Константин Адонаи - информационный портал

Настоящее имя Агриппы, по-видимому, было Генрих Корнелиус. Он родился в Кельне в 1486 году и происходил из знатной семьи фон Неттесгеймов. Скептики утверждают, что он сам назвал себя Агриппой Неттесгеймским в честь основателя этого прекрасного средневекового города. Он получил хорошее образование в Кельнском университете, считавшемся в те времена одним из лучших в Европе.
Этого человека человечество бесстыдно оболгало, как это зачастую бывает, из черной зависти. Блистательный ученый эпохи Возрождения, он оставался для многих человеком непонятным, так сказать, не в своем уме. Он всегда был мистиком, предпочитал труды Платона сочинениям Аристотеля и старательно штудировал неоплатоников: Плотина, Ямвлиха, Порфирия и Прокла. Он был типичным человеком эпохи Возрождения, динамичным, деятельным, авантюрного склада, удивительно любопытным — его интересовало буквально все на свете. Он мечтал о постоянном мистическом озарении, но для этого у него не хватало темперамента, религиозного рвения и терпения. Его жизнь складывалась тра-гично. Студент Корнелиус был человеком начитанным, знал много иностранных языков. Когда он стал секретарем императора Священной Римской империи Максимилиана, казалось, что такое высокое назначение станет для него началом удачной карьеры. Но всевластный повелитель видел в нем не способного ученого, поклонника оккультных наук, а личного шпиона. Для выполнения такой миссии Максимилиан 1 отправил его продолжать учебу в Парижский университет. Там он впервые близко познакомился со спиритами, оккультистами и философами.
Ему по роду своих занятий приходилось много путешествовать по Европе — он побывал в Барселоне, на Майорке, в Сардинии, Италии, Авиньоне, Лионе, Шалоне, Доле. Там он читал лекции по каббале и был очарован не только ее мистическими аспектами, но и магическими доктринами, которые сильно волновали, возбуждали его, особенно нумерология (наука о влиянии чисел на судьбы человека). Там он стал одним из самых известных гадателей, предсказателей судьбы по числам. Агриппа почерпнул из этой науки множество тайн и охотно делился со всеми своими секре¬тами в университете Дол, за что получил особое звание — Доктор-Прорицатель. К своему несчастью, он влюбился в дочь Максимилиана I Маргарету Гентскую и даже написал для нее эссе «Знатные женщины». Но его надеждам на счастливый брак не суждено было осуществиться. А завистники французские монахи, постоянно его травили за широкие знания, поливали грязью, и в результате он был вынужден уехать в Англию. К тому времени он уже заканчивал свое главное философское произведение — трехтомный трактат «Оккультная философия», сочинение, поразительное по глубине мысли для двадцатичетырехлетнего человека. К сожалению, его никем не востребованный труд был напечатан только через двадцать лет, хотя искусство печатания уже было обретено за несколько лет до появления его на свет Иоганном Гутенбергом. В своем трактате он смело утверждал, что магия как таковая не имеет никакого отношения к волшебству или Дьяволу и является такой же наукой, как и все другие. Она — следствие наличия того или иного человека оккультного, то есть таинственного, сокровенного, дара — пророчества, ясновидения и т.д. Однако завистники, которым было еще далеко до понимания сути оккультных наук, издевались над ученым, высмеивали его, называли шарлатаном, пайщиком, ловким мошенником и тайным алхимиком. Например, говорили, что за постой гостинице он расплачивался настоящими золотыми монетами, которые потом вдруг превращались в простые ракушки. Однажды студент, снимавший у Агриппы комнату, попросил в его отсутствие, у жены Агриппы ключ от его кабинета, чтобы там в тиши поработать. Войдя туда, увидел раскрытую на столе книгу заклинаний и тут же погрузился в нее. Вдруг ни с того, ни с сего явился Дьявол и грозно спросил, для чего он его вызвал. Пришедший в ужас студент онемел, не мог вымолвить ни единого слова. Тогда Дьявол его задушил. Когда Агриппа вернулся, то понял, что его обвинят в убийстве. Тогда он снова вызвал Дьявола и приказал ему воскресить несчастного студента, хотя бы на какое-то время. Тот исполнил повеление. Воскресший студент несколько раз прошелся по городскому рынку, потом вдруг упал и мгновенно умер от сердечного приступа.
Агриппе спешно пришлось покинуть город. Слава о нем, как о маге и волшебнике, росла, а на его голову обрушивался один тяжкий удар за другим. Его сторонники, друзья и приятели старались держаться подальше. Обе его жены умерли при загадочных обстоятельствах, а третья сама бросила его, оставив без гульдена в кармане. Духовенство из-за его воинственного антиклерикализма было решительно на¬строено против него и повсюду предавало Агриппу анафеме. Он вдруг разочаровался в магии, считая ее напрасной тра¬той времени, и заявил, что только одно богословие заслуживает, чтобы его изучали. Агриппа даже выпустил в Амстердаме книгу «О тщете наук и искусств», основная мысль которой заключалась в афоризме: «Чем больше учишь, тем меньше знаешь». Она привела в бешенство императора Карла V, и тот велел бросить его в тюрьму как еретика. После опубликования через двадцать лет его главного труда «Философия оккультизма» положение Агриппы сильно ухудшилось, хотя эта его книга — самая заметная веха в истории оккультизма и тайноведения. В ней Агриппа, объединив все оккультные доктрины, постарался придать магии черты естественной науки, объясняющие многие чудесные явления. Там он первым выдвинул идею «души Вселенной», так называемой квинтэссенции, то есть пятой сущности в дополнение к четырем элементам или стихиям.

Признание пришло из России

Своей реабилитации Агриппе Неттесгеймскому пришлось ждать долго, очень долго. Она, как ни странно, пришла к нему из России, где оккультные науки находились в зачаточном состоянии. Знаменитый русский поэт и писатель Валерий Брюсов, который в двадцатые годы нашего столетия с увлечением занимался сокровенными науками и изучал тайноведение, написал роман «Огненный ангел», в котором в образе главного героя Рупрехте вывел знаменитого мага - ученого. Потом ВЛ. Брюсов где-то раскопал вполне доброжелательный, выдержанный в научном тоне, без привычных ругательств и злопыхательства, очерк французского демонолога Ж. Орсье: «Агриппа Неттесгеймский. Жизнь и приключения авантюриста», сам перевел его и издал, приложив к нему два своих очерка, посвященных жизни и творческой деятельности ученого. Как это ни странно, но он умер, как и Агриппа, в возрасте 51 года.

Агриппа Неттесгеймский (1486 - 1535)


Генрих Корнелий Агриппа фон Неттесгейм - самый, пожалуй, значительный из оккультистов своей эпохи - в полной мере испытал на себе все превратности этого бурного времени. Агриппа менял города и страны, переносился от монаршей милости к опале и тюрьме, от уединенных штудий в тиши кабинета - на поле битвы, от богатстве - к нищете. Будучи высокообразованным и эрудированным человеком, он переписывался с великими гуманистами своего времени - Меланхтоном, Эразмом Роттердамским, кардиналом Кампегием. Аббат Тритемий поощрил Агриппу к сочинению оккультных трактатов, к которому он и так был чрезвычайно склонен от природы. Под влиянием гуманистов, боровшихся против средневекового аристотелизма, Агриппа стал неоплатоником. Изучая труды Плотина, Ямвлиха и Порфирия, он с головой ушел в мир сверхъестественного и от восторга, который вызвали у него эти философы, забыл о том, что наука нуждается в критическом подходе. С жадностью впитывая все течения оккультной мысли, Агриппа, подобно Пико делла Мирандоле, мечтал примирить между собой разнообразные магические доктрины и объединить философию с каббалой. Впрочем, позднее - возможно, под влиянием Контрреформации, - Агриппа отрекся от своих магических сочинений. Столь же недоверчивый, сколь ранее легковерный, теперь он заявил, что ни в искусствах, ни в науках нет ничего надежного, и единственное в мире, на что можно положиться, - это религиозная вера. Чтобы понять, почему с Агриппой произошла такая поразительная трансформация, попытаемся проследить за этим магом в разные периоды его жизни.

В молодости Агриппа прибыл в Париж с опасным поручением от императора Максимилиана. Там он встретился с несколькими молодыми учеными благородного происхождения, и вместе они основали тайное общество. Они составили мистический план преобразования мира и поклялись друг другу во взаимной поддержке. Один из членов общества, знатный юноша из Жероны (Каталония), узнал, что крестьяне в его владениях взбунтовались, прогнали его семью и взяли власть в свои руки. Под предводительством Агриппы и с помощью военного отряда эти благородные "масоны" вышли на бой с мятежными крестьянами. Но все их усилия восстановить в правах владельца Жероны не увенчались успехом, и тайное общество распалось.

В 1509 году Агриппа приехал в город Доль, которым, как и Бургундией, владела Маргарита Австрийская, дочь Максимилиана. С помощью друга Агриппа получил разрешение читать лекции в университете и стал толковать студентам каббалистический трактат Рейхлина "Чудесное слово". Желая добиться покровительства Маргариты, он написал трактат "О благородстве и превосходстве женского пола". Заимствуя аргументы из Библии, отцов церкви и философов, Агриппа восторженно прославлял прекрасный пол. Свою работу он посвятил "божественной Маргарите, августейшей и всемилостивейшей принцессе". Но Маргарита не спешила осыпать милостями своего поклонника, тогда как враги Агриппы оказались весьма проворны: церковники заподозрили в его симпатии к еврейской каббале признаки опасной ереси. В Генте (Нидерланды), где жила Маргарита, монах-францисканец Катилине добился ее аудиенции и выступил против "нечестивого каббалиста"; с другой стороны, недоброжелатели мешали Агриппе опубликовать его похвалу женщинам. Бросив свою затею, Агриппа уехал в Англию, а затем перебрался в Кельн, где некоторое время выступал с публичными лекциями. Его неповоротливость в финансовых делах стала притчей во языцех: Агриппа допускал ошибку за ошибкой, отталкивая от себя всех потенциальных покровителей и меценатов. В 1515 году он отправился в Италию в войске Максимилиана и был посвящен в рыцари на поле боя. Кардинал Сен-Круа послал его в Пизу как своего представителя на соборе. Для Агриппы это был последний шанс примириться с церковью и задобрить папу Льва X, от которого он недавно получил довольно дружелюбное письмо. Но собор был распущен, и ассамблеи прекратились.
Распрощавшись с военной и церковной карьерой, Агриппа отправился преподавать в Турин, а затем - в Павию. Он читал лекции о Гермесе Трисмегисте, приносившие ему скорее славу, чем деньги. В 1518 году власти Метца назначили Агриппу адвокатом, синдиком и оратором города. Два года спустя он отказался от этого поста, поссорившись с инквизитором Савини, от которого спас несчастную крестьянку, обвиненную в ведьмовстве (подробно этот эпизод мы изложили в предыдущей главе). Затем Агриппа выступал с лекциями в Кельне, а также в Женеве и Фрибурге, где занимался и медицинской практикой. Затем, в 1524 году, Франциск I наконец назначил ему пенсию и устроил на должность врача при своей матери, герцогине Луизе Савойской. Луиза пожелала, чтобы Агриппа предсказал ей будущее по звездам, но тот ответил, что его таланты лучше употребить для иных, более важных целей. Когда герцогиня уехала из Лиона, Агриппа не последовал за ней, и его имя вычеркнули из пенсионного списка.

В 1529 году переменчивая фортуна снова улыбнулась магу. В его услугах одновременно одновременно заинтересовались четыре покровителя: король Англии Генрих VIII; канцлер германского императора; некий итальянский маркиз; и уже знакомая нам Маргарита Австрийская, правительница Нидерландов. Он наконец завоевал милость Маргариты - не прошло и двадцати лет! Сыграл ли в этом свою роль трактат "О превосходстве женщин", неизвестно, но, так или иначе, Агриппа стал историографом при Маргарите Австрийской.

Именно в этот период он опубликовал свою знаменитую работу "Тщета и ненадежность наук", в которой объявил все человеческое познание бесполезным и бессмысленным. И снова его враги торжествовали. Напрасно папский легат, кардинал Кампегий, и кардинал де ла Марк пытались защитить Агриппу. Его лишили должности историографа и снова сняли с довольствия. Агриппа был не в состоянии даже расплатиться по долгам. Его заключили в тюрьму в Брюсселе и выпустили только через год. Только после этого вышла в свет его "Оккультная философия", которую он написал еще в молодости, но до сих пор не мог опубликовать. Это запоздалое издание наделало немало шуму: ведь содержание его Агриппа уже успел опровергнуть в "Тщете и ненадежности наук". "Оккультная философия", в отличие от этого последнего трактата, была проникнута оптимистической верой в то, что люди способны творить чудеса единственно силою мудрости. Чтобы избежать лишних расспросов, Агриппа счел за благо покинуть Германию. В конце концов он нашел пристанище в Гренобле у г-на Аллара, главного казначея Прованса. В его доме Агриппа и скончался в 1535 году.

Агриппа Неттесгеймский (1486 - 1535)


"Оккультная философия", оказавшая столь мощное влияние на развитие западного оккультизма, заслуживает хотя бы краткого описания. Магия, - утверждает Агриппа, - это великая способность, окутанная тайной и состоящая в глубоком постижении самых загадочных явлений, их природы, силы, качества, сущности и влияния, а также их взаимосвязи и взаимоотчуждения. Это - философская наука; это физика, математика и теология "в одном лице".  С помощью физики мы познаем природу вещей; с помощью математики мы постигаем их размеры и протяженность, а также рассчитываем движения небесных тел; с помощью теологии мы достигаем познания Бога, ангелов и демонов, разума, души и мысли. Физика - земная наука; математика - небесная; теология же имеет дело с миром архетипов.

Изучая природу, маг обретает мудрость постепенно, проходя целый ряд ступеней познания. Исследовав свойства камней, он сможет познать сущность звезд, а затем, от небесных тел, понимание его распространится и на более возвышенные и утонченные материи. В основу обучения Агриппа кладет четыре элемента - это Огонь, Вода, Земля и Воздух.  Эти элементы встречаются в трех разновидностях: на земле все они имеют смешанную, нечистую природу; в звездах они чисты; наконец, в-третьих, существуют составные элементы, которые могут видоизменяться и являются проводником всех трансформаций. Агриппа соглашается с неоплатониками в том, что эти элементы присутствуют не только на земле, но и во всей вселенной, в духах и ангелах и даже в самом Боге.

Из элементов рождаются естественные качества всех вещей. Но качества оккультные имеют иную природу: они вливаются в вещи через посредство идей из мировой души. Чтобы обнаружить оккультные качества, необходимо исследовать мир методом соответствий. Например, земным огнем пробуждается огонь небесный; глаз исцеляет глаз; бесплодие порождает бесплодие. Таким образом, жертвенным огнем можно вызвать божественный огонь или свет; глаза лягушки излечивают человека от слепоты; моча мула делает женщину бесплодной. Подобно тому, как между родственными вещами царит согласие, так враждебные друг другу вещи находится в разладе. К примеру, опыт показывает, что подсолнечник и солнце согласны друг с другом, тогда как лев и петух или слон и мышь друг другу враждебны. Задача мага - обнаружить подобные симпатии и антипатии: знание их позволит ему творить чудеса с помощью природных средств.

Такие же отношения дружбы и вражды существуют и между планетами. Если умело воспользоваться ими, они дадут воистину чудесные результаты, ибо все, что "внизу", подчиняется тому, что "вверху". От звезд зависят не только отдельные предметы или люди, но и целые провинции и королевства, которым также соответствуют определенные планеты и знаки Зодиака. Исследовав этих небесных покровителей, маг может заимствовать у них определенные качества. Например, рукотворный символ Стрельца обладает всеми качествами этого зодиакального знака; прикрепив такой талисман к лошадиной шее, маг подарит животному силу и здоровье, ибо лошадь и Стрелец имеют сходную природу. Таким же образом, при помощи правильно изготовленных и согласованных между собой орудий, можно привлекать благоприятные влияния не только от звезд, но и от добрых духов, и даже от самого Бога.

Агриппа перечисляет эти чудесные орудия: это огонь и дым, мази, растения, животные, металлы, жесты и слова. Пространно излагая сущность гадания, он утверждает, что предсказания делаются именно на основе знания симпатий и антипатий. Вдохновенный прорицатель, изучивший соответствия между земными вещами и их небесными управителями, способен замечать знамения грядущих событий, скрытые от профана.

Магу совершенно необходимо знать математику, ибо все природные качества управляются числами, весами и мерами. Более того, свет, движение и даже мировая гармония берут начало в математике. Чтобы постичь план мироздания, нужно знать, на каких пропорциях оно построено. В числах таятся удивительные качества, способные творить чудеса в обоих мирах - как в дольнем, так и в горнем. Так, число 1, первооснова всех чисел, обозначает также единого Бога, первопричину творения. Согласно пифагорейцам, - пишет Агриппа, - существуют священные числа, связанные с элементами и с планетными богами. Эти числа следует исследовать и использовать в магических чертежах. Знание математики необходимо также для изучения музыкальной гармонии, которая суть отражение гармонии вселенной.
В третьей книге "Оккультной философии" Агриппа отстаивает важность религии для любого магического предприятия. "Религия - самый таинственный предмет, - заявляет он, - и о ней следует хранить молчание, ибо Трисмегист говорит, что оскорбительно для религии поверять ее толпе непосвященных". Религия - это вершина магии и ключ к овладению магическим искусством; это дисциплина, ведущая человека к истинному благородству. Концепция религии у Агриппы далека от ортодоксальной: скорее, это смесь христианства, неоплатонизма и каббалы. Агриппа говорит о планетных духах, о добрых и злых демонах, о вызывании духов и о священных пентаклях, о десяти священных именах Бога, которым приписывает магическую силу. Ему ведом язык ангелов и их имена, а также имена духов звезд, и духов элементов, и духов четырех сторон света. Агриппа раскрывает даже тайну священных каббалистических знаков - и все это ради того, чтобы наставить мага в искусстве обращения к сверхъестественным силам, ибо, по его словам, "не будучи бессмертным животным, каковым является вселенная, человек, тем не менее, разумен и с помощью своего разума, воображения и души может влиять на целый мир и преображать его".

Сочинения Агриппы и источники его биографии

Агриппа был одним из наиболее видных писателей своего времени. Его книги еще при жизни автора появились в нескольких изданиях и постоянно переиздавались после его смерти. Большинство его сочинений было вскоре после их появлений переведено на все европейские языки. В течение трех столетий Агриппа почитался непререкаемым авторитетом, и длинный ряд поколений искал в его сочинениях ответа на величайшие вопросы человеческого ума.

При жизни Агриппы были изданы следующие его сочинения, один перечень которых показывает, как разносторонни и всеобъемлющи были его понятия и интересы:

1) О таинстве брака. (Латинский текст и французский перевод, сделанный самим автором.) Брошюра в 36 с Лион, 1526 г.

2) Астрологические предсказания. Брошюра. Лион, 1526 г.

3) Собрание маленьких трактатов: I) О благородстве и превосходстве женского пола; II) О чудодейственном слове, (De verbo mirifico); 111) 0 таинстве брака (2-е изд.); IV) О троичном пути к постижению Божества; V) Опровержение языческого богословия; VI) О первородном грехе; VII) Против вредных учений. 84 с. Антверпен, 1529 г. — Второе издание: Кельн, 1532 г. В нем к перечисленным сочинениям были присоединены: VIII) Две речи о монашеском житии.

4) Коронование Карла V. Антверпен, 1530 г. — Второе издание: Кельн, 1535 г. Во 2 изд. описание коронования распространено и прибавлены стихотворные эпиграммы Агриппы.

5) О недостоверности и тщете наук и искусств. Книга в 170 с. Антверпен, 1530 г. — Следующие издания в 1531 г. (6 изданий в один год), 1532 г. (2 издания) и около 1533 — 1534 гг. (2 издания).

6) Сокровенная философия. В 3-х книгах. Антверпен и Париж, 1531 г. (первая книга). Кельн, 1533 г. (все три книги). Том в 362 с.

7) Надгробное слово Маргарите Австрийской. Антверпен, 1531 г.

8) Комментарий на Ars Brevis Раймунда Луллия. Кельн, 1531 г. — Второе издание: Кельн, 1533 г.

9) Апология и жалоба против лувенских богословов. Кельн,1533 г.

10) О единобрачии пресвятой Анны. 1534 г.

11) Апологетическое письмо к кельнскому сенату. Страсбург, 1535 г.

Всего при жизни Агриппы появилось,— считая и переиздания,— двадцать шесть книг с его именем: число немалое и для современного писателя.

Вскоре по смерти Агриппы было приступлено к изданию полного собрания его сочинений. Но, по-видимому, впервые это издание появилось лишь 15 лет спустя смерти философа, в 1550 г., в Лионе, у издателей братьев Годефруа и Марселя Берингов:

Henrici Cornelii Agrippae ab Nettesheim, armatae militiae equitis aurati et iurius utruisque ac medicinae doctoris — Opera — in duos tomos. Lugduni, per Beringos fratres. 1550.

Это издание было повторено в 1565 г. и после того издавалось еще несколько раз, но проследить все его издания затруднительно, так как издатели большею частью не помечали таких книг определенными датами.

В это “Полное Собрание” было включено многое из сочинений Агриппы, что при его жизни не было напечатано, а начиная с издания 1565 г. в него вошли также как подложные сочинения Агриппы (например, IV книга “Сокровенной философии”), так и значительное число сочинений его современников, писавших о магии, в том числе — Петра Абанского, Пиктория Виллиндген, фон Герарда Кремонского, аббата Тритемия и др.

Из сочинений, безусловно принадлежащих Агриппе, в “Собрании сочинений” мы находим, кроме 11 перечисленных выше, следующие:

12) Вступительная лекция о “Пимандре” Гермеса Трисмегиста (1515 г.)

13) Речь о “Пире” Платона (1515 г.)

14) Вступление к диалогу о человеке, как подобии Божием (1515 г.)

15 — 18) Четыре речи, произнесенные по разным поводам в Меце (1518 — 1519 гг.)

19) Антидот против чумы (1518 — 1519 гг.)

20) Речь, обращенная к одному из родственников по поводу его вступления в число парижских профессоров (1528 г.).

21) Послание к Максимилиану Трансильвану по поводу трактата о превосходстве женского пола (1529 г.).

22) Речь об Иоанне Датском (1530 г.).

23) Начало истории Итальянской войны (1531 г.).

24) Мемуары, посланные Марии Венгерской (1532 — 1533 гг.).

25) Полемический трактат против братьев-проповедников (1533 г.).

26) Предисловие к сочинениям Годешалка Монкордия (1533 г.).

27) О монашеском житии (год составления неизвестен).

28) Рассуждение об обретении останков святого Антония (тоже).

29) Рассуждение о праве (тоже).

30) Несколько прошений, поданных Агриппою властям и судьям по поводу своих дел (1531 — 1534 гг.).

К этому списку надо присоединить многие предисловия и посвятительные письма, которыми Агриппа сопровождал свои сочинения и которые часто являются самостоятельными трактатами. Некоторые письма Агриппы также, в сущности, являются маленькими трактатами по различным научным вопросам. Наконец, мы достоверно знаем, что некоторые сочинения Агриппы не дошли до нас1, и мы имеем лишь упоминания о них в переписке философа.

Среди сомнительных сочинений, с большей или меньшей вероятностью, Агриппе могут быть приписаны:

31) Трактат о геомантии.

32) Сокращенная таблица к Ars Brevis Раймунда Луллия.

33) Комментарий к сочинению Плиния Младшего о естественной истории мира.

Огюст Про, включая в число сочинений Агриппы все, о которых сохранились известия, и принимая за отдельные сочинения предисловия и посвятительные письма, а также его эпиграммы, насчитывает восемьдесят произведений, написанных философом за его сравнительно короткую жизнь (он не дожил до 50 лет).

“Собрание сочинений” прибавляет к этим трудам Агриппы драгоценнейшее дополнение в виде собрания писем Агриппы и к Агриппе, разделенное на 7 книг: Epistolarum ad familiares et eorum ad ipsu'm libri septem.

В это собрание входило свыше 450 писем, дающих материал исключительной важности для знакомства с жизнью Агриппы, его воззрениями, его современниками и его эпохой. Эти письма еще раз показывают нам, каким неутомимым деятелем был Агриппа, в течение всей жизни ведший огромную переписку с десятками людей по самым разнообразным (большею частью научным) вопросам. Разумеется, далеко не все письма Агриппы дошли до нас, и в действительности его переписка была еще обширнее (некоторые полагают, что сохранились только письма, писанные по-латыни, а писанные по-французски и по-немецки были исключены из его собрания).

Таков “литературный багаж” великого чародея XVI века. Первыми биографами Агриппы были его злейшие враги, постаравшиеся все-таки очернить его память. Таково писание об Агриппе известного инквизитора, похвалявшегося, что он сжег на своем веку несколько сотен людей, Дель Рио. Жан Вир тщетно защищал память своего учителя. В 1577 г. появилась книга Павла Иовия1, в которой впервые была дана биография Агриппы и собраны все легенды о нем. Несколько позже появилась книга А. Теве2, повторившая их с новыми дополнениями.

Защиту Агриппы, после Вира, взял на себя Г. Коде, издавший в начале XVII века книгу, в которой хотел оправдать великих людей от обвинения в чародействе1. Но Г. Моде, желая защитить Агриппу, выставляет его ловким мошенником, обманщиком и шарлатаном, пользовавшимся легковерием современников. Гораздо серьезнее защита П. Фреера, опровергшего многие из легенд, сложившихся вокруг имени Агриппы. Наконец, с решительным опровержением ходячего представления об Агриппе выступил “великий скептик” Бейль.

Исследованиями, касающимися отдельных сторон жизни Агриппы, в XVII веке занимались еще Ги Аллар и Шорье и др. В XVIII веке появилось два стоящих внимания сочинения об Агриппе: одно Равиуса, другое анонимное. Оба не содержат ни новых материалов, ни особенно новых точек зрения. В XIX веке Агриппе посвятили статьи: Гизо, Гофер, А. Даге, Л. Шарве, Шпренгель и Теннеман, Монен, Кизеветтер и др., разъяснившие немало спорных вопросов в биографии философа.

Наконец, в XIX веке появились два капитальных труда, разработавших биографию Агриппы согласно со всеми новейшими требованиями исторической науки, один в середине века — английский, другой в конце века — французский:

Н. Morley. The life of H. С. Agrippa von Nettesheim. London 1856. 2 vol.

Aug. Prost. Corneille Agrippa, sa vie et ses oeuvres. Paris 1881.2vol.

Особенно ценным мы считаем второе сочинение, дающее кроме жизнеописания Агриппы подробное изложение его идей и ряд экскурсов по различным вопросам, связанных с биографией философа.

Статья Жозефа Орсье, появившаяся в “la Revue des Idees” 1910 г., дополняет эти исследования рядом мелких деталей. Она основана почти исключительно на переписке Агриппы, но местами автор пользовался и неизданными архивными материалами (Лилля, Парижа и др. городов).

На русском языке мы не знаем никаких работ об Агриппе, если не считать краткого биографического очерка, принадлежащего перу пишущего эти строки и помещенного в “Новом Энциклопедическом Словаре” Брокгауза-Ефрона.

Нельзя, однако, сказать, чтобы жизнь и характер Агриппы были теперь выяснены окончательно. В биографии философа осталось еще немало эпизодов, разъясненных не достаточно; свидетельства современников об Агриппе еще никем не были разобраны во всей полноте; из самих сочинений Агриппы еще можно извлечь немало данных, объясняющих различные события его жизни. Еще больше остается сделать для характеристики Агриппы. Замкнутый в себе, не любивший излишней откровенности, порой сознательно высказывавший мысли, которых он не разделял, Агриппа задал историкам трудную загадку, над разъяснением которой еще предстоит потрудиться. Наконец, учение Агриппы в своей полноте может быть понято только из сопоставления его с учением оккультистов всех времен, с преданиями древнего Египта (сохранившими для нас традиции Атлантиды), с эзотерическим учением орфи-ков, с книгами Гермеса Трисмегиста, с идеями неоплатоников, Прокла и их единомышленников, с указаниями, рассыпанными у Горация, Овидия, Апулея, с сочинениями современников Агриппы, например, аббата Тритемия и Парацельса, наконец, с новыми трудами XVIII века, каковы сочинения Клода де Сен-Мартена, Сен-Виктора и др., и XIX века, каковы труды Фабра д'0ливе, Станислава де Гуайта, Элифаса Леви, Мишеля Фиганьера, Сент-Ива д'Альвейдра и др. Эта работа еще предстоит будущему, когда современная наука (а это неизбежно) своими путями и методами подойдет к вопросам, занимавшим всех этих исследователей, и поймет, как неосторожно она поступала, смешивая их с шарлатанами и чародеями и целые столетия пренебрегая их открытиями.

Опубликовано в кн.: Агриппа Неттесгеймский. Критико-биографический очерк Ж. Орсье. — Томск: Издательство "Водолей", 1996. С. 88-95.

КОРНЕЛИЙ АГРИППА И ЕГО СВОД РЕНЕССАНСНОЙ МАГИИ


Генрих Корнелий Агриппа Неттесгеймский1 отнюдь не самый значительный из магов Ренессанса, а его трактат "О тайной философии" ("De occulta philosophia") – вовсе не учебник магии, каким его иногда называют. Трактат не дает подробного описания технических процедур и не является, вопреки своему названию, основательным философским трудом. Кардано – действительно серьезный маг – относился к нему с презрением, как к сочинению банальному2. Тем не менее "О тайной философии" – первый пригодный к употреблению и, насколько это позволяет эзотеричность самого предмета, ясный универсальный свод магии Ренессанса. Моя книга – не трактат серьезного мага, до тонкостей понимающего все магические процедуры, а лишь смиренная попытка историка предложить очерк аспектов магии, так или иначе помогающих разобраться в мировоззрении Джордано Бруно (который, кстати говоря, весьма активно пользовался банальным сочинением Агриппы) и уточнить его место в ряду мыслителей-магов. А потому я решила посвятить одну главу популярной книге Агриппы об оккультной философии.

Он завершил свой труд к 1510 году, однако издал его лишь в 1533 году, то есть через несколько лет после выхода в свет книги "О тщете наук" ("De vanitate scientiaram", 1530) – трактата, декларировавшего тщету всех наук, в том числе и оккультных. Поскольку до самого конца жизни Агриппа, несомненно, больше всего интересовался именно оккультными науками, можно предположить, что такое решение – издать книгу о бессилии вышеозначенных наук, прежде чем публиковать их свод в трактате "О тайной философии", – было своего рода средством самозащиты. Маги и астрологи часто прибегали к такому приему, чтобы в случае критики со стороны богословов иметь возможность сослаться на свои собственные "опровержения" крамольных взглядов. Впрочем, они, как правило, выступали лишь против превратного употребления тех или иных знаний, а не против своего собственного правильного с ними обращения.

В первых двух главах первой книги Агриппа утверждает, что вселенная состоит из трех миров: мира элементов, небесного мира и умопостигаемого мира. Каждый из этих миров получает токи от мира, находящегося над ним. Таким образом, сила (virtus) Создателя нисходит через ангелов умопостигаемого мира к звездам небесного мира, а от них – к элементам и ко всем объектам, состоящим из элементов в дольнем мире: к животным, растениям, металлам, камням и т.д. Маги полагают, что мы можем пройти этот же путь в обратном направлении и низводить силы горнего мира к нам, манипулируя силами мира дольнего. Они пытаются исследовать свойства мира элементов при помощи медицины и натурфилософии, свойства небесного мира – с помощью астрологии и математики, а чтобы получить представление об умопостигаемом мире, они изучают священные обряды разных религий. Сочинение Агриппы состоит из трех книг. Первая книга посвящена естественной магии, или магии мира элементов; вторая – небесной магии и третья – магии обрядов. Эти три раздела соответствуют делению философии на физику, математику и теологию. Одна только магия включает в себя все три направления. Выдающимися магами прошлого были Меркурий Трисмегист, Зороастр, Орфей, Пифагор, Порфирий, Ямвлих, Плотин, Прокл, Платон3.

Книга I. Естественная магия

После глав с теорией четырех элементов Агриппа переходит к оккультным свойствам вещей и к их зависимости от "Идей через посредство Мировой Души и лучей, исходящих от звезд"4. Эти построения основаны на первой главе трактата Фичино "О стяжании жизни с небес", цитируемой дословно. Агриппа понимал, что у Фичино речь идет об образах звезд как о посредниках, через которые нисходят идеи. "Итак, все свойства предметов дольнего мира зависят от звезд и их образов... Каждому земному виду соответствует какой-либо небесный образ"5. Позже, в главе, посвященной "Мировому Духу как связующему звену между Тайными Силами"6, он вновь цитирует Фичино и воспроизводит его теорию духа (spiritus)7. Затем идут главы, рассказывающие о растениях, животных, минералах и т.п., соответствующих каждой планете и знакам зодиака, а также о том, что "символ" (character) звезды запечатлен на объекте, этой звезде соответствующем: например, разрезав кость солярного животного, корень или стебель солярного растения, мы увидим запечатленный на них символ солнца. Далее следуют инструкции относительно того, как осуществлять операции естественной магии, манипулируя естественными симпатиями объектов, т.е. как путем упорядочивания и корректного использования объектов дольнего мира низводить в него силы вышних начал8.

Пока что Агриппа рассуждал о фичиновской естественной магии, то есть о магии, действующей в мире элементов – с использованием оккультных астральных свойств естественных объектов. Однако, как отметил Д.П.Уокер9, Агриппе чуждо стремление Фичино избегать демонической стороны этой магии и ограничиваться привлечением астральных влияний, не вступая в контакт с духовными силами по ту сторону звезд. По мнению Агриппы, с помощью такого контакта можно низвести в наш мир не только небесные и жизненные блага (т.е. блага среднего, или небесного, мира), но и умопостигаемые божественные дары (т.е. блага умопостигаемого мира). "Меркурий Трисмегист пишет, что демон немедленно вселяется в фигуру или статую, должным образом сделанную из тех предметов, которые подходят этому демону. Августин также упоминает об этом в восьмой книге "Града Божия""10. Агриппа умалчивает, что Августин упомянул об этом с суровым осуждением. "Ибо такова гармоничность мира, что небесные начала притягивают наднебесные, а естественные начала – начала надприродные, благодаря силе, пронизывающей все сущее, – силе, которой причастны все разряды вещей"11. Вот почему древние жрецы умели делать статуи и образы, предсказывавшие будущее. Цель Агриппы – демоническая магия "Асклепия" в полном объеме – лежит далеко за пределами умеренной неоплатонической магии Фичино, которую Агриппа излагает в первых главах книги. Агриппе известно, что существует дурная разновидность этой магии, которой занимались "гностические маги" и, возможно, тамплиеры. Однако он добавляет: всякий знает, что чистота духа, а также мистические молитвы и благочестивые умерщвления плоти могут привлечь небесных ангелов, стало быть, нет оснований сомневаться, что определенные земные субстанции – если верно их использовать – могут привлечь божественные начала12.

Далее следуют главы о чарах, ядах, курениях (т.е. о благовониях, родственных той или иной планете, и о методах их изготовления), мазях и приворотных зельях, кольцах13, а также интересная глава о свете14. Свет нисходит от Отца к Сыну и святому Духу, от него – к ангелам, к небесным телам, к огню, к человеку (в качестве света разума и знания божественных предметов), к воображению. Он сообщается светоносным телам в качестве цвета – перечень цветов планет приведен здесь же. Затем мы можем прочесть о жестах, относящихся к различным планетам, о гаданиях, геомантии, гидромантии, аэромантии, пиромантии, исступлении (furor) и о свойствах черной желчи. Потом, вслед за разделом, посвященным психологии, находим рассуждение о страстях: как страсти могут воздействовать на плоть, изменяя ее; как, культивируя страсти или эмоции, относящиеся к той или иной звезде (к примеру, любовь относится к Венере), можно привлечь влияние этой звезды и как использовать в магических операциях мощные эмоциональные силы15.

В заключительных главах книги идет речь о могуществе слов и имен16, о свойствах собственных имен, о том, как составить заклинание, используя все имена и атрибуты звезды или божества. Последняя глава посвящена соотношению между буквами еврейского алфавита и знаками зодиака, планетами и элементами – соотношению, придающему еврейскому языку великую магическую силу. Другим алфавитам тоже свойственно такого рода соотношение, но его магический потенциал значительно ниже.

Книга II. Небесная магия

Математика играет огромную роль в магии, ибо все, что совершается посредством естественных сил, подчинено законам числа, веса и меры. С помощью одной только математики, без использования естественных сил, можно производить операции, аналогичные естественным, делать движущиеся и говорящие статуи и фигуры. (То есть с помощью математической магии можно производить говорящие статуи, обладающие теми же возможностями, что и произведения, созданные с применением оккультных естественных сил. Этому посвящен пассаж "Асклепия", цитируемый Агриппой в связи с упоминанием о статуях.) Если маг следует методам натурфилософии и математики и владеет вторичными дисциплинами, происходящими из этих наук, – арифметикой, музыкой, геометрией, оптикой, астрономией, механикой, он может творить чудеса. До наших дней дошли остатки древних творений: колонн, пирамид, огромных рукотворных насыпей. Все это – дело математической магии. Как естественную силу обретают, используя естественные средства, точно так же использование средств абстрактных – математических и небесных – позволяет стяжать небесную силу и творить образы, способные предсказывать будущее (в качестве примера последних Агриппа упоминает латунную голову, изготовленную при восхождении Сатурна)17.

Пифагор утверждал, что числа более реальны, нежели естественные объекты. Отсюда вытекает превосходство математической магии над естественной18.

Затем следуют главы о свойствах чисел и о выделяемых ими группах. Первой идет Единица – начало и конец всего, атрибут Всевышнего. В мире одно Солнце. У человечества один прародитель, Адам, и один искупитель, Христос19. Следующие главы посвящены числам от двух до двенадцати20, их значениям и группам. Например, группы числа три: Троица21, три богословские добродетели, три грации, три декана в каждом знаке зодиака, три силы души, триада число, мера, вес. Буквы еврейского алфавита имеют численные значения, которые играют ведущую роль в магии чисел. Потом Агриппа приводит магические квадраты, то есть числа, организованные в квадрат (либо собственно числа, либо их еврейские буквенные эквиваленты), согласующиеся с планетарными числами и обладающие властью низводить на землю влияния тех планет, к которым они относятся22.

Вслед за этим идет рассуждение о гармонии в ее отношении к звездам, о гармонии человеческой души, о влиянии музыки, должным образом сочиненной в согласии с мировой гармонией, на гармониза-цию души23.

Пространное рассуждение о роли чисел в небесной магии сменяется еще более пространным рассуждением об образах в небесной магии24, сопровождаемым длинными перечнями таких образов: образов планет, образов знаков зодиака – Агриппа даже решился напечатать образы тридцати шести демонов деканов.

Прежде всего он объясняет основные принципы изготовления талисманов, снабженных небесными образами. Не будем вновь вдаваться в подробности – нескольких примеров из его перечней образов будет вполне достаточно. Скажем, образ Сатурна представляет собой "человека с оленьей головой и верблюжьими ногами, восседающего на троне или на драконе с серпом в правой руке и стрелой в левой"25. Образ Солнца – это "коронованный король в желтых одеждах, восседающий на троне с вороной на руках и земным шаром под ногами"26. Образ Венеры – "дева в длинных белых одеждах, с распущенными волосами, с лавровой ветвью или яблоком в правой руке и гребнем – в левой"27. Образ Сатурна, верно переданный на талисмане, дает долгую жизнь; образ Солнца обеспечивает успех во всех начинаниях и помогает от лихорадки; образ Венеры дает силу и красоту. Каталог образов тридцати шести деканов зодиака открывает28 устрашающий первый декан Овна: "стоящий черный человек в белых одеждах, громадный и очень сильный, с красными глазами, злобного вида". Наряду с образами знаков зодиака Агриппа дает образы неподвижных звезд, а также образы различных положений Луны29. Таким образом, перед нами – весь репертуар талисманных образов, используемых в небесной магии. Кроме того, он описывает, как можно делать образы, изображая не ту или иную небесную фигуру, а желание и намерение изготовителя. Например, чтобы добиться любви, нужно изготовить образ обнимающихся людей30. Это открывает большой простор для оригинального творчества в области талисманных образов. Агриппа заканчивает раздел словами:

    ...и сказанного об образах достаточно, ибо большее в этом роде ты сможешь теперь и самостоятельно отыскать. Знай только, что образы этого рода ни на что не способны, если не будут оживлены, так чтобы в них присутствовала или им помогала естественная, или небесная, или героическая, или демоническая, или ангелическая сила. Ибо кто даст душу образу, или оживит камень, или металл, или дерево, или воск? и из камней воздвигнет сынов Авраама? Конечно, не дойдет эта тайна до жестоковыйного искусника, и не сможет дать тот, кто не имеет: а имеет лишь тот, кто, уже обуздав стихии, победив природу, преодолев небеса, пройдя ангелов, к самому архетипу взошел, которого тогда споспешествует воздействие [и он] может все31.

Мы видим из приведенного отрывка, насколько далеко ушел Агриппа от робкого и благочестивого Фичино, который ограничивался операциями естественной магии в мире элементов, позволяя себе лишь ничтожно малую примесь небесной магии – в виде нескольких планетных талисманов, использовавшихся в естественном ключе. Маг Агриппы ставит своей целью восхождение через все три мира – мир элементов, небесный мир и умопостигаемый, т.е. ангельский или демонический, мир – выше, к самому Создателю, чью божественную творческую силу он желает стяжать. Дверь в запретную комнату, которую Фичино оставил лишь слегка приоткрытой, теперь распахнута настежь.

Заклинания Агриппы тоже претендуют на нечто гораздо большее, чем орфическое пение Фичино. Агриппа рассуждает об орфической магии и о том, что божества, которых он называет в гимнах по имени, суть не злые демоны, а божественные и естественные силы, созданные Богом во благо людям, – они в этих гимнах и призываются32. Агриппа дает перечень названий планет, а также планетных атрибутов и свойств, которые следует использовать, вызывая их. Прежде всего "любой, кто хочет творить чудеса в этом дольнем мире", должен вступать в контакт с Солнцем. Маг, стремящийся к совершенству, должен привлекать к себе токи Солнца всевозможными способами – молясь ему не только устами, но и набожной позой33. Перед нами, в каком-то смысле, все те же фичиновское солнцепоклонство и солярные орфические заклинания, но теперь они используются, чтобы стяжать способность чудотворства.

продолжение следует...

КОРНЕЛИЙ АГРИППА И ЕГО СВОД РЕНЕССАНСНОЙ МАГИИ


Знаменательна философия магии, предлагаемая в этой книге. Отчасти она состоит из обычных рассуждений о душе мира с обычной в таких случаях цитатой из Вергилия: "mens agitat molem"34, – однако в дополнение к этому Агриппа использует материал из Герметического свода, приводя множество цитат из него (естественно, в качестве мнений или высказываний Гермеса Трисмегиста). В связи с душой мира он приводит цитату из "книги Меркурия "О всеобщем разуме" ("De communi")"35 – одного из герметических текстов, проанализированных нами во второй главе36. Для этого текста характерна посылка оптимистического гнозиса о божественности мира и его одушевленности, наглядным доказательством чему служит непрерывное движение земли, выражающееся в прирастании и убывании вещей. Наличие этого движения подтверждает, что земля – живое существо. Таким образом, Агриппа опирается не только на "Асклепия" и его магию, но и на Герметический свод, делая его магическую философию составной частью своей собственной37. Его яркое описание восхождения всемогущего мага через три мира напоминает восхождения и нисхождения человека-мага в "Поймандре"38.

Книга III. Обрядовая или религиозная магия

В этой книге Агриппа воспарил еще выше, посвятив ее "той части магии, которая учит нас исследовать и знать законы религий". Здесь даются наставления о том, как, следуя религиозным обрядам, подготовить наш дух и мысли к познанию истины. Все маги единодушны в том, что здоровье духа и мысли есть необходимое условие здоровья тела. А согласно Гермесу Трисмегисту, твердость духа невозможна без чистоты жизни, благочестия и божественной религии, поскольку святость религии очищает мысли и настраивает их на божественный лад39. Посвящая читателя в тайны этой книги, его связывают обетом молчания, ибо, как говорит Гермес, обращать к толпе "речи, столь исполненные божественного величия" – значит оскорбить религию40. (Это – отсылка к прологу "Асклепия".) Платон, Пифагор, Порфирий, Орфей и кабалисты также предписывают хранить молчание о том, что касается религиозных дел; Христос прятал истину в притчах. Но существует одна самая сокровенная тайна, без которой маг не может состояться, ключ ко всем магическим операциям. Это – "возведение человека в степень достоинства, необходимую для столь высокой силы и могущества"41. Чудеса творятся разумом – наивысшей способностью души, а необходимое религиозному магу достоинство достигается аскетической, чистой и богобоязненной жизнью. Это достоинство дается определенными обрядами – такими, как наложение рук. Если за магическую науку возьмется человек случайный, не обладающий ни авторитетом должности, ни заслугами святости и верного учения, ни талантами и образованностью, – у него не выйдет ровным счетом ничего.

Здесь, безусловно, Агриппа уходит далеко за пределы магии фичиновского толка и приближается к тому типу магии, который представлен в сочинениях Пико. Таинственные намеки на герметические и кабалистические тайны, дарование достоинства, через которое проходит маг этого уровня, – все это очень в духе речи Пико "О достоинстве человека". Но Агриппа заходит гораздо дальше, чем Пико: ведь очевидно, что магия третьего, или умопостигаемого, мира, к обсуждению которой он собирается перейти, есть на самом деле жреческая, религиозная магия, включающая сотворение религиозных чудес.

Далее Агриппа набрасывает контуры истинной божественной магической религии, основанной на вере, и религии суеверной, основанной на легковерии42. Между ними существует известная связь, хотя вторая несравненно ниже первой. В рамках второй религиозной разновидности, как и в рамках первой, можно творить чудеса – при условии, что способность легковерия достаточно сильна. Ибо действенность обеих магий – и божественной, и суеверной – требует прежде всего веры. Агриппа не забывает отметить, что религии древних магов – халдеев, египтян, ассирийцев, персов – были ложными по сравнению с католической религией. Он предостерегает: все, что сказано у него об этих религиях, взято из книг и не должно восприниматься слишком серьезно. Тем не менее в этих религиях было много верного, и те, кто умеет отсеивать истину от лжи, могут многое из них почерпнуть.

В религии три наставницы – Любовь, Надежда, Вера, хотя в кабале священное число – четыре. С помощью этих наставниц мы можем иногда повелевать природой: приказывать элементам, насылать ветер, излечивать болезни, воскрешать мертвых. Если при совершении всего этого ограничиться одними религиозными средствами, можно обойтись без привлечения естественных и небесных сил. Но тот, кто прибегает к одной только религии, не живет долго – божество поглощает его. Маг должен знать истинного Бога, но ему должны быть известны и второстепенные божества и способы им поклоняться, особенно Юпитер, которого Орфей отождествлял со вселенной43.

Гимны Орфея и древних магов не имеют принципиальных отличий от кабалистических тайн и ортодоксальной христианской традиции. То, что Орфей называет богами, у Дионисия (т.е. у Псевдо-Дионисия) называется Властями, а у кабалистов – нумерациями (т.е. сефирот). Энсоф в кабале – то же, что ночь (nox) y Орфея (это прямое цитирование одного из тезисов Пико). Десять нумераций, или сефирот, обладают именами, действие которых распространяется на все творения – от высших до низших: сначала они воздействуют на девять ангельских чинов, потом на девять небесных сфер и, наконец, на людей и земной мир. Агриппа приводит перечень десяти еврейских Божественных Имен – имен сефирот и их значений – в соотношении с ангельскими чинами и сферами44. Далее мы можем ознакомиться более подробно с еврейскими божественными именами, магическим построением Абракадабра, а также с рисунками талисманов, на которых написаны имена на еврейском языке45. Сила истекает от божественных имен – через ангелов, выступающих в роли проводников. После пришествия Христа все силы сосредоточены в имени Иисус, так что кабалисты не могут больше оперировать другими именами46.

Существуют три чина умопостигаемых существ, или демонов47. (1) Наднебесные, имеющие дело только с божеством. (2) Небесные – демоны, относящиеся к знакам зодиака, деканам, планетам и другим звездам. Все они имеют имена и символы – первые используются в заклинаниях, вторые изображаются. (3) Демоны дольнего мира – такие, как демоны огня, воздуха, земли, воды.

Ангелы, согласно богословам, тоже делятся на три группы: серафимы, херувимы, престолы в наднебесном мире; господства, силы, власти – в небесном; начала, архангелы, ангелы – в земном мире. Еврейские ангельские чины соответствуют вышеуказанным. Мы видим далее названия еврейских чинов и еврейских ангелов в сопоставлении со сферами. Еврейские ученые выводят из Писаний множество других ангельских имен – например, имена семидесяти двух ангелов, несущих имя Бога48.

Продолжать это изложение нет необходимости. Отчасти Агриппа почерпнул кабалистические идеи у Рейхлина и Тритемия49, но в конечном счете его кабала была основана на учении Пико. Агриппа мыслит в том ключе, который мы подробно рассмотрели в предыдущей главе: практическая кабала, или кабалистическая магия, соединяющая мага с ангелами, или с сефирот, или с могуществом божественных имен, соединяет его также с ангельскими чинами Псевдо-Дионисия, становясь, таким образом, христианской магией, органично связанной с небесной магией или магией элементов благодаря существованию звеньев, скрепляющих все три мира.

Для Агриппы эта магия неотделима от религиозной практики. В последних главах он много говорит о религиозных обрядах и церемониях50, о пышных ритуалах с музыкой, свечами и лампадами, колоколами, алтарями. В главе, посвященной магическим статуям51, приводятся в основном примеры из древности, однако связь с чудотворными церковными образами здесь несомненна. Заключая книгу, Агриппа сообщает, что сказал не все52. Труд написан с таким расчетом, чтобы дать возможность достойным со временем восполнить его пробелы и в то же время не позволить недостойным узнать слишком много. Однако благочестивый читатель почувствует, как проникается магической наукой, и, быть может, обнаружит рано или поздно, что обладает тем же могуществом, какое в свое время стяжали Гермес, Зороастр, Аполлоний и другие чудотворцы.

Тема трактата "О тайной философии" – магия и кабала, кабала и магия, т.е. та же тема, что и у Пико. Магия Фичино преобразована здесь в более могущественную демоническую магию, залогом безопасности которой (во всяком случае, на это возлагается надежда) служит сопоставление демонов с ангелами. Кабала Пико развита в могущественную религиозную магию, существующую в органичном единстве с небесной магией и магией элементов, связанную с ангельскими чинами и пытающуюся пропитать магичностью религиозные ритуалы, образы и обряды с тем, чтобы священники смогли благодаря этому творить чудеса.

Проблемы, стоявшие в центре полемики по поводу тезисов Пико, Агриппа доводит до предела, а может быть, просто до логического конца. Утверждение Гарсиа, что между магией и кабалой с одной стороны и христианством с другой нет никакой связи, потеряло всякий вес, когда священный египетский бык, папа Александр VI, дал Пико благословение.

Ни на осторожную, художественно-субъективную, психотерапевтическую магию Фичино, ни на ревностно благочестивую, созерцательную кабалистическую магию Пико нельзя возложить вину за ужасное властолюбие магии Агриппы. Однако именно Фичино и Пико заложили фундамент этого здания. Магия Агриппы в полной мере опиралась на "древнее богословие" (prisca theologia), которое всегда совпадало с "древней магией" (prisca magia), – и особенно на альянс между египетским Моисеем и Моисеем кабалы.

 

В том, что касается формы и организации материала, акцента на практических результатах, получаемых от применения различных видов магии, первые две книги трактата "О тайной философии" напоминают "Пикатрикс"53. После ознакомления с магией или – в третьей книге – с кабалой, изложенными чисто технически, в виде рецептов, невозможно отделаться от впечатления, что магия, поднятая Фичино и Пико до уровня неоплатонической философии или еврейского мистицизма, вернулась к древней некромантии и магии заклинаний. Знаменательно, что в письме, адресованном Агриппе, его просят выступить в роли преподавателя тайн не магии и кабалы, а ""Пикатрикс" и кабалы"54.

И все же дело обстоит не так просто. По своему духу некромантия и магия заклинаний Агриппы вовсе не принадлежат средневековью, это не старинное подпольное ремесло гонимого средневекового мага. Теперь маг выступает в благородных одеждах Возрождения, облеченный достоинством ренессансного мага. Приводится фичинов-ская неоплатоническая теория талисманов; множество ссылок на философию Герметического свода вписывают магию "Асклепия" в контекст герметической философии и мистицизма, как их понимал Фичино. И главное, преимущества практической кабалы, выводящей заклинателя на прямой контакт с ангельским, или умопостигаемым, миром, очень ясно выступают как свойства магии жреческой. Наивысший чин мага – это маг-жрец, исполняющий религиозные обряды и творящий религиозные чудеса. "Бракосочетание земли и неба", творимое магом при помощи магии, и вызывание ангелов при помощи кабалы ведут к его апофеозу в качестве религиозного мага; его магическая власть в низших мирах органически связана с его высшей религиозной властью в умопостигаемом мире.

Короче говоря, перед нами модель, очень близкая к идеальному египетскому или псевдоегипетскому обществу, как оно представлено в герметическом "Асклепии", – теократия, управляемая жрецами, знающими тайны магической религии, с помощью которой они контролируют общество и сохраняют его монолитность. Сами они понимают тайное значение этих магических ритуалов: статуи, наделенные магической силой, – лишь фасад религии, представляющей собой на самом деле религию ума, почитание Единого, находящегося по ту сторону Всего, – почитание, которое посвященные понимают как восхождение от странных форм многочисленных богов, одушевленных с помощью манипуляций в мире элементов и в небесном мире, к умозрительному миру, или к Идеям в божественном уме (mens).

Проблема ренессансной магии в ее соотношении с религиозными проблемами XVI столетия – вопрос очень серьезный, поэтому мы не станем сейчас браться за его рассмотрение55. Невозможно решать этот вопрос, основываясь на синтезе магии и религиозных обрядов, проведенном столь безответственным магом, как Корнелий Агриппа. Изучение этого вопроса потребовало бы долгих изысканий, которые начинались бы с полемики о тезисах Пико и кончались неизвестно где. Но несколько очевидных вопросов можно задать уже сейчас. Не послужило ли в какой-то мере причиной иконоборческой ярости участников Реформации то, что совсем недавно в религию добавили магических элементов? Средневековье в целом послушно следовало за Августином, отвергая идолопоклонство "Асклепия". Гермеса Трисмегиста ввели в Церковь Лактанций, Фичино и Пико (последний – при мощной поддержке папы Александра VI). После этого простая для средневековья проблема "религия или магия" стала очень сложной, побуждая к таким вопросам, как: "Какова основа церковной магии?" Или: "Принять или отвергнуть магию и кабалу в качестве помощниц религии?" Этот вопрос можно было задать и в такой форме: "Помогает ли рост магии религиозной реформе?" А на это одним из возможных ответов было радикальное отрицание: "Избавимся от любой магии и разобьем образы".

В весьма влиятельной книге Корнелия Агриппы вопрос, разумеется, ставился не так. Согласно Агриппе, есть два вида религиозной магии: одна – благая и ведущая к наивысшим религиозным прозрениям и могуществу; другая – дурная и суеверная, – так сказать, плохая копия хорошей. Именно так понял эту проблему и религиозный маг Джордано Бруно; большую – даже наибольшую – часть материала для ее решения он получил от Корнелия Агриппы.

ПРИМЕЧАНИЯ:

   1. Об Агриппе см. Thomdike, V, pp. 127 ff.; Walker, pp. 90 ff. Фрагменты из сочинений Агриппы, в том числе главу из "De occulta philosophia" ("О тайной философии"), издала Паола Замбелли (Paola Zambelli), снабдив их содержательным вступлением и примечаниями, в: Test. uman., pp. 79 ff. См. также ее статью, где приведена дальнейшая библиография: "Umanesimo magico-astrologico", в: Umanesimo е esoterismo, ed. Ε.Castelli, Padova, 1960, pp. 141 ff.

      Трактат "О тайной философии" был впервые издан в 1533 г. Я пользовалась изданием: Н.С.Agrippa, Opera, Per Beringos fratres, Lugduni, s.d., Vol. I.

   2. Thomdike, V, p. 138.
   3. Agrippa, De occult. phil., I, 1 и 2; ed. cit., pp. 1-4.
   4. Ibid., I, 11; ed. cit., p. 18.
   5. Ibid., loc. cit.; ed. cit., p. 19.
   6. Ibid., I, 14; ed. cit., p. 23.
   7. Агриппа цитирует "О стяжании жизни с небес", 3 (Ficino, p. 534). Эту и другие цитаты из Фичино указал Уокер: Walker, pp. 89-90.
   8. Agrippa, De occult phil, I, 15-37; ed. cit., pp. 24-53.
   9. Walker, p. 92.
  10. De occult. phil., I, 38; ed. cit., p. 53.
  11. Ibid., loc. cit.
  12. Ibid., I, 39; ed. cit., pp. 54-55.
  13. Ibid., I, 40-48; ed. cit., pp. 55-68.
  14. Ibid., I, 49; ed. cit., pp. 68-71.
  15. Ibid., I, 50-69; ed. cit., pp. 71109.
  16. Ibid., I, 69-74; ed. cit., pp. 109-117.
  17. Ibid., II, 1; ed. cit., pp. 121-123.
  18. Ibid., loc. cti.; ed. cit., р.123.
  19. Ibid., II, 4; ed. cit., pp. 125-127.
  20. Ibid., II, 5-14; ed. cit., pp. 127-162. .
  21. Ibid., II, 6; ed. cit., pp. 129-131.
  22. Ibid., II, 22; ed. cit., pp. 174 if.
  23. Ibid., II, 24; ed. cit., pp. 184 ff.
  24. Ibid., II, 35-47; ed. cit., pp. 212-225.
  25. Ibid., II, 38; ed. cit., p. 217.
  26. Ibid., II, 41; ed. cit., р. 219.
  27. Ibid., II, 42; ed. cit., p. 220.
  28. Ibid., II, 37; ed. cit., pp. 214-217.
  29. Ibid., II, 46, 47; ed. cit., pp. 221-225.
  30. Ibid., II, 49; ed. cit., pp. 227-228.
  31. "...& haec de imaginibus dicta sufficiant, nam plura ejusmodi nunc per te ipsum investigare poteris. Illud autem scias, nihil operari imagines ejusmodi, nisi vivificentur ita, quod ipsi aut naturalis, aut coelestis, aut heroica, aut daemonica, vel angelica virtus insit, aut adsistat. At quis modo animam dabit imagini, aut vivificabit lapidem, aut metallum, aut lignum, aut ceram? atque ex lapidibus suscitabit filios Abrahae? Certe non penetrat hoc arcanum ad artficem durae cervicis, nec dare potent ille, qui non habet: habet autem nemo, nisi qui jam cohibitis elementis, victa natura, superatis coelis, progressus angelos ad ipsum archetypum usque transcendit, cujus tunc cooperatur effectus potest omnia". Ibid., II, 50; ed. cit., pp. 230-231.
  32. Ibid., II, 58; ed. cit., pp. 242-243.
  33. Ibid., II, 59; ed. cit., pp. 244-245.
  34. Ibid., II, 55; ed. cit., p. 239.
  35. "Et Mercurius in tractatu quem de Communi inscripsit, inquit, Totum quod est in mundo, aut crescendo, aut decrescendo movetur. Quod autem movetur, id propterea vivit: & cum omnia moveantur, etiam terra, maxime motu generativo & alterative, ipsa quoque vivit" ["И Меркурий в трактате, который назвал "О всеобщем уме", говорит: Все, что есть в мире, движется или возрастая или убывая. А то, что движется, то, следовательно, живет: а раз все движется, то значит и земля [тоже движется] - по большей части движением порождения или изменения, и следовательно, она живет"] Ibid., II, 56; ed. cit., p. 240. Сравните это с фичиновским переводом De commuai (Corpus Hermeticum, XII); "Nunquid immobilis tibi terra uidetur? Minime, sed multis motibus agitata... Totum... quod est in mundo, aut crescendo, aut decrescendo mouetur. Quod uero mouetur, id propterea uiuit" ["Неужели тебе кажется, что земля неподвижна? Конечно, нет - она подвержена многообразным движениям... Все, что есть в мире, движется или возрастая или убывая. А то, что движется, то, следовательно, живет"], Ficino, p. 1854.
  36. См. выше, с. 36-37.
  37. П.Замбелли обращает внимание на множество цитат из герметических текстов в трактате "О тайной философии" и на то, что Агриппа развивал герметические доктрины в магическом направлении (Test. uman., р. 108).
  38. См. выше, с. 27-28.
  39. Agrippa, De occult. phil., III, 1; ed. cit., p. 253.
  40. Ibid., III, 2; ed. cit., p. 254.
  41. Ibid., III, 3; ed. cit., pp. 256-258. С этой главой следует сравнить гл. III, 36 "О человеке, созданном по образу Божию". Ее перепечатала Замбелли, снабдив комментариями об источниках, многие из которых - герметические сочинения (Test. uman., pp. 137-146).
  42. Agrippa, De occult. phil., III, 4; ed. cit., pp. 258-260.
  43. Ibid., III, 5-7; ed. cit., pp. 260-265. Тринитарный характер своей религии маг поддерживает, регулярно используя триады. В главе 8 (ed. cit., pp. 265-267) говорится, что Троица была предсказана древними философами - в частности, Гермесом Трисмегистом.
  44. Ibid., III, 10; ed. cit., pp. 268-272.
  45. Ibid., III, 11; ed. cit., pp. 272-289.
  46. Ibid., III, 12; ed. cit., pp. 279-281.
  47. Ibid., III, 16; ed. cit., pp. 287-290.
  48. Ibid., III, 17-25; ed. cit., pp. 291-309.
  49. Агриппа общался и с Рейхлином, и с Тритемием - специалистами по практической кабале.
  50. Ibid., III, 58-64; ed. cit., pp. 384-403. Эти главы проанализировал Уокер (Walker, pp. 94-96).
  51. Ibid., III, 64; ed. cit., pp. 399-403.
  52. Ed. cit., pp. 403-404.
  53. Э.Гарэн предполагает (E.Garin, Medioevo e Rinascimento, p. 172), что "Тайная философия" очень многим обязана книге "Пикатрикс".
  54. Цитата из письма к Агриппе дана у Торндайка (Thorndike, V, р. 132).
  55. Первым увидел в этом вопросе достойную рассмотрения проблему Д.П.Уокер (D.P.Walker, Spiritual and Demonic Magic).