Константин Адонаи - информационный портал

Ньюграндж

Ньюграндж или Ньюгрэндж [Newgrange] — одно из древнейших сооружений Европы. Название этого места на ирландском языке — Сид-ан-Бруг (Si-an-Bhru) или Бруг-на-Бойне. Находится он на северном берегу реки Бойн в пяти милях от Дрогхеды. «Курган» Ньюграндж представляет собой огромную каменную полусферическую конструкцию, поверх которой насыпан земляной холм. Его диаметр составляет около 90 м, а высота — около 15 м. На вершине — платформа шириной примерно 37 м. Всего в этом месте около семнадцати подобных курганов, но самыми известными являются три: Ноут, Доут и Ньюгрэндж. Причем последний сохранился лучше всех. Это древнейшее мегалитическое сооружение относится к эпохе неолита и датируется примерно IV тысячелетием до н. э.; таким образом, оно старше египетских пирамид.

О происхождении этого кургана до сих пор идут споры. По одной из гипотез, его воздвиг неизвестный народ еще до прихода кельтов в Ирландию. Этот народ был сведущим в вопросах астрономии и архитектуры, не меньше тех же древних египтян. На сооружение Ньюгрэнджа ушло 200 тысяч тонн каменей и земли, а отдельные элементы были доставлены сюда из местности, находящейся более чем за 70 км. Некоторые исследователи полагают, что древним строителям Ньюгрэнджа, так же как и древним египтянам, были известны число «пи», строение Солнечной системы, время обращения Луны вокруг Земли, расстояние до Солнца и т. д.

Скорее всего, для древнего народа, построившего Бруг-на-Бойне, он был связан с почитанием солнца. Об этом же говорит и его название «Ньюгрэндж», происходящее от кельтского слова «grian» — «солнце». Вообще, для кельтов холмы были сакральными местами. Считается, что изначально, как и у многих народов, холмы служили им для отправления культа Солнца; впоследствии здесь стали проводиться и другие ритуалы — например, на холме Тары совершалась церемония установления царской власти. Холмы служили не только для сакральных, но и для оборонительных целей — на них строились укрепленные сооружения (например, резиденции клановой знати).

Вообще, кельты не строили храмов, а для проведения ритуалов они использовали природные святилища — холмы, священные рощи, реки. Холм Ньюгрэндж был весьма почитаем кельтами, о чем красноречиво повествуют легенды.

Согласно кельтской мифологии, на территории нынешней Ирландии некогда правили боги из племен богини Дану. Затем сюда пришли завоеватели — Сыновья Миля (предки исторических ирландцев — гойделов). Смертные люди, они 30 апреля 1699 года до н. э. (канун праздника Белтайн) в битве при Тэйлтиу победили богов и установили свою власть (беспрецедентный сюжет в мировой мифологии). Однако бессмертные боги были могущественны, и поэтому, хотя они и уступили просторы Ирландии людям, в отместку, лишили их коров молока, а поля — зерна. В итоге, людям пришлось заключить мир. Боги поделили территорию острова и запросили жертвы, которые люди с тех пор были обязаны приносить. Сами же представители племен богини Дану разделились во мнениях, где им стоит жить. Одни удалились из Ирландии на острова Блаженства, другие же предпочли Потусторонний, а точнее, Подземный мир, то есть переселились в десять крупнейших холмов-сидов (холмы по-ирландски называются Si — «сиды», так же называются и жители этих холмов).

Каждый бог взял себе понравившийся холм в качестве дворца, хотя точнее было бы назвать сиды своеобразными порталами в Подземный мир. А Бруг-на-Бойне достался верховному богу племен богини Дану, королю Дагде. Дагде принадлежал один из главных кельтских мифических артефактов — Котел Дагды. Этот котел был символом Изобилия — он мог насытить любое количество людей. Кстати, именно этот котел, по мнению исследователей, послужил одним из прообразов знаменитого Грааля — чаши с Христовой кровью из средневекового цикла сказаний о короле Артуре и рыцарях Круглого стола.

Однако, как повествует легенда, сын Дагды, бог любви Энгус, путешествовал в то время, когда распределяли холмы. Вернувшись, он потребовал себе именно этот холм, но Дагда не хотел его отдавать. Тогда Энгус прибегнул к хитрости. Он сказал отцу, что просит холм во владение только «на один день и одну ночь», на что Дагда согласился. Но, когда прошли сутки, хитрый бог любви не согласился покинуть сид, сказав, что как раз дни и ночи составляют Вечность (вообще у кельтов было довольно интересное отношение ко времени). Дагде пришлось согласиться, и Энгус устроил в этом сиде сказочный Дворец молодости. По легенде, во дворце росли яблони, на которых никогда не переводились плоды, а также всегда содержались два поросенка (один живой, а второй зажаренный) и хранился неиссякаемый запас эля.

Более поздняя средневековая мифологическая традиция придавала холмам статус домов и дворцов для ирландских «эльфов» и «фей» — их, так же как и холмы, называют «сидами» или «жителями холмов». Это был прекрасный, жизнерадостный, вечно молодой народ, владеющий магией.

По одной из версий, и легендарный кельтский «рай» — Аваллон, который обычно считался волшебным островом, был Подземным городом под холмами. Прекрасные феи-волшебницы довольно часто заманивали туда героев ирландских сказаний. Как, например, в сказании о Конле Красном, в котором сида влюбилась в воина и дала ему волшебное яблоко с Острова Яблок. Тщетно его отец пытался уговорить сына остаться, магия друида тоже не помогла от чар волшебницы. Конла Красный все-таки ушел из мира людей к «жителям холмов».

Бойн, река, на которой стоит Ньюграндж — одна из «двенадцати главных рек Ирландии». По легенде, эти двенадцать рек (Буш, Бойн, Банн, Нем, Ли, Шэннон, Мой, Слиго, Эрн, Финн, Лиффи, Суйр) были заколдованы так, чтобы давать пить богам из племен богини Дану и не давать пить их врагам — демонам-фоморам.

Свое название Бойн получил от матери Энгуса богини вод Боанны. Легенда из «Лейнстерской книги» (XII в.), повествующая об этом, схожа с библейским мифом о Древе познания Добра и Зла. По легенде, изначально река была ручьем, на берегу которого росли девять магических кустов орешника. Тому, кто съест багряные орехи с этих кустов, открывались тайны мироздания. Однако знать эти тайны могли только так называемые «вещие лососи», обитатели этого ручья, так как они проглатывали орехи, когда те падали в воду. Даже богам было запрещено приближаться к этому месту. А «кельтская Ева» Боанна, влекомая истинно женским любопытством, пыталась нарушить этот запрет. Но воды ручья увеличились и обрушились на дерзкую богиню. Боанне удалось спастись, а ручей разросся с тех пор до размеров реки, которая и получила имя богини.

В 1963 году холм вскрыли археологи.  В ходе археологических раскопок в Ньюгрэндже были найдены древнеримские монеты, золотые и медные украшения, железные ножи. Так и не удалось установить, являлся ли Ньюгрэндж курганом для погребений.

Квадратный портал в северной части Ньюгрэнджа ведет в узкий, постепенно расширяющийся каменный коридор, который заканчивается внутри холма крестообразным в плане залом с коническим куполом. По сторонам этого зала расположены ниши, в которых находятся овальные каменные чаши. Удивительный переплетающийся спиральный узор украшает портал и каменные плиты кургана.

К сожалению, все курганы на реке Бойн были разграблены еще в IX веке. Однако самое волшебное сокровище Ньюгрэнджа осталось нетронутым, и даже современный человек сможет убедиться в могуществе и знании древних.

Это древнее «святилище» обладает качеством, поистине поражающим воображение. На рассвете дня зимнего солнцестояния 21 декабря каждого года луч солнца проникает на глубину 19-метрового коридора и освещает в течение 17 минут внутреннее помещение.  Некоторые исследователи высказывают мнение, что именно таким образом древними астрономами было проиллюстрировано знание скорости света, так как именно за 17 минут свет проходит путь от Солнца до Земли. Скорее всего, тот неизвестный древний народ наравне со скандинавами и другими древними языческими народами Европы отсчитывал со дня зимнего солнцестояния новый астрономический год, и Ньюгрэндж служил для какого-то культа, имевшего солярный характер.

В наше время Ньюгрэндж является одной из наиболее посещаемых достопримечательностей Ирландии. Конечно, именно в день зимнего солнцестояния туристы стремятся попасть в знаменитый курган, для этого они записываются загодя, за много лет. Но это почетное право разыгрывается в специальную лотерею.


Источник: «Энциклопедия сакральной географии», М. «Ультра. Культура», 2005

Ньюграндж вошёл в кельтскую мифология как курган фей...

Тара


Тара [Tara] или Темайр, Темра была крупнейшим религиозным и политическим центром кельтов. Однако первое поселение здесь датируется примерно IV–III тысячелетиями до н. э., что свидетельствует о том, что место считалось священным еще до кельтов. Исследователи полагают, что первые сакральные места в Таре соорудил тот же народ эпохи неолита, что и курганы Ньюграндж, Доут и Ноут.


Понятие главного сакрального места для кельтов было напрямую связано с понятием «центра мира».  Название главного ирландского королевства Миде или Мит [Meath] переводится как «середина». Это королевство было образовано в центре Ирландии, за счет изъятия части территорий четырех первоначальных провинций (Улад на севере, Коннахт на западе, Лейнстер на востоке, Мунстер на юге). Именно в Миде находилось наиболее сакральное место ирландских кельтов — древняя столица Тара.

В известном древнем трактате «Старина мест» приводятся три версии, почему Тара была названа именно так. Первая версия, приписываемая легендарному филиду Амайргену, говорит, что Темайр — «стена Теа» — была названа так от имени Теа, дочери Лугайда и жены короля Гейде Оллотаха: «оттого-то и почитаются валы Тары больше всех прочих, что был здесь первый уговор между мужчиной и женщиной в Ирландии». Вторая версия гласит, что Теа была женой Эремона, сына Миля, первого смертного короля Ирландии. Теа были отданы во владение все понравившиеся ей холмы, и, в подражание валам Тейпе-мур в Испании, она велела возвести подобные валы на холме Тары, чтобы впоследствии похоронить себя там. Третья версия предполагает, что слово «темайр» происходит от греческого слова «теморио» («окинуть взором», «увидеть»).

Высказывалось мнение, что корни слова «тара» надо искать в санскрите, где оно переводится как «звезда», причем Полярная звезда; такая этимология обосновывается тем, что «центр мира» у кельтов, как и многих языческих народов, был связан с небесным центром (ведь вокруг Полярной звезды вращается звездное небо). К перечню версий стоит добавить, что топоним «темайр» встречается как часть названий многих географических мест Ирландии, не связанных с королевским дворцом, и означает, по-видимому, некую высшую степень достоинства.

Основным символом Тары был Лиа Фаль или Камень Судьбы, лежавший на вершине холма, — один из магических артефактов племен богини Дану.  По легенде, боги, побывавшие до прибытия в Ирландию на Северных островах мира, получили там этот камень от друида Морфеса из Фалиасе. Название «Фаль» связано со значением «светлый», «сверкающий», а также «изобилие» и «знание». Лиа Фаль обладал магическим свойством, позволявшим правильно определять короля Ирландии. Камень «вскрикивал», когда на него наступал тот, кто должен был стать законным королем. Сама Ирландия иногда называлась Долина Фаль или просто Фаль.

В мифах испытание для будущего короля описывалось следующим образом:  претендент должен был остановить колесницу, в которую запряжены дикие кони, на ней проехать между двух сдвинутых камней, чтобы они расступились, а в конце дороги под ним должен был вскрикнуть Лиа Фаль. Когда король Тары вступал во власть, он «женился» на Ирландии. На холме Тары правители вступали в священный брак с землей Ирландии, предстающей в мифах, как юная девушка, меняющая своих мужей-царей, когда они стареют или нарушают «правду короля». В мифе о Конне Сто Битв описывается эта прекрасная девушка с золотой диадемой на голове, с золотым кубком в руке и серебряным котлом, полным красного пива — напитком верховной власти и бессмертия. В сказании девушка дарит золотой кубок, часть бычьей туши и часть свиной туши Конну в знак обладания им верховной властью. Все это происходит во дворце Луга и символизирует обряд королевской инициации.

Некоторые исследователи утверждают, что камень Фаль символизировал первозданный Хаос, который своим «криком» сопротивлялся гармонии, устанавливавшейся после воцарения очередного монарха.  Королевская власть обладала, по мнению кельтов, сакральным качеством — так называемой «правдой короля», благодаря которой поля давали хороший урожай, в войнах были победы, жители не болели и не бедствовали, страна процветала. Для этого король должен был быть физически полноценным и сильным, а, кроме того, не нарушать «гейсы» (сакральные табу), соблюдать божественные установления и поддерживать справедливость. В саге «Приключение Арта, сына Конна» король Конн послушался свою жену, порочную сиду, и совершил неблаговидный поступок; за ошибку короля народ Ирландии был наказан — их поля не приносили урожая, а коровы не давали молока. Иногда провинности короля приводили к тому, что его ритуально топили во время массовых гуляний на праздник Нового года — Самайн (в ночь с 31 октября на 1 ноября). Впрочем, чаще всего королю удавалось соблюсти справедливость, или же он погибал от рук врагов.

Как уже говорилось, археологические данные позволяют судить, что территория Тары имела сакральный статус еще до кельтов. Мифологическая традиция подтверждает это. В легендах указывается на существование Тары еще до сыновей Миля — предков кельтов. Она считалась столицей и богов племен богини Дану, и легендарного народа Фир Болг, который жил в Ирландии еще раньше. Иногда в различных преданиях (как, например, в «Песне дома Бухета») утверждается, что Тару основал Кормак, сын Арта, или один из самых почитаемых королей ирландцев Конн Сто Битв.

Еще одна легенда связывает настоящее основание Тары (столицы с королевским «дворцом») с именем Эохайда, сына Эрка, мифического правителя народа Фир Болг. С ним же связано введение священной власти в Ирландии. По легенде, именно Эохайд был первым королем, обладавшим сакральной властью и вершившим правосудие. Во время его правления, как утверждает предание, не шел дождь, только выпадала роса, поля всегда давали урожай, ложь была изгнана из Ирландии. Таким образом, впервые был приведен в действие основной сакральный принцип царской власти — «правда короля».

Королевский дворец в Таре был в то время самым шикарным домом в Ирландии. По древним описаниям его окружали семь рядов валов, а состоял он из главного зала — так называемого Медового покоя в центре и четырех зал поменьше, ориентированных по сторонам света и символизировавших четыре королевства Ирландии. Дворец был продолговатой формы, длиной почти 100 метров, имел 14 дверей, очаг шириной в 7 локтей и 7 светильников; в нем было 350 лож, на каждом из которых могло поместиться до 12 человек. Внутри Медового покоя пятичастная схема повторялась: существовало центральное возвышение для короля и места для четырех королей по сторонам от него.

Территориальное четырехчастное деление Ирландии было установлено в начале христианской эры в Ирландии во время царствования Диармайда (545–565), последнего языческого короля Ирландии, о чем рассказывается в саге «Установление владений Тары». Однако и проклята Тара была именно из-за этого короля.  В 559 году Диармайд совершил последний обряд церемониального бракосочетания с землей Ирландии на последнем собрании родов в Таре. В сказании «Как была проклята Тара» описывается, что Диармайд был очень жестокого, гордого нрава и поссорился со святым Руаданом. Ирландские святые действовали так же, как и кельтские друиды: они решали свои ссоры с королями тем, что проклинали их, точно так же и друиды в свое время пели «песню поношения», которая имела такое же разрушительное действие. В 554 году Руадан из Лотры проклял Тару и сказал, что здесь больше не будет короля, так и получилось: все правившие после Диармайда короли жили в других дворцах, которые строили похожими на Тару. Традиционные языческие праздники, справлявшиеся в Таре, были отменены, а сама Тара с 565 года (через 100 лет после святого Патрика) пришла в запустение.

Сейчас на месте древней Тары  (примерно в тридцати километрах северо-западнее Дублина) расположены низкие холмы, у вершин которых сохранились остатки валов и ритуальных строений, а также могильные курганы, относящиеся в бронзовому веку. Параллельные насыпи длиной чуть более 200 м традиционно отождествлялись со знаменитым Медовым покоем.

Однако название «Тара» так и осталось священным для всякого ирландца. Как пример, можно вспомнить отца Скарлетт О`Хара из знаменитого романа Маргарет Митчелл «Унесенные ветром», который назвал свое поместье именно Тарой. Как записано в «Старине мест» о Таре — «о любом заметном и достославном месте, будь оно в доме, на равнине или еще где, можно сказать так».


Источник: «Энциклопедия сакральной географии», М. «Ультра. Культура», 2005

Сейчас на месте древней Тары (примерно в тридцати километрах северо-западнее Дублина) расположены низкие холмы, у вершин которых сохранились остатки валов и ритуальных строений...

УСНЕХ

Холм Уснех или Уиснех [Uisnig] расположен в нескольких милях к юго-западу от холма Тары. Он даже в большей степени, чем Тара, был связан с символикой «центра мира». Тара была политическим центром, связанным с королевской властью, а Уснех — важнейшим религиозным центром кельтов. Институт друидов в Ирландии был тесно связан именно с Уснехом. Кроме того, этот холм считался местом, откуда излились все двенадцать главных рек Ирландии.

С друидами и Уснехом в Ирландии традиционно соотносилась стихия огня, так же как стихия воды — с филидами. По легенде, самый первый священный огонь в Ирландии был зажжен именно на холме Уснеха первым друидом и летописцем по имени Миде (сыном Братха, сына Деотха), откуда и произошло название центрального королевства Ирландии. Огонь этот горел шесть лет, а произошло это еще во времена Немеда — легендарной расы третьей волны завоевателей Ирландии. В той же «Старине мест» написано, что название свое Уснех получил от слов Гайрех, дочери Гумора, которая была матерью-кормилицей Миде. Утверждается, что она сказала о Миде: «Благороден тот, кто здесь в эту ночь». Благороден — Uais, тот — Nech.

Основным символом Уснеха был огромный пятиугольный камень, именовавшийся «пупом Земли», «камнем уделов» и «камнем Делений». Он находился на том месте, где сходились границы четырех королевств Ирландии: Улад (север), Мунстер (юг), Лейнстер (восток) и Коннахт (запад). Пять углов камня символизировали пятичастное деление страны, так же как и пять залов в королевском дворце Тары. Это деление было настолько традиционным, что и само ирландское название провинции обозначается как coiced — «пятая часть».

Вокруг камня проходили народные собрания и советы. Крупнейшим местным праздником было ежегодное Великое собрание Уснеха, справлявшееся на 1 мая во время Бельтайна. Одновременно Бельтайн праздновался и в находящейся по соседству Таре. Во время этого празднества друиды возжигали священный огонь, который все ирландцы переносили в свои очаги, погашенные накануне (причем, за священный огонь платили королю налог — мешок зерна и свинью). Однако первым зажигался огонь короля в Таре, и под страхом смерти никто в Ирландии не мог затеплить очаг раньше королевского.

Кроме того, сообщает Китинг в «Истории Ирландии» (XVII в.), во время Бельтайна в окрестностях Уснеха устраивалась ярмарка, на которой обменивались разными изделиями, съестными продуктами и драгоценностями. Ирландцы веселились, танцевали вокруг Майского дерева, прыгали через костры и проводили между ними домашний скот, оберегая его, таким образом, от болезней. Там же приносились жертвы богу Белю или Беленусу, (ассоциировавшемуся с богом Лугом), в честь которого Бельтайн («костер Беля») назван именно так.

С «центром мира» у кельтов, также как и у многих других народов, связана символика Мирового Древа — на холме Уснеха, как гласит легенда, рос огромный Ясень Уснеха. В «Старине мест» так пишется о гибели этого дерева: «На север упал ясень Уснеха прямо до Гранарда в Кайрбре, и было это во времена сыновей Аэда Слане». Сыновья Аэда Слане здесь — историческая династия Бреги, относящаяся к VII веку. Возможно, дерево, священное в языческой традиции, было срублено в честь победы христианства в Ирландии. По легенде, ясень был высотой примерно 20 миль — таково расстояние от Уснеха до Гранарда. То, что оно было именно ясенем — вызывает ассоциации с другим Мировым Древом — скандинавским ясенем Иггдрасилем, на котором во время своего посвящения висел бог Один.

Деревья весьма почитались кельтами, и особенно дуб, тис, ясень, а также яблоня и орешник, которые являлись также атрибутами Иного мира. В «Старине мест» говорится о пяти священных деревьях Ирландии (причем три из них были ясенями): Эо Росс (тис), Эо Mугна (дуб, на котором кроме желудей, росли также яблоки и орехи), Биле Дате (ясень), Биле Торту (ясень) и Краэб Уисниг (ясень Уснеха). Эо Мугна упоминается также в саге «Видение Фингена», где оно поэтично называется «дитя Райского дерева».

Многие саги описывают различные легендарные события, происходившие в окрестностях Уснеха. В «Книге Захватов» первые завоеватели, возглавляемые богиней Банба, пришли в Ирландию еще до потопа. Во время Всемирного потопа все погибли, кроме Финтана, который спасался от всепоглощающей морской стихии именно на холме Уснеха. Легенда утверждает, что впоследствии он, превращаясь в лосося, в ястреба и в орла, прожил много веков и рассказал людям о потопе.

Рядом с Уснехом Сыновьям Миля, когда они впервые высадились на землю Ирландии, явилась богиня Эриу. Филид Амайрген пообещал назвать землю в честь этой богини — Эрин. И богиня помогла сыновьям Миля в битве с племенами богини Дану, которая закончилась победой смертных над богами, и вытеснением последних в Иной мир холмов-сидов.


В саге «Судьба сынов Туиреанна» холм Уснеха называется «Балоровым холмом», в честь владыки фоморов — Балора Злое Око. Фоморы («морские чудища»), главные враги трех рас завоевателей Ирландии после потопа, на этом холме ждали дани от племен богини Дану, когда туда явился бог Луг, внук самого Балора, и победил их. Следуя пророчеству, данному Балору, этого кельтского Вия, убивающего своим взглядом, побеждает именно Луг.

«Судьба сынов Туиреанна» относится к циклу «Трех скорбных преданий Эрина», куда входит еще «Судьба детей Лира», а также печальное «Изгнание сыновей Уснеха». Центральный холм Ирландии фигурирует также и в «Изгнании сыновей Уснеха»; однако это название дано переписчиком по аналогии со знаменитым холмом в Миде. Правильная форма географического названия из этой саги — Уислиу.

Символизм Уснеха, как сакрального центра Ирландии, был переосмыслен в связи с приходом святого Патрика. По легенде, он, несмотря на королевский запрет, во время Пасхи зажег свой огонь в Уснехе, что явилось в глазах ирландцев ужасным святотатством. Друиды тогда пророчествовали королю, что если до утра огонь не будет погашен, то «тот, кто зажег его… будет царствовать во веки веков». Огонь не был погашен, и христианство утвердилось в Ирландии. Вследствие этого и Уснех, как центр друидизма, потерял свое сакральное значение.

Сейчас на холме Уснеха в округе Конри графства Вестмит не видно никаких следов Мирового Древа ясеня, однако, Камень Делений, весь покрытый трещинами, все еще лежит на вершине. Язычники нового времени приходят к этому свидетелю древних ритуалов, молятся там, возжигают свечи и благовония, оставляют в трещинах травы и ритуальные лепешки.

«Энциклопедия сакральной географии», М. «Ультра. Культура», 2005

http://www.ultraculture.ru/sacr/

Ньюгранж: обсерватория, храм или гробница?  
 
Комплекс Бру-ан-Буан (жилище на Буан) расположен на вершине холма в графстве Мит, в Ирландии, там, где река Буан делает петлю. Он состоит из нескольких доисторических археологических памятников, среди которых — захоронение из 40 коридорных могил. Коридорной могилой обычно называют гробницу эпохи неолита (4000—2000 гг. до н. э.), погребальная камера которой тянется вдоль низкого коридора. Наиболее известный и впечатляющий памятник комплекса Бру-ан-Буан — коридорные гробницы Ньюгранж, Наут и Даут, из которых, конечно, наиболее примечательным является Ньюгранж.
Один из величайших доисторических памятников в мире — огромная неолитическая гробница Ньюгранж (по-ирландски Si An Bhru, что, вероятно, означает «волшебное жилище») — был построен примерно 5100 лет назад. Он на 600 лет старше Великих пирамид в Гизе и на 1000 лет древнее трилитов Стоунхенджа. Гробница имеет округлую форму и в диаметре составляет около 264 футов. Сооружение занимает территорию более акра. Курган, насыпанный из чередующихся слоев мелких камней и земли, окружен 97 большими камнями, которые обычно называют «бордюрными». Некоторые из них искусно украшены мегалитическими рисунками и облицованы белым кварцем. Около входа сейчас стоит прислоненная к стене огромная плита, которой обычно по окончании строительства блокируют вход в гробницу. Длина коридора, занимающего лишь треть длины кургана, составляет 62 фута. Выложенный из грубо обтесанных каменных плит коридор ведет в крестообразную камеру с изумительным ступенчатым сводом на высоте 19 футов. В украшенной спиральными линиями камере находится три массивных каменных резервуара: один из песчаника и два — из гранита. Археологи предполагают, что когда-то здесь хранились кремированные останки.
Долгое время это был поросший холм, небольшие камни которого использовались для строительства близлежащей дороги. О коридорной гробнице Ньюгранж снова стало известно только в 1699 г. Первым человеком, вошедшим в гробницу (которую он принял за пещеру), был уэльский любитель древностей, бывший хранитель музея Ашмола в Оксфорде Эдуард Луйд (1660—1709). Он первым принялся за изучение Ньюгранжа: описал и зарисовал памятник. В 1726 г. Томас Молинье опубликовал материалы Луйда. В 1909 г. хранитель Национального музея ирландских древностей в Дублине Джордж Коффи создал каталог, в который вошли все известные коридорные гробницы, в том числе Ньюгранж. Книга была опубликована в 1912 г. под названием «Ньюгранж и другие усеченные курганы Ирландии». В 1962 г. были проведены первые раскопки на месте кургана под руководством профессора Майкла Дж. О'Келли из департамента археологии университетского колледжа графства Корк. В период раскопок (1962—1975 гг.) в массивной коридорной гробнице провели масштабные восстановительные работы. Используя найденные недалеко от памятника камни, реконструкторы отстроили фасад, рапсе покрытый белым кварцем. Впрочем, не обошлось без критики в адрес реставраторов: вид памятника стал результатом чьего-то субъективного восприятия, поскольку отражал представлс ние человека XX в. о том, каким памятник был в 3200 г. до н. э. Было подсчитано, что для создания коридорной гробницы Ньюгранж понадобилось бы 200 000 т материалов, 300 рабочих и ушло бы минимум 20—30 лет. Для строительства использовались круглые камни с берегов реки Буан, а белый кварц для облицовки привозился из гор Уиклоу, что в 50 милях от мес та строительства, и, вероятно, доставлялся по реке Буан па плотах. Большие монолитные плиты, из которых выполнены стены и потолок коридора, по всей видимости, перевозились из каменоломни, расположенной в 8,7 мили от памятника, на деревянных катках. Для такой работы требовались огромные трудовые ресурсы, что возможно лишь в высокоразвитом и хорошо организованном сообществе.

Коридорным гробницам Ньюгранжа Наут и Даут широкую известность принесли мегалитические наскальные рисунки (4500—1500 гг. до и. э.): действительно, в кургане Наут находится четверть всех известных мегалитических рисунков Европы. Некоторые валуны внутри Ньюгранжа, а также бордюрные камни украшены спиральными узорами, чашевидными и круглыми знаками, высеченными на тыльной стороне — чтобы скрыть от глаз случайного посетителя гробницы. Однако наибольшее впечатление производят мегалитические рисунки на плите, лежащей у входа в гробницу: ромбовидные узоры и знаменитая тройная спираль (еще два ее изображения были найдены внутри памятника). Схожие мотивы встречаются на камнях и других памятников — наскальных гробниц островов Мен и Энглси в Северном Уэльсе. Хотя эти узоры использовались также в позднем кельтском искусстве, не удалось установить, что они означают, хотя, возможно, это нерасшифрованные надписи об астрономических и космологических наблюдениях. Вокруг кургана Ньюгранж расставлены 12 камней до 8 футов в высоту: Изначально их, видимо, было 35, но позднее их зачем-то передвигали, а некоторые со временем разрушились. Этот круг — самая поздняя постройка комплекса — была создана около 2000 г. до н. э. На тот момент о коридорной гробнице уже позабыли, но тем не менее эта территория оставалась священной для местного населения и, возможно, была связана с астрономией или почитанием культа предков.

Следует отметить, что наибольшую известность Ньюгранжу принесло поразительное явление, которое происходит каждый год 21 или 22 декабря. Вход в коридорную гробницу Ньюгранжа представляет собой дверной проем, состоящий из двух вертикально стоящих камней и горизонтальной перемычки. Над ним находится проем, получивший название «кровельный бокс» или «световая коробка». Каждый год с 9 часов утра (в день зимнего солнцестояния — самый короткий день в году)

солнце начинает движение вдоль долины реки Буан. Оно проходит над холмом, который местные жители называют Красной горой (название, вероятно, связано с цветом восходящего солнца в этот день). Луч солнца, попадая в «световую коробку», проникает внутрь, спускается вниз по коридору и освещает центральную камеру на противоположной стороне гробницы.

Это потрясающее явление было открыто профессором Майклом О'Келли лишь в 1967 г., хотя сведения о нем сохранились в местных легендах. Ньюгранж является одним из трех известных памятников с такими «световыми коробками». Другие два — это каменная пирамида «G» мегалитического комплекса захоронений Кэрроукил в графстве Слайго (Ирландия) и коридорная гробница из Брин Келли Дди (Bryn Celli Ddu) в Энглси (Северный Уэльс). Возможно, существует и четвертый памятник — погребальная камера, которую в 1998 г. обнаружили в Крантите на Оркнейских островах в Шотландии, но этот вопрос все еще остается дискуссионным.

Впрочем, Ньюгранж — самое большое и лучше других сохранившееся древнее сооружение. Эта потрясающая постройка является убедительным подтверждением того, что жители этой территории уже во времена неолита владели знаниями в области геодезии и астрономии, а создание помятника с учетом движения солнца в день зимнего солнцестояния свидетельствует о том, что солнце занимало важное место в их верованиях.

Наиболее дискуссионным является вопрос назначения Ньюгранжа. При раскопках камер было обнаружено лишь несколько археологических находок, но они дают очень мало информации, поскольку столетиями сюда был открыт всеобщий доступ (с 1699 г. до 1962 г., когда О'Келли открыл памятник). Были найдены два погребения и как минимум три кремированных тела. Все они находились на дне большого каменного резервуара, в котором, по-видимому, хранились кости умерших. Учитывая, что большую часть материалов неоднократно перемещали во время предыдущих исследований, и то, что все собранные человеческие кости представляли лишь фрагменты тел, сегодня чрезвычайно сложно выделить индивидуальные захоронения. Должно быть, в камере было похоронено более пяти человек. Археологические находки внутри памятника не производят особого впечатления: несколько золотых предметов, в частности два золотых торквсса (гривна — украшение, которое носят вокруг шеи, — сплетенная из нескольких прядей), золотая цепочка и два кольца, а также огромный фаллосоподобный камень, несколько подвесок и бус, костяное долото и несколько костяных болтов. В Ньюгранже удалось найти очень мало гончарных изделий, что типично для захоронений в коридорных гробницах: по всей видимости, они предназначались лишь для особого рода деятельности и ограниченного количества людей. Надо сказать, что не все исследователи считают Ньюгранж могильником. Африканец по происхождению, Крис О'Кэллсген в книге «Ньюгранж — храм жизни» (2004 г.) опровергает версию о гом, что Ньюгранж был коридорной гробницей, поскольку весомых доказательств того, что в Ньюгранже располагались человеческие захоронения, нет. Он считает, что фрагменты костей, найденные во время раскопок, возможно, были принесены туда животными после того, как Ньюгранж прекратил функционировать. Согласно теории О'Кэллегена памятникбыл построен в честь празднования союза бога Солнца и Матери Земли — символов жизненной силы. «Световая коробка», или солнечное окно, позволяло богу Солнца проникать в коридор кургана (олицетворяющего Мать Землю) и достигать расположенной в глубине камеры (символизирующей лоно). Эта теория отчасти подтверждается конструкцией памятника, связанной с удивительным эффектом в день зимнего солнцестояния, а также обнаруженными в камере колонной в форме фаллоса и меловыми шарами, которые могли символизировать мужские половые органы. Как бы то ни было, роль Ньюгранжа не ограничивается одной функцией. Как уже говорилось, немногочисленные человеческие останки, обнаруженные в кургане, не позволяют все камеры считать неолитическими захоронениями, поскольку часть костей могли вынести с территории памятника животные, питающиеся падалью, или люди, которые занимаются поиском останков. Не вызывает сомнений связь Ньюгранжа с ирландской мифологией. До XX в. сохранилось его название — «ши», или «сказочный курган», который упоминается в преданиях о Туате Де Дананне, древнем мифическом правителе Ирландии, его ангеле-хранителе Энгусе Мак-Oгe и легендарном герое Кухулине. Было выдвинуто немало теорий, основанных на мифологии: Ньюгранж считали домом мертвых, в коридорах и камерах которого поддерживали сухой климат, чтобы живущие здесь духи чувствовали себя комфортно, а кровельный бокс открывали и закрывали, позволяя духам входить и выходить из гробницы; или же это было жилище великого бога Дагда, которому в определенный день в году приносили многочисленные дары. Археологические данные свидетельствуют о том, что когда Ньюгранж перестал быть гробницей и обсерваторией, там действительно совершались жертвоприношения. На территории памятника найдены всевозможные римские предметы, в частности золотые монеты, подвески (кулоны) и броши, иногда чеканные. Поскольку римляне никогда не вторгались в ирландские земли, должно быть, многие из этих даров были привезены римлянами или британцами римского происхождения, а возможно, пилигримами, считавшими этот памятник, которому на тот моментуже было 3000 лет, священным.

В 1993 г. ЮНЕСКО признало Ньюгранж и коридорные гробницы Наут и Даут объектами всемирного наследия, имеющими огромное культурное и историческое значение. Сегодня за год Ньюгранж посещает более 200 000 человек.

Б.Хотон "Великие тайны и загадки истории"

Легенда о ''битве деревьев''
 
Человечество наслышано о кельтских жрецах - друидах. И в наше время у них есть поклонники и последователи, которые по-своему истолковывают историю легендарных кельтов.

Наиболее интересным эпизодом является так называемая «битва деревьев», относящаяся по времени примерно к четвертому столетию до нашей эры. Именно от даты этой битвы отсчитывают эпоху расцвета в жизни кельтов. Завершают этот период даже не завоеванием Галлии легионами Цезаря, а штурмом римлянами святилища друидов и их жрецов на острове Англси в Британии в 81 году н.э. В ответ на нападение бритты
подняли восстание, во главе которого встала женщина - воительница Боади-ция, по сей день почитаемая англичанами. И все же в первые века нашей эры могущество друидов ослабло. Наконец, после разрушения еще одного святилища, Авалона, - легенды относят это событие еще на пять столетий позднее - начинается современная история кельтов, сохранивших свою культуру в Шотландии, Ирландии, Уэльсе и французской Бретани.

"Народ железного века".

Историки называют кельтов «народом железного века», а их упадок относят ко времени после захвата Цезарем Галлии в 58-52 годах до н.э. Открытым остается вопрос о том, как долго сохраняли свое влияние друиды в Шотландии и Ирландии. Кто может рассудить узких специалистов и последователей друидов, опирающихся на устную традицию? Имели ли место в действительности такие легендарные события, как «битва
деревьев»? Насколько вообще можно доверять старинным преданиям?

Известно, что период ученичества оватов, включая изучение священных стихов, занимал ровно семь лет. Сохранение обычаев кельтов именно в Шотландии не должно нас удивлять - римские легионы не смогли покорить свободолюбивых горцев тогдашней Каледонии, римлянам даже пришлось воздвигать крепостную стену вдоль пограничной реки Твид, чтобы самим защититься от их набегов. Остатки стены сохранились до сих пор. Выходит,
что когда римляне отгородились от этих мест, они тем самым позволили там сохраниться кельтским преданиям и обычаям. На второй стадии обучения друидов их ученики назывались филидами, хотя их часто путают с бардами (от кельтского слова «бард» происходит наименование современных исполнителей авторской песни). Барды и тогда были народными певцами, но не обязательно допущенными к священным песнопениям, в отличие от филидов. Последние должны были знать наизусть 750 особых песнопений, а одевались в небесно-голубое - этот цвет символизировал истину и гармонию.

Обожествление Солнца.

На третьей стадии обучения друиды, уже посвященные в жреческое звание, носили белые одежды. А среди символов власти главных друидов был венок из листьев дуба, священного дерева кельтов. Для посвящения подходящими считались лишь дни зимнего и летнего солнцестояния, весеннего и осеннего равноденствия. Солнце в стране кельтов обожествляли, его восход после самой длинной ночи в году несколько дней праздновали как новое рождение светила. Пик праздника приходился на 25 декабря.

Друиды верили в переселение душ, что напоминает индуизм, но без «классической» реинкарнации. Историки считают такое сходство не случайным, напротив, отмечают, что следы наиболее древних верований индоевропейских племен лучше всего сохранились на самой западной и самой восточной окраинах их мест обитания. Любопытен и еще один факт: друиды активно участвовали в обороне своих земель, а индусские
брахманы не имели права не только воевать, но даже наблюдать за ходом сражений. Считается, что кельты сохранили древние обычаи, дошедшие до нас от эпохи, когда еще не было разделения власти на светскую и духовную. Поэтому в жизни своих племен друиды играли очень важную роль. Недаром налаживание взаимоотношений с кельтскими жрецами было столь значительным для Цезаря.

Многие сведения о мире друидов донес до нас именно этот завоеватель, написавший известные «Записки о галльской войне». Цезарь подробно характеризует кельтские обряды, а его неточности чаще объясняются не незнанием, а политическими соображениями.   Например, галльских богов он специально называет именами, аналогичными римским. Не написал Цезарь и о том, что у кельтов было свое буквенное письмо - его называют огамическим в честь легендарного жреца Огама, придумавшего письмена, которые нанизывались на единую нить подобно бусам. В огамических знаках кельты использовали двадцатиричную систему счета, как и многие другие племена, у которых в ее основу легло общее число пальцев на руках и ногах. Но чужая письменность вряд ли интересовала римский сенат, к которому Цезарь обращал свои записки. Зато о колоссальном влиянии, которым пользовались друиды в Галлии, Цезарь написал, ведь это выгодно подчеркивало сложность решенной им военной задачи.

Победитель бодр.

До сих пор на востоке Германии известна роща, которую жившие там до XII века славяне-бодричи чтили как место победы над кельтами их вождя - родоначальника по имени Бодр. И вот мы дошли до «битвы деревьев». Понятно, что здесь речь идет скорее всего о племенах, поклоняющихся разным священным деревьям. Известно, что кельты почитали дуб, а какое было главное дерево у славян? Как показывают исследования,
им был клен.

Судя по тому, что мы знаем о тогдашнем поклонении Солнцу, наиболее достоверно особое выделение четырех деревьев - дуба, оливы, березы и бука. Каждому из них соответствует один день - весеннего и осеннего равноденствия, летнего и зимнего солнцестояния соответственно. Именно в эти дни проходили обряды посвящения в жреческое сословие. В аналогичном славянском календаре главную роль должен был играть клен; наверное,
существовал и праздник клена.

Г.Папуша ""Мир увлечений. Загадки цивилизаций"
 

Святой Патрик

17 марта ирландцы по всему миру празднуют день Святого Патрика, небесного покровителя Ирландии.
О жизни святого, как и о жизни трех других покровителей Британских островов, известно очень немного, хотя он - единственный из четырех святых, кто оставил после себя литературное наследие, из которого до наших дней дошли фрагменты его жизни.
Тот факт, что именно он оставил после себя записанную историю жизни, возносит его над другими христианскими миссионерами, просвещавшими Ирландию.
Вот уже более 1500 лет образ святого Патрика не оставляет равнодушными миллионы людей. Для одних он - тот, кто принес христианскую веру в Ирландию, для других - причина и повод устроить парад и пропустить пинту-другую пива.
"Исповедь" святого Патрика написана на латыни. В этой книге, которую святой написал на закате жизни, речь идет о нравственных и религиозных исканиях, однако конкретной информации о том, где он успел побывать, какие церкви построить, каких людей повстречать - нет.

Из раба в миссионеры

Родился святой Патрик в городе римской Британии под названием Баннавем Таберниае. Точное местоположение этого древнего поселения до сих пор оспаривается Карлайлом, Девоном и Уэльсом. Святой Патрик рос в христианской семье и в возрасте 16 лет был похищен ирландскими разбойниками. В Ирландии, будучи рабом, он пас домашний скот - овец или свиней. Через шесть лет ему удалось убежать и вернуться в отчий дом.
Почему позже Патрик принял решение вернуться в Ирландию? По его словам, еще ребенком он потерял веру и обрел ее только в рабстве. После освобождения он стал монахом и, возможно, провел какое-то время во Франции. Затем, много лет спустя он вернулся в Ирландию, увидев сон, в котором "ирландские голоса" просили его принести слово Божие к ним на родину.
Судя по всему, его возвращение состоялось в 432 году нашей эры. Эта дата связана с событиями, произошедшими годом ранее. В 431 году Папа Римский Целестин направил епископа Палладиуса просвещать Ирландию. О роли Палладиуса ирландские хроники (середины VII века) ничего не сообщают, поэтому ученые предполагают, что тот по дороге умер, а на его замену пришел святой Патрик. Другие ученые полагают, что авторы хроник намеренно поставили Патрика на место Палладиуса, поскольку к тому моменту - середине VII века - для многих он уже был апостолом Ирландии.

Не могут ученые сойтись и в вопросе возможного сосуществования двух Патриков. Проблема заключается в том, что в "Ольстерских анналах" (тех самых хрониках) говорится, что Патрик умер в 461 году, а затем - еще раз упоминается о его кончине, но уже в 491 году. Мог 461 год быть годом смерти Палладиуса? Возможно, Палладиус принял новое имя - Патрика - по прибытии в свою вотчину. В таком случае святой Патрик ушел из жизни за 9 лет до начала VI века.
Возникает естественный вопрос: кто - Патрик или Палладиус - принес христианство в Ирландию? Ни тот, ни другой. К тому моменту на Изумрудном острове уже были христиане, возможно, как и Патрик, захваченные в рабство в Римской империи. Аргумент в пользу этого прост: римский первосвященник не послал бы в Ирландию своего епископа, если бы в Ирландии не было бы паствы. Считается, что первые христиане прибыли в Ирландию еще в IV веке.

1Изгнание змей и учение по трилистнику

 Христианство прижилось в Ирландии благодаря своей способности адаптировать языческие обряды к новым традициям. Хороший пример: праздник Samhain стал днем Всех святых, Imbolg стал днем святой Бригиды.
Одна из самых красивых легенд о святом Патрике связана с изгнанием им из Ирландии всех змей. На самом деле, образ этот не стоит воспринимать буквально. У древних кельтов был бог плодородия Сернуннос, изображавшийся в виде змеи. Патрик "запретил" "змеиного" бога, а не изгнал настоящих змей, поскольку этих пресмыкающихся в Ирландии вообще не было изначально (равно как их нет и в Новой Зеландии. Это единственные в мире страны, свободные от змей).
Известно также, что святой Патрик объяснял кельтам символ Троицы с помощью трилистника, который сейчас является символом страны.
Что касается жизни святого в Ирландии, с ним ассоциируются два места - города Даунпатрик и Арма. Именно с города Даунпатрик, где похоронен святой, пошла традиция праздновать день 17 марта. К самому Патрику эта дата прямого отношения не имеет, но, видимо, еще в средние века в этом городе сложился первый культ святого.
Скорее всего, Патрик не успел окрестить всю Ирландию. В его "Исповеди" говорится, что на своем пути он избегал мест, которые уже были христианскими. Не исключено, что святой Патрик ограничился только Ольстером (Северной Ирландией). Тем не менее, спустя 1500 лет после его смерти святой Патрик является символом христианской веры всей Ирландии.

СВЯТАЯ БРИГИТА

О.А. Зотов

Известно несколько написаний имени: Brigit - древнеирландская форма, Bríd - современное ирландское написание (до реформы 1972 г. Brighid), в некоторых ранних текстах встречается также Brig, Brigi. Дословное значение ее имени - "Та, кто превосходит", "властительница", что находит точную параллель в имени бриттской богини Бригантии.

В разговорной речи приставка "святая" к Бригите не всегда использовалась, чаще говорили "Благословенная Бригита" (Bríd bheannachta). Как наследница богини Бриг, святая Бригита связывалась с водой, плодородием и жизненной силой.

Эпитеты святой Бригиты:

"Та, что заглушала своими молитвами рокот моря",
"Та, о которой проповедовал Христос",
"Ирландская Мария",
"Королева юга".

Святая Бригита, как наследница языческой богини Бригиты, приняла на себя многие ее функции. В "Глоссарии Кормака" Бригита названа покровительницей поэтов и поэтического искусства. В средневековых ирландских поэмах, а также в поздних фольклорных текстах, святая Бригита упоминается как покровительница матерей и рожениц - именно к святой Бригите обращались, как роженицы, так и женщины, которые не могли зачать. Святая Бригита была также покровительницей девственниц и хранительницей женской невинности.   Бригита. Иллюстрация из книги The Book of Celtic Saints.


Один из правовых средневековых ирландских трактатов, "О праве наследования" (Din Techtugad) повествует о том, как один судья неправильно рассудил, и наследство, полагающееся женщине, присудил мужчине. Так как суждение было неправильным, у судьи сразу же появились на лице три волдыря. После того, как судья обратился к Бригите (в тексте Бриг), "которая оценивает права женщин", она подсказала ему правильное решение. Судья огласил новое решение, и волдыри с его лица исчезли. С тех пор они появлялись на его лице всякий раз, когда он неправильно судил, и исчезали, когда он находил справедливое решение.

CELL DARA

Культ святой Бригиты связан с монастырем Cell Dara ("Церковь Дуба"), современный Килдэр (Kildare). По легенде святая Бригита основала первую церковь в Cell Dara рядом с древним священным дубом, который рос в том месте вплоть до 10 века.

По другой легенде дуб этот срубили и построили из него церковь, строитель которой - Гованн-плотник (Gobhann Saor) - один из любимейших персонажей ирландских сказок и фольклорных преданий. Ряд исследователей фольклора отождествляет его с Гоибниу Кузнецом из Племен Богини Дану.
Монастырь

На рисунке изображен ирландский монастырь раннего периода. Так мог выглядеть и монастырь Cell Dara.

Вплоть до 17 века Cell Dara был известнейшим религиозно-культовым центром, одним из крупнейших и самых почитаемых во всей Ирландии. Однако он не был единственным, связанным с этой святой. Среди прочих можно назвать Tobar Bhríde ("Источник Бригиты") в графстве Роскоммон в Коннахте, Киллбрайд (Cill Bhríde, "Церковь Бригиты") в графстве Мэйо, а также озеро, посвященное святой Бригите в Клиффони, графство Слайго, один из вертикально стоящих камней на берегу которого украшен знаком свастики. Помимо них существовало множество источников, водоемов и церквей по всей Ирландии, также посвященных Бригите. В монастыре Cell Dara находился неугасимый огонь святой Бригиты, который поддерживали монахини-девственницы. Огонь горел прямо на земле посреди монастырского двора. По легенде этот огонь горел там с пятого века - со времен жизни святой Бригиты, и погас только в семнадцатом, когда монастырь был разрушен войсками Кромвеля. Там же был источник святой Бригиты, помогавший женщинам при многих болезнях, в том числе разрешиться от бремени или, наоборот, зачать.

ЖИТИЯ СВЯТОЙ БРИГИТЫ

Святая Бригита. Старинная открытка.    Первое и самое раннее из дошедших до нас Житий святой Бригиты (Vita Prima Sanctae Brigitae), было написано на латыни в середине шестого века священником Когитозием. Оно обнаруживает свою связь с другими, более поздними версиями, записанными по-ирландски. Первая из них содержится в Книге из Лисмора (Les Mór), вторая - в так называемой Пестрой Книге (Lebor Brecc), а также, в другой редакции, в Желтой Книге из Лекана. Пестрая Книга составлена в XIII-XIV веках, текст жития по языку датируется X-XI веками и является более полным, чем первый вариант жития. Книга из Лисмора составлена в XV веке, а сам текст жития, содержащегося в ней, относится к IX веку. Язык его несколько более архаичен, но начало и конец текста не сохранились.


Согласно Житиям, святая Бригита по происхождению была рабыней. Её мать звали Бройкшех (Broicsech), что была родом либо из Коннахта, либо, по другой версии, из Бреги в центральной Ирландии. После того, как она была захвачена, ее продали в рабство богатому аристократу по имени Дувтах сын Девре (Dubthach Mac Demre), происходящему из рода верховных королей Ирландии (он был потомком Кормака мак Арта). Дувтах сын Девре жил на границе между Ульстером и Миде и был вассалом короля Лейнстера. Он и стал отцом Бригиты.

Первое пророчество в отношении Бригиты приписывается друиду по имени Матген (Maithgen, дословно "хорошо рожденный"). Он предрек ее отцу, что "та женщина, которая родится от тебя, будет лучшей во всех землях, все твои потомки от твоей жены будут служить ей".

Священнику по имени Мэль (Mél) было видение, что в Ирландии родится девочка, равная самой святой Марии. Вместе с другим священником по имени Мэльху (Melchu) они отправились к Дувтаху, но он не послушал их и, по требованию своей жены он продал рабыню (беременную Бригитой) одному друиду, который сразу понял, кем была беременна эта женщина. Этот друид стал приемным отцом Бригиты. В "Житии святой Бригиты" из Книги из Лисмора отмечено, что брат этого друида был христианином.

Незадолго до рождения Бригиты в Ирландии стало известно пророчество о святом ребенке: "ребенок, который родится на рассвете ни в доме, ни вне дома, и будет омыт молоком, превзойдет всякого из родившихся в Ирландии".

Мать Бригиты родила ее на пороге, когда выходила из дома, держа в руках сосуд с молоком. Женщина опрокинула сосуд, и таким образом сразу после рождения святая Бригита была омыта молоком. Пророчество исполнилось.

Первое же чудо, совершенное святой, - новорожденная Бригита подышала на мертворожденного ребенка, сына местного короля, и тот ожил.

В ту же ночь друиду, хозяину матери святой, явилось видение трех ангелов, которые крестили девочку и велели назвать новорожденную Бригитой. Долгое время Бригита не могла есть никакой пищи, которую предлагал ей друид, и лишь когда тот с помощью волшебства выяснил, в чем причина, - оказалось, что его еда нечиста (поскольку он друид!), - он повелел найти белую красноухую корову и благочестивую женщину, чтобы доить ее. Лишь молоко этой коровы и смогла пить Бригита. А однажды ночью друид вышел наблюдать за звездами и увидел, что от хижины, где он поселил мать Бригиты вместе с ребенком, восходит столб огня до небес. Созвал он всех тушить пожар, но увидели люди, что огонь ничего не тронул, а сама Бригита спокойно спит. Тогда друид прозрел, что огонь - это благодать святого духа, которая нисходила на святую.

С самого раннего детства юная святая прославилась свершением многочисленных чудес - здесь приведены лишь немногие из них.

Однажды кормилица Бригиты заболела, и заявила, что излечить ее сможет только глоток пива. Бригита пошла к зажиточному человеку по имени Баэтху (Báethchú) попросить пива, но тот отказал. Тогда она набрала воды из ближайшей лужи, превратила ее в пиво и дала кормилице, которая тут же выздоровела. В тот же момент все пиво в доме того человека обратилось в грязную воду.

Когда, по ирландскому обычаю, друид отправил Бригиту на воспитание в семью из другого племени, она отказалась и пожелала вернуться к своему отцу. Дувтах не обрадовался дочери, но все же принял ее и поставил пасти коров и свиней. Бригита жалела бедных и время от времени отдавала им какую-нибудь из отцовских коров. Отец дал ей другое занятие, но чтобы она ни делала: доила ли корову, взбивала ли масло, варила ли мясо, от всего она старалась дать бедным что-нибудь. Пишут, что однажды она даже отдала прокаженному отцовский меч стоимостью десять коров, дар короля Лейнстера…

Это надоело ее отцу, и он поехал к королю Лейнстера Дунлангу, сыну Энды (Dunlang Mac Endae) с предложением купить его дочь. Когда король поинтересовался, из-за чего тот решился продать свою собственную дочь, ее отец в гневе ответил:

"Она делает все без разрешения. Все, на что она кладет глаз, она забирает".

Король же спросил Бригиту:

"Если я куплю тебя, будешь ли ты и впредь раздавать моих коров и мои богатства бедным..?"

На что Бригита ответила знаменитой фразой:

"Даже если бы я владела всеми твоими богатствами и даже всем Лейнстером, со всеми твоими богатствами я бы отдала их Господу".

Когда же Бригита осталась рабыней в доме короля, ангелы чудесным образом перенесли ее обратно в дом своего отца. Согласно Житиям, после этого король Лейнстера отдал Дувтаху свой меч, чтобы освободить Бригиту из рабства.

Бригита продолжала жить в доме своего отца. Вскоре к ней посватался верховный поэт короля, но она ему отказала. Её сводные братья надеялись получить хорошее приданое за красивую сестру, и пришли в ярость от ее отказа выйти замуж. Один из них, по имени Беккан (Beccán), сказал ей:

"Твои прекрасные глаза обвенчают тебя с мужчиной, хочешь ты того или нет".

Тогда она выдавила у себя глаз и отдала его брату со словами:

"Вот тебе мой прекрасный глаз! Вряд ли теперь кто-нибудь попросит у вас руки безглазой девушки!"

Вслед за этим она воткнула посох в землю, и забил источник. Этой водой Бригита омыла раненый глаз, и он излечился, а Беккан вскорости ослеп.

Тридцати епископам Лейнстера было пророчество, что придет к ним дева, подобная Марии, которую можно будет узнать по тому, что явится она лишь в сопровождении одной женщины. На их собрание пришла Бригита в сопровождении кормилицы. С тех пор, как говорит легенда, святую Бригиту звали ирландской Марией, а на месте, где проходило собрание и где епископы благословили Бригиту, был впоследствии основан монастырь Келл Дара.
Когда позже святая Бригита пришла в Келл Дара, чтобы отмерить землю для монастыря, мимо проезжал король Лейнстера Айлиль сын Дунланга со своей свитой и сотней лошадей, груженых дровами и штакетником. Бригита попросила у него штакетника, чтобы оградить территорию будущего монастыря, но король Лейнстера отказал. Тогда колесницы короля и его воинов встали как вкопанные, а у их коней подкосились ноги. После чего король вынужден был отдать Бригите весь свой груз дров - их как раз хватило на то, чтобы построить церковь.    Святая Бригита. Православная икона.


Другая известная история повествует про то, как Бригита, в сопровождении восьми дев, отправилась в Telcha Mide к епископу Мэлю, дабы совершить обряд пострижения в монахини. Когда же она вошла под своды церкви, столб пламени взвился над ее головой до самого потолка. И Мэль рукоположил Бригиту на епископство, хотя женщины и не имели на это право. С тех пор и вплоть до двенадцатого века - уникальный случай в истории церкви! - настоятельницы монастыря Келл Дара сохраняли право на епископский сан.

По другой версии, сам святой Патрик дал такое соизволение и разрешил Бригите, чтобы ее возница совершал Святые Таинства (Евхаристию), которые женщина не могла и не имела права совершать. Это право также сохранялось за аббатисами из Келл Дара вплоть до десятого века.

Со святым Патриком, согласно Житиям, Бригита впервые встретилась на праздновании Лугнаса в Тальтиу. На этом празднике произошло событие, лишний раз подтвердившее репутацию святой. Некая женщина пришла на собрание с младенцем и публично потребовала от епископа Брона (Brón), чтобы тот признал ребенка своим сыном. Бригита предрекла, что если женщина лжет, то она онемеет, после чего обвинительница и лишилась дара речи. Вслед за тем Бригита осенила малыша, которому не было и месяца, крестным знамением, и спросила, кто же на самом деле его отец. "Жалкий бродяга невдалеке от места собрания" - ответил тот, и честь епископа была спасена.

Известен случай, когда на проповеди святого Патрика Бригита заснула. Когда Патрик в гневе спросил ее, как она смеет спать на его проповеди, она ответила, что ей было видение.

"…Видела я четыре плуга на юго-востоке, и перепахали они весь остров, и прежде, чем сев был закончен, а урожай поспел, чистые ключи и сверкающие ручьи хлынули из борозд, и в белые одежду облачены были сеятели и пахари. Четыре других плуга узрела я на севере, и перепахали они остров поперек, и прежде, чем урожай поспел вновь, овес, что они посеяли, тотчас взошел и вызрел; и черные ручьи хлынули из борозд, и в черных одеждах были сеятели и пахари."

"Не печалься, - ответствовал Патрик, - четыре первых плуга, что ты узрела, это мы с тобой. Четыре же прочих плуга - это лживые учителя и лгуны, что ниспровергнут то учение, что мы сеем. Но к тому времени мы вдвоем уже предстанем перед Творцом". Некоторые исследователи видят в этом пророчестве отражение борьбы между различными партиями в ирландской церкви, вспыхивавшей в 7-м и 8-м веках.

Различные редакции ирландских Житий повествуют, что Бригита путешествовала со святым Патриком по всей Ирландии, вместе они учреждали церкви и проповедовали.

Жития также повествует о встрече святой Бригиты с другой Бригитой, дочерью Конгала (или, по другой версии, Ковлаха), из Ульстера, которая также хранила целомудрие, вела благочестивую жизнь и прославилась множеством чудес. Житие из Книги из Лисмора называет эту вторую Бригиту именем Бриг (Bríg).

Бриг пригласила святую Бригиту в дом и предложила угощение. Но святая Бригита узрела перед собой на столе дьявола и обнаружила, что Бриг одержима. Бригита крестным знамением очистила пищу и благословением прогнала дьявола вон, так что девушка исцелилась.

Житие рассказывает также о том, что святая Бригита встречалась и с другими легендарными ирландскими святыми: со святым Иваром из Имлех Иварь, святым Бренданом из Бирра, святыми Лашреном и Эрком из Слане.

Ниннид Благословенный исповедовал и причастил Бригиту на ее смертном ложе. Ее реликвии, наравне с реликвиями святого Брендана из Бирра, многие века почитались в Келл Дара.

ОБРЯДЫ, ПОСВЯЩЕННЫЕ СВЯТОЙ БРИГИТЕ

В ночь на 1 февраля, в день памяти святой, на ветку дерева или куста вешали кусочек ткани (ribín Bríd). Считалось, что в ночь Имболка святая Бригита обходит Ирландию и благословляет ее землю, воды, скот и женщин. Утром этот кусок ткани мерили, и если он стал хоть чуточку длиннее, чем был, считалось, что в него вошла благодать святой Бригиты. Тогда эту ткань раздирали на ниточки и раздавали всем женщинами в доме. Такая нить, вшитая в одежду, помогала девушкам хранить девственность, защищала от женских болезней и обеспечивала благополучное зачатие и роды замужним женщинам.
Крест святой Бригиты (Cros Bríde, bogha Bríde)

Крест Святой Бригиты.   В Имболк над дверью дома с внутренней строны вешали крест святой Бригиты, который должен был провисеть там весь год. Старый крест при этом не выбрасывали, а перевешивали в другое место на стену. Крест святой Бригиты плелся из соломы (только мужчинами!) и мог быть трех- или четырехлучевым.

Плащ или шаль святой Бригиты (Brat Bríde)

"Плащ святой Бригиты" хранили у себя старые женщины, в него заворачивали новорожденных девочек, им же оборачивали рога коровы, которая не могла разродиться. В него также заворачивали куклу, которую вечером на Имболк носили по деревне. В него могли наряжать девочку, желательно по имени Бригита, как правило четырех-пяти лет, которой давали в руки символы святой: щит Бригиты (sgiath Bhríde) и крест (реже меч) Бригиты, а ее голову украшали "косынкой Бригиты" (crothán Bhríde) Вечером девочку водили по домам, в каждом из которых она оставляла клочки ткани как знак благословения святой, или же девочка дотрагивалась до креста святой Бригиты, который висел над входом. Мужчины выходили ее приветствовать, а по ее поведению определяли, что ждет каждую семью в этом году (улыбка к радости, слезы к горю и т.д.)

Brídeóg

Brídeóg - кукла, изготовленная из палки и пучка соломы, завернутой в ткань, часто в "плащ святой Бригиты". Изготовить ее должен был мужчина, хозяин дома. Вечером 31 января он, держа куклу в руках, обходил вокруг жилища и входил с ней в дом, молясь Бригите, и все жители дома приветствовали ее, ставили для Бригиты угощение - молоко и свежее масло, сажали за почетное место у стола или клали под стол.

В Донеголе отец семейства, стоя на пороге и держа куклу на руках, возглашал:

Téighidh ar bhur nglúnaibh, agus fosclaidh bhur súla agus leigidh Bríd isteach!

"Преклоните колена, откройте глаза, дайте Бригите войти!"

На что все домочадцы должны были хором ответить:

Isé beatha, isé beatha na mná uaisle!

"Добро пожаловать, добро пожаловать, о благородная жена!"

Приглашение могло звучать и так:

"Бригита, Бригита, приди ко мне в дом, приди ко мне в дом этой ночью. Отворите дверь для Бригиты, дайте Бригите войти".

На что отвечали:

"Входи же, добро пожаловать сотню раз!"

В Шотландии и на Гебридских островах вечером перед Имболком "в каждой семье хозяин и слуги берут сноп овса, наряжают его в женское платье и кладут в большую корзину, а рядом со снопом помещают деревянную дубинку и называют все это "постелью Бригиты". Затем хозяйка и слуги трижды выкрикивают: "Бригита пришла, добро пожаловать, Бригита" (Д.Д.Фрэзер "Золотая ветвь"). Утром в золе они ищут отпечатки дубинки Бригиты, которые являются благоприятным знаком. В тех же местах существует другой вариант обычая - устраивается ложе из зерна и сена, возле него ставят на всю ночь свечу.

На острове Мэн так же оставляют на ночь свечи в честь Бригиты. Здесь ложе для Бригиты устраивалось из зеленого тростника.

Приходская церковь в Ноке, графство Мейо, Ирландия

Во времена больших перемен в Ирландии, когда кру­гом царил голод и экономические беспорядки, таинственное явление Богоматери принесло надежду людям графства Мейо, одного из самых отсталых в стране. Во второй половине дня 21 августа 1879 г. во время проливного дождя Маргарет Берн пошла в приходскую церковь в Ноке, чтобы по просьбе брата провести там ночь. Вернувшись домой, она заметила странный загадочный свет, окружавший церковь, но нико­му об этом не сказала.

Примерно в это же время еще один член семьи Бернов, Мэри, подходила к храму вместе с церковной служительницей Мэри Маклафлин. С того места на дороге, откуда ясно была видна церковь, Мэри Берн сказала своей спутнице: «Посмотри на статуи! Почему ты не сооб­щила мне, что батюшка поставил в часовне новые статуи?» Та ответила, что ничего не знает о новых статуях, и обе еще внимательнее посмотрели на церковь. Когда они по­дошли ближе, Мэри Берн проговорила: «Да это ведь не статуи, они двигаются. Это Пресвятая Дева Мария».

Эти женщины и тринадцать других свидетелей наблю­дали следующую таинственную картину на южном фронтоне церкви. В центре находилась прекрасная женщина в белых одеж­дах, в большой короне, усыпанной драгоценными кам­нями. Ее руки были воздеты как бы в молитве. Те, кто видел ее, были уверены, что это Пресвятая Дева. Справа от нее находилась фигура, похожая на святого Иосифа, с го­ловой, склоненной в сторону Девы Марии, а слева — святой Иоанн, евангелист, в облачении епископа. Слева от святого Иоанна находился алтарь с агнцем и крестом, окру­женный ангелами. С того дня Богоматерь Нокская стала почитаться как Царица Ангелов. Ее образ в облаке таинственного света был виден в течение примерно двух часов.

Даже те из местных жителей, кто не видел этой кар­тины, заметили яркое загадочное свечение вокруг церкви.

После того как прошел слух о явлении Богоматери, тысячи паломников устремились в Нок, многие — вместе с больными друзьями и родственниками. Скоро появились рассказы о многочисленных чудесных исцелениях, и первое из них произошло на десятый день после боже­ственного явления. Девочка, от рождения глухая, вдруг стала слышать. Многие из тех, кто приковылял к церкви на костылях и с палками, оставляли их там, поскольку больше в них не нуждались.

Дева Мария явилась в том же месте и в том же облике еще раз, зимой 1880 г. Во время своих мистических явлений Богома­терь не произнесла ни слова. Ирландцы решили, что Она просто решила поддержать их в трудную минуту.

К концу 1880 г. около трехсот загадочных исцелений было отме­чено в дневнике местного священника. В том же году на месте явления Богоматери Нокской была установлена ее статуя.

На третий год после того, как Святая Дева явилась людям, архиепископ Линч из города Торонто в Канаде отправился в паломничество в Нок, чтобы поблагодарить за свое собственное исцеление и исцеление многих веру­ющих своей епархии. Очевидно, местный священник про­извел на него большое впечатление. Линч писал: «Божьей милостью, мы имеем в столь знаменитом месте такого священника, что паломники, уезжая отсюда, увозят, по­мимо прочих даров, глубокое почтение к служителям ир­ландской церкви».

Церковь предприняла официальное расследование со­бытий в Ноке в 1879 г. и еще раз — в 1936-м. В результате пришли к выводу, что свидетелям можно доверять и что в загадочных видениях нет ничего, что расходилось бы с догматами католической веры.

Каждый из четырех последних пап по-своему почтил Нок. Пий XII благословил в храме Святого Петра нокскую хоругвь и украсил ее специальной медалью в День всех святых. Также он объявил новый праздник, посвящен­ный Деве Марии, Королеве. Папа Иоанн XXIII подарил Ноку свечу на Свечной День в 1960 г. Папа Павел VI благословил камень, заложенный в основание базилики, посвященной Богоматери, Королеве Ирландии, 6 июня 1974 г. И наконец, Иоанн Павел II лично совершил па­ломничество в Нок, чтобы посетить святыню 30 сентября 1979 г., в год столетнего юбилея. Во время своего пребы­вания он обратился с речью к больным и к ухаживающему персоналу, отслужил мессу, утвердил новый храм-базили­ку и на коленях совершил молитву там, где были видения.

Визит Иоанна Павла II укрепил репутацию этого мистического ме­ста как одной из всемирно признанных святынь, связан­ных с Девой Марией. Ежегодно около полутора миллионов, паломников посещают церковь в наши дни.

Часовня Галларус, графство Керри, Ирландия

Часовня Галларус, обращенная фасадом к гавани в Смервике на полуострове Дингл, считается одним из луч­ших образцов раннехристианских церквей Ирландии. Постройка датируется приблизительно 800 г. н. э.

Эта небольшое сооружение, по форме напоминающее перевернутую лодку, было воздвигнуто без применения известкового раствора. Здесь использован ступенчатый свод — техника, первоначально освоенная мастерами эпо­хи неолита. Камни клались под углом, что позволяло сте­кать дождевой воде и защищало постройку в течение столетий. Внутри обнаружены следы штукатурки, кото­рая, вероятно, ранее покрывала стены, а теперь исчезла.

Это простая постройка, слабо освещенная, с малень­ким коридором с западной стороны и одним маленьким окном на противоположной стороне. Внутри, в коридо­ре, сохранились выступающие камни с отверстиями, на которых когда-то держалась дверь.

Мегалитическая гробница в Ноуте, графство Мит, Ирландия

Уже шесть тысяч лет в Ноуте живут люди, и поэтому данное загадочное место представляет большой интерес для архео­логов. Помимо совершения захоронений и других об­рядов, на протяжении тысячелетий здесь был центр общественной жизни, а также средоточие политической и военной власти. По всей видимости, первые постройки тут были деревянными, а тысячу лет спустя, в эпоху нео­лита, появились таинственные гробницы. Люди, которые выстроили этот загадочный комплекс, были искусными инженерами и астрономами.

В интервью газете «Гардиан» от 12 апреля 1999 г. про­фессор Дублинского университета Эоган сказал: «Не­возможно преувеличить важность Ноута. Это мощное сооружение, которое показывает, насколько развитым и образованным было общество того времени. Оно де­монстрирует невероятные архитектурные и художествен­ные достижения и является свидетельством того, что Ир­ландия занимала центральное место в североатлантиче­ском культурном мире».

Коридоры гробницы в Ноуте ориентированы на вос­ход и заход Солнца в дни весеннего и осеннего равноден­ствия (теперь одно из современных зданий заслоняет Солнце некоторое время дня). Объяснение заключается, вероятно, в том, что строители гробницы поклонялись Солнцу и верили, что его мистический свет, попав внутрь, оживит мерт­вецов или поможет им перенестись в царство богов.

Также в Ноуте есть следы захоронения бикеров, на­рода культуры «колоколовидных кубков» (людей эпохи бронзового века). Это единственное подобное захороне­ние на территории Ирландии.

В эпоху железного века в Ноут пришли кельты. На стенах в коридорах гробницы имеются таинственные кельтские рисун­ки. Мистически погребальные обряды кельтов включали «ингумацию»: мертвецов хоронили в сидячем, согнутом положении. В Ноуте имеется тридцать пять подобных захоронений.

Позднее норманны превратили это мистическое место в один из опорных пунктов своего завоевания, не построив, одна­ко, ничего значительного.

Ноут расположен в долине Войн, где находится две трети всех памятников-мегалитов Западной Европы. По­ловина из них — в Ноуте и его окрестностях, включая Доут и более знаменитый Ньюгрейндж.

Крайне интересное открытие сделал доктор Филип Стук из университета Западного Онтарио. Он пришел к выводу, что первые обитатели Ноута поклонялись не толь­ко Солнцу, но и Луне. Доктор Стук сделал карты малых планет и Луны и заметил, что одно из изображений в Ноуте — карта Луны, которой четыре тысячи лет. Если его догадка верна, то это самая ранняя из всех известных карт Луны. Следующая была создана лишь в 1505 г. Лео­нардо да Винчи. В интервью газете «Гардиан» от 22 апреля 1999 г. Стук сказал: «Люди, выдолбившие эту карту, были первыми учеными. Им было многое известно о движении Луны. Они отнюдь не были примитивными». Исследования показали, что лунный свет попадает в восточный коридор таинственной гробницы и сквозь него — прямо на карту Луны эпохи неолита.

Скала Кашел, Кашел, графство Типперери, Ирландия

Скала Кашел (что означает «замок») — одна из изве­стнейших достопримечательностей Ирландии. Там, на загадочной скале, на высоте около шестидесяти метров над Золотой Долиной и Долиной Свир, находится разрушенный со­бор и другие здания. Таинственное и значительное, это место некогда было резиденцией королей Мунстера.

Местные предания гласят, что мистическая скала появилась, когда дьявол откусил кусок известняка от ближайшей горы и выплюнул его на равнину.

Также согласно легенде, скалу использовали в каче­стве крепости потомки Эогана Мора, в частности, Конал Корк, который основал королевство Кашел.

В 450 г. н. э. это мистическое место посетил святой Патрик, обнару­жив здесь язычников, почитающих идолов. Идолы сами собой рухнули, когда появился Патрик. Позднее святой Пат­рик совершил там обряд крещения. (Составленное в VII в. житие святого повествует, что во время крещения одного из королей, Ангуса, Патрик случайно ранил его, ткнув гноим крестом. Ангус решил, что таков ритуал, и молча вытерпел боль.)

В X в. здесь был коронован Бриан Бороиме, получив­ший титул верховного короля Ирландии. Это мистическое место оста­валось резиденцией мунстерских королей до тех пор, пока его в 1101 г. не пожаловал церкви король Муртаг О'Брайен. С этого времени здесь стала располагаться резиден­ция архиепископа.

В средние века таинственная Скала была укреплена. Собор дей­ствовал до 1749 г., несмотря на пожар, случившийся в 1495 г., пока наконец не был заменен на ныне суще­ствующий храм Иоанна Крестителя. В 1647 г. войска Кромвеля под руководством лорда Инчикина соверши­ли набег на это место. Результатом были три тысячи убитых — горожане Кашела напрасно понадеялись на безопасность укреплений.

Сегодня великолепная каменная стена окружает собра­ние самых живописных средневековых зданий Ирландии, включая Круглую башню, готический собор XIII в., ро­манскую церковь XII в., известную как Часовня Кормака, большие кресты и другие сооружения. Крест святого Патрика представляет собой копию с оригинала, нахо­дящегося в музее. На кресте вырезано изображение свя­того.

Загадочная круглая башня является старейшим из всех зданий. Вероятно, она была построена в честь передачи Скалы Кашел церкви в 1101 г.

Часовня Кормака — первая и единственная в Ирлан­дии подлинная постройка в романском стиле. Вместо по­перечных нефов (трансептов) здесь использованы две квадратные колонны-близняшки. Это таинственное здание воплотило дух ирландского средневековья. В часовне находится загадочный ка­менный саркофаг. Раньше считали, что он принадлежит самому королю Кормаку, но тщательное изучение пока­зало, что саркофаг датируется XI в. Часовня Кормака так­же известна под названием «Бриллиант Кашела». Над дверью находится тимпан, изображающий кентавра в шлеме, целящегося из лука в льва, что, вероятно, симво­лизирует победу добра над злом.

Кон Маннинг, старший археолог, так сказал о своей работе здесь: «Кашел всегда интересен. Это очень не­обычное место».

 :227)

Могильщик из Кэшела

По всей Ирландии, от Корка до Белфаста, от Дублина до Голуэя, раскиданы руины церквей, аббатств и монастырей, свидетельства навсегда ушедшего в прошлое богатства, великолепия и процветания. Иногда эти руины, не утратившие благородства даже среди распада и запустения, возносят свои зубчатые башни и высокие стены над жалкой деревней, населенной нищими крестьянами. Иногда они возвышаются на холме, откуда открывается окрест величественный и прекрасный вид. Иногда эти старые камни вздымаются на островке посреди небольшого озера, из тех, что, подобно изумрудам в оправе более насыщенного зеленого оттенка, украшают сельский пейзаж и придают неповторимое очарование местности, равной коей не сыскать на свете.

Давным-давно не оглашали эти священные стены ни скорбные молитвы, ни хвалебные гимны, и сейчас их навещают лишь иностранцы с проводниками да скромные процессии крестьян, несущие своего родственника к месту последнего упокоения на освященном погосте. Ведь хотя церковь и лежит в руинах, земля в ней и рядом с нею по-прежнему остается святой и служит последним пристанищем тому, кого с благоговением провожают близкие, кто освободился от последнего бремени, выплакал последние слезы и уступил последнему врагу. Однако среди печальных зрелищ, коих немало предстанет перед созерцателем в этой несчастной стране, ни одно не вызывает столь грустных размышлений, как сельское кладбище. Величественно высится здание полуразрушенной церкви, с горделивыми башнями и стрельчатыми окнами. Внутри сохранились изваяния и гробницы знаменитых ирландцев — королей, принцев и епископов, тогда как под стенами теснятся могилы бедноты — кое-где их могильные холмики почти сровнялись с землей, а кое-где вздыбились, точно маленькие горки. На некоторых могилах стоит деревянный крест из грубо обструганных круглых колышков или древесных ветвей, единственная дань памяти, которую смогла отдать дорогим усопшим бедность, и все могилы — и знатных людей, и простых крестьян — поросли сорной травой и крапивой.

— Само собой, никакого могильщика у нас и в помине нет, — ответил на мой вопрос возчик Джерри Мегуайр. — Мы сами роем могилы, когда надобно похоронить родича, а бывает, что две траурные процессии учиняют на погосте драку, если им случается столкнуться. Почему? Право, не пристало нам говорить о возвышенных вещах без должного почтения, но в народе верят, будто последний погребенный должен носить воду душам, томящимся в чистилище, пока его не сменит следующий. Вот потому то, видите ли, ежели случается встретиться двум погребальным процессиям, каждая норовит похоронить своего покойника первой и спровадить другую, вот они и учиняют драку. Воистину, ирландцы любят кулаками размахивать, хлебом не корми, такой уж у них злосчастный нрав. Но видеть, как могилы зарастают крапивой да бурьяном, а церковные стены рушатся, и вправду тяжело. Мало найдется старых церквей и кладбищ, за которыми следит могильщик, а тем более так тщательно, как могильщик в Кэшеле. Ей-ей, он там весь бурьян выполол, ни одной сорной травинки не оставил, точно козы подъели.

Что это за могильщик из Кэшела? Клянусь, я его всего-то раз и видел, он тогда вынырнул на минуту из-за угла, а я в это самое время выходил из часовни святого Кормака. Я в Кэшел тогда отправился принести покаяние, неспокойно у меня на душе было, а все из-за свиньи, прибившейся к моему стаду в пору забоя. Но видел я его только мельком, он и вообще днем редко показывался, службу свою отправлял ночью, а я не из тех, кто решится взобраться на Скалу Кэшел после захода солнца. Вряд ли тут обретаются демоны… Нечистые духи ведь не смеют ступить на освященную землю ни днем ни ночью, но все же как-то боязно — от одной мысли, что можешь встретить привидение, не по себе делается. Кто их знает, добрые они, злые, разбирай потом. Даже святым и блаженным случалось обмануться, а где уж мне, бедному грешнику, тщиться с ними сравняться. Но с виду был он длинный и худой, согбенный, словно на спине у него ноша, недаром люди говорили, благослови его Господь, что на душе у него тяжело… А глаза у него были большие, голубые, смотрит на тебя и вроде не видит, точно в потусторонний мир заглядывает. Ну, я не то чтобы со Скалы кубарем скатился, но и не степенно сошел, а эдак бочком, бочком, а сам все посматриваю краем глаза, где он… Он вроде и не сродни нечистому или еще что-нибудь такое, но кто его знает, право, — храни нас Господь от всяческого зла…

Родом он был из графства Клэр, звали его Падди О’Салливан, и жил он у проезжей дороги, что связывает Крушин и Эннис. Говорят, в молодости был он парень хоть куда, ладный да пригожий, во всей округе такого не сыскать: высокий, стройный, глаза такие — взглянет на девицу — сердце точно пронзит, она враз и пропала, кулак точно кузнечный молот — в драке против него ни один не выстоит, сложен на диво, проворен — в танцах ему тоже равных не было. Чуть не половина всех женщин в приходе по нему вздыхала. Такой он был красавчик, девицы ему просто проходу не давали, вечно они бегают за такими, я и сам знаю, как это бывает. Зря вы улыбаетесь. Это у меня теперь голова лысая, точно куриное яйцо, и последний зуб не сегодня завтра выпадет, а когда-то я и сам мог выбирать ту, что краше. Те, кто меня сорок лет тому назад знали, не дадут соврать. О чем бишь я? Да, о том, что девицы по Падди сохли, стоило хоть какой-нибудь завидеть его на дороге, как она тотчас бросалась за изгородь пригладить волосы да поправить платок на голове. А на танцах Падди первым приглашал приглянувшуюся девицу, и только потом делали свой выбор остальные парни. А девицы еще той, которая Падди по душе пришлась, косточки перемывали. Да, наградил же Господь женщину острым язычком, острее зубцов у бороны! Мне ли этого не знать, недаром же я дважды женат был и немало от женщин натерпелся, и, с вашего позволения, если бы мужчины знали, на что идут, когда женятся, то, поверьте, старых дев в Ирландии точно прибавилось бы.

Долго ли, коротко, перестал Падди бегать за юбками, а по-моему, так даже и надежнее, и стал засматриваться на одну-единственную девицу. Звали ее Нора О’Мур, и была она смышленая, второй такой между Лимериком и Голуэем и не найти. Была она молчаливая, бледная как полотно, волосы черные как вороново крыло, а глаза задумчивые, глядят на тебя, а видят ли, нет — бог весть… И неразговорчивая она была: вот начнет Падди перед нею соловьем заливаться, она слушает, опустив глаза, а как станет он ей уж очень докучать своими байками да хвастовством — только взглянет на него, и Падди враз поймет, что ничего-то ему лестью да похвальбой не добиться. Не мог он разгадать, что у нее в душе творится, да и вообще, что ни говори, мужчинам женщин понять мудрено. Бывают такие тихие реки, и вся их тишина — оттого, что глубоки… А больше тихих да мелких, вот на них ряби и нет… Но откуда нам-то знать, пока мы их не измерили, а о тихой женщине и вовсе судить трудно. Но вот Нора-то как раз и была такая глубокая река, достойная девица, лучше не придумаешь. Падди ей тоже приглянулся, но она скорее дала бы руку себе отрубить, чем в этом призналась. Что ж, Падди от нее не отставал, но сперва просто хотел за ней приволокнуться, а потом, когда понял, что не очень-то она его сладким речам верит, влюбился по-настоящему, так, что жизнь за нее был готов отдать. Пропал, точно с головой в болото ухнул, что и говорить. Но вот по душе ли он Норе хоть сколечко, никак он взять в толк не мог. Не странно ли, если мужчина думает, что женщине он приглянулся, так он тотчас дает стрекача, точно заяц, только его и видели. Но вот зато если он ей вовсе безразличен, ей-богу, он в лепешку разобьется, чтобы только ее завоевать. Вот и у Падди с Норой так было, только он и не подозревал, что она по нему тоже вздыхает.

Как-то вечером он провожал ее домой с танцев, не выдержал и сказал, что она, мол, ему дороже жизни и не выйдет ли, мол, она за него. А она тогда спросила, что ж, мол, он шутки шутить вздумал, но он тут ее перебил и стал уверять, что ему без нее белый свет не мил, как же она сомневается, и тогда она вся затрепетала, сначала побледнела еще больше, а потом зарделась от радости и сказала «да». Тут они поцеловались и решили, что уж теперь-то все их невзгоды позади. Что ж, так с влюбленными всегда бывает, и грех их за это осуждать, так уж исстари повелось.

Но все оказалось не так-то просто, и все из-за отца Норы, старого мерзавца, каких поискать, подлости из него так и сыпались, точно мука из прохудившегося мешка. Домашние страдали от его гнусных выходок, он и самого дьявола переплюнул. А тут он еще проиграл те немногие деньги, что у него водились, в карты да на скачках, нрав у него сделался и вовсе невыносимый, и стал он вымещать злобу на жене и на дочери. Других детей в семье не было, и поговаривали, когда случалось ему напиться до чертиков, он принимался избивать жену и дочь и даже выгонял их из дому, нимало не беспокоясь о том, что с ними станется ночью. Но они никому об этом не рассказывали, разве что соседи замечали синяки.

И вот когда О’Муру сказали, что дочь его встречается с Падди и даже собирается за него замуж, старик точно спятил от ярости, потому что был он гордый и спесивый, что твой павлин, и, хотя сам-то высоким происхождением похвастаться не мог, уперся и ни за что не хотел породниться с Салливанами, как жена и дочь его ни умоляли.

— Что ж, я не против, — повторял он, — вот только у Падди за душой ни гроша, он беден как церковная мышь, а я хочу, чтобы Нора сделала хорошую партию.

А все потому, что он сам подыскал Норе жениха, парня из Типперери, сына богатого фермера, у которого были обширные земли, а овец на них паслось столько, что и не перечесть. Паренек из Типперери был хоть куда, вот только глуп как пробка, а когда приехал на смотрины, тупо пялился на Нору, не говоря ни слова, а потом заснул и захрапел, стукаясь головой о стену. Но невеста ему понравилась, так что его отец и О’Мур живо сладили дело за стаканчиком виски и объявили о помолвке.

— Батюшка, да я же его не люблю, — в слезах говорила Нора.

— Хватит глупости болтать, — приказывал ей отец. — Буду я слушать твои просьбы да уговоры, если на кону больше ста овец. Я бы не отдал шерсть с них за всю любовь в графстве Клэр.

И так он положил конец всем пререканиям.

Нора рассказала обо всем Падди, и он поклялся, что не отдаст ее ни одному жениху в Типперери, владей он всеми овцами в Ирландии. Они решили пожениться во что бы то ни стало, какие бы препоны ни чинил им старый О’Мур. Правда, Норе это было не по душе, ведь она всегда вела себя достойно, никогда не пропускала мессу и была послушной и заботливой дочерью. Она открылась матери, получила ее благословение, и отныне совесть ее успокоилась.

Но когда О’Мур не пьянствовал, он был хитрее лиса, а это случалось всякий раз, когда у него кончались деньги на выпивку, и вот как раз наступили такие времена. Он принялся следить за Норой и что-то заподозрил. Поэтому он притворился, будто поутих, но в следующий приезд Мёрфи (так звали фермера из Типперери) уговорился с ним, что привезет Нору в Типперери в следующую среду, потому что в этот день Падди Салливан собирался отлучиться на ярмарку в Эннисе, и там они немедля обвенчают Нору с глупым фермерским сынком. Старый Мёрфи пообещал прислать за ними повозку, и они условились обо всех подробностях. И вот в среду, около полудня, старик О’Мур говорит Норе: «Поспеши, дочка, да принарядись как следует, сейчас Мёрфи пришлет за нами повозку — поедем на ярмарку».

Нора не хотела ехать, потому что к вечеру намеревался вернуться Падди, да и отцу не слишком доверяла. Но О’Мур все торопил и торопил ее, повторяя: «Поспеши, а не то опоздаем!» — и ей ничего не оставалось, как подчиниться. Наконец прибыла и повозка Мёрфи, на козлах сидел мальчик-возница, и О’Мур потихоньку, так, чтобы Нора не слышала, спросил его, не хочет ли он пойти на ярмарку, и мальчик ответил, еще как. О’Мур отпустил его, сказав, что сам будет править, и пообещав забрать его на обратном пути. Мальчишка убежал, О’Мур и его дочь сели в повозку и поехали. Когда они добрались до развилки дорог, О’Мур повернул в сторону Типперери.

— Да вы ошиблись, батюшка, — удивилась Нора. — Мы же не туда едем.

— Это точно, — согласился старый обманщик, — но я решил навестить приятеля, а на дорогу на Эннис мы выедем потом, с другой стороны.

Нора приумолкла, но когда поняла, что они все едут и едут и неизвестно, куда их путь лежит, снова стала задавать вопросы.

— Батюшка, вы же не в Эннис меня везете! — не выдержала она.

К этому времени они уже проехали немало, и старый мерзавец понял, что ему ее не обмануть.

— Это точно, — подтвердил он, — мы едем в Типперери, там тебя тотчас обвенчают с мистером Мёрфи, и посмей мне только голосить да сетовать, уж я тебе задам, — добавил он со злобным видом.

Сначала Норе показалось, что сердце у нее разорвется.

— Батюшка, быть не может, чтобы вы обошлись со мною так жестоко, помилосердствуйте! Я с ним зачахну, как больное деревце! — И она попыталась соскочить с повозки, но отец вцепился ей в руку мертвой хваткой.

— Ну-ка, тише, — прошипел он. — Посмей мне перечить, и я тебя убью. Ты — мое единственное спасение от тюрьмы, я ведь в долгах, а Мёрфи мне поможет. Само собой, — добавил он, немного смягчившись, когда увидел ее побелевшее лицо и несчастные, умоляющие глаза, — само собой, тебе с Мёрфи будет неплохо. Он тебя любит, почему бы и тебе его не полюбить… И потом, овцы-то какие!

Однако Нора в ответ не проронила ни слова, замерла в отчаянии и только с обреченным видом глядела в пространство. Она хранила молчание, твердо решив скорее умереть, чем выйти за Мёрфи, но пока не придумала, как ей сбежать, улучив благоприятную минуту.

Случилось так, что старик О’Мур впопыхах перепутал дороги и, когда они доехали до развилки, откуда одна дорога вела на Типперери, а другая — на Кэшел, направил коня в сторону Кэшела. Конь попытался было повернуть домой, на Типперери, но О’Мур натянул вожжи, огрел коня кнутом и заставил его идти в сторону Кэшела. Ей-богу, не знал он, что, оставь он скотинку в покое, она бы и сама смекнула, куда идти, ведь лошади куда смышленее, чем нам кажется. Вот эта моя лошадка — с виду кляча клячей, а везла меня как-то ночью из Бэлливоэна в Лисдун-Варну — темно было, хоть глаз выколи, — и возле старого полуразрушенного форта как припустит галопом, не иначе эльфов почуяла. Ну ладно, эту историю я как-нибудь потом расскажу, я это только к тому, что надо бы О’Муру в лошадях лучше разбираться.

Вот они и поехали по дороге на Кэшел, а тут еще старик принялся гнать коня, потому что уже вечерело. А сам все вертел головой и дивился, как это он этих мест не узнает, хотя и бывал до того разок в Типперери. Спустя некоторое время он совсем махнул рукой и признал, что заблудился. Проезжих он тоже спрашивать не хотел, только отвечал на приветствия «храни и вас Господь», потому что боялся, как бы Нора не подняла шум. А тут еще и дождь стал накрапывать, и, выезжая из-за холма, они увидели прямо перед собой Скалу Кэшел и на ней — знаменитые церкви, и только тогда О’Мур остановился.

— Что ж, если это не Кэшел, — воскликнул О’Мур, — я съем свою шляпу! Далеко же мы заехали!

Нора в ответ не сказала ни слова, и он хотел было повернуть на Типперери, но тут заметил, что конь совсем выдохся.

— Значит, поедем в Кэшел, — объявил О’Мур, — найдем там постоялый двор и остановимся на ночлег, а завтра утром вернемся! То-то нам сегодня не посчастливилось!

Не доезжая до Скалы, они увидели у дороги опрятный постоялый двор и остановились там на ночь. О’Мур вышел задать корму коню, оставив Нору греться у очага, а когда вернулся — и нескольких минут не прошло, — ее и след простыл.

— Где моя дочь? — стал допытываться он у служанки.

— Право, и не знаю, — ответила та. — Только что вышла за дверь.

Старик О’Мур бросился за ней, и не иначе как сам дьявол ему помог, потому что он тотчас кинулся в нужном направлении. Никто не знает, что между ними произошло, упокой их Господь, только когда прошло несколько часов, слуги постоялого двора отправились искать их с фонарем и нашли лишь их следы на дороге, что ведет к реке. Кто-то заметил на крутом речном склоне платок Норы, изорванный в клочья, и множество следов, словно они боролись, он хотел удержать ее и не мог. Потом следы вели на самый берег бурной реки, в которую местный ручей превратился из-за дождей, к самому краю обрыва. И далее следы исчезли: только большой пласт земли на том месте обрушился в воду. Потому слуги в ужасе перекрестились и пошли восвояси, бормоча молитвы за упокой их души.

На следующий день их нашли, в целой ирландской миле ниже по течению. Старый О’Мур одной рукой вцепился в платье Норы, а другой словно держал ее за ворот, так что шея и спина у бедняжки были почти что голые. Нора судорожно вытянула руки перед собой, как видно любой ценой пытаясь убежать, и лицо у нее совсем побелело, а в больших, навеки потускневших глазах застыло отчаяние, да смилуется над ее душой и над всеми нами Господь.

Похоронили их достойно, со свечами, саванами и заупокойной службой, и поминки устроили как полагается, потому что их история обошла всю округу, и все жители Кэшела оплакивали бедняжку Нору. Кто только не съехался на погребение — и О’Брайаны из Энниса, и О’Муры из Крушина, и Мёрфи и их друзья из Типперери, даже из Клонмела. На поминках подавали изобильные яства и крепкое виски, щедро оделяли всех пришедших, — так жители Кэшела старались выказать старинное ирландское гостеприимство, ведь Нора и ее отец нашли в Кэшеле свою погибель, и они полагали, что должны достойно проводить их в последний путь. На похороны пришли графства Клэр и Типперери до последнего бродяги, пригласили трех знаменитых плакальщиц, одну из Энниса, другую из Типперери, а третью из Лимерика. Они славили и чествовали Нору весь день и всю ночь, до самого погребения. Нору похоронили первой, в часовне святого Кормака, прямо возле могилы архиепископа, а О’Мура как можно дальше от ее могилы, у самой стены, чуть ли не под камнями, возле больших ворот, тех, что слева, и никто из скорбящих не сказал о нем ни единого доброго слова.

Бедняга Падди не ходил ни на поминки, ни на похороны, потому что, как только ему передали печальную весть, он точно в какой сон наяву погрузился, и родня не могла его пробудить. Потом он стал снова работать свою работу, а сам тихий, будто не от мира сего. Но вот дней этак через десять и говорит он матери: «Матушка, прошлой ночью ко мне приходила Нора. Встала рядом со мной, положила руку мне на лоб и велела мне идти в Кэшел и никогда более с нею не разлучаться». Тут его мать от страха стала сама не своя, решила, что Падди повредился умом. Как ни старалась она его утешить, все было тщетно: ночью он пропал. Родные как-то проследили, что он добрел до Кэшела, но там он от них ускользнул и спрятался, так что в конце концов они от него отступились. Днем он скрывался где-то среди камней и спал, а ночью ему являлся призрак Норы, сидел рядом с ним на камнях часовни и под арками собора, и он стал ухаживать за ее могилой, а потом и за могилами всех, кто вечным сном спал на Скале. С друзьями он всякую связь утратил, но жители Кэшела стали приносить ему хлеб и картошку и оставлять на видном месте. Тем он и кормился. Так он прожил на Скале шестьдесят один год, никуда не отлучаясь, иногда показывался и днем, во время очередных похорон, повторял: «Вот и еще мне друг будет» — помогал скорбящим, и ни одно кладбище в Ирландии не содержалось в таком образцовом порядке, как погост в Кэшеле.

Когда он состарился и научился говорить с миром духов, Нора стала приходить к нему каждую ночь и приводила с собой других призраков — королей и архиепископов, что покоятся в Кэшеле. Находились среди жителей Кэшела и те, кто собственными глазами видел, как старик опирается на руку Норы и как он беседует с духами мертвецов, некогда доблестных и славных. Однажды его нашли на могиле Норы, холодного и бездыханного, и похоронили рядом с нею, упокой Господь его душу. Там он и спит вечным сном, прости ему Господь.

Говорят, будто он был всего-навсего бедный старик, один из нищих духом, но и ему воздастся за его кротость, ведь среди ангелов убогим и презренным лучше, чем среди смертных.