После смерти Будды его святые мощи приняли на хранение самые преданные последователи великого Учителя. Многие века в Индии у правителей династии Калинга находился Зуб Будды. Но постепенно в Индии стало теряться уважение к этой святыне, а брахманы даже стали испытывать Зуб Будды на прочность: они клали его на наковальню и били по реликвии кузнечным молотом, но повредить его не могли.
         Боясь, что его трон захватят противники буддизма, правитель Гухазива завещал своей дочери – в случае, если он погибнет в бою, – перевезти драгоценную реликвию в безопасное место.
         Так и произошло: враги убили правителя. Тогда его дочь Хемамала, спрятав Зуб Будды в пышной прическе, вместе с мужем тайно села на корабль. Под видом пилигримов они покинули Индию и направились к берегам Шри Ланки. Благополучно достигнув «благословенной земли», паломники добрались до столицы острова – города Анурадхапура – и передали священный Зуб прямо в руки короля, который оставил его на хранение в своем дворце. По другой версии Зуб Будды принесли на остров монахи.
         В 1592 году Зуб Будды попал в новую столицу Шри Ланки – город Канди, где его сначала поместили в двухъярусную гробницу, вокруг которой много времени спустя построили новый храм. И по сей день возвышаются каменные колонны храма Зуба Будды, выдержавшие все бури, которые пронеслись над ними за прошедшие века.
         Храм и его постройки наполнены многими воплощениями Будды. Так, например, в нижнем ярусе находится сидящий Будда, высеченный из глыбы горного хрусталя. А в одном из ларцов на этом же ярусе хранится крошечная фигурка Будды, вырезанная из цельного изумруда.
         Есть в храме и отдельный зал, где выставлены статуи, подаренные монастырями и верующими из Индии, Таиланда, Китая, Японии: золотые, белые, желтые, зеленые Будды. Здесь же под отполированными слоновьими бивнями – гипсовый отпечаток следа ноги Будды с пика Адама.
         В «Зале прекрасного вида» на серебряной столешнице возвышается Великая карандува – золотая ступа, которая состоит из семи одинаковых по форме ковчегов. Внешний ковчег – позолоченный. В него вкладываются один в другой (как в матрешке) еще шесть ковчегов, инкрустированных золотом и драгоценными камнями. В самом маленьком из них и покоится священный Зуб.
         Где-то в отдалении звучат барабан и что-то вроде флейты, потом начинаются воскурения и песнопения. Слышны только шарканье босых ног верующих и какое-то негромкое бормотание. Каждый поверяет святыне свои беды и горести, просит помочь советом, наладить неудавшуюся жизнь. И из храма люди выходят с просветленными лицами – успокоенные и умиротворенные.
         Сам Зуб видели очень немногие. Было время, когда доступ к золотой ступе имели только король, его приближенные и некоторые из монахов. Сейчас храм Зуба Будды открыт с рассвета до заката, поэтому ступу могут лицезреть все желающие, кто в состоянии выстоять длинную очередь к этой святыне. В очень редких случаях, когда показывают сам Зуб, его укладывают в особую золотую петлю, выходящую из центра золотого лотоса, потому что священный Зуб был найден в Индии именно на цветке лотоса.
         В былые времена сингальские правители вели между собой войны за обладание Зубом Будды. Считалось, что тот, кто владеет драгоценным Зубом, будет управлять всем островом. Но дело заключается еще и в том, что сингалы всегда очень берегли свои традиции, соблюдали веками устоявшиеся ритуалы. И они твердо верят, что процессии Зуба Будды могут вызвать дождь и помочь в других весьма необходимых делах.
         Храм Зуба Будды пользуется у населения особым почетом и становится центром праздника Эсала, когда один раз в году в Шри Ланке в честь священной реликвии в дни полнолуния устраиваются торжества. Эсала – это название месяца, который приходится на август – время муссонных дождей и ожидания богатого урожая.
         Обычай выносить Зуб и устраивать пышное шествие по улицам города восходит к глубокой древности. Впервые праздник Эсала начал проводиться с IV века нашей эры, когда правитель Мегаванна повелел раз в году доставать священную реликвию и устраивать перахеру – праздничное шествие. Но только с XVIII века короли Цейлона подробно регламентировали программу перахеры, которая длится целую неделю.
         В самом начале перахеры устраиваются небольшие процессии внутри буддийских храмов, где служители с флагами, барабанами и священным оружием шествуют по территории храма. Главное шествие начинается вечером и длится несколько часов. Гром барабанов и труб, свет пылающих факелов – все это создает особое религиозное настроение, но самое большое впечатление производит последняя ночь праздника, которая продолжается до самого утра.
         В это время улицы Канди полны людей, многие приезжают заранее, чтобы занять удобные места, в городе в буквальном смысле нет ни одного свободного места. Около 6—7 часов вечера храмовые процессии выходят на улицу и сливаются в единый поток, который направляется к храму Зуба Будды. Отсюда перахера движется по городу, а утром направляется к реке, чтобы совершить там последний священный обряд – рассекание воды.
         Следует отметить, что одними из главных участников праздника являются слоны, которых наряжают в яркие, красочные одежды и зачастую украшают драгоценностями. Когда из храма выносят урну с Зубом Будды, ее укрепляют именно на спине главного (или царского) слона, который и открывает все шествие. На спине королевского слона лежит великолепная попона, на хобот надет чехол, вспыхивающий в темноте гирляндами разноцветных лампочек; на шее слона мелодично позванивают колокольчики, а его бивни украшены наконечниками из чеканного серебра.
         Вся процессия движется в строгом порядке. Сначала идет слон, на котором сидит человек, держащий в руках священную книгу с изложенными в ней ритуалами праздника. За слоном идут главные настоятели храмов и их помощники, а на празднично украшенных слонах покоятся священные древние реликвии. Особо почетное место, конечно же, занимают служители храма Зуба Будды.
         Кругом слонов теснятся участники празднества с барабанами, флейтами и другими музыкальными инструментами. В эту ночь, конечно же, никто не спит. Рвутся петарды, оглушительно гремят барабаны, деревянным флейтам протяжно вторят трубы из океанских раковин, звенят тамбурины – всеобщее веселье разливается рекой.
         Женщинам разрешено участвовать только в той части процессии, где несут паланкины, в том числе и паланкин царицы. В XVIII веке именно этот ритуал был внесен в программу праздника по повелению правящего тогда короля в память о его матери.

Древний восточнославянский город Острог упоминается еще в Ипатьевской летописи под 1100 годом. Ко времени приезда туда Ивана Федорова Острог был уже одним из крупнейших политических, административных, экономических и культурных центров Украины. В этом городе и была создана Иванов Федоровым знаменитая Библия – издание, известнее и прославленнее которого, пожалуй, нет во всей старопечатной славянской книжности.
         Острожская Библия представляла русскую и украинскую старопечатную книгу и за рубежом: Иван Грозный, например, подарил экземпляр ее Дж. Гарсею (посланнику английской королевы), а князь Константин Острожский – римскому папе Григорию XIII. Известен экземпляр, принадлежавший шведскому королю Густаву II Адольфу.
         Для своего времени тираж этой книги (1000 экземпляров) был необычайно велик, и об издании хорошо знали современники и ближайшие потомки. Выпуск в свет первой полной славянской Библии, конечно, не мог пройти незамеченным в тогдашнем мире. Знаменитое издание Ивана Федорова было известно во Франции, где оно хранилось в Парижской королевской библиотеке. Экземпляр Острожской Библии хранился и в Дрездене – у известного востоковеда Элиаса Хуттера, экземпляры ее находились в колледжах Кембриджа, а о распространении Острожской Библии в Болгарии поведал католический епископ Петр Богдан.
         В основу Острожской Библии был положен церковно-славянский перевод библейских книг, выполненный к концу XV века в Новгороде под руководством архиепископа Геннадия. Для редакционной подготовки издания Библии надо было собрать в Остроге литераторов, переводчиков и редакторов. Среди них активную роль играл и сам Иван Федоров, который не только руководил печатанием Библии, но и был одним из главных «справщиков» ее текста. Поиски рукописей велись в Константинополе, в «римских пределах», во многих монастырях греческих, сербских и болгарских. За очень короткий срок были сверены различные списки Библии, но только один из них оказался полным (это упоминавшаяся уже выше Геннадьевская). Эту Библию получили из Москвы от царя Ивана Грозного, и по ней сличали греческие, латинские и славянские тексты. Острожские ученые мужи были убеждены, что перевод московского списка был осуществлен в Киеве еще при Владимире Великом, то есть за 500 лет до того.
         За очень короткий срок были сверены различные списки Библии, отобран оригинал и сопоставлен с зарубежными изданиями. Кроме того, нужно было отлить новые шрифты – славянские и греческие, набрать текст (3 240 000 знаков), отпечатать том в 1256 страниц, а также переплести часть тиража.
         Многие из приемов художественного оформления, которые Иван Федоров использовал при создании Острожской Библии, встречались и в предыдущих его изданиях, но только здесь художественные детали и дополнительные статьи текста выступили именно в той последовательности, которая потом станет характерной для украинского и белорусского книгоиздания: титульный лист с рамкой-порталом, герб и геральдические вирши на его обороте, далее предисловие издателя и составителей, оглавление и в конце книги – календарные указатели и послесловие печатников.
         Острожская Библия была издана в формате in folio. Она содержит 628 листов, украшена ксилографической титульной рамкой, гербом князя К.К. Острожского и печатным знаком Ивана Федорова. Заставки острожского издания Библии содержат орнаментальные мотивы, которые к тому времени были распространены в украинской рукописной книге. Они были сделаны белым узором на черном фоне, так как Иван Федоров стремился визуально сблизить их с московской старопечатной орнаментальной традицией.
         Центральная часть заставки, открывающей основной текст Острожской Библии, была оттиснута с доски из Апостола 1564 года, но ей придана П-образная форма (как в польской Библии, изданной в 1563 году в Бресте). Из этой же Библии была заимствована и форма картуша для герба князя К.К. Острожского на обороте титульного листа.
         Заставки, в большинстве своем помещенные в начале каждой книги Библии, устанавливают необходимые между ними паузы и облегчают чтение. Одновременно они выполняют и декоративную функцию, нарушая однообразие наборных страниц. По сравнению с прежними заставками Ивана Федорова в Острожской Библии форма их значительно упрощена: навершия в виде шишек, листьев или плодов встречаются только четыре раза, а остальные украшения имеют характер четких вертикальных прямоугольников. В рисунках преобладают растительные элементы – гроздья винограда, плоды граната, цветы.
         Редкой красотой и выдержанностью стиля отличаются в Острожской Библии многочисленные инициалы. Все они имеют форму прямоугольников, обведенных по краям белой линией. Как и заставки, заглавные литеры в них моделированы растительными мотивами, однако симметрия (свойственная заставкам) в них нередко нарушена.
         Своеобразие Острожской Библии ярко проявилось и в широком использовании вязи: ею набрано 78 строк, причем отдельные заглавия выполнены вязью красного цвета. При издании этой Библии Иван Федоров использовал бумагу 18 различных бумагоделательных мастерских, польских и украинских, а всего в ней использовано 50 водяных знаков, многие из которых были знакомы и по другим изданиям русского первопечатника. Это, например, герб «Элита» – мастерской украинского села Лифчицы, герб «Топор» – характерный для мастерской Тенчиньских и другие.
         Фигурных гравюр в Острожской Библии нет, она оформлена строго и просто. Но, как сказал известный книговед А.А. Сидоров, «в ней есть все достоинства – и типографские, и наборные». Недаром М. Андрелла-Оросвиговский, закарпатский писатель XVII века, утверждал, что «един листок» этой книги «он не дал бы за всю Прагу, Англию и немецкую веру». А потом к этому перечню добавил еще несколько городов, стран и народов. А Йозеф Добровский писал одному из своих друзей: «Я отдал бы половину своей библиотеки за «Острожскую Библию».

В 871 году И Цзун, восемнадцатый император правившей в Китае танской династии, повелел перенести святые мощи Будды Сакьямуни из храма Фамэнь в Чанань, тогдашнюю столицу страны, находившуюся примерно в 100 километрах от храма. Китайский владыка следовал примеру своих предшественников, которые каждые тридцать лет обычно переносили святые мощи из императорского храма в императорскую резиденцию для поклонения. Таким образом монархи рассчитывали добиться благословения Будды, что в свою очередь сулило богатый урожай и спокойствие стране, а также долголетие им самим.
         Подготовка к перенесению святых реликвий длилась два года, в течение которых были созданы парадные колесницы, украшенные золотом, нефритом, жемчугом, нарядными занавесами и лентами. Бесконечный поток повозок и всадников день и ночь двигался от храма к Чананю, так как многие жаждали увидеть священную процессию. Верующие отвешивали ей низкие поклоны, что было само собой разумеющимся. А вот некоторые паломники даже отрубали себе руку или ногу, сжигали на голове волосы, чтобы только продемонстрировать свою преданность божеству.
         Мощи Будды сначала поместили во дворце, а потом их перенесли в императорский храм Чананя. Министры и придворные сановники старались превзойти друг друга богатством подношений, несли искусно выполненные изделия из золота, серебра, нефрита и фарфора, а также шелка с тончайшей вышивкой.
         Но, несмотря на пышную церемонию и щедрые дары, император И Цзун не сумел вымолить благодать Будды и умер в том же 873 году, не успев вернуть святые останки Великого Учителя на прежнее место. Взошедший на престол Си Цзун, пятый сын императора, перенес мощи в храм Фамэнь в январе 874 года и приказал замуровать их в подземном хранилище под пагодой. С тех пор местонахождение их держалось в строжайшем секрете.
         Но в апреле 1987 года в Китае было сделано сенсационное открытие, которое привело в восторг археологов, и не только их одних. Утром 2 апреля рабочие археологической экспедиции при расчистке основания рухнувшей в Фамэне пагоды обнаружили древние каменные плиты. Заглянув в щель, они увидели сначала блестящие предметы, а потом, посветив фонарями, убедились, что некоторые из них были из золота и серебра.
         На следующий день к месту находки поспешил археолог Хань Вэй, который обнаружил в южной части основания храма вход в подземное хранилище. Дальнейшие раскопки явили миру редчайшую сокровищницу, находившуюся в 20 метрах от каменных плит.
         Эти плиты закрывали подземный тайник, крупнейший из ему подобных, которые когда-либо были обнаружены на территории Китая: площадь его была более 30 квадратных метров.
         Спустившись по каменной лестнице, Хань Вэй и его коллеги увидели по обе стороны прохода две каменные плиты, высота которых равнялась примерно 120 сантиметрам. На одной плите они обнаружили изображение перенесения мощей в 873 году, а также сцены из истории храма. На другой плите – список предметов, которые были подарены храму императорами танской династии и их министрами.
         Через неделю рабочие открыли первую каменную дверь, на которой висел каменный замок. За дверью находились три помещения, где и хранились 121 предмет из золота и серебра, 400 изделий из нефрита и драгоценных камней, 12 каменных изделий, 16 изделий из фарфора, шелковые ткани и много других бесценных сокровищ. Количество предметов полностью совпало с перечнем на каменной плите. Столько древних сокровищ в Китае еще не находили, а кроме того, большинство из них представляло собой «лучшие из лучших в национальной сокровищнице».
         Но помимо сокровищ, на плите было еще указано, что в хранилище покоятся и святые останки Будды. Тщательные поиски в дальнем углу хранилища привели археологов к сундуку из сандалового дерева, обитому по углам серебром и охраняемому двумя каменными изваяниями. Внутри сундука находился другой, меньшего размера и обитый золотом. Археолог Хань Вэй впоследствии рассказывал: «Всего я открыл семь сундуков, вложенных один в другой, пока не добрался до миниатюрной золотой пагоды с одноярусной крышей, увенчанной жемчужиной. В основании этой пагоды находилась серебряная подставка, а на ней лежал кусочек кости. Как гласила надпись на плите, эта косточка (длиной 4,03 сантиметра и весом 16 граммов) является частью пальца Будды Сакьямуни».
         Другой кусочек кости археологи нашли в небольшом мраморном саркофаге, находившемся во втором помещении. А в скрытой крыше заднего помещения они обнаружили железный ящик, покрытый тканью, расшитой золотыми нитями. Внутри этого ящика находился серебряный ларец, поверхность которого украшали 45 позолоченных статуэток, изображающих учеников Будды. На крышке ларца удалось прочитать следующую надпись: «Это высокочтимый ларец, сделанный с благоговением по приказу императора для святых останков Будды Сакьямуни».
         Но серебряный ларец был не последним, внутри него находился сандаловый ларец, а в нем в свою очередь – маленький хрустальный гробик, углы которого были украшены драгоценными камнями и жемчугом. Но и эта хрустальная находка оказалась не последней. Внутри хрустального гробика оказался еще гробик нефритовый, в котором хранился третий кусочек святых мощей. А четвертый фрагмент кости (последний) был найден в переднем помещении миниатюрной четырехъярусной пагоды, украшенной цветными рисунками.
         Специалисты пытаются разгадать, как эти реликвии – единственные известные в мире останки пальцев Будды – оказались в храме Фамэнь. Однако древняя легенда рассказывает, что Ашока, один из императоров индийской династии Маурья, был ревностным покровителем буддизма и поделил святые останки Великого Учителя на 84 000 частей. С целью распространения буддизма по всему свету он при помощи богов устроил так, что за одну ночь возникло 84 000 дагоб (мавзолеев), в каждую из которых было помещено по одному кусочку святых останков Будды. В Китае было устроено девятнадцать таких дагоб, и пагода в храме Фамэнь была по своему значению пятой.
         Но остается загадкой происхождение и самой пагоды. Исторические источники отмечают, что она существовала еще до постройки храма Фамэнь – во время царствования императора Хуанди (147—167 годы н. э.). И с самого начала было известно, что кости пальца Будды захоронены под пагодой.
         Эта бесценная святыня тщательно охранялась в течение долгих веков, но вот в безумное время «культурной революции», в один из сентябрьских дней 1966 года, на сокровище было совершено покушение. Разъяренная толпа ворвалась в храм и пыталась выведать у настоятеля Лян Цина место хранилища. Тот отказался сообщить им и в знак протеста против насилия и издевательств облил себя бензином и совершил акт самосожжения. Однако погромщики не успокоились. Вооружившись кирками и лопатами, они перекопали всю землю у основания пагоды, но так ничего и не нашли.
         В апреле 1987 года основание пагоды расчищали археологи. В слое утрамбованной глины они нашли ореховую скорлупу и шелуху от семечек, которые остались после погромщиков. Этот слой находился всего лишь в 60 сантиметрах от покрытия хранилища, именно эти сантиметры и спасли бесценные сокровища.
         Кроме святых мощей Будды, ученые обнаружили монашеский жезл длиной около двух метров, содержащий 1740 граммов серебра и 60 граммов золота. На изготовление этого жезла с выгравированными на нем изображениями двенадцати учеников Будды ушло девять месяцев.
         Среди найденных редкостей выделяется и ванна диаметром 54 сантиметра и весом чуть более 6 килограммов – с двумя ручками (в форме золотого цветка и утки-м...ринки). Пристальное внимание археологов вызвала и серебряная курильница весом 19 килограммов. В верхней ее части расположились пять позолоченных черепашек, спящих на цветках лотоса: такая композиция символизирует долголетие и благоденствие.
         Поразили археологов и найденные шелковые ткани, в которые были вплетены золотые крученые нити сечением тоньше человеческого волоса, обвивающие шелковую нить. На куске ткани длиной в один метр ученые насчитали до 3000 витков золотой нити.
         Хотя сведения об останках Будды в китайской пагоде были отражены в исторических хрониках, находка их оказалась тем не менее неожиданной. Прежде всего неожиданной потому, что качество и количество дарованных Будде предметов превосходят все археологические находки, относящиеся к периоду танской династии. Хань Вэй сравнил эту удачу с открытием в той же провинции Шаньси армии терракотовых всадников императора Цинь Ши-хуанди.

Специалисты утверждают, что на дне морей и океанов покоится почти восьмая часть золота и серебра, добытых в мире за последние пятьсот лет. Получается, что под толщей воды покоятся сокровища, которые не снились даже самому Али-Бабе. И одним их них являются богатства кораблей «Непобедимой армады», слухи о которых после ее гибели взбудоражили умы многих кладоискателей. Известный исследователь Лев Скрягин считает одним из самых больших кораблей «Великой армады» корабль, который получил название «Тоберморский галион», утонувший после взрыва почти со всем своим экипажем в заливе Тобермори. В Англии и Шотландии существует несколько вариантов легенды о «Тоберморском галионе», и самый распространенный среди них в пересказе Л. Скрягина выглядит следующим образом.
         Уходя от преследования англичан, «Флоренция» (казначейский корабль «Армады», битком набитый сокровищами) попала в шторм и нашла убежище в заливе Тобермори.
         В это время в Шотландии шла кровопролитная война между двумя кланами – Макдональдов и Маклинов. Занятые своими местными распрями, шотландцы на этот раз не тронули испанский корабль, хотя до этого жестоко расправлялись с экипажами кораблей «Армады».
         Капитан «Флоренции» Перейра послал предводителю Макдональдов довольно грубое письмо, требуя для своего экипажа воды и провизии. Назвав испанца «наглым нищим», Макдональд вернул ему письмо и вызвал на поединок.
         Но Лохлан Мор, предводитель Маклинов, оказался хитрее. Он снабдил экипаж «Флоренции» водой и бараниной, а за это попросил у капитана Перейры на несколько дней сто солдат. Пополнив таким образом свое войско вооруженными испанцами, Лохлан наголову разбил Макдональдов.
         Перед самым отплытием «Флоренции» Лохлан узнал, что на корабле находятся несметные сокровища, и стал требовать у испанцев золото. Отпустив на корабль взятых «взаймы» солдат, он оставил у себя заложниками трех испанских офицеров. За выкупом он послал на «Флоренцию» своего родственника Дэвида Гласа Маклина, но испанцы захватили его и посадили в трюм.
         Пленному Маклину испанцы разрешили в последний раз бросить с палубы взгляд на родную землю. Когда он вернулся в трюм, то поджег пороховой погреб, и «Флоренция» взорвалась, переломившись надвое. Вместе с кораблем погибли и сокровища, стоимость которых оценивалась в 30 000 000 золотых дукатов.
         Далее Л. Скрягин отмечает, что историки до сих пор не установили подлинное название «Тоберморского галиона», так как список кораблей, составлявших «Непобедимую армаду», до наших дней не дошел. Сведения о том, что «Флоренция» была казначейским судном, тоже лишь предположение, так как в то время каждое судно имело собственную казну. Однако рассказывают, что на «Флоренции» находилась королевская корона, вся усыпанная бриллиантами. В случае победы испанцев эта корона предназначалась для коронации Филиппа II на английский престол.
         Погибшие сокровища с испанского галиона не давали покоя многим. Сначала им заинтересовался английский король Карл I. По его приказу в 1641 году герцог Арджилла, потомок шотландского рода Маклинов, должен был заняться поисками золота в заливе Тобермори, но найти тогда ничего не удалось.
         Через 25 лет Арджиллы заключили с английским мастером по изготовлению водолазных костюмов Джейсом Молдом договор на три года. По этому договору мастер имел право заниматься поисками золота, оставляя себе пятую часть найденного.
         Однако водолазный колокол Джейса Молда работал очень плохо, его часто приходилось ремонтировать, и за три месяца работ удалось поднять только три бронзовые пушки. Лишь в 1730 году с «Тоберморского галиона» достали несколько золотых и серебряных монет.
         Впоследствии интерес к сокровищам «Непобедимой армады» то вспыхивал, то затухал, а после Первой мировой войны к поискам их вернулись только в 1922 году. На этот раз галион привлек внимание английского капитана Джона Айрона, и это была уже пятидесятая попытка добраться до сокровищ. За ней последовали другие, но результат у всех практически был один: пушки, ядра, старинные кремневые ружья, в лучшем случае серебряный подсвечник да десяток-другой золотых монет.
         Самой яркой фигурой среди кладоискателей, ищущих сокровища «Непобедимой армады», является Роберт Стенюи, потому что он был бессребреником. Сам он впоследствии говорил, что «клад – понятие относительное. Для археолога медная пуговица или мушкетная пуля подчас важнее сундука с монетами. Отыскав реликвии, я меньше всего думаю об их рыночной стоимости».
         Профессиональным водолазом Роберт Стенюи стал вопреки воле родителей и сразу же начал самостоятельные исторические изыскания. Он завел у себя картотеку, в которую заносил все сведения о погибших и затонувших кораблях. Вскоре успехи новоиспеченного водолаза и его страсть к кладоискательству сделали Р. Стенюи столь заметной фигурой, что с 1954 года его стали приглашать на поиски затонувших сокровищ в испанской бухте Виго.
         Примерно в эти же годы у Роберта Стенюи появилось новое серьезное увлечение – подводная археология. Его все больше начали привлекать корабли, которые могли бы рассказать о малоизвестных страницах истории, и, конечно же, корабли «Непобедимой армады».
         Изучив не одну сотню страниц старинных рукописей, множество отчетов и банковских счетов, Р. Стенюи пришел к выводу, что никакого золота на «Флоренции» не было. Чтобы подтвердить свою догадку, он обратился к испанским историкам, и те, проведя собственные исследования, пришли к тому же выводу. Легенды о несметных богатствах, якобы находившихся на «Флоренции», – сплошной вымысел. Она не могла быть казначейским кораблем «Непобедимой армады», ибо в то время (как указывалось выше) каждое судно имело собственную казну.
         А вот «Хирона», разбившаяся в ночь на 27 октября 1588 года о скалы, – другое дело. На «Хироне» находилось больше людей, чем на каком-либо другом судне, многие из них принадлежали к высшему свету Испании.
         Уже при первом погружении на глубину всего десять метров Р. Стенюи нашел свинцовую чушку, какие на кораблях «Армады» применялись в качестве балласта. Тут же, почти рядом с чушкой, лежала бронзовая пушка, далее вторая, а рядом со второй – ядро. А вот и монета!
         Р. Стенюи не скрывал своей радости, а радоваться было чему: не многие музеи мира могли похвастаться даже ржавым гвоздем, принадлежавшим некогда «Армаде». А тут при первом же погружении – и сразу такое богатство! Все трудности, которые пришлось пережить Р. Стенюи и его команде за три года работы в бухте Порт-на-Спанья, окупились сторицей. Всего было найдено более 12 000 предметов, и среди них осколки мальтийского креста с сохранившимися остатками белой эмали на червленом золоте. Кроме того, было найдено триста золотых и шестьсот серебряных монет.
         Но об одной из находок Р. Стенюи впоследствии вспоминал с особой теплотой и нежностью. Это было во время одного из многочисленных погружений, когда вдруг между камнями мелькнула искорка, оказавшаяся золотым кольцом тончайшей работы. «Мне пришлось, – писал впоследствии исследователь, – снять перчатку, чтобы достать его, но я даже не почувствовал холода. Мы подняли его наверх, в лодку, и кольцо мягко заблестело в лучах ирландского солнца. Из всех сокровищ «Армады» эта была самая прекрасная и трогательная находка. Должно быть, молодая испанка специально заказала кольцо у самого лучшего ювелира города. И тот старательно выгравировал изящную ручку, держащую сердце, расстегнутую пряжку пояса и слова: «Большего я дать тебе не могу».
         Захлебываясь в соленой воде, молодой испанский гранд наверняка в последние свои минуты мысленно прощался с невестой… И она, провожая его в дальний путь на завоевание Англии, надела ему на палец кольцо, чтобы оно всегда напоминало ему о ней.
         Тело несчастного влюбленного стало добычей крабов, а драгоценный подарок, соскользнувший в расщелину, ждал четыреста лет, как ждут своего первооткрывателя и другие сокровища».

Страшное несчастье постигло Казань вскоре после ее завоевания Иваном Грозным. В 1579 году сильный пожар уничтожил дотла большую часть города, тысячи людей остались без крова и хлеба. Огонь, вырвавшийся со двора стрельца Данилы Онучина, в несколько часов обратил в пепел достояния многолетних трудов человеческих. Плач и стон людской стояли над Казанью летним июньским днем.
         Пожар истребил в основном христианскую часть города, и татары всякое бедствие обращали в укор русским: это, мол, пророк Магомет карает их за разорение мусульманского царства. Тяжело было христианам переносить незаслуженные обвинения, а еще тяжелее было видеть поругание над святыми иконами. И тогда Господь послал им свое милосердие – для утешения одних и вразумления других.
         Свой образ явила Пресвятая Богородица, и явила не начальнику города, не вельможе, не богатому и даже не мудрому, а десятилетней девочке Матроне – дочери стрельца Данилы Онучина. В почти пустой избе перед ней явилась икона, от которой раздался голос: «Иди и скажи архиепископу и воеводам вынуть Мою икону из недр земли». Но первое время Матрона не решалась сказать о своем видении даже матери, а не то что посторонним людям.
         Через несколько дней ей снова явилась икона, вот тогда Матрона и рассказала матери о своем дивном видении, но та не обратила внимания на ее слова. Прошло еще некоторое время, и однажды десятилетняя отроковица заснула в своем доме в самый полдень. Вдруг какая-то сила перенесла ее на середину двора, где она опять увидела в воздухе икону Пресвятой Богородицы. От иконы исходили такие огненные лучи, что девочка даже испугалась, что они сожгут ее. И опять раздался грозный голос: «Если ты не объявишь моих слов и не возьмешь из земли Моей иконы, то будешь больна до самой смерти». Матрона до того испугалась, что без чувств повалилась на землю.
         Когда она пришла в себя, то рассказала о чудесном своем перенесении на двор и об иконе в огненных лучах. На другой день мать отправилась с Матроной к городским воеводам, и девочка со слезами просила вынуть икону из земли в том дворе, который был ей указан во время видения. Однако воеводы не приняли ее слова всерьез, и Матрона с матерью отправились к архиерею в полной надежде, что святитель выслушает их и непременно сделает нужное распоряжение. Но и здесь их ждало одно огорчение, так как архиепископ оставил их слова без внимания.
         Идти им больше было не к кому, и тогда они решили сами искать чудесно явившуюся икону. На погоревшем месте Д. Онучин стал расчищать место для новой постройки, и 8 июля 1579 года мать с Матроной пришли на пожарище, где уже собралось много народу. Многие приняли участие в поисках иконы и вскоре ископали много земли, но иконы нигде не было.
         Начала копать и сама Матрона, и там, где прежде была печь, на глубине около полутора метров, обрела икону Богоматери Одигитрии с Предвечным младенцем на руках. Икона была завернута в ветхий суконный рукав, но сияла лучезарным светом, как будто только недавно была написана. Радости православных людей не было предела. Они преклоняли пред иконой колена, лобызали ее и наперебой стремились прикоснуться к ней, чтобы получить чудодейственную благодать.
         Дали знать о находке архиерею и воеводам, и по благословению архиерея вскоре зазвонили колокола. Когда архиерей увидел новоявленный образ, то сильно удивился, потому что никогда не видел икон такого чудного письма. Он упал на колени и с умилением просил прощения за свое неверие, а также и воеводы просили себе помилование.
         Вскоре по милосердию Божьему от святой иконы начали совершаться чудеса. Прежде всего милость Божью получил один нищий, который три года был слеп, ничего не видел, а потом прозрел. Когда обретенную икону Пресвятой Богородицы внесли в казанскую Благовещенскую церковь, зрение было даровано и некоему Никите, который до это времени тоже ничего не видел.
         Весть о явлении Казанской иконы Божьей Матери вскоре разнеслась далеко за пределы Казани, и прежде всего эту весть поспешили сообщить Ивану Грозному. С иконы была снята копия и как драгоценное сокровище послана в Москву – вместе с описанием ее явления и бывших от нее чудес. Слово «копия» в те времена и вплоть до XVIII века имело не тот смысл, какое оно имеет в современном языке, то есть не являлось точным воспроизведением оригинала. Тогда в первую очередь речь шла о правильности композиции, а в Казанской иконе Божией Матери это был особый поворот головы Богородицы и особое положение Богомладенца.
         Икона произвела глубочайшее впечатление на царя и сыновей его: «Царь и дети его дивишися зело, яко таковые иконы начертанием нигде не видеша». Иван Грозный повелел немедленно воздвигнуть на месте ее обретения церковь в честь Одигитрии и устроить женский монастырь. А царь Федор Иоаннович повелел украсить икону золотом и драгоценными камнями. Но след копии, присланной в Москву Ивану Грозному, впоследствии был утерян.
         Казанская икона Богоматери Одигитрии списана с той самой иконы, которая, по преданию, была написана евангелистом Лукой.
         В 1829 году полковник австрийской службы Шерельмей, возвращаясь из археологической поездки по Палестине, увидел в бедуинском шатре молодого греческого монаха, страдавшего болезнью легких. Сжалившись над его острым недугом, он взял монаха с собой в Каир, а оттуда в Италию.
         Во время бурного плавания монах Исаак скончался, но перед смертью он успел передать своему благодетелю кожаный мешок со всем, что в нем было. Шерельмей поначалу не обратил на этот мешок никакого внимания, даже как бы и вовсе его не заметил, полагая, что мешок был вместе с телом спущен в море. Однако, будучи уже в Италии, он нашел сумку монаха в своем багаже, а в ней следующие предметы: древнюю серебряную чашу, четки, старинные греческие молитвословы, бедную монашескую одежду, позлащенный ковчежец с частицами костей палестинских мучеников и старинный пергамент. А на самом дне мешка лежала тщательно завернутая икона древнего типа. но то, что она древняя, удалось обнаружить, только сняв затвердевший черный слой, покрывавший изображение.
         Все эти сокровища пожелал приобрести кардинал Меццафонти, но икону купить он не смог, так как греческое духовенство готово было заплатить за нее гораздо большую цену. Потом икона самым тщательным образом была очищена в Париже, и миру предстало дивное, глубокой древности изображение Пресвятой Богородицы с Богомладенцем, писанное на медной доске. Вокруг их ликов и на головном покрове буквами халдейского алфавита были сделаны древнееврейские надписи.
         На покрове были начертаны слова: «Иисусова Мария Одигитрия», а около изображений: «Мой дух радуется в Боге Израилеве: мои очи видят Иисусову Марию. Да будут намерения сердца моего угодны Иисусовой Марии. Помажь голову мою елеем и ниспосли мир рабу твоему Луке пред очами Иисусовой Марии. Иисусова Мария, подкрепи раба Твоего Луку провозвестить имя твое».
         Божья Матерь на Казанской иконе изображена с головой, преклоненной к Сыну Своему. Богомладенец представлен с благословляющей десницей, а лицо Богоматери излучает такую любовь, что трудно представить себе что-либо выше этого изображения, превосходящее всякое человеческое искусство. В Ее светлых очах отражается задумчивость, но не суетная задумчивость, не тревожная, а тихая материнская задумчивость и бесконечное милосердие.
         Глаза Богомладенца, живые человеческие глаза, смотрят выше земного, в детском их выражении виден разум взрослого человека, а в детской нежности – сила Божественная, весь лик Его исполнен Божественной красоты.
         Казанский священник Гермоген, который принял икону и на своих руках нес ее до Благовещенской церкви, впоследствии стал патриархом московским и всея Руси. Как очевидец, он составил описание явления иконы и некоторых чудес, бывших при нем в Казани от чудотворной иконы.
         Одна мать принесла слепого ребенка к чудотворному образу и со слезами молила Небесную Заступницу о его прозрении. Вместе с нею молился и весь народ. И вдруг дитя стало хватать свою мать за лицо и разглядывать его. Архиепископ, который все это время стоял на своем месте и наблюдал за происходящим, велел принести красное яблоко и показать его ребенку, который тут же потянулся к нему своими ручонками…
         В 1767 году Екатерина II во время посещения Казани одарила икону бриллиантовой короной, специально изготовленной по заказу самой императрицы.
         Национальной святыней Казанская икона Божией Матери стала в начале XVII века, когда страшные бедствия обрушились на русское государство и оно осталось без царя. Воспользовавшись столь печальным состоянием России, поляки овладели Москвой и предложили в цари своего королевича Владислава. Но тот не хотел переменить своей католической веры на православную, не являлся в Москву, и тогда патриарх Гермоген призвал людей русских к освобождению Москвы от поляков и избранию себе православного русского царя.
         В 1612 году новая копия иконы прибыла в Москву вместе с казанским ополчением и находилась в стане князя Д.И. Пожарского. И в счастливых, и в несчастливых боях русские воины молились перед иконой и призывали на помощь Пресвятую Богородицу.
         После окончательного освобождения Москвы от поляков князь Д.И. Пожарский поставил Казанскую икону Божьей Матери сначала в церкви Введения, что на Лубянке. Впоследствии в благодарность Божьей Матери, что она сохранила его в походах и сражениях, и на память потомкам князь построил Казанский собор на Красной площади, куда и перенес чудотворную икону.
         Много чудес совершалось от иконы и в первые дни ее пребывания в Москве. Вот что, например, рассказывается в старинной рукописи об одном из них.
         Некто Савва Фомин, казанский посадский, проживавший в Москве, задумал совершить страшное преступление. Он призывал на помощь дьявола и обещал отдать ему свою душу. Но после совершения преступления Савва Фомин впал в тяжкую болезнь и стал раскаиваться в своем грехе. Уже приготовляясь к смерти, он во всем исповедовался своему духовнику.
         После того явилась ему во сне Божья Матерь, ободряла его и обещала испросить для него у Бога прощение и исцеление. Для этого Она повелела Савве прибыть в Казанский собор в день праздника – 8 июля. Слух об этом дошел до царя Михаила Федоровича, и он повелел принести больного к собору на ковре. Во время богослужения у больного начались страшные страдания, и он исступленным голосом начал кричать: «Помоги мне, Царица Небесная!».
         И вот явилась ему Божья Матерь и тихо сказала: «Исполни свое обещание, иди в монастырь, впредь не согрешай, и будешь здоров!». А потом все православные люди, бывшие на литургии, вдруг услышали голос: «Савва, встань и войди в мою церковь!».
         И Савва тотчас встал, вошел в Казанский собор и упал перед чудотворной иконой на колени. Весь народ с изумлением смотрел на свершившееся чудо. Савва Фомин тотчас отдал все, что имел, бедным людям, и постригся в Чудов монастырь.
         В 1812 году фельдмаршал М.И. Кутузов, перед оставлением Москвы, вошел в собор, взял икону на грудь под шинель и так вывез ее. Впоследствии икона оставалась в соборе вплоть до сноса его в 1934 году.
         Третья копия Казанской иконы Божией Матери была привезена в 1708 году в Петербург – по повелению Павла I. Сначала она находилась в деревянной часовне на Петербургской стороне, а потом ее перенесли в церковь Рождества Богородицы, которая находилась на Невском проспекте. Здесь она пробыла до 1811 года, когда ее перенесли в построенный Казанский собор, где она до сих пор и находится.
         А в Казани в 1904 году произошла кража. Икону Божией Матери вместе с двумя другими иконами, сосудами и кружками унесли из монастыря. Казанское «Общество трезвости» назначило премию в сумме 300 рублей тому, кто укажет место нахождения похищенной иконы.
         Вскоре вор были пойман в Нижнем Новгороде. Им оказался некто Чайкин – вор-рецидивист, имевший в совокупности 43 года каторги. Он был хорошо известен полиции как вор, специализировавшийся на церковных кражах. На следствии он сначала утверждал, что разрубил икону, потом изменил свои показания и стал говорить, что сжег икону. Но суд ему не поверил, так как опытный преступник прекрасно знал о ее большой ценности. И все равно до самой своей смерти, до 1917 года, Чайкин утверждал, что сжег Казанскую икону Божией Матери.
         Русский народ в пропаже иконы увидел дурное предзнаменование, недаром молва говорила, что «Богородица уходит из земли русской». Но в церковных кругах было распространено мнение, что Чайкин украл икону Божией Матери для продажи ее старообрядцам, может быть, даже по их заказу. Среди старообрядцев с давних пор бытовала легенда о том, что до тех пор, пока икона не будет в их руках, они не получат полной свободы для исповедания своей веры. В некоторым смысле это их убеждение сбылось, так как в 1905 году был издан указ о веротерпимости, и с этого времени права старообрядцев были восстановлены.
         Если Чайкин действительно передал им икону Божией Матери, то он должен был знать, в какой из многочисленных скитов она была направлена. Но рассказать об истинной судьбе иконы он не мог, в противном случае ему бы несдобровать. А произошедшая в 1917 году революция замела все дальнейшие следы…