Джованни Пи́ко де́лла Мира́ндола (итал. Giovanni Pico della Mirandola; (24 февраля 1463, Мирандола, близ Модены — 17 ноября 1494, около Флоренции), итальянский мыслитель эпохи Возрождения, представитель раннего гуманизма.

Происходил из семьи графов Мирандола и сеньоров Конкордии, связан родственными узами со многими владетельными домами Италии. В 14 лет поступил в Болонский университет, где прослушал курс канонического права. В 1479 впервые побывал во Флоренции, где сблизился с некоторыми членами кружка Марсилио Фичино. Однако первоначальное формирование философских интересов Пико шло помимо Платоновской академии. В 1480-82 слушал лекции в Падуанском университете, где глубоко усвоил средневековую философскую и теологическую традицию. Особенно значительный интерес у него вызвали воззрения падуанских аверроистов — авторитетных толкователей Аверроэса (Ибн-Рушда) — Николетто Верниа и Элиа дель Медиго, познакомивших его с сочинениями арабских и еврейских мыслителей. Помимо освоения права, древней словесности, философии и богословия, изучал новые и древние языки (латинский, греческий, еврейский, арабский, халдейский). Поездка в Париж в 1485 позволила Пико приобщиться к дискуссиям поздней схоластики, особенно парижского и оксфордского номинализма. Не ограничиваясь этими традиционными познаниями, Пико углубился в изучение восточной философии, творений арабских и еврейских философов и астрономов, проявил интерес к мистическим учениям и Каббале, стремясь охватить все самое важное и сокровенное из того, что накоплено духовным опытом разных времен и народов.
Усвоенные многообразные духовные влияния послужили отправной точкой для разработки собственной философской системы Пико делла Мирандолы. В декабре 1486 23-летний философ составил «900 тезисов по диалектике, морали, физике, математике для публичного обсуждения», рассчитывая защищать их на философском диспуте в Риме. Диспут, для участия в котором приглашались ученые всей Европы (проезд в оба конца брался оплатить им автор тезисов), должен был открыться речью Пико, которой позднее было дано название «Речь о достоинстве человека» (издана в 1496). Напоминающая скорее манифест, чем вступительное слово, «Речь» была посвящена двум главным темам: особому предназначению человека в мироздании и исходному внутреннему единству всех положений человеческой мысли. В 900 тезисах была заключена в сжатом виде вся программа философии Пико, которую ему так и не довелось полностью осуществить за оставшиеся ему неполные 8 лет жизни. Значительную часть тезисов составляли положения, заимствованные из творений «латинских докторов», учений арабов, греческих перипатетиков, Платона и неоплатоников, из герметического свода и Каббалы. В самом обилии источников заключался глубоко полемический смысл. Автор отказывался следовать некоей определенной школе и направлению и, приводя суждения самых разных мыслителей, находя в каждом из них нечто достойное изучения и использования, подчеркивал свою независимость от любой из существующих традиций. Последние 500 тезисов были составлены «согласно собственному мнению» диспутанта, и среди них особо выделены «парадоксальные тезисы, вводящие новые положения в философию» и «богословские тезисы, согласно собственному мнению, весьма отличные от принятого у богословов способа рассуждения». Папа Иннокентий VIII, смущенный не только смелостью рассуждений Пико о магии, Каббале, свободе воли и иных сомнительных предметах, но и юным возрастом философа, назначил для проверки «Тезисов» специальную комиссию, которая осудила 13 выдвинутых положений как еретические (обвинение было снято только в 1492). Наскоро составленная Пико «Апология» (1487) привела к осуждению всех «Тезисов».
Перед угрозой преследования со стороны инквизиции в 1488 Пико бежал во Францию, но там был схвачен и заточен в одну из башен Венсенского замка. Его спасло заступничество высоких покровителей и прежде всего фактического правителя Флоренции Лоренцо Медичи. В 1488 по просьбе Медичи папские власти разрешили ему поселиться близ Флоренции. Дух и среда флорентийской Платоновской академии оказались весьма благотворными приятными для творческих планов и религиозно-философских устремлений Пико. Однако в вилле Кареджи Пико выступал не столько в роли ученика, сколько в качестве полноправного собеседника. Еще в 1486 он написал свой «Комментарий» к «Канцоне о любви» ученика Фичино Джироламо Бенивьени (издан в 1519), содержащий изложение платонической философии, гораздо более свободное от христианской ортодоксии, чем это было принято среди флорентийских неоплатоников.
В 1489 он закончил и издал трактат «Гептапл, или о семи подходах к толкованию шести дней творения», в котором, применяя тонкую герменевтику, исследовал сокровенный смысл Книги Бытия. В 1492 был написан небольшой трактат «О сущем и едином» (издан в 1496) — самостоятельная часть не осуществлённого программного труда, который имел целью согласовать учения Платона и Аристотеля.
Пантеистические тенденции неоплатонизма проявились у Пико гораздо сильнее, чем у Фичино. Уже в «Толковании» на «Канцону о любви» он говорит о вечном порождении мира богом. В «Гептапле» Пико, раскрывая (с помощью воспринятого из Каббалы иносказательного толкования Библии, противопоставляемого буквальному смыслу Священного писания, как «грубому» и «простонародному») «подлинный» смысл библейского рассказа о сотворении мира, дает ему не теологическое, а философское, в духе неоплатонизма, толкование. Он представляет мироздание в качестве иерархии «трех миров» — ангельского, небесного и элементарного. Чувственный мир возникает не непосредственно в результате божественного творения «из ничего», а от высшего бестелесного начала, которое единственно и сотворено богом. Мир вещей возникает из «хаоса» — материи, но она не «почти ничто» и не «близка ничто» — это материя, исполненная всех форм, находящихся в ее недрах в смешанном и несовершенном виде.
Незадолго до смерти Пико завершил сочинение «Рассуждения против прорицающей астрологии» (издано в 1496), в котором он отверг астральный детерминизм в пользу свободы человеческой воли. Главный пафос этого сочинения — призыв отказаться от поисков «отдаленных», «общих», ничего не объясняющих причин явлений природы и человеческой жизни в движении небесных светил и обратиться к исследованию того, что исходит «от собственной природы самих вещей и ближайших и связанных с ними причин». Важнейшей задачей познания Пико считал изучение действительных природных закономерностей. Он выдвинул мысль о математической структуре природы и природных законов, разъясняя, что речь идет не о «математике торговцев», но и не о «суеверной математике» астрологов и некромантов. В качестве «завершающей» части науки о природе Пико рассматривал магию, которую противопоставлял как (принимаемым им в качестве внеприродных явлений) чудесам религии, так и «суеверной магии». Натуральная магия, по мысли Пико, есть наука, «посредством которой познаются силы и действия природы, их соотношения и приложения друг к другу». В качестве практической части «науки о природе» она учит «совершать удивительные вещи с помощью природных сил». Этот трактат этот оказал значительное влияние на последующую натурфилософию и в частности на Кеплера.
Умер Пико во Флоренции 17 ноября 1494, по некоторым сведениям, в результате отравления ядом. Он похоронен в доминиканском монастыре Святого Марка, настоятелем которого был набожный и аскетичный Джироламо Савонарола, тесно общавшийся с философом-гуманистом в конце его жизни.
Пико дела Мирандола не завершил большинства замыслов и не привёл в систему вдохновлявшие его крайне разнородные философские мотивы. Он стремился к всеобщему «примирению философов», исходя из того, что все религии и философские школы являются частным выявлением единой истины и могут быть примирены в универсально понятом христианстве.
Философская антропология Пико обосновывает достоинства и свободу человека, как полновластного творца собственного «я». Вбирая в себя все, человек способен стать чем угодно, он всегда есть результат собственных усилий; сохраняя возможность нового выбора, он никогда не может быть исчерпан никакой формой своего наличного бытия в мире. В отличие от своих предшественников, как античных, так и средневековых и ренессансных, рассматривавших человека как микрокосм, отражающий в себе общие закономерности «большого» мира, Пико выносит человека за пределы космической иерархии и противопоставляет ей. Человек есть особый, «четвертый» мир космической иерархии, не вмещаемый ни в один из трех «горизонтальных» миров ее традиционно неоплатонической структуры (элементарного, небесного и ангельского); он вертикален по отношению к ним и пронизывает их всех. Он не занимает срединное место среди ступеней иерархии, он вне всех ступеней.
Бог не определил человеку места в иерархии, говорит Пико в знаменитой «Речи о достоинстве человека»: «Не даем мы тебе, о Адам, ни определенного места, ни собственного образа, ни особой обязанности, чтобы и место, и лицо, и обязанность ты имел по собственному желанию, согласно твоей воле и твоему решению. Образ прочих творений определен в пределах установленных нами законов. Ты же, не стесненный никакими пределами, определишь свой образ по своему решению, во власть которого я тебя предоставляю». Человек поставлен в центр мира, он не обладает собственной особой (земной, небесной, ангельской) природой, ни смертностью, ни бессмертием, он должен сформировать себя сам, как «свободный и славный мастер». И вид, и место человека в иерархии сущностей могут и должны быть исключительно результатом его собственного, свободного — а стало быть, и ответственного — выбора. Он может подняться до звезд и ангелов, может опуститься и до звериного состояния. Именно в этом видит Пико делла Мирандола прославляемое им «высшее и восхитительное счастье человека, которому дано владеть тем, чем пожелает, и быть тем, чем хочет».
Продолжая гуманистическую традицию прославления и обожествления человека, Пико ставит в центр внимания свободу выбора, как главное условие всякого деяния и его моральной оценки. Речь идет о новом понимании человеческой природы — как природы становящейся, вернее, «самостановящейся». Она предстает как результат самостоятельной творческой деятельности человека, а не как раз навсегда данная. Природа человека рассматривается как итог постоянного процесса становления, самостоятельного, сознательного и ответственного выбора. «Божественность» человека — не просто в том, что он «создан по образу и подобию Божию», она — как и всякое человеческое совершенство — не дана, а достижима.
Прославление человека и человеческой свободы служило в «Речи» Пико и в его философской системе в целом предпосылкой его программы всеобщего обновления философии, залог которого он видел в согласовании различных учений. Это всеобщее «согласие» идет дальше идеи Фичино о «всеобщей религии». Речь идет не об эклектическом согласовании противоречивых воззрений, но о выявлении заключенной в них и не исчерпываемой ни одним из них единой и всеобщей истины. Провозглашаемая Пико всеобщая философская мудрость должна была, по его замыслу, слиться с обновленным христианством, весьма далеким от его ортодоксально-католического истолкования. Согласно Пико, мудрость, совечная Творцу, не связана никакими ограничениями и свободно перетекает из учения в учение, избирая для своей манифестации форму, соответствующую обстоятельствам. Разные мыслители, школы, традиции, обычно противопоставляемые как взаимоисключающие, оказываются у Пико взаимосвязанными и зависящими друг от друга, обнаруживают глубокое внутреннее родство, а весь универсум знаний строится на соответствиях, явных или скрытых, то есть исполненных сокровенного смысла, постичь который доступно посвященному.
Основной мыслью Пико дела Мирандолы было единство человеческих знаний, непрерывная нить развития человечества вне зависимости от его разделения на народы и вероисповедания. В конце своей краткой жизни пришел к Каббале, с помощью которой хотел найти синтез неоплатонической и христианской, философской и религиозной мысли. Его идеи нашли свое продолжение в Германии (Рейхлин, Тритгейм, Парацельс).

Вероника, спасибо большое за информацию. Очень интересно. 

     Пико Делла Мирадола, Джованни (24.02.1463-17.11.1494): Христианский каббалист
   
 

   Одареннейший, но, к сожалению, неуспевший из-за преждевременной смерти раскрыть полностью свои таланты и дарования представитель философской и эзотерической мысли итальянского Возрождения, сыгравший большую роль в популяризации «герметических наук» среди представителей итальянской творческой элиты и вообще в образованных слоях европейского общества.
    Отпрыск богатой и влиятельной аристократической фамилии синьоров Конкордия, Пико Делла Мирадола уже с ранней юности проявлял блестящие интеллектуальные способности и в 14-летнем возрасте был отправлен в Болонский университет изучать светские и духовные науки. Здесь его интерес привлекли дохристианские и восточные теософские учения и системы, для непосредственного ознакомления с которыми он стал изучать греческий, древнееврейский и арабский языки, а также, не считаясь с расходами, скупать всю доступную литературу по этим предметам (его библиотека — к сожалению, позднее утраченная, — считалась в те времена одним из крупнейших частных книжных собраний). По возвращению во Флоренцию Пико Делла Мирадола сблизился с виднейшим деятелем «Платоновской Академии» и первым европейским переводчиком герметических трактатов Марсилио Фичино (1433—1499), введшим многообещающего молодого человека в кружок единомышленников, поддерживавшийся знаменитым государственным деятелем и меценатом Лоренцо Медичи. Протекция рода Медичи впоследствии неоднократно помогала Мирадоле  безболезненно выходить из чреватых самыми неприятными последствиями ситуаций, которые постоянно возникали из-за пылкости его нрава и категоричности суждений.
Кружок, возглавляемый Фичино, был на самом деле негласным интеллектуальным центром тогдашнего европейского неоязычества, многими чертами живо напоминающего современное движение New Age. Его члены, вдохновляемые многочисленными находками новых памятников греческой и римской литературы, пик которых пришелся как раз на это время, пришли к твердому убеждению, что языческая мудрость, языческая теология и языческие «святые» были как минимум ничем не хуже христианских, а скорее всего, и превосходили их в познании «священных тайн Натуры». Поэтому, в частности, ими была с таким восторгом принята весть об обнаружении книг «Герметического корпуса», немедленно переведенная на латынь тем же М. Фичино и изданная с его глубокомысленными комментариями. В них новонайденный текст был объявлен ни больше ни меньше как «священным писанием» мистицизма, памятником древнейшей эзотерической философии и квинтэссенцией всей античной «секретной мудрости».
   Другим направлением в деятельности кружка было изучение философии Платона, прежде всего его «эротических» диалогов («Пир», «Федр» и др.), рассматриваемых сквозь призму учения о мистической любви, «что движет солнце и светила», флорентийских Fedeli d'amore . И Фичино, и сам Пико Делла Мирадола посвятили этой теме едва ли не лучшие свои сочинения — соответственно «Комментарий на "Пир" Платона» и «Комментарий к канцоне о любви...» Эти сочинения можно считать своего рода «переводом» или переложением учения «Братьев любви» с языка мистической поэзии на язык мистической же философии. Например, Пико Делла Мирадола, вдохновляясь не в последнюю очередь стихами Данте и своего приятеля—«новоплатоника» Джироламо Бенивьени, утверждал, что «первым Богом в его естественном и совершенном состоянии была Любовь, и что до нее не было никакого иного Бога... Любовь родилась, когда идеи сошли в разум Ангелов... Образ, приданный природе Ангелов, есть идея Первичной Красоты» и многое другое в том же роде.
    Любопытно, что сам Пико Делла Мирадола с некоторых пор стал признавать любовь исключительно в платонической форме. Наставил его на путь истинный печальный жизненный опыт. Когда ему еще не исполнилось и двадцати лет, некая горячо влюбленная в него синьора уговорила его бежать вдвоем из родного города тайком от родственников. Те сразу ударили в набат, снарядили погоню и после короткой стычки отбили похищенную, а сам незадачливый похититель через несколько дней вынужден был добровольно отдаться в руки закона. Правда, деньги и высокое покровительство быстро сделали свое дело, однако Мирадола, во избежание повторения чего-либо подобного в будущем, сжег все свои юношеские произведения эротического содержания, роздал во искупление грехов значительную часть своих наследственных богатств неимущим и поклялся никогда в жизни более не поддаваться плотским искушениям. Правда ли все это или же не более чем романтическая вариация на темы инициатического «очищения через грех», осталось тайной.
    Осенью того же 1486 года Мирадола появился в Риме и вызвал «всех философов, ближних и дальних» явиться сюда же за его счет, чтобы обсудить предложенные им 900 тезисов, касающихся всех без исключения областей знания и претендующих на обобщение важнейших религиозных, философских и естественнонаучных идей своего времени. Как и ожидалось, на роль основного связующего звена между верой и знанием была предназначена эзотерическая доктрина, бывшая в глазах Мирадолы ни чем иным, как синтезом и итогом самых вершинных достижений человеческого разума. В тринадцатом тезисе Пико Делла Мирадола сумел дать предельно краткое и предельно емкое определение магии и мага, подчеркивающее его основную универсалистскую установку: «Заниматься магией есть не что иное, как, сочетать браком мир». Магия, таким образом, приравнивалась здесь к космогоническому Эросу.
    Особую пикантность этим тезисам придавал пункт, гласящий, что «ни одна наука не в состоянии лучше доказать божественность Иисуса Христа, нежели Магия и Каббала». (Впоследствии в своей Апологии Пико Делла Мирадола конкретизировал этот тезис следующим образом: «... Имя Иисус, если толковать его сообразно методам и принципам Каббалы, значит ... Бог, Сын Божий, Мудрость Отца, явленная в третьем Лице божества (каковое лицо есть пылающий огонь любви), соединившийся с человеческой природой в единстве заместительной жертвы».) Ознакомившись с тезисами, папа Иннокентий VIII диспут тут же запретил, а когда его инициатор стал по молодости лет настаивать на своем, папа, не вдаваясь в дальнейшую дискуссию, признал все тезисы «еретическими» и отправил дерзкого в тюрьму. Могучая рука Лоренцо Медичи спустя несколько месяцев вызволила его и оттуда; арестант к тому же не терял времени попусту и успел за это время сочинить прославившую его имя Речь о достоинстве человека, задуманную им в качестве общего риторического введения к теософскому учению, сформулированному в тезисах.
   Здесь, как более, пожалуй, нигде, отразились все особенности литературной манеры Пико Делла Мирадолы и самые характерные черты его мировоззрения. Как будто оправдывая смысл своего родового имени (Concordia — лат. «согласие»), Пико Делла Мирадола выставил в качестве основного постулата положение, что в основе всех «истинных» религий и философий, включая сюда и языческие, и, в особенности, древневосточные, лежит одна изначальная универсальная мудрость, исходящая от самого Творца и принимающая в каждом отдельном случае формы, соответствующие уровню духовного развития конкретной эпохи и народа. Таким образом, Пико Делла Мирадола берется доказать — и делает это весьма красноречиво и убедительно — что Моисей, Орфей, Зороастр, Пифагор, Иисус, Магомет и прочие великие духовные учителя человечества испокон веков провозглашали одну и ту же доктрину, расходящуюся лишь в отдельных частных деталях, а долг истинного мудреца состоит в том, чтобы освободить ее из-под различных посторонних напластований и явить миру во всем первозданном совершенстве. И он будет вознагражден тем, что ему откроются все тайны и секреты «науки Каббалы..., которая есть жила разума (Vena intellects); то есть невыразимая теология сверхсущной божественности; источник мудрости, — то есть подлинная метафизика познаваемых и ангельских форм; река науки, — то есть самая надежная философия Природы».
   Речь о достоинстве человека, отличающаяся, по оценке современных исследователей, «исключительной эрудицией, четкой и изящной логикой, смелостью в постановке сложнейших философско-теоретических проблем» (Э. Гарэн), является своего рода экспозицией, введением в философско-религиозную проблематику последующих работ Пико Делла Мирадола, которые он писал в более спокойной обстановке (сменивший Иннокентия VIII Александр VI из печально знаменитого рода Борджиа в специальном послании к Пико Делла Мирадоле очистил его от всех подозрений и до самой безвременной смерти философа во всем ему покровительствовал). Важнейшие среди них — натурфилософский трактат О сущем, и едином, посвященный «примирению» Платона и Аристотеля; Гептаплюс, или О семи днях творения, представляющий оригинальный, но чересчур произвольный и хаотический комментарий к Моисеевым книгам о творении; сочинение под несколько неожиданным заглавием Против предсказательной астрологии, где автор решительно выступает против астрального фатализма, сковывающего свободу человеческой личности; незавершенное сочинение О магии, в котором «божественная», т. е. белая магия изображается как истинно христианская наука» (если, разумеется, ею не злоупотреблять), и, наконец, Комментарий к канцоне о любви, написанной его другом, поэтом Д. Бенивьени.
   Во всех этих сочинениях на первый план выдвигается «удивительнейшая из тайн мироздания — тайна человека», заветный ключ к которой философ усматривает в учении о свободе воли, формально базирующемся на учении «отцов церкви», но переосмысленным им в чисто эзотерическом ключе. Человек — единственный среди всех земнородных тварей, для которого свобода является изначально дарованным ему свыше качеством. Следуя своей «вертикальной» сущности, позволяющей ему существовать одновременно во всех трех «горизонтальных» мирах — божественном, ангельском и «элементарном» (неразумная и неодушевленная природа), человек оказывается в состоянии сам избрать для себя образ жизни, мышления и поведения, уподобляющий его обитателям той или иной ступени космической иерархии: от самой низшей (атеисты и материалисты, приравниваемые им к неразумным скотам) до наивысочайшей. Если человек, движимый духом «истинной», т. е. эзотерической, философии, научится правильно распоряжаться этим великим даром богов, то тогда исчезнет всякая грань, отделяющая его от благих небожителей: «Человек есть все, оттого что он в потенции может быть всем: от камня, растения и животного до ангела и «сына Божия». В этом и заключается смысл (библейских) слов о человеке как об «образе и подобии Божием», — в том, что он есть сам себе причина, свобода и действие, и что он является прежде всего результатом своих же собственных усилий». Иисус Христос для Мирадолы и его единомышленников суть не Бог, облекшийся человеческой плотью, а человек, достигший в своем поступательном развитии предельных степеней свободы и «необусловленности сущим» и внутренне целиком пребывающий в «ангельском» и «божественном» мирах. На такой степени саморазвития человек способен подчинить себе скрытые силы природы и начать творить уже подлинные чудеса, сообразующиеся, впрочем, с ее естественными законами; вот почему Пико Делла Мирадола считал Иисуса носителем высшего, наиболее совершенного, типа магии, сочетавшего «священным браком» землю и небеса.
   Похоже, что, рассуждая о своем богоподобном «сверхчеловеке», Пико Делла Мирадола в какой-то мере проецировал эту характеристику и на самого себя, да и многие его друзья и единомышленники усматривали в молодом философе живое воплощение человеческого идеала как с внешней (его красота считалась образцовой), так и прежде всего с внутренней стороны, о чем свидетельствовала поразительная острота интеллекта и редкостная даже для людей в зрелом возрасте способность к синтезу, казалось бы, безнадежно противоречащих друг другу философских систем и религиозно-мистических традиций. Поэтому его внезапная смерть во Флоренции от злокачественной лихорадки в возрасте тридцати с небольшим лет была расценена многими современниками как явление в своем роде знаковое, как демонстрация того печального факта, что человек значительно более детерминирован внешними условиями своего существования, чем это может представляться в порыве мистического восторга: ведь ни «свободная воля», ни магия так и не смогли предотвратить безвременной гибели того, кто приложил столько усилий к их защите и оправданию...
   

Пико-делла-Мирандола, Джованни (1463-1494) - философ эпохи Возрождения, представитель платоновской Академии во Флоренции, один из самых ярких персонажей итальянского Ренессанса, мыслитель, как никто .другой выразительно сформулировавший основную гуманистическую интуицию о Человеке - творца самого себя и своей собственной судьбы.

Рассматривая разл. филос. доктрина как аспекты единой Истины, П. поддержал начатую Фичино выработку единого "общечеловеческого" филос.-религ. миросозерцания, но перевел интерес из сферы религ. истории в область собств. метафизики (см. Естественная религия). Пытаясь синтезировать христианство с каббалой и аверроизмом, он подготовил и послал в рим "Философские, теологические и каббалистические вывода", содержащие 900 тезисов "обо всем, что познаваемо" отчасти заимствованные, отчасти самостоятельные) , к-рые собирался защитить в диспуте с христ. учеными "всей Европы". Папская курия признала их еретическими, диспут не состоялся. Известным для широких кругов своих современников П. стал благодаря "Речи о достоинстве человека", замысленной как преамбула к готовившейся дискуссии.

Философия П., с одной стороны, интегрирует осн. понятия возрожденческого неоплатонизма, с др. - содержит идеи, выходящие за рамки платонич. (идеалистич.) традиции как таковой, близкие волюнтаризму и персонализму. Человек, по П., представляет особый мир в созданном Богом универсуме. Бог творит бытие для человека и ставит его в "центре" мира. Человек - существо "срединно-подвижное", он способен опускаться до уровня животных и даже растений (пифагорейские "метаморфозы" П. трактовал буквально) и подниматься к ангелам и Богу, оставаясь при этом тождественным самому себе - "неиным". Это возможно, ибо человек - создание "неопределенного образа", в к-рое Отец вложил "зародыши" всех тварей. Таков замысел дворца, К-рый создает человека существом "не смертных, но и не бессмертным, не небесным, но и не только земным, дабы тот, чуждый каких-либо стеснений, сам сделал себя творцом и выковал свой окончательный образ".

Философия П. вырастает как гуманистич. интерпретация христ. идеи богоподобия человека. Понятие человека формулируется на основе интуиции Абсолютного, характерной для позднего средневековья и определившей категориально-мифологич. строй мистики Экхарта (творящий и познавший себя Абсолют) и Николая Кузанского (Бог как "совпадение противоположностей", "неиное", "возможность-бытие"). Рассматривая воззрения Пико на уровне их кагорианой структуры, можно сказать, что он прилагает обрисованный выше образ Абсолютного к человеку, поэтому человек в его доктрине предстает обладающим неисчерп. потенцией и перманентно-трансцендирующим за свои пределы субъектом.

Концепция П. символизирует собой едва ли не самое радикальное (наряду с Бруно) звено "копернианского переворота" в религ.-нравств. сознании западно-христ. мира. Она формулирует религиозно-онтологич. обоснование всего идейно-мифологич. комплекса гуманистич. культуры: опорная парадигма духовной практики средневековья - Спасение - уступает место творчеству. Не спасение, а творчество - смысл чел. жизни, оно нужно не для спасения (в качестве средства преображения порабощенной грехом человеч. природа), а напрямую - для Бога”

При значит, увлечении идеями внехрист. .духовности, концепция человека, предложенная П., не является языческой: человек-субъект истории, а не элемент космического круговорота, жизнь которого протекает под знаками фатума (сам Бог наделяет человека статусом творца). П. придает идее человека - творца вещей и событий, выработанной ср.-век. христианским сознанием, предельно сильное выражение, трансформируя ее в понятие человека, создавшего самого себя (как бы продолжающего творение, начатое Богом). Еще более радикальным шагом, сделанным в этом направлении секулярной гуманистич. культурой, станет образ человека, творящего Бога: " от "если бы Бога не было, Его следовало бы выдумать" Вольтера, до Фейербаха, Ницше, Маркса, Фрейда, которые по-разному сформулировали идентичное в сущности представление о Боге, как "иллюзии", созданной человеком и им же разоблаченной (см. Деизм, Материализм, Атеизм).

Мистика "рождения Бога в человеке" представлена Бемэ и особ. Шефлером (Ангелусом Силезиусом). Стремление вскрыть положит, религиозно-онтологич. смысл, чел. творчества, исхода из христ. понятий, представляет собой опыт рус. религ. философии Х1Х-ХХ столетий. В частности, идея творчества как божеского "задания" человеку стела одной из важнейших у Н.Бердяева.