3. Человеческая жизнь. Обряды
3.1 Границы во времениТеперь, вероятно, все убедились, что славянское язычество — это целый необозримый мир, и притом неплохо известный учёным. Самое же интересное, что этот мир жив по сей день, он и не думал умирать, несмотря на тысячу лет христианства и почти столетие навязанного атеизма. Кстати, этот последний некоторые журналисты теперь тоже почему-то именуют «язычеством». Но язычество на Руси как раз отличалось терпимым отношением к иным религиям, в том числе христианской: веруешь по-другому, ну и веруй себе на здоровье, только мне не мешай чтить моих Богов, как я привык... Разве это похоже на те времена, когда у нас в стране поголовно воспитывали «сознательных борцов с пережитками религиозного культа»?
Думаю для более полного представления о картине мира славян, язычестве необходимо, однако, хотя бы вкратце коснуться, пожалуй, самого важного — цикла человеческой жизни, проследить его от рождения и до смерти. Можно, впрочем, и наоборот: от смерти к рождению. А почему так, пояснит дальнейший рассказ.
Мы и теперь говорим: «дети», «подростки», «молодёжь», «взрослые», «старики». И это не простые слова. За каждым стоит вполне определённая группа людей со своими обязанностями и правами, особенностями поведения и спецификой одежды. Представьте себе седую бабушку в детском платье, самозабвенно играющую в куклы, или мальчика, переодетого «дедушкой». В лучшем случае это просто смешно. А в древности, когда — не забудем! — религиозные воззрения окрашивали решительно всё, границы таких групп (учёные называют их половозрастными) были очерчены гораздо более чётко и естественный переход из одной в другую обставлялся всяческими ритуалами, предназначенными помочь человеку, уберечь его от воздействия злых сил. То же самое касалось и общественного положения.
О границах, разделяющих пространство, уже говорилось в главе «Домовой». Мы помним, как наши предки относились к этим границам. Теперь поговорим о границах во времени.
По мысли древних людей, человек двигался по своему жизненному пути вовсе не так, как движешься, например, по горной дороге, постепенно приближаясь к вершине. Для них всё выглядело совершенно иначе: человек «исчезал» на одном уровне и «вновь появлялся» уже на другом, уже в новом качестве; он «умирал» и «снова рождался». Зная это, легко понять смысл всем известной процедуры посвящения в рыцари с её знаменитым ударом меча плашмя по плечу. Тем самым символизируется настоящий смертельный удар и новое рождение: прежний человек «умирает», а с колен поднимается уже рыцарь. От этих же корней происходят современные ритуалы «посвящения» в студенты, в мастера и так далее.
В знак того, что человек и в самом деле «заново родился», он должен был сменить буквально всё — от одежды до имени. Имя и до сих пор изменяют, принимая монашество. Бывают «тронные» имена у королей, римских пап и иных светских и духовных владык. Бывают псевдонимы — литературные, сценические, спортивные. Пожалуй, особенно характерны конспиративные клички, предназначенные для того, чтобы избежать опасности отнюдь не мистической...
По сей день существуют виды одежды и её отдельные элементы, присущие только членам определённых групп. Например, военная форма, одеяния священнослужителей, просто приверженцев некоторых религиозных течений или даже кольцо на руке человека, состоящего в браке. Всё это — отголоски языческой древности, когда на протяжении физической жизни «умирали и рождались» несколько раз.
Зато и естественная биологическая смерть не воспринималась язычниками как окончательная гибель, полное исчезновение человека. Смерть была для них ещё одним переходом в новое качество, когда разрушалось тело, но бессмертная душа оставалась неприкосновенной. Кроме того, душа вполне могла возвратиться, войдя в новорожденного младенца. Вот почему во все времена и у всех народов детям старались давать имена прославленных, уважаемых предков (потом эта традиция распространилась и на чужих, но знаменитых людей), и сейчас нередко называют малыша «по дедушке» или «по бабушке». Только теперь чаще всего это для нас простая дань обычаю, который не каждый и объяснит…
3.2 РождениеЗабота о ребёнке начиналась задолго до его появления. Испокон веку славяне старались оградить будущих матерей от всевозможных опасностей, в том числе и сверхъестественных. Так, если муж был в отъезде, молодой женщине советовали подпоясываться его поясом и на ночь укрываться чем-нибудь из его одежды, чтобы «сила» мужа охраняла, оберегала жену. В последний же месяц перед родами ей не рекомендовалось выходить со двора, а лучше и из дому, чтобы Домовой и священный Огонь очага всегда могли прийти ей на помощь: жуткие истории рассказывались о злых колдунах, способных своим волшебством похитить дитя прямо из материнского чрева или подменить его детёнышем ведьмы — злобным уродцем... Одним словом, о наступившей беременности и тем более о сроке родов посторонним совсем незачем было знать.
Зато сама женщина, ждущая ребёнка, считалась любимицей Богов, способной приносить счастье. Её охотно приглашали в сады угоститься яблоками: если беременная отведает плода с молодой яблони, впервые принесшей урожай, эта яблоня весь свой век будет обильно плодоносить...
Но вот наступал срок ребёнку появиться на свет. Древние славяне верили: рождение, как и смерть, нарушает невидимую границу между мирами умерших и живых. Понятно, что такому опасному делу незачем было происходить вблизи людского жилища. У многих народов роженица удалялась в лес или в тундру, чтобы никому не повредить. Да и у славян рожали обычно не в доме, а в другом помещении, чаще всего — в хорошо истопленной бане. А чтобы материнское тело легче раскрылось и выпустило дитя, женщине расплетали волосы, в избе же раскрывали двери и сундуки, развязывали узлы, открывали замки. Надо думать, психологически это помогало.
Роженица, невольно «отворяющая дверь» в иной мир, у многих народов из-за этого считалась «нечистой». Уже говорилось, что в современном восприятии это слово неточно, ибо речь идёт не о чём-то нехорошем, а только о повышенной уязвимости для злых сил, всегда ждущих случая наделать людям беды. Находиться рядом с роженицей было просто «опасно». Во все времена перед другими людьми, перед любящим мужем был выбор — помогать женщине или думать только о себе. И конечно, во все времена находились такие, чей выбор был благороден. О них сохранилось немало рассказов.
У славян эпоху строгого уединения роженицы хронисты уже не застали. Здесь будущей матери обычно помогала немолодая женщина, опытная в подобных делах. Непременным условием было, чтобы она сама имела здоровых детей, желательно — мальчишек. Кроме того, при родах нередко присутствовал... муж. Теперь этот обычай возвращается к нам в качестве эксперимента, заимствованного за границей. Между тем древние (и даже не столь древние) славяне не видели ничего необычного в том, чтобы рядом со страдающей, испуганной женщиной был сильный, надёжный, любимый и любящий человек.
Бытовал у наших предков и обычай, сходный с так называемой кувадой народов Океании: муж нередко кричал и стонал вместо жены. Зачем? Смысл кувады обширен, но, помимо прочего, исследователи пишут: тем самым муж вызывал на себя возможное внимание злых сил, отвлекая их от роженицы!
...И вот дитя благополучно родилось. Если это был мальчик, пуповину перерезали на топорище или стреле, чтобы рос охотником и мастеровым. Если девочка — на веретене, чтобы росла рукодельницей. Перевязывали пупок льняной ниткой, сплетенной с волосами матери и отца. «Привязать» — по-древнерусски «повить»; вот откуда «повитухи», «повивальные бабки».
Первой пелёнкой сыну служила отцовская рубаха, дочери — материнская. Вообще, все самые первые действия с младенцем (купание, кормление, подстригание волос и так далее) были окружены важными и очень интересными ритуалами, которым опять же можно посвятить отдельную книгу. Присмотримся лишь к одному.
В наши дни, желая приобщить новорожденного к христианской религии, родители несут его в церковь, где священник крестит его, опуская в купель с водой. При этом нарекается имя.
Между тем обычай окунать младенца в воду (или по крайней мере обрызгивать) отмечен у самых разных народов. В частности, так поступали скандинавы в эпоху викингов. Очень долгое время это объяснялось влиянием христианства. Однако потом сходные обычаи были зафиксированы у народов, никогда даже не слышавших о христианстве! В чём же тут дело?
Учёные видят здесь отголосок древнейшего ритуала приобщения нового человека... Космосу. Да-да, ни больше ни меньше. Как это делалось? Отец — глава семьи — торжественно выносил новорожденного и показывал его Небу и Солнцу (не садящемуся, но обязательно восходящему — на долгую жизнь!), Огню очага, Месяцу (опять-таки растущему, чтобы дитя хорошо росло), прикладывал к Земле-Матери и, наконец, окунал в Воду (или обрызгивал, если было холодно). Таким образом малыша «представляли» всем Божествам Вселенной, всем её стихиям, отдавая под их покровительство. Вот тебе и «варварские», «примитивные» культы, «мрак язычества». Нет «примитивных» народов, эпох, культур и религий, у каждой своя мудрость и красота. Примитивными бываем мы сами в нашей собственной лени и невежестве, в нашем нежелании что-либо знать.
3.3 ВзрослениеДетская одежда в Древней Руси, как у мальчиков, так и у девочек, состояла из одной рубашонки. Притом сшитой не из нового полотна, а обязательно из старой одежды родителей. И дело здесь не в бедности или скупости. Просто считалось, что ребёнок ещё не окреп как телом, так и душою, — пусть же родительская одежда его защитит, убережёт от порчи, сглаза, недоброго колдовства... Право на взрослую одежду мальчики и девочки получали, не просто достигнув определённого возраста, но только когда могли делом доказать свою «взрослость».
Лет с пяти-семи детей приучали к хозяйственным мужским и женским работам, а также вводили в мир легенд, верований и традиций, — как мы бы теперь выразились, ребёнок проходил ещё и духовную школу. В глубочайшей древности для этого существовали особые дома — мужские и женские, и всё, что там совершалось, окутывала тайна, на которую не имели права представители противоположного пола. Исследователи пишут, что хоромы «семи богатырей» из «Сказки о мёртвой царевне» — не что иное, как воспоминание о таком мужском доме, расположенном в глухой лесной чаще. Но это вновь отдельная тема, и мы её лишь обозначим.
Когда мальчик начинал становиться юношей, а девочка — девушкой, им приходила пора перейти в следующее «качество», из разряда «детей» в разряд «молодёжи» — будущих женихов и невест, готовых к семейной ответственности и продолжению рода. Но телесное, физическое взросление ещё мало что значило само по себе. Надо было выдержать испытание.
Учёные называют его «инициацией» — «обновлением», «приведением в начальное состояние». Это был своеобразный экзамен на зрелость, физическую и духовную. Юноша должен был вытерпеть жестокую боль, принимая татуировку или даже клеймо со знаками своего рода и племени, полноправным членом которого он становился отныне Для девушек тоже были испытания, хотя и не такие мучительные. Их цель — подтверждение зрелости, способности к свободному проявлению воли. И самое главное — те и другие подвергались ритуалу «временной смерти» и «воскрешения».
Это была не игра. Это происходило абсолютно всерьёз!
Вероятно, жрецы и жрицы применяли при этом какие-нибудь одурманивающие напитки, а то и гипноз. Также вполне вероятно, что разыгрывалась целая пантомима «проглатывания» детей мифическим животным — тотемом, «прародителем» и символом племени — с последующим «рождением» из его брюха. Некоторые исследователи полагают, что всем известная сказка о Красной Шапочке содержит отголоски подобных обрядов...
Итак, прежние дети «умирали», а вместо них «рождались» новые взрослые. В древнейшие времена получали они и новые «взрослые» имена, которых опять-таки не должны были знать посторонние (а иногда это было первое наречение имени). Вручали и новую взрослую одежду: юношам — мужские штаны, девушкам — понёвы, род юбок из клетчатого полотна, которые носили поверх рубахи на пояске. Понёвам будет посвящена отдельная глава в разделе «Одежда». Пока только отметим, что с момента надевания взрослой одежды девушку можно было сватать. А расцветка клеток понёвы была своя у каждого славянского племени, у каждого рода — точь-в-точь как и в национальном шотландском костюме, мужской юбке «килт», о которой мы читали в приключенческих романах Р. Л. Стивенсона.
3.4 Звёздный мостКогда умирает кто-то из близких, мы жалеем покойного и одновременно... боимся его! Даже те из нас, кто слыхом не слыхивал ни о славянском язычестве, ни о христианстве или другой религии. Почему?
Учёные утверждают: мифологические воззрения самых разных народов так или иначе выводятся из законов психологии, общих для всего человечества. Если китайцу и шведу показать красный цвет, пульс участится у обоих — вот на каком глубочайшем уровне, на самой границе «одушевлённого» и «неодушевлённого» лежат корни религиозных представлений. Потому-то мифы весьма удалённых друг от друга племён бывают удивительно схожи, и нам порою легко понять даже мифы австралийских аборигенов, хотя мы живём на другом конце планеты…
Многим приходилось сталкиваться с тем, как разбегаются дети от своего товарища, до крови поранившегося в игре. Мне, например, было лет пять, когда я свалилась с забора и распорола ногу о гвоздь. Двор, только что полный играющих, вмиг опустел. И что характерно — ответ на расспросы взрослых (почему никого не позвали?) был только один: мы не видели, мы тут ни при чём.
Испуг? Боязнь крови? А что её бояться?
Но точно так же порой поступают и жители африканских джунглей, бесстрашные воины, охотники на свирепых зверей. И вот как они объясняют своё поведение учёным-этнографам, приехавшим изучать обычаи племени: «С человеком никогда ничего не случается просто так. Всё, что происходит, — знамение Богов, злых или добрых. Если кто-то внезапно поранился — это значит, что злые духи и сама Смерть готовы им завладеть. Опасно оставаться рядом с таким человеком, несчастье заразно и всех втягивает, подобно водовороту...»
Так мифологическое сознание преломляет естественный испуг и детское рассуждение: «Если я чего-то не видел или притворился, будто не видел, значит, этого как бы и не произошло...»
Отсюда наш страх перед умершим: а что, если он и меня утащит туда же — на тот свет, за грань между мирами, которую нарушила Смерть?..
Поэтому традиционные русские похороны содержат огромное количество ритуалов, призванных отдать умершему последнюю дань уважения и вместе с тем победить, изгнать подальше ненавистную Смерть. А ушедшему пообещать воскрешение, новую жизнь. И все эти обряды, частью сохранившиеся до сего дня, имеют языческое происхождение.
В главе «Рождение» было рассказано, как новорожденного приобщали ко всем природным стихиям. Теперь, уходя из этого мира, человек с ними прощался. Почувствовав приближение смерти, старик просил сыновей вывести его в поле и кланялся на все четыре стороны: «Мать сырая Земля, прости и прими! И ты, вольный свет-батюшка, прости, коли обидел...»
Потом ложился на лавку в святом углу, и сыновья разбирали над ним земляную крышу избы, чтобы легче вылетела душа, чтобы не мучила тело. А также — чтобы не вздумала остаться в доме, беспокоить живых...
Даже краткий обзор языческих погребальный обрядов мог бы увести нас очень далеко (именно поэтому в работе на затронуты свадебные обряды). Кстати, в народной культуре, в частности в песнях, смерть постоянно уподобляется свадьбе. Но в древности это было не просто поэтической метафорой. Когда умирал знатный мужчина, вдовый или не успевший жениться, с ним в могилу нередко шла девушка — «посмертная жена». Когда такой ритуал пытаются воссоздавать в «исторических» книгах и фильмах, обычно получаются жуткие и жестокие сцены. А между тем девушка зачастую шла на смерть добровольно, вызывая зависть подруг и предвкушая будущее блаженство на «седьмом небе» со знатным супругом. Конечно, нам теперь трудно такое понять. Но если мы желаем правильно представлять себе поведение наших предков, лучше узнать свою историю, то разобраться в этом необходимо.
Воззрения древних славян на загробную жизнь, к сожалению, известны нам хуже погребального ритуала. Небогаты сведения о том, каково, по языческой вере, было воздаяние умершим за грехи и добродетели их земной жизни. Поэтому иногда говорят, будто славяне вообще научились различать зло и добро только после принятия христианства. Серьёзные учёные утверждают, что это, конечно, не так. Вот каков, по мнению специалистов, был для язычников сокровенный, нравственный смысл легенды о Перуне и Змее.
Поначалу они относились друг к другу «нейтрально», быть может даже дружили. Равновесие между Злом и Добром оставалось «статическим», неподвижным, они в самом деле были неотличимы. Не было ни конфликта, ни драматических последствий, позволяющих отличить Зло от Добра.
Потом жадный Змей нарушил спокойствие: похитил жену Перуна, замкнул-заморозил озёра и реки, отнял у Земли плодородие. В конце концов, после долгих мук и страшной борьбы, Перун восстановил справедливость и путём испытаний отделил своего истинного сына от расплодившихся двойников. Так его поединок со Змеем принёс в мир нравственное начало, возможность выбора между Злом и Добром. Но побеждённый Змей не погиб, и борьба Зла с Добром будет длиться, пока существует Вселенная. Восстановленное равновесие сделалось «динамическим», то есть подвижным, о чём и свидетельствует, по мнению древних, годовой цикл природы. Язычники верили" зима и лето сменяют друг друга, отражая переменчивый баланс сил Зла и Добра... Чем же определяется это соотношение сил? Не в последнюю очередь — поведением Человека.
Человек, как мы помним, был создан Богами из дерева и святого Огня. Но любовные похождения Змея тоже породили целую ветвь людского племени, так что Человек сделался «двуприроден»: в каждом сидит что-то от Богов, а что-то — от хищного и неразумного Волоса. Вот поэтому среди нас присутствуют самые разные типы: чистые, светлые дети Добра (их считают праведниками в любой из религий), отвратительные «нелюди» — и весь спектр между ними, смотря какое наследие перевесит.
Борьба Зла и Добра происходит и на небесах, и в каждом из нас. Реальные и мистические испытания, которым подвергаемся мы все, очищают душу, выжигают в ней всё злое, приближают смертного, к Богам, насколько он на это способен... И дело здесь не только и не столько в «генах», во врождённых достоинствах. Ведь самым первым, кого Бог Грозы подверг Посвящению, был его собственный сын...
Наше Посвящение длится всю жизнь, а физическая смерть лишь подводит итоги.
Если бы не было в славянском язычестве подобных идей, если бы тысячу лет назад вправду были мы «тёмными дикарями», разве смогло бы христианство с его нравственными установками пустить у нас такие прочные корни, так хорошо вписаться в систему традиционных верований славян? Разве мог бы состояться замечательный взлёт культуры, который дала Древняя Русь?
Великие культуры никогда не занимаются выкорчёвыванием того, что было прежде. Великие культуры вырастают из могучих корней.
В сказаниях многих народов, близких славянам, упомянут мост в языческий рай, чудесный мост, пройти по которому способны лишь души добрых, мужественных и справедливых. По мнению ученых, был такой мост и у славян. Его мы видим на небе в ясные ночи. Теперь мы называем его Млечным Путём. Самые праведные люди без помех попадают по нему прямо в светлый ирий. Обманщики, мерзкие насильники и убийцы проваливаются со звёздного моста вниз — во мрак и холод Нижнего Мира. А иным, успевшим натворить в земной жизни и хорошего, и дурного, перейти через мост помогает верный друг — лохматая чёрная Собака.
Отношение древних славян к смерти и умершим предкам — целый мир, в который мы едва заглянули. Зачем оставляют на кладбищах немного еды и вино в рюмках? Затем, чтобы могли угоститься души умерших, слетевшиеся незримо или в облике птиц. Откуда примета: влетела птица в дом — не к добру? А вдруг это вернулась с того света чья-то душа и хочет «позвать» за собой кого-нибудь из домашних...
А чего стоит обычай посреди морозной зимы разжигать громадные костры из соломы, «чтобы умершие на том свете не мёрзли»!..
Упомяну ещё об одном обыкновении, которое наверняка покажется удивительным. Теперь считают достойным говорить об умершем обязательно с грустью, именно это служит знаком вечной памяти и любви. Между тем так было далеко не всегда. Уже в христианскую эпоху записана легенда о безутешных родителях, которым приснилась их умершая дочь. Та с трудом поспевала за другими праведниками, так как ей приходилось всё время таскать с собой два полных ведра. Что же было в тех вёдрах? Слёзы родителей...
Можно также припомнить, что поминки — мероприятие, казалось бы, сугубо печальное — даже теперь очень часто кончаются весёлым и шумным застольем, где о покойном вспоминают что-нибудь озорное. А дружный смех и приплясывание на похоронах и даже траурных митингах — обычай некоторых народов, им порой удивляет нас телевидение в международных программах? Что это — равнодушие, неуважение к покойному, кощунство?
Вдумаемся, что такое смех. Смех — лучшее оружие против страха, и человечество давно это поняло. Не так страшно одному в пустой и тёмной квартире, если громко запеть и засмеяться. Совсем не случайно придумывают забавные анекдоты о жестоких и не справедливых правительствах: то, над чем смеются, уже не способно внушать страх и больше не кажется непобедимым. Точно так и со Смертью. Осмеянная Смерть не страшна, смех гонит её, как Свет гонит Тьму, заставляет уступать Жизни дорогу. Этнографами описаны случаи, когда мать пускалась в пляс у постели тяжело больного ребёнка. Всё просто: явится Смерть, увидит веселье и решит, что «ошиблась адресом». Смех — это победа над Смертью, смех — это новая жизнь...
Ту же идею жизнеутверждения, возрождения, воскрешения несёт, как мы помним, и ритуальная еда для поминок — кутья да блины.
Вот мы и вернулись от смерти снова к рождению, как было обещано в начале раздела.
Вера древних славян в вечное возвращение Жизни опять открывает перед нами новые горизонты, в частности, выводит на календарный цикл верований и обрядов. Но это — вновь тема для отдельного разговора…