(69 до н.э. — 30 до н.э.)
Последняя царица Египта из династии Птолемеев. Умная и образованная Клеопатра была любовницей Юлия Цезаря, после 41 года до н.э. — его женой. После поражения в войне с Римом и вступления в Египет римской армии Октавиана (Августа) покончила жизнь самоубийством. Образ Клеопатры получил отражение в литературе (У. Шекспир, Б. Шоу) и искусстве (Дж. Тьеполо, П.П. Рубенс и др.).
  Клеопатра, возможно, самая легендарная женщина мира, о которой известно многое и… неизвестно ничего. Ещё старик Шекспир пытался разгадать загадку «славной по отцу» — так переводится имя Клеопатры с греческого. Александр Сергеевич Пушкин также не остался равнодушен к прелестям египетской царицы и дал свою версию её неотразимости. Да разве перечислишь всех художников, чьё воображение волновал образ Клеопатры? Но вот ответить с ходу на вопрос — что же такое выдающееся совершила эта дама в истории, почему не даёт она о себе забыть уже добрую тысячу лет — совсем непросто.
Рискнём предположить, что её необыкновенный талант заключался в умении прожить блестящую, полную авантюр, опасностей и утончённых удовольствий жизнь. Одни люди наделены способностями к поэтическим упражнениям, другие без труда открывают законы природы, третьи отличились великими злодействами. Но трудно найти в истории личность, каждый день которой мог бы стать темой не одного занимательного романа. Она, что называется, умела сделать жизнь интересней, чем она есть.
Клеопатра происходила из замечательного греческого рода Птолемеев. Ближайший сподвижник Александра Македонского, друг его детских лет Птолемей I Сотер (Спаситель), очарованный красотами Египта, попросил себе в качестве воинской награды эту страну. Когда его великий властелин умер, то Птолемей забальзамировал труп Александра, отбыл в своё царство и обосновался в Александрии, названной так в честь Македонского. Здесь Птолемей основал знаменитую Александрийскую библиотеку, которая на долгие годы стала центром мировой учёности и благодаря которой многие труды учёных древности, а также бесценные факты жизни эллинского мира дошли до нас.
Не преминем отметить, что наша героиня, несмотря на прославленную в веках чувственность, также воспитывалась на пергаментах этой сокровищницы знаний и, как видно, сумела сполна воспользоваться мудростью веков, став образованнейшей женщиной своего времени. Плутарх в «Сравнительных жизнеописаниях» попытался исследовать причины её воздействия на окружающих: «Красота этой женщины была не тою, что зовётся несравненною и поражает с первого взгляда, зато обращение её отличалось неотразимой прелестью, и потому её облик, сочетавшийся с редкой убедительностью речей, с огромным обаянием, сквозившим в каждом слове, в каждом движении, накрепко врезался в душу. Самые звуки её голоса ласкали и радовали слух, а язык был точно многострунный инструмент, легко настраивающийся на любой лад — на любое наречие, так что лишь с очень немногими варварами она говорила через переводчика, а чаще всего сама беседовала с чужеземцами — эфиопами, троглодитами, евреями, арабами, сирийцами, мидийцами, парфянами…»
Портрет вполне чётко написан — обладая глубокими знаниями, тонким умом, сильной волей и будучи несокрушимо уверенной в себе, Клеопатра овладела редчайшим искусством очаровывать людей, а так как сила была всё-таки в руках у мужчин, то египтянка с успехом использовала свои таланты на поприще любви.
Клеопатра получила власть в ещё совсем юном возрасте. В шестнадцать лет она вышла замуж за своего брата, едва достигшего тринадцати, мальчика слабого умом и здоровьем. Клеопатра, несмотря на свою кажущуюся неопытность, хорошо понимала, что власть — это опасно для жизни, на таком поприще каждая ошибка чревата смертью. Ещё не остыла кровь казнённой по приказу Птолемея XII её сестры Береники.
После брака с малолетним Птолемеем XIII, казалось, власть сама пришла к Клеопатре, однако судьба уготовила ей нелепый казус. Воспитатель мужа Потин, умный проницательный царедворец, оказался не менее честолюбивым, чем царица, и мечтал править от лица своего недалёкого ученика. Незадача же заключалась в том, что Потин был евнухом, а значит, против него оружие Клеопатры не работало.
Тогда Клеопатра точно рассчитала, что её союзником в борьбе за власть может быть только всесильный сосед — Рим. С того времени все свои усилия она направляет на обольщение высокопоставленных римлян. Первым в её сети попадается сын тогдашнего правителя империи Помпея — Гней. Любовник пришёл в восторг, проведя несколько ночей с египетской царицей, однако политика — дело неблагодарное. Пока Клеопатра очаровывала Помпея-младшего, в Риме случился переворот и власть перешла к Гаю Юлию Цезарю.
Невольной промашкой Клеопатры не замедлил воспользоваться коварный Потин, распустив слухи среди жителей Александрии, будто царица предала египтян и скоро в город вторгнутся римляне. Клеопатра вынуждена была бежать в Сирию. Положение её становилось день ото дня все более незавидным. Её защитник Помпей окончательно проиграл. Фарсальская битва (48 год до н.э.), призванная решить вопросы власти в Риме, прочно утвердила главенство Цезаря, а сам Помпей опрометчиво бежал в Египет, тщетно ища спасения, и угодил в лапы Потина. Тот с любезной улыбочкой преподнёс голову Помпея вступившему в Александрию Цезарю.
Надо сказать, сама благоволившая к Клеопатре судьба послала римского правителя в Египет. Формальным поводом для визита был денежный долг Египта Риму. Цезарь предполагал вернуть его, чтобы заплатить верным своим воинам. Кроме того, используя право сильного, он хотел вмешаться в распрю жены и мужа. Он приказал и Птолемею, и Клеопатре распустить свои войска и явиться в Александрию. Но хитрый Потин не передал царице приглашение, и только необыкновенная интуиция и самоуверенность Клеопатры привета её к решению отправиться к победителю. Переодевшись простолюдинкой, она, несмотря на козни Потина, проникла в город и…
Произошло то, чего, вероятно, так боялся умный Потин: Цезарь не смог устоять против любовных чар Клеопатры. Наутро римлянин объявил Птолемею, что он должен немедленно помириться с сестрой и разделить с нею власть. Тут неожиданно слабоумный мальчик проявил характер. С криками «Измена! К оружию! Измена!» он побежал по дворцу. Только редкое хладнокровие спасло практически безоружного Цезаря от рук придворной челяди. Римлянин смог убедить толпу, что Египту лучше не ссориться с сильным соседом.
Клеопатра снова приобрела власть, освободившись от своего врага Потина. Последний пал, став участником очередного неудачного заговора против Цезаря. Погиб и несчастный Птолемей XIII. Новый брак со следующим братом — Птолемеем XIV ничего не изменил в жизни Клеопатры и был необходим для решения политических целей. Египет лежал у её ног. Спустя несколько месяцев после отъезда Цезаря Клеопатра родила сына и назвала его Птолемеем-Цезарионом.
Притязания Клеопатры необыкновенно расширились: теперь, имея такого влиятельного любовника и прочное положение при нём, скреплённое рождением законного наследника, она могла требовать большего. В Риме, куда Клеопатра прибыла, ей был устроен настоящий триумф. Среди пленниц, которые следовали за колесницей, Клеопатра увидела свою сестру Арсиною — её именем недовольные египтяне пытались отстранить от власти Клеопатру. Арсиноя бросила умоляющий взгляд на старшую сестру, но та отлично знала главный принцип земного властителя: «Горе побеждённым!» — а от своих принципов Клеопатра никогда не отступала.
Хорошо знала египетская царица и другое правило — нет ничего более зыбкого, чем власть, однако и она растерялась, когда 15 марта 44 года до н.э. Цезарь был убит в сенате. Снова ей пришлось бежать, снова высчитывать будущие ходы в политической партии.
Война в Риме длилась два года. Всё это время Клеопатра металась между двумя враждующими партиями. И сторонники, и противники Цезаря требовали от неё военной помощи. Египтянка удачно лавировала между Сциллой и Харибдой военного успеха, хотя с каждым днём ей становилось всё труднее.
Тем временем умер очередной законный малолетний муж Клеопатры. Поговаривали, что она отравила его, однако это было не совсем так. Замученный унижениями, Птолемей XIV сам принял яд. Теперь все честолюбивые надежды царицы устремились к маленькому Цезариону, теперь она уже вела игру не только ради себя.
Война закончилась победой цезарианцев, и правителем азиатских провинций Рима стал Марк Антоний. По крайней мере, с установлением мира Клеопатра вновь обрела уверенность в себе и решила, что делать дальше. Птичка вновь прилетела в сети сама — Антоний, как и Цезарь, хотел получить деньги от египетской царицы. В результате… Клеопатра получила от покорённого ею мужчины все — безраздельную власть в Египте, признание Цезариона наследником Римской империи, роскошную жизнь, полную удовольствий. О любовных утехах Клеопатры и Марка Антония рассказано бессчётное количество раз, поэтому отсылаем читателя к другим источникам. Скажем только, что в истории эти два имени навечно связаны друг с другом.
Любовников погубила излишняя самоуверенность и потеря бдительности. Привыкшие жить в своё удовольствие, ни в чём не знавшие отказа, они достаточно вяло прореагировали на угрозу, исходившую из Рима. Октавиан же, приёмный сын Цезаря, готовился к войне основательно. Ему было что терять — Клеопатра никогда бы не смирилась с его лидерством в империи.
Армия Антония и Клеопатры имела огромное численное превосходство. Наверное, как ни странно, это тоже сыграло свою отрицательную роль. Они слишком понадеялись на это и проиграли битву ещё до начала, проиграли психологически. Антоний в 50 лет выглядел стариком, оргии сделали своё дело, его руки не слишком крепко держали меч. А Клеопатра, привыкшая к тому, что все доставалось ей легко, решила, что полководческий талант чем-то сродни победам в любви, она приняла на себя командование частью морского флота. Увы!.. В решающей морской битве при Акциуме 2 сентября 31 года до н.э. именно Клеопатра подвела Антония. Нервы у неё не выдержали, и в разгар сражения она со своими кораблями бросилась наутёк. За нею помчался Антоний, обезумев от любви, а Марк Випсаний Агриппа, лучший полководец Октавиана, наголову разгромил лишившийся командования флот.
Финал этой истории подлинно трагичен. Клеопатра ещё пытается быть на коне. Вначале она собирает нечто вроде «народного ополчения», записывает в него даже юного Цезариона. Одновременно она хочет подготовить пути к бегству. Наконец, она втайне надеется на последнее своё оружие — обольщение врага. Но ни первый, ни второй и ни третий план спасения не удаётся. Антоний полностью деморализован, из североафриканского города Кирена на Александрию идёт войско в помощь Октавиану, арабы сожгли все её корабли, которые она приказала перевести в Красное море на случай бегства. Ну а Октавиан, этот мрачный бесчувственный солдафон, не желает видеть стареющую царицу, имя которой за столько лет стало в Риме одиозным.
Отчаявшись, Клеопатра пытается купить себе жизнь ценой предательства Антония. Но и этого уже не нужно Октавиану. Он уже захватил самое ценное — детей Клеопатры. Теперь египетская развратница вместе со всеми несметными сокровищами была целиком в его руках. На переговорах с египетскими посланниками Октавиан обмолвился о своих планах — заковать Клеопатру в золотые цепи и провести по улицам Рима — «Горе побеждённому!».
Выхода не было. Она не знала жалости к проигравшим, не было у неё жалости и к себе — потерявший все должен достойно уйти.
Клеопатра велела принести ей лучшие одежды, затем взяла корзинку, где на дне, среди плодов сладких фиг, спала змея. Уколом иголки царица разбудила аспида. Мгновенно последовал безболезненный укус. Две верные служанки предпочли смерть у ног умирающей госпожи.
Клеопатру похоронили с почестями, рядом с Антонием. Завоеватель приказал убрать из Александрии статуи Антония, не тронув при этом мраморные изваяния Клеопатры. Цезарион, сын Клеопатры и Гая Юлия Цезаря, был казнён, как вероятный претендент на власть.
Земной путь прекрасной египтянки завершился, а легенда только начала свой путь в бессмертие, в прекрасные произведения искусства:
  …В моей любви для вас блаженство?Блаженство можно вам купить…Внемлите ж мне: могу равенствоМеж нами я восстановить.Кто к торгу страстному приступит?Свою любовь я продаю;Скажите: кто меж вами купитЦеною жизни ночь мою?.. (А.С. Пушкин «Египетские ночи»)

(1900—1949)
Американская писательница. Прославилась романом «Унесённые ветром» (1936).
  Роман «Унесённые ветром» был опубликован в 1936 году. С тех тор его перевели на 27 языков мира, он выдержал 185 изданий и переизданий, стал поистине мировым бестселлером. С обаятельными героями Маргарет Митчелл, попавшими в водоворот гражданской войны 1861—1865 годов, зеленоглазой Скарлетт, обольстительной, изящной, беспринципной, жизнестойкой, и Рэттом, явившим собой нарождающийся тип предприимчивого американского джентльмена — этими удивительными героями романа произошло то, что довольно редко случается с персонажами даже очень талантливых произведений, написанных очень талантливыми писателями. Перешагнув границы романа, они словно стали жить своей жизнью, влиять на судьбы читателей, стали дороги им как добрые знакомые. Такова сила жизненности созданных пером Маргарет Митчелл образов.
Самое удивительное, что перо это принадлежало не опытному писателю, добравшемуся на вершину славы по ступенькам многочисленных произведений. Нет, «Унесённые ветром» — первая и единственная книга, написанная скромной, безвестной домохозяйкой из Атланты, штат Джорджия, правда, одержимо влюблённой в историю американского Юга и блестяще её знавшей.
Феномен успеха «Унесённых ветром» интриговал и продолжает интриговать многих. В чём ключ этого внезапного вдохновения, озарившего обычную женщину? Откуда брала она захватывающие сюжеты романа? У кого научилась подмечать точные психологические оценки своих героев?
В биографии Маргарет Митчелл мало примечательного. Кокетливая, склонная к флирту девушка, рано потеряла мать и вынуждена была принять на себя обязанности хозяйки дома, очень её тяготившие. Но это не изменило её дерзкого, яркого характера, настроенного на риск и неожиданные, эксцентричные поступки. Вероятно, спустя много лет Маргарет описала собственную неуёмность в лице героини «Унесённых ветром», собственную непоследовательность. Иначе, как же можно объяснить столь правдивую характеристику Скарлетт, зная, что сама писательница в молодости «выкинула финт», приведший в изумление всех родственников и знакомых.
В 1921 году Пегги (так звали Маргарет все близкие ей люди) познакомилась в Атланте, в чайной «Заячья нора», где собирались начинающие писатели, студенты, журналисты, с молодым человеком по имени Джон Марш. Мужчина, которому исполнилось к тому времени 26 лет, был настроен весьма серьёзно, да и характер его располагал к этому. Сдержанный, внутренне очень дисциплинированный, с невероятно развитым чувством ответственности, Джон как нельзя лучше подходил на роль мужа. К тому же «красотка с Юга» быстро завоевала его сердце. Девушка была не только привлекательна внешне, но обладала прекрасным даром рассказчика, искромётным остроумием и мечтала о журналистике.
Окончив университет в Кентукки, Джон перебрался в Атланту, чтобы быть поближе к Пегги. Но сумасбродной красавице такая быстрая победа казалась пресноватой, да и от внимания других поклонников отказываться не было желания. «Я хотела бы полюбить мужчину, — писала юная Маргарет, — и чтобы он любил меня больше всех других женщин. Я хочу выйти замуж, помогать мужу, растить здоровых детей. Но беда в том, что я не умею любить достаточно сильно…» Не бог весть какие высокие запросы для девушки — кому ума не доставало отдаться всецело семье и потомству, но у Маргарет сквозь пуританскую покорность судьбе проглядывает этакий «зубастый дьяволёнок», так хорошо знакомый читателю «Унесённых ветром».
Друзья были убеждены, что Джон и Пегги поженятся. Действительно, уже будущая невеста понравилась матери жениха, уже Маргарет читает по вечерам Джону свои рассказы, уже делится с ним заветными мечтами, уже… И тут происходит то, что привело в изумление всех, знавших их отношения. Пегги 2 сентября 1922 года выходит замуж за Реда Апшоу — неудачника, алкоголика, человека никчёмного, неспособного содержать семью, недалёкого и скучного. Эксперименты на себе не всегда кончаются удачно Совместная жизнь с Апшоу становится сущим адом: Пегги приходится терпеть оскорбления, унижения и даже побои, что приводит её к тяжёлой депрессии. Неизвестно, что бы с ней сталось, если бы не верность и неизменная поддержка Джона. Он самоотверженно заглушил ревность, отбросил мелкие обиды для спасения любимой и помог ей прежде всего состояться как личности. Это с помощью Джона Маргарет начинает публиковаться в местном журнале, берет интервью (одно из самых удачных — у Рудольфо Валентино), учится облекать мысли в слова.
Сила настоящей любви открывается для Маргарет в преданности Джона. Эксцентрика и неординарность оказались хороши разве что для дешёвых «повестушек», а в жизни ничего не ценится так высоко, как истинное понимание и прощение. «Могу только сказать, — писала Маргарет матери Джона, — что я искренне люблю Джона, верного и сильного друга, которому я безгранично доверяю, и нежного, внимательного возлюбленного».
Наконец Маргарет развелась с Редом, и в 1925 году вышла замуж за Джона Марша. Постоянное напряжение и нервный стресс, сопутствовавший драматическим отношениям с возлюбленной, привели Джона к тяжёлой болезни. Её приступы — внезапная потеря сознания — мучили его на протяжении всей жизни, из-за чего он вынужден был отказаться от вождения автомобиля. Легкомысленность поступков не прошла даром и для самой Маргарет. На память об ошибках молодости у неё остались сильные головные боли, неприятности с глазами и приступы жесточайшей депрессии. Однако причинённые обиды не омрачили совместного существования, наоборот, наши герои чувствовали себя бесконечно счастливыми, обретя, наконец, друг друга. Первые годы супружества — безденежные и беззаботные — сопровождались весёлыми дружескими пирушками, вечерами в кинематографе, недалёкими путешествиями и музыкой Дюка Эллингтона. Всё было пронизано безоблачной радостью, лёгкостью отношения к жизни, антивикторианской жизнелюбивой моралью. Потом пришло нечто большее, неразрывное, превосходящее страсть и бурные порывы. «По природе своей мы во многом не совпадаем, — писал годы спустя Марш, — потому можно удивляться, как нам удалось справиться друг с другом, ведь, как это ни странно, мы успешно ладим вот уже много лет. Возможно, секрет в том, что она прощает мне мои качества, а я ей — её».
Но возможно, секрет их счастливого супружества был ещё проще — Джон всегда думал не о собственном самоутверждении, а прежде всего о том, чтобы помочь жене реализоваться, найти себя. Для него она была не собственной, хоть и драгоценной, вещью, а человеком, имевшим право на духовные радости. Это Джон убедил Маргарет после очередной депрессии взяться за дело, в котором жена может забыться, которое может её увлечь. Пегги выросла в атмосфере рассказов о гражданской войне, она досконально знала историю родной страны, и обидно было и дальше хранить эти знания «мёртвым капиталом». Маргарет начинала писать не для публики, не для успеха, а чтобы выжить, чтобы обрести внутреннее равновесие, понять саму себя.
Поворотным моментом в творческой судьбе Маргарет Митчелл можно считать её разговор с Джоном осенью 1926 года, после которого он подарил ей пишущую машинку «Ремингтон», шутливо поздравив её с началом карьеры. И теперь вся жизнь нашей героини закрутилась вокруг этого стрекочущего аппарата. История о войне Севера и Юга становится ядром их совместного существования, их единственным детищем, их Ноевым ковчегом. Участие Джона в создании романа трудно переоценить: он хотел любить и быть любимым, в результате — придумал идею, прославившую его «Галатею».
Каждый вечер, возвращаясь с работы (Джон служил до конца жизни в «Электрокомпании» в отделе рекламы), муж садился читать страницы, написанные за день Пегги. Далеко за полночь обсуждались новые повороты сюжета, вносились поправки, дорабатывались трудные куски романа. Джон оказался блестящим редактором и деликатным советчиком — он не только помогал жене оттачивать писательское мастерство, но и искал нужную литературу, придирчиво занимался каждой деталью быта, костюма, описываемой эпохи.
В основном роман был написан к концу 1932 года, но дорабатывался до 1935-го. Казалось, игра, затеянная Джоном, успешно пришла к победному концу, однако произведённое на свет детище проявило строптивость и захотело освободиться от родительских пелёнок. Редактор американского отделения английского «Макмиллана» профессиональным чутьём уловил незаурядность замысла и убедил Митчелл в необходимости опубликовать её произведение.
После заключения договора супружеская чета поняла, за какое нешуточное дело взялась. Одно дело тешить друг друга по вечерам придуманной историей, другое — подготовить роман к публикации. Работа писалась не в строгой последовательности, с огромным количеством вариантов (одних только первых глав у Митчелл было шестьдесят). А какими напряжёнными были поиски названия! Чего только не предлагалось! Наконец, Маргарет остановилась на «Унесённых ветром» — строке из стихотворения Эрнста Доусона.
Мало сказать, что роман стал событием в американской литературе: в 1936 году он получил самую престижную с США Пулитцеровскую премию. Главное, Митчелл сумела воссоздать «американскую мечту», она подарила отечественному читателю некий образец поведения, некий символ «настоящего гражданина». Её героев можно сравнить с мифологическими персонажами древних легенд — именно такой смысл имели для американцев образы «Унесённых ветром». Мужчины воспитывали в себе предприимчивость и демократичный индивидуализм Рэтта. Женщины подражали одежде и причёске Скарлетт. Гибкая американская промышленность оперативно отреагировала на популярность книги: в продаже появились платья, шляпы, перчатки «в стиле» Скарлетт. Известный кинопродюсер Дэвид Селзник в поте лица четыре года трудился над сценарием фильма «Унесённые ветром».
Премьера, состоявшаяся в Атланте — городе, в котором Митчелл провела большую часть своей жизни — 15 декабря 1939 года стала небывалым триумфом и фильма, и романа, и его автора. На вопрос: «Ну как, гордитесь вы женой, Джон?» — Марш ответил: «Я гордился ею уже задолго до того, как она написала книгу».
Испытание славой обрушилось на Митчелл неожиданно, и она не выдержала бы его, не будь с ней рядом верного друга. В одночасье Маргарет стала невероятно популярной: её приглашают на лекции, берут интервью, мучают фотографы. «Долгие годы мы с Джоном жили тихой, уединённой жизнью, которая была нам так по душе. И вот теперь мы оказались на виду…» Муж взял на себя часть тяжёлого бремени: он всячески старался оградить Маргарет от докучливых посетителей, помогал с перепиской, вёл переговоры с издательствами, наживал финансовые дела.
Оглядываясь на историю создания этой уникальной книги, можно с полным правом сказать, что перед нами редчайший пример, когда мужчина отдал приоритет личностного утверждения в семье женщине, когда он создал идеальные условия для успеха супруге ценой собственной карьеры и… не просчитался.
16 августа 1949 года Маргарет Митчелл погибла, попав под машину. Джон пережил её на три года. Один из журналистов, друг семьи, сказал: «"Унесённые ветром" могли быть и не написаны, если бы не постоянная поддержка со стороны того, кому посвящён роман: „Дж.Р.М.“. Это самое короткое и простое посвящение, какое только может быть…»

(? —969)
Жена киевского князя Игоря. Правила в малолетство сына Святослава и во время его походов. Подавила восстание древлян. Около 957 года приняла христианство.
  Лишь немногие из святых жён христианской истории удостоились великой чести — лика равноапостольных. Всего-то их шесть, и среди них — единственная русская — княгиня Ольга. Ещё меньше найдётся в светской отечественной истории женщин, которые по мощи государственного ума, по организаторским способностям могут сравниться с нашей героиней — тут и пальцев на одной руке покажется многовато.
В летописных свидетельствах о ней немало хронологических неточностей и загадок, что, конечно, немудрёно, ибо если полагаться на «Повесть временных лет» знаменитого Нестора, то княгиня Ольга происходила родом из деревни Выбуты, которая раскинулась неподалёку от Пскова, — а значит, вряд ли наша героиня принадлежала к княжескому семейству. Вероятно, отличалась она лишь заметной статью, дальновидностью да необычайной силой характера. Немного найдётся девушек, способных обратить на себя серьёзное внимание всесильного правителя, но ещё меньше из них смогут противостоять вожделению сильного и красивого мужчины. Во всяком случае именно так подаётся легенда о замужестве Ольги летописцем Нестором.
Однажды великий князь Игорь отправился поразвлечься в дикие псковские леса охотой. Пожелав переправиться на другой берег реки Великой, он подозвал юношу, проплывавшего мимо на лодке. Каково же было его удивление, когда Игорь обнаружил, что везёт его удивительной красоты девушка. Князь немедленно воспылал похотью к чудесной незнакомке и стал склонять её к греху. Но Ольга отказала Игорю, причём сделала это столь искусно, воззвав к его княжеской чести, что умудрилась не только не обидеть Игоря, но и надолго запомниться ему. Когда пришло время князю выбирать невесту, то в Киев собралось несчётное количество претенденток на роль «первой сударушки», но Игорь вспомнил «дивную в девицах» Ольгу и послал за ней брата своего Олега. Так, разочарованным девушкам пришлось возвращаться в родные земли, а Ольге отправляться к великому престолу.
Неизвестно, стояло ли за решением князя Божье провидение, или случай, или сам Игорь был столь умён, только Ольга скоро взяла все княжеское хозяйство в свои цепкие, белые ручки. Палаты жены на высоком берегу Днепра прозвали Ольгиным городком, и незаметно сюда из Киевского Игорева двора переместился центр государственной жизни древней Руси. Муж частенько отсутствовал, проводя время в боевых походах, а Ольга споро разбиралась в политических интригах, принимала послов, крепким кулаком собирала жалобщиков, наместников и даже дружинников. Игорь, как видно, не слишком противился сильной жене, а, скорее всего, и рад был переложить тяжёлое бремя власти на плечи супруги. Жили они счастливо, что называется, к вящему удовольствию друг друга «разделив сферы влияния»: на войне предводительствовал Игорь, а внутренней жизнью княжества заправляла Ольга.
Вернувшись из очередного похода на греков, Игорь стал счастливым отцом: родился сын Святослав. Но радость семейной жизни была недолгой: вскоре Игорь был убит древлянами. Боясь мести, убийцы решили умилостивить вдову новым замужеством: такой вид покаяния частенько практиковался в старину. Они отправили послов к Ольге с предложением вступить в брак не с кем иным, а с правителем древлян Малом. Сегодня трудно сказать, что в первую очередь руководило великой княгиней — скорбь по мужу, государственные соображения либо же просто желание отомстить, но она весьма жестоко обошлась с посланниками. Сделав вид, что она согласна вступить в переговоры по поводу замужества, Ольга встретила гостей ласково: «Мне приятна речь ваша. Завтра окажу вам всю должную честь. Теперь возвратитесь в ладию свою и, когда мои люди придут за вами, велите им нести себя на руках». А сама тем временем приказала выкопать на тюремном дворе, за городом, огромную яму.
Слаб человек в своём тщеславии… Кто же откажется быть доставленным на руках пред «пресветлые очи» красавицы-княгини? Кто лишит себя подобной чести?
Настало утро, и всё было выполнено по княжескому слову. Послы, не чуя худого, чинно восседали в ладье, плывшей на людских плечах. Когда же сбросили их в глубокую яму, спросила Ольга: «Хороша ли честь?» Заживо похоронила княгиня первое посольство древлян, а второе сожгла в бане.
Но и этих кровавых расправ показалось мало Ольге. Впервые она самолично предприняла попытку руководить военными наступлениями и, как многое другое, осада древлянской столицы Искоростеня удалась княгине. Пять тысяч вражеских воинов были убиты в день тризны по Игорю у стен столицы. А город Искоростеня она сожгла, по легенде, привязав к ногам птиц горящую паклю. Так княгиня пресекла всякие попытки самовольства в родной вотчине и воцарилась полновластной хозяйкой в земле Русской.
Летописи, расписывая злодеяния Ольги в отношении непокорных, всячески отмечают мудрость и милость правительницы к своим подданным. На следующий год после древлянского похода великая княгиня отправилась на Север, в Новгородчину, учредила там государственные дани, разделила землю на «погосты», по-нашему области, и, как повествует Житие: «…управляла княгиня Ольга подвластными ей областями Русской земли не как женщина, но как сильный и разумный муж, твёрдо держа в своих руках власть и мужественно обороняясь от врагов».
Русь росла и укреплялась. Строились города, окружённые каменными и дубовыми стенами. Сама княгиня, не пожелав больше выходить замуж и с кем бы то ни было делить власть, по-прежнему проживала в Ольгином городке, окружённая верной дружиной. Две трети собранной дани, по свидетельству летописца, она отдавала в распоряжение киевского веча, третья шла на военные цели. Ко времени правления Ольги относится установление первых государственных границ Киевской Руси. Богатырские заставы, воспетые в былинах, начинались с Ольгиных указов. Чужеземцы устремлялись в Гардарику (страну городов), как называли они Русь, с товарами. Скандинавы, немцы охотно поступали в русское войско. Русь именно при Ольге стала великой державой.
Укрепив государство новыми порядками и верными людьми, великая княгиня всё чаще стала обращаться к собственной душе. Известно, что, когда отходят внешние проблемы, с особенной силой подступают внутренние. И если первые — бренны, то вторые — вечны. «Ольга достигла уже тех лет, когда смертный, удовлетворив главным побуждениям земной деятельности, видит близкий конец её пред собою и чувствует суетность земного величия…» — писал Карамзин в «Истории государства Российского». Увещевания проповедника Григория из Византии легли, как видно, на благодатную почву. Отеческие языческие божки молчали и ничего дельного не могли посоветовать мятущейся Ольгиной душе, зато заповеди Христовы очищали сердце, давали успокоение, заставляли задумываться о законах существования.
Сделав свой выбор, великая княгиня, однако, и в вопросах веры оставалась прежде всего владычицей мощного государства. Поручив Киев подросшему сыну, Ольга отправилась с большим флотом в Константинополь. Древнерусские летописцы называли это деяние княгини «хождением», оно соединяло в себе и религиозное паломничество, и дипломатическую миссию, и демонстрацию военного могущества Руси. С великой честью приняли Ольгу в Царьграде. Таинство её крещения совершил патриарх Константинопольский Феофилакт, а восприемником от купели был император Византии Константин Багрянородный.
В Киев Ольга вернулась с иконами, богослужебными книгами, а главное, — с твёрдой решимостью обратить свой народ в христианство. Она воздвигла храм во имя святителя Николая над могилой Аскольда — первого киевского князя — христианина. С проповедью веры она отправилась на родной Север. У реки Великой её посетило видение: будто с неба сходят «три светлых луча», после чего на этом месте Ольга повелела поставить церковь во имя Святой троицы. С именем великой княгини связано особенное почитание Пресвятой троицы на Руси.
Но обращать в свою веру, действуя, где убеждениями, где угрозами, посторонних зависимых людей оказалось куда легче, чем влиять на собственного сына. Святослав давно уже был «не мальчиком, но мужем». В его лице Ольга и встретила неодолимое препятствие для распространения христианства на Руси. Внешне почтительно выслушал он восхищённые рассказы матери о великолепии царьградского дворца, о чести, оказанной русскому посольству, о мудрости и праведной жизни патриарха Феофилакта, но подобные «бабские» глупости его интересовали мало. Святослав вырос добрым воином и его заботили ратные подвиги. Стоило ли тратить силы на пустяки, к которым склоняла его мать. Тем более что большая часть дружинников не поддержала бы Святослава, решись он переменить веру, а враждовать с собственными товарищами князю в условиях постоянной войны ох как не хотелось. Поэтому уклонился Святослав от брака с византийской царевной и отказал любимой матушке в восстановлении существовавшей при Аскольде митрополии в Киеве.
Некоторое время Ольга пыталась навязывать свою волю сыну. Она обратилась к королю Оттону, будущему основателю Священной Римской империи, с просьбой прислать епископа и священников. Хотим обратить внимание читателей, что во времена Ольги разделения христианских церквей на латинское и греческое вероучения ещё не произошло. Епископом Русским был поставлен Либуций, из братии монастыря святого Альбана в Майнце, но он вскоре скончался. На его место Оттон отправил, снабдив всем необходимым, Адальберта Трирского. Но этот святой отец недолго выдержал в Киеве, увидев, что все его старания по обращению русских язычников напрасны. На обратном пути в Германию проповедническая миссия была разгромлена. Сегодня православные богословы видят в этих событиях божий перст — неудача святоримских епископов оградила Русь впоследствии от католического влияния.
Споры относительно веры, однако, не мешали добрым отношениям между матерью и сыном. По-прежнему с Ольгой считались в государственных делах, обращались к ней в случае принятия важных решений, а княгиня, как любящая мать и мудрая женщина, помогала Святославу в политике и утешалась его военными победами. Святослав же крепко держал удачу в руках — разгромил Хазарский каганат (сильнейшего врага Руси), сокрушил Волжскую Болгарию, взял восемьдесят городов по Дунаю. Но болело материнское сердце, чуя скорую беду. Святослав в своих мечтах вознёсся слишком высоко, вознамерясь создать Русскую державу от Дуная до Волги. Ольга понимала, что при всём мужестве и отваге дружинников сына им не справиться с древней империей ромеев. Но какой же сын, познавший успех, слушает старую мать?
В последние годы жизни Ольга нашла радость в воспитании внуков. Святослав за военными походами давно отошёл от воспитания детей, зато бабка всей своей мудростью вливала христианский елей в уши любимого мальчика Владимира. В 968 году Киев осадили печенеги, Ольга и малолетний князь подверглись смертельной опасности, но худа без добра не бывает. На помощь из Переяславца-на-Дунае, где поселился теперь Святослав, оставив город предков, поспешил «блудный сын». Печенеги были обращены в бегство, а тяжелобольная Ольга уговорила сына не покидать Киев до её кончины.
Святослав исполнил сыновний долг до конца. Он не только остался у постели умирающей, но похоронил её по христианскому обычаю — так как просила Ольга.
Дело бабки, как известно, завершил её любимый внук Владимир, крестив Русь. Он же перенёс мощи её в Десятинную церковь Успения Пресвятой Богородицы в Киеве. А сын Святослав был убит, в конце концов, печенежским князем Куреем. Курей отсек голову Святослава и из черепа сделал себе чашу, оковал её золотом и во время пиров пил из неё.
В 1547 году равноапостольная Ольга была канонизирована.
Рассказывают, что над гробницей святой Ольги было окно, и если кто с верой приходил, то видел через оконце мощи, а некоторым даже открывалось сияние над ними, ну а маловерующие, как ни всматривались, могли лишь разглядеть закрытый гроб.
Святая равноапостольная Ольга считается покровительницей России и духовной матерью русского народа.

(1766—1817)
Французская писательница. Автор романов «Дельфина» (1802) и «Коринна, или Италия!» (1807), книг «О литературе, рассматриваемой в связи с общественными установлениями» (1800), «О Германии» (1810).
  До Жермены де Сталь ни одна женщина не сыграла такой роли в истории, какая выпала ей. Она не была королевой, императрицей, властвовавшей над людьми в силу наследственного права. Она добилась более высокого почёта — стала властительницей дум целого поколения, пережившего Великую французскую революцию. Жермена де Сталь подготовила почву для романтического бунта во Франции, её сочинения знаменуют собой переходную ступень от Просвещения к романтизму. Трудно найти женщину, которая в начале XIX века была бы столь известна в Европе и произведения которой считали бы своим долгом изучить самые достойные мужи. Высоко ценили дарование де Сталь Гёте, Шиллер, Шамиссо, братья Шлегели. Байрон, скептически относившийся к «учёным женщинам», для неё делал исключение. «Это выдающаяся женщина, — писал он в своём дневнике, — она совершила в умственной области больше, чем все остальные женщины, взятые вместе, ей бы родиться мужчиной». Ну а Онегин, мучимый жестокой хандрой и перечитывавший по сему поводу всё, что стояло на книжной полке образованного человека его времени, конечно, не мог пропустить труды французской писательницы.
  Прочёл он Гиббона, Руссо,Манзони, Гердера, Шамфора,Madame de Stael, Биша, Тиссо,Прочёл скептического Беля,Прочёл творенья Фонтенеля…  Согласитесь, что уже одно такое «звёздное» соседство по книжной полке говорит о нашей героине больше, чем любой панегирик. Однако, говоря о де Сталь как о писательнице, часто забывают, что она скорее была наделена не литературными дарованиями, а блестящим образованием и живым разносторонним умом. Она сочиняла пьесы, романы, но более успешным поприщем её деятельности стали политические памфлеты, теоретические работы по эстетике, в которых Жермена де Сталь высказывала возмущавшие общественность мысли. Она оставила один из первых исторических трудов о своём времени — «Рассмотрение основных событий Французской революции», изданный посмертно в 1818 году.
Но талант Жермены проявился и ещё в одной, теперь совершенно исчезнувшей сфере. Швейцарский банкир Неккер, её отец, считался великим знатоком финансов. Людовик XVI трижды призывал его на пост министра, чтобы спасти экономику Франции от развала. По своему общественному положению супруги Неккер обязаны были жить открыто, держать, как тогда говорилось, салон, куда съезжались местные знаменитости. В начале восьмидесятых, когда швейцарец поселился в Париже впервые, завсегдатаи салона обращали внимание на постоянно присутствовавшую на собраниях девочку-подростка, с необыкновенно подвижным лицом и бойкими, умными глазами — дочку хозяина. И если позже Жермена прославилась своими салонными приёмами, то в этом нет ничего удивительного — с юных лет она спешила по вечерам занять «законное» место на табурете возле кресла матери и, едва начинались прения, — вся обращалась в слух. Ей, конечно, ещё не разрешалось «раскрывать» рта, но зато никто не мог запретить Жермене слушать, открыв рот. Казалось, её одинаково интересовали любые вопросы, обсуждавшиеся в салоне — политика, религия, литература. Но настоящим блаженством для Жермены становились беседы наедине с отцом. Когда в 1781 году министр Неккер издал свой знаменитый финансовый отчёт, пятнадцатилетняя дочь написала ему анонимное письмо, в котором высказала свои замечания по этой работе.
Как многие образованные молодые люди того времени, Жермена увлекалась Руссо. Сейчас трудно представить, отчего столько волнений пережили читатели «Юлии, или Новой Элоизы», столько слез пролили над историей любви интеллигентного плебея Сен-Пре к замужней Юлии, чей супруг Вольмир милостиво разрешал им общаться, уверенный в добродетели жены. Жермена тоже попала в число растроганных почитательниц Руссо. Однако она не принадлежала к тем, кто просто сочувствует переживаниям героев. «Общественный договор», проповедуемый Руссо, стал для Жермены политической Библией. Девушка имела слишком мощный аналитический ум, чтобы увидеть в «Новой Элоизе» только любовную историю. Руссо стимулировал мысль юной Жермены. В двадцать два года она написала «Рассуждения о сочинениях и характере Ж.-Ж. Руссо», проявив удивительную самостоятельность суждений.
Однако не следует думать, будто наша героиня, великолепно владея логикой, по-мужски умея облечь свои мысли в чёткие фразы, представляла собой тип сухой, рациональной женщины. Напротив, многие современники отмечали чрезмерную страстность её натуры, несдержанность и, если так позволено будет сказать, даже невоспитанность. Особа, хлопотавшая о заключении брака шведского посланника Эрика Магнуса де Сталя Гольстейна с богатой наследницей швейцарского банкира — девицей Неккер, писала после помолвки молодых королю Густаву III: «Я от души желаю, чтобы Сталь был счастлив, но, по правде сказать, плохо верю в это. Правда, его жена воспитана в правилах чести и добродетели, но она совершенно незнакома со светом и его приличиями, и притом такого высокого мнения о своём уме, что её трудно будет убедить в её недостатках. Она властолюбива и решительна в своих суждениях; она так уверена в себе, как ни одна женщина в её возрасте и положении. Она судит обо всём вкривь и вкось, и хотя ей нельзя отказать в уме, но тем не менее из двадцати пяти высказанных ею суждений разве только одно бывает вполне уместным. Посланник не дерзает делать ей какое бы то ни было замечание из боязни оттолкнуть её от себя на первых порах». Что ж, если супружество господина де Сталя омрачалось бестактностью и неосторожностью его пылкой жены, не придававшей большого значения светским приличиям, то замужество сделало Жермену по-настоящему несчастной.
Обременённый долгами, изрядно потрёпанный светский фат, женившийся ради приданого, Эрик де Сталь во всех отношениях «не дотягивал» до своей второй половины. Поэтические мечты молодой девушки, которые она проповедовала в своих трактатах — о слиянии в супружестве двух жизней в одну — рассыпались в прах. Единственное дитя их союза, Густавина, не дожила и до двух лет. Желая укрыться от разочарований, Жермена с ещё большим рвением предалась литературным занятиям и, по примеру своих родителей, открыла салон, в котором, будто переданные по наследству, собирались бывшие гости её матери. По рассказам современников, молодая хозяйка очаровывала собеседников блестящим красноречием, умением импровизировать и удивительным даром будить мысль. «Если бы я была королевой, — сказала одна из её почитательниц, — я бы заставила её всегда говорить со мной».
Революцию 1789 года де Сталь встретила с энтузиазмом. Оппозиционно настроенный к Людовику XVI салон восторженно приветствовал падение Бастилии. К тому же отец Жермены, которого она по-прежнему боготворила, дважды увольнявшийся королём в отставку, новой властью был призван к государственной деятельности. Жермена поначалу принимала активное участие в революционных событиях, однако неограниченный террор заставил её перейти от «наступления» к «затяжной обороне». Лишь положение жены шведского посланника помогло де Сталь спасти многих своих друзей от гильотины. Однажды Жермена познакомилась с военным министром двора Людовика графом Нарбонном — блестящим кавалером и благородным рыцарем, словом, мужчиной её мечты. Романтическое бегство за границу, в котором деятельное участие принимала де Сталь, придало Нарбонну в её глазах ореол мученика. В конце концов, женщина последовала в Англию, где нашёл пристанище её возлюбленный, и, не очень-то считаясь с мнением света, не стала скрывать тесной дружбы с графом. Отношения с Нарбонном продолжались недолго, вскоре письмо мужа, в котором тот призывал неверную жену к семейному очагу, пробудило Жермену от романтических грёз. Правда, Жермена родила от графа Нарбонна двоих сыновей, которым она предусмотрительно оставила фамилию де Сталь.
Трудно сейчас сказать, как пережил граф потерю возлюбленной, но доподлинно известно, что время исцелило сердечную рану Жермены, и спустя два года они встретились в Париже как добрые знакомые, испытывая лишь лёгкие уколы самолюбия от взаимного равнодушия. Изменение политической ситуации позволило семье де Сталь вернуться во Францию. Первые победы молодого генерала Бонапарта восхищали Жермену. Она писала ему восторженные письма. Де Сталь одна из первых заметила, что Наполеон стремительно шёл к диктатуре, и не посчитала нужным скрывать собственные наблюдения. Свободомыслящая натура писательницы взяла верх над женской увлечённостью. И мстительный Бонапарт никогда не простил ей этого. К Жермене Наполеон испытывал прямо-таки патологическую ненависть!
«Он терпеть не мог знаменитую г-жу де Сталь ещё до того, как разгневался на неё за оппозиционное политическое умонастроение, и возненавидел её за излишний, по его мнению, для женщины политический интерес, за её претензии на эрудицию и глубокомыслие. Беспрекословное повиновение и подчинение его воле — вот то необходимейшее качество, без которого женщина для него не существовала», — писал Е.В. Тарле в своей книге «Наполеон».
Однако нашлись мужчины, которые увидели в ней идеал. В 1794 году Жермена познакомилась с Бенжаменом Констаном, весьма заметным политическим и литературным деятелем того времени. В то время ей было около тридцати. Она не была красавицей; черты лица её были слишком крупными. Главную её прелесть, по отзывам современников, составляли большие чёрные глаза, становившиеся необыкновенно выразительными, когда Жермена воодушевлялась разговором. Своим матово-бронзовым цветом лица, своими глазами она походила на турчанку, о чём, по-видимому, знала, и потому стремилась усилить сходство головным убором, похожим чем-то на восточный тюрбан. Констан же был поразительным красавцем. Своими пронзительными голубыми глазами, своими рассыпавшимися по плечам русыми кудрями и своим фантастическим плащом он представлял тип романтического мужчины, входившего тогда в моду, тем более что меланхолический, пресыщенный, усталый взгляд на окружающее довершал картину скучавшего, несколько демонического юноши, носившего на себе печать пережитой трагедии. На самом деле всё было совсем наоборот — настоящим «дьяволёнком» в их союзе стала Жермена. Волевая, энергичная, властная женщина покорила Констана. В дневнике он написал: «Я никогда не видел лучшей женщины, более грациозной, более преданной, но я не видел также женщины, которая предъявляла бы столь настойчивые требования, сама не замечая этого, которая до такой степени поглощала бы жизнь всех окружающих и которая при всех достоинствах обладала бы более деспотической личностью; все существование другого человека, минуты, часы, годы, должны быть в её распоряжении. И когда она отдаётся своей страсти, происходит катастрофа вроде гроз и землетрясений. Она — избалованное дитя, этим всё сказано»
Что ж, Жермена знала себе цену и не намерена была под кого-то подстраиваться. Конечно, любовь де Сталь и Бенжамена Констана достойна описания в серьёзном психологическом романе, но в жизни любовники немало «попили друг другу крови». Жермена настояла на фактическом разводе с прежним мужем, оставив себе лишь фамилию де Сталь, родила Констану дочку, но страстное чувство, продолжавшееся целое десятилетие, вылилось в результате в бесконечные нервные сцены. Даже когда они расставались, Жермена умудрялась смутить покой Бенжамена письмами. В дневнике Констан специально отмечал редкие дни, не ознаменованные выяснением отношений. Какими же сложными должны быть отношения, чтобы, не имея сил их прекратить, в конце концов воскликнуть: «Боже! Освободи нас друг от друга!».
Вероятно, читатель догадался о финале романа нашей героини. «На таких, как Жермена, не женятся». Действительно, Констан наконец, насытившись страстями, обручился с хорошенькой, простенькой немкой Шарлоттой. И… тотчас же начал скучать по брошенной любовнице. Как истый донжуан, он терзал сердца обеих женщин — талантливой и умнейшей де Сталь и бесцветной, безвестной простушки.
Между тем конфликт Жермены с Наполеоном достиг апогея. В январе 1800 года Констан произнёс речь о рождавшейся тирании. Наполеон пришёл в бешенство, он не без основания считал де Сталь вдохновительницей этой речи. Писательнице было предложено покинуть Париж. В апреле 1800 года она ответила на этот приказ изданием книги «О литературе», в которой Бонапарт увидел прямой выпад против его власти.
Полное название этой работы «О литературе, рассматриваемой в связи с общественными установлениями» точно определяло её основную идею. Тяготея к солидным исследованиям, Жермена попыталась сделать обзор европейской письменности от Гомера до французской революции, объясняя характер литературы каждого народа условиями его общественной и политической жизни. Этот глобальный труд де Сталь положил начало культурно-историческому методу в истории литературы.
Первым художественным романом, принёсшим Жермене известность, стало произведение, навеянное сюжетами собственной борьбы за свободную любовь. Образ героини Дельфины, несчастной, даровитой женщины, перекликается с чертами характера самой писательницы. Де Сталь вообще мало полагалась на фантазию и предпочитала переносить на страницы своих творений самые животрепещущие проблемы времени. Оттого её романы чаще всего напоминали политические или социологические трактаты, манифесты против попрания человеческих прав. Они были напыщены и затянуты, но в них пульсировала столь напряжённая мысль, что не познакомиться с новыми произведениями мадам де Сталь считалось в просвещённой Европе неприличным.
Громкая слава ждала самый значительный роман писательницы «Коринна, или Италия». Узнаваемые перипетии её любовной драмы с Констаном перекликаются в книге с серьёзными обобщениями.
В 1811 году, устав от гонений, Жермена решила уехать в Америку. Однако новым планам помешала новая любовь. Будучи проездом в Швейцарии, де Сталь познакомилась с молодым и красивым французским офицером, который залечивал там раны, полученные в испанской войне. Жермена приняла горячее участие в судьбе страдальца, и, как следовало ожидать, к моменту выздоровления офицер уже не мыслил своего будущего без нашей героини. Правда, Жермена ни за что не желала «смешить народ» и выходить замуж за человека, который был младше её лет на двадцать, поэтому она… согласилась на тайный брак.
После падения Наполеона де Сталь с триумфом возвратилась в Париж, где её ожидала напряжённая политическая жизнь. Писательница понимала, что возвращение Бурбонов на трон неприемлемо для Франции, поэтому со свойственным ей чутьём она сама выбирала претендента на власть. Однако победители Наполеона восстановили династию прежних королей. И всё же пятнадцать лет спустя, в 1830 году, претендент, которого поддерживала Жермена, стал королём Луи-Филиппом. Но случилось это уже после смерти де Сталь.
21 февраля 1817 года Жермена отправилась на приём, устроенный главным министром Людовика XVIII. Она упала, когда поднималась по ступеням. Произошло кровоизлияние в мозг. Жермена де Сталь скончалась в знаменательный день начала Великой французской революции — 14 июля.

(1925)
Балерина, народная артистка СССР (1959), Герой Социалистического Труда (1985). Поставила балеты, в которых исполнила главные партии: «Анна Каренина» (1972, совместно с другими балетмейстерами), «Чайка» (1980), «Дама с собачкой» (1985).
  Наверное, балерины не стареют, или, может быть, они владеют каким-то особенным секретом борьбы со временем. Или этот секрет знают только великие балерины, великие женщины? Как знали его полумифические, полуисторические героини. Секрет «вечной молодости» возносил любую женщину в сонм божественных, недосягаемых, делал её предметом поклонения. И сколько дам отдало бы все сокровища мира, всех любовников, все блага ради одного — никогда не состариться. А сколько дам «полегло» на поле битвы с возрастом, сколько трагедий знает эта борьба, сколько разрушенных судеб, сколько драматического, да и комического в этой, в общем-то, неравной битве, потому что время неумолимо побеждает.
И всё же «наши» иногда прорываются. Взгляните на фотографии Плисецкой последних лет, ей-богу, она всё та же девочка, какой была пятьдесят, сорок, тридцать лет назад, иногда даже кажется, что она хорошеет год от года, появляется какая-то одухотворённая, глубокая красота. И хоть сама Майя Михайловна писала, что в двадцать лет женщина круглые сутки выглядит хорошо, после тридцати — три-четыре часа в сутки, а после пятидесяти — несколько минут, на неё это правило не распространяется. Она уже много лет на сцене и в жизни выглядит восхитительно. И она всё ещё танцует… Абсолютный рекорд в балете… Если в искусстве могут быть рекорды…
Когда Майя Михайловна выходила замуж за Родиона Щедрина, Лиля Юрьевна Брик, близко знавшая Плисецкую, пошутила в адрес жениха: «Ваш выбор мне нравится. Но один изъян у Майи велик. Слишком много родственников по всему белому свету». Действительно, в семье Михаила Борисовича Мессерера — деда Плисецкой по матери, зубного врача, было двенадцать детей, и все они, так или иначе, роднились, а некоторые связали свою жизнь с балетом, например Асаф Мессерер — виртуозный танцовщик и превосходный педагог.
Рахиль Михайловна, мать Плисецкой, тоже была не чужда искусству. Восточная её внешность привлекала режиссёров, и Ра Мессерер снималась ещё в немых сентиментальных фильмах в ролях возрождающихся узбекских женщин. Лишь отец был далёк от изящного ремесла и занимал вполне земные администраторские должности. В 1932 году его назначили генеральным консулом и начальником угольных рудников на Шпицбергене. На этом суровом острове состоялся сценический дебют маленькой Майи в опере Даргомыжского «Русалка», которую смогли осилить обитатели местной русской колонии, коротая бесконечные зимние вечера. Роль Русалочки досталась рыженькой дочке генерального консула.
Трудно сказать, что в большей степени определяет выбор жизненного пути, особенно если дело касается совсем ещё юного создания, однако наша героиня буквально целыми днями изводила родителей просьбами о поступлении в хореографическое училище. Наконец, отцу дали отпуск, и по прибытии в Москву в 1934 году девочку определили в балетную школу в класс бывшей солистки Большого театра Евгении Ивановны Долинской. Однако первый «танцевальный» год Майи длился недолго, родители должны были возвращаться на Шпицберген, а дочку, несмотря на обилие родни, оставить в Москве было не с кем.
Новая полярная зима на острове длилась для девочки особенно медленно, Майя очень тосковала по, казалось бы, так легко приобретённому любимому занятию и так скоро отнятому. И как только наступила весна, отец, видя томление дочери, решил отправить девочку с первым ледоходом на Большую землю. Майя отстала от своего класса, и новым педагогом её оказалась Елизавета Павловна Гердт — человек славный, незлобивый, ровный — как пишет о ней сама Плисецкая. «Но аналитической мудрости, профессионального ясновиденья природа Гердт не отпустила. Она видела, что это правильно, а это нет, но объяснить, научить, что, как, почему, „выписать рецепт“ не могла». Всю свою танцевальную жизнь Майя Михайловна страдала от того, что не получила она полноценного, классического балетного образования, что многие открытия в школе пришлось делать самой ценой проб и ошибок.
Учёба в хореографическом училище шла своим чередом: плие, фондю, большие батманы, стёртые в кровь пальцы. А между тем тридцать седьмой неумолимо приближался, и пришёл он к двенадцатилетней Майе 30 апреля, за несколько часов до первомайской демонстрации, к которой девочка радостно готовилась, пришёл на рассвете, с чугунной тяжестью шагов и внезапным, пугающим звонком. Дальше — зловеще типичная череда событий тех лет. Арест матери, расстрел отца, опечатанная квартира и некуда идти…
Майю приютила тётка Суламифь, артистка балета, отношения с которой складывались непросто. С одной стороны, девочка обязана была своей родственнице многим: что не сдали Майю в сиротский дом, что имела она возможность по-прежнему заниматься любимым делом. С другой стороны, Суламифь «…в расплату за добро каждый день, каждый день больно унижала меня». Семья Плисецких распалась, детство для Майи кончилось. Брат Александр остался жить у дяди Асафа.
Благодаря добрым людям — стрелочнице на станции, которой Рахиль под ноги выбросила из тюремного вагона записку, — удалось Майе узнать о судьбе матери. Бывшую киноактрису, жену бывшего генконсула сослали в Чимкент. О судьбе отца великая балерина Плисецкая узнала только в 1989 году из скупой справочки о реабилитации.
А балет жил своей, красивой, яркой жизнью, далёкой от реальности и ужасов ГУЛАГа. Ученики хореографического участвовали в текущем репертуаре Большого. Майя танцевала фею-крошку в «Спящей красавице» и цветы в «Снегурочке», охотно бегала на репетиции основной труппы и с замиранием сердца следила за отточенностью арабесок гастролёрши из Ленинграда — божественной Улановой. 21 июня 1941 года Майя Плисецкая удачно дебютировала в выпускном концерте училища в сопровождении оркестра Большого на сцене филиала с «Экспромтом» Чайковского. «Московская публика приняла номер восторженно. Может быть, это был — смело говорить — пик концерта. Мы кланялись без конца. Мать была в зале, и я сумела разглядеть её счастливые глаза, лучившиеся из ложи бенуара».
Да, перед самой войной судьба неожиданно улыбнулась их семье — из ссылки с маленьким братом, родившимся летом 1937 года, возвратилась Рахиль. После Чимкента она поселилась вместе с Майей у Суламифи. И каждый вечер Рахиль устанавливала раскладушку у самых дверей крохотной комнаты, в которой они жили вчетвером — среднего брата забрать у Асафа не было никакой возможности. Однако настоящие лишения пришли с войной. Благодаря хлопотам Суламифи Плисецким удалось эвакуироваться в Свердловск, где в тесной трехкомнатной квартире скромного инженера набилось 14 человек. Теперь основным родом деятельности Майи стали очереди — с трехзначными номерами на руках, с редкими, но яростными ссорами, с отрешёнными глазами товарок по длинному унылому ряду. И чем медленнее двигались бесчисленные очереди, чем быстрее летело время, тем сильнее Плисецкую охватывала паника. Уже год она жила без тренировки, была без балета. Ещё больнее жалили Майю доходившие до Свердловска сведения, что занятия в родном училище продолжаются.
В отчаянии Плисецкая решилась на безумный по законам военного времени поступок — без пропуска она пробралась в Москву и, несмотря на пропущенный год, была принята в единственный выпускной класс Марии Михайловны Леонтьевой. Наградой за упорство и преданность балету для Плисецкой стала пятёрка на экзамене весной 1943 года и зачисление в труппу Большого театра.
Начинала она с кордебалета, с одной из восьми нимф в опере «Иван Сусанин». Конечно, честолюбивая дебютантша обижалась, переживала, пыталась обратиться к помощи родственников: «Я раньше не танцевала в кордебалете…» Однако дядя Асаф был неумолим и краток: «А теперь будешь».
«Ослушаться я не могла, но протестовать — протестовала. Вставала вместо пальцев на полупальцы, танцевала без грима, перед началом не грелась».
Чтобы поддерживать себя в надлежащей форме Плисецкая охотно участвовала в концертах в клубах Москвы. Тут она отводила душу, танцевала всё, что хотелось: «Умирающего лебедя», «Мелодию» Глюка, «Элегию» Рахманинова. Сцены бывали чаще всего тесными, узкими, холодными, но именно они, безымянные, похожие одна на другую, с тусклым освещением и поспешным одеванием, дали уверенность в себе балерине Плисецкой, да и средства к существованию они приносили немалые. Много лет, уже будучи признанной примой балета, Плисецкая обращалась к этим клубным сценам, когда наступали финансовые затруднения, и неизменно эти «левые» концерты выручали её.
Впервые успех в театре пришёл к Майе Михайловне в «Шопениане». Каждый прыжок молодой балерины, в котором она на мгновение фантастично зависала в воздухе, вызывал гром аплодисментов. Появились первые поклонники, уже некоторые балетоманы приходили «на Плисецкую». Однажды после «Шопенианы» к Майе подошла знаменитая Ваганова. Репетиция с прославленным педагогом преобразила Плисецкую, это был тот трамплин, с которого вознеслась на балетный Олимп наша героиня.
К концу войны, к тому времени, когда в Большой возвратились звезды театра, Плисецкая уже прочно утвердила своё имя в ряду наиболее перспективных артистов.
По-детски счастлива была балерина, когда после премьеры «Раймонды» её фотографии и маленькая заметка о новой танцовщице появилась на страницах «Огонька».
Решающую роль в жизни Плисецкой сыграл балет «Лебединое озеро». На каких только сценах, в каких только городах не танцевала Майя Михайловна свою Одиллию-Одетту. Более восьмисот раз… Тридцать лет — 1947—1977-й… «Я считала и считаю поныне, что „Лебединое“ — пробный камень для всякой балерины. В этом балете ни за что не спрячешься, ничего не утаишь. Все на ладони… вся палитра красок и технических испытаний, искусство перевоплощения, драматизм финала. Балет требует выкладки всех душевных и физических сил. Вполноги „Лебединое“ не станцуешь. Каждый раз после этого балета я чувствовала себя опустошённой, вывернутой наизнанку. Силы возвращались лишь на второй, третий день».
Мировая известность пришла к Плисецкой ещё в те годы, когда она из-за всесильного советского КГБ считалась «невыездной». Пять лет Майю Михайловну вычёркивали из списков гастролёров, пять лет она ходила по кабинетам чекистских и партийных начальников, пять лет унижений, прошений и — неизменный отказ без объяснения причин. Но Сол Юрок, знаменитый американский импресарио, уже намечает репертуар будущих гастролей, уже всех высокопоставленных иноземных гостей водят «на Плисецкую», уже Арагон, известный французский поэт, в очередной приезд в СССР грозится поговорить о балерине и её злосчастьях с самим Хрущёвым. Но лишь в 1959 году, когда ненавистного руководителя КГБ Серова сменяет более лояльный начальник, Плисецкую наконец включают в семидесятидневный тур по США. Так начиналась всемирная слава русской балерины.
Со своим мужем Родионом Щедриным Плисецкая познакомилась в доме Лили Брик в 1955 году на одном из приёмов, устроенном в честь приезда в Москву Жерара Филипа. Но мимолётная встреча лишь спустя три года переросла в настоящую любовь. После премьеры «Спартака» Щедрин позвонил Майе Михайловне и попросился прийти к ней в класс. Ну а вечером было путешествие по Москве, летом — отдых в Карелии, а к осени — поездка на машине к морю, и с тех пор они не расстаются более сорока лет. В августе 1958 года наша героиня забеременела. Ей предстоял трудный выбор — родить от любимого человека и бросить балет либо продолжать танцевать. Она избрала второй путь.
С именем Щедрина связаны и балеты, которые Плисецкая называет «мои». Когда основательно поднадоел старый, вековой репертуар — «Спящая красавица», «Дон Кихот», «Лебединое озеро» — Майя Михайловна стала задумываться о своих пристрастиях — что бы такое ещё станцевать. «Мысль о Кармен жила во мне постоянно — то тлела где-то в глубине, то повелительно рвалась наружу. С кем бы ни заговаривала о своих мечтах — образ Кармен являлся первым…»
Поначалу Плисецкая хотела увлечь этой мыслью Шостаковича, но Дмитрий Дмитриевич отказался, мотивируя это тем, что музыка Бизе настолько сильна, что любая новая трактовка знаменитой истории о цыганке будет лишь раздражать. Тогда за дело взялся Родион Щедрин. Он нашёл единственно верный вариант. Памятуя слова Шостаковича, Щедрин максимально сохранил музыку французского композитора, приспособив её к хореографической интерпретации. Так появилась «Кармен-сюита». Балет, за который Плисецкая долго сражалась с власть предержащими, отстаивая своё право на творчество, был поставлен кубинцем Альберто Алонсо.
Первый опыт повлёк за собой новые. В 1971 году Плисецкая начинает репетиции «Анны Карениной», музыку которой тоже написал Щедрин. Идею этого балета подсказала, как ни странно, Жаклин Кеннеди. Восхитившись Майей Михайловной на гастролях в США, жена американского президента поразилась, насколько великая русская балерина похожа на героиню Толстого. За Толстым последовал Чехов — балеты «Чайка» и «Дама с собачкой».
Светской жизни Майи Плисецкой можно только позавидовать. Она была близкой приятельницей Лили Брик, дружила с сестрой Брик Эльзой Триоле и её мужем Арагоном. Портрет Плисецкой рисовал Шагал, для неё ставил балеты Морис Бежар, её наперебой приглашали на приёмы президенты, премьер-министры и короли. Роберт Кеннеди, узнав, что у Плисецкой день рождения в один с ним день, при жизни, каждый год, где бы в это время ни находилась великая балерина, присылал ей неизменно корзину цветов и подарок. Пьер Карден изготовил Плисецкой собственноручно и бесплатно костюмы для «Анны Карениной» и «Чайки». И за всем этим — любимое дело и любимый человек. Возможно, в этом и заключается секрет вечной молодости Майи Плисецкой.