ТАИНСТВЕННЫЕ ГОРОДА МАЙЯ
В то время, когда в Европе набирала силу великая Римская империя и легионы Юлия Цезаря уходили на покорение Галлии и Британии, на другом краю Земли, в Новом Свете, появилась одна из величайших цивилизаций Америки — цивилизация майя. Просуществовав более тысячи лет, создав блестящие образцы архитектуры, живописи и скульптуры, эта цивилизация, пережив свой расцвет в VI–VIII веках, пала под ударами завоевателей с севера — тольтеков. Белокаменные города майя были заброшены и долгие столетия зарастали сельвой. И только сто пятьдесят лет назад эта Атлантида древней Америки, поглощенная океаном тропических лесов, начала постепенно приоткрывать завесу своих тайн…
«Город был необитаем. Среди древних развалин не сохранилось никаких следов исчезнувшего народа, с его традициями, передаваемыми от отца к сыну и от поколения к поколению. Он лежал перед нами, словно корабль, потерпевший крушение посреди океана. Его мачты сломались, название стерлось, экипаж погиб. И никто не может сказать, откуда он шел, кому принадлежал, сколько времени длилось его путешествие и что послужило причиной его гибели».
Эти строки принадлежат перу Джона Ллойда Стефенса — человека, в XIX столетии открывшего руины великих городов майя. Стефенс написал их о Копане — первом майяском городе, обнаруженном им в джунглях Центральной Америки.
Копан расположен на западе Гондураса, неподалеку от гватемальской границы. В свое время здесь проходил с войсками Кортес, в 1525 году отправившийся после завоевания государства ацтеков из Мехико в Гондурас. В 1576 году среди руин Копана побывал испанский хронист Диего Гарсиа де Паласио, описавший этот культурный центр майя — через семь веков после того, как он был покинут своими жителями. Великолепное описание Копана оставил аудитор аудиенции Гватемалы Д. Гарсиа Паласио. Но затем на долгие три столетия Копан погружается в полное забвение…
… В 1839 году американские исследователи Дж. Л. Стефенс и Ф. Казервуд, сопровождаемые проводниками-индейцами, отправились в сельву на поиски заброшенных городов. Их путь был необычайно труден. «Зелень, — писал за триста лет до этого Кортес, — отбрасывала такую густую тень, что солдаты не видели, куда ставить ногу». Мулы по брюхо проваливались в трясину, и, когда Стефенс и Казервуд, пытаясь им помочь, слезали с коней, колючие растения до крови царапали их кожу. Липкая влажная жара вызывала постоянное чувство усталости. Над болотами поднимались тучи назойливых москитов. «Этот климат, — писали о тропической низменности еще за сто лет до путешествия Стефенса испанские путешественники Дон Хуан и Ульоа, — истощает силы мужчин и убивает женщин при первых родах. Быки теряют в весе, у коров пропадает молоко, наседки перестают нестись».
Но Стефенс упрямо вел караван к цели. Его чрезвычайно интриговали слухи о том, что где-то в долине реки Рио-Копан, по рассказам индейцев, находится древний город. Рассказывали даже, что там, в джунглях, между двумя пирамидами будто бы натянут гигантский каменный гамак, в котором лежат фигуры мужчины и женщины.
Добравшись до реки Рио-Копан, Стефенс и Казервуд наткнулись на небольшую индейскую деревушку. Здесь они надеялись найти проводников, но никто из местных жителей — обращенных в христианство метисов индейцев — не мог отвести их к развалинам города. Пришлось идти дальше без провожатых. И их настойчивость увенчалась успехом: прорубая дорогу: зарослях, путешественники вдруг наткнулись на четырехугольную каменную стелу, украшенную замысловатым орнаментом. Этот обелиск был выполнен в такой художественной манере, которую до сих пор не встречалась нигде — ни в Европе, ни на Востоке, ни тем более в Америке.
«Ничего похожего нам видеть еще не приходилось, — писал Стефенс. Четырехугольный обелиск имел в высоту 3 м 90 см, в ширину — 1 м 20 см в толщину — 0,9 м. Он был сплошь покрыт скульптурными изображениями. В их выщербинах еще сохранились следы краски, некогда, вероятно! покрывавшей эти изваяния снизу доверху. На фасаде выделялось рельефно изображение какого-то мужчины. Его лицу было придано торжественное, серьезное выражение, способное внушить страх». По бокам «обелиск был испещрен загадочными иероглифами.
«Этот неожиданно найденный монумент, — отмечал Стефенс, — убедил нас в том, что предметы, которые мы разыскиваем, представляли бы существенный интерес не только как остатки цивилизации неизвестного нам народа, но и как памятники искусства; наряду с вновь открытыми историческими документами все это явилось бы свидетельством того, что народ, некогда населявший континент Америки, вовсе не был «диким».
За первой стелой последовали вторая, третья… В общей сложности Стефенс и Казервуд обнаружили четырнадцать диковинных, украшенных скульптурами обелисков, один удивительнее другого. А за ними — огромную храм-пирамиду! Каменные ступени вели к террасе, настолько заросшей, что определить ее размеры было невозможно…
Так был открыт Копан — первый из затерянных в сельве городов майя.
Стефенс и Казервуд стали его первыми исследователями. Для этого Стефенсу пришлось даже… купить Копан.
Когда исследователи вернулись в деревню, намереваясь на другой день приступить к более тщательному обследованию города, в их хижину заявился некий оборванец, который гордо сказал: «Я дон Хосе Мариа, и этот город в джунглях принадлежит мне!»
Стефенс удивился — в Египте, к примеру, вроде бы никто не заявлял, что ему принадлежит пирамида Хеопса. Но Стефенс и Казервуд находились в глухом тропическом лесу, за сотни километров от цивилизации, вдобавок в Мексике в ту пору шла война, и случись чего — о пропавших исследователях вспомнили бы нескоро. Поэтому приходилось считаться даже с такими субъектами, как «дон Хосе Мариа», у которого, впрочем, не было никаких документов, подтверждающих его право на владение городом. Пришлось прибегнуть к обычному в дикарских краях способу — предложить «хозяину пирамид» деньги.
За город — со всем, что в нем есть, — Стефенс предложил дону Хосе Мариа пятьдесят долларов. Бедняга даже не слыхал, что на свете существуют такие «огромные» суммы, и, придя в себя, немедленно поспешил согласиться. Так Стефенс вошел в историю американистики не только своими открытиями, но и тем, что оказался единственным человеком, который купил целый майяский город. После этого никто не мешал Стефенсу очищать Копан от зарослей, а Казервуду делать свои до сих пор не утратившие научной ценности зарисовки майяских пирамид и стел.
Начатые Стефенсом исследования Копана были продолжены в 1890-х и 1930-40-х гг. В результате были открыты многочисленные архитектурные и скульптурные памятники.
Расцвет Копана приходится на VII–VIII вв. н. э., когда город был центром самостоятельного политического объединения майя, охватывавшего территорию юго-востока современной Гватемалы и северо-востока Гондураса. В период расцвета Копан был вторым после Тикаля крупнейшим майяским городом, куда вели оживленные торговые пути. Затем наступило угасание города-государства.
Не исключено, что число жителей Копана в период его наивысшего расцвета достигало 200 тыс. человек. Город состоял из центральной монументальной части и 16 окраинных мини-комплексов — «кварталов», один из которых удален от центра на целых 11 километров. Центр Копана занимает площадь 30 га. В него входит Акрополь, названный так по аналогии с городами эллинистического времени в Средиземноморье, и пять прилегающих к нему площадей.
Акрополь — это комплекс пирамид, террас и храмов, поднимающихся на 30-метровую высоту и занимающих площадь в несколько гектаров. Особенно выделяются три великолепных храма, воздвигнутых между 756 и 771 годом. Один из них был посвящен Венере — Утренней звезде. Пирамиды хорошо сохранились до нашего времени.
Частью религиозного комплекса является поле для «тлачтли» — ритуальной, посвященной богам игры в мяч весом около 3 кг. Алтарь-жертвенник, наиболее монументальные сооружения и поле для игры в мяч были сооружены в VII–IX вв.
Необычайно интересна центральная площадь Акрополя. На ней можно увидеть девять поразительных стел-монолитов и изящно отделанных алтарей. Огромными размерами и пышным убранством выделяется и одна из статуй Копана. Особенной красотой отличается «пирамида № 26», построенная в 756 году. Западная площадь славится своими несравненными алтарями, на восточной площади вытянулась «лестница ягуаров».
Пожалуй, главной достопримечательностью Копана является знаменитая «Лестница иероглифов», ведущая с площади к одному из храмов. На ее 62 каменных ступенях вытесана гигантская иероглифическая надпись — свыше 2 тыс. знаков. Это самая длинная из известных на территории майя надписей. Рядом со ступенями стоят статуи богов или жрецов, каждая высотой около двух метров. Резные крылатые змеи украшают лестницу с двух сторон на всем ее протяжении.
Длинные иероглифические надписи сохранились и в копанском «Храме надписей».
Копан являлсял основным центром развития майяской науки, и прежде всего астрономии. Расцвету наук в Копане способствовало то обстоятельство, что он просуществовал дольше других майяских городов (древнейшая дата истории Копана — 460 год, последняя — 801 год). Здесь имелась одна из наиболее крупных, если не самая крупная астрономическая обсерватория своего времени. Найденные в Копане астрономические таблицы, составленные около 700 года, по своей точности в определении длительности года и периодов затмений превосходят все другие майяские вычисления солнечного календаря.
Даже в работах серьезных ученых, обычно не склонных к лирике, Копан заслужил множество самых лестных эпитетов. Его называют «Александрией древних майя», «Афинами Нового Света». Все эти почетные сравнения вполне оправданны, и сегодня Копан заслуженно признан культурно-историческим памятником мирового значения. Город объявлен археологическим заповедником, многие его постройки реставрированы.
Открытие Стефенса стало толчком к открытию других затерянных в дебрях Юкатана городов майя. Вслед за временем первопроходцев пришло время ученых — археологи, историки, этнографы, искусствоведы стали постоянными гостями древних городов. Но о чем могли рассказать эти руины, из которых уже давно ушла жизнь?
В истории майя немало загадок. И первая из них — тайна их происхождения. Многие ученые-американисты полагают, что уже во II–I тысячелетиях до н. э. майяязычные народы населяли земли нагорья юго-запада Гватемалы и занимались возделыванием маиса. Там, где ныне безраздельно властвуют непроходимая сельва, вулканические горы, болотистые земли и полузасушливые долины, индейцам майя удалось покорить природу и создать величайшую цивилизацию, которая просуществовала более тысячи лет.
За пятнадцать веков до Колумба майя изобрели точный солнечный календарь и создали единственную в Америке развитую иероглифическую письменность, использовали в математике понятие нуля, предсказывали солнечные и лунные затмения. Уже в первые века нашей эры они достигли поразительного совершенства в архитектуре, скульптуре и живописи. Но при этом майя не знали металлов, плуга, колесных повозок, домашних животных, гончарного круга. Фактически, если исходить лишь из набора их орудий, они оставались людьми каменного века. Блестящее подтверждение тому, что творческий гений человека не зависит от технического уровня цивилизации!
VII–VIII века н. э. — время наивысшего расцвета, «золотой век» классической культуры майя. Но затем происходит непонятное. К концу IX века жизнь в большей части городов либо прекращается совсем, либо едва-едва тлеет. Не возводятся новые храмы и дворцы. Покинутые города зарастают лесом. На протяжении каких-нибудь 100 лет самая густонаселенная и развитая в культурном отношении область Нового Света приходит в упадок, от которого она никогда уже не оправилась вновь. И когда Кортес шел со своими войсками от Мексики до северного побережья Гондураса, все это великолепие уже шесть или семь веков находилось погребенным под неумолимой сельвой.
Когда этот факт был обнаружен, он вызвал немало поспешных толкований. Первая гипотеза, как обычно, была наиболее близка к истине, но от нее быстро отказались: объяснение, что майя были изгнаны иноземными захватчиками, казалось слишком простым. Какими захватчиками, откуда они взялись? Государство майя находилось в расцвете сил, и никто из соседей не мог даже отдаленно сравниться с ним в военной мощи. И потом, в оставленных городах не обнаружено никаких следов завоевания!
Но, может быть, упадок цивилизации майя был вызван катастрофой? Но где следы этой катастрофы и что это, собственно, за катастрофа, которая могла заставить целый народ покинуть свою страну?
Причины упадка — это еще одна тайна в истории майя. Впрочем, необходимо заметить, что нечто подобное происходило по всей доколумбовой Америке. Существует немало теорий, пытающихся объяснить причины этого явления — землетрясения, климатические катаклизмы, эпидемии малярии и желтой лихорадки, интеллектуальное и эстетическое истощение, военное ослабление, социальные потрясения и т. д.
Одно время, казалось, ответ был найден: американский профессор Сильванус Морли выдвинул гипотезу о том, что главной причиной упадка цивилизации и переселения майя на Юкатан стало истощение почв в результате длительного и неэффективного хозяйственного использования: майя не знали плуга и применяли подсечно-огневое земледелие, в результате чего превратили свою землю в засушливую степь. Угроза голода заставила целый народ сняться с насиженных мест.
Эта теория завоевала много сторонников, но была быстро раскритикована специалистами. Против гипотезы Морли нашлось много чрезвычайно убедительных «но»: во-первых, жители этих мест до сих пор применяют подсечно-огневое земледелие, и оно, как оказывается, является здесь наиболее эффективным; во-вторых, древние майя не бежали, захватив добро, жен и детей в поисках обетованной земли на север, на Юкатан, — Юкатан и без того с древнейших времен являлся частью страны майя. А между тем в конце IX — начале X века юкатанские города переживают точно такой же упадок и запустение, какие наблюдаются на юге — в Гватемале и Белизе. Таким образом, говорить о каком-то массовом переселении майя с юга на север в конце I тысячелетия н. э. не приходится; в-третьих, едва ли истощение земли на всей огромной и разнообразной по природным условиям области майя могло вызвать быструю гибель их городов; в-четвертых, у древних майя были широко распространены и другие, более интенсивные способы земледелия: в горных зонах — террасы, а на равнине, близ рек и озер — оросительные каналы.
В общем, возражений против гипотезы Морли набралось более чем достаточно. А новые археологические исследования неожиданно доказали, что тезис о том, что якобы в оставленных городах не обнаружено никаких следов завоевания, глубоко ошибочен!
Во многих городах майя археологи нашли многочисленные и вполне определенные свидетельства того, что в VIII–IX вв. многие майяские города были захвачены какой-то группой чужеземцев, связанных по своей культуре с побережьем Мексиканского залива и с Центральной Мексикой. В таких городах майя, как Паленке, Алтар де Сакрифисьос, Сейбаль, Иашчилан, Пьедрас-Herpac, Тикаль, Копан, и других было зафиксировано внезапное и массовое появление культурных комплексов, лишенных каких-либо местных корней, но зато несущих очевидные характерные признаки центральномексиканских культур: керамики с оранжевой поверхностью, вычурных каменных изделий, известных под условными названиями «ярмо» и «топор» (эти изделия служат одним из наиболее специфических признаков цивилизации тотонаков и других племен, живших на территории современных мексиканских штатов Веракрус и Табаско), и терракотовых статуэток, имеющих центральномексиканские черты. Физический тип, одежда, украшения и оружие этих статуэток совершенно не похожи на майяские.
Сегодня большинство исследователей считает виновниками гибели классической цивилизации майя различные центральномексиканские народности. Период угасания культуры майя совпадает с миграцией на юг племен Мексиканского нагорья. Эти народы в свою очередь переживали период всеобщего смятения в связи с вторжением с севера варварских племен, теснивших их к югу. Удалось установить и исходный район, откуда двинулись в поход завоеватели, — прибрежные районы мексиканских штатов Веракрус, Табаско и Кампече.
Более того — установлено, что земли майя подвергались нашествиям, по крайней мере, трижды. Первая волна завоевателей пришла из Теотиуакана — столицы могущественного государства, созданного на рубеже нашей эры предками индейцев нахуа. В VII веке н. э. Теотиуакан был разрушен результате нашествия варварских племен с севера, а его население бежало юг. Именно выходцы из долины Мехико и явились первой волной пришельцев на земли майя.
Вторая волна нашествия связывается с племенами пипиль. В конце VIII века н. э., когда ольмеки захватили город Чолулу, его жители вынуждены были бежать на побережье Мексиканского залива (в южной части современных штатов Веракрус, Табаско и Кампече). Здесь они подверглись влиянию тотонаков, чья столица Эль-Тахин также была разрушена ольмеками. Именно для тотонаков характерны каменные «топоры» и «ярма». Теснимые ольмеками, племена пипиль двинулись на юго-восток, в области майя. Это и была та самая волна завоевателей, которая принесла с собой оранжевую керамику, каменные «ярма» и «топоры» Нашествие пипиль на земли майя происходило с 800 по 950 г. н. э.
Третью волну завоевателей составили тольтеки во главе с Топильцином Кецалькоатлем, вторгшиеся на территорию майя в конце X века и на несколько веков установившие свое господство над Юкатаном.
Орды захватчиков, непрерывно приходившие с севера на протяжении почти пятисот лет, постепенно опустошили земли майя. Однако не исключено, что свою роль в гибели классической культуры майя могли сыграть и внутренние социальные потрясения (восстания, мятежи, междоусобицы и т. д.), и какой-то серьезный хозяйственно-экономический кризис (упадок земледелия и ремесел, нарушение системы торговых связей и т. д.). Иными словами, упадок цивилизации майя, во-первых, не был внезапным, а во-вторых, был вызван многими причинами, из которых трудно, а вероятно и невозможно выделить какую-то главную. Так что история гибели классической цивилизации майя и поныне остается загадкой для ученых.
Если на юге города майя пришли в полный упадок, постепенно разрушались и зарастали сельвой, то на Юкатане — в северной области майя — вторжение тольтеков способствовало созданию здесь своеобразной культуры, причудливо соединившей в себе майяские и тольтекские черты. В истории юкатанских майя начался новый период, получивший в научной литературе название «мексиканский» (X–XIII вв). В этот период главным городом Юкатана являлась Чичен-Ица — блестящая столица завоевателей-тольтеков на землях майя Однако в XV веке в результате ожесточенной междоусобной борьбы Юкатан был разделен на полтора десятка мелких городов-государств.
Это была уже агония некогда великой цивилизации. Часы истории неумолимо отбивали свой срок. А на горизонте уже маячили паруса испанских кораблей, несших с собой гибель всему прежнему укладу жизни индейцев.
Культура майя несомненно стала одним из величайших творений человека на Американском континенте. Выдающийся мексиканский ученый, обнаруживший знаменитую царскую гробницу в Паленке, А. Рус Луилье, писал, что майя достигли высшего уровня цивилизации из всех, какие знала доколумбова Америка.