Знаменитый шведский естествоиспытатель Карл фон Линней, создавший наиболее удачную систему классификации растительного и животного мира, автор «Системы природы» и «Философии ботаники», по образованию был медиком и занимался врачеванием.
   Карл Линней родился 13 мая 1707 года в Швеции, в деревеньке Розгульт. Рода он был незнатного. Его предки — простые крестьяне; отец Нилс Линнеус был сельским священником. На следующий год после рождения сына он получил более выгодный приход в Стенброгульте, где и протекало детство Карла до десятилетнего возраста. По понятным причинам родители с раннего возраста готовили его к духовной карьере. Но судьба замыслила другой путь.
   Когда Карлу исполнилось десять лет, его отдали в начальную школу в городке Вексие; мальчик учебой интересовался мало, его больше влекло к цветам. В том же городе по достижении семнадцати лет он перешел в гимназию. Не всеми предметами он хотел заниматься. В этой связи учителя стали неодобрительно отзываться о его умственных способностях. После двух лет учебы директор гимназии заявил родителям Карла, что их сын неспособен к наукам и пастор из него не получится; его следует отдать в обучение к столяру или сапожнику. Карла уже хотели увезти домой, и тут случай выступил в роли доброго волшебника. Местный врач Ротман, будучи приятелем директора гимназии, знал о склонности юноши к естествознанию и предложил отцу Карла отдать ему мальчика на попечение. Карл продолжил учебу в гимназии и обучение медицине у Ротмана.
   Закончив кое-как гимназию, Линней отправился изучать естественные и медицинские науки в Лундский (1727 г.), а затем в Упсальский (с 1728 г.) университет. В Лунде им заинтересовался профессор медицины Килиан Стобеус и предложил поселиться в его доме. Стобеус привлек Линнея к своей медицинской практике и обещал в перспективе передать ему свое дело. В Упсале преподавали медицину известные профессора Рогберг и Рудбек, и Линней подался туда по совету доктора Ротмана, продолжавшего следить за ним. В 1730 году, видя тяжелое материальное положение и большие способности Линнея, Рудбек предложил ему совмещать с учебой должность ассистента-ботаника.
   Ботаника поглотила Линнея целиком. По ходатайству профессора Рудбека Королевское научное общество Упсалы в 1732 году предложило Линнею отправиться в научное путешествие по Лапландии, результатом которой явился труд «Флора Лапландии». Полное издание этой книги вышло в 1737 году. Спустя два года Линней перебирается в город Гарткали (Голландия), где ему предложили заведовать ботаническим садом, и одновременно продолжает заниматься медицинской практикой. 24 июня 1735 года в маленьком университетском городке Гардервике он успешно защитил диссертацию на степень доктора медицины. Тема его исследования называлась «Новая гипотеза перемежающихся лихорадок», возникновению которых он дал новое толкование. В этом же году Линней издал свою знаменитую книгу «Система природы», которая приобрела огромную известность. Не случайно, что еще при жизни Линнея она издавалась 12 раз, постоянно перерабатываясь и дополняясь автором.
   Занимаясь ботаникой в Голландии, Линней между тем медицину не оставил. Решив воспользоваться стечением обстоятельств (нахождением в Голландии), он переезжает в Лейден к знаменитому профессору медицины Герману Бургаву. К мэтру медицины попасть было непросто. Но когда Линней послал ему экземпляр своего сочинения «Система природы», знаменитый ученый пригласил навестить его в имении около Лейдена. Встреча состоялась. Бургава покорили обширные знания Линнея, и он предложил ему остаться в Голландии. Старик Бургав не мог нарадоваться, глядя, как смышленый Линней быстро постигает врачебную науку.
   Однажды, узнав, что у молодого человека материальные трудности, Бургав дал ему рекомендательное письмо в Амстердам к бургомистру Амстердама и директору Ост-Индийской компании Георгу Клиффорту. Познакомившись с такой высокой рекомендацией, Клиффорт приглашает Линнея к себе в качестве домашнего врача с оплатой 1000 гульденов и полным содержанием. Все было хорошо, но злая «тетка» — ностальгия погнала Линнея домой. К тому же умер в 1738 году его друг великий доктор Бургав; да и сам Линней перенес в том же году тяжелую болезнь: усиленные занятия и нездоровый климат Голландии пошатнули его здоровье.
   В 1738 году Линней вернулся в Швецию, где в Стокгольме принялся за врачебную практику. С четырех часов утра до позднего вечера он посещал больных, проводя у их постели не только дни, но и ночи. Удачное исцеление одного известного человека сделало его имя в области медицины настолько же известным в Стокгольме, насколько оно было известно в ботанике среди ученых Голландии. Прошло всего полгода, а Линней уже модный врач. Он лечит при королевском дворе и зарабатывает больше, чем все остальные врачи города, вместе взятые. В 1739 году он получил место адмиралтейского врача в Стокгольме. Во флотском лазарете находилось постоянно от 100 до 200 больных, так что было чем заниматься. Кроме того, он изучал действия лекарств, проводил вскрытия трупов.
   Даже женившись 26 июня 1739 года на девушке, ожидавшей его пять лет, и став в 1739 году первым президентом Шведской академии наук, он не оставил медицину. В 1741 году Линней был назначен профессором на освободившуюся кафедру анатомии и медицины в Упсальском университете, по протекции его покровителя маршала и графа Тессина. Через год свершилась его заветная мечта: он перешел на кафедру ботаники. Линней трудился на этой кафедре больше тридцати лет, до самой смерти. В 1759 году его избирают ректором университета. Небезинтересно, что Линнею принадлежит первое (1749 г.) описание афазии, а сам термин предложил в 1864 г. французский терапевт Арман Труссо, возглавлявший одно время клинику Отель-Дьё.
   В период 1749–1763 годов выходит его трехтомник «Лекарственные вещества». В 1763 году он издает «Роды болезней», а в 1766 году — «Ключ к медицине».
   Короли Адольф-Фридрих и Густав III дорожили Линнеем как славой страны и осыпали его знаками своего внимания. В 1757 году ему было пожаловано дворянство. В 1753 году он купил себе около Упсалы небольшое имение Гаммарба, где и проводил лето в последние 15 лет своей жизни. Иностранцы, приезжавшие заниматься под его руководством, нанимали себе квартиры в соседней деревеньке. В своем имении Линней выстроил особый домик для своих естественно-исторических коллекций.
   Карл фон Линней изменил шкалу на градуснике шведского астронома Андерса Цельсия, который родился в Упсале в 1701 году и уже в 29 лет стал профессором Упсальского университета. Цельсий исследовал северное сияние, спутники Юпитера, скорости изменения силы света и температуры. Его избрали в Королевскую академию в Стокгольме. И в Берлинскую академию, и в Лондонское Королевское общество. Ему не понравилось, что температура кипения в градуснике французского зоолога и металлурга Рене Реомюра «играет» из-за высоты, на которой кипит вода. И тогда Цельсий придумал свой градусник. «Градусник-наоборот» — кипение=0, замерзание — 100. Линнею это показалось неудобным, и он сделал все наоборот. Так что современная шкала на градуснике — это шкала Линнея, а не Цельсия.
   Карл фон Линней — мужчина невысокого роста, крепкого телосложения, несколько сутуловатый. В молодости он отличался блестящей памятью и сохранил ее приблизительно до пятидесяти лет. Далее у него возникли проблемы с памятью. Линней особенно охотно любил перечитывать свои произведения, очень ими восторгался и никак не мог поверить, что все они написаны им. Увлекаясь чтением собственных книг, он восклицал: «Как это хорошо написано! Как бы хотел я быть автором подобных произведений».
   Положение ухудшилось в 1774 году после апоплексического удара. Произошло это печальное событие во время лекции, которую он читал в ботаническом саду. Он с трудом оправился и еще несколько лет читал лекции. Второй удар, более жестокий, поставил точку в его научных занятиях. Он не покидал постели, его одевали и кормили. У него отнялись язык и память и наступил упадок психической деятельности. Разбитый параличом, Линней часто находился в сумеречном состоянии. При этом, когда его подносили к гербарию, который он прежде особенно любил, впавший в беспамятство Линней, приходил в себя. Смерть наступила 10 января 1778 года, на семьдесят первом году жизни.
   Алчная вдова Линнея, безграмотная, сварливая женщина, продала наиценнейшую коллекцию мужа в Англию, опасаясь, что Шведская академия заплатит меньше. Король Швеции Густав был вне себя от переполнявшего его гнева: покинуло страну национальное достояние. Он даже послал военный корабль, чтобы задержать вывозимые ценности, но было поздно.
   С 1965 года на банкнотах Швеции в 50 крон помещается профильное изображение мужчины в камзоле и парике, держащего в правой руке цветок ландыша. Это всемирно известный врач и естествоиспытатель Карл Линней.

К некоторым историческим личностям судьба крайне несправедлива: в памяти людской их имена связываются с позорными делами, в которых они не повинны. К таким деятелям принадлежит французский врач Гийотен. Роковое недоразумение соединило его имя с кровавым орудием террора. До настоящего времени упорно бытует легенда, что Гийотен изобретатель орудия казни, автор «лекарства от всех проблем» — гильотины, прозванной «Красная вдова». Какая ирония судьбы! Колумб не смог дать свое имя сделанному им открытию, а Гийотен не может отнять свое имя у кровавого изобретения, названного его именем.
   Жозеф-Игнас Гийотен (Ioseph-Ignace Guillotine), профессор анатомии, политический деятель, член учредительного собрания, друг Робеспьера и Марата, родился 28 мая 1738 года в городке Сент (Saintes) департамента Нижней Шаранты, в семье провинциального адвоката. Общее образование он получил в Бордо. Представленная Жозефом для получения степени «Magister atrium» диссертация обратила на его дарование внимание могущественных иезуитов, которые предложили ему должность профессора в «College des Irlandais» в Бордо. Однако строгие порядки и нравы, царившие у иезуитов, были не по душе независимому Жозефу, и он отказался от льстившего его самолюбию предложения.
   Молодой человек отправился в 1763 году в Париж изучать медицину. После пятилетних занятий, главным образом под руководством Антуана Пти (по мнению Pagel Biograph Lexicon IV. P. 544, «одного из наиболее выдающихся практиков своего времени»), Гийотен получает степень доктора в Реймсе. Он вынужден был ехать в этот город, так как получение этой степени в Париже было сопряжено с весьма большими расходами (около 8 тысяч франков), а в денежных средствах он был стеснен. Незаурядные интеллектуальные способности помогли ему стать «факультетским стипендиатом». Стипендия эта, завещанная одним из членов Парижского медицинского факультета, выдавалась ежегодно после вступительного экзамена одному из способных студентов медиков. Стипендия давала так же право на бесплатную защиту всех ученых степеней, бывших в реестре факультета. 26 октября 1770 года Гийотен получил из рук Poissonier, члена Парижской академии, берет и плащ парижского доктора, дававший ему право врачебной практики в Париже.
   Доктор Гийотен достиг высшей медицинской степени того времени, он стал «docteur regent» («доктор регент»). Благодаря этому он занял место профессора анатомии, физиологии и патологии при Парижском факультете. Как врач и преподаватель он вскоре стал пользоваться значительной известностью. Суждения Гийотена, как говорит Ларусс (Larousse), всегда были проницательны и мудры. Даже правительство неоднократно приглашало его высказать свое мнение по важным вопросам. Так, он отсоветовал правительству вводить налог на уксус; убедил принять меры по предупреждению опасности собачьего бешенства; предложил осуществить осушение болот Poitou и Saintonge, дабы застраховаться от эпидемии малярии.
   Доктор Гийотен участвовал в комиссии, на которую была возложена обязанность научно исследовать вопрос о колдовстве, требовалось доказать сельскому населению его абсурдность. В середине XVIII столетия в университетском городе Вюрцбурге на основании экспертного заключения медицинского факультета была сожжена одна девушка, признанная колдуньей. Этот яркий факт показывает, что дикость и невежество отнюдь не прерогатива крестьян. В 1784 году Гийотен был включен в представительскую комиссию, которая исследовала целебную силу животного магнетизма Месмера, чудесные исцеления которого вызвали громадную сенсацию в Париже, особенно в придворных кругах.
   Тяжелое экономическое положение Франции побудило Людовика XVI созвать в 1789 году Генеральные штаты, не собиравшиеся с 1614 года. Одновременно было предложено ученым и другим образованным людям высказаться по составу этого высшего сословно-представительского учреждения. Гийотен, не занимавшийся до этого политикой, изложил 8 декабря 1788 года свои взгляды в брошюре «Petition des citoyens domicilies a Paris», которая сразу сделала его героем дня. В ней «с удивительной яркостью и образцовой умеренностью» была представлена точка зрения третьего сословия. Историк Шассэн (Chassin) характеризует брошюру как «весьма замечательный политический и литературный труд, принадлежащий по времени и значению к первым символам веры, подготовившим великое революционное движение». От имени 3-го сословия Гийотен требует допустить к работе в Генеральных штатах столько же представителей третьего сословия, сколько предполагало участвовать представителей от дворянства и духовенства вместе взятых.
   Официальные представители парижской буржуазии приняли брошюру Гийотена как свою политическую программу. Парламент наложил на нее запрет, и вскоре Гийотен был вызван для допроса. Он объяснил свои мотивы: «Мной руководили не личные интересы, а лишь патриотизм и забота об общественном благе». Говорят, он проявил в своей речи такую силу убеждения, что огромная толпа, присутствующая на заседании парламента, устроила ему на выходе овации, увенчала цветами и с триумфом проводила домой. Так начиналась его политическая карьера.
   Доктор Гийотен был избран в Генеральные штаты представителем парижской буржуазии, в числе депутатов от Парижского округа. 5 мая 1789 года, в первый день заседания в Версале, Гийотен был избран инспектором зала заседаний. Должность была весьма престижной и ответственной на стадии организации работы штатов. В этом же году депутаты 3-го сословия Генеральных штатов объявили себя Национальным собранием.
   По предложению Гийотена Национальное собрание учредило в 1790 году комиссию общественного здравоохранения. Будучи членом этой комиссии, он внес в собрание в 1791 году от имени комиссии проект реформы медицинского обслуживания населения и образования во Франции. Преподавание на медицинских факультетах было поставлено неудовлетворительно. Парижский факультет имел 7 кафедр (акушерство, патология, физиология, фармация, латинская и французская хирургия и material medica), но практические занятия на них были непопулярны; клинического преподавания не было почти никакого, так как факультет находился вне всякой связи с больницами. Первую клинику во Франции по внутренним болезням открыл в Париже Дебуа де Рошфор (Desbois de Rochefort) в 1795 году. В течение целого года в Париже для анатомирования пользовались лишь двумя трупами. Врачи, прошедшие обучение, не имели никакой практической подготовки и, как горько острил Декарт, получали необходимый опыт лишь после массового убийства своих пациентов.
   В делах факультета было немало злоупотреблений: получение звания врача или докторской степени обходилось кандидату очень дорого. Стоимость была столь высока, что число врачей в Париже ежегодно увеличивалось не более чем на 6–7 человек. Например, в 1789 году на Парижском факультете числилось 148 docteurs regents, многие из которых жили не в самом Париже. Число студентов, изучающих медицину в Париже, было не более 60 человек. Дворянство жаловалось, что «невежество деревенских хирургов ежегодно уносит больше жизней граждан, чем десятки сражений». Это печальное положение вещей требовало немедленных реформ. Но их-то как раз и не было. Гийотен требовал прекратить покупать медицинские степени, организовать практическое преподавание акушерства, ввести шестилетний курс обучения в медицинских школах и госпиталях.
   В 1803 году после многочисленных попыток законопроект о реформе медицинского образования и врачебного сословия наконец-то был принят. Однако закон был урезан и уступал более прогрессивным планам Гийотена. Лишь в 1891 году, спустя 100 лет после предложения Гийотена, реформа была проведена, причем она соответствовала в общих чертах его требованиям относительно организации преподавания и клинического обучения медицине.
   После закрытия Национального собрания Гийотен примкнул к клубу фельянов, более умеренным членам якобинского клуба, который был основан в 1791 году; фельяны стремились к конституционной монархии. С закрытием в 1791 году Национального собрания закончилась в основном и политическая деятельность Гийотена.
   Перейдем непосредственно к той стороне деятельности Гийотена, которая в силу рокового недоразумения создала ему одиозное имя. Исходя из благородного стремления уничтожить укоренившиеся в государстве злоупотребления и реализовать начала равенства перед законом, Гийотен выступил в знаменитом заседании 1 декабря 1789 года с декларацией прав человека, давшей повод к изобретению слова «гильотина». В то время обсуждался новый уголовный кодекс и вопросы исполнения наказаний. Гийотен выступил ярым защитником равенства наказаний для всех осужденных без различия ранга и состояния. При старом режиме дворянин пользовался исключительной привилегией, если его приговаривали к смерти, то обезглавливали. Казнь посредством обезглавливания считалась более благородной, чем колесование, виселица и т. п., предназначавшиеся для простых смертных и носившие обесчещивающий характер. Добавим, что колесование и повешение влекли за собой позор не только для осужденного, но и для всей его семьи, между тем как обезглавливание никак не отражалось на семье казненного дворянина. Принятый в 1789 году принцип равенства всех перед законом повлек за собою, естественно, и равенство перед наказанием, которое должно варьироваться сообразно преступлению, а не общественному положению осужденного.
   10 октября 1789 года Гийотен предложил Национальному собранию установить равенство казней для всех, а равно укорачивать страдания осужденного. Первого декабря он защищал свои предложения, и они были приняты с большим энтузиазмом. Национальное собрание вотировало следующие 4 статьи, предложенные Гийотеном: 1) об установлении однообразного способа казни, независимо от принадлежности осужденного к тому или другому сословию; 2) о запрещении конфискации имущества казненных; 3) о выдаче семье тела казненного для погребения; 4) о запрещении упоминать в метрическом свидетельстве о казни, так как провозглашен принцип, что на семью не должен ложиться позор. Помимо этих предложений Гийотен, исходя из принципов гуманности, особенно настаивал на необходимости избавлять осужденного от медлительности, нерешительности и неловкости палачей; он предложил производить обезглавливание машиной. Во время прений Гийотен, отвечая на возражения, неосторожно воскликнул: «При помощи моей машины я в одно мгновение отрублю вам голову без малейших страданий с вашей стороны». Неосторожное выражение, за которым последовал взрыв смеха, оказалось роковым для имени Гийотена.
   Употребив выражение «моя машина», Гийотен оговорился. Он хотел лишь сказать, что машину нужно будет ввести в употребление. Сам он не высказывал никакого плана подобного аппарата. Гийотен высказался лишь за обезглавливание посредством механического приспособления, ибо подобные инструменты давным-давно, в Средние века, использовались в Италии, Шотландии, Германии и самой Франции. Существует старинная немецкая гравюра, изображающая обезглавливание посредством подобного рода. Она относится к 1555 году. На ней изображена казнь орудием, называемым «mannaja». Однако его восклицание послужило неистощимой темой для шуток: инструмент, еще не изобретенный, был уже задолго окрещен в роялистском журнале именем «гильотина». Вначале гильотина носила другие названия: «Louisette» (по имени хирурга Луи) и «Mirabelle» (от Мирабо).
   Итак, Гийотен действительно первым предложил Национальному собранию введение механического обезглавливания, но орудие для этой цели изобрели другие. За содействием в этом вопросе Национальное собрание обратилось к постоянному секретарю Хирургической академии (с 1764 г.) доктору Антуану Луи (Louis, 1723–1792), известному своими научными трудами по хирургии. Предполагалось, что если он умеет «резать» человека с целью сохранить ему жизнь, то, весьма вероятно, сможет придумать и нечто, быстро ее отнимающую. Профессор Луи обратился к немецкому механику и фортепьянному мастеру Тобиасу Шмидту, который по его чертежам построил гильотину.
   17 апреля 1792 года в 10 часов утра произвели первое испытание машины. На маленьком дворе тюрьмы Бисетр присутствовали врачи: Пинель, Кабанис, Гийотен, хирурги Луи и Кульерье (принимавший самое активное участие в изготовлении машины), руководство тюрьмы, прокурор-синдик Парижской коммуны, многие члены Национального собрания и т. д. Потомственный палач Сансон положил труп умершего в тюрьме заключенного на то место, куда упадет нож, и нажал кнопку, соединенную веревкой с ножом, который опустился с быстротой мысли. Пока зрители поздравляли двух медиков, изобретение которых делало смертную казнь более быстрой и менее мучительной, старик Сансон прозорливо заметил: «Прекрасное изобретение, только бы им не злоупотребляли, благодаря легкому способу убивать людей». Изобретенным механизмом первая казнь была совершена 25 апреля 1792 года на Гревской площади. Жертвой стал убийца Польтье.
   После закрытия Национального собрания Гийотен оставил политическую деятельность и предался врачебной практике. Он открыто порицал революционные эксцессы, решительно выказывал антипатию к виновникам террора. Гийотен старался защищать жертвы террора. Так, в интересах своих друзей, преследуемых революционерами, обращался с просьбами к коллеге Марату, но тщетно, тот был непреклонен. По словам Soucerotte, Гийотен доставлял жертвам террора яд, который освобождал их, по крайней мере, от мук эшафота. Неудивительно, что при таком отношении Гийотен сам попал в немилость и угодил в тюрьму. 8 октября 1795 года был выдан ордер на арест доктора Гийотена. Ордер можно встретить в музее парижской префектуры полиции. Он сам едва не стал жертвой того орудия, идею о котором внушило ему чувство человеколюбия. Спасло его от смерти 27 июля 1794 года — день падения Робеспьера.
   Освобожденный из тюремных застенков, он снова занялся врачебной практикой и добился статуса «Medicin de bienfaisance de la Halle de ble». Огромная заслуга Гийотена в том, что он занялся объединением врачей оставшихся от расформированного революцией прежнего медицинского факультета, а также докторов других факультетов и основал Свободное ученое общество (cerle medical), задача которого заключалась в совместной работе на благо медицины и для поддержки достоинства врачебного сословия. Это Свободное медицинское общество явилось колыбелью современной Академии медицины. Нельзя не сказать и о том, что Гийотен был ревностным защитником Дженнеровского оспопрививания; он был избран председателем вновь образованного французского комитета для распространения нового метода и немало содействовал развитию оспопрививания во Франции.
   Жозеф Гийотен своей общественной деятельностью, стремлением к медицинским реформам значительно содействовал прогрессу врачей и клинической медицины в целом. Он остался жив вопреки диким бурям своего времени и скончался не на гильотине, как многие его коллеги, а от банального карбункула. Это произошло 26 марта 1814 года на 67-м году жизни.

Николас Рене Деженетт-Дюфриш (Rene-Nicolas Desgenettes-Dufriche) — военный врач, глава санитарной службы французской восточной армии, участник множества походов и битв, заслуживший большие почести у Наполеона.
   Николас Деженетт родился 12 ноября 1762 года в Алансоне, там же окончил коллеж иезуитов d`Alenson (1775). Он много учился и приобрел солидные познания в науках: окончил курс в коллежах Saint-Barde (1778) и Du Plessis. По окончании учебы он трудился в качестве ассистента в College de France. Коллеж де Франс — старинный научный и учебный институт, являющийся своеобразной общедоступной школой. Коллеж был основан Франциском I в 1530 году в качестве учебного заведения, независимого от Сорбонны. Здание, в котором он размещается в наши дни, построено в 1610–1778 годах Шальгреном на руинах галло-римских терм.
   Слушатели этого учебного заведения, лица с высшим образованием, не сдают никаких экзаменов, не платят за обучение, не получают никаких дипломов, после окончания не получают никаких прав. В институт идут с единственной целью: получить знание. Посещение лекций свободное. Другой особенностью этой высшей школы являются преподаватели. Это прогрессивные, оригинально мыслящие новаторы, жрецы различных областей науки. Темы лекционных курсов ежегодно определяют сами профессора. С начала XIX века в этом храме науки насчитывалось до 40 кафедр, на которых лекции читали такие выдающиеся ученые-новаторы, как философ, математик и астроном Гассенди (с 1645), химик и врач Э. Жоффруа (с 1709), врачи Корвизар (с 1797), Лаэннек (с 1822), физиологии Мажанди (с 1819), К. Бернар (с 1855), Броун-Секар с 1878), Д`Арсонваль (с 1882), философ Бергсон (1900–1914) и многие другие. Легче перечислить тех, кто не преподавал, чем наоборот. Коллеж де Франс остался единственным учреждением, не затронутым реорганизацией.
   После того как Деженетт получил в 1789 году в Монпелье степень доктора медицины, он специализируется в области хирургии. В 1793 году Деженетт трудился хирургом в госпитале городка Антиб, близ Ниццы.
   В 1794 году он поступает во французскую армию, действующую в Италии. Через некоторое время Деженетт уже пользуется особым доверием Наполеона I, который присвоил ему титул барона и назначил главным врачом в Восточную армию. В 1798 году Наполеон, начав военную кампанию в Египте и Сирии, берет его с собой. Здесь армию поджидают страшные болезни, в особенности чума и малярия, которые уносили жизни многих солдат. Эпидемия чумы началась и в осажденной, а затем взятой Наполеоном крепости Александрия.
   По прибытии в Египет Деженетт обнаружил, что в войсках под влиянием жаркого климата появились признаки чумы. Нужно было прежде всего во что бы то ни стало остановить распространение панического страха. Бесстрашный Деженеттт поставил на себе опыт, имевший в том числе, целью исследование способа борьбы с чумой. В кругу собравшихся вокруг него солдат Деженетт при помощи ланцета внес содержимое из гнойного нарыва больного чумой в маленькую трещину на своей коже, затем быстро и тщательно промыл ее водой с мылом, не допустив, таким образом, проникновения бацилл болезни в кровь. Эксперимент не повлек за собой трагических последствий. Этот без преувеличения героический поступок успокоил здоровых солдат и благотворно подействовал на больных. Польза от подобного поступка была немалой: стали заботиться о личной гигиене и санитарии окружающей среды. Хотя толку от этого было немного, но все же…
   Профессор Этьен Паризе (1770–1844), секретарь Академии медицинских наук, написавший «Историю членов медицинской академии» (1850 г.), рассказал об одном случае, приключившемся с Деженеттом. «Доктор Бертолет, — рассказывает Паризе, — предупредил Деженетта, что, по его мнению, главным из путей, по которому чумные миазмы проникают в организм, служит слюна. В тот же день один зачумленный, лечившийся у Деженетта и уже близкий к смерти, стал умолять его о помощи. Деженетт, желая доказать больному, что его состояние не столь опасно, нимало не колеблясь, взял стакан больного и выпил из него воду. Этот поступок, возбудивший слабую надежду в зачумленном, привел в ужас всех присутствующих». Так, Деженетт еще раз, и притом более опасным способом, привил себе смертельную заразу, но сам, по-видимому не придавал этому поступку серьёзного значения.
   В 1805 году Деженетт был направлен в Испанию наблюдать за проявлением эпидемии, опустошавшей тогда Кадикс, Малагу и Аликанте. Потом он сопровождал французские войска в Пруссию, Польшу, Испанию. В 1807 году Деженетт назначается главным военно-медицинским инспектором, одновременно являясь профессором медицинской физики и гигиены Сорбонны.
   Инспектор Деженетт в военную кампанию 1812 года был взят русскими в плен. В плену, хотя отношение к нему было милосердным, ему было несладко. Он попросил Александра I освободить его, напомнив императору, что он всегда оказывал помощь русским солдатам, взятым в плен. По указу императора в 1814 году он был освобожден и в сопровождении почетного караула доставлен на родину. В этом же году он был назван первым главным доктором всей Французской армии.
   После революции 1830 года барон Деженетт был назначен главным врачом Дома Инвалидов. Умер славный доктор Деженетт в 1837 году, оставив потомкам свое блестяще написанное сочинение «Медицинская история армий на востоке».

 

Датой своего рождения Бадмаев во всех документах называл... 1810 год (умер он в 1920-м). Дочь его, появившаяся на свет в 1907 году, уверяла, что на момент ее рождения отцу было сто лет! Требуя выпустить его из тюрьмы, куда он в 1920 году попадал неоднократно (впрочем, к счастью, всегда ненадолго), Бадмаев писал: "Я, старик 109 лет, известный всей России"... Насчет известности он не преувеличивал - может, и в вопросе о возрасте был точен? 

Правда, строгий словарь Брокгауза и Эфрона без всякой романтики называет год его рождения: 1849. Никаких документов, подтверждающих эту дату, тем не менее нет. А по внешнему виду Бадмаеву легко можно было дать и 50, и 100. Мужской силы он не утратил до последних дней... 

В 1854 году в Забайкалье разразилось моровое поветрие - тиф. 

Генерал-губернатором Восточной Сибири был граф Муравьев-Амурский, он приказал для борьбы с эпидемией найти самого сведущего в медицинской науке Тибета местного врача. Бурятский совет старейшин назвал Цультима. Семейное предание говорит, что тот потребовал роту солдат: "Лекарства - моя, солдата - ваша. Кордон держать". Эпидемию остановили. Согласно семейной легенде, на вопрос о награде Цультим ответил так: скрестил руки на груди и прикоснулся пальцами к плечам, намекая на офицерские погоны. 

Он хотел быть русским военным врачом. 

Губернатор написал в столицу о необычном целителе. В 1857 году Цультим был уже в Петербурге, лекарским помощником в Николаевском военном госпитале, а в 1860 году открыл аптеку тибетских лекарственных средств и вызвал к себе Жамсарана, который с золотой медалью окончил гимназию. В 60-е годы он жил у брата и перенимал у него врачебную науку Тибета. 

Бывал в православном храме Св. Пантелеймона Целителя. В эти годы, уже зрелым человеком, он принял важнейшее решение - креститься. 

Сам он писал: "Я был буддистом-ламаитом, глубоко верующим и убежденным, знал шаманизм и шаманов, веру моих предков. Я оставил буддизм, не презирая и не унижая их взгляды, но только потому, что в мой разум, в мои чувства проникло учение Христа Спасителя с такой ясностью, что это учение Христа Спасителя озарило все мое существо". Так у него появилось второе, русское имя - Петр. Но с буддизмом Бадмаев не порывал: когда в Петербурге был заложен дацан, буддийский храм, сын скотовода принял участие в финансировании строительства. 

Настоятель храма Св. Пантелеймона Целителя сам привез Бадмаева в Аничков дворец, где и произошла его встреча с крестным отцом - наследником престола, будущим Александром III. Государь-наследник спросил Жамсарана: до какого колена у бурят принято изучать свою родословную? 

- Принято до девятого, но я учил до одиннадцатого, потому что в одиннадцатом колене род наш происходит от Чингисхана,- был ответ. 

Так потомок Рюрика окрестил потомка Чингисхана. Имя Бадмаев выбрал в честь своего кумира - Петра I, а отчество традиционно давалось по имени царствующего лица. Жамсаран Бадмаев стал Петром Александровичем. Переход его в православие отнюдь не был конъюнктурным шагом: он уверовал искренне. Известно, что в 1881 году, собираясь в свою первую, двухлетнюю поездку на Восток, в Монголию, Китай и Тибет, он специально отправился просить благословения отца Иоанна Кронштадтского и получил его. 

Иоанн лично приезжал освящать знаменитый петербургский дом Бадмаева на Ярославском, 65. Именно Бадмаев лечил знаменитейшего русского священника после второго покушения на него (тогда Иоанн получил несколько ударов ножом). 

В 1871 году Петр Александрович поступил на восточный факультет Петербургского университета и одновременно - в Медико-хирургическую академию. Оба учебных заведения он окончил с отличием, но его врачебный диплом остался в академии. Дело в том, что выпускник должен был давать клятву, что лечить будет лишь известными европейской науке средствами,- Бадмаев же мечтал посвятить себя врачебной науке Тибета, все секреты которой были собраны в старинном трактате "Жуд-Ши". 

По выходе из университета он попал в Азиатский департамент министерства иностранных дел и вскоре отправился в длительную экспедицию по Монголии, Китаю и Тибету. Как дипломат он прощупывал там политическую ситуацию: Россия боролась за влияние на Востоке. 

Как ученый Бадмаев вплотную занялся делом своей жизни - переводом тибетского медицинского трактата. 

В России к концу XIX века врачебная наука Тибета завоевала огромную популярность. На прием к Бадмаеву - исключительно демократичному врачу - записывались и рабочие? и министры. 

В энциклопедии Брокгауза о Бадмаеве говорилось: "Лечит все болезни какими-то особыми, им самим приготовленными порошками, а также травами; несмотря на насмешки врачей, к Бадмаеву стекается огромное количество больных". 

По отзывам пациентов, половине больных от бадмаевского лечения становилось лучше, половине - хуже. Наследника Бадмаев не лечил, но пользовал членов царской семьи, министров, а позже - большевистских комиссаров. 

Гонораров он не брал, но получил в подарок от царицы икону Казанской Божией Матери в окладе с бриллиантами. 

Временное правительство после допроса выслало Бадмаева за границу, но уехал он недалеко, в Финляндию. Большевики в ноябре 1917-го разрешили ему вернуться - согласно легенде, он лечил революционных матросов от сифилиса. Он продолжал принимать больных, несколько раз был арестован за "контрреволюционную агитацию" (язвительный старик так и не научился держать язык за зубами).

Японский посол предложил ему уехать в Японию, но Бадмаев отказался. Были конфискованы его особняк в Петрограде, земли на Дону и в Забайкалье, но ему оставили приемную на Литейном и деревянный дом на Ярославском проспекте. 

30 июля 1920 года Бадмаев умер у себя дома, на руках у жены. За три дня до смерти он отказался от всякого лечения. Умирая, взял слово с жены, что даже в день его смерти она не пропустит прием больных и будет продолжать его врачебное дело. 

Дочери незадолго до смерти отца видели в церкви, стоявшей близ деревянного дома на Ярославском, таинственный свет среди ночи ... 

***

Как ученый Бадмаев начиная с 1878 года вплотную занялся делом своей жизни - переводом тибетского медицинского трактата "Жуд-Ши".

Долгое время считалось, что первым русским подданным, посетившим закрытый тибетский город Лхасу, был бадмаевский стипендиат и ученик Цыбиков. 

Между тем формально первыми русскими в Лхасе были буряты-паломники, тоже русские подданные, а первым русским ученым, побывавшим там,- именно Петр Александрович. 

Но с кем и о чем он там говорил - тайна по сию пору. Как бы то ни было, именно ему удалось то, что многим казалось в принципе невыполнимым: он перевел-таки на русский язык трактат "Жуд-Ши". 

Поэма была зашифрована, прямой перевод ничего не давал, требовалось найти опытных лам-целителей, которые знали ключ к шифру. 

Петру Александровичу это удалось. В 1898 году появилось первое на русском языке издание древнего руководства в переводе Бадмаева с его обширным предисловием. 

В 1991 году по постановлению Президиума Академии наук был издан однотомник трудов Петра Бадмаева "Основы врачебной науки Тибета "Жуд-Ши".

Пока ещё в закрытом архиве лежит неизданная, третья часть "Жуд-Ши" - практические рекомендации по изготовлению драгоценных лекарств. Эту тайну Бадмаев завещал жене, а она сохранила ее для грядущих поколений. Впрочем, для непосвященного это не более чем бесполезный бумажный хлам. 

Но человек, посвятивший расшифровке рукописи и изучению врачебных тайн Тибета всю жизнь, легко поймет бадмаевские записи. Но пока эскулапы разводят руками - никто не понимает, с помощью чего добивался он своих сенсационных результатов (всегда задокументированных). Впрочем, книга его еще ждет своего часа ... 

Источник: 

ЕЛЕНА ИВАНИЦКАЯ, АНДРЕЙ ГАМАЛОВ "Петр Бадмаев. Дело врача."