Максимум Online сегодня: 413 человек.
Максимум Online за все время: 4395 человек.
(рекорд посещаемости был 29 12 2022, 01:22:53)


Всего на сайте: 24816 статей в более чем 1761 темах,
а также 356476 участников.


Добро пожаловать, Гость. Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.
Вам не пришло письмо с кодом активации?

 

Сегодня: 28 03 2024, 18:54:07

Сайт adonay-forum.com - готовится посетителями и последователями Центра духовных практик "Адонаи.

Страниц: 1 2 | Вниз

Опубликовано : 16 09 2010, 01:58:51 ( ссылка на этот ответ )

ПИФАГОР ОБ ОБРАЗОВАНИИ

(ΠAIΔEYTIKON)

Было бы глупо признать разум самым главным, но не отдавать ему предпочтение перед всем остальным и не тратить на его развитие ни времени, ни усилий не менее опрометчиво.

Ибо только образованием люди отличаются от животных, рожденные свободными от рабов, эллины от варваров, философы от невежд.

Образование, будучи общим достоянием, представляет собой плод одаренности тех людей, которые первенствовали в каждом отдельном поколении, ибо они открыли то, что впоследствии стало образованием для других.

Природа постаралась сделать так, что образование можно и взять от другого человека, и дать его другому, продолжая тем не менее обладать им самому.

Образование, как полагают добрые и прекрасные люди (КА?О? К'АГА?О?), остается нам верным до нашей смерти, а некоторых одаривает и бессмертной славой.

Нужно удерживать и сохранять в памяти все, чему учишься и что тебе говорят. Следует приобретать знания и слушать лекции до тех пор, пока их может воспринимать заучивающая и запоминающая часть души. Именно она ведает познанием и именно в ней хранится познанное.

Пифагор очень высоко ценил память и прописывал ученикам специальные упражнения для ее усиления. По его мнению, нет ничего более важного для познания (Е?ΙΣНМН), опыта (ЕМПЕ?Р?А) и интеллекта (?PONHΣIΣ), чем способность помнить.

Он придумал такие приемы обучения: медленно и постепенно, всегда одним и тем же образом, начиная от более мелкого и несущественного, переходить к созерцанию вечного и родственного ему бестелесного, чтобы полная и внезапная перемена не спугнула и не смутила нас, издавна привыкших к дурной «пище». Вот почему для предварительной подготовки духовного зрения к переходу от всего телесного, никогда не пребывающего в одном и том же состоянии, к истинно сущему он обращался к математическим и иным предметам, лежащим на грани телесного и бестелесного (эти предметы трехмерны, как все телесное, но плотности не имеют, как все бестелесное). Это подводило душу к потребности в настоящей «пище». Доходя с помощью такого приема до созерцания истинно сущего, он дарил людям блаженство, а для этого ему и требовались математические упражнения.

Правильно проводимое обучение должно быть добровольным и осуществляться по обоюдному желанию ученика и учителя. Всякое добровольное изучение наук и искусств правильно и достигает цели, а принудительное негодно и безрезультатно.

Прекрасно, когда учитель умеет убеждать, а ученики — повиноваться.


* Портрет учительницы.jpg

(23.45 Кб, 357x500 - просмотрено 1691 раз.)

Последнее редактирование: 16 09 2010, 02:01:09 от Протестант

 

 

Ответ #1: 16 09 2010, 02:16:09 ( ссылка на этот ответ )

ПИФАГОР О ВОСПИТАНИИ

(ΠAIΔEYTIKON)

Огромное значение для улучшения человеческой природы имеет воспитание. Разумная система, основанная на правильных примерах,— вот главный путь настоящего воспитания. Смотреть на прекрасные формы, привлекательные образы и примеры доставляет удовольствие, приносит пользу и исправляет людей.

Пифагор неустанно заботился о воспитании. Он придумал систему государственного воспитания, изобрел эпитрит — три линии государственного устройства. Он же — автор множества способов обучения.

Те юноши, которые хотят быть счастливыми, должны обратить внимание на восприятие и мнения старших и правильно живущих людей.

Пифагор учил своих слушателей прежде всего избавляться от всякого рода невоздержанностеи и молчать обо всем том, что они от него слышали. Он учил также, что истинная любовь к прекрасному (Ф?ΛΞКА?ΙА) состоит в занятиях и добрых нравах.

Пифагор стремился исправить нрав каждого человека по-разному, в зависимости и от природы и возможностей этого человека.

Заботу о людях проще всего осуществлять через их органы чувств, с помощью которых можно созерцать прекрасные формы (золотое сечение, совершенные фигуры) и виды, слушать прекрасные песни и ритмы. Он сделал музыкальное воспитание главным, прибегая к некоторым мелодиям и ритмам для излечения человеческих нравов и страстей и установления изначальной гармонии душевных сил.

Он стал придумывать для учеников как можно более близкие подобия всего этого, подражая небесному звучанию с помощью инструментов или пения.

Пифагор проповедовал среди своих учеников самые разнообразные способы сдерживания и подавления страстей и пороков и полагал, что любым способом следует избегать и отсекать огнем, железом и всеми другими средствами от тела — болезнь, от желудка — излишество, от всего в целом — неумеренность. Пифагор учил также, что боги неповинны во зле и страданиях. Все болезни и телесные страдания — результат человеческой невоздержанности.

Когда душой овладевает гнев (MHNIΣ), Пифагор советовал удалиться от окружающих и наедине с собой пытаться мужественно подавить страдание души и излечиться от него. Пифагор изобрел магические слова и особые мелодии для заклинаний души и ее гармонизации. В момент сильного приступа гнева, например, неплохо было бы сойти к морю и поплавать до смены настроений.

Когда душой овладевает гордыня (YBPIΣ), следует ей напомнить о преходящем характере земного бытия и тленности всего мирского. Необходимо развивать в себе пренебрежение к славе и богатству, нелицемерное уважение к старшим, искреннее чувство равенства и благожелательное отношение к родственникам, внимательное участие к младшим и поддержку их без чувства превосходства.

Когда душой овладевает тщеславие, ее исцелит лишь пренебрежение к людской молве, словесное воздержание и полное молчание.

Когда душой овладевает зависть, исцеление приносит пренебрежение к людской славе и богатству, внимательное участие и поддержка младших без чувства зависти к их молодости.

Когда душой овладевает скаредность, исцеление принесет напоминание о неподвластности вещей смертным, ибо они останутся после смерти хозяина.

Когда душой овладевает страх и трусость, спасительно быть готовым встретить даже смерть с радостью.

Когда душой овладевает чревоугодие, целительно воздержание от мяса одушевленных существ и вообще всяких излишеств, отказ от вина, пост и краткий сон.

Когда душой овладевает похоть и страсть к насилию, спасительно воздержание от некоторых видов пищи и питья, разжигающих страсти.

Когда душой овладевает леность, спасение принесет воздержание от некоторых видов пищи, препятствующих уму быть бодрым и чистым, напряженное и неустанное внимание при изучении и освоении сложнейших основоположений.

Пифагор избегал людей, выставляющих напоказ свои знания и открывающих свои души, словно ворота харчевни, всякому встречному за деньги. Если на их родине не находятся покупатели их товара, эти люди сами рассеиваются по городам. Такие работают с юношами в гимнасиях ради наживы и берут плату за недостойное дело. Не следует обучать добродетелям тех, кто приходит учиться, за плату. Ведь те, кто берут плату, оказываются хуже резчиков герм и колес-ничников. Последние, когда кто-нибудь закажет им за деньги герму, по крайней мере ищут пригодную для создания образа древесину. А взимающие плату за обучение добродетели, философствующие софисты, используют то, что уже приготовлено природой.

* Школьный учитель.jpg

(50.44 Кб, 500x404 - просмотрено 1817 раз.)

 

 

Ответ #2: 21 09 2010, 04:49:52 ( ссылка на этот ответ )

ЦАРСКОСЕЛЬСКИЙ ЛИЦЕЙ: ПРАВО НА ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ

Когда несколько лет назад скромные прежде «институты» стали величать себя «Академиями» и «Университетами», а вместо привычных «школ» кругом выросли «гимназии» и «лицеи», показалось, что еще немного, и Россия будет осчастливлена появлением новых пушкиных, дельвигов, ломоносовых... Но время идет, а чуда так и не происходит — похоже, дело все же не в названиях и не в количестве нулей в счетах за обучение. А в чем?
Однажды русская педагогика попыталась ответить на этот вопрос — и сегодня, спустя 190 лет, это по-прежнему самый яркий из ответов...


Начало
Вы помните: когда возник лицей,
Как царь для нас открыл чертог царицын,
И мы пришли. И встретил нас Куницын
Приветствием меж царственных гостей...


19 октября 1811 года. Искрящийся на солнце белый снег, голубая громада Екатерининского дворца перекликается с таким же голубым небом. Мундиры, ленты, ордена... И тридцать пар взволнованных глаз, жадно впитывающих события столь долгожданного дня. Позади безмятежное детство под родительским кровом, теперь начинается новая жизнь. Отныне они — «лицейские»...

Появление Лицея ждали. С самого начала нового столетия все общество не расставалось с надеждами на скорые перемены. Дух свободы, вера в торжество справедливости, упования на скорое возрождение отечества рождали в сердцах многих людей мечты о том недалеком времени, когда миру предстанет новая Россия, свободная от рабства, невежества и тирании. И — о чудо! — проект Сперанского, в кратчайший срок преодолев все бюрократические препоны, явил России учебное заведение нового образца. И хотя, по словам Ивана Пущина, «не все тогда имели понятие о колоннадах и ротондах в афинских садах, где греческие философы научно беседовали со своими учениками», название «Лицей» быстро прижилось и стало синонимом самого лучшего российского образования.

Название Лицея
Имя нового учебного заведения — Лицей — произошло от слова Lykeion. Это название одной из частей древнего города Афины, где располагался знаменитый храм Аполлона, солнечного божества, проводника принципов красоты и гармонии, покровителя поэтов и художников. Прекрасный сад возле храма облюбовали для своих бесед афинские философы, а Аристотель под сенью ликейских дерев создал свои знаменитые «гимнасии», где щедро делился знаниями с учениками. И вот многие столетия спустя в великолепном парке Царскосельского дворца родилось новое учебное заведение, призванное стать храмом мудрости, воспринявшим педагогические традиции античных философов.
А «Царское Село» — на самом деле Сарское — происходит от финского названия находившейся на этом месте деревни Саари Мойс, «Верхняя Мыза».


Программа
В те дни, когда в садах Лицея
Я безмятежно расцветал,
Читал охотно Елисея,
А Цицерона проклинал,
В те дни как я поэме редкой
Не предпочел бы мячик меткой,
Считал схоластику за вздор
И прыгал в сад через забор...

Все обучение лицеистов разделялось на две части. В «Начальном курсе» сообщались сведения по грамматике, физике, математике, истории, русской словесности, немецкому и французскому языкам. В «Курсе окончательном» больше времени уделялось «наукам нравственным»: правоведению, философии, истории религии, политэкономии, логике. При этом каждый лицеист к концу обучения в совершенстве должен был овладеть искусством сочинительства на французском, немецком, а в особенности на русском языке, что было немаловажно для времени всеобщей галломании.

Василий Федорович Малиновский

(1765–1814)

 Первый директор Царскосельского Лицея родился и вырос в семье известного историка, архивиста, переводчика Алексея Малиновского. Царивший в доме отца дух свободолюбия и служения отечеству во многом определил его судьбу. Закончив в 1781 году философский факультет Московского университета, Малиновский многие годы проработал на дипломатическом поприще, одновременно занимаясь литературной деятельностью. Его работы «Записки о освобождении крестьян», «Рассуждения о войне и мире» снискали ему славу человека прогрессивных взглядов. Необычайно эрудированный ученый, говорящий и пишущий на многих языках литератор, тонкий и проницательный педагог, Малиновский за очень короткий срок своего директорства сумел создать в Лицее неповторимую атмосферу свободы, творчества, дружбы, которую потом называли «лицейским духом». Среди первых учеников Лицея был и его сын Иван. Скоропостижная смерть первого директора стала трагедией для всех лицеистов. Над его могилой Александр Пушкин и Иван Малиновский поклялись друг другу в вечной дружбе.

Большое внимание в Лицее уделялось физическому воспитанию детей. Кроме обязательных по программе гимнастических упражнений, подвижных игр, танцев, верховой езды, фехтования и плавания, ежедневно несколько часов лицеисты гуляли в парке, причем прогулки проходили при любой погоде. И дело тут не только в закаливании. Преодоление лицеистами трудностей такого спартанского воспитания, должно было служить целям их нравственного совершенствования и способствовать развитию цельного независимого характера. Наставники хорошо понимали тонкую связь между успехами физического воспитания и формированием таких качеств личности, как воля, самообладание, смелость, достоинство. Неслучайно, быть может, лицеист Пушкин более всего преуспел в словесности и фехтовании, ведь обе эти дисциплины требуют от человека одного: легкости, изящества и точности. А в качестве учителей танцев в Лицей был приглашены знаменитые Гюар и Эбергардт, учившие «по старинке», то есть подолгу державшие учеников на менуэте — танце внешне неброском, но учившем человека грациозности, благородству и гармонии.

Практичность
Меж нами все рождало споры
И к размышлению влекло:
Племен минувших договоры,
Плоды наук, добро и зло,
И предрассудки вековые,
И тайны гроба роковые.

Простым, но очень действенным принципом лицейской педагогики было правило: «не затемнять ум детей пространными изъяснениями, но возбуждать собственное его действие». Преподаватели всячески поощряли творческое свободомыслие, совместное отыскание истины в спорах и диспутах. Такие понятия, как «идея», «слово», «поступок» в лицейской педагогике были связаны неразрывной нитью. Наставники не допускали у своих учеников пустословия, ведь «Постановление о Лицее» требовало «никогда не терпеть, чтобы они употребляли слова без всяких идей». Точно так же любому поступку должно было предшествовать тщательное обдумывание последствий и понимание смысла совершаемого действия. И наоборот, любая мечта, любая мысль требовала своего конкретного воплощения. Вообще, обучение в Лицее отличалось конкретностью и практичностью. Каждый педагог ставил целью не просто сообщить необходимый ученику запас знаний по предмету, а непременно добиться ощутимых практических результатов. Преподаватель «российской словесности» Кошанский не только растолковывал ученикам правила грамматики, но и регулярно давал самостоятельные творческие задания, например, по написанию стихов на заданную тему. Такие «пробы пера» не прошли даром — обилие рукописных литературных журналов, издаваемых лицеистами: «Лицейский мудрец», «Неопытное перо», «Вестник», — говорит само за себя.

Расписание жизни лицеистов
6 утра — подъем по звонку
С 7 до 9 часов — класс (учебные занятия)
В 9 часов — чай с белой булкой (никаких завтраков!)
С 9 до 10 часов — первая прогулка (хорошо гулялось летом, когда Царское Село становилось «Петербургом в миниатюре», осенью же «все разъедется в столицу или куда хочет, а чем убить такое скучное время? Вот тут-то поневоле призовешь к себе науки»)
С 10 до 12 часов — класс
С 12 до 1 часу — вторая прогулка
В 1 час — обед из трех блюд
С 2 до 3 часов — чистописание или рисование
С 3 до 5 — класс
В 5 часов — чай
С 5 до 6 часов — прогулка
С 6 до половины 9-го — повторение уроков или дополнительные занятия для отстающих
В половине 9-го — ужин
После ужина до 10 часов — отдых, развлечения
В 10 часов — сон

Занятия в Лицее начинались 1 августа и проходили до 1 июля, но и июль, единственный месяц «вакаций» (каникул), лицеисты должны были проводить в Царском Селе. Таким образом, все шесть лет обучения (2060 «лицейских дней») воспитанники были оторваны от родных и дома, составляя единую лицейскую семью.


Лицейское начальство не жалело денег на приобретение самых современных научных приборов для физического кабинета. Специальная машина для демонстрации законов магнетизма и электричества обошлась Лицею в огромную по тем временам сумму в 1750 рублей.

А учитель рисования С.Г. Чириков устраивал у себя на квартире литературные собрания для воспитанников, всячески побуждая их к творчеству. Он научил рисовать каждого своего питомца независимо от способностей. Иллюстрации Пушкина (кстати, не самого выдающегося его ученика) к собственным произведениям — лучший тому пример.

«Главное правило состоит в том, чтобы воспитанники никогда не были праздны» — гласит «Постановление о Лицее». Каждую минуту пребывания детей в стенах заведения наставники стремились сделать интересной и полезной. Первый директор Лицея В.Ф. Малиновский самолично подбирал отрывки из книг для упражнения лицеистов в чтении и переводе таким образом, чтобы давать урок, например, «к неустрашимости и твердости духа». А прогулки между занятиями, по его мысли, должны были стать примером того, «как отдых после труда приятен».

 

 

Ответ #3: 21 09 2010, 04:52:18 ( ссылка на этот ответ )

Традиции Лицея

Судьба на вечную разлуку,
Быть может, породнила нас.



Многие лицейские традиции появились благодаря второму директору Лицея Е.А. Энгельгардту.

Одна из самых известных — после выпускных экзаменов разбивать лицейский колокол, тот самый, который в течение шести лет собирал учеников на занятия. Каждый выпускник брал себе на память осколок, чтобы на всю жизнь сохранить частичку любви, тепла, заботы, которыми они были окружены в стенах Лицея, ставшего для многих вторым домом.

Для самого первого выпуска из осколков колокола Энгельгардт распорядился изготовить памятные кольца с надписью. Чугунное кольцо в виде переплетенных в дружеском рукопожатии рук стало для Пушкина и его лицейских товарищей бесценной реликвией и священным талисманом.

Наставники

Наставникам, хранившим юность нашу,
Всем честию, и мертвым и живым,
К устам подняв признательную чашу,
Не помня зля, во благо воздадим.

Не только к ученикам, но и к преподавателям в Лицее предъявлялись высочайшие требования. Малиновский, вступая в должность, специальным пунктом оговорил свое право набирать и утверждать профессоров. Это были большей частью молодые люди, энергичные, преданные своему делу, не боявшиеся экспериментировать. И Малиновский, и сменивший его на этом посту Е.А. Энгельгардт всеми силами стремились добиться, чтобы лицейские преподаватели не просто проповедовали истины с высоты своей кафедры, а стали каждому лицеисту настоящим другом, стремились учить детей собственным примером. У каждого лицеиста, безусловно, были свои любимые преподаватели, в зависимости от личной предрасположенности к тому или иному предмету, но были и всеобщие любимцы: учитель «нравственных наук» И.К. Кайданов, словесники Кошанский, Галич, француз де Будри. Секрет их поулярности кроется в любви к своим подопечным, в атмосфере дружбы и доброжелательности, царившей на их уроках. Именно эти качества более других ценил Энгельгардт и в учениках, и в воспитателях. Он называл это «чувством Сердца», не уставая напоминать всем, что именно «в Сердце заключается все достоинство Человека: оно святилище, хранитель всех наших добродетелей, которых холодная, расчетливая голова знает только по имени и по теории».

В Лицее строго-настрого запрещались телесные наказания, но сохранялись другие виды взысканий: занесение имени на черную доску, особый стол в классе для провинившегося, уединенное заключение в карцере. Но, как отмечали многие, самым страшным наказанием для лицеистов было лишиться дружеского расположения и любви учителя. Чуть более суровый взгляд, чуть более холодное отношение наставника действовали гораздо сильней и заставляли нашалившего воспитанника исправляться значительно скорее, чем карцер и «черные списки».

Воспитанники

Дерево узнается по плодам. Даже если бы не было Пушкина (а он был!), Царскосельский Лицей остался бы блестящей страницей русской истории. Канцлер Российской империи Александр Горчаков, известный мореплаватель Федор Матюшкин, декабристы Иван Пущин, Вильгельм Кюхельбекер, Владимир Вольховский, поэт Антон Дельвиг, композитор Михаил Яковлев — это только первый, пушкинский выпуск. Всего же за время существования Лицея в Царском Селе (1811–1844) он дал 12 членов Государственного Совета, или министров, 19 сенаторов, 3 почетных опекуна, 5 дипломатов, более 13 уездных и губернских предводителей дворянства — и это не считая тех, кто оставил значительный след в русской науке или искусстве. И при этом Лицей всегда — с самого первого выпуска — был под бдительным надзором властей, считаясь заведением опасным, распространявшим вольнодумство. В 1844 году, в разгар николаевской реакции, он был переведен в Санкт-Петербург, на Каменноостровский проспект, и стал называться Александровским, просуществовав под этим именем до 1917 года.

Герб и девиз Лицея
Для награждения отличившихся лицеистов по эскизам Энгельгардта были отлиты золотые и серебряные медали. Изображение на них стало впоследствии гербом Лицея. Два венка, дубовый и лавровый, олицетворяли Силу и Славу, сова символизировала Мудрость, а лира, атрибут Аполлона, указывала на любовь к Поэзии. Над всем этим гордо был начертан лицейский девиз: «Для Общей Пользы».


Феномен Лицея объясним: образовательный процесс в нем был направлен не на получение знаний, не на «натаскивание» специалистов в какой-либо узкой области, а на воспитание честного и благородного человека, достойного члена общества, ценящего добро и справедливость выше карьерного роста и личной славы.

Прощаясь с первыми лицейским выпуском, Энгельгардт подвел итог шестилетнего обучения такими словами: «Идите, друзья, на новом вашем поприще!.. Храните правду, жертвуйте всем за нее; не смерть страшна, а страшно бесчестие; не богатство, не чины, не ленты честят человека, а доброе имя, храните его, храните чистую совесть, вот честь ваша. Идите, друзья, поминайте нас...» Спустя год родился ответ — знаменитые строки Пушкина:

Пока свободою горим,
Пока сердца для чести живы,
Мой друг, Отчизне посвятим
Души прекрасные порывы!

 

 

Ответ #4: 21 09 2010, 07:43:44 ( ссылка на этот ответ )

ИНСТИТУТ БЛАГОРОДНЫХ ДЕВИЦ. Мода или требование времени?

Долгое время слово «институтка» вызывало ассоциации лишь с чем-то жеманным, пронафталиненным и нежизнеспособным. А сегодня все чаще в рекламе учебных заведений встречается словосочетание «институт благородных девиц». Форма возвращается, но возвращается ли идея, заложенная в нее создателями?

...Через женщину только прогресс человечества
проникает в нравы людей, в характер народа
и его общественную жизнь.

К.Д. Ушинский


Великий эксперимент Екатерины Великой

Начало 1776 года. «Петербургские ведомости» одно за другим публикуют сообщения о посещении императрицей Екатериной II воспитанниц Воспитательного общества благородных девиц. Это был предмет ее гордости — первый выпуск будущего Смольного института.

Казалось, весь мир с интересом наблюдает за ходом этого великого эксперимента. Ни один иностранец, попадавший в Петербург, не оставлял без внимания Смольный. Удивление и восхищение — вот главные впечатления от него. Впервые в Европе задача воспитания и образования женщин была поставлена на государственном уровне, глубоко и очень практически осознана их роль в обществе.

Это действительно было чудом!

Знаменитый Дидро посвящает Смольному восторженные строчки: «Была решена неразрешимая проблема — воспитывать, воспитывать без принуждения. Там воспитываются Дамы благородные и очень образованные. Там у каждой есть возможность найти применение своим силам и развиваться. И было совершено настоящее чудо — была создана школа, которой никогда не было, нет, и вряд ли появится. Если это заведение пройдет испытание временем, дамы мало в чем будут уступать рыцарям, а лицо империи изменится за каких-нибудь 20 лет».

Императрица задумала перевоспитать общество. Она мечтала о России как о новом государстве, построенном по законам «разума» и «порядка» — вот задача достойная просвещенного монарха! Для нового государства нужен новый человек — благородный и добродетельный, просвещенный и способный к созиданию. Выполнить это просто указами и законами невозможно. Нужно было сначала воспитать воспитателей. Кто же будет воспитывать нового человека? Ответ прост и естественен: прежде всего матери будущих граждан.

За дело взялся И.И. Бецкий.

Человек, который придумал Смольный

Его называли «Другом Человечества». Державин посвящал ему оды, а Потемкин писал: «Пером вашим водит человеколюбие». Современники поражались его энергии, целеустремленности и невиданной работоспособности.

...Иван Иванович был незаконным сыном князя И.Д. Трубецкого и получил от отца только вторую половину фамилии. Воспитывался он за границей, много путешествовал по Европе. 15 лет провел в Париже на дипломатической службе. Там он основательно проштудировал всех энциклопедистов, просветительскую философскую литературу и новые педагогические теории. Петр III вызвал его в Петербург и назначил начальником Канцелярии строения домов и садов Его Величества. Но Бецкий сблизился не с императором, а с его умной и развитой женой Екатериной, у которой стал часто бывать как приятный собеседник. Тридцать лет возглавлял он Канцелярию строений. При нем оделись в гранит берега Невы, с его именем связано строительство Эрмитажа и здания Академии художеств, создание Медного всадника и решетки Летнего сада. Он стал основателем и попечителем воспитательных домов и училищ, больниц для бедных, Смольного института, был президентом Академии художеств и шефом Шляхетского сухопутного корпуса.

Корень добру и злу, писал в своих трудах Бецкий, есть воспитание. Особую роль должны играть воспитатели: «Воспитатель прежде всего должен подготовить душу ребенка к восприятию тех зерен, которые хотели посеять».

Воспитание, по Бецкому, имеет четыре стороны: физическую, физико-моральную, моральную и дидактическую (обучающую).

Физическая сторона: только в здоровом теле может быть здоровый дух. Бецкий советует с ранних лет приучать детей к стуже и позволять бегать во всякую погоду босиком (в Кадетском корпусе, Воспитательных домах и в Смольном температура в спальнях детей зимой не превышала 16°).

Физико-моральное воспитание: леность — мать всех пороков, трудолюбие — отец всех добродетелей. Бецкий советует приучать детей к делу, ко всякому рукоделию, но не употреблять насилие, а «приохочивать» и выбирать занятие в зависимости от возраста и способностей. В свободное же время дети должны играть, а не спать или лежать.

Моральному воспитанию в системе Бецкого отводится первое место. Основной принцип — закрытое учебное заведение, чтобы исключить отрицательное воздействие извне. В качестве же положительного воздействия должен быть живой пример воспитателя и совет книги.

Возвысив значение морального воспитания, Бецкий оттеснил на задний план значение обучения, повторяя ошибку западных воспитателей, рассматривавших науку как нечто отдельное и не всегда полезное. Однако у Бецкого есть по поводу обучения ряд дельных советов: «Надлежит или отрешиться от обучения, или обучать играя, чтобы это в отдых было». Практичность и наглядность прежде всего.

...Итак, 5 мая 1764 г. Бецкий представил императрице устав для учреждения «Общества для воспитания двухсот благородных девиц».

Программа: «Они столь знают, что надо удивляться…»

К созданию программы будущего воспитательного общества Екатерина и Бецкий подошли основательно. Активно велась переписка с Вольтером, Дидро, изучалась просветительская литература и традиция. Русским дипломатам и послам во всех странах Европы был отдан тайный приказ добыть программы существующих государственных воспитательных заведений для девиц. В Европе аналогов не оказалось, кроме знаменитого пансиона благородных девиц для 250 воспитанниц — девочек из обедневших дворянских семей, учрежденного в Сен-Сире под Парижем еще при Людовике XIV его фавориткой Франсуазой де Ментенон. Но и в Сен-Сире программы как таковой то ли не оказалось, то ли ее не хотели показывать, и потому свою программу пришлось разрабатывать самим.

Смольный институт был рассчитан на воспитание на казенный счет 200 благородных девиц от 6 до 18 лет. Они делились по возрасту на четыре класса. В первом классе преподавались русский и иностранные языки и арифметика, во втором — география и история, в третьем — словесность, архитектура, геральдика, музыка, танцы, в четвертом — занятия исключительно практические: воспитанницы по очереди по две вместе занимаются с маленькими девочками, чтобы научиться воспитывать детей; они приучаются также к поддержанию порядка и к домашней экономии: договариваются с поставщиками, каждую субботу производят подсчет расходов, платят по счетам, определяют цену продуктам, наблюдают, чтобы везде была чистота. Воспитанницы обучаются рукоделиям и начиная с третьего класса должны сами шить себе платья. Стихи, пение и всякие искусства входят в круг обучения, чтобы сделать воспитанниц приятными членами общества.

Во главе института стояла начальница, обладавшая огромными правами. От нее требовались особые качества: она должна быть любима и почитаема, должна вести себя кротко, весело, ей вменялось в обязанность «изгонять все то, что имеет вид скуки, задумчивости, печали». Помощницей начальницы была правительница (или инспектрисса), она «наблюдает за учительницами и имеет крайнее радение о чистоте». Для ближайшего надзора за воспитанницами в институте состояли четыре надзирательницы, по одной на каждый возраст. Они неусыпно смотрят за девочками, а также заменяют отсутствующих учительниц.

Учительниц на институт полагалось 12, по три на каждый возраст. Они не только учат девиц, но и «воспитывают их в благоразумии и искусными словами внедряют благонравие в нежные сердца их». Учительницы должны были учить всем предметам, и только в крайнем случае разрешалось пригласить учителя или, как тогда говорили, мастера.

В институте соблюдалась строжайшая дисциплина: подъем в шесть утра, затем занятия в течение восьми часов.

Когда девочки подрастали, их начинали практически знакомить со светом. Для этого начальница приглашала старших воспитанниц к своему столу, куда для общества приглашались светские молодые люди. По воскресеньям в институт приезжали светские дамы и кавалеры. В одно из таких воскресений воспитанницы давали концерт, в другое спектакль, а третье посвящалось просто разговору и т. п. Воспитанницы старших классов на этих собраниях должны были играть роль приветливых и учтивых хозяек.

Устав требовал от воспитанниц приветливости и благородства в обращении не только с равными себе людьми, но и с самыми низшими.

На каждую девицу, поступавшую в институт, ассигновалось по 50 рублей; эти деньги клались на ее имя в банк и ко времени окончания курса вместе с накопившимися процентами считались ее приданым. Часто само училище выдавало девицу замуж, а если это не удавалось, то определяло ее в учительницы, договаривалось за нее и получало за нее жалование. Никуда не пристроившиеся девицы имели право жить в институте, получая там комнату, пищу и свечи, оплачивая за это институту «рукоделием, трудолюбием и добродетелью».

Екатерина хотела создать «новую породу» людей не только среди дворянства, но и во всем остальном обществе, и поэтому указом 31 января 1765 г. основала Особливое училище для воспитания детей чиновников, купцов и мещан. Организация его была такая же, только курс проще и больше внимания уделялось рукоделиям и музыке.

Воспитание в красоте и радости

Екатерина приняла близко к сердцу дело воспитания девиц. Она часто ездила в Смольный не только по праздникам, но и в будни, зазывала воспитанниц к себе, и они ставили ей сценические сюрпризы.

По совету Вольтера Екатерина включила представления театральных пьес в программы учебно-воспитательных заведений. Пьесы для Смольного пришлось искать во французской литературе, в русской их было еще очень мало. Вольтер, а затем и Дидро обещали императрице написать комедии специально для девиц, но обещание свое так и не выполнили, пришлось писать самой Екатерине и Сумарокову.

Дидро сравнивает игру смолянок с исполнением лучших артистов и артисток французской сцены. Однако Дидро как тонкому педагогу прекрасная игра воспитанниц внушает некоторые опасения, так как исполняемые пьесы не вполне для них подходят, а постоянное участие в представлениях отвлекает воспитанниц от уроков и занятий и может привести к чрезмерному увлечению театром. Впоследствии эти опасения оправдались.

Екатерина была очень довольна ходом дел в Смольном. В письме к Вольтеру в 1772 г. она отзывалась о воспитанницах: «Они столь знают, что надо удивляться; они нравственны, но не мелочны, как монахини».

Первый выпуск Смольного института состоялся 30 августа 1776 г. Выпускалось всего 39 девиц. Восемь лучших учениц получили кроме медалей шифры*. Пять из лучших были взяты ко двору императрицы. Образы этих живых, очаровательных, веселых молодых дам остались до нашего времени запечатленные Левицким. Особое очарование этим девушкам придает то, что изображены они в театральных костюмах, в образах героев французской комедии.

«Рутина поглотила ее воспитанниц…»

Первый выпуск Воспитательного общества благородных девиц был действительно блестящим... Но очень тонка грань между настоящим просвещением и воспитанием и показной образованностью, манерностью, сентиментальной отрешенностью.

Будучи падкой на комплименты, Екатерина любила показывать девиц, щеголять ими. Вместо воспитания добродетельных жен и матерей Смольный стал воспитывать светских женщин.

К выработке манер прилагалось большое старание. В Смольном часто давались балы, на которые приглашались кадеты; зачастую кадеты вместе с девицами давали театральные представления. Раз в неделю по воскресеньям девочки публично танцевали. Екатерина сообщала Вольтеру о брате крымского султана Калге Султане, который каждое воскресенье повадился ездить смотреть эти танцы. Все эти любования и смотрины вредно сказывались как на самих девочках, так и на атмосфере в институте.

С другой стороны, часто посещая Смольный, Екатерина ни разу не присутствовала на экзаменах. В отчетах, предоставляемых членами совета, обычно давались самые лестные отзывы о знаниях и успехах учениц. Каждый протокол обычно удостоверял, что много воспитанниц достойны награды шифром.

И в результате основополагающий принцип развития и поощрения сменился принуждением и муштровкой, учение превратилось в «долбню». Хорошо учиться, по мнению одной из воспитанниц, — это «уметь хорошо болтать по-французски и делать Чкниксены“». Появилось понятие — особая «институтская складка», т. е. манера: «У нас был тихий и осторожный голос, воздушная и вместе с тем торопливая походка, движения и спокойные и робкие. Яркая краска беспрестанно разливалась на наши щеках, а приседая, мы наклоняли голову с неподражаемой скромностью». Вот тогда-то и появилось ироничное «институтка».

В конце концов Екатерина и сама увидела, что из Смольного не получилось того, что было задумано. Была составлена комиссия, проведены изменения в программе. Смольный должен был стать по преимуществу учебным заведением. Однако в царствование Екатерины новый план еще не выполнялся в полной мере.

В XIX в. Смольный институт становится все более замкнутым, привилегированным учебным заведением, в котором воспитанницам прививались светские манеры, набожность, сентиментальность и преклонение перед царской фамилией. В 1859 г. инспектором классов был назначен К.Д. Ушинский, который провел прогрессивную реорганизацию процесса обучения (ввел педагогический класс, новый учебный план, предметные уроки, опыты по физике). Однако в результате предательства и доносов Ушинский принужден был оставить Смольный, его реформы были аннулированы и вплоть до 1917 г. институт оставался одним из наиболее консервативных учебных заведений.

«Русского семейного быта, сложившегося веками, не удалось пересоздать Чсмолянкам“, не знавшим жизни, непрактичным и наивным. Надежды Екатерины II на Чновую породу людей“ не сбывались, — рутина поглотила ее воспитанниц», — так оценивали Смольный спустя 150 лет после его создания.

От институтки к новому женскому образу

Но главное все же было сделано: «Затронут был самый вопрос, указана нравственная задача школы, поставлен идеал общественной пользы и человеческого достоинства, — в первый раз заявлена необходимость правильного женского образования». «Новая порода» людей, значительно отличавшаяся от прочего русского общества, была создана, и это было признано самим обществом. Впервые в русской семье появляются образованные женщины, которые внесли в убежище дедовских предрассудков струю нового света и воздуха — новые здоровые и гуманные начала способствовали возникновению интереса к вопросам воспитания и пробуждали стремление к подражанию. Идея женского воспитания и положительный опыт были использованы во вновь образующихся гимназиях, а затем и в создании женского университета — Высших женских курсах (Бестужевских). Ни в одной стране мира правительство не уделяло столько внимания женскому воспитанию — это неоспоримый факт.

Попробуем представить себе тот идеальный образ Дамы, матери нового поколения людей, о котором мечтали Екатерина и Бецкий, который увидели просвещенные европейцы в смолянках. Прежде всего, она была носительницей идеала благородства и чистоты, верила в то, что этот идеал осуществим несмотря на невзгоды и тяготы реальной жизни, принимая их стойко, без ропота и озлобления. В обществе она была веселой и непринужденной, поражала изящным вкусом и ярким воображением, остроумной речью, развитостью и обаянием «изящного ума». Она является примером для подражания другим. Все эти черты мы находим у лучших смолянок — Нелидовой, Ржевской, Плещеевой...

Впоследствии как домашнее, так и частное воспитание ориентировалось на этот образ, на этот идеал. И уже женщины и девушки 1820-х годов в значительной мере создавали общую нравственную атмосферу русского общества, они смогли внести в него новые идеи, новые стремления. Они читали Вольтера, Руссо, Гете, одновременно постигая идеалы любви, верности, отдачи, нравственного долга женщины перед детьми, мужем и обществом. Среди них были придворные дамы, писательницы, воспитательницы, хозяйки аристократических салонов и оставшиеся неизвестными матери и жены, — все они вносили в среду, в которую возвращались после института, что-то новое, яркое, живое. Появляется новый женский образ, который становится реальностью. Те, кого называли «мечтательницы нежные», воспитали героическое поколение жен декабристов. Они задали высокую духовную планку и оказали колоссальное воздействие на формирование не только русского женского характера; в их литературных и музыкальных салонах находили вдохновение те, кто в будущем составил цвет русской культуры, — Пушкин, Лермонтов, Тургенев, Толстой...

Удивительно, но до сих пор в отдаленном уголке нашего сердца живет этот светлый образ Дамы начала XIX века, а порой при звуках старинного романса, при взгляде на портрет в душе возникает что-то похожее на воспоминание о возвышенном, благородном. И уже без иронии мы воспринимаем объявления о приеме в «институт благородных девиц».
_______________

* Шифр — металлический вензель царствующей императрицы. Вручался на выпуске лучшим институткам. Носился на левом плече на банте из белой в цветную полоску ленты.

 

 

Страниц: 1 2 | ВверхПечать