Поиски Шамбалы на Алтае
Александр МЕШКОВ, 14.04.2011
Путешествие Александра Мешкова по Уймонской степи
Наш корреспондент пустился на поиски легендарной страны счастья
Сказочная страна
Эх! Друзья мои! Кто из нас не хотел бы уехать от пустой зловонной суеты грохочущих будней, от постыдной наркотической денежной зависимости в сказочную страну безоблачного покоя и светлого счастья. В страну мечты, где живут в свободных трудах вольные, счастливые, добрые люди. Чую сердцем, есть где-то такая страна! Не зря мудрые люди постоянно намекают нам о ней в своих мифах, притчах и легендах. «Махабхарата», «Махаяна», Николай и Елена Рерихи, Елена Блаватская, писатель-фантаст Джеймс Хилтон в «Потерянном горизонте». Одним она явилась в виде Шамбалы, другие верят в существование Беловодья, третьи ищут Атлантиду.
Шамбалу изначально «открыли» индуисты для нужд бога Вишну. У русских староверов существует понятие «Беловодье», напоминающее легендарную Шамбалу. «Сокровенное Сказание о Беловодье» открытие далекой страны счастья относит еще ко временам Владимира Красное Солнышко. В ХVIII веке легенда о Беловодье обрела у староверов реальные черты - в долине рек Бухтарма и Катунь на Алтае. Именно в это время потянулись в эти труднодоступные места, в Уймонскую долину, старообрядцы, крепостные крестьяне, рекруты, каторжники, отождествляя вольный, лишенный правительственного надзора край со своими церквами, в которых богослужение идет по старым книгам, таинства крещения и брака совершаются по солнцу, за царя не молятся, крестятся двумя перстами. Считалось, что в Беловодье могут попасть лишь истинные ревнители древнего благочестия. «Смогу ли я, скромный старец, с моим сомнительным благочестием попасть туда?» - терзал меня вопрос.
Словно мухи по углам ходят слухи тут и там…
Бывалые люди бают, что есть в землях тех священная гора Белуха с особой космической энергетикой, способной исцелять души покаявшихся мирян и наказывать грешников. Коренные жители боятся глядеть на ту гору, а альпинисты, дерзнувшие покорить ее, гибнут на склонах. А еще прознал я, братцы, что живут в тех краях «кержаки», диковинная этнографическая группа старообрядцев, раскольников. Сказывают, что люди эти не шибко общительные, а к пришлым чужакам настроены враждебно.
Не пущают к себе в избу «мирских» (сторонников традиционного православия), едят в гостях только из своей посуды, а тех хозяек, которые посуду грязную на ночь оставляют и гигиену не соблюдают, иначе как «засранками» не называют. Априори люба была мне их гигиеническая доктрина. И еще проведал я, что съезжаются в эти священные места со всей страны сектанты - спасаться от грядущего конца света 2012 года. (Значит, правду предрекали индейцы майя?) И сложил я в котомку нехитрый скарб - носки, трусы, зубную щетку
- и пустился в дальний путь, в страну счастья Беловодье, в русскую Шамбалу. Спасаться! (А тут еще дошел слушок, что многие наши высокие начальники, артисты, словом, известные люди - ну, например, чтимый мною сатирик Михаил Задорнов - замки свои в землях уймонских возвели. Выходит, не один я такой умный! Ну что ж! Как говорят староверы: «Хороший сосед - хлеба сусек», «Покупай не дом, а соседа»!)
Путь к счастью
Первые переселенцы из России в Уймонскую долину месяцами с лишениями и хворями добирались на конях, санях да телегах. Доходили до священных мест только сильные духом. Сегодня проще: даже я, не шибко сильный духом, добрался самолетом до Барнаула, затем на машине часов 12 по извилистым горным, безалаберно русским дорогам до райцентра Усть-Кокса. Красота кругом неописуемая: бело-синие горы, бурные реки, косогоры, лесные чащи. Шныряют клушицы и алтайские улары то тут то сям (живность такая. - Прим. авт.). В синем небе гордо реет гималайская завирушка. Табуны коней неспешно бродят по живописным равнинам, щиплют травы целебные в запас желудка своего. Воздух звонкий, чистый и прозрачный, словно горная вода. Новогодними елками проплывают мимо шаман-деревья, украшенные пестрыми лентами. А вдоль дороги лавки с сувенирами стоят! Диких гаишников на горных серпантинах почти нет. А если и попадется гаишник, то только ручной, добрый, как лесной марал.
- Оттого-то здесь водители местные озоруют, - ворчит водитель Игорь, уворачиваясь от столкновения с грузовиком. - Париж - Дакар какой-то!
«Все живое погибло в огне! Не по твоей ли это вине?» - строго вопрошает меня плакат на обочине. Нет, ребята, я только приехал! Повстречались на моем пути приветливые и пытливые, как юннаты, пограничники. Все интересно этим славным парням: откуда, зачем, надолго ли в эти края? Записали меня в свой гроссбух, выдали визу, чтобы я ненароком не перебежал шпионом на чужбину, в жирующий Казахстан или пресыщенную, порочную Монголию. Темной ночью прибыл я в Усть-Коксу. Зги не было видно той ночью в Усть-Коксе. И лег я благоразумно спать.
Долина-музей
Едва только сусальное золото весеннего солнца отразилось в сверкающих пурпуром зеркалах горных вершин (ну не пишется здесь иначе, хоть убей!), я рванул в старинное село Верхний Уймон, где во время исторической Центрально-Азиатской экспедиции в доме старовера Вахромея Атаманова жил русский художник и философ Николай Рерих.
Дом Атаманова здесь знает и стар и млад. Круглый год сюда тянутся туристы со всей планеты. Сейчас здесь Музей Николая Рериха. Репродукции его картин на стенах. Предметы старины былинной. Рядом с Музеем Рериха - краеведческий музей. Хозяйка и создатель музея Раиса Павловна Кучуганова сама из семьи староверов, историю края знает, как молитву. А как начнет рассказывать, будто сирена морская зачарует своим певучим рассказом:
- Никогда не говори «устал»: усталость притянешь. Проси у Господа Бога только то, без чего жить нельзя. Поругался с человеком, а завтра тебе так придется, ты к нему же пойдешь. Пусть человек тебе нехорошо сделал, перетерпи. Родственников уважай и почитай. Свекровь невестку у нас всегда по имени-отчеству величала.
Странно мне показалось: староверы себя называют «добрые», а нас, пришлых, «мирские». Спрашиваю не в тему добрую рассказчицу:
- Говорят, в ваших краях министры разные и Задорнов дворцы себе построили?
- Сами посмотрите, дороги у нас какие, - говорит она. - Кабы они здесь жили, по-другому все было бы.
Оглядываюсь. Деревня маленькая. Ни одного приличного дворца. Только избушки низехонькие стоят.
- Михаил Задорнов, правда, прилетал сюда на вертолете. Мы долго с ним разговаривали. Борис Грызлов тоже прилетал с супругой. Но дворцов не строили.
Уймонские староверы: кто они?
По улицам Верхнего Уймона буднично и праздно бродят вольные уймонские свиньи, гладкие алтайские кони и неспешные староверы. Сарафаны, кокошники, лапти, грешневики: ничего подобного вопреки ожиданиям я не увидел. Молодухи - в пуховиках, а хлопцы - в китайских куртках. Вот идут навстречу два не по-утреннему развеселых недоросля с двумя двухлитровыми баклажками пива.
- На работу, поди, спешите? - спрашиваю.
- Ха-ха-ха, - смеются молодцы старинным брутальным смехом. - Какая работа? Нет у нас в селе работы! Только дома, в огороде.
- Родители-то у вас, чай, староверы?
- У меня - да! - отвечает тот, что справа.
- В строгости живете?
- Очень.
- А что, разве не грех в Великий пост пиво употреблять? - строго киваю на бутыль.
- Нам можно! (Заразительно смеются.)
Справка «КП»
У староверов уклад жизни издревле строгий. Дисциплина железная. Церкви у них нет, зато есть наставник, уважаемый мудрый человек, которого выбирают из своих. В некоторых общинах он называется «иерей». Наставники и службы, и обряды бракосочетания проводят, и отпевание. Молятся старообрядцы в молельных домах. Крестятся двумя перстами. Все важные хозяйственные и этические вопросы решаются на собрании общины. Старообрядцы свято чтут Природу, Землю-кормилицу и бьют земные поклоны. Непременный атрибут каждого старовера - лестовки: подобие четок. Труд для староверов - праздник. Самые страшные грехи - лень и уныние. Детей приучают к труду сызмальства. В России примерно 2 млн. приверженцев этого течения христианства.
Наставник
Жилище наставника старообрядцев Галактифона Фаддеича - низенькая хатка на краю села. Сам он, ростком невысок, с клочной, пегой бородой, встречает меня улыбкой доброй и ясной.
- Галактифон, это, как я понимаю, вроде как Звук Галактики? - спрашиваю я. Смеется дедушка.
- Пчел сегодни выставляю из зимовника…
- Сколько же вам лет? - интересуюсь я.
- А сколь дашь? - оживляется.
- Шестьдесят пять! - грубо льщу я.
- Восемьдесят шесть, - довольно улыбается дедушка. - Мине не фотографируй! - говорит Галактифон Фаддеич, узрев, как я незаметно достаю фотоаппарат. - Ты фотографию ету в газете поместишь, а потом кто-то зад утрет моим лицом!
Такое мудрое обоснование я, признаться, встречал впервые. А вот нашим звездам подобная перспектива как-то не мешает постоянно мелькать на обложках...
- А что, нынешняя молодежь чтит ли строго обычаи староверов? Ходит ли на моления? - спрашиваю я, вспомнив хмельных отроков в Верхнем Уймоне. Галактифон Фаддеич вздыхает горько.
- Да мы сами и виноваты, что не чтут! - винится он. - Ведь и пили, и ругались, и грешили, вот и внуки наши от веры отвернулися. Мы жизнь прожили нелегкую.
- А когда счастливее жилось, при социализме или сейчас?
- Сейчас-то, по мне, лучше живется. У нас же при советской власти и книги священные отбирали, и иконы. Раскулачивали и высылали. Молиться разрешено, трудиться разрешено. Хорошо сейчас. Но греха в людях стало больше. Женщины молодые оголяются. Зачем? Тайна должна быть в женщине...
- А что такое, по-вашему, счастье? - спросил я напоследок.
- Счастье? - дедушка недолго думал. - Счастье - это чистота духа и бесстрастие плоти. И чтоб работа была, и дети были здоровы, и жили в труде…
Поблагодарил я старца, и разошлись мы навек. Я по Алтаю бродить, а он ульи ставить.
- В Курунду не ходи! - предупредил меня вечером мой новый
знакомый абориген Митя в баре Усть-Коксы за кружкой местного пива. - Там пилюлей по харе можно схлопотать. Если бухие, то палками будут костромить! («Бить» - местный диалект.) Они русских не любят.
Такое мрачное пророчество насторожило. Не хотелось бы мне именно в Долине Счастья начинать новую жизнь с такой безрадостной оказии. Но неутолимая страсть к познанию пуще прежнего упорно манила меня в странную Курунду, где русских по харе костромят.
Привет из Курунды
Курунда - это маленькое село, в котором в основном проживают алтайцы, коренные жители Уймонской степи. Вхожу в село. Бурные ручьи талой воды превратили дороги в непроходимые болотца. Во дворах, кроме русской хаты, стоят традиционные круглые алтайские жилища - айылы. На деревцах - разноцветные ленточки. Возле домов деревянные истуканы. Группа согбенных алтайцев возится во дворе. Завидев меня, прекращают труд и грозно восстают. Натруженные руки сжимают черенки лопат и древки топоров.
- Здравствуйте! - кричу я, придав лицу неведомое мировой дипломатии очарование, способное растопить сердце самого свирепого русофоба. И - о чудо! Растаяли, словно пломбир в сауне, сердца алтайцев.
- Здравствуй! - по-русски, радостно ответствовали они, на манер английских эсквайров приподнимая шляпы. Скажу честно: никто из алтайцев меня в тот день не убил. А наоборот, в гости зазывали, дома показывали, олениной угощали. Спокойно ходил я по деревне в поисках чуда. И нашел-таки его!
http://kp.ru