КОНИ БОГОВ И ЗЕМЛЯНЫЕ ВАЛЫ
   
Удивительные истории о призрачных конях и всадниках известны в Великобритании каждому. Не менее удивительна уффингтонская «Белая лошадь» — один из знаменитых наскальных рисунков длиной 112 м. Подобных в этой холмистой части Англии имеется много. Все они изображают лошадей или всадников, похожих на гуннов. Предполагается, что возникли они в эпоху железного века. В непосредственной близости часто находят земляные валы, о предназначении которых можно только гадать. Были ли эти белые лошади и великаны символами богов плодородия? Служили ли земляные валы укреплениями или ограничивали площадки для культовых церемоний? Нет объяснения и гигантским размерам этих фигур, рассмотреть которые можно только с воздуха.

ПУТЕШЕСТВИЯ ПО АНГЛИИ - КОНИ БОГОВ И ЗЕМЛЯНЫЕ ВАЛЫ

Рассказывают, что там, где британское шоссе А338, оно же Тидворт Роуд, подходит к местечку Хангерфорд, многие водители даже среди бела дня резко жмут на тормоза, увидев необычное явление. Если верить местным легендам, на шоссе появляется юная леди на белом коне, пересекающая дорогу, не обращая внимания на автомобили. Когда водитель в раздражении или испуге опускает окно, чтобы сказать ей все, что он о ней думает, та просто испаряется вместе со своим конем. Потому что она — привидение. В конце концов, мы с вами находимся не где-нибудь, а на Британских островах, где такие явления, как известно, в порядке вещей.

Эта призрачная леди — далеко не единственная среди привидений-всадников, обитающих на архипелаге, расположенном между Северным морем и Атлантикой. Белые кони-фантомы являются здесь любителям легенд и пугливым обывателям достаточно часто, особенно в графстве Беркшир, в Финкампстеде, а также в других романтических местах. Они едут верхом по каким-то своим делам и исчезают так же загадочно, как появились.

Существует и старинная легенда о леди Годиве из Ковентри, прокатившейся однажды по городу в чем мать родила, прикрытая только своими длинными волосами, на своем жеребце. История же про перекресток Бэнбери сохранилась еще с языческих времен, ей уже 1000 лет. За это время животные-призраки, наверное, устали не меньше, чем англичане, вплоть до XIX в. державшиеся древних обычаев, так или иначе связанных с белой лошадью.

Тот, кто сам не верит в привидения, но все же хотел бы увидеть одного из этих загадочных коней, может проехаться по шоссе, ведущему от Лондона до Бристоля. В 17 км от городка Суиндон неподалеку от Уффингтона, в «Долине Белой лошади», он найдет то, что ищет: там, на самой вершине холма, похожего на столешницу, изображен жеребец огромных размеров. Он ярко белеет на зеленом фоне английского газона. Его длина от головы до кончика хвоста составляет ровно 112 м. Его буквально вырезали из грунта. Тонкий слой почвы вместе с травянистым покровом удалили, обнажив меловую породу, которая и образует контуры этого удивительного животного.

Никто не знает, когда была создана уффингтонская «Белая лошадь». Разумеется, она давно бы заросла травой, если бы не многовековой обычай: люди поддерживают ее в первозданном виде. Местное население «реставрировало» лошадь раз в 7 лет, в день летнего солнцестояния. На холме над лошадью люди отмечали праздник Середины лета, а заодно очищали белую фигуру от выросшей травы и прочей растительности.

Гигантский конь

С местным праздником связан еще один обычай, распространенный во многих районах Англии. Через земляные валы, расположенные ниже лошади, крестьяне перекатывали большие головы своего круглого сыра. Возможно, эта традиция представляет собой остаток какого-то ритуала в честь божеств плодородия или позднейший вариант языческих «огненных колес», которыми солнцепоклонники многих регионов Европы в дохристианские времена чествовали своего великого бога-жизнедателя.

С тех времен в некоторых странах континента еще сохранился ритуал огня в честь солнцеворота, зажигаемого на горах в самую короткую ночь года (только в Швейцарии он приурочен к Национальному празднику 1 августа).

С 1857 г. в Уффингтоне больше не проводят празднеств в честь «Белой лошади». Вездесущие сорняки, конечно, скоро бы не оставили и следа от легендарной фигуры, если бы заботу о ней не взял на себя государственный британский Департамент окружающей среды.

Этот гигантский конь, конечно, очень древний. Однако определить его возраст хотя бы приблизительно не берется никто. Даже известные эксперты по наскальным рисункам говорят лишь, что его создали, скорее всего, в период между 500 г. до н. э. и началом нашей эры, потому что стилистически он напоминает более древние фигуры, принадлежащие к так называемой Латенской культуре, восходящей к кельтам и распространенной в эпоху железного века почти по всей Европе. Вполне возможно, что на сравнительно отдаленных Британских островах она  могла сохраниться и в первые века христианства. Не исключено, что именно тогда «уффингтонская Белая лошадь» и появилась.

Конь — священное животное германо-скандинавов

В пользу этой гипотезы говорит еще один факт: подобные изображения коней имеются и на монетах той же древней эпохи. Нумизматы могут подтвердить, что изображения и символы на монетах и банкнотах далеко не всегда возникали в то же время, когда деньги чеканились или печатались: часто они гораздо старше того платежного средства, которое собой украшают. Поэтому многие эксперты считают, что подобные «лошадиные мотивы» тоже восходят ко временам гораздо более ранним, чем их изображения.

Похожие изображения, хотя и меньших размеров, встречаются в районе Виттлюкке (Танум, юго-запад Швеции). Конь был у германо-скандинавов священным животным. Так, большинство современных потомков германо-скандинавов не отваживается есть конину — мясо животного, служившего символом бога Одина (Вотана) и почитавшегося в его культах. Древний конь и ныне украшает гербы нескольких городов, например, Ганновера в Германии. В гербах, кстати, встречаются и другие древние символы — например, трискеллион (тройной молот) бога Тора. Так что память у народа не такая уж плохая, если он в течение столетий и даже тысячелетий не забывает о том, что когда-то было для него священным. Взять хотя бы названия дней недели: четверг называется по-немецки

Donnerstag, по-английски Thursday, то есть посвящен богу Тору (Донару). А вторник, он же Dienstag или Tuesday — богу Тиру, он же Тью или Зиу.

В 1963 г. британский историк С. Дж. Уайлдмен отправился на розыски наскальных рисунков, когда-то располагавшихся, по преданию, вблизи от Бэнбери — того самого места, о котором поется в детской песенке. В старинных записях упоминается «Гнедой Тьюзо» — гигантский конь, которого восстанавливали до 1461 г., а потом он зарос травой. Почва здесь не меловая, а глина с песком, поэтому и конь был не белым, а рыжим.

Сняв траву, Уайлдмен сразу же нашел не одну, а целых несколько фигур: огромного человека около 50 м ростом с кнутом в руке, водоплавающую птицу, похожую на гуся с поднятой головой, и одного из тех легендарных коней, которых многие историки считают изображениями драконов.

И, наконец, под ними он обнаружил еще одно огромное животное длиной около 100 м. Имя легендарного коня — Тьюзо — тоже необычно. Уайлдмен истолковал его как «Холм Тью». А Тью был древним англосаксонским божеством, соответствовавшим уже упоминавшимся тевтонскому Зиу или германскому Тиру. Недаром английское название вторника, Tuesday, тоже произносится как «Тьюсдэй», «День Тьюса».

Конь или дракон?

В мифе об этом англосаксонском Тью говорится, что ему удалось укротить некое злое чудовище, то есть победить силы тьмы, как весна побеждает зиму. Вот тут-то и срабатывает вновь народная память: в непосредственной близости от фигур на «Холме Тью» находятся Спринг Хилл («Холм Весны») и Санрайз Хилл («Холм Восхода»). Одно это удивительное совпадение могло бы, вероятно, подсказать разгадку всех археологических загадок. Однако для этого необходима «инвентаризация» британских Hill Figures, всех этих загадочных «фигур на холмах». Ведь их список не ограничивается «уффингтонской Белой лошадью» и коллекцией фигур на холме Тьюзо.

Там, где Солсберийская возвышенность переходит в долину Пьюи, расположен Вестбери, городок в графстве Уайлтшир. Неподалеку оттуда, на склоне холма Брэттон Даун, находится «вест-берийская Белая лошадь». В своей нынешней форме она существует с 1778 г.; прежде на этом месте была другая лошадь, более древняя, изображенная не столь реалистически. Контуры этого древнего рисунка очень напоминали ту странную «лошадь» в Уффингтоне, то есть возникли они, вероятно, в одно и то же время.

На древний возраст указывает и комплекс земляных валов, окружающий вершину холма над «вестберийской лошадью». Многие археологи считают его крепостью. Как можно было оборонять такую крепость, ученые благоразумно умалчивают. Тем не менее «крепость» как-то связана с «лошадью», ибо на холме в Уффингтоне имеется такая же. Подобные сооружения встречаются рядом и с другими гигантскими фигурами.

Одно из самых знаменитых таких сооружений, Мэйден Касл, находится в Дорчестере на южном побережье Англии. Этот огромный комплекс шириной 500 м и длиной около 1 км был возведен, по всей вероятности, еще в эпоху каменного века.

Земляные валы древних

Во всяком случае, люди железного века пользовались им вплоть до прихода римлян. Мэйден Касл — самое крупное из древних земляных сооружений в Англии. Белых фигур в непосредственной близости от него до сих пор не найдено. Но кто знает, что скрывается под густым травяным покровом?

В нескольких километрах к северу от него, возле Серн-Эббас, лежит Джайент Хилл (Холм Великана), на котором есть как земляной вал, так и меловой рисунок. Однако на этот раз не лошадь, а огромное божество с дубинкой в поднятой правой руке. И снова понять назначение, а также взаимосвязь «крепости» на вершине холма и диковатой человеческой фигуры на его склоне нам помогает древний обычай. На холме, внутри его земляных стен, местное население веками отмечало 1 мая — Праздник начала весны. Юноши и девушки воздвигали там Майский шест и танцевали вокруг него древние танцы.

Этот праздник тоже был посвящен культу плодородия, даровать которое мог и Белый Великан из Серн-Эббаса. Некоторые исследователи отождествляют его с Гераклом, Гелитом или Гогом, одним из самых могучих героев дохристианской мифологии. Позже церковь в борьбе с язычеством превратила его в одного из подручных Сатаны, врага Христа. Что, впрочем, не мешало суеверным англичанкам вплоть до XIX в. прибегать к его помощи. Они продолжали верить в могущество древнего великана. Если брак долго оставался бездетным, женщины приходили ночью спать на теле гиганта, надеясь на его плодородную силу.

Еще одним дикарем, расположившимся среди живописного ландшафта Южной Англии, выглядит «Вилмингтонский Верзила», нарисованный на холме Виндовер Хилл неподалеку от Вилмингтона в Суссексе. Со своим впечатляющим «ростом» — 77 м — он вполне может считаться крупнейшим в мире изображением человека.

Культовая фигура доисторических солнцепоклонников

Есть там и следы древних земляных стен. Британский археолог Т.С. Летбридж считает его культовой фигурой доисторических солнцепоклонников. «Верзила» выглядит иначе, чем Великан из Серн-Эббаса. Высокий, худой, тянется он ввысь по склону холма, держа в каждой руке по длинной палке. Разные спекулянты от археологии любят порассуждать о том, что он таким образом символически открывает врата Солнцу. Однако не исключено, что в древности верхушки обеих палок венчали солнечные диски. Подобные изображения встречаются и в Скандинавии.

Вряд ли до нашего времени сохранились все меловые великаны и белые лошади древней Англии. С течением столетий многие из них исчезли под травяным плащом. И, хотя время от времени кому-то из археологов удается наметанным глазом открыть новую гигантскую фигуру, это все-таки редкий случай. В 50-е гг. XX в. Летбридж отправился на поиски великана, существовавшего когда-то, согласно легенде, в районе холмов Гогмагог под Вандлбери (недалеко от Кембриджа), где были обнаружены остатки поселения эпохи железного века.

Ученый сам удивился, когда ему удалось найти великана и еще две человеческие фигуры, потом лошадь, напоминающую уффингтонскую, а потом еще триумфальную колесницу. Один из богов размахивал мечом; Летбридж счел его мифическим Вандилом. Второй великан мог быть Гогом или богом Солнца.

А третий, точнее третья, оказалась женщиной, которую он отождествил с Магогой или Эпоной, древней галльской богиней-покровительницей лошадей: «рост» — 40 м. Частично расчистив фигуру, Летбридж попробовал оценить ее возраст. По его мнению, она была создана в период около 200 г. до н. э., а обе мужские фигуры — лет на 150 раньше. К сожалению, это место в наши дни опять заросло.

ПУТЕШЕСТВИЯ ПО АНГЛИИ - КОНИ БОГОВ И ЗЕМЛЯНЫЕ ВАЛЫ

«Инвентарный список» нужно не только составить, но и проанализировать заново. Сейчас можно предположить, что огромные древние фигуры составляли единый комплекс с земляными валами. Мнение археологов-классиков, что это были крепости, не выдерживает критики, потому что их некому было оборонять. Да и по своим очертаниям они мало напоминают укрепления. Так, обе «фронтальные стены» многокилометрового Мэйден Касла прорезаны странными, лабиринтообразными «окопами»-входами, что с военной точки зрения абсолютно бессмысленно. Однако с культовой точки зрения это может быть вполне оправданно, ибо лабиринт, как известно, имел огромное мифологическое значение у многих народов древности.

Признаков, что «крепости» играли роль святилищ, имеется много. С одной стороны, римляне, завоевав Англию, нашли Мэйден Касл еще действующим и, видимо, уверовали в святость этого места, потому что сами воздвигли храм внутри его стен. С другой стороны, старинные тексты и дожившие до наших дней обычаи содержат целый ряд указаний на то, что эти земляные сооружения использовались для проведения празднеств. Причем это были настоящие «всенародные гуляния», отмечавшиеся хоть и по церковному календарю, но сообразно с циклом крестьянской жизни. Чаще всего, очевидно, их устраивали на смене или пике времен года, чтобы попросить мрачную зиму поскорее уступить место новой жизни. Таким образом, они так или иначе посвящались культу плодородия. На эти праздники собиралось население всей округи. Возможно, там же устраивались и ярмарки.

Майские праздники и ярмарки проводились, да и сейчас проводятся не только на Британских островах, но и во многих других районах Европы. И повсюду они сопровождаются теми или иными ритуалами. Это и уже упоминавшееся «катание сыра», и игра в мяч, еще в XIX в. она проводилась молодежью в Вербное воскресенье на холме Клей Хилл в Уайлтшире, хотя тогда уже никто, конечно, не задумывался над культовой подоплекой действа. На самом деле ритуальные игры в мяч входили в древности в церемониал многих «натуральных религий». Наконец, в XX в. в тех же «крепостях» тоже устанавливали Майский шест, увешивали его длинными лентами и водили вокруг него хороводы.

Томас Гарди в романе «Вдали от обезумевшей толпы» (1874 г.) пишет: «В этом году все собрались на вершине одного холма, где еще сохранились части древнего земляного вала, точнее, вала и рва, овалом окружавших вершину холма. Повреждены они были лишь местами. К каждому из входов по обеим сторонам овала вела путаная дорожка, и те десять или пятнадцать моргенов земли, которые были окружены этими стенами, служили площадью для ярмарки». Гарди рассказывает о традиционной осенней ярмарке овцеводов, проводившейся в течение многих веков ежегодно 18 сентября в «крепости каменного века» на холме Вудбери Хилл в Дорсете.

Хорошо, а огромные лошади зачем? Тут полной уверенности нет, хотя кое-какие догадки имеются. Многие британские исследователи, в том числе Гарольд Бейли, полагают, что образ леди Годивы, ездившей на белом жеребце, прикрывшись лишь длинными волосами, восходит к древней богине Гифе, «Великой Матери», имя которой переводится как «Кобыла». Лошадь могла служить символом плодородия, как и Великан из Серн-Эббаса, роль которого как божества плодородия несомненна, если вспомнить о его поистине сверхчеловеческих гениталиях и об обычае бездетных женщин «спать с ним».

Древний ритуал плодородия или фривольная игра?

Самое удивительное, что лошадь фигурирует не только среди наскальных рисунков, но и, так сказать, «живьем» во время Майских праздников в Британии, причем в не менее своеобразной форме, чем драконоподобная «лошадь» из Уффингтона. Так, по улицам города Пэдстоу в Корнуолле в день 1 мая движется большая деревянная лошадь, похожая, правда, не столько на коня, сколько на неуклюжую лодку. Лишь лошадиная голова, украшающая деревянную станину, показывает, что она должна означать. Эта «лошадь» ведет себя весьма фривольно: завидев молодую женщину, она бежит за ней, стараясь ухватить за какие-нибудь части тела.

В том, что это не просто фривольная игра, убеждает сравнение этой «майской лошади» с другими такими же лошадьми из британских народных обычаев. В Майнхеде, Эбботс Бромли и Фолкстоуне на Майские праздники тоже носят деревянных лошадей и тоже пристают к женщинам. Лошадь может выступать и в более серьезной роли, например, на Рождество, предшественником которого был, как известно, праздник Середины зимы. На Британских островах Рождество и в наши дни иногда называют его древним именем: Юлтайд. Вспомним, что у тех же шведов Рождество называется просто Юл. На английский праздник еще до недавнего времени носили на палке лошадиный череп или деревянную голову коня, украшенную разноцветными лентами. Носил ее мужчина, с ног до головы укутанный в ткань, переходя от дома к дому. Называли его Олд Хоб, «Старый Бродяга».

Есть, наконец, еще одна догадка, почему белые лошади означают языческие праздники, соответствующие определенным временам года. Как известно, танцы вокруг Майского шеста — обычай не только британский. Встречать весну этим символом, украшенным разноцветными лентами, особенно любят, например, в сельских районах Баварии, где такие празднества ежегодно устраиваются и в наши дни. Только в Англии ленты белые и красные, а в Баварии — белые и голубые. Так вот, в Баварии существовал обычай: пока праздник не начался, молодые парни одной деревни пытались украсть Майский шест другой. В древности это, вероятно, означало добычу лишнего символа плодородия для своей деревни, чтобы в ней урожай был лучше.

Танцы вокруг Майского шеста

Стоит ли после этого удивляться, что в Холледау, в самом сердце Баварии, существовал и такой обычай: выкрасть, пока праздник не начался, белого жеребца из соседней деревни?

Где граница между научной догадкой и чисто спекулятивными домыслами? Ясно лишь, что гигантские наскальные рисунки Британии имели культовый характер и что они были тесно связаны с годичными циклами крестьянской жизни, с молениями о плодородии, деторождении и урожае. И все же тут еще много загадок. Почему, например, эти рисунки были такими большими? Увидеть их во всей красе можно только с воздуха. Отсюда — масса фантастических теорий о том, кто и для кого их создал.

Стопроцентно доказанным, видимо, можно считать лишь одно: любовь англосаксов ко всяким нелепицам и преувеличениям родилась не вчера, а была присуща еще их далеким предкам.

Мерлин (V или VI в. н.э.): Забытые таинства друидов



Согласно сказаниям и легендам Артуровского цикла — великий чародей, ясновидящий и поэт, наставник и главный советник юного короля Артура.
Родиной Мерлина чаще всего считается царство Деметия на юго-западе Британии; его мать была якобы женщиной из местного царского рода, зачавшей ребенка от «воздушного демона» — инкуба. Когда другие колдуны прослышали об этом необыкновенном явлении, они поняли, что им грозит появление серьезного конкурента, и решили заблаговременно от него избавиться. Явившись к королю, искавшему в это время подходящее место для возведения крепости, они напророчили ему, что крепость окажется неприступной лишь в том случае, если ее стены будут окроплены кровью мальчика, у которого нет и никогда не было отца. Царские гонцы разыскали Мерлина, слухи о котором уже разошлись по округе, в городе Кармарден и доставили его к царю, однако он сумел избежать гибели, оповестив царя, что в основании строящейся им крепостной башни находится подземное озеро с заточенными в нем ужасными драконами. Вслед за этим Мерлин изрек знаменитое пророчество о судьбах Британии и ее будущих правителей, изложенное очень темным, но выразительным аллегорическим языком и широко комментировавшееся в течение всех Средних веков.
Еще одну версию происхождения Мерлина, в которой отчетливо прослеживаются более поздние христианские влияния, приводит в своей книге о Священном Граале антропософский писатель Р. Майер: «О Мерлине говорят, что он — сын чистой девы, ставшей жертвой хитрости дьявола. Рождение Мерлина было задумано как ответ преисподней на появление Христа... Как дева Мария зачала от Святого духа, так, сходным образом должен был бы зачат и сын Люцифера, чтобы свести на нет спасительное деяние... но под руководством благочестивого священника удалось вырвать дитя из лап сатаны. От своего родителя, Люцифера, ребенок унаследовал знание о прошлом, а от Бога, в силу непорочности матери, — о будущем. В душе Мерлина, следовательно, сочетались первозданная мудрость древней магии — наследие Люцифера — и пророческое ведение, дар христианства» (Р. Майер. «В пространстве — время здесь...». М., 1997, с. 81-82).
Самым выдающимся деянием Мерлина, связанным с кельтской мифологической архаикой, является возведение им при посредстве магических чар, в сочетании с какими-то хитроумными техническими приспособлениями, знаменитого ритуально-астрономического комплекса в Стоунхендже, составленного из гигантских каменных блоков. Камни эти, по словам Мерлина, также наделены чародейской силой, поскольку доставлены сюда загадочными представителями древней вымершей расы («великанами») и использовались ими, в сочетании с различными травами и снадобьями, для лечения ран, болезней и достижения максимального долголетия. Манипуляции Мерлина с камнями Стоунхенджа должны были обозначить его преемственность с предшествующими поколениями чародеев и подчеркнуть причастность к таким священным наукам, как астрология и ятромедицина. Кстати, по сию пору Стоунхенджский мегалитический комплекс называется местным валлийским населением Gwayth Emris — «Работа Эмриса» (Эмрис, или, на латинский лад, Амброзии — валлийское имя Мерлин). Какая историческая реальность кроется за этой легендой, будет показано ниже.
Особенно же прославился Мерлин активным участием в судьбе короля Артура: он не только хитростью сосватал его будущих родителей, но и доставил Артуру меч Калибурн и Круглый Стол, ставшие впоследствии основными символами его царского достоинства. (Мерлин выпросил Круглый Стол у отца королевы Гвиневеры, невесты Артура, в виде свадебного подарка.) В дальнейшем Мерлин продолжал неустанно опекать Артура, делясь с ним тайными знаниями и постепенно передавая ему свой магический дар; в то же время способность предвидеть будущее позволяла ему отвращать от короля многие грозящие ему беды. Смерть Мерлина (или, правильнее говоря, ее имитация) столь же загадочна, как и его появление на свет, — влюбившись в прекрасную фею Вивиану, он попал в расставленную ею ловушку и оказался навеки погребен в воздушной полости внутри скалы под каменной плитой с магическими письменами, против которых оказалось бессильно все его искусство. В некоторых источниках подчеркивается мотив добровольного ухода Мерлина из жизни, успевшей его, видимо, изрядно пресытить; характерно, что еще до приключения с Вивианой Мерлин изображался порой мрачным анахоретом, уединившимся в священной Калидонской чаще и целиком погруженным в свои фантастические видения и пророческие экстазы. Возникающий довольно часто в легендах о Мерлине образ безумного лесного отшельника, знакомый и по стихотворной «Жизни Мерлина» Гальфрида Монмутского, связан, несомненно, с архаическими инициациями шаманского типа, — те, кто желает обрести магический дар, обязаны самый ответственный период в своей жизни, когда в них «вселялись» духи, проводить в полном одиночестве и во всем подчиняться их указаниям, впадая при этом в состояние «священного безумия». А это состояние, как подметил еще Платон, весьма близко к поэтическому вдохновению...
В качестве реального прототипа Мерлина чаще всего рассматривается прославленный валлийский бард Мирддин Дикий, современник короля Артура. Первые свидетельства о Мерлине-Мирддине восходят к X в., хотя еще столетием раньше в «Истории» Ненния фигурирует персонаж по имени Амброзии (т. е. «царственный», или, по другому толкованию, «бессмертный»), деяния которого отчасти напоминают деяния Мерлина. Впрочем, фигурой Мирддина в свою очередь может скрываться божество древних кельтов по имени Миддр или Медор, известный своей страстью к разнообразным превращениям и к любовному сочетанию с земными женщинами. Миддра обычно принято сопоставлять с античным Гермесом-Меркурием, — параллель, приобретающая особый интерес в свете того, что священной горой Гермеса в Аркадии была Киллена, а, по сообщению Гальфрида Монмутского, Мерлин соорудил свое «Кольцо Великанов» на горе Килларао, возможно, тождественной Киллале в северо-западной Ирландии. Миддр-Медор, имя которого, возможно, заключает в себе корень со значением «мед» (ср. метафору «мед поэзии»), известен также своей близостью к друидическим культам и верованиям, а то, что Мерлин генетически связан с традициями друидов, считается общепринятым.  Характерно, что валлийский маг любил совершать свои священнодействия под дубом, а слово dru означает именно «дуб» (хотя подругой версии слово «друид» следует толковать как «знающий-ведающий» или «видящий»; см. Леру Ф. Друиды, с. 83).
Самой же существенной чертой, связывающей Мерлина с кельтской культово-религиозной архаикой, является, несомненно, его причастность к появлению в артуровской легенде Круглого Стола. Прообраз этого монументального сооружения, занимавшего в Камелоте целую отдельную залу, следует, несомненно, искать, прежде всего, в мегалитических каменных обсерваториях древнейшего населения Британских островов, имевших в плане кольцеобразную форму (не всегда строго выдержанную). К настоящему времени в одной только Англии обнаружено более девятисот подобных сооружений, из которых самое древнее датируется примерно 3300 г. до н. э. Согласно новейшим исследованиям, о которых подробно рассказано в книге английского ученого Дж. Вуда «Солнце, Луна и древние камни», часть этих сооружений, так называемых хенджей, могла использоваться и как места захоронений (остаточная память об этом сохранилась и в романе Т. Мэлори «Смерть Артура», где мегалитические постройки именуются «каменными надгробьями Мерлина»), однако большинство из них, вроде знаменитого Стоунхенджа, выполняли роль «счетных машин» и обсерваторий каменного и бронзового века. Именно они позволили древним британцам накопить поражающий воображение объем знаний о порядке движения небесных светил (прежде всего, Солнца и Луны), разработать четкую календарную систему и безупречную методику предсказания затмений. Одновременно с этой утилитарной ролью хенджи исполняли и культовую, будучи храмами и святилищами древнейшей астральной религии, расцвет которой в этих местах падает примерно на вторую половину III тыс. до н. э. Жрецы — хранители астрономических, астрологических и инженерных знаний — жили в особых домах, также имевших круглую форму и построенных несравненно более тщательно по сравнению с жилищами других обитателей этих поселений. Привилегированное положение хозяев круглых домов подчеркивает и то, что при раскопках здесь не было найдено никаких орудий производства или других предметов, связанных с физическим трудом.  Следовательно, это были члены особой касты, исполнявшие одновременно функции служителей богов, предсказателей будущего, астрономов, математиков и, очевидно, хранителей священных преданий. Есть все основания полагать, что именно они были первыми друидами, хотя остается неясным, назывались ли они уже тогда этим словом или как-то иначе. Сферическая форма строений, облюбованная этими протодруидами, была избрана ими, конечно, не случайно, — как не случайно и то, что главные реликвии Грааля, котел и чаша, имели аналогичную форму. С одной стороны, она идеально подходит для астрономических исследований (поэтому и современные обсерватории в плане схожи с мегалитическими); с другой, круг с древнейших времен наделялся особыми магическими свойствами и качествами: «Всякий замкнутый круг — это магическая фигура. Он означает вечность, не имеющую ни начала, ни конца. Колдун, приступая к заклинаниям, чертил мелом белый круг... В античные времена круг считался символом совершенства — эфирного, небесного... Низменная материя (земная, плотская) устремляется по прямой линии к центру мироздания (Земле), но небесная материя движется вокруг Земли по вечным кругам. Магия круга гарантировала ежедневный восход Солнца, свершающего свой путь по небесной орбите, и обеспечивала неизменность звезд на их путях... (Эта фигура) служила основой для всяческих ритуальных построений — магических, завораживающих сознание оккультных верований, которые вдохновляли строителей на полное напряжение всех их сил». Мы позаимствовали эту цитату не из труда по оккультному символизму, как могло бы показаться, а из серьезной научной монографии астронома Дж. Хокинса («Кроме Стоунхенджа». Мерлин, 1977, с. 51—53); однако это тот редкий случай, когда ученые говорят на одном языке с мистиками. (Приведем хотя бы параллельное мнение Р. Генона: «Гластон-берри и соседний с ним район в эпоху доисторическую представляли собою огромный звездный храм, созданный путем начертания на земле гигантских изображений, олицетворяющих созвездия и расположенных в форме круга, который есть как бы образ небосвода, спроецированного на земную поверх-ность» — «Символы Священной науки». М., 1997, с. 120.) Итак, отметим самое важное: круг — это универсальный символ, соединяющий в себе знание о природе мироздания и о высших космических законах, управляющих течением времени и человеческой жизнью, и возможность мистически и магически влиять на эти законы. Вот в этом-то, несомненно, и следует искать истинную разгадку тайны происхождения Круглого Стола и его хранителя. Мерлина, этого живого олицетворения языческой «звездной мудрости» ушедших поколений, в сохранении и передаче которой и заключается истинная Gwayth Emris — «Работа Эмриса»...
В заключение упомянем также об оригинальном и, быть может, не столь уж далеком от истины мнении Юлиуса Эволы, считающего Мерлина «не столько отдельной личностью, сколько персонификацией трансцендентной и духовной стороны короля Артура» («Мистерии Грааля»).

Артур (рубеж V-VI веков н.э.): "Король в прошлом и король в грядущем"

 

В западноевропейской традиции — военный и духовный лидер кельтских народов, населявших древнюю Британию; считался совершенным воплощением всех рыцарских качеств и в силу этого — основным претендентом на обладание величайшей святыней эзотерического христианства, чашей Священного Грааля.
Относительно того, какой духовный феномен олицетворял собою сам Грааль, у исследователей и последователей различных мистических учений уже сложилось нечто вроде консенсуса: речь идет о тайном внутреннем вместилище высших божественных энергий, работая с которыми, человек поднимается над своей животной природой и достигает полного внутреннего преображения, в результате чего он после смерти превращается в бессмертного духа. Согласно Р. Штейнеру и другим эзотерикам, этот центр, «внутренний Грааль», локализуется в человеческом теле в районе шишковидной железы, где циркулирующие в организме эфирные потоки встречаются и взаимодействуют с теми, которые исходят от тонкоматериальных миров внешнего космоса. Этот орган, физиологические функции которого до сих пор в точности не изучены, соответствует в эзотерической «топографии» человеческого тела знаменитому «третьему глазу», а работу с «внутренним Граалем» можно, таким образом, уподобить таинству пробуждения Кундалини; не случайно популярная версия происхождения самого слова «Грааль» (от gradale, что можно истолковать как «постепенный подьем или восхождение»; ср. градус, градация) достаточно прозрачно намекает на поэтапный, ступенчатый характер процесса развертывания энергетических потоков внутри организмАртур
 
 
Но какое отношение к этой теме могли иметь король Артур и его рыцари Круглого стола? Да и существовали ли они в действительности, эти персонажи? Этот вопрос является предметом давних и ожесточенных дискуссий, которым не видно конца-краю; поэтому для настоящей статьи мы решили отобрать лишь тот материал, который представляется наиболее добротным и поддающимся достаточно надежной интерпретации. Образ «короля в прошлом и короля в грядущем», как именуется Артур в валлийских легендах, будет последовательно рассмотрен в трех аспектах: историческом, мифологическом и собственно мистическом, ибо лишь из этой тройственности можно извлечь заложенное в ее основе высшее единство. Главным образом нас будут интересовать архетипические образы и символы, наиболее часто встречающиеся в повествованиях об Артур и Граале, такие как чаша (котел), копье, голова (череп) и ряд других, заместившие в легенде постепенно стиравшиеся из памяти образы первобытной мифологии. По ним, как по обломкам костей давно вымершего животного, предполагается воссоздать некий исходный «протомиф», в рамках которого каждый из элементов легенды занял бы причитающееся ему место в общем ряду, чтобы в итоге можно было понять истинный характер существующих между ними смысловых связей. Разумеется, нарисованная здесь картина по понятным причинам весьма далека от полноты, однако ее общие контуры, надеемся, обрисованы достаточно четко.
Об историческом Артуре достоверно известно относительно немногое. Если обобщить данные, сообщаемые средневековыми хронистами (Гильдас, Ненний, анонимный автор «Анналов Камбрии» и др.), то можно прийти к выводу, что Артур был вождем кельтского племени кимров, сражавшимся против вторгшихся в V в, на Британские острова германских племен англов и саксов и нанесшим им ряд серьезных поражений, в первую очередь в знаменитой битве при Бадоне (516—518). В битве при Камлане, которую хроники датируют 537 г., Артур убил предводителя вражеского войска, некоего Медрауда, но сам получил смертельную рану и вскоре умер. «Королем Британии», как его
именует легенда, исторический Артур не мог быть по определению, поскольку в ту эпоху, называемую историками «темным временем», в охваченной непрекращающимися междоусобными войнами стране какого-либо централизованного управления не существовало вовсе; кроме того, источники считают Артура «военным предводителем» (Dux bel-lorum), а не королем. Показательно, что в наиболее близких к ядру легенды валлийских сказаниях об Артуре
он также всегда называется «императором». Очевидно, его собственные воины дали Артуру за его отвагу и доблесть позаимствованный у римлян титул императора, что на латыни первоначально означало «главнокомандующий», а уже впоследствии этот титул был переосмыслен как указание на королевское достоинство. Самые ранние исторические свидетельства об Артуре (например, «Хроника» Гильдаса или валлийская эпическая поэма «Гододдин») содержат лишь перечисления и краткие описания его военных побед, не упоминая при этом о каких-либо сверхъестественных его качествах. Положение коренным образом меняется в XI—XII вв., когда окончательно формируется традиционный образ Артура как владыки едва ли не всего западнохристнанского мира, воплощающего в себе не столько, впрочем, светскую, сколько сакральную функцию королевской власти. При этом место действия легенд артуровского цикла все теснее увязывается с юго-западными регионами Британии — полуостровом Корнуолл и прилегающими территориями, где влияние кельтских дохристианских религиозных обычаев и представлений сохранялось дольше, чем где-либо еще в Европе. Именно тут Артур обретает свою прославленную в веках резиденцию — замок Камелот с Круглым Столом (впервые упоминаемым бретонским поэтом Васом), за которым собирались наиболее доблестные Артуровы рыцари. Проводившиеся в 1960—1970-х годах раскопки у холма Кэдбери-Касл на берегу реки Кам, где локализуется Камелот, действительно привели к обнаружению остатков большого превосходно укрепленного здания, выстроенного в форме кельтского креста и датируемого именно эпохой Артура. Это место примечательно также и тем, что поблизости расположены руины древнего аббатства Гластонберри, которое источники отождествляют с тем легендарным островом Аваллон, где Артур принял свою смерть, — дело в том, что аббатство было раньше окружено со всех сторон болотами, и в половодье холм, на котором оно стояло, действительно превращался в остров. Наконец, в тех же краях и приблизительно в то же самое время было возведено довольно значительное число больших и малых крепостей, архитектура которых обнаруживает наличие единого плана; весь этот фортификационный комплекс, равно как и замок в Кэдбери-Касл, принято связывать с деятельностью могучего Dux bellorum, некогда безраздельно властвовавшего на юге и западе Британии и наложившего неизгладимый отпечаток на местный ландшафт.


Но сам по себе данный факт еще мало что значит: сколько их было, этих племенных вождей и храбрых воинов, но ни одному из них не удалось сравняться славой с Артура. Следовательно, имелись в его биографии еще какие-то обстоятельства, о которых хронисты предпочли умолчать — скорее всего, по той причине, что обстоятельства эти были сочтены монахами-летописцами недостойными упоминания в силу их самой что ни есть языческой природы. Косвенным намеком на их существование можно считать лишь странное имя, под которым Артур фигурирует в некоторых ранних источниках — Аврелий Амброзии, что в переводе с латыни означает «золотой» и «бессмертный». То, что золото в системе сакрального символизма считалось как бы материальным эквивалентом идеи бессмертия, хорошо известно и продемонстрировано на большом материале, например, М. Элиаде (ср. наст, издание) или К.Г. Юнгом. Менее известно, что употребление настоенного на медовом отваре напитка, получившего впоследствии название амброзии, являлось одной из важнейших составных частей древнейших ритуалов иници-атического типа, практиковавшихся индоевропейскими и многими другими народами. А это, как будет показано ниже, уже имеет самое непосредственное отношение к таинствам Грааля... Исходя из этого, можно прех жить, что имя «Аврелий Амброзии» бы.    латинским эквивалентом неизвестного нам линного прозвища (или, что более вероятно, ритуального имени, даваемого при посвящении) кельтского Dux bellorum, в силу попятных причин подвергнутого монахами-лет цами «цензуре». Действительно, если бы подобного рода обстоятельства всплыли бы наружу, то тогда пришлось бы неминуе! казаться от благочестивой легенды об Артуре  как о «Христовом воине», встречающейся уже в «Анналах Камбрии».

В наши задачи не входит сколько-нибудь подробно прослеживать растянувшуюся более чем на полтысячелетия трансформацию образа Артура на его пути к идеальному герою царского романа, каковым он в первую очередь рисуется нашему воображению; главные этапы этой трансформации превосходно  отражены в сочинениях Гальфрида Монмутского и Томаса Мэлори, доступных отечественному читателю. Именно этот идеализированный образ сделался центром притяжения для многочисленных легенд и преданий, порожденных «золотым веком» европейского рыцарства. Согласно этим легендам, Артур был потомком знатного римского рода, натурализовавшегося в Британии; его родителями считались король Утерпендрагон (т. е. «Драконья голова» или «Глава драконов») и королева Игрейна. Зачат Артур был благодаря чарам мага Мерлина, без хитрости которого Утерпендрагон не сумел бы овладеть своей будущей женой, принадлежавшей к враждебному клану. Тот же Мерлин доставил Артуру и важнейший священный атрибут его царской власти — меч Калибурн или Эскалибур, которым владела загадочная Владычица Озера (по-видимому, персонаж кельтской «низовой» мифологии, дух водной стихии). Одолев с его помощью многочисленные вражьи рати, Артур становится не только единовластным владыкой Британии, но и основателем военно-религиозного рыцарского Ордена, — содружества самых славных и доблестных героев (Тристан, Ланселот, Персиваль, Галахад и др.), число которых сводится к сакральной цифре 12, не считая самого Артура. Архетипическим символом содружества артуровых рыцарей стал Круглый Стол, который в экзотерическом, аспекте обозначал; равенство прав всех его членов, а в эзотерическом представлял собой, очевидно, проекцию двенадцатичястного круга Зодиака. Раз в год, в праздник Пятидесятницы, члены Ордена Круглого Стола занимали свои места в центральном пиршественном зале Камелота и торжественно возобновляли данную ими при посвящении в рыцари клятву не применять силу для достижения низменных и своекорыстных целей, а исключительно во имя добра и справедливости. Именно из Камелота организовывались все походы за Святым Граалем, хотя сам Артур в них участия не принимал; интересно, однако, что в некоторых версиях легенды сам этот замок отождествлялся с замком Грааля и изображался постоянно вращающимся вокруг собственной оси, а Артур выступал в роли главного хранителя святыни. Согласно канонической версии легенды, приобщиться к таинствам Грааля удалось только трем наиболее достойным рыцарям Круглого Стола — Персивалю, Галахаду и Борсу, а также Пелеасу, который не входил в рыцарское сообщество, но зато принадлежал к династии все того же Увечного Короля. Следует особо подчеркнуть, что в большинстве источников «подвиг во имя Святого Грааля» означал не непосредственное обладание предметом, отождествляемым с этой святыней, а максимальное приближение к идеалу рыцарственности как в его морально-этическом, так и в сугубо эзотерическом понимании (первое рассматривается как подготовительный этап ко второму). Артур же изначально воспринимался средневековыми авторами как абсолютная сумма всех возможных внешних и внутренних-совершенств, поэтому как бы априорно предполагается, что, даже не занимаясь специально поисками Грааля, он в духовном смысле уже им обладает.

Получив смертельную рану в схватке с предателем Мордредом, которого легенда изображает родственником Артура, король был чудесным образом перенесен на остров Аваллон («Яблочный»), где правила его сестра, фея Моргана; обитатели Аваллона до скончания веков остаются вечно юными и не знают смерти. Как уже упоминалось, этот остров, известный в мифах и преданиях европейских народов также как «Белый», «Стеклянный» или «Хрустальный», был отождествлен на одном из поздних этапов эволюции легенды с бенедиктинским аббатством Гластонберри, куда св. Иосиф Аримафейский якобы собственноручно доставил чашу Грааля с драгоценной кровью Иисуса. Это, по-видимому, явилось следствием настойчивых попыток христианской церкви использовать легенду об Артуре применительно к собственным интересам, переосмыслив заодно в христианском ключе и многие основные сюжеты, мотивы и символы кельтской мифологии. Монахи Гластонберри долгое время даже демонстрировали всем желающим предполагаемую усыпальницу Артура и его жены королевы Гвиневеры и лежащий в ней скелет исполинских размеров, — к примеру, между глазницами черепа легко помещалась ладонь. Все это нисколько не мешало соотечественникам Артура верить в его «второе пришествие», в то, что он явится в разгар последней эсхатологической битвы с врагами Британии и лично поведет за собой далеких потомков своих воинов и рыцарей. Об этой вере свидетельствует и знаменитая надпись, начертанная якобы на его могиле: «Здесь покоится Артур, король в прошлом и король в грядущем».
Истоки и формирование образа Артура в том виде, в каком он известен по источникам фольклорного и литературного происхождения, поставили перед исследователями немало загадок, большинство из которых все еще далеки от разрешения. Ясно, во всяком случае, что легендарный король Артур обязан своей всемирной славе не столько деяниям реального Dux bellorum, сколь бы доблестными и героическими они ни были, сколько тому факту, что его образ в силу каких-то причин совместился с образом другого, сугубо сверхъестественного персонажа, практически целиком заслонившего собой валлийского племенного вождя. Что же это за персонаж? Поскольку источники об этом умалчивают, то исследователям ничего не оставалось, как пустить в ход метод мифологической реконструкции, принесший весьма любопытные результаты.


Если углубиться в кельтскую религиозно-мифологическую архаику, то наиболее вероятным кандидатом на роль такого персонажа следует признать божество по имени Бран и по прозванию Благословенный или Блаженный (Бендигейд), считавшееся у кельтов владыкой священных островов, населенных душами умерших — аналога греческих Елисейских полей. В мире живых он чаще всего появлялся в виде черного ворона; отсюда и одна из возможных расшифровок имени «Артура», (ar + du — «очень черный»), и поверье, что его душа после смерти переселилась в ворона. (Ворон в мифах многих народов признается вестником или слугой владыки загробного мира; здесь, кстати, налицо многозначительная и вряд ли случайная перекличка с легендой об Аристее.) Но Бран, в свою очередь считается хтонической ипостасью одного из главных кельтских богов — Луга, владыки Обетованной страны и обладателя чудесного «сверкающего», «огненного» или «кровавого» копья. В ирландских сагах о Луге говорится, что, придя сюда из Обетованной страны и обучив людей мудрости, ремеслам и воинскому искусству, он в течение тринадцати дней исполнял ритуальную роль «временного короля», тогда как настоящий король все это время почтительно стоял близ трона. Легенда явно указывает на то, что в кельтских мифах Луг ассоциировался с идеей сакральной царственности. Что же касается волшебного копья, занимающего, как известно, одно из ключевых мест в легенде о Граале, то его связь с молнией, убедительно продемострированная в работах Е. Мелетинского и других исследователей, позволяет включить Артура, наряду с Орфеем, Соломоном, Лао- Цзы и Хуан-ди, в число персонажей эзотерической мифологии, которые либо зачинаются от молнии, либо гибнут от нее.


Небесным предзнаменованием рождения Артур был спустившийся с небес ослепительный луч, увиденный его будущим отцом Утером Драконья Голова. Этот эпизод из «Истории бриттов» Гальфрида становится более понятным, если вспомнить, что молния в мифах и легендах нередко олицетворялась в облике огненного змея или дракона. Уместно предположить, что будущий хранитель Грааля был в древнейшем кельтском мифе сыном бога Луга, зачатым им при помощи его чудесного копья, являющегося одновременно молнией и божественным фаллосом (фаллическое и оплодотворяющее значение «небесного огня» подробно рассмотрено во многих работах по сравнительной мифологии, начиная с Артура Афанасьева и заканчивая Дж. Кэмпбеллом и Р. Грейвсом). Кстати, имена меча Артура «Калибурн» и его копья Фон» также являются, судя по всему, искаженным греческим керавн, «молния». Легенды о героях, зачатых от богов, являются в кельтской мифологии одним из наиболее распространенных и популярных мотивов: достаточно будет напомнить, что самый прославленный герой ирландского эпоса Кухулин появился на свет после того, как тот же Луг в образе мухи влетел в рот его матери. Божественное происхождение Артур позволяет объяснить, почему уже в самых ранних источниках он именуется «бессмертным».

Символ копья в легенде о Граале в высшей степени амбивалентен: парадоксальным образом оно может ассоциироваться одновременно и с добрым, и со злым началом в мироздании, выступать источником силы и бессилия. Это заметно уже при самом раннем появлении этого символа в сказаниях о Граале: копье римского воина Кассия Лонгнна, пронзившее тело распятого Христа, помогло собрать в чашу (будущий Священный Грааль) его драгоценную кровь. В традиционной мифологии позитивный аспект чудесного копья связан, как уже отмечалось, с семантикой оплодотворения и порождения. Что же касается негативного, то он особенно ясно звучит в легенде об Увечном Короле или Короле-Рыболове, хранителе чаши Грааля, выступающем в различных вариантах Артурианы как своеобразный «дублер» Артур (Скорее всего. Увечный Король, наряду с Браном, является одним из промежуточных звеньев между Лугом и Артуром, возникшим в эпоху, когда реального Артура еще не ныло на свете, и сохранившимся в предании в качестве рудимента более древних сказаний) Свое первое прозвище этот персонаж получил оттого, что ему некогда был нанесен плачевный удар» («плачевный» в данном случае следует понимать как «постыдный») в область бедер или паха огненным копьем, что можно сопоставить с ранением Брана отравленной стрелой. Поставленный в легенде в тесную связь с увечьем и явившимся его прямым следствием половым бессилием Короля-Рыболова устрашающий образ Опустошенной земли (gaste terre), навеянный в исходном мифе катастрофическими лесными пожарами, возникающими от удара молнии, на языке эзотерического символизма толкуется как следствие утраты сакрального измерения царственности и превращения королевской власти из средства поддержания универсального космического порядка в самоцель и способ возвышения и утверждения собственного эго за счет ближнего своего. Копье — божественный талисман — в этом случае обращается против узурпатора и наносит ему «плачевную рану» в бедро, ногу или между ног; орудие «божественного зачатия» в полном соответствии с логикой мифа превращается в инструмент кастрации. Это, естественно, далеко не единственное возможное истолкование данного символа; среди множества альтернативных вариантов упомянем здесь лишь тот, который дан Дж. Кэмпбеллом: «Эти бедствия (увечье и Опустошенная земля)... выражали доминирующую в христианстве отделенность духовного начала от природного и отрицание природы как чего-то испорченного». (И вот поистине бросающее в дрожь совпадение: монах и аскет Торквемада, создатель испанской Инквизиции, в деятельности которой это отчуждение достигло, пожалуй, своего мыслимого предела, носил фамилию, означающую не что иное, как «Выжженная земля» — Тигге cremata: по названию родового гнезда на севере Испании.)


продолжение следует...