Успехи, достигнутые при императоpax Константе II и Константине IV, были закреплены в первой половине царствования сына и преемника Константина — Юстиниана II. Это был человек неутомимой энергии, чрезвычайно властолюбивый, воинственный, но безрассудный в своих решениях, невероятно подозрительный и беспощадный к действительным и мнимым врагам. Когда умер Константин IV, Юстиниану было всего 16 лет.
   Военные круги использовали вступление на престол молодого императора для укрепления самостоятельности фем. Византийцы перешли в наступление против славян и подчинили всю территорию Фракии вплоть до Фессалоники, куда Юстиниан торжественно вступил в 688/689 году. Походы Юстиниана имели большое значение для восстановления торговых путей из Константинополя в Грецию и к Эпиру.
   Завоевание сопровождалось чрезвычайными жестокостями. Громадное число славян (свыше 30 000 способных носить оружие) переселили в Вифинию в качестве поселенцев, обязанных военной службой. Учреждены были специальные славянские колонии, во главе которых стоял византийский чиновник — начальник «славянских рабов Вифинской провинции».
   Военные вовлекли Юстиниана и в войну с халифатом, в которой к власти пришел энергичный Абдал-Мелик. Византийцы, однако, не пошли на Сирию, решив сначала отвоевать Армению и Кипр. Операции в Армении были удачны. Византийцы укрепились и на Кипре, жителей которого Юстиниан приказал перевести в опустошенный Кизик.
   Большинство киприотов во время переселения погибло. Только после этого византийские войска были направлены в Северную Сирию. Несмотря на чрезвычайно тяжелое положение, халифу удалось заключить мир ценой уступки части Армении и Кипра и уплаты денежных сумм. Византийцы по соглашению 689 года обязались принять в пределы Византии христиан-мардаитов, которые жили в горах Ливана и которых арабы никак не могли подчинить своей власти. Мардаиты не получили определенной территории в Византии, но были распределены как по феме Кивиреотов, так и по горным округам Малой Азии и Греции.
   Юстиниан видел главную военную силу империи в посаженных на землю переселенцах.
   По его инициативе начали строиться пограничные опорные поселения, где жили воины-колонисты, так называемые акриты. Акритыпользовались самоуправлением и получали обычно щедрые денежные вознаграждения из казны. Однако попытки Юстиниана создать армию из славян и других народностей закончились неудачей. Когда в 692 году Юстиниан нарушил мир с арабами, продвижение византийской армии в Сирию обернулось катастрофой. Славянские переселенцы в бою под Севастополем (в Армении) перешли на сторону арабов; в результате поражения византийцам пришлось отказаться от Армении, чтобы купить мир.
   Правительство Юстиниана обложило население тяжелыми налогами. Финансовое управление возглавлял опытный, но бесцеремонный финансист Стефан Перс, наделенный неограниченными полномочиями. Его власть была настолько велика, что он, по словам Феофана, приказал как-то высечь мать императора Анастасию, не подчинившуюся его распоряжениям. Это было время арестов, конфискаций имущества и казней знатных горожан. Налоговое бремя легло также и на городскую знать, и выполнения государственных повинностей (в особенности по строительству) требовали от нее с беспощадной строгостью. За медлительность в постройке зданий работников били камнями. Страдало и население деревни. Бегство крестьян сделалось обычным явлением.
   Наиболее тяжелым было положение в Армении — области, где не прекращались военные столкновения арабов и византийцев. В Армении развернулось еретическое движение.
   Византийцы называли армянских еретиков манихеями, и, может быть, действительно традиции учения Мани еще сохранялись в Армении. Юстиниан приказал самым свирепым образом расправиться с приверженцами ереси. По сообщению Петра Сицилийца, еретиков сжигали живыми.
   В 692 году в Трулльском зале Константинопольского дворца был созван так называемый Пятошестой (т. е. дополняющий решения V и VI соборов) собор, осудивший еретиков, и особенно манихеев. Предписывалось в проповедях точно придерживаться учения церкви, а книги, не вошедшие в канон и считавшиеся апокрифическими, — сжечь.
   Строго возбранялось, под угрозой отлучения, непосвященным проповедовать в храме: «Не мудрствовать паче, еже мудрствовати подобает» Верующие должны были считать себя только овцами, священник — пастырем. «Почто твориши себе пастырем, будучи овцою?» Духовенству и монахам было запрещено создавать тайные организации — фратрии. Особенно много положений собора касается монашества. Общая тенденция их — прикрепить монахов к монастырям; даже затворникам-безмолвникам не разрешалось приступать к «подвигу», пока в течение трех лет не докажут они в монастыре свою дисциплинированность Собор осудил бродячих монахов, которые проповедовали среди мирян, и предписал, чтобы такие монахи закреплялись за монастырями и бросили бродяжничество. Строго запрещался выход из монастырей без соответствующего разрешения игумена.
   В силу ктиторского права отдельные монастыри переходили в руки частных собственников. Собор потребовал неприкосновенности монастырской собственности и для лиц, превращающих монастыри в «мирские обиталища», ввел церковное наказание. Духовенству запрещалось заниматься ростовщичеством. Собор осложнил отпуск рабов на свободу, прежде требовалось два свидетеля — теперь не менее трех.
   Свирепые казни и конфискации, суровое обложение налогами городской знати, необдуманно строгое обращение Юстиниана со своими приближенными военными — все это создало почву для заговора. Распространился слух, что Юстиниан намерен произвести массовые убийства жителей Константинополя, начиная с патриарха. Под влиянием этих слухов созрел заговор и в конце 695 года произошел переворот.
   Заговорщики сумели убедить известного полководца, отличившегося в Армении, патрикия Леонтия, стать во главе недовольных. Народные массы на ипподроме, руководимые венетами, с криками. «Сокрушим кости Юстиниана!» — бросились на дворец. Юстиниана схватили, отрезали ему нос и сослали в Херсон. Императором был провозглашен Леонтий (695–698), ставленник константинопольской сановной знати.
   В конце VII века арабами был взят Карфаген. Леонтий направил в Африку сильное войско, которое сумело вытеснить арабов из Карфагена. Однако удержаться в нем византийцы не смогли и окончательно оставили Карфаген весной 698 года. В неудаче стали обвинять Леонтия. Особенно волновались моряки, провозгласившие императором своего предводителя Апсимара. Начался поход флота против столицы. За спиной моряков стояла провинциальная военная знать. Горожане оказали сопротивление, но среди них не было согласия.
   В силу традиционной вражды цирковых партий прасинов к венетам прасины выступили против Леонтия. К тому же распространившаяся чума подорвала силы горожан. После четырехмесячной осады Константинополя фемными войсками, сосредоточенные в столице «внешние», т. е. провинциальные, архонты, охранявшие стены города у Влахерн, сдали Константинополь Апсимару (698). Столица была жестоко разграблена моряками, множество знатных убито, изгнано, их имения конфискованы, Леонтий был свергнут. Ему тоже отрезали нос и сослали в монастырь. Императором был провозглашен Апсимар, принявший имя Тиверия III (698–705). Правительство Апсимара прекратило изнурительные для моряков походы, к тому же не дававшие никаких выгод фемной знати. Все устремления Апсимара были направлены на войну с арабами за Армению. Война велась с переменным успехом. Сначала византийцы одержали крупную победу над арабами под Самосатой — причем, как уверяет Феофан, было убито до 200 000 арабов и захвачена богатейшая добыча. Но арабы повели наступление в Армении, и провинция 4-я Армения была ими захвачена. Посланные в Армению византийские отряды стали вытеснять арабские войска с занятых ими территорий. Армянская знать все в большей мере переходила на сторону Византии.
   Но в этот момент в Константинополе произошел новый переворот.
   Изгнанный в Херсон Юстиниан не оставил надежды вернуться на престол. Он бежал к хазарскому хакану, сумел привлечь его на свою сторону, женился на его дочери и стал готовить выступление против Алсимара. Тот потребовал от хакана выдачи Юстиниана, живым или мертвым. Хакан послал убийц, но Юстиниан, заблаговременно предупрежденный женою, расправился с ними и бежал из Хазарии по морю к болгарам. Феофан рассказывает характерный анекдот: случилась буря, суеверные моряки требовали, чтобы Юстиниан поклялся простить своих противников, — они думали, что тогда Бог сжалится и утихомирит бурю. А Юстиниан поклялся, что не оставит в живых ни одного из своих врагов.
   Благополучно прибыв в Болгарию, Юстиниан сумел привлечь на свою сторону болгарского хана Тервеля и с болгарским войском подступил в 705 году к Константинополю. Юстиниан сам сумел проникнуть в город через подземный ход, вслед за ним ворвались войска. После победы болгары отошли от города, получив большие подарки.
   Население Константинополя бурно приветствовало Юстиниана. Легкость переворота, сопровождавшегося гибелью многих знатных лиц, объясняется острой борьбой между плебсом и знатью и в то же время относительной слабостью столичного патрициата.
   Репрессии Юстиниана были направлены и против городского патрициата, и против командного состава фемного войска.
   Продолжалась борьба и с внешними врагами. Юстиниан, не имея возможности содержать многочисленную регулярную армию, посылал сражаться плохо вооруженные ополчения из ремесленников и крестьян, которые терпели поражения на суше и на море. Начатая война с арабами была очень неудачной. Положение в Италии стало шатким. Равенна, подозреваемая в мятеже, была разгромлена Юстинианом с невероятной жестокостью. Но с римским Папой Юстиниан решил заключить соглашение, надеясь таким образом укрепить положение византийцев в Италии. В конце 710 года Папа был торжественно принят в Константинополе в ущерб самолюбию константинопольского духовенства.
   В это время жители Херсонеса, опасаясь политики Юстиниана, направленной против городского самоуправления, вступили в переговоры с хазарским хаканом, который направил в Херсонес своего наместника Юстиниан послал карательную экспедицию во главе с патрикием Стефаном и велел ему истребить мечом всех жителей Херсонеса.
   Римляне, прибыв в город, захватили крепость, пленив хазарского наместника и уничтожив большую часть населения. Стефан оставил в городе архонтом спафария Илью, а сам погрузился на корабли и отплыл назад, но по пути флот его попал в бурю и почти весь затонул.
   Херсон время от времени продолжал выказывать неповиновение: вскоре там был провозглашен императором Вардан, заключивший союз с хазарами. Спафарий Илья со своими людьми перешел на сторону Вардана, принявшего имя Филиппика.
   Юстиниан отправился в провинцию набирать ополчение, а также заручился союзом с болгарами. Тем временем Вардан, быстро переправившись через Черное море, без сопротивления занял Константинополь. Юстиниан был выдан и погиб вместе со всей своей семьей 11 декабря 711 года. Против Юстиниана дружно выступили как городская знать, так и военные провинциальные круги. Террористическая политика Юстиниана не нашла также и поддержки плебса. Юстиниан правил в то время, когда существовала опасность отделения от Византии самостоятельных городов-государств. Фактически отпали Венеция, далматинские города; к полной самостоятельности стремились Херсон и Равенна. Юстиниан, надеясь сохранить единство империи, опирался на ополчение крестьян, рыбаков, городского плебса, подавлял сепаратистские движения городов, способствуя тем самым развитию провинциальной знати. Направление его политики можно было бы назвать даже прогрессивным, но безумные приемы личной деспотической власти, методы террора и политической мести, массовых репрессий — все это отталкивало от Юстиниана даже сторонников его политики.
   Юстиниан не мог найти защиту и у своих союзников. Только после его низложения болгарский хан Тервель под предлогом мести за Юстиниана произвел опустошительный поход на Фракию, дойдя вплоть до стен Константинополя.
   Переворот 711 года был крупным событием. Военные провинциальные малоазийские круги полностью захватили власть. Переворот был направлен также против усиливавшегося влияния Папы.

Фидель Кастро родился в деревушке Биран на востоке Кубы, где находились дом и плантации его богатой семьи. Его отец в конце XIX века эмигрировал из Испании после участия в последней войне за независимость в качестве рекрута испанской армии. Как и многие испанские мигранты, он много работал, но и много экономил.
   Тяжелым трудом и строжайшей экономией вскоре ему удалось стать богатым плантатором. Несмотря на изобилие, семья Фиделя не разделяла интересов земельных собственников. Его мать служила горничной и кухаркой в семье Кастро, когда его отец был женат первый раз. На самом деле родители Кастро поженились только после рождения двух его старших братьев и его самого в 1926 году.
   В редких воспоминаниях детства Кастро любит говорить о том, что ранний опыт общения с детьми из бедных семей оказал положительное влияние на его политическое развитие. Возможно, именно это дало ему уверенную простоту в общении, но только до тех пор, пока он не почувствовал разницу из-за того, что его отец владел основной частью земли и давал работу большинству людей этого района.
   В 1941 году он поступил в привилегированный колледж Вифлеем. Его наставником был иезуит отец Лоренте, отмечавший в мальчике целеустремленность и тщеславие. Воля к победе — его главное качество, которое потом ярко проявилось в политике. В колледже Фидель участвовал во многих драках, ходил с пистолетом. Однажды поспорил с приятелем, что на велосипеде на полном ходу врежется в стену. И врезался. Правда, пришлось потом полежать в больнице, но пари выиграл. В колледже Кастро проявил себя как блестящий спортсмен. Во время частых экскурсий к подножию Сьерра-Маэстры, около Сантьяго, Кастро взбирался на них, занимался плаванием, в каникулы он охотился или исследовал горный район вокруг поместья отца; все это пригодилось ему много лет спустя в партизанской войне, более сложной, чем подъем на Сьерра-Маэстры.
   В 1945 году Фидель блестяще окончил колледж и поступил в Гаванский университет на факультет права. Отец хотел видеть сына адвокатом и передать ему управление состоянием и всеми делами, но Фидель приобщился к политике. Жил скромно, правда, с помощью отца обзавелся новым американским автомобилем. В его комнате в пансионе царил кавардак, единственное, что было в порядке, — это книги революционера Хосе Марти на полках. Видели его и с «Майн кампф», он много читал Муссолини, Ленина, Сталина, Троцкого, основателя испанского фашизма, предтечи Франко, генерала Примо де Ривера. К коммунистам относился без симпатий, но однажды пошутил: «Готов стать коммунистом немедленно, если меня сделают Сталиным». В те времена в Гаване свирепствовали банды, в том числе и политические экстремисты, сводившие счеты друг с другом. Как сказал Кастро в 1959 году: «Пять лет в Гаванском университете, как ни смешно, были опаснее, чем все годы моей борьбы с Батистой в горах Сьерра Маэстро».
   Историки считают студенческий период Кастро самым загадочным, ему приписывают участие в политических разборках и даже попытку убить главаря Союза восставших революционеров Гомеса.
   В 1952 году, после переворота Батисты, с относительной кубинской демократией было покончено, и Фидель ушел в подполье. Энергии у него всегда было в избытке, и уже в 1953 году он сформировал движение, заручившись поддержкой двух тысяч человек, было ему тогда лишь 26.
   26 июля 1953 года сторонники Фиделя, переодетые в солдатскую форму, попытались захватить казармы Монкада в Сантьяго-де-Куба, но потерпели фиаско Тем не менее имя Кастро как бескомпромиссного врага диктатуры Батисты тут же стало широко известно. Скрывался он в горах Сьерра-Маэстро И разъяренный Батиста приказал за каждого убитого солдата уничтожать десять мятежников. 21 сентября 1953 года состоялся суд над Кастро. Он получил 15 лет тюрьмы, срок отбывал на Сосновом острове, описанном Стивенсоном как Остров сокровищ.
   15 мая 1955 года Батиста, чувствуя себя уверенно, как и многие накануне революции, смягчил гнев: Фиделя и его товарищей отпустили на волю. Они уехали в Мексику и там продолжали готовить восстание. А 25 ноября 1956 года на утлом суденышке «Гранма» шесть смельчаков во главе с Фиделем отправились на Кубу.
   Впоследствии историки описывали это событие не менее мажорно, чем взятие в Петрограде Зимнего дворца, но истинную картину воссоздал только Че Гевара: «Все судно являло собою живую трагедию мужчины с тоской на лице держались за животы; некоторые просто погрузили лица в ведра, другие сидели неподвижно в странных позах в одежде, покрытой рвотой». Плыли пять дней, высадились на берег 2 декабря, но попав в засаду правительственных войск, понесли большие потери.
   Уцелевшие патриоты укрылись в горах Сьерра-Маэстро. Оттуда Кастро с переменным успехом и направлял партизанскую борьбу против режима Батисты.
   Кастро говорил: «Мы уцелели — значит мы победили. Война, которую мы начинаем, закончится разгромом Батисты и его падением. Революция на Кубе восторжествует». В начале 1958 года начали брать заложников: для привлечения внимания мировой общественности украли чемпиона мира по автогонкам Фанджио. В ответ на американские поставки оружия Батисте сподвижник и брат вождя Кастро Рауль захватил автобус с 47 американскими солдатами, ехавшими на базу Гуантанамо. Характерно, что в то время многие в ЦРУ симпатизировали Кастро и делали на него ставку, тем более что однажды, выступая в Принстоне, он ратовал за кубино-американское сотрудничество. Эксперт ЦРУ по Латинской Америке Фрэнк Бендер писал: «Кастро — не коммунист, наоборот, он сильный борец против коммунизма». Впоследствии тот же Бендер участвовал в организации интервенции на Кубу.
   1958 год был отмечен всеобщей политической стачкой, в то время Кастро искал себе союзников, в том числе и среди коммунистов. Победа пришла неожиданно. 2 января 1959 года диктатор Батиста бежал из страны. Кастро вместе с сыном на танке въехал в Гавану, его восторженно встречали жители…
   В феврале Кастро Рус стал премьер-министром Революционного правительства Кубы. Легендарный кубинский революционер Э. Че Гевара сказал тогда: «Он обладает качествами великого вождя, которые в сочетании с его отвагой, с его энергией и с его редкой способностью всякий раз вновь и вновь распознавать волю народа подняли его на то почетное место, которое он ныне занимает».
   Первые годы кубинской революции были трудными: пришлось покарать сторонников Батисты, провести всеобщую национализацию, реформировать образование и медицинское обслуживание Тут же Кастро натолкнулся на сильнейший нажим со стороны США, не желавших смириться с экспроприацией их компаний и некоторыми социалистическими мерами. В апреле 1961 года силами кубинских эмигрантов была организована интервенция в бухте Свиней, окончившаяся сокрушительным фиаско: в плен были взяты почти 2000 человек.
   Резко враждебная антикубинская линия США подтолкнула Фиделя на сближение с СССР и другими социалистическими странами: иного выхода из экономического кризиса и политической изоляции не было. Отношения с Москвой никогда не были простыми у Кастро, который стоял за более активную поддержку революций во всем мире, а не за «мирное сосуществование» с Западом (в конце шестидесятых он даже посадил на скамью подсудимых членов «просоветской фракции» своей партии). В соцстранах не все жаловали кубинского лидера. Тито откровенно его не признавал, не сложились отношения с Насером, в частности, из-за того, что Фидель, получив в подарок серебряный сервиз, неудачно пошутил: «А я думал, что вы подарите мне крокодила».
   Тем не менее авторитет Кастро оставался высоким, особенно в Латинской Америке, со многими мировыми лидерами он встречался на сессиях Генассамблеи ООН, к нему тянулись многие писатели и артисты Хемингуэй, Габриэль Гарсиа Маркес, Грэм Грин, Сидней Пуатье, Гарри Белафонте.
   «Собеседнику же стоит усилий избавиться от ощущения, будто он находится перед судом инквизиции, — писал Г.Г. Маркес. — Когда однажды какой-то латиноамериканский гость привел ему в спешке данные о потреблении риса, Фидель Кастро, сосчитав что-то в уме, заметил: „Странно! Каждый из них съедает в день по четыре фунта риса“. Только со временем начинаешь понимать суть его тактики, которая заключается в том, чтобы расспрашивать об уже известных вещах и тем самым подтверждать собственные данные».
   В октябре 1962 года разразился «карибский кризис», вызванный размещением на Кубе советских ракет. Конфронтация между США и СССР достигла апогея, и когда Хрущев распорядился вывезти ракеты, он натолкнулся на резкую реакцию Кастро. Говорят, что тогда в узком кругу Фидель не стеснялся в выборе выражений в адрес Хрущева: «Сукин сын! Негодяй! Задница!» Будто бы в пароксизме гнева он разбил зеркало и швырял стаканы. Хрущев в мемуарах отмечал, что Кастро рассчитывал на «превентивный» удар СССР по США.
   Но что мог сделать ком...нте, попавший в полную зависимость от СССР? ЦРУ несколько раз планировало убийство своего заклятого врага, самым смехотворным был проект подсыпать Кастро порошок, после которого у него выпадет борода. «Дальновидные» стратеги в ЦРУ рассчитывали, что это подорвет его популярность в стране. Были попытки убрать Кастро с помощью мафии, однажды в кафе попытались подсыпать ему цианистый калий. Однако капсула была заморожена и раскололась на части.
   Сам по себе факт успешного сопротивления маленькой Кубы соседу-гиганту является уникальным в современной истории. Поразительно и то, что Кастро не ограничился защитой испытывающего бедствия острова, а начал подливать масло в огонь различных национально-освободительных движений, вычленяя средства из огромной советской помощи. Его армия одно время составляла 145 000 человек плюс резерв 110 000 человек и около одного миллиона мужчин и женщин в милиции территориальных войск; 57 000 было отправлено в Анголу, 5000 в Эфиопию, сотни — в Южный Йемен, Ливию, Никарагуа, Гренаду, Сирию, Мозамбик, Гвинею, Танзанию, Северную Корею, Алжир, Уганду, Лаос, Афганистан, Сьерра-Леоне.
   С конца шестидесятых Куба напоминала Советский Союз в миниатюре, смесь хорошего и плохого, бесплатные образование и медицина, низкая рента, отсутствие бандитизма, неэффективные сельское хозяйство и промышленность, засилие бюрократии, полное единомыслие, власть политической полиции. Несколько тысяч человек сидели в тюрьмах.
   Стараясь проявлять гибкость, Фидель в 1979 году разрешил вернуться на Кубу ста тысячам эмигрантов из Майами, которые всегда оставались главным источником валюты на острове.
   В Гаване сейчас две жизни: на доллары и на песо. Доллары имеют часть номенклатуры, родственники эмигрантов в Майами, проститутки, представители нового класса. Большинство же населения живет бедно и в условиях жестокого дефицита Правда, на Кубе бесплатная медицина, жесткий медицинский контроль, отсутствует СПИД, на высоком уровне образование и, самое главное, неистребим дух жизнелюбия: кубинцев ничто не может вогнать в тоску.
   На Кубе умеют любить, и жизнь ком...нте Фиделя отмечена не только революционной деятельностью. Впервые он по-настоящему влюбился в 1948 году, его избранницей стала зеленоглазая красавица Мирта, дочка состоятельных родителей. Она и стала его первой и единственной женой. Сочетались браком они в церкви, жених держал на всякий случай в кармане револьвер. Медовый месяц проводили в Нью-Йорке, где на деньги папы Фидель купил «линкольн». Вскоре появился сын Фиделито…
   В 1952-м появилась другая красавица и модница — Нати Ревуелта, жизнелюбивая, энергичная суперкапиталистка, дававшая деньги на революцию. От нее родилась дочь Алина, которая впоследствии орала на папу: «Ты — посредственность!»
   Еще в тюрьме на Сосновом острове Кастро писал письма одновременно и жене, и возлюбленной, тогда и произошла трагикомическая история: письмо, адресованное Нати, по ошибке попало в руки Мирты. Скандал в благородном семействе, жена больше не посещала Фиделя в тюрьме, подала на развод, вышла замуж и поселилась в Мадриде. Ей было твердо сказано: будешь болтать лишнее — никогда не увидишь сына.
   Маленький Фиделито жил и с отцом, и с матерью. Вырос. Женился на русской, родившей ему троих детей. Однажды перед выступлением по радио Кастро узнал, что его сын чуть не погиб в автокатастрофе, однако речи не прервал. Ведущий задал ему вопрос: «Кто правит на Кубе?». «Народ!» — ответил Фидель. «Народ просит вас поехать немедленно в больницу к сыну!» — сказал ведущий.
   После тюрьмы, уже в Мексике, возгорелся очередной роман. Изабель Кастодио, испанка. О, как он мечтал, чтобы Изабель разделила с ним революционную опасность и отплыла на «Гранме»! Но она отказалась, предательница, и он вычеркнул ее из памяти.
   В горах Сьерра-Маэстро его боевой спутницей стала Целия Санчес, беззаветно преданная делу, но невзрачной наружности. После победы революции Целия охраняла его покой в штаб-квартире в отеле «Хилтон», переименованном в «Гавана Либре».
   Она была рядом с ним многие годы, и когда в 1980-м умерла от рака, Фидель долго находился в трансе. Но в то же время посещал Нати, которая тогда жила со своим мужем на Кубе, иногда приглашал ее к себе в особняки на Барадеро.
   В декабре 1959 года Фидель имел удовольствие обедать на судне немца Лоренца и сидел рядом с его дочкой, 17-летней брюнеткой Маритой. Они вышли на палубу полюбоваться видами Гаваны, а вскоре Марита переехала в отель «Гавана Либре» и жила рядом с номером ком...нте. Позднее она утверждала, что Кастро ее изнасиловал и заставил сделать аборт. Правда, когда она выехала в США, обнаружилась ее связь с гангстерами, нанятыми ЦРУ для убийства Кастро.
   Победа революции вознесла молодого вождя в зенит славы и поклонения, женщины трепетали при одном его виде. Из Колумбии примчалась замужняя красавица-интеллектуалка Глория Гатан, прозванная Черной розой Боготы. Она по уши влюбилась в Фиделя, но завладеть его сердцем не смогла. «Дорогая, что ты делаешь в постели со своим мужем-философом?» — спрашивал он. «Он очень умный человек!» — «Милая, если бы Карл Маркс был женщиной, я на нем никогда не женился бы!»
   Перестройку в СССР Кастро воспринял резко отрицательно, и не без оснований: под нажимом США была доведена до нуля не только помощь, но и свернуты торговые и экономические связи (мы ввозили сахар по завышенной цене и продавали нефть по заниженной). Лишь в последние годы российская дипломатия встала на прагматический путь. Кстати, американцы не брезговали никакими связями — ни с диктатором Пиночетом, ни с коммунистическим Китаем.
   В 1989 году пришлось расстрелять трех героев кубинской революции — генералов, обвиненных в контрабанде и торговле наркотиками. Поразительно, что после всех ударов судьбы Кастро удалось сохранить власть без помощи союзников и, несмотря на титанические усилия США, свергнуть ненавистный режим!
   Сейчас все больше слухов о посетивших его болезнях: тут и инфаркт, и рак прямой кишки. Стоило ему бросить курить любимые сигары «Ромео и Джульетта», как запустили миф о раке легких.
   Очень немного просочилось сведений о его привычках. Не склонен к танцам (а ведь это главное развлечение нации!), обожает наблюдать за акулами, равнодушен к цветам, животным и пению. Очки надевает лишь в крайнем случае («Вождь не должен носить очки!»). Блестящая фотографическая память с юных лет. Пьет мало, предпочитает коньяк «курвуазье». Никто точно не знает, где ночует ком...нте: конспирация! Правда, в его распоряжении множество вилл на Барадеро, охотничье имение и даже небольшой остров Кайо-Пиерда.
   Никто не знает толком о нынешних тайных страстях Фиделя. Ходит слух, что одно время он был связан с Делией, кубинкой из города Тринидад, от которой имеет пять сыновей.
   Не все просто и с близкими, за исключением брата Рауля, провозглашенного «наследником». Вряд ли это случится, никто не сможет заменить отца кубинской революции! Сестра Хуанита возненавидела его, когда он арестовал другую сестру — Ангелиту, и атаковала тюрьму с криками: «Жаль, что тебя тут нет, я разрядила бы в тебя пистолет!» Старший брат Рамон три раза безуспешно пытался убежать с Кубы, теперь успокоился и живет себе…
   После отказа в российской помощи Фидель не растерялся и в 1995 году принял законы об облегчении иностранных инвестиций, он разрешил функционировать частным фирмам, в том числе и находящимся в 100-процентном владении иностранцев. Разрешено переводить валютные доходы за границу, чтобы как-то компенсировать ущерб от национализации, с которым никак не могут смириться в США. В 1996 году туризм стал первой по доходам отраслью кубинской экономики, обогнав сахарное производство. Многие американцы, обходя запреты, нежатся на солнечных пляжах Барадеро в обществе огненных кубинок. Работают частные рестораны и клубы, где собираются «новые кубинцы», многие из них тесно связаны с Майами.
   Несмотря на злобный запал, американцам уже самим осточертело эмбарго Но как его отменить, как сделать красивую мину при плохой игре? Ведь это поднимет и без того немалый престиж Кастро. В этом веке США совершили сорок интервенций в Латинской Америке, с их помощью захлебнулись революции в Гватемале, Чили, Гренаде, Никарагуа и Панаме. А Фидель выстоял.
   Летом 1997 года на Кубе прошел Всемирный фестиваль молодежи, там были наши коммунисты и жириновцы. Однако визит Папы Римского поважнее всех шумных фестивалей.
   Он стоял на площади Революции, где по случаю прибытия Папы Римского был сооружен алтарь, на нем цивильный костюм, а не обычная военная форма (впервые он в таком «непотребном» виде на Кубе!), он вслушивался в проповедь Папы, в гул восторженной толпы, размахивающей портретами Папы, — и это в стране, где на каждом углу, на каждой майке и на медальонах изображения атеиста Че Гевары, зверски убитого агентами ЦРУ в Боливии. Почти 30 лет назад Фидель отделил церковь от государства, а теперь, смирив гордыню, пригласил Папу, который уже давно резко осуждает американское эмбарго, он знает, что Папа ожидает от него расширения свобод и прав собственности.

Тимур, сын барласского бека, эмира Тарагая, родился в селении Ходжа Ильгар (недалеко от города Шахрисабза) С юных лет Тимур был хорошо знаком с военным делом и принимал участие в междоусобных распрях.
   По-видимому, личная храбрость и ярко выраженные качества вожака создали Тимуру широкую популярность среди молодежи. Вокруг него собрался хорошо вооруженный отряд, который совершал набеги на земли соседей и грабил купеческие караваны. Тимур хорошо знал среду кочевников-скотоводов, оседлых земледельцев и горожан. Он выдвинулся в период нападения на Мавераннахр моголистанского хана Тоглук-Тимура, который дважды — в 1360 и 1361 годах — пытался подчинить себе эту богатую страну и, не встретив сопротивления, дошел до Кашкадарьи, правитель которой Хаджи-барлас бежал в Хорасан. Тимур поступил на службу к Тоглук-Тимуру, который, отправляясь домой в Моголистан, передал ему управление чешским вилайетом. Так, в 25 лет Тимур стал владетелем небольшого, но богатого тумена.
   Тимур недолго был на службе у моголистанского хана. Когда последний назначил правителем в Мавераннахр своего сына Ильяс-ходжу, Тимур не пожелал ему служить, порвал с ним и стал самостоятельным владетелем. Возможно, этот разрыв произошел благодаря поддержке Хусейна — внука влиятельного тюркского эмира Казагана, с которым Тимур вступил в союз в 1361 году.
   Последующие четыре года (1361–1365) являются периодом наибольшей близости между двумя эмирами, которые вступили в родственные отношения, сестра Хусейна Улджай Туркан-ага стала женой Тимура. Союз эмиров представлял собой значительную силу в Мавераннахре, однако он использовался главным образом в их личных интересах для грабительских набегов. Во время военных походов (на Сеистан) Тимур получил тяжелые ранения в правую руку и правую ногу. Рука впоследствии почти высохла, а на правую ногу Тимур хромал всю жизнь, почему и получил прозвище «Тимурленг» — Тимур-хромец, в европейском произношении — Тамерлан.
   После смерти Тоглук-Тимура изгнанный из Мавераннахра Ильяс-ходжа не захотел примириться со своим положением и в 1365 году с большим войском выступил в поход на Мавераннахр Хусейн и Тимур подготовились к сражению Битва, вошедшая в историю под названием «Джанг-и-лой» («Битва в болотистой местности»), состоялась между нынешним Чиназом и Ташкентом. Во время сражения начался ливень, образовалась липкая скользкая грязь, всадники теряли устойчивость и падали. Из-за несогласованности действий Тимур и Хусейн потерпели неудачу. В самый разгар сражения, когда войско Тимура добилось серьезного успеха, Хусейн не поддержал его, и это решило исход битвы. Оба эмира покинули поле боя и с остатками войска отступили сначала в сторону Самарканда, а потом на юг, к Амударье, переправившись через которую, укрылись в Балхской области.
   Теперь дорога на Самарканд, оставленный без гарнизона и военачальников, была для Ильяс-ходжи открыта. Таким образом, население было брошено на произвол судьбы. К счастью для жителей, в городе в это время находилась значительная группа сарбадаров, выступавшая против эксплуаторской власти Моголистана.
   Когда весть о приближении Ильяс-ходжи дошла до жителей Самарканда, Маулан-задэ, учащийся самаркандского медресе, обратился к народу с пламенной речью, призвав защищать город до конца.
   Войско Ильяс-ходжи попало в умело расставленную ловушку. Захватчикам пришлось поспешно уйти, потеряв, по одним данным, 1000, а по другим, 2000 человек и огромное количество лошадей.
   Весть о победе сарбадаров над Ильяс-ходжой дошла до эмиров — Хусейна и Тимура. Зиму Тимур проводил в Карши, а Хусейн — на берегу Амударьи. Весной они встретились и вместе двинулись к Самарканд. Остановились они у самого города, в местности Кан-и-Гиль. Оба эмира дали знать сарбадарам, что одобряют их действия и хотели бы с ними встретиться. Сарбадары поверили «добрым» намерениям эмиров, на приеме у которых им действительно было оказано много знаков внимания. Однако, когда на следующий день они вновь появились в ставке Хусейна и Тимура, их вероломно схватили, связали и казнили всех, за исключением Маулана-задэ, которого своим заступничеством перед Хусейном спас Тимур.
   Покончив с сарбадарами и их вождями, Хусейн и Тимур весной 1366 года вновь подчинили себе Самарканд.
   Между тем отношения между Тимуром и Хусейном изо дня вдень ухудшались. Оба эмира втягивали в свои распри других мавераннахрских владетелей. Однако феодальная анархия в стране не могла продолжаться бесконечно. Объединения хотели купцы, ремесленники, мусульманское духовенство и земледельцы.
   Тимур лучше, чем Хусейн, понимал требования времени и группировал вокруг себя духовенство и городское население, сочувственно относившееся к его политической линии.
   В конце 60-х годов Хусейн стал укреплять принадлежавший ему Балх, перестроил в нем цитадель Хиндуван и восстановил городские стены. Туда он перевез все свое имущество и много оружия. Прекрасно понимая, на что направлены приготовления Хусейна, Тимур решил опередить его.
   В 1370 году, собрав хорошо вооруженное войско, он осадил Балх и ценой больших потерь овладел городом. По его приказу была разрушена цитадель и город отдан на разграбление воинам. В цитадели Тимур захватил казну. Хусейн принял смерть от руки союзника Тимура, правителя Хутталяна Кейхосрау. По словам летописцев, еще в самом начале похода на Балх Сейид Береке, родом из Мекки, предсказал Тимуру великое будущее и вручил ему символы власти — барабан и знамя.
   Взятие Балха и смерть Хусейна явились решающими событиями в жизни Тимура. На курултае начальников войска (командиров туменов и тысячников) Тимур был провозглашен единым государем. Он называл себя эмиром курагани, так как женился на вдове Чингизида эмира Хусейна. Чувствуя пиетет к величию империи Чингиза, он назначил подставным ханом Чингизида Суюр-гатмыша. Влияние и авторитет Тимура были безграничны. Термезские шейхи, братья Абулмаали и Али-Акбар, носившие титул худованд-задэ (владыка) первыми поняли это. Их свидание с Тимуром в Балхе положило начало прочной связи с духовенством, которая не нарушалась в течение всего правления Тимура.
   Из Балха Тимур направился в свой родной город Кеш (Шахрисабз), где занялся устройством внутренних дел государства Давуда, одного из своих сподвижников, он назначил эмиром дивана, то есть везиром. Сохранив прежнее административное деление Мавераннахра на трумены, сделанное Кебек-ханом, Тимур назначил на должности начальников туменов и тысячников новых лиц.
   В 1370 году Тимур переехал в Самарканд, где приступил к вооружению городских стен, цитадели и дворца. Ему необходима была хорошо укрепленная столица — надежный оплот против оппозиционных владетелей, со стороны которых он мог ожидать вооруженного выступления против себя.
   Тимур знал, что стране нужна твердая власть. Он привлек и подчинил себе мелких владетелей Мавераннахра, организовав несколько грабительских набегов на соседние страны. Тимур хорошо разбирался в настроениях большинства владетелей Мавераннахра. Свою среду он знал очень хорошо с ранней юности, знал, как стремятся мавераннахрские владетели совершить поход с целью получения добычи — он и сам стремился к таким же походам. Большой государственный ум сочетался у Тимура с привычками феодала-владетеля, который не упустил бы случая захватить у соседа добро, если бы для этого в данный момент у него имелись достаточные военные силы.
   Уже первые годы правления Тимура показали, что он стал сочетать государственную деятельность по объединению Мавераннахра с организацией походов, не связанных с объединением государства, а носивших чисто грабительский характер.
   Объединить и подчинить земли между Амударьей и Сырдарьей, а также Фергану и Хашскую область Тимуру не представляло особого труда. Здесь не было такого владетеля, который мог бы противопоставить Тимуру свою волю. Иначе обстояло дело с Хорезмом — древней культурной областью. Хорезм был разделен на две части Северный Хорезм с городом Ургенчем вошел в состав Золотой Орды, а Южный — с городом Кятом — в улус Чагатая. В начале 60-х годов, в смутное время, наступившее в Золотой Орде после смерти хана Бердибека (1359), из племени кунграт выдвинулась самостоятельная династия Суфи.
   Хусейн Суфи начал объединение Северного и Южного Хорезма и захватил два города Кят (тогда крепость) и Хиву. Тимур, претендовавший на все наследие улуса Чагатая, считал этот акт незаконным и в 1372 году отправил к Хусейну Суфи посла с требованием вернуть захваченные города. Хусейн отказался выполнить это требование. Тимур немедленно двинул против него свое войско. Путь к Ургенчу лежал через Кят, который был взят после недолгого сопротивления. Затем та же участь постигла и Хусейна. Он укрылся в цитадели Ургенча, где вскоре умер. Место Хусейна занял его брат Юсуф Суфи. Тимур предложил ему мир, одним из условий которого было требование выдать за своего сына Джехангира Хан-задэ дочь Хусейна — внучку Узбек-хана. Юсуф Суфи согласился.
   После ухода Тимура Юсуф Суфи не выполнил условий мира и вновь захватил Кят. Своими действиями он вызвал второй поход Тимура в Хорезм(1373–1374), но до военного столкновения дело не дошло, так как Юсуф принес повинную, обещая немедленно выполнить все условия мира.
   В результате Южный Хорезм вошел в состав государства Тимура, однако успех оказался временным. Юсуф Суфи, воспользовавшись отсутствием Тимура (воевавшего с Урусханом), в 1375 году вновь овладел Южным Хорезмом. Взаимные стычки и обиды продолжались до 1379 года, когда Тимур после трехмесячной осады овладел Ургенчем, и Южный Хорезм окончательно вошел в состав империи Тимура.
   Существовала еще сильная Золотая Орда, которая, так же как и Белая орда, угрожала могуществу Тимура. С первых лет своего правления Тимур внимательно следил за тем, что происходило в улусе Джучи, в состав которого входили Золотая и Белая орды. Постепенно Белая орда обособилась и ввела своих собственных ханов. Урус-хан, правивший в ней до 1375 года, задумал объединить обе части улуса Джучи под своей властью.
   Тимур, опасаясь этого объединения и его возможных последствий для своего государства, искал повода для вмешательства. Удобный случай представился. Один из узбекских эмиров Белой орды, правитель Мангышлака Туйходжа-оглан, был убит Урусханом за то, что не выступил с ним в поход против Золотой орды. Сын Туйходжи-оглана Тохтамыш бежал из Белой орды и явился в 1376 году к Тимуру, предлагая свои услуги.
   Учитывая общую обстановку в орде и считая чрезвычайно выгодным для себя иметь в Белой орде своего ставленника, Тимур предложил Тохтамышу военную поддержку, тут же снарядил войско и отправил его в Белую орду отвоевывать у Урусхана белоордынский престол. В двух походах (1376) Тохтамыш был разбит. Тогда Тимур, несмотря на зимнее время, направился с войсками против Белой орды, но из-за сильных морозов поход был прерван. Только в 1379 году Тимуру удалось посадить Тохтамыша на престол Белой орды.
   Тохтамыш не оправдал надежд Тимура. Став ханом в Белой орде, он пошел по стопам Урус-хана и начал борьбу за объединение и усиление Золотой Орды. Победа над Мамаем в 1380 году дала возможность Тохтамышу захватить верховную власть в Золотой Орде и вновь объединить обе части улуса Джучи.
   Стремясь возродить Золотую Орду и расширить ее пределы, Тохтамыш предпринял несколько походов в Закавказье и Азербайджан. В 1385 году он направил многочисленное войско для захвата Тебриза.
   В конце 80-х годов Тохтамыш явно искал случая для столкновения с Тимуром, стремясь отвлечь его от персидских походов. В 1387–1388 годах, воспользовавшись отсутствием Тимура, он напал на Мавераннахр. В это же время поднял восстание Сулейман Суфи и Тимур совершил последний поход на Хорезм (1388. Заняв Ургенч, Тимур уничтожил династию Суфи, а жителей города переселил в Самарканд. В течение десяти дней войска Тимура грабили прекрасный богатый Ургенч, в результате один из центров торговли между восточной Европой и Средней Азией был уничтожен. Только в 1391 году Тимур приказал восстановить город. Так прекратило самостоятельное существование небольшое, но богатое и культурное Хорезмское государство. Хорезм вошел в состав державы Тимура, а позже государства Тимуридов. Таким образом, все земли Средней Азии, за исключением Семиречья и низовьев Сырдарьи, оказались в руках завоевателя.
   Тимур, ведя войны с Тохтамышем, стремился полностью ослабить улус Джучи, так как видел в самом существовании могущественной Золотой Орды постоянную угрозу своему государству. Он провел три больших похода против Тохтамыша (в 1389, 1391 и 1394–1395 годах).
   В 1395 году произошло решающее сражение между Тимуром и Тохтамышем на Северном Кавказе, в долине реки Терек. Тохтамыш потерпел поражение, и Тимуру открылась свободная дорога в Поволжье, к самому сердцу Золотой Орды — ее столице городу Сараю Берке. Большой и богатый город был захвачен, разграблен и сожжен, причем из него была вывезена огромная добыча, в состав которой кроме разнообразных материальных ценностей входило большое число пленных — мужчин, женщин и детей, обращенных победителями в рабство. Пострадало не только Нижнее Поволжье с его главными городами — Сараем Берке и Хаджи Тарханом (Астрахань), но и Крым с его приморскими городами (например, Кафа), а также Азак (Азов) и Северный Кавказ.
   Известно, что опустошения и разрушения здесь были настолько велики, что все эти места долго не могли экономически возродиться… Если борьба Тимура с Хорезмом и Золотой Ордой была вызвана интересами объединения Средней Азии в сильное государство, то походы в Персию, Закавказье и Индию носили завоевательный и грабительский характер.
   Таков был и поход Тимура в 1381 году на Герат, которым владел в то время Гиясуддин Пир-Али из династии Куртов. Жители не оказали упорного сопротивления Тимуру, так как поверили его обещаниям гарантировать им жизнь и неприкосновенность имущества, если они останутся в домах и не примут участия в защите города.
   Понятно, что в такой обстановке Тимуру легко было взять один из наиболее укрепленных городов Хорасана. Наложив на жителей огромную дань, Тимур приказал наиболее именитым жителям Герата покинуть город и отправиться в Шахрисабз, который Тимур в то время всячески старался возвеличить и украсить.
   Опасаясь возможного восстания жителей Герата, Тимур приказал срыть укрепления города (городские стены с башнями), снять ворота и т. д. Не тронута была только цитадель Ихтияруддин. Предположения Тимура оправдались в 1383 году, то есть через два года после взятия города, гератцы восстали, однако победить не сумели, восстание было жестоко подавлено. На этот раз они заплатили значительно большую дань. В том же 1383 году династия Куртов (с 1381 года вассалов Тимура) была окончательно низложена, а еще через шесть лет, в 1388 году, сын Тимура Мираншах коварно убил на пиру ее последнего представителя.
   К середине 80-х годов весь Хорасан уже принадлежал завоевателю. На этом его движение в глубь Персии не остановилось. Тимур совершил еще три длительных похода в Персию сначала «трехлетний» (с 1386 года), затем «пятилетний» (с 1392 года) и, наконец, «семилетний» (с 1399 года). Походы эти были успешны и завершились покорением всей Персии. Военачальники и простые воины Тимура были жестоки и безжалостны к населению, у которого они отнимали имущество, свободу, а часто и саму жизнь.
   Особенной жестокостью Тимур отличился в 1387 году в походе на области Фарса и Исфахана, которыми владели Музаффариды. После захвата Исфахана он приказал жителям выкупить свою жизнь и право на имущество. Для сбора выкупа кварталы города были поделены между эмирами войска Тимура. Однако исфаханцы не желали платить дань и подняли восстание против оставленного в городе гарнизона. Почти все чиновники Тимура, которым поручили собирать дань, погибли. Узнав об этом, Тимур приказал войскам вновь захватить город. Началось массовое убийство населения. Каждый воин должен был доставить Тимуру определенное количество голов. Шарафуддин Али Иезди при всем своем пристрастии к Тимуру вынужден был признать, что не все воины решились убить такое большое число мирных мусульман и предпочли уплатить за голову по двадцать кебекских динаров. В исфаханском побоище было собрано 70 000 голов, из которых по приказу Тимура в «назидание» другим были сложены высокие башни. Не раз ходил Тимур с большим войском и в Азербайджан, но покорил его лишь в 1397 году. Армению и Грузию он подчинил себе в 1392 году, оставив в памяти народа воспоминание о себе, как об одном из жесточайших завоевателей.
   В индийском походе (1398–1399) Тимур ограбил огромную страну, безжалостно перебив 100 000 безоружных индийских пленных, заподозренных им в организации восстания в его тылу во время битвы с султаном Насируддин Махмудом Дехлийским Тимур, разбив войска дехлийского султана и захватив прославленный город Дехли (Дели) и близлежащие области, вывез огромную добычу.
   В 1400 году Тимур вступил в борьбу с турецким султаном Баязедом I и египетским султаном Фараджем, захватил Сивас в Малой Азии и Халеб (Алеппо) в Сирии. В 1402 году при Анкаре Тимур столкнулся с Баязедом в решающем сражении. В каждой армии насчитывалось более 200 000 воинов. В этой битве могущественный османский султан Баязед был наголову разбит и взят в плен. Победа при Анкаре в 1402 году почти на 50 лет отсрочила завоевание Константинополя турками-османами.
   В течение нескольких лет Тимур тщательно готовился к походу на Китай и начал его в конце 1404 года, выступив с 200-тысячным войском. И только смерть Тимура, последовавшая 18 февраля 1405 года в Отраре, прервала поход.
   Тимур, отличавшийся большим военным и государственным талантом, был сыном своей эпохи. За свою жизнь он истребил девять династий. Он жестоко разорял завоеванные земли, зачастую истреблял население Тимур стремился к завоеванию всего мира, утверждая, что «если на небесах есть только один Бог, то и на Земле должен быть только один правитель» Власть его была абсолютной.
   Огромным государством Тимур управлял через своих сыновей, внуков и приближенных, назначив их правителями. При этом он широко использовал систему суюргала (вознаграждение со стороны правителя). Лица, получившие суюргальные владения, управляли ими как вассальные правители.
   Только сила и страх держали в узде вассалов Тимура. В 1375 году Тимур казнил непокорного главу племени джалаир, а джалаиров распределил по разным округам, уничтожив таким образом целое кочевое владение в районе Ходженда. Согласно рассказу Ибн Арабшаха, в 1338 году Тимур коварно перебил в Самарканде некоторых эмиров, выразивших недовольство. Он отнял Фарс с городом Ширазом у сына Омар-шейха Пирмухаммеда, который не выступил в поход по его приказу Впрочем, в 1403 году он снова вернул Пирмухаммеду его суюргал.
   Военная история называет Тимура в числе крупнейших полководцев средневековой Азии. и Его военное дарование раскрылось в двух направлениях как реорганизатора войска и как полководца. В его армии соблюдалась железная дисциплина.
   Свои войны Тимур вел с исключительной жестокостью, бесчеловечностью, которая ничем не могла быть оправдана. Чем можно оправдать постройку башни из 2 000 живых людей, переслоенных битым кирпичом и глиной при взятии Исфизара (город в Афганистане) или сооружение в восставшем Исфагане башен из 70 000 голов, или, наконец, погребение заживо 4 000 людей после взятия города Сиваса в Малой Азии?
   Тимур не принадлежал к Чингизидам, поэтому никогда не именовал себя ханом. Как и все люди того времени, он относился к титулу «хан» с большим пиететом и, несмотря на свое честолюбие и властолюбие, вынужден был носить титул эмира, присоединив к нему титул «курагана» (зятя, в данном случае ханский зять). Право на титул курагана он приобрел после женитьбы на Сарай Мулькханым, которую он взял из гарема эмира Хусейна в 1370 году и которая была дочерью Чингизида Казан-хана, последнего хана Мавераннахра из дома Чагатаев.
   Тимур, по словам Хафизи Абру, имел познания в истории тюрков, арабов, персов, особенно он ценил практические знания. Он был прежде всего политиком и, стараясь из всего извлечь пользу для государственного дела, сохранял самые дружеские связи с представителями мусульманского духовенства, создавшими ему популярность среди феодальной верхушки и воинов. Как тогда было принято, он держал при себе духовника — шейха Береке, — который «молитвой старался подкрепить то, что делал Тимур мечом». Однако политический расчет Тимур ставил выше споров между отдельными правоверными толками.
   В Мавераннахр, центр своего обширного царства, Тимур ввозил не только различные материальные ценности, но главным образом пленных специалистов-ремесленников, художников, архитекторов, ученых. В Самарканде можно было увидеть мастеров Хорезма, Исфагана, Шираза, Халеба и других городов Востока. Их технические знания и творческое вдохновение использовались при строительстве дворцов, мечетей, медресе, мавзолеев, загородных садов. Испанский посол Клавихо, посетивший Самарканд в 1403–1404 годах, был поражен размахом строительных работ Тимура.
   Самарканд был украшен новыми величественными зданиями, благоустроенными базарами, пополнен кварталами ремесленников самых разнообразных специальностей. Тимур до конца своих дней находился в здравом рассудке. Он позвал к себе принцев и принцесс из гарема, придворных и значительных эмиров, которые сопровождали его в Отрар, и объявил им, что знает о своей скорой смерти и ожидает ее спокойно, он возражает против обычного в таких случаях громкого плача Эмирам и принцам он приказал позаботиться о том, чтобы Иир Мухаммед, сын Джахангира, стал его преемником, они все должны дать обязательство привести к соответствующей присяге остальных его потомков. Предложение одного из присутствующих, что нужно срочно вызвать принцев из лагеря под Ташкентом, он отверг. Его жизнь так долго не продлится, всех тех, кто здесь в Отраре присутствует, достаточно для того, чтобы засвидетельствовать его последнюю волю. В конце он предостерег их «Что бы я ни говорил и ни советовал, вы не можете ни в чем проявлять слабость, вы должны крепко держать в руках рукоятку меча, так как если тело позорят, а в сердце допускают слабость, то это ведет к уничтожению разума и к смерти души. Низость не позволить достичь того, к чему стремился, кто проявляет слабость, тот не достигнет того, чего он желает». Приближенные старались скрыть от членов династии смерть Тимура, тем не менее весть о ней быстро распространилась Наступил период смут.

В Галлии во времена падения Римской империи господствовали четыре германских народа: франки — от Рейна до Соммы, алеманны — по Среднему Рейну, бургунды — в области реки Роны и Соны и вестготы — между Луарой и Пиренеями. Кроме того, средняя полоса Галлии между реками Соммой и Луарой еще составляла римское владение, то есть находилась под управлением римского наместника. Из всех этих народов самым сильным были франки. Рослые и очень крепкие, едва прикрытые звериными шкурами, вооруженные большой секирой и длинным щитом, они при одном появлении своем наводили ужас. Первоначально франкские дружины вторгались из-за Рейна в Северную Галлию для грабежа, потом они начали основывать здесь свои поселения. Франки делились на разные племена, предводимые конунгами.
   Первенствующим племенем среди них стали франки салические (получившие название от реки Салы), над которыми господствовал род Меровингов, или потомков Меровея; тличительным признаком их были длинные, никогда не стригшиеся волосы. В начале V века они завоевали северо-восточную Галлию до реки Соммы; главными городами салических франков были Турне и Камбре. Франки, утвердившиеся по Нижнему Рейну, назывались рилуарскими — береговыми; средоточием их был город Кельн. В конце V века во главе салических франков встал Хлодвиг. Этот хитрый и предприимчивый конунг положил начало могущественной Франкской монархии.
   Власть римских наместников в Галлии формально сохранялась до последней четверти V века Ослабевшая изнутри Римская империя не смогла противостоять натиску «варваров» (как именовали римляне чужеземцев — в первую очередь германцев), со всех сторон наступавших на ее границы.
   Когда в 476 году был свергнут последний римский император, это не произвело в Галлии большого впечатления: к тому времени она была почти целиком разделена между германскими вождями «варварских» королевств, которые даже формально далеко не все признавали власть Рима. Лишь в междуречье Луары и Сены сохранилась еще на несколько лет власть бывшего римского наместника Сиагрия. Этот римский полководец был последним представителем Римской империи в Галлии. Своим местопребыванием, как и его отец Эгидий, он выбрал Суассон, граничащий с владениями франков. В 486 году последний оплот римлян завоевал 19-летний король салических (приморских) франков Хлодвиг.
   Епископ Григорий Турский, живший в VI веке, в «Церковной истории франков» пишет: «Против Сиагрия выступил Хлодвиг вместе со своим родственником Рагнахаром, у которого тоже было королевство, и потребовал, чтобы Сиагрий подготовил место для сражения. Тот не уклонился и не побоялся оказать сопротивление Хлодвигу. И вот между ними произошло сражение. И когда Сиагрий увидел, что его войско разбито, он обратился в бегство и быстрым маршем двинулся в Тулузу к королю Алариху. Но Хлодвиг отправил к Алариху послов с требованием, чтобы тот выдал ему Сиагрия. В противном случае — пусть Аларих знает, — если он будет укрывать Сиагрия, Хлодвиг начнет с ним войну. И Аларих, боясь, как бы из-за Сиагрия не навлечь на себя гнев франков, — ведь готам свойственна трусость, — приказал связать Сиагрия и выдать его послам. Заполучив Сиагрия, Хлодвиг повелел содержать его под стражей, а после того, как захватил его владение, приказал тайно заколоть его мечом. В то время войско Хлодвига разграбило много церквей, так как Хлодвиг был еще в плену языческих суеверий».
   Эта победа была началом целой серии военных триумфов салических франков. Молодой король из рода полулегендарного Меровея (отчего сам Хлодвиг и его преемники именовались Меровингами) проявлял недюжинное политическое чутье, не раз находя оптимальное решение стоявших перед ним задач.
   Хлодвиг победил бургундского короля Гундобальда, затем повернул на алеманнов, которые потеснили рипуарских франков, живших в среднем течении Рейна. В решительном сражении (при Толбиаке) алеманны были разбиты, и земли их перешли во владение франков. Это сражение чрезвычайно важно по своим последствиям. Жена Хлодвига, бургундская принцесса Клотильда, была христианка и давно убеждала мужа оставить язычество. Но Хлодвиг медлил. Рассказывают, что в битве с алеманнами, когда неприятель начал брать верх, он громким голосом дал обет креститься, если одержит победу. В войске его было много галло-римских христиан; услышав обет, они воодушевились и помогли выиграть битву. После этого Хлодвиг был торжественно окрещен епископом Ремигием (496) Вместе с ним более трех тысяч его дружинников приняли католическую форму христианства.
   Это решение, на первый взгляд, было тем более неожиданно, что и вестготы, и бургунды, и многие другие германские племена, воспринявшие христианство раньше франков, исповедывали арианскую его форму, отличавшуюся большей демократичностью церковной организации. Но предпринятый Хлодвигом шаг определялся трезвой оценкой сложившегося в Галлии положения Католичество издавна укоренилось в среде галло-римской аристократии и горожан. Оно имело довольно крепкую церковную организацию. Преследуемые вестготами и бургундами католики охотно оказывали поддержку своим единоверцам. Избрав католичество, Хлодвиг одним решением обеспечивал себе поддержку влиятельных слоев галло-римского населения (особенно клира) и одновременно создавал осложнения для своих политических противников — вестготов и бургундов.
   Галло-римский епископат считал принятие Хлодвигом христианства в форме католичества своей победой. Так, епископ Авит в письме к Хлодвигу писал «Ваше вероисповедание — это наша победа».
   В 507 году Хлодвиг выступил против крупнейшего государства того времени — Вестготского королевства, занимавшего южную часть Галлии, к югу от Луары, столицей которого была Тулуза. Вестготы, как ариане, были нелюбимы туземцами-католиками, и духовенство в этих землях усердно помогало Хлодвигу.
   В сражении при Вуйе (приблизительно в 15 км южнее Пуатье) король вестготов Аларих II был убит, а его войска разбежались. Тулузское королевство перестало существовать.
   Король Хлодвиг присоединил большую часть Южной Галлии к югу от Луары к своим владениям. К 508 году Хлодвиг овладел большей частью Галлии: от Гаронны до Рейна и от границ Арморики до Роны. Дальнейшее завоевание Галлии происходило уже при сыновьях Хлодвига, достигших Пиренеев на юге, альпийских предгорий на востоке и берегов Средиземноморья в Провансе.
   Хлодвиг решил объединить под своей властью франкские племена, подчиненные другим Меровингам. Он достиг этой цели коварством и злодеяниями, истребив почти всех родственников. Например, сыну одного конунга он послал такой наказ: «Твой отец стар и хром; если он умрет, его земля и моя дружба будут принадлежать тебе».
   Бесчеловечный сын убил отца, а сам был убит людьми Хлодвига; дружина убитого подняла Хлодвига на щит, то есть провозгласила своим королем.
   Следующую историю рассказывает Григорий Турский: «А в то время в Камбре жил король Рагнахар, который предавался такой необузданной страсти, что едва замечал своих ближайших родственников. Советчиком у него был отвратительный, под стать ему, Фаррон. Передавали, что, когда королю приносили еду или какой-нибудь подарок, он обычно говорил, что это достаточно ему и его Фаррону. На такое поведение короля франки сильно негодовали. И случилось так, что Хлодвиг воспользовался этим и послал им золотые запястья и перевязи; все эти вещи были похожи на золотые, а на самом деле они были только искусно позолочены. Эти подарки Хлодвиг послал лендам <дружинникам> короля Рагнахара, чтобы они призвали Хлодвига выступить против Рагнахара. И когда затем Хлодвиг выступил против него с войском, тот стал посылать своих людей на разведку. По их возвращении он их спрашивал, насколько сильно войско Хлодвига. Они ему отвечали: „Для тебя и твоего Фаррона более чем достаточно“. Подойдя с войском, Хлодвиг начал против него сражение. Когда тот увидел, что его войско побеждено, он приготовился к бегству, но свои же люди из войска его схватили, связали ему руки за спиной и вместе с его братом Рихаром привели к Хлодвигу. Хлодвиг сказал ему: „Зачем ты унизил наш род тем, что позволил себя связать? Лучше тебе было бы умереть“. И, подняв секиру, рассек ему голову. Затем, обратившись к его брату, сказал: „Если бы ты помог своему брату, его бы не связали“, и убил его таким же образом, поразив секирой. После смерти обоих их предатели узнали, что золото, которое они получили от короля Хлодвига, поддельное. Говорят, что когда они об этом сказали королю, он им ответил: „По заслугам получает такое золото тот, кто по своей воле предает своего господина смерти. Вы должны быть довольны тем, что остались в живых, а не умерли под пытками, заплатив таким образом за предательство своих господ“. Услышав такие слова, они захотели добиться у Хлодвига милости, уверяя его в том, что для них достаточно того, что им будет дарована жизнь. Короли же, о которых упоминали выше, были родственниками Хлодвига. Их брат по имени Ригномер по приказанию Хлодвига тоже был убит в городе Ле-Мане. После их смерти Хлодвиг захватил все их королевство и все их богатство».
   Хлодвиг широко использовал физическое уничтожение своих сородичей как возможных соперников в борьбе за власть. Кровавые распри в королевских семьях издавна встречались у германцев. Хлодвиг придал им небывалый масштаб, обративший на себя внимание современников потому, что в это время солидарность и взаимопомощь среди сородичей не стали еще пустым звуком. Презрев давние традиции, Хлодвиг включил в арсенал средств своей внутриполитической борьбы коварство, вероломство, убийство, которые до этого использовались франками чаще во внешнеполитических столкновениях. Жестокостью и насилием Хлодвиг укрепил свою власть над франками, облегчив этим военные победы над соседями.
   «После того как он убил многих других королей и даже близких своих родственников боясь, как бы они не отняли у него королевство, он распространил свою власть над всей Галлией. Однако, говорят, собрав однажды своих людей, он сказал о своих родственниках, которых он сам же умертвил, следующее: „Горе мне, что я остался чужим среди чужестранцев и нет у меня никого из родных, которые могли бы мне чем-либо помочь в минуту опасности“. Но это он сказал не из жалости к убитым, а из хитрости не сможет ли он случайно обнаружить еще кого-либо <из родни>, чтобы и того убить» (Григорий Турский).
   Хлодвиг получил от императора Анастасия грамоту о присвоении ему титула консула, и в базилике св. Мартина его облачили в пурпурную тунику и мантию, а на голову возложили венец. Затем король сел на коня и на своем пути от двери притвора базилики св. Мартина до городской церкви с исключительной щедростью собственноручно разбрасывал золото и серебро собравшемуся народу. И с этого дня он именовался консулом, или августом (императором). Из Тура он приехал в Париж и сделал его резиденцией своего королевства.
   Власть короля была непререкаема только по отношению к покоренным землям, а сами франки считали себя свободными людьми и подчинялись королю только как своему военачальнику. Какими средствами внушалось им повиновение, показывает следующий случай.
   Однажды франки ограбили христианскую церковь. Епископ просил Хлодвига возвратить назад один из церковных сосудов — драгоценную кружку. Хлодвиг ему обещал, но надобно было еще получить согласие дружины, потому что королю выделялась из добычи только известная часть по жребию. Дележ добычи происходил в городе Суассоне. Большинство воинов дружины охотно согласилось уступить королю в придачу к его части и золотую кружку. Но один франк сердито возразил, что не следует ничего давать сверх жребия, и ударил по кружке секирой. Хлодвиг промолчал и отдал кружку посланцу епископа, но решился при удобном случае отомстить дерзкому воину.
   Во время обычного народного собрания франков в марте месяце король, проводя осмотр войска, остановился перед тем воином, взял у него секиру и бросил ее на землю, сказав «Ни у кого нет такого дурного оружия, как у тебя!». Франк нагнулся, чтобы поднять оружие, и в эту минуту Хлодвиг своей секирой разрубил ему голову со словами: «Точно так ты ударил по кружке в Суассоне». Когда тот умер, он приказал остальным разойтись, наведя на них страх своим поступком.
   Хлодвиг умер в Париже около 511 года. Его погребли в церкви святых апостолов, которую он сам построил вместе с женой (ныне церковь св. Женевьевы).
   Королева же после смерти своего мужа приехала в Тур, и там она прислуживала при базилике св. Мартина, проводила все дни своей жизни скромно и добродетельно, редко посещая Париж.
   Со смертью Хлодвига государство франков разделилось между его сыновьями, а потом — между внуками, неизбежным следствием раздела были междоусобия в семье Меровингов. Междоусобия эти сопровождались вероломными убийствами и другими жестокостями. Таким образом, хотя франки и называли себя христианами, но в сущности они были все еще грубые варвары.

Муамар Каддафи родился в 1942 году в палатке простого бедуина, кочевавшего в центральных районах Ливии, неподалеку от прибрежного городка Сирт. Детские годы Муамара прошли в палатке отца, где он коротал время в основном в обществе старших сестер — его единственный брат умер в малолетстве. Суровые условия кочевой жизни в пустыне способствовали развитию у него таких характерных для большинства бедуинов черт, как стойкость перед трудностями, неприхотливость в быту. Он воспитывался в традиционной мусульманской семье.
   Первым учителем, обучившим Муамара азам арабского языка, арифметики и Корана, стал факих (богослов) — передвижник, разъезжавший от кочевья к кочевью, чтобы наставлять на путь знаний бедуинских детей. Явным переростком перешагнул впервые Каддафи порог начальной школы в Сирте. Возраст и бедуинские повадки мальчика были причиной насмешек над ним со стороны его одноклассников, но уже к концу первого года обучения он стал лучшим учеником класса Следуя за отцом, постоянно кочевавшим в поиске новых, более плодородных земель, Муамар сменил три школы, в Сирте, Себхе и Мисурате. И везде он преуспел в занятиях, проявляя завидное упорство.
   Период его обучения в школе совпал с первыми послереволюционными годами в Египте, тройственной агрессией против этой арабской страны, а также с началом вооруженной борьбы алжирского народа против французских колонизаторов. «Именно эти события, — говорил потом Каддафи в интервью ливийской газете „Аль-Баляг“, — сформировали у нас националистическое сознание». С 1956 года Муамар начинает и симпатии вызывают у него личность и деятельность признанного лидера национально-освободительного движения, президента Египта тех лет Гамаля Абдель Насера.
   В 1959 году в Себхе создается подпольная организация, и среди ее активистов — 17-летний Муамар Каддафи. Как известно, Ливия, получившая в 1951 году формальную независимость, в период правления монархического режима представляла собой одну из самых отсталых стран мира, природные богатства которой нещадно эксплуатировались западными монополиями, а народные массы вели жалкое существование в результате пагубной социальной политики коррумпированной правящей верхушки. Однако вскоре утопизм идеи о «миссионерской» роли организации среди сильных мира сего стал очевиден даже для не искушенных тогда в политике молодых членов тайного движения.
   Хорошей проверкой способности организации поднимать и вести за собой массы стала подготовленная и проведенная ею 5 октября 1961 года демонстрация протеста против выхода Сирии из состава Объединенной Арабской Республики. Этот день, вошедший в историю борьбы ливийского народа, завершился выступлением возле древней стены города главного организатора демонстрации, учащегося средней школы-интерната Себхи — Муамара Каддафи. Это была политическая речь, содержавшая требования ликвидации иностранных военных баз на территории Ливии, взывавшая к единству арабских народов. Через несколько дней Муамар был исключен из себхинской школы. По завершении курса средней школы в Мисурате и после поступления в 1963 году в военный колледж в Бенгази он остается главным организатором подпольного движения: заводит широкие контакты и организовывает новые ячейки, принимает непосредственное участие в подготовке и распространении листовок. Одновременно с учебой в военном колледже Каддафи в течение более двух лет занимается историей в университете в Бенгази. В то время он особенно много читает, знакомится с трудами Аристотеля и средневековых арабских философов, интересуется жизнью и деятельностью исторических личностей и великих людей: Ганнибала и Наполеона, Линкольна и Сунь Ят-сена, изучает историю Древней Греции и историю мировых войн.
   Поступление Каддафи в военный колледж и его настоятельные советы своим школьным друзьям последовать его примеру были не случайны. К тому времени он пришел к выводу, что единственный путь решения всего комплекса острейших политических и социальных проблем ливийского общества — свержение монархии с помощью армии. В колледже, который он закончил в 1965 году, а позднее и на армейской службе окончательно сложилась секретная Организация свободных офицеров-юнионистов, которой впоследствии суждено было сыграть решающую роль в современной истории Ливии.
   Руководящим органом организации являлся Центральный комитет. Его члены во главе с Каддафи в течение нескольких лет вели большую подготовительную работу. В целях конспирации многочисленные заседания комитета проводились в различных районах страны, в основном в каникулярное время, чтобы своим отсутствием на занятиях члены ЦК не вызывали подозрений Кроме того, они взяли на себя строгие моральные обязательства не употреблять алкогольных напитков, не играть в азартные игры и не посещать увеселительных заведений, в своих делах и помыслах руководствоваться положениями корана. На первом этапе члены Организации свободных офицеров-юнионистов ставили себе главной целью достижение арабского единства. Вместе с тем уже тогда Каддафи и его товарищи начали проводить работу по детальному изучению настроений в вооруженных силах, имея в виду перспективную роль армии в свержении королевского режима.
   В общих чертах план выступления офицеров был выработан уже в январе 1969 года, нужен был лишь удобный момент. Трижды назначавшиеся сроки операции «Эль-Кудс» («Иерусалим») — 12 и 24 марта, а также 13 августа — по различным причинам переносились. Наконец Каддафи, несмотря на возражения некоторых членов ЦК, настоял на окончательном сроке — 1 сентября.
   Одновременное выступление войск, находившихся под началом офицеров-юнионистов, в нескольких основных городах страны — Бенгази, Триполи, Дерне, Бейде — было осуществлено строго по намеченному плану: захват почт и радиостанций, нейтрализация лояльных режиму гарнизонов, арест высокопоставленных чиновников, высших офицеров, членов правительства и наследного принца (сам король Идрис в это время находился на лечении в Турции). Операция была завершена в течение нескольких ночных часов, и уже утром 1 сентября страна впервые услышала голос своего будущего лидера, возвестившего по радио из Бенгази о свержении монархического режима.
   В западной печати обычно оценивают сентябрьское выступление Организации свободных офицеров-юнионистов как бескровный военный переворот, однако сам Каддафи неоднократно подчеркивал, что это была революция.
   В стране была провозглашена республика, вся полнота власти перешла в руки Совета революционного командования (СРК) во главе с 27-летним капитаном Муамаром Каддафи, которому вместе с назначением на пост главнокомандующего вооруженными силами Ливии было присвоено звание полковника.
   Одним из первых мероприятий возглавляемого им нового руководства страны была эвакуация иностранных военных баз с ливийской территории. «Или иностранные базы исчезнут с нашей земли, и в таком случае революция будет продолжаться, — сказал тогда Каддафи, — или же, если базы останутся, революция погибнет». В апреле 1970 года был завершен вывод войск с базы ВМС Англии в Тобруке, в июне — с крупнейшей в регионе американской военно-воздушной базы Уилус-Филд, в предместье Триполи.
   Последовавшие затем шаги выдворение из страны итальянских колонистов, поэтапная национализация собственности иностранных нефтяных монополий, банков, страховых компаний, переход на плановое ведение хозяйства, реализация программ социального развития общества — все эти этапы возглавляемого Каддафи руководства были подчинены выполнению главной задачи: превратить Ливию из сырьевого придатка транснациональных корпораций в современное независимое государство, перенести страну из средневековья в век двадцатый.
   За годы, прошедшие после революции 1969 года, в Ливии получили развитие не только нефтедобывающая и нефтехимическая, но и другие виды тяжелой и легкой промышленности, энергетика, сельское хозяйство, высокими темпами осуществлялось строительство, сделаны крупные шаги в области социального обеспечения граждан.
   Бесплатным медицинским обслуживанием охвачено все население страны. До революции Ливия стояла на первом месте в списке Всемирной организации здравоохранения среди стран — центров распространения малярии, здесь насчитывалось свыше 22 000 человек, больных туберкулезом. Теперь эти болезни практически полностью исчезли.
   Значительно увеличилась продолжительность жизни, снизилась детская смертность. В Ливии, где при монархическом режиме в немногочисленных школах обучалось не более… 60 человек в год, сегодня за школьную парту садятся свыше трети всего населения ежегодно. Введено бесплатное образование на всех уровнях, развернулась широкая кампания по обучению грамоте взрослого населения (до революции свыше 80 процентов жителей не умели ни читать, ни писать). Принципиально новым, важным явлением в жизни страны стало создание групп ликбеза среди женщин.
   С 1970 года Каддафи — главнокомандующий вооруженными силами страны. С января 1970-го по июль 1972 года — премьер-министр. 2 марта 1977 года чрезвычайная сессия Всеобщего народного конгресса (ВНК) Ливии провозгласила учреждение новой формы правления — Джамахирии (от араб, «джама-хир» — массы), или система подлинного народовластия в стране. Было принято новое название Ливийской Республики — Социалистическая Народная Ливийская Арабская Джамахирия. Каддафи стал генеральным секретарем ВНК. Однако он предпочитает называть себя вождем, или лидером Ливийской революции, осуществляющим общее руководство «свободными ействиями народных масс».
   Однако примерно к началу восьмидесятых годов в экономике Ливии назревает кризис. Сказались снижение мировых цен на нефть — главный источник доходов Ливии, экономический бойкот со стороны западных государств, острый дефицит собственной квалифицированной рабочей силы. Авторитарный стиль работы в сочетании с нереалистичностью некоторых теоретических выкладок и известными (несбалансированными) рискованными без учета реальных сил и условий шагами на международной арене привели к заметному обострению внутренней ситуации в СНЛАД в середине восьмидесятых годов.
   Население стало ощущать перебои со снабжением товарами широкого потребления и продуктами питания: полупустыми прилавками встречали покупателей построенные несколько лет назад современные супермаркеты и «народные магазины», почти опустели некогда прославленные восточные базары (над деятельностью частных торговцев и импортными операциями был установлен жесточайший контроль), закрылись рестораны и большинство кафе. Поползли вверх цены, а темпы роста инфляции достигали 25–30 процентов в год. Подобная ситуация вызывала недовольство населения.
   В создавшихся условиях Каддафи делает поворот в своей экономической политике, заставивший даже западных наблюдателей говорить о «либерализации» ливийского общества. Выступая 1 сентября 1988 года на массовом митинге по случаю 19-й годовщины сентябрьской революции, ливийский лидер объявил о широкомасштабной денационализации мелких и средних предприятий и даже упразднении организаций, ведающих импортом и экспортом товаров широкого потребления. «Любой группе людей, — заявил он, — дается возможность участвовать в создании предприятий по строительству домов, дорог, их техническому обслуживанию, а также в других отраслях. Ливийцы могут создавать рестораны, кафе, организовывать места отдыха..»
   Любимое детище ливийского лидера — «третья мировая теория». Эта теория, явившаяся отражением мировоззрения Каддафи, была преподнесена ее автором как «собрание общечеловеческих аксиом и вечных истин в решении политических и социально-экономических проблем на уровне всего человечества». Она была выдвинута в противовес двум основным мировым идеологиям — буржуазной и коммунистической с претензией на роль «постмарксистского» мировоззрения, универсального для всех стран, и прежде всего для развивающихся государств. При этом у толкователей «Зеленой книги» весьма прозрачно проглядывается намек на то, что, как и две «величайших миссии» — христианство и ислам, новая теория исходит из пустынь Востока — этой колыбели цивилизации и «родины откровения». Отсюда она квалифицируется ими как своего рода «Библия современной эпохи», которая вызовет новую всемирную научную революцию в сфере гуманных ценностей, понятий, устоев, общечеловеческих отношений, приведет к рождению новой цивилизации. Общественная и моральная мысль Каддафи, заявляют апологеты его идей, имеет своими корнями естественные нормы жизни, «руководствуется божественными религиями» и человеческим опытом, ставит своей целью строительство нового образцового общества — чистого, прогрессивного, социалистического, в котором будут обеспечены свобода и реальное равенство всех его членов.
   По каким же направлениям ведет Каддафи критику существующих в мире теорий? В политическом плане это прежде всего касается вопроса осуществления и орудия власти. Автор «третьей мировой теории» утверждает, что все существующие в мире режимы являются «диктаторскими», поскольку властьих покоится на «господстве партии или класса или же нескольких партий и нескольких классов» над другими социальными слоями. Новое же общество — «общество народных масс», или Джамахирия (по-арабски «джамахир» — «народные массы»), отказавшись от классовой борьбы, примиряет классы. Это своего рода «опережение» марксистской теории отмирания классов на практике, однако, и эта теория не может найти и не находит подтверждения: в современной Ливии сохраняются свои классы и классовый антагонизм.
   Огонь критики автора «Зеленой книги» направлен и против партии, которая в его глазах предстает как «форма современной диктатуры», поскольку «партия — это власть части над целым». Единственное средство решить проблему демократии, считает Каддафи, — это осуществить «народную революцию», которая приведет к установлению такого демократического режима, когда власть осуществляет не партия, не класс, не парламент, а «весь народ» через первичные народные собрания в качестве законодательного органа, а народные комитеты как исполнительные органы управляют всеми государственными и производственными делами. Никакой иной концепции подлинно демократической системы, по мнению автора «Зеленой книги», существовать не может.
   В экономической сфере автор «третьей мировой теории» выдвигает лозунги: «Кто производит, тот и потребляет», «Партнеры по труду, а не наемные рабочие». На деле, согласно замыслам Каддафи, это должно означать отказ от наемного труда как со стороны частного предпринимателя, так и государства, а также отмену заработной платы. Человек в «джамахирийском социализме» должен либо работать на себя, чтобы обеспечить свои внутренние потребности, либо на социалистическое предприятие, являясь партнером в производстве, либо работать в сфере услуг, и тогда общество обеспечивает его материальные потребности. В новом «джамахирийском социализме» все общественные богатства должны делиться между всеми членами общества. В этих условиях, считает Каддафи, не будет ни бедных, ни богатых, ни управляемых, ни управляющих, все наемные рабочие превратятся в партнеров на производстве.
   Однако, как это часто бывает, теория «подлинного народовластия» в Ливийской Джамахирии отнюдь не стала гарантом ее действительного претворения в жизнь Каддафи был и остается главным лицом в государстве, являясь фактически диктатором в небольшой, но достаточно богатой, благодаря нефтяным запасам, стране.
   С большими трудностями ему пришлось столкнуться при воплощении в жизнь выдвинутой ливийским руководителем еще в 1979 году программы ликвидации традиционной армии путем замены ее «вооруженным народом», способным, по его мнению, отразить любую внешнюю агрессию. В рамках этой идеи на протяжении почти десятка лет провозглашались и принимались меры по военизации городов и учебных заведений, созданию своего рода отрядов народного ополчения, привлечению женщин на военную службу. В одной из своих речей в середине восьмидесятых годов Каддафи даже призвал каждого ливийца выделить из своего бюджета определенную сумму на приобретение личного автомата.
   Внешняя политика ливийского лидера зиждется на двух столпах — арабском национализме и ярко выраженном антиимпериализме, прежде всего антиамериканизме.
   Кроме того, страна твердо придерживается концепции неприсоединения и позитивного нейтралитета. Еще покойный президент Египта Г. А. Насер назвал тогда совсем еще молодого ливийского лидера «символом стойкости и решимости арабской нации к сопротивлению».
   Каддафи не замыкается в круге проблем собственного государства и даже арабского региона. В зоне его внимания и борьба намибийского народа за освобождение родины, и выступления канаков в далекой Новой Каледонии, и положение индейцев в Америке, и ситуация в Северной Ирландии. Причем проявление своих симпатий ливийский лидер обычно не ограничивает декларациями.
   Правда, некоторые шаги не способствовали повышению авторитета СНЛАД на международной арене, и прежде всего на Африканском континенте, как, например, продолжавшееся несколько лет вмешательство Ливии во внутренний конфликт в Чаде. Но в этом случае Каддафи признал в сентябре 1988 года, что участие Ливии в гражданской войне в Чаде было ошибкой, которую «необходимо исправить». «Мы как арабы и как африканцы не должны ввязываться в подобные конфликты», — заявил он.
   Как и положено вождю, Каддафи стремится быть в гуще событий, с массами в одежде кочевника инспектирует объекты развития провинциальной глубинки, за рулем трактора открывает пахотную страду, инкогнито посещает государственные учреждения, с тем чтобы потом своей властью навести там порядок, идет в общей колонне демонстрантов.
   В народе его обычно называют одним словом — «каид», что по-арабски означает «вождь», «лидер». Этот эпитет заимствован из полного официального поста Муамара Каддафи — «лидер ливийской революции» и, по существу, канонизирован им самим. Манера выступать с публичными речами, встречаться с журналистами и даже одеваться, сменяя величественную, шитую золотом по белому шелку мантию на пышный военный мундир или традиционный ливийский костюм с завязанным на берберский манер головным платком — все это демонстрирует неординарность его личности.
   Каддафи предпочитает роскошным дворцам королевского периода весьма скромную резиденцию, а то и просто бедуинскую палатку, где он иногда принимает даже иностранные делегации. Отец двух сыновей и двух дочерей, он удочеряет оставшуюся сиротой маленькую девочку Ханну, которая погибла во время налета американской авиации в ночь на 15 апреля 1986 года. Ей не было и полутора лет. Каддафи никогда не употребляет спиртных напитков и не курит. Он искренне и глубоко религиозен, хотя и не подпускает мусульманское духовенство к политической власти в стране.
   Весьма любопытно отношение Каддафи к спорту он с увлечением играет в футбол и занимается верховой ездой (эти два вида спорта наиболее популярны и широко культивируются в Ливии). Вместе с тем ливийский руководитель является непримиримым и яростным противником тех видов, которые сопряжены с насилием, в частности, бокса и борьбы. В своем послании, направленном в адрес президента оргкомитета летних Олимпийских игр 1988 года в Сеуле, Каддафи писал буквально следующее: «Эти виды спорта (бокс и борьба) свидетельствуют о том, что человечество еще не вышло из эпохи варварства и дикости. Я уверен, что подобные виды исчезнут по мере того, как человечество достигнет более высокой стадии развития цивилизации».
   В Ливии он пользуется популярностью, многие, особенно молодые люди, беспредельно, порой до фанатизма, преданы ему. Кто бывал на публичных выступлениях Каддафи, тот знает, как встречает его народ.
   На Потомаке никогда не прекращалась антиливийская кампания, ставящая своей целью международную изоляцию Ливии и свержение Каддафи. Это еще раз подтверждает бурная реакция американской администрации на строительство фармацевтического завода в 50 милях от Триполи, который якобы способен производить химическое оружие. «Война нервов» привела к логическому результату — вооруженному столкновению над водами Средиземного моря, в результате которого были сбиты два ливийских самолета-разведчика. Руководитель ливийской революции Муамар Каддафи заявил: «Как бы США ни ужесточали террористические акции, основанные на грубой силе, какие бы вызовы они ни бросали Ливийской Джамахирии, наш народ никогда не склонит голову, не поступится своими принципами и не откажется от борьбы за свободу и прогресс».