравшиеся ими становиться.
Ведь и правда — русское население Прибалтики происходило от новгородцев. Собственно, они и были новгородцы, пережившие падение своего государства, разгром Новгорода Москвой, и оставшиеся жить на своих коренных землях, но уже под шведским королем. В новгородское время они были гражданами своего государства Великого Новгорода, а не холуями московского то ли князя, то ли хана. Шведское же государство, как ни суди, а не было оно ни деспотическим, ни жестоким. Перебежчики из Московии Петра I были нередки, солдаты его армии частенько дезертировали — в том числе и во время Северной войны. Русские Прибалтики могли составить свое мнение о происходящем в Московии (которую они и так не жаловали).
…А вот немцы, как ни парадоксально, практически все остались в Российской империи и принесли присягу на верность Петру I. История любит иронию.
Как мы видим, драма завоевания устья Невы, ее поймы, происходила среди городов и деревень, между людьми разных народов. Где тут одинокие челны, пустынные реки, непуганые птицы? Посреди города Фридрихсхавна?

 

 

Ответ #21: 09 02 2011, 13:49:05 ( ссылка на этот ответ )

Призрак Михайловского замка
 
К югу от Летнего сада высится одно из самых загадочных и мрачных сооружений города - Михайловский замок.

Его история полна мистики, как, впрочем, и жизнь и смерть его владельца - русского императора Павла I, трагически погибшего в стенах дворца. В самом конце XVIII в. в Петербурге из уст в уста передавали  предсказание юродивой, предрекшей императору Павлу Петровичу скорую смерть, добавляя при этом, что жить тому на земле столько лет, сколько букв в тексте изречения над главными воротами Михайловского замка.

Надпись та гласила: "ДОМУ ТВОЕМУ ПОДОБАЕТЪ СВЯТЫНЯ ГОСПОДНЯ ВЪ ДОЛГОТУ ДНЕЙ". Когда пересчитали буквы, то число их совпало с количеством лет, которые прожил несчастный император.

Сама надпись исчезла, но на чистом поле фриза над Воскресенскими воротами остались метки от крепления мистических знаков.

Поговаривают, что до сих пор ночами по дворцу прогуливается тень убитого императора с горящей свечой в руках, а в гулких помещениях и переходах таинственно поскрипывает паркет, неожиданно и необъяснимо хлопают двери и при полном отсутствии ветра распахиваются закрытые форточки.

И, следуя негласному правилу, современные обитатели замка, сотрудники Русского музея, отрываются от дел,  поворачиваются в ту сторону, откуда доносятся звуки, и тихо произносят: "Доброй ночи, Ваше Величество".

Источник: Синдаловский Н.А. "Легенды Санкт-Петербурга"

* Призрак Михайловского замка.jpg

(72.49 Кб, 584x327 - просмотрено 1604 раз.)

 

 

Ответ #22: 09 02 2011, 14:20:36 ( ссылка на этот ответ )

Привидение Финляндского вокзала
 
В 1911 году оно немало напугало железнодорожных служащих. Почти каждую ночь в помещении одной из контор

стала появляться туманная фигура в белом.

Поначалу сотрудники конторы только смеялись над своими коллегами, но после каждого ночного дежурства

скептиков становилось все меньше. Случай был уникальный - привидение видели почти все служащие конторы.

А одну из барышень оно даже схватило за плечи! Подозревая чью-то злую шутку, начальство приказало

провести расследование.

Но оно не дало никаких результатов. Ночные дежурные всегда запирали помещение изнутри, так что

посторонним проникнуть в комнату и свободно скрыться было никак невозможно.

Делом заинтересовались журналисты, но и они не сумели выяснить природу загадочного явления. Не желая

показаться легковерными, они заявили, что, возможно, это результат массового самовнушения.

Источник: Синдаловский Н.А. "Легенды Санкт-Петербурга"

 

 

Ответ #23: 09 02 2011, 14:33:19 ( ссылка на этот ответ )

Духи Академии художеств
 
Среди студентов и преподавателей Академии художеств бытует легенда об архитекторе Кокоринове, знаменитом строителе здания Академии и ее первом директоре, который был так издерган и затравлен, что однажды будто бы покончил жизнь самоубийством на чердаке Академии.

С тех пор в вечерней тишине там раздаются непонятные звуки. По слухам, это призрак архитектора бродит по чердакам и запутанным лестничным переходам ...

Но это не все. Еще один призрак являлся к главным воротам той же академии по ночам, во время подъема воды в Неве.

На окрик швейцара: "Кто стучит?" в ответ раздавался то ли грохот ветра, то ли рокот воды, то ли голос человеческий.

Но если вслушаться, можно было разобрать примерно следующее: "Я стучу, я - скульптор Козловский, со Смоленского кладбища, весь в могиле измок и обледенел... Отвори".

Источник: Синдаловский Н.А. "Легенды Санкт-Петербурга"

 

 

Ответ #24: 09 02 2011, 14:39:44 ( ссылка на этот ответ )

Змея из сна Екатерины Первой
  ангелы
Суеверная Екатерина Первая за несколько дней до ареста влюбленного в нее камергера Монса видит во сне, как ее постель покрывается змеями. Одна из них, самая большая, бросается на царицу, обвивает кольцами ее тело и начинает душить.

С большим трудом Екатерине удается самой задушить огромную змею. Тогда и все остальные мелкие змеи скатываются с ее постели. Екатерина истолковала этот сон так: ей будут грозить большие неприятности, но в конце концов она выйдет из них невредимой.

Обстоятельства сложились в пользу такого толкования. Петр Первый простил свою жену, однако с присущей ему жестокостью. как говорят, нарочно возил впечатлительную Екатерину мимо отрубленной и выставленной на показ головы камергера.

Еще раз с пророческим сном Екатерина 1 встретилась в конце своего короткого царствования. Накануне смерти ей приснилось, что она, в окружении придворных, сидит за столом. Вдруг появляется тень Петра в древнеримском одеянии и манит к себе жену.

Она послушно идет к нему, и они вместе уносятся под облака. Императрица бросает взор на землю и видит там своих детей, окруженных толпою, состоящей из представителей всех наций огромной России.

Все они шумно спорят. Согласно ее собственному толкованию, Екатерине предстояло скоро умереть. После ее смерти в государстве начнутся смуты.

То ли сон оказался вещим, то ли легенда о сне Екатерины появилась позже, но события последующих лет подтвердили правильность его толкования.

Источник: Синдаловский Н.А. "Легенды Санкт-Петербурга"

* Екатерина I.jpg

(197.25 Кб, 1137x1413 - просмотрено 1607 раз.)

 

 

Страниц: 1 ... 3 4 5 6 7 ... 11 | ВверхПечать