Каждому из основных периодов египетской истории специально посвящен отдельный музей. В Каире это Египетский, Коптский и Исламский музеи, в Александрии — Греко-Римский. Но вот совсем недавно в Египте появился Музей вещественных доказательств, название которого может показаться странным. Однако Музей получил его потому, что все его коллекции состоят из древностей, конфискованных у грабителей и контрабандистов.
   В новом Музее, который разместился в знаменитой каирской Цитадели на площади в 1600 квадратных метров, можно увидеть и деревянные саркофаги времен фараонов, и скульптуры греко-римского периода, и коптские иконы, и исламские манускрипты. Награбленные ценности, размещенные в нескольких просторных залах могут дать полную картину египетской цивилизации в целом. Здесь мы сделаем небольшое отступление и расскажем о том, что царские гробницы обворовывали еще в далекой древности, несмотря на все невероятные меры, принятые для их безопасности.
   Один случаи, пожалуй, является самым старым уголовным процесс сом в истории человечества, о котором сохранились судебные протоколы. Произошел он в Фивах в царствование Рамсеса IX (примерно 1142–1123 годы до н. э.).
   Фивы административно делились на два округа Западный на левом берегу Нила — некрополь, где были гробницы царей, и Восточный — собственно город. Как это часто случается правитель Западного округа некто Певеро, и правитель Восточного округа некто Песиур, враждовали между собой и старались оклеветать друг друга перед своим общим начальником — наместником Хемуасом.
   Однажды правитель Восточного округа Песиур получил сообщение, что в Западном округе обворовывают гробницы. Он сразу же бросился доложить обо всем Хемуасу, но тот потребовал доказательств Песиур не поленился, послал за реку своих людей и потом представил наместнику список ограбленного — 10 царских гробниц, четыре гробницы жриц бога Амона и множество гробниц частных лиц. Тогда наместник Хемуас создал комиссию для расследования дела, но Певеро, правитель некрополя, позаботился о том, чтобы в нее попали его люди. Сделать это было нетрудно, ибо он был человеком прозорливым и отдавал Хемуасу немалую долю награбленного в гробницах, ограбление которых он сам и организовывал.
   Комиссия установила, что сведения Песиура не соответствуют действительности, и тогда Певеро стал требовать, чтобы Песиура осудили за дачу ложных показании вышестоящим чинам. Много еще придумал интриг правитель Западного округа Певеро, в результате которых Песиур был казнен.
   А через несколько лет были схвачены восемь грабителей которые, когда «их били двойными плетями по рукам и ногам, признались», среди всего прочего, и в ограблении одной из гробниц, названных в списке Песиура. Они рассказали следующее: «Мы открыли гробы и нашли величественную мумию царя. На шее у него было много амулетов и золотых украшении, на лице золотая маска, вся мумия царя была покрыта золотом. Одеяние все сплошь было позолочено и посеребрено и украшено различными драгоценностями. Тогда мы разделили между собой все золото, принадлежащее мумиям этих богов, амулеты, драгоценности и одеяние на восемь частей».
   Английский археолог Говард Картер, откопавший гробницу Тутанхамона, писал: «Фараоны, окружая свои мумии изысканными и драгоценными вещами, которые, по их мнению, были необходимы для поддержания царского достоинства, сами обрекали свои погребения на гибель. В гробницах покоились сокровища, превосходящие самые алчные мечты, и, чтобы овладеть ими, нужно было только найти способ добыть их. И могильные воры рано или поздно добирались до этих богатств. Искушение было слишком велико».
   Искушение велико и сейчас. Поэтому торговля древностями, а тем более их продажа за границу, в Египте запрещены. Об этом заботится Департамент древностей АРЕ — главный правительственный орган, который осуществляет контроль над ценнейшими памятниками культуры и искусства. Об этом же говорит и государственный закон № 117, который был принят в 1983 году. Именно этот закон объявил их общенациональным достоянием, а под древностями искусства подразумеваются все произведения, которым сто лет.
   Коллекция Музея вещественных доказательств состоит из более чем 2000 экспонатов и отражает усилия египетской полиции почти за 20 лет, направленные на сохранение национального достояния. Контрабанда древностей — проблема, в той или иной мере известная в каждой стране. И существует она потому, что немало богатых людей готово заплатить огромные деньги за уникальный товар. Древности оседают в частных коллекциях и тем самым становятся недоступны ученым.
   На египетские древности спрос на мировом «черном» рынке особенно высок из-за их художественных достоинств и весьма почтенного возраста. Именно поэтому масштабы контрабанды в Египте гораздо больше, чем в других странах. Кроме того, в Египте 8600 зарегистрированных исторических объектов, которые не так-то просто надежно защитить от грабителей. Львиная доля ценностей поступает грабителям в результате тайных раскопок в плохо охраняемых местах.
   Наиболее привлекательны для самодеятельных «археологов» в этом отношении два египетских района — Верхний Египет и оазисы Новой долины. На четыреста зарегистрированных в Новой долине исторических мест приходится всего пять инспекторов от Департамента древностей, сорок охранников и всего одна патрульная машина. При такой ситуации многие исторические места регулярно разграбляются.
   Еще один источник нелегальной добычи древностей — деревня Аль-Курна, расположившаяся на правом берегу Нила — как раз напротив знаменитого на весь мир Луксора. Сами храмы Луксора редко подвергаются кражам, потому что хорошо охраняются. А вот 2300 домов в деревне построены прямо на месте некрополя времен Нового царства.
   Когда ученые установили этот факт, правительство Египта предложило жителям этой деревни переехать на новое место — в четырех километрах к северу. На строительство новых домов были выделены солидные деньги, и многие жители деревни Аль-Курна были согласны на переезд в надежде, что новые дома будут лучше старых. Другие наотрез отказались от переезда, и среди них много тех, кто тайно связан с подпольной торговлей древностями. Губернатор Луксора Мамдух Зухейри говорил, что «люди тайно выкапывают свои товар прямо из-под ног и не желают терять доходы».
   Только в 1992 году полиция пресекла 128 попыток контрабанды древностей. Так, например, крупнейшая операция была проведена в каирском районе Имбаба. Получив от местных жителей информацию. Полиция три месяца наблюдала за двумя египтянами и, в конце концов, арестовала их. На их тайном складе были найдены 44 «ярко украшенных» саркофага эпохи Древнего царства, 1700 амулетов, которые египтяне обычно надевали на шею покойного, 12 килограммов бронзовых монет, 56 деревянных масок и много других ценных вещей. Все они были аккуратно упакованы и уже приготовлены к отправке за границу.
   В октябре 1992 года полиция Египта провела еще одну крупную операцию. Солидный бизнесмен и его мачеха были замечены в тайной торговле древностями прямо в своих домах. Здесь полицейские действовали иначе, чем в Имбаба. Детектив представился бизнесмену агентом богатого иностранца, интересующегося древностями. Продавец долго колебался, сомневался, прощупывая своего потенциального клиента, но потом все же согласился на встречу с ним.
   Когда, казалось бы, сделка готова была уже состояться, нагрянула полиция. Среди конфискованных древностей оказались папирусы, проштампованные царской печатью, статуэтки богов Осириса и Изис, 16 000 золотых, серебряных и бронзовых монет различных эпох, редчайшие древние стелы.
   В Музее вещественных доказательств выставлены, наверное, не все конфискованные реликвии. На пояснительных табличках к экспонатам указаны лишь номер дела, название суда и год, потому не всегда можно узнать, что за таинственная история кроется за каждым предметом. А в Музее собрано огромное количество предметов, отличающихся даже среди множества других ценнейших экспонатов поистине высочайшим уровнем художественного исполнения.
   Вот, например, прекрасно сохранившиеся два деревянных саркофага, на крышках которых есть отрывки из древней «Книги мертвых». Изящно выполненная деревянная фигурка путника дошла до нас в целости и сохранности с тех далеких времен. Здесь же тонко вырезанные статуэтки греко-римского периода, барельефы на каменных стелах.
   Нет такого вида египетского искусства, образцы которого не были бы выставлены в Музее вещественных доказательств. Здесь и драгоценные украшения, и оружие, и монеты, и сосуды, и чеканные изделия.
   Среди экспонатов, развешанных на одной из музейных стен, внимание посетителей привлекает икона «Рождество Христово», надпись на которой сделана по-русски: «Рождество Твое, Христобоже, вознесе мировой свет разума к звездам» В пояснительной записке на табличке сказано, что икона эта — коптская, «дело № 1296, суд района ан-Нузха». Но как попала эта поистине бесценная реликвия в Музей?
   Каирский музей вещественных доказательств, наверное, единственный музей в мире, пополнение которого может вызвать не восторг, а совсем противоположные чувства. Но, к сожалению, его экспозиции продолжают пополняться. Когда-нибудь он может занять всю огромную каирскую Цитадель, потому что попытки контрабанды древностей не прекращаются… Сами египтяне с горечью шутят: «У нас вывезли все, кроме пирамид, — потому что они слишком тяжелые».

В самом центре Москвы, в средоточии напряженной современной жизни, расположился Исторический музей, который хранит в себе остатки жизни далеких от нас эпох. Здесь мы можем совершить путешествие в глубь веков и познакомиться с жизнью, совершенно не похожей на нашу.
   Исторически Музей возник не так давно. Инициатива его создания принадлежала Историческому и Севастопольскому отделам Политехнической выставки, которая была устроена к 200-летию со дня рождения Петра Великого в Александровском саду у подножия Кремля. На ней показывались достижения промышленного труда в России, нашли на ней свое скромное место и исторические памятники. Вот это собрание памятников русской старины и подтолкнуло на мысль создать постоянное, систематическое хранилище памятников русской истории. А для этого требовалось организовать Исторический музей.
   Задача Историческому музею была поставлена следующая «Собирать и хранить в подлинниках, моделях, слепках, копиях, рисунках и фотографиях разнородные памятники древности и старины, которые в своей совокупности представили бы наглядную картину и по возможности во всех частностях полную картину прошлой жизни как русского народа, так и народов, когда-либо обитавших в пределах Российской Империи».
   Закладка Исторического музея состоялась в 1874 году на том самом месте, где в 1755 году в старинном здании Земского приказа XVII века помещались аудитории Московского университета, основанного М. В. Ломоносовым. Денег на строительство Музея тогда отпускалось недостаточно, и оно растянулось на долгие годы. Был организован сбор общественных пожертвований — и не только в Москве и Санкт-Петербурге, но и во многих губерниях России. Торговая Москва не поскупилась и дала щедрые денежные пожертвования.
   Сооружение музейного здания велось по плану и под наблюдением инженера А. А. Семенова, а фасад исполнялся по рисунку академика В. О. Шервуда.
   Хотя Музей стал строиться по инициативе частных лиц и в основном на частные пожертвования, вскоре он перешел под покровительство наследника цесаревича Александра Александровича. По вступлении его на престол казна взяла это учреждение в свои руки.
   Здание музея было возведено уже через пять лет, но оно еще несколько лет оставалось без внутренней отделки, пока заведование Музеем не перешло в руки графа А. С. Уварова. С присущей ему ревностью во всех делах он принялся за руководство Музеем. Граф разработал порядок внутреннего устройства Музея, сообразно своим планам создал 11 залов и успел их частично наполнить экспонатами и памятниками старины. Восьмого июня 1883 года Исторический музей в Москве был открыт.
   Экспозиция Исторического музея открывается с эпохи палеолита, экспонаты которой выставлены в первом зале. Но особый интерес (по сравнению с первым залом) вызывает зал второй, посвященный неолиту. Стены этого зала своим серым цветом напоминают цвет серой скульптурной глины, рамки живописных фризов, наличники окон и дверей окрашены под цвет обожженной глины.
   Самым лучшим украшением этого зала (и весьма поучительным для публики) стал живописный фриз, исполненный замечательным русским художником В. М. Васнецовым.
   Фриз разделен на две части. Первая часть является наиболее длинной и посвящена бытовым сценам из жизни людей каменного века. Вот в левом углу фриза группа женщин занята кормлением детей и изготовлением одежды из звериных шкур. Дальше художник изобразил возвращение охотников и саму охоту, которая служила тогда (наряду с рыболовством) основным средством для добывания пищи. Здесь же на первом плане группа дикарей занята изготовлением каменных наконечников.
   С самим способом употребления этого оружия посетителей знакомит стоящая впереди всей группы фигура богатыря, может быть, вождя племени Его вооружение, состоящее из копья и топора, уже приготовлено к бою.
   На основании накопленного к тому времени наукой материала В. М. Васнецов нарисовал живописную картину жизни на стоянке неолитического человека. Здесь и изготовление посуды, и добывание огня, и охота на мамонта… Живописный фриз, столь старательно и талантливо исполненный, вносит много жизненного интереса в коллекции первобытных экспонатов всего Музея.
   …Вот с усилием трет палку о сухое дерево старец. Мальчик, весь превратившийся во внимание, держит наготове пучок травы, чтобы принять в него первую искру. Рядом косматая старуха с нетерпением ожидает появления огня
   В Историческом музее собраны обширные археологические коллекции — более одного миллиона единиц хранения. Среди них знаменитый на весь мир Бессарабский клад, который состоит из серебряных с золотой насечкой копий, кинжалов, топоров из темно-зеленого нефрита и алебастровых булав. Все эти вещи относятся ко второму тысячелетию до нашей эры.
   При библиотеке Исторического музея по усердному ходатайству Н. В. Шаломытова был открыт особый отдел, в который были собраны памятники об А. С. Грибоедове, письменные и вещественные. Хранится там и подлинная рукопись комедии «Горе от ума», написанная собственноручно ее великим творцом.
   Рукопись была собственностью М. С. Бегичевой, дочери С. Н. Бегичева, близкого друга А. С. Грибоедова. В их имении частью и создавалась сама комедия. С. Н. Бегичеву автор одно время наказывал «манускрипт никому не читать и предать огню», коли он решится. С. Н. Бегичев, конечно же, не решился сжечь бесценную рукопись, оставил ее у себя в деревне и бережно хранил. А потом рукопись поступила в Исторический музей.
   Среди многих людей, чьи имена упоминаются в связи с Историческим музеем, видное место принадлежит Петру Ивановичу Щукину, промышленнику, меценату и коллекционеру. Происходит он из именитой купеческой семьи, известной своим богатством и предприимчивостью. Начало его собирательской деятельности, интереса к старине и искусству относится к тому времени, когда он практиковался в торговом доме в Лионе. Правда, на первых порах ему не хватало знаний, и он охотился за редкостными диковинками, вроде гравюр знаменитого немецкого рисовальщика Даниила Ходовецкого или литографий Говарни. Покупал он книги и гравюры и во время своих поездок в Париж, Марсель, Швейцарию.
   Вернувшись в Россию, Петр Щукин часто уклонялся от маршрута своих деловых поездок. Куда он ни приезжал, первым делом отправлялся к местным антикварам. По делам фирмы он ежегодно посещал Нижегородскую ярмарку и после каждой такой поездки возвращался домой все с новыми и новыми приобретениями.
   Однако большинство покупок Петр Иванович совершил в Москве. Сначала он делал основные покупки на знаменитой Сухаревке, где был уважаемым покупателем. Сам он редко бывал на Сухаревке, к нему товар носили на дом. Дверь его кабинета при амбаре на Ильинке, запертая для всех, для антикваров всегда была открыта. Вваливаются в амбар барахольщики с огромными мешками, их сейчас же провожают в кабинет без доклада. Через минуту Петр Иванович погружается в тучу пыли, роясь в кучах барахла, вываленного из мешков. Выбирает все лучшее, а остатки появляются на той же Сухаревке, в палатках или на рогожах возле них.
   Чего-чего только не было поначалу в щукинской коллекции! Французские, немецкие и русские букинистические книги, офорты и литографии, древнерусские иконы и монеты, русское и иностранное серебро, картины французских художников-импрессионистов и даже фотографии актрис и писателей.
   Потом у Петра Ивановича зародился особый интерес к искусству стран Востока — Персии, Индии, Китая, Японии. Затем он стал разыскивать следы восточного влияния на русскую культуру и, в конце концов, занялся коллекционированием предметов русской старины. В основу новой коллекции лег старинный серебряный ковш, который императрица Елизавета Петровна пожаловала атаману Яицкого войска Федору Андреевичу Бородину.
   Щукинская коллекция содержит удивительные, часто единственные в своем роде вещи. Есть в числе их и настоящие жемчужины, например, прекрасное шитье, изображающее торжественную встречу победителей Куликовской битвы — Дмитрия Донского и Владимира Храброго. Это шитье было выполнено в 1389 году по заказу Марии, дочери тверского князя Александра Михайловича — жены великого московского князя Симеона Гордого.
   Здесь же оружие, старинный отечественный фарфор, украшения, образцы художественного литья и народного искусства, щедро украшенные росписью по дереву предметы крестьянского обихода — шкатулки, хлебницы, прялки, колыбели.
   В 1905 году все свое собрание вместе с домом, библиотекой и картинной галерей П.И Щукин принес в дар Историческому музею. Перечень подаренной Историческому музею коллекции насчитывал 23 911 номеров!
   В числе огромного пожертвования в Музей перешла и масонская коллекция П. И. Щукина — 101 предмет. Среди них — запоны, табакерки, чрезплечная лента, ритуальные чаши и многое другое, что сразу же удвоило масонское собрание Исторического музея.
   Масонские сокровища начали составляться из ряда пожертвований и небольшого числа купленных вещей. Еще в 1892 году В. П. Соловьев передал в Музей три масонских знака и бумаги, которые и легли в основу будущего собрания. Сейчас посетители Исторического музея могут увидеть гробик из розового мрамора, на крышке которого врезан черный 4-конечный крест. Гробик этот служил для медитаций или особого состояния духа, когда сущность предмета или явления познается только одним устремлением мысли (вне категорий логики). Он использовался для постижения тайны смерти, которое являлось центральным переживанием масонских мистерий. Как символ, он знаменует собой отмирание грубой телесности и всего низшего в человеке ради духовного просветления.
   Широко представлены в коллекции и знаки русских масонских лож. Под «знаками» в широком смысле слова могли бы фигурировать все предметы из масонского собрания. Каждый из них является овеществленным символом для вольных каменщиков, ознаменованием или знаком сверхчувственного. Это сверхчувственное делается доступным для человеческого восприятия в том или ином образе — треугольника, креста, звезды и т п.
   В масонском собрании широко представлены эмблемы, которые (кроме своего символического значения) имеют еще чисто утилитарную цель. Они служат обозначением того, что данное лицо принадлежит именно этой ложе, что оно занимает в ней определенную должность или что оно достигло данной степени. Вот, например, знак ложи «Соединенных друзей», которая была основана в Санкт-Петербурге в июле 1802 года. Это сквозной треугольник из золоченой бронзы, внутри которого помещены две руки, соединенные в дружеском пожатии. На треугольнике вырезано наименование ложи и ее местонахождение (на французском языке). Знак это символизировал собой Бога, Святую Троицу и неизменные свойства Строителя Вселенной — премудрость, любовь и творение, а также троичность во всем сотворенном — в человеке и природе. А еще знак служил изображением человека, стремящегося к самоусовершенствованию.
   В настоящее время Государственный исторический музей, кроме главного здания на Красной площади, имеет еще семь филиалов, которые до революции в его состав не входили. Среди них — Храм Василия Блаженного, историко-архитектурный ансамбль «Новодевичий монастырь», музей-усадьба «Коломенское» и другие.

По мудрой старой традиции многие замки, дворцы и другие историко-архитектурные здания и у нас в стране, и за рубежом превращены в музеи. Размещенные в них музейные экспозиции привлекают туда тысячи любопытных посетителей, которые, нарушая тишину древних сводов, наполняют новой жизнью эти гордые залы.
   Вот и экспозиция Клайпедского морского музея и аквариума разместилась в крепости Копгалис, название которой по-русски означает «конец дюн». Крепость действительно расположилась на самой северной оконечности Куршской косы, которая отделяет Куршский залив от Балтийского моря.
   Проток между Куршской косой и материком издавна служил морскими воротами Клайпеды. Для охраны этих ворот во второй половине XIX века немецкие стратеги и решили возвести форт. Однако эта идея с самого начала оказалась обреченной на неудачу. Отказ от позиционной войны и переход на мобильные военные действия превращали такие крепости в ловушки. Почти 30 лет военные инженеры совершенствовали свой проект, а солдаты достраивали крепость Копгалис. Но, в конце концов, военные вынуждены были признать свой промах, и в 1895 году гарнизон оставил крепость, так и не сделав ни одного боевого выстрела.
   Ровно через сто лет после разработки первых проектов форта, в 1969 году, власти литовского города Клайпеды усмотрели заманчивую возможность — разместить в полуразрушенной и запущенной крепости аквариумы и экспозиции по морской фауне и истории судоходства. Однако крепость, представшая перед реставраторами, находилась в плачевном состоянии. Крепостной ров был занесен песком, а насыпи пострадали от оползней. В центре двора, где когда-то возвышался круглый двухэтажный редут и казармы гарнизона, в глубокой яме лежали только груды развалин. Фашисты, покидая в январе 1945 года Клайпеду, успели взорвать хранившиеся в крепости боеприпасы.
   Но во время проведения грандиозных восстановительных работ были найдены оригиналы строительных проектов, чертежи позднейших обмеров и несколько старых фотографий 40-летней давности. Архитектором проекта восстановления редута был П. Лапе, который решил сохранить его внешний вид и все размеры, чтобы редут вписался в архитектурный облик Копгалиса. Но внутреннюю планировку крепости было решено полностью подчинить требованиям нового музея и аквариума. Все пространство редута было превращено в просторные экспозиционные залы, а бывший внутренний дворик, куда выходили окна и двери, стал огромным бассейном для крупных морских рыб.
   Раньше вход в крепость охранял ров с разводным мостом. Теперь вместо рва были сделаны два бассейна с Проточной морской водой, в которых плещутся пингвины и балтийские тюлени. Пингвины являются экзотической частью Музея, поэтому пингвинарий в общей композиции аквариума играет особую роль, в силу чего архитекторы и выдвинули его на первый план. Пингвины встречают и провожают посетителей Музея, вызывая у них самые положительные эмоции и оставляя, может быть, самое яркое впечатление. В большом бассейне есть и площадки, имитирующие морской берег, и помещения с охлажденным воздухом, в которых пингвины прячутся от летней жары.
   Чтобы помочь посетителям разглядеть пингвинов, авторы экспозиции не пожалели выдумки. С барьера бассейна посетителям отлично видно, как, неторопливо переваливаясь, ходят или дремлют стоя эти важные птицы, как они купаются в бассейне, усердно обтираясь ластами. Пингвины — отличные ныряльщики, поэтому в стене бассейна сделаны иллюминаторы, и посетители из подвального зала наблюдают за подводным полетом этих нелетающих птиц.
   Интерьер аквариумов поручили разработать скульптору, который в сотрудничестве с ихтиологами создал декоративные формы, прекрасно гармонирующие с живыми обитателями аквариумов. Многочисленные образцы морских животных выставлены в витринах по строгой научной системе — от простейших организмов до млекопитающих. Наиболее интересная часть этой экспозиции — коллекция кораллов и раковин морских моллюсков. На матово-черной искусственной коже, никелированном металле, стекле расположились кораллы и раковины самой разнообразной формы, фактуры и расцветки.
   Когда создатели Музея стали оформлять экспозицию по истории, то тут возникли сложности из-за архитектуры крепостных казематов. В прошлом веке их строители, конечно, и предвидеть не могли, во что превратится крепость Копгалис. Им требовалась только прочность, они и построили казематы с толстыми стенами и низкими сводами. Для создателей Музея такая архитектура стала большой проблемой, хотя они и сделали все, что могли. Экспозиционная мебель размещена очень экономно, но порой все же чувствуется, что витрины и стенды еле размешаются на краснокирпичных стенах. И хотя в этих залах выдержан максимум высоты экспонирования, но для взрослых посетителей витрины все равно висят низковато. И им приходится часто нагибаться, например, чтобы рассмотреть модель старинного парусника.
   Архитекторы использовали для организации музейных экспозиций и оборонительные сооружения на насыпи крепости. На бетонных площадках, где раньше дремали 80-дюймовые дальнобойные орудия, обращенные в сторону моря, сейчас размещается коллекция старинных и современных якорей самой разной конструкции. Она привлекает посетителей на насыпь и рассредоточивает их по всей территории крепости.
   В прошлые века крепости строились обычно на голой и пустынной местности, чтобы врагу негде было закрепиться. Музеи, размещаемые в таких крепостях, должны с самого начала психологически настроить посетителя, поэтому у парадных подъездов подобных музеев выставляются старинные пушки и колокола. В Морском музее и аквариуме в Клайпеде с этой целью сделана на набережной Куршского залива, под открытым небом, площадка для судов — ветеранов рыбного промысла Литвы и этнографическая «Усадьба рыбака».
   Сначала посетителей встречают малый рыболовный траулер и стальной гралбот — первенцы промышленного лова рыбы. Посетители могут подняться на палубы этих судов и досконально осмотреть их навигационное и промысловое оборудование. На взгляд сегодняшних туристов, это оборудование может показаться несколько примитивным, зато они узнают условия труда и быта тогдашних рыбаков.
   Этнографическая «Усадьба рыбака» переносит всех в конец прошлого столетия. Скромные деревянные постройки, нехитрая домашняя утварь и простые орудия рыбной ловли — все свидетельствует о тяжелой рыбацкой доле и простоте жизненного уклада предков современных моряков.
   Морской музей и аквариум открылся в Клайпеде в 1979 году, но с тех пор в его экспозиции постоянно вносились коррективы. Уже с первых дней работы Музея стало ясно, что посетителей больше всего привлекают крупные морские звери и экзотическая фауна тропических морей. Поэтому через несколько лет были открыты еще два бассейна — для морских львов, котиков и тюленей.
   В таких музеях очень важную роль в развлечении посетителей могут сыграть представления с участием морских животных. Поэтому в клайпедском музее-крепости планируется оборудовать специальные площадки, на которых посетители могут полюбоваться ловкостью и изяществом морских артистов.

Широко и привольно раскинулось Онего-озеро. В прозрачной глубине медленно плывут отражённые облака, деревеньки и лесистые острова опрокинулись в прибрежные воды… На мгновенье теряешь ощущение, где мир реальный и осязаемый и где он призрачен и фантастичен. Вот на горизонте, словно Китеж-град, поднимаются какие-то невиданные сооружения. Огромные, устремлённые ввысь храмы величаво и торжественно царят над зеркальной гладью озера с низкими пологими берегами, над плоскими островами и синеющими вдали лесами.
    Это Кижи, небольшой — километра четыре в длину и метров шестьсот в ширину, с маленькой, в несколько дворов деревушкой — остров. Один из 1650 островов Онежского озера. Но его короткое и какое-то странное имя знают под всеми широтами. Летом что ни день к острову причаливают быстрокрылые «Ракеты»: тысячи и тысячи людей спешат сюда, чтобы увидеть «восьмое чудо света», сотворённое простыми заонежскими крестьянами.
    Во исполнение распоряжения Совета министров РСФСР от 14 июля 1965 года № 2665-р Совет министров Карельской АССР постановил:
   
     «Открыть с 1 января 1966 года на базе ансамбля уникальных памятников народного деревянного зодчества на острове Кижи Медвежьегорского района Государственный историко-архитектурный музей „Кижи“».
   
    Именно с этого документа началась вот уже 40-летняя история музея-заповедника «Кижи» — одного из крупнейших музеев традиционной крестьянской культуры Карелии и Русского Севера.
    Сегодня музей-заповедник «Кижи» — уникальный островной музей и крупный международный центр экскурсионного обслуживания туристов.
    А лет пятьсот назад на острове было довольно крупное по тем временам поселение — Кижский погост (так в старину называли центр района, включавшего несколько волостей со множеством сёл, деревень и починков). Немало повидали на своём веку стены древних кижских храмов — и отважных ушкуйников из Великого Новгорода, и царских приказных, и шведских, и польских интервентов, и восставших крестьян. Сказано: «У церкви Преображения Господня били в колокола в сполох и собирались из деревень с дубьём и кольём». Древо народного творчества произрастало не в «краю непуганых птиц», каким представлялись в прошлом веке северные окраины страны, а на реальной почве русской истории с её противоречиями и страстями, победами и поражениями. Так было и в 1714 году, когда в Кижах на месте старого, сгоревшего от удара молнии храма была возведена сохранившаяся доныне Преображенская церковь.
    Северная война в разгаре, но исход её уже предрешён. Петровская Россия прочно утверждалась на берегах Балтики, становилась могущественной европейской державой. Одна за другой сдавались балтийские крепости — оплоты морского господства шведов, гремели салюты в ознаменование победы русского флота в битве при Гангуте. Избавившись от постоянной угрозы нападения воинственных соседей, крестьяне заонежских погостов возвращались к мирным трудам. Патриотический подъём эпохи определил и пафос кижского храма-памятника, прозвучавшего величальной песней русскому народу.
    Купола, купола, купола… Двадцать два. Разметали в стороны свои крылья стрельчатые «бочки» — словно кокошники русских красавиц. А на гребнях — стройные барабаны и луковичные главы с креслами, покрытые чешуёй серебристого лемеха. В северные белые ночи светятся они загадочным фосфорическим блеском, на закате полыхают тревожным багрянцем; то голубеют, отражая небесную синь, то делаются зеленоватыми или бурыми, как земля. Один ярус, второй, третий, четвёртый… Всё выше, выше, и в самое небо вонзилась верхняя глава, венчающая всю эту грандиозную 37-метровую пирамиду. Если долго смотреть на неё снизу, в какой-то момент появляется почти физическое ощущение движения. Оно начинается внизу: высота основных объёмов нарастает к верхним ярусам и центральной главе. Заострённые «бочки» усиливают это движение, и вот уже главки как будто взбегают по уступам. Нерушимая громада куполов обретает ритмическую поступь, и от одного яруса к другому по плавным очертаниям луковичных глав струится крылатая сила, устремлённая ввысь.
    Но не менее удивительно другое. Чем внимательнее всматриваешься в Преображенскую церковь, тем сильнее поражают неумолимая логика, безупречность архитектурной композиции, единственное в своём роде соединение артистической импровизации и строгой классичности всех пропорций и всех деталей.
    В основании церкви — восьмерик, иными словами, восьмигранный сруб. С четырёх сторон пристроены прямоугольные прирубы на низких каменных фундаментах. Такая церковь называлась «о двадцати стенах» и известна была в народном деревянном зодчестве с давних времён. На нижнем, самом большом восьмерике — другой, поменьше, на нём третий, ещё меньше. Верх каждого прируба двухступенчатый, и каждый уступ покрыт «бочкой» с главкой; скаты «бочек» закруглены, вверху они сходятся наподобие киля у лодки. Один ярус из четырёх глав, над ним другой, такой же; выше третий ярус из восьми глав на «бочках», венчающих каждую грань нижнего восьмерика; ещё выше — следующий — из четырёх глав второго восьмерика; и наконец, на третьем восьмерике стоит одна самая верхняя и самая большая глава, завершающая всю композицию. Надо было обладать выдающимся талантом, чтобы спаять воедино все части этого грандиозного сооружения. Вся многоглавая пятиярусная композиция великолепно вписана в один чёткий и слитный пирамидальный силуэт. Преображенская церковь смотрится величественным скульптурным монументом, сработанным резцом мастера из цельного куска дерева. Она звучит гулкой и торжественной мелодией, в которой образ многоглавия воплощает идею сплочённости большой и единой народной общины.
    О строителе Преображенской церкви в народе сложилась легенда, будто он, закончив работу, забросил свой топор далеко в Онежское озеро и сказал: «Поставил эту церковь мастер Нестор, не было, нет и не будет такой». Красивое сказание, но оно только легенда. За «чудом» в Кижах — многовековая история русского деревянного зодчества, художественный и строительный опыт тех, кто возводил города и веси, могучие крепости и удивительные по красоте храмы и даже обычную избу поднял на уровень большого искусства.
    За примерами ходить далеко не надо. Там же, в Кижах, собрано немало замечательных памятников северного зодчества — избы разных типов, ветряные и водяные мельницы, амбары, риги, часовни, Лазаревская церковь, построенная более шестисот лет назад, и многие другие. Окружённые постоянным вниманием учёных и реставраторов, они обретают свой первозданный облик и новую долгую жизнь.
    Красота бревенчатого сруба… Тот, кто не почувствует её, никогда не познает самой сути русского деревянного зодчества. Венцы из мощных, в обхват, брёвен и естественная, ничем не прикрытая и не приукрашенная текстура золотистого дерева, живого, трепетно вобравшего в себя тепло человеческих рук и неяркого северного солнца, — вот что навсегда западает в душу. Невозможно представить себе кижские церкви сделанными из другого материала: они задуманы в дереве, построены из него, и вся их красота — в стройных, прямых как стрелы, могучих карельских соснах и елях, в непревзойдённом искусстве простых людей с плотницкими топорами.
    Каждый венец требовал немалого терпения и мастерства, очень точного глаза и твёрдой руки. Ведь надо было сделать пазы, потайные зубья, врубки, подогнать брёвна друг к другу так, чтобы всё было плотно, без щелей. И без единого гвоздя! — так сруб прочнее, устойчивее, долговечнее. Купола, барабаны под ними и «бочки» крыли осиновым лемехом — особой формы деревянной черепицей, которую тесали и круглили по форме топором, — и так тридцать тысяч раз! Польза и красота в народном зодчестве сплавлены воедино, а высшие его достижения неотделимы от исчерпывающего знания дерева как строительного материала и материала искусства, тонкого и глубокого ощущения его эстетической выразительности.
    Высоко взметнулась Преображенская церковь, и видно её за много вёрст от Кижей. Она то возникает на глади озера как на ладони, то появляется в кружеве редеющего леса или прибрежных кустов, то синим силуэтом рисуется где-то вдали, то неожиданно выплывает из-за какого-нибудь острова или мыса. Она царит повсюду и всем своим обликом напоминает о величии человеческого духа, разума и таланта.
    Трудно даже представить себе, что может стоять рядом с этим удивительным зданием. Но крестьянские зодчие нашли решение, и спустя полстолетия, в 1764 году, в Кижах была сооружена Покровская церковь. Мощный, патетический хорал церкви Преображения поддержан созвучным ему и в то же время самостоятельным аккомпанементом. Покровская церковь совсем иная, чем её «старшая сестра», образный лад её настроен на другую высоту тона.
    На нижнем четверике возвышается восьмерик, завершающийся плавным, но энергичным повалом — сильно расширенным верхом. А под ним — декоративный пояс из резных треугольных фронтонов. Он вносит в монументальное сооружение жизнерадостную мелодию, ноту теплоты и чисто русской любви к узорчатой нарядности. Ещё выше — великолепное многоглавие: по углам восьмерика поставлены главы и в центре — девятая, самая большая. Купола отличаются особенной выразительностью строгих, утончённых пропорций, изысканным профилем контуров, богатством и разнообразием композиционных сочетаний. Поставлены они не на пологую кровлю, а на небольшие восьмерики, покрытые зубчатыми полицами, похожими на перистые ожерелья. Девять глав образуют поразительную по красоте ажурную корону — лёгкую, женственно-изящную, пронизанную светом и воздухом и в то же время торжественную, царственно-величавую: словно русская красавица в шитом жемчугом уборе.
    Между Покровской и Преображенской церквами стоит ещё одно строение — колокольня, построенная сравнительно недавно, в 1874 году, но на месте и по подобию старинной шатровой звонницы. Применительно ко второй половине XIX века уже трудно говорить о чистоте народного творчества, присущей более ранним памятникам, и нынешняя колокольня не отличается особыми художественными достоинствами. Ценность её в том, что она является составной частью единого, исторически сложившегося архитектурного ансамбля Кижского погоста. Завершает и как бы замыкает этот ансамбль низкая бревенчатая ограда, создающая очень выразительный контраст с монументальными вертикалями церквей и колокольни. Старинная стена, к сожалению, не сохранилась, потому реставраторы воссоздали ограду с тремя входами, характерную и типичную для многих северных погостов.
    Каждый из кижских храмов — замечательное творение народных зодчих, но в целом ансамбль, неповторимый по живописности, красоте и своеобразию, представляет ещё одно исключительное во всей истории мировой архитектуры явление, соединившее редкостную свободу и непринуждённость асимметрии со скрытой, но неумолимой закономерностью.
    Ни одно здание не мешает другим, но и не повторяет их. Все они очень чётко и ясно просматриваются со всех сторон — по отдельности и вместе. И каждое из них тонко и ненавязчиво подчёркивает и оттеняет оригинальность других. Купола Покровской церкви перекликаются с пышным многоглавием Преображенской; они словно подхватывают и поддерживают основную музыкальную тему этой архитектурной симфонии. А между ними — лаконичный, даже суховатый силуэт колокольни. От этого контраста колокольня становится как бы ещё строже и суровее, а церкви — ещё более живописными и нарядными. В то же время эта островерхая шатровая колокольня по своему общему рисунку напоминает пирамидальный силуэт Преображенской церкви, вторит её устремлённости ввысь. Хотя колокольня и стоит между церквями, но смысловой и эмоциональный центр ансамбля — самая ранняя по времени Преображенская церковь, определившая образный характер ансамбля, его праздничное, возвышенно-патетическое звучание, поэтический запев громадной силы.
    Бесконечное множество разнообразных перспектив и ракурсов возникает, когда идёшь вокруг погоста или плывёшь вдоль берегов Кижей. Силуэты церквей и колокольни то накладываются друг на друга и образуют причудливые очертания каких-то новых необыкновенных зданий, то разделяются — и тогда на фоне неба рисуются чётко и определённо, то сближаются, то отдаляются. Целое и частности, ажур и монолит, горизонтали и вертикали, земля, вода и небо — на таких контрастах и единствах возник ансамбль Кижского погоста. И, наверно, самое удивительное то, что он создавался не по воле одного зодчего и не в одно время, а на протяжении более чем полутора веков.
    Кижский архитектурный ансамбль, ещё до объявления островной территории музеем, был под пристальным вниманием власти и общественности.
    Идут годы, но не тускнеет красота Кижей. Более того, она как бы расцветает, наливается новыми жизненными силами, обогащается всё новыми оттенками и гранями. Быть может, только сейчас Кижские церкви обрели своё истинное предназначение — утверждать величие и могущество человека, славу родного народа, отстоявшего свою свободу и независимость, его замечательную творческую одарённость и незыблемую веру в конечное торжество правды, добра и красоты.
    Все годы существования музея главной задачей коллектива и директоров было сохранение, изучение и популяризация историко-культурного наследия Заонежья, а также презентация культуры трёх народов — русских, карелов и вепсов. Ведущей темой, заботой, болью и радостью всегда был и остаётся для всех поколений музейщиков Кижский архитектурный ансамбль. Долгим был поиск способа сохранения и спасения Преображенской церкви. Возможно, были ошибки, но все специалисты музея всегда болели душой за судьбу своего уникального памятника и делали всё для его спасения.

Лондон рос хаотически. Он возник еще в те далекие времена, когда к берегам Темзы вплотную подступали болота. На языке древних кельтов название «Лондон» (или «лин-дун») означало «крепость на болоте». Историки до сих пор спорят о том, кто основал здесь первое поселение, коренные жители Британских островов или легионеры Цезаря, покорившие этот край в 55 году до н. э.
   Так или иначе, но римляне оставили свои гарнизоны на Темзе, замостили дороги, построили храмы и дома и окружили их городскими стенами. Завоеватели строили прочно, и следы их владычества сохранились и по сей день при закладке нового здания то и дело находят реликвии старых, а то и старинных времен. Порой во дворе унылого многоэтажного дома можно набрести на древнеримский бастион, заросший мхом и плющом.
   Старина обступает в Лондоне повсюду. На стенах многих старых домов еще красуются опознавательные знаки, заменявшие номера в те дни, когда посыльные и кучера не обучались грамоте. То это изъеденный временем барельеф, то голова мавра в тюрбане или грифон, пусть и с отбитым крылом. Таверны, приютившиеся в подвалах, гордятся знатными посетителями минувших веков. Как утверждают, в «Черте» засиживался Джонатан Свифт, в «Красном льве» — знаменитый актер Гаррик, в «Старом чеширском сыре» — Уильям Теккерей и Чарлз Диккенс.
   Так же знаменит и один из старинных викторианских особняков на Бейкер-стрит, хотя писатель Артур Конан-Дойль никогда не жил в нем. Но более ста лет назад он поселил здесь, в доме 221–6, своего героя — знаменитого сыщика-детектива Шерлока Холмса. На долгих 25 детдом, где хозяйкой и экономкой была миссис Хадсон, стал штаб-квартирой для непревзойденного мастера дедуктивного метода и его друга доктора Ватсона.
   В 1973 году в университете штата Колорадо (США) проходил Международный симпозиум по проблемам приключенческой литературы. Почетная ученая степень и диплом были присуждены Шерлоку Холмсу, а не его создателю. Почетный диплом получал музейный смотритель из канадского города Торонто, который от имени Шерлока Холмса извинился, что тот не может сам присутствовать в столь торжественный момент.
   И это не удивительно, ведь многие до сих пор считают, что знаменитый детектив — лицо вполне реальное. На Бейкер-стрит, расположенную близ Трафальгарской площади, продолжают и поныне приходить письма — до шестидесяти каждую неделю. А некоторые люди даже пытаются поручить Шерлоку Холмсу настоящее сыскное дело, потому что это такой образ, который вроде бы и литературный герой, а вроде бы и реальный детектив…
   В 1887 году в Лондоне вышла повесть «Этюд в багровых тонах», с которой началась и продолжается по сей день баснословная популярность Шерлока Холмса. В этой повести впервые встретились и подружились два джентльмена — частный детектив Шерлок Холмс и доктор Ватсон. Слава вымышленного героя затмила популярность самого писателя, который создал его силой своего творческого воображения. В одной только Америке существует 50 обществ поклонников Шерлока Холмса, членами Нью-йоркского общества были президенты Теодор Рузвельт и Гарри Трумэн. Холмс стал объектом научных исследований, ему посвящают отдельные статьи и целые монографии. А ведь Конан-Дойль был автором семидесяти книг, но не исторические хроники, а именно произведения о Шерлоке Холмсе позволили писателю добиться полной иллюзии прямого общения героя с читателем. Сам писатель, получивший рыцарство за труды на поприще медицины и за заслуги в войне с бурами, считал серию о великом сыщике не лучшим своим литературным трудом. В один прекрасный момент Конан-Дойлю показалось, что весь этот сериал отвлекает его от истинного творчества. И тогда, чтобы покончить со всем этим, он сбрасывает своего героя в пучину водопада, однако рассерженные читатели заставили писателя воскресить Шерлока Холмса из зловещей бездны.
   Сын писателя, Адриан К. Дойль, вспоминал, как французские Школьники попросили его отца показать тот дом на Бейкер-стрит, в котором жил великий сыщик. В тот раз писатель отмолчался. Но когда не дети, а искушенные в литературном труде люди поинтересовались, где же все-таки находится этот дом, который послужил моделью жилища Шерлока Холмса и доктора Ватсона, писатель по-настоящему растерялся.
   И вот уже много лет существует Литературный музей Шерлока Холмса, который был создан на средства дочери писателя Жанны Броме. Сначала Международное общество почитателей таланта гениального сыщика откупило этот старинный особняк, где ныне можно увидеть то, что окружало любимого героя долгими лондонскими вечерами. А на фасаде дома можно прочитать овальную табличку: «Шерлок Холмс, сыщик-консультант».
   Узенькая деревянная лестница ведет на второй этаж. Через стеклянные двери открывается мир вещей, знакомый по книгам и кинофильмам. Вот у ломберного столика кресло с традиционной высокой спинкой… Рядом брошены за ненадобностью стальные наручники. Тут же весьма внушительных размеров лупа и гипсовый отпечаток следа собаки Баскервилей. На полу — шкура белого медведя с хищно разинутой пастью. На вешалке оставлены клетчатый макинтош и такая знакомая всем кепка. Кажется, что джентльмены куда-то вышли и вскоре должны вернуться.
   На диванчике разбросаны листы бумаги, написанные от руки или напечатанные на пишущей машинке, газетные вырезки, объявления из «Таймc», бланки Скотланд-Ярда. И множество писем и телеграмм, на которых помечен один и тот же адрес: Бейкер-стрит, 221-б. Все это, как уверяют, хранилось в одном из сейфов банка «Кокс энд К°» на Чарингкросс. И действительно, бумага неподдельно пожелтела от времени.
   Большое впечатление производят на посетителей два вещественных доказательства, которые описаны в «Этюде в багровых тонах»: это крошечная таблетка и обручальное кольцо.
   На рабочем столе Холмса разложено 43 предмета — от чернильницы и кисета до подзорной трубы и слонов из эбенового дерева. След от пули на стене напоминает, как мистеру Холмсу удалось обмануть своего злейшего врага — профессора Мориарти. Скрипка в футляре, пара боксерских перчаток… В часы досуга, как помнят читатели, друзья любили размяться.
   В комнате есть и манекен самого сыщика. У камина, вполоборота к двери, сидит Шерлок Холмс. Шторы оберегают ковры от выцветания, а самого хозяина от морщин и дурного глаза. В камине уютно горит огонь, а все вещи подобраны с любовью и пониманием эпохи.
   Ресторан и бар в доме на Бейкер-стрит постоянно набиты туристами. Всем приятно побывать среди реалий давно и хорошо знакомого мира, отведать блюда, приготовленные по рецептам миссис Хадсон. В баре на стенах развешаны газетные и журнальные вырезки разных времен и стран, посвященные Шерлоку Холмсу, фото актеров, исполнявших его роли в кино и театре.
   По шерлок-холмсовскому Лондону есть путеводитель и проводятся экскурсии, как по Петербургу Достоевского. Вот вокзал Чарингкросс, с которого друзья часто уезжали на расследование загадочных) и таинственных преступлений. А вот театр «Лицеум», возле третьей колонны которого была назначена встреча в «Знаке четырех»… Станция метро «Бейкер-стрит» выложена плитками с профилем великого детектива.
   Да, знаменитый сыщик никогда не существовал в действительности, но всякому, кто придет по указанному адресу на «Бейкерстрит, 221-б», музейный смотритель сообщит, что мистер Холмс только что вышел, и в доказательство покажет трубку сыщика: она еще дымится…