Имя певца известно сегодня всем любителям оперного искусства и в нашей стране, и за рубежом, где он гастролирует с неизменным успехом. Их захватывают красота и сила голоса, благородная манера, высокое мастерство, а главное, эмоциональная самоотдача, которая сопровождает каждое выступление артиста и на театральной сцене, и на концертной эстраде.
Зураб Лаврентьевич Соткилава родился 12 марта 1937 года в Сухуми. «Вначале, наверное, следует сказать о генах: мои бабушка и мама здорово играли на гитаре и пели, — говорит Соткилава. — Помню, они садились на улице возле дома, исполняли старые грузинские песни, а я им подпевал. Ни о какой певческой карьере ни тогда, ни позже не думал. Интересно, что много лет спустя отец, у которого слуха нет вообще, поддержал мои оперные начинания, а мама, обладающая абсолютным слухом, была категорически против».
И все же в детстве главной любовью Зураба было не пение, а футбол. Со временем у него обнаружились неплохие способности. Он попал в сухумское «Динамо», где в 16 лет считался восходящей звездой. Соткилава играл на месте крайнего защитника, много и удачно подключался к атакам, бегая стометровку за 11, 1 секунды!
В 1956 году Зураб стал капитаном сборной Грузии в возрасте до 20 лет. Через два года попал в основной состав тбилисского «Динамо». Самой памятной для Соткилавы стала игра с московским «Динамо».
"Я горжусь тем, что выходил на поле против самого Льва Яшина, — вспоминает Соткилава. — Мы познакомились с Львом Ивановичем поближе, уже когда я был певцом и дружил с Николаем Николаевичем Озеровым. Мы вместе ездили к Яшину в больницу после операции… На примере великого вратаря я лишний раз убедился в том, что чем большего человек достиг в жизни, тем он скромнее. А матч тот мы проиграли со счетом 1:3.
Это, кстати, была моя последняя игра за «Динамо». В одном из интервью я сказал, что певцом меня сделал нападающий москвичей Урин, и многие решили, будто он меня покалечил. Ни в коем случае! Он меня просто вчистую переиграл. Но это было полбеды. Вскоре мы полетели в Югославию, где я получил перелом и вылетел из состава. В 1959 году попытался вернуться. Но окончательно поставила точку в моей футбольной карьере поездка в Чехословакию. Там я получил очередную серьезную травму, и через какое-то время меня отчислили…
…В 58-м, когда я играл в тбилисском «Динамо», на неделю приехал домой в Сухуми. Однажды к родителям заглянула пианистка Валерия Разумовская, которая всегда восхищалась моим голосом и говорила, кем я в конце концов стану. Я тогда никакого значения ее словам не придавал, но все-таки согласился прийти к какому-то заезжему профессору консерватории из Тбилиси на прослушивание. Особого впечатления мой голос на него не произвел. И тут, представляете, опять решающую роль сыграл футбол! В «Динамо» в ту пору уже блистали Месхи, Метревели, Баркая и достать билет на стадион было невозможно. Так вот, на первых порах я стал для профессора поставщиком билетов: он приезжал за ними на базу «Динамо» в Дигоми. В благодарность профессор приглашал меня к себе домой, мы начали заниматься. И вдруг он говорит мне, что всего за несколько уроков я сделал большие успехи и у меня есть оперное будущее!
Но и тогда подобная перспектива вызывала у меня смех. Всерьез я задумался о пении только после того, как был отчислен из «Динамо». Профессор выслушал меня и сказал: «Ну что ж, кончай в грязи пачкаться, давай чистым делом заниматься». И через год, в июле 60-го, я сначала защитил диплом на горном факультете Тбилисского политехнического института, а день спустя уже сдавал экзамены в консерваторию. И был принят. Учились мы, кстати, в одно время с Нодаром Ахалкаци, который предпочел Институт железнодорожного транспорта. У нас были такие битвы в межинститутских футбольных турнирах, что стадион на 25 тысяч зрителей был битком!"
В Тбилисскую консерваторию Соткилава пришел как баритон, но вскоре профессор Д.Я. Андгуладзе исправил ошибку, конечно, у нового студента великолепный лирико-драматический тенор. В 1965 году молодой певец дебютирует на тбилисской сцене партией Каварадосси в пуччиниевской «Тоске». Успех превзошел все ожидания. В Грузинском государственном театре оперы и балета Зураб выступал с 1965 по 1974 год. Талант перспективного певца на родине стремились поддерживать и развивать, и в 1966 году Соткилаву отправили на стажировку в знаменитый миланский театр «Ла Скала».
Там он стажировался у лучших специалистов бельканто. Работал без устали, а ведь могла и голова закружиться после слов маэстро Дженарро Барра, который писал тогда: «Молодой голос Зураба напомнил мне теноров былых времен». Речь шла о временах Э. Карузо, Б. Джильи и других чародеев итальянской сцены.
В Италии певец совершенствовался два года, после чего принял участие в фестивале молодых вокалистов «Золотой Орфей». Его выступление было триумфальным: Соткилава завоевал главный приз болгарского фестиваля. Через два года — новый успех, на этот раз на одном из самых ответственных Международных конкурсов — имени П.И. Чайковского в Москве: Соткилава удостоен второй премии.
После нового триумфа, в 1970 году, — Первая премия и «Гран-при» на Международном конкурсе вокалистов имени Ф. Виньяса в Барселоне — Давид Андгуладзе сказал: «Зураб Соткилава — одаренный певец, очень музыкален, его голос, необычайно красивого тембра, не оставляет слушателя равнодушным. Вокалист эмоционально и ярко передает характер исполняемых произведений, полно раскрывает замысел композитора. И самая замечательная черта его характера — это трудолюбие, желание постичь все тайны искусства. Он занимается каждый день, у нас почти такое же „расписание уроков“, как и в студенческие годы».
30 декабря 1973 года Соткилава дебютировал на сцене Большого театра в партии Хозе.
«На первый взгляд, — вспоминает он, — может показаться, что я быстро привык к Москве и легко вошел в оперный коллектив Большого театра. Но это не так. Поначалу мне было трудно, и огромное спасибо людям, которые в то время были рядом со мной». И Соткилава называет режиссера Г. Панкова, концертмейстера Л. Могилевскую и, конечно, своих партнеров по спектаклям.
Премьера «Отелло» Верди в Большом театре стала заметным событием, Отелло в исполнении Соткилавы — откровением.
«Работа над партией Отелло, — рассказывал Соткилава, — открыла мне новые горизонты, заставила пересмотреть многое из сделанного, родила иные творческие критерии. Роль Отелло — это та вершина, с которой хорошо видно, хоть до нее и трудно дотянуться. Теперь, когда в том или ином предлагаемом партитурой образе нет человеческой глубины, психологической сложности, мне он не так интересен. В чем счастье артиста? Тратить себя, свои нервы, тратить на износ, не думая о следующем спектакле. Но работа должна вызывать желание так себя тратить, для этого нужны большие задачи, которые интересно решать…»
Другим выдающимся достижением артиста стала партия Туридду в «Сельской чести» Масканьи. Сначала на концертной эстраде, потом в Большом театре Соткилава добился огромной силы образной выразительности. Комментируя эту свою работу, певец подчеркивает: «"Сельская честь" — веристская опера, опера высокого накала страстей. Это возможно передать в концертном исполнении, которое, разумеется, не должно сводиться к отвлеченному музицированию по книжечке с нотным текстом. Главное — позаботиться об обретении внутренней свободы, которая так необходима артисту и на оперной сцене, и на концертной эстраде. В музыке Масканьи, в его оперных ансамблях присутствуют многократные повторы одних и тех же интонаций. И здесь исполнителю очень важно помнить об опасности однообразия. Повторяя, например, одно и то же слово, нужно найти подводное течение музыкальной мысли, окрашивающее, оттеняющее различные смысловые значения этого слова. Нет надобности искусственно себя взвинчивать и неизвестно что наигрывать. Патетический накал страсти в „Сельской чести“ должен быть чистым, искренним».
Сила искусства Зураба Соткилавы в том, что оно всегда несет людям искреннюю чистоту чувства. В этом секрет его неизменного успеха. Не стали исключением и зарубежные гастроли певца.
«Один из самых сверкающе-прекрасных голосов, которые существуют где-либо сегодня». Так отозвался рецензент о выступлении Зураба Соткилавы в парижском Театре Елисейских Полей. Это было начало зарубежных гастролей замечательного советского певца. Вслед за «шоком открытия» последовали новые триумфы — блистательный успех в США и затем в Италии, в Милане. Оценки американской прессы также были восторженны: «Большой по объему голос превосходной ровности и красоты во всех регистрах. Артистизм Соткилавы исходит непосредственно из сердца».
Гастроли 1978 года сделали певца знаменитостью мирового масштаба — последовали многочисленные приглашения участвовать в спектаклях, в концертах, в грамзаписях…
В 1979 году его художественные заслуги были отмечены высшей наградой — званием народного артиста СССР.
"Зураб Соткилава — обладатель редкого по красоте тенора, яркого, звонкого, с блестящими верхними нотами и крепким средним регистром, — пишет С. Саванко. — Голоса такого масштаба встречаются нечасто. Прекрасные природные данные были развиты и усилены профессиональной школой, которую певец прошел на родине и в Милане. В исполнительской манере Соткилавы преобладают признаки классического итальянского bel canto, что особенно ощущается в оперной деятельности певца. Ядро его сценического репертуара составляют лирико-драматические партии: Отелло, Радамес («Аида»), Манрико («Трубадур»), Ричард («Бал-маскарад»), Хозе («Кармен»), Каварадосси («Тоска»). Поет он и Водемона в «Иоланте» Чайковского, а также в грузинских операх — Абесалома в спектакле Тбилисского оперного театра «Абесалом и Этери» З. Палиашвили и Арзакана в «Похищении луны» О. Тактакишвили. Соткилава тонко ощущает специфику каждой партии, не случайно в критических откликах отмечалась широта стилистического диапазона, присущая искусству певца.
"Соткилава — классический герой-любовник итальянской оперы, — считает Э. Дорожкин. — Все Дж. — заведомо его: Джузеппе Верди, Джакомо Пуччини. Однако есть одно существенное «но». Из всего набора, необходимого для образа ловеласа, в полной мере Соткилава обладает, как справедливо заметил в своем послании юбиляру восторженный российский президент, лишь «удивительной красоты голосом» и «природным артистизмом». Для того чтобы пользоваться такой же любовью публики, как жоржсандовский Андзолетто (а именно такого рода любовь окружает сейчас певца), этих качеств маловато. Мудрый Соткилава других, однако, и не стремился приобрести. Он взял не числом, а умением. Совершенно не обращая внимания на легкий неодобрительный шепоток зала, он пел Манрико, Герцога и Радамеса. Это, пожалуй, единственное, в чем он был и остается грузином, — делать свое дело, несмотря ни на что, ни секунды не сомневаясь в собственных достоинствах.
Последним этапным бастионом, который взял Соткилава, стал «Борис Годунов» Мусоргского. Самозванца — самого русского из всех русских персонажей русской оперы — Соткилава спел так, как голубоглазым белокурым певцам, ожесточенно следившим за происходившим из пыльных кулис, спеть и не снилось. Вышел абсолютный Тимошка — а собственно, Тимошкой Гришка Отрепьев и был.
Соткилава — человек светский. Причем светский в лучшем смысле слова. В отличие от многих своих коллег по артистическому цеху певец удостаивает присутствием не только те мероприятия, за которыми неизбежно следует обильный фуршет, но и те, которые предназначены для настоящих ценителей прекрасного. На банку оливок с анчоусами Соткилава зарабатывает и сам. А жена певца к тому же замечательно готовит.
Соткилава выступает, хотя и не часто, и на концертной эстраде. Здесь его репертуар составляет в основном русская и итальянская музыка. При этом певец стремится сосредоточиться именно на камерном репертуаре, на романсовой лирике, сравнительно редко обращаясь к концертному исполнению оперных отрывков, что довольно распространено в вокальных программах. Пластическая рельефность, выпуклость драматургических решений сочетаются в интерпретации Соткилавы с особой интимностью, лирической теплотой и мягкостью, нечастыми у певца с таким масштабным голосом".
С 1987 года Соткилава ведет класс сольного пения в Московской государственной консерватории имени П.И. Чайковского. Но, несомненно, и сам певец еще подарит слушателям много приятных минут.

Однажды, в 1932 году, в Мюзик-холл к дирижеру Дунаевскому пришел представитель кинофабрики «Советская Беларусь». Композитора пригласили принять участие в создании звукового фильма «Первый взвод». Предложение кинофабрики живо заинтересовало Дунаевского, и он его принял. Так началась работа Исаака Осиповича в кино. Всего он написал музыку к 28 фильмам. Благодаря счастливому союзу с кинематографом музыка Дунаевского быстро завоевала популярность. И сейчас он по праву считается классиком советской песни.
   Ровесник века, Исаак Осипович Дунаевский родился 30 января 1900 года в городе Лохвице Полтавской губернии. Начальное музыкальное образование мальчик получил там же в Лохвице, занимаясь у скрипача Г. Полянского. В 1910 году он поступил в Харьковское музыкальное училище, где обучался у И. Ахрона по классу скрипки и у С. Богатырева — композиции. К тому периоду относятся и первые сочинения Дунаевского. Одновременно он учился сначала в гимназии, а затем на юридическом факультете университета.
   В 1919 году Дунаевский начинает работу в Харьковском драматическом театре. Композитор уже тогда понял и навсегда усвоил, что в любом сценическом жанре характер и стиль музыки определяются идеей произведения, для которого музыка создается. Создание музыки, помогающей действию и даже развивающей его, стало законом в творчестве молодого композитора. Этого принципа он придерживался и в дальнейшем: в Московском эстрадном театре «Эрмитаж», музыкальным руководителем которого он был с 1924 по 1926 год, в Московском театре сатиры на посту заведующего музыкальной частью (1926–1929) и в Московском театре оперетты, где с огромным успехом была поставлена в 1927 году его оперетта «Женихи».
   Этот спектакль стал не просто «первой ласточкой», возвестившей о приходе весны в еще не освоенный советским театром жанр. По сути, то было началом рождения советской оперетты, музыку которой И. О. Дунаевский видел через призму главной ее арии — песни. Не случайно, когда в 1927 году московский журнал «Рабис» попросил И. О. Дунаевского и некоторых режиссеров и артистов театра оперетты принять участие в дискуссионной анкете «Опереточный тупик. Как выйти из него?» Композитор высказался категорически: советская оперетта должна нести слушателям песни, «параллельно с созданием оперетты должна идти борьба за новую советскую песню!»
   В 1929 году композитор переселяется из Москвы в Ленинград, куда его пригласили в качестве композитора и дирижера открывшегося эстрадно-музыкального театра Мюзик-холл.
   Ко времени приезда в Ленинград музыкальный багаж композитора был уже достаточно солидным. Дунаевским была написана музыка к 62 (!) драматическим спектаклям («Взятие Бастилии» Р. Роллана, «Орленок» и «Романтики» Э. Ростана, «Женитьба Фигаро» П. Бомарше, «Слуга двух господ» и другим), к 23 эстрадным обозрениям, 6 водевилям, 2 балетам, музыка 8 оперетт («Женщины в аду», «Пассажир с Океаника», «И нашим и вашим», «Соломенная шляпка» и другие). Композитор много работал в области камерного творчества. Им было создано свыше 90 различных произведений — пьесы для фортепиано, квартеты, романсы.
   В августе 1932 года создатель будущих советских музыкальных кинокомедий Г. В. Александров возвратился в Москву после работы в Европе, Америке и Мексике. Его не оставляла мысль о создании комедийного музыкального фильма.
   Александрову порекомендовали Дунаевского. Их встреча состоялась на квартире Утесова. Тема разговора была одна — о музыкальной кинокомедии, о будущем фильме. Наконец Дунаевский подошел к роялю: «Об этой работе, музыка которой, как мне кажется, уже приближается к нам, мне хочется сказать…» — И он в раздумье опустил руки на клавиши. Музыка, разрастаясь, превращалась то в размышление о счастье, то в веселые куплеты и галоп, то обретала ритм жизнерадостного марша. Когда растаял последний звук этой романтической импровизации, Дунаевский повернулся к Александрову и Утесову и доверительно спросил: «Похоже немножко?» Пораженный Александров молча смотрел на композитора. Сейчас, в какое-то короткое мгновение, сквозь музыкальные картины, набросанные Дунаевским, он вдруг увидел кадры еще не созданного фильма. А музыка уже зримо вычертила контуры будущей работы, словно с улыбкой прошли у рояля герои фильма, сказав: «До скорой встречи!» И Александров и Дунаевский, каждый по-своему, всегда вспоминали тот вечер, открывший их долгий совместный творческий путь.
   Для фильма Дунаевский написал около двадцати различных музыкальных номеров: песню Анюты, песню Кости, галоп, скрипичный урок, нашествие стада на виллу, танго, вальс, сцену «музыкальной драки», частушки, мультипликационные заставки и многое другое. Утесов вспоминал, что он никогда не упускал возможности послушать игру Дунаевского: «Музыку Дунаевского любят все, но тот, кто не сидел с ним у рояля, не может себе полностью представить всю степень дарования этого поистине замечательного музыканта».
   Прежде чем выпустить на широкий экран, фильм в числе других работ известных советских киномастеров повезли в Венецию на Вторую международную кинематографическую выставку.
   Блистательным завершением Выставки было присуждение произведениям советской кинематографии первого приза — Золотого кубка, который был торжественно вручен делегации советских кинематографистов.
   Особенно популярной в Венеции сразу же стала музыка фильма. «Марш веселых ребят», переведенный на итальянский язык, распевали повсюду. Маленькие оркестрики, неаполитанские ансамбли с увлечением играли в своем музыкальном изложении и «Марш веселых ребят», и написанную в ритме танго, близком неаполитанским мелодиям, песню Кости.
   В то время Дунаевского уже ожидало множество дел, в том числе снимающаяся на киностудии «Ленфильм» картина «Три товарища». Еще в самом начале 1934 года к Дунаевскому обратился режиссер С. А. Тимошенко с просьбой написать музыку к этой картине.
   В отличие от предыдущих, в фильме «Три товарища» музыка лишь сопровождала действие, и только «Песня о Каховке» на стихи Михаила Светлова обрела самостоятельную жизнь.
   Исаак Осипович вспоминал: «Музыку к песне „Каховка“ мне удалось записать буквально за несколько минут. Помню, как я подошел к роялю. Тут же сидел автор стихов Светлов. Не отходя от рояля, я полностью сыграл песню от начала до конца».
   В 1935 году Дунаевский получил приглашение от «Мосфильма» принять участие в создании приключенческого фильма «Дети капитана Гранта».
   Участники фильма «Дети капитана Гранта» не переставали удивляться титанической работоспособности Дунаевского, который приходил к ним в павильон после напряженной работы здесь же, на «Мосфильме», с Александровым и сразу активно включался в работу над другим фильмом, с ходу разрабатывая вдруг родившуюся мелодию, изображая чуть ли не весь оркестр. Ему всегда хотелось, чтобы музыка была «настоящей», а песня — искренней, заразительной, словно родившейся в сердце героя фильма. Сейчас трудно представить себе, чтобы юный Роберт, поднимаясь на мачту шхуны «Дункан», не запел бы «А ну-ка песню нам пропой, веселый ветер!»
   «Когда я вспоминаю музыку к фильму „Дети капитана Гранта“, — писал Шостакович, — я не могу не испытывать сожаления по поводу того, что блестящая увертюра к картине, открывшая новую сторону таланта композитора, не повлекла за собой продолжения работы в этом плане Эта увертюра — симфоническое произведение большого накала и темперамента».
   Более двадцати музыкальных произведений было создано Дунаевским к фильму «Цирк», снятому в том же 1936 году. Однако главной в фильме стала «Песня о Родине».
   О жизни этой песни можно было бы написать целую книгу, страницы которой поведали бы о том, как ее пели строители Магнитки и Комсомольска-на-Амуре, белорусские колхозники и металлурги Кузбасса, как этой песней, передававшейся по радио с января 1938 года каждое утро без 5 минут 6, начинался новый трудовой день СССР. «Песня о Родине» сражалась с фашизмом, она была паролем югославских партизан, ее пели в освобожденных городах Чехословакии, Венгрии, Польши, Болгарии.
   Музыка Дунаевского не только помогала отыскивать внутренний стиль и внутреннюю сущность будущего кинопроизведения, но и порой вела к разработке характеров будущих героев. Пожалуй, самым необычным примером активного воздействия музыки Дунаевского на литературное творчество является тот факт, что не роман Льва Кассиля «Вратарь республики» стал основой сценария, а сценарий фильма и музыка к нему повлекли за собой рождение книги
   1938 год отмечен работой над музыкой к фильму «Волга-Волга» Она была для Дунаевского настолько же интересной и увлекательной, насколько ответственной и сложной Дунаевский стал не просто композитором, написавшим музыку к фильму, а одним из авторов кинокомедии.
   «Можно смело сказать, что без этой музыки не было бы фильма!» — утверждала газета «Кино». «Но, — заметил Исаак Осипович, прочитав этот лестный отзыв, — без этого фильма не было бы и музыки!»
   «Волга-Волга», пожалуй, как ни один фильм Дунаевского, пронизана песнями, симфоническими картинами, куплетами, музыкальными эпизодами, танцевальными ритмами. Главную песню музыкальной кинокомедии — «Песню о Волге» — можно назвать героиней фильма Ее мелодия, словно впитавшая красоту и ширь величавой реки, как могучая волна переливается с экрана в душу человека, наполняя ее чувством беспредельной радости, которая «до самого солнца летела» и «до самого сердца дошла». Звучащая каждый раз в новых оркестровых вариациях, музыкально разрастаясь от кадра к кадру, песня обретает могучие крылья, которые помогают ей стать подлинно народной и в фильме и в жизни.
   4 ноября 1937 года Ленинградский театр музыкальной комедии показал премьеру оперетты Дунаевского «Золотая долина» Появление «Золотой долины» на сцене ознаменовало собой не только рождение, но и утверждение советской оперетты как формы музыкального жанра
   «„Золотая долина“ имела успех, — писал автор текста М. О. Янковский, — у композитора получилось сочинение, которое в музыкальном отношении стало одной из вершин творчества Дунаевского, несмотря на большие недостатки в либретто». Самокритичный драматург после премьеры почувствовал противоречие между яркостью и широтой музыкального мышления композитора и примитивностью своего текста.
   Много лет спустя, прослеживая и анализируя путь развития советской оперетты почти за шестьдесят лет, тот же Янковский в книге «Советская оперетта» уверенно назовет Дунаевского ее классиком.
   В 1940 году Александров снимал фильм «Светлый путь». Музыку и для этого фильма писал Дунаевский.
   Когда уже окончательно определилась музыка основной темы марша, припев к маршу долю не сочинялся. «Помнится, композитору сначала никак не удавался припев к „Маршу энтузиастов“, — вспоминал Соловьев-Седой. — Был момент, когда он отчаялся его сочинить и предлагал товарищам по жанру, в том числе и автору этих строк, в порядке соавторства дописать припев к „Маршу“. Но, в конце концов, конечно, нашел его сам!»
   И помог в этом композитору завод «Электросила». В один из своих приездов к рабочим Дунаевский выступил с концертом во время обеденного перерыва в крупнейшем турбогенераторном цехе. Вслушиваясь в ритмичный гул станков, композитор вдруг «услышал» четкий ритм музыки будущего припева. Возвращаясь после концерта, Исаак Осипович увидел на заводском дворе группу рабочих, бодро и дружно шедших заступать в рабочую смену. Ритм их шагов будто еще что-то подсказал Дунаевскому.
   «Друзья мои! — воскликнул композитор, обращаясь к провожавшим его рабкорам заводской газеты. — Так ведь это же и есть „Марш энтузиастов“! Сережа (это уже к шоферу), гони к роялю!».
   В годы Великой Отечественной войны, «избороздив» все, что только можно было избороздить «в нашей необъятной матушке-России», работая художественным руководителем Ансамбля песни и пляски железнодорожников, композитор создал более семидесяти музыкальных произведений на военную тему.
   Впервые послевоенные годы Дунаевский написал музыку оперетты «Вольный ветер», посвятив ее борьбе народов за мир. Все музыкальное богатство своей оперетты Дунаевский сосредоточил в «Песне о вольном ветре».
   Словно солнечным светом мира наполнен прекрасный «Весенний марш» из кинокомедии «Весна» (1947).
   В 1949 году он пишет песни к фильму «Кубанские казаки», среди них тут же ставшие популярными «Ой, цветет калина», «Каким ты был».
   Лирическим гимном мира стала его песня «Летите, голуби!», впервые прозвучавшая в 1950 году в документально-художественном фильме «Мы за мир!» «Отсчет этой музыки, — говорил Дунаевский, — идет от войны».
   Лебединой песней Дунаевского стала его оперетта «Белая акация», которую композитор назвал «весенним интермеццо». Мелодиями любви, искрящимися весенними красками, пронизана музыка этого произведения, словно его создавал не смертельно больной человек, а юноша, влюбленный и бесконечно талантливый.
   Но 25 июля 1955 года ровно в 11 часов утра тяжелый спазм сжал сердце Дунаевского, и оно остановилось навсегда.

На вопрос, может ли цвет кожи мешать карьере оперного исполнителя, Леонтина Прайс отвечала так: «Что касается почитателей — им он не мешает. Но мне как певице — безусловно. На „благодатной“ граммофонной пластинке я могу записывать все, что угодно. Но, если быть откровенной, каждое появление на оперной сцене приносит мне волнения и тревоги, связанные с гримом, актерской игрой и так далее. Как Дездемона или Елизавета я чувствую себя на сцене хуже, чем как Аида. Вот почему мой „живой“ репертуар не так велик, как мне того хотелось бы. Что и говорить, трудна карьера темнокожей оперной певицы, даже если судьба не обделила ее голосом».
Мэри Вайолет Леонтина Прайс родилась 10 февраля 1927 года на юге США, в городке Лорел (штат Миссисипи), в негритянской семье рабочего на лесопилке.
Несмотря на скромный достаток, родители стремились обязательно дать дочери образование, и она, в отличие от многих сверстниц, смогла окончить колледж в Уилферфорсе, взять несколько уроков музыки. Дальше путь ей был бы закрыт, если бы не первая счастливая случайность: одна из богатых семей назначила ей стипендию для учебы в знаменитой Джульярдской школе.
Однажды на одном из студенческих концертов декан вокального факультета, услышав, как Леонтина поет арию Дидоны, не смог сдержать восторга: «Эту девушку через несколько лет узнает весь музыкальный мир!»
На другом ученическом спектакле молодую негритянскую девушку услышал известный критик и композитор Вирджил Томсон. Он первым почувствовал в ней незаурядный талант и пригласил ее дебютировать в предстоящей премьере своей комической оперы «Четверо святых». Несколько недель она появлялась на сцене и привлекла внимание критиков. Как раз в то время небольшая негритянская труппа «Эвримен-опера» искала исполнительницу главной женской роли в опере Гершвина «Порги и Бесс». Выбор пал на Прайс.
«Ровно две недели в апреле 1952 года я пела ежедневно на Бродвее, — вспоминает артистка, — это помогло мне познакомиться с Айрой Гершвином — братом Джорджа Гершвина и автором текстов большинства его произведений. Вскоре я разучила арию Бесс из „Порги и Бесс“ и, когда спела ее впервые, меня сразу пригласили на главную роль в этой опере».
На протяжении следующих трех лет молодая певица вместе с труппой объездила десятки городов США, а потом и других стран — Германии, Англии, Франции. Всюду она покоряла зрителей искренностью интерпретации, отличными вокальными данными. Критики неизменно отмечали блистательное исполнение Леонтиной партии Бесс.
В октябре 1953 года в зале библиотеки Конгресса в Вашингтоне молодая певица впервые исполнила вокальный цикл «Песни отшельника» Самуэла Барбера. Цикл был специально написан в расчете на вокальные данные Прайс. В ноябре 1954 года впервые как концертная певица Прайс выступает в зале «Таун-холл» в Нью-Йорке. В том же сезоне она поет с Бостонским симфоническим оркестром. После этого последовали выступления с Филадельфийским оркестром и с другими ведущими американскими симфоническими коллективами в Лос-Анджелесе, Цинциннати, Вашингтоне.
Несмотря на очевидные успехи, Прайс могла лишь мечтать о сцене «Метрополитен-опера» или Чикагской лирической оперы — негритянским певцам доступ туда был практически закрыт. Одно время, по собственному признанию, Леонтина даже помышляла о том, чтобы уйти в джаз. Но, услышав болгарскую певицу Любу Велич в роли Саломеи, а затем и в других ролях, окончательно решила посвятить себя опере. Дружба с известной артисткой с той поры стала для нее огромным моральным подспорьем.
На счастье, в один прекрасный день последовало приглашение спеть Тоску в телевизионной постановке. Уже после этого спектакля стало ясно, что родилась настоящая звезда оперной сцены. За «Тоской» последовали «Волшебная флейта», «Дон Жуан», тоже на телевидении, а потом и новый дебют на оперной сцене в Сан-Франциско, где Прайс участвовала в исполнении оперы Ф. Пуленка «Диалоги кармелиток». Так, в 1957 году началась ее блистательная карьера.
Знаменитая певица Роза Понсель вспоминала о своей первой встрече с Леонтиной Прайс:
"После того как она спела одну из моих любимейших оперных арий «Pace, pace, mio Dio» из «Силы судьбы», я поняла, что слушаю один из самых замечательных голосов нашего времени. Но блестящие вокальные данные еще далеко не все решают в искусстве. Много раз мне представляли одаренных молодых певцов, которые впоследствии не смогли реализовать свои богатые природные возможности.
Поэтому я с интересом и — не скрою — внутренней тревогой старалась в нашем длительном разговоре разглядеть в ней черты характера, человека. И тут я поняла, что помимо замечательного голоса и музыкальности она обладает и многими другими чрезвычайно ценными для художника достоинствами — самокритичностью, скромностью, способностью пойти на большие жертвы ради искусства. И я поняла — этой девушке суждено овладеть вершинами мастерства, стать подлинно выдающейся артисткой".
В 1958 году прошли триумфальные дебюты Прайс в партии Аиды в трех крупнейших европейских центрах оперного искусства — Венской опере, лондонском театре «Ковент-Гарден» и на фестивале «Веронская арена». В этой же роли американская певица в 1960 году первый раз ступила на сцену «Ла Скала». Критики единодушно заключили: Прайс, несомненно, одна из лучших исполнительниц этой партии в XX веке: «Новая исполнительница роли Аиды Леонтина Прайс сочетает в своей трактовке теплоту и страстность Ренаты Тебальди с музыкальностью и отточенностью деталей, которые отличают интерпретацию Леонии Ризанек. Прайс сумела создать органичный сплав лучших современных традиций прочтения этой роли, обогатив его собственной художественной интуицией и творческой фантазией».
"Аида — это образ моего цвета, олицетворяющий и обобщающий целую расу, целый континент, — говорит Прайс. — Она особенно близка мне своей готовностью к самопожертвованию, изяществом, психикой героини. В оперной литературе немного образов, в которых мы, чернокожие певцы, можем с такой полнотой проявить себя. Потому я так люблю Гершвина — за то, что он подарил нам «Порги и Бесс».
Пылкая, страстная певица буквально покорила европейскую публику и ровным, наполненным тембром своего мощного сопрано, одинаково сильного во всех регистрах, и своей способностью достигать захватывающих драматических кульминаций, непринужденностью актерской игры и прямо-таки врожденным безупречным вкусом.
С 1961 года Леонтина Прайс — солистка театра «Метрополитен-опера». Двадцать седьмого января в опере «Трубадур» она дебютирует на сцене знаменитого нью-йоркского театра. Музыкальная пресса не скупилась на похвалу: «Божественный голос», «Совершенная лирическая красота», «Воплощенная поэзия музыки Верди».
Именно тогда, на рубеже 60-х годов, сложился и костяк репертуара певицы, включившего кроме «Тоски» и «Аиды» также партии Леоноры в «Трубадуре», Лиу в «Турандот», Кармен. Позднее, когда Прайс уже была в зените славы, этот список постоянно пополнялся новыми партиями, новыми ариями и романсами, народными песнями.
Дальнейшая карьера артистки — цепь непрерывных триумфов на различных сценах мира. В 1964 году в составе труппы «Ла Скала» она выступала в Москве, пела в «Реквиеме» Верди под управлением Караяна, и москвичи по достоинству оценили ее искусство. Сотрудничество с австрийским маэстро вообще стало одной из самых значительных страниц ее творческой биографии. Многие годы их имена были неразлучны на концертных и театральных афишах, на пластинках. Эта творческая дружба зародилась в Нью-Йорке во время одной из репетиций, и с тех пор ее долгое время называли «караяновским сопрано». Под мудрым руководством Караяна негритянская певица смогла раскрыть лучшие черты своего таланта, расширить творческий диапазон. С тех пор и навсегда ее имя вошло в элиту мирового вокального искусства.
Несмотря на контракт с «Метрополитен-опера», певица большую часть времени проводила в Европе. «Для нас это нормальное явление, — говорила она корреспондентам, — и объясняется оно недостатком работы в США: оперных театров мало, а певцов много».
«Многие записи певицы расценены критикой как выдающийся вклад в современное вокальное исполнительство, — отмечает музыкальный критик В.В. Тимохин. — Одну из своих коронных партий — Леонору в „Трубадуре“ Верди — она записала трижды. Каждая из этих записей имеет свои достоинства, но особенно впечатляет, пожалуй, запись, сделанная в 1970 году в ансамбле с Пласидо Доминго, Фьоренцей Коссотто, Шерриллом Милнсом. Поразительно ощущает Прайс характер вердиевской мелодии, ее полетность, завораживающую проникновенность и красоту. Голос певицы исполнен необыкновенной пластичности, гибкости, трепетной одухотворенности. Как поэтично звучит у нее ария Леоноры из первого действия, в которую Прайс привносит в то же время ощущение неясной тревоги, душевное волнение. В немалой степени этому способствует и специфическая „темная“ окраска голоса певицы, так пригодившаяся ей в партии Кармен, а в ролях итальянского репертуара придающая им характерный внутренний драматизм. Ария Леоноры и „Miserere“ из четвертого действия оперы принадлежат к числу высших достижений Леонтины Прайс в итальянской опере. Здесь не знаешь, чем больше восхищаться — поразительной свободой и пластикой вокализации, когда голос превращается в совершенный инструмент, бесконечно подвластный художнику, или самоотдачей, артистическим горением, когда в каждой спетой фразе ощущается образ, характер. Удивительно поет Прайс во всех ансамблевых сценах, которыми так богата опера „Трубадур“. Она душа этих ансамблей, цементирующая основа. Голос Прайс словно вобрал в себя всю поэзию, драматическую порывистость, лирическую красоту и глубокую искренность музыки Верди».
В 1974 году на открытии сезона в оперном театре Сан-Франциско Прайс покоряет слушателей веристским пафосом исполнения партии Манон Леско в одноименной опере Пуччини: партию Манон она пела впервые.
В конце 70-х годов певица значительно сокращает количество своих оперных выступлений. Вместе с тем в эти годы она обращается к партиям, которые, как казалось ранее, не совсем отвечают складу дарования артистки. Достаточно назвать исполнение в 1979 году в «Метрополитен» партии Ариадны в опере Р. Штрауса «Ариадна на Наксосе». После этого многие критики поставили артистку в один ряд с выдающимися штраусовскими певицами, блиставшими в этой роли.
С 1985 года Прайс продолжила выступления как камерная певица. Вот что писал в начале 80-х годов В.В. Тимохин: «Современные программы Прайс — камерной певицы свидетельствуют о том, что она не изменила своим прежним симпатиям к немецкой и французской вокальной лирике. Конечно, многое она поет иначе, чем в годы своей артистической юности. Прежде всего изменился сам тембровый „спектр“ ее голоса — он стал гораздо „темнее“, насыщеннее. Но, как и прежде, глубоко впечатляют плавность, красота звуковедения, тонкое ощущение артисткой гибкой „текучести“ вокальной линии…»

Эдвард Григ родился 15 июня 1843 года, он стал четвертым ребенком в большой дружной семье. Его родители были неплохими музыкантами. Эдварду исполнилось шесть лет, когда мать решила обучать его музыке. Но, несмотря на то, что музыка занимала все большее место в жизни мальчика, он еще не мечтал сделаться профессиональным музыкантом. Это казалось ему недостижимым. Все изменилось совершенно неожиданно. Однажды летним утром 1858 года к даче консула Грига прискакал всадник на арабском коне. Это был знаменитый Уле Булль — скрипач и композитор, приехавший в гости к своему старому другу.
   В эту пору Булль уже завоевал мировую славу. Он концертировал в Европе и Америке, играл собственные обработки норвежских народных песен и танцев, знакомил весь мир с искусством родной страны. Узнав, что сын Грига очень любит музыку и даже пробует сочинять, скрипач немедленно усадил мальчика за рояль.
   Результат прослушивания оказался совершенно неожиданным и для Эдварда, и для его родителей. Когда Григ окончил играть, Уле Булль подошел к нему, ласково потрепал по щеке и сказал: «Ты должен ехать в Лейпциг и стать музыкантом».
   На одной из старинных улочек Лейпцига поселился в частном пансионе юный Эдвард… Начались занятия. Первые успехи, первые разочарования. Трудно сказать, чего было больше. В то время в Лейпцигской консерватории преподавали одни из лучших музыкантов того времени. Идолом Эдварда стал Эрнст Венцель. Венцель был превосходным педагогом. Он обладал замечательным даром и опытом передавать ученикам свое понимание музыкальных произведений. Занимался Эдвард и у знаменитого пианиста Игнаца Мошелеса, который тоже очень многому научил Грига.
   Юный музыкант работал день и ночь, едва находя время для еды. Такие занятия оказались непосильными для хрупкого от природы организма Эдварда. Весной 1860 года Григ тяжело заболел. Здоровье было подорвано, и оказалось достаточно незначительной простуды, чтобы начался тяжелый плеврит. Пришлось вернуться на родину, в Берген. Внимательное лечение и заботливый уход родных подняли Эдварда, но последствия болезни остались. Всю жизнь Григ страдал туберкулезом, а в последние годы дышал лишь частью одного, левого легкого: правое было совершенно разрушено.
   Родители очень хотели, чтобы Эдвард остался на зиму в Бергене, отдохнул, поправился. Мать уговаривала его побыть с ней подольше. Но юношу тянуло в Лейпциг. Он скучал в Бергене. Хотелось снова заняться любимым искусством, встретиться с друзьями-музыкантами, зарыться в партитуры… К началу занятий он вернулся в Лейпциг.
   В 1862 году Григ окончил консерваторию. На выпускном экзамене он играл свои миниатюры. Актовый концерт проходил в «Гевандхаузе», в торжественной обстановке, и Григ очень волновался. Но экзамен он сдал блестяще. Его пьесы понравились и публике и профессуре. Хвалили и чуткое, тонкое исполнение. Григ получил диплом композитора и пианиста. Однако сам он к своим произведениям относился весьма строго, гораздо взыскательнее, чем другие.
   Закончились годы пребывания молодого музыканта в консерватории. Многое изменилось за это время, изменился и вырос он сам. Появилась композиторская техника, он овладел многими навыками, необходимыми для музыканта-профессионала. Живя здесь, он впервые по-настоящему столкнулся и с современной культурой, с бурной жизнью. Ведь все же его родной Берген был по сравнению с Лейпцигом маленьким провинциальным городком. Теперь Григ возвращался на родину полный надежд, высоких стремлений, готовый к борьбе за культуру, за расцвет скандинавского искусства. Правда, пути к намеченной цели еще не были ясны ему, но Григ верил в свои силы. Зимний сезон 1862–1863 года порадовал бергенских любителей музыки новинкой: состоялся первый концерт из произведений Эдварда Грига.
   Успех был очень большой. Слушателей пленили искренность, свежесть, непосредственность музыки молодого композитора, его мелодический дар. Жители Бергена могли гордиться талантливым музыкантом.
   Огромное значение для Грига имело его знакомство с молодым талантливым норвежским композитором Рикардом Нурдроком. Оно состоялось зимой 1864 года. Нурдрок был старше Грига всего на один год, но у него уже вполне сложились взгляды на искусство, на долг художника-гражданина. Нурдрок считал, что нет музыки «вообще скандинавской», что музыка датская, норвежская, шведская самостоятельны и каждая имеет свои отличительные национальные особенности. По мнению Нурдрока, композиторам следует, прежде всего, заботиться о развитии самобытных национальных черт музыки своего народа, а не подражать немецким композиторам, хотя бы и таким известным, как Шуман и Мендельсон…
   Взгляды Нурдрока оказались чрезвычайно близкими Григу. Страстные речи молодого патриота встретили в нем живой отклик и понимание. Молодые люди быстро подружились. Григ и Нурдрок хотели не только писать музыку, но и пропагандировать ее. С этой целью они организовали в Копенгагене музыкальное общество, которое должно было знакомить публику с произведениями молодых композиторов Дании, Швеции и Норвегии. Его назвали «Общество Евтерпы» в честь музы — покровительницы музыки. Как всегда, Григ много работал. Но успел написать он лишь одно произведение — концертную увертюру «Осенью», так как внезапно его свалила лихорадка. Болезнь протекала очень тяжело, и спас юношу только тщательный уход
   Один из романсов Григ посвятил своей кузине Нине Хагеруп. Нина жила в Копенгагене с матерью, известной драматической актрисой Верлиг Хагеруп. От матери она унаследовала сценическое дарование. У нее был чудесный голос, и она мечтала о сцене, о пении, о том, чтобы знакомить публику с талантливыми сочинениями современных композиторов. Нина превосходно исполняла романсы Грига.
   Молодые люди любили друг друга, но мать Нины не хотела и слышать о браке. Она желала для своей дочери более солидного мужа, а не никому не известного композитора. «У него ничего нет, и он пишет музыку, которую никто не хочет слушать», — жаловалась она своей приятельнице. Григ должен был доказать матери Нины, что она ошибается. В 1866 году он приехал в Кристианию и, прежде всего, решил дать концерт, чтобы приобрести известность, общественное вложение. Это был настоящий норвежский концерт. И публика и пресса были в восторге.
   «Это хорошее начало придало мне мужества, веры в будущее», — вспоминал Григ. Вскоре Филармоническое общество Кристиании пригласило Грига на должность дирижера. Появились и приглашения давать уроки. Теперь молодой музыкант мог считать себя материально обеспеченным. Молодые люди получили согласие на брак. Свадьбу отпраздновали 11 июня 1867 года.
   Началась самая замечательная пора в жизни композитора — расцвет таланта, наступление творческой зрелости. Новые сочинения завоевывают признание публики. Это и новые романсы, и первая тетрадь «Лирических пьес», и сборник норвежских танцев, в которых отразились впечатления Грига от скитаний по родной стране. Вскоре после своего удачного концертного дебюта в столице Норвегии Григ с увлечением занялся общественной деятельностью. При его активном участии 14 января 1867 года в Кристиании состоялось открытие Музыкальной академии — первого норвежского музыкального учебного заведения. В 1871 году вместе с молодым норвежским композитором Иуханом Свенсеном, тоже воспитанником Лейпцигской консерватории, Григ организует Музыкальное общество, объединившее музыкантов-исполнителей. Скоро это общество становится важнейшим центром концертной жизни не только Кристиании, но и всей Норвегии. После возвращения из Рима Григ написал свое первое музыкально-драматическое произведение — «У врат монастыря» на текст Бьёрнсона. Композитор посвятил его Листу. Вслед за ним, в том же 1871 году, появилась мелодрама «Берглиот», также по поэме Бьёрнсона. Сюжет ее писатель почерпнул в одной из древних исландских саг.
   Затем вниманием Грига снова завладело произведение Бьёрнсона, на этот раз его драма «Сигурд Юрсальфар», повествующая о событиях далекого прошлого Норвегии. Григ вдохновенно работал над «Сигурдом». Музыка к драме была закончена в небывало короткий срок — всего за восемь дней.
   Несмотря на успех пьесы, Григу стало ясно, что исполнение его музыки драматическому театру оказалось не под силу. Для того чтобы она стала известной публике, композитор сделал сюиту, в которую вошли лучшие фрагменты из музыки к драме. Григ мечтал о создании национальной норвежской оперы. Он хотел написать ее в сотрудничестве с Бьёрнсоном. Однако замыслу этому полностью так и не удалось осуществиться. В 1873 году поэт прислал Григу три первые сцены будущей оперы «Улаф Трюгвасон». Последующие сцены не были написаны Бьёрнсоном. Сначала он уехал за границу, потом Григ увлекся работой над музыкой к «Перу Гюнту». Много лет спустя эти три сцены были оркестрованы и исполнены.
   К поэтичнейшим страницам творчества Грига относится его вокальная лирика. И в ней многое связано с именем Бьёрнсона Чудесные романсы «За добрый совет», «Принцесса», «Тайная любовь», «Первая встреча» написаны на его стихи.
   Многие произведения Бьёрнсона вдохновили композитора.
   Но самое значительное и, пожалуй, самое популярное сочинение Грига связано с именем другого великого норвежца — Ибсена. В январе 1874 года Григ получил письмо от Генрика Ибсена. Знаменитый норвежский писатель и драматург предлагал композитору написать музыку к его драме «Пер Гюнт». Образ героя драмы писатель взял из норвежского фольклора, но простую, бесхитростную сказку он сделал философским произведением и одновременно социальной сатирой. Великий драматург придал сказочному норвежцу Перу черты современного ему человека. Его Пер Гюнт смел и обаятелен. Однако он лишен цельности, которую так ценил Ибсен в древних героях Скандинавии. Григ загорелся, ему хотелось сразу же взяться за работу. Но были и опасения. Он понимал, что задача, которую поставил перед ним драматург, не вполне отвечает характеру его творчества, его индивидуальности. С Бьёрнсоном Григ всегда чувствовал себя легко и свободно. Они понимали друг друга с полуслова. Но драматург и композитор договорились.
   Григ рассчитывал быстро написать музыку: ведь все его прежние сочинения рождались быстро, иногда в течение нескольких дней. Но его надежды не оправдались. Однако «Пер Гюнт» все больше привлекал к себе Грига, и он упорно работал. Партитура была закончена в апреле 1875 года. На 24 февраля 1876 года была назначена премьера.
   Успех новой постановки «Пера Гюнта» был огромным. Спектакль шел тридцать шесть раз подряд, и публика всегда вызывала драматурга и композитора. Всем очень понравилась музыка. В печати о Григе говорили как о равноправном создателе спектакля.
   В театре еще готовится к постановке «Пер Гюнт», идут последние репетиции, а Григ уже поглощен новой работой. Он сочиняет Балладу для фортепиано — рассказ о Норвегии времен легендарных походов викингов, ее природе, жизни народа.
   Балладу Григ писал в Бергене, но все время мечтал уехать из города в какое-нибудь уединенное селение в горах, где бы он мог все свои силы отдавать творчеству, где никто не мешал бы ему.
   В 1877 году Григ поселился в Луфтхюсе — живописном местечке на берегу Хардангер-фьорда. Он снял дом у крестьян Ханса и Бриты Утне. В селении у Грига было много друзей. Жители Луфтхюса — рыбаки, пастухи, земледельцы — часто навещали композитора. Перед Григом словно раскрылся новый мир. Здесь было создано одно из лучших его сочинений — Струнный квартет для двух скрипок, альта и виолончели, поражающий богатством образов — и задушевно-лирических, и взволнованных, и восторженных, порывистых, и жанрово-бытовых, претворяющих стихию норвежских народных танцев. Весной 1879 года с огромным успехом прошли его концерты в Кристиании и Копенгагене; в лейпцигском «Геванд-хаузе» он блестяще исполнил свой фортепианный концерт. К Григу пришла всемирная слава исполнителя. Его хотели слышать во всех странах Европы, одно приглашение следовало за другим.
   Несмотря на огромную занятость, Григ не оставлял и музыкально-общественную деятельность. В родном Бергене он руководил концертным обществом «Гармония». Это требовало больших сил и энергии.
   Все же основной для Грига все эти годы была композиторская деятельность. Самое значительное произведение этого времени — Соната для виолончели и фортепиано, посвященная брату Иону. Она полна пафоса и страсти. Слава Грига росла, но неожиданно это стало причинять неудобства. Хардангер-фьорд каждое лето привлекал к себе множество туристов. Они съезжались из многих стран, стремясь познакомиться с красотами, описанными в знаменитом «Путеводителе» Бедекера. Трудно было найти уголок, куда бы они ни заглядывали. И конечно, туристы с любопытством разглядывали домик прославленного композитора, да и его самого за работой. Назойливость приезжих очень мешала Григу. Композитор покинул Луфтхюс.
   Высоко в горах, в местечке со сказочным названием Тролль-хауген (холм троллей), между двух заливов спокойного моря, выросла вилла. В ней жили Эдвард и Нина Григи.
   Зиму 1888 года Григ с женой проводил в Лейпциге, как и раньше, отличавшемся интенсивной культурной жизнью. Однажды у видного скрипача Бродского, профессора Лейпцигской консерватории, собрались музыканты. Среди них были известные композиторы и исполнители. Присутствовал здесь и Петр Ильич Чайковский, незадолго до того приехавший в Лейпциг дирижировать своими симфоническими произведениями. Их представили друг другу…
   По словам Чайковского, его знакомство с Григом оказалось не просто мимолетным столкновением, а началом «искренней дружбы, основа которой есть несомненное внутреннее родство двух музыкальных натур, хотя и чуждых друг другу по происхождению».
   Великий русский композитор высоко ценил творчество своего норвежского друга. О сочинениях Грига он всегда отзывался с большой любовью. «В его музыке, проникнутой чарующей меланхолией, отражающей в себе красоты норвежской природы, то величаво широкой и грандиозной, то серенькой, скромной, убогой, но для души северянина всегда несказанно чарующей, есть что-то нам близкое, родное, немедленно находящее в нашем сердце горячий сочувственный отклик», — писал Чайковский о Григе в «Автобиографическом описании путешествия за границу в 1888 году».
   Летом 1898 года Григ организовал в Бергене первый норвежский музыкальный фестиваль. Горячее участие в нем приняли все норвежские композиторы, все крупные музыкальные деятели. В Берген, по приглашению Грига, прибыл из Голландии прославленный в то время оркестр под управлением всемирно известного дирижера Виллема Менгельберга.
   Большой размах и выдающийся успех бергенского фестиваля привлекли к родине Грига всеобщее внимание. Норвегия могла теперь считать себя равноправной участницей музыкальной жизни Европы. И это было огромной заслугой Грига. «Норвегия, Норвегия! Пусть Ибсен сто раз утверждает, что лучше принадлежать к великой нации. Я, может быть, и согласился бы с ним в практическом смысле, но ни на йоту более. Ибо, с идеальной точки зрения, я не хотел бы принадлежать ни к одной другой нации на свете. Я чувствую, что чем старше я становлюсь, тем более люблю Норвегию…» Эти слова Грига, которые мы читаем в одном из его писем последних лет жизни, не расходились с действительностью. В это время еще более усилилось стремление композитора заниматься обработкой подлинных народных песен, самых ярких образцов норвежского фольклора. Григ возвращается и к старым записям времен путешествий с Буллем, делает переложения их для фортепиано, стремясь сохранить все особенности норвежского народного музицирования. Пишет Григ и оригинальные произведения.
   15 июня 1903 года Григ праздновал свое шестидесятилетие. Со всех сторон поступали многочисленные горячие пожелания здоровья, счастья, долгих лет жизни, дружеские знаки любви и уважения. Он получил пятьсот телеграмм и писем из многих стран света. Композитор мог гордиться: значит, жизнь его не прошла даром, значит, он своим творчеством приносил людям радость…
   В 1906 году Григ снова предпринимает большое турне: концерты в Праге, Лондоне, Амстердаме, а весной 1907 года — Берлин, Киль, Мюнхен. Это его последние выступления. В мае Григ возвращается в Норвегию, в Тролльхауген. Лето приносит ему мучительные страдания. Уснуть удается только с наркозом. В среду, 4 сентября 1907 года, ранним утром Грига не стало.

Леннон и Маккартни, без сомнения, редкие музыкальные таланты, природные и оригинальные, но одаренные по-разному. В каком-то смысле это различие проистекает из особенностей их натуры.
   Но, может быть, самое поразительное в них как композиторах заключается в том, что, несмотря на то, что Пол и Джон в течение более десяти лет писали музыку вместе, они полностью сохранили свои индивидуальности, свое «я».
   Дед Джона Леннона, уроженец Дублина, выступал в США как профессиональный певец. Отец — Фред — работал официантом на судне. Он довольно хорошо играл на банджо и во время концертов на судне часто выступал как певец.
   Папашу Леннона можно охарактеризовать как ищущую приключений перелетную птицу. Свой брак, заключенный в 1938 году, Фред Леннон, вероятно, с самого начала не принял всерьез. Его жена Джулия, урожденная Станли, 9 октября 1940 года родила мальчика — Джона. Через три года они развелись.
   Джон вырос у одной из сестер своей матери. Мэри Смит очень трогательно заботилась о мальчике. Она воспитывала Джона в строгости и справедливости. Эта заботливая женщина вошла в историю «Битлз» как тетя Мими.
   В 1950-е годы для большинства молодых людей гитара имела магическую, притягательную силу Джон Леннон тоже не был исключением. Он быстро схватывал и воспроизводил все. что слышал по радио. Его желание — повсюду быть первым — привело к идее создания собственного самодеятельного вокально-инструментального ансамбля.
   15 июня 1956 года группа «Куорримен» играла на одном из церковных праздников. Члены группы познакомились там с юношей, который владел новыми, неизвестными им еще приемами игры на гитаре. Для Джона эти приемы игры были настоящим открытием. Забыв о своем дерзком хвастовстве, он был искренне поражен, как легко и уверенно владеет инструментом этот мальчик по имени Пол Маккартни.
   Как и Джону, Полу Маккартни передалась от родителей любовь к музыке. Джим Маккартни, отец Пола, любил играть на пианино, и поэтому Пол с раннего детства постоянно слышал музыку в своем доме. Пол Маккартни родился 18 июня 1942 года в ливерпульской больнице Уолтон, где много лет работала медсестрой его мать. Отец Пола в то время занимался торговлей хлопком. Когда семья Маккартни в 1955 году переехала в район Ливерпуля Аллертон, мать заболела. Операция не смогла предотвратить смерти от рака.
   После окончания начальной школы Пол учился в Центральной средней школе Ливерпуля. После смерти матери у него проявилась любовь к музыке. Если собрать вместе все музыкальные впечатления, то можно понять, что оказало на него влияние. Это была вся услышанная музыка, начиная от Фреда Астера и кончая Литтлом Ричардом.
   Джон, принимая Маккартни, понимал, что не сможет обращаться с Полом так, как он обращался с другими членами ансамбля. Однако отказываться от него Джон тоже не хотел. Для этого была причина. После того как Пол однажды проиграл несколько сочиненных им мелодий, Джон также попытался упорядочить свои идеи и записать их. Пол, в свою очередь, проявил интерес к текстам Джона, который в дальнейшем фабриковал их с большим умением. Так они подбадривали друг друга. Один писал тексты, другой музыку, а вместе они упражнялись на гитаре.
   В этом сотрудничестве Джон и Пол поощряли друг друга, и успехи группы улучшались от концерта к концерту. В 1958 году в группу пришел Джордж Харрисон. Четвертым участником ансамбля был Пит Бест. Позднее его заменил Ринго Стар.
   Успех «Битлз» начался с выступлений в гамбургском ресторане «Кайзеркеллере». Ливерпульским музыкантам на первых порах явно не хватало опыта. Однако они были тщеславными, часами упражнялись на инструментах, оттачивая свое мастерство, и, наконец, добились расположения и признания слушателей.
   Вернувшись в Ливерпуль, четверка музыкантов продолжала выступать в клубах Один из концертов группы, состоявшийся в пригороде Ливерпуля, имел такой ошеломляющий успех, что многие газеты опубликовали восторженные отклики о нем.
   В Гамбурге «Битлз» создали новый тип группового пения. Они заметили, что их голоса за время многочасовых выступлений в наполненных табачным дымом помещениях становились хриплыми. Поэтому они стали петь по двое, втроем или вчетвером. Так меньше напрягались их голоса и, кроме того, повышалась воспринимаемость слов исполняемых песен. «Битлз» упражнялись с удивительной прилежностью и вскоре добились такого гармоничного звучания, которое многих приводило в восторг.
   В декабре 1961 года был подписан контракт между «Битлз» и Брайаном Эпстайном, который в то время занимался продажей пластинок. После многократных попыток новому импресарио «Битлз» удалось заинтересовать выпускающий пластинки концерн «Декка» в том, чтобы «Битлз» сделали пробную запись. В хорошем настроении они отправились в Лондон. Но оказавшись в студии звукозаписи, «Битлз» очень разволновались и играли неуверенно. Сделка с концерном «Декка» не состоялась.
   Свой первый сингл «Битлз» записали 11 сентября 1962 года в студии, принадлежащей английскому концерну грамзаписи «Электрикл энд Мюзикл Индастриз». Первый сингл «Битлз» транслировался по радио Люксембурга и Англии и, по данным журнала «Нью Мюзикл Экспрессе», занял семнадцатое место в английском хит-параде. 26 ноября 1962 года был выпущен второй сингл «Битлз», с песнями «Прошу тебя, прошу» и «Спроси меня почему», занявший в феврале 1963 года первое место в английском хит-параде. Эта пластинка была продана в течение года в количестве 250 000 экземпляров, за что была удостоена награды «Серебряный диск». Группа была счастлива. Стрелки часов были установлены правильно. Следующая цель — долгоиграющий диск.
   Из четырнадцати песен, вошедших в первый долгоиграющий диск «Битлз», восемь вышли из-под пера Леннона и Маккартни. Остальные были популярными эстрадными песнями, шлягерами.
   Типичной для ранних «Битлз» является манера исполнения песни «Анна». Джон поет ее выразительно, без тени фальши, ясно. Друзья дополняют его.
   Следующий долгоиграющий диск был записан осенью 1963 года Из четырнадцати песен, записанных на нем, восемь были созданы самими «Битлз»: Леннону и Маккартни принадлежат семь песен, еще одна песня — Харрисону. Характерной для исполнения песен этого диска была близость со звуковой стилистикой музыки американских негров.
   В песне «Всю мою любовь» Джону удалось достичь такой композиции, которая вошла в историю как образец классической рок-музыки. Новая программа позволила «Битлз» отделиться от массы обычных бит-групп.
   С точки зрения гармонии, самой интересной вещью, записанной «Битлз» на втором долгоиграющем диске, является песня «Второго раза не будет». Это первая песня «Битлз», которую комментировала английская музыкальная критика. Уильям Манн, известный музыкальный критик газеты «Тайме», в статье от 27 марта 1963 года писал, что в Англии из-за упадка, в который пришли отечественная музыка и отечественные музыкальные залы, в огромном количестве стали исполняться популярные песни из репертуара американских исполнителей. Однако песни Леннона и Маккартни он оценил как творения, носившие ярко выраженный английский характер и полные фантазии: «Создается впечатление, что они одновременно думают и о гармонии, и о мелодии, так тесно слиты в их песнях аккорды с мелодиями».
   Третий долгоиграющий диск «Битлз» под названием «Вечер тяжелого дня» состоял полностью из тринадцати песен, написанных Ленноном и Маккартни. Все эти песни были созданы для фильма под тем же названием. Запись этого диска состоялась в начале 1964 года в одной из парижских студий грамзаписи. В продажу диск поступил 10 июня. Дирижер и композитор Леонард Бернстайн тогда написал: «Эти парни являются лучшими композиторами со времен Франца Шуберта». Тогда это высказывание вызвало одновременно интерес и недовольство многих поклонников классической музыки.
   Безусловно, сравнивая «Битлз» с Францем Шубертом, Бернстайн хотел сказать о той тесной связи текста и мелодии, которая характерна для их песен. Некоторым образом это относится к синтезу текста и музыки в песнях «Битлз». Они тонко чувствуют ритм английского языка, которому присуща ярко выраженная музыкальность.
   Четвертый долгоиграющий диск «Битлз», изданный в 1964 году, в отличие от третьего, состоял не только из произведений участников группы: шесть песен принадлежали популярным композиторам рок-музыки.
   В 1963 году началась гастрольная деятельность «Битлз». В 1964 году они выступали в Париже на сцене «Олимпии», в США, Дании, Голландии, Гонконге, Австралии, Новой Зеландии, Канаде и Англии. Спустя год группа дала только тридцать концертов. У «Битлз» было достаточно причин уменьшить число выступлений. Их привлекала работа в студии, там можно было достичь большего художественного эффекта, чем во время избитых выступлений перед беснующимися фанатами.
   В июне 1965 года английский королевский дом наградил «Битлз» орденом. Орден представляет собой серебряный крест с надписью «За Бога и империю». Он был учрежден в 1917 году.
   Многие из награжденных этим орденом, в основном агрессивно настроенные военные, политики и аристократы, были возмущены и в знак протеста отсылали в королевский дом ранее полученные ордена. Но эти протесты не смутили королевскую семью. А премьер-министр Вильсон искренне заявил о себе как о поклоннике «Битлз»: «Мы гордимся этим новым музыкальным стилем». Одновременно он похвалился, что «Битлз», как экспортный товар Великобритании, внесли в казну намного больше валюты, чем известные английские экспортные фирмы. И действительно, в 1965 году во всем мире люди слушали 115 миллионов пластинок с записями «Битлз».
   Выпущенные в 1965–1966 годах три долгоиграющих диска составляют переходный этап от ранних песен «Битлз» к их поздним произведениям, которые уже нельзя мерить масштабами обычной эстрадной музыки.
   В таких дисках, как «Помогите», «Резиновая душа» и «Револьвер», обозначился новый художественный уровень развития в творчестве «Битлз». До сих пор музыканты вынуждены были писать новые песни, так как был нужен свежий материал для постоянных гастролей. Теперь это время было уже далеко позади. У них появилась возможность работать в студии и продуманно использовать прекрасные звукозаписывающие устройства. Многое из того, что теперь выпускалось в результате многодневной и многонедельной работы, они с трудом могли исполнять во время концертных выступлений, а в некоторых случаях это им совсем не удавалось, потому что для этого требовалось большое количество техники.
   В 1967 году «Битлз» выпустили восьмой диск. Название «Оркестр клуба одиноких сердец сержанта Пеппера» ему дала одноименная песня. Начиная с этого диска, они записывали свои песни только в студии. Теперь «Битлз» уже не могли и думать о выступлениях на сцене. Работа в студии занимала все время. В истории группы «Битлз» и в развитии рок-музыки этот долгоиграющий диск составил определенную веху. Затраты на его выпуск были необычными: Джордж Мартин потребовал от фирмы четыре месяца на запись диска.
   Последующие песни «Битлз», начиная с диска «Сержант Пеппер», отличаются ярко выраженной музыкальностью. При поверхностном рассмотрении текстов, написанных с 1967 года, создается впечатление, что тематически они укладываются в рамки тривиальной поэзии избитых шлягеров и бульварной оперетты. Но то, как Леннон формирует свои тексты, используя некоторые жаргонные слова подростков, и доносит до слушателя в искреннем, юношеском порыве, — достаточно далеко от шаблона. Песни Джона не лгут, не обманывают, не дают никаких эрзац-удовольствий, они прямо и честно говорят о том, что волнует молодых людей. Иоахим Эрнст Берендт, ведущий эксперт по джазу в Германии, высказался об этом феномене следующим образом: «„Битлз“ создали новое музыкальное и общественное сознание, которое за ночь превратило популярных до сих пор „звезд“ эстрады в старых дедушек».
   Первый двойной альбом «Битлз» был записан в период с мая по октябрь 1968 года и появился в продаже 22 ноября того же года. С самого начала работы над этим альбомом «Битлз» отошли от привычной традиции совместно писать песни. Каждый из музыкантов принес свои собственные песни и представил свою сопровождающую его группу. Когда слушаешь песни из «Белого альбома», не составляет особого труда узнать, кто именно играет. Однако при этом исчезло самое значительное: типичное общее и единое звучание «Битлз». Итак, обе долгоиграющие пластинки альбома стали собранием сольных песен отдельных музыкантов. Эта работа «Битлз» стала первым документом, который заявил о надвигающемся распаде группы. В альбоме Леннон представлен четырнадцатью песнями, а Маккартни двенадцатью. Оба музыканта продолжали традицию, заложенную при выпуске синглов, деля между собой стороны А и В.
   В песнях Маккартни, представленных в «Белом альбоме», проявляются его многосторонние музыкальные способности, которые с самого начала исключали стилистическое единство. До сего времени творческой противоположностью в группе был Джон, которого Пол не только вдохновлял, но и критиковал. Теперь Пол должен был отказаться от такого художественного контраста. Песни этого диска представляют радужную панораму, и по ним можно узнать, в какое русло Маккартни направит свою будущую работу. В них уже звучит то, что позже будет осуществлено им вместе с группой «Уингз».
   Песни Леннона тоже направлены в будущее. Для их содержания характерны недовольство социальным устройством, порой агрессия, в них автор пытается объяснить проблемы своего собственного прошлого.
   Новый долгоиграющий диск «Желтая подводная лодка» был записан в первой половине 1968 года и появился в продаже в декабре того же года.
   1969 год стал последним в совместной работе «Битлз».
   После распада Маккартни писал песни для других исполнителей, для кино, но, наконец, понял, что должен делать то, что всегда любил больше всего: играть с группой на сцене. Он решил создать собственную группу «Уингз», вместе со своей женой Линдой, не имевшей никакого музыкального опыта. Одним из первых синглов группы «Уингз» была песня «Магу Had A Little Lamb», и, надо признаться, особого воодушевления она не вызвала Но группа «Уингз» становилась все лучше. Постепенно во время гастролей Пол стал включать в ее репертуар песни «Битлз», столь всеми любимые. А затем, сочинив «Band On The Run» и «Venus and Mars», он вновь вышел в мировые лидеры и едва ли не повторил успех «Битлз». Его гастроли 1976 года шли при сплошном аншлаге и доказали, что «Уингз» стали превосходной поп-группой. Возможно, Пол уже не достиг таких высот, как в «Вчера» и «Елинор Ригби», но с коммерческой точки зрения он оставил остальных «Битлз» далеко позади. Его песня «Mull Of Kintyre», вышедшая в 1977 году, превзошла по успеху все синглы «Битлз». Маккартни был руководителем «Уингз» до 1981 года. Позднее большим успехом пользовались его выступления с Майклом Джексоном и Элвисом Костелло. В 1991 году вместе с композитором Карлом Дэвисом Маккартни написал первое свое сочинение в жанре классической музыки — «Ливерпульскую ораторию».
   До недавнего времени Маккартни слыл типичным счастливым семьянином, который, быть может, прилагает слишком много стараний, чтобы довести этот факт до всеобщего сведения. С женой Линдой и тремя детьми он счастливо жил в своем лондонском доме Его дочь Марта стала довольно известным модельером. Совсем недавно, в 1999 году, его жена умерла от рака.
   Для Леннона десятилетие после распада «Битлз» не было безоблачным. Он не избежал человеческих и творческих кризисов. Но Джон преодолел их. Он чувствовал себя на вершине счастья, когда мог музицировать. Вскоре после смерти «Битлз» Леннон организовал со своей женой Йоко Оно, на которой женился в 1969 году, группу «Плэстик Оно Бэнд».
   В совместной жизни и работе с Йоко Оно были трения и разногласия. В октябре 1973 года оба индивидуалиста добровольно расстались на неопределенное время. Но это расставание не разрешило конфликта. В январе 1975 года они помирились и поселились в квартире Джона в доме под названием «Дакота» 9 октября 1975 года родился Шон Оно Леннон. С момента рождения сына Джон жил исключительно для своей семьи. После обзорного диска «Shaved Fish», выпущенного в конце октября 1975 года, он долго не записывал новых пластинок. Йоко управляла финансовой стороной жизни, а Джон заботился о доме, квартире, семье, жил дисциплинированно и даже отвык от курения. Для своего сына Джон купил ферму, находящуюся в часе полета от Нью-Йорка. В этой связи он говорил: «…мальчик должен расти в естественных условиях в окружении животных».
   Джон Леннон 1980 года мало походил на одного из бунтующих «Битлз» шестидесятых годов: расчесанные на пробор волосы и никелированные очки создавали впечатление европейского интеллектуала. Леннон чувствовал себя внутренне уравновешенным, не было нервозности, он был в состоянии работать по-новому. Противоречивым 1970-м годам он хотел противопоставить новое, творчески продуктивное десятилетие. Так возник его последний диск «Double Fantasy», созданный вместе с женой. В общей сложности были записаны двадцать две песни, из которых четырнадцать вошли в названный диск: семь песен принадлежали Джону и семь Йоко. Эти песни можно сравнить с диалогами между мужчиной и женщиной, они представляют фрагмент истории их семьи и отражают годы, проведенные ими в Нью-Йорке.
   «Double Fantasy» стал концертным диском нового содержания, тематика которого касалась личных проблем, но смысл песен был обращен ко всем людям. Не поняв тексты песен, их смысл, нельзя по-настоящему оценить этот долгоиграющий диск.
   В своем последнем интервью 6 декабря 1980 года Джон Леннон сказал: «Я не чувствую себя сорокалетним. Я чувствую себя ребенком, и у меня еще впереди так много хороших лет жизни с Йоко и моим сыном, по крайней мере, мы на это надеемся. Я думаю, что я умру раньше, чем Йоко, так как и не мыслю свою жизнь без нее дальше».
   8 декабря 1980 года около 23 часов Леннон был застрелен перед своим домом в районе Манхэттен Убийца, психически больной человек, сдался без сопротивления полиции.
   Вскоре по страницам мировой прессы прошло следующее сообщение: «Город Нью-Йорк присудил посмертно свою высшую награду — медаль имени Генделя — убитому в декабре прошлого года Джону Леннону, одному из экс-„Битлз“».
   Леонард Бернстайн написал после смерти Леннона: «Я уверен, что музыка Леннона будет так же долго жить, как произведения Брамса, Бетховена или Баха. Для меня одной из самых лучших вещей Леннона была песня „Она сказала, она сказала“ из долгоиграющего диска „Револьвер“. Смерть Леннона образовала огромную пустоту. Мир стал беднее на одну творческую, двигающую силу. Я знаю, что это звучит наивно, но женственный, подобный сирене, голос Пола Маккартни был идеальным дополнением голоса Леннона. Оба они создали пару с необычной для того времени творческой энергией. Джон и Пол походили на святых Иоганнеса и Паулуса: они были мастерами, которые делали счастливыми миллионы людей. Их прославляли, они обессмертили себя под именем „Битлз“, которое долго будет жить в нашей памяти».