Константин Адонаи - информационный портал

История инквизиции

Самое мощное оружие антирелигиозной пропаганды - история самой религии, историческая истина, противопоставленная церковным вымыслам и легендам, а в истории религии – самое потрясающее явление – инквизиция.

Если под инквизицией понимать осуждение и преследование господствующей церковью инакомыслящих – вероотступников, то хронологические рамки инквизиции следует расширить на всю историю христианской церкви – от ее возникновения по настоящее время, ибо епископы еще со времен раннего христианства и по сей день присвоили себе право осуждать и отлучать от церкви тех верующих, которых они считают еретиками.

История инквизиции – прежде всего тайная история. Церковь имела все основания тщательно скрывать и замалчивать или извращать с целях самооправдания ужасающие факты инквизиции. История инквизиции неразрывно переплетается с историей всего общества и ее корней надо искать не в религиозном духе, идей а в условиях и обстановке классовой борьбы между буржуазией и угнетаемыми классами. Чем значительней развивался торговый капитализм в 15-16 веках, тем ожесточеннее боролось дворянство за свое преобладающее положение, за власть и экономическое господство.

Вместе с тем, нельзя забывать и о том, что роль идей в истории инквизиции была также очень важна, и именно идей христианской религии. Она служила инквизиторам, как необычайно удобное, прекрасно приспособленное для целей классового насилия, средство идеологического оправдания этого насилия. Начиная с евангелия и кончая судебниками самой инквизиции, вся христианская литература давала в руки попов-палачей множество средств и способов оправдать самые гнусные формы террора, насилия, грабежа и оправдать их идеей любви и духовного спасения человечества. Тут не было никакого извращения христианских идей, тут не было никакого противоречия с сущностью евангельской веры. И прямо и косвенно – священное писание помогало попам быть палачами, а палачам- разыгрывать из себя “ спасителей душ праведных”.

Если же инквизицию понимать в более узком смысле, подразумевая под этим термином деятельность особых трибуналов католической церкви, преследовавших еретиков, то её рамки сужаются от возникновения этих трибуналов в 12-13 веках то их повсеместный отмены в первой половине 19 века .

С раннего периода существования христианской церкви епископы, и в их числе папы римские , были наделены инквизиторскими полномочиями – расследовать , судить и карать еретиков и пользовались ими на протяжении всей истории церкви. Этими правами продолжают пользоваться после роспуска священной канцелярии, согласно все ещё действующему каноническому праву. Инквизиция , согласно данным ей при утверждении привилегиям , не была ответственна ни перед каким государственным учреждением и не была подсудна никакому светскому суду . Все, что имело какое-либо касательство к инквизиции, могло рассматриваться исключительно инквизиционными трибуналами , деятельность которых все более и более расширялась, неизбежно приходила в столкновение с обычными светскими судами .На решение инквизиционных возможна была апелляция лишь к великому инквизитору и это дело инквизицию страшной и совершенно независимой силой .

В начале 17 века Великий инквизитор Портокареро выступал в защиту положения: судебная власть предоставлена ей богом ,а не королем ; она может отменять все постановления светских судов , т.к. они действуют от имени короля и облачены им властью. Великая Хунта (Совет) узнала и изложила в докладе королю: все владения в которых была учреждена инквизиция, и широко укрепился беспорядок царящих в различных судебных местах вследствие неутомимого усердия инквизиторов распространять свою власть с таким произволом и так неограниченно, не взирая на обстоятельства и лица, что нормальной судебной власти не оставалось почти никаких дел и призванные управлять лишились власти. Нет ни одного рода дел, разрешение которых они, под тем или иным более ли менее мнимым предлогом, не присвоили бы; нет ни одного человека каким бы независимым от их власти не считали его, с которым бы они не обращались как со своим непосредственным подданным, заставляя его повиноваться их указам, налагая на него штрафы, тюремные заключения и другие наказания (Франция при Карле 2).

Ужас который внушала сама идея тюрем инквизиции, так велик, что когда в 1682 году уполномоченные инквизицией отправились к одной женщине в Гранаде (Испания) с целью арестовать её за то, что она невинно злословила с женой секретаря инквизиции, её испуг был так велик, что она выбросилась из окна, смерть казалась ей менее ужасной ,чем несчастье попасть в руки инквизиции.

Процесс обвинения

Для того чтобы искоренить вероотступников, следовало в первую очередь их обнаружить. Из-за того, что еретики перешли к конспирации, ушли в подполье. Это усложнило работу инквизиторов. Для того чтобы привлечь кого-либо к ответственности, разумеется, требовались основания. Таким основанием в делах веры служило обвинение одним лицом другого в принадлежности к ереси, в сочувствии или помощи еретикам .Кто и при каких обстоятельствах выдвигал подобного рода обвинения? Допустим определенную область , где по имевшимся сведениям еретики пользовались большим влиянием , посылался инквизитор .Он извещал местного епископа о дне своего прибытия с тем, чтобы ему была оказана соответствующая торжественная встреча , обеспечена достойная его рангу резиденция , а так же подобран обслуживающий персонал . На богослужении местный епископ представлял населению инквизитора, а последний обращался к верующим с проповедью, в которой объяснял цель своей миссии и требовал, чтобы в течение 6-10 дней все, кому было что-либо известно о еретиках , донесли бы ему об этом .

Наоборот, тот, кто откликался в установленный срок на призыв инквизитором и сообщал ему сведения о еретиках получал награду. В той же проповеди инквизитор объяснял верующим отличительные черты различных ересей, признаки, по которым можно обнаружить еретиков, хитрости, на которые последние пускались, чтобы усыпить бдительность последователей, наконец, способ или формы доноса. Печальная слава, сопутствовавшая инквизиции, создала среди населения атмосферу страха, террора и неуверенности, порождавшей волну доносов, подавляющее большинство которых было основано на вымыслах или нелепых и смехотворных подозрениях. Люди спешили “исповедаться” перед инквизитором в надежде в первую очередь оградить себя от обвинений в ереси. Особенно старались доносчики, действовавшие из корыстных побуждений, в надежде получить за выдачу еретиков часть их состояния.

Наряду с этими источниками был ещё один, питавший “делами” ненасытные чрево “священного” трибунала, а именно : художественные, философские, политические и другие произведения, в которых высказывались “крамольные” мысли и идеи. Несоответствие этих произведений принципам католической ортодоксальности служило более чем достаточным основанием для привлечения их авторов к судебной ответственности. Таких авторов преследовали, допрашивали, пытали, осуждали и весьма часто сжигали, как об этом свидетельствует судьба Джордано Бруно.

Самым ценным, самым желанным способом заполучить еретика считалось не обнаружить его с помощью третьих лиц, а заставить его самого добровольно явиться в инквизицию и покаяться, отречься от своих заблуждений, осудить их и в доказательство своей искренности выдать всех ему известных единоверцев, сторонников и друзей.

Но как добиться такого чуда? При помощи тех же испытанных средств: страха, запугивания, угроз, террора.

И католики, и еретики имели равное основание волноваться. Человек, который чувствовал склонность к ереси, не имел уже более ни минуты покоя при мысли , что слово, сказанное им мимоходом, могло быть передано инквизиции во всякое время его близкими и его самыми дорогими друзьями; под влиянием этой мысли он уступал перед чувством страха и выдавал другого из боязни быть выданным самому.

Однажды запущенная, инквизиционная машина не могла работать в холостую, не подрывая самое себя. Как ненасытный Молох, она требовала всё новой и новой крови, которую ей поставляли еретики, как подлинные, так и сфабрикованные ею же самой.

Инквизиция в России.
ИНКВИЗИЦИОННЫЕ МЕТОДЫ БОРЬБЫ С РАСКОЛОМ


Некоторые исследователи толкуют этот вопрос еще шире, считая, что инквизиция является характерным атрибутом не только католической, но протестантской и православной церквей. Во 2-ой половине 17 века в Московском государстве возникло широкое религиозное движение известное под именем раскола. Внешним поводом для этого движения была церковная реформа, предпринятая патриархом Никоном и вызвавшая резкое столкновение внутри православной церкви между защитниками реформы и противниками. Но основной причиной была борьба крестьян и посадских людей против феодальной эксплуатации. На стороне противников реформы была значительная часть низшего духовенства, недовольного поборами со стороны церковной знати, ее жестокостью, а также усилением ее власти. Раскольники старались затушевать классовые противоречия, на первое место выдвигались споры о вере, об обрядах.

Скрывавшаяся под религиозными спорами классовая борьба вызвала кровавые гонения против сторонников старой веры. Начало кровавого похода против раскольников как врага государства и церкви связано с именем патриарха Никона, который не останавливался перед суровыми мерами, чтобы задушить в самом начале новое антицерковное движение. Начав поход против сторонников старой веры, Никон подвергал пыткам наиболее активных представителей раскола. Им резали языки, руки и ноги, сжигали на кострах.

“Везде бряцали цепи, везде верши звенели, везде Никонову учению служили дыбы и хомуты. Везде в крови исповедников ежедневно омывались железо и бичи. И от такого насильственного мучительства были залиты кровью все города, утопали в слезах села и города, покрывались плачем и стоном пустыни и дебри, и те, которые не могли вынести таких мук при нашествии мучителей с оружием и пушками, сжигались сами”. И.Филиппов.

Повсеместное недовольство инквизиторской жестокостью Никона вынудила правительство (После низложения Никона в 1666 году) расследовать деятельность этого опального патриарха. Хотя кровавый террор не прекратился. В 1681году для борьбы с расколом вновь созвали церковный собор во главе с новым патриархом.

Испанская инквизиция

Испанская инквизиция! Ее мрачная слава затмила злодеяния инквизиторов в других странах. О ее кровавых деяниях написаны сотни книг, о ней пишут и будут писать как испанские историки, так и историки других стран, пытаясь не только рассказать в назидание потомству о ее жестокостях, но и объяснить их, разобраться в сложных корнях, породивших и питавших этот репрессивный орган на службе церкви и испанской короны.

В Испании инквизиция достигла своей “высшей ” степени развития. Испанская инквизиция стала примером, эталоном для учреждений такого же рода во всем христианском мире.

И действительно, нигде инквизиция не действовала так жестоко и всеобще, нигде она не соединяла в себе в такой “совершенной” форме черты церковной и политической (государственной) полиции, как это было в Испании, управляемой католическими монархами.

Первыми жертвами испанской инквизиции стали “новые христиане”- марраны. В Севилье от скученности в тюрьмах разразилась эпидемия чумы. Инквизиторы вынуждены были оставить город и разрешить покинуть его “новым христианам”, но без имущества. Этим воспользовались свыше 8000 марранов и иудеев, бежавших от террора севильской инквизиции. Когда эпидемия прошла, инквизиторы вернулись в город и продолжили свою палаческую работу, и так как их “клиентура” сильно сократилась, то они выкапывали мертвых, судили их останки, отбирали у родственников осужденных наследство.

Томас Торквемада
Он считается подлинным творцом и идеологом Испанской инквизиции. Он возглавлял инквизиционный трибунал в течение первых 18 лет после его создания. Фанатик, видевший основную цель своей жизни в истреблении марранов, которых он считал виновными в вероотступничестве, Торквемада отличался жестокостью, коварством, мстительностью и колоссальной энергией, что вместе с доверием, которое питали к нему Изабелла и Фердинанд, превратили его в подлинного диктатора Испании, перед которым трепетали не только его жертвы, но и его сторонники и почитатели, ибо он, как надлежит идеальному инквизитору, любого даже самого проверенного католика мог заподозрить в ереси, заставить признать себя виновным и бросить его в костер.

К 1492 году испанская корона решила пополнить клиентуру “священного” трибунала, а заодно и свою казну, просто “гениальным способом”. Был опубликован королевский указ, предписывавший всем иудеям в трехмесячный срок принять католическую веру или покинуть Испанию, причем в последнем случае все их имущество подлежало конфискации в пользу испанской короны. После того как инквизиция разделалась с иудеями и “новыми христианами”, она принялась за арабов. Естественно, что подобного рода насилия вызвали возмущение среди мавританского населения. В Гранаде вспыхнуло восстание мавров в 1568 году, но оно было подавлено только два года спустя.

Машина инквизиции, раз запущенная, напоминала сорвавшегося с цепи пса, кусающего без разбора своих и чужих. Ведь дьявол пытался совратить не только марранов и мористов, не только простолюдинов, а и самых могущественных, самых преданных вере христиан. Так рассуждали инквизиторы, относясь с подозрением и недоверием не только к низам, но и к верхам – к королевскому окружению, к университетским кругам, к богословам, писателям, т.е. к среде, к которой принадлежали сами инквизиторы.

Испанский философ Х. Л. Вивес в начале 16 в. писал Эразму Роттердамскому: “Мы живем в столь тяжелые времена, когда опасно и говорить, и молчать”. И в том, и другом случае любому ученому мужу инквизиция могла приписать тайные симпатии к иудаизму, наличие еретических высказываний и поступков, критику действий инквизиции, тысячу всяких других, действительных или вымышленных проступков. Примером тому может служить дело толедского архиепископа Бартоломе де Каррансы. Инквизиция, придравшись к некоторым фразам из его трактата, обвинила в протестантской ереси и арестовала его. Карранса семь лат находился в застенках инквизиции. Только после того как папа обещал признать его виновным, он был выдан Риму, где 9 лет просидел в крепости св. Ангела. Наконец, папский престол признал его “Комментарии” еретическими сочинением, заставил его отречься от еретических ошибок и сослал его в один из монастырей в Орвьето. Каррансе тогда исполнилось 73 года. Вскоре он умер.

Инквизиция ввела с 1526 г. строжайшую цензуру на книги и прочие печатные издания. С 1546 г. инквизиция стала периодически издавать индексы запрещенных книг, значительно более обширные, чем это делала папская инквизиция. Практически в индекс заносились произведения многих выдающихся писателей (Раблэ, Оккама, Овидия, Бэкона, Абеляра и др.) ; за распространение, чтение и хранение их книг инквизиция грозила костром.

В 18 в. деятельность испанской инквизиции была направлена в основном на борьбу с “новшествами”, в первую очередь со сторонниками французского просвещения, французской революции. Это не помешало инквизиции, когда французские войска вторглись в Испанию, не колеблясь выступить в поддержку иностранных завоевателей в надежде, что таким образом она сможет удержаться на поверхности. Наполеон “массой указов стал сваливать старый порядок вещей отменив инквизицию, утвердив лишь одну религию – католическую на территории Испании”. Либеральная конституция 1812 г. повторно отменила инквизицию. Сколько же людей загубила инквизиция? По данным Хуана Антонио Льоренте: сожжено живьем 31912 человек, сожжено в изображении 17659 (сбежавшие и признавшие свою вину, поэтому сжигали лишь фигурки, изображающие приговоренных), приговорено к другим видам наказания 291450, всего – 341021 человек.

Заключение:

Возрождение сорвало покров тайны, окутывавший деятельность инквизиции на протяжении многих столетий. В протестантских странах стали появляться воспоминания бывших узников инквизиции, бежавших из ее застенков. Один из них Севилье Раймундо Гонсалес де Монтес и его работа под названием “Деяния священной инквизиции”. Х. А. Льоренте бывший секретарь испанской инквизиции написал “Критическую историю испанской инквизиции” в 2–х томах. Какими бы недостатками ни обладал труд Льоренте, он даже сегодня, остается одним из основных источников по истории испанской инквизиции, мимо которого не может пройти ни один исследователь, будь он противником или панегиристом “священного” трибунала. Но всей правды не может знать ни кто. Достаточно сказать, что в государственном испанском архиве в Симанкасе(Испания) хранится около 400 тысяч неопубликованных дел “священного” судилища. Их разработка и публикация несомненно расширят и уточнят наши познания о деятельности этого террористического церковного учреждения.[/b]

Господи! Это ужасно! Прикрываясь именем Господа, совершать такое зло. Это не служители Бога, а просто исчадия Ада. Инквизиция унесла бесчетное количество жизней, невиновных ни в чем людей. Возможно ли искупить такое зло???  Возможно ли вымолить прощение??? За слезы и страдания детей, их матерей отцов???

По моему, большинство из нас слышало слово "инквизиция", но вряд ли мы  по-настоящему интересуемся его содержанием. А ведь, правда, это "потрясающее явление".
Обычным поводом для подозрений становилась зависть соседей, подданных или родственников. Зачастую хватало одних только слухов; впрочем, иногда в суды поступали и соответствующие заявления (почти всегда анонимные). В обоих случаях судьи, согласно действующим законам, были обязаны проверить, достаточно ли этих подозрений для предъявления обвинения. Оно могло быть предъявлено на основании «Уголовно-судебного уложения императора Карла V» (так называемый Указ «Каролина»), вышедшего в 1532г. В нем было четко описано, какие подозрения являются достаточными для обвинения в колдовстве или ведовстве. Впрочем, соответствующая статья 44 была такой расплывчатой, что для предвзятого судьи не было ничего проще, чем, опираясь на самые вздорные наветы, начать судебное разбирательство. Не могло помочь и то, что «Каролина» призывала судей быть особенно осмотрительными. Разве причиной доносов не могли стать пустое тщеславие, личная неприязнь, зависть, ревность или суеверие? У судей всегда находились веские доводы по поводу любых возникающих сомнений: ведь сделка с Дьяволом суть «преступление исключительное», а в таких делах достаточно одних только слухов. Опираясь на слухи, многие фанатики привлекали в качестве свидетелей обвинения даже детей, преступников и душевнобольных. Те же, кому посчастливилось избежать доноса, тоже пребывали в страхе, ибо в любую минуту могли быть обвинены по чьему-либо свидетельству (некто мог припомнить своих так называемых сообщников под пытками). Ведь, по мнению охотников за ведьмами, веротступники регулярно встречались друг с другом на игрищах или шабашах, а потому должны были знать, кто еще из живших неподалеку был с ними заодно. Эти сведения выдавливались из них во время допросов с пристрастием, то бишь под пытками. Так судебные протоколы быстро заполнялись именами упомянутых безвинных людей, которым, в свою очередь, приходилось выдавать своих сообщников, и так далее. Противники охоты на ведьм вновь и вновь выступали с резкой критикой этих безумных деяний. Но «благочестивые» охотники не позволяли сбить себя с толку...
В колдовстве обвиняли преимущественно женщин. Ведь в христианском мире, где главенствовали мужчины, женщины считались существами низшими: слабыми, ветреными, неверными, тщеславными, болтливыми и падкими до любого соблазна, что делало их законной добычей Дьявола. Впрочем, число мужчин, обвиненных в распространении колдовства, также постоянно росло. При этом колдунов (друдов) чаще отыскивали в городах, нежели в селах. В колдовстве обвиняли даже детей: с конца XV в. непрерывно росло число детей, которых бросали в темницы как участников ведовской секты, допрашивали, пытали, отправляли на казнь. За этим крылось представление о том, что родители-колдуны, отправляясь на шабаш, берут с собой и малолетних детей..
Так, двенадцатилетний мальчик, арестованный в 1665 г. в южнонемецком городке Ройтлинген, постепенно «выдал» 170 членов дьявольской секты. Сначала ведовские процессы проводила инквизиция. Таким образом, первыми судьями были лица духовного звания. Однако во второй половине XV в. сопротивление инквизиции в Центральной и Западной Европе стало усиливаться, и в конце концов она была вынуждена покинуть эти страны и перебраться в Испанию и Италию. Однако на этом охота на ведьм не кончилась,  вести ведовские процессы стали светские суды.

     Во второй половине XV в. охота на ведьм постепенно распространилась на весь север Европы, сначала Южную Германию, затем Рейнскую область и Северную Германию. Наиболее ревностными поборниками этой травли были ученые монахи-доминиканцы Генрих Крамер (лат.: Генрих Инститорис) и Якоб Шпренгер, но оба встретили непонимание и сопротивление немецких епископов, князей и городских властей. Тогда разгневанный Инститорис, с 1479 г. исполнявший обязанности инквизитора Верхней Германии, отправился в Рим искать помощи у самого папы. Его поездка увенчалась успехом. 5 декабря 1484 г. папа Иннокентий VIII (1484-1492) выпустил так называемую «Буллу о ведовстве» («Summis desiderantes affectibus» - «Всеми помыслами души»). В ней он безоговорочно повторил все, в чем уверил его фанатичный Инститорис: ведьмы нынче расплодились по всей Германии; Церкви и христианской вере грозит смертельная беда. Он, верховный пастырь всех христиан, призывает всех облеченных властью решительно поддерживать «возлюбленных сынов» Инститориса и Шпренгера в деле разоблачения и искоренения дьявольского заговора. Булла, размноженная благодаря книгопечатанию, получила широчайшее распространение и привлекла к себе всеобщее внимание.
     Этим обстоятельством искусно воспользовались Шпренгер и Инститорис, дополнившие папское слово огромным трактатом о ведьмах, опубликованным в 1487 г. под названием «Молот ведьм» («Malleus maleficarum»). Эта книга, состоящая из 3 частей, 42 глав и 35 вопросов, объединила все знания ученых-богословов о ведьмах и весь практический опыт борьбы с ними. Старания авторов оправдали себя: на протяжении двух веков «Молот ведьм» издавался 29 раз, став своеобразной библией охотников за ведьмами. Сегодня трудно понять причины успеха этой книги. Шпренгер и Инститорис учат судей духовных и светских прибегать к самым немыслимым подлостям и жестокостям ради выслеживания и истребления ведьм и колдунов. По их мнению, оправданы даже заведомо лживые посулы.
     Однако не «Молот ведьм» стал причиной объявленной охоты на ведьм. Появление этого трактата лишь ознаменовало тот исторический момент, когда твердыня разума окончательно пала и одержимость ведовством, подобно отравленной туче, нависла над христианским миром Запада. И случилось это не в эпоху «мрачного Средневековья», как полагают многие, а уже на заре Нового времени, времени зарождения идей свободы и первых великих побед пытливого человеческого разума!
 

     Да, я слышала об этой книге и даже пыталась ее читать, но что-то, увы «полноценного знакомства» так и не получилось, может быть как раз по той причине, что современному человеку «…трудно понять причины успеха трактата».  Тем не менее, я думаю, что появление этой книги в XV веке, и ее последующая популярность, вполне закономерны для того времени, и являются лишь следствием тех событий, которые происходили, тем более, что по сути своей, она просто объединила в себе и обобщила другие многочисленные трактаты о ведьмах и протоколы процессов, которые рисовали самые фантастические картины происходившего.
     Интересно то, что на раннем этапе христианства отношение Церкви к колдовству было двойственным, и лишь в XII-XIII веках ей пришлось принять решения, которые привели к роковым последствиям.
     В XII - XIII вв. на христианском Западе появились секты, выступавшие с критикой господствующей Церкви. Большинство из них, однако, просуществовало недолго, но две превратились в могучие реформаторские движения: секта катаров (т.е. «чистых»; отсюда происходит немецкое слово «Ketzer» - еретик) и секта вальденсов, названная по имени ее основателя Пьера Вальдо. Их появление во многом предопределило отношение Церкви к колдовству и послужило толчком к началу охоты на ведьм. Хотя взгляды катаров и вальденсов по отдельным вопросам веры не совпадали, в одном они были единодушны: обе секты сомневались в правильности господствующих церковных догм и осуждали стяжательство и безнравственность епископов, священников и монахов, проповедовавших жизнь, отличную от той, которую вели они сами: жизнь в святости, простоте и любви к ближним. Это подкупало многих, и число приверженцев этих сект постоянно росло, прежде всего, в Южной Франции и Северной Италии
     На рубеже XII - XIII вв. секта катаров выросла в могучую организацию. Церковь беспомощно взирала на то, как все больше людей отворачивалось от нее. Попытка вернуть утраченный авторитет с помощью широкой проповеднической кампании потерпела неудачу. И тогда папа прибег к последнему средству - силе. Французские рыцари, подстрекаемые сопровождавшими их папскими легатами, превратили область на юге Франции, где жили катары, в пустыню. Этот жестокий крестовый поход против катаров продолжался с 1209 по 1229 г. Он имел самые серьезные последствия как для побежденных, так и для победителей. Покоренным провинциям пришлось подчиниться королю Франции, а Церковь задумалась о причинах катастрофы. Как же могло случиться, что она оказалась в таком бедственном положении?
     Ответ на этот вопрос, найденный папой и его советниками, был роковым: не Церковь повинна в этом и не слуги ее, нет, во всем, что произошло здесь, на мятежном французском Юге, замешан сам Дьявол. Не примеченный ни епископами, ни священниками, распространял он свои еретические учения: учил, что не надо соблюдать заповеди и устраивать пышные богослужения, а должно вести простую богобоязненную жизнь и говорить решительное «нет» греху, богатству, насилию над другими. Подобными лжеучениями смутил он сердца простых людей и способствовал отходу их от Церкви. Вот тут-то и пришлись кстати все эти маги, колдуны, прорицатели, гадатели и прочие мастера темных дел. И если Церковь хотела сохранить свою власть, то она должна была решительнее, чем прежде, повести борьбу. Последствия этих принятых в страхе решений были ужасны.
     Сразу же после жестокого подавления катаров в 1231 - 1232 гг. папа Григорий IX создал главную церковную комиссию для защиты истинной веры - папскую инквизицию. Латинское слово inquisitio означает «розыск».

В древности колдовство было делом обычным и не запрещенным…

     В эпоху Средневековья и даже в начале Нового времени люди воспринимали мир совершенно иначе. Он оставался для них таинственным и загадочным. И поскольку причины всего, что происходило с ними и вокруг них, были недоступны их пониманию, и они не могли объяснить, в чем же суть природных явлений, эпидемий чумы, болезней и смерти - все эти ужасные явления, события и удары судьбы они невольно приписывали темным силам. Люди мнили себя добычей вездесущих духов, ибо от их милости или гнева могли зависеть счастье или несчастье, здоровье или болезнь, жизнь или смерть.
     Эту «донаучную» картину мира дополняла вера в колдунов и колдовство. За ней таилось представление людей о том, что должны существовать такие способы и средства, которые позволили бы вступить в контакт с миром демонов, определяющих наши судьбы. В том же, что в принципе это возможно, не сомневался никто. Впрочем, для этих контактов нужны были особые знания и способности. Это было уделом немногих. Но эти немногие могли вызывать добрых и злых духов, принуждать их служить себе, добиваясь с их помощью необычайной власти. Поэтому магов встречали с благоговейным трепетом, а порой и с нескрываемым страхом. Однако их вовсе не считали прислужниками зла. Напротив! Во всех древних культурах они пользовались славой жрецов, пророков, целителей или чародеев, изгоняющих злых духов. С их помощью можно было заглянуть в прошлое или в будущее.
     Там, где человеческих сил было недостаточно, могли пригодиться сверхъестественные возможности этих людей. Даже в разгар охоты на ведьм при дворах многих европейских государей жили знаменитые маги и чернокнижники, занимавшиеся своим таинственным ремеслом по велению сиятельных особ. Но горе тем магам, на которых падало подозрение в злоупотреблении своим могуществом. Случись неподалеку погибнуть скоту, разыграться непогоде или вспыхнуть пожару, как начинали ползти слухи: что-то здесь нечисто, не так ли? Верно, не обошлось без черной магии? Такое подозрение могло быть для колдуна очень опасным. Ведь, если его признавали виновным в «нанесении порчи колдовством», кара была суровой. В Римской империи наказание определялось тяжестью преступления. Если чародей был повинен в смерти человека, его убивали (как правило, сжигали). Так же поступали германцы и кельты. У этих народов колдуны, обвиненные в нанесении порчи имуществу, должны были возместить ущерб. Если же, по мнению судей, они насылали на человека хворь или убивали его, их отправляли на виселицу или (как в Риме) на костер.
    Итак, в древности колдовство было делом обычным и не запрещенным. Преследовали и наказывали лишь тех, кто нанес своими чарами какой-либо вред. Но подобные обвинения были делом редким.

     Так в глазах инквизиторов ересь и колдовство соединялись в единое целое. Отныне незыблемой становилась формула: «еретик = колдун», «колдун = еретик»…
     После создания церковной комиссии по защите истинной веры – папской инквизиции, подразумевалось, что ревнители веры, посланные папой, не должны более дожидаться, пока заслуживающие доверия свидетели обвинят кого-либо в ереси. Отныне инквизиторы обязаны были сами со всем возможным рвением выискивать еретиков. Папа издал чрезвычайно жестокие указы. Согласно им все верующие обязаны были доносить инквизиции о любом подозрительном человеке. Имена свидетелей сохранялись в тайне. До судебного разбирательства защитники не допускались. Сам судебный процесс проходил в условиях строгой секретности. Вел его инквизитор, бывший одновременно и судьей, и обвинителем. Приговор нельзя было опротестовать. Обвиняемых, которые сознались и раскаялись в содеянном, приговаривали к пожизненному заключению; те же, кто упорствовал в своем «преступлении», кончали жизнь на костре. В 1252 г. папа Иннокентий IV дополнил правила проведения инквизиционных процессов разрешением использовать во время дознания пытки.
     Террор инквизиции отрицательно повлиял на отношение Церкви к колдовству, ибо на вопрос о том, не занимались ли еретики среди прочих деяний также и колдовством, обвиняемые под пытками все чаще вынуждены были признаваться, что действительно были связаны с демонами, отреклись от христианского учения и с помощью Дьявола причинили немало вреда. Инквизиторы собирали эти признания и использовали их как доказательство того, что Дьявол не только подстрекал свои жертвы к отходу от христианской веры, но и вознаграждал их за это сверхъестественными способностями. Так в глазах инквизиторов ересь и колдовство соединялись в единое целое. Отныне незыблемой становилась формула: «еретик = колдун», «колдун = еретик».
     Поистине «неоценимую» помощь в борьбе с колдовством оказали инквизиции великие схоласты - так называют христианских богословов, которые в XIII -XIV вв. предприняли попытку научной систематизации христианского мировоззрения. К числу вопросов, которыми в то время занимались схоласты, относился и вопрос о природе колдовства. Размышляя об этом, они исходили из посылки, выдвинутой отцом Церкви Августином Блаженным, который учил, что любой из видов колдовства по сути своей есть договор между колдуном и дьявольскими демонами. Так называемая «сделка с Дьяволом» глубоко оскорбительна для Бога. Поэтому все колдуны суть предатели христианской веры и должны быть наказаны как еретики. Это учение касалось также и суеверий, бытовавших среди простолюдинов. Ибо даже самое невинное колдовство, по словам знаменитого богослова Фомы Аквинского (1225 - 1274), есть та самая «сделка с Дьяволом», о которой говорил Августин.  

История в датах.   
     
      Преследование колдунов со стороны инквизиции началось в первой половине XIV в. Ареной для проведения подобных процессов стали Южная Франция, Северная Италия и Юго-Западная Швейцария. Начало гонениям положил папа Иоанн XXII (1316-1334). Сразу же после своего вступления в должность он приказал сжечь на костре епископа своего родного города Кагора, поскольку тот якобы околдовал его. Спустя три года (в 1320г.) он послал инквизиторов в южнофранцузские епархии Тулузу и Каркассон, дабы «изгнать из дома Господня» всех колдунов, приказание, которое в 1326г. он распространил на все земли, находившиеся в ведении римско-католической Церкви. Отныне в смертных приговорах, выносимых инквизицией, все чаще появлялось обвинение в «еретическом колдовстве». Так было в 1321 г. в южнофранцузском городе Памье, в 1335-м в соседней Тулузе, с 1340 г. в Новаре (Верхняя Италия) и около 1360 г. в Комо. Вальденсы, которых после истребления катаров преследовали с особенным рвением, бежали от пылающих костров в долины Швейцарских и Итальянских Альп, но сыщики инквизиции упорно шли по их следу. В конце концов, около 1400 г. процессы против еретиков и колдунов докатились и до Швейцарии.
     После того как преемники папы Иоанна XXII ужесточили его указы о преследовании колдунов, в актах инквизиции замелькали показания обвиняемых, признавшихся под пытками в самых невероятных преступлениях. Подобные «признания», внушенные жертвам и выбитые из них под пытками, укрепляли обвинителей в их одержимости ведовством. И чем дольше и настойчивее они допрашивали, истязали и допрашивали вновь, тем яснее вырисовывалась в их помутившихся от суеверия умах картина демонического мира. Однако фанатиков-судей больше всего тревожило то, что эти отринутые Богом колдуны и колдуньи, по всей видимости, творили свои злодеяния не поодиночке, а объединившись в некую «ведовскую секту», объявившую войну христианской Церкви. Цели и коварные методы этой секты инквизиторы разоблачали в так называемых трактатах о ведьмах, число которых множилось с поразительной быстротой. Авторы этих трудов, опираясь на показания, полученные под пытками у обвиненных в колдовстве, а также на фантазии ученых-схоластов, создавали новую демонологию. Первый значительный труд такого рода, «Муравейник» («Formicarius»), созданный в 1437 г. доминиканским аббатом Иоганном Нидером, опирался среди прочего на результаты ведовского процесса, которым около 1400 г. завершилась охота на ведьм в Бернских Альпах.
     «Муравейник» Нидера вызвал большой интерес на Базельском соборе (1431 -1449 гг.), на котором прелаты и богословы, собравшиеся со всей Европы, обсуждали церковные реформы и пути борьбы с ересью. Влияние этой книги было огромно. В 1437 г., когда она появилась, и вновь три года спустя, папа призвал всех инквизиторов Западной Европы разыскивать разоблаченные ведовские секты и безжалостно их уничтожать. На протяжении XV в. представление о «дьявольских ведовских сектах», изложенное Иоганном Нидером в «Муравейнике», пополнилось рядом других трактатов о ведьмах. Авторами этих поистине роковых книг были большей частью сами инквизиторы: итальянцы, французы, испанцы, немцы, как, например, Никола Жаке, чье полемическое сочинение «Бич еретиков», вышедшее в 1458 г., стало первым трактатом о ведьмах, наиболее полно отразившим одержимость ведовством. Другие авторы, в основном ученые-клирики, подобно Нидеру, поддерживали тесные контакты с судьями, выступавшими на ведовских процессах, и, соответственно, переносили в свои книги опыт этих судилищ, происходивших все чаще и чаще.  

     Итак, в существовании сделки с Дьяволом, шабашей и порчи никто уже не сомневался. Государства, расположенные к северу от Альп, активно способствовали этому, внеся в свои уголовные законодательства наказание за ведовство. Передача подобных дел из церковных судов в ведение светских имела одно важное следствие, повлиявшее на распространение одержимости ведовством: отныне все зависело от отношения правителя той или иной страны к демонологии. Ведовские процессы основывались на методах инквизиции. Таким образом, судьи могли не дожидаться, пока отыщутся свидетели обвинения, а, напротив, зорко следить за происходящим вокруг и незамедлительно действовать, стоило им узнать о чем-нибудь подозрительном. Соответствующие местные законы определяли, на что следовало обращать внимание.
     С 1532 г. на территории Германии действовали положения так называемой «Каролины». В них определялось отношение к возникшему подозрению, требования к свидетелям, рекомендовалось не забывать о добром имени обвиняемого, определялось, сколько времени его пытать и какие орудия должно при этом использовать. Но на практике положения эти не соблюдались по следующей причине: сделка с Дьяволом, шабаш и другие мерзкие преступления, творимые ведьмами по наущению Дьявола, наносили такое оскорбление Господу и были так опасны для окружающих, что здесь позволительно было говорить о «преступлениях исключительных». А «исключительные» преступления оправдывали, и любое исключение из правил. В таких случаях следовало, прежде всего, ужесточить пытки и применять их до тех пор, пока обвиняемый не расскажет всей правды.
     В таком толковании закона укреплял судей и «Молот ведьм», ибо авторы советовали обходить запрет на повторное применение пыток, называя его просто «продолжением». Судейская предвзятость и использование подобных методов не оставляли большинству обвиняемых никаких шансов. Если же предполагаемую ведьму все-таки оправдывали, то происходило это лишь потому, что не все судьи были ослеплены демономанией. Но даже оправдательный приговор выносился не из-за того, что была доказана невиновность обвиняемого, а лишь за недостатком улик.
     Едва только возникало подозрение или поступал донос, соответствующее судебное ведомство начинало предварительное дознание. Опрашивались свидетели, тайно выведывались сведения о репутации обвиняемого, его образе жизни. Если судьи укреплялись в своих подозрениях, следовал арест. Арест повергал любого обвиняемого в настоящий ужас, ибо тюрьмы в те времена были совершенно темными, сырыми, холодными и полными нечистот. Солома и лужи на полу кишели мышами, крысами и насекомыми. Зачастую на все время следствия узников заковывали в кандалы. Особенно тяжело приходилось арестованным женщинам. Они были абсолютно беспомощны перед домогательствами своих надзирателей и нередко подвергались насилию. Большинство судей сознательно пользовались этим тюремным террором, чтобы еще до начала процесса сломить волю обвиняемых и лишить их сил. Первые допросы проходили по заданной схеме. Было принято начинать допрос с церковного обряда. В это время творилась молитва во спасение души обвиняемой или ей на шею вешали ладанку с реликвиями. Затем следовали бесконечные настойчивые расспросы: где, когда, как ей довелось сговориться с Дьяволом? Сколько раз гостила на шабаше? Что происходило на шабаше и кого она там видела? Где и как вредила она своими колдовскими чарами? и так далее...
     Если «доброе дознание» результатов не приносило, суд переходил к следующему этапу - «устрашению словами». Для этого обвиняемой показывали орудия пыток и поясняли их назначение. Не помогало и это - приступали к «устрашению действием»: палач надевал на нее орудия пыток, слегка завинчивая и затягивая их, дабы она уяснила, что дело принимает серьезный оборот. Если же и теперь она продолжала упорствовать, ее подвергали испытанию и допросу с пристрастием.
     На многих ведовских процессах одной из задач следствия был поиск определенных примет, по которым легко было распознать ведьм. Одним из испытаний было «испытание водой» (называемое также «купанием ведьм»). Для этого палач крепко связывал руки и ноги обнаженной женщины, обвязывал ее тело веревкой и сталкивал в воду. Если она всплывала на поверхность, - а так происходило с большинством, - то признавалась ведьмой, ибо вода, стихия чистоты, не принимала ее.
     Другим испытанием был поиск «ведьминой отметины». Считалось, что Дьявол метит своим знаком всякую ведьму. Этот-то знак и разыскивали судьи. Чтобы не просмотреть его, обвиняемой обривали голову и тело. Стоило только отыскать какие-либо подозрительные участки кожи, например пигментные пятна, как палач прокалывал их иглой. Если подозреваемая не чувствовала при этом боли или у нее не выступала кровь, считалось доказанным, что пятно это и впрямь «ведьмина отметина».
     Безошибочным способом распознать ведьму считалось также «испытание плачем». В «Молоте ведьм» это испытание рекомендовалось судьям как особо надежное. Считалось, что ведьмы не могут проливать слезы, «верный знак, предание о коем дошло до нас от мужей, заслуживающих доверия». Женщина, которая не плачет даже под пытками, наверняка является ведьмой. Однако если она заплакала, то никак не может считаться невиновной, ибо «пути Господни неисповедимы» и к тому же плачет-то она под пытками.

ЧЕЛМСФОРДСКИЕ ВЕДЬМЫ

Во второй половине XVI века выездные сессии суда присяжных в городе Челмсфорд, графство Эссекс, Великобритания, стали местом нескольких крупных процессов над ведьмами, которые и положили начало массовым судам над колдуньями и чернокнижниками в Англии. Кровожадный пес инквизиции был спущен с цепи.

Первый из челмсфордских процессов проходил летом 1566 года в период правления королевы Елизаветы I, при которой парламент в 1563 году принял второй из трех английских юридических актов против колдовства. Этот законодательный документ увеличивал меру ответственности за занятия колдовством, причисляя к уголовным преступлениям какое бы то ни было обращение к демоническим существам, абсолютно независимо от того, имело оно какие-либо вредные последствия или нет.

Акт 1563 года давал судьям право заключать людей, признанных виновными, в тюрьму, однако не предполагал вынесение смертных приговоров за колдовство, кроме тех случаев, когда вследствие злых чар умирал человек. Таким образом, челмсфордское дело 1566 года было первым важным судебным процессом над ведьмами, проходившим после принятия нового закона. Итоги же этого процесса впоследствии имели большое значение во многом благодаря тому, что в нем участвовали видные судебные деятели той эпохи: Джон Сэуткот - судья королевского суда, преподобный Томас Коул - настоятель челмсфордской церкви, сэр Джон Фортескью, который позднее стал канцлером британского казначейства, а также сэр Джилберт Джерард - генеральный прокурор, являвшийся наиболее примечательной фигурой на этом процессе. Записи, которые велись секретарями суда по ходу заседаний, в дальнейшем переписывались и представлялись публике в виде памфлетов, ставших в то время популярным чтением:

Недавно в город славный сей,
О Челмсфорде веду я речь,
Прислали главных трех судей,
Чтобы законы уберечь.
Известный королевский суд
Стал правосудие чинить,
И трех перступников ведут,
Чтоб их дела искоренить.
Читайте ниже вы о том,
О чем они суду сказали,
И как бумаги подписали,
Признавшись в колдовстве своем...

На первом процессе в колдовстве были обвинены три женщины: Елизавета Фрэнсис, Агнесса Уотерхауз и Джоанна Уотерхауз - дочь Агнессы. Все они жили в небольшой деревушке Хэтфилд-Пэвэрел, и единственным поводом для их обвинения стал белый в пятнах кот по прозвищу Сатана, которого сочли колдовским спутником упомянутых женщин, так как кошки этой породы появились в Англии лишь в середине XVI века и были еще большой редкостью. Решающее свидетельство на следствии дала некая 12-летняя девочка, страдавшая психическим заболеванием. В конце концов Елизавета Фрэнсис и Агнесса Уотерхауз «сознались» в совершенных злодеяниях, а Джоанна Уотерхауз, не сознавшись, отдала себя на милость суда.

Первой 26 июля 1566 года должны были судить Елизавету Фрэнсис, которая была замужем за неким Кристофером Фрэнсисом. Елизавету обвинили в том, что она околдовала маленького мальчика по имени Уильям Огер, который в результате ворожбы сильно заболел. Она признала себя виновной в данном преступлении, а также в еще более непристойных вещах. Фрэнсис рассказала, что в возрасте 12 лет ее научила колдовству бабушка по прозвищу мать Ева, которая заставила ее отказаться от веры в Бога и отдать свою кровь дьяволу. Мать Ева подарила маленькой Фрэнсис белого в черных пятнах кота по имени Сатана, которого девочка должна была кормить хлебом и молоком и держать в корзине. Протоколы судебного процесса так повествуют об этом: «Итак, эта Елизавета, во-первых, воспылала страстью к вышеупомянутому коту (назвав его Сатана), который, по ее словам, сказал ей, что она может стать богатой и состоятельной, и обещал ей исполнить все ее желания. Он спросил ее, чего она хочет, и та ответила, что хочет домашнего скота. По признанию подсудимой, этот кот говорил с ней каким-то странным глухим голосом, который она постепенно научилась понимать. Кот исполнил желание Фрэнсис и пригнал к ней на пастбище восемнадцать овец - черных и белых, которые оставались у нее некоторое время, но затем вдруг исчезли неизвестным образом».

Вскоре после случая с овцами Елизавета захотела, чтобы ее супругом стал некто Эндрю Болз, - весьма состоятельный человек из местных жителей. Кот обещал, что ее мечта сбудется, но сначала она должна сделать так, чтобы тот ее обесчестил. Однако после того как это произошло, Болз отказался вступать с женщиной в брак, и тогда разгневанная Фрэнсис попросила своего демонического спутника наслать на мужчину болезнь, от которой тот и скончался. По прошествии некоторого времени с тех пор, как вышеупомянутый Эндрю умер, Елизавета почувствовала, что беременна, и захотела, чтобы кот Сатана уничтожил младенца в ее теле. Тот повелел женщине взять некую магическую траву и выпить ее отвар, вследствие чего у Фрэнсис произошел выкидыш.

Каждый раз, когда кот делал что-либо для Елизаветы, он, по ее словам, требовал каплю крови, которую она давала ему, нанося себе уколы иглой. В тех местах, где были ранки, остались красные пятна, и судьи в ходе дознания их обнаружили.

Следующим кандидатом в мужья ведьмы стал человек по фамилии Фрэнсис. Ведьма также вступила с ним во внебрачную связь, забеременела и вскоре вышла за него замуж, взяв себе фамилию мужа. Но и после свадьбы в их доме не было покоя. Супруги постоянно ссорились, и, чтобы досадить мужу, Елизавета попросила кота наслать на него хромоту. Однажды утром Сатана спрятался под кроватью, и, когда Фрэнсис спустил с нее ноги, чтобы обуться, кот вцепился ему зубами в лодыжку. После этого у мужчины на ноге появилась незаживающая рана, которая заставила его постоянно хромать.

Когда Сатана прожил у Елизаветы около пятнадцати лет, он ей порядком наскучил. Однажды она зашла в дом к своей соседке Агнессе Уотерхауз и попросила у нее свежего хлеба, взамен которого пообещала дать ей «нечто, что сделает ее жизнь прекрасной до конца дней». Агнесса согласилась, и тогда Елизавета принесла ей кота Сатану и научила Уотерхауз всему тому, чему сама научилась от бабушки.

Как мы уже упоминали, основным обвинением против Елизаветы было наведение чар на мальчика по фамилии Огер и доведение до смерти Эндрю Болза. Протоколы суда не сообщают, давал ли какие-либо показания отец околдованного ребенка; также из них остается неясным, почему за признанием Фрэнсис в убийстве Болза не последовал смертный приговор. В итоге Елизавету Фрэнсис признали виновной, однако приговорили всего лишь к одному году тюремного заключения!

На следующий день, 27 июля 1566 года, перед судьями предстала Агнесса Уотерхауз. Это была почтенного вида вдова шестидесяти трех лет, которая обвинялась в том, что посредством чар она околдовала некоего Вильяма Финни, после чего тот тяжело заболел и умер в ноябре 1565 года. Агнесса призналась в содеянном, а также созналась: она хотела, чтобы кот Сатана испортил домашний скот и птицу соседей. При этом Агнесса отрицала, что давала коту свою кровь, однако судебные приставы проверили ее тело и нашли многочисленные пятна от уколов на ее лице и носу.

Вдова Уотерхауз призналась также, что однажды послала свою дочь Джоанну в дом Агнессы Браун, 12-летней девочки, чтобы попросить у нее плату за проданный хлеб и сыр. Девочка, однако, отказалась платить, и разозленная Джоанна, вернувшись домой, по словам матери, сделала следующее: «Вспомнив, как ее мать ходит по дому и зовет по имени адского кота, она сказала, что тоже хочет попробовать, и затем, встав в центре комнаты, громко позвала: «Сатана! Сатана!» Внезапно перед ней возникла огромная черная собака и спросила, чего желает Джоанна. Та заявила, что обижена, и затем произнесла: «Я хочу, чтобы ты сделала несчастной Агнессу Браун». Собака спросила, что она получит взамен, и тогда Джоанна пообещала ей рыжего петуха. Собака, однако, отказалась от такой награды и сказала, что ей нужны ее тело и душа...»

Выслушав эти показания, судьи пригласили в зал саму Агнессу Браун, чтобы она подтвердила или опровергла сказанное. Девочка рассказала, что в тот день, о котором ее спрашивают, она сидела дома, занимаясь своими делами, когда вдруг увидела «нечто, похожее на черного пса с мордой обезьяны, коротким хвостом, цепью и серебряным свистком на шее и с парой рогов на голове». В пасти это существо несло ключ от молочной кладовой. Браун спросила у твари, что ей нужно, и пес ответил: «Масла!» Затем существо открыло ключом дверь кладовки и скрылось там. Спустя какое-то время оно вышло оттуда, сказало девочке, что взбило ей масло, а затем исчезло.
Агнесса Браун рассказала о случившемся своей тете, которая немедленно послала в церковь за пастором. Тот посоветовал девочке молиться, а также в момент дьявольского искушения взывать к имени Иисуса. На следующий день адский пес появился снова, и опять с ключом в зубах. Тогда Агнесса спросила его: «Во имя Иисуса, что тебе надо?» Существо ответило, что, обращаясь к Христу, девочка ведет себя нехорошо, погрозило ей лапой и удалилось прочь.

Подобные визиты повторялись снова и снова, пока однажды пес не заявился с ножом в зубах и не спросил девочку: а не хочет ли она умереть? Агнесса ответила отрицательно и начала громко молиться. Затем, по ее словам, произошло следующее: «Пес сказал, что если я не хочу умирать добровольно, то он сам вонзит клинок в мое сердце. Когда же я приказала ему бросить лезвие, во имя Иисуса, он ответил, что не может бросить нож своей милой дамы. А на мой вопрос, кто она, пес кивнул головой в сторону вашего дома, мать Уотерхауз».

Судьи с большим интересом выслушали показания свидетельницы Браун и даже предложили тут же на месте провести следственный эксперимент. Они попросили подсудимую Агнессу Уотерхауз удалиться в свою камеру и, призвав там адского пса с помощью колдовства, затем предъявить его членам суда. Немного помявшись, женщина ответила, что утратила способность повелевать животными.

В итоге Агнессу Уотерхауз приговорили к повешению и казнили 29 июля 1566 года. Перед тем как взойти на эшафот, она сделала последнее признание, заявив, «что была ведьмой и занималась мерзким колдовством на протяжении 15 лет, что совершила множество отвратительных злодеяний, в которых полностью и искренне раскаивается и надеется, что всемогущий Бог простит ее за то, что она оскорбляла его имя своими дьявольскими занятиями. Она все же верит, что будет спасена на небесах по его неизреченной милости».

Процессы над челмсфордскими ведьмами продолжались с 1566 по 1579 год и явились тем печальным прецедентом, от которого станут отталкиваться все будущие поколения английских, шотландских и ирландских юристов. Гонения на ведьм, которым положили начало судебные заседания в Челмсфорде, будут с чудовищной быстротой распространяться по всей территории Великобритании, достигнут своего апогея в XVII - начале XVIII века и сойдут на нет лишь к 1722 году, когда в Шотландии состоится последняя казнь по обвинению в колдовстве.  
 

Ведьмин круг  
 

Когда речь заходит о знаменитых шабашах европейских ведьм и о последующих судебных процессах над ними, на ум сразу же приходят рассказы о таких странах, как Франция, Англия, Германия или Испания. Но оказывается, что и в тихой благополучной Швеции некогда кипели страсти, не уступавшие знаменитым судилищам.  
Прежде чем приступить к нашему повествованию, следует отметить, что судебный процесс над колдуньями из городка Мора был едва ли не единственным крупным событием такого рода в истории Швеции. Однако и он наглядно продемонстрировал, насколько быстро человеческий страх перед потусторонними силами может выйти из-под контроля и к каким зловещим последствиям это может привести.

Судилище в Мора вылилось в конечном итоге в массовую колдовскую истерию, приведшую к гибели десятков людей. И точно так же, как и в истории «Салемских ведьм», толчком ко всему послужили заявления детей.

Само начало нашего рассказа датируется 5 июля 1668 года, когда некий подросток из небольшого городка Мора (центральная Швеция) обвинил 18-летнюю девушку в том, что она похищала в деревнях малолетних детей и поставляла их на дьявольские шабаши. Вскоре в подобных же преступлениях обвинили и других, но местные власти признали всех подозреваемых невиновными (кроме одной женщины по фамилии Свенсон), отправив, однако, донесение о случившемся в Стокгольм. 

Что же касается задержанной женщины, то подозревали ее в следующем. Однажды один из горожан заметил, как Марта Свенсон копает возле его сада какую-то яму. На вопрос, что она делает, та ответила, что роет могилу для трупа, который очень скоро появится в этом доме. Взбешенный мужчина прогнал Марту, а через неделю у него скоропостижно умерла жена...

Вскоре женщину арестовали. Уже находясь в тюрьме, Свенсон как-то попросила тюремного стражника дать ей свою руку для поцелуя в знак благодарности за то, что он читал ей перед сном вслух Библию. Тот согласился, но, вернувшись домой, пожаловался жене на слабость и сильную боль в правой ладони. В последующие две недели болезнь стражника все усиливалась. Он страдал от удушающего кашля и говорил, что его кожу жжет как огнем, а боль отдается прямо в сердце. Как-то он сказал доктору, что старуха Свенсон хочет оторвать ему руку. «Ты разве не видишь, как она тянет меня? - стонал стражник. - Я умираю из-за поцелуя. Это проклятая ведьма навела на меня порчу!» Через три недели тюремщик в мучениях скончался.

Впрочем, Марта Свенсон от всего произошедшего не пострадала, так как вскоре умерла своей смертью в камере - еще до начала суда. 

В шведской столице все эти новости вызвали тревогу, и тогдашний король Карл XI спешно создал специальную комиссию, которая должна была заставлять колдуний искупать свои грехи массовыми молитвами, а не подвергать их тюремному заключению и пыткам. Однако когда вслед за этим последовало еще несколько сообщений о странных делах, творящихся в Мора, правительство решило разобраться со всем на месте и сделать это более суровыми методами.

Члены королевской комиссии прибыли в Мора 12 августа 1669 года. Расследование начали с допроса детей, которых заставляли принимать участие в колдовских сборищах. Практически все рассказы ребят совпадали: сонными их вытащили из кроватей и потащили на шабаш. Некоторые из детей говорили, правда, о некоем белом ангеле, который внезапно появился и сказал им, что все происходящее не будет продолжаться долго, хотя и допущено Богом «из-за грехов людских». В своих показаниях ребята назвали имена 70 ведьм, 15 из которых - дети. Все они были немедленно арестованы городской стражей и по приказанию членов комиссии подвергнуты пыткам. Вскоре 23 человека признались в колдовстве, и вот тогда-то и стали известны все подробности проведения шведских шабашей.

Как выяснилось из их показаний, ведьмы отправлялись на свои сборища верхом на метлах с одного из сельских перекрестков. Возле этого места в горе находился вход в глубокую, мрачную пещеру. Колдуньи становились перед этим отверстием и трижды громко восклицали: «Антессер, приди и унеси нас на Блокулу!» Здесь стоит отметить, что Блокулой называли гору, соответствующую немецкой Брокен или Лысой горе наших сказок, а Антессером же именовали дьявола, который заведовал шабашными игрищами. Князь тьмы являлся на зов своих поклонников в виде старичка, одетого в серый кафтан, красные штаны с бантами, синие чулки и остроконечную шляпу с очень высокой тульей, обвязанной лентой из цветного льна. Антессер, обладающий большой рыжей бородой, «свисавшей чуть ли не до пояса», подхватывал гостей и мгновенно переносил их по воздуху на Блокулу, причем ему помогала целая толпа шаловливых чертей. 

По прибытии на место все продолжалось примерно так же, как и на других европейских колдовских сборищах, однако в шведском шабаше было несколько особенностей. Само сатанинское собрание проходило в красивом доме с воротами, выходящими на бесконечный зеленый луг. Перед началом церемонии шведские ведьмы делали себе укол в палец и вытекшей кровью подписывали договор с Сатаной, который совершал над ними обряд крещения в честь себя и вручал им медные стружки, полученные при обтачивании церковных колоколов. Колдуньи затем бросали эти стружки в воду, произнося при этом слова заклинания: «Как эти опилки никогда не вернутся к колоколу, с которого они содраны, так пусть и душа моя никогда не увидит Царствия Небесного!»   

В описаниях шабаша на Блокуле особенно примечателен тот факт, что его основной приманкой являлись продукты питания. На шведском колдовском собрании обильное застольное пиршество было главным номером в программе увеселений! В показаниях схваченных участников шабаша фигурирует даже полное меню подобного «мероприятия»: мучная похлебка на сале с капустой и беконом, овсяная каша, коровье масло, молоко и козий сыр. Русский исследователь оккультизма М. А. Орлов (1903) замечает по этому поводу: «Видать не очень-то сытно жилось шведскому народу, коли он мечтал о таких пирах как о чем-то достижимом лишь при посредстве продажи души дьяволу!»

После окончания пиршества для развлечения ведьмы устраивали танцы или затевали массовые драки. Еще одной особенностью именно шведских шабашей было то, что иногда дьявол, возглавлявший сборище, оказывался больным. В чем именно заключалась болезнь Антессера, ведьмы объяснить не могли, но рассказывали, что тогда они принимались лечить дьявола, ставя ему... банки. Благодарный за заботу Сатана дарил своим верным приверженцам демонических спутников-слуг в виде кота, жабы или вороны. В дальнейшем этих животных можно было посылать куда угодно и с каким угодно заданием, они все порученное исполняли точно и в назначенный срок.  Кроме всего прочего Антессер обучал ведьм бытовому вредительству.

Чтобы держать всю эту ведьмовскую компанию в подчинении и соблюдать дисциплину, Антессер периодически вызывал на Блокулу гигантского огнедышащего дракона и запугивал колдуний с его помощью. При этом дьявол неоднократно клялся, что уничтожит всех членов королевской комиссии и даже давал ведьмам советы, как напустить на судей порчу.

Некоторые из подсудимых на процессе в Мора позднее признавались, что пытались магическими способами умертвить судебных чиновников, но у них ничего не вышло. 

Ведьмы, находившиеся под следствием, заявляли также, что Антессер приказал им убить местного священника. Одна из подсудимых рассказала, как дьявол вручил ей чародейский молот, которым она начала забивать гвоздь в голову деревянной фигурки, изображавшей неугодного силам зла пастора. Гвоздь, однако, вошел лишь наполовину, а священник в это же самое время испытывал мучительную боль, но к счастью, остался жив.

Судьи, заслушав многочисленные показания обвиняемых, в конечном итоге попросили их публично продемонстрировать свои способности в черной магии. Ведьмы не смогли сделать этого, объяснив, что после рассказа о собственных злодеяниях магическая сила оставила их.

Надо сказать, что судебное разбирательство в Мора заняло у членов королевской комиссии совсем немного времени. Сам процесс был проведен по-военному четко и быстро, так что приговор последовал незамедлительно. Все 70 осужденных ведьм были приговорены к смертной казни. 23 из них, признавших свою вину, сожгли на общем костре на центральной площади Мора в тот же день. На следующее утро казнили 15 детей. Оставшихся 32 человека отправили в город Фалун для более подробного следствия, после которого они также были сожжены.

Более мягкое наказание судьи применили к другим детям (56 человек), вовлеченным в дьявольские шабаши на Блокуле. 36 из них в возрасте от восьми до пятнадцати лет прогнали сквозь солдатский строй с розгами, а потом их в течение года били плетью по рукам один раз в неделю. Двадцать детей были наказаны ударами розог по рукам в три последующих воскресенья перед дверями городской церкви. Американский демонолог Коттон Матер (участник процесса в г. Салеме, 1692 г.) заметил, что «подобный курс розог вместе с молитвами во всех церквях по всему королевству способствовал полному очищению страны от ведьм».

Подводя итог истории процесса в городе Мора, следует отметить несколько его особенностей. Удивительно, но в целом шведский дьявол по имени Антессер предстает на фоне других своих европейских собратьев этаким «добрым дедушкой» со странностями, почти что главой некой религиозной секты. Самое же интересное, что дьявол почему-то не приказывает ведьмам уничтожать посевы, насылать бури или наводить на крестьян порчу, а ограничивается лишь одним договором о продаже души! Заметьте, что в ходе судебного процесса ни одну из обвиняемых не признали виновной в чьем-либо убийстве, а найденных погибших детей со следами дьявольской порки судьи так и не смогли связать с подсудимыми из-за отсутствия твердых доказательств. Единственными, кто мог реально поплатиться жизнью, были лишь «чужаки» из Стокгольма да местный пастор. В общем, уникальность судебного процесса в Мора показывает, что ведьмовская истерия, захлестнувшая тогдашнюю Европу, почему-то практически не затронула Скандинавские страны и, в частности, Швецию. 

Конечно, ссылки на то, что лютеране были гуманнее католиков тут бессмысленны, ведь и Англия, и северная Германия не имели инквизиции и были тоже протестантскими, а казни ведьм там проводились исключительно массово и жестоко. Может быть, дело здесь заключается просто в национальном характере шведов - невозмутимом и флегматичном...    

Инквизиция против жуков
 
"Я, Бенедикт из Монферрато, епископ лозаннский, выслушав жалобу на жуков, признаю и удостоверяю, что жалоба вполне обоснована и что жуки эти подлежат заклинанию. Я призываю на них свое проклятие, требую от них повиновения и предаю их анафеме, дабы они оставили все поля и земли и удалились прочь. В силу настоящего приговора я объявляю и подтверждаю, что отныне они прокляты, а число их да будет с каждым днем сокращаться, пока их останется не больше, чем нужно на пользу и потребу человека" (судебный приговор по делу о садовых вредителях).


Подобный приговор, вынесенный жукам-вредителям в 1478 году церковными властями города Берн (Швейцария), сейчас кажется довольно абсурдным. Однако в те далекие времена судебные процессы, на которых скамью подсудимых занимали различные насекомые, мыши и крысы, петухи, свиньи и другие "братья меньшие", происходили достаточно часто и ни у кого не вызывали удивления. Историки обнаружили в архивах европейских стран сотни протоколов, подобных тому, что приведен выше.



Дело "шпанских мушек".


Еще в XIII веке жители города Хур (Швейцария) затеяли процесс против маленьких зеленых жучков, больше известных под названием шпанские мухи. Судья, разбиравший дело "шпанских мушек", из сострадания к крошечным насекомым предоставил им за казенный счет опекуна и адвоката.


Блестящее выступление адвоката, каким-то образом доказавшего суду полезность этих насекомых, закончилось тем, что мушки, подобно людям, получили права на владение землей. В исторических хрониках по этому поводу сказано следующее: "И по сей день строго соблюдается обычай: каждый год для этих жуков отводится определенный участок земли, где они собираются, и никто не терпит от них беспокойства".


В провинции Савойя (Франция) с XVI века практиковалась традиция, согласно которой гусеницы и другие насекомые, в случае причинения серьезного вреда урожаю, подвергались отлучению от церкви. В назначенный день священник отправлялся на пострадавшее от врагов поле, где и заслушивал выступления специально назначенных защитников и обвинителей. Обычно адвокаты ссылались на то, что Бог создал насекомых раньше, чем человека, а потому они имеют преимущественное право на все дары природы. Обвинители больше напирали на страдания и разорение крестьян в результате нашествия гусениц и других зловредных тварей.


Внимательно выслушав прения обеих сторон, священник обычно соглашался с обвинителями и торжественно отлучал насекомых от церкви.


Адвокат Грызунов.


Еще один удивительный и довольно громкий судебный процесс был возбужден в начале XVI века в Отэне (Бургундия). Так случилось, что вездесущие крысы уничтожили большую часть урожая, и разгневанные местные жители по всем правилам призвали их к ответу.


В местном епископстве по всей форме были составлены официальные судебные повестки, в которых крысы именовались как "мерзкие животные сероватого цвета, живущие в норах". Специально назначенный церковный чиновник в течение нескольких дней объезжал амбары и закрома, наиболее часто посещаемые грызунами, и громко зачитывал там крысиные права и обязанности.


Само собой разумеется, в назначенный судом день животные на слушание своего "дела" не явились. Жители Отэна (истцы) уже готовы были торжествовать победу, но за грызунов (ответчиков) блестяще вступился адвокат Варфоломей де Шассенэ, который именно благодаря этому "крысиному" процессу и сделал себе в дальнейшем громкое имя.


В первую очередь адвокат заявил, что изготовленные епископальным судом повестки имели слишком общий характер. Ввиду того, что ответственность за погубленный урожай несет всякая крыса, живущая не только в самом Отэне, но и в его пригородах, повестки должны быть составлены индивидуально и официально зачитаны каждому грызуну в отдельности.


Как ни странно, но эти доводы были приняты судом во внимание. Офестные священники получили от епископа строгие указания: поговорить с каждой крысой в отдельности, призвать ее к ответу и обязать явиться в суд в строго назначенное время.


Разумеется, деревенские батюшки не могли ослушаться приказа своего владыки. Однако согласимся, что выполнить подобное поручение, мягко говоря, довольно сложно.


Охранная грамота для крыс.


Как бы то ни было, но в очередной назначенный день крысы снова не явились, показав, таким образом, неуважение как к самому суду, так и к церковной власти, этот суд творящей. Разгневанный епископ вновь обратился к Шассенэ с требованием: либо признать дело безнадежно проигранным, либо каким-то образом объяснить беспардонное поведение своих подзащитных. Известно, что Варфоломей де Шассенэ с блеском выкрутился из создавшегося щекотливого положения. Он заявил, что ввиду вызова в суд всех его клиенток, молодых и старых, здоровых и больных, они должны сделать большие приготовления, и в первую очередь потребовал очередного продления срока. После этого крысиный защитник стал оспаривать законность самого вызова. Он доказывал епископальному суду, что повестки должны служить его подопечным своеобразными охранными грамотами; что крысы готовы повиноваться и в любой момент явиться на слушание дела, но их останавливает только одно: присутствие на пути следования кошек и других агрессивных животных. Грызуны просто беспокоятся за свою жизнь, а потому и не решаются покинуть норы и предстать перед очами епископа и его приближенных.


"Пусть истцы, - говорил Шассенэ, - возьмут на себя обязательство, под угрозой большого денежного штрафа, что их кошки не потревожат моих клиенток, и требование о явке в суд будет немедленно исполнено".


Аргументы бравого адвоката были признаны справедливыми. Суд не только предоставил крысам двухнедельную отсрочку, но и предложил специальные льготы беременным грызунам и находящимся в младенческом возрасте крысятам. Вот только жители Отэна и его окрестностей не рискнули взять на себя ответственность за поведение своих домашних хищников, и дело "Отэн против крыс" в результате было отложено на неопределенный срок, а после совсем затерялось.


К.Карелов

В год смерти Папы Иоанна Павла II многое изменилось в Ватикане. В частности, были рассекречены некоторые архивы, собиравшиеся на протяжении веков. Достоянием общественности стали 4500 томов с документами, рассказывающими о массовой охоте Церкви на еретиков и вольнодумцев, о наших знаменитых современниках, занесенных в "черные списки" Ватикана и их трагических судьбах. Много страшного и доселе неизвестного поведали миру покрытые пылью фолианты...


Прежде всего, давайте мысленно посетим Музей палача в городке Бернау под Берлином. Здесь, в островерхом доме в Средние века родились и умерли несколько поколений "мастеров топора и виселицы". Жуть берет, когда смотришь на самые изощренные приспособления для пыток. Причинить еретику невыносимую боль, сделать его смерть кошмарной и в то же время "зрелищной" было целью жизни хозяев дома в Бернау. Разумеется, что все их жертвы отправлялись на тот свет во имя Церкви и Бога.


Напомню, что инквизиция возникла в XIII веке при Папе Иннокентии IV. За пять с половиной веков - до эпохи Просвещения - ее жертвами стали приблизительно 10 миллионов человек!


Повсюду в католических странах каждая расправа такого рода документировалась. Протоколы отправлялись в Рим, складывались в папский архив, который еще до относительно недавних дней был "страшной тайной Ватикана". До того самого времени, когда немецкий кардинал Йозеф Ратцингер перед группой историков растворил двери секретного архива Святого Престола.


Веками католическая церковь пыталась выдать инквизицию за неизбежное зло во благо, старалась сокрыть ее пагубное значение для Европы. И лишь поляк Иоанн Павел II первым из римских понтификов открыто назвал инквизицию позором для католического мира.


Что же представляет собой ватиканский тайный архив?


Значительную его часть составляют так называемые письма инквизиторов - отчеты церковных палачей с мест, тайные доносы, акты инквизиторских судов. В архиве много хроник о расправах над иноверцами, материалов о сексуальных извращенцах и маньяках, колдунах и ведьмах. Масса донесений церковных цензоров о сожженных вредных книгах. Огромные неприятности доставил католической церкви изобретенный Йоханнесом Гутенбергом печатный станок: реформаторское вольнодумство Лютера, переведенная им на немецкий язык Библия стали распространяться миллионными тиражами. Немецкий профессор теологии Губерт Вольф подсчитал, что, в общем и целом, Ватикан предал анафеме 10 000 книг и полных собраний сочинений. Любопытно, что в "черный список" 1961 года включены писатель и философ Жан-поль Сартр, его жена-писательница Симона де Бовуар с ее феминистским романом "Другой пол", роман "Кожа" итальянского литератора Молапертье, все без исключения книги итальянского публициста Альберта Моравиа, француза Андрэ Жида.


Стало известно, что в свое время Святой Престол предал анафеме произведения Стефана Цвейга, Жюля Верна, книги великого Генриха Гейне. На него написал донос (кто бы мог подумать?!) сам канцлер Австрии князь Меттеринх. Он обвинил свободолюбивого писателя в распространении опасных революционных идей, подрывающих устои общественного устройства Европы!


Одной из наиболее известных жертв святой инквизиции был инакомыслящий монах-доминиканец Джордано Бруно. В 70-е годы XVI века он выдвинул концепцию о бесконечности Вселенной и бесчисленном множестве миров. Инквизиция обвинила его в ереси. Бруно бежал за границу, скитался из страны в страну, но был заманен в Венецию, схвачен в феврале 1600 года и заживо сожжен в Риме. Более счастливой оказалась судьба ученого Галилео Галилея, публично объявившего, что Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот, как утверждала Церковь. Трибунал инквизиции, вырвав у ученого раскаяние, приговорил его к пожизненному домашнему заключению.


Во все века инквизиция была беспощадна и часто слепа в своей ярости. И если маршал Франции Жиль де Ре, по прозвищу Синяя борода, в 1440 году был повешен, а затем сожжен инквизицией за "бесовство и сотни замученных женских и детских жизней", то, как видно из рассекреченных документов, в большинстве своем жертвами палачей в сутанах становились ни в чем не повинные люди. Особой жестокостью прославился первый великий инквизитор - доминиканский монах, испанец Томас де Торквемадо. Массовые казни он, как правило, устраивал по церковным праздникам при большом стечении народа.


Первая "ведьма" была публично сожжена Святой инквизицией в 1275 году во французском городе Тулузе. Всего же, как считают историки, по всей Европе в кострах погибли не менее 3 миллионов женщин! За один лишь год в немецком городе Бамберге инквизиторы живьем сожгли 600 "ведьм". В 1431 году на рыночной площади французского Руана в огне погибла Жанна д'Арк. Орлеанскую деву под давлением англичан, против которых она сражалась, местные инквизиторы обвинили в колдовстве.


Некогда ватиканский тайный архив был значительно большим, чем сегодня. В начале позапрошлого века пропали две трети хранившихся в нем документов. Дело в том, что в 1810 году Наполеон повелел весь архив перевезти из Рима в Париж. Император был одержим идеей превратить столицу Франции в хранилище награбленных по всей Европе произведений искусства и архивных документов. В 1816 году, после разгрома наполеоновской армии под Ватерлоо, Ватикану было предложено вернуть архив назад. Для перевозки огромного количества ящиков через Альпы требовались крупные средства, и посланцы Рима часть бесценного груза продали парижским рыночным торговцам в качестве... оберточного материала для рыбы, мяса, овощей и фруктов!


"Святая конгрегация римской и вселенской инквизиции" просуществовала под этим именем вплоть до 1908 года. Потом для благозвучия ее переименовали в "Святую обязанность", а в 1965 году она получила безобидное название "Конгрегация ради учения о вере"...


К.Фенкель, исследователь Средневековья, Германия
 

Шотландцы амнистировали ведьм и кошек


Мэрия шотландского города Престонпанс не так давно пошла на беспрецедентный шаг, амнистировав сожженных здесь в далеком прошлом по решению святой инквизиции ведьм и их подручных - черных котов.

Была организована публичная церемония, в ходе которой власти посмертно реабилитировали восемьдесят жительниц города, осужденных в Средние века на смерть за колдовство.

На процессе присутствовали потомки сожженных женщин практически со всей Великобритании. Одна из них, ведьма в десятом поколении, заявила журналистам, что на торжество прилетали духи казненных колдуний. Кроме того, в день, когда состоялась процедура амнистии, из города и окрестностей исчезли все черные кошки. Они вернулись только на следующий день, вероятно, тоже где-то празднуя реабилитацию своих черных предков.

 :227)

Охота на ведьм - одна из самых позорных страниц в истории человечества.
В XV-XVII веках и католическая, и протестантская церкви будто сошли с ума, признавая ведьм чуть ли не во всех женщинах: вышла на прогулку ночью – ведьма, собираешь травы – ведьма, лечишь людей – вдвойне ведьма. Даже чистейшие душой и телом девушки и женщины попадали под классификацию ведьм. Так в 1629 году была сожжена на костре девятнадцатилетняя Барбара Гобель. В списке палача о ней говорилось: «Самая святая дева Вурцбурга». Непонятно чем было вызвано это маниакальное желание «очищения», но прокатившиеся ведьмовские процессы унесли жизни более ста тысяч человек. Сжигали и вешали прежде всего женщин, "возлюбленных сатаны". Мужчин-колдунов было неизмеримо меньше, еще реже обвинения выдвигались против детей (считалось, что дети до 14 лет невинны, безгрешны и особо опекаемы богом).
Тем не менее в 1527 году испанская инквизиция занималась делом двух девочек 9 и 11 лет. Они были признаны ведьмами; под пытками оговорили несколько десятков женщин, якобы, приобщих их к "радостям" шабаша и таинствам "черной мессы". Женщины были схвачены, допрошены и сожжены, девочек же отправили в монастырскую тюрьму, где они умерли от голода, так как "сестры во Христе" не желали кормить тех, кто побывал в лапах Князя Тьмы.
В XVII веке, когда "охота на ведьм" в Германии достигла апогея, в Бонне сжигали девочек 3-4 лет и мальчиков 9-14. В 1659 году в Бамберге были сожжены 22 девочки в возрасте от 7 до 10 лет. Во время казни одни из них, лишившись разума, проклинали своих матерей, горевших рядом, за то, что те научили их колдовскому искусству; другие, собравшись с силами, твердили о своей невиновности. Их не слушали и не слышали: треск поленьев заглушал мольбы и крики.
В 1669 году в шведском округе Дарлекарлия дети стали падать в обморок, их ноги и руки сводило судорогой, на губах выступала пена, а сами они шептали о стране Блакулле, куда по ночам их приводят ведьмы для участия в шабаше и плотских утех Люцифера и Вельзевула. Тут же была создана специальная комиссия. Допросу подвергли около 300 детей, по результатам которого 84 взрослых и 15 детей были сожжены; 128 детей еженедельно в течение года у церковных дверей были наказаны плетьми; 20 малышей от 3 до 5 лет были высечены розгами трижды в течение одного дня.
Аналогичная история произошла и в германском Вюртемберге, когда в 1673 году дети в возрасте 7-10 лет вдруг стали утверждать, что ночью на метлах, курицах, козлах и крысах их возят на шабаш, где заставляют отрицать святую троицу и предаваться содомскому греху. Опять была создана комиссия; с вечера проверяющие садились у постелей детей, и оказалось, что дети не покидают их. Детей оправдали, но их дикие фантазии были сочтены колдовским наваждением, и около 50 ведьм, обвиненных в ворожбе, были преданы огню.
В 1276 году у 56-летней Анжелы Ломбарт, усердной прихожанки, родилось нечто с "волчьей пастью" и маленьким хвостиком, и хотя женщина молила о пощаде и твердила о насланных на нее злых чарах, ее сожгли вместе с младенцем.
В 1583 г. из 16-летней Анны Шлуттенбауэр монах-экзорцист двое суток изгонял дьявола, добившись того, что тело несчастной покинули 12655 чертенят. Это не помешало судьям приговорить девушку к сожжению - на всякий случай. Сожгли и ее бабушку, которая, как считалось, сосватала Анну нечистому...
В 1610 году Луиза Кано и Магдалина де ла Пю из монастыря урсулинок недалеко от Парижа заявляли, что их совратил дьявол в образе прекрасного обликом, но черного душой приходского священника Луи Годфри. Его сожгли...
А монахиня из францисканского монастыря в Лувье Маделина Бовен указала не только на местного священника, но еще на несколько десятков человек, с которыми, якобы, принимала участие в шабашах. Маделина хотела, чтобы костер оборвал пытки, которым ее подвергали, и соглашалась со всем, что от нее требовали. Однако с костром не спешили. Монахиню бросили обнаженной в земляную яму, не дав даже перевязать гноящиеся раны. Она спала в собственных нечистотах и ела пауков, надеясь отравиться, - но ее только тошнило. Во время одного из допросов она проглотила несколько осколков стекла - но непроизвольно отрыгнула их. Ржавой железкой она попыталась перерезать себе горло, а потом проткнула живот - но рана затянулась. Каждый день она умоляла убить ее. Напрасно. Инквизиторы продолжали возить ее из города в город, и там по их указке она называла все новых и новых "слуг дьявола". В конце же концов Маделину оправдали по "дьявольскому" делу, но осудили за лжесвидетельство. Всеми забытая она умерла в тюрьме Руана, так и не причастившись перед смертью.
...Процессы над ведьмами проходили и в XVIII веке. В 1749 году в Вюрцбурге была сожжена монахиня Мария Рената. В 1775 году в Польше были повешены сразу 9 ведьм. В Швейцарии последний раз отправили ведьму на костер в 1785 году. А в Испании ведьм призывали к ответу даже в середине XIX века.
Одна из ярких вспышек истерии охоты за ведьмами произошла в 1692 — 1693 гг. в поселке и одноименном городе Салем, штат Массачусетс. Одновременно эта трагедия стала крупнейшей в Новом Свете - дело, настолько жестокое и настолько нелепое, что оно было обречено стать знаменитым. Доказательство тому - десятки тысяч посетителей музея "Салемские ведьмы", открытого в 80-х годах XX века и расположенного в Денверсе, пригороде Бостона.


НАЧАЛО ИСТЕРИИ

Сэмюэль Пэррис, основной вдохновитель процесса против "салемских ведьм", сам спровоцировал то, что позже назовут “салемской трагедией”. Прежде чем стать священником, Пэррис был купцом на Барбадосе и привез оттуда в Массачусетс пару рабов, Джона и Титубу Индейцев (последнее слово не было, вероятно, фамилией семейной пары, но лишь прозвищем, указывающим на их национальную принадлежность). Титуба присматривала за девятилетней дочерью Пэрриса, Элизабет и его одиннадцатилетней племянницей Абигайль Уильямс. Зимой, когда погода не позволяла девочкам гулять на улице, Титуба развлекала девочек рассказами о своей родине, магии вуду, и этот красочный мир не на шутку их увлек.
Очарованные рассказами о том, что пуритане считали запретным, они занялись оккультизмом. Объединившись со своими деревенскими подругами в возрасте от 12 до 20 лет (Сюзанной Шелдон, Элизабет Бут, Элизабет Хаббард, Мери Уоррен, Мери Уолкотт, Сарой Черчхилл, Мерси Льюис и Энн Патнем младшей), девочки пытались предсказывать будущее: соорудили примитивный магический шар; погрузив яйцо в стакан воды, пытались узнать род занятий своих будущих мужей. Во время таких сеансов одной из молодых ведуний привиделся гроб, что означало скорую смерть...
В январе 1692 года Бетти Пэррис первой из девочек начала страдать припадками, забиваться в темные места, издавать странные звуки и кривляться. Вскоре подобные симптомы появились и у других юных участниц оккультных занятий.
Теперь уже не выяснить, действительно ли девочки считали себя одержимыми, притворялись ли, боясь ответственности за свои занятия магией с Титубой, или действительно страдали тем, что современная медицина диагностирует как подростковую истерию — невроз подавленных желаний, попытку привлечь к себе внимание взрослых, выделиться, вызвать к себе сострадание. Во всяком случае, преподобный Пэррис решил обратиться к деревенскому доктору Уильяму Григгсу. Григгс не смог объяснить заболевание девочек или вылечить припадки, но со значением произнес: «Тут не обошлось без нечистой силы!»
Пуритане XVII века верили, что колдовством можно вызвать болезни и смерть. В соответствии с поверьями тех дней они полагали, что ведьмы черпают свою силу от дьявола. Так что единственным лечением могла стать поимка виновной ведьмы или ведьм и их истребление.
“Дьявол поднялся среди нас, и гнев его стремителен и ужасен, — провозгласил с амвона Преподобный Пэррис. — Одному Богу известно, когда нам удастся заставить его замолчать". Этой его проповедью была открыта охота на ведьм, и под давлением священника девочки начали называть имена тех, кто, якобы, их околдовал.

Клич против ведьм

Первыми жертвами оговора стали Титуба, жившая в деревне нищенка Сара Гуд и пожилая ворчливая соседка Пэррисов Сара Осборн, которая не ходила в церквь более года. Были подписаны ордера на их арест, и 1 марта все три женщины предстали перед членами Салемской городской магистратуры Дж. Хаторном и Дж. Корвином.
На допросах присутствовали девочки. Как только в комнату входила очередная арестованная, у них начинались приступы кашля и конвульсии. Девочки утверждали, что духи этих женщин рыщут по дому, кусают и щиплют их или появляются где-нибудь в комнате, чаще всего на потолочных перекладинах, в виде птиц или других животных.
Обе Сары (Гуд и Осборн) отказывались признаться в каких-либо преступных действиях, а Титуба, боясь, что суду станет известно о ее зимних рассказах и колдовстве, призналась в том, что она ведьма.
Она утверждала, что обречь девочек на страдания ее вынудила черная собака, а две огромные кошки, черная и рыжая, заставили ее прислуживать им. Она также обвинила двух других арестованных женщин в том, что ездила вместе с ними на "ведьмовскую встречу" верхом на шесте, и что это именно они накануне ночью заставили ее напасть на Энн Патнем младшую с ножом. Сама Энн Патнем подтвердила это показание, заявив, что ведьмы приходили к ней с ножом и хотели отрезать ей голову.
Беда заключалась в том, что Титуба не ограничилась признанием в собственном колдовстве и обвинением еще двух женщин. Желая угодить судьям, она рассказала, что в Массачусетсе действует целая община ведьм. Ими предводительствует высокий седой мужчина, одетый в черное. На следующий день на допросе Титуба призналась, что этот мужчина много раз приходил к ней, заставляя ее расписаться кровью в своей дьявольской книге, и что в книге она увидела девять других подписей.
Рассказам девочек о нападениях духов и корчам, которые происходили с девочками в присутствии обвиняемых поверили, и их соседи – селяне тоже начали припоминать, как у кого-то из них протухали сыр и масло после визитов обвиняемых, а приплод скотины оказывался больным.
Кроме того, история показалась пуританам Салема пугающе правдоподобной из-за слухов, которые ходили несколькими годами раньше и утверждали, что Салемской деревне грозит уничтожение со стороны тайной организации ведьм и что начнется оно с членов семьи священника...
В итоге всех трех женщин заключили в бостонскую тюрьму, где на Гуд и Осборн одели железные кандалы, чтобы их духи не могли выйти из камеры и мучить девочек. Слабая здоровьем Осборн там и умерла.
Что заставило девочек зайти в своих играх так далеко? Неуемное детское воображение, боязнь сознаться, что все эти припадки и видения - обычное притворство, или они стали инструментами в умелых руках кого-то, кто решил воспользоваться ведьмовским процессом для сведения счетов с неугодными односельчанами? Этого мы не узнаем, так же как не узнаем, что заставило Титубу признаться в колдовстве и выдать двух других женщин за своих пособниц, входящих в тайную общину ведьм.
Но после поимки “первых ведьм”, каждое воскресенье с кафедры преподобного Пэрриса стали звучать многословные речи о вреде колдовства, убеждая селян в том, что среди них поселилось зло, которое должно быть изгнано со всего побережья. С этого момента обвинения стали нарастать как снежный ком, а “видения” девочек приводили на скамью подсудимых все новых обвиняемых.

АРЕСТЫ

Марта Кори из прихода Салемской деревни, жена местного землевладельца Джайлса Кори, ревностная христианка, позволила себе публично усомниться в правдивости обвинений девочек. В ответ они немедленно обвинили ее в колдовстве. Энн Патнем утверждала, что видела, как призрак Марты поджаривает человека на огне. А подруга Энн Мерси Льюис сказала, что призрак Марты вместе с другими ведьмами пытался заставить ее подписать дьявольскую книгу. В итоге Марта была отправлена в тюрьму.
Муж Марты, Джайлс, убежденный в ее невиновности, попытался оспорить обвинения, и тут же был оговорен девочками как колдун и убийца, против которого, якобы, свидетельствуют призраки его жертв (!). Он вслед за женой тоже оказался в тюрьме.
Следующей жертвой обвинения стала семидесятилетняя Ребекка Нурс, одна из самых выдающихся жительниц Салема, мать восьмерых детей и примерная прихожанка. Ей был 71 год, и она имела бесспорную репутацию высоко благочестивого, доброго и мудрого человека. Показания против Р. Нурс дала мать Энн Патнем, которая присоединилась к "потерпевшим", как называли околдованных девочек, заявив, что духи Кори и Нурс подвергли ее адским мучениям, чтобы заставить подписать книгу дьявола. Обвинение поддержали Абигайль Уильямс, Мери Уолкотт и Элизабет Хаббард, сказав, что Нурс приходила к ним с той же целью. Многие односельчане встали на защиту Ребекки, но ее тоже отправили в тюрьму.
Тут следует упомянуть, что Р. Нурс была одной из трех сестер Таунс (все они, одна за другой, были обвинены в колдовстве), а семья Таунс издавна враждовала с семейством Патнем... Важным доказательством против Ребекки Нурс также посчитали то, что вскоре после того, как она отругала Бенджамина Хоултона за то, что тот позволил своей свинье рыться в ее огороде, Хоултон умер.
Вместе с Ребеккой в тюрьму попала Доркас Гуд – четырехлетняя (!) дочь Сары Гуд, поскольку девочки заявляли, что их кусает ее дух. На четырехлетнюю Доркас надели кандалы и продержали в тюрьме 8 месяцев. Из тюрьмы же она проводила на виселицу свою мать. После освобождения из тюрьмы Доркас навсегда осталась инвалидом.
...Если бы первыми обвиненными стали не Сара Гуд и Сара Осборн, а Марта Кори и Ребекка Нурс, словам девочек, возможно, не поверили и не придали бы серьезного значения. Но, вовлеченные в состояние начавшейся массовой истерии, и магистрат, и даже члены семей обвиняемых не сомневались в преступлениях женщин, отказываясь предположить, что девочки могут обвинять невиновных.
Следующими жертвами колдовской истерии стали содержатели таверны Джон и Элизабет Проктор, которые открыто возмущались происходящим.
Дело в том, что Мери Уоррен, одна из первых “обвинительниц”, была служанкой у Прокторов. Ее первые припадки хозяин легко "излечил", пригрозив поркой, если она не прекратит кривляться. Под страхом наказания, Мери даже призналась, что она лгала, что лгут и другие девочки. Но, почувствовав за своей спиной силу, позже Мери откажется от этих слов и поспешит вместе с другими “страдалицами” избавиться от бывшего хозяина.
Случай представился, когда во время очередной проповеди преподобного Пэрриса, посвященной обвинениям в адрес Ребекки Нурс и других заподозренных ведьм, сестра Ребекки, Сара Клойс, с демонстративным отвращением покинула церковь.
Девочки тут же обвинили Сару Клойс и сочувствовуюшую ей Элизабет Проктор в ведьмовстве. Обе обвиненные были арестованы и подвергнуты унизительному осмотру (на их теле искали "ведьмины сосцы" – родинки или бородавки, посредством которых, по общему мнению, ведьмы кормят демонов).
Муж Элизабет Джон, пытавшийся воспротивиться осмотру жены, стал первым мужчиной, которому было официально предъявлено обвинение в колдовстве. Против него свидетельствовали Абигайль Уильямс и младшая Энн Патнем, которые утверждали, что видели духа Джона Проктора, который сидел на потолочной балке и причинял им страдания.
Мери Уоррен первоначально отказалась давать показания против своей хозяйки, которая была к ней добра. Но остальные “страдалицы” тут же обвинили в колдовстве саму Мери, дав понять, что те, которые начнут сомневаться или отказываться от своих слов, сами станут обвиняемыми. Во время допроса Мери пришлось подтвердить обвинения девочек, чтобы снова оказаться на их стороне.
Вслед за Прокторами были арестованы Джайлс Кори, Бриджит Бишоп и Абигайль Хоббс.
Восьмидесятилетний Джайлс Кори, муж Марты, которого называли сильным и жестоким, решительно отрицал свою вовлеченность в колдовство. Но обычный спектакль с рассказами девочек о терзающих их призраках и других ужасах заклеймил его как колдуна.
Бишоп было под шестьдесят, она была хозяйкой таверны, где в любое время суток можно было развлечься спиртными напитками или азартными играми. Она всегда одевалась в красное и за долгие годы приобрела в Салеме скандальную репутацию. Обвинить ее в колдовстве было совершенно естественно. На теле Бишоп была найдена подозрительная бородавка, которая сошла за «ведьмин сосок». Некоторые девочки подтвердили, что Бишоп – ведьма. Нашлись и другие свидетели, которые связывали свои неприятности с Бриджет Бишоп. Ее признали виновной.
Умственно отсталая Абигайль Хоббс легко созналась в колдовстве и поведала судьям о своей сделке с неким "типом", который благодаря этому получил возможность появляться перед девочками в ее обличье. Вместо того чтобы усмотреть в этой истории бред сумасшедшей, магистрат не усомнился ни в одном слове и счел это подтверждением видений девочек.
21 апреля на основании бреда Абигайль Хоббс в тюрьму попали еще девять человек: древний старик Неемия Эббот, родители Абигайль Уильям и Деливеренс Хоббс, пасынок Бриджит Бишоп Эдвард и его жена Сара, сестра Ребекки Нурс и Сары Клойс, Мери Исти, рабыня-негритянка Мери Блэк, Сара Уайлдс и Мери Инглиш, жена богатого салемското купца Филиппа Инглиша.
До этих пор в число подозреваемых попадали только жители окрестностей Салема. Но уже пятеро из вышеназванных были жителями Топсфилда, соседнего городка. Территория безумия расширялась.
Допросы шли по заведенному сценарию с травлей обвиняемых, припадками девочек и рассказами о нападениях призраков. Первый и единственный раз за все время допросов девочки не подтвердили обвинения в адрес старика Эббота. Возможно, чтобы показать, что они не нападают на невиновных и могут отличить ведьм от честных горожан.
Другим повезло меньше. Эдварда и Сару Бишоп признали виновными за компанию с их матерью. Деливеренс Хоббс поначалу отрицала свою связь с ведьмами, но позже уступила напору магистрата и покаялась, что подписала дьявольскую книгу, которую принесла ей Сара Уайлдс.
В отношении Мери Исти мнения разделились. Жители деревни считали, что если две сестры уже осуждены, то и третья, Мери Исти, тоже ведьма. Но ее несокрушимое упорство на суде произвело впечатление даже на судью Хаторна. На вопрос, считает ли Исти девочек действительно заколдованными, женщина ответила так: "Без сил зла здесь не обошлось, но замешано ли в этом колдовство, не знаю". В течение нескольких последующих недель все девочки, кроме Мерси Льюис, отказались от своих показаний против Мери Исти, и ее освободили. Но Мерси Льюис продолжала настаивать, что призрак Исти душит ее за то, что она одна упорствовала в обвинении Исти в колдовстве. В итоге через пару дней Исти вернулась в тюрьму.
Вскоре ряды арестованных пополнились еще шестью обвиняемыми. Ими стали Сара Мори, Лидия Дастин, Сюзанна Мартин, Доркас Хор, купец Филипп Инглиш и преподобный Джордж Бэрроуз. Мори в конце концов оправдали, Дастин умерла в тюрьме.
Филипп Инглиш сумел бежать в Бостон вместе со своей женой, также заподозренной в ведовстве, до того, как дело зашло слишком далеко. Они спасли свои жизни, но потеряли практически все имущество.
Преподобный Бэрроуз попал в салемскую тюрьму прямо из своего дома в Уэллсе, штат Мэн. Он был священником в Салеме до Пэрриса и не сошелся с некоторыми прихожанами. Особенно напряженные отношения сложились у него с матерью Энн Патнем, и обвинение в колдовстве послужило удобным орудием мести. Против Бэрроуза выступил ряд обвинителей, к которым присоединилась и дочь Бэрроуза. Тем не менее у Бэрроуза была хорошая репутация, и 32 жителя Салема, несмотря на опасность для самих себя, обратились к суду с петицией о признании Бэрроуза невиновным, однако спасти его не удалось. Наоборот, судьи решили, что именно Бэрроуз руководит общиной ведьм, о которой говорила Титуба. Поймав главаря общины, магистрат вздохнул с облегчением.
Но на этом дело не остановилось. Джон Уиллард, ранее участвовавший в арестах, сам попал в обвиняемые после того, как отказался подписать несколько ордеров на арест. Вместе с Уиллардом арестовали и Джорджа Джекобса (вместе с внучкой Маргарет), ранее выступавшего против процесса. Его служанка Сара Черчхилл заявила, что видела имя Джекобса в книге дьявола.
Как и Мери Уоррен, Черчхилл потом пожалела о содеянном, увидев хозяина перед судом. Но остальные тут же выступили против нее, утверждая, что и сама она подписалась в книге. Саре пришлось вернуться к обвинениям, чтобы не оказаться в тюрьме вместе с бывшим хозяином.

продолжение следует...

САЛЕМСКИЕ ВЕДЬМЫ: хроника безумия (окончание)
 :227)
ПРИГОВОРЫ И КАЗНИ

К концу мая в тюрьме томилось около ста человек, обвиненных девочками. Ждали получения Массачусетсом новой хартии, и формально судебные процессы не проводились. Самыми заметными обвиняемыми были Элизабет Кери, Марта Кэрриер и Джон Олден, уважаемый морской капитан и участник войн с индейцами. Он бежал из тюрьмы после 5 недель заключения.
В мае 1692 года прибыл новый губернатор сэр Уильям Фипс и привез хартию. Не желая в одиночку связываться с ведьмовским притоном, Фипс создал для процесса над ведьмами специальный Гласный Окончательный суд.
Первое заседание суда состоялось 2 июня. Он не тратил много времени на расследование виновности ведьм и чтение приговора. Первой на скамью подсудимых попала Бриджит Бишоп, и ее признали виновной. Председатель суда Стафтон подписал ей смертный приговор 8 июня, и через два дня ее повесили, а тело по обычаю бросили в яму на салемском холме виселиц, так как ведьмы не заслуживали христианского погребения.
Следующими судили Сюзанну Мартин, Сару Гуд и Ребекку Нурс. Мартин и Гуд приговорили сразу, а Нурс сначала оправдали. У девочек тут же начались ужасные припадки, и Стафтон встревоженно спросил у заседателей, уверены ли они в своем мнении. Заседатели посовещались и сочли Ребекку виновной. Ее друзья пытались спасти ее, подав прошение о помиловании губернатору Фипсу. Он сначала согласился, но вскоре аннулировал свой приказ.
30 июня суд приговорил Сару Уайлдс и Элизабет Хау.
Казнь Нурс, Хау, Мартин, Сары Гуд и Сары Уайлдс состоялась 19 июля. Ревностный охотник на ведьм Нойес призвал Сару Гуд покаяться, на что она ответила: "Я не больше ведьма, чем ты колдун, и если ты лишишь меня жизни, Бог заставить тебя пить собственную кровь".
Можно считать это совпадением, но Нойес умер в 1717 году предположительно от внутреннего кровоизлияния, действительно захлебнувшись своей кровью.
Всех, кроме Ребекки Нурс, оставили в яме на холме; ее тело тайно вывезла с холма семья, чтобы предать земле.
В следующую группу осужденных Гласным Окончательным судом вошли Элизабет и Джон Проктор, Джон Уиллард, Джордж Бэрроуз, Джордж Джекобс и Марта Кэрриер. 19 августа 1692 года все они, кроме Элизабет Проктор, были повешены на Висельном холме. Суд отложил казнь Элизабет Проктор из-за ее беременности, и эта отсрочка спасла ей жизнь.
В последней попытке защитить себя пастор Бэрроуз, не признавший себя виновным в колдовстве, стоя у виселицы без запинки прочитал молитву «Отче наш» (считается, что ведьма или колдун не способны произнести молитву без запинки), толпа начала требовать его освобождения, но преподобный Коттон Матер подавил волнения, а когда толпа угомонилась, приказал продолжать казнь. Как и раньше, тела сбросили в неглубокую яму, едва присыпав землей, так что рука и подбородок Бэрроуза остались открытыми...
19 сентября 1692 года к восьмидесятилетнему Джайлсу Кори, который до того уже провел в тюрьме в цепях пять месяцев (как и его жена, которую тоже обвинили в колдовстве) применена процедура peine forte ex dure. Богатый землевладелец Кори знал, что, если суд признает его виновность, его имущество отойдет короне. Он считал, что, если он не признает права суда, его нельзя будет судить и приговорить, и он таким образом сохранит имущество для сыновей. Рассерженный суд приговорил Кори к "строгой и мучительной казни". Его привезли на салемские поля, распластали на земле и положили сверху большую деревянную доску. На доску стали по одному класть камни. Через некоторое время вес стал столь велик, что у Джайлса вывалился язык изо рта. Шериф Джордж Корвин тростью запихал его обратно. На все вопросы Кори отвечал только требованием увеличить груз. На него навалилвали камней, пока его, фактически, не раздавило. Под грузом камней физически сильный старик умирал еще два дня.
Энн Патнем сочла наказание справедливым, ведь по ее словам, Джайлс согласился подписать книгу после того, как дьявол пообещал ему, что он никогда не попадет на виселицу...
9 сентября 1692 года приговариваются к виселице Марта Кори, Мэри Исти, Элис Паркер, Анна Пудеатор, Доркас Хоар и Мэри Бредбери. 17 сентября 1692 года к виселице приговариваются Маргарет Скотт, Вильмотт Редд, Самюель Вардвелл, Мэри Паркер, Эбигайль Фолкнер, Ребекка Эрнс, Мэри Лейси, Анна Фостер и Абигайль Хоббс.
Четверо из них покаялись, чтобы предотвратить казнь. Двое избежали смерти из-за беременности, одна попросту сбежала из тюрьмы. Оставшихся восьмерых — Марту Кори, Мери Исти, Элис Паркер, Энн Пудитер, Маргарет Скот, Уилмотта Редда, Сэмюэла Уордвелла и Мери Паркер повесили 22 сентября.
Тогда, в конце сентября, толпа еще не знала, что это последние казни.

КОНЕЦ БЕЗУМИЯ

По мере нарастания “ведьмовской истерии” девочки-“обвинительницы” превратились в знаменитостей колонии. К ним обращались жители окрестных городов с просьбой окинуть их поселения сверхчувственным взглядом и отыскать ведьм, повинных в различных несчастьях: болезнях, плохих урожаях и падеже скота.
Те не отказывали. В итоге больше остальных пострадал город Эндовер, который, по словам девочек, просто кишел ведьмами. Была лишь одна проблема — в чужом городке девочки не знали никого по именам, и им приходилось идентифицировать “преступников” по возникновению припадков перед воротами домов и исцелению прикосновением. Многие в городе предпочли покаяться, так как поняли, что только покаяние спасает от виселицы.
В число обвиненных девочками людей попали некоторые именитые граждане Эндовера, например, мировой судья Дадли Бредстрит, сын бывшего губернатора колонии. Вместе с ним обвинение пало и на его брата Джона. Чтобы избежать ареста, оба брата со своими женами покинули колонию.
Список обвиняемых из Эндовера включал в себя 43 человека. Также в Эндовере казнили за ведьмовство двух собак.
Оставили девочки в покое Эндовер после того, как тамошний церковный староста заявил, что в случае, если против него будет выдвинуто обвинение, он предъявит родителям девочек иск за клевету на сумму в 1000 фунтов стерлингов. Деньги были умопомрачительными, джентльмен настроен решительно, и родители девочек решили не рисковать...
Постепенно число обвинителей выросло до 50 человек, заставив даже опытных охотников за ведьмами усомниться в возможности наличия такого количества ведьм и подписавших договор с дьяволом в маленькой колонии.
Последней каплей, переполнившей чашу терпения властей штата, стали откровения Маргарет Рул. Как-то она лишилась сознания во время проповеди, которую читал Коттон Матер, из чего он заключил, что в девушку вселился дьявол. Матер “изгнал дьявола”, после чего девушка стала исправно разоблачать уцелевших в округе ведьм. По ее обвинениям, было, арестовали 52 человек, но тут Маргарет Рул указала обвиняющим перстом на президента Гарвардского университета преподобного Вилларда и жену губернатора штата Массачусетс Уильяма Фипса...
Разумеется, губернатор никому не разрешил и пальцем тронуть свою супругу. Вместо этого он призвал к себе Инкриса Матера, отца Коттона и главу Гарвардского колледжа, чтобы посоветоваться насчет бесчинств, творящихся в Салеме.
Через два дня Инкрис Матер произнес проповедь, которая вскоре была опубликована под названием "Загадки невидимого мира". В ней рассуждалось о том, что свидетельницы пересказывают посещавшие их видения, а те, скорее всего, насылаются сатаной, значит, суд, приговаривая к повешению за колдовство людей, якобы являющихся девочкам во сне, идет на поводу у дьявола, и не исключено, что повешенные были самыми настоящими праведниками... Матер, заявил, что суд не должен рассматривать в качестве доказательств «видения» жертв и что «пусть лучше десять ведьм избегут наказания, чем один невиновный будет наказан».
Священники колонии, и ранее высказывавшие сомнения в убедительности призрачных видений как улик, теперь окончательно восстали против использования их в качестве доказательств на суде. И 8 октября 1692 г. губернатор приказал не использовать «видения» как доказательства и прекратить аресты. А 29 октября губернатор Фипс распустил Гласный Окончательный суд.
Для суда над оставшимися в тюрьме обвиняемыми был учреждён Верховный суд штата Массачусеттс, действующий по настоящее время. Судебные заседания проводились не только в Салеме, но и в других местах, пострадавших от ведьм. Но видения не считались теперь доказательством причастности человека к ведьмовству. Без этой улики суд выносил практически одни оправдательные приговоры. Только троих признали виновными, и председатель суда Стафтон поспешно подписал смертные приговоры им и еще пятерым, избегнувшим казни по беременности.
Но губернатор Фипс, уставший от всей этой истории, помиловал всех восьмерых. Следующее заседание суда состоялось 25 апреля, а 9 мая суд собрался по делу о Салемских ведьмах в последний раз. Все обвиняемые были оправданы. Так закончился этот кошмарный процесс.
В мае Титубу выпустили из тюрьмы и продали в рабство, чтобы окупить расходы по ее содержанию. Маргарет Рул отправили в лечебницу для умалишенных. Остальные обвинительницы разом исцелились от своих корч.
Всего за время антиведовской истерии в тюрьме оказалось от 150 до 200 человек. Осужден был 31 человек. Из них повесили 19 человек, четверо (может, 13 - данные расходятся) умерли в тюрьме, одного задавили до смерти.

ПРИЧИНЫ И СЛЕДСТВИЯ

Преподобного Сэмюэля Пэрриса до сих пор считают одним из зачинщиков и разжигателей безумия. Он стал руководить Салемским приходом в 1689 г., не пришелся сельчанам по душе, и в октябре 1691 г. сельский сход принял решение о выдворении его из Салема и прекращении выплаты ему зарплаты. Нелюбовь к себе Пэррис рассматривал как козни Сатаны против церкви и себя лично.
А уже в январе 1692 г., через пару месяцев после этого решения, девочки, жившие в доме Пэрриса, начали вести себя странно и обвинять сельчан в колдовстве... Признаки их “недуга” полностью совпадали с описанными в книге Коттона Матера «Memorable Providences Relating to Witchcrafts and Possessions» (1689). Книга была хорошо известна в Бостоне, откуда Пэррис и приехал в Салем.
Кроме того, многие из участников и свидетелей трагедии считали, что родители Энн Патнем воспользовались выдумками дочери и ее подруг, чтоб свести счеты со всеми, кого они не любили и с кем враждовали. Оба они умерли в течение двух недель друг после друга в 1699, менее чем через 7 лет после салемского безумия. Энн осталась старшей для девяти братьев и сестер. Она никогда не выходила замуж, и посвятила жизнь своим братьям и сестрам.
В 1706 Энн Патнем, некогда с таким пылом обличавшая "возлюбленных сатаны", призналась в обмане и принесла публичные извинения за свое участие в салемской трагедии. Она оказалась единственной из семерых девочек-обвинительниц, кто решил покаяться и снять грех с души. Умерла Энн в 1716 в возрасте 37 лет.
Один из судей Сэмюэль Севелл также публично раскаялся и попросил прощения за свое участие в “охоте на ведьм”. Ежегодно после 1697 он выделял специальный день для поста и молитв о душах невинно погибших, пытаясь замолить свою вину перед ними.
Несколько присяжных заседателей также выступили с заявлениями, что они были " введены в заблуждение и ошибались" в своих суждениях.
Сэмюэль Пэррис не спешил признавать свою вину, и это все больше осложняло его отношения с деревней. Он публично покаялся только в 1694, но этого оказалось недостаточно. К 1697 году сельчанам удалось выдворить С. Пэрриса из Салема навсегда.
Решение суда 1692 года по делу салемских ведьм было признано незаконным в 1702 году. В 1711 году всех пострадавших законодательно восстановили в гражданских правах, вернули доброе имя погибшим и выплатили немалую денежную компенсацию семьям жертв салемской трагедии. В 1752 году поселок Салем переименовали в Дэнверс.
В 1992 году в память о жертвах салемской трагедии был установлен мемориал.
Со времен охоты на ведьм в Салеме прошло уже более 300 лет, но до сих пор нет единого мнения о том, что стало причиной этих событий. Вопросов возникало много, и главный из них: кто виноват? Сатана? Ведьмы? Девочки? Пуританское общество того времени? Истерия? Болезнь? Кто или что в ответе за трагедию в Салеме?
Одни исследователи уверены, что "пострадавшие девочки" находились в сговоре и намеренно лгали. Другие полагают, что обвинительницы были больны (версия о том, что девочки отравились спорыньей, содержащейся в хлебе; версия о болезни Хантингтона у некоторых девочек или об особой форме энцефалита). Большинство же склонно считать салемскую трагедию ярким проявлением массового психоза и истерии, которые случаются в маленьких замкнутых сообществах людей, попавших в невыносимые, строго лимитированные условия жизни. (Массовая истерия, по меткому определению Бехтерева, явление в психологии толпы, когда сама толпа ведет себя значительно глупее, чем отдельно взятый человек).
В новой Англии в ту пору шли активные войны с индейцами, жизнь пионеров была очень тяжелой, не хватало самого необходимого, а церковь привычно списывала проблемы глобального масштаба на ведьминские злодеяния.
Вероятно, истерия и психоз наложились на обыкновенное интригантство и подлость. Большинство обвиняемых жило на юге и было богаче обвинителей. В случае успеха, обвинители имели шанс поживиться собственностью обвиненных. Не гнушались добычей и представители власти.
Свою роль в трагедии сыграл и конфликт сельчан вокруг фигуры пастора. Те, кто поддерживал преподобного Бэрроуза, оказались среди обвиняемых. Те, кто способствовал его изгнанию и держал сторону С. Пэрриса, поддерживали обвинителей.
Что же на самом деле произошло в Салеме в 1692 году, и были ли в деревне настоящие ведьмы, практиковавшие магию, мы, наверное, уже никогда не узнаем...[/i]

ВЕДЬМЫ ИЗ БЕРИ-СЕНТ-ЭД-МУНДСА (Bury St. Edmonds Witches)

Из множества процессов над ведьмами, проводившихся в г. Бери-Сент-Эдмунде (Саффолк, Англия) на протяжении XVII века, заслуживают особого внимания два. В1645 году было повешено шестьдесят восемь ведьм, ставших жертвами ревностных охотников за ведьмами МЭТЬЮ ХОПКИНСАи Джона Стерна. Семнадцать лет спустя, в 1662 году, председателем на процессах, в результате которых две ведьмы были обвинены и казнены на основании ненадежных и надуманных показаний истеричных, "одержимых" детей, был Сэр Мэтью Хейл. Процессы 1662 года сильно повлияли на должностных лиц, руководивших судами над "салемскими ведьмами" в 1692 — 1693 годах, которые стали самым мрачным эпизодом в истории колдовства в Америке (см. САЛЕМ-СКИЕ ВЕДЬМЫ). В 1645 году Мэтью Хопкинс, этот печально известный в Англии охотник за ведьмами, и его товарищ, суровый пуританин Джон Стерн, рыскали по сельским округам, выискивая "ведьм" и щедро оплачивая "помощь" доносчиков. Охотники за ведьмами добивались признаний любыми средствами и, согласно сохранившимся записям, обвинили в колдовстве около 124 жителей Саффолка, суд над которыми состоялся в Бери-Сент-Эдмундсе в августе. (Возможно, под судом оказалось гораздо больше людей, чем сообщается в дошедших до нас документах.) Большая часть осужденных "призналась" в том, что одержимы бесами, заключали сделки с дьяволом, а также в плотской связи с дьяволом, что вызвало у пуританских судей особое негодование. Помимо этого, некоторым ведьмам были предъявлены обвинения в убийстве людей и домашних животных. Жертв тщательно осмотрели в поисках дьявольской отметины (см ВЕДЬМИНА ОТМЕТИНА), что для женщин было особенно унизительно, так как эти отметины обыкновенно искали на гениталиях. Такие знаки, сочтенные сосками, которыми ведьмы вскармливали бесов, находили в складках половых губ, а иногда за них принимали клитор. Стерн имел особое пристрастие к поиску дьявольских отметин и хвастал, что восемнадцать ведьм из Бери-Сент-Эдмундса "были раскрыты благодаря найденным на их телах соскам, которые обычно сосали бесы... А некоторые из этих ведьм сознались, что имели плотское сношение с дьяволом, одна даже сказала, что зачала от него близнецов, но, едва родившись, ужасные, длинные и уродливые, они убежали от нее". Джон Байсак признался, что двадцатью годами раньше он был соблазнен дьяволом, который явился через окно в облике огромной рыжеватой собаки и требовал, чтобы Байсак отрекся от Бога, Христа и крещения. Байсак согласился, и дьявол своим когтем выпустил из его сердца кровь. Дьявол дал ему шесть чертят в виде улиток, которые жили, сося кровь Байсака. Каждая улитка была убийцей: Этлуорд убивал коров, Джеффри — свиней, Питер — овец, Паймен — домашнюю птицу, Закар — лошадей, а Сидрак — христиан. Стерн объявил, что обнаружил следы улиток на теле Байсака. Маргарет Уайард созналась, что держала семерых чертенят, в том числе мух, собак, мышей и паука. Однако у нее было всего пять сосков, так что бесам приходилось бороться друг с другом, "словно поросятам около свиньи". По словам Уайард, дьявол явился к ней семь лет назад в виде теленка и сказал, что он — ее муж. Она не хотела сожительствовать с ним (что, возможно, как-то характеризует ее брак) до тех пор, пока дьявол не явился повторно, на этот раз в облике "красивого молодого джентльмена". Чертенята других привлеченных к суду ведьм представляли собой цыпленка по имени Нэн, двух "злобных волосатых" мышей, а также трех бесов, "похожих на цыплят". Стерн пишет, что было казнено шестьдесят восемь ведьм; одна, которую судили в Ипсвиче, а не в Бери-Сент-Эдмундсе, по сообщениям, была сожжена. Многие, вероятно, были повешены (документы не дают точных сведений), а многие умерли в тюрьме. По иронии судьбы, в ответ на сообщения о крайностях в деятельности охотников за ведьмами Парламент создал специальную комиссию для расследования. Тем не менее, эта комиссия приняла на веру "доказательства" совершения сделок с дьяволом и существования бесов, тем самым позволив Хопкинсу и Стерну творить произвол на протяжении еще двух лет. Две пожилые вдовы, Роза Каллендер и Эми Дьюни из Лоустофта в Саффолке, были обвинены в сглазе семерых детей (один ребенок умер) и в совершении на протяжении ряда лет многих других злодеяний против соседей. Председательствовавший на процессе сэр Мэтью-Хейл (позднее — Главный судья Королевства) верил в колдовство и не сделал ничего для отвода даже самых несправедливых обвинений. Суд над этими несчастными описан в книге КОТТОНА МАТЕРА "О колдовстве: Настоящие чудеса незримого мира" (1692). Участь Дьюни как ведьмы решилась в тот час, когда ее пригласили сиделкой к ребенку Дороти Дюран. Уход Дьюни за ребенком, Уильямом, противоречил наставлениям Дюран, и Дьюни, к ее большому неудовольствию, был сделан выговор. Вскоре у ребенка начались припадки, продолжавшиеся неделями. Дюран обратилась к "белому колдуну", который посоветовал повесить на сутки на угол камина одеяло ребенка, затем завернуть в него мальчика и сжечь все, что выпадет из одеяла. Как рассказывает Матер, "ночью из одеяла выскочила огромная жаба, которая направилась прямо к очагу. Мальчик схватил ее и, зажав в каминных щипцах, засунул в огонь; тогда она издала ужасный вопль и взорвалась словно порох со звуком ружейного выстрела; после этого жаба больше никогда не появлялась". Ребенок выздоровел. Дьюни же на следующий день видели якобы со следами ожогов. Отныне ей, как уличенной в колдовстве, приписывали припадки, случавшиеся у других детей, с которыми ока общалась. Когда у десятилетней дочери Дюранов, Элизабет, начались судороги, она пожаловалась, что ее преследует призрак Дьюни. У девочки отнялись обе ноги, и через три дня она умерла. Миссис Дюран тоже стала хромать и могла передвигаться только на костылях. Другая дочь Дюранов, Энн, страдала от судорог и частых обмороков, ее рвало проглоченными ею же булавками (см. АЛЛОТРИОФАГИЯ); причиной этого она считала призрак Розы Каллендер. Судороги начались и у дочерей Сэмюэля Пейси, девятилетней Деборы и одиннадцатилетней Элизабет; они сопровождались хромотой, сильной болью в желудке, словно в него вонзали булавки, и "такими ужасными криками, как будто визжит щенок, а не разумное создание". Их тоже рвало кривыми булавками и гвоздями величиной с двухпенсовую монету. Эти девочки проклинали Дьюни и Каллендер, утверждая, что видели их в образе призраков и что ведьмы запрещали им говорить, в противном случае угрожая муками в десять раз худшими, чем прежние. Дочери Пейси не могли без судорог произнести имя Господа, Иисуса или Христа. Но при упоминании Сатаны или дьявола они восклицали: "Это причиняет боль, но заставляет меня говорить правильно!" Кроме того, девочки Пейси видели невидимых мышей, одну из которых они бросили в огонь и она "заверещала как крыса". Другая невидимая мышь, брошенная в огонь, "взорвалась как порох", точно так же, как жаба Дюранов. Между тем призрак Дьюни подговаривал одну из девочек к самоубийству. Джейн Бокинг была так измучена судорогами и болями, вызванными призраками Дьюни и Каллендер, что вместо нее свидетельские показания давала ее мать. Другая девочка, Сьюзан Чандлер, утверждала, что Каллендер являлась к ней, когда она лежала в постели, в сопровождении огромной собаки. У Чандлер были судороги и рвота булавками. Каллендер осмотрели в поисках дьявольской отметины. Как говорит Мэтер, "на ее животе обнаружили нечто, напоминающее сосок, длиной в дюйм; при нажатии на нем появились слова: "Названа Розой". А на ее гениталиях нашли еще три, несколько меньших, чем первый. На конце длинного соска было маленькое отверстие, из которого, казалось, недавно сосали; под нажимом из него сочилась белая, похожая на молоко жидкость". Чтобы подтвердить показания девочек и их семей, суд выслушал других "свидетелей". Джон Соум поклялся, что однажды, когда он на трех подводах вез домой сено, одна подвода задела окно в доме Каллендер. Вдова в ярости выскочила на улицу, осыпая Соума проклятьями. В этот день подвода, что выбила окно, переворачивалась два или три раза. Люди с трудом управлялись с телегами (одна так прочно застряла в воротах, что пришлось спилить воротные столбы) и были до того измучены, что у них началось кровотечение из носа. Роберт Шеррингем подтвердил, что с ним случилось нечто похожее, когда ось его телеги разворотила угол дома Каллендер. (Возможно, дом Каллендер стоял в неудобном для проезда месте; если подобные случаи происходили не раз, неудивительно, что она могла выйти из себя.) В приступе ярости Каллендер пообещала Шеррингему, что его лошади поплатятся за это. Спустя короткое время у него пали не только четыре лошади, но и прочий скот. Сам Шеррингем стал хромым и "страдал от вшей непомерного числа и величины, которые так и кишели, и ничто не помогало до тех пор, пока он не сжег два своих платья". Согласно другим показаниям против Дьюни, она якобы говорила, что дьявол не даст ей покоя до тех пор, пока она не отомстит жене некоего Корнелиуса Сэндсвела. У Сэндсвелов обвалился камин и умерли все цыплята. Сэр Томас Броун, пользовавшийся уважением врач, подтвердил, что все эти люди стали жертвами сглаза, и рассказал, что ведьмы, разоблаченные в Дании, причиняли своим врагам страдания такого же рода, вызывали судороги и рвоту булавками. О наставлениях, которые Хейл дал присяжным, Матер пишет так: "У него не было никаких сомнений в том, что ведьмы существуют; ибо и Писание подтверждает это, и мудростью всех народов предусмотрены законы против таких людей. Он просил Господа склонить их сердца к самому суровому приговору, который они могли вынести; ибо для Господа равно отвратительно как осудить невинного, так и оставить виновного на свободе". Присяжным потребовалось ровно полчаса, чтобы признать Дьюни и Каллендер виновными в колдовстве по девятнадцати пунктам обвинения. На следующее утро дети чудесным образом выздоровели. Дьюни и Каллендер ни в чем не сознались и были повешены. Когда в 1692 году в Салеме вспыхнули истерические преследования ведьм, власти взяли себе за образец суды в Бери-Сент-Эдмундсе. Ведь Хейл пользовался всеобщим уважением как судья, который не приговорил ни одного человека без достаточно веских доказательств. В "Чудесах незримого мира" Матер пишет: "Можно пролить некоторый свет на то, что происходит сейчас в Америке, если мы бегло вспомним нечто подобное, происходившее совсем недавно в Европе. Мы увидим, что здешние ведьмы как две капли воды похожи на тамошних ведьм; и мы поймем, какой именно дьявол не дает миру покоя".

Из истории гонений на ведьм: Челмсфордские ведьмы

Во второй половине XVI века выездные сессии суда присяжных в городе Челмсфорд, графство Эссекс, Великобритания, стали местом нескольких крупных процессов над ведьмами, которые и положили начало массовым судам над колдуньями и чернокнижниками в Англии. Кровожадный пес инквизиции был спущен с цепи.

Первый из челмсфордских процессов проходил летом 1566 года в период правления королевы Елизаветы I, при которой парламент в 1563 году принял второй из трех английских юридических актов против колдовства. Этот законодательный документ увеличивал меру ответственности за занятия колдовством, причисляя к уголовным преступлениям какое бы то ни было обращение к демоническим существам, абсолютно независимо от того, имело оно какие-либо вредные последствия или нет.

Акт 1563 года давал судьям право заключать людей, признанных виновными, в тюрьму, однако не предполагал вынесение смертных приговоров за колдовство, кроме тех случаев, когда вследствие злых чар умирал человек. Таким образом, челмсфордское дело 1566 года было первым важным судебным процессом над ведьмами, проходившим после принятия нового закона. Итоги же этого процесса впоследствии имели большое значение во многом благодаря тому, что в нем участвовали видные судебные деятели той эпохи: Джон Сэуткот - судья королевского суда, преподобный Томас Коул - настоятель челмсфордской церкви, сэр Джон Фортескью, который позднее стал канцлером британского казначейства, а также сэр Джилберт Джерард - генеральный прокурор, являвшийся наиболее примечательной фигурой на этом процессе. Записи, которые велись секретарями суда по ходу заседаний, в дальнейшем переписывались и представлялись публике в виде памфлетов, ставших в то время популярным чтением:

Недавно в город славный сей, О Челмсфорде веду я речь, Прислали главных трех судей, Чтобы законы уберечь. Известный королевский суд Стал правосудие чинить, И трех перступников ведут, Чтоб их дела искоренить. Читайте ниже вы о том, О чем они суду сказали, И как бумаги подписали, Признавшись в колдовстве своем...

На первом процессе в колдовстве были обвинены три женщины: Елизавета Фрэнсис, Агнесса Уотерхауз и Джоанна Уотерхауз - дочь Агнессы. Все они жили в небольшой деревушке Хэтфилд-Пэвэрел, и единственным поводом для их обвинения стал белый в пятнах кот по прозвищу Сатана, которого сочли колдовским спутником упомянутых женщин, так как кошки этой породы появились в Англии лишь в середине XVI века и были еще большой редкостью. Решающее свидетельство на следствии дала некая 12-летняя девочка, страдавшая психическим заболеванием. В конце концов Елизавета Фрэнсис и Агнесса Уотерхауз «сознались» в совершенных злодеяниях, а Джоанна Уотерхауз, не сознавшись, отдала себя на милость суда.

Первой 26 июля 1566 года должны были судить Елизавету Фрэнсис, которая была замужем за неким Кристофером Фрэнсисом. Елизавету обвинили в том, что она околдовала маленького мальчика по имени Уильям Огер, который в результате ворожбы сильно заболел. Она признала себя виновной в данном преступлении, а также в еще более непристойных гнусностях, в том числе в сексуальных извращениях, абортах и убийствах. Фрэнсис рассказала, что в возрасте 12 лет ее научила колдовству бабушка по прозвищу мать Ева, которая заставила ее отказаться от веры в Бога и отдать свою кровь дьяволу. Мать Ева подарила маленькой Фрэнсис белого в черных пятнах кота по имени Сатана, которого девочка должна была кормить хлебом и молоком и держать в корзине. Протоколы судебного процесса так повествуют об этом: «Итак, эта Елизавета, во-первых, воспылала страстью к вышеупомянутому коту (назвав его Сатана), который, по ее словам, сказал ей, что она может стать богатой и состоятельной, и обещал ей исполнить все ее желания. Он спросил ее, чего она хочет, и та ответила, что хочет домашнего скота. По признанию подсудимой, этот кот говорил с ней каким-то странным глухим голосом, который она постепенно научилась понимать. Кот исполнил желание Фрэнсис и пригнал к ней на пастбище восемнадцать овец - черных и белых, которые оставались у нее некоторое время, но затем вдруг исчезли неизвестным образом».

Вскоре после случая с овцами Елизавета захотела, чтобы ее супругом стал некто Эндрю Болз, - весьма состоятельный человек из местных жителей. Кот обещал, что ее мечта сбудется, но сначала она должна сделать так, чтобы тот ее обесчестил. Однако после того как это произошло, Болз отказался вступать с женщиной в брак, и тогда разгневанная Фрэнсис попросила своего демонического спутника наслать на мужчину болезнь, от которой тот и скончался. По прошествии некоторого времени с тех пор, как вышеупомянутый Эндрю умер, Елизавета почувствовала, что беременна, и захотела, чтобы кот Сатана уничтожил младенца в ее теле. Тот повелел женщине взять некую магическую траву и выпить ее отвар, вследствие чего у Фрэнсис произошел выкидыш.

Каждый раз, когда кот делал что-либо для Елизаветы, он, по ее словам, требовал каплю крови, которую она давала ему, нанося себе уколы иглой. В тех местах, где были ранки, остались красные пятна, и судьи в ходе дознания их обнаружили.

Следующим кандидатом в мужья ведьмы стал человек по фамилии Фрэнсис. Ведьма также вступила с ним во внебрачную связь, забеременела и вскоре вышла за него замуж, взяв себе фамилию мужа. Но и после свадьбы в их доме не было покоя. Супруги постоянно ссорились, и, чтобы досадить мужу, Елизавета попросила кота наслать на него хромоту. Однажды утром Сатана спрятался под кроватью, и, когда Фрэнсис спустил с нее ноги, чтобы обуться, кот вцепился ему зубами в лодыжку. После этого у мужчины на ноге появилась незаживающая рана, которая заставила его постоянно хромать.

Когда Сатана прожил у Елизаветы около пятнадцати лет, он ей порядком наскучил. Однажды она зашла в дом к своей соседке Агнессе Уотерхауз и попросила у нее свежего хлеба, взамен которого пообещала дать ей «нечто, что сделает ее жизнь прекрасной до конца дней». Агнесса согласилась, и тогда Елизавета принесла ей кота Сатану и научила Уотерхауз всему тому, чему сама научилась от бабушки.

Как мы уже упоминали, основным обвинением против Елизаветы было наведение чар на мальчика по фамилии Огер и доведение до смерти Эндрю Болза. Протоколы суда не сообщают, давал ли какие-либо показания отец околдованного ребенка; также из них остается неясным, почему за признанием Фрэнсис в убийстве Болза не последовал смертный приговор. В итоге Елизавету Фрэнсис признали виновной, однако приговорили всего лишь к одному году тюремного заключения!

На следующий день, 27 июля 1566 года, перед судьями предстала Агнесса Уотерхауз. Это была почтенного вида вдова шестидесяти трех лет, которая обвинялась в том, что посредством чар она околдовала некоего Вильяма Финни, после чего тот тяжело заболел и умер в ноябре 1565 года. Агнесса призналась в содеянном, а также созналась: она хотела, чтобы кот Сатана испортил домашний скот и птицу соседей. При этом Агнесса отрицала, что давала коту свою кровь, однако судебные приставы проверили ее тело и нашли многочисленные пятна от уколов на ее лице и носу.

Вдова Уотерхауз призналась также, что однажды послала свою дочь Джоанну в дом Агнессы Браун, 12-летней девочки, чтобы попросить у нее плату за проданный хлеб и сыр. Девочка, однако, отказалась платить, и разозленная Джоанна, вернувшись домой, по словам матери, сделала следующее: «Вспомнив, как ее мать ходит по дому и зовет по имени адского кота, она сказала, что тоже хочет попробовать, и затем, встав в центре комнаты, громко позвала: «Сатана! Сатана!» Внезапно перед ней возникла огромная черная собака и спросила, чего желает Джоанна. Та заявила, что обижена, и затем произнесла: «Я хочу, чтобы ты сделала несчастной Агнессу Браун». Собака спросила, что она получит взамен, и тогда Джоанна пообещала ей рыжего петуха. Собака, однако, отказалась от такой награды и сказала, что ей нужны ее тело и душа...»

Выслушав эти показания, судьи пригласили в зал саму Агнессу Браун, чтобы она подтвердила или опровергла сказанное. Девочка рассказала, что в тот день, о котором ее спрашивают, она сидела дома, занимаясь своими делами, когда вдруг увидела «нечто, похожее на черного пса с мордой обезьяны, коротким хвостом, цепью и серебряным свистком на шее и с парой рогов на голове». В пасти это существо несло ключ от молочной кладовой. Браун спросила у твари, что ей нужно, и пес ответил: «Масла!» Затем существо открыло ключом дверь кладовки и скрылось там. Спустя какое-то время оно вышло оттуда, сказало девочке, что взбило ей масло, а затем исчезло. Агнесса Браун рассказала о случившемся своей тете, которая немедленно послала в церковь за пастором. Тот посоветовал девочке молиться, а также в момент дьявольского искушения взывать к имени Иисуса. На следующий день адский пес появился снова, и опять с ключом в зубах. Тогда Агнесса спросила его: «Во имя Иисуса, что тебе надо?» Существо ответило, что, обращаясь к Христу, девочка ведет себя нехорошо, погрозило ей лапой и удалилось прочь.

Подобные визиты повторялись снова и снова, пока однажды пес не заявился с ножом в зубах и не спросил девочку: а не хочет ли она умереть? Агнесса ответила отрицательно и начала громко молиться. Затем, по ее словам, произошло следующее: «Пес сказал, что если я не хочу умирать добровольно, то он сам вонзит клинок в мое сердце. Когда же я приказала ему бросить лезвие, во имя Иисуса, он ответил, что не может бросить нож своей милой дамы. А на мой вопрос, кто она, пес кивнул головой в сторону вашего дома, мать Уотерхауз».

Судьи с большим интересом выслушали показания свидетельницы Браун и даже предложили тут же на месте провести следственный эксперимент. Они попросили подсудимую Агнессу Уотерхауз удалиться в свою камеру и, призвав там адского пса с помощью колдовства, затем предъявить его членам суда. Немного помявшись, женщина ответила, что утратила способность повелевать животными.

В итоге Агнессу Уотерхауз приговорили к повешению и казнили 29 июля 1566 года. Перед тем как взойти на эшафот, она сделала последнее признание, заявив, «что была ведьмой и занималась мерзким колдовством на протяжении 15 лет, что совершила множество отвратительных злодеяний, в которых полностью и искренне раскаивается и надеется, что всемогущий Бог простит ее за то, что она оскорбляла его имя своими дьявольскими занятиями. Она все же верит, что будет спасена на небесах по его неизреченной милости».

Процессы над челмсфордскими ведьмами продолжались с 1566 по 1579 год и явились тем печальным прецедентом, от которого станут отталкиваться все будущие поколения английских, шотландских и ирландских юристов. Гонения на ведьм, которым положили начало судебные заседания в Челмсфорде, будут с чудовищной быстротой распространяться по всей территории Великобритании, достигнут своего апогея в XVII - начале XVIII века и сойдут на нет лишь к 1722 году, когда в Шотландии состоится последняя казнь по обвинению в колдовстве.

А в заключение приведем один маленький документ - платежную ведомость второго челмсфордского процесса, который как нельзя лучше отражает то, что демонизм идет рука об руку с жестокой прозой реальной жизни: за веревку (для повешения) - 6 шиллингов; пеньковые петли - 3 фунта 10 шиллингов; за подготовку их - 8 шиллингов; палачу за труды - 8 фунтов 14 шиллингов.

Станислав ГОРЯЙНОВ

Источник cтатьи: reklamarket.ru

Огнём и мечом…

В конце XV века страх проник в души испанцев. Даже богатейшие сеньоры понимали – не только еретики, колдуны, мусульмане и иудеи «под колпаком» у церкви. Великий кровопийца Торквемада мог послать своих «псов» - доминиканцев и к ним, стоящим у власти…

История знает три этапа развития инквизиции. Первый – до XIII века, когда у жертв были немалые шансы спастись и оправдаться. Второй – доминиканский, когда фанатичные монахи ордена доминиканцев, прозванные «псами Господними», активизировали систему доносов и судов над еретиками, навязав всему миру католический расизм и превратив костры и плахи в воскресную практику.

Начало третьему этапу – испанскому – положил в 1483 году великий инквизитор Испании Томас де Торквемада. Он любил лично пытать и лично сжигать еретиков, применяя любые садистские меры для приведения граждан страны в страх и трепет.

Потерянный рай

В XIII-XIV веках Европу захлестнула мрачная мода на поиски еретиков, колдунов и ведьм. Костры и погромы стали для инквизиторов не только орудием борьбы с иноверцами и «святотатцами», не только способом избавления от самых образованных людей того времени, но и средством изъятия богатств у конкурентов.

А вот на Пиренеях не было инквизиции – благодаря влиянию арабской культуры, занесенной туда восточными завоевателями еще в VIII веке.

Вражда европейцев и арабов потихоньку стихла. Развивались медицина, математика, живопись, архитектура, кораблестроение и мореплавание. Главенствовало взаимоуважение – Испания стала самой расово и религиозно терпимой страной Европы. Авторов хроник того времени поражало умение испанских христиан, мусульман и иудеев жить в мире.

Но ураган варварского католицизма, низводивший средневековую Европу в состояние невежества и раболепия, ворвался и в Испанию.

В конце XIV века христиане стали все чаще обвинять мавров в колдовстве, иудеев – в подлогах, цыган – в воровстве. Летом 1391 года толпы горожан в Барселоне врывались в еврейские кварталы, предлагая иудеям на выбор крещение или смерть. Те обычно предпочитали крещение.

Не желая быть растерзанными безумной толпой, так же поступали арабы и цыгане, становясь так называемыми «конверсос» - новообращенными, то есть новыми христианами. Но это их не спасало – шквал религиозного и национального фанатизма нарастал.

Церковный суд

Карающий меч над иноверцами первой занесла светская власть. Само слово «инквизиция» происходит от «инквизитио», то есть исследование. До создания монашеского ордена доминиканцев в XII веке и провозглашения Ватиканом инквизиции как религиозной судебной инстанции в 1215 году инквизиторами называли обычных следователей по уголовным, политическим, гражданским делам.

Учреждая новую судебную структуру, церковь хотела помочь светским властям в расследовании преступлений, реально выявив правых и виноватых. Поначалу инквизиторы даже защищали людей от наветов и напраслины недоброжелателей. И не судили тех, кто не принял христианство, – это долгое время не касалось католической церкви.

В частности, дядя будущего верховного инквизитора Томаса Торквемады Хуан де Торквемада происходил из иудеев, но стал известным христианским богословом, получившим сан кардинала и 15 лет бывшим советником папы Николая V.

Однако королям и сановникам Испании требовался совсем иной человек. Ведь мавры и евреи были наиболее просвещенной и зажиточной частью населения Испании – их богатство соблазняло правителей и внушало зависть народу. И вот в 1478 году официально началась их травля. Уничтожались поселения мавров, гибли в огне пожарищ еврейские кварталы городов, тюрьмы были забиты цыганами, иудеями и мусульманами, умиравшими там от невыносимых пыток.

В какой-то момент папа Сикст IV попытался остановить беспредел. 18 апреля 1482 года он написал епископам Испании: «Инквизиция порой движима не ревностью о вере и спасении душ, а страстью к богатству. Многие верные христиане по доносу врагов, рабов и даже низких недостойных лиц без всякого доказательства брошены в мирские тюрьмы, где подвергнуты пыткам и лишены своей собственности. Эти деяния вызывают омерзение. Призываю немедля прекратить во всех смыслах вредную практику».

От этого письма король Фердинанд пришел в ярость. Тут же заявил папе, что тот подкуплен золотом «новообращенных», и потребовал «отменить послабления, а попечение об этом деле вверить Нам».

Вождь изуверов

Кандидат на роль «главного попечителя» религиозного фанатизма был давно известен испанскому монарху. В ноябре 1482 года король Фердинанд назначил воспитанника доминиканского ордена Томаса де Торквемаду генеральным инквизитором Кастилии, через три месяца – Арагона.

Не мешкая, Торквемада приступил к наведению «нового порядка». Не прошло и года с момента его назначения, как евреи были изгнаны из Андалузии. И одновременно была объявлена политика реконкисты – отвоевания испанских земель у мусульман.

В 1484 году Торквемада созвал съезд инквизиторов, после чего пытки в тюрьмах были ужесточены, работу с доносами поставили на поток, а число публичных казней заметно увеличили. До политического объединения Испании было еще далеко, а фанатично-религиозное объединение Торквемада совершил быстро, создав сеть трибуналов инквизиции в большинстве городов Пиренейского полуострова, а затем и «провинциальные филиалы» на селе.

Методы дознания и вынесения приговоров были таковы, что фамилия этого католического деятеля стала синонимом судьи-изувера. В «Сборнике образных слов и иносказаний» Морица Михельсона, изданном в Санкт-Петербурге в 1904 году, говорится: «Торквемада – суровый судья. Выражение пошло от имени генерал-инквизитора в Испании, известного кровопийцы, который сжег живыми 8800 человек».

Уточним: сжег – это значит сжег, а не четвертовал, повесил или замучил в тюрьме. На всякое деяние у испанской инквизиции была своя статистика. Мы еще вернемся к ней.

Зловещий триумвират

Родился Томас де Торквемада в 1420 году, умер в 1498-м. Получив богословское образование, вступил в орден доминиканцев – самое фанатичное из католических объединений. В начале 1470-х годов стал духовником кастильской принцессы Изабеллы Католички, а после ее свадьбы и вступления на престол – и духовником ее супруга Фердинанда II Арагонского.

Уже в ту пору Торквемада был убежден, что религиозным огнем и мечом разрозненные княжества Пиренеев можно объединить в единое государство. Свою веру он с успехом внушил сначала Изабелле, а чуть позже и ее супругу. Они и стали его ближайшими соратниками.

Историки до сих пор спорят, кого – Фердинанда, Изабеллу Кастильскую или Торквемаду – назвать главным действующим лицом той поры. Попытка канонизировать Изабеллу в 2004 году по представлению испанского епископата провалилась – возмущению мусульман, иудеев и многих государственных деятелей не было предела.

Любопытно, что в шахматах этот зловещий триумвират сохранился до сих пор. Именно в Испании в XV веке решено было называть одну и ту же фигуру на усмотрение играющих – ферзем (то есть Торквемадой) или королевой (то есть Изабеллой).

В 1495 году размах репрессий вызвал недовольство в высших светских и церковных кругах страны, но попытки умерить рвение Торквемады провалились – великий инквизитор стал готовить процесс против ряда испанских епископов по обвинению их в поощрении ереси.

Инквизиция введена была во все колонии и местности, зависевшие от Испании. В портовых городах действовали контрольно-пропускные пункты церкви, ставшие карантином против занесения ереси. В результате пешие караваны и заморские корабли либо вообще не подходили к границам Испании, либо разворачивались, осознав, что их собираются допытывать, когда, сколько раз и какому богу молились матросы и купцы, что они думают о священном суде Испании и не желают ли нехристи поменять свою веру.

Геноцид по-испански

Часть историков благосклонны к деятельности Торквемады, отмечая его заслуги в объединении Испании и создании сильной государственной власти, вскоре начавшей колонизацию Нового Света. Действительно, открытие Колумбом Америки, изгнание евреев из Испании и завершение реконкисты (уничтожение мусульманства в Гранаде и изгнание мавров из страны) произошло в одном году – 1492-м.

А в годы, когда Леонардо да Винчи писал «Тайную вечерю», вошли в обиход такие слова, как аудиенция – допросы и пытки еретиков в специальном зале, и аутодафе – публичное зачтение приговоров по делам обвиняемых с последующим сожжением или четвертованием большинства из них.

Именно аудиенции и аутодафе были излюбленными занятиями Торквемады, который именовал их своими «тайными вечерями».

В итоге он открыл самый бесчеловечный этап в истории инквизиции, по праву называемый испанским. За 325 лет существования инквизиции (была отменена в 1808 году) в Испании было сожжено 32 тысячи человек, причем более четверти из них, 9 тысяч жертв – во времена Торквемады.

Число «просто казненных» испанской инквизицией за три столетия составляет 40 тысяч человек, из которых 17 тысяч лишились жизни при Торквемаде. Еще 290 тысяч человек за годы инквизиции в Испании подверглись арестам и пыткам, из них свыше 90 тысяч – в годы правления Торквемады.

А уж число тех, кто при нем был изгнан из страны или сам бежал куда глаза глядят, нужно вести на миллионы: если в 1480 году население Испании составляло десять миллионов человек, то в 1505 году – лишь шесть. Страна лишилась 40 процентов населения!

Воистину Торквемаду стоит поставить в один ряд с такими злодеями ХХ века, как Сталин, Гитлер и вождь «красных кхмеров» Пол Пот, уничтоживший четверть населения Камбоджи.

Анастасия ХАРЛАМОВА

Инквизиция – страшное искусство средневековья

В маленьком итальянском городке Сак-Джиминьяно, по сей день сохранившем свой средневековый облик, есть музей истории пыток. Вход в него предваряет табличка с суровой надписью: "Дети, женщины и слабонервные могут быть серьёзно травмированы просмотром экспозиции”. Такое предупреждение – не способ саморекламы, должной привлечь смельчаков в пещеру ужасов. Осмотр экспозиции без труда доказывает, что загоняемые под ноготь иголки – детский лепет в сравнении с тем, что выделывала с осуждёнными в средние века инквизиция.
Самые тяжёлые пытки применялись для борьбы с преступлениями против веры. Еретиков вычисляли на зависть просто: например, в эпоху "охоты на ведьм” достаточно было кашлянуть во время проповеди, чтобы священник распознал вселившегося в тебя беса. После этого несчастного ждало сожжение на костре, предваряемое богатым набором пыток вроде "скамьи растягивания” (пытка силой натяжения), которая вплоть до XVIII в. была основным инструментом в зале допроса осуждённых. Жертву клали на скамью, закрепляли ноги, руки привязывали за головой к лебёдке. Тело растягивали сантиметров на 30, выворачивая осуждённому плечи и суставы, расчленяя позвоночный столб, разрывая мускулы, брюшную полость, грудь… Ведьм и колдунов также сажали в обнажённом виде на "испанскую лошадь”: деревянную скамью, имевшую форму треугольника острым ребром кверху. На ноги подвешивался груз, и ребро "лошади” под тяжестью тела и гирь постепенно врезалось внутрь.
Ну а особо опасных колдуний колесовали: сначала палач дробил прикованной к земле жертве кости, проезжаясь по ней железным колесом, потом изломанное тело к этому колесу привязывалось и поднималось на бревне вверх – для острастки. Пытку эту – как и другие – специально продумывали таким образом, чтобы жертва умирала как можно дольше: агония колесованных длилась порой три недели…
Впрочем, даже святая инквизиция оставляла человеку шанс оправдаться. Правдивость своих показаний можно было подтвердить, положив язык на раскалённое железо. Ну а невиновность в спорных случаях проверяли просто: осуждённого с камнем на шее бросали в воду. Если он выплывал, то признавался виновным. Если тонул – обвинение снималось.

М.Варденга "Интересная газета. Невероятное” №19 2008 г.

Великий инквизитор Испании

Особый церковный суд - инквизиция, установленный католической церковью во времена Средневековья, особенно активно свирепствовал в Испании. С 1483 года Великим инквизитором Кастилии, Валенсии, Каталонии и Арагона становится Томас Торквемада (около 1420-1498 гг). Только за 18 лет его полномочий было сожжено более 100 000 человек (еще около 6000 – заочно)!
Неподкупный аскет
Торквемада появился на свет в небольшом испанском городке, именем которого нарекли младенца набожные родители. В русском переводе это имя -Торквемада - буквально означает "горящая башня". Когда-то в городе находился феодальный замок. Во время пожара одна из башен загорелась и упала. Это происшествие закрепило название за поселением.
В свои 14 лет юноша поступил в доминиканский монастырь святого Павла в Вальядолиде. Монахи-доминиканцы отличались особой аскетичностью и знанием богословских наук. Бытует романтическая легенда, что в молодые годы Томас увлекся красавицей-мавританкой, но девушка предпочла богатого мусульманина (или еврея). Было ли так в действительности, не установлено, но Торквемада на всю жизнь остался неукротимым антисемитом и ненавистником мусульман. Во всяком случае, от инквизиции пострадали больше всего именно иудеи и почитатели Аллаха.
Велика роль этого монаха и в поддержке инфанты Изабеллы (дочери короля). Он был не только духовником этой фанатичной католички, но и содействовал ее восхождению на трон. К тому же именно Торквемада сосватал Изабеллу принцу Фердинанду Арагонскому. Главной же чертой его характера была абсолютная неподкупность.
Занимая пост Великого инквизитора, Томас ни разу не поддался каким-либо соблазнам, а главной его заботой было освобождение страны от еретиков. Их, как оказалось, было великое множество.
Кто есть еретик?
В этот разряд прежде всего попадали те, кто не признавал (даже в малой степени) основ католического учения. Разумеется, первыми из первых в их числе были иудеи и мусульмане, а ведь именно они были в стране самыми богатыми гражданами, поскольку занимались торговлей и ростовщичеством.
Женщинам, как источникам соблазна и греха, инквизиция уделяла особое внимание. Ведь, по поверью, прекрасный пол вступил в союз с дьяволом ради обретения сверхчеловеческих способностей. Инквизиторы разработали особую юриспруденцию по отношению к ведьмам. Выделялись три категории: "черная", творившая исключительно зло, "серая" - она могла совершать и добро и "белая", помогавшая человеку.
В еретики мог угодить любой человек, независимо от возраста и пола, старец и младенец, военный и крестьянин, дворянин и даже высшая власть в лице самих королей. Вот яркий пример. Отчаявшись от непрекращающегося произвола, евреи решили подкупить королеву и короля, дабы те смягчили указом их жизнь. Казна Испании была пуста, а просителям удалось собрать на подкуп 30 000 золотых дукатов. Шанс на спасение у них был немалый. И вот когда король Фердинанд в присутствии Изабеллы уже был готов подписать указ, в зал аудиенции неожиданно вошел Торквемада. Бросив гневный взгляд на королевскую семью и высоко подняв над головой распятие, он громко произнес: "Иуда продал Христа за тридцать сребреников. Вы можете продать за тридцать тысяч. Вот он, продавайте!" При этом Великий инквизитор бросил распятие на стол, после чего стремительно удалился. Король и королева были так потрясены, что моментально выпроводили делегацию просителей, так и не подписав указ о милости к евреям.
Поцелуй "железной девы"
Инквизиция зверствовала в ряде европейских стран, где господствующей религией было католичество. В Германии, например, виновные в нарушении заповедей Христовых вызывались в суд повесткой. Досудебное следствие велось с особым пристрастием, а приговор выносили вольные (выборные) судьи.
Покаявшийся грешник мог быть и помилован, но нередко осужденный приговаривался к казни с особой жестокостью.
Этот несчастный был обязан подойти к "железной деве"(орудию смерти) и поцеловать ее. Как только он это выполнял, на железной статуе Девы распахивались замаскированные дверцы и осужденный попадал внутрь, где в его тело молниеносно вонзались многочисленные гвозди. Чуть позже израненная жертва проваливалась вниз, где ее резали на части острые, как бритва, ножи. Останки казненного выбрасывались в реку.
Заколдованные сапоги
История хранит огромное количество примеров жестоких деяний "святой" инквизиции в соответствии с ее уставом, когда подвергали пыткам и отправляли на костер тысячи ни в чем не повинных людей. Бывали и курьезы. Одной юной монахине очень нравился архиепископ Поппо. Не в силах совладать со своей страстью, девушка ударилась в колдовство. В этом деле она преуспела и, как говорит протокол суда, "отойдя от Бога, околдовала сапоги, в которые вселила свою страсть". Эту обувь монахиня подарила архиепископу Поппо. Ставшие сатанинскими сапоги повлияли на архипастыря с такой силой, что он уже был готов ринуться в объятия падшей. Однако вовремя образумился и силой молитвы смог победить дьявольское наваждение. Итог этой истории печален. Монастырь разогнали, а несчастную монахиню приговорили к наказанию плетьми. Ей еще повезло. Ведь могли и сжечь на костре.
Магическая голова Римского Папы
Инквизиция, творившая свое черное дело несколько веков, сделала козлом отпущения даже Римского Папу! Из документов протокола по делу Папы Сильвестра II явствует, что он смог взойти на церковное царство лишь благодаря черной магии. Этому искусству Папа научился у испанских чернокнижников-сарацинов. Колдовским способом он обнаружил подземный клад императора Октавиана. Золото открыло ему путь на престол, но прежде Сильвестр II изготовил магическую голову, отвечавшую на все судьбоносные вопросы. От нее Папа узнал день и час своей смерти. Осознав, наконец, что от Божьего суда ему не уйти, он призвал к себе всех кардиналов и рассказал о совершенных им преступлениях. После этого Папу живого разрезали на куски, которые затем выбросили на съедение псам.

Автор: Ф.Грищук
Источник: "Интересная газета. Тайны истории" №22 2009 г.

Знак ведьмы

Во время суда за колдовство и черную магию необходимо было доказать наличие двух вещей — любимца и «знака ведьмы». И то, и другое несложно было отыскать. «Любимцем» могло быть любое домашнее животное, даже таракан, ползущий по полу жилища. За «знак ведьмы» также принималось что угодно — от большого размера соска, что само по себе считалось неопровержимым доказательством, до любой физической аномалии, вроде бородавки или родинки. Только абсолютно совершенное тело могло выдержать столь тщательную проверку. Впрочем, в этом случае в вину могло быть поставлено физическое совершенство.

Проверка была доскональной, и в этом нет никаких сомнений. Подозреваемую женщину раздевали догола, затем сбривали с головы и тела все волосы и тщательно ее осматривали. Нередко проверка проводилась публично, в присутствии неограниченного количества исследователей ведьм. Иногда женщину привязывали к стулу, так как считали, что отметина хорошо замаскирована и скрывается в интимных местах. «Обыск», как правило, был весьма подробный. И хотя суды над ведьмами проходили под эгидой защиты морали, они разжигали садистские наклонности у палачей и толпы.

Охота на ведьм оказала влияние на церковь и на устои инквизиторов

Самое необычное, и непонятное для священнослужителей католической церкви произошло во время многочисленных процессов над ведьмами. Как не странно сами инквизиторы не очень верили в возможности колдовства или магии. Но, находясь долго в среде колдунов, и ведя множественные процессы,сами сильно уверовали в возможности магии. Что в принципе и повлекло за собой определенные последствия - одно из них написание известной книги Яков Шпренгера и Генриха Крамера. «Молот ведьм», книга является пособием для ведьм всего мира, а написана инквизиторами...

:229)

Представление о том, что человеку можно навредить с помощью колдовства, существовало во многих странах. В местных культурах бытовали поверья, связанные с потусторонними способами воздействия на людей. Дела о магическом вмешательстве в жизнь граждан рассматривались в европейских судах вплоть до конца XIX века.

В статье, опубликованной в журнале Midland History, историк Томас Уотерс рассказывает, почему зловещие легенды о ведьмах благополучно пережили мрачные времена Средневековья.

В деревушке Лонг Комптон, расположенной на границе графств Оксфордшир и Уорвикшир, батрак Джеймс Хэйвуд напал на свою соседку, престарелую Энн Теннант, которая от нанесенных ей ран скончалась.

В свое оправдание Хэйвуд заявил, что старуха наводила на него болезни и призывала несчастья, из-за чего он не мог работать. Как оказалось, в эти способности госпожи Теннант верили и другие жители деревни.

Дело Энн Теннант оказалось резонансным, газеты о нем активно писали. Судебные репортажи внесли неоценимый вклад в изучение местных поверий и заставили специалистов изменить свой взгляд на отношение к колдовству в викторианской Англии.

Они везде

В викторианскую эпоху газеты Оксфордшира и Уорвикшира нередко обозревали происшествия и судебные слушания, связанные с колдовством. Большая их часть была посвящена происходящему в других регионах страны и за рубежом, но случались и местные события.

Так, в июне 1863 года в Уорвике рассматривалось дело пожилого гражданина Томаса Дрэйпера, который напал на женщину и ударил ее по лбу, чтобы пустить ей кровь, в надежде, что таким образом «снимет с себя проклятье».

Подобный случай произошел в деревеньке Тайсо, где некая Сара Диксон, «будучи ослабленной болезнью», считала, что на нее навела порчу ее соседка Агнес Дарем. Вместе с подругой Диксон ворвалась в дом к Дарем и сильно расцарапала ей руку в надежде вызвать у «ведьмы» кровотечение и снять проклятье.

Рассказывалось и о других происшествиях в этом роде. Многие в то время были уверены, что для снятия порчи, наложенной колдуном или ведьмой, достаточно пустить злодейскую кровь. Такой же была мотивация Джеймса Хэйвуда, убившего Энн Теннант, — просто он немного не рассчитал силу, с которой вонзил в нее вилы.

Из свидетельских показаний смотрителя местного сумасшедшего дома по делу Хэйвуда становится понятно, что это были не единичные случаи: «В южном Уорвикшире вера в колдовство чрезвычайно распространена». Местный фермер, у которого работал батрак, говорил: «Треть жителей Лонг Комптона верят в ведьм и волшебников и называют нескольких человек, которых они считают таковыми».

Это же подтверждала и дочь Хэйвуда, заявлявшая, что «часто слышала, как народ говорит о ведьмах» (хотя, возможно, она давала такие показания из чувства семейной солидарности). Более того, стало известно, что батрак часто посещал «специалиста» по ведьмовству, который якобы умел диагностировать и снимать чары.

Сумасшедший или пьяница?

Как и для местной прессы, для суда дело Хэйвуда было неординарным, ведь речь шла об убийстве. В ходе слушаний судья опросил девять свидетелей, давших показания о том, во что верил батрак. Этих людей спросили, верят ли они сами в ведьм, и попросили оценить поведение Хэйвуда.

Интерес суда к этой информации не был праздным: на основании этого оценивались действия подсудимого — может ли он отвечать за смерть Энн Теннант по закону, является ли он вменяемым.

Историки часто связывают тенденцию английских судов признавать веру в колдовство психическим расстройством с интеллектуальными тенденциями XIX века и в особенности с развитием психиатрии. Вера в ведьм уже в XVIII веке могла стать причиной для того, чтобы признать ответчика невменяемым.

После показаний смотрителя сумасшедшего дома Хэйвуд был оправдан как невменяемый. Суд окончательно убедился в этом после слов мужа Энн Теннант, который сказал, что подсудимый «никаких странностей не имел, кроме как постоянно твердил о ведьмах». Тем не менее другой свидетель, фермер Джеймс Тейлор, говорил о таких верованиях как «распространенных в деревне» и подчеркивал, что местные жители не считали Хэйвуда чудаком.

Вероятно, наиболее явным свидетельством сумасшествия батрака было то, что он все же убил Теннант, ведь несмотря на то, что вера в ведьм была распространена, убивали людей, подозреваемых в колдовстве, чрезвычайно редко.

При этом многие свидетели показывали, что Хэйвуд любил выпить и мог совершить преступление в состоянии алкогольного опьянения, но это суд почему-то не учел. Так или иначе, его дело было громким, хорошо задокументированным в прессе и оставило фольклористам много материалов для размышления.

Библия не врет

Журналисты и историки викторианской эпохи считали веру в колдовство языческой, или «альтернативной» — вступающей в противоречие с протестантизмом. Люди черпали свои сведения о сверхъестественном из Библии короля Якова — перевода Священного Писания, выполненного под патронажем монарха.

Два свидетеля по делу Хэйвуда рассказывали, что он был впечатлен тем, как описывалось колдовство в библейском тексте. (Имеется в виду Левит, порицание ведьмовства в Книге пророка Михея и описание Симона Волхва в Деяниях апостолов.) Подсудимый действительно взял с собой Библию короля Якова, когда сидел в тюремной камере, ожидая суда.

Автобиографические и фольклорные источники региона подтверждают, что местные жители черпали сведения о колдовстве прежде всего из Священного Писания. Даже неграмотные заучивали тематические отрывки из Библии наизусть.

В одном из описаний повседневной жизни графств есть фраза, которую произносит мать на вопрос дочери о колдовстве: «Конечно, ведьмы существуют. Мы читали о них в Писании». То есть люди, верившие в колдовство, не считали свои взгляды «альтернативными» или языческими: их религия четко указывала им, что ведьмы — это реальность, что они действительно делают то, в чем их обвиняют.

Знающие люди

Впрочем, знание о том, кто ведьма, а кто — нет, местные жители получали не из Библии, а за счет слухов и сплетен. Плодили их обычно так называемые «знающие люди», изучившие Писание досконально и, с точки зрения общества, имеющие право выявлять зловредных колдуний. Именно они рассказывали селянам о том, как бороться с магией и ее последствиями.

По сути, это были обычные шарлатаны. Они помогали не только снять «злые чары», но и искать воров, занимались астрологией, предсказанием будущего и травничеством. Свои услуги они рекламировали в газетах и получали за них немалые деньги. «Знающие люди» выезжали к клиентам по вызову — в основном их работа заключалась в том, чтобы повесить над дверями очередного «проклятого» крестики из соломы.

К одному из таких «знающих людей», мистеру Мэннингу, ходил и Хэйвуд. Мистер Мэннинг был «водяным доктором», то есть человеком, который определяет болезни по моче страдальца. Именно так он выяснил, что в страданиях его пациента виноват сглаз, то есть ведьма буквально «плохо посмотрела» на него.

Вместе против остальных

Среди селян бытовало поверье о том, что ведьмы склонны объединять силы. Так, они верили, что в Лонг Комптоне живет шестнадцать колдуний, общающихся между собой. Молодым девушкам строго-настрого запрещали приближаться к таким старухам, чтобы они не заманили их в свои ведьмовские сети.
Практики, которые Хэйвуд по совету мистера Мэннинга применял по отношению к Энн Теннант (за исключением нападения на нее), были направлены против всех ведьм деревни.

Он рассказывал ее мужу, что «все они у него в бутылке». Хэйвуд имел в виду так называемую «ведьмину бутылку», в которую собирались моча, ногти и волосы проклятого, а потом поджаривались над огнем. Это, по идее, должно было причинять всем ведьмам, зачаровавшим его, нестерпимую боль.


Несмотря на то что за пример взят инцидент, случившийся в деревне, в ведьм верили не только сельские жители. В прессе Уорвикшира и Оксфордшира есть немало упоминаний о нападениях на предполагаемых колдуний в крупных городах. Похоже, только в Лондоне англичане в то время не обвиняли в своих бедах злобных старух, владеющих черной магией.

Жители Лонг Комптона продолжали верить в колдовство даже в ХХ веке, о чем свидетельствуют автобиографические материалы времен Первой мировой войны.

Один из селян вспоминал: «В те дни народ очень интересовался ведьмами. Стоило кому-то заболеть, горшку упасть и разбиться или еще какой-нибудь неприятности случиться, во всем винили колдуний».