Тегеранский базар — это своего рода город внутри города, со своими законами, обычаями и традициями, со своей особой философией и своим образом жизни Он представляет собой бесконечный лабиринт тусклых сводчатых галерей и переходов. Здесь и в XX веке царит еще средневековье часто встречаются с ног до головы закутанные в темную ткань женщины, слышны резкие выкрики зазывал и звон чеканщиков по серебру и меди. Здесь встречаются торговцы и покупатели самых различных городов и деревень Ирана говорящие на самых различных диалектах и наречиях. Горячие споры, неудержимый водопад новостей. На тегеранском базаре можно найти все, что душе угодно мозаику Шираза и неповторимые ткани одежду отечественного и импортного производства пестрые и яркие ткани, шубы, расшитые причудливой золотой вязью, кругом сверканье медных блюд, ваз, кувшинов и ослепительный блеск ювелирных изделий.
   И, конечно, ковры, ведь нынешний Иран (в прошлом Персия) — страна классических восточных ковров. А также самое вероятное место их происхождения, ведь традиции иранского ковроделия своими корнями уходят в древнее художественное творчество народа. С незапамятных времен благодаря своей неповторимости изысканности узоров и высокому качеству они пользовались известностью во всем мире. Их ткали женщины — дома, у родника, готовясь к замужеству или ожидая ребенка. Потом мыли, сушили и водворяли на почетное) место в доме.
   Есть что-то общее между ковром и восточной музыкой, каждый завиток, как мелодия, вплетается в общий замысел. Ковры, как музыка, создают разное настроение, бывают грустные и радостные, тревожные или спокойные. Старинные ковры бесценны. Вот почему так кропотливо восстанавливают мастера их неповторимый орнамент.
   Музей ковров расположен в парке Лале в самом центре Тегерана, и, наверное, он является одним из немногих в мире музеев такого рода. В его залах, где всегда полно туристов, представлены ковры различных школ и стилей, в частности, исфаганские, кушанские, кумские, керманские, тебризские, ширазские. Случайный покупатель может не заметить разницы между прекрасным керманским ковром и столь же прекрасным ковром кушанским. Однако они так же отличаются друг от друга, как чудесные стихи Саади от не менее прекрасных строф Хафиза.
   Любезный гид расскажет вам, что при оценке любого ковра внимание прежде всего обращается на его узор. Иранский ковер, например, всегда имеет замкнутую композицию, ограниченную бордюром, который состоит из нескольких полос орнамента различной ширины.
   Основные мотивы коврового узора образуют арабеску, состоящую из сложно переплетающихся растительных стеблей, цветов и листьев, среди которых располагаются фигурки зверей и птиц. Чаше всего узор иранского ковра — это декоративный образ цветущей природы, весеннего сада. А вообще узоры для ковров выбираются самые разнообразные: растительные орнаменты, сцены из дворцовой жизни, портреты правителей и прославленных поэтов, а также копии миниатюрных иллюстраций к известным поэтическим произведениям — «Шахнамэ» Фирдоуси, «Голестан» и «Бустан» Саади и другие.
   С появлением и распространением в Иране ислама началось создание новых узоров, в которых используются такие элементы оформления, как михраб и минбар, минареты и купола мечетей. Такие ковры стали называться молельными, ими обычно застланы полы в мечетях. Небольшой такой коврик для совершения намазов старается приобрести себе каждый мусульманин.
   Иранские мастера используют богатую красочную гамму — десятки красок при огромном разнообразии их оттенков. Неповторимую прелесть расцветке придает ворс из шерстяных и шелковых нитей, иногда с добавлением золота и серебра. Ворс — это не только бархатистая поверхность ковра, это еще и богатство тонов и оттенков цвета.
   В Музее вам расскажут и покажут, как вяжутся узлы «гиордес» и «сеннэ», об их количестве на каждый квадратный дециметр: чем больше узлов, тем ковер дороже. В шелковых коврах количество узлов на квадратный дециметр порой превышает восемь тысяч, поэтому они самые дорогие. Но зато и качество у них отменное: такие ковры не испортятся, не износятся, не протрутся полвека. Если они этот срок выдерживают, они становятся «антиками» и цена их еще больше возрастает. В Тегеранском музее ковров можно увидеть несколько таких «антиков», которые являются гордостью Музея.
   На другом стенде — другой экспонат, ведь ковры различаются еще и тем, в каких комбинациях при их производстве используются шерсть, хлопок, шелк, лен, пенька и джут. В Музее можно узнать, что шерсть получается из верблюжьего, овечьего или козьего волоса, она бывает разного достоинства — короткой, сравнительно тонкой, длинной и глянцевитой. Причем во многом это зависит от местности, в которой разводят этих животных. И даже от той части их тела, с которой эта шерсть состригается. Ну и, конечно, от выделки!
   Много секретов ковроткачества откроют любознательному человеку стенды Тегеранского музея ковров. Например, использование растительных пигментов. Некоторые из них способны при крашении давать такие глубокие и мягкие тона, которые даже при большой интенсивности не кажутся кричащими. А зависит многое от климата и характера той почвы, на которой произрастают красильные растения. Рецепты крашения до сих пор составляют тайну профессионального мастерства, передаются по наследству, как и вообще все ремесленные хитрости.
   Самый старый из всех иранских ковров с узором был обнаружен в ледниковом ущелье Пазирик вблизи российско-монгольской границы. И обнаружил его российский профессор С. И. Руденко. Этот ковер теперь так и называется «Пазирик», длина его составляет два метра, ширина — 184 сантиметра. Проведенные исследования показали, что он был соткан еще в эпоху ахеменидских царей Кира и Дария (558–330 годы до н. э.). «Пазирик» сейчас хранится в Эрмитаже, но он является наглядным свидетельством 25-вековой истории иранского ковроткачества.
   В Тегеранском музее хранится и первый в мире объемный ковер, который создал искусный мастер из Тебриза. Ковер выткан одним куском в форме чаши для розовой воды. Высота ковра — 45 сантиметров, диаметр — от 15 до 165 сантиметров. Мастер использовал для работы 11 стоек собственного изготовления. Для изготовления мини атюр были взяты сорок цветов, цветы и кусты роз, а основание ковра прошито золотыми нитями. Крышка этой чаши-ковра выполнена в трех цветах флага исламской Республики Иран.
   На изготовление этого ковра у иранского умельца ушло три года, а после него он решил создать ковер на новый сюжет — «Древо жизни», на который его вдохновили бирюзовые изразцы «Синей мечети» в Тебризе.

Стокгольм расположился на 12 островах, и куда в этом городе ни пойдешь — в конце концов, повсюду выйдешь к воде. В Старом городе отражаются в голубом зеркале воды стрельчатые колокольни церквей и фасады старинных домов. Рыцарские дворцы, средневековые домики с островерхими крышами и улочки шириной с коридор соседствуют в Стокгольме с многоэтажными зданиями и отелями сверхсовременного стиля.
   А в Лидингё, одном из районов шведской столицы, расположился необычный Музей скульптуры — Сад Миллеса. На очень высоком, крутом берегу залива, на поднимающихся друг над другом террасах выставлены произведения прославленного шведского мастера — одного из немногих, кто получил известность за пределами страны.
   А еще выше, за старыми деревьями, расположился дом самого Миллеса, в котором собраны не только его работы, но и редкостная коллекция скульптурных шедевров Древнего Египта, Индии, Юггая, античности и средневековья.
   О Саде скульптур мечтал Миллес еще в начале XX века, но сначала эта была только мечта, греза. В 1906 году ему удалось купить участок земли в тогдашнем пригороде Стокгольма, а впоследствии он постоянно расширял его. В 1908 году здесь был построен дом, в котором К. Миллес и его жена Ольга (художник-портретист) жили до 1931 года. Затем, проведя 20 лет в США, они вернулись сюда и жили здесь до самой кончины мастера в 1955 году.
   Но еще в 1936 году супруги подарили дом и Сад со всеми коллекциями городу, и в конце 30-х годов Музей скульптуры был открыт для публики. Да и сам Сад являет собой произведение искусства. Еще самим Миллесом в нем были спроектированы галереи и колоннады, боскеты из кустарника, а террасы соединили крутые пролеты лестниц с живописно бегущими тропинками. Одни скульптуры поставлены здесь рядом с высокими деревьями, другие — посреди мощеной площади, напоминающей итальянскую пьяцетту.
   Скульптурные произведения Миллеса необычайно оригинальны и выразительны, хотя иногда и трудно назвать его мраморные фигуры реалистическими. Порой они как будто неестественно вытянуты, пропорции человеческого тела смещены, и можно сказать, что таких людей в жизни не бывает. Но всматриваешься пристальнее и видишь, что они полны очарования и глубокого жизненного смысла.
   Вот, например, крылатый конь Пегас летит куда-то вдаль, но только «положен» он на бок, и на крыле его в этом стремительном полете находится всадник — поэт. А вот скульптура «Перст Божий», на гигантский палец поставлена фигурка удивленного чем-то человека со смешно разведенными в стороны руками. Ничего божественного или религиозно-мистического в этой фигурке нет. Может быть, он просто изумлен и восторженно рад синему небу, зеленым аллеям Сада и резвым балтийским волнам…
   В Саду Миллеса можно увидеть не только отдельные статуи, но и целые скульптурные композиции. Среди живой природы они постоянно меняются в зависимости от освещения и погоды, находясь как бы в естественном круговороте природы. Скульптуры живут здесь совершенно особой жизнью, отличающейся от той, которая была бы им уготована на улицах и площадях города.
   Сад состоит из трех основных террас, которые уступами спускаются к заливу Вертан. Вход в Музей расположен на самом верху, и уже отсюда можно окинуть всю территорию Сада с его монументальными фигурами и фонтанами. Отсюда же открывается великолепный вид на залив, город и белые громады кораблей в порту.
   Помимо скульптур небольшого размера, относящихся к начальному периоду творчества Миллеса, в Музее представлены и повторения известных монументов, фонтанов и скульптурных групп. В некоторых случаях композиции составлены из произведений, созданных в разное время и для разных мест. Так, например, центральная группа фонтана «Похищение Европы» поставлена в прямоугольный бассейн, куда помещены также наяда на дельфине и рыба — деталь от фонтана Посейдона.
   Сам фонтан Посейдона в Саду скульптур оформлен несколько иначе, чем тот, который расположен на площади перед музеем Гетеборга. Здесь представлена лишь центральная фигура морского бога — реплика, подаренная Миллесу шведским государством в 1955 году, день его 80-летия. Миллес прожил долгую творческую жизнь и сумел создать поразительно много. Только в Стокгольме установлено более десяти его монументальных произведений.
   Одно из самых «классических» его произведений — скульптурная группа «Отблеск солнца». Ее тема — движение, стремительное и неистовое. В Саду Миллеса эта группа установлена в бассейне фонтана «Похищение Европы» на нижней террасе. Как бы преодолевая сопротивление морских волн, несется на дельфине наяда. Ее волосы встрепаны ветром, глаза широко раскрыты, из приоткрытого рта будто вырывается прерывистое дыхание. Одной рукой она держится за дельфина, другая в переполняющем ее восторге закинута за голову. Под струями воды бронза скульптуры, отражая солнечные блики, переливается множеством оттенков.
   Эта работа открыла целую серию произведений Миллеса на мифологические сюжеты — с персонажами водной стихии. Струи воды в каждой работе имеют не только разное направление по отношению к самой скульптуре, но и выбрасываются с разной силой. В «Фонтане Ионы», например, они образуют бурный каскад, а в «Фонтане Дианы» падают легкими, тонкими струйками. В «Фонтане Сусанны» цветут белые и розовые лилии, плавают золотые рыбки, отражаются окружающие фонтан плакучие ивы. В 1925 году эта работа получила Гран-при на выставке декоративного искусства в Париже, а без воды все бы это выглядело намного беднее.
   На широкой площадке нижней террасы в Музее скульптуры стоит монумент Фольке Фильбитера. Для массивной скульптуры всадника Миллес сделал постамент в виде природных камней, что связано и с сюжетом самой легенды: герой переходит вброд реку в поисках своего пропавшего внука. Пьедестал в форме скалы только подчеркивает связь статуи с природным окружением, указывает на присущее ей самой «пейзажное» начало.
   У Миллеса-скульптора мало трагических мотивов, но здесь они воплощены через резкие динамические контрасты в построении скульптурной группы: подчеркнута утрированность всех форм, а поворот головы коня и корпуса сделан в разные стороны. Особенно это заметно в положении статуи на небольшом, будто шатающемся пьедестале неправильной формы.
   С верхней террасы Сада посетитель может спуститься по лестнице, пройти мимо нескольких фонтанов и попасть во дворик, который условно назван «маленькой Австрией». Это своего рода лирический привет стране, в которой родилась жена Миллеса. Здесь, в крохотной часовенке, находится могила супругов Миллес, а над ней — средневековая деревянная скульптура «Мадонна с младенцем».
   Справедливо замечено, что каждый скульптор обладает собственным чувством пространства. У Миллеса в Саду скульптур «свое» пространство. Вместе с помощниками (в их числе был и его брат Эверт, архитектор) Миллесом были специально спроектированы разные точки зрения на каждую скульптуру. Учитывалось все: как она видна с близкого и дальнего расстояния, с верхнего или нижнего уровня Сада, от освещения и погоды.
   Всю жизнь Миллес и его жена не только коллекционировали произведения живописи и скульптуры, но и привозили из разных стран детали старинных зданий. Размещенные среди зелени, они дают посетителям разнообразные впечатления, образуя для статуй Миллеса второй «фон». Несмотря на свободу маршрутов движения в этом Музее скульптуры, зрителя как будто постоянно ведет незримая рука мастера.
   Сад скульптур в Стокгольме — один из первых музеев подобного рода в Европе. Сам Миллес ощущал его как истинный «дом» для скульптур, в котором люди могут созерцать их, любоваться их красотой, размышлять над их смыслом.

Первые дни поверженной фашистской столицы очень выразительно изобразил немецкий писатель Вилли Бредель «Жизнь остановилась, как маятник сломанных часов. Кое-где еще тлел огонь, от развалин несло дымом пожарищ. В Берлине царил кладбищенский покой. Среди тлеющих остатков строений, обугленных и пропитанным дымом развалин добровольные санитарные отряды разрывали груды щебня в поисках трупов. Расстрелянные танки, опрокинутые зенитные пушки, обгоревшие грузовики загромождали мостовые, усеянные брошенными касками, противогазами, обмундированием и ручным оружием Ветер раскачивал концы оборванных трамвайных проводов».
   Во время боев и предшествовавшей им бомбардировке Берлина англо-американской авиацией пострадали многие исторические здания и культурные ценности Германии. В их числе был и Пергамский музей, который сразу же после его открытия в 1930 году стали называть «чудом света».
   Но советские воины, среди всего этого ужаса и разрушений, позаботились о спасении гибнущих сокровищ. Немногие пережившие тот ад сотрудники Музея потом с благодарностью вспоминали, как советские солдаты (те, кого геббельсовская пропаганда окрестила «варварами») спасали шедевры из немецких музеев.
   Некоторые реликвии Пергамского музея (как и других берлинских музеев) были в буквальном смысле слова вытащены из огня и пепла пожарищ, из полузатопленных подвалов и тоннелей метро, тщательно осмотрены и переведены в безопасное место. Многие из них были отправлены в Советский Союз, где опытные реставраторы Эрмитажа, музеев Москвы и Киева провели кропотливую работу по их восстановлению. А в 1958 году в Берлин в нескольких железнодорожных составах прибыло около миллиона восстановленных музейных шедевров.
   Дорогу к Пергамскому музею вам охотно укажет любой берлинец. Это огромное П-образное здание представляет собой целый комплекс других музеев — сокровищниц древнего и относительно более современного искусства Западно-азиатский музей. Собрание произведений античности. Исламский музей, Музей немецкого народного искусства и Восточно-азиатское собрание произведений.
   В Пергамском музее можно действительно совершить увлекательное путешествие почти в любую из прошлых эпох, побывать в давно исчезнувших городах Малой Азии и Месопотамии, в буквальном смысле пройти в ворота древнего Милета, прикоснуться рукой к стенам «грешного» Вавилона, по широкой каменной лестнице подняться к подножию величественного Пергамского алтаря Зевса. Ему Музей и обязан своим названием.
   В это порой бывает трудно поверить, но все перечисленные (как и многие другие) бесценные реликвии — подлинные. С большим трудом они были обнаружены, раскопаны и доставлены в столицу Германии. Главным экспонатом Собрания произведений античности является Большой алтарь Зевса. Он был сотворен в 180–160 годы до н. э. искусными зодчими и ваятелями древнего города Бергама, который располагался в Малой Азии (на территории нынешней Турции). Древние греки считали, что город был основан Пергамом — потомком знаменитого Ахилла.
   Здание Пергамского музея, собственно, и было возведено для того, чтобы выставить для обозрения публики это уникальное сооружение. А построено оно было по настоянию известного немецкого историка и искусствоведа Вильгельма Боде, бывшего в 1906–1920 годы директором берлинских музеев.
   Алтарь Зевса был обнаружен в конце прошлого века немецким инженером и архитектором Карлом Хуманом во время раскопок Пергамского царства. В начале осени 1878 года жители небольшого турецкого городка Бергама с любопытством смотрели на загорелого европейца в широкополой шляпе. Карл Хуман приехал в Турцию по приглашению султана строить мосты и дороги. Но, как архитектора, его интересовали древние руины малоазийских цивилизаций, в ту пору почти не известные европейским ученым и совсем не интересовавшие самих турок.
   К. Хуман часто видел, как турецкие крестьяне выкапывали из земли куски мрамора со следами скульптурных изображений и пережигали их на известь. Тогда он нанял в Бергаме сорок землекопов и вместе с ними поднялся на гору и первым ударил заступом в сухую, потрескавшуюся землю…
   Начав раскопки на голом месте, немецкий инженер открыл один из, самых главных памятников эллинистического искусства — Большой алтарь Зевса. Под слоем земли оказалось множество крупных обломков плит с рельефами. К концу сезона из них выстроился повествовательный цикл о битве богов и гигантов. Этот сюжет имел прямое отношение к истории Пергамского царства.
   Правители древнего Пергама вынуждены были постоянно отражать набеги своих врагов. Победы над ними отмечались сооружением памятников. По повелению Эвмена II и был построен в центре города Большой алтарь Зевса.
   Длина грандиозного скульптурного Алтаря составляет 120 метров. Посетителям понадобится немало времени, чтобы внимательно рассмотреть на горельефном фризе мифологическую борьбу олимпийских богов с гигантами. Громовержец Зевс повергает гигантов, и они гибнут в страшных мучениях.
   Когда-то фриз Алтаря находился на высоте всего лишь 2,5 метра от земли, и каждый грек мог наслаждаться картиной, которая символизировала окончательную победу пергамцев над галатами.
   Впоследствии Карл Хуман передал Большой алтарь Зевса в дар Пергамскому музею, и теперь многочисленные его посетители могут восхищаться знанием мифологии, обилием героев и живостью фантазии древних ваятелей. Скульпторы не только иллюстрировали, но и значительно обогатили «Теогонию» Гесиода: вместе с главными небожителями и титанами в битве участвуют другие исполины, различные божества природы, а также посвященные им животные.
   Вот, например, Афина-воительница в развевающейся тунике схватила за волосы прекрасного крылатого Алкиноя и силится оторвать его от матери-земли. Змея, помощница и хранительница Афины, обвила гиганта и жалит его в грудь. Жестокие мучения испытывает Алкиной, в нестерпимой муке изогнуто его тело и запрокинута голова, запали глаза и полуоткрыт в стоне рот. В агонии простирает он руку к матери своей Гее, которая выходит из недр земных, чтобы умолить Афину. Но неумолимы олимпийские боги, и беспредельная боль разливается по лицу несчастной матери — ей остается только оплакивать гибель своих сыновей…
   До нашего времени фриз Алтаря дошел сильно поврежденным, и лучше всего на нем сохранилась сцена, где Геракл обнаруживает младенца Телефа, которого все уже считали погибшим. В горной местности, под сенью дерева, опершись на могучую палицу, отец смотрит на ребенка, прильнувшего к вскармливающему его животному…
   Другой ценнейший экспонат античного собрания — ворота ионийского города Милета, которые представляют собой один из лучших образцов античного градостроительства.
   В Западно-азиатском зале посетитель оказывается в самом начале улицы Процессий, ведущей к главным воротам Вавилона. Эта дорога была построена во время царствования Навуходоносора II (604–562 годы до н. э.) и предназначалась для процессий бога Мардука, которые проходили в Древней Ассирии во время новогодних мистерий.
   Экскурсоводы расскажут посетителям Музея, что Новый год начинался у древних ассирийцев 1 числа месяца нисана (апреля) и продолжался 12 дней. Именно в это время, считали древние ассирийцы, проявлялась власть светлого бога Мардука и новые созидательные силы побеждали смерть и разрушение. Эти 12 дней считались священными: нельзя было наказывать детей, рабов, вообще нельзя было вершить никакой суд. Нельзя было даже работать, и раб в эти дни становился господином.
   Поднявшись по лестнице в конце улицы Процессий, посетитель попадает на второй этаж Пергамского музея, где располагается Исламская экспозиция. Яркие ковры и керамика, красочные миниатюры и чеканка свидетельствуют о высокой культуре средневекового Востока. Настоящим украшением этой коллекции стал огромный фриз, украшавший когда-то фасад замка Омейядов. Строительство замка велось в пустынной степи к юго-востоку от современного Аммана (Восточная Иордания) в VIII веке. На каменном фризе с большим мастерством и изяществом древние камнерезы вырезали растительные узоры и фигурки животных.
   Судьба этого экспоната очень интересна. В начале XX века прокладывали дорогу в Мекку. И камень, из которого был сложен недостроенный и полуразвалившийся замок, решили использовать при строительстве дороги. Узнав об этом, В. Воде обратился с просьбой к Вильгельма II, а тот к султану — и султан подарил фасад этого замка Пергамскому музею. Во время войны этот уникальнейший экспонат был почти полностью разрушен прямым попаданием бомбы. И реставраторы долгие месяцы буквально по камешкам вновь собирали воедино отдельные части восточного шедевра.
   Сам Вильгельм Боде в северном крыле Пергамского музея в 1907 году основал Восточно-азиатское собрание. Как и другие экспозиции, эти коллекции сильно пострадали во время войны. Но все экспонаты были восстановлены советскими реставраторами, а в конце 1950-х годов эта экспозиция пополнилась образцами китайского народного искусства — шелковыми вышивками, произведениями лаковой живописи и образцами традиционной китайской резьбы по дереву. Кроме этих экспонатов, в коллекции представлены уникальные китайские образцы керамических изделий от эпохи неолита до наших дней.
   В северном же крыле расположился и Музей немецкого народного искусства. Он был создан еще в 1889 году по инициативе известного ученого-естествоиспытателя Рудольфа Вирхова. Картины и скульптуры, народные костюмы и игрушки, мебель и многие другие предметы дают яркое представление о жизни и обычаях немецкого народа.
   Значительный вклад в расширение этого Музея внес Адольф Райхвайн. Специальный раздел экспозиции рассказывает о жизни и деятельности этого ученого-антифашиста, казненного гитлеровцами в 1944 году.

Невозможно точно сказать, когда и у кого возникла впервые мысль о создании русского национального музея. Все начиналось, как известно, с Кунсткамеры и первой большой художественной коллекции — Эрмитажа, в который попадали и некоторые произведения русских живописцев, и портреты знаменитых людей. Там же в 1766 году Екатерина Великая приказала собрать Русскую библиотеку — это и стало первой попыткой сохранить национальное достояние.
   Но собрание русских картин, имевшееся в Эрмитаже до создания Русского музея императора Александра III, располагалось только в двух залах. Картины были плохо освещены, висели без всякой системы, которую и установить тогда было трудно, так как выбор картин отличался случайностью. В других дворцах, особенно в Царскосельском, бесценные собрания картин прежнего времени были почти недоступны публике, и никто их не знал.
   О необходимости иметь собрание картин, повествующих об истории монархии в России, впервые задумался Павел I. При оформлении Михайловского замка он поместил в него шесть огромных полотен, представляющих историю страны от Дмитрия Донского до самого Павла. Однако систематического собирания русской живописи долгое время не было, хотя отдельные попытки частного характера делались постоянно.
   В 1826 году художник-романтик Павел Свиньин открыл в своем петербургском доме своеобразный Русский музей. На первом этаже были выставлены скульптуры Козловского и Щедрина, на втором этаже — живописные картины Д. Г. Левицкого, О.А Кипренского, А. Г. Венецианова. Но жизнь его, как и других частных музеев, была короткой. П. П. Свиньин понял, что для одного человека эта задача совершенно невыполнимая, и распродал свою коллекцию.
   Еще император Николай I советовал создать музей, который бы соответствовал знаменитой триаде: «Православие, самодержавие, народность». Император Александр III, страстный поклонник всего русского, в 1856 году в Аничковом дворце начал собирать свою собственную коллекцию русской живописи.
   Довольно активно идея организации государственного Музея обсуждалась в середине XIX века. Об этом неоднократно писал и говорил В. В. Стасов, а писатель И. А. Гончаров в 1874 году выступил в печати с проектом создания в Москве музея национального русского искусства.
   Но в первопрестольной столице еще в царствование Александра II был основан Публичный музей. В него вошло великолепнейшее собрание Румянцевского музея, включавшее в свою очередь приобретенную в 1865 году картинную галерею Ф. И. Прянишникова — директора почтового департамента, который одним из первых стал собирать картины отечественных художников. В 1893 году была открыта Московская городская художественная галерея братьев Третьяковых. Вот эти события и подтолкнули появление Высочайшего указа о создании государственного музея национального искусства в столичном Петербурге, не желавшем ни в чем уступать Москве.
   Легенду об основании Русского музея часто еще связывают с картиной И. Е. Репина «Николай Мирликийский избавляет от смерти трех невинно осужденных». Император Александр III приобрел эту картину с 17-й выставки Товарищества передвижников, и она, по свидетельству одного из современников, «вызвала в Государе мысль, тогда же им и высказанную — основать всенародный музей, в котором сосредоточивались бы все лучшие произведения русского искусства»
   В отличие от национальных собраний Европы, Русский музеи с самого начала задумывался как монархический. И вот 13 апреля 1895 года царский курьер доставил в Сенат пакет, в котором содержался Высочайший указ об учреждении в Михайловском замке «Русского музея императора Александра III», но только через три года Музей распахнул свои двери для публики.
   Все это время в Михайловский дворец прибывали необычные гости. В одном из залов достойно заняла свое место картина-эпопея Карла Брюллова «Последний день Помпеи», и зал как будто озарился заревом разгневанного Везувия. Взметнулся «Девятый вал» И. К. Айвазовского, жеманная невеста отвернулась от жениха-майора на картине П. А. Федотова. Грозно шагнул скульптурный «Ермак» М. М. Антокольского, а над письмом турецкому султану «захохотали» репинские «Запорожцы».
   А гости все прибывали. Их встречали хранители Музея и устроители вернисажа: М. П. Боткин, академик живописи и брат знаменитого врача; художник П. А. Брюллов — сын архитектора, академик живописи А.Н Бенуа.
   На открытии Музея его хранитель М. П. Боткин, обращаясь к гостям, рассказывал: «Однажды, находясь проездом в Новгороде, император Петр Великий присутствовал в соборе при литургии. Вдруг император заметил маленького мальчика, который что-то рисовал, приткнувшись в уголке. Царь подошел ближе и увидел, что юный художник трудился над его портретом. И хоть большого сходства 14-летний портретист добиться не мог, но Петр был тронут увиденным и решил послать мальчика учиться за границу. Так Андрей Матвеев стал художником. Находясь за границей, он и написал эту картину, названную „Мамаево побоище“».
   Однако история эта содержала некоторые неточности, и сейчас искусствоведы установили, что данное полотно принадлежит вовсе не А. Матвееву. Написано оно, как предполагают исследователи сегодня, другим живописцем петровской эпохи — Иваном Никитиным. Исследования картины еще продолжаются, но уже точно установлено, что называется она «Куликовская битва» — с нее и начинается первый зал нижнего этажа Русского музея.
   А первые русские иконы появились в Музее еще в дни его создания. Они перекочевали сюда из коллекции историка М. П. Погодина и из церквей Михайловского дворца. В 1913 году собрание икон пополнилось великолепнейшей коллекцией известного историка и искусствоведа Н. П. Лихачева, в которой было до 1500 экспонатов. Они и составили золотой фонд Отдела древнерусского искусства.
   Многие из икон коллекции Н. П. Лихачева пришли в Музей со своими тайнами, и по сей день молчат некоторые ангелы и апостолы о своем происхождении и своих создателях… А над созданием икон трудились мастера великие и выдающиеся. В Русском музее находятся четыре иконы, к которым прикасалась рука самого Андрея Рублева. И рушатся временные и исторические преграды, когда смотришь на лики его апостолов Петра и Павла, которые первоначально были выполнены (совместно с Даниилом Черным) для Успенского собора во Владимире. Перед глазами посетителей предстают не просто святые, а святые мыслители — люди добрые и мудрые…
   В 1919 году в Россию приехал знаменитый писатель Бернард Шоу и пожелал посмотреть иконы в Русском музее. Он ходил по залам Музея в сопровождении А. В. Луначарского, всматривался в старинные иконы, да и сам был чем-то похож на рублевских апостолов. В русских иконах прославленный писатель уловил сущность национального искусства и живой народный гений. До сих пор талантом древних русских иконописцев восхищаются туристы из разных стран мира.
   Из XII века из глухой кельи монаха явился «Ангел златые власы». Безымянный инок оказался большим художником, а его «Ангел» — образ вечной и нетленной красоты. В его огромных, мечтательных глазах светится вечный огонь чистоты и юности.
   А порой икона становилась чудесным сплавом искусства и истории. Такова икона XV века «Осада Новгорода суздальцами» — подлинный шедевр древнерусской живописи.
   В 1169 году суздальцы во главе с князем Андреем Боголюбским напали на древний Новгород, чтобы подчинить его своей власти. О том, как развернулась эта схватка, и рассказывает художник на своей иконе. В верхнем ее ряду изображен вынос новгородцами чудотворной иконы Богоматери на городскую стену. Второй ряд иконы показывает, как суздальцы обстреливают из луков новгородскую святыню. Раненная стрелами врагов икона, по преданию, отворачивается от суздальцев и обращается лицом к городу.
   В нижнем ряду — победа новгородцев. Когда икона отвратилась от суздальцев, они ослепли и все были перебиты. Все это изображено тонким, четким рисунком, в ярких и чистых тонах.
   Иконы выставлены в Музее в нескольких больших и светлых залах. Они не прижаты друг к другу, не громоздятся сплошными рядами. Вокруг каждой из них — воздух, каждая манит к себе, сосредоточивая на себе все ваше внимание. Золотом и серебром сверкает все собрание, и древнерусское искусство сияет здесь полным своим блеском.
   До 1917 года Русский музей пополнялся только за счет частных приобретений и пожертвований. После революции, когда произошло перераспределение ценностей. Русский музей «поглотил» целые частные коллекции и даже музеи (например, собрание Академии художников).
   В 1926 году сюда поступили произведения русского авангарда из закрытого Музея художественной культуры, а затем и сокровища из ограбленных монастырей и храмов. Правда, ни то, ни другое не вошло в постоянные экспозиции, а долгое время хранилось в запасниках.
   Сейчас Русский музей стал по существу комплексом, состоящим из десятков невидимых музеев. Кроме живописных полотен, здесь оказались скульптуры, прекрасные коллекции графики и образцы народного искусства. Это хранилище столь велико и обширно, что его сокровищ хватило бы, чтобы открыть отдельные музеи — например, Павла Филонова, Николая Рериха, Александра Бенуа и многих других мастеров живописи.

Более двухсот лет назад, в январе 1788 года, в заливе Порт-Джексон (на юго-восточном побережье Австралии) бросили якорь первые английские корабли Они доставили сюда из Великобритании первую группу поселенцев, и с этого времени начинается отсчет истории государства на «зеленом континенте».
   А история эта весьма своеобразна. Дело в том, что первые колонисты были каторжниками. Английское правительство решило таким образом разгрузить свои переполненные тюрьмы и избавиться от нежелательных социальных элементов.
   Первыми же европейцами, которые около 400 лет назад открыли западный берег Пятого континента, были голландские мореплаватели. Ученые предполагают, что сами аборигены появились на территории нынешней Австралии несколько тысяч лет назад, но каких-либо исторических записей той древней эпохи не существует. Однако имеются примечательные рисунки и фигурки (каменные, глиняные, деревянные), которые и повествуют об истории древней Австралии.
   Музеев в Австралии много в справочниках и путеводителях их перечисляется более четырехсот. Правда, среди них преобладают художественные, краеведческие, естественнонаучные и технические. И почти нет музеев, посвященных конкретному историческому лицу или творческой личности.
   Есть только одно исключение — Джеймс Кук. Несколько памятников, названные его именем объекты на географических картах, небольшой городок Куктаун на северо-востоке Австралии — все это дань уважения знаменитому английскому путешественнику. А в самом центре Мельбурна (штат Виктория), в парке Фитцрои, есть еще и музей, который называется «Дом капитана Джеймса Кука».
   Каменный дом, купленный в Англии, является настоящим домом, который более двухсот лет назад в деревне Грейт Эптон (графство Северный Йоркшир) построил отец капитана Кука. В этом доме будущий мореплаватель жил в детстве и юности, здесь он изредка бывал, будучи уже знаменитым. Дом этот был приобретен сэром Расселом Гримвейдом и подарен австралийскому народу в 1934 году, когда отмечалось 100-летие штата Виктория. В Англии дом был разобран и доставлен в Австралию, где его заново собрали и тщательно отреставрировали. Возле него разбили точно такой же садик, какие существовали в Англии в XVIII веке.
   В день 250-летия со дня рождения Джеймса Кука, 17 октября 1978 года, Дом-музей был торжественно открыт генерал-губернатором Австралии.
   Вход в этот необыкновенный Музей располагается со стороны фасада, и ведет к нему дорожка из песка и мелкого камня. Подлинных вещей, действительно находившихся в доме при жизни Кука, в Музее нет. Но вся мебель, кухонная утварь, все предметы в доме — современники знаменитого мореплавателя. Они тщательно подбирались после скрупулезного изучения и полной уверенности в их старине все они из XVIII века.
   Из дверного проема по скрипучей деревянной лестнице посетители сразу же поднимаются на второй этаж — в небольшую комнату-спальню со старой дубовой кроватью. Возле кровати стоит стол, на нем — оловянный подсвечник и книга, на стене — олеография в деревянной рамке, на которой отчетливо видна дата 1786 год.
   Большая смежная комната наверху служила и жилым помещением, и спальней. В ней стоит большая двуспальная кровать с покрывалом ручной работы, дубовые стулья, сундук из вязового дерева, возле окна — деревянная детская колыбелька (в семье Куков было восемь детей).
   Посреди комнаты располагается круглый стол, на котором лежит старинная книга и стоит бочоночек для домашних мелочей. У противоположной стороны — камин с небольшой решеткой, латунный таганчик, меха для раздувания огня в камине. На стене в деревянной рамке висит текст молитвы. Во всей обстановке комнаты посетителя окружает ощущение старины, которое нарушается только букетиком цветов, беззаботно распустившихся на солнце.
   В одной из маленьких спален первого этажа находится матросский сундук, обитый железными листами. На его крышке отчетливо видны буквы «J. С.», они и позволяют считать его подлинным сундуком Кука.
   Большая комната внизу служила одновременно столовой и кухней. Здесь на полках расположились оловянные тарелки, половник, большие ножницы, щипцы для орехов. Из этой комнаты выход через сквозной коридор ведет в симпатичный и уютный садик. Но это сейчас он выглядит таким домашним, а создание его было делом весьма непростым и нелегким. Английский дом семьи Кук был построен очень давно, к нему тогда примыкало небольшое здание, которое часто перестраивалось. Приусадебные участки, естественно, тоже изменялись, и в нашем веке было трудно установить, как в те времена выглядела прилегающая к дому территория. Тем более что самая старая фотография этого дома относилась только к XIX веку, а какого-либо плана или рисунка садика вообще не сохранилось.
   Чтобы правильно воссоздать подлинную атмосферу небогатого дома сельской Англии XVIII века, исследователи и искусствоведы просмотрели многочисленные архивные источники, описания сельскохозяйственной жизни старой Англии, изучили старые гербарии и описания английской природы. Ведь в начале XIX века во многих английских усадьбах появились растения, которые были открыты и доставлены в страну различными экспедициями. Сад Кука не должен был содержать растения, ставшие известными при нем или даже позже.
   Проблема заключалась еще и в том, что сад Кука предстояло возродить в другом полушарии и совсем другом климате, не схожем с климатом средней Англии. Но все проблемы были постепенно решены, и в австралийском Доме-музее Кука создан английский сад XVIII века.
   Сразу у выхода из дома располагается полукруглая клумба с цветами и лекарственными растениями. На ней цветут дельфиниумы, нигелла, анютины глазки, незабудки, белые и желтые нарциссы. На средней клумбе садика высажены ягодные кустарники: крыжовник и смородина. У северной тропинки расположилась клумба с мятой и бальзамином, рядом растут несколько диких английских яблонь. На соседних грядках вызревают сезонные овощи — сельдерей, капуста, салат-латук, фасоль.
   В небольшой каменной пристройке к английскому дому Куков когда-то располагались коровник и конюшня. В Австралии в этой пристройке сейчас размещена экспозиция о жизни и путешествиях капитана Джеймса Кука. Перед самым входом в это помещение, среди цветов, расположена верхняя часть колонны из церкви в Мертоне, в которой крестили маленького Джеймса.
   Экскурсоводы Музея подробно расскажут посетителям, что будущий путешественник был вторым ребенком в семье. Отец его был поденным рабочим, и мальчиком Кук помогал ему пасти коров и водить лошадей на водопой. Он был смышленым ребенком, и хозяйка поместья обучила его грамоте.
   Многое поведают о жизни Кука бойкие гиды, а потом подробно и обстоятельно расскажут, как в 1779 году корабли его новой экспедиции вошли в залив Каракакоа на Гавайях. Местные жители их торжественно встретили, подарили морякам много свиней, а самого Кука объявили богом.
   Спустя несколько дней корабли ушли из залива, но вскоре им пришлось вернуться (из-за повреждения фок-мачты на одном из них). На этот раз отношение туземцев к морякам сильно изменилось: началось воровство, и была украдена корабельная шлюпка. Капитан Кук высадился на берег с вооруженными солдатами и моряками. Разгорелось сражение, и когда Кук повернулся к гавайцам спиной, чтобы позвать подкрепление, то был заколот.
   Его тело аборигены сожгли и, как это было принято по местным обычаям, частично зажарили. Позже другие останки отважного путешественника островитяне передали капитану Клерку, который принял командование экспедицией. Эти останки моряки погребли в море 21 февраля 1779 года…
   А Дом-музей теперь прочно стоит на австралийской земле в штате Виктория. И хоть кончина великого английского путешественника была страшной и трагической, но жители Австралии очень гордятся тем, что их открыл именно Джеймс Кук.