Максимум Online сегодня: 614 человек.
Максимум Online за все время: 4395 человек.
(рекорд посещаемости был 29 12 2022, 01:22:53)


Всего на сайте: 24816 статей в более чем 1761 темах,
а также 356542 участников.


Добро пожаловать, Гость. Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.
Вам не пришло письмо с кодом активации?

 

Сегодня: 29 03 2024, 14:32:15

Мы АКТИВИСТЫ И ПОСЕТИТЕЛИ ЦЕНТРА "АДОНАИ", кому помогли решить свои проблемы и кто теперь готов помочь другим, открываем этот сайт, чтобы все желающие, кто знает работу Центра "Адонаи" и его лидера Константина Адонаи, кто может отдать свой ГОЛОС В ПОДДЕРЖКУ Центра, могли здесь рассказать о том, что знают; пообщаться со всеми, кого интересуют вопросы эзотерики, духовных практик, биоэнергетики и, непосредственно "АДОНАИ" или иных центров, салонов или специалистов, практикующим по данным направлениям.

Страниц: 1 2 | Вниз

Опубликовано : 21 09 2010, 05:23:44 ( ссылка на этот ответ )

"Призвать к жизни неслыханное"
Анна Мироненко

Детство Рихарда Вагнера было насыщено впечатлениями театральной жизни: его отчим был актером в дрезденском театре, и в их доме постоянно гостили артисты, здесь разыгрывали сцены из спектаклей, читали стихи известных поэтов. Но театр с его напудренными париками, наигранностью и жеманством мало прельщал Рихарда. Он увлекся античной литературой и в 13 лет с жадностью перевел на немецкий язык 12 песен «Одиссеи», трагедии Эсхила и Софокла. В это же время юный Вагнер открыл для себя Шекспира и для того, чтобы читать его в подлиннике, сам за короткий срок выучил английский язык. Результатом такого увлечения стало рождение его первой драмы «Лейбальд и Аделаида», которая по своему трагизму напоминала «Гамлета» и «Короля Лира» вместе взятых. Два года подросток увлеченно трудился над этим полотном! В пьесе постепенно умирают 42 героя, и, чтобы довести драму до конца, юный автор был вынужден вернуть их в следующих действиях в роли привидений. Поразительно, но уже тогда Вагнера не остановили трудности, встретившиеся на пути к воплощению задуманного, не испугала величина идеи, за которую он взялся! В этом он не изменял себе всю жизнь.

Музыку Вагнер полюбил гораздо позже, чем литературу, — когда услышал творения Вебера и Бетховена, которые стали его самыми любимыми композиторами. Вдохновленный бетховенским «Эгмонтом», Вагнер решает написать подобную увертюру к своей пьесе с уже известными нам 42 персонажами. Он не знает законов композиции и музыкальной гармонии, но это его нисколько не смущает! Желание дать жизнь родившейся идее гораздо сильнее всех обстоятельств. Он, как может и умеет, пишет свою увертюру и относит ее для исполнения… капельмейстеру дрезденского Королевского театра! На репетициях этой увертюры все члены оркестра хохотали до слез, но дирижер все-таки выполнил свое обещание, и увертюру исполнили в антракте между двумя пьесами. Музыка Вагнера была переполнена грохотом литавр, которые повторялись через каждые четыре такта. Публика сначала очень удивилась, затем стала негодовать, а в конце громко смеялась над сумасбродством автора. Но несмотря на такой исход дирижер театра все-таки уговорил Вагнера серьезно заняться музыкой, усмотрев в нем будущего великого композитора. Сам Вагнер так вспоминал о происшедшем: «Эта увертюра представляет собою кульминационный пункт моих эксцентричностей. Для облегчения понимания оркестровой партитуры я решил написать ее тремя чернилами различных цветов: красными для струнных инструментов, зелеными для деревянных, черными для медных. Плетение этой удивительной увертюры было столь запутано, что 9-я симфония Бетховена рядом с ней казалась сонатой Плейеля. Публика осталась в недоумении перед таким несвязным произведением».

Но благодаря своему «взбалмошному» поступку Вагнер уже твердо решил стать композитором. Воистину, поступки, рожденные потребностями сердца, какими бы глупыми и нелепыми ни казались, меняют судьбу! Вагнер пригласил учителя музыки, человека мудрого и сдержанного, и тот смог не только научить его контрапункту и музыкальной гармонии, но и укротить его пылкий и беспокойный нрав.

Закончив учебу, Вагнер служил в небольших театрах, а с 1837 года в течение двух лет исполнял обязанности капельмейстера в Рижском оперном театре и узнал все особенности театральной жизни. Он жил на окраине Риги, мало с кем встречался — был занят сочинением оперы «Риенци, последний трибун» по роману английского писателя Э. Бульвера-Литтона. Герой оперы — народный трибун XIV века, поднявший восстание против феодалов в Риме и погибший во время пожара Капитолия. В опере множество действующих лиц, грандиозные массовые сцены, шествия, битвы и пожары. Такую постановку в Риге осуществить было невозможно, и Вагнер мечтал о Париже, куда чуть позже уехал вместе с супругой, актрисой Минной Планер, спасаясь от кредиторов.

Париж 1830-х годов был городом, где собирались самые известные поэты, художники, музыканты: Виктор Гюго писал здесь «Собор Парижской Богоматери», свои романы создавали Стендаль и Бальзак; сюда приезжали такие известные композиторы, как Россини и Паганини, Шопен и Мицкевич, Лист, Мейербер.

Вагнер был полон надежд и мечтал покорить Париж, добиться успеха, славы, денег… Но, увы, надежды эти быстро растаяли. Вблизи музыкальная жизнь оказалась совсем другой: искусно угождая вкусам публики, французские композиторы зарабатывали себе на безбедную жизнь и потому гнались за дешевым успехом, тяготели к бездумной развлекательности. Чем не современная любовь к модным шоу? «Французы отдают предпочтение внешнему лоску, внешнему виду и куда менее романтичны, куда менее думают о сути вещей», — писал Вагнер в дневнике.

Небольшие сбережения быстро растаяли, и это вынуждало его браться за любую работу. Получая гроши, Вагнер делал переложения для различных инструментов, сочинял дешевые кадрили, писал статьи о музыкальной жизни Франции, музыкальные новеллы. Одна из них — «Конец немецкого музыканта в Париже» — рассказывала о бедствиях молодого немецкого композитора и его смерти в нищете среди блеска и роскоши французской столицы. В отличие от своего героя Вагнер не умер в Париже, но его положение становилось все тяжелее. Целыми днями он никуда не выходил, но не только из-за работы: на его сапогах не было подметок, все ценное давно было заложено в ломбард или продано. Нередко целыми днями он бегал по городу, чтобы добиться от кредиторов отсрочки уплаты долгов. Однажды, не раздобыв и пяти франков на обед, он вернулся домой и застал свою супругу в слезах: у них не осталось ни куска хлеба. Вагнер старался не терять мужества, но когда Минна заболела и ему не на что было купить лекарство, его охватило отчаяние… Не достав денег, он попал в долговую тюрьму и вышел из нее лишь через месяц.

Гектор Берлиоз, французский композитор, испытавший позднее те же трудности, что и Вагнер, и вынужденный заниматься журналистской работой, чтобы прокормить семью, рассказывал в «Мемуарах» о том, как порой обстоятельства заставляют художника отказаться от самого дорогого, что у него есть. Однажды ночью ему приснилось, что он сочиняет симфонию. Проснувшись, он хотел уже записать ее, как вдруг подумал, что на это ему потребуются три или четыре месяца. Времени на музыкальные статьи уже не останется, доходы уменьшатся. «Потом, когда симфония будет закончена, я не устою перед искушением сдать ее своему переписчику; я дам расписать партии, я впаду в долги на 1000 или 1200 франков. Раз партии будут готовы, я уступлю соблазну услышать исполнение. Я дам концерт, который едва покроет половину моих расходов…» Он бросил перо, решив, что завтра забудет о симфонии, однако ночью она вновь приснилась ему. «Я проснулся в лихорадочном волнении, — писал Берлиоз, — я напевал тему, которая по характеру и форме мне чрезвычайно нравилась; я поддался было, но вчерашние соображения и на этот раз удержали меня. Я старался не поддаваться соблазну, я судорожно стремился забыть ее. Наконец я заснул, и на следующее утро при пробуждении всякое воспоминание о симфонии исчезло действительно навсегда…»

Вагнер, несмотря на нужду, неустанно работает: он спешит закончить партитуру оперы «Риенци» и тут же отсылает ее в Дрезден для постановки, заканчивает эскиз драмы «Моряк-скиталец»… И 7 апреля 1842 года, проведя больше четырех лет на чужбине, с легкой душой покидает Париж и направляется в Германию. Позже он с благодарностью будет вспоминать это время, которое выковало его волю, очистило душу от всего наносного и помогло увидеть в жизни новый смысл: «Да здравствует парижская нужда: она принесла нам прекрасные плоды!» Вагнер отрекся от мечты о всемирной славе, он решил посвятить всю свою жизнь служению немецкому искусству. Теперь его мысли поглощены изучением германского прошлого. «С радостными слезами на глазах поклялся я, бедный артист, в вечной верности моей немецкой отчизне».

Вагнеру предлагают должность главного дирижера в Дрезденском оперном театре. И в первую очередь он готовит к постановке творения любимых оперных реформаторов второй половины XVIII века: Глюка, Моцарта, фон Вебера. Он решается поставить 9-ю симфонию Бетховена: восемь лет она не имела успеха, и многие стали считать ее плодом больной фантазии выжившего из ума глухого композитора. Вагнер не мог позволить, чтобы самое величественное произведение Бетховена осталось жить с таким «клеймом». С большой любовью и трепетом он берется за ее исполнение, часами просиживает с нотами в руках, готовясь к репетициям: «Если бы кто-нибудь подсмотрел, как, сидя над раскрытой партитурой, я изучал ее и изыскивал способы для наилучшего ее исполнения, он увидел бы, что все мое существо потрясается вздохами и рыданиями, и мог бы спросить себя: прилично ли королевскому саксонскому капельмейстеру вести себя подобающим образом?»

В этот период родились замыслы почти всех опер, которые Вагнер создавал на протяжении всей жизни: «Тангейзер», «Нюрнбергские мейстерзингеры», «Лоэнгрин», тетралогия «Кольцо нибелунга», «Тристан и Изольда», «Парсифаль».

Его постановка «Риенци» имела успех и на сцене Дрезденского театра, и в театрах других городов Германии. Но после такого долгожданного успеха Вагнер обрел не только друзей. Многие находили его оперы скучными и непонятными, а его идеи театра — фантастическими и невыполнимыми. «Летучий голландец», несмотря на успех, после четырех спектаклей сняли с репертуара, а когда в 1848 году Вагнер представил в театр только что законченного «Лоэнгрина», его не приняли к постановке. Композитор опять оказался перед выбором: писать красочные и пышные оперы, подобные «Риенци», которые нравятся публике, или писать оперы, которые помогли бы людям задуматься об их предназначении?.. В борьбе за новое искусство Вагнер вновь остался одиноким. Видя бесплодность своих усилий, он все больше и больше разочаровывался в театре: «Наши театральные учреждения в общем не имеют никакой другой цели, как из вечера в вечер предлагать одно и то же развлечение, ни в ком не вызывающее страстного интереса, но продиктованное известным меркантильным расчетом и принимаемое скучающей публикой больших городов без всяких усилий». Все отчетливее звучали в его сознании мысли о коренной реформе театра.

Он, как и прежде, не сдавался: «Я найду возможность бороться с рутиной, победить привычное, призвать к жизни неслыханное… все дело в человеке, в его стремлении возродить запущенное… при некотором счастье, я непременно окажу благотворное влияние на искусство».

А далее все произошло как в народных сказаниях и легендах, которые Вагнер так любил: когда герой несмотря ни на что сражается из последних сил, Судьба всегда протягивает руку помощи. Неожиданное понимание и поддержка пришли из Веймара, где руководителем всей музыкальной жизни стал Ференц Лист. Он всю жизнь поддерживал талантливых музыкантов в разных странах Европы: Глинку и композиторов Могучей кучки в России, Сметану в Чехии, Грига в Норвегии, Альбениса в Испании, Сен-Санса во Франции, Шопену он посвятил свою книгу, а Берлиозу и Вагнеру — многие свои статьи. Лист помог Вагнеру поставить его оперы на веймарской сцене. Рихарда Вагнера и Ференца Листа до самой смерти связывали теплые дружеские отношения.

В марте 1848 года в Германии разразилась революция. Она полностью захватила мысли и чувства Вагнера. Он сблизился с революционно настроенными кругами, а на одном из ночных собраний познакомился с Михаилом Бакуниным. Вскоре в Дрездене вышел приказ полиции о задержании композитора, и ему ничего не осталось, как тайно бежать в Швейцарию. Там он прожил почти 10 лет. Вагнер разочаровался в революции: «Ложь и лицемерие политических партий наполнили меня таким отвращением, что я снова вернулся к полному одиночеству». Он всегда мечтал воспитывать в людях самые лучшие, самые гуманные чувства, чуждые буржуазному обществу, и теперь должен был многое пересмотреть. Как всегда, он набрасывает свои мысли на бумагу. В это время Вагнер-музыкант молчит — после «Лоэнгрина» больше пяти лет не появлялось ни строчки, — но не молчит Вагнер-писатель и мыслитель, его пламенная душа наполнена новыми идеями. Он печатает статьи «Искусство и революция» (1849), «Художественное произведение будущего» (1850), «Опера и драма» и »Обращение к друзьям» (1851).

В 1860 году Вагнеру было разрешено вернуться в Германию. Это известие застало его в Париже, где он вновь решил попытать счастье и поставил свою новую музыкальную драму «Тристан и Изольда». Но все старания были безуспешны. Вагнер приехал в Германию, и здесь вновь начались мытарства. Он пробовал остановиться в Бадене, потом в Вене, в Праге, Веймаре — и везде терпел неудачу. Но в самый тяжелый момент Судьба вновь протянула свои милосердные руки: Вагнера разыскал его страстный поклонник — молодой баварский король Людвиг II. Он оплатил все долги композитора и предложил для постановок его опер сцену Мюнхенского оперного театра. Окрыленный, Вагнер отправился в Мюнхен и там с удвоенной энергией принялся за постановку своего самого грандиозного по замыслу произведения — тетралогии «Кольцо нибелунга», в основу сюжета которой лег переосмысленный древнегерманский эпос. «Кольцо нибелунга» стало своеобразным изложением философских взглядов Вагнера на законы бытия, на вопросы, которые волнуют человека испокон веков. Он размышляет не только о пути человека, но о судьбе всего мира и провозглашает пришествие нового человека, который не знает страха, который действует всегда любовью и во имя любви. Благодаря силе любви мир рождается заново, Боги вновь обретают вечную молодость.

Представление тетралогии — в присутствии германского императора, баварской богемы и многочисленной публики, прибывшей со всех концов Европы, — состоялось уже на сцене Байройтского оперного театра, того театра, о котором Вагнер так долго и сильно мечтал и мечту о котором осуществил благодаря своему другу и покровителю Людвигу Баварскому. Успех был полным! После долгих лет сражений и борьбы осуществилась самая смелая и великая мечта немецкого композитора!

В 1882 году, за несколько месяцев до смерти Вагнера, на сцене Байройтского театра была поставлена его последняя и самая дорогая его сердцу опера «Парсифаль». Чтобы не профанизировать идею, не превратить «Парсифаля» (мыслившегося как священнодействие) в простой театральный спектакль, композитор попросил исполнять ее только на сцене этого театра-храма, построенного для очищения и возвеличивания человеческой души.

Опера «Парсифаль» стала итогом жизни немецкого Мастера, его исповедью, обращенной к сердцам всех людей, неравнодушных к своей судьбе и к судьбе всего мира.

* Рихард Вагнер (1813-1883).jpg

(8.92 Кб, 215x280 - просмотрено 3471 раз.)

 

 

Ответ #1: 21 09 2010, 05:25:55 ( ссылка на этот ответ )

«Среди слез и рыданий открылось нам, что мы можем принадлежать только друг другу», — записал Рихард Вагнер в дневнике о встрече с Козимой. Ему было уже 57, ей 33, когда они смогли обвенчаться. «Нет брачного союза, более священного для всех немцев. Нет другого, заключенного с тем же самоотвержением, с высшими, сверхличными целями; нет другого, за который боролись бы столь беззаветно. Эти узы соединили пред Богом и миром великого странника, гонимого глупостью и черствостью современников, что лишали его даже милости короля, что вновь и вновь гнали его на чужбину, и благородную натуру, не ведавшую мелкого, недостойного страха, вступившую в его жизнь спасительницей, показав неземную силу любви», — написал о супругах Фридрих Глазенапом, биограф Вагнера.

* Козима Вагнер.jpg

(16.91 Кб, 201x280 - просмотрено 3596 раз.)

* Людвиг II и Рихард Вагнер.jpg

(12.95 Кб, 180x280 - просмотрено 3231 раз.)

 

 

Ответ #2: 21 09 2010, 05:29:14 ( ссылка на этот ответ )

Музыка будущего

Что делает человека великим? Оставленные им следы?.. Скорее, идеи, оставленные в следах. Идеи, которыми человек жил и которым умел служить.

Пройдя непростой жизненный путь, полный неожиданных перемен и трудностей, разочарований и крушений, Вагнер никогда не сетовал на судьбу. Ему было некогда, ведь он столько всего хотел осуществить, столько идей, опережая друг друга, искали пристанища в его душе! Через всю жизнь он пронес в своем сердце редкие и удивительные качества — служение и преданность Искусству.


Так банально звучат эти слова: служение и преданность Искусству… Но кто сегодня осмелится чему-то служить, чему-то посвятить свою жизнь? Кто способен увидеть в Искусстве религию, подлинное единение человека с Богом, путь души, восходящей к Истине? Кто способен так любить, чтобы, поднимаясь по ступеням Любви, не предать и не отступиться от своих убеждений даже на краю нищеты?

Мы всё привыкли оценивать с позиций своего времени — людей, события, открытия, чьи-то победы и поражения. И понемногу разучились сопереживать, чувствовать цену всего того, что другой человек открывает, теряет и обретает в своей жизни. Мы разучились понимать и чувствовать искусство и воспринимаем его больше как эстетическое украшение нашей жизни. И может быть, мы даже разучились сопереживать друг другу…

Это забытое искусство сопереживать — переживать, проживать что-то вместе, не быть наблюдателем, а становиться участником происходящего — и пытался вернуть всем нам Рихард Вагнер. Он шел на это, как писал сам, «с глубоким убеждением человека, который в своем намерении видит дело сердца, а не умозрительное размышление».

Человеческая черствость и отстраненность ото всего происходящего — да, именно этого Вагнер боялся больше всего. И потому XIX век со всеми перипетиями истории: революциями и восстаниями, освободительным движением в европейских государствах, стремительным ростом промышленности и техническим прогрессом — не мог оставить его равнодушным.

Вагнера коробила одна лишь мысль о том, что в мире, где все продается и все покупается, даже искусство — божественное искусство! — становится предметом коммерции. Что опера может быть лишь развлечением, прекрасным оформлением светской беседы, что музыка, которая спускается с Небес, может быть лишь декором, а актер, музыкант, певец — лишь слугой, исполняющим прихоти общества. Но ни с чем не сравнимая тоска, которая охватывала его во время исполнения такой музыки, сменялась несказанным блаженством, когда ему случалось исполнять более возвышенные произведения и он «всей душой ощущал необыкновенную силу совместного воздействия драмы и музыки… по своей глубине, проникновенности и одновременно непосредственной живости недоступного никакому другому искусству».

Где же эта целительная сила Искусства, призванного возносить наши души к самым высоким чувствам, обращать наши глаза к самым прекрасным добродетелям, чтобы, сопереживая, мы могли обретать опыт, вновь и вновь испытывать катарсис?

В поисках ответа он обратился в прошлое. Древнегреческая драма и шекспировская трагедия стали для него образцами подлинности человеческих чувств и силы сопереживания. Человек не мог быть в стороне. Будучи зрителем, он был участником происходящего: он плакал и смеялся вместе с героями, молил судьбу, любил и сострадал, прощал и ошибался. Он становился тем героем, который постигал смысл бытия на сцене, в зале, в жизни.

«Где некогда приходилось умолкать искусству, вступали в свои права мудрые учения о государстве и философии; там, где сейчас государственный муж и философ бессильны, — снова вступает в свои права художник» — написано в эпиграфе к статье Вагнера «Искусство и революция».

Древнегреческий театр стал его мечтой: акт богослужения на сцене, где музыка, голос, пластика, поэзия служат одному — молитве. Здесь не может быть ремесла, здесь не может быть торговли, здесь могут быть лишь сердце и душа.

«Нет, мы не хотим вновь сделаться греками, ибо то, чего греки не знали и что должно было привести их к гибели, — мы это знаем. Само их падение… говорит нам, что мы должны любить всех людей, чтоб быть в состоянии вновь полюбить самих себя и вновь обрести жизнерадостность. Мы хотим сбросить с себя унизительное иго ремесленничества душ, плененных бледным металлом, и подняться на высоту свободного артистического человечества, воплощающего мировые чаяния подлинной человечности; из наемников Индустрии, отягченных работой, мы хотим стать прекрасными, сильными людьми, которым принадлежал бы весь мир, как вечный неистощимый источник самых высоких художественных наслаждений».

Искусство не может разъединять, оно может только объединять. Значит, различные искусства не могут спорить и соревноваться друг с другом. Современную ему немецкую оперу Вагнер называет самым эгоистическим искусством: в ней музыка, текст, танец, пение существуют сами по себе, и каждый из них пытается показать свое превосходство и собственные достижения, старается сохранить свою независимость.

Но только единение всех искусств, магический сплав музыки, поэзии, танца и пения способен переродить человека. Вернуть утраченную миссию настоящего театра.

«Теперь я понял… самое важное: до какой бы силы выразительности ни были доведены гениальными художниками отдельные виды искусства, развивавшиеся самостоятельно, нельзя рассчитывать, не впадая в противоестественность и несомненные ошибки, создать при таком разобщении видов искусства произведение, которое заменило бы то всесильное произведение, какое возможно было создать, только объединив их», — пишет Вагнер в книге «Музыка будущего. Письмо другу».

Основа этого единства — любовь, любовь всех искусств, взаимная поддержка и общая главная цель.

Любовь — главное действующее лицо всех произведений Вагнера, это сила, которая приводит в движение героев, все трансформирует, меняет, каждого ведет к его Предназначению, к Богу, каждому открывает его судьбу, объединяет влюбленных — в жизни или в смерти. Именно любовь открывает каждому герою истинный смысл и ценность жизни. «Ни богатство, ни золото, ни величие богов, ни дом, ни двор, ни блеск верховного сана, ни лживые узы жалких договоров, ни строгий закон лицемерной морали — ничто не сделает нас счастливыми; и в скорби, и в радости сделает это только одна любовь», — говорит Брунгильда, героиня тетралогии «Кольцо нибелунга».

Как все просто: Любовь — основа жизни и основа Служения…

«Только сильные люди знают любовь, только любовь позволяет ощутить красоту, только красота создает искусство. Любовь слабых друг к другу может выражаться лишь сладострастным щекотанием; любовь слабого к сильному есть лишь унижение и страх; любовь сильного к сильному есть подлинная любовь, ибо она является свободной самоотдачей тому, что не может нас поработить. Во всех поясах земли, у всех рас люди сумеют достигнуть, обладая настоящей свободой, одинаковой силы и, благодаря ей, истинной любви; истинная же любовь даст им красоту, но красота в действии — это искусство».

Вагнер служил Искусству всю жизнь. Свято веря в его силу и его Предназначение — пробуждать в людях лучшее, отрывать их ум, чувства от обыденности и направлять к идеалам чести, благородства, справедливости и доброты. Именно Искусству дана исцеляющая сила возвращать молодость и жизнь, пробуждать душу, освобождать человека из цепей обстоятельств и вести его к свободе духа, человека-раба превращать в свободного человека. В завоевании собственной внутренней свободы рождается Новый человек, о котором мечтает Вагнер, не знающий страха и действующий всегда из Любви.

«Вы, мои страдающие братья всех слоев человечества, чувствующие в себе глухую злобу, — если вы стремитесь освободиться от рабства денег, чтоб стать свободными людьми, поймите хорошо нашу задачу и помогите нам поднять искусство на достойную высоту, чтобы мы могли вам показать, как поднять ремесло на высоту искусства, как вознести раба индустрии на степень прекрасного сознательного человека, который с улыбкой посвященного в тайны природы может сказать самой природе, солнцу, звездам, смерти и вечности: вы тоже мне принадлежите, и я ваш повелитель!»

Так благодаря искусству рождается Новый человек, который испытывает потребность в Новом искусстве, — он испытывает потребность в священном единении с Богом и судьбой, с природой и законом, с самим собой и другими людьми.

Но чтобы что-то новое родилось, что-то старое должно умереть в нас.

«Мы должны научиться умирать, — писал Вагнер своему другу Рекелю, — умирать совершенно, в полном смысле этого слова».

Так, внутренне умирая и возрождаясь, разрывая оковы обстоятельств, преодолевая кризисы, поднимаясь на крыльях Мечты, творил великий Вагнер! Так рождалась в сердце великого музыканта эта молитва — его жизненное кредо, которое он с честью и достоинством пронес через всю свою жизнь, исцеляя наши сердца.

 

 

Ответ #3: 21 09 2010, 05:30:49 ( ссылка на этот ответ )

И подобно тому как знания всех людей получат наконец религиозное выражение в живом активном познании свободного объединенного человечества, все эти богато развившиеся искусства сойдутся в одной точке — в драме, в великой человеческой трагедии, которая выразит глубокий смысл человечества. Трагедии будут празднествами человечества: в них человек, свободный, сильный и прекрасный, будет прославлять восторг и скорбь своей любви, будет с достоинством и величием приносить в жертву любви свою смерть.

Рихард Вагнер

* Рихард Вагнер.jpg

(11.54 Кб, 280x257 - просмотрено 3198 раз.)

 

 

Ответ #4: 21 09 2010, 05:32:44 ( ссылка на этот ответ )

«Верую в Бога-Отца, в Моцарта и Бетховена, в их учеников и апостолов. Верую в Святого Духа и правду Искусства, единого и неделимого. Верую, что Искусство проистекает от Бога и живет в сердцах всех людей, освещенных Небом. Верую, что тот, кто однажды отведал его возвышенной сладости, обратится к нему и впредь никогда ему не изменит. Верую, что все могут достичь счастья посредством него. Верую, что на Страшном суде будут преданы позору все те, кто на этой земле имел наглость торговать этим благородным искусством и запятнать его низостью сердца и грубою чувственностью. Верую, что верные ученики его пребудут во славе в божественной сущности, лучистой, сияющей блеском всех солнц, среди прекраснейших благоуханий и созвучий, и что они соединятся навеки в божественном источнике всякой гармонии. Дай мне Бог быть удостоенным этой благодати! Аминь!»

* Рихард Вагнер..jpg

(9.34 Кб, 222x280 - просмотрено 3141 раз.)

 

 

Страниц: 1 2 | ВверхПечать