Аполлоний Тианский (родился в начале I века н. э. — умер между 98 и 100 гг.) — легендарный философ-неопифагореец, проповедник морали, о котором рассказывают, что он совершал такие же чудеса, как Иисус Христос; приобрел славу чудотворца и почитался святым.

Родился в состоятельной семье в каппадокийском городе Тиана, по которому получил своё прозвание. Рано увлекшись философией и аскетическим образом жизни, он провел свою юность при храме Асклепия в городе Эги, прошел пятилетний искус молчания и всю свою дальнейшую жизнь до глубокой старости провел в странствиях. Наследство, оставшееся после смерти родителей, он отдал своим братьям. Отправившись путешествовать, он прошёл всю Малую Азию и попробовал проникнуть даже в Индию, чтобы познакомиться с учением браминов. Везде он выступал как проповедник-моралист и уверял, что может предсказывать будущее и творить чудеса. Хотя Нерон изгнал из Рима всех магов и волшебников, Аполлоний направился туда, но должен был, тем не менее, оставить этот город. Посетив Испанию, после смерти Нерона он направился через Италию в Грецию и оттуда в Римский Египет, где Веспасиан, готовившийся захватить власть, воспользовался его влиянием и известностью; наконец, он посетил ещё и Эфиопию, где беседовал с гимнософистами. Вернувшись из Египта, он нашёл милостивый приём также и у Тита. Будучи обвинён при воцарении Домициана в возбуждении в Египте мятежа в пользу Нервы, он был заключен в тюрьму, предстал добровольно перед судом и был оправдан. Объехав ещё раз Грецию, Аполлоний поселился в Эфесе, где основал Пифагорейскую школу, и умер в возрасте почти 100 лет от роду, отказавшись от приглашения Нервы ехать в Рим.

В конце III столетия Гиерокл в особом сочинении противопоставил Аполлония Иисусу и всей евангельской истории, что в новейшее время делали Вольтер и другие. Сочинение Гиерокла потеряно и известно нам только из возражения, написанного Евсевием. Сочинения Аполлония также не дошли до нас, за исключением 85 писем, которые, впрочем, тоже не подлинны: письма эти содержатся в «Collectio epistolarum Graecorum» (Венеция, 1499, 1606), а также в изданных Олеарием сочинениях Филострата (Лейпциг, 1701). Ср. Котта, «Gewissheit der Beweise des Apollonismus» (Франкфурт, 1787); Легран д’Осси, «Vie d’A. de Tyana» (2 ч., Париж, 1807); Баур, «Apollonius von Tyana und Christus, oder das Verhältniss des Pithagoreismus zum Christenthum» (Тюбинген, 1832); Ньюман, «Life of Аpollonius» (Лондон, 1849); А. Шассанэ, «Apollonius de Tyana, sa vie, ses ouvrages etc.». (Париж, 1862).

По рассеянным сведениям старший Филострат составил в начале III столетия по приказанию Юлии, супруги Септимия Севера, биографию Аполлония в восьми книгах (издана Вестерманом, Париж, 1849; Кейзером, Лейпциг, 1170; на немецкий язык переведено Зейбольдом — 2 ч., 1776 г.; на латинский переведено Ринуччино — Венеция, 1577).

Подобно евангельскому Иисусу Христу, Аполлоний родился в начале новой эры и прожил около ста лет, то есть должен был бы стать свидетелем деяний апостолов, если бы те жили действительно в это время. Его родители происходили из древнего рода и были довольно богаты. Однако богатство после смерти родителей стало для Аполлония не источником обогащения или ярмом обладания, а послужило средством для помощи нуждающимся. Очень скоро он практически всё раздал. В 14 лет его отправили в Тарс – известный центр наук того времени, для завершения образования. Но краснобайство и образ жизни здешних «школ» не подошли юноше, и он отбыл в Эгею, где познакомился со жрецами храма Эскулапа [2], а также с учениками и учителями платонической, стоической, перипатетической и эпикурейской школ философии.

По своим убеждениям он был ревностным пифагорейцем, изучившим финикийские науки под руководством Евтидема и пифагорейскую философию и другие учения у Евксена из Гераклеи. Согласно принципам этой школы, он всю свою долгую жизнь оставался вегетарианцем, не пил вина, носил одежду исключительно растительного происхождения, ходил босым и позволял бороде и волосам расти беспрепятственно – как многие Посвященные до и после него. Он принял посвящение у жрецов храма Эскулапа в Эгее и научился многим «чудесам» исцеления, совершаемым этим богом медицины. Готовясь к более высокому посвящению пятилетним молчанием и скитаниями, он посетил Антиохию, Эфес, Памфилию и другие места, а потом через Вавилон отправился в Индию; и все ученики оставили его, побоявшись идти в «страну чар». Только случайный ученик Дамис, которого он встретил в пути, сопровождал его в путешествиях. В Вавилоне он был посвящен халдеями и магами – согласно Дамису, рассказ которого спустя столет переписал Филострат. По возвращении из Индии он показал себя истинным Посвященным. Предсказанные им эпидемии и землетрясения, смерти правителей и другие события полностью сбывались. На Лесбосе ревнивые жрецы Орфея сначала даже отказались посвятить его в свои особые мистерии, сделав это только несколько лет спустя. Он проповедовал афинянам и жителям других городов чистейшую и благороднейшую этику, и феномены, явленные им, были столь же чудесны, сколь и многочисленны, и – что для нас важно – надежно засвидетельствованы. «Как это понять, – спрашивал с тревогой Иустин Мученик (ум. 165 г.), – как это понять, что талисманы (telesmata) Аполлония имеют силу, ибо они предохраняют, как мы видим, от ярости волн, злобы ветра и нападения диких зверей; и в то время, как чудеса нашего Господа сохраняются лишь в преданиях, чудеса Аполлония очень многочисленны и действительно проявлены в теперешних делах?...» («Quaest.», XXIV). Ответ на этот вопрос, по словам Е.П.Блаватской, «легко найти в том факте, что после перехода Гиндукуша Аполлоний был направлен одним правителем в обитель Мудрецов, – быть может, остающихся там и по сей день, – которые обучили его непревзойденному знанию» [1]. Биографический очерк, написанный о жизни Аполлония Тианского Филостратом, не только историческое повествование. «Как каждый каббалист знает, – пишет Блаватская, – он охватывает всю философию герметизма, будучи противопоставлением во многих отношениях легендам о царе Соломоне. Он читается как сказка, но так же, как в последней, иногда факты и исторические события преподносятся миру (здесь. – А.В.) под личиной выдумки. Путешествие Аполлония Тианского в Индию аллегорически изображает испытания неофита [2]. Его долгие беседы с браминами, их мудрые советы и диалог с коринфским Менипусом, будучи истолкованными, дали бы эзотерический катехизис. Его посещение царства мудрецов и его беседы с их царем Хайаркасом, амфиэрейским оракулом, дают символическое истолкование многих сокровенных догм герметизма. Будучи понятыми, они раскрыли бы некоторые из наиболее важных тайн природы» [3].

Аполлоний был другом, корреспондентом и гостем царей и цариц, и ничьи чудесные или «магические» силы не засвидетельствованы лучше, чем его. В конце своей долгой и удивительной жизни он открыл эзотерическую школу в Эфесе и скончался, достигнув почти столетнего возраста.

А.Ф.Лосев писал о содержании учения Аполлония Тианского: «...В самом пифагорействе Аполлония привлекает... учение о переселении и странствовании душ (о чем /у Филострата. – А.В./ приводятся красочные рассказы) и внешние уставы и обрядность пифагорейцев... Как о своей главной задаче Аполлоний говорит о богопознании и богопочитании... Аполлоний признает все существующие религии как формы богопочитания, но отвергает недостойные представления о божестве греческой мифологии и тем более египетское поклонение животным. Чистейшее видимое божество для него – солнце. Человек – божественное существо и через свою добродетель и мудрость становится богом. Образец такого идеально-чистого и разумного образа жизни (по Филострату. – А.В.) являет сам Аполлоний...» [1]. Мир, согласно его учению, – отмечается в Философской энциклопедии, – это временное пристанище, в котором душа проходит испытание; высший Бог не нуждается ни в каких жертвоприношениях, путь к Нему лежит через совершенную праведность, так что к Нему и служащим ему низшим богам подобает обращаться только с одной молитвой: «Боги, воздайте каждому по заслугам» [2] (Vita, I.10; VI.40; V.28) [3].

Описание учения Аполлония Тианского и его жизни, выполненное Флавием Филостратом [4], как и критика Евсевия Памфила, настолько напоминает рассказы Евангелия об Иисусе и кумранских свитков об Учителе Праведности, что признающие реинкарнацию могли бы сказать: кумранский Учитель Праведности перевоплотился в Аполлония Тианского [5]. С новозаветным же повествованием Аполлоний связан не менее удивительным образом. Филострат сообщает, что «Аполлоний учился в Тарсе у ритора Эвтидема. Но в «Деяниях апостолов» утверждается, что в Тарсе родился апостол Павел (Деян 22.3, также 9.11, 9.30, 11.25, 21.39). Высказывались предположения, что, быть может, именно Аполлоний неоднократно упоминается в Новом Завете под именем Аполлос [1]. Павел, видимо, жил до Аполлония. Однако новозаветное упоминание существования некоего последователя ап. Павла – Аполлония – во времена, когда жил Аполлоний Тианский и когда он мог находиться в этих же краях, по-своему примечательно.

В «Деяниях апостолов» рассказывается, что
"некто Иудей (вероятно, поздняя вставка. – А.В.) именем Аполлос, родом из Александрии, муж красноречивый и сведущий в Писаниях, пришел в Ефес. Он был наставлен в начатках пути Господня и, горя духом, говорил и учил о Господе правильно, зная только крещение Иоанново. Он начал смело говорить в синагоге [2]. Услышав его, Акила и Прискилла приняли его и точнее объяснили ему путь Господень. А когда он вознамерился идти в Ахаию (Коринф [3] ), то братия послали к тамошним ученикам, располагая их принять его; и он, прибыв туда, много содействовал уверовавшим благодатью, ибо он сильно опровергал Иудеев всенародно, доказывая Писаниями, что Иисус есть Христос (Мессия. – А.В.)" (Деян 18.24-28).


В Новом Библейском словаре в статье «Аполлос» сообщается: «Аполлос...Сокращенный вариант имени Apollonius, Аполлоний. Он прибыл в Эфес во время... отъезда Павла в Палестину (Деян 18.22). Он хорошо знал историю Иисуса, которая стала ему известна (возможно, в Александрии)... (Его некоторое незнание) было исправлено терпеливым назиданием Прискиллы и Акилы (Деян 18.26)» [1].

Об Акиле и Прискилле словарь сообщает, что это были «еврей-кожевник («делатель палаток», Деян 18.3) и его жена, преданные друзья Павла. Акила был родом из Понта (эллинистического государства), жил с женой в Риме... Акила и Прискилла были уже христианами, когда встретили Павла в Коринфе. Он остановился у них и вместе с ними занимался своим ремеслом (Деян 18.1-3)... Когда Павел покинул город, они провожали его до Эфеса, где приняли и наставили в вере Аполлоса (Деян 18.28). Они все еще были в Эфесе (в их доме собирались христиане), когда было написано 1 Послание к Коринфянам (относимое к ап. Павлу. – А.В.)... – некоторые комментаторы утверждают, что Павел и в этот раз был их гостем... Похоже, что впоследствии они снова появились в Эфесе (2 Тим 4.19). Эта странствующая и гостеприимная чета евреев была хорошо известна во вновь созданных церквах (Рим 16.3)... Некоторые высказывают предположение, что Прискилла, которая часто упоминается первой, была знатного происхождения или занимала высокое положение в церкви [2]... Существует попытка Гарнака приписать этой паре с дамой во главе авторство Послания к Евреям (многие ученые, как и отцы церкви, отрицали авторство данного послания за ап. Павлом. – А.В.)» [3].

Далее словарь сообщает об Аполлосе (греч. Аполлонии): «Из Эфеса Аполлос отправился в Коринф, где в спорах с иудеями проявил себя как большой знаток апологетики (Деян 18.27-28). В это время в Коринфе возникли фракции, объявившие себя сторонниками Павла, Аполлоса (Аполлония), Кифы и Самого Христа...

Возможно, фракции возникли из-за предпочтения некоторыми верующими блестящего красноречия Аполлоса. Вероятно, желая снять напряжение, возникшее в среде верующих, он больше не появлялся в Коринфе, несмотря на приглашение Павла (1 Кор 16.12)... Со времен Лютера часто высказывались предположения о том, что автором Послания к Евреям является Аполлос. Это вполне возможно, если учесть, что он пользовался аллегорической экзегезой своей родной Александрии, однако точных доказательств этому нет» [1].

Известно, что у Павла был четырнадцатилетний «немой период» [2], т.е. когда он ничего не писал и о нем практически ничего неизвестно. В истории евангельского Иисуса имеется приблизительно такой же информационный пробел. Но об историческом Иисусе рассказывается, что в это утерянное для историков время он так же, как и Аполлоний Тианский, проходил обучение в дальних странах, в частности в Индии [3]. Не вправе ли мы предположить, что и у Павла был аналогичный период ученичества? «Деяния» сообщают, что Христос явился Павлу на пути в Дамаск. Но кто знает, не обозначает ли здесь «Дамаск» условно некие дальние восточные края, ту же Индию? «Деяния апостолов» сообщили, что учителями Павла и Аполлоса в Эфесе выступили Прискилла и Акила. Но показанные в «Деяниях» и ученичество Аполлоса, и город Эфес оказываются связанными совсем не случайно. В Эфесе был величественный храм в честь богини Артемиды – седьмое чудо света, а также знаменитая библиотека древнейших текстов и Священных Писаний народов мира, как считается, полностью погибшая от пожара, учиненного Геростратом. Впрочем, согласно другим источникам, наиболее ценные свитки были сохранены. В Эфесе родился знаменитый Гераклит (ок. 540 – ок. 480), провозгласивший истинность и реальность только одного, которое и есть – Бог (ср. с Атманом индусов), существование мира через противоположности и тождественность мира в своей сути живому огню (ср. с христианским Святым духом и древнеиндийским тапасом) [4]. Из Эфеса родом был мистик Максим, ученик Ямвлиха и вдохновитель императора Юлиана. Е.П.Блаватская сообщает, что "Эфес был тем местом, где в те дни процветало величайшее училище, в котором трудные для понимания воззрения Востока и платоновская философия преподавались сообща. Это было средоточие всемирных «тайных» доктрин, таинственная лаборатория, откуда, наряженная в изящную греческую фразеологию, вышла квинтэссенция буддийской, зороастрийской и халдейской философии. Артемис, гигантский конкретный символ теософически-пантеистических абстракций, великая мать Мультимамма, андрогин и покровительница «эфесских писаний», была разрушена Павлом; но хотя ревностные новообращенные апостолов претендовали на то, что они сожгли все книги по «любопытным искусствам», , их осталось достаточно для них (ранних христиан. – А.В.), чтобы изучать, когда первый пыл (разрушения и отрицания. – А.В.) поостыл.


Именно из Эфеса распространился почти весь тот гнозис, который так яро сопротивлялся догматам Иринея; и именно Эфес со своими многочисленными родственными ответвлениями большого училища ессеев оказался рассадником всех каббалистических умозрений, принесенных танаимами [1] из (вавилонского. – А.В.) пленения.

«В Эфесе, – говорит Маттер, – идеи еврейско-египетской школы и полуперсидские умозрения каббалистов незадолго перед этим усилились обширным слиянием греческих и азиатских доктрин, так что неудивительно, что там должны были появиться учителя, стремящиеся объединить новую, проповедуемую апостолами религию с давно там установившимися идеями».

Если бы христиане не обременили себя «откровениями» маленького народа и не приняли бы Иегову Моисея, – резюмирует Блаватская, – гностические идеи никогда не назвали бы ересями; избавленный от своих догматических преувеличений, мир имел бы религиозную систему, основанную на чисто платоновской философии, и наверняка что-нибудь от этого выиграл" [2].


Многие примечательные события жизни Аполлония Тианского происходили в Эфесе. Здесь он совершил одно из своих чудес – спас город от чумы (Vita, IV.10). Там же Аполлоний сделал пророчество о грядущей каре Домициана (там же, VII.7), а впоследствии сообщил о только что совершенной в Риме расправе над тираном. В Эфесе Аполлоний учредил свою школу. В Эфесе благодарные жители в память о всех благодеяниях Аполлония воздвигли ему золотую статую.

Но и в Новом Завете также показывается огромное, можно сказать, первостепенное значение Эфеса в становлении христианства. В «Новом Библейском словаре» сообщается:

«...Павел совершил короткий визит в Эфес и оставил там Акилу и Прискиллу (Деян 18.18-21)... В первое время он (Павел) проводил свою работу в основном в синагоге; позже проповедовал в училище Тиранна, сделав Эфес центром евангелизации всей провинции Азия... Именно отсюда он писал свои послания к Коринфянам, разрешая многие сложные вопросы (1 Кор 16-8), в Эфесе произошел случай, когда он боролся "со зверями" (1 Кор 15.32)... Дункан Дж.С. (St Paul's Ephesian Ministry, 1929) утверждал, что в Эфесе Павел два или три раза был помещен в тюрьму и что именно здесь, а не в Риме, были написаны все послания, в которых упоминается о его заключении. Гудспид Е.Дж. (Introduction to the New Testament, 1937), как и Милтон К.Л. и Нокс Дж., считал, что в Эфесе были написаны все письма Павла... Позже город стал местом жительства [ап.] Иоанна, в сферу полномочия которого входил контроль над семью ведущими церквами Азии... Церковь в Эфесе упоминается (ап. Иоанном в Апокалипсисе. – А.В.) первой из семи (Откр 2.1-7), как самая важная церковь в фактической столице... Церковь (здесь) процветает, но её одолевают лжеучителя, и она потеряла свою "первую любовь"» [1].

Иероним подробно излагает повествование о якобы состоявшемся состязании Иоанна (автора Апокалипсиса. – А.В.) с неким Аполлонием – состязании по совершению «чудес» – и в этом повествовании в ярких красках Иероним изображает поражение Аполлония, стремясь при этом найти подтверждение в Апокрифе Иоанна (которое, правда, было объявлено сомнительным даже церковью [2] ). Кстати, интересно отметить, что в более ранние годы Иероним держался об Аполлонии Тианском вполне уважительного мнения:
"Этот путешествующий философ, – писал Иероним в свои лучшие моменты, – куда бы он ни поехал, везде находил что-то, чему следовало учиться, и, извлекая пользу отовсюду, он таким образом становился совершеннее с каждым днем" [3].


Кто же в действительности руководил Эфесом в конце I века – Аполлоний или ап. Иоанн? Апологеты церкви утверждают, что Иоанн. В апокрифической «Истории Иоханнана (Иоанна) апостола, сына Зеведеева» рассказывается о том, что в Эфесе было написано величайшее из христианских евангелий – Евангелие от Иоанна:
"Когда же обошли апостолы пределы, и насадили крест (христианства), и охватили пастбищем четыре стороны тварного [мира], затем встал Симон Кифа (Петр) и взял с собою Павла, и они пошли в Эфес к Иоханнану... И пять дней убеждали его (ап. Иоанна)... чтобы он также написал Евангелие свое, и не хотел он, говоря им: «Когда будет воля Духа Святого, напишу я»... (Когда же Дух Святой сошел), взял Иоханнан хартию и написал Евангелие свое в один час. И отдал его Петру и Павлу. И когда взошло солнце, сошел он в дом молитвы, и читал его перед всем городом... Закончилась история Иоханнана, сына Зеведеева, который учил и окрестил Эфес" [1].


Но не об Аполлонии ли Тианском сообщает другой фрагмент данного апокрифа, в котором после того, как жители города, воспламененные речью Иоанна, низвергли изваяния Артемиды,
"...Иоханнан (Иоанн) встал с места, на котором сидел, и пошел к жрецам. И держал рукою своей того, который был главою (т.е. главного жреца. – А.В.), по имени Аполлон, и рукою своею другою – по имени Дионисий (ср. имя спутника Аполлония – Дамис. – А.В.). И, приблизив их к себе, говорил им слово Божие. И толковал, и вдохновил их. Они же научились, и Дионисий-жрец, и сказали, возопив: «Смилуйся над нами, Сын Божий...» Народ же весь плакал" [2].


Кто же в действительности был автором Евангелия от Иоанна? А.Ч.Козаржевский, например, считает, что «Четвертое Евангелие (от Иоанна) в целом отражает весьма развитую богословскую мысль, далекую от архаизмов Апокалипсиса и тем более кумранских документов» 3, из чего, правда, ученый делает вывод, что данное Евангелие появилось позднее других. В настоящее время мнение о более позднем появлении Четвертого Евангелия большинством ученых не разделяется. Папий в интерпретации Евсевия считал автора Четвертого Евангелия и автора Апокалипсиса (Откровения Иоанна) разными людьми, причем лишь последнего он называл учеником Иисуса [1], то есть относил автора Апокалипсиса к тройке Петра, Иакова и Иоанна, тогда как автор Евангелия от Иоанна с этой троицей, согласно мнению Папия, связан не был. Евсевий приводит слова александрийского епископа Дионисия, который не признавал, что автор Апокалипсиса и Евангелия от Иоанна – одно и то же лицо: «Из духа того и другого, из образа речи... я заключаю, что писатель их не один и тот же» [2]. С тем, что авторы Апокалипсиса и Четвертого Евангелия разные, вполне можно согласиться, особенно если учесть, что Петр и Иоанн (ревностные защитники обрезания) отражали один взгляд на учение Христа и на само явление Христа, а Павел и автор Четвертого Евангелия, – совершенно другой, к чему мы еще вернемся. Евангелие от Иоанна не было известно Поликарпу, предполагаемому автору «Послания к Филиппийцам», хотя, со слов Иринея, Поликарп был учеником апостола Иоанна [3]. Незнание ранними отцами церкви более древнего текста, каковым является Четвертое Евангелие по сравнению с синоптическими евангелиями, может свидетельствовать о том, что первоначально оно было доступно по причине своей крайне мистической направленности лишь узкому кругу учеников (первохристиан), которые, возможно, базировались как раз в Эфесе. Есть и другое объяснение: ссылки на Четвертое Евангелие существовали в основном в комментариях гностиков, но их труды церковь постаралась все уничтожить.

И, напротив, к автору Апокалипсиса, явно каббалистическому произведению, древнее христианство относилось весьма настороженно. Проф. о. Иоанн Мейендорф писал, что «книгу Откровения (Апокалипсис) приняли в (новозаветный) канон с явной неохотой. Её нет в перечне канонических книг, составленных на Соборе в Лаодикии (канон 60), она отсутствует в Правиле Апостольском (канон 85), как и в перечне Кирилла Иерусалимского. Комментаторы антиохийской школы также не упоминают Откровение, что показательно для воззрений, преобладавших в Сирийской церкви. В византийском богослужебном обряде... Апокалипсис остался единственной книгой Писания, из которой никогда не читают по ходу богослужения»

О двух Иоаннах – апостоле и некоем загадочном Пресвитере Иоанне – говорит бл. Феофилакт. Из этого рассказа следует, что автор Евангелия от Иоанна каким-то образом связан с Эфесом; находился в сане пресвитера и был старцем (указание не на возраст, а скорее на духовный статус), и этот пресвитер Иоанн был как бы духовно тождественным самому Христу, ибо, по Феофилакту:
"Он возгремел о том, чему не учил нас никто из прочих евангелистов. Так как они благовествуют о воплощении Христовом, а о предвечном Его бытии (Матфей, Марк и Лука в отличие от Иоанна) не сказали ничего довольно ясного и наглядного" [1].


Не был ли этот таинственный Пресвитер Иоанн тем самым Пресвитером Иоанном, Владыкой Грааля, о котором говорили Розенкрейцеры, или Пресвитером Иоанном, Хозяином заповеданной алтайской страны Беловодье, о котором рассказывали русские староверы? Т.е. – Учителем Учителей? Воплотившимся на Земле Логосом?!

Между четырьмя евангелиями существует заметное различие. Если синоптические евангелия повествуют о том, что говорил и что делал Иисус Христос, то в Евангелии от Иоанна рассказывается о том, что думал Христос и даже как был «начат мир».

Те церковно-исторические труды, которые до нас дошли, постарались обойти полным молчанием факт удивительного совпадения по времени и территории деяний апостола Павла, Иоанна (одного и второго) и Аполлония Тианского. Интересно и то, что в «Жизнеописании Аполлония» у Филострата ничего не говорится о деяниях апостолов, словно о присутствии апостолов в Эфесе в конце I века никто ничего не слышал. Евангелие от Иоанна и Послания ап. Павла, написанные на греческом языке и, как утверждают некоторые исследователи, именно в Эфесе, то есть тексты – сама основа философского христианства, удивительным образом перекликаются с известием о книгах, приписываемых Аполлонию, равно как и с деятельностью этого греческого чудотворца и Учителя также в городе Эфесе приблизительно в это же самое время.

В современной науке сегодня утверждается, что письма Павла невозможно возвести к одному человеку. Е.Е.Эллис и Г.Г.Гарнер в Новом Библейском словаре по этому поводу пишут:
"Пересмотрев позицию Гарнака и других авторитетов прошлого, Гудспид по-новому взглянул на формирование полного собрания сочинений Павла. Он предположил, что примерно в 90 г. н. э. (время наиболее заметной деятельности Аполлония в Эфесе. – А.В.) один из почитателей Павла в Эфесе выпустил письма апостола (кроме Пасторских посланий) и сам написал Послание к Ефесянам в качестве «вступления». Нокс развил эту гипотезу далее и идентифицировал этого почитателя с рабом Онисимом, который позже стал епископом Эфеса. Хотя эта теория и получила широкое признание, многие сочли ее неубедительной... Признавая возможность существования более раннего собрания писем Павла в Эфесе, Цунц все-таки считает, что текстовые и прочие свидетельства указывают на 100 г. н. э., о чем свидетельствуют «научные александрийские методы редактирования (текстов писаний. – А.В.)». Моул предполагает, что собрать письма Павла мог Лука. Происхождение «посланий из тюрьмы» (Еф., Флп., Кол., Фил.), которые традиционно связывают с Римом, вызывало интерес с тех пор, как Дункан (и вслед за ним Лиско и Дейссманн) проанализировал их в своей работе «St. Paul's Ephesian Ministry» (1929 г.). Хотя в Деяниях не упоминается ни о каком эфесском тюремном заключении, это подразумевается в письмах Павла [1]; кроме того, время и место написания, равно как и упоминаемые в них персонажи и путешествия, больше подходят к Эфесу, чем к далекому Риму [2]... Письма Павла традиционно воспринимались как индивидуальный труд апостола. Исходя из этого считалось, что «подлинность» писем можно определить, опираясь на словоупотребление, стиль, идиомы, содержание. Однако попытки определить авторство с помощью литературных критериев в последнее время ставятся под сомнение. Как показал Отто Роллер, в древние времена роль секретаря проявлялась и в словарном составе, и в стилистике письма. В письмах Павла это весьма заметно – даже в короткой записке к Филимону [3]. Как заметил Концельманн, влияние соотправителей, вероятно, сказывалось и на композиции писем. Павел работал не один [4], и работа его коллег порой проявлялась в содержании писем. Это отражено во многих заготовленных фрагментах, использованных апостолом:
гимны [1], толкования [2] и свидетельства об основах веры [3]. Сегодня широко признано, что даже в тех письмах Павла, авторство которых неоспоримо, нет литературного единства (курсив наш. – А.В.).


Павел – автор подписанных им писем лишь в том смысле, что они были написаны под его руководством: либо его рукой, либо под диктовку – и посланы с его согласия. Но в целом они не являются его оригинальными произведениями. Следовательно, те литературные критерии, которыми традиционно пользовались при определении авторства Павла, в настоящей форме имеют небольшой вес, ибо их разработчики исходили из ошибочных предположений" [4].



Замечания об отсутствии литературного, стилистического и словарного единства, сделанные Эллисом и Гарнером, – весьма важны. Странно, однако, что авторы статьи даже не упоминают о том, что таковые несовпадения, возможно, появились и из-за редакторской правки поздних апологетов.

В пользу возможной связи Аполлония Тианского с историей христианства свидетельствуют не только «Деяния апостолов» и Послания ап. Павла. Специалисты, например, отмечают, что апокрифические «Деяния [апостола] Иуды Фомы», о котором известно, что он крестил Индию,
"имеют весьма близкие параллели смыслового характера с «Жизнью Аполлония Тианского» Флавия Филострата (точнее, с его путешествием в Индию, к Иарху [5]. – А.В.)... Есть основание полагать, что сирийцы проявили интерес к личности Аполлония Тианского и его учению. В одной из сирийских рукописей сохранились отрывочные изречения и притчи на морально-этические темы, автором которых назван Аполлоний Тианский. Исследовавшему этот текст Р.Готхайлу не удалось установить источник этих отрывков, которые тем не менее свидетельствуют о том, что на сирийском языке существовало какое-то сочинение, связанное с именем философа-неопифагорейца. Так что автор «Деяний Иуды Фомы» мог знать о жизни Аполлония не только из сочинений Филострата, но и из какого-то сирийского источника" [6].
Иными словами, в сирийской пустыни знали о деяниях Аполлония Тианского.

Интересно отметить, что особое почитание апостола Иуды Фомы, образ которого, судя по всему, был скопирован с Аполлония Тианского, получил распространение на восточной окраине Римской империи в Осроэне [1] – как считается, первом в истории христианском государстве (здесь в конце II – начале III в. н.э. христианство было провозглашено официальной религией). Обращает на себя внимание то обстоятельство, что иногда культ Иуды Фомы связывается с императором Александром Севером, почитателем Аполлония Тианского [2].
"В 216 г., – пишет Е.Мещерская, – при императоре Каракалле Осроэна лишилась независимости... Император Александр Север был веротерпим, он не счел нужным бороться с христианством, пустившим уже глубокие корни в Осроэне. Одно из его нововведений было связано с установлением культа апостола Иуды Фомы... В «Паломничестве» гальской пилигримки, которая в 384 г. посетила... (столицу Осроэны, сообщается,) что письмо Иисуса [царю] Авгару принес именно Фома" [3].


Полагают, что Авгар IX Великий в 202 г. н.э. сделал христианство государственной религией. Предполагается, что переписку с Иисусом имел Авгар V [4]. Сюжет с письмом Христа к Авгару – совершеннейший миф, подобный многим аналогичным историям, сочинявшимся в то время (Иисус, отвечая на приглашение царя Авгара, благодарит царя за его приглашение укрыться от гонений у него, в Эдессе, и заявляет, что Он должен выполнить Свою миссию; но когда Его не станет, то к царю придет апостол и принесет Евангелие). Однако рассказ об Аполлонии при всем при этом – довольно любопытен. Ведь Аполлоний Тианский был известен своей перепиской со многими императорами. Может быть, и Авгару он когда-то писал?

Что же сделал важного Аполлоний? Общеполезная деятельность его условно могла бы быть рассмотрена через деяния в области укрепления общественной нравственности, религиозных основ и политики. Как отмечал Дж.Р.Мид, «государственные культы и национальные институты Империи первого столетия действительно требовали реформ, и следует отметить, что Аполлоний отдал много времени и сил тому, чтобы возродить и очистить их. На тот момент они практически утратили свою силу, многое в религиозном укладе стало поверхностным» [1]. О миссии Аполлония сообщается в его письме гималайским мудрецам:
"... Мне, явившемуся к вам посуху, вы даровали море, а поделившись со мною своею мудростью, даровали вы мне силу странствовать в небесах. Обо всём этом я расскажу эллинам, а с вами по-прежнему буду беседовать словно с присутствующими, если не напрасно испил я кубок Тантала..." (Vita, III.52).


По греческой легенде, Тантал похитил у богов чашу с нектаром и, надо думать, передал её грекам; это была амрита – океан бессмертия и мудрости индусов. Иносказательно сообщается, что Аполлоний, подобно своему предшественнику, «испил» из океана мудрости Брахма-видья, и эту мудрость он намеревался воскресить в сознании соотечественников. Исследователи отмечают, что все упомянутые Филостратом храмы, которые Аполлоний посетил в Греции, отличались тем, что были очень древними, например, Додона, Дельфы, храм Аполлона в Эбее, «Пещеры» Амфиария и Трофония, храм Муз на Геликоне. Иными словами, Аполлоний старался очистить старые вены, чтобы в организме народов, которым предстояло стать носителями христианства, заструилась духовная жизнь.

Некоторые исследователи считают, что многие сюжеты новозаветного повествования связаны в действительности с жизнью не Иисуса, а Аполлония Тианского. В это трудно поверить. Но какая-то неуловимая, связующая духовная нить все-таки чувствуется между деяниями мудреца-философа из Тианы и трехлетним хождением Иисуса Христа, несмотря на то, что их разделяло несколько поколений. Так в чем же заключалась миссия Аполлония Тианского? Ни одно из существующих мнений на этот счет не может быть пока подтверждено прямыми историческими свидетельствами. И тем не менее, кажется, стоит прислушаться к словам одного восточного мудреца: миссия Аполлония Тианского состояла в том, чтобы «упрочить Учение Христа среди высших слоев населения» [1]. Если учесть, что во времена Аполлония Тианского термина «христиане», т.е. «помазанники», еще не существовало, что первоначально суть христианства сводилась не к учению о жизни и мученическом конце Спасителя, но к Его нравственной проповеди и учению об общении с Отцом в духе, то на роль распространителя такoго христианства среди известных философов и праведников I в. н.э. Аполлоний Тианский подходил лучше прочих.

АПОЛЛОНИЙ ТИАНСКИЙ И СИМОН МАГ

В "Истории христианской религии до двухсотого года" Чарльза Б. Уайта, магистра гуманитарных наук, анонсированной и подвергнутой рецензии в "Banner of Light" (Бостон), мы обнаруживаем, что часть книги посвящена великому чудотворцу второго века нашей эры — Аполлонию Тианскому, у которого никогда не было конкурента в Римской Империи.

Период времени, на которое обращено особое внимание в этой книге, разделяется на шесть частей, вторая из которых, от 80 до 120 года н.э., включает в себя Век Чудес, история которого будет интересна спиритуалистам, как некое средство для сравнения проявлений невидимых разумных существ в наше время с похожими событиями во времена, последовавшие за введением христианства. Аполлоний Тианский был наиболее знаменитой фигурой этого периода и свидетелем царствования дюжины римских императоров. Перед его рождением, Протей, египетский бог, появился перед его матерью и предупредил ее, что он воплотится в ее будущего ребенка. Следуя наставлениям, данным ей во сне, она пошла на луг собирать цветы. Пока она делала это, стая лебедей образовала хор вокруг нее и, хлопая крыльями, лебеди пели в унисон. В это время внезапно подул ласковый ветерок, и Аполлоний родился.

Такова легенда, которая в древние времена делала из каждой значительной личности — "сына Бога", таинственно рожденного девой. А дальше следует история.

В юности он имел удивительные умственные способности и был очень красив, и находил величайшее счастье в разговорах с последователями Платона, Хрисиппа и Аристотеля. Он не ел ничего, что было живым, и питался лишь фруктами и плодами земли; он был энергичным поклонником и последователем Пифагора, и как таковой, хранил молчание в течение пяти лет. Куда бы он не отправлялся, везде он реформировал религиозные культы и совершал удивительные поступки. На праздниках он удивлял гостей, заставляя хлеб, фрукты, овощи и разнообразные лакомства появляться перед ним по его повелению. Статуи оживали, и бронзовые фигуры сходили со своих пьедесталов, изменяя свои позы и работая в качестве слуг. Применением той же самой силы совершались дематериализации; исчезали золотые и серебряные сосуды вместе с их содержимым; в одном случае, даже слуги исчезли из виду.

В Риме Аполлоний был обвинен в измене. Придя на допрос, его обвинитель вышел вперед, развернул свой свиток, на котором было записано обвинение, и был изумлен, обнаружив чистый лист.

Встретив похоронную процессию, он сказал сопровождающим: "Опустите гроб на землю, и я высушу слезы, которые вы проливаете над этой девушкой". Он дотронулся до молодой женщины, произнес несколько слов, и мертвая возвратилась к жизни. Когда он был в Смирне, в Эфесе свирепствовала чума, и его позвали отправится туда. "Путешествие не может быть отложено", — сказал он; и не успел он закончить произнесение этих слов, как он уже был в Эфесе.

Когда ему было около ста лет, его привели к императору Рима по обвинению в чародействе. Он был заключен в тюрьму. В это время его спросили, когда он мог бы быть на свободе? "Завтра, если это зависит от судьи; сейчас, если это зависит от меня". Произнеся это, он вынул свои ноги из кандалов и сказал: "Вы видите свободу, которой я обладаю". Затем он вернулся в кандалы.
На трибунале его спросили: "Почему люди называют тебя богом?"
"Потому что", — сказал он, — "каждый человек, который добр, имеет право так называться".
"Каким образом ты предсказал чуму в Эфесе?"
Он ответил: "Благодаря тому, что я живу на более легкой пище, чем другие люди".

Его ответы на эти и другие вопросы его обвинителей показали такую силу, что император был очень сильно взволнован и объявил его невиновным; но сказал, что он задержит его для личного разговора. Он ответил: "Вы можете задержать мое тело, но не мою душу; и, я добавлю, не можете даже мое тело". Произнеся эти слова, он исчез из трибунала, и в тот же самый день встретил своего друга в Путеоли, в трех днях ходьбы от Рима.

Писания Аполлония показывают его ученым человеком, наделенным совершенным знанием человеческой природы и наполненным благородными чувствами и принципами мудрой философии. Он говорит в своем послании к Валерию:
"Не существует смерти чего-либо, за исключением внешности; и также нет рождения чего-либо, кроме внешнего облика. То, что переходит из субстанции в природу, кажется рожденным, и то, что переходит из природы в субстанцию, кажется, подобным же образом, умершим; хотя в действительности ничего не порождается и ничего не исчезает; но лишь сейчас попадает в поле зрения и сейчас исчезает из него. Нечто появляется по причине плотности материи и исчезает по причине разреженности субстанции; но это всегда одно и то же, различающееся только по движению и условиям".

Высочайшая похвала была оказана Аполлонию императором Титом. Философ написал ему вскоре после его вступления на престол, советуя ему быть умеренным в своем правлении, и Тит ответил:
"От своего имени и от имени моей страны я благодарю вас и буду помнить об этом. Поистине, я захватил Иерусалим, но вы взяли меня в плен".

В удивительные деяния, совершенные Аполлонием (хотя бы они и были чудесными), источник и порождающие причины которых ясно обнаружил современный спиритуализм, повсеместно верили во втором веке и в последующие века; и христиане делали это в той же мере, что и остальные. Симон Маг был другим знаменитым чудотворцем второго века, и никто не отрицает его силы. Даже христиане были вынуждены признать то, что он совершал чудеса. Упоминание о нем сделано в Деяниях апостолов, VIII, 9-10. Его слава была всемирной, его последователи — в каждом народе, и в Риме была воздвигнута статуя в его честь. Он часто вступал в споры с Петром, которые мы в наши дни могли бы назвать "соревнованием чудес" с целью установить, чья сила была большей. В "Деяниях Петра и Павла" утверждается, что Симон заставил двигаться бронзовую змею, смеяться статую, и сам поднялся в воздух; к этому добавлено: "в противовес этому, Петр излечил болезнь словом, сделал слепого зрячим, и т. д.". Симон, оказавшись перед Нероном, изменил свою внешность: внезапно он стал ребенком, затем — стариком; в другое время — молодым человеком. "И Нерон, увидев это, предположил, что он — Сын Бога".

В "Признаниях", работе Петрина о древних веках, приводится описание публичной дискуссии между Петром и Симоном Магом, которое и воспроизводится в данной работе.

Приводимые сообщения о многих других чудотворцах в высшей степени убедительно показывают, что та сила, при помощи которой они работали, не ограничивалась каким-либо человеком или неким количеством людей, как этому учат христиане, но что медиумическим даром тогда, как и сейчас, обладали многие люди. Заявления, цитируемые из трудов писателей первых двух веков о том, что происходило в те времена, подвергнут строгому испытанию доверчивость даже наиболее доверчивых, и даже относительно самой веры в эту эру чудес. Многие из этих сообщений могут быть сильно преувеличены, но неразумно было бы предполагать, что все они являются чистыми фальсификациями, без какой-либо доли истины в своем основании; и еще меньше это можно бы было сделать после тех открытий, которые были сделаны после возникновения современного спиритуализма. Некоторое представление о той тщательности, с которой надо относится к любому предмету, содержащемуся в этих книгах, может быть получено, когда мы сообщим, что в индексе содержится двести тридцать ссылок на выражения, связанные с "Иисусом Христом"; из которых может быть сделан справедливый вывод о том, что данные сообщения имеют огромную ценность для получения искомой информации, чтобы иметь возможность различить, был ли Иисус — "Человек, Миф или Бог". "Возникновение и история христианских учений", а также "Возникновение и установление авторитета римской церкви надо всеми другими церквями" в полном объеме показывают и во многом проясняют многие препятствия и спорные вопросы. Короче говоря, для нас невозможно, без серьезного расширения тех границ, которые отведены для данной статьи, отдать всю дань справедливости этой очень поучительной книге; но мы думаем, что было сказано достаточно, чтобы убедить наших читателей в том, что это одно из наиболее интересных и долгожданных приобретений в литературе этого прогрессивного века.

Некоторые авторы пытаются придать появлению Аполлония легендарный характер, в то время как набожные христиане будут продолжать называть его мошенником. Если бы существование Иисуса из Назарета было бы столь же хорошо удостоверено историей, и он сам был хотя бы наполовину столь же известен классическим авторам, как Аполлоний, — то никакой скептик не сомневался бы в действительном существовании такого человека, как Сын Марии и Иосифа. Аполлоний из Тиана был другом и корреспондентом римских императриц и некоторых императоров, в то время как Иисус оставил на страницах истории не больше, чем если бы его жизнь была записана на песке в пустыне. Его письмо к Акбару, правителю Эдессы, аутентичность которого утверждается одним лишь Евсевием, — этим бароном Мюнхгаузеном патристической иерархии, — названо в "Основаниях Христианства" "попыткой подделки" даже самим Палеем, чья сильная вера признает даже наиболее неправдоподобные истории. Таким образом, Аполлоний — это исторический персонаж; между тем, даже многие из самих апостольских отцов, помещенные перед скрупулезным взором исторического критицизма, начинают дрожать, а многие из них — угасают и исчезают, подобно "блуждающим огонькам", или ignis fatus.

"Теософист", июнь 1881 г.