Саддам Хусейн родился 28 апреля 1937 года в деревне аль-Авджа на юге округа (када) Тикрит. Отец Саддама — Хусейн Маджид — бедный крестьянин, умер еще до появления сына на свет. Мальчика воспитывал дядя аль-хадж Ибрахим аль-Хасан, который, согласно местным обычаям, после смерти брата женился на вдове.
   Вечная нужда лишила Саддама радостного и безмятежного детства Он рано узнал тяготы взрослого труда. Мальчик, благодаря своей общительности, умению быстро и легко сходиться с людьми, имел много приятелей и хороших знакомых как среди сверстников, так и взрослых. Младший брат отца, Хасан аль-Маджид, дал в свое время весьма подходящее имя своему племяннику — Саддам (что означает «наносящий удар, поражающий»).
   В 1947 году Саддам сбежал в Тикрит, чтобы поступить там в школу. В доме брата матери Саддама хоть и были удивлены неожиданному появлению племянника, однако приняли его радушно Особенно повезло мальчику с дядей. Хейраллах Тульфах был наиболее образованным и авторитетным человеком среди родственников Саддама Именно он преподал Саддаму первые уроки национализма и ненависти к иностранному господству.
   В Тикрите Хусейн окончил 6-летний курс начальной школы и первый класс неполной средней школы В 1954 году он переехал в Багдад, где уже два года жил его дядя.
   Саддам продолжил учебу в школе аль-Карх, где насаждались национализм и панарабизм. Ко времени появления в ней Саддама наибольшим авторитетом среди ее учеников пользовались баасисты (от арабского «баас» (возрождение). Баас — сокращенное название Партии арабского социалистического возрождения (ПАСВ), проповедовавшие активный, воинствующий национализм, обещавшие проведение социальных реформ, что делало их партию все более популярной среди молодежи, большая часть которой принадлежала к средним, мелкобуржуазным слоям населения. Суэцкий кризис, ставший водоразделом в арабской политике, привел в 1957 году 20-летнего Саддама в иракский филиал общеарабской партии Баас (ПАСВ), и он целиком отдался подпольной партийной деятельности.
   Революция 14 июля 1958 года явилась важнейшим событием и поворотным пунктом в современной истории Ирака. Ее победа была обеспечена благодаря сплочению усилий тайной армейской организации «Свободные офицеры» во главе с бригадиром Абдель Керимом Касемом и важнейших политических партий, объединившихся во Фронт национального единства (ФНЕ).
   Вскоре после вступления в ПАСВ С. Хусейн привлек к себе внимание руководства партии. В декабре 1958 года в Тикрите был убит один из высокопоставленных чиновников окружной администрации и видный сторонник Касема.
   По подозрению в совершении этого преступления, согласно официальной биографии, полиция арестовала Саддама с его дядей как с материнской, так и с отцовской стороны, хотя против него «не было никаких улик, кроме того, что он был известен как активный баасист». (Согласно другой версии, неофициальной, дядя поручил племяннику ликвидировать одного из своих соперников и юноша, повинуясь чувству долга, застрелил этого человека.). Как быто ни было, Саддам вместе со своими родственниками в конце 1958 года попал в тикритскую тюрьму ас-Сарай.
   К осени 1959 года давление оппозиционных юнионистских сил на правительство резко возросло, что заставило его несколько ослабить преследования баасистов. Дело Саддама было возвращено из трибунала в военный суд. После почти 6-месячного пребывания в тюрьме суд оправдал его, сняв все обвинения.
   После выхода из тюрьмы Саддам уехал в родную деревню аль-Авджа, но там не задержался. Его вызвали в Багдад, где Баас готовила покушение на Абдель Керима Касема, и Саддам был отобран руководством партии в состав специальной группы, которая должна была осуществить этот замысел.
   6 октября 1959 года Саддам и четверо его товарищей совершили покушение на Касема. Но премьер отделался легким ранением. Во время отступления Саддам был ранен в левую ногу пулей, выпущенной полицейским-регулировщиком, оказавшимся проворнее охранников, но ему удалось скрыться.
   Дядя и братья Саддама с помощью местной организации ПАСВ переправляют его в главный цент баасизма — Дамаск. Пробыв в Сирии около четырех месяцев и установив связи со многими деятелями партии Баас, 21 февраля 1960 года Саддам самолетом отправился в столицу Египта, Каир. Начался новый период в его жизни.
   Проучившись год в известной средней школе Каср ан-Нил и получив аттестат зрелости, Саддам поступил на юридический факультет Каирского университета, где учился в течение двух лет. Одним из немногих развлечений, которому молодой Саддам уделял достаточно большое количество времени, была игра в шахматы, где он достиг довольно высокого мастерства.
   В Каире Саддам из борца-террориста вырос в заметного партийного функционера, став членом руководящего комитета ПАСВ в Египте, превратившегося в крупнейший после Сирии и Ирака центр баасизма.
   8 февраля 1963 года ПАСВ во главе созданного ею «Социалистического блока» (в который, наряду с ней, вошли несколько иракских юнионистских организаций) захватила власть в Багдаде. На следующий же день Касем был расстрелян. Баасисты, продержавшиеся у власти девять месяцев, превзошли своей жестокостью и беспощадностью коммунистов, безжалостно сводя счеты с последними и их сторонниками. Десятки тысяч человек из всех слоев общества оказались в концентрационных лагерях.
   В первые же дни после переворота Саддам вернулся в Багдад. Здесь он был назначен на почетный и достаточно высокий пост члена Центрального крестьянского бюро, но до верхнего слоя партии, ее правящей элиты, было еще очень далеко.
   Саддам тщательно изучает опыт коммунистического движения, уделяя особое внимание вопросам организационной структуры партии, вникает в сталинские методы установления контроля над партийным и государственным аппаратом.
   Феномен Хусейна возник не в силу его влияния на офицерский корпус, а благодаря контролю над аппаратом партии. Его сила заключалась в организаторском таланте, позволившем создавать строгую партийную структуру, подбирать и расставлять исполнительных, дельных и преданных людей, плести хитроумные интриги против опасных соперников и устранять их, умело использовать племенные, клановые, региональные и семейные связи и противоречия. При этом он не был разборчив в средствах, ставя превыше всего дело партии и идеи баасизма.
   В качестве активного члена партии С. Хусейн принимал участие во всех баасистских собраниях, что дало ему возможность стать заметной фигурой на региональном съезде, где он был избран делегатом на национальный форум.
   VI общеарабский съезд ПАСВ имел определяющее значение в политической карьере Хусейна. Его деятельность на партийном форуме не могла остаться незамеченной, и, более того, она произвела сильное впечатление на Мишеля Афляка — основателя и генерального секретаря партии. Старейшина партии увидел в Саддаме именно те качества, которых ему самому не хватало для роли идеального лидера Исповедуя те же принципы и правила, что и Афляк, Хусейн, прежде всего, был человеком действия.
   Через несколько недель после общеарабского съезда ПАСВ сбылось предсказание Саддама, высказанное им на этом форуме: в ноябре произошел очередной военный переворот, возглавляемый генералом Арефом.
   После свержения баасистов, перешедших на нелегальное положение, продолжилась острая борьба между различными фракциями и группами ПАСВ. В это время Саддам приступает к созданию фактически новой партии. В сложных условиях подполья баасисты под руководством С. Хусейна сумели, в определенной мере, консолидировать свои силы и совершили две попытки захвата власти в Багдаде, правда неудачные. С. Хусейн был арестован, закован в кандалы и заключен в одиночную камеру. Вместе с другими партийными функционерами в июле 1966 года он совершает побег.
   Хусейн вновь с энергией и настойчивостью приступил к перестройке и восстановлению первичных организаций — халька (кружков) и фирка (групп), а на их основе — общей структуры партии. На ее чрезвычайном региональном съезде, проходившем в условиях исключительной секретности в сентябре 1966 года, секретарем партии стал аль-Бакр, а его заместителем — Хусейн. Он был ответствен за деятельность багдадской, а также женской и крестьянской организаций ПАСВ Но более существенным являлось то, что ему было поручено возглавить Специальный аппарат (аль-Джихаз аль-Хас) партии. Этой организации, известной первоначально лишь узкому кругу партийных функционеров под кодовым наименованием «Джихаз ханин», предстояло сыграть исключительную роль в жизни не только Саддама и партии, но и всей страны. «Ханин» была детищем Саддама, его изобретением, к созданию которого он приступил еще в 1964 году, вскоре после того, как стал членом регионального руководства партии. Это был тайный аппарат, состоявший из наиболее преданных кадров и занимавшийся вопросами разведки и контрразведки. В известном смысле, саддамовский Специальный аппарат стал своеобразным прообразом, ядром будущего баасистского режима в Ираке, постепенно расширяя свою структуру и устанавливая контроль над всеми сферами общественной жизни.
   17 июля 1968 года ПАСВ при поддержке офицеров-небаасистов совершила успешный переворот, устранив Арефа. А 30 июля баасисты отстранили своих союзников-насеристов в результате второго, уже «домашнего», тщательно подготовленного переворота. Верховная власть в стране перешла к Совету Революционного командования (СРК) во главе с аль-Бакром, генеральным секретарем ПАСВ, который также занял посты президента страны и верховного главнокомандующего. С. Хусейн как помощник генеральногосекретаря партии стал заместителем председателя СРК, твечающим за внутреннюю безопасность.
   Хусейну удалось осуществить далеко идущий план; расколоть ряды Иранской Коммунистичекой партии (ИКП) и Демократической партии Курдистана (ДПК), столкнуть их друг с другом и нанести сокрушительный удар по этим двум основным политическим оппонентам ПАСВ.
   Система чистки среди должностных лиц высшего ранга, старой гвардии ПАСВ и высокопоставленных политических и военных деятелей стала обычной практикой второго баасистского режима. Постоянно расширяя и совершенствуя «Джихаз Ханин», Саддам использовал его для того, чтобы не только устранить и уничтожить любую группу или индивидуума, которые угрожали господству ПАСВ извне, но и ликвидировать многочисленные фракции и группы внутри самой партии, железной рукой сплачивая ее на основе единомыслия. На ответственные должности в партии, армии и госаппарате назначались лица, связанные с Хусейном родственными либо неформальными узами по принципу личной преданности.
   Баасисты с самого начала фактически проводили курс на переход к однопартийной системе, опирающейся на армию и расширявшуюся систему госбезопасности. Политика монополизации власти партии усиливалась по мере постепенного вытеснения из высшего руководства партии «военных» функционеров (сторонников аль-Бакра) «гражданскими» (клевретами С. Хусейна) Реальная власть все более ощутимо переходила от аль-Бакра к С. Хусейну, который был на 25 лет моложе генерала. К 1977 году партийные организации провинций (лив), секретные службы, командование армии и министры уже отчитывались непосредственно перед Саддамом.
   Хусейн прекрасно понимал, что реализация его крайне амбициозных планов («сильная экономика, сильная армия, сильное руководство») была невозможна без резкого повышения уровня жизни населения, и приступил к проталкиванию экономических и социальных реформ. Их начало благоприятно совпало с беспрецедентным возрастанием доходов Ирака от нефти. «Деньги, хлынувшие в казну после 1973 года во все возрастающем количестве от нефтяной индустрии, национализированной в 1972 году, удачно используются на развитие ресурсов страны, — писал американский исследователь А. Тернер. — Была, в частности, введена превосходная система бесплатного образования. Женщины пользуются неурезанными экономическими правами.
   Были учреждены всесторонняя программа повышения социального благосостояния и централизованное экономическое планирование. Сломана латифундистская система крупного землевладения, земля распределена среди крестьян… Процент успешных правительственных акций в данных областях является удивительно высоким».
   Жизненный уровень населения заметно вырос. Для самого же Саддама одним из главных побудительных мотивов в то время стало желание изменить свой имидж известного своей жестокостью сильного человека партии на достойного восхваления и восхищения доступного народного лидера.
   Любые формы сопротивления баасизации влекли за собой аресты, пытки и часто сопровождались «исчезновением» недовольных. Не менее суровые наказания были введены и для членов партии. По закону 1977 года, реформировавшему всю правовую систему, лишались гражданства «все лица, придерживающиеся враждебной политической, экономической или интеллектуальной оппозиции к революции и ее программе».
   Политика баасизации этнических меньшинств, прежде всего — курдов, сочеталась с политикой их насильственной арабизации. На протяжении нескольких сотен километров вдоль всей границы Ирака с Турцией иракская армия приступила к созданию 15-километровой «полосы безопасности» в соответствии с решением «Высшего Комитета по делам Севера», возглавляемого С. Хусейном. Курдские семьи, подлежащие депортации из этой зоны, погружались в армейские грузовики и вывозились в пустынные юго-западные районы, где поселялись в наспех сооруженном огромном палаточном лагере или в арабских деревнях.
   Совет Революционного командования запретил деятельность коммунистов в массовых организациях, где последние еще сохраняли некоторое влияние. В мае 1978 года 31 коммунист и их сторонники, обвиненные в создании своих ячеек в армии, были казнены. Хусейн объявил коммунистов «иностранными агентами», «предателями иракской родины», арестовал почти всех их представителей в НПФ и запретил все издания ИКП. С этого времени Ирак стал страной с однопартийной системой, монополией ПАСВ на власть и тотальной идеологизацией общества.
   К этому времени С Хусейн, успешно расправившийся со всеми своими внешними врагами, а также соперниками-товарищами по партии, понял, что пришло время «отцу» уступить свое место «сыну». 17 июля 1979 года «отец-вождь» аль-Бакр был лишен всех постов и взят под домашний арест, а по официальной версии, ушел в отставку по болезни. Президентом стал С. Хусейн.
   Свое восшествие на высшую ступень власти Саддам отметил по-своему — грандиозной кампанией «чистки», точнее, погромом реальных и потенциальных соперников и критиков среди руководящего слоя в собственной партии. В ходе национальной кампании около пяти сотен баасистов высшего ранга подверглись казням, репрессиям или без излишнего шума «исчезли» вместе с семьями.
   Надо отметить, что в таких случаях С. Хусейн не испытывал никаких колебаний или угрызений совести, считая, что его рукой движет само Провидение. И так было всегда. Люди, общавшиеся с Саддамом, отмечают, что он любит повторять изречение: «Чтобы пальма лучше росла, надо обрезать ее нижние ветви». История, считает он, требует жертв, а Хусейн ничуть не сомневается в том, что ему предначертано сыграть выдающуюся роль не только в истории Ирака, но и всего арабского мира.
   Иранская революция 1979 года, воодушевившая и иракских шиитов, превратила религиозно-политическую организацию «ад-Дава» в главную силу, оппозиционную баасистскому режиму. В ответ на террористические акции со стороны членов этой партии, принявшие значительные масштабы, Саддам в марте 1980 года принял решение о высылке в Иран 35 000 шиитов. «Ад-Дава» была запрещена, а за принадлежность к ней введена смертная казнь. Тяжелый удар по шиитскому движению в Ираке нанесла казнь в апреле 1980 года харизматического аятоллы Мухаммеда Бакира ас-Садра — единственного лидера, который мог стать иракским Хомейни (среди восьми признанных высших авторитетов шиизма — марджи — только он был арабом).
   Став президентом, Саддам все чаще заговаривал об особой миссии Ирака в арабском и третьем мире. Поскольку в Движении неприсоединения не наблюдалось явных и общепризнанных лидеров, пропагандистская машина Ирака все настойчивее стала выдвигать С. Хусейна на роль руководителя этого движения. На конференции неприсоединившихся государств в Гаване в 1979 году Хусейн обещал предоставить развивающимся странам долгосрочные беспроцентные займы, равные сумме, полученной от повышения цен на нефть, вызвав восторженную овацию аудитории (и действительно дал около четверти миллиарда долларов разницы в ценах в 1979 году). Его безграничное честолюбие вылилось в требование изменить Устав ООН и увеличить число постоянных членов Совета Безопасности ООН до шести с тем, чтобы включить в его состав представителя третьего мира. Саддам был убежден, что Ирак больше, чем остальные страны, достоин занять это место, что автоматически переведет его в разряд великих держав.
   Исламская революция в Иране, свергшая в феврале 1979 года шаха, вызвала серьезную тревогу в правящей верхушке Ирака. Народная революция в соседней стране и последующая война между двумя странами, безусловно, явились серьезным вызовом не только честолюбивым региональным амбициям Ирака, но и угрозой самому существованию баасистского режима. Глубокие исторические, национальные, религиозные, идеологические и страте-гическо-политические различия и противоречия, взаимные территориальные претензии продолжали разделять две страны. Не последнюю роль в обострении отношений играли взаимная неприязнь и давнее соперничество двух крайне амбициозных лидеров — аятоллы Рухоллы Хомейни и Саддама Хусейна.
   Для «хозяина» Багдада крупномасштабная вооруженная акция в сентябре 1980 года была обусловлена, среди прочих причин, и собственными гегемонистскими устремлениями, желанием утвердить Ирак в качестве ведущей региональной державы, а себя — в давно лелеемой роли «рыцаря арабской нации» и «меча арабов». С. Хусейн видел свою миссию также в том, чтобы содействовать свержению фундаменталистского исламского режима или, по крайней мере, ослабить его принятием унизительного мира, и, наконец, последнее, но, быть может, самое главное — он стремился аннексировать богатую нефтью провинцию Хузистан, которую баасисты именовали «Арабистан», и установить полный контроль над водным путем Шатт аль-Араб.
   Однако всего через две недели после начала войны стало ясно, что план «блицкрига» потерпел полное фиаско, и уже 5 октября Ирак заявил о своей готовности вернуться к исходным позициям (и впоследствии не раз повторял это предложение), но не удостоился ответа со стороны противника. (Главным условием Ирана для прекращения войны было предание суду С. Хусейна как военного преступника, замененное впоследствии требованием, чтобы он, как «исчадие сатаны», — по определению Хомейни, — и ПАСВ были отстранены от власти.).
   Ирано-иракская схватка стала самой продолжительной региональной войной XX века, приведшей к огромным человеческим жертвам (число убитых составило от 0,5 до 1 миллиона человек, приблизительно столько же раненых; около миллиона человек из обеих стран стали беженцами), полному истощению финансовых и материальных ресурсов, разрушению основных отраслей промышленности противников, не дав никаких приобретений или выгод ни Багдаду, ни Тегерану. Ираку не удалось укрепить свое положение, решить вопрос о лидерстве в зоне Залива в свою пользу, хотя «победоносная» война и повысила авторитет Хусейна не только на берегах Тигра и Евфрата, но и во всем арабском мире.
   После войны еще усиленнее стал насаждаться культ личности Саддама. Распространенным ритуалом стала процедура, когда месопотамцы своей кровью пишут клятвы верности или рисуют портреты «товарища-вождя», преклонение перед которым превзошло все ныне известные в арабском мире формы.
   В годы войны с Ираном Хусейн и его окружение зачастили в мечеть на пятничные молитвы. На улицах появились плакаты-картины, изображающие президента то с Кораном в руке, то в мечети со сложенными в молитве руками либо преклонившим колена в смиренной молитве, то в роли паломника, и так далее. Эфирное время религиозных программ радио и телевидения было значительно увеличено. Несмотря на трудности военных лет, выросли масштабы строительства новых мечетей.
   После войны с Ираном Хусейн принял решение ускорить переоснащение армии современным оружием и развитие военной промышленности. В результате всего за два послевоенных года ему удалось создать крупнейшую на Арабском Востоке военную машину. Почти миллионная иракская армия, прошедшая через бои многолетней войны укомплектованная лучше, чем вооруженные силы других арабских государств, стала одной из крупнейших в мире. Это не могло не встревожить Запад.
   Однако Хусейн не был бы Хусейном, если бы не попытался использовать ухудшение отношений с Западом себе же во благо. На арабском совещании в верхах в Багдаде в мае 1990 года он призвал его участников к созданию «единого фронта против агрессии (Запада), объединению ресурсов и необходимости сочетать слова с делами», подчеркнув важность повышения координации действий арабов. При этом как бы само собой подразумевалось, что главным координатором будет, конечно же, он, С. Хусейн.
   Однако вместо создания объединенного фронта во главе с Багдадом на совещании появились признаки того, что другие арабские правительства готовы бросить вызов претензиям Саддама на лидерство. И прежде всего президент Египта Мубарак. Формировалась новая ось Каир-Эр-Рияд-Дамаск в качестве противовеса Багдаду. Для Хусейна настали тяжелые времена. Положение же с деньгами было катастрофическим: ко времени окончания войны с Ираном у Ирака образовалась огромная внешняя задолженность (по разным оценкам, от 60 до 80 миллиардов долларов). Между тем решение всех денежных проблем, как виделось Хусейну, находилось буквально под боком: маленький Кувейт — богатейший нефтяной эмират, которому Саддам задолжал 18 миллиардов долларов!
   Суть «претензий» Багдада к Кувейту (а заодно и к другим странам — членам ССАГПЗ) сводилась к следующему: Кувейт «систематически и умышленно» наносит ущерб Ираку, организуя «экономическую агрессию» путем понижения цен на нефть, что вызывает финансовый кризис в Багдаде; отказывается аннулировать десятки миллиардов долларов иракского долга; нарушает панарабский принцип — «каждый араб должен пользоваться богатством арабской нации».
   У Запада аннексия Кувейта вызвала крайнюю обеспокоенность не столько военным успехом режима, сколько масштабами народной поддержки, которую обрела эта акция в арабском мире.
   Запад не мог смириться с захватом эмирата — слишком велик был удар по его жизненным интересам. США перебросили в район Залива ударные силы своей армии, а также, используя механизм ООН, сколотили коалицию, в которую вошли все крупные военные державы Запада и арабского мира. Ираку был предъявлен жесткий ультиматум — до 15 января 1991 года уйти из Кувейта. В противном случае — война.
   Саддам вновь подтвердил свою репутацию непредсказуемого политика: он отверг возможность мирного исхода и сделал выбор в пользу войны, несмотря на то что абсолютное превосходство многонациональных сил во главе с США не вызывало сомнений.
   Это была вторая, усугубляющая первую, стратегическая ошибка Саддама. Ее прямые последствия хорошо известны: то, что происходило в Заливе, иначе, как побоищем, не назовешь: боевые действия велись преимущественно американской авиацией, которая, имея полное превосходство в воздухе, наносила сокрушительные удары по военным и экономическим объектам Ирака. Это быстро подорвало как военную мощь, так и морально-психологическое состояние иракских войск, что решающим образом предрешило исход скоротечной операции, завершившейся поражением Ирака и освобождением Кувейта. 28 февраля 1991 года после согласия Ирака выполнить все 12 резолюций Совета Безопасности ООН по Кувейту военные действия прекратились.
   Данные о потерях Ирака за шесть недель проведения операции «Буря в пустыне» тщательно скрываются и до сих пор не опубликованы, однако, по разным оценкам, они не только сопоставимы с ущербом, понесенным Багдадом за 8 лет войны с Ираном, но, по-видимому, по многим параметрам превосходят их.
   «Победой иракцев над дьяволом Америкой» назвала местная печать последнее соглашение Ирака с ООН. В Багдаде привычно величают любые поражения и капитуляции Саддама триумфами. Но на этот раз у багдадского диктатора есть больше оснований для самодовольства. Авторитет у Саддама Хусейна в арабском и мусульманском мире вырос. Ему в 1998 году удалось подорвать единство антииракской коалиции. США в этом году не удалось сплотить под сенью своего флага большое число стран. Даже не все члены НАТО поддержали Америку. В бой рвались лишь те из стран, которые желают вступить в Североатлантический блок.
   Страны Персидского залива ограничились молчанием. И Саддам им ненавистен, и американское военное присутствие нежелательно.
   Но как бы то ни было, «кризисная дипломатия» Саддама Хусейна сработала. Физически избавиться от диктатора не представляется возможным. За его передвижениями невозможно уследить; он никогда не ночует в одном месте, часто пересаживается из машины в машину, то и дело меняет костюмы и, зачастую, в стиле Гарун-Аль-Рашида растворяется в обличий бедуина в многоликой багдадской толпе…
   Как сказал один арабский дипломат, «американцы могут убить много людей, разрушить огромное количество зданий, но они не доберутся до Саддама. А все эти жертвы и разрушения будут ему только на руку».
   Экономические санкции и англо-американские бомбежки нанесли инфраструктуре рака катастрофический ущерб. Безработица. Инфляция Обнищание населения и резкий рост преступности. Сельское хозяйство в кризисе. Канадский парламентарий Свед Робинсон, побывавший в Ираке, сказал: «Президент Ирака Саддам Хусейн, безусловно, виновен в жестоких репрессиях против своего народа, в том числе в применении газов против курдских общин, и в вопиющих нарушениях гражданских и политических прав. Но Хусейну и его окружению введенные санкции не причиняют никакого вреда».

Оливер Кромвель родился 25 апреля 1599 года в Гентингдоне — центре одноименного графства, в провинциальном городке с населением в 1000–1200 человек, монотонная жизнь которого оживлялась только событиями на рыночной площади и большими недельными ярмарками.
   Род Кромвелей укоренился в качестве представителей местной элиты со времени Реформации и последовавших за нею закрытия монастырей и конфискаций их имуществ в пользу короны. Прадед Оливера, Ричард Уильяме, предпочел родовому имени фамилию своего дяди Томаса Кромвеля, могущественного временщика при короле Генрихе VIII, прозванного «молотом монахов».
   Отец Оливера, Роберт Кромвель, был младшим сыном в семье сэра Генри и, как предписывало действующее право, получил в наследство только малую долю тцовских владений. Его годовой доход составлял около 300 фунтов стерлингов, что для джентльмена с известным положением в графстве (о чем свидетельствуют занимавшиеся им в разное время должности мирового судьи, бейлифа города Гентингдона) было совсем немного. Этими обстоятельствами были, вероятно, обусловлены две черты в характере Оливера Кромвеля: во-первых, непреклонная приверженность Реформации, которой род его был обязан своим благополучием, и ненависть к католикам-папистам, этому благополучию угрожавшим; во-вторых, убеждение в своей «бедности», далекое от истинного положения вещей в годы его юности и совсем уже карикатурное в годы егозрелости.
   Это сознание, ущемлявшее его самолюбие в пору его детства, особенно обострялось, когда он сравнивал роскошь, царившую во дворце его дяди в Хинчинбруке, и быт родного дома, в котором помимо его самого росло еще шесть его сестер. Не этим ли сознанием объяснялись, с одной стороны, «резкость» и «вспыльчивость» его натуры, о которых гласила молва, а с другой — определенная неприязнь к чванливой знати, проявлявшаяся в случаях явной несправедливости и произвола, чинившихся ею по отношению к слабому ибеззащитному.
   В целом мало что известно о детстве и юношеских годах Оливера. Только позднее вспоминали, что в родительском доме Кромвеля царили атмосфера пуританского благочестия, с его этическим идеалом «воздержания», «мирского призвания», т е. делового практицизма, убеждение, что «каждый поступок на виду у Господа», и отношение к делу, как к молитве. Тон в семье задавала мать Оливера — Элизабет Стюард.
   В 1616 году Кромвель стал студентом наиболее пуританского среди колледжей Кембриджа — Сидней-Сассекс-колледжа, в котором проучился только год. Из преподававшихся в нем предметов его больше других привлекали математика и история. Однако, по сохранившимся свидетельствам, он за книгами сидел не очень прилежно, а с неизмеримо большим увлечением занимался верховой ездой, плаванием, охотой, стрельбой из лука и фехтованием.
   Весть о смерти отца летом 1617 года вынудила Оливера оставить университет и вернуться домой, чтобы помочь матери вести хозяйство, ведь он был единственным мужчиной в семье, состоявшей из семи женщин.
   Из университета Кромвель вынес сохранившееся на всю жизнь преклонение перед светскими науками и, в частности, особый интерес к истории. В родном доме он на этот раз прожил два года, выказав себя, на удивление соседям, весьма рачительным и способным сельским хозяином.
   В 1619 году Оливер отправился в Лондон изучать право. И в этом шаге не было ничего удивительного сельский сквайр с его хозяйственными делами и публичными обязанностями как вероятный мировой судья или член парламента от родного графства нуждался в знании хотя бы азов так называемого общего права. Однако, в каком юридическом подворье он учился и как осваивал эту науку, осталось навсегда тайной. Известно только то, что 20-летний Оливер в августе 1620 года женился на старшей дочери богатого лондонского торговца мехами и вскоре вернулся с нею в родной Гентингдон. Так началось 20-летие в жизни Кромвеля, в течение которого заботы сельского сквайра и отца многодетного семейства (в течение 11 лет его жена Элизабет родила ему семерых детей, шестеро из них — 4 сына и 2 дочери — выжили) почти целиком поглотили бурлящую и искавшую выхода энергию Кромвеля. В 1628 году Кромвель был избран членом парламента от Гентингдона, того самого парламента, который принял знаменитую «петицию о праве» и был вскоре распущен Карлом I.
   Обращает на себя внимание и то, что первая фиксированная речь Кромвеля как члена парламента была посвящена защите пуританских воззрений его учителя Томаса Бирда, подвергшегося гонению со стороны прелатов англиканской церкви за обличение пригревшегося при дворе паписта. И еще одна характерная деталь когда 2 марта 1629 года король распорядился прервать заседания парламента, среди ослушников королевской воли был и Оливер Кромвель. После первого, более чем эпизодического его появления на сцене национальной истории он, вернувшись к своим обыденным занятиям сквайра, снова и надолго исчез с нее, чтобы, казалось, никогда больше на нее не вернуться. И можно не сомневаться в том, что именно это и случилось бы, если бы правление короля без парламента утвердилось надолго.
   С 1630 по 1636 год — самый тяжелый период в жизни Кромвеля. Потерпев поражение в столкновении с олигархией Гентингдона, Оливер принимает нелегкое решение. В мае 1630 года он продает все, чем владел в родном городе, и переезжает с семьей в Сен-Айве, в соседний Кембриджшир, где оказался в явно приниженном положении: вместо прежнего статуса фригольдера ему здесь пришлось довольствоваться лишь положением арендатора чужой земли. Одновременно остро сказались и финансовые трудности (молва объясняет их экстравагантностями его молодости). По слухам, в это время Кромвель серьезно подумывал об эмиграции в североамериканскую колонию Новую Англию, являвшуюся прибежищем для многих истых пуритан, подвергавшихся гонениям на родине или просто не приемлевших господствовавших в стране распорядков. В дополнение ко всему он оказался в конфликте с королевской волей, на этот раз — за отказ приобрести, за плату разумеется, рыцарское звание, повлекший за собой штраф в 10 фунтов стерлингов. Очевидно, речь шла не о денежной стороне этого требования, а о принципе — Кромвель хорошо помнил школу парламента 1628–1629 годов — сопротивляться всеми силами попыткам короны пополнять казну в обход парламента.
   Наступила полоса тяжелого духовного кризиса Кромвеля. По ночам его терзают предчувствия адских мук, в холодном поту он вскакивает с постели, кричит, падает.
   Сознание своей греховности опаляет Кромвеля изнутри, именяет его поведение. Он становится серьезнее, сосредоточеннее. Его дом постепенно становится пристанищем для преследуемых пуритан. В саду, в большом сарае он устраивает молельню — там они собираются, проповедуют, спорят, распевают псалмы. К тридцати трем годам в Кромвеле завершается начертанный Кальвином процесс обращения. Беспощадный суд над собой, скорбь и терзания от собственной греховности, раскаяние, надежда и, наконец, уверенность в спасении приводят Кромвеля к осознанию своей святости, своей избранности Богом для великих дел. Смысл жизни своей он отныне осознает как служение справедливости.
   В 1639 году Шотландия, в которой насильственно вводились порядки англиканской церкви, начала войну против Англии. Для сбора средств на ведение войны Карл I вынужден был созвать сначала Короткий, а затем Долгий парламент, который открылся 3 ноября 1640 года и сразу же выдвинул ряд решительных требований королю. Это и было началом Английской революции.
   Кромвель избран в Долгий парламент, он переезжает в Лондон. Первое выступление его в палате общин — это требование свободы арестованному за распространение пуританской литературы Джону Лилберну. Речь его возымела действие, и Лилберна с другими узниками вскоре отпустили на свободу. В другой раз Кромвель выступил против привилегий епископов настолько страстно и резко, что его заставили извиниться за непарламентский язык.
   С началом гражданской войны между парламентом и королем Кромвель вступает в парламентскую армию в чине капитана и начинает собирать отряд кавалеристов среди своих земляков в Хантингдоне и Кембридже. В сентябре 1642 года у него в отряде уже 60 добровольцев. Этот отряд участвует в первых битвах, и Кромвель видит, что для победы над королем нужна совсем иная армия, дееспособная, сплоченная, воодушевленная высоким идеалом. Он набирает в свой отряд честных пуритан, ненавидящих королевский произвол и готовых положить жизнь за правое дело. Оливер сам обучает новобранцев быстро заряжать мушкет, правильно держать пику, перестраивать ряды, слушаться команды. Он учит их безоговорочному подчинению слову командира и беспощадности в бою. К. январю 1643 года парламент жалует Кромвелю чин полковника. Свой полк он разбивает на отряды и во главе каждого ставит командира — извозчика, сапожника, котельщика, корабельного шкипера. Это неслыханно для тех времен командирами всегда назначались люди из высших сословий.
   Но Кромвель непреклонен. К марту 1643 года полк насчитывает уже около двух тысяч всадников.
   Самое ужасающее впечатление на роялистов производило то, что кромвелевские солдаты перед началом боя в полной боевой готовности пели псалмы. В начале 1644 года Кромвель получает чин генерал-лейтенанта. Второго июля на вересковой пустоши Марстон Мур, в пяти милях южнее Йорка, он одерживает блестящую победу над войсками Карла I. Более трех тысяч роялистов пали убитыми, полторы — взяты в плен, захвачено сто знамен, вся артиллерия, обозы и снаряжение. Через несколько дней сдался Йорк.
   Но победы Кромвеля как будто не радуют командование армией, которое затягивает войну, боится решительных действий. Да и парламент заражен трусостью и равнодушием. Кромвель убеждает, настаивает, требует решительного сражения. Он уверен в правоте своего дела. В конце ноября он едет в Лондон и выступает в парламенте, где открыто обвиняет главнокомандующего армией графа Манчестера в трусости и предательстве. Он требует реорганизации армии и смены командования. И добивается того, что палата общин принимает «Акт о самоотречении», членам парламента запрещается занимать высшие армейские должности. Это значит, что все те, кто затягивал войну, автоматически лишаются своих постов в армии. Все, кроме самого Кромвеля. Для него, учитывая его военные заслуги, парламент делает исключение. И принимает решение о создании регулярной парламентской армии — Армии нового образца.
   14 июня 1645 года эта армия под командованием Кромвеля наносит последнее сокрушительное поражение войскам короля. Кромвель писал в донесении спикеру нижней палаты: «Сэр, после трех часов упорного боя, шедшего с переменным успехом, мы рассеяли противника, убили и взяли в плен около пяти тысяч, из них много офицеров. Также было захвачено двести повозок, то есть весь обоз, и вся артиллерия. Мы преследовали врага за Харборо почти до самого Лестера, куда бежал король».
   После окончания гражданской войны победоносный Кромвель приобрел в стране огромный авторитет, а его армия стала грозной силой. Это пугает пресвитерианский парламент. Он предпочитает договориться с плененным королем, а армию расформировать или послать на усмирение мятежной Ирландии. В ответ на это в армии начинается движение левеллеров — политических уравнителей. Летом 1647 года отряд корнета Джойса захватывает и перевозит в армейскую ставку плененного короля. Еще немного — и армия совсем выйдет из повиновения. Кромвель покидает Лондон и едет в расположение армии. И когда видит, что брожение там достигло наивысшего накала, что армия готова идти на Лондон и взять власть в свои руки, он переходит на ее сторону и шестого августа 1647 года во главе ее вступает в Лондон.
   Но покончить с монархией, как требуют некоторые горячие головы, Кромвель еще не готов. Он начинает переговоры с Карлом, за что левеллеры объявляют его предателем. 28 октября — 11 ноября в Петни, предместье Лондона, Кромвель председательствует на заседаниях Совета армии при обсуждении проектов новой конституции. Споры становятся все ожесточеннее, Кромвель то предлагает остановиться на время, чтобы обратиться вместе к Богу и попросить у него помощи, то убеждает, что республика означает распад, гибель нации, хаос и разорение. А когда споры окончательно заходят в тупик, он распускает Совет армии и приказывает его участникам немедленно вернуться в полки к исполнению своих обязанностей. 15 ноября на армейском смотре в Уэре, где левеллеры попытались вновь выдвинуть свои требования, он в ярости поднимает коня на дыбы и с обнаженной шпагой врезается в ряды непокорных солдат. Четырех зачинщиков по его приказу хватают, их приговаривают к смертной казни. Остыв, Кромвель соглашается расстрелять только одного — на кого падет жребий.
   В это время Карлу удается бежать из-под стражи на остров Уайт, роялисты в ряде мест поднимают мятежи. Английский парламент меж тем возобновляет переговоры с королем, который кажется многим куда менее опасным, чем вознесенный своими победами Кромвель. Великого генерала даже пытаются обвинить в государственной измене. Армия и народ со своей стороны требуют суда над Карлом Стюартом и продолжения революции.
   20-27 января 1649 года происходят заседания Верховного суда справедливости, созданного парламентскими индепендентами и высшими офицерами. Карла обвиняют в попытке установления тирании, в уничтожении прав и вольностей народа, в кровопролитии и государственной измен. е Его приговаривают к смертной казни и 30 января публично отрубают ему голову на площади перед дворцом. В Англии устанавливается республика. При новом режиме у власти встали верхушка офицерства и новые дворяне, не заинтересованные в продолжении демократических реформ. Их своекорыстие было подвергнуто резкой критике Лилберна и других левеллеров. В своих памфлетах они писали об ухудшении положения народа в результате войны и экономического кризиса.
   После установления республики Кромвель становится фактически ее правителем. В начале мая он подавляет восстание левеллеров в Бэрфорде. 19 мая 1649 года высаживается с армией в мятежной роялистской Ирландии и завоевывает ее с невероятной жестокостью. Изнуренный тяготами похода при взятии крепостей, он приказывает не щадить ни детей, ни женщин, ни стариков. Его солдаты поджигают церкви, где укрываются несчастные, грабят и уничтожают целые села. При взятии крепости Дрогеда солдаты Кромвеля по его приказу устраивают настоящую резню. Оправдываясь, он в письме ссылался на «дух Божий», который повелел ему расправиться с непокорными папистами.
   В результате треть населения Ирландии погибла. Тысячи ирландцев «добровольно» покинули родину, нанявшись в ландскнехты в страны континента. Еще большее число ирландцев, включая женщин и детей, были свезены в американские колонии в качестве «белых рабов». Согласно акту «об устроении Ирландии», все владения захваченных с оружием в руках подлежали конфискации в одних случаях полностью, в других — от двух третей до одной пятой части. Однако и оставшуюся им долю они могли получать только в пустынном и бесплодном Коннауте, куда насильно переселялась основная часть туземцев. «Очищенные» таким путем земли шли на удовлетворение парламентских кредиторов и армии. В руки новых собственников переходило две трети ирландской территории.
   В мае следующего, 1650 года Кромвель отправляется подавлять роялистов в Шотландию, где после казни Карла I был провозглашен королем его сын, Карл II.
   Третьего сентября он одерживает крупную победу над 22-тысячной армией генерала Лесли при Денбаре, а ровно год спустя, 3 сентября 1651 года — при Вустере. Он возвращается в Лондон триумфатором. День третьего сентября становится национальным праздником Английской республики. Последние победы не только увенчали Кромвеля как победоносного вождя, но и подкрепили его уверенность в правоте своего дела. И он обращается к внутреннему устроению нации.
   Очень скоро он обнаруживает, что необходимо упорядочить правовую систему, устроить церковные дела, распустить парламент и назначить выборы в новый, более представительный, более многочисленный. Действующий парламент стал посмешищем в нем насчитывалось едва ли 100 человек. В народе его презрительно именовали «охвостьем». Члены его не желали проводить реформы и расставаться со своей властью. Внутри страны положение оставалось тяжелым. Англию разоряли неурожаи, падение производства, сокращение торговли, безработица. Новые владельцы земли наступали на права крестьян.
   Страна нуждалась в реформе права и в конституции. В этих условиях 20 апреля 1653 года Кромвель разгоняет «охвостье». Долгого парламента и назначает новый орган власти, так называемый Малый, или Бэрбонский, парламент. Его членами были назначенные местными конгрегациями «благочестивые люди». Они сразу же попытались провести демократическиереформы: кодифицировать законодательство, отменить жестокие казни, церковную десятину, систему откупов, ренту лендлордам и т. п.
   Это вызвало резкое недовольство правящей верхушки. Под давлением офицеров парламент был вынужден самораспуститься 12 декабря 1653 года.
   Теперь инициатива в политическом «устроении» страны целиком перешла к офицерам во главе с Ламбертом. Выработанная ими конституция, известная под названием «Орудие правления», была нацелена на сосредоточение исполнительной власти в одном лице. В соответствии с ней 16 декабря 1653 года Кромвель был провозглашен Лордом-Протектором Англии, Шотландии и Ирландии. В стране устанавливается режим единоличной власти. Согласно новой конституции, высшую пожизненную власть получил Кромвель; парламент из 400 человек избирался сроком на три года людьми, имевшими не менее 200 фунтов стерлингов годового дохода. Прожектор командовал вооруженными силами, ведал внешней политикой, имел право вето и т. п. В речи после церемонии принесения присяги Кромвель обещал править таким образом, чтобы «Евангелие могло цвести в его полном блеске и чистоте, а народ мог пользоваться своими справедливыми правами и собственностью».
   Протектор Кромвель проводит успешную внешнюю и колониальную политику: заключает выгодный мир с Голландией, подписывает торговый договор со Швецией, его флот захватывает остров Ямайку. Внутренняя политика была менее удачной из-за продолжающегося экономического кризиса и неразрешенности ряда важных социальных проблем.
   Протекторат был по существу военной диктатурой. Парламент, собравшийся 3 сентября 1654 года, попытался урезать власть протектора и пересмотреть «Орудие управления». В результате 22 января 1655 года Кромвель распустил его и ввел в стране полицейский режим майор-генералов. Снова была введена цензура. Этот режим оказался крайне непопулярным и разорительным. Кромвель разделяет Англию и Уэльс на 11 военно-административных округов во главе с майор-генералам и, наделенными всей полнотой полицейской власти. Сам Кромвель, по собственному его слову, становится констеблем — стражем порядка.
   Он теперь постоянно опасается покушения на свою особу, не доверяет личной охране и даже самым близким родственникам и носит под одеждой тонкую кольчугу.
   Но полицейский режим чужд вольнолюбивым англичанам. В стране опять поднимается глухое недовольство. В феврале 1657 года в парламент вносится «Смиренная петиция и Совет» — конституция, которая возвращала Англию к дореволюционной форме правления, король, лорды и общины, причем Кромвеля просили принять корону. Он долго колеблется, но в конце концов под нажимом офицеров и республиканцев отказывается от короны. Новую конституцию, однако, он принимает и начинает править Англией как монарх без короны. В Вестминстер возвращается палата лордов, которая стыдливо именуется «другая палата».
   Между тем Протектору исполнилось 58 лет, и его здоровье сильно пошатнулось.
   Усилилась одутловатость лица, шаркающей стала походка, тряслись руки — он едва мог писать. Вне семьи он был почти одинок, и в делах государства он мог полагаться только на близких: младшего сына Генри — наместника Ирландии, своего зятя Флитвуда — фактически командовавшего армией, родственников, задававших тон в Государственном совете.
   Летом 1658 года тяжело заболела его любимая дочь Элизабет, и Кромвель две недели не отходил от ее постели. Смерть ее была для него тяжелым ударом. В середине августа он сам заболел, и 3 сентября, в день его счастливых побед под Денбаром и Вустером, Кромвель умер. Казна была совершенно пуста.
   Для устройства похорон пришлось прибегнуть к займу — на этот раз кредиторы не поскупились. «Узурпатора» похоронили в древней усыпальнице английских королей — в Вестминстерском аббатстве. Однако после реставрации (монархии) Стюартов по постановлению верноподданнического парламента 30 января 1661 года, в день казни Карла I, прах Кромвеля был извлечен из могилы, и после варварской процедуры «повешения цареубийцы» от трупа отсекли голову, туловище было зарыто в яме, выкопанной под виселицей, а голову, насаженную на копье, выставили у Вестминстерского дворца «на обозрение».

Гитлер родился 20 апреля 1889 года (начиная с 1933 года этот день стал национальным праздником нацистской Германии). Отец будущего фюрера Алоис Гитлер был сперва сапожником, потом таможенным служащим. Он получил не слишком высокий чиновничий чин обер-официаля. Мать — Клара, урожденная Пелцль, происходила из крестьянской семьи. Родился Гитлер в Австрии, в Браунау на Инне, в деревушке в гористой части страны. Семья часто переезжала с места на место и наконец осела в Леондинге, пригороде Линца, где и обзавелась собственным домом. На надгробии родителей Гитлера высечены слова: «Алоис Гитлер, обер-официаль по таможенному ведомству, домовладелец. Его супруга Клара Гитлер».
   Гитлер родился от третьего брака отца. Вся многочисленная родня Гитлера старшего поколения была, видимо, неграмотной. Священники записывали фамилии этих лиц в церковно-приходских книгах на слух, поэтому возник явный разнобой: кого-то звали Гюттлер, кого-то Гидлер и т. д. и т. п.
   Дедушка фюрера остался неизвестен. Алоиса Гитлера, отца Адольфа, усыновил некий Гитлер по просьбе дяди, тоже Гитлера, видимо, фактического его родителя.
   Усыновление произошло после того, как и сам усыновлявший и его жена Мария Анна Шикльгрубер, бабушка нацистского диктатора, давным-давно скончались. Самому же незаконнорожденному было по одним источникам — уже 39, по другим — 40 лет! Наверное, речь шла о наследстве.
   Гитлер плохо учился в старших классах, посему не окончил реальное училище и не получил аттестата зрелости. Отец его умер сравнительно рано — в 1903 году. Мать продала дом в Леондинге и поселилась в Линце. С 16 лет будущий фюрер жил на иждивении матери довольно-таки свободно. Одно время даже учился музыке. Спал до полудня, ходил в театры, особенно в оперу, просиживал часами в кофейнях. В 18 лет отправился в Вену, чтобы поступить там в Академию изобразительных искусств Поступал дважды — один раз не сдал экзамен, второй раз даже не был допущен к нему. Ему посоветовали поступить в архитектурный институт, но для этого надо было иметь аттестат зрелости.
   Гитлер читал все, что попадалось под руку. Впоследствии отрывочные знания, почерпнутые из популярных философских, социологических, исторических трудов, а главное, из брошюр того далекого времени, и составили «философию» Гитлера.
   Когда деньги, оставленные матерью (она умерла от рака груди в 1909 году), и наследство состоятельной тетки закончились, он ночевал на скамейках в парке, потом в ночлежке в Майдлинге. И, наконец, осел на Мельдеманштрассе в благотворительном учреждении Меннерхайм, что в буквальном переводе означает «Мужской дом».
   Все это время Гитлер перебивался случайными заработками, нанимался на какую-нибудь временную работу (например, помогал на стройках, чистил снег или подносил чемоданы), потом стал рисовать (вернее, срисовывать) картинки, которые продавал сначала его компаньон, а позже он сам. В основном он срисовывал с фотографий памятники архитектуры в Вене и Мюнхене, куда переехал в 1913 году. В 25 лет у будущего фюрера не оказалось ни семьи, ни любимой женщины, ни друзей, ни постоянной работы, ни жизненной цели — было от чего прийти в отчаяние. Венский период жизни Гитлера кончился весьма внезапно: он переселился в Мюнхен, спасаясь от воинской повинности. Но военные власти Австрии разыскали беглеца.
   Гитлеру пришлось отправиться в Зальцбург, где он прошел военную комиссию. Однако был признан не годным к военной службе по состоянию здоровья. Как это ему удалось — неизвестно.
   В Мюнхене Гитлер по-прежнему жил бедно: на деньги от продажи акварелей и рекламы.
   Деклассированная, недовольная своим существованием прослойка общества, к которой принадлежал Гитлер, с воодушевлением приветствовала Первую мировую войну, считая, что у каждого неудачника появится шанс выйти в «герои».
   Став добровольцем, Гитлер четыре года пробыл на войне. Он служил в штабе полка связным в чине ефрейтора и даже не стал офицером. Зато получил не только медаль за ранение, но и ордена. Орден Железного креста 2-го класса, возможно, и 1-го.
   Некоторые историки считают, что Гитлер носил Железный крест 1-го класса, не имея на это права. Другие утверждают, что его наградили этим орденом по представлению некоего Гуго Гутмана, адъютанта командира полка, еврея, и что поэтому в официальной биографии фюрера этот факт опускали.
   Эту войну Германия проиграла. Страна была охвачена пожаром революции. Гитлер, а вместе с ним сотни тысяч других немцев-неудачников вернулись домой. Он участвовал в так называемой Следственной комиссии, занимавшейся «чисткой» 2-го пехотного полка, выявлял «смутьянов» и «революционеров». А 12 июня 1919 года его откомандировали на краткосрочные курсы «политического просвещения», которые опять же функционировали в Мюнхене. Окончив курсы, он стал агентом на службе у определенной группы реакционных офицеров, боровшихся с левыми элементами среди солдатской и унтер-офицерской массы.
   Он составлял списки солдат и офицеров, причастных к апрельскому восстанию рабочих и солдат в Мюнхене. Собирал сведения о всевозможных карликовых организациях и партиях на предмет их мировоззрения, программ и целей И доносил обо всем этом руководству.
   Правящие круги Германии были до смерти напуганы революционным движением. Народ, измученный войной, жил неимоверно трудно, инфляция, безработица, разруха. В Германии появились десятки милитаристских, реваншистких союзов, банд, шаек — строго секретных, вооруженных, со своими уставами и круговой порукой.
   12 сентября 1919 года Гитлера послали на собрание в пивную «Штернеккерброй» — сборище очередной карликовой группы, громко именовавшей себя Немецкой рабочей партией. На собрании обсуждалась брошюра инженера Федера. Идеи Федера о «производительном» и «непроизводительном» капитале, о необходимости борьбы с «процентным рабством», с ссудными кассами и «универсальными магазинами», сдобренные шовинизмом, ненавистью к Версальскому договору, а главное, антисемитизмом, показались Гитлеру вполне подходящей платформой. Он выступил, имел успех. И руководитель партии Антон Дрекслер предложил ему вступить в ДАП. Посоветовавшись с начальством, Гитлер это предложение принял.
   Гитлер со всем своим ораторским пылом бросился завоевывать популярность для партии Дрекслера, хотя бы в пределах Мюнхена. Осенью 1919 года он трижды выступал на многолюдных собраниях. В феврале 1920 года снял в пивной «Хофбройхауз» так называемый парадный зал и собрал 2000 слушателей. Убедившись в своем успехе партийного функционера, в апреле 1920 года Гитлер бросил заработок шпика.
   Успехи Гитлера привлекали к нему рабочих, ремесленников и людей, не имевших постоянного места работы, словом, всех тех, кто составлял костяк партии. В конце 1920 года в партии числилось уже 3000 человек.
   На занятые литератором Эккартом у генерала Эппа деньги партия купила разорившуюся газету под названием «Фелькишер беобахтер», что в переводе означает «Народный наблюдатель».
   В январе 1921 года Гитлер уже снял цирк Кроне, где выступал перед аудиторией в 6500 человек. Постепенно Гитлер избавлялся от основателей партии. Видимо, тогда же он переименовал ее в Национал-социалистскую рабочую партию Германии, сокращенно НСДАП.
   Гитлер получил пост первого председателя с диктаторскими полномочиями, изгнав Дрекслера и Шарера. Взамен коллегиального руководства в партии официально был введен принцип фюрерства. На место Шюсслера, занимавшегося финансовыми и организационными вопросами, Гитлер посадил своего человека, бывшего фельдфебеля в его части Амана. Естественно, Аман отчитывался только перед самим фюрером.
   Уже в 1921 году в помощь партии были созданы штурмовые отряды — СА. Их руководителем после Эмиля Мауриса и Ульриха Клинча стал Герман Геринг. Пожалуй, Геринг был единственным уцелевшим соратником Гитлера. Создавая СА, Гитлер опирался на опыт военизированных организаций, возникших в Германии сразу после окончания войны.
   В январе 1923 года был созван имперский партийный съезд, хотя партия существовала лишь в Баварии, точнее, в Мюнхене. Западные историки в один голос утверждают, что первыми спонсорами Гитлера были дамы, жены богатых баварских промышленников. Фюрер как бы придавал «изюминку» их сытой, но пресной жизни.
   С осени 1923 года власть в Баварии фактически сосредоточилась в руках триумвирата: Карра, генерала Лоссова и полковника Зейссера, полицай-президента. Триумвират на первых порах был враждебно настроен к центральному правительству в Берлине. 26 сентября Карр, баварский премьер-министр, ввел чрезвычайное положение и запретил 14 манифестаций нацистов.
   Однако, зная реакционность тогдашних хозяев Баварии и их недовольство имперским правительством, Гитлер продолжал призывать своих сторонников к «походу на Берлин». Гитлер был явным противником баварского сепаратизма, он не без основания видел в триумвирате своих союзников, которых впоследствии можно будет обмануть, перехитрить, не допустив отделения Баварии.
   Главари милитаристских союзов придумывали разного рода планы, к чему бы приурочить «поход» или, как они именовали, «революцию». И как бы заставить баварский триумвират возглавить эту «национальную революцию». И вдруг выяснилось, что 8 ноября предстоит большой митинг в «Бюргерброй-келлере», где с речью выступит Карр и где будут присутствовать и другие видные баварские политики, включая генерала Лоссова и Зейссера.
   Зал, где проходил митинг, окружили штурмовики, и в него под охраной вооруженных молодчиков ввалился Гитлер. Вскочив на трибуну, он закричал: «Национальная революция началась. Зал захвачен шестьюстами военными, вооруженными улеметами.
   Никто не смеет покинуть его. Объявляю низложенным баварское правительство и имперское правительство в Берлине. Временное национальное правительство уже образовано. Казармы рейхсвера и земельной полиции захвачены моими людьми. Рейхсвер и полиция отныне выступают под знаменами со свастикой!».
   Гитлер, оставив в зале вместо себя Геринга, за кулисами стал «обрабатывать» Карра Лоссова. Одновременно другой сподвижник Гитлера — Шейбнер-Рихтер поехал за Людендорфом. Наконец Гитлер снова взошел на трибуну и заявил, что «национальная революция» будет проведена вместе с баварским триумвиратом. Что касается правительства в Берлине, то его возглавит он, Гитлер, а рейхсвером будет командовать генерал Людендорф.
   Участники митинга в «Бюргербройкеллере» разошлись, в том числе и энергичный Лоссов, который тут же дал телеграмму Секту. Регулярные части и полицейских мобилизовали на разгон беспорядков. Одним словом, подготовились к отпору нацистам. Но Гитлеру, к которому отовсюду стекались его молодчики, все же пришлось в 11 часов утра двинуться во главе колонны к центру города.
   Колонна для бодрости пела и выкрикивала свои человеконенавистнические лозунги. Но на узкой Резиденцштрассе ее встретила цепь полицейских. До сих пор неизвестно, кто выстрелил первым. После этого минуты две продолжалась перестрелка. Упал Шейбнер-Рихтер — он был убит. За ним — Гитлер, который сломал себе ключицу. Всего со стороны полиции оказались убитыми 4 человека, а со стороны нацистов — 16. «Мятежники» разбежались, Гитлера втолкнули в желтую машину и увезли.
   Так Гитлер получил известность. О нем написали все немецкие газеты. Его портреты поместили еженедельники. А в ту пору Гитлеру нужна была любая «слава», пусть самая скандальная.
   Через два дня после неудачного «похода на Берлин» Гитлера арестовала полиция. 1 апреля 1924 года его и двух сообщников приговорили к пяти годам крепости с зачетом того времени, которое они уже просидели в тюрьме. Людендорфа и других участников кровавых событий вообще оправдали.
   Тюрьму, или крепость, в Ландсберге на Лехе, где Гитлер отсидел до и после суда в общей сложности 13 месяцев (по приговору за «государственную измену» всего девять месяцев!), историки нацизма часто называют нацистским «санаторием». На всем готовом, гуляя по саду и принимая многочисленных гостей и деловых визитеров, отвечая на письма и телеграммы, нацистский фюрер написал там основной труд своей жизни «Майн кампф».
   Гитлер предложил немцам одного испытанного виновника, врага в сатанинском обличий — еврея. После «освобождения» от евреев Гитлер сулил немецкому народу великое будущее. Притом немедленно На немецкой земле настанет райская жизнь Все лавочники получат лавки. Нищие квартиросъемщики станут домовладельцами.
   Неудачники-интеллигенты — профессорами. Бедняки крестьяне — богатыми хуторянами Женщины — красавицами, их дети — здоровяками, «улучшится порода». Не Гитлер «изобрел» антисемитизм, но именно он насадил его в Германии И он был далеко не последний, кто воспользовался им в своих целях.
   Из крепости Ландсберг Гитлер вышел 20 декабря 1924 года. У него был план действий На первых порах — очистить НСДАП от «фракционеров», ввести железную дисциплину и принцип «фюрерства», то есть единовластия, потом укрепить свою армию — СА, уничтожить там бунтарский дух.
   Уже 27 февраля Гитлер произнес речь в «Бюргербройкеллере» (на нее ссылаются все западные историки), где прямо заявил: «Я один руковожу Движением и лично несу за него ответственность. И я один опять же несу ответственность за все, что происходит в Движении… Либо враг пройдет по нашим трупам, либо мы пройдем по его.»
   Соответственно в то же время Гитлер провел очередную «ротацию» кадров. Однако на первых порах Гитлер не мог избавиться от своих самых сильных соперников — Грегора Штрассера и Рема. Хотя оттеснять их на задний план он начал сразу же.
   Закончилась «чистка» партии тем, что Гитлер создал в 1926 году свой «партийный суд» УШЛА — следственный и третейский комитет. Его председатель Вальтер Бух до самого 1945 года боролся с «крамолой» в рядах НСДАП.
   Однако в ту пору партия Гитлера вообще не могла рассчитывать на успех. Положение в Германии постепенно стабилизировалось. Инфляция пошла на спад. Безработица уменьшилась. Промышленникам удалось модернизировать германскую экономику. Французские войска ушли из Рура. Правительство Штреземана сумело заключить некоторые соглашения с Западом.
   Вершиной успеха Гитлера в тот период был первый партийный съезд в августе 1927 года в Нюрнберге. В 1927–1928 годах, то есть за пять-шесть лет до прихода к власти, возглавляя еще сравнительно слабую партию, Гитлер создал в НСДАП «теневое правительство» — Политический отдел II. Начальником отдела пропаганды с 1928 года был Геббельс.
   Не менее важным «изобретением» Гитлера были и гаулейтеры на местах, то есть нацистские бонзы на местах в отдельных землях. Огромные штабы гаулейтеров заменили после 1933 года административные органы, созданные в веймарской Германии.
   В 1930–1933 годах в Германии шла ожесточенная борьба за голоса избирателей. Одни выборы сменяли другие. Накачанные деньгами германской реакции нацисты изо всех сил рвались к власти. В 1933 году они хотели получить ее из рук президента. Гинденбурга. Но для этого им надо было создать видимость поддержки партии НСДАП широкими слоями населения. Иначе пост канцлера Гитлеру было бы не видать. Ибо у Гинденбурга были свои фавориты — фон Папен, Шлейхер: именно с их помощью ему было «удобнее» всего править 70-миллионным немецким народом.
   Гитлер ни разу не получил абсолютного большинства голосов на выборах. И важным препятствием на его пути были чрезвычайно сильные партии рабочего класса — социал-демократическая и коммунистическая. В 1930 году социал-демократы завоевали на выборах 8 577 000 голосов, коммунисты — 4 592 000, а нацисты — 6 409 000. В июне 1932 года социал-демократы немного голосов потеряли, но все же получили 7 959 000 голосов, а зато коммунисты приобрели новые голоса, набрав 5 283 000 голосов. Нацисты на этих выборах достигли своего «пика»: они получили 13 745 000 избирательных бюллетеней. Но уже в декабре того же года потеряли 2000 избирателей. В декабре было такое положение: социал-демократы получили 7 248 000 голосов, коммунисты опять усилили свои позиции — 5 980 000 голосов, нацисты — 11 737 000 голосов. Иными словами, перевес всегда был на стороне рабочих партий. Число поданных за Гитлера и его партию избирательных бюллетеней даже в апогей их карьеры не превышало 37,3 процента.
   30 января 1933 года 86-летний президент Гинденбург назначил главу НСДАП Адольфа Гитлера рейхсканцлером Германии. В тот же день великолепно организованные штурмовики сосредоточились на своих сборных пунктах. Вечером они с зажженными факелами прошли мимо президентского дворца, в одном окне которого стоял Гинденбург, а в другом — Гитлер. По официальным данным, в факельном шествии участвовали 25 000 человек. Продолжалось оно несколько часов.
   Уже на первом заседании 30 января состоялось обсуждение мер, направленных против Компартии Германии. На следующий день Гитлер выступил по радио. «Дайте нам четыре года сроку. Наша задача — борьба против коммунизма».
   Гитлер полностью учел эффект внезапности. Он не только не дал сплотиться, консолидироваться антинацистским силам, он их буквально ошеломил, захватил врасплох и очень скоро разгромил окончательно. Это был первый блицкриг нацистов на собственной территории.
   1 февраля — роспуск рейхстага. Новые выборы назначены уже на 5 марта. Запрет всех митингов коммунистов под открытым небом (залов им, разумеется, не давали). 2 февраля вышел приказ президента «О защите немецкого народа», фактический запрет собраний и газет с критикой нацизма. Негласное разрешение «превентивных арестов», без соответствующих юридических санкций. Роспуск городских и общинных парламентов в Пруссии.
   7 февраля — «Указ о стрельбе» Геринга. Разрешение полиции применять оружие. В помощь полицейским привлекаются СА, СС и «Стальной шлем». Через две недели вооруженные отряды СА, СС, «Стального шлема» поступают в распоряжение Геринга как вспомогательная полиция.
   27 февраля — пожар рейхстага. В ночь на 28 февраля производится арест примерно десяти тысяч коммунистов, социал-демократов, людей прогрессивных взглядов. Запрещаются компартия и часть организаций социал-демократов.
   28 февраля — приказ президента «Об охране народа и государства». Фактически объявление «чрезвычайного положения» со всеми вытекающими отсюда последствиями. Приказ об аресте лидеров КПГ.
   8 начале марта арестован Тельман, запрещена боевая организация социал-демократов Рейхсбаннер (Железный фронт) сначала в Тюрингии, а к концу месяца — во всех землях Германии.
   21 марта издается указ президента «О предательстве», направленный против высказываний, которые вредят «благополучию рейха и репутации правительства», создаются «чрезвычайные суда». Впервые упоминается название концлагерей. До конца года их будет создано свыше 100. В конце марта издается закон о смертной казни. Введена смертная казнь через повешение.
   31 марта — первый закон о лишении прав отдельных земель. Роспуск земельных парламентов. (Кроме парламента Пруссии.)
   1 апреля — «бойкот» еврейских граждан.
   4 апреля — запрет свободного выезда из страны. Введение специальных «виз».
   7 апреля — второй закон о лишении прав земель. Возвращение всех титулов и орденов, отмененных в 1919 году. Закон о статусе «чиновничества», возвращение ему прежних прав. Из корпуса «чиновников» исключались лица «неблагонадежные» и «неарийского происхождения».
   14 апреля — изгнание 15 процентов профессоров из университетов и других учебных заведений.
   26 апреля — создание гестапо.
   2 мая — назначение в отдельных землях «имперских наместников», подчинявшихся Гитлеру (в большинстве случаев бывших гаулейтеров).
   7 мая — «чистка» среди писателей и художников. Опубликование «черных списков» «не (истинно) немецких писателей». Конфискация их книг в магазинах и библиотеках. Число запрещенных книг — 12 409, запрещенных авторов — 141.
   10 мая — публичное сожжение запрещенных книг в Берлине и других университетских городах.
   21 июня — включение «Стального шлема» в СА.
   22 июня — запрет социал-демократической партии, аресты еще оставшихся на свободе функционеров этой партии.
   25 июня — введение контроля Геринга над театральными планами в Пруссии.
   С 27 июня но 14 июля — самороспуск всех еще не запрещенных партий. Запрет создания новых партий. Фактическое установление однопартийной системы. Закон о лишении всех эмигрантов германского гражданства. Гитлеровское приветствие становится обязательным для государственных служащих.
   1 августа — отказ от права помилования в Пруссии. Немедленное приведение в исполнение приговоров. Введение гильотины.
   25 августа — публикуется список лиц, лишенных гражданства, среди них — коммунисты, социалисты, либералы, представители интеллигенции.
   1 сентября — открытие в Нюрнберге «Съезда победителей», очередного съезда НСДАП.
   22 сентября — Закон об «имперских культурных гильдиях» — палатах писателей, художников, музыкантов. Фактический запрет на издание, исполнение, выставки всех тех, кто не является членом палаты.
   12 ноября — выборы в рейхстаг по однопартийной системе. Референдум о выходе Германии из Лиги Наций.
   24 ноября — закон «О содержании в заключении рецидивистов после отбытия ими срока наказания». Под «рецидивистами» подразумеваются политзаключенные.
   1 декабря — закон «об обеспечении единства партии и государства». Персональная уния между партийными фюрерами и крупными государственными функционерами.
   16 декабря — обязательное разрешение властей на партии и профсоюзы (чрезвычайно мощные во времена Веймарской республики), начисто забыты демократические установления и права свобода печати, свобода совести, свобода передвижения, свобода стачек, собраний, демонстраци Наконец, свобода творчеств Из правового государства Германия превратилась в страну тотального беззакони Любого гражданина по любому навету без всяких юридических санкций можно было посадить в концлагерь и держать там вечн За год «земли» (области) в Германии, обладавшие большими правами, были их совершенно лишены.
   Ну а как обстояло дело с экономикой? Еще до 1933 года Гитлер сказал «Неужели вы считаете меня столь безумным, что я захочу разрушить немецкую крупную промышленность? Предприниматели за счет деловых качеств завоевали ведущее положение. И на основе отбора, который доказывает их чистую расу (!), они имеют право на главенство».
   За тот же 1933 год Гитлер постепенно приготовился к тому, чтобы подчинить себе и промышленность и финансы, сделать их придатком своего военно-политического авторитарного государства.
   Военные планы, которые он на первом этапе, этапе «национальной революции», скрывал даже от близкого окружения, диктовали свои законы — необходимо было в кратчайший срок вооружить Германию до зубов. А для этого требовалась сверхнапряженная и целенаправленная работа, вложение капиталов в определенные отрасли. Создание полной экономической «автаркии» (то есть такой системы хозяйства, которая сама производит все нужное для себя и сама это потребляет). Капиталистическое же хозяйство уже в первой трети XX века как раз стремилось к установлению широко разветвленных мировых связей, к разделению труда и т. д.
   Факт остается фактом — Гитлер желал контролировать экономику, а тем самым постепенно урезал права собственников, вводил нечто вроде госкапитализма. 16 марта 1933 года, то есть через полтора месяца после прихода к власти, председателем имперского банка Германии назначается Шахт. «Свой» человек будет теперь ведать финансами, изыскивать гигантские суммы на финансирование военной экономики. Недаром в 1945 году Шахт сел на скамью подсудимых в Нюрнберге, хотя отошел от дел еще до войны.
   15 июля созывается Генеральный совет немецкой экономики. 17 крупных промышленников, аграриев, банкиров, представителей торговых фирм и аппаратчиков НСДАП — издают закон об «обязательном объединении предприятий» в картелях. Часть предприятий «присоединяется», иными словами, поглощается более крупными концернами.
   Далее последовали «четырехлетний план» Геринга, создание сверхмощного государственного концерна «Герман Геринг-верке», перевод всей экономики на военные рельсы, а под конец правления Гитлера и передача крупных военных заказов в ведомство Гиммлера, у которого были миллионы узников, а стало быть, дармовая рабочая сила.
   Конечно, не надо забывать, что крупные монополии безмерно наживались при Гитлере — в первые годы за счет «аризированных» предприятий (экспроприированных фирм, в которых участвовал еврейский капитал), а позже за счет захваченных у других стран заводов, банков, сырья и прочих ценностей. И все же экономика контролировалась и регламентировалась государством. И сразу же обнаружились сбои, диспропорции, отставание легкой промышленности и т. д.
   Известно, что нацистский вождь хотел начать мировую войну уже в 1938 году. До этого он сумел «мирным» путем присоединить к Германии большие территории. В частности, в 1935 году Саарскую область с помощью плебисцита. Плебисцит оказался блестящим трюком гитлеровской дипломатии и пропаганды. 91 процент населения проголосовал за «присоединение». Возможно, результаты голосования были фальсифицированы.
   Западные политики, вопреки элементарному здравому смыслу, начали сдавать одну позицию за другой. Уже в 1935 году Гитлер заключил с Англией пресловутое «соглашение о флоте», которое дало нацистам возможность открыто создавать боевые корабли. В том же году в Германии была введена всеобщая воинская повинность. 7 марта 1936 года Гитлер отдал приказ о занятии демилитаризованной Рейнской области. Запад молчал, хотя не мог не видеть, что аппетиты диктатора растут. В 1936 году нацисты вмешались в гражданскую войну в Испании — Франко был их ставленником. Запад восторгался порядком в Германии, послав своих спортсменов и болельщиков на Олимпиаду. И это после «ночи длинных ножей» — убийств Рема и его штурмовиков, после Лейпцигского процесса над Димитровым и после принятия пресловутых Нюрнбергских законов, превращавших еврейское население Германии в париев.
   Наконец, в 1938 году в рамках интенсивной подготовки к войне Гитлер провел очередную «ротацию» — изгнал военного министра Бломберга и верховного командующего армией Фрича, а также заменил профессионального дипломата фон Нейрата нацистом Риббентропом.
   11 марта 1938 года нацистские войска победным маршем вступили в Австрию. Правительство Австрии было запугано и деморализовано. Операция по захвату Австрии получила название «аншлюс», что означает «присоединение». И наконец, кульминационным пунктом 1938 года стал захват Чехословакии в результате Мюнхенского соглашения, то есть фактически с согласия и одобрения тогдашнего британского премьера Чемберлена и французского Даладье, а также союзника Германии — фашистской Италии.
   Во всех этих акциях Гитлер выступал не как стратег, не как тактик, даже не как политик, а как игрок, который знал, что его партнеры на Западе готовы на всевозможные уступки. Он изучил слабости сильных, беспрерывно говорил им о мире, льстил, хитрил, а неуверенных в себе запугивал, подавлял.
   15 марта 1939 года нацисты захватили Чехословакию и объявили о создании так называемого протектората на территории Богемии и Моравии.
   23 августа 1939 года Гитлер заключил пакт о ненападении с Советским Союзом и тем самым обеспечил себе свободу рук в Польше.
   После нападения Гитлера на Польшу Англия и Франция объявили войну Германии.
   Начало Второй мировой войны датируется 1 сентября 1939 года. Уже после объявления войны Францией и Англией Гитлер захватил за 18 дней половину Польши, наголову разбив ее армию. Польское государство было не в состоянии сражаться один на один с мощным германским вермахтом. Первый этап войны в Германии называли «сидячей» войной, а в других странах — «странной» или даже «забавной». Все это время Гитлер оставался хозяином положения. «Забавная» война кончилась 9 апреля 1940 года, когда нацистские войска вторглись в Данию и Норвегию. 10 мая Гитлер начал поход на Запад: первыми жертвами его стали Нидерланды и Бельгия. За шесть недель нацистский вермахт победил Францию, разгромил и прижал к морю экспедиционный английский корпус. Перемирие Гитлер подписал в салон-вагоне маршала Фоша, в лесу под Компьеном, то есть именно в том самом месте, где капитулировала в 1918 году Германия. Блицкриг — мечта Гитлера — осуществился.
   Западные историки признают ныне, что на первом этапе войны нацисты одерживали скорее политические, нежели военные победы. Но ни одна армия не была даже в отдаленной степени столь моторизована, как германская. Азартный игрок Гитлер почувствовал себя, как писали тогда, «величайшим полководцев всех времен и народов», а также «поразительным прозорливцем в техническом и тактическом отношениях», «создателем современных вооруженных сил» (Йодль).
   Вспомним при этом, что возражать Гитлеру было невозможно, что его разрешалось только прославлять и обожествлять. Верховное командование вермахта превратилось, по меткому выражению одного исследователя, в «канцелярию фюрера». Результаты не замедлили сказаться: в армии воцарилась атмосфера сверхэйфории.
   Нашлись ли генералы, которые открыто противоречили Гитлеру? Конечно нет. Тем не менее известно, что в ходе войны вышли в отставку, впав в немилость, или были смещены три верховных командующих армиями, 4 начальника генерального штаба (пятый — Кребс — погиб в Берлине вместе с Гитлером), 14 из 18 фельдмаршалов сухопутных войск, 21 из 37 генерал-полковников.
   Конечно, ни один нормальный генералитет, то есть генералитет не в тоталитарном государстве, не допустил бы столь страшного поражения, какое потерпела Германия.
   Главной задачей Гитлера было завоевание «жизненного пространства» на Востоке, сокрушение «большевизма» и порабощение «мирового славянства». Английский историк Тревор-Ропер убедительно показал, что с 1925 года и до самой смерти Гитлер ни на секунду не усомнился в том, что великие народы Советского Союза можно обратить в безгласных рабов, которыми будут управлять немцы-надсмотрщики, «арийцы» из рядов СС. Вот что пишет об этом Тревор-Ропер: «После войны часто слышишь слова о том, что русский поход был большой „ошибкой“ Гитлера. Если бы он вел себя нейтрально по отношению к России, то сумел бы подчинить себе всю Европу, организовать ее и укрепить. И Англия никогда не смогла бы изгнать немцев оттуда. Эту точку зрения я не могу разделить, она исходит из того, что Гитлер не был бы Гитлером!
   Для Гитлера русский поход никогда не являлся побочной военной аферой, частной вылазкой за важными источниками сырья или импульсивным ходом в шахматной партии, которая выглядит уже почти ничейной. Русский поход решал, быть или не быть национал-социализму. И этот поход стал не только обязательным, но и безотлагательным».
   Программа Гитлера была переведена на военный язык — «План Барбаросса» и на язык оккупационной политики — «План Ост».
   Германский народ, по теории Гитлера, был унижен победителями в Первой мировой войне и в возникших после войны условиях не мог успешно развиваться и выполнять предписанную ему историей миссию. Для развития национальной культуры и увеличения источников мощи он нуждался в приобретении дополнительного неизменного пространства. А так как свободных земель уже не было, то их следовало взять там, где плотность населения небольшая и земля используется нерационально. Такая возможность для германской нации имелась только на Востоке, за счет территорий, заселенных менее полноценными в расовом отношении, чем немцы, народами, прежде всего славянами. Захват нового жизненного пространства на Востоке и порабощение проживающих там народов рассматривались Гитлером в качестве предпосылки и исходной базы для борьбы за мировое господство.
   Первое крупное поражение вермахта зимой 1941/1942 года под Москвой оказало сильное воздействие на Гитлера. Была прервана цепь его последовательных победоносных завоевательных походов. По свидетельству генерал-полковника Йодля, который в годы войны общался с Гитлером больше, чем кто-либо другой, в декабре 1941 года у фюрера исчезла внутренняя уверенность в германской победе, а катастрофа под Сталинградом еще больше убедила его в неизбежности поражения. Но об этом можно было лишь предполагать по некоторым особенностям в его поведении и действиях. Сам он об этом никогда и никому не говорил Амбиции не позволяли ему признаться в крушении собственных планов Всех, кто его окружал, весь немецкий народ он продолжал убеждать в неизбежной победе и требовал от них приложить как можно больше усилий для ее достижения. По его указаниям принимались меры по тотальной мобилизации экономики и людских ресурсов. Не считаясь с реальностью, он игнорировал все советы специалистов, которые шли вразрез с его указаниями.
   Остановка вермахта перед Москвой в декабре 1941 года и последовавшее за ней контрнаступление вызвали у многих немецких генералов растерянность. Гитлер приказал упорно оборонять каждый рубеж и не отходить занимаемых позиций без приказа сверху. Это решение спасло германскую армию от развала, однако имело и свою обратную сторону. Оно уверило Гитлера в собственной полководческой гениальности, в своем, превосходстве над генералитетом. Теперь он полагал, что, приняв на себя непосредственное руководство военными действиями на Восточном фронте вместе ушедшего в отставку Браухича, он сумеет достигнуть победы над Россией уже в 1942 году. Но сокрушительное поражение под Сталинградом, ставшее самым чувствительным для германцев во Второй мировой войне, ошеломило фюрера.
   С 1943 года вся деятельность Гитлера фактически ограничивалась текущими военными проблемами. Он уже не принимал далекоидущих политических решений. Почти все время он находился у себя в ставке, окруженный только ближайшими военными советниками. Гитлер все же выступал перед народом, хотя и меньше проявлял интереса к его положению и настроениям.
   В отличие от других тиранов и завоевателей, Гитлер совершал преступления не только по политическим и военным мотивам, но из личных побуждений. Жертвы Гитлера исчислялись миллионами. По его указанию была создана целая система истребления, своеобразный конвейер по убийству людей, ликвидации и утилизации их останков. Он был виновен в массовоим истреблении людей по этническим, расовым, социальным и другим признакам, что квалифицируется юристами как преступления против человечности.
   Многие преступления Гитлера были не связаны с защитой национальных интересов Германии и немецкого народа, не вызывались военной необходимостью. Напротив, они в какой-то степени даже подрывали военную мощь Германии. Так, например, для осуществления массовых убийств в созданных нацистами лагерях смерти Гитлер держал в тылу десятки тысяч эсэсовцев. Из них можно было создать не одну дивизию и этим усилить войска действующей армии. Для доставки миллионов заключенных в лагеря смерти требовалось огромное количество железнодорожного и другого транспорта, а он мог бы использоваться в военных целях.
   Летом 1944 года он считал возможным, стойко удерживая позиции на советско-германском фронте, сорвать готовившееся западными союзниками вторжение в Европу, а затем использовать создавшуюся выгодную для Германии ситуацию, чтобы достичь с ними соглашения. Но этому замыслу не суждено было осуществиться. Немцам не удалось сбросить в море высадившиеся в Нормандии англо-американские войска. Те сумели удержать захваченный плацдарм, сосредоточить там огромные силы и после тщательной подготовки прорвать фронт германской обороны. Не удержал вермахт своих позиций и на востоке. Особо крупная катастрофа произошла на центральном участке Восточного фронта, где была полностью разгромлена немецкая группа армий «Центр», и советские войска угрожающе быстро стали продвигаться к германским границам.
   Неудавшееся покушение на Гитлера 20 июля 1944 года, совершенное группой оппозиционно настроенных немецких офицеров, было использовано фюрером в качестве предлога для всеохватывающей мобилизации людских и материальных ресурсов на продолжение войны. К осени 1944 года Гитлеру удалось стабилизировать начавший было разваливаться на востоке и западе фронт, восстановить многие разгромленные соединения и сформировать ряд новых. Он снова задумывается о том, как бы вызвать кризис у своих противников. На Западе, полагал он, сделать это будет легче. Появившаяся у него идея воплотилась в план немецкого выступления в Арденнах.
   С военной точки зрения это наступление было авантюрой. Оно не могло нанести существенный урон военной мощи западных союзников, а тем более вызвать перелом в войне. Но Гитлера интересовали прежде всего политические результаты. Он хотел показать руководителям США и Англии, что у него еше имеется достаточно сил для продолжения войны, и теперь он решил перенести основные усилия с востока на запад, что означало ослабление сопротивления на востоке и возникновение опасности оккупации Германии советскими войсками. Неожиданной демонстрацией германской военной мощи на Западном фронте с одновременным проявлением готовности принять поражение на Востоке Гитлер надеялся вызвать страх у западных держав перед возможным превращением всей Германии в большевистский бастион в центре Европы. Гитлер также надеялся заставить их начать сепаратные переговоры с существующим в Германии режимом, пойти с ним на определенный компромисс. Он полагал, что западные демократии предпочтут нацистскую Германию коммунистической.
   Однако все эти расчеты не оправдались. Западные союзники, хотя и испытывали некоторые потрясения от неожиданного для них немецкого наступления, не хотели иметь что-либо общее с Гитлером и возглавляемым им режимом. Они продолжали тесно сотрудничать с Советским Союзом, который помог им выйти из кризиса, вызванного Арденнской операцией вермахта, предприняв ранее намеченного срока наступление с рубежа Вислы.
   К середине весны 1945 года у Гитлера уже не оставалось никаких надежд на чудо. 22 апреля 1945 года он решил не покидать столицу, остаться в своем бункере и покончить жизнь самоубийством. Судьба немецкого народа его уже не интересовала.
   Немцы, полагал Гитлер, оказались недостойны такого «гениального вождя», как он, поэтому должны были погибнуть и уступить место более сильным и жизнеспособным народам. В последние дни апреля Гитлера занимал лишь вопрос о собственной судьбе. Он боялся суда народов за совершенные преступления. С ужасом воспринял он сообщение о расстреле Муссолини вместе с любовницей и глумлении в Милане над их трупами. Такой конец его страшил. Перед самой смертью, в ночь на 29 апреля, он устроил бракосочетание со своей многолетней любовницей Евой Браун. 30 апреля оба они совершили самоубийство, а их трупы по приказу Гитлера были сожжены в саду рейхсканцелярии, рядом с бункером, где фюрер провел последние месяцы своей жизни.

Наиболее блестящим из тиранов и притом опиравшимся, по-видимому, на торгово-ремесленный класс, был Поликрат с острова Самос.
   К концу VI века Самос достиг расцвета, об этом можно судить по дошедшим до нас остаткам керамики, живописи и скульптуры. Самосскую керамику находят при раскопках в различных частях Греции (исключая лишь район Черного моря и Халкидики, куда самосцев не пускали милетяне и коринфяне) — именно на Родосе, Кипре, в Египте, Сицилии, Италии и Карфагене. Это свидетельствует о наличии широких торговых связей и сильного флота. Аяакес, отец Поликрата, скорее всего не был тираном — такой вывод можно сделать по тому, как Поликрат пришел к власти Он собрал в гетерию представителей своего сословия, посулив им щедрое вознаграждение, и вместе с ними и родными братьями Пантагностом и Силосоном силой захватил Самос (537–538). Произошло это во время большого праздника Геры, когда жители города отправились в святилище, находившееся в полутора часах ходьбы, и там сложили оружие. Поликрат напал на них, затем захватил важнейшие центры города, в том числе акрополь. Поликрат запросил военной помощи у Лигдама, тирана острова Наксос, и тот послал ему войска.
   До 532 года братья правили совместно, затем Поликрат приказал убить Пантагноста, а высланный Силосон нашел убежище при дворе персидского царя. Среди противников режима были прежде всего гаморы и другие состоятельные люди. Многие из них добровольно покинули остров, не желая мириться с тиранией. В основном они направлялись в Южную Италию. Туда же уехал знаменитый математик и философ Пифагор.
   Малообеспеченные слои населения Самоса в большинстве своем приветствовали падение гаморов. У них появилась возможность неплохо заработать на флотской службе или строительстве, развернутом тираном в огромных масштабах.
   Флот, который достался Поликрату после государственного переворота, насчитывал до ста 50-весельных судов и около сорока триер. По его приказу был сконструирован новый тип судна, так называемая самена, которая могла использоваться в открытом море как парусник.
   Гавань Самоса была защищена и расширена гигантским молом. Самосцы всегда занимались морским разбоем, но Поликрат делал это с таким размахом и достиг такого могущества на море, каким, по словам Геродота, кроме Миноса и других царей глубокой древности, никто не обладал. Он нападал на все острова и побережье на большом удалении, причем, как передают, цинично заявлял, что пострадавшие друзья будут ему еще более благодарны за возврат награбленного, чем если бы их вообще не грабили. Кроме того, тиран подчинил себе множество городов на островах и побережье Малой Азии, надеясь установить свое господство на всем Эгейском море.
   Хорошо подтверждены такие его предприятия, как война против соседнего Милета, на помощь которому пришли лесбосцы. Последних Поликрат захватил в плен и использовал как рабочую силу при возведении стены вокруг города Самоса. Победил ли он самих милетян, сказать трудно, однако Фукидид сообщает, что он захватил небольшой остров рядом с Делосом — Ренею, но затем принес его в дар Аполлону, соединив его цепью со священным островом Аполлона Делосом. Он осуществлял своего рода протекторат над этим островом.
   Казалось, сами боги благоволили расширению его власти, захвату судов и городов. Куда бы он ни направил свои пиратские суда и войско, все получалось по его желанию. Не меньше, чем удивительным везением государя-пирата, современники и потомки восхищались размахом его строительства, великолепием и пышностью его двора. «Ни один эллинский тиран, кроме сицилийского, не может сравниться по размаху роскоши с Поликратом», — утверждает Геродот. Храм Геры, построенный архитектором Рэком, с замечательными картинами художника Мандрокла, считался одним из чудес света. Дворец Поликрата также отличался неслыханной роскошью.
   Архитектор Евпалин из Мегары построил первый в мировой истории туннель в 350 м длины, сохранившийся до нашего времени (этот туннель служил для водопровода). Благодаря владычеству Поликрата на море расцвела торговля с ближними и дальними странами. Великому пирату удавалось привлечь торговые суда, гарантируя им безопасный проход в свой город, где они должны были платить пошлину и портовые взносы, но грузы при этом не разграблялись. Город Самос в правление Поликрата был одним из самых красивых, многолюдных и богатых городов Эллады. На базаре в Самосе можно было найти товары со всех концов греческого мира. Поликрат занимался чеканкой монет. Как и прочие тираны, он редко ставил на них свое имя, зато на монетах чеканилось изображение введенного им типа судов «самена», поэтому все самосские монеты стали называться «самена».
   Принято считать, что ионийцы VI века, особенно Поликрат, предавались лидийской роскоши и изнеженности. Как сказано в предании, он привлекал к своему двору не только прекрасных женщин и красивых мальчиков, но и людей искусства разного рода и одаривал их по-царски. Так, знаменитый врач Демокед из южноиталийского Кротона, практиковавший прежде в эгинской и афинской общинах, получил неслыханно высокий гонорар в два таланта. Не менее щедро Поликрат одаривал прославленных поэтов, находившихся при его дворе, Анакреонта из соседнего Теоса и Ивика из отдаленного Регия. Образ этого разностороннего, демонического человека, несмотря на постоянно прорывающуюся в нем жестокость, вызывал восхищение современников, особенно восприимчивых в этом отношении ионийцев, что чувствуется и в изложении Геродота.
   Его отважная личность, его власть покорителя морей, его сказочное счастье и великолепие его двора могли затмить даже блеск дворов сатрапов.
   Как же относились к нему персидские правители, чей наместник обосновался в Сардах? Неужели они наблюдали за самовольным присоединением города тираном, формально подвластного персам, за приемом беглых лидийских подданных? Увы, у персов не было боеспособного флота, который мог бы противостоять греческому.
   Воспользовавшись тем, что у Кира и у его сына Камбиза давно были связаны руки на Востоке, Поликрат своей гибкой политикой сумел предотвратить опасность вмешательства финикийского флота. Он заключил дружеский союз с узурпатором Амасисом, царем Египта.
   Однако во время морского разбоя тиран Самоса не делал различий между врагами и друзьями, и, вероятно, жалобы бежавших в Навкратис самосцев на его жестокое правление привели к разрыву между Амасисом и Поликратом. Возможно, последний пошел на это сознательно. Тиран понимал, что сын и наследник Кира Камбиз готовится к завоеванию Египта, поэтому выгоднее перейти на сторону противника, чем помогать находящемуся под угрозой владыке Нила, чтобы таким образом добиться признания своих завоеваний персидским царем.
   После завершения соответствующих переговоров Поликрат послал Камбизу 40 триер, чьи экипажи состояли из недовольных политикой тирана людей, причем он попросил великого царя больше не отпускать этих оппозиционеров на родину. Но либо по дороге в Египет, либо на обратном пути команды самовольно повернули на Самос и после победоносного морского боя попытались высадиться на остров. Скорее всего, они были разбиты и вынуждены искать спасения в море. Следствием неудавшегося мятежа были жесточайшие действия тирана. Даже жен и детей, не причастных к восстанию самосцев, он заключил в гавани как заложников, чтобы в случае нового нападения избежать перехода их мужей и отцов на сторону восставших.
   Потерпев поражение, мятежники направились на Пелопоннес и обратились к Спарте за помощью, которая была им оказана. Объединенному отряду удалось свергнуть Лигдама на Наксосе и взять в осаду Самос. Спартанцы, не искушенные в осадной войне, через сорок дней вынуждены были отступить (524–523 гг.).
   Тогда как вторично разочарованные самосские изгнанники с разнообразными приключениями искали в эгейском мире новую родину и в конце концов были обращены в рабство на острове Крит, персидский сатрап Сард Оройт готовился устранить тирана и тем самым заслужить благодарность и почет своего правителя, тем более что Камбиз после завоевания Египта (525) больше не имел оснований считаться с Поликратом.
   Добиться этого военной силой было трудно, что незадолго до этого подтвердила неудача пелопоннесцев. Тогда Оройт пощел на хитрость: он попросил у Поликрата убежища, поскольку царь посягает на его жизнь, а взамен пообещал половину своих сокровищ. Недоверчивый Поликрат вначале послал своего секретаря Маяндрия, и после того, как тот убедился, что сокровища действительно существуют, лично в сопровождении свиты отправился к персу на соседнюю Магнесию. Однако сатрап тут же взял его в плен и велел казнить. Труп был прибит к кресту. Самосцев из свиты отпустили домой, остальных Оройт обратил в своих рабов. Это был ужасный конец, настолько неслыханный и драматичный, какими были жизнь и деяния этого дерзкого человека, в котором тирания восточно-ионийского образца нашла свое самое грандиозное и устрашающее выражение.

Родился Миклош Хорти 18 июня 1868 года в отцовском имении в Кендереше Солнокского комитата, в самом центре Большой венгерской низменности. Миклош стал пятым по счету ребенком в семье среднего землевладельца Иштвана Хорти, в браке которого с Паулой Халаши родились девять детей. Родители стремились дать им хорошее образование, они воспитывались в строгости, выросли дисциплинированными. Миклош уже в 8-летнем возрасте оказался, как и два его старших брата, в реформатском колледже города Дебрецена, где учился под наблюдением французской гувернантки С десяти лет понастоянию родителей, пожелавших, чтобы их сын наряду с венгерским овладел и столь необходимым для продвижения по службе немецким языком, его перевели в немецкую мужскую гимназию в городе Шопрон.
   В 1882 году после весьма строгого отбора из 612 претендентов Хорти оказался среди 42 слушателей, которые были зачислены на учебу в военно-морское училище Фиуме (ныне Риека. В 1886 гиду лишь 27 курсантам, в том числе и Хорти, было присвоено звание морского кадета.
   В годы учебы и последующей военной службы, прошедшей на Адриатике, Хорти овладел сербским и итальянским языками. Хорти быстро продвигался по службе в 1894 году ему поручили испытание первого корабля с паровой тягой, а в январе 1900 года он в звании капитан-лейтенанта 1-го ранга уже командовал кораблем.
   В 1901 году во время летнего отпуска Хорти женился на 19-летней Магде, дочери депутата венгерского парламента, дворянина Яноша Пургли. Молодые обосновались в портовом городе Поле (ныне Пула в Хорватии), где продолжалась служба Хорти. Там родились их дети — две девочки, Магда и Паула, и два мальчика, Иштван и Миклош. Молодой морской офицер служил на крейсере, командовал торпедным сторожевым кораблем. После успешной сдачи экзаменов на звание высшего войскового офицера с 1 января 1909 года ему было присвоено звание капитана 3-го ранга.
   В ноябре 1909 года в жизни Хорти произошли большие перемены. От совместного австро-венгерского военного министерства ему пришло предложение занять должность высшего офицера — одного из четырех флигель-адъютантов императора Франца-Иосифа. Этот пост ранее традиционно занимали лишь австрийцы.
   С 1909 по 1914 год Хорти служил в венском Хофбурге непосредственно при императоре — венгерском короле Во время второй Балканской войны Хорти командовал береговой охраной на сторожевом корабле «Будапешт». После чего он вернулся на службу в императорский дворец.
   Начало Первой мировой войны застало Хорти в отпуске, но 27 июля 1914 года он уже прибыл в порт Пола, где сначала командовал кораблем «Габсбург», а с декабря стал командиром нового быстроходного бронированного крейсера «Новара». Весной 1915 года Хорти был награжден железным крестом. Затем он участвовал в морских сражениях на Адриатике против итальянского и французского флотов.
   В 1918 году под влиянием событий в России началось революционное брожение и в австро-венгерской армии. Король-император Карл, недовольный состоянием находившегося в стадии разложения флота, назначил командующим Хорти, присвоив ему звание контр-адмирала Хорти для восстановления дисциплины решил прибегнуть к мерам устрашения. Он одобрил решение военного трибунала, приговорившего двух матросов — организаторов восстания на флоте — к смертной казни. Казнь была приведена в исполнение в присутствии делегатов с других кораблей. Но даже такие жесткие меры не спасли монархию от развала.
   21 марта 1919 года Венгрия была провозглашена Советской республикой. На оккупированной же войсками Антанты территории начали собираться антикоммунистические силы. Хорти согласился занять пост военного министра в антибольшевистском правительстве.
   6 июня 1919 года он переехал в город Сегед, где приступил к формированию новой «венгерской национальной армии». Командиры из его вольнонаемной армии и возглавлявшиеся ими отряды отличались особой жестокостью и часто совершали устрашающие акты в целях «наведения порядка». В мемуарах Хорти признает наличие таких фактов, называя 1919 год годом «революций и террора».
   16 ноября 50-тысячная «национальная армия» — единственная тогда реальная и властная общенациональная сила — торжественно вошла в Будапешт.
   1 марта 1920 года Национальное Собрание избрало 52-летнего Хорти регентом или правителем Венгрии. Прежде чем согласиться на эту должность, адмирал выдвинул свои условия по расширению полномочий регента, и они были приняты.
   Став главой государства, Хорти сохранил за собой пост главнокомандующего армией, но его основными функциями стали представительство страны перед внешним миром, назначение и прием послов. От его согласия зависело утверждение законодательных решений по вопросам войны и мира. С 1937 года он, кроме того, приобрел право на объявление войны и заключение мира без согласия правительства и парламента.
   Хорти свои исполнительские функции реализовывал через назначавшиеся им правительства. Он пользовался законодательной инициативой, правом созыва и роспуска парламента. Правом утверждения законов он не обладал, но имел возможность два раза возвращать законы парламента на дополнительное рассмотрение.
   Правительству Хорти с помощью жестких мер удалось устранить с политической сцены крайне правые экстремистские элементы и группы, что дало повод назвать режим Хорти «венгерским фашизмом». Регент также нейтрализовал попытки консервативных сил возродить династию Габсбургов.
   Габсбургскую проблему для Венгрии и для Хорти решила Антанта, представители которой в Будапеште потребовали от венгерского правительства официально лишить короля Кароя IV короны. Его попытка отречься в пользу 9-летнего сына Отто не увенчалась успехом. Совет министров Венгрии 1 ноября 1921 года утвердил законопроект, на следующий день принятый Национальным Собранием, по которому Габсбурги были лишены престола, а Кароя вывезли из страны. 1 апреля 1922 года он скончался. «Венгрия была бессильна перед политикой Антанты», — констатировал Хорти в мемуарах.
   В упорядочивании политической системы Венгрии большую роль сыграл в 20-30-е годы премьер-министр страны граф Иштван Бетлен, назначенный на эту должность в апреле 1921 года. Бетлен давно и хорошо знал Хорти, был с ним в приятельских отношениях.
   В 20-е годы Бетленом был создан базировавшийся на многопартийной системе двухпалатный парламент, ставший одним из основных институтов хортистской системы. И хотя Хорти в целом придерживался консервативного курса во внутренней политике, в стране постоянно работал парламент, в котором существовала как левая, так и правая оппозиция, регулярно проводились свободные выборы, в ходе которых соперничали друг с другом различные политические партии.
   5 апреля 1927 года состоялось подписание договора с Италией «о вечном мире и дружбе». Венгерскому правительству импонировала склонность Муссолини поддержать некоторые территориальные претензии Венгрии.
   Мировой экономический кризис начала 30-х годов, повлекший за собой финансовый крах на будапештской бирже, снижение жизненного уровня трудящихся, повлиял и на политическую жизнь Венгрии. Бетлен, считавшийся «правой рукой» Хорти во внутренней политике, в августе 1931 года подал в отставку. Хорти назначил премьером Дюлу Каройи, а затем его сменил министр обороны Дюла Гембеш, сформировавший 1 октября 1932 года новое правительство.
   Хорти знал Гембеша еще по сегедскому правительству и, назначая его премьером, он осознавал, что этот энергичный 47-летний офицер является авторитарной личностью, на которую сильно влияет пример Гитлера и Муссолини. Гембеш активно ратовал за углубление связей с Германией. Вместе с тем он выступал за нормализацию венгерско-советских отношений с целью проникновения венгерских товаров на советский рынок, что нашло поддержку у крупных венгерских предпринимателей. 6 февраля 1934 года Венгрия первой из стран Центральной и Юго-Восточной Европы установила с СССР дипломатические отношения, что повлекло за собой и развитие экономических связей.
   После 1933 года Хорти начал предпринимать активные шаги к сближению с фашистской Германией. Он видел, что влияние Германии в Центральной Европе стремительно растет и она становится фактором, с которым приходится считаться всем европейским государствам.
   Хорти впервые встретился с Гитлером после заключения 11 июля 1936 года германо-австрийского соглашения о «параллельной политике». Они провели время в Берхтесгадене под Зальцбургом, куда регент был приглашен поохотиться.
   Венгерский академик И. Беренд, анализируя типологию и различные оттенки межвоенных политических режимов в странах Центральной и Юго-Восточной Европы, пришел к выводу, что существовавшую в 30-40-е годы в Венгрии политическую систему Хорти следует расценивать как «режим, заигрывающий с тоталитаризмом, ориентирующийся на Гитлера, но не порвавший ни с ограниченной парламентской системой, ни с лимитированными гражданскими правами и не прибегавший к фашистским массовым движениям».
   Осенью 1936 года умер от болезни Гембеш и на его место был назначен Калман Дарани. Новый премьер предпринял ряд мер по сдерживанию активности фашистов, которые начали оказывать влияние на мелкобуржуазную среду. Одновременно были проведены репрессии против коммунистов, действовавших в глубоком подполье. В конце 1937 года крайне правые силы образовали Венгерскую национальную социалистическую партию, которая впоследствии стала известна как нилашистская партия («скрещенные стрелы»). Эта партия из-за широковещательных программных обещаний, социальной демагогии, антисемитизма и антибольшевизма пользовалась успехом у небольшой части населения и старалась влиять на самого Хорти.
   В 1936–1938 годах Хорти совершил ряд зарубежных поездок с целью укрепления позиции страны в регионе. Он побывал в Италии и Австрии, а в феврале 1938 года — в Польше. Хортистская дипломатия тогда начала работать над созданием «горизонтальной оси» — она искала пути образованиясоюза Венгрии с Польшей и Югославией. 13 марта 1938 года германские войска перешли австрийскую границу. Аншлюс изменил соотношение сил в Европе: Венгрия, Югославия и Италия стали непосредственными соседями гитлеровской Германии.
   В конце 1937 года профашистские силы в Венгрии заявили о готовности взять власть в свои руки. В выступлении по радио Хорти предостерег правые силы от попыток «сеять беспокойство и раздор». Тем не менее профашистские группы, рассчитывавшие на поддержку Гитлера, открыто стали восхвалять своего лидера Салаши. Даже премьер Дарани стал поддаваться их давлению. Хорти окончательно разочаровался в нем и в мае 1938 года вынудил его уйти в отставку. Назначенный на его место Бела Имреди сразу же принял меры против нилашистов. Их лидер Салаши, обвиненный в антигосударственном подстрекательстве, был приговорен к заключению на три года.
   Хорти взял курс на дальнейшее сближение с гитлеровской Германией Венгрия при поддержке Италии обратилась к Гитлеру с просьбой созвать новую международную конференцию «четверки» для решения венгерских притязаний. В итоге 2 ноября 1938 года Венгрии отошли 12 000 квадратных километров территории Южной Словакии и части современного Закарпатья с населением около миллиона человек. Вынесение решения было доверено Германии и Италии, министры иностранных дел которых, а также Чехословакии и Венгрии, подписали документы арбитража.
   Решение так называемого Венского арбитража позволило 70-летнему Хорти в ноябре 1938 года вновь на белом коне, во главе своих войск торжественно въехать в города Комарно (северная половина города Комаром) и Кошице (Кашша). Венгрии отошли также Ужгород (Унгвар) и Мукачево (Мункач) с прилегающими к ним низменными районами. Лишь горные районы современного Закарпатья оставались в составе Чехословакии, но и то ненадолго… После гитлеровской оккупации Праги и провозглашения независимости Словакии они также были воссоединены с Венгрией.
   На волне успеха по «собиранию венгерских земель» премьер-министр Имреди, следуя указанию Хорти, отошел от первоначального политического курса и на рубеже 1938–1939 годов стал приспосабливаться к потребностям гитлеровской политики, стремясь внедрить германские порядки в Венгрии. Была создана организация венгерских немцев прогитлеровского толка — фолькс-бунд, которая с ноября 1938 года развернула свою деятельность. Хорти, воспользовавшись тем, что премьер нарушил неписаное правило и без предварительного согласования с ним вынес на утверждение парламента важные законопроекты, заставил Имреди подать в отставку. 3 февраля 1939 года регент назначил Пала Телеки новым премьер-министром.
   В конце 30-х годов Хорти подвергся критике как слева, так и справа в связи с принятием в 1938 и 1939 годах законов, ограничивавших права евреев, которых в Венгрии насчитывалось около 800 000. Но в это же время Венгрия приняла десятки тысяч поляков, сбежавших от оккупации. Как подтверждают архивные сведения, Венгрия предоставила им убежище и стала базой для переправки польских офицеров и евреев на Запад через Югославию. В Венгрии нашли постоянный приют не только около 150 000 польских беженцев, но и многочисленные евреи из Словакии и Румынии, вынужденные покинуть эти страны, спасаясь от фашизма.
   После разгрома Польши Венгрия стала граничить непосредственно с Германией и СССР. Гитлер считал Венгрию «сферой жизненных интересов Германии». Венгерского правителя особенно беспокоило новое соседство с двумя военными гигантами.
   «Трагедия Венгрии состояла в том, что ей впервые в истории грозила опасность одновременно со всех сторон», — оценивал сложившуюся ситуацию Хорти.
   Весной 1940 года, когда планировалось введение войск вермахта в Румынию, Гитлер обратился к Хорти с просьбой использовать территорию Венгрии для развертывания войск. Регент дал согласие, и германские танки ночными железнодорожными эшелонами были переброшены в Румынию.
   Вскоре Хорти и его государственное руководство заявили и о своих территориальных претензиях к Румынии. В июне 1940 года Хорти направил Гитлеру письмо, в котором просил его поддержки в удовлетворении венгерских претензий на Трансильванию. В конце августа 1940 года вторым венским арбитражем Венгрии была возвращена северная часть Трансильвании с населением 2,5 миллионов человек, ее южная часть оставалась в составе Румынии. Решение арбитража не удовлетворило ни ту, ни другую из конфликтующих сторон. Хорти был тоже недоволен этим половинчатым решением, хотя пропаганда именно его возводила в ранг «спасителя страны» и он во главе венгерских войск 15 сентября 1940 года торжественно вошел в Коложвар (ныне Клуж-Напока).
   Подлинным хозяином положения оставался Гитлер, который в роли посредника получил еще один рычаг воздействия на Хорти. Гитлер вскоре предъявил свой счет: потребовал признать фольксбунд единственным законным представителем немецкого меньшинства в Венгрии, который должен получить исключительные права. По его настоянию 16 сентября 1940 года из заключения был освобожден Салаши, который летом 1940 года вместе с депутатом парламента от партии нилашистов Кароем Виртом участвовал в попытке профашистского государственного переворота с целью заставить Хорти передать им власть. Кроме того, Гитлер настаивал на присоединении Венгрии к Тройственному союзу Германии — Италии — Японии и Венгрия присоединилась к Тройственному пакту в 1940 году. За ней последовали Румыния и Словакия, а затем — Болгария.
   Присоединение к этому пакту сделало Венгрию союзницей гитлеровской Германии, поставило под вопрос ее независимость и в значительной мере привело к росту нилашистского влияния.
   В конце марта 1941 года югославское правительство тоже подписало Тройственное соглашение, что вызвало в стране сопротивление со стороны армии и целую волну антигерманских митингов. Гитлер принял решение ликвидировать Югославию. В этой связи он в специальном послании Хорти и венгерскому правительству писал: «Югославия будет уничтожена, так как публично отказалась согласовать свою политику с державами „оси“. Главные силы германских войск должны проследовать через территорию Венгрии. Основной удар будет, однако, нанесен не из венгерской зоны. Там должна будет вмешаться венгерская армия, и Венгрия за это сотрудничество может возвратить себе те территории, которые в свое время была вынуждена уступить Югославии. Дело не терпит отлагательств. Желателен немедленный и положительный ответ». Взамен Гитлер предложил Венгрии возвращение Бачки и Баната и даже Хорватию с выходом на Адриатику, правда, с условием предоставления ей автономии.
   Хорти согласился на продвижение германских войск через свою территорию. Кроме того, генерал Верт пообещал командованию вермахта участие венгерских вооруженных сил. 2 апреля Лондон предупредил Будапешт, что если германские войска с территории Венгрии совершат агрессию против Югославии, то Лондон прервет дипломатические отношения с Венгрией.
   Для премьера Телеки решение югославской дилеммы оказалось трагедией. В ночь со 2 на 3 апреля он застрелился, оставив прощальное письмо на имя Хорти. В нем было сказано «мы стали клятвопреступниками», не смогли удержать страну от «выступления на стороне негодяев».
   4 апреля 1941 года Хорти назначил премьером Ласло Бардоши, который попытался продолжить политику своего предшественника.
   24 июня 1941 года Венгрия разорвала дипломатические отношения с СССР. А через два дня страну потрясла весть о том, что в районе городов Рахо (Рахов) и Мункач (Мукачево) на железнодорожные линии были совершены с востока воздушные налеты, а на город Кашша (ныне Кошице) были брошены бомбы. На осколках бомб нашли клеймо Путиловского завода. В Кашше было разрушено здание почты, казарма и жилые дома, погибли 30 человек, 285 получили ранения. Большинство историков склоняются к версии, что бомбардировка была инспирирована гитлеровцами. В тот же день от высшего германского командования в генштаб венгерской армии поступило предложение о присоединении к войне против СССР. 27 июня Хорти объявил, что «Венгрия считает себя находящейся в состоянии войны с Советским Союзом».
   Согласно мемуарам Хорти, численность первоначально введенных в бой венгерских частей составляла всего 30 000 человек. Они участвовали в боях за Галицию, а затем в середине июля были направлены на Украину и дошли до Донецка. С апреля по июнь 1942 года 2-я венгерская армия была выведена в район сосредоточения под Курском и, по советским разведданным, реально состояла из 9 дивизий и 1 бригады общей численностью в 160 000 человек.
   Внешнеполитические итоги 1941–1942 годов для Венгрии оказались весьма печальными. Экономический и военный потенциал страны был предоставлен в распоряжение Германии. Внутренняя обстановка хортистской Венгрии казалась, однако, весьма благополучной — военное производство способствовало экономической конъюнктуре, обеспечивалась почти полная занятость и достаточно высокий уровень оплаты труда. Несмотря на инфляцию (правда, небольшую), экономическая ситуация считалась хорошей. Страну не беспокоили социальные конфликты, хотя имели место некоторые ограничения на продукты питания и отдельные промышленные товары (вводились карточки на продукты). Линия фронта была еще далеко. До Будапешта советские бомбардировщики впервые долетели лишь в сентябре 1942 года. В марте 1942 года очередным премьером стал М. Каллаи.
   В январе 1943 года под Воронежем 2-я венгерская армия была разбита советскими войсками. Потери венгерской армии (убитые, тяжелораненые, пленные) иностранные обозреватели оценивали тогда в 100–140 тысяч человек. Остатки армии — по разным подсчетам, от 20 до 60 тысяч человек — были частично возвращены на родину, а частично использовались на Украине в качестве оккупационных сил и на охране железнодорожного транспорта в Польше.
   В связи с 75-летием фюрер подарил венгерскому другу яхту. Поблагодарив фюрера за подарок и поздравление, Хорти попросил возвратить на родину остатки венгерских войск, мотивируя это тем, что Венгрия нуждается в них для защиты своих границ. Хорти не мог не замечать растущую мощь советско-англо-американской коалиции. Поражение 2-й венгерской армии под Воронежем, осложнение взаимоотношений с гитлеровской Германией толкали его к принятию шагов по установлению контактов с правительствами Англии и США с целью заключения с ними сепаратного соглашения. Окружение Хорти еще надеялось, что в страну войдут именно войска США и Великобритании. Однако быстрое продвижение Советской Армии к границам Венгрии разрушило все надежды Хорти и его правительства на англо-американскую оккупацию страны.
   17 марта 1944 года Хорти в сопровождении министров иностранных дел и обороны, а также начальника генштаба отправился к Гитлеру в его штаб-квартиру. Встреча в Клесхейме оказалась драматической. Фюрер настоял на «союзнической оккупации» Венгрии.
   С войсками вермахта Венгрию наводнили агенты гестапо и СС, а также служба безопасности (СД), которые, имея от Кальтенбруннера специальный список почти на 400 ненадежных венгерских политических деятелей, депутатов парламента, журналистов, социал-демократов и руководителей профсоюзов, приступили к их арестам. Среди арестованных оказались и 9 депутатов верхней и 13 — нижней палаты парламента. Премьер-министр Каллаи избежал ареста только благодаря тому, что успел по подземным коридорам покинуть королевский замок и укрыться в турецком посольстве. Граф Бетлен также был вынужден скрываться от гестапо.
   Вернувшись в оккупированный Будапешт, в окруженный германскими войсками королевский замок, Хорти 19 марта 1944 года собрал заседание Коронного Совета, где подробно доложил об обстоятельствах клесхеймских «переговоров». Хорти сообщил также, что фюрер заверил его, что в отличие от Чехии, которая «всегда принадлежала империи», Венгрию он не собирается превращать в провинцию. Он довел до сведения Коронного Совета, что новый посол Германии при первой же встрече с ним заявил «Рейх не доверяет правительству Каллаи». Со своей стороны Хорти выразил полное доверие правительству, но тем не менее, имея на руках заявление премьера об отставке, он фактически подчинился гитлеровскому давлению и согласился на формирование нового кабинета. По сути, Хорти капитулировал и своим именем и авторитетом покрывал перед внешним миром германскую агрессию и насилие.
   Коронный Совет поддержал Хорти в его решении не покидать пост главы государства. Это означало, что, несмотря на оккупацию страны, венгерская государственность де-юре была сохранена и Хорти по-прежнему оставался правителем.
   Многие венгерские дипломаты за рубежом в знак протеста против оккупации подали в отставку. В стране полновластными хозяевами стали Везенмайер, командующий войсками СС и начальник полиции. Хорти назначил премьер-министром отставного генерала Деме Стояи, пользовавшегося доверием немцев.
   После назначения нового премьера и образования правительства Хорти на некоторое время укрылся в замке. Немцы провели тотальную мобилизацию в армию, отправили на фронт новые эшелоны с войсками, начали депортацию евреев.
   Наместник Гитлера Везенмайер уже 25 мая доложил в Берлин об отправке в Германию около 140 000 евреев. В целом из Венгрии, согласно немецким сведениям, до 11 июля было депортировано 437 402 человека. Только после многочисленных обращений к Хорти руководителей венгерских церквей и лидеров оппозиционных партий, а также Папы Римского, шведского короля и иностранных дипломатов регент приостановил депортацию.
   О событиях последних месяцев в Венгрии 25 сентября 1944 года следующим образом писал журналист Рене Пейс, автор передовой статьи в швейцарском «Журнал де Женев»: «Адмирал Хорти разочаровал многих своих сторонников, согласившись на все требования Германии. Из страха перед большевизмом, из опасения за свое личное благополучие он доверил власть Стояи, который повел чисто гитлеровскую политику. Судя по прежним действиям Хорти, не следует рассчитывать на то, что он последует примеру короля Михая и Маннергейма. Венгрия пожинает сегодня плоды его политики».
   Хорти теперь стремился выйти из войны. Он послал четырех человек в Москву для ведения предварительных переговоров об условиях перемирия. 11 октября делегация в Москве получила окончательное согласие на принятие условий и подписание предварительного соглашения о перемирии. В тот же день делегация подписала его. В соответствии с ними Венгрия должна была отвести свои войска с фронта, а после подписания соглашения о перемирии объявить войну Германии и выступить вместе с Советской Армией.
   По венгерскому радио было передано «Обращение» Хорти к народу Хорти сказал: «Сегодня каждому здравомыслящему человеку очевидно, что Германский рейх войну проиграл». Далее он подчеркнул, что ни одна нация не обязана жертвовать собой ради своего союзника. Отмечая, что гитлеровцы лишили венгерский народ самого ценного — свободы и независимости, Хорти заявил: «Я принял решение сохранить честь венгерской нации даже в глазах бывшей союзницы и довел до сведения здешнего представителя Германского рейха, что мы заключили предварительное соглашение о перемирии с бывшим противником и прекращаем против него боевые действия».
   Объявление о перемирии явилось полной неожиданностью для гитлеровцев. Воззвание Хорти в народе было встречено с большим воодушевлением. Из тюрем начали выпускать политзаключенных, арестованных гитлеровцами, активизировались подпольщики, готовые реализовать призыв правителя. Антифашистские силы подполья готовились к национальному сопротивлению. Как отмечалось в корреспонденции шведского журналиста из Будапешта по Лондонскому радио, «после оглашения декларации Хорти на улицы Будапешта высыпали жители и десятки тысяч беженцев из зон военных действий. Незнакомые люди обнимали друг друга, повсюду раздавались приветственные возгласы в честь мира, союзников и Советского Союза. Вдруг появились немецкие танки, которые стали беспорядочно стрелять в толпу. Те, у кого было оружие, и солдаты, поддержанные полицией и военными формированиями, вступили в борьбу с немецкими солдатами и танками».
   Силы, однако, были неравны. Оккупанты быстро подавили сопротивление жителей.
   Вслед за этим немцы овладели центральной радиостанцией и телефонным узлом. Венгерская столица оказалась в руках гитлеровцев, сосредоточивших там накануне крупные силы, включая более 600 танков. Хорти укрылся в замке. 16 октября он сдался немцам: регент подписал документ о сложении с себя обязанностей главы государства и назначении премьер-министром Салаши — самозванного венгерского «фюрера».
   Итак, Хорти не удалось вывести страну из войны. С его арестом и вынужденным отказом от власти, собственно, и завершился более чем 24-летний период его правления, настал конец той эпохи в истории Венгрии, который носил название «хортистский период», или «хортистская эпоха».
   Вместе с семьей Хорти был размещен в охотничьем замке Хиршберг под Вайлхаймом, где содержался под охраной эсэсовцев. 1 мая 1945 года он был освобожден американцами.
   Командование 7-й армии США взяло Хорти под стражу. Предстояло 6-месячное пребывание в различных лагерях депортированных, расположенных на территории Германии и Бельгии. В конце сентября Хорти был переведен в Нюрнбергскую тюрьму.
   Он привлекался для выяснения различных обстоятельств периода войны. Его не только допрашивали, но и вели с ним беседы представители различных ведомств союзных государств, в ходе которых он имел возможность оценивать свои поступки, анализировать венгерскую внешнюю политику. Хорти полностью убежден в том, что «у Венгрии не было выбора между сопротивлением и нейтралитетом» в этой войне, — «сопротивление для нее означало бы ликвидацию национального существования». 18 декабря 1945 года американские власти отпустили бывшего регента на свободу.
   Хорти и его семья еще почти четыре года оставались в Баварии. Затем они поселились в португальском городе Эшториле.
   9 февраля 1957 года, на 89-м году жизни Хорти скончался. Он был похоронен в Лиссабоне на английском военном кладбище.
   Хорти не смог вернуться на родину, однако его желание все же исполнилось. 4 сентября 1993 года в Венгрии состоялась церемония перезахоронения останков Хорти в семейном склепе в Кендереше, что вызвало неоднозначную реакцию в обществе.