Максимум Online сегодня: 457 человек.
Максимум Online за все время: 4395 человек.
(рекорд посещаемости был 29 12 2022, 01:22:53)


Всего на сайте: 24816 статей в более чем 1761 темах,
а также 356503 участников.


Добро пожаловать, Гость. Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.
Вам не пришло письмо с кодом активации?

 

Сегодня: 29 03 2024, 02:39:01

Мы АКТИВИСТЫ И ПОСЕТИТЕЛИ ЦЕНТРА "АДОНАИ", кому помогли решить свои проблемы и кто теперь готов помочь другим, открываем этот сайт, чтобы все желающие, кто знает работу Центра "Адонаи" и его лидера Константина Адонаи, кто может отдать свой ГОЛОС В ПОДДЕРЖКУ Центра, могли здесь рассказать о том, что знают; пообщаться со всеми, кого интересуют вопросы эзотерики, духовных практик, биоэнергетики и, непосредственно "АДОНАИ" или иных центров, салонов или специалистов, практикующим по данным направлениям.

Страниц: 1 2 3 | Вниз

Опубликовано : 03 11 2008, 21:40:32 ( ссылка на этот ответ )

ДВЕ ВЕТВИ ИСЛАМА

ЧАСТЬ I

Немало лет управлял мусульманской общиной пророк Мухаммед, давая ответы на возникающие у правоверных вопросы. Но вот вероучитель ушел из жизни, и постепенно стало ясно, что содержащиеся в Коране предписания не охватывают всего многообразия государственных и общественных дел. Богословам и законникам пришлось серьезно задуматься, как решать новые проблемы, возникавшие постоянно. Поначалу, если на тот или иной вопрос не удавалось найти соответствующей ссылки в Коране, за образец брались действия и поступки пророка в сходных обстоятельствах. На арабском языке это получило наименование «сунна» - путь, пример, образец. Так возникла главная ветвь современного ислама - суннизм.

Более 90 процентов мусульман в мире - приверженцы суннизма: они составляют большинство на севере Африки, в Индонезии, Индии, Пакистане, Малайзии, Афганистане, Турции, на Филиппинах, в среднеазиатских республиках бывшего СССР, на Северном Кавказе, в Татарстане и Башкортостане.
Однако появилось и другое направление, хоть и не столь многочисленное, получившее название шиизм - от арабского понятия «шиа» - присоединяться к кому-либо. Шииты составляют абсолютное большинство населения в Иране, более половины жителей Ирака, значительную часть верующих Ливана, Йемена, Бахрейна, Азербайджана и Таджикистана. Почти во всех мусульманских странах можно встретить приверженцев различных шиитских сект.

Раскол в мусульманской общине Аравии обозначился уже в первые десятилетия после смерти Мухаммеда. Основной причиной стала, как обычно, борьба за власть.

Первые три халифа - Абу Бакр, Омар и Осман не принадлежали к роду пророка. Каждый из них смог возглавить общину только благодаря ее коллективному волеизъявлению. Основой для окончательного решения - «иджмы» послужили предания, собранные в Сунне, - свидетельства членов семьи и сподвижников пророка. Но единства не было и среди них.

Против принципа иджмы выступили сразу несколько групп, объединившихся вокруг Али ибн Абу Талиба, двоюродного брата и зятя пророка Мухаммеда. Помимо родства, они ссылались на слова святого основоположника: «Кому я глава, тому и Али начальник». Так образовалась фактически оппозиционная партия (аш-шиа).

Приверженцы Али не посягали на авторитет Сунны. На первых порах соперничество между суннитами и шиитами скорее напоминало фракционную борьбу. Суть разногласий заключалась в том, что шииты взывали исключительно к авторитету семьи пророка, тогда как сунниты больше опирались на свидетельства его сподвижников.

Расхождения между обеими ветвями ислама проявляются лишь во второстепенных вопросах культа. Тексты, включенные в сборники преданий суннитов (хадисы) и шиитов (ахбар), различаются в основном лишь именами рассказчиков. В устах шиитских богословов основополагающая формула ислама обрела дополнение: «Али - наместник Аллаха». Это означало, что имамом может стать только прямой потомок  
Мухаммеда, вернее, Али и дочери пророка Фатимы.

Как и сунниты, шииты соблюдают намаз - пятикратную молитву, пост - уразу, праздник жертвоприношения - курбан-байрам, отмечают день рождения Мухаммеда, совершают хадж - паломничество к святыням Мекки. Однако у них есть и свои священные места для поклонения, и свои особые даты: дни рождения дочери пророка Фатимы и двенадцати имамов, день смерти Хусейна - сына Али.

Существенное отличие заметно и в брачном праве. Шииты сохранили практиковавшийся еще в языческой Аравии временный брак. Мухаммед относился к такому пережитку терпимо, тогда как халиф Омар, не признаваемый сторонниками Али, наложил на временное сожительство запрет. Казалось бы, при общепринятом многоженстве особого греха в том, что с обоюдного согласия люди вступают в брачные отношения на заранее обусловленный срок, нет. Но под видом строгого соблюдения обычаев и нравов именно вокруг столь, в общем-то, безобидной вещи вспыхивала особо ожесточенная полемика.

На самом деле копья ломались совсем по другой причине. Стороны по-своему толковали принцип имамата. В то время как сунниты видели в имаме духовного и светского вождя, шииты взывали к «божественной благодати», таинственной эманации, передающейся от имама к имаму. Другими словами, если перейти на язык политики, отстаивали принцип наследственной власти.

Между родственниками пророка и его сподвижниками пролегла пропасть. Али пришлось ждать четверть века, прежде чем в 656 году его избрали главой государства и общины. Но не прошло и пяти лет, как он пал от руки наймита идейных противников.

После его кончины разногласия по поводу наследования проявились уже внутри шиитской общины, расколовшейся на «умеренных» и «крайних». Если первые недалеко ушли от суннитов, то радикально настроенные сектанты начали воздавать своим имамам божеские почести. Исмаилиты вообще существенно отдалились от исламских догматов. На протяжении многих веков они с переменным успехом вели борьбу за возвращение власти потомкам Али и Фатимы. В разных концах мусульманского мира создавались государства - имаматы, подчас враждебные друг другу.
Последнее редактирование: 13 12 2011, 07:04:41 от Administrator

 

 

Ответ #1: 03 11 2008, 21:44:00 ( ссылка на этот ответ )

ДВЕ ВЕТВИ ИСЛАМА

ЧАСТЬ II


Видный арабский богослов Абу-ль-Маали писал: «Учение шиитов состоит в следующем: двенадцать имамов непогрешимы; каждый из них творил чудеса; каждый из них, умирая, назначал себе преемника - имама, и так шло до Хасана ибн Али аль Аскари. Последний передал имамат своему сыну, заявив: «Он - махди и владыка времени».

Договориться о том, какого именно потомка Али считать мессией - «махди», удавалось далеко не всегда. Большинство шиитов отдают пальму первенства 12-му имаму по имени Мухаммед. Согласно традиции, он, родившись в 873 году, прожил определенный срок, но не умер, а скрылся, исчез в запредельности, чтобы возвратиться перед концом света и восстановить справедливость.

Но конец света, провозглашаемый не менее рьяно и христианскими кликушами, в указываемые сроки все же не наступал, и жизнь, в том числе политическая, накладывала свой отпечаток на культ. Так, в 1910 году иранский парламент приступил к работе, как было официально объявлено, в присутствии «скрытого имама». Какого именно, сказать трудно. Каждая секта провозглашала своего: имамиты - 12-го, зейдиты - 5-го, исмаилиты - 7-го.

«Нет эпохи без имама», - гласит исповедальная формула.

Олицетворяющий эпоху имам провозглашался единственным законным толкователем божественной воли. Он непогрешим и слово его - закон. Через улемов и муджатахидов - самых почитаемых духовных авторитетов - его воля доводится до каждого.

Поднаторевшие в богословских тонкостях хранители шиитских традиций обучались в лучших медресе, основанных первыми имамами в Неджефе и Кербеле - в Ираке, в Куме и Мешхеде - в Иране. Особо ученые муджатахиды, прославленные набожностью и благочестием, удостаивались сана аятоллы, что означает «знамение Аллаха», а то и аятоллы ал-узма - «великого аятоллы».

Пример современного Ирана - наглядная иллюстрация могущества этих шиитских владык, едва ли не в одночасье ввергнувших в мрачное средневековье процветающее прозападное государство. Почитатели покойного аятоллы Хомейни по-прежнему держат в своих руках основные рычаги управления, но народ, вкусивший все прелести «исламской революции», кажется, уже начинает пробуждаться от гнетущего морока.

Впрочем, доведенный до крайности фундаментализм характерен и для отдельных суннитских общин. Талибы в Афганистане перещеголяли в нетерпимости даже иранских фанатиков первых лет правления Хомейни. Уничтожаются телевизоры, радиоприемники, магнитофоны, музыкальные инструменты, кино- и видеокамеры. Женщинам запрещается не только открывать лицо, но и посещать школу, работать на производстве, не говоря уже о государственной службе. Запрет наложен на развлечения, вообще на искусство. Варварски разбиваются или сжигаются любые изображения живых существ. Совсем недавно уничтожены, к примеру, уникальные, самые большие в мире статуи Будды в Бамианае, созданные во II-III веках. Музеи и библиотеки беспощадно громят.

Однако не впервые в истории вера служит ширмой, прикрывающей неблаговидные цели и преступные действия. Военный конфликт, назревающий между фундаменталистским Ираном и откровенно экстремистским режимом талибов, обусловлен отнюдь не религиозными расхождениями шиитов и суннитов!

Как всегда и везде, превалируют сугубо политические амбиции и интересы. Еще в начале XVI века шиизм был провозглашен государственной религией Ирана. Вплоть до XVIII века иранские шахи использовали его в качестве идеологического прикрытия в борьбе с суннитской Турцией. В войнах шииты первыми начали использовать шахидов - мучеников. Уверовав, что прямиком они попадут в рай, обреченные юноши бестрепетно шли на смерть по указке своих наставников.

В основу духовного воспитания легла идея страдания и искупления. За образец принималась мученическая смерть имама. Так повелось еще со времен Али. Если верить историкам, то и всех последующих имамов постигла насильственная кончина. Один лишь «скрытый имам» обрел своего рода бессмертие.

С особой выразительностью мрачная дань далекому прошлому проявлялась в траурных церемониях, посвященных имаму Хуссейну. Изображая битву при Кербеле, в которой погиб этот сын Али, верующие фанатики наносили себе увечья. Это служило залогом грядущего блаженства в райских садах. Экзальтация достигала апогея в 10-й и 11-й дни месяца мухаррам, когда люди хлестали себя тяжелыми цепями и полосовали острыми саблями. Кровь обильно лилась под пение траурных гимнов и исступленные крики: «Шах - Хуссейн», «Вах - Хуссейн».

Отсюда распространенное название ритуального действа - шахсейвахсей.

Как вероучение, ислам, будь то суннизм или шиизм, ничего общего не имеет с изуверством и вандализмом. Нечто подобное переживало и христианство, когда религиозные фанатики разбивали античные статуи и жгли библиотеки. Гибель знаменитого книгохранилища в Александрии приписали потом Омару. Но халиф-завоеватель был абсолютно не причастен к пожару.

- Зачем нужны книги, когда в Коране сказано все, - меланхолично заметил он, не предполагая, что высказывание это переживет века...

При всех крайностях воинствующих сект ислам не знал кошмаров инквизиции. Достаточно сказать, что великую культуру античности, Аристотеля и Платона христианская Европа, очнувшись после темных веков, получила из рук арабов.

Для истории разных религий характерна борьба в рамках единого вероисповедания, вероучения. Раскол на Западную (католическую) и Восточную (православную) церковь не изжит и по сей день, а перманентные вспышки насилия в Ольстере, где никак не могут достичь примирения католическая и протестантская общины, мало чем отличаются от эксцессов в Ливане и Пакистане. Вопреки Киплингу,  
Запад и Восток давно сошлись в нетерпимости. Увы, взрывы этой нетерпимости одинаково  
разрушительны и тут и там.


Кто мы? Куклы на нитках,
А кукольщик наш - небосвод.
Он в большом балагане своем
Представленье дает.
Он сперва на ковре бытия
Нас немного попрыгать заставит,
А потом в свой сундук уберет.


Эти бессмертные строки написал Омар Хайям - великий иранский поэт, вольнодумец и мистик. И строки эти вне конфессий и партий, они - общечеловеческие, на все времена. Вне зависимости от точки отсчета того или иного календаря.
  


Последнее редактирование: 13 12 2011, 07:05:12 от Administrator

 

 

Ответ #2: 14 06 2010, 19:12:08 ( ссылка на этот ответ )

Ислам. Уровни вибрации



Жизнь Абсолюта, из которой возникает все, что можно чувствовать, видеть, ощущать и в которую все возвращается со временем, есть безмолвная, неподвижная и неизменная жизнь, называемая среди Суфиев Зат.

    Каждое движение, появляющееся из этой безмолвной жизни является вибрацией и создателем вибраций. Внутри одной вибрации создается множество вибраций; как движение вызывает движение, так и эта неслышимая жизнь становится активной в определенной части и в каждый момент создает все большую и большую активность, теряя из-за этого изначальный покой безмолвной жизни. Именно степень активности этих вибраций считается различными планами существования. Воображают, будто эти планы отличаются один от другого, но в действительности они не могут быть полностью разделены и созданы отдельно друг от друга. Деятельность вибраций делает их все более и более плотными, и, следовательно, земля была рождена из небес.

    Царства минералов, растений, животных и людей являются постепенными изменениями вибраций, а вибрации каждого плана отличаются от других по своему весу, широте, длине, цвету, воздействию, звуку и ритму. Человек не только сформирован из вибраций, но он живет и движется в них; они окружают его, как рыбу окружает вода, и он содержит их внутри себя, как сосуд воду. Его настроения, предпочтения, дела, успехи, неудачи – все условия жизни зависят от определенной активности вибраций, будь они мыслями, эмоциями или ощущениями.

    Именно направление активности вибраций определяет все разнообразие вещей и существ. Эта вибрационная активность является основой ощущений и источником всего: удовольствий и боли; прекращение ее противоположно ощущению. Все ощущения вызваны определенной степенью активности вибраций.

    Существует два аспекта вибраций: тонкий и плотный, оба содержат различные уровни; одни воспринимаются душой, другие умом, а некоторые глазами. То, что ощущает душа – это вибрации чувств, постигаемое умом – это вибрации мыслей; то, что видят глаза – это вибрации, кристаллизовавшиеся из своего эфирного состояния и превратившиеся в атомы, проявляющиеся в этом физическом мире и составляющие его элементы: эфир, воздух, огонь, воду и землю.

    Самые тонкие вибрации не воспринимаемы даже душой. Душа сама по себе состоит из этих вибраций; и их активность делает ее сознательной.

    Творение началось с активности сознания, которую можно назвать вибрацией, и все вибрации от изначального источника являются одинаковыми, различаясь только по тону и ритму, и зависят от большего или меньшего количества силы, стоящей за ними. На уровне звука вибрации вызывают разнообразие тонов, а в мире атомов – многообразие цветов. Собираясь вместе, вибрации становятся слышимыми, и с каждым шагом по направлению к поверхности они умножаются, а по мере своего развития материализуются. Звук дает сознанию доказательство своего существования, хотя, фактически, именно активная часть сознания сама превращается в звук. Познающий, так сказать, познает самого себя, другими словами, сознание ведет наблюдение за своим собственным голосом.

    Именно поэтому человек так привязан к звуку. Все вещи, будучи получены и сформированы из вибраций, имеют скрытый внутри них звук, подобно огню, скрытому в кремне; и каждый атом во вселенной исповедуется своим тоном: Мой изначальный источник есть звук. Если ударить любое твердое или пустое звонкое тело, оно ответит: я есть звук.

    Звук имеет свое рождение, смерть, пол, форму, планету, божество, цвет, детство, молодость и зрелость; но то значение звука, которое находится в абстрактной сфере, вне границ сферы конкретного, является источником и основой всякого звука.

    И цвет, и звук имеют влияние на человеческую душу в соответствии с законом гармонии; к тонкой душе обращается цвет, а к еще более тонкой – звук. Тон имеет холодное или теплое действие, в соответствии со своим элементом, поскольку все элементы созданы из различных степеней вибраций. Следовательно, звук может производить желательное или нежелательное влияние на человеческий ум и тело, а также имеет целительный эффект при отсутствии трав и лекарств, началом которых тоже являются вибрации.

    Проявление сформировано из вибраций, планеты являются главным проявлением, каждая планета имеет свой особый тон; следовательно, каждая нота представляет одну планету. Таким образом, каждый человек имеет определенную ноту, соответствующую его планете по рождению; по этой причине определенный тон привлекает конкретного человека согласно уровню его эволюции. Каждый элемент имеет присущий ему самому звук; в более тонком элементе звуковое поле расширяется, а в более плотном оно сужается. Следовательно, оно различимо в первом и не определено во втором.

    Земля имеет различные аспекты красоты, также как и разнообразие в ее звуке. Высота звука земли находится на поверхности, его форма подобна полумесяцу, а его цвет – желтый. Звук земли неясный и монотонный и производит дрожь, активность и движение в теле. Все струнные инструменты, будь они с металлическими или жильными струнами, также как и ударные инструменты, такие как барабаны, тарелки и так далее, представляют звук земли.

    Звук воды глубок, его форма змееобразная, его цвет – зеленый, и лучше всего его слышно в реве моря. Звуки бегущей воды, горных ручьев, шум и стук дождя, звук воды, льющейся из кувшина в сосуд, из крана в миску, из бутылки в стакан, все они имеют мягкое и живое воздействие и тенденцию вызывать воображение, грезы, мечты, привязанность и эмоции.

    Инструмент, называемый джалтарангом, состоит из определенным образом расположенных китайских чашечек или стаканчиков, изменяющихся по размеру и наполненных водой пропорционально желаемому звукоряду; чем больше воды, тем ниже тон, и наоборот. Эти инструменты имеют трогательное действие на эмоции сердца.

    Звук огня очень высок, его форма скрученная, а цвет – красный. Его можно слышать при ударе грома и в извержении вулкана, в треске пламени, в разрывах петард, хлопушек, в звуке автоматов, ружей и пушек. Все эти звуки имеют тенденцию производить страх.

    Звук воздуха колеблющийся, его форма – зигзаг, а цвет – голубой. Его голос слышим во время грозы, когда дует ветер, и в шепоте утреннего бриза. Его воздействие разрушающее, сметающее и пронзающее. Звук воздуха находит выражение во всех духовых инструментах, сделанных из дерева, меди или бамбука; он имеет тенденцию зажигать огонь в сердце, как пишет Руми о флейте в своей поэме Маснави. В индийском искусстве Кришна часто изображается с флейтой в руках. Звук воздуха превосходит все другие звуки, потому что он живой, и в каждом своем аспекте его влияние вызывает экстаз.

    Звук эфира заключен в себе самом, и он содержит все формы и цвета. Это основа всех звуков, это оттенок, полутон, который не прекращается. Его инструментом является человеческое тело, потому что только с помощью тела он проявляется; хотя он всепроникающ, но он неслышим. Он проявляет себя человеку по мере того, как тот очищает свое тело от материальных качеств. Тело может стать соответствующим инструментом, когда открывается внутреннее пространство, когда все его полости и вены свободны. Тогда звук, существующий внешне в космосе, становится также проявленным внутренне. Экстаз, озарение, покой, бесстрашие, восторг, радость и откровение являются действиями этого звука. Некоторым он проявляется неожиданно сам, другим – когда они находятся в негативном состоянии, вызванном болезнью тела или ума; но ни тем, ни другим это не приносит пользы, но наоборот, он делает их ненормальными. Этот звук возвышает только тех, кто открывает ему себя с помощью духовных практик, известных мистикам.

    Смешанный звук земли и воды имеет нежность и деликатность. Звук земли и огня вызывает резкость. Звук земли и воздуха имеет силу и мощь. Звук воды и огня – живой и подвижный. Звук воды и эфира имеет мягкий и успокаивающий эффект. Звук огня и воздуха имеет ужасающий и устрашающий эффект. Звук огня и эфира имеет разрушающий и освобождающий эффект. Звук воздуха и эфира производит мир и покой.

    

    ВИБРАЦИИ


    Неслышимая жизнь ощущается на поверхности через деятельность. Неслышимая жизнь предстает как смерть по сравнению с активной жизнью на поверхности. Только мудрецы предпочитают вечную жизнь постоянно меняющейся и сиюминутной природе смертной жизни. Жизнь на поверхности кажется реальной, потому что именно в этой жизни можно испытывать всю радость.

    В неслышимой жизни нет радости, только покой. Исходное бытие души есть покой, а ее природа – радость, и оба этих свойства работают друг против друга. В этом скрыта причина всей трагедии жизни. Изначально душа не имеет опыта; она начинает приобретать его, когда открывает свои глаза для внешнего плана, и держит их открытыми, наслаждаясь жизнью на поверхности до тех пор, пока не будет удовлетворена. Тогда душа начинает закрывать глаза для внешнего плана и постоянно ищет покой – изначальное состояние ее бытия.

    Внутренняя, основная, часть каждого существа создана из тонких вибраций, а внешняя часть сформирована из более плотных. Более тонкую часть мы называем духом, а более плотную – материей, первая менее подвержена изменению и разрушению, а вторая более. Все, что живет есть дух, а все, что умирает – материя; и все, что умирает в духе – это материя, и все, что живет в материи – это дух. Все, что можно видеть и воспринимать, представляется живым, хотя и подверженным смерти и разрушению и распадающимся каждое мгновение на свои более тонкие элементы; но взгляд человека настолько затуманен осознанием кажущегося мира, что дух, который реально живет, становится спрятанным под одеянием материи, и его истинное бытие скрытым. Именно постоянно возрастающая активность вызывает материализацию вибраций, а постоянное ее уменьшение превращает их опять в дух.

    Как уже было сказано, изменяясь от тонкого к плотному, вибрации проходят через пять различных фаз: элементы эфир, воздух, огонь, вода и земля, каждый из которых имеет свой вкус, цвет и форму. Таким образом, элементы формируют колесо, которое поднимает их на поверхность, каждый в свое время. С каждым шагом в своей активности они изменяются и становятся отделенными друг от друга; и именно благодаря объединению этих вибраций возникает множество вещей объектного мира. Закон, который заставляет их рассеиваться, человек называет разрушением.

    Вибрации превращаются в атомы, а атомы генерируют то, что мы называем жизнью; таким образом случается, что группируясь, благодаря силе природного влечения, они формируют живой организм; и когда дыхание проявляется через форму, то тело становиться сознательным. В каждом человеке скрыто множество тонких и малых существ: в его крови, в клетках мозга, в коже и на всех уровнях и планах его существования. Так же, как в физическом теле человека рождаются и вскармливаются множество микробов и бактерий, которые также являются живыми существами, так и в его ментальном плане живет множество существ, называемых муваккали, или элементали. Эти еще более тонкие организмы рождаются из собственных мыслей человека; как бактерии живут в его физическом теле, так элементали обитают в его ментальной сфере. Человек часто воображает, что мысли безжизненны; он не видит, что они более живые, чем физические микробы, и имеют свое рождение, детство, молодость, зрелость и смерть. Они служат человеку или вредят ему в соответствии с их природой. Суфий создает их, придает им форму и контролирует их. Он тренирует их и управляет ими всю свою жизнь; они составляют его армию и выполняют его желания. Так же как бактерии формируют физическое существо человека, а элементали – его ментальную жизнь, так и ангелы составляют его духовное существование. Они называются Фаришты.

    Вибрации, как правило, имеют длину и ширину; и они могут продолжаться как самую малую частичку мгновения, так и большую часть времени существования вселенной. Когда они распространяются, они создают различные формы, фигуры и цвета, одна вибрация создает другую; и, следовательно, из одной возникают мириады. Таким образом, существуют круги под кругами и круги над кругами, каждый из которых формирует вселенную. После своей манифестации каждая вибрация сливается со своим изначальным источником. Область влияния вибраций соответствует тонкости уровня, в котором начинается данная вибрация. Говоря более просто, если слово, произнесенное губами, может достигнуть уха слышащего, то мысль, исходящая из ума, простирается дальше, проникая из одного ума в другой. Вибрации ума более сильные, чем вибрации слов. Откровенные чувства человеческого сердца могут проникнуть в сердце другого, они говорят в тишине, распространяясь в пространстве, так что сама атмосфера присутствия человека говорит о его мыслях и эмоциях. Вибрации души самые мощные и далеко распространяющиеся, они текут как электрический ток от души к душе.

    Все вещи и существа во вселенной связаны друг с другом, видимо или невидимо, а через вибрации устанавливается связь между ними во всех планах существования; обычный пример: если кто-то кашляет на собрании, то многие начинают делать то же самое, похожее происходит и с зевотой. Это также применимо к смеху, возбуждению и депрессии. Это показывает, что вибрации передают состояние одного существа другому; следовательно, тот, кто видит их, может знать прошлое, настоящее и будущее и воспринимать состояние всех планов существования.

    Вибрации действуют через струну общности, существующую между человеком и его окружением, и открывают прошлые, настоящие и будущие условия; это объясняет, почему вой собак предсказывает смерть, а ржание лошадей – приближение опасности. Не только животные демонстрируют это, но даже растения во времена скорби начинают умирать, а цветы вянуть, хотя в счастливые времена они растут и цветут. Причина, по которой растения и животные могут воспринимать вибрации и знают о приближающихся событиях, в то время, как человек не осознает их, заключается в том, что он ослепил сам себя своим эгоцентризмом. Влияние вибраций остается на стуле, на котором человек сидит, на кровати, в которой он спит, в доме, где он живет, в одежде, которую он носит, в еде, которую он ест, и даже на улице, где он ходит.

    Каждая эмоция возникает из интенсивности вибраций, которые, будучи активными в разных направлениях, производят различные эмоции; главной причиной каждой эмоции является просто деятельность. Каждая активная вибрация поднимает сознание на самую поверхность, а туман, вызванный этой активностью, собирается в облака, которые мы называем эмоциями. Облака эмоции затмевают ясный взгляд души. Поэтому страсть называется слепой. Избыток активности вибраций не только ослепляет, но и ослабляет волю, а слабая воля притупляет ум и тело.

    Именно состояние вибраций, на которое настроен человек, считается нотой его души. Различные качества этих нот создают разнообразие тонов, разделяемых мистиками на три различных степени. Во-первых, степень, производящая силу и мудрость, ее можно изобразить как спокойное море. Во-вторых, степень средней активности, которая поддерживает все вещи в движении и является равновесием между силой и слабостью, и которую можно изобразить как волнующееся море. В третьих, степень высокой активности, разрушающая все и вызывающая всю слабость и слепоту; ее можно представить как море в шторм.

    Видящий распознает высоту тона в активности всех вещей и существ так же, как музыкант знает, в каком ключе написана каждая отдельная мелодия. Атмосфера человека говорит об уровне активности его вибраций.

    Если активность вибраций правильно контролируется, человек может испытывать всю радость жизни, и в то же время не быть порабощенным ею. Труднее всего контролировать активность, когда она, однажды начавшись, увеличивается, это все равно, что стараться контролировать закусившую удила лошадь. Но, тем не менее, в контроле заключается все, что называется мастерством.

    Святые и мудрецы распространяют свой покой не только на то место, где они находятся, но даже на всю местность, в которой они обитают; город или страна, где они живут, находится в мире в соответствии с силой вибраций, испускаемых ими из их душ. Это причина того, почему связь с хорошим или плохим, с высшими или низшими классами имеет огромное влияние на жизнь и характер человека. Вибрации мысли и чувства сами создают, обеспечивают и подготавливают все необходимые средства для своего проявления на поверхности. Например, человек имеет желание поесть рыбы, но вместо того, чтобы заказать ее, может очень сильно думать об этом; его вибрации мыслей таким образом говорят в ментальные уши повара, передавая его желание, и может быть, его сильное чувство даже привлечет к дому торговца рыбой. Таким же образом мысли мудрецов выстраивают их судьбы в соответствии с силой, мощью и чистотой их умов. Необходим определенный уровень силы мысли для получения определенного результата: много динамита требуется, чтобы взорвать скалу, но гораздо большее его количество нужно для того, чтобы проделать тоннель в горе.

    Количество времени, в которое удерживается мысль, также сильно связано с ее исполнением, поскольку вибрации мысли должны быть активными определенное время, чтобы принести конкретный результат. Определенное время требуется, чтобы испечь пирог, и если поторопиться, то пирог будет сырой, а если опоздать, то слишком много тепла сожжет его. Если оператор мысленных вибраций теряет терпение, тогда сила мысли тратится, даже если она была на полпути к своей цели или даже ближе к успеху. Если слишком много силы мысли уделяется на выполнение определенной вещи, она ее разрушает во время подготовки.

    Для того, чтобы передать мысль или чувство другому, человек должен соблюдать те же правила, которые применимы для голоса и слова. Чем громче кто-то говорит на собрании, тем большее внимание он привлекает, и присутствующие волей-неволей его слушают. Таким же образом если Суфий посылает вибрации своих мыслей и чувств, они естественно обрушиваются с огромной силой и мощью на любой ум, на который им случится пасть. Так же как сладость голоса имеет победоносную силу, так же передается нежность мысли и чувства. Вибрации мыслей, к которым добавлено произнесенное слово, удваиваются в силе; а вместе с физическим усилием их мощь утраивается.

    Разум как огонь, он дает свет мысли; но перегретая мысль теряет свою силу, так же как жар может ослабить физическое тело: разум рождает сомнение, которое разрушает силу мысли перед тем, как она будет в состоянии выполнить свою цель.

    Интенсивность силы мысли состоит в уверенности, или вере. Разум приводит в замешательство, а сомнение выбрасывает волны вибраций мысли, которые рассеиваются и уходят в разных направлениях от недостатка связывающей силы. Никогда не следует думать или говорить против своего желания, поскольку это ослабляет вибрации мысли и зачастую приносит совсем противоположные результаты.

    Множество мыслей, возникающих в одно и то же время, естественно ослабляют силу ума, и ни одна из них не имеет шанса созреть, так же как двойняшки часто бывают несовершенны, а тройняшки редко выживают.

    Дисгармония между желанием и идеалом часто вызывает большое смятение в жизни, поскольку они постоянно работают друг против друга. Когда кто-то говорит, думает или чувствует, хорошо или плохо, о другом, то это достигает духа того человека, осознано или неосознанно, с помощью силы вибраций. Если нам случится быть обиженными на кого-то, но не показывать этого ни речью, ни действием, все равно обиду не удастся скрыть, поскольку вибрации нашего чувства прямым путем достигнут данного человека, и он начнет чувствовать наше неудовольствие, как бы далеко он ни был. То же происходит в случае с нашей любовью или удовольствием: как бы мы ни старались их скрыть в речи и в поступках, их невозможно спрятать. Это объясняет древнюю поговорку о том, что даже стены имеют уши, которая в действительности означает, что даже стена не является непроницаемой для вибраций мысли. Суфии уделяют особое внимание хорошим и плохим желаниям людей. Они постоянно стараются привлекать хорошие пожелания других, достойных и недостойных, любыми способами, находящимися в их силе.

    Интенсивная деятельность производит сильные вибрации, называемые в суфийских терминах джелал; нежность деятельности вызывает мягкие вибрации, называемые джемал. Первая активность действует как сила и мощь, а вторая – как красота и изящество. Конфликт двух этих сил называется кемаль, и не вызывает ничего, кроме разрушения. Нормы правильного и неправильного, концепция добра и зла, идея греха и добродетели понимаются по-разному людьми различных рас, наций и религий; поэтому очень сложно распознать закон, управляющий этими противоположностями. Однако, он становится более ясным с пониманием закона вибраций. Каждая вещь и каждое существо на поверхности существования кажутся отделенными одно от другого, но на каждом плане под поверхностью они все больше приближаются друг к другу, и на самом глубоком плане становятся одним. Поэтому каждое нарушение покоя мельчайшей части существования на поверхности влияет на целое изнутри. Следовательно, любая мысль, речь или действие, нарушающие покой, являются плохими, злыми, или греховными; а если они вызывают покой, то являются верными, хорошими и добродетельными. Жизнь подобна куполу, и ее природа также куполообразна. Нарушение покоя мельчайшей части жизни нарушает покой целого и возвращается проклятием на вызвавшего его человека; любой покой, создаваемый на поверхности, успокаивает целое и также возвращается в виде покоя к его создателю.

    Это есть философия вознаграждения высшими силами за благодеяния и наказания за плохие поступки.
Последнее редактирование: 13 12 2011, 07:01:35 от Administrator

 

 

Ответ #3: 28 06 2010, 12:15:04 ( ссылка на этот ответ )

Ислам. Коран


Существует весьма распространенное заблуждение, что Магомет оставил ислам вполне законченным, как будто религия эта не развивалась с течением времени в различных направлениях. Мнения касательно этих различных направлений, само собой разумеется, не согласны между собой. Один видит здесь вырождение, другой, наоборот, успех; но справедливо признать, что и здесь есть и свет и тень. Все, что оставил Магомет после своей смерти, если не считать множества учеников, воодушевленных его учением, заключалось в известном числе откровений, не приведенных в порядок и не снабженных необходимыми для их понимания историческими объяснениями, а также в примере его собственной жизни в том виде, как она сохранилась в воспоминании. Мы намерены здесь несколько подробнее подсчитать это оставшееся после Магомета достояние, так как оно на все времена осталось главным капиталом ислама.



Во время своей публичной деятельности Магомет высказал очень много изречений, произнес много речей и проповедей; но в них существует известного рода различие, которое бросается в глаза, главным образом по своей форме. Так, когда он говорил от лица божия, то он пользовался обыкновенно рифмованной прозой, которая придавала речи торжественный характер и у древних арабских кахинов служила традиционной формой для оракулов. Впрочем, способ применения ее в различные периоды жизни Магомета довольно различен; первое время он выражается короткими ритмическими предложениями, позднее они становятся все длиннее, ритм делается менее явственным, а рифма все изысканнее и монотоннее, хотя этот признак нигде не пропадает. Все изречения, в которых он замечается и в которых говорящим лицом является не Магомет, а Аллах, относятся к числу откровений, все остальное, не удовлетворяющее этому условию, принадлежит к преданию.



Откровения носят название Коран (чтение, передача), которое относится как к отдельным отрывкам, так и к их совокупности. Магомет, не умея сам ни читать, ни писать, частью приказывал секретарю писать эти откровения на клочках бумаги, костях, пальмомых листьях, каменьях и т. д.; другие же отрывки сохранились в памяти особенно благочестивых людей. Уже при первом халифе Абу-Бекре одним из этих секретарей, Зей-ибн-Сабитом, составлен был сборник, в существенных чертах мало отличающийся от того, который мы имеем теперь. По приказанию халифа Османа (644-656) под руководством того же Зейда и других знатоков Корана текст его был окончательно установлен; причем и порядку отдельных отрывков придана была неизменная форма и всюду введен один и тот же диалект, именно диалект корейшитов. Экземпляры, уклонявшиеся от этого образца, если они еще существовали, разыскивались и сжигались, так что о некоторых уклонениях мы знаем только от позднейших компиляторов. Из этого с уверенностью можно заключить, что при Османе действовали вполне добросовестной если что и ускользнуло, то лишь немногие стихи, не имеющие никакого значения сравнительно с целым. Мнение ряда ученых, которые подозревали, что были допущены умышленные изменения, не подтвердилось при ближайшем исследовании.



Во всяком случае порядок отдельных откровений и подразделение их на 30 перикоп или 114 сур (глав) чисто произвольны, что доставляет критике немало работы, так как для нас было бы интересно расположить отрывки в хронологическом порядке, чтобы можно было объяснить и содержание с психологической стороны на основании биографии Магомета; а с другой стороны, эти бесспорно подлинные свидетельства могли бы в свою очередь осветить самую его биографию. К счастью, мы имеем для этого несколько различных путей. Во-первых, еще исстари, по одному в общем надежному преданию, суры в заголовках обозначены - одни как мекканские, другие как мединские. Впрочем, суры, особенно более длинные, часто составлены из нескольких различных отрывков, не совпадающих друг с другом по времени; таким образом, нельзя вполне доверять надписи о том, что вся сура действительно относится к мекканскому или к мединскому периоду.



Случается также, что предание колеблется в своем показании, а иногда даже оно заявляет, что откровение той или иной суры было дано два раза. Таким образом, европейский ученый не может вполне удовлетвориться этим чисто внешним признаком; однако существует другой способ определения времени, к которому относятся суры, именно на основании их собственного содержания, часто дающего очень определенные указания, так что в общем установление хронологического порядка не представляет непреодолимых затруднений. К этому следует прибавить, что для понимания содержания сур в отношении к языка, так и смысла большую услугу могут оказать прекрасные работы арабских персидских писателей. Уже в очень древнее время существовали письменные рассуждения касательно трудных слов и мало понятных мест, да и раньше того были разъяснения по существу, в которых сопоставлялись предания об обстоятельствах и лицах, вызвавших то или иное откровение. В позднейших компиляциях кроме этого собрано еще много других преданий, откуда произошли компендии, отличавшиеся большим удобством для употребления. Большой авторитет имеет на Востоке комментарий Баидави (Baidhavi) XIII века, который новейшими учеными опять-таки был снабжен дополнениями и толкованиями.



В общем содержание священной книги весьма понятно, хотя, как мы указали выше, стиль пророка в разное время обнаруживает довольно значительное различие. В старейших сурах стиль возбужденный и возвышенный; короткие предложения сопровождаются величественными образами, клятвами, долженствующими подтвердить истину, и страстными нападками на врагов, которые осмеивали пророка и не верили его миссии. Адские наказания разрисованы самыми яркими красками и повторяются до излишества. Позднее история пророков выдвинута на передний план, слог теряет прежнюю живость и в определенных выражениях, без особых склонений, переходит к повествовательной форме; иногда, впрочем, пророку все-таки удается обработать предмет своей речи и дать красивый рассказ вроде любовной истории Иосифа с женой Потифара (сура 12), сделавшейся с тех пор столь популярной на Востоке и обработанной многими персидскими и турецкими стихотворцами в поэтическом стиле. Наконец, суры более позднего периода написаны уже без прежнего пыла и искусства, довольно слабым слогом, хотя по содержанию они самые важные. Правда, здесь все еще попадаются повествовательные и поучительные отрывки, однако теолог-юрист дает себя повсюду чувствовать, и более длинные отрывки посвящены теологической полемике против христиан и евреев или содержат обрядовые предписания. Оттого они никогда не были так популярны среди верующих, как, например, 112-я сура, которая содержит хотя и короткое, но чрезвычайно понятное исповедание веры, или 1-я сура, так называемая "Фатиха", которая читается мусульманином во всех обстоятельствах жизни и в некоторых отношениях может быть сравнена с "Отче наш", равно как и некоторые другие стихи, перечислять которые мы не имеем возможности.



Коран, как это показывает самое его название, предназначался для чтения, то есть для чтения вслух. С течением времени чтение это обратилось в своего рода искусство, доступное далеко не всякому, так как эту священную книгу читают не так, как всякие другие книги, а как Тору в синагоге: отчасти речитативом, отчасти нараспев. Кроме того, всякому вменяется в обязанность выучить наизусть порядочные отрывки;



бывали, да и теперь есть, немало людей, которые знают наизусть весь Коран. Поэтому вряд ли нужно говорить о том, что в деле общественного образования Коран играет очень важную роль, а иногда даже составляет единственный учебный материал; на нем основано самое обучение языку, так что распространение ислама идет параллельно с распространением арабского языка, и вся мусульманская литература, будь она на арабском, персидском, турецком или малайском языке, изобилует воспоминаниями, намеками и оборотами, заимствованными из Корана. Вообще трудно достаточно переоценить великое значение этой книги для религиозной жизни всего мусульманского мира.



Значительно меньшее влияние имел другой источник древнего ислама, именно предание, хотя для исторического исследования оно доставляет богатый материал. Первоначально предание передавалось устно, так как вообще литературная деятельность арабов начинается только со второго столетия Хиджры. По-арабски предание называется "Хадит" (Hadith) и имеет своим предметом не только то, что сказал или сделал Магомет, помимо записанного в Коране, но дает также более или менее подробные сведения о жизни Магомета и его современников. Коран не содержит полной системы законов, так что очень скоро после смерти Магомета возникли большие недоразумения касательно того, как следует поступать в том или другом случае. Вполне естественно, что тогда обращались с вопросами к остававшимся в живых членам Магометовой семьи и его ближним друзьям, например к его умной и деятельной жене Аише, спрашивая их, не высказывался ли Магомет как-нибудь по поводу подобного случая, или как бы он отнесся к подобному обстоятельству. То, что делал или допускал пророк - то служило нормой (Сунна), с которой последующие поколения стремились согласовать свои поступки. Само собой понятно, что всегда было довольно людей, сведущих в этом отношении.



Вначале, конечно, поступали довольно добросовестно, так как явная ложь легко могла быть обнаружена остававшимися в живых товарищами пророка, но скоро стали прокрадываться ложные сведения, которые быстро распространялись в областях, лежащих вдали от колыбели ислама. Со временем число таких преданий возросло до бесконечности, так что почти каждый поступок, каждое мнение находили себе оправдание в соответствующем предании. Это злоупотребление должно было наконец стать заметным и для арабов, и, чтобы иметь некоторое ручательство в том, что имеют дело с действительным преданием, серьезные исследователи принимали за верное только то предание, передачу которого можно было проследить вплоть до самих очевидцев. Даже и тогда, когда предания были записаны, считалось необходимым привести целый ряд свидетелей - от первого рассказчика до последнего; обычая этого педантически придерживались и впоследствии, даже в тех случаях, когда данное предание было известно каждому из всем доступного сборника. Подобного рода ряд свидетельств называется "цепью предания" (иснад), которая бывает точная или слабая, верная или ложная.



Таким образом, позднейшие собиратели преданий должны были выбирать из целой груды ложных свидетельств; так, например, утверждают, что один из таких собирателей, Бокхари (IX в.), составил свой сборник из 7275 достоверных преданий, среди которых еще много повторений, из громадного 600-тысячного запаса. Чисто внешний критерий, которого держался он, равно как и другие известные собиратели: Ибн Маджех, Абу Давуд, Тирмидзи, Муслим, Насаи, сборники которых правоверные мусульмане считают каноническими,- допускал еще много такого, что по нашим критическим понятиям не могло бы быть принято. Тем не менее многое из этого имеет значение если не для времен самого Магомета, то по крайней мере для ознакомления с древними течениями в общине ислама; во всяком случае не следует упускать из виду, что в этих сборниках находится много драгоценного материала, имеющего несомненную достоверность.



Предание в исламе никогда не достигло той популярности, какой пользуется Коран. Хотя упомянутые сборники подразделены на известные отделы, но для широкой публики это далеко не подходящее чтение - как вследствие их пестро-разнообразного содержания, так и потому, что для облегчения их понимания необходимы особые пояснения в отношении языка и смысла. Правда, в арабской литературе нет недостатка в подобных работах, так как изучение преданий в теологических школах составляло в течение целых столетий, а отчасти и теперь составляет, сущность теолого-юридической науки. Но уже из этого видно, что сборники хадит сделались предметом научного изучения. Даже сделанные позднее компендии и пользовавшиеся большой симпатией маленькие сборники с сорока преданиями не могли изменить этого положения дела. Хотя в них излагались правила, по которым должны были поступать отдельные лица, и в частности правительственные чиновники, в тех или иных обстоятельствах, но изложены они были в очень неудобной форме, так что иногда являлась возможность толковать их различным образом; поэтому применение их в известных случаях представляло немало затруднений. Вполне естественно, что сборники хадит были вытеснены краткими компендиями, в которых учение ислама было формулировано в коротких и понятных правилах. Такими-то компендиями являются книги фик; в мусульманской литературе существует их несметное число.



Слово "фик" первоначально обозначает не что иное, как обучение практике ислама; позднее им стали обозначать ту науку, которая научает из Корана и хадит выводить предписания, имеющие силу закона. Плохой учитель, посылавшийся Магометом и учивший новообращенных, как он сам умел, молитвенному поклонению, становится впоследствии ученым теоретиком, который до тонкости знал и мог указать, как следует поступать во всех обстоятельствах жизни. Конечно, это было нетрудно, раз оно ясно было предписано в Коране, установлено Магометом в хадитах или указано на основании его примера. Но кто же знал все предания и как следовало поступать, если последние противоречили друг другу или не согласовались с Кораном? Тогда приходилось давать более или менее значительную свободу умозрительным заключениям и делать выбор по собственному усмотрению. Скоро обнаружились несогласия даже между ведущими авторитетами, и так как обстоятельства не благоприятствовали более свободному пониманию, то внутри школы стремились все более и более точно придерживаться буквы Корана и предания; особенно захириты довели эту наклонность до смешного. Практическая необходимость заставила волей-неволей подчиниться учению некоторых из выдающихся древних учителей закона. Таким-то образом все позднейшие мусульмане, если только они признают официальные сборники хадит, то есть если принадлежат к суннитам, подразделяются на ханафитов, маликитов, шафеитов или ханбалитов, смотря по тому, признают ли они авторитет школы Абу Ханифа, Малика, Шафеи или Ахмеда ибн Ханбала; основатели этих школ жили во II и III столетии Хиджры. Различие между этими четырьмя направлениями или, как говорят обыкновенно, мадсхабами (Madshab). слишком незначительно, чтобы вдаваться здесь в его разъяснение, тем более что эти оттенки не оказывают никакого влияния на правоверие.



Но хотя правоведы постоянно стремились вывести все из Корана и хадит, однако, по их мнению, было еще, кроме того, два источника законов, впрочем, далеко не одинакового достоинства, именно: общее согласие (idjma) общины и заключение по аналогии (Kijas), Согласие здесь, как и всегда, было не более как простой юридической фикцией, так как в действительности община никогда не была единодушна; тем не менее вполне понятно, что уже в первом столетии Хиджры относительно многих вопросов составилось известного рода единомыслие, хотя законность принятых правил и не могла быть подтверждена примером Магомета или доказательствами, взятыми из Корана и предания. Правда, при этом помогали себе, насколько это было возможно, найденными впоследствии преданиями, но с течением времени и это средство оказалось неудобным; тогда теория единомыслия, всегда имевшая некоторое практическое значение, представила желаемый повод для того, чтобы дать дорогу вновь возникающим мнениям и понятиям и утвердить те из них, которые сделались общепринятыми. При этом было признано за аксиому то положение, что невозможно, чтобы община единогласно могла принять ложное мнение, и таким образом за ней как бы признавалось свойство непогрешимости. Но при обилии преданий лишь в редких случаях приходилось прибегать к общему согласию; еще более ограниченным применением пользовалось не всеми высоко ценимое заключение по аналогии.



Но и в других отношениях книги фик содержали в себе нечто такое, чего нельзя было найти в Коране и хадитах и что тем не менее очень важно было знать, именно какие поступки нужно считать обязательными (fardh), какие употребительными (sonna), какие дозволенными или безразличными (halal), какие, наконец, негодными (makruh) или совсем запрещенными (haram). На каких основаниях делается это разделение в отдельных случаях, об этом распространяться мы здесь не станем. Точно так же требовалось определить, налагает ли данное предписание обязательство на каждое отдельное лицо, или же оно обязательно только для всей общины. Так, например, заповедь о священной войне не есть индивидуальная обязанность, но она обязательна для общины, которая должна исполнять ее лишь в том случае, когда законный глава общины призовет к этому верных



Книги фик ограничиваются тем, что дают предписания касательно поведения верующих, самого же вероучения они не касаются. Но мы бы вступили на совершенно ложный путь, если бы вывели отсюда заключение, что исповедание веры было безразлично для их авторов. Скорее, напротив, они считают само собой понятным, что в этих вопросах следует в точности держаться Корана и предания, и находят совершенно излишним устанавливать более точные разъяснения, так как в этом можно бы было усмотреть желание поправлять Аллаха и его посланника и такая попытка легко могла повести к ересям и даже к неверию. Великие правоведы запечатлели строго и в сильнейших выражениях, что никогда не следует заниматься догматическими вопросами, а в трудных случаях следует ссылаться на Коран и предание, а если казалось, что указания того и другого противоречат друг другу или неясны, то совершенно бесполезно доискиваться, почему это так. Конечно, этим они обнаруживали свое незнание, сознание которого хотя и было искренно, но тем не менее с течением времени должно было сделаться неудобным для них самих; поэтому позднейшие учителя отказались от этой сдержанности, после того как правоверной апологетике удалось такими же толкованиями победоносно восторжествовать над еретическими воззрениями. Но это следует понимать в том смысле, что лишь вынужденные обстоятельствами, и то наполовину против воли, они признали необходимость обучения догматам веры.

 

 

Ответ #4: 29 06 2010, 19:10:55 ( ссылка на этот ответ )

Нравственные принципы ислама



Мусульманская доктрина нравственности исходит из абсолютного значения норм морали, установленных Кораном. Она отрывает эти нормы от конктретно-исторических условий общественного развития и потребностей людей и объявляет их вечными и неизменными. Аллах, создавший, по утверждениям религиозных деятелей, исламскую мораль, является абсолютным совершенством. Отсюда выводят они и учение об абсолютной истинности, вечности и неизменности исламской морали, которая, по их мнению, пригодна для всех времен и народов. Ничго и никогда не может измениться в этой морали, утверждают богословы. Следование ей и даже только вера в аллаха обеспечивает высшее нравственное совершенство личности. Наряду с принципом этического абсолютизма исламское учение утверждает принцип морального догматизма. Оно требует от приверженцев религии безусловного исполнения кораниче-ских моральных норм как данных богом и не подлежащих разумному обоснованию, независимо от социальных последствий такого поведения. Богословие исходит из того, что так, а не иначе человек должен вести себя не потому, что это разумно или целесообразно, а потому, что так предписано свыше, угодно богу. Самостоятельное, критическое отношение индивида к освоению богатств общественной морали здесь исключено. В самом деле, разве смеет человек, это низменное, мелкое, суетливое существо (по оценке вероучительных книг), критически осмысливать, ставить хотя бы на мгновение под сомнение нормы, предписанные всевышним. Последовательное насаждение этих принципов, требование неукоснительного следования им ведет к утверждению среди последователей ислама слепой, некритической приверженности нормам мусульманской морали, воинственной нетерпимости к инакомыслию и инакомыслящим, исключающей всякий диалог с ними. Такая нетерпимость в истории неоднократно оборачивалась массовым физическим уничтожением идейных противников под флагом борьбы с неверными.



Исходя из учения ислама о вечности, неизменности и универсальности мусульманской нравсгвенности, пригодности ее норм для всех времен и народов, мусульманам, живущим в обществе развитого социализма, предлагается руководствоваться в жизни нормами и принципами морали феодального общества.



Марксистско-ленинская наука убедительно доказала несостоятельность утверждений о сверхъестественном происхождении морали. Опираясь на достижения в развитии общественной мысли и исторические факты, К. Маркс и Ф. Энгельс убедительно показали, что любая система нравственности есть отражение социальных отношений, существующих в обществе, и поэтому явление историческое, развивающееся. В классовом обществе не было и не могло быть общечеловеческой морали. ...Мы утверждаем, - писал Ф. Энгельс, - что всякая теория морали являлась до сих пор в конечном счете продуктом данного экономического положения общества. А так как общество до сих пор двигалось в классовых противоположностях, то мораль всегда была классовой моралью: она или оправдывала господство и интересы господствующего класса, или же, как только угнетенный класс становился достаточно сильным, выражала его возмущение против этого господства и представляла интересы будущности угнетенных (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 95-96).



Исламская концепция нравсгвенности утверждает, что только бог может создать мораль, человек же не в состоянии выработать моральные понятия, что только неуклонное следование предписаниям аллаха делает индивида нравственным, попытка же человека действовать по своему усмотрению ведет его к пороку Низменная природа человека тянет его ко греху, и только страх божьего наказания понуждает его быть добродетельным, вещают, руководствуясь установками вероучительных книг, защитники религии на протяжении столетий. Это показывает, что исламская мораль исходит из того, что поведение человека определяется внешним принуждением, боязнью божьей кары. И здесь мы видим неверие в возможности человека, в действенность благородных побудительных мотивов, в способность человека совершать благородные поступки и тем более выполнять требования долга свободно, без внешнего принуждения, без страха быть наказанным за это.



Исламская мораль исходит из низкого уровня нравственного сознания человека, предполагая, что человек может поступить правильно лишь в том случае, если ему будет указано, что данный его поступок в любой обстановке, при любых ситуациях будет правилен. Такая мораль ориентирует человека на бездумное поведение. И в этом есть своя логика: если все действия людей давно предопределены свыше, то человеку нет никакого смысла задумываться над сложностями жизненных ситуаций.



Согласно исламской морали, нравственность возможна только в рамках религии, всякая же человеческая мораль признается неистинной. Мусульманская традиция исключает возможность существования атеистического нравственного сознания. Атеизм фактически приравнивается к безнравственности. В Коране довольно часто ставится знак равенства между неверными и несправедливыми. Только верующие могут творить добро, неверующим этого не дано.



Несостоятельность точки зрения ислама по поводу невозможности существования нравственности вне религии опровергается многими доводами. Прежде всего нравственные нормы долгое время существовали вне всякой связи с религией.



Во-вторых, человеческое общество может успешно существовать без религии. Общество же без морали невозможно. Наглядным примером тому является общество массового атеизма, каковым является социалистическое общество. В нем религия стала анахронизмом, который все более и более теряет свои позиции. Что же касается морали, то ее роль и значение в деле регулирования человеческих отношений все более возрастает.

 

 

Страниц: 1 2 3 | ВверхПечать