Гермес Трисмегист (Трижды Величайший): Метаморфозы древних Богов
Легендарный создатель и центральный культовый персонаж религиозно-философского учения, возникшего в эллинистическом Египте, скорее всего, в первые века н. э. и получившего, по его имени, название герметизма.
Сочинения, содержащие изложение основных принципов этого учения, дошли до нашего времени главным образом в составе так называемого Герметического корпуса (Corpus Hermeticum). Эти чрезвычайно популярные в эпоху поздней античности сочинения с крушением язычества утратили свой сакральный авторитет и перестали читаться; во всяком случае, известные ныне 18 герметических трактатов (хотя некоторые древние авторы всерьез писали о двадцати тысячах священных книг Гермеса!) сохранились в одной-единственной рукописи, которая сначала хранилась в Византии, а после ее падения была переправлена в Италию и там переведена и напечатана стараниями флорентийских гуманистов (1463 г.), пытавшихся в узком кругу реставрировать дух языческой старины. С этого, собственно, и началось реальное вхождение Герметического корпуса в систему новоевропейско-гоэзотеризма.
Ни о времени создания герметических книг, ни об их действительных авторах до сих пор невозможно сказать что-либо определенное; известно лишь, что это были египтяне, скорее всего из Александрии Великой, хорошо знакомые с греческой культурой и жившие в эпоху римского владычества (I—V вв. н. э.). Считается, однако, что в этих относительно поздних сочинениях должна быть отражена несравненно более древняя традиция, о характере которой трудно судить в силу отсутствия письменно засвидетельствованных промежуточных звеньев между культом египетского бога Тота, считавшегося аналогом греческого Гермеса, и новосозданным культом самого Гермеса Трисмегиста Можно лишь заметить, что впервые некие «Писания Тота», хотя и без какой-либо конкретизации, упоминаются еще в надгробной надписи царицы Нефертари, жившей в XIII в. до н. э.; судя по контексту, эти писания имели отношение к заупокойному культу. Кроме того, в самое последнее время египтологам удалось обнаружить и прочитать несколько сочинений, которые получили условное название Египетская герметика; они датируются несколько более ранней эпохой, чем сам Корпус, и происходят, несомненно, из храмовых библиотек. Впрочем, никаких особых мистических откровений, которые сулит название и которые можно было бы сопоставить с писаниями Гермеса Трисмегиста, эти трактаты в себе не содержат — внимание их авторов сосредоточено преимущественно на таких предметах, как медицина, сакральная архитектура и операционная магия. Наиболее интригующий из текстов Египетской герметики — это обширное сочинение, содержащее диалог между Тотом и его смертным учеником-писцом, выступающим под именем «Возлюбивший знание» (Мер-рех), что можно сопоставить со значением слова гностик; в беседу также вовлечен владыка загробного мира Осирис. В сочинении присутствуют отдельные и порой чрезвычайно интересные намеки на некие доктрины и реалии, связанные с эзотерическим учением, но об их сущности говорится в весьма осторожной и завуалированной форме — ведь текст в целом явно рассчитан на «внешний круг», на читателей, не посвященных в высшие таинства Тота. Сам бог недвусмысленно предостерегает от того, чтобы его собеседник не вздумал пытаться проникнуть в его «секретные покои», не достигнув необходимого уровня духовного развития: «Наполнены они углем раскаленным... Тот, кто приблизится к ним, не закалившись ранее в огне, сожжет там пальцы свои». Сами «Писания Тота», по-видимому, действительно содержавшие изложение эзотерических сторон доктрины, здесь упомянуты только по названиям: Книга Того, Что Внутри, Книга Власти, Книга Понимания, Книга Почитания, Книга Тайн и т. п. Никаких намеков на Гермеса Трисмегиста в египетских текстах, к сожалению, не обнаружено. Тем не менее, сам факт наличия Египетских герметик позволяет теперь значительно более уверенно говорить о местных, египетских корнях герметизма.
Что же касается греческой составляющей, то с ней тоже далеко не все ясно. Еще в текстах крито-микенской эпохи, датируемых серединой II тыс. до н. э., в числе прочих богов упоминается загадочный Трисхерос, то есть «Трижды герой», очевидно, послуживший прототипом для одного из основных персонажей Элевсинского мифа — Триптолема («Трижды воин»); но усмотреть здесь какую-либо связь с герметическим культом проблематично. У начавших в массовом порядке селиться в Египте при Александре Македонском греков происхождение «тайных книг Тота» ассоциировалось с деятельностью их собственного древнего бога Гермеса, сына Зевса и нимфы Майи, поскольку именно Гермес слыл за главного хранителя божественных таинств. Кроме того, он считался важнейшим посредником между тремя (!) основными сферами мироздания (небо — земля — подземный «мир мертвых»), и ему приписывалась особая магическая власть над стихиями, осуществляемая при помощи знаменитого золотого жезла, дарованного ему Зевсом — прообраза сказочной «волшебной палочки». Как описывается в одном позднем мифологическом тексте (так называемая Страсбургская космогония), мановением этого жезла Гермес прекратил распрю между космическими первостихиями, бушевавшую в предвечной космической ночи и хаосе, и придал Вселенной, в соответствии с замыслом Зевса, тот гармонический и законченный вид, в котором она только и могла существовать как единое упорядоченное целое. Интересно также, что в одной из версий мифа Гермес воздействует на природу не жезлом, а звуками своей волшебной лиры. Эта подробность сближает его с основоположником другого великого мистериального учения античности — божественным певцом и музыкантом Орфеем, причем и само содержание их песнопений описывается античными авторами (например, Аполлонием Родосским в его «Аргонавтике») весьма сходным образом. Возможно, что за этим кроется нечто несравненно большее, чем простое совпадение, а именно, скрытое указание на общие корни орфизма и герметизма.
Нетрудно наметить основные линии схождения между Гермесом и Тотом, главным центром почитания которого был один из древних священных египетских городов — Хмуну («Город восьми»), переименованный греками в Гермополь(«Гермесов град»). Подобно Гермесу, Тот имеет особую власть над душами умерших людей, которые он опекает до тех пор, пока им не выносится загробными судьями окончательный приговор (гл. 25 «Книги мертвых» и др.). Он же сообщает магическую силу заклинаниям, «именам власти» и иным сакральным формулам, играющим решающую роль при определении посмертной участи, уготованной душе. И с Тотом, и с Гермесом были связаны особые заупокойные празднества. Далее, оба бога выступали в качестве вестников и глашатаев высших богов (Зевса, Аммона-Ра и др.), как их «глаголящие уста», и в силу этого могли восприниматься как мифологические воплощения сакральной силы Слова — персонифицированные «Логосы». (Этот момент особенно важен в связи с той исключительной ролью, которая отведена воплощенному Слову в позднеантичных и иудео-христианских учениях мистериального толка.) Наконец, Тот - это бог меры и гармонии; в египетских мифах эта его функция связывалась с его «лунной» природой, поскольку первоначальный отсчет времени велся именно по Луне и лунным фазам, а позднее с Луной стали ассоциировать все, что имеет отношение к «вычислению, планированию, счету, измерению, взвешиванию и т. п.» (см.: Ассман Я. Египет: теология и благочестие. М., 1999, с. 120). В гермопольской космогонической системе Тот силой своего божественного слова, «исшедшего из сердца», создает упорядоченный мир из восьми первоэлементов творения, олицетворяемый гермопольской Восьмерицей богов (она же хех — «мириады вещей»), в которой египтяне усматривали некое потенциальное состояние всего сущего. Вот самое существенное, что позволяет считать образы обоих этих богов разновидностями одного и того же универсального архетипа.
А откуда же взялось число 3 рядом с именем Гермеса — «Трижды величайший»? И это, оказывается, не может считаться принадлежностью одного лишь герметического культа, а является неотъемлемой частью все того же архетипа. Так, в греческой Аркадии, где местный Гермес сохранил наиболее архаичные черты, он почитался в виде трикефала. В одном из недавно найденных гностических сочинений говорится о «Трижды рожденном», или, если следовать точному смыслу, «Трижды-воплощенном» Гермесе, возрождавшемся в телах различных египетских мудрецов и в своей последней инкарнации достигшим состояния абсолютного духовного просветления, в силу чего он был окончательно взят на небо и на земле впредь не появлялся, хотя оставил потомкам свои книги с изложением «священного учения». Тождественность этого персонажа Гермесу Трисмегисту очевидна. Что касается Тота, то число 3 рядом с его именем нередко всплывает в сочинениях авторов, не имеющих прямого отношения ни к герметизму, ни к мистицизму в целом. Например, в «Истории» египетского жреца Манефона тоже рассказывается о «трех Тотах», причем первому приписывается изобретение иероглифической письменности (древнейшие «письмена богов»), второму — иератической, возникшей в более позднюю эпоху, а третьего следует считать, скорее всего, уже не египтянином, а финикийцем, изобретателем семитских алфавитов, и писать его имя как «Тат». (В финикийских мифах на самом деле упоминается мудрый бог Таавт, аналогичный Тоту; его имя символически передавалось при помощи буквы Тав, имеющей вид креста. Интересно, что еще в мифологических текстах середины II тыс. до н. э., обнаруженных при раскопках финикийского города Угарит, найдены упоминания о боге по имени Пригожий-и-Мудрый, пришедшем сюда из Египта, которого можно считать самым ранним прототипом Таавта.) Таким образом, уже из этого краткого обзора становится ясно, что адепты Гермеса Трисмегиста складывали свой миф не на пустом месте, а основывались на весьма древней и почтенной традиции, чем и можно объяснить тот факт, что «богооткровенный» характер Герметического корпуса был признан в античном мире повсеместно. Создателям Герметик, кем бы они ни были, оставалось только воспользоваться имиджем великого древнего мудреца, мага и просветителя человечества Гермес Трисмегист, вложив в его уста учение, понятное и доступное в равной мере и эллину, и египтянину.
В целом данные о всевозможных ипостасях Гермеса Трисмегиста можно суммировать следующим образом: речь идет о периодически умирающем (точнее, возносящемся к небесам) и вновь возрождающемся духе мистического Гнозиса, посвящающем род человеческий в искусство письма и счета, а наиболее достойных его представителей — в откровение Божественного Логоса. Единение человека с богом предполагается в рамках герметизма исключительно через знание, разумное и сверхразумное (интуитивное), тогда как вера, любовь, праведность и т. п. оттесняются куда-то на второй план, — и действительно, в герметических трактатах о них практически ничего не говорится. Знание, подкрепленное магическим волеизъявлением — вот столп и основание герметизма и как умозрительной доктрины, и как руководства к практическому действию (теургия, алхимия). В этом плане герметизм — это абсолютизация мужского, волевого начала в эзотеризме, нацеленного на активное преобразование «матери»-Материи. (Показательно, что среди всех мифологических персонажей, в изобилии представленных на страницах герметических трактатов, женское начало репрезентирует лишь одна Исида, она же «Дева Мира», да и то сколько-нибудь существенной роли она в этих текстах не играет.)
Прежде чем перейти к общей характеристике идеологии герметизма, упомянем еще об одном обстоятельстве, которое может помочь правильному решению уравнения «Гермес -Тот». Согласно греческим мифам, Гермес является прямым предком титана Атланта, и здесь уместно задать себе вопрос, не является ли это остаточной памятью о знаменитой Атлантиде, загадочно исчезнувшей прародительнице «тайного знания»? Ведь сказание об Атлантиде тоже, как известно, уходит корнями в священные предания египтян, а в одном из известнейших герметических текстов, Асклепии, имеется многозначительное упоминание о «большом городе на горе в Ливии», где обитают с незапамятных времен некие «земные боги». Учитывая, что Ливией называлась та часть Африки, которая примыкает к Атлантическому океану, а под «большой горой» следует иметь в виду, скорее всего, гору Атлас или Атласский хребет, нетрудно догадаться, что это — дальний отголосок, реликтовый след интересующего нас мифа. В таком случае под «земными богами» следует понимать обожествленных людей, к каковым относится и Гермес Трисмегист.
Переходя непосредственно к сочинениям, составившим Герметический корпус или примыкающим к нему, следует, прежде всего, отметить, что они являют собой весьма пеструю и качественно неоднородную картину. Обычно принято разделять герметические тексты на две основные категории — «высокий», т. е. философский и теологический, и «низкий», т. е. оккультно-магический, герметизм. Если сочинения второй категории в большинстве своем весьма обрывочны и хаотичны — это и сборники магических рецептов, способные будто бы даже мертвого поднять из могилы, и описания мистических свойств трав и минералов, и астрологические таблицы и исчисления, и многочисленные фрагменты алхимического содержания, и просто молитвенные и благодарственные обращения к «Гермесу Всевышнему» — то образцы «высокого» герметизма, напротив, строго систематизированы и представлены в виде единого свода, который, собственно, и получил название Герметического корпуса. Его составляют восемнадцать относительно небольших по объему трактатов, венчаемых знаменитым Поймандром («Пастырь Мужей»), этим классическим образцом эзотерического «откровения». Сюда примыкают также диалог «Асклепий» — самое обширное и самое позднее герметическое сочинение, а также ряд менее значительных фрагментов из книг Дева мира, Речи Гермеса, Речи Изиды к сыну ее Гору и др., уцелевших в различных сборниках и цитатах позднеантичных авторов (главным образом в составе «Антологии» Стобея, V в. н. э.). Особняком стоит прославленная Изумрудная скрижаль, или Слова тайн Гермеса Трисмегиста, эта поражающая своей афористической емкостью и интеллектуальной насыщенностью краткая «сумма» эзотерического Гнозиса. (Ее текст, сохранившийся только в латинском переводе, был будто бы найден в гробнице Александра Македонского; зеленый цвет в египетской религиозной живописи издревле символизировал загробные таинства и духовное бессмертие.) Сохранившиеся в средневековых рукописях оккультно-магические трактаты Книга Гермеса Трисмегиста (Liber Hermetis Trismegisti) и Священная книга (Liber Sacer) также, по всей видимости, являются переработками подлинных герметических сочинений. Наконец, завершить этот краткий экскурс следует упоминанием о новонайденном тексте - диалоге Рассуждение о числах восемь и девять, обнаруженном в тайном хранилище гностических рукописей в Наг-Хаммади и описывающем последовательность этапов духовного восхождения к «небу богов» через сферы, подчиненные семи космическим «управителям». Некоторые исследователи причисляют к герметической традиции еще загадочный позднеантичный гимн к Гермесу, так называемую Страсбургскую космогонию (подробно изученную русским ученым Ф. Зелинским), однако прямых доказательств этому нет.
Подавляющее большинство «высоких» герметических текстов написано в виде диалогов Гермеса Трисмегиста с его сыновьями и учениками; обычно это Тат (о нем см. выше), бог священного врачевания Асклепий (он же прославленный древнеегипетский архитектор, врачеватель и тайновидец Имхотеп, одна из предполагаемых инкарнаций Гермеса Трисмегиста), царь Аммон (бог Амун-Ра?) и др. В диалогах дается теоретическое обоснование и философское осмысление тех процессов, которыми занимался «низовой», т. е. чисто магический и операционный герметизм. Центральная идея всех герметических текстов — это представление о единстве всего мироздания, выраженное в знаменитом зачине Изумрудной скрижали: «То, что вверху, соответствует тому, что внизу; и то, что внизу, соответствует тому, что вверху... Все вещи — от Единой Сущности», и о вытекающей отсюда космической миссии человека, призванного «очистить» и «просветлить» косную материю, из которой он сформирован, во имя того, чтобы иметь возможность приобщиться к единому космическому ритму бытия. По слову Гермеса Трисмегиста, человек, хотя и обречен при жизни пребывать «внизу», несет в себе весь одухотворенный Космос, хотя и не подозревает об этом, ибо его высшие чувства и инстинкты пребывают в «сонном» и «оцепенелом» состоянии. Себя самого Гермес Трисмегист постоянно именует «поводырем людского рода» (ср. со значением слова «Поймандр») и сравнивает свою мудрость с напитком богов — амброзией, дарующей жизнь вечную и нетленную.
продолжение следует...