В последней четверти XVI века Русское феодальное государство, разоренное опустошительными войнами, нуждавшееся в притоке валюты, приступило к массовому освоению земель, лежащих восточнее Уральского хребта, где еще в предыдущем столетии побывали московские войска, установившие, правда, эфемерное их подчинение Руси. Через немногим более полстолетия движение, известное в литературе как походы "встреч солнцу", завершилось на берегах Тихого океана включением в состав государственных территорий Руси гигантской страны, превосходящей ее самое в несколько раз. Эта страна не только была пройдена из конца в конец, но частично использована под посевы, лесные промыслы, добровольно или по принуждению заселена тысячами людей, многие из которых, уходя за Урал, спасались от крепостного права.

На путях освоения и в судьбах "зауральской государевой землицы", значительную роль играла Мангазея, славившаяся своими богатыми пушными промыслами. В эпоху закрепощения крестьян на Руси на какое-то время она превратилась в прибежище для всякого рода обездоленных людей-тех, кто не вынес насилия и гнета феодалов и царской казны, ушел в далекую Сибирь. Мангазейский воевода Дмитрий Погожев так определил социальный облик мангазейцев: "В Мангазею же-писал он в Москву - приезжают, бегаючи из Мезени и Пустозера, (крестьяне-М. Б.) и с "ими всякие люди от государевых податей, а иные от воровства и от своей братии - от всяких долгов".

Но Мангазея-это не только прибежище крестьянской вольницы. Она - организатор далеких походов в неведомые тогда земли. Особенно значительна ее роль в развитии арктического мореплавания. Мангазейский морской ход-это первая широтная, полярная магистраль, связавшая русское Поморье с реками Обь, Таз и Енисей по Печорскому и Карскому морям через волоки Ямальского полуострова. По сохранившимся скудным историческим сведениям, этот морской ход стал известен на Руси еще в конце XV-начале XVI веков. В крестьянских актовых записях того времени упомянуты морские поездки на р. Обь как что-то привычное. А, следовательно, начались они несомненно намного раньше, чем указано в официальных документах, во всяком случае в Новгородском сказании "О человецех незнаемых в Восточной стране" конца XV в. достоверно названы земли восточнее Обской губы. По данным новгородского книжника, их населяли ненецкие племена под именем молоканзеи. Это слово при написании несколько искажено и произведено от слова Монгазея или Мангазея, что на коми-зырянском языке означает землю близ моря-Мангазейского моря, Обской и Тазовской губ. Уже в те годы известны были и более восточные территории. На европейских картах того времени устойчиво изображалась страна Баид-местность в районе двух речек Баих, впадающих а р. Турухан, левый приток Енисея.

О плавании поморов на р. Обь по Мангазейскому морскому ходу часто писали агенты иностранных компаний, в 50-е годы XVI в. проникшие на Русский Север. По их свидетельству, русские мореходы настолько хорошо изучили эту дорогу, что могли безошибочно провести за известную плату западноевропейские корабли в Обское устье, откуда можно было, поднявшись по р. Обь, попасть в Китай. В то же время русские источники молчат о плаваниях в Мангазею, потому что, во-первых, документов об этом сохранилось немного, а во-вторых, царская администрация, в руках которой находилась вся подобная переписка, очевидно, не придавала походам поморов на р. Обь большого значения. Известны всего лишь два документа, касающиеся Мангазеи. Один-это челобитная жителей Мезени с просьбой разрешить поездки в Мангазею, точнее царский указ в ответ на эту челобитную. Указ царя Бориса Годунова датирован январем 1600 г. 0н "милостиво" даровал поморам промышлять на рр. Пур, Таз и Енисей и регламентировал завоз туда русских товаров. Подтекст этого указа довольно определенно говорит, что в конце XVI в. поморы систематически плавали на р. Таз, оставаясь на мангазейских промыслах по три и больше года.

Второй документ-неофициальный. Это-недавно обнаруженная на Пинеге местная летопись. В ней есть известие о походе в Мангазею устьцылимца Юрия Долгушина, пинежанина Смирного и литовского пленного, имя которого не названо. Пинежский летописец утверждает, что Долгушин с товарищами первым "проведал" туда дорогу.

Поход начался осенью 1597 г. Перевалив через Урал, поморы зимовали в городке Надыме, стоявшем на одноименной реке, впадающей в Обскую губу. Вероятно, городок Надым, упомянутый также и в других документах, до постройки города Мангазеи играл роль важного опорного пункта на Обском севере. Благополучное плавание от Надыма на р. Таз поморы совершили в навигацию 1598 г. За год до этого Борис Годунов, от имени царя Федора Ивановича, послал на рр. Пур, Таз и Енисей разведочную экспедицию на четырех судах, поставив во главе ее думного дьяка Федора Дьякова. Экспедиция отправилась из Тобольска по Обской и Тазовской губам и возвратилась в Тобольск в 1599 г. В Москву Дьяков прибыл зимой 1600 г. По сохранившимся известиям, думный дьяк собрал в Мангазее не только первую десятинную пошлину с поморских промышленников, но и ясак - с местного населения. Вероятно, его доклад царю сыграл роль катализатора в окончательном определении государственной политики по отношению к Мангазее, так как весной 1600 г. из Москвы направились первые Мангазейские воеводы со стрелецкими войсками, набранными в Тобольске и Березове. На судах "мангазейской поделки" - кочах, воеводы - князь Мирон Шаховской и стрелецкий голова Данила Хрипунов - ехали "с поспешанием". К августу военная экспедиция достигла Обской губы, но дальше "по морю" пройти не смогла. Суда, попавшие в бурю, выбросило на берег. Попытка пройти по осенней тундре встретила сопротивление ненецких племен, восставших против посланцев московского царя. Разгорелся бой, во время которого Шаховской был ранен, а несколько стрельцев убиты. Дальнейшая судьба первой военной экспедиции в Мангазею вообще не известна. Дошли ли воеводы до Таза или нет, вернулись ли с дороги-об этом документы молчат. Возможно, таких документов и не было, и поэтому, не дождавшись вестей, старшие в Сибири тобольские воеводы, по приказу Бориса Годунова, летом следующего года послали на Таз вторую военную экспедицию, поставив во главе ее князя Василия Мосальского и боярина Савлука Пушкина. Она была в два раза многочисленней - 200 стрельцов, литовцев и казаков и несколько затинных пищалей (пушек среднего калибра). Мосальский и Пушкин прибыли на Таз осенью того же года. Об их деятельности сохранились довольно скудные сведения. На посту мангазейских воевод их сменили Булгаков и Елчанинов. В 1606 г. в Тазовский город (Мангазею) прибыли Давыд Жеребцов и Курдюк Давыдов. Воеводская власть на огромной северо-сибирской земле была установлена окончательно, хотя, судя по сохранившимся сведениям, пересланным в Москву самими воеводами, мангазейская вольница лишь временами считалась с воеводскими порядками, нарушая их при каждом удобном случае.

Из наиболее примечательных событий следует отметить и запрещение в 1619 г. Мангазейского морского хода. Поморским крестьянам запрещалось не только ходить волоком из Карского моря (рекой Мутной) в Обскую губу (рекой Зеленой), но и под страхом смертной казни показывать дорогу иностранным кораблям. Считается, что царский двор тем самым подчеркнул свое отрицательное отношение к доступу западноевропейских торговых компаний на сибирский пушной рынок. Однако не меньшее значение имело желание центральной и сибирской царской администрации остановить крестьян, которые, пользуясь труднодоступным морским путем, безвестно исчезали в мангазейской тайге и тундре, спасаясь от кабалы помещика и казны. Мангаэейский морской ход стал опасен особенно в те годы, когда начались обратные побеги "работных людей" от непомерных тягот при строительстве волоковых дорог от Сургута на Маковский острог и дальше на Енисей.

Запрещение пользоваться старой морской дорогой в Сибирь подорвало благосостояние слобод и крупных поселков Поморья. После 1619 г. захирели ранее процветавшие на этом торговом пути Усть-Цылимская слобода, Пустозерский острог и др. Приказные документы весьма скупо рисуют жизнь самого города Мангазеи. Сохранилось до десятка "наказных памятей" мангазейским воеводам, кое-какие отписки воевод в Москву. "Росписной список" города, составленный в 1626 г. при князе Ефиме Мышецком, несколько таможенных книг, пересланных на контроль в Сибирский приказ, из которых только и можно черпать сведения о том, как и чем жила Мангазея. Архив города почти весь погиб в частых пожарах. Овеянный славой, легендарный, заброшенный в тундру среди кочевьев "кровавой самояди" город, торговая столица Сибири, один из важнейших опорных пунктов древнерусского полярного мореплавания, город, сыгравший выдающуюся роль в организации землепроходческих экспедиций, по существу не имеет своей истории, очень важной для правильного понимания характера и особенностей первоначального освоения всей Сибири.

В таких обстоятельствах и возникла мысль о раскопках Ман-газейского городища, хотя было несколько необычно прибегать к такому способу изучения характера и особенностей поздне-средневекового городского поселения. Как правило, историки медиависты обходятся письменными источниками. Необходимость археологического "вмешательства" диктовалась также тем, что Мангазея была почти единственным городским поселением на Русском Севере в зоне вечной мерзлоты, если не считать Пустозерский острог, возникший еще раньше, в конце XV в., но затем, по неизвестным причинам, заброшенный. Во второй половине XVI в. Пустозерский острог, как видно из Платежной книги 1574-75 гг., уже не существовал. Он возник как важный опорный пункт на северо-востоке Руси позднее, так и не превратившись до XVIII в. в городское поселение.

Раскопки первого заполярного города могли представлять известный интерес для самой археологической науки, не располагавшей методикой и опытом работ в условиях вечномерзлых грунтов. Однако попытки археологического изучения Мангазейского городища предпринимались и ранее, с 1900 г., когда член Русского географического общества В. О. Маркграф нашел в нижнем течении р. Таз, на правом ее берегу это городище. Его посетили четырежды, сам В.О. Маркграф, ограничившийся общим ее осмотром; омский зоолог И. Н. Шухов в 1914 г.; член Русского географического общества гидролог Р. Е. Кольс в 1927 г. и московский археолог В. Н. Чернецов в 1946 г. По разным причинам от раскопок на городище пришлось отказаться, ограничившись сбором подъемного материала. Мангазея осталась тайной для историков и археологов.

Толчком для снаряжения специальной экспедиции для археологического и географического изучения старого городища явился поход двух поморов Дмитрия Буторина и Михаила Скороходова на карбасе "Щелья" по Мангазейскому морскому ходу в навигацию 1967 г. Благодаря прессе, поход привлек к себе внимание самых широких кругов общественности. Географическое общество СССР поставило вопрос об организации раскопок Мангазеи и обратилось к ордена Ленина Арктическому и антарктическому научно-исследовательскому институту с просьбой послать летом 1968 г. экспедицию и взять на себя руководство по изучению городища. Последний согласился с просьбой Географического общества потому, что еще в 1946 г. именно он снаряжал экспедицию В. Н. Чернецова, а в 1957 г. намечал повторную поездку на Таз, не состоявшуюся по ряду уважительных причин.

Мангазейской историко-географической экспедицией 1968 и 1969 гг. руководил автор этих строк. В них приняли участие: сотрудник Ленинградского отделения Института археологии АН СССР О. В. Овсянников и студенты-архитекторы Института живописи, графики и архитектуры им. И. Е. Репина, которые, кроме полевых работ, выполнили отличные планы растопочных площадок и зарисовки некоторых найденных предметов. Это Э. А. Тяхт, В. Н. Меньшугин, И. А. Шахов, О. А. Харченко, Н. В. Дудин, Г. В. Мухин, Г. П. Демура, В. В. Ермолаев. В экспедиции приняли участие физики-географы ААНИИ Р. И. Юнак, А. А. Балабаев и Е. П. Котрехов, студенты географического факультета ЛГУ И. Е. Ильичёв, сотрудник Музея Арктики и Антарктики С. С. Покровский. Материальное обеспечение экспедиции осуществляли сотрудники ААНИИ М. Е. Судаков, К. К. Снарский, Ф. А. Урусов, А. А. Тарасов и П. И. Успенский. Несмотря на малочисленный состав, тяжелые условия жизни и работы, экспедиция смогла подвергнуть изучению значительную часть городища - свыше 5 тыс. м2 на общей площади 3,1 га. На дневной поверхности ныне нет построек: город ушел под землю. К настоящему времени сохранились лишь фундаменты и нижние венцы зданий. В нижней части городища виднеются задернованные контуры срубов, над которыми время расстелило толстый слой и пестрый ковер крепкого дерна.

Несколько слов о местности, где расположено Мангазейское городище. Это - нижнее течение р. Таз (66°36/с. ш. и 82°16/в. д.), в 8 км от современного небольшого поселка Сидоровск. Сообщение по р. Таз осуществляется в летнее время на небольшом теплоходе. Таз - относительно глубокая река, до ледостава по ней ходят сухогрузы и нефтеналивные суда. Ширина реки в районе Мангазеи в межень достигает 0,6 км, а глубина фарватера, на близкое расстояние подходящего к правому берегу, где расположено городище-12-14 метров. Течение - небольшое. В августе Таз быстро мелеет, на плёсах появляются многочисленные косы, песчаные гряды и осерёдки. Берег городища подвержен сильным оползневым явлениям. По нашим инструментальным наблюдениям, ежегодно обваливается полоса шириной 2,5 метра. Обрушение происходило и за счёт весенних паводков, и ледохода. По самым приблизительным подсчётам сейчас старое городище разрушено на одну треть. Особенно пострадали его возвышенные части, расположенные "на второй и третьей террасах (высота второй 8 м, третьей-12 м). Здесь находились главные здания города, наиболее интересные для археолога и историка.

Почвы района Мангазеи - суглинистые, буровато-серые, мерзлые. За сезон вокруг городища почва протаивает на 2 м, хотя на самом городище многолетняя мерзлота остается в течение всего летнего сезона. Местами мерзлота располагается сразу же под дерновым покровом.

Городище находится в зоне сибирского редколесья. Главные виды древесной растительности, - это ель и лиственница. Кое-где встречается кедр, сосны совершенно нет. С физико-географической точки зрения городище представляет собой небольшой оазис, выделяющийся в море карликовых берез несколько иным составом почв, древесной растительностью, дерновым покрытием, флорой. Большую его часть занимает березовая роща, а летом - высокая сочная трава, которая, впрочем, быстро отцветает.

Площадка, где раньше стоял город, ограничена с востока рекой Мангазейкой, впадающей в р. Таз, очень мелкой, но порожистой. Раньше река славилась своей ихтефауной. В нее заходили на нерест осетровые породы, а сама она называлась Осетровкой. Ныне там водится щука, окунь, сорога и сырок.

С западной стороны к городищу примыкает Ратиловский ложок - высохшее русло одноименной речки, упомянутой на чертежах XVII в. Общий вид городища, если смотреть на него с юго-востока от песчаной намывной косы-развернутая под 70° треугольная фигура, расположенная на трех пойменных террасах. Протяженность береговой части вдоль р. Таз не превышает 270 м, вдоль р. Мангазейки - простирается до тундры на 200 м, включая сюда и далекую окраину города.

Археологическому изучению подверглась прибрежная полоса, с выборочными на окраинной и сплошными - в средней части посада раскопками. За два полевых сезона определены и исследованы: оборонительные сооружения Мангазеи, большая часть построек, находившихся в крепости, культовые здания, различные комплексы построек на посаде.

Да, сегодня, спустя 400 лет, мало кому известно даже название Мангазея. А ведь когда - то, в середине 17 века М. была одним из самых крупных городов, находящихся за полярным кругом, в зоне вечной мерзлоты. И весь Таймыр, включая и современную территорию Норильского промышленного района, входил в состав Мангазейского уезда. История Мангазеи это начало нашей Норильской истории.

Для многих путешественников, отправлявшихся на север, "Земля Мангазейская" была сказочной страной. Об этой загадочной, полной зверья местности в народе на протяжении веков слагались легенды.

Легендарное Лукоморье, в сказках Пушкина, - это и есть часть обширной территории Мангазейской округи, побережье Обской губы. Вот она карта Лукоморья 17 века. Ее подлинник хранится в Голландии. Но автор, место создания и датировка неизвестны.

Чертеж "Море мангазейско с урочищи", как и вообще все русские чертежи того времени, развернут с юга на север. На чертеже составитель еще не разделяет Обскую и Тазовскую губу, по понятиям 16-17 веков это единое Мангазейское море.

Карта условна. Представленные на ней территории не совпадают с изображениями на современных картах. Но не смотря на неточности древний чертеж содержит не только ценные физико - географические данные, но и необходимые этнографические и биологические сведения. На нем указаны глубины, цвет и характер воды, расселение ненецких племен и животный мир. В центре губы сделана надпись: "Вода пресна. Отдыхают трижды днем. Рыба в ней кит и белуга и нерпа". Современные ихтиологические исследования подтверждают эту характеристику.

Слово "Мангазея" зырянского происхождения. Оно означает "край земли" или "земля вблизи моря".

Поморским крестьянам путь в Мангазею был давно и хорошо известен. Мангазейский морской ход. - Арктический путь связывающий Поморье с Сибирью проходил вдоль побережья Печорского моря, через пролив Югорский шар в Карское море, пересекая Ямальский полуостров по системе рек и озер с запада на восток и выходя в Обскую и Тазовскую губу. Именно здесь у впадении р. Таз в Обскую губу поморскими промышленниками и купцами, по утверждениям историков, не позднее 1572 года был основан опорный пункт - Тазовский городок.

Это место было удобно и для стоянки поморских судов - кочей - главных ледовых кораблей того времени.

Глядя, на современные, мощные суда ледокольного класса, стоящие на причалах Дудинского порта. Невольно думаешь: это какими же мужеством и отвагой нужно было обладать, чтобы отправится в плавание по морям северного ледовитого океана на коче, таком утлом суденышке. Чертеж коча, созданный неизвестным средневековым автором помог воссоздать ученым внешний облик судна.

На лицевой стороне доски, обнаруженной при раскопках Мангазеи показано все судно, а на оборотной его отдельные части: бортовой набор и овальная линия обвода. Это не столько рисунок, сколько своеобразный строительный чертеж того времени. Пользуясь им, опытный плотник мог определить нужные ему пропорции главных частей судна, получить сведения о рулевом устройстве и ботовом наборе, расположить мачты.

Кочи появились на Руси на побережье Белого и Баренцева морей в 16 веке. Название судна происходит от понятия "коца", что значит ледовая защита. По ватерлинии судна набивались железные скобы, на которые намораживался лед. Оно как бы одевалось в ледяную шубу. Корабль имел корпус яйцеобразной формы. За эту особенность мангазейские кочи называли круглыми судами. При схождении льдов корпус судна выжимался на поверхность, не получая повреждений. Паруса шились из полотна и ровдуги, выделанной оленьей замши. Это были первые русские суда морского класса приспособленные для арктического мореплавания.

Небольшая грузоподъемность кочей, 6-8 тонн позволяла им плавать вдоль самой кромки берега, где вода долгое время, не замерзала. Это хорошо видно на картине художника С. Морозова "Землепроходцы петровского времени 1700г." Холст. Масло.

Заснеженные просторы Севера издавна привлекали к себе русских и иностранных путешественников. Одни из них, стремясь к неизведанному, жаждали новых открытий, другие искали славы, третьи способы быстрого обогащения. На протяжении многих веков Сибирь была и остается источником богатств, источником пополнения государственной казны.

Если сегодня главные богатства Сибири: рудные запасы, нефтяные и газовые месторождения, то в прошлом Сибирь славилась богатством пушных, морских и рыбных промыслов, обилием мамонтовой кости.

Мамонтовая кость в огромных количествах доставлялась в центральные области страны и за ее пределы. Изделия из нее пользовались спросом и на местном рынке. Из кости мамонта изготавливали пуговицы, предметы быта и детали оленьей упряжи: игла для плетения сетей, нащечники.

Товары, завозимые на север русскими купцами: предметы домашнего обихода, огнестрельное оружие (кремниевое ружье), украшения, бисер, крупные голубые бусины, которые на Руси назывались одекуем, стоили баснословно дорого и шли в обмен на мягкую рухлядь, шкурки пушных зверей, соболя, горностая, бобра, песца.

Обмен был явно неравноценным. Металлический котел стоил столько, сколько вмещал в себя шкурок соболя.

Дорогой бисер местными племенами использовался при изготовлении украшений и вышивки одежды.

Именно богатые собольи промыслы Мангазеиской округи, слава о которых распространилась по всей Руси, привлекают к себе внимания московского государя.

В 1600 г. царь Борис Годунов посылает на р. Таз и Енисей из Тобольска сотню стрельцов и казаков под предводительством князя Мирона Шаховского и стрелецкого головы Данилы Хрипунова. В Обской губе кочи попали в бурю, часть участников экспедиции погибла. Оставшиеся в живых подверглись нападению со стороны ненецких племен, издавна обитавших в Мангазейской округе, и вынуждены были вернуться обратно в Березов.

Позже, зимой Мирон Шаховской с небольшим отрядом на лыжах, вновь отправляется в поход в низовья Таза, где летом 1601 года, на месте поморского городка зарубает острог.

У Мангазеи удивительная судьба с ее именем связаны многие славные страницы истории Руси и Сибири первые походы за Урал, географические открытя у самого Студеного моря, развитие торговли и промыслов в тайге и тундре.

Судьба была немилостива. Недолго просуществовал северный город. Через 70 лет он был оставлен жителями и вскоре забыт.

Планомерные археологические исследования легендарной Мнгазеи начались по инициативе Арктического и антарктического научно-исследовательского института. Комплексная историко-географическая экспедиция под руководством доктора исторических наук профессора Белова в течение нескольких полевых сезонов исследовала культурный слой, и остатки деревянных сооружений городища площадью более 3 гектаров...

Участникам экспедиции пришлось приложить немало усилий, так как вся площадь памятника была покрыта мощным слоем дерна, поросла лесом и кустарником.

"Нырните в воду, ледяные змеи.

Раздвинься ты, завеса снеговая,

Врата злато кипящей Мангазеи

Передо мной и вами открывая!"

Леонид Мартынов

Археологами было обнаружено свыше тысячи предметов, характеризующих жизнь древнего города. Итогом работ стала двухтомная монография М. Белова.

Находки экспедиции Белова позволили воссоздать картину большого русского средневекового города, насчитывающего около 500 строений, с богатыми воеводскими усадьбами, куполами церквей, ремесленными мастерскими и гостиным двором. С числом жителей до 2000 человек.

В 1607 году при воеводах Давыде Жеребцове и Курдюке Давыдове началось строительство городских оборонительных сооружений, состоящих из сплошных городен - клетей. К этому времени относится и строительство пяти башен кремля. В которых несли службу стрельцы, наблюдавшие за Мангазейской округой. В состав Мангазейского гарнизона входило 100 стрельцов.

За стенами кремля, общая протяженность которых составила более 280 метров находились приказная изба - администрация воеводы, стрелецкие сторожки, воеводские усадьбы, зеркально отражающие одна другую. В отдаленные русские города назначались по два воеводы одновременно.

Останки воеводского двора обнаруженные при раскопках.

Здесь же разместилось одно из самых значительных культовых сооружений города - пятиглавая Троицкая церковь. Церковь играла значительную роль в жизни города. Она являлась хранительницей царской казны и в то же время заимодавцем давала средства жителям посада на развитие торгов, промыслов и ремесел.

Под полом церкви археологами были обнаружены захоронения. Погребения производились на месте сгоревшей церкви еще до повторного строительства . Такова традиция. Впоследствии Михаил Белов, на основании архивных документов предположил, что здесь были захоронены люди знатного происхождения воевода - Григорий Теряев, его жена, кто-то из приближенных, две его дочери и племянница.

Они погибли, возвращаясь осенью 1643 года из Тобольска, с караваном, груженным хлебными запасами для голодающей Мангазеи. Григорий Теряев пытался доставить по морскому пути хлеб, пожертвовав ради этого не только своей жизнью, но и жизнью своих близких.

На протяжении всего периода своего существования М. Являлась центром русской культуры и православия на севере страны.

До сих пор жива в народной памяти легенда, связанная с еще одним культовым сооружением города. В начале 20 века верующие посещали на городище строение часовней Василия Мангазейского. Имя Василия Мангазейского в Сибири 17-18 веков было широко известно, как имя защитника бедных и обездоленных. Это был культ промышленников-землнепроходцев.

Легенда рассказывает: Василий отрок работал по найму у злого и свирепого Мангазейского богача. Однажды в доме у купца случилась кража, о чем он донес воеводе, обвинив в воровстве Василия. Расправа не замедлила свершится. Обвиненного пытали в кремле, в съезжей избе, но он начисто отрицал свою вину. Тогда рассвирепевший купец, ударив мальчика в висок связкой ключей, убил его.

Чтобы скрыть убийство, купец и воевода решили захоронить тело в наскоро сколоченном гробу, на пустыре. Позднее, спустя много лет, после грандиозного пожара 1742 года, когда горела почти вся Мангазея. Гроб проломав вымостку вышел из земли наружу. Очевидно его выжила на поверхность мерзлота. Убиенного обнаружили.

На средства богомольцев на месте явления гроба была выстроена часовня.

В 60-х годах настоятель Туруханского Троицкого монастыря Тихон пытался тайно увезти мощи на Енисей. Но, по словам настоятеля, гроб поднялся в воздух и не дался ему. В легенде вымысел тесно переплетается с реально происходившими событиями. При раскопках археологами были найдены часовня, под развалинами которой обнаружилось культовое захоронение, с останками конечностей. Возможно поп Тихон все же увез часть скелета в Туруханск, оставив остальные кости в Мангазее, на месте захоронения.

Тайны церкви Троицы и часовни Василия Мангазейского оказались далеко не единственными в череде удивительных открытий и неожиданных сюрпризов открывшихся перед учеными, исследовавшими этот загадочный русский город. Но об этом мы расскажем в следующей передачи.

На территории посада находился двухэтажный гостиный двор, насчитывающий более 20 амбаров и лавок, наполненных товарами со всех концов света.

Вот в таком виде он предстал перед археологами.

Нет не даром по всей Руси, шла слава о Мангазее, как о злато кипящей землице. Торговля хлебом, заморскими и русскими товарами в обмен на пушнину приносила артелям купцов и промышленников баснословные барыши. Один рубль вложенный в экономику Мангазеи давал прирост в 32 рубля.

Ежегодно М. Выбрасывала на внутренний рынок страны до ста тысяч шкурок соболя на общую сумму 500 тысяч рублей. Доход, на тот период равный ежегодному доходу царского двора.

В городе, стоящем на берегу реки, особенно хорошо были развиты рыбные промыслы. Об этом свидетельствуют множество находок, характеризующих данный вид деятельности. Деревянные поплавки, берестяные грузила различных форм.

В Мангазее стоящей на вечной мерзлоте, не сеяли хлеб. Ежегодно в город приходили целые кораваны судов, груженных хлебными запасами, насчитывающие от 20 до 30 кочей. Но выращивали коз, овец, свиней. Разводили коров и лошадей. На лошадях передвигались только по городу, за пределами городских стен лежала болотистая тундра.

Не смотря на большие расстояния во времени и пространстве разделяющие древнюю Мангазею и Норильск явно прослеживаются, общие арктические черты, присущие облику этих заполярных городов. Древний город также, как и Норильск, стоял на вечной мерзлоте, на сваях. Не на железобетонных конечно.

Срубы домов устанавливались на слои замороженной щепы с берестяными прокладками, которая предохраняла их от влаги и способствовала сохранению мерзлоты.

Так, что первый опыт строительства домов на сваях принадлежит все же мангазейцам.

Ремесла: гончарное, кожевенное, косторезное.

Но главная сенсация Мангазеи - это находка литейного двора. На развалинах которого были обнаружены тигли - керамические горшки для плавки медной руды. Анализ найденных остатков меди произведенный в 1978 году в институте геологии Арктики показал, что в них присутствует никель.

В подлинном документе, заключении экспертизы медной руды, НН Урванцев доктор геолого-минералогических наук, один из первооткрывателей норильского месторождения приходит к выводу, что мангазейцы плавили карбонатную норильскую руду.

Окисные руды выходят на поверхность, легкоплавки, хорошо заметны благодаря зеленому или синему цвету. Ими пользовались еще люди бронзового века.

Мы находимся у подножия Норильских гор. Возможно, именно здесь, время от времени, добывалась в нужных количествах руда и вывозилась в Мангазею на оленьих упряжках. Несмотря на огромное расстояние в 400 км., между Норильским зимовьем, основанным предположительно в 20-30 гг. 17 века и Мангазеей, существовали в тот период довольно устойчивые связи.

Сегодня Норильский комбинат производит миллионы тон, меди, никеля, кобальта. А начало было положено еще в крохотных средневековых литейных мастерских и примитивных печах, не имеющих почти ничего общего с современными заводами- гигантами.

Предприимчивые мангазейские рудознатцы первыми предприняли попытку начать промышленное освоение норильского месторождения, еще за долго до строительства Сотниковской медеплавильной печи.

Мангазейская медь, выплавляемая в тиглях в очень малых количествах шла на всякого рода поделки и украшения: крестики, перстеньки, подвески, которые всегда пользовались широким спросом у местного населения.

Но Мангазея это не только ремесленный и культурный центр, это форпост продвижения русских на Север и восток Сибири. Отсюда, в поисках новых земель и пушных богатств отправлялись первопроходцы дальше, "встреч солнцу", на Енисей и Лену. Волоковые пути пересекали с запада на восток весь внутренний Таймыр.

В 1610 году русские торговые люди во главе с Кондратием Курочкиным проплыли вниз по Енисею, назвав вновь открытую землю Пясидой. Что значит безлесье. Именно так называли в прошлом наш полуостров. Местные племена обитающие на вновь открытых земелях были немедленно обложены данью - ясаком...

Сборщик ясака на Таймыре мангазеец Ивашка Патрикеев писал в челобитной царю Михаилу Федоровичу.

В 17 веке на Таймыре появляются первые русские поселения - Хантайка, Хатанга. Волочанка, Некоторые из них до ныне сохранили свои древние русские названия, как, например стоящее на волоке селение Волочанка.

Название местности Норильск и р. Норильская тоже, по мнению Урванцева, имеют старинное русское происхождение, "норилом" или "нырялом" у рыбаков называется гибкий шест, для подводной ловли рыбы. От слова "норило" реку стали называть Норилкой, а затем и город получает такое же название...

До сих пор время сохранило молчаливые свидетельства давно ушедших от нас эпох в виде следов волока в тундре или оставшихся от той поры предметов. Снимки сделанные на Таймыре участниками экспедиции Владимира Козлова, предпринятой в 1989 году, по инициативе Главного управления охраны памятников истории и культуры Министерства культуры России, свидетельствуют об этом более, чем красноречиво.

Встречаются останки старых промысловых изб и целых поселков, существовавшие в 17 веке и более позднее время, в виде развалин срубов с полу истлевшими бревнами или пластин деревянной черепицы. Следы некогда кипевшей здесь жизни.

С трудом верится, но нынешняя столица Таймыра Дудинка когда - то тоже начиналась с подобного зимовья, затерянного в бескрайних снежных просторах севера.

В 1667 году мангазейский стрелец Иван Сорокин поставил пониже Дудины реки ясачное зимовье. Вновь основанное поселение было одновременно удобной точкой для дальнейшего освоение новых земель на востоке.

Смещение торговых путей на Енисей и Лену хищническое истребление соболя в Мангазейской округе мздоимство и жадность воевод, настроивших против себя местные племена, привели к запустению и постепенному разрушению города. По инициативе воевод административная столица была перенесена в более безопасное место Туруханское зимовье, построенное магазейцами еще в 1607 году, и получила название Новая Мангазея.

В 1672 году по приказу царя Алексея Михайловича Мангазею покинул последний стрелецкий гарнизон. Город некогда гремевший своими подвигами, ремеслами и богатствами ушел в забвение.

Размышления о славном прошлом во многом уникального, средневекового, заполярного города, его развитии, от зарождения и бурного расцвета - до полного разрушения, еще совсем недавно вызывали грустные аналогии, связанные с историей Норильска.

На улицах и площадях нашего города все явственней просматривались следы упадка. При этом невольно возникал вопрос неужели и Норильск может постичь та же участь. А может это судьба всех городов Заполярья?

Но нет. События последних лет утверждают обратное. Сегодня норильчане гораздо увереннее, чем три, четыре года назад, смотрят в будущее. Да и город наш заметно похорошел и преобразился. Засверкали веселыми огоньками улицы и площади, веселее смотрят на мир обновленные дома.

Норильск, крупный промышленный центр, как прежде древняя Мангазея, остается опорной базой, для дальнейшего освоения богатств севера.

Дело, начатое мангазейцами и продолженное другими исследователями, первооткрывателями, первостроителями в числе которых Александр Миддендорф, Киприян Сотников, Николай Урванцев, Авраамиий Завнеягин продолжает развиваться.

Современные землепроходцы, строители и рудознатцы не менее самоотверженно, чем наши предшественники обживают и обустраивают этот суровый северный край, открывают новые месторождения цветных и редких металлов, нефти, газа, золота и алмазов, строят новые рудники, гигантские заводы и города.

Повествование о древнем граде, вышедшем из моря Студеного и канувшем в Лету, включающее в себя рассказ профессора истории, исторические документы, цитаты из древних книг и ссылки на оные, а также заметки журналиста, лицезревшего воочию раскопки упомянутого древнего града

Неподалеку, метрах в ста вверх по течению, реку переплывал сохатый. Переплывал неопасливо, даже не глядя в нашу сторону, и скользила рядом тень его головы, увенчанная каменными зарослями рогов. Зверь вылез на песчаный берег, отряхнулся, замер, прядая ушами: в родниковой северной вышине кричали гуси. Они были словно вышиты крестом на блеклом полотне неба. "Заря огнем холодным позолотила их. Летят они свободно, как старый русский стих", - пришли на память слова поэта. Свободно, как старый русский стих, проскальзывали птицы над былинными просторами извечного безмолвия. Над рекой, где метровые щуки выпрыгивают из воды и в воздухе на миг, на мгновенье зависают их плавно искривленные, как ятаган, тела, отсвечивающие холодом глубин. Над карликовыми березками и лиственницами-великаншами.

Здесь, в вольготных этих краях, плыть бы на струге, распустив лепестки парусов. Плыть, распевая вальяжные песни ушкуйничьи. Но дюралевая лодка"казанка" не легкокрылый струг, у коего "нос, корма по-туриному, бока взведены по-звериному", и бензинный мотив мотора не старинный напев.

И все же я плыл в Мангазею.

Мангазея... Вглядитесь попристальней, вслушайтесь повнимательней: Ман-нга-а-зея-а-а.

То ли ветер поет в ветках дерев, то ли мальчишкапастух губами к жалейке прикоснулся, то ли льдины, гонимые ледоходом, тонко звенят-вызванивают Или, быть может, одолев завихрения пространства и времени, слуха коснулся отзвук вещих струн Бояновых?

"...Да из орды, Золотой земли, из тоя Могозеи богатыя".

Много ли знал я о Мангазее, когда решил добраться до древнего заполярного городища? Положа руку на сердце - почти ничего. Знал, что еще в царствование Бориса Годунова возникла эта "благословенная", "украсно украшенная" вотчина, просуществовавшая всего что-то около полустолетия. Знал, что по влиянию своему на судьбы освоения сибирских земель, на географические открытия в тамошних местах, на развитие народного арктического мореплавания "Мангазея златокипящая" не сравнима ни с одним сибирским городом. Все это поведал мне потомственный помор Дмитрий Буторин, который на карбасе "Щелья" прошел древним морским путем от устья Северной Двины до Мангазеи. Однако, как это обычно и случается, я забыл выяснить в разговоре с Буториным главное.

Во-первых, почему "златокипящая"? Золото там плавили, что ли? Кому и зачем понадобилось плавить драгоценный металл черт те где, аж за Полярным кругом?

Во-вторых, полвека - срок слишком малый, чтобы средневековый город возник (на вечной мерзлоте!), построился да еще бы и "влиял на географические открытия". Одно дело - сработать город в эпоху авиа-, авто- и прочих механических чудес, другое - в век царствования топора.

В-третьих, и это самое загадочное, куда ни с того ни с сего делась Мангазея, ежели была она столь могущественна? Как случилось, что не только городище, но и воспоминания о нем развеялись, растворились, канули в быстротечную Лету?

На все эти мучившие меня вопросы надеялся я получить ответ. Ибо знал еще и то, что вот уже три месяца в Мангазее работает экспедиция Института Арктики и Антарктики, возглавляемая профессором Михаилом Ивановичем Беловым.

...Заря догорела. Из-за широкого плеса ветер донес запах костра. Направо, над откосом, в порывах сиверка трепетало на шесте диковинное полотнище, похожее на хоругвь из иллюстраций к древнерусским сказаниям. Еще минута - и лодка причалила к берегу Мангазеи...

Необъятная северная ночь. Тишина, как бы льющаяся вместе с лунным светом на речку Таз, на пойменное редколесье, на мерцающий ковер тундры, на экспедиционные палатки. В одной из них профессор Белов рассказывает о Мангазее. И не только рассказывает. Он прихлебывает душистый чай, он отгоняет ладонью комаров, он то и дело извлекает из рюкзаков какие-то записи и старинные документы, какие-то предметы утвари из раскапываемого города. И еще, покуда я придумываю для него очередной вопрос, успевает давать указания на завтрашний день своей немногочисленной экспедиционной братии.

Рассказ профессора Белова:

Точную дату "рождения" Мангазеи установить трудно. Еще в конце XV века безымянный новгородский путешественник впервые поведал о сибирских полуночных странах и ненецком племени молканзеи, кочевавшем к востоку от Обской губы. - в "восточной стране - над морем". Филологи считают, что зырянское слово "Мангазея" означает "край земли" или "земли у моря". В те времена Обская и Газовская губы на русских географических картах-чертежах действительно изображались в виде большого моря. Сохранились иноземные свидетельства середины XVI века о частых поездках поморов на Обь, в Мангазею. Вожделенная страна драгоценных мехов приковывала к себе взоры западноевропейцев. Бытовавшие в ту пору легенды смутно упоминали о некоем богатом городе, который после какого-то катаклизма опустился в огромное озеро, откуда время от времени якобы доносятся звуки колоколов. Подобные легенды, перекликающиеся со сказанием о граде Китеже и озере Светлояре, существуют в фольклоре многих народов.

В XVI столетии широко распространился рассказ о кораблях, груженных драгоценностями, приходивших с юга в низовья Оби, в землю мангазейскую. Эта и другие легенды, нередко плод досужих вымыслов. И все же достоверные сведения о Мангазее росли. В конце XVI и в начале XVII века произошло три, надо полагать, тесно связанных между собой события. В 1596 году царь Федор Иоаннович послал на реки Таз и Енисей через Тобольск и Березов небольшую экспедицию думного дьяка Федора Дьякова, приказав "доподлинно" узнать о бесконтрольной торговле и промыслах поморов. На северных крестьян надвигалась реальная угроза. Они обратились к царю с прошением: дароеать-де им право свободно торговать и промышлять "мягкой рухлядью" (пушниной) в мангазейской земле. В начале 1600 года такое разрешение последовало.

Пересматривая книги, которые взял с собой в экспедицию Михаил Иванович Белов, я обнаружил грамоту. Она опубликована в сборнике исторических актов, вышедшем в Санкт-Петербурге в 1841 году. Стилистика разрешения, увековечившего "царскую милость", настолько своеобразна, что я воспроизвел документ почти целиком в своей записной книжке.

"1600. Января. Царская жалованная грамота Пенежским и Мезенским промышленным людям о дозволении им промышлять и торговать с самоедами мягкою рухлядью и незаповедными товарами, со взносом в казну десятой пошлины.

...И мы Великий Государь Царь и Великий Князь Борис Федорович, всеа Руссии Самодержец и наш сын Царевич Князь Федор Борисович всеа Руссии, Пенежан и Мезенцов Угримка Иванова да Федулка Наумова и всех промышленных людей Пенежан и Мезенцов пожаловали: в Мунгазею, морем и Обью, рекою на Таз и на Пур и на Енисей, им ходити и с Самоеды, которые живут на тех реках, на Тазу и на Пуре и на Енисее, им торговати велели повольно; а нашу десятую пошлину, от девяти десятое, из соболей лутчей соболь, а из куниц лутчая куница, а из лисиц лутчая лисица, а из бобров лутчей бобр, а из песцов лутчей песец, и изо всякие мягкие рухляди и изо всякого то- вару десятое... и лешим промыслом велели есмя им промышляти... и ни в чем обид и насильства никакого им не чинити..."

Неожиданно через несколько месяцев царское решение переменилось. Борис Годунов приказал образовать из мангазейских земель новый сибирский уезд и послать на Таз и Енисей воеводами князя Мирона Шаховского и стрелецкого голову Данила Хрипунова. В Тобольске и Березове воеводам выдали сотню стрельцов, свинец, пушки и "государевы кочи" - деревянные суда, приспособленные для плавания в заполярных широтах. Неизвестно, чем завершились эти события - дошел ли Мирон Шаховской до Мангазеи? Из отрывочных данных явствует, что осенью 1600 года кочи князя попали в бурю и погибли, а сам он со стрельцами попал в засаду. В бою его тяжело ранило. В следующем году на помощь Шаховскому Борис Годунов послал князя Мосальского и боярина Пушкина с двумя сотнями стрельцов. И о них достоверных известий не сохранилось.

Не больше исторических сведений и о внутренней жизни тазовского города Мангазеи, срубленного в нижнем течении реки Таз, на правом высоком берегу. Здесь начинался древний Енисейский волок" в глубь Сибири, здесь, надо полагать, раньше стоял поморский городок. Весь архив Мангазеи сгорел в грандиозном пожаре 1642 года. Сохранились лишь отосланные в свое время в Москву таможенные книги, наказные памяти воеводам и их отписки царям. Но и они рисуют первый заполярный город Сибири богатым и многолюдным. В годы расцвета, по данным таможенного сбора, Мангазею посещало от двух до трех тысяч человек. Прославились богатой добычей пушные промыслы, особенно соболиные. Только за 1630-1637 годы Мангазея выдала разрешение - проезжие грамоты - для вывоза на Русь чуть ли не полумиллиона соболей! Складывалось впечатление, что земли от Обской губы до бассейна Лены - целое море драгоценной пушнины. Поэтому не случайно в исторических документах "Мангазея именуется "златокипящей".

...Когда наша экспедиция обосновалась на этих легендарных берегах, поначалу все были в недоумении: где же Мангазея? Городище поросло деревьями и кустарником, кое-где виднелись контуры каких-то срубов. Признать, что здесь когда-то жили люди, можно было только по торчащим из обрыва бревнам построек. Чтобы очистить городище от грязи и прошлогодней травы, пришлось его поджечь. Два дня и две ночи горела Мангазея. Пожар был грандиозным. Затем мы, приступили к раскопкам. (Кстати, через месяц трава выросла вновь выше человеческого роста.)

Труд археолога никогда не был легким. Что же говорить о раскопках города, скованного вечной мерзлотой!

Я облазил все 13 мангазейских раскопов (общей площадью около 3 тысяч квадратных метров) и узнал цену этого труда.

Экспедиция подымается рано, на утренней зорьке. Пока повар Олег Урусов, почерневший от нещадного северного солнца и копоти костров, возится у печки, "мангазеяне" облачаются в брезентовые робы и - главное! - в накомарники. И потом весь долгий день ребята, буквально не разгибая спины, воюют с вечной мерзлотой, со здоровенными пнями, с ордами и полчищами комаров. Трудятся все, даже начальник экспедиции, даже метеоролог Римма Юнак, единственная представительница другой, не мужской половины рода человеческого. Поздно вечером, уже ночью, когда экспедиция лежит вповалку на спальных мешках, не прекращается этот труд. В одной палатке старший лаборант Альберт Балабаев склонился над планом раскопов; в другой - Эдик Тяхт, Игорь Шахов и Виталий Меньшугин, студенты-архитекторы института имени И. Е. Репина, спорят о реконструкции какого-то старинного деревянного сооружения. Так в чем же суть этого нелегкого труда археолога, или географа, или этнографа? Во взмахах киркой и лопатой? В каждодневных поисках ответов, в раздумьях над сущностью и назначением каждой вещицы, каждого черепка, извлеченного из недр прошлого? Мне кажется, и в том и в другом.

Мы сразу определили, где находилась центральная часть феодального города - кремль-детинец, и где вторая, самая важная часть ее - посад. На самом высоком участке, конечно же, располагалась крепость, а внизу обитали торговые и промышленные люди.

Высокие пяти-шестиметровые крепостные стены по углам были увенчаны, башнями: на юге - Давыдовской и Зубцовской, на севере - Ратиловской и Успенской. Напротив посада, на восточной стене, возвышалась двенадцатиметровая Спасская башня с тремя бойницами. С запада кремль защищала речка Ратиловка, с востока - речка Мангазейка. Взять такую крепость с боя было невозможно. Уже сама величественная по тем временам панорама кремля, надо полагать, поражала людское воображение. Еще за несколько десятков километров до подхода к городу вырисовывались на горизонте контуры, могучей Давыдовской башни. По "Расписному списку" в ней значилось две бойницы, и три пищали с железными ядрами. Ныне этой башни нет: вместе с Зубцовской она обвалилась в реку.

По соседству с городской и острожной стеной в юго-западном углу городища обнаружены три-четыре складных венца воеводского двора - главного здания кремля. Триста с лишним лет тому назад здесь красовался большой крытый сибирский двор (дворец) c двумя крыльями -- западным и восточным, рассчитанными на размещение двух воевод и их челяди. Вместе с пристройками дворец занимал около 800 квадратных метров, был обнесен массивной оградой, своего рода оборонительной крепостью внутри крепости. По замыслу архитекторов и строителей, все это величественное сооружение должно было олицетворять могущество царя московского на далекой сибирской окраине.

Когда начались раскопки внутри двора, "историческая кладовая" экспедиции стала день за днем пополняться. Тут были точеные шахматные фигуры из кости, кожи, наконечники стрел, ключи, замки, деревянная и глиняная посуда с красивым орнаментом, части карт и промысловые лыжи, рыболовные грузила и крючки. Когда-то в мертвом теперь городе кипела жизнь, и щеголяли средневековые франты в сапогах с высокими закаблучьями, и плавно выступали красавицы, в туфельках с небольшими, вполне современными каблуками. Они носили красивые пояса, серьги и подвески, не помышляя, что эта утварь переживет их на несколько веков, они одаривали своих возлюбленных малолетних чад деревянными игрушками, и в их затейливой работы кошельках звенели серебряные монеты...

Внутри кремля мы, нашли еще две важные постройки - съезжую избу с канцелярией воеводы и соборную церковь Троицы. Под полом храма, в алтарной части, раскопали детские захоронения разных лет, останки покоятся в гробиках, обернутых берестой. Пока никто еще не может сказать, почему церковь стала местом погребения малолетних.

Первый посадский раскоп пришелся на обырвистый берег. Где-то здесь располагался знаменитый мангазейский гостиный двор, который в 1631 году был разбит из крепостных пушек, обстреливавших посад во время ссоры двух драчливых воевод - Кокорева и Полицына. А вот как его отыскать! Мы уже начали отчаиватьел в поисках, когда, кажется, удалось "зацепиться" за край гостиного двора, хотя он уже наполовину сполз в. реку. Не случайно под обрывом в песке и до нас находили интересные вещи: серебряные перстни и кресты, многочисленные серебряные монеты, медные деньги царя Алексея Михайловича, выпуск которых вызвал известный "медный бунт" в Москве. Все стало ясным, когда рядом с гостиным двором раскопали остатки дома ювелира. Внутри среди предметов быта оказались льялы, - железные ложки для литья, а внизу, в прибрежном песке, - необработанные камни сердолика, агата, зерна изумруда. Но самым сенсационным оказался раскоп на невысоком холме посада. Обычно считалось, что здесь стояла церковь Успенья - хранительница казны, мангазейской общины. Кто-то уже попытал свое счастье: с юга холм подрыт глубокой траншеей. Но напрасны были старания. Церковь Успенья, как мы установили, располагалась далеко отсюда, вблизи Успенской башни. На холме же раньше находилась не культовая, а городская постройка - дом ремесленника-литейщика. Когда сняли слой земли и корней, обнаружили плавильные печи, заключенные в деревянные срубы, множество тиглей, медные и бронзовые поделки, части, воздуходувных аппаратов. А в доме самого литейных дел мастера нашли изящную посуду - чашки Китайского фарфора, амфоры из-под бальзама, стеклянные штофы с эмалевыми рисунками в русском стиле и многое другое. По соседству с холмом располагалась -другая плавильня, так что вполне уместно говорить о целом ремесленном центре Мангазеи.

Я приходил на литейный двор, я прикасался руками ко всем этим тиглям, мехам и льялам, дивясь смекалке и мастерству наших пращуров, сумевших еще тогда, в средневековье, наладить литейное производство за Полярным кругом. Потом я спускался по обрыву к реке, брал старательский ковш и, насыпая в него земли, промывал в студеной, леденящей руку воде. Иногда на дне ковша тускло проблескивала старинная монета, иногда посвечивал гранями сердолик либо аметист. Попадались медные перстеньки, пули свинцовые, диковинные безделушки. Но чаще всего - длинные плоские гвозди, странно изогнутые и заржавелые. У меня на родине, в верховьях Оби, такими гвоздями и поныне скрепляют обшивку речных баркасов. Может быть, железки эти несли в себе государевы кочи? Те самые кораблики, которые, продираясь сквозь бури и льды, ходили и на Шпицберген, и на Новую Землю, за моря далекие, за горы высокие, за долы широкие. Истерзанные бурями, одолевшие своеволие стихий, добирались суденышки до "златокипящей", и купцы, обменяв "красный товар" на драгоценную "мягкую рухлядь", трогались в путь обратный. Но не над всеми качались созвездья удачи: корабли, особо изувеченные в ледовых битвах, шли на слом. А для плотника такая продубленная в морской воде древесина - сущее приобретение! И находило древо корабельное последнее пристанище в высоких стенах крепости, в бойницах и башнях, клетях посадских и подклетях. И высоко воспарил над тундрой град "украсно украшенный", на крутогорье "с синь-океана взошед"...

Раскопки в крепости, на литейном дворе, у съезжей избы, на посаде - все это только начало работы экспедиции. Но уже и теперь можно считать определенно доказанным: историческое значение первого заполярного русского города не только в том, что он был опорным пунктом, праотцем великих географических открытий за хребтом Уральским. Охотничьей снастью, нартами и лыжами, богатым и разнообразным товаром для обмена - всем необходимым снабжала Мангазея торгово-промысловый люд, державший путь на Енисей, в глухомань тайги и тундры. Отсюда и ее выдающаяся роль в истории Сибири, ее прямая связь с народным движением "встречь солнцу". И как только переместилось направление транспортных и торговых путей, когда "опромышлялся" в мангазейской земле соболь, начала Мангазея увядать. Она заглохла раньше, чем по приказу царя ее оставил в 1672 году последний стрелецкий гарнизон. Судьба произнесла над ней приговор. Ее скоро забыли и уже через сотню лет не могли указать ни ее местоположения, ни знаменитого Мангазейского морского пути, освоенного поморами еще в XVI веке.

Да, недолго благоденствовала Мангазея, и была тому еще одна важная причина. В книгах профессора Белова я нашел послание воеводы Куракина царю. Вот что отписывал он:

"По здешнему, государь, по сибирскому смотря по делу, некоторые обычаи немец в Мангазею торговать ездить позволить неможно. Да не токмо им ездить, ино бы государь и русским людям в Мангазею от Архангельского города ездить не велеть, чтобы на них смотря, немец дороги не узнал и приехав бы военские люди Сибирским многим городам какие порухи не учинили".

Угроза захвата "благословенных" земель заставила царя действовать быстро и решительно. Тогда-то и вышел "заказ крепкий", чтобы иноверцев на Енисей и в Мангазею "отнюдь никого не пропускать и с ними не торговали и дорог им ни на какие места не указывали...".

Вместо эпилога

Прошло немалое время со дня написания этих заметок. Последнюю точку в эпопее "Мангазеи златокипящей" поставило небольшое сообщение в "Комсомольской правде". За пять лет работы экспедиции под руководством профессора Белова собрано много уникальнейших исторических находок, которые экспонируются ныне в музее Института Арктики и Антарктики.

Вот что рассказал Михаил Иванович Белов:

- В полутораметровой мерзлой толще суглинка под разросшейся березовой рощей вблизи реки Таз мы обнаружили более 70 видов построек, извлекли 3 тысячи различных предметов, характеризующих ремесла, промыслы, торговлю, искусство горожан, их одежду и обувь, транспортные средства. Наиболее интересное можно увидеть в экспозиции.

Особую ценность, по мнению ученых,-имеют найденные при раскопках в воеводском дворе две сосновых доски. На них неизвестный художник изобразил русскую полярную "каравеллу" - коч, который был основным морским транспортом на севере Руси. На берегу таежной реки обнаружено множество различных частей этого удивительного судна, о внешнем виде и устройстве которого прежде лишь догадывались. Эти находки дали совершенно новые сведения о древнерусском судостроении, характере и возможностях полярного судоходства на Руси.

Ниневия, столица Ассирии

Многие народы древности бесследно исчезли с исторической сцены. Ничего, кроме археологических находок, не осталось от шумеров, филистимлян, хеттов, сыгравших значительную роль в человеческой цивилизации.

Ассирийцы - редчайшее исключение. Гибель их древней столицы в 612 году до нашей эры и последующее окончательное крушение государства не сопровождались уничтожением ассирийцев как народа или ассимиляцией их с завоевателями. Они «спаслись» в неприступных горах Курдистана и там, среди своих соседей-курдов, нашли убежище на долгие годы.

Через 100 лет после гибели Ниневии ассирийцы упоминаются в дворцовых надписях древнеперсидского царя Дария I. Так, в Сузах археологи обнаружили надпись, сообщавшую о строителях царского дворца: «Земля была вырыта... гравий засыпан, и кирпичи сформованы, и эту работу сделали вавилоняне. Дерево, называемое кедр, было привезено с гор Ливана. Ассирийцы довезли его до Вавилона».

Сведения об ассирийцах встречаются и у средневековых арабских историков, которые сообщают, что «потомки ассирийцев продолжают жить на тех же местах». Это подтверждается целым рядом бесспорных фактов, например, армянская церковь с древнейших времен и до наших дней называет епископство города Мосула ассирийским епископством. Сами ассирийцы называют его «курсий д"Нинви», что значит «епископство Ниневии». До сих пор в январе они отмечают «День Ниневии» как самый торжественный праздник. Как и их древние предки, нынешние ассирийцы соблюдают пост «Баута д"Нинви» («Пожелание Ниневии»), который считается самым важным и строгим постом. Они надевают на голову войлочные конусообразные шапки, какие носили их предки и какие можно увидеть на древних барельефах: такие шапки на Востоке были распространены только среди ассирийцев.

Но о Ниневии рассказывается не только в древних документах, об этом городе упоминается и в самой Библии. В книге «Бытие» (10, 11) говорится: «Из сей земли (Сеннаар. — Н.И.) вышел Ассур и построил Ниневию». Случилось это в глубокой древности, но о расширении Ниневии долго не было никаких известий — вплоть до того времени, когда туда был послан Иона. Господь повелел Ионе идти в город великий, в Ниневию, и возвестить там о ее разрушении, так как она всегда была полна гордыни и говорила в сердце своем: «Я — и нет иного, кроме меня».

Но Иона и сам, вместо того чтобы подчиниться Господу, бежал от лица Его. Только после второго повеления Иона послушал Господа и отправился в Ниневию — «великий город перед лицом Бога». Это был чрезвычайно большой город, окружность которого составляла примерно 150 километров. На этой территории располагались не только царские дворцы и храмы, но также сады и пастбища, необходимые для прокорма весьма значительной численности скота.

В исторической литературе основателем Ниневии считается Синахериб, сын царя Саргона. Он перенес сюда столицу из Дур-Шаррукина, обустроил город с невиданной роскошью и окружил его стеной (протяженностью около 12 километров) с 15 воротами. Чтобы снабжать Ниневию водой, по приказу Синахериба с гор провели канал шириной 20 метров. Сложенный из каменных плит, канал этот (длиной более 50 километров) то шел через тоннель, то пересекал долины по акведуку, стоящему на сплошном основании. В одной из найденных надписей ученые прочитали, что Синахериб щедро одевал и кормил строителей канала.

Ниневия была огромным городом, численность населения которого достигала 170 000 человек. Дома в городе были большие и светлые, улицы — прямые, широкие и зеленые. Центральная улица ассирийской столицы, прозванная Царской, в ширину равнялась 26 метрам, что шире Невского проспекта в Санкт-Петербурге. Царская улица была залита асфальтом, по обеим сторонам ее стояли статуи

Стены дворца царя Ашшурбанипала в Ниневии были покрыты рельефными плитами. Действующие лица и сцены, изображенные на этих плитах, — это ассирийские воины, штурмующие вражеские крепости, форсирующие реки или готовящие коней к бою; колонны рабов и рабочих, перетаскивающих в корзинах землю и камень и возводящих дворцы. Однако главным героем на всех рельефах является сам царь Ашшурбани-пад, который всегда изображается великим и могучим.

В Библии несколько раз упоминается о Ниневии, и многие пророчества предсказывают ее гибель: она станет безлюдной и сухой, как пустыня, потому что всегда была городом крови, грабительства, обмана и убийств. Еще при жизни царя Ашшурбанипала войска мидийского царя Фраорта пытались штурмом взять Ниневию, но тогда город выдержал все нападения противника.

По преданию, Ниневию спас стодневный пост. В дни осады царь повелел «провозгласить и сказать в Ниневии от имени царя и вельмож его, чтобы ни люди, ни скот, ни волы, ни овцы ничего не ели, не ходили на пастбища и воды не пили. И чтобы покрыты были вретищем люди и скот, и крепко вопияли к Богу, и чтобы каждый обратился от злого пути своего, от насилия рук своих». Бог увидел их добрые дела и отвел от них бедствие, которым угрожал вначале.

Однако при жизни царя Ашшурбанипала участились и выступления покоренных народов, а после его смерти восстание против ассирийских правителей подняли Сирия, Финикия, Иудея, Египет. Отделился и Вавилон, на его престол вступил бывший наместник вавилонского приморья Набопаласар, который заключил союз с мидийским царем Киаксаром.

В 614 году до нашей эры мидийский царь при поддержке вавилонской армии под предводительством Набопаласара осадил Ниневию, но все их усилия были напрасны. Горожане дали завоевателям достойный отпор, и только получив подкрепление со стороны всех подвластных ему народов, мидийский царь преодолел сопротивление ниневийцев.

Этому помогло и одно природное обстоятельство: мидийцам удалось разрушить плотину на реке Хусур, Тигр вышел из берегов и смыл часть городских стен, что позволило мидийцам войти в ассирийскую столицу. Ворвавшиеся в город завоеватели начали беспощадно уничтожать жителей и грабить царские дворцы. Потом они предали город огню и сровняли его с землей, а все богатства Ниневии отправили в Экбатаны.

Поиски столицы ассирийского царства в 1842 году начал французский консул П.Э. Ботта, но они оказались безрезультатными. Через четыре года на земле древней Месопотамии появился другой археолог — Астон Генри Лэйярд, которому и посчастливилось открыть Ниневию.