(1872—1952)
Советский партийный деятель, дипломат, публицист. Член КПСС с 1915 года. В 1917—1918 годах нарком государственного призрения. Коллонтай — первая в мире женщина-посол. С 1923 года полпред и торгпред в Норвегии, в 1926-м — в Мексике, с 1927 года — полпред в Норвегии. В 1930—1945 годах посланник, затем посол СССР в Швеции.
  Бывают счастливые, самодостаточные люди, жизнь которых прошла в относительной гармонии с самим собой, да и судьба оберегала их как могла. По-видимому, Коллонтай принадлежала к числу этих баловней фортуны, иначе чем объяснить её поразительное долгожительство, многолетнюю активную, ничем не стеснённую жизнедеятельность, в то время как рядом погибали друзья, были репрессированы соратники, умирали в забвении коллеги. Только ли её обаянием или умом? А может быть, её способностью выжить?..
Шурочка Домонтович с детства отличалась от своих сестёр мятежной душой и редким честолюбием. Между родителями царили любовь и согласие. Мать Шурочки, Александра Александровна, разошлась с прежним мужем, ушла от него с тремя детьми, что было просто неслыханно в то время, и вышла замуж за порядочного честного человека — генерала Домонтовича. Риск оправдал себя сполна, родители Коллонтай, как в сказке, «жили счастливо, в согласии»… и действительно умерли практически в один день.
Трудно сказать, почему пример собственной семьи не вдохновил нашу героиню, но сама она с юности мало ценила домашний уют, тёплую заботу и добрый мир близких людей. Она вышла замуж по большой любви за офицера Владимира Коллонтая, который «не мог надышаться» на свою молоденькую супругу. Через год после свадьбы родился сын Михаил. Создавалась полная семейная идиллия — обеспеченный дом, здоровый милый ребёнок, всепонимающий муж. Но душа Александры начала томиться в тиши беззаботного существования. Она познакомилась с марксистами, усиленно штудировала их книги, посещала тайные кружки. Пока Владимир, заботясь о благе семьи, пытался делать военную карьеру, жена всё сильнее втягивалась в политические интересы, она как-то интуитивно почувствовала тогда своё предназначение, поприще для личной реализации.
Не было никаких скандалов, безобразных сцен, Владимир с грустью, беспомощно наблюдал, как постепенно уходит его любимая женщина. Единственное, что мог сделать этот порядочный человек — отпустить жену с миром, предоставив ей полную свободу. «Как для тебя будет лучше, так ты и поступай». На склоне лет Александра Михайловна часто вспоминала своего первого мужа, ту боль, которую причинила ему при расставании, те редкие душевные качества, которыми уже никогда не одаривали окружавшие её люди — понимание, милосердие, прощение и, конечно, любовь.
Освободившись от семьи, Коллонтай почувствовала себя окрылённой. Она отправилась за границу, где посещала лекции по экономике и статистике, начала писать политические работы, завязала важные знакомства — с Лениным, Плехановым, Розой Люксембург. Центральной темой её политического интереса стал женский вопрос. В декабре 1908 года Коллонтай вынуждена была эмигрировать из России и не возвращалась на родину до самой революции. Все девять лет Александра Михайловна вращалась в кругу различного толка левых политиков. В Париже она попала в семью дочери Карла Маркса — Лауры. В Данию Коллонтай поехала по приглашению К. Цеткин на Международную конференцию социалисток, где, кстати, и было принято решение о праздновании женского дня — 8 марта. Она читала лекции на любые темы — от творчества Л. Толстого до положения женщины в семье. Жизнь её была бурной. Каждый день приносил новые встречи, новые споры. В 1915 году она отправилась в США, чтобы читать лекции — Новый Свет тоже хотел быть в курсе модных марксистских течений.
Правда, иногда Коллонтай посещали панические, упаднические настроения. Так было в начале 1917 года. С началом Первой мировой войны в Европе ослабел интерес к политической деятельности социалистов. Людям было не до дискуссий, народ устал. Коллонтай теряла почву под ногами, она начала метаться, тосковать. Что позади? Ни семьи, ни опоры, ни настоящего творческого дела. Что она умеет? Хорошо говорить, записывать не ею придуманные политические положения?.. «Вспоминаю маму. Она тоже в последние годы своей жизни… впадала в нервную меланхолию. Может быть, вступаю в „критический“ возраст?»
Возраст действительно был уже далеко не юный, и, возможно, не случись исторического революционного катаклизма, Коллонтай захирела бы от забвения в буржуазной Европе, умерев, в буквальном смысле, от скуки. Узнав о том, что царь отрёкся от престола, Александра Михайловна спешно собралась в Россию. Остановилась Коллонтай в доме известной переводчицы Шекспира, подруги Александры Михайловны, Т.Л. Щепкиной-Куперник. На следующий день встретилась с бывшим мужем. Владимир Людвигович сильно болел, и это было их последнее свидание. Но Коллонтай было не до сердечных воспоминаний. Она воспряла. Полной мерой расцвёл её ораторский талант, умение нравиться толпе, вести её за собой. Она испытывала восторг и упоение, видя, как послушно люди верят её словам, как горят их глаза. Аудитории же стали огромными, это вам не кучка скучающих, сухих, критически настроенных социалисток. Тут огромные площади рабочих, солдат, моряков — и над всеми ними парит хрупкая, очаровательная женщина с сильным, звучным голосом. Коллонтай писала в те дни: «Мы русские, вернее — большевики, мы творим историю, мы пробиваем путь для мирового пролетариата. И от этого сердце всё время подъёмно и радостно. Ходишь как бы влюблённая в нашу партию и её борьбу».
Александра Михайловна помолодела, «отрешившись от старого мира», и однажды, выступая в Гельсингфорсе, познакомилась с мужчиной своей мечты — лихим моряком Павлом Дыбенко. По окончании митинга Дыбенко представил Коллонтай личному составу линкора, отметив, что она — первая женщина на его палубе. На катере Павел лично отвёз Александру Михайловну в порт, а затем на руках перенёс на берег. Она не могла не полюбить этого плечистого, высокого, бородатого моряка, в прошлом портового грузчика, сына крестьянина. Темперамент и сила характера сделали Дыбенко первым человеком на Балтике — председателем Центрального Комитета. Ничего, что ему было к тому времени всего 28, ничего, что она принадлежала к аристократическому роду, а он едва мог прочесть несколько слов, Павел выгодно отличался от тех интеллигентных революционеров, с которыми прежде Коллонтай имела дело. Дыбенко привлекал её неуёмной страстью, здоровыми эмоциями и романтической биографией. Летом 1918 года он попал в Севастополе в плен к немцам и ему грозила смертная казнь, только личная дружба Александры Михайловны с Лениным спасла жизнь Дыбенко. По просьбе Коллонтай любимого обменяли на немецких офицеров. Спустя год, когда они уже стали жить вместе, Павел привёл Александру Михайловну на ту площадь, где его должны были повесить: «Когда объявили о помиловании, я не поверил. А когда поверил, первая мысль, которая озарила меня, знаешь какая? Неужели вновь увижу тебя?..»
Коллонтай, конечно, плакала.
В новом правительстве Александра Михайловна получила должность наркома призрения, что означало опеку заброшенных детей, инвалидов, старух. Скажем прямо, занятие не из самых приятных, да ещё помноженное на разруху, незнание дела и нежелание прежних специалистов сотрудничать с новой властью. Умения красиво говорить было явно недостаточно, и Коллонтай терпела поражение за поражением на поприще государственного деятеля. Оказалось, что критиковать было легче, чем самой делать что-то конструктивное. А проигрывать Александра Михайловна не могла, и решила предпринять чисто революционный штурм. Однажды она распорядилась занять Александро-Невскую лавру, чтобы устроить в священном монастыре дом инвалидов. Но когда вооружённые люди стали ломать ворота, раздался звон колоколов. Люди ещё не были запуганы советским террором и стали сбегаться со всех районов Петрограда. Если бы не вмешательство матросов Дыбенко, Александра Михайловна была бы растерзана взбешённой толпой. Манифестация в защиту Лавры религиозно настроенных жителей продолжалась ещё несколько дней. Едва удалось успокоить общественность. Ленин был недоволен самодеятельностью своего наркома: «Как вы могли предпринять такой шаг, не посоветовавшись с правительством?»
Помимо неудач на служебном поприще, начались недоразумения на личном фронте. Роман с Коллонтай, конечно, тешил самолюбие Павла. «Такая женщина — и его!» Однако серьёзно к сорокапятилетней женщине-политику мужчина с крестьянской психологией относиться не мог, он искал скромную, простую девушку, и, понятное дело, нашёл. Коллонтай испытала страшные мучения ревности, узнав об этом. Долгое время Дыбенко обманывал Александру Михайловну, и она, любя его, не в силах была прекратить отношения, веря словам неверного мужа. Куда улетучились все её теоретические рассуждения о свободной любви, о ревности как пережитке закабалённой женщины? Сколько раз она поучала несчастных подруг, советуя избавиться от болезненной любви, но собственную драму она пережила очень тяжело.
Её спасло назначение с дипломатической миссией в Норвегию. Так оказалось, что вторая половина жизни Коллонтай стала расцветом её общественной деятельности. 27 марта 1923 года Александра Михайловна возглавила полпредство РСФСР в Норвегии, став первой в мире женщиной-послом. Нигде её талант не раскрывался с такой силой, как на дипломатической работе. Коллонтай в полной мере использовала своё обаяние, умение говорить, желание нравиться окружающим. За первые годы работы Александра Михайловна успешно налаживает экономические связи с норвежскими промышленниками, заключив договор на поставку сельди в Россию, добивается признания Норвегией Советской России. Её девизом становятся слова, которые она потом любила повторять молодым: «Дипломат, не давший своей стране новых друзей, не может называться дипломатом».
Любопытные журналисты с нескрываемым интересом следят за деятельностью Коллонтай. Во-первых, не следует забывать, что это было время расцвета феминистского движения, и наша героиня вполне могла бы сойти за его символ, единственное «но» состояло в принадлежности её к большевикам. Во-вторых, публику забавляло замешательство шефов протокола, которым приходилось перекраивать сложившиеся и выверенные веками детали церемонии. Об этом много писалось в газетах.
Надо сказать, Александра Михайловна умела производить впечатление. Однажды в связи со свадьбой норвежской принцессы и датского кронпринца во дворце состоялся приём. Гости — дипломаты — спускались по широкой беломраморной лестнице в зал парами: муж и жена. Но «когда мадам Коллонтай, — писали потом газеты, — одна, во всём своём величии спускалась по лестнице, по залу пронёсся шёпот восхищения». Она умела при высокой мужской должности (нет слова «посол» ни в одном языке в женском роде) использовать преимущества своего пола.
При вручении верительных грамот шведскому королю Густаву V семидесятилетний монарх, очарованный советским послом, шёпотом спросил Коллонтай: «А как вас принимал король Хокон (норвежский король)? Вы беседовали с ним стоя или сидя?»
Узнав, что сосед-монарх любезно предложил Коллонтай сесть, сказал: «В таком случае прошу вас сесть. Мне ещё никогда не приходилось принимать даму с такой высокой миссией. Церемониал ещё не выработан».
Оба посмеялись.
Со Швецией у Коллонтай был связан весьма серьёзный случай. В 1914 году Александра Михайловна за революционную деятельность была выслана из страны навсегда. Приказ был подписан самим Густавом V. Спустя 16 лет бедному королю пришлось издать указ, отменяющий прежний. Мелким, «стыдливым» шрифтом напечатали его всеведущие шведские газеты.
Больше 20 лет Коллонтай была на дипломатической работе. Недолгое время она даже возглавляла советское полпредство в Мексике, но по здоровью вынуждена была вернуться в Европу.
Часто навещала Коллонтай и родные пенаты. По приезде Сталин предоставлял ей роскошный особняк на Спиридоновке и всячески стремился подчеркнуть своё расположение. Однажды он даже у Дыбенко спросил: «А скажи-ка мне, почему ты разошёлся с Коллонтай?» Павел начал, запинаясь, что-то объяснять. Сталин перебил его: «Ну и дурак. Большую глупость сделал».
Трудно сказать, как она относилась к репрессиям, как переживала гибель близких. Что, наконец, уберегло её саму, когда с таким рвением «чистили» наркомат иностранных дел, уволили Литвинова, уморили Чичерина? Может быть, наивность и чувства, которые она однажды выразила в наброске к так и не написанной повести: «Голова моя гордо поднята, и нет в моих глазах просящего взгляда женщины, которая цепляется за уходящее чувство мужчины. Не в твоих глазах я ищу оценки себя. Мою ценность отражают глаза тех, кому я даю богатство моего творчества, ума, души. Как хороша жизнь! Жизнь в работе, в преодолении, в успехах и даже трудностях. Хорошо просто жить. Я улыбаюсь жизни и не боюсь её… Хочу разработать тему об отрыве любви от биологии, от сексуальности, о перевоспитании чувств, эмоций нового человечества. И расширение самой чудесной эмоции — любви — до общечеловеческого обхвата».
Увы, даже самая прекрасная жизнь когда-нибудь кончается. Александра Михайловна Коллонтай скончалась в преклонном возрасте от инфаркта и похоронена на Новодевичьем кладбище в Москве.

(1902—1975)
Советская актриса, народная артистка СССР (1950). В 1926—1933 годах работала в Музыкальном театре им. Немировича-Данченко. С 1955 года в театре им. Моссовета. Снималась в музыкальных комедиях режиссёра Г.В. Александрова: «Весёлые ребята», «Цирк», «Волга-Волга» и др. Лауреат Государственной премии СССР (1941, 1950).
  За всю историю советского кино она — единственная подлинная звезда. Другой пока не было. И не потому, что Орлова была самая талантливая, самая красивая из русских актрис, а потому, что она больше других хотела стать звездой, потому, что в ней счастливо соединились все качества, делающие женщину сказочно неотразимой, потому, что она единственная поняла — звезда должна блистать высоко и быть недоступной для обывателя, звезда — это не звание, не профессия, это жизнь.
Орлова родилась и выросла в русской дворянской семье. Однако когда читаешь воспоминания о Любови Петровне, видишь её на экране, трудно отделаться от мысли, что перед нами западный тип женщины — внешне открытая, улыбчивая, доступная, она никогда не пустит в свою настоящую жизнь, не поделится паническими сомнениям, не предастся унынию на людях, она всегда в маске уверенности — «У меня все отлично!» Ни грана искренности, все эмоции выверены, просчитаны, все поступки срежиссированы, все костюмы отделаны, появления на публике отрепетированы. Обычная трагедия обычной несвободы звезды… Принадлежишь не себе, а собственному представлению о себе. Тут и сталинский режим ни при чём, так было и будет в любую эпоху.
Первыми в жертву звёздной легенде были принесены детство и юность нашей героини. Виданное ли дело, но о начале жизненного пути кумира практически ничего не знали поклонники. «Я начала свою творческую жизнь в театре Владимира Ивановича Немировича-Данченко», — так открывала свои встречи со зрителями Орлова. Далее следовал заученный, никогда практически не изменявшийся (не только для зрителей, но и для друзей) рассказ о том, как волновалась Любовь Петровна при встречах с «великим режиссёром», как заприметил он её, как поручил главную роль в оперетте «Перикола» Жака Оффенбаха и как подарил молодой премьерше свой портрет с надписью: «Талантливой актрисе и милому человеку Любови Петровне с наилучшими пожеланиями Вл. Немирович-Данченко». Здесь Любовь Петровна неизменно вставляла: «Вы понимаете, конечно, что это был самый первый памятный я меня подарок…»
Орлова лукавила. В её шикарном «имении» (по-другому это трудно назвать) во Внукове скромненько хранились три главные реликвии детства: крохотная книжка издательства «Посредник» — «Кавказский пленник» Л. Толстого с дарственной надписью автора, блокнотный листок с профилем Шаляпина и чувствительным романсом — автограф великого певца, и его же фотография с напутствием первокласснице: «Дети, в школу собирайтесь! Петушок пропел давно. Ратухино. 09 год». Что заставляло артистку скрывать от людей знакомства с вовсе не запрещёнными при Советской власти великими деятелями культуры? Почему Орлова наотрез отказала в просьбе дочери Шаляпина выступить на юбилейном вечере, посвящённом памяти отца со своими воспоминаниями о нём? Объяснялось все просто, смешно и трагично одновременно. Любовь Петровна боялась разрушить собственный образ, боялась своего возраста, боялась показаться своим пленникам «доисторической реликвией», знававшей «патриархов». Не способствовали ваянию легенды и годы юности, как раз пришедшиеся на революцию. Значит, и их долой из биографии! Почитатели и не догадывались, что Орлову в семнадцатом году приютила сестра матери, жившая тогда в Воскресенске, что будущая звезда возила в Москву молоко на продажу, что приходилось ей голыми руками зимой ворочать обледеневшие тяжёлые бидоны, что дрожала она от страха, возвращаясь одна с деньгами со станции. Потом была недолгая учёба в консерватории, тупая работа «иллюстраторши» кинолент в московских «иллюзионах» и «синематографах», первое замужество, на которое толкнула безвыходная житейская ситуация, второе замужество, столь же неудачное, как и первое.
Единственным артистическим образованием для Орловой стала скромная хореографическая студия Франчески Беаты, упоминания о которой Любовь Петровна тоже избегала, по-видимому, из-за непрестижности этого учебного заведения. Однако именно эта студия развила в Орловой немалый пластический талант, чуткость к ритму, а главное, стремление к непрерывному поддержанию в форме своего тела. До конца жизни Любовь Петровна не пропустила ни одного дня тренировки у станка. От этих студийных лет сохранился у Орловой и узенький кожаный поясок — эталон объёма талии — чтоб в тридцать, сорок, семьдесят лет, как в двадцать — не более сорока трех сантиметров.
Судьбоносная встреча со «своим» режиссёром у Орловой случилась осенью 1933 года. Работая по-прежнему в театре, Любовь Петровна снялась уже в двух фильмах, её портрет уже раз-другой мелькнул на журнальных страницах. Но сколько их, дебютанток, подающих надежды. Тем более что один известный режиссёр, увидев фотографию Орловой, ткнул пальцем в её нос, где сбоку притаилась маленькая родинка, и вынес приговор: «На экране она будет ростом с автобус».
Перед концертом в «синематографе» «Арс», где Любовь Петровне предстояло выступить в программе, произошёл казус — на концертном платье окотилась кошка. Актриса разрыдалась, но её знакомая мудро оценила ситуацию: «Вам повезло, Любочка! К вам придёт небывалое счастье». Как оказалось, хорошие приметы тоже иногда сбываются. В антракте за кулисы пришёл высокий молодой человек в заграничном костюме, ослепительно улыбнулся и, слегка наклонив голову, представился: «Александров»…
Сорок лет их совместной жизни и работы вместили в себя и триумф, и неудачи. Бойкий, работоспособный режиссёр Александров, вернувшийся в начале 1930-х годов из путешествия по Америке, насмотрелся там весёлых, музыкальных лент и решил создать подобное на родине. Для выполнения замысла ему нужна была актриса западного типа, умеющая петь, танцевать, да и вообще быть раскованной. Идеал воплотился в лице Любови Орловой.
Поистине всемирная слава ожидала первый фильм Александрова. «До „Весёлых ребят“ американцы знали Россию Достоевского. Теперь они увидели большие перемены в психологии людей. Люди весело и бодро смеются. Это большая победа. Это агитирует больше, чем доказательство стрельбой и речами», — так писал Чаплин о советском шедевре. Не остался в стороне и Главный ценитель искусства в стране — Сталин: «Очень весёлая картина. Я как будто месяц в отпуске побывал». Ну а простой народ высказывал свой восторг полными залами кинотеатров, на просмотр ходили семьями, коллективами, парами и в одиночку по несколько раз. Песни «Весёлых ребят», фразы заучивались наизусть. Орлова стала лицом эпохи. Она, как любая звезда, казалась «своей», родной, близкой и вместе с тем недоступной, волшебной, она была безупречна, и в ней воплощался недосягаемый идеал красоты, молодости, лёгкости — чуда наяву.
Сталин быстро сообразил, как престижно иметь такую элегантную, талантливую, совершенную женщину в качестве звезды отечественного кинематографа, какой роскошной «визитной карточкой» может стать актриса в мире. На одном из кремлёвских приёмов вождь, отечески оглядев звезду, промурлыкал сочувственно: «Какая маленькая! Какая худенькая! Почему худенькая? Почему бледная?» Желая отшутиться, Любовь Петровна кивнула на Александрова: «Вот виновник, замучил съёмками — ни дня, ни ночи…» Сталин сдвинул брови и поднял указательный перст: «Запомните, товарищ Александров! Орлова — наше народное достояние. Орлова у нас одна. И если вы её будете мучить, мы вас жестоко накажем. Мы вас повесим, четвертуем, а потом расстреляем из пушек».
Шутка из уст тирана не казалась такой уж неправдоподобной, но Сталин в этом зловещем монологе точно выразил исторические реалии, в которых зрел талант Орловой. Она «была одна», она «одна» за всех могла свидетельствовать неверящим, сомневающимся о лучезарности и светоносности советского образа жизни, «одна» могла демонстрировать полноту счастья и красоты. Она у Него была «одна»…
«Цирк» и «Волга-Волга», «Светлый путь» и «Весна» — вехи «большого пути» Орловой. Казалось, она получила в этой жизни все, чего может достичь женщина в советской стране — огромную славу, неслыханное богатство, любящего мужа, однако судьба словно опомнилась в щедрой раздаче подарков своей избраннице.
Заканчивается война, близится к концу жизнь вождя, и с его уходом проваливается в небытие и его эпоха — её эпоха. Ещё будут фильмы «Встреча на Эльбе», «Мусоргский», «Композитор Глинка», «Русский сувенир», но неумолимо подступающая зрелость, а следом и старость уносят былой энтузиазм, заставляют все тщательнее маскировать морщины. Особенно подводят Орлову руки, те самые руки которые когда-то прилипали к стылым бидонам с молоком — тёмная, тяжёлая, узловатая кожа. Никакие средства, ни доморощенные, ни заграничные, не помогали.
Ещё в 1947 году на Международном фестивале в Венеции Любовь Петровна за фильм «Весна» разделит с И. Бергман премию, присуждаемую лучшей актрисе года. Но творческий потенциал неумолимо таял, фильмы поскучнели, роли стали натужными, Орлова пережила своё время. Она будет ещё бороться — долгие тридцать лет. Будет играть в театре им. Моссовета, будет встречаться со своими поклонниками, будет путешествовать по странам, будет блистать в обществе знаменитых людей — Бернарда Шоу, Жан-Поля Сартра, Эдуардо де Филиппо. И на бестактный вопрос: «Сколько вам лет, скажите честно» — будет отвечать с ослепительной улыбкой: «Сколько дадите, столько и есть».
После провала «Русского сувенира» чета Орлова — Александров, казалось, навсегда покинула кинематограф. Любовь Петровна тяжело переживала неудачу, при ней нельзя было упоминать даже название этого злосчастного фильма. Похоже, она понимала, что «Русский сувенир» оказался не просто срывом, а катастрофой. Агония их кинематографа разразилась прямо на глазах у прежних поклонников. И всё же они дерзнули на новую попытку, решили обратиться к жанру приключенческому. Расчёт был прост — уж если не мастерство, то обычный интерес зрителя к захватывающему сюжету сделает своё дело. Любовь Петровна сомневалась долго. Ей было под семьдесят, а играть предстояло роль в большом временном отрезке, едва ли не от двадцатилетней девушки. Орлова уже много лет с болью вспоминала неуклюжую похвалу газеты «Ферганская правда», высказанную по поводу работы в фильме «Русский сувенир»: «С годами не померк, не состарился талант выдающейся советской актрисы».
И всё же они решились на этот шаг. Александров предусмотрел, казалось бы, все: беспроигрышная для семидесятых тема — «борьба двух систем», авантюрные перипетии сюжета, такой близкий актрисе мотив Золушки, мотив рождения звезды. Казалось, фильму были суждены хорошая прокатная судьба и высокая оценка государственной прессы. Но… картина на экран не вышла. Она была закончена, по сметным расходам оказалась одной из самых дорогостоящих в советском кинематографе тех лет, и тем не менее зритель её не увидел. Долгие годы в «киношных» кругах ведутся споры, выдвигаются версии, почему «Скворец и Лира» (так назывался последний фильм Александрова) был положен на полку. Редактор картины утверждал, будто закрыли фильм по причине несоответствия политическому моменту, причём сделал это в день сдачи картины сам её главный консультант, высокий чин КГБ Цвигун. В этой версии остаётся невыясненным лишь один вопрос: почему консультант был так благодушен во время съёмок политически неблагонадёжного фильма, почему не предупредил сразу, а дождался, когда израсходовали народные денежки? Скорее всего, группе, работавшей на картине, не захотели объяснить подлинные причины изъятия фильма из проката.
По версии одного из чиновников тогдашнего Госкино, Орлова сама закрыла картину, увидев, насколько безжалостно экран выдаёт её старость. Это, конечно, похоже на правду. Любовь Петровна слишком отчаянно боролась за свой образ нестареющей, уверенной в себе примадонны. Не могла же она позволить развенчать себя столь беззастенчиво и откровенно даже ради прихоти любимого человека.
Ни одна из версий не доказана, но спустя годы и годы, в середине 1990-х, фильм «Скворец и Лира» показали по телевиденью. Это было мучительное и страшное, нездоровое и почти зловещее зрелище. Словно восставшие мертвецы силились восстановить давно умерший мир прежних мифов и символов, вызывая в памяти кошмарные ирреальные сны. Мир, в котором героиня Орловой пребывает «вечно молодой» во всех эпохах, пронизывает смертного человека ледяным холодом, как всякое чувство безвременья и бездны.
Что ж… Звезда может лететь только по своей орбите и только мгновенно, таков её закон от века. И никому ещё не дано было после угасания снова зажечь звезду.

(1755—1793)
Французская королева, жена (с 1770 года) Людовика XVI. Дочь австрийского императора. Казнена в годы Великой французской революции.
  Жертвы бессмысленной человеческой жестокости в истории надолго остаются в памяти людей, словно постоянно напоминая нам о собственном неразумии и несовершенстве. Конечно, в поведении Марии-Антуанетты можно найти промахи, которые якобы привели её к гильотине, но они кажутся вовсе несущественными перед роковыми обстоятельствами истории Франции, страны, где молоденькой австрийской принцессе выпало принять корону.
Мария-Антуанетта была младшей дочерью императрицы Марии-Терезии и Франца I, правителей Священной Римской империи. Когда девочке исполнилось десять лет, её отец умер, оставив жене империю и восьмерых детей. Мария-Терезия оказалась весьма деловой женщиной, она не только отлично управляла государством, но и устроила своим отпрыскам удачное будущее. Самую блестящую партию австрийская императрица уготовила младшей дочери. Мария-Антуанетта была помолвлена с наследником Франции — Людовиком.
Девочку старались воспитывать как будущую королеву. Она ни в чём не знала отказа, училась повелевать и чувствовала себя уверенной среди тысяч направленных на неё глаз. Вместе с тем по характеру Мария-Антуанетта росла беззаботной, весёлой хохотушкой, не слишком привлекательной, зато очень лёгкой в общении, с живым ярким темпераментом. Поскольку девочка была младшей, то её, конечно, баловали. Когда Мария-Антуанетта собралась отправиться во Францию, её, пятнадцатилетнюю, поддерживала неизменная убеждённость, что благодаря своему очарованию она всегда сможет добиться того, что ей нужно.
Итак, одетая в атласные одежды, украшенная драгоценностями невеста покинула отчий дом, чтобы больше уже никогда туда не возвратиться. При прощании мать подарила девушке маленькие золотые часики, которые навсегда остались талисманом Марии-Антуанетты. На границе невесту встречал великолепный свадебный поезд во главе с дедом принца, здравствующим королём — Людовиком XV. Последний, слывший большим знатоком по части слабого пола, остался доволен собственным выбором для внука. Принцесса была само очарование, и она, несомненно, придётся ко французскому двору. Но жених Людовик несколько разочаровал Марию-Антуанетту. Неуклюжий малый, глуповатый юноша больше всего в жизни интересовался хорошей едой, однако не отказываться же теперь от французского престола, тем более что жених благоговел перед принцессой. Пройдут годы, но Людовик будет так же восхищаться женой, как в тот первый день их знакомства.
Свадьба состоялась 16 мая 1770 года. Украшенный кортеж следовал по улицам Парижа, восторженная толпа горожан кричала здравицы счастливой невесте. Каждая из девушек хотела бы оказаться на её месте. Но грандиозный фейерверк закончился печально: началось настоящее столпотворение — люди бросились к бесплатным угощениям, в давке многие погибли. Когда мёртвые тела отвозили для опознания, по городу поползли зловещие слухи, что кровавое предзнаменование не принесёт счастья молодым.
Но, несмотря на трагедию, первые годы жизни Марии-Антуанетты в Версальском дворце мало чем отличались от счастливых праздников детства. Людовик не желал принимать участия в светской жизни, потея и краснея при виде обожаемой жены. Принцесса, не особенно печалясь, собрала подходящий для себя кружок молодых людей, которые обожали проводить ночи напролёт в развлечениях. Они играли в карты, танцевали, высмеивали наследника. Особенно шутникам нравилось переводить стрелки часов во дворце, создавая тем самым неразбериху.
В 1774 году Людовик XV умер от оспы. Молодая чета получила всю полноту власти, однако это мало изменило их образ жизни. Новый король по-прежнему много ел, по вечерам засыпал в кресле и записывал в дневнике: «Сегодня ничего не случилось», а Мария-Антуанетта продолжала поражать парижан своим экстравагантным поведением. Она поменяла свой образ и из разукрашенной дамы превратилась в деревенскую простушку. Новый облик королевы гармонировал с небольшим дворцом загородного типа — Малым Трианоном, где жила королевская чета. Женщины сходили с ума от новой моды, введённой Марией-Антуанеттой, давая прекрасные заработки парикмахерам и портным. Мало кто понимал, что соломенная шляпка королевы стоит дороже целого дома рядового горожанина.
В двадцать три года Мария-Антуанетта впервые стала матерью, и за шесть последующих лет она родила ещё четверых детей, из которых выжили только двое: Мария-Терезия и дофин Людовик. Королева обожала своих малышек, но за государственными делами и развлечениями у неё мало оставалось времени для детей. Впрочем, сами государственные дела составляли подготовку к развлечениям. Королева жила для удовольствий и не скрывала этого. Она тратила королевскую казну на друзей, наряды, выезды и балы. Король, человек смирный и терпеливый, мирился с любыми капризами жены, и когда советники стали настаивать на сокращении «карманных денег» королевы, то Мария-Антуанетта добилась их увольнения.
Пока королевская чета спокойно существовала в своём уютном мирке, в стране назревали катастрофические события. Историки находят множество причин, ведущих к социальным потрясениям. Мы не будем описывать нищету простых французов или философские мотивы свободомыслящих, не станем осуждать легкомыслие правящих классов. Скажем только, что Людовик XVI на просьбы снизить налоги отказался даже слушать предложения, назвав их «безумными». Естественно, злоба народа обрушилась на «эту иностранку», все, прежнее преклонение толпы словно переплавилось в ненависть. Теперь вместо восхищённого шёпота девушек на улице то и дело слышались грубые анекдоты про королеву: будто однажды Марии-Антуанетте доложили, что рядовым французам нечего есть — нет хлеба. На что королева ответила: «Так пусть едят торты и пирожные».
Мария-Антуанетта считала, что у неё есть природное право не обращать внимания на недовольство сограждан. Она сохраняла легкомысленное спокойствие, уверенная, что все это пройдёт. Но катастрофа всё-таки разразилась. 14 июля 1789 года весь мир содрогнулся от кровавых бесчинств в Париже — беспечной «столице мира». Неизвестно, чем руководствовалась королева — привязанностью к мужу, долгом, прежней самоуверенностью, но, имея возможность спастись бегством, она предпочла остаться с королём, хотя все приближённые покинули венценосных пленников. 5 октября разъярённая парижская чернь ворвалась в Версаль, и на следующий день королевская семья была привезена под арестом во дворец Тюильри.
Почти два года провели здесь в заточении Людовик и его семья. Вначале с ними обращались лояльно: дети жили с родителями и, наконец, королева получила возможность проводить с ними большую часть времени. 20 июня 1791 года королевская чета предприняла отчаянную попытку спастись бегством, но она закончилась неудачей, что и подтолкнуло революционеров заняться участью арестованных безотлагательно.
Они были переведены в мрачное здание в центре Парижа. Людовик XVI все никак не мог поверить, что подданные могут лишить его трона, и упорно отказывался выполнить требования революционеров. В январе 1793 года начался судебный процесс, который привёл короля в недоумение: по приговору его лишали не трона — жизни. Перед смертью Людовик провёл последние два часа с семьёй, получив столько любви от жены, сколько никогда он не видел раньше. Мария-Антуанетта провела ночь без сна, следя по материнским золотым часикам, как время отстукивает последние минуты их царствования. Когда утром над Парижем поплыл звон колоколов, королева поняла, что её мужа больше нет.
После казни Мария-Антуанетта ещё какое-то время продолжала прежнее существование, но однажды ночью к ней пришли трое мужчин, чтобы увести сына. Королева бросилась к ребёнку с криком, что она не отдаст Людовика, пусть лучше сначала убьют её, но насильники были неумолимы. Через несколько дней Марию-Антуанетту перевели в тюрьму Консьержери. В маленькой сырой камере её ни на минуту не оставляли одну, даже во время утреннего и вечернего туалета, у неё отобрали все вещи, в том числе маленькие золотые часики — её талисман. Кое-как удалось отвоевать гребешок и пудру.
И потекли последние унылые дни в тюрьме. Мария-Антуанетта попросила иголки и нитки, чтобы занять себя вышиванием, но и в этой просьбе ей было отказано. Тогда она надёргала ниток из обтрёпанных занавесок, висевших в камере, и плела что-то вроде сетки. Однако дух её был не до конца сломлен, королеве удавалось вести переписку с французскими эмигрантами, она попыталась подкупить стражу и бежать из тюрьмы. Конвент и Комитет общественного спасения использовали членов королевской семьи как разменную карту, чтобы ликвидировать опасность интервенции — всё-таки Мария-Антуанетта была иностранкой. Некоторое время велись переговоры, но под давлением общественного мнения 16 октября 1793 года суд вынес смертный приговор королеве.
В день казни Мария-Антуанетта поднялась очень рано, часов не было, так что она не могла следить за временем. С помощью служанки королева надела белое платье. Охрана следила за каждым её шагом, и, наконец, осуждённая воскликнула: «Во имя Господа и приличия, прошу вас, оставьте меня хотя бы на минуту!» Вошедший в камеру палач отстриг роскошные волосы Марии-Антуанетты: это был его трофей. Её посадили в грязную телегу и повезли по улицам Парижа. Толпа грозно и оскорбительно улюлюкала ей вслед.
Гильотина находилась неподалёку от дворца Тюильри, на площади Революции. Когда Марию-Антуанетту подвели к плахе, она неосторожно наступила на ногу палачу.
«Простите меня, мсье, я не нарочно».
Это были последние слова французской королевы.

(1122—1204)
Королева Франции, жена Людовика VII. Затем королева Англии.
  Прекрасно, когда женщина становится королевой, но уж, кажется, и пожелать лучшего нельзя, если это происходит с ней дважды. Но, как показывает история, никакие богатства, никакие троны не приносят с собой обычного женского счастья. И расскажи мы перипетии судьбы Элеоноры Аквитанской, не упоминая её регалий и примет времени, читатель и не догадался бы, что это происходило не в наше время, а почти десять веков назад.
Элеонора была единственной дочерью герцога Вильгельма Аквитанского, и если любящий отец когда-нибудь и сокрушался, что Бог не послал ему сына, то весьма недолго. Элеонору с детства всерьёз интересовали политические и военные вопросы. Грациозная и изящная, она слыла прекрасной наездницей и отлично стреляла из лука. Будучи ещё совсем юной, она стала наследницей влиятельнейшего герцогства Франции, и жители Аквитании охотно приняли правление Элеоноры.
До нас дошла красивая легенда, связанная с именем герцогини. Будто любила она, пятнадцатилетняя, мужественного рыцаря Ричарда, против брака с которым выступили влиятельные родственники девушки, так как считали слишком неравным этот союз. Однажды на глазах обезумевшей от горя Элеоноры рыцарь был убит, и её выдали замуж за другого. Завидной невесте — герцогине Аквитанской — и жених назначался «что надо» — французский король Людовик VII.
Прибыв в Париж, Элеонора была поражена скукой и пуританскими нравами, царившими при королевском дворе. Муж оказался очень набожным, замкнутым и даже холодным. Страной управляли два влиятельных церковника — Одо и Бернард. Королева попыталась переломить косность и чопорность парижской знати, чем, конечно, нажила себе серьёзных врагов. Она окружила себя поэтами-обожателями и музыкантами и развлекалась как могла. Людовик, несмотря на разницу взглядов, вынужден был мириться с женой, так как полюбил строптивицу с первого взгляда.
Королева была незаурядной, высокообразованной женщиной. В Париже она посещала лекции знаменитых философов, теологов, правоведов и очень огорчалась оттого, что ей не разрешалось принимать участие в диспутах слушателей.
Наконец, в 1147 году судьба послала королеве приключение. Людовик VII, поддавшись уговорам советников, решил организовать крестовый поход в Палестину. Элеонора упросила мужа взять её с собой. И хотя её всегдашние враги Бернард и Одо были против участия женщины в походе, она смогла победить, в чём ей немало помогли аквитанские рыцари, не слишком охотно шедшие на службу в королевское войско. Только личное участие любимой правительницы в предприятии подвигло многих поступить на службу к Людовику.
Правда, Элеонора скоро поняла сомнительность подобного рода приключений. По ночам ей приходилось дрожать от холода в грязных палатках, да и пища готовилась не столь изыскано, как в мирное время. Конечно, женщины XII века не были избалованы ванными или маникюрами, но и им тяжеловато приходилось в многодневном походе, тем более что «королевские смотрители» позаботились удалить Людовика от жены. Встретились они лишь в Антиохии, где властвовал обаятельный дядя Элеоноры Раймунд Тулузский. Он хорошо принял королеву и её свиту, снабдил их новой одеждой. После трудного похода королева охотно принимала ухаживания дяди, чем вывела из себя мужа. Людовик приказал немедленно выступать в поход на Иерусалим. Напрасно его советники отговаривали короля, предостерегая Людовика, что армия находится не в боевом порядке. Муж проявил твёрдость и приказал королеве следовать за ним. Элеонора неожиданно стала сопротивляться, тогда ревнивец силой потащил жену в Иерусалим.
Попытка взять город приступом закончилась неудачей, и Людовик навсегда потерял расположение любимой. Она возвратилась-таки в Париж, теперь её задерживать было нельзя: королева забеременела. У супружеской четы уже росла девочка Мария, и нынче, конечно, ждали наследника, но и во второй раз Элеоноре не повезло.
После рождения второй дочери Элеонора и Людовик совсем отдалились друг от друга. Королеве опостылел мрачный французский двор, а набожность мужа внушала ей бесконечное отвращение. Она выступила с инициативой развода и получила его в 1152 году.
С радостью вернулась Элеонора в родную Аквитанию, словно желая взять реванш над унылыми годами, она устраивала грандиозные празднества в роскошном дворце. Женщина не очень расстроилась, потеряв высокий титул, зато она приобрела свободу. Элеонора всячески поощряла рыцарские традиции, культивировавшие возвышенное отношение к даме и поклонение ей, оказывала покровительство поэтам, музыкантам, художникам. Вскоре её двор стал самым великолепным двором тогдашней Европы.
Не заставили себя ждать и поклонники. Один из них — весёлый, словоохотливый, страстный, словом, полная противоположность прежнему мужу Элеоноры — Генрих Плантагенет — зажёг в герцогине Аквитанской ответное чувство. Единственное, что смущало прекрасную даму — молодость претендента, всё-таки ему было 19 лет. Однако Генрих соблазнил Элеонору троном Англии, который должен был перейти к нему после смерти его дяди, короля Стефана. Через полгода после свадьбы Элеонора родила первенца, названного в честь деда Вильгельмом. Это событие словно специально совпало по времени со смертью английского короля, и 19 декабря 1154 года Элеонора получила второй высочайший титул.
Правление супружеская чета начала с большим энтузиазмом. Генрих тратил уйму времени на исправление законодательства в стране и вошёл в историю под именем Генриха Законодателя. Он много ездил по графствам Англии, занимался подавлением восстаний на границе с Уэльсом, редко бывал дома. Элеонора же занималась воспитанием детей, которых у неё уже было семеро. Король и королева с годами заметно охладели друг к другу.
Элеонора больше всего полюбила своего третьего сына Ричарда. Вильгельм умер в младенчестве, и королева-мать нередко думала: какая несправедливость, что наследник престола не Ричард, а его старший брат Генрих, личность куда более бледная.
Когда дети повзрослели, король наделил их графствами и титулами. Ричарду достался по настоянию матери самый лакомый кусочек — Аквитания. Элеонора с радостью сопровождала своего любимца на родину, а когда она вернулась в Англию, то с ужасом узнала, что Генрих, её муж, завёл себе любовницу. По преданию, Элеонора пожелала встретиться с пассией Генриха — Розамундой Клиффорд, но якобы девушка была столь красива, что королева приказала её тотчас же отравить. Доказательств этого преступления не существует. Достоверно известно лишь то, что Элеонора, узнав о неверности мужа, уехала от него в другой город. А в один прекрасный день Генрих заключил Элеонору в замок, чтобы она не могла вмешиваться в его личную жизнь.
Элеонора не простила мужу неверности и настроила всех своих сыновей против отца. Семейная ненависть дошла до того, что Ричард, молодой Генрих и Джеффри заключили с бывшим мужем Элеоноры Людовиком против отца союз. Остаток жизни бедный Генрих II провёл в постоянной борьбе с непокорными сыновьями, расплачиваясь за свою супружескую неверность. Умер он совершеннейшей развалиной в 1189 году.
Поскольку молодой Генрих тоже уже покинул эту землю, на престол взошёл, как и хотелось этого Элеоноре, Ричард. Не зря мать так восхищалась сыном. Новый король был исключительно храбрым и талантливым воином. В память о многочисленных победах, одержанных им над турками, он получил прозвище Ричарда Львиное Сердце. По окончании третьего крестового похода его постигла неудача: Ричард попал в плен к австрийскому императору, который потребовал за него огромный выкуп. Мать немедленно заплатила требуемую сумму. Пять лет спустя, в 1199 году, Ричард был убит в Нормандии.
Официальным королём Англии стал последний сын Элеоноры — Иоанн. Это был жестокий, неумный человек, которого королева не любила, и тот платил ей тем же.
Но несмотря на старость и потерю близких, королева не теряла интереса к жизни. Ей было уже далеко за шестьдесят, но трубадуры по-прежнему славили в песнях её красоту, да и в делах европейской политики она оставалась значительной фигурой до самых последних своих дней.
Скончалась Элеонора Аквитанская в возрасте 82-х лет, что по тем временам составляло немыслимую продолжительность жизни.

(1729—1796)
Российская императрица с 1762 года. Немецкая принцесса Софья Фредерика Августа Анхальт-Цербстская. Пришла к власти с помощью гвардии Петра III. Оформила сословные привилегии дворян. При ней окрепло русское абсолютистское государство. Были присоединены: Северное Причерноморье, Крым, Северный Кавказ, западно-украинские, белорусские, литовские земли.
  Переворот, к которому долго готовились, произошёл неожиданно. Был арестован один из заговорщиков — Пассек. Рано утром, узнав об этом, императрица спешно покатила в Измайловский полк в сопровождении своего поклонника Алексея Орлова. Давно приготовленные солдаты присягнули Екатерине, целуя её руки, ноги и подол платья. Также принесли присягу и семеновские солдаты. Сенат и Синод беспрекословно согласились подчиняться императрице. Толпы народа на площади вторили войскам и членам государственных учреждений. Между тем наскоро составили краткий манифест, который возвещал, что императрица, по желанию всех верных подданных, вступила на престол, став на защиту православной русской церкви, русской победной славы и внутренних порядков.
Пётр узнал об этом, когда прибыл со свитой на двух кораблях (яхте и галере) к Кронштадту. Но в крепость его не пустили, а прислали извещение, что в России нет больше императора, а есть императрица Екатерина II, и что, если корабли Петра не уйдут с рейда, по ним откроют пушечный огонь. У Петра III оказать сопротивление не хватило духа. Можно было бы плыть за границу и встать во главе довольно большой русской армии, находившейся там, но император скрылся в нижней части корабля и, под рыдания своих придворных дам, отправился назад в свою резиденцию, в Ораниенбаум. Попытка вступить в переговоры с Екатериной тоже не удалась; предложение разделить власть осталось без ответа. Тогда Пётр принуждён был собственноручно подписать присланный ему женой акт якобы «самопроизвольного» отречения от престола. Так 29 июня 1762 года голштинская принцесса Софья-Августа из мелкого княжеского рода получила самую престижную корону Европы — Российскую.
Екатерина выросла в семье прусского генерала, была резвой, шаловливой и даже бедовой девочкой. Родители не отягощали её своим воспитанием. Отец усердно занимался службой, а мать — неуживчивая и непоседливая женщина — время от времени колесила по всей Европе в поисках приключений по агентурным делам Фридриха Великого. Дочь, видимо, только благодарила судьбу за то, что матери часто не бывало дома, ибо в воспитании детей Иоанна-Елизавета придерживалась простейших правил и запросто могла залепить пощёчину. Домашние уроки не прошли даром, наша героиня научилась терпеливо сносить обиды и ждать своего часа.
Своим замужеством Екатерина была обязана императрице Елизавете, которая, не мудрствуя лукаво, решила поискать невесту в недрах собственной семьи. Софья-Августа приходилась по матери троюродной сестрой жениху, и Елизавета считала этот брак своим семейным делом. Однако родственные отношения не принесли при дворе русской императрицы счастья Софье-Августе. Во-первых, отношения с Петром III не сложились. Её семнадцатилетний супруг самозабвенно отдавался игре в солдатиков и мало интересовался женой. В их отношениях поначалу преобладало полное равнодушие: не было даже ненависти, но подлинной тиранкой Екатерины стала её обожаемая тётушка.
Стареющая Елизавета держала племянницу, как дикую птицу в клетке, усматривая, видимо, подсознательно в ней соперницу своей власти. Она не позволяла Екатерине выходить без спросу на прогулку, даже сходить в баню, не разрешала переставлять мебель и иметь чернила и перья. Во дворце за женой наследника следили неотступно, донося Елизавете о каждом шаге Екатерины, подсматривали в замочные скважины и распечатывали её письма родителям. Правда, иногда капризная Елизавета расщедривалась на богатые подарки, но изъявления благосклонности незамедлительно чередовались с грубыми выговорами, грозившими даже побоями. «Не проходило дня, — писала Екатерина, — чтобы меня не бранили и не ябедничали на меня». После одной из таких непристойных сцен она поддалась ужасному порыву: вошедшая к ней горничная застала её с большим ножом в руке, который, к счастью, оказался так туп, что не одолел даже корсета.
Это был минутный упадок духа. По большей части Екатерина обладала природным оптимизмом и умела сдерживать себя. Она отлично понимала, какая ждёт её награда, и терпела все ради власти. А она, несмотря ни на что, не сомневалась, что рано или поздно будет и на её улице праздник. «Всё, что я ни делала, всегда клонилось к этому, и вся моя жизнь была изысканием средств, как этого достигнуть».
Екатерина выбрала единственно правильный путь, рассчитывая на свой житейский ум. А в наличии у неё ума сомневался только её недалёкий супруг. Окружающих же в большинстве своём Екатерина смогла расположить к себе. Она обладала недюжинными дипломатическими способностями, умела всех внимательно выслушать или уж, на худой конец, сделать вид, что слушает; и умела в каждом человеке открыть ему самому его же собственные достоинства. Немудрёно, что когда Елизавета умерла и на престол взошёл вечный недоросль Пётр III, не способный ладить с людьми и мучивший собственную жену, то симпатии двора были на стороне Екатерины.
Однажды Пётр при всех оскорбил жену, она расплакалась. Он стал угрожать жене арестом. Тогда императрица впервые всерьёз задумалась о предложении своих друзей узурпировать власть. Пётр был принуждён подписать составленный для него текст об отречении. Затем его, уже в качестве пленника, отвезли в Петергоф, а позже в Ропшу.
В отличие от многих правительниц, попавших в подобную ситуацию, Екатерина неповинна в смерти своего свергнутого с престола мужа. Пётр III погиб в очередной попойке. Заспорив с одним из собеседников, он, по-видимому, забыл, что больше не «самодержец всея Руси». Поражённая его смертью, Екатерина, однако, решила: «Надо идти прямо — на меня не должно пасть подозрение». Было объявлено, что бывший император почил от «прежестокой колики». Екатерина по просьбе Сената на погребении не присутствовала.
Царствование Екатерины Великой вызывает самые противоречивые оценки историков, видимо, потому, что сама личность императрицы была очень противоречива и многие моральные и ценностные установки, которые она провозглашала, мало уживались с её похотливым непостоянным характером. Она старалась приспособиться ко всякой обстановке, в какую попадала, как бы она ни была ей противна. «Я, как Алкивиад, уживусь и в Спарте, и в Афинах», — говорила она, любя сравнивать себя с героями древностей.
При своей трезвой, практичной натуре Екатерина не чуралась лести, а с годами все прочнее увязала в тенётах придворного лицемерия. Смолоду она научилась знать цену людскому мнению, и её очень занимал вопрос, что о ней думают окружающие, какое она производит впечатление. Достигнув власти, она все болезненнее воспринимала всякую критику, даже свой вкус она стала считать обязательным для других. За это она один раз была даже наказана своим главным поваром. Екатерина любила и понимала архитектуру, живопись, скульптуру и совсем не воспринимала музыку. Весёлая и смешливая по природе, она допускала исключение только для комической оперы. Однажды за обедом она спросила у повара, нравится ли ему фарс, так её увлекавший. «Да Бог знает, оно как-то грубо», — ответил простодушно несообразительный повар. Екатерина вспыхнула и постаралась сгладить конфуз: «Я желала бы, чтобы у моего главного кухмистера был такой же тонкий вкус (разумеется, кухонный), как тонки его понятия!»
Впрочем, если смотреть на престол, как на своего рода профессию, то Екатерина прошла бы все тесты на соответствие занимаемой должности. Приняв решение после некоторых колебаний, она действовала уже без раздумья. Самым сложным для императрицы было сомнение в чём-либо. «Для людей моего характера, — признавалась она, — ничего нет в мире мучительнее сомнения». Бодрость и энтузиазм были одними из самых счастливых свойств характера Екатерины, и она старалась сообщить их своим подданным.
Только раз, когда получено было известие, что турки объявили вторую войну, замечена была её минутная робость, и она, расстроенная, начала было говорить об изменчивости счастья, о непрочности славы и успехов, но скоро пришла в себя, с весёлым видом вышла к придворным и во всех вдохнула уверенность в успехе.
Екатерина подчёркивала в себе мужской склад характера и в свой сентиментальный, чувственный век ни разу не падала в обморок. До последних лет царствования, на седьмом десятке, и в счастливые, и в трудные дни она встречала являвшихся по утрам статс-секретарей со всегдашней улыбкой.
Как все великие люди, Екатерина отличалась огромной работоспособностью. Она во все вникала сама, хотела за всем уследить.
Находя, что человек счастлив только тогда, когда у него есть дело, она любила, чтобы её тормошили, не давали засиживаться на одном месте. Каждодневная, размеренная работа стала для неё привычкой. Когда необходимо было решить очень важные вопросы, она работала особенно усердно, по её выражению, суетилась, не двигаясь с места, как осел, с 6 часов утра до 10 вечера, до подушки, «да и во сне приходит на мысль всё, что надо было бы сказать, написать или сделать». Фридрих II, прусский король, дивился этой неутомимости и с некоторой досадой спрашивал русского посла: «Неужели императрица в самом деле так много занимается, как говорят? Мне сказывали, что она работает больше меня».
Екатерина была прекрасно образована. Ещё в годы томительного одиночества при елизаветинском правлении она пристрастилась к сложным философским книгам и вначале с трудом продиралась через заумные выражения учёных мужей, однако склонная к преодолению трудностей сделала чтение сложной литературы своего рода увлекательным спортом и впоследствии уже не могла существовать без серьёзной книги. Интеллектуальные занятия входили в обязательный распорядок дня императрицы, причём интересы её были необычайно разносторонними. Она подробно изучала историю Германии, штудировала астрономию Бальи, торопила свою Академию наук с определением широты и долготы городов Санкт-Петербургской губернии, изучала работы английского законоведа Блекстона, обрабатывала русские летописи и даже увлеклась сравнительным языковедением. Когда умер один из её любовников, Екатерина опасно заболела, не могла ни есть, ни спать, не выносила общества. Её спас многотомный филологический труд Жебеленя. Увлёкшись мыслью автора о первобытном, коренном языке, императрица обложилась всевозможными книгами и принялась составлять сравнительный словарь всех языков, положив в его основу русский. В конце концов работа закончилась тем, что все материалы, собранные императрицей, были переданы академику Палласу, который и подготовил первый том издания.
Царствование Екатерины нельзя назвать спокойным. Она не дала благоденствия стране и сытости её гражданам. Однако, не трогая основ государства, Екатерина Великая смогла воздействовать на умы своих подданных. Не дав свободы и просвещения, она дала почувствовать русскому народу цену этих благ как лучшую основу личного существования.