Геннадий ФЕДОТОВ

К сумасшедшим общество всегда питало нездоровый интерес, особенно же - к великим сумасшедшим.

Диагноз: безумен!

Гениями принято восхищаться, однако современники, как правило, недолюбливают их, иногда даже ненавидят и завидуют, так что на каждого Моцарта приходится, по крайней мере, один Сальери.

Считается, что одаренный человек, получивший способности от природы, всю жизнь беспечно наслаждается бесплатно доставшимся подарком. Но как в действительности такие люди уживались со своими творческими способностями? Что такое гений: нормальный человек или больной?

"Долгое время, к примеру, не утихали споры вокруг имени Джонатана Свифта, автора бессмертного Гулливера. И, в конце концов, медики поставили ему диагноз: Безумен! "

"В подтверждение этой теории обычно приводились три доказательства. Во-первых, назначение незадолго до смерти писателя официального попечительского надзора за его делами ввиду умственной недееспособности. "

Во-вторых, прогрессирующая потеря памяти, неспособность узнавать даже близких друзей и знакомых. И, наконец, хлопоты по созданию первой в Ирландии психиатрической больницы, которой он завещал все свое немалое состояние и в которую, если верить злым языкам его современников, надеялся сам войти первым пациентом.

Немецкий композитор Шуман страдать приступами помешательства начал в 24 года, а в 46 лет вовсе лишился рассудка. Его преследовали говорящие столы, он видел звуки, которые складывались в аккорды и музыкальные фразы.

Шведский естествоиспытатель Линней к 60 годам впал в паралитическое и бессмысленное состояние. Английский писатель Гаррингтон воображал, что мысли вылетают у него изо рта в виде пчел и птиц, и хватался за веник, чтобы разогнать их. Итальянскому философу Кардано мерещилось, что за ним шпионят все правительства, а мясо, которое ему подавали, специально пропитывали воском и серой. Моцарт страдал манией преследования, считая к тому же, что итальянцы хотят его отравить.

Преувеличенная и сосредоточенная чувствительность характерна как для великих людей, так и помешанных, равно как и временная амнезия у тех и у других. Гениальным людям, как и сумасшедшим, чужда умеренность во всем. Многие из гениев злоупотребляли и злоупотребляют спиртными напитками. Так, Ибсен, перепив, начинал комкать и рвать все, что подвертывалось под руку, часто уничтожая только что написанное. Ван Гог сутками рисовал, ведрами пил абсент, отрезал себе левое ухо и написал автопортрет в таком виде, а в возрасте 37 лет покончил жизнь самоубийством. После его смерти, кстати, врачами было обнародовано свыше 150 медицинских диагнозов, которые при жизни были поставлены великому живописцу.

Среди прочих тяжелых болезней эскулапы нашли у Ван Гога эпилепсию, опухоль мозга, маниакально-депрессивный психоз, шизофрению, магниевую недостаточность и даже отравление наперстянкой, которой в то время лечили психические заболевания...

Привяжи себя к стулу!

"Только великие люди обладают великими недостатками, - говорил знаменитый Ларошфуко. Жорж Санд добавляла: Вот где сидят у меня эти великие люди. Хорошо читать их жизнеописания, приятно посмотреть на них, отлитых из бронзы или высеченных из мрамора, но плохо иметь с ними дело. Они злы, взбалмошны, деспотичны, желчны, подозрительны."

"Шопенгауэр писал: Гении не только невыносимы в жизни, но безнравственны и жестоки, им трудно иметь друзей. На высотах мысли царит одиночество. При этом сам Шопенгауэр однажды избил одну старуху и должен был по суду платить ей всю жизнь пенсию. "

"О гениальных людях, точно так же, как и о сумасшедших, можно сказать, что они всю жизнь остаются одинокими, холодными, равнодушными к обязанностям семьянина. Гейне писал о себе: Мое умственное возбуждение есть скорее результат болезни, чем гениальности. Чтобы хоть немного утешить страдания, я сочинял стихи. В эти ужасные ночи, обезумев от боли, бедная голова моя мечется из стороны в сторону и заставляет звенеть с жестокой веселостью бубенчики изношенного дурацкого колпака. А заключал он размышления о гениальности и сумасшествии словами: Творчество - это болезнь души, подобно тому, как жемчужина есть болезнь моллюска. "

Гении необычны уже внешне своими привычками и чудачествами. Например, Шиллер почему-то мог творить лишь тогда, когда на столе у него лежали гнилые яблоки. Гайдн не работал без своего кольца с алмазом: он поминутно его рассматривал. Вагнер во время сочинения очередного музыкального произведения раскладывал на стульях и другой мебели яркие куски шелка, имел обыкновение брать их в руки и теребить.

Для успешной работы над романом Золя привязывал себя к стулу, Мюссе слагал свои стихи при свечах, в полном одиночестве, за столом, где стояло два прибора для его милой воображаемой женщины, которая должна была вот-вот прийти и разделить с ним ужин. Шарлотта Бронте постоянно отрывалась от писания очередного романа и отправлялась чистить картофель.

Были и другие особенности, сопутствующие творчеству. Дюма-сын для пробуждения вдохновения любил раз пять основательно поесть.

Матисс постоянно хотел кого-нибудь придушить

" Я люблю вас, дорогая мадемуазель, - говорил Анри Матисс своей будущей жене. - Но вы должны знать, что я еще больше буду любить живопись. Художник страдал от депрессии, бессонницы, иногда рыдал во сне и просыпался со звериным воплем. Однажды без всякой причины у него вдруг появился страх ослепнуть. И он даже научился играть на скрипке, чтобы зарабатывать себе на жизнь уличным музыкантом, когда потеряет зрение. Врачи напрасно убеждали его, что ему нечего бояться, у него нет никаких глазных болезней. Но Матисс им не верил."

Перед тем как приступить к рисованию, он испытывал острое желание кого-нибудь придушить! А сам процесс творчества связывал с вырезанием у больного опухоли ножом и без наркоза.

Флобер во время работы стонал вместе с изображаемыми им героями. Плакал и смеялся, а то принимался большими шагами быстро ходить по кабинету и громко скандировать слова.

О Монтескье рассказывали, что на полу у стола, где он занимался, можно было заметить углубления от постоянного подёргивания их ног. Английский писатель Гоутон, занимаясь литературной работой, одновременно орудовал ножом или ножницами. За время писательских бдений он обстругал не один письменный стол, изрезал несколько кресел, а однажды исполосовал подвернувшееся под руку любимое платье жены.

Великим мыслителям наравне с помешанными свойственны постоянное переполнение мозга кровью (гипперемия), сильный жар в голове и охлаждение конечностей, склонность к острым болезням мозга и слабая чувствительность к холоду. Например, Бальзак писал свои романы, стоя босыми ногами на студеном каменном полу. Руссо заставлял свой мозг работать интенсивнее, стоя на солнцепеке с непокрытой головой. Шиллер, работая над своими произведениями, всегда держал ноги в холодной воде.

Эдгар По мог сидеть часами за письменным столом и молча смотреть на лежащий перед ним лист чистой бумаги. Примерно также поступал Метерлинк. Каждое утро он отсиживал за письменным столом три часа, даже если ни одна мысль не приходила в голову. Жорж Санд ежедневно писала до 11 часов, и если заканчивала роман в 10.30, то тут же начинала новый, над которым работала полчаса.

Французский баснописец Лафонтен, когда находило вдохновение, часами метался по улицам, не замечая прохожих, с удивлением наблюдавших, как он жестикулирует, топает ногами, во весь голос выкрикивая рождающиеся строки.

"Знакомые с удивлением наблюдали, как Бернард Шоу, уже в преклонном возрасте, надевал резиновые ботинки, застегивал на все пуговицы подбитый байкой плащ и, обращаясь к домочадцам, говорил: Иду писать пьесу! И отправлялся на рынок, где было очень оживленно. Часто его видели в пригородных поездах с блокнотом в руках, быстро набрасывающим строку за строкой."

Шуберт, проживший всего 31 год, любимые свои произведения, прежде чем обнародовать, обязательно должен был сыграть... на гребенке. Дюма (отец) писал только на особых квадратных листах. Если такой бумаги не оказывалось или она кончалась, он прекращал работу.

Анатоль Франс, наоборот, никогда не запасал бумагу и писал на чем попало: на старых письмах, конвертах, пригласительных билетах, даже визитных карточках.

Часы варятся ровно две минуты

"Рассеянность и забывчивость некоторых гениев поразительны. Конечно, объясняются они особой сосредоточенностью на творчестве, когда все постороннее словно перестает существовать. Дидро забывал дни, месяцы, годы и имена близких людей. Гоголь и Гете не замечали смертельной опасности во время своей работы. Однажды Ампер, уходя из своей квартиры, написал мелом у себя на дверях: Ампер будет дома только вечером. Но вернулся домой еще днем. Прочитал надпись на своих дверях и ушел обратно, так как забыл, что он сам и есть Ампер. Он же постоянно сморкался в тряпку, которой стирал мел во время лекций, и, намазанный мелом, возбуждал веселость студентов."

Великий Ньютон как-то принимал гостей и, желая их угостить, отправился в свой кабинет за вином. Гости ждут, а хозяин не возвращается. Оказалось, войдя в рабочую комнату, Ньютон так глубоко задумался над своим очередным трудом, что совершенно позабыл о друзьях.

Известен также случай, когда Ньютон, задумав сварить яйцо, взял часы, заметил время и через пару минут обнаружил, что в руке держит яйцо, а варит часы.

"Когда Ньютон писал свои Принципы, то, поглощенный своими мыслями, забывал одеваться и есть. Однажды он пообедал, но не заметил этого. И когда пошел по ошибке обедать в другой раз, то очень удивился, что кто-то съел его кушанья. В другой раз рассеянность обошлась ученому очень дорого. Как-то, уходя из дома, он забыл погасить свечу на столе, и все его рукописи - плоды многолетних упорных трудов - сгорели в пожаре. От этого рассудок великого физика помутился на несколько месяцев."

"Другой знаменитый физик Эйнштейн, встретив своего друга и, поглощенный мыслями, сказал: Приходите ко мне вечером. У меня будет и профессор Стимсон. Его друг, озадаченный, возразил: Но ведь я и есть Стимсон! Эйнштейн на это ответил: Это не имеет значения, все равно приходите!"

"Отец русской авиации Жуковский однажды, проговорив целый вечер с друзьями в собственной гостиной, вдруг поднялся, ища свою шляпу, и начал торопливо прощаться, бормоча: Однако я засиделся у вас, пора домой!"

"Величайшие идеи мыслителей рождаются внезапно и развиваются настолько же бессознательно, как и необдуманные поступки помешанного. По мнению психиатров, не подлежит сомнению, что между помешанным во время припадка и гениальным человеком, обдумывающим и создающим свое произведение, существует полнейшее сходство. Вот, например, как описывает состояние Тассо врач: Пульс слабый и неровный, кожа бледная, холодная, голова горячая, воспаленная, глаза блестящие, налитые кровью, беспокойные, бегающие по сторонам. По окончании периода творчества часто сам автор не понимает того, что он минуту тому назад излагал."

"Разница между гениальными людьми и обыкновенными состоит в утонченной и почти болезненной впечатлительности первых. Ампер до такой степени живо чувствовал красоты природы, что едва не умер от счастья, очутившись однажды на берегу Женевского озера. Шатобриан не мог равнодушно слышать похвал кому бы то ни было, даже своему сапожнику. Шопенгауэр приходил в ярость и отказывался платить в гостиницах по счетам, если его фамилия была написана через два п."

Исследователи творчества гениев утверждают, что они, как правило, были плохими учениками и студентами. Так, Либих лишь по протекции Гумбольдта попал в профессора. Также и Гоголь получил кафедру. Ко всему прочему Гоголь был аттестован в школе как тупица и шалопай. Пушкин очень слабо успевал в Лицее и плакал на уроках арифметики. Лев Толстой на экзаменах в университете нахватал единиц, а Чехов два раза в гимназии оставался на второй год...

Александр Блок

При имени "Александр Блок" сразу же возникает картинка: кучерявый лирик с поэмой то ли "Скифы", то ли "12", поэт интеллигенции по принципу "Маяковский — поэт пролетариата, а Есенин — поэт деревни". Приписать Блоку, допустим, Мандельштама в советское время было нельзя. Признать в Блоке мистика сможет эрудированный читатель — а таких немного.

А Блок был, тем не менее, едва ли не самым любимым современниками из русских поэтов. Он играл свою роль поэта-пророка превосходно: со вкусом и со знанием дела. Как никто другой, Блок умело совмещал в себе активиста политической борьбы, лирика-предсказателя и мистика, поклоняющегося неведомому Творцу.

Уже современник Блока, его друг-соперник Андрей Белый, усмотрел в его поэзии бессознательное мифотворчество или, вероятно, гениальный бред, требующий религиозного истолкования и культурно-исторического диагноза. Позднейшие исследователи пошли еще дальше и нашли у Блока "преломление русской революционно-демократической традиции и французского средневековья".

Особенно на этой почве потрудились французы. Так, Жорж Нива подвел итог важного для мистического сознания Блока противопоставления "глубокой, почвенной русской магии" и "фальшивого и изнеженного западного романтизма". А наблюдательнейший Юлий Айхенвальд отметил манеру Блока читать свои стихи "бесстрастно перебирая их, как монах — свои четки". Как средневековый европейский монах, заметим мы.

С биографией Блока можно с легкостью познакомиться. Нет нужды в очередной раз пересказывать, что Саша родился в таком-то году, поступил туда-то и тогда-то женился. Куда интереснее мнение и замечание, оставленное его таким наблюдательным современником как Лидия Гинзбург: "Прозаический слог Блока страшен, как лицо, не улыбающееся ни при каких обстоятельствах". Невеста поэта, дочь известного естествоиспытателя Дмитрия Менделеева, просила Блока: "Пожалуйста, без мистицизма".

Александр объяснил, что эту просьбу невозможно исполнить. "Мистицизм не есть "теория"; это — непрестанное ощущение […] таинственных, ЖИВЫХ, ненарушимых связей друг с другом и через это — с Неведомым. Он проникает меня всего, я в нем, и он во мне. Это — моя природа. От него я пишу стихи", — замечает молодой Блок.

Да и в разговоре он нем ни один критик не может обойтись без того, чтобы не употребить в разных падежах существительные "мистика" или "мистик", а также прилагательное "мистический". Вот только одно предложение у Ю. Айхенвальда, вчитайтесь: "Мистичность своей "роковой, родной страны", которая "и в снах необычайна", он прозревает и в ее недавних событиях; и на них тоже распространяется та его первая и последняя любовь, то его мистическое супружество, которое называется Россия".

Тут многое идет от семьи, от истоков. Мать Блока, Александра Андреевна Кублицкая-Пиоттух, всерьез занималась религиозными исканиями и, по словам ее сестры, тетки поэта Марии Андреевны Бекетовой, "не уклоняясь от христианства, она воспринимала его исключительно как религию духа". Эта женщина жадно ловила все новое, что появлялось в духовных течениях, и ее саму называли "мистической сектанткой".

"Неоднократно лечившаяся в психиатрических клиниках (в частности, гипнозом, которым лечил ее будущий психоаналитик Юрий Каннабих), Александра Андреевна придавала своему мистицизму болезненную чувствительность истерии; годами она находилась в состоянии напряженного, почти конвульсивного ожидания чуда", — подмечает историк культуры А. Эткинд.

Ссылаясь на высказывания жены Блока и Владислава Ходасевича, проанализировавших взаимоотношения свекрови с невесткой, автор отмечает: "Поэтический культ вечной, безличной и асексуальной женственности позволял Блоку всю жизнь сохранять символическую верность матери".

С учителями Блоку, можно сказать, тоже повезло: мистик на мистике сидит и мистиком погоняет. Одним из первых был профессор русской словесности Иван Шляпкин. С детства знавший Достоевского, профессор был автором исследований о древнерусских крестах (многие из которых были памятниками новгородских еретиков), о святителе Дмитрии Ростовском (написавшем "Четьи-Минеи" и "Розыск о брынской вере", в котором впервые описывалось хлыстовство — религиозная секта). Для госэкзамена Шляпкин индивидуально подобрал Блоку вопросы, так или иначе связанные с мистическими аспектами русской традиции.

То, что блоковская мистика близка к хлыстовству, отмечали не только позднейшие литературные критики, но и друзья самого поэта. Андрей Белый указывал: "Тревожную поэзию его что-то сближает с русским сектантством. Сам себя он сближает с "невоскресшим Христом", а его "Прекрасная дама" в сущности — хлыстовская Богородица. Символист А. Блок в себе самом создал странный причудливый мир: но этот мир оказался до крайности напоминающим мир хлыстовский".

Игорь Буккер

Любовь и смерть Эдварда Мунка
04.05.2012

На аукционе Sotheby"s почти за 120 миллионов долларов продана картина норвежского художника Эдварда Мунка "Крик". Сначала ее оценивали на 80 миллионов, но вряд ли неизвестный покупатель расстроился из-за переплаты. Ведь картина легендарная, ставшая неотъемлемой частью мировой культуры, в том числе популярной. Она повторена в фильмах и вполне заслуженно стала самой дорогой картиной из тех, что продаются на открытых торгах.

А для широкой публики расшифровали — что же значит определение "бесценно", которое часто используют искусствоведы. Певец ужаса, смерти и любви, Эдвард Мунк родился в почтенной, многодетной семье военного врача. Но когда мальчику было пять лет, от туберкулеза умерла сначала его мать, а через несколько лет, когда он стал подростком, та же хворь забрала старшую сестру Софи. Ей было лишь пятнадцать лет. Первая картина Мунка, получившая широкую известность, "Больная девочка" — как раз о судьбе сестры.

Он отучился в Государственной академии искусств и художественных ремёсел, стал художником. В 1885 году съездил в Париж на восьмую, последнюю выставку импрессионистов. Их время закончилось, сначала им на смену пришли символисты, а затем наступила эпоха экспрессионизма, и его основоположником в живописи явился Эдвард Мунк. Его первая персональная выставка состоялась в 1889 году. На государственную, или точнее королевскую стипендию он жил и работал в Париже, Берлине. В Германии Мунк подружился с польским писателем Станиславом Пшибышевским и его подругой, норвежкой Дагни Жюль. По всей видимости, у них сложился любовный треугольник.

Не известно, сколько там было секса, но творческого экстаза — было много. Она стала его музой, позировала для таких картин, как "Мадонна", "Вампир", "Поцелуй". А также "Ревность" — без нее не бывает. Из декаданской Европы Мунк приезжал на родину, в Осгордстранд, на берег фьорда. Это было место, куда он стремился, когда уставал измотанный творчеством. Эдвард гулял там, словно бы среди своих картин, вновь испытывая непреодолимое желание рисовать.

Он задумал цикл картин "Фриз жизни — поэма о любви, жизни и смерти", чтобы показать в них все, что узнал о женственности, страхе и отчаянии. В 1893 году Мунк написал "Крик" — своё самое известное произведение, символ экспрессионизма. Ужас, переданный художественными средствами, цветом и линиями. Мунк работал над этой композицией на четырех полотнах, дважды маслом, дважды пастелью. На аукцион выставили именно пастель, хранившуюся в частной коллекции, все остальные по-прежнему в норвежских музеях. Многие картины художник переписывал по несколько раз, снова и снова возвращаясь к теме. Например, "Мадонна" и "Больная девочка" существуют в пяти вариантах.

В начале 1900-х у Мунка был роман с молодой наследницей богатого норвежского виноторговца Туллой Ларсен. С нее он писал "Плодородие". Она была влюблена и мечтала о свадьбе. А вот Мунк медлил с предложением, считая, что женитьба ему помешает. Это длилось около четырёх лет, и однажды, в 1902 году друзья решили его разыграть, сказав, что девушка умерла. По их замыслу она тут же должна была "ожить" и этим растормошить жениха. Но Эдвард воспринял розыгрыш болезненно, произошла ссора, возможно драка, из-за которой Мунк повредил себе левую руку, так что ему даже пришлось ампутировать палец.

С Туллой они не поженились, а расстались. После этого случая он частенько ссорился с кем ни попадя. Впрочем, быть может, причина в беспробудном пьянстве. В конце концов, в 1908 году его поместили в психиатрическую клинику в Копенгагене. Он провёл там более полугода, непрерывно рисуя. В начале ХХ века стиль Мунка изменился. Его работы стали резче, грубее, если не примитивнее. Он ведь начинал как типичный реалист, писал в изящном стиле модерна и перешел на широкие мазки с контрастными цветами.

В 57 лет у художника произошло кровоизлияние в глаз, он почти прекратил работать, лишь делал наброски того, что видел искаженным зрением. Большую часть жизни страдая от маниакально-депрессивного психоза, он дожил, тем не менее, до 80 лет. К нему при жизни пришла слава и признание. По всей Европе проходили его выставки, в 1933 году он стал кавалером Большого креста ордена Святого Олафа.

Но все-таки самый большой почет пришел к нему уже после смерти. Может и зря продал пастель норвежский миллионер Петтер Олсен. Он получил ее в наследство от своего отца, который был когда-то соседом и другом Эдварда Мунка. На вырученные немалые деньги он намеревается в своем имении построить музей и центр искусств.
Юрий Енцов

Люди-загадки: безумный гравер Апокалипсиса

Этот человек писал удивительные философские стихи, которые нередко цитируют и в наше время… Но гораздо больше англичанин Уильям Блейк известен как талантливый художник-гравер. И не просто художник… Он обладал способностью видеть параллельные миры, то есть был, как говорят в наше время, визионером… А после смерти являлся своей жене в виде призрака.

С детства Уилли удивлял родных своими рассуждениями о мироустройстве. Так, он утверждал, что смерть — это всего лишь переход из одной комнаты в другую… А также рассказывал взрослым, что видел в небе воинов с мечами и копьями, а на ветвях деревьев ангелов со сверкающими крыльями… Однажды мальчик поведал, что видел самого Господа, просунувшего голову в окно… Свои видения Уилли переносил на бумагу.

Когда Уильям поступил в ученики к граверу Джеймсу Бэзиру, тот послал его писать с натуры в Вестминстерское аббатство. Там юноше явилась средневековая процессия монахов, он услышал звуки хорала и органа…

Блейк был убежден в существовании параллельного мира, где все иначе, чем в нашем. Стремясь постичь его законы, он научился писать справа налево. Художника мало интересовала реальность, он погружался в фантастические сферы, героями его творений становились атланты и друиды, которые являлись ему, когда он был в измененном состоянии сознания, как сказали бы сегодня… Когда ему мешали во время транса, он приходил в дикую ярость — как-то едва не столкнул с карниза школяра, вздумавшего его дразнить… Многие считали его сумасшедшим, и так продолжалось до конца жизни…

Женой Блейка стала Кэтрин Буше. Девушка была совершенно неграмотна. Уильям сам научил ее читать и писать, а также обучил делать на станке гравюры с готовых оттисков. Кэтрин всю жизнь являлась для него верным другом и помощницей.

После смерти от туберкулеза брата Роберта, тоже художника, Блейк увидел его призрак, который дал ему несколько очень дельных советов по искусству гравировки. Благодаря этому Уильям изобрел особую, иллюминированную технику, или технику рельефного оттиска, когда буквы и рисунки на офортах не чеканятся, а становятся рельефными благодаря вытравлению окружающих участков медной пластины кислотой.

Блейк изучал труды мистика и визионера Сведенборга, увлекался неоплатонизмом — но так и не стал ничьим последователем. Его лучшие живописные работы на религиозные темы, такие как "Сон Иакова" или "Адам и Ева находят тело Авеля", отличает особое, нетрадиционное освещение. По словам Блейка, это был "свет других миров", который и помогал ему создавать шедевры. Лишь истинному художнику доступны контуры того, иного, запредельного мира, уверял он:

Кто контур не видит — не может его рисовать,

Ни рафаэлить, ни фюзелить, ни блейковать.

За контурный метод вы рады художника съесть,

Но контуры видит безумец и пишет, как есть.

Блейк создал несколько "иллюминированных рукописей", собственноручно гравируя свои стихи и рисунки. Одной из его работ была "Библия Ада, собранная в Ночных Видениях", своего рода альтернативный Ветхий Завет, где Бог представал демоном, а акт сотворения мира — великим падением…

Как-то, вспоминает художник, он увидел в своем доме "чешуйчатую, крапчатую, ужасную видом тварь с телом человека и головой блохи, спускавшуюся по лестнице". Видение привело его в такой ужас, что он бросился бежать из дому, куда глаза глядят… Позднее он воплотил адское видение в одной из своих картин — "Дух Блохи".

В течение 16 лет Блейк работал над эсхатологическими поэмами "Мильтон" и "Иерусалим", одновременно являвшимися сборниками гравюр. Эти тексты начали расшифровывать только в наше время. Почти 17 лет ушло на создание гравюры "Страшный Суд — видение Апокалипсиса". На одной-единственной медной доске художнику удалось разместить более тысячи персонажей меж языков адского пламени…

Уильям Блейк скончался 12 августа 1827 года, в возрасте 69 лет, в самый разгар своей работы над иллюстрациями к "Божественной комедии" Данте. Незадолго до этого он закончил иллюстрировать "Книгу Иова". Врачи так и не смогли найти причину смерти художника. Возможно, его забрали с собой те потусторонние силы, с которыми он постоянно общался при жизни.

После его кончины вдова Кэтрин не раз рассказывала, что призрак мужа являлся к ней и давал различные рекомендации. Так, если к ней приходили купить какую-нибудь из гравюр Блейка, она всегда говорила, что сначала посоветуется с супругом…

Интересно, что много лет спустя после смерти Блейк был канонизирован католической церковью. И это несмотря на то, что в своих работах, особенно ранних, он выступал против религиозного догматизма!

В 1949 году власти Австралии учредили премию имени Уильяма Блейка за вклад в религиозное искусство. А в 1957 году в Вестминстерском аббатстве был открыт памятник чете Блейков.

Маргарита Троицына

Когда речь заходит о русских поэтессах, первой называют Анну Ахматову. Самая известная за пределами России – она. Самая долгая творческая жизнь была, несомненно, дана ей. И самая трагическая судьба – у нее. Знакомясь ближе с ее жизненным путем, полным загадок и тайн, зашифрованных в ее стихах, выясняются факты и обстоятельства, которые невозможно объяснить иначе как мистикой.

«Приходи на меня посмотреть…»

Символично, что родилась Анна Андреевна Горенко в ночь с 23 на 24 июня 1889 года, на Ивана Купалу (праздник языческого бога плодородия).

В Ивановскую ночь девицы гадают на любовь, ведьмы делаются более опасными, деревья переходят с места на место, а папоротник расцветает чудесным огненным цветком, который указывает все клады.

Не эти ли поверья заставили поэта Николая Гумилева, первого мужа Ахматовой, написать такие строчки: «Из города Киева, из логова змиева, я взял не жену, а колдунью».
Колдуньей ее считал и второй супруг, филолог, востоковед, поэт и переводчик Владимир Казимирович Шилейко, он называл ее Акума (по-японски «злой демон», «ведьма»).

Третий (гражданский) муж, историк искусства, художественный критик Николай Николаевич Пунин величал Анну «морской царевной».

Марина Цветаева именовала ее в своих стихах «чернокнижницей», Осип Мандельштам – Кассандрой. А хорошо знавший Анну Андреевну переводчик Игнатий Ивановский писал: «…я невольно, боковым зрением наблюдал, с каким убеждением и тончайшим искусством творила Ахматова собственную легенду — как бы окружала себя сильным магнитным полем.

В колдовском котле постоянно кипело зелье из предчувствий, совпадений, собственных примет, роковых случайностей, тайных дат, невстреч, трехсотлетних пустяков. Котел был скрыт от читателя. Но если бы он не кипел вечно, разве могла бы Ахматова в любую минуту зачерпнуть оттуда, вложить неожиданную поэтическую силу в самую незначительную деталь?..»

«И давно мои уста не целуют, а пророчат…»

Сама Анна Андреевна, по воспоминаниям литературоведа Эммы Герштейн, называла себя «старой шаманкой», которая защищается «заклинаниями» и «посвящениями из музыки и огня». По мнению многих знавших ее, она обладала необычными и необъяснимыми способностями: видела чужие сны, знала, о чем люди думают, предвидела события, спрятанные в будущем, и делала предсказания…

Так, в семнадцать лет на даче она услышала разговор двух своих тетушек о соседской барышне — мол, и красавица, и умница, и талантливая, наверняка ей уготовано блестящее будущее… «Если не умрет в шестнадцать лет в Ницце от чахотки!» — вдруг выпалила Аня, дремавшая с книжкой в качалке. Вскоре девушка и в самом деле скончалась от туберкулеза в Ницце, куда она приехала лечить болезнь…

Анне Андреевне не раз удавалось читать мысли других людей. Как-то в Париже она пересказала художнику Амадео Модильяни его кошмарный сон, в котором он рисовал людей с изуродованными лицами, а они потом оживали…

Своей подруге Лидии Корнеевне Чуковской она всегда звонила именно в тот момент, когда та сама подходила к телефону, чтобы позвонить ей. А Надежда Мандельштам со временем даже привыкла к тому, что приятельница отвечает на ее не высказанные вслух мысли.

Известен и такой случай. Осенью 1924 года Ахматова шла по набережной Фонтанки в Ленинграде и вдруг подумала: «Сейчас встречу Маяковского!» Хотя знала, что Маяковский находился в Москве. И тут увидела — он идет ей навстречу! Поздоровавшись, поэт сказал, что как раз думал о ней, хотел повидать, но не знал, как ее найти. Ахматова каким-то образом сумела уловить его мысли…

У Анны Андреевны была своя теория о том, как получать информацию «ниоткуда». Она утверждала, что для этого надо просто расслабиться и думать о чем-то отвлеченном. Так, однажды при ней начали вспоминать фамилию какого-то человека. Внезапно Анна точно назвала его фамилию, хотя ранее этот человек был ей незнаком.

«Но иным открывается тайна…»

Эти странности начались еще в детстве. Она была сомнамбулой, то есть лунатичкой, и отец частенько приносил девочку домой из сада, поля или с дороги, находя бесцельно бродящей в непонятном оцепенении с широко открытыми невидящими глазами.

Проводя лето на крымской даче отца, капитана 2-го ранга в отставке Андрея Антоновича Горенко, она становилась настоящей дикаркой: загорала дочерна, прыгала в бурное море со скал и в любую погоду заплывала в открытое море на несколько часов. (Среди прозвищ, данных ей Гумилевым – «дева Луны» и «русалка»).

Но поражала она соседей не этим, а ясновидением. Например, копали в черноморских степях колодцы, и несколько раз Аня Горенко точно указывала, где нужно рыть: она «чуяла воду». Некоторые исследователи видят здесь наследственные черты: Иван Стогов, прадед поэтессы (кстати, бессменный ординарец Суворова), был, по преданию, колдуном: мог усмирить и обездвижить любую лошадь, обладал непонятной властью над людьми.

Обращение Ани Горенко к поэзии тоже ознаменовано тайной. В 10 лет, едва поступив в гимназию, девочка тяжело заболела. Неделю она находилась в беспамятстве, врачи говорили, что надежды на выздоровление нет. Тем не менее, Аня выжила, но на некоторое время полностью потеряла слух. А начав поправляться, погрузилась в стихию поэзии.

Видимо, свыше ей была дарована некая мощная жизненная сила, вполне проявившаяся в дальнейшие годы - годы беспросветной нищеты, гонений, дикой травли и горьких скитаний по знакомым и подругам. Она голодала, валялась в тифозном бреду, страдала от стенокардии, получила несколько инфарктов. И - выживала в любых условиях.

«Когда б вы знали, из какого сора…»

Возникновение стихов воспринималось Ахматовой как некое чудо. Ее объяснение собственного творчества всегда звучит как описание опыта соприкосновения с иным миром. Ее стихи "вырастают", "приходят", "самозагораются". Так, наверное, пифия могла бы попытаться объяснить пришедшее к ней откровение.

«Мне приходит в голову, - находим мы в ее записках, - что поэму мне действительно кто-то продиктовал… Особенно меня убеждает в этом та демоническая легкость, с которой я ее писала: редчайшие рифмы просто висели на кончике карандаша, сложившиеся повороты сами выступали из бумаги».

Поэтический мир Анны Андреевны – это неисчерпаемый мир женской души, охваченный всепоглощающим любовным чувством, всей гаммой сложных переживаний - от бурных роковых страстей до тончайших оттенков и нюансов. Ахматова была наделена редкой влюбчивостью, и трагедия отношений между мужчиной и женщиной стала одной из основных тем ее поэзии.

Возможно, это было прямым следствием ее неудавшейся первой любви, события, которое она пережила как катастрофу. Весной 1905 года гимназистка Аня Горенко влюбилась в студента третьего курса факультета восточных языков Петербургского университета Владимира Голенищева-Кутузова.

Вот ее собственные слова: «Я не могу оторвать от него душу мою. Я отравлена на всю жизнь, горек яд неразделенной любви!..» И в другом месте: «В течение своей жизни любила только один раз. Только один раз. Но как это было… В Херсонесе три года ждала от него письма. Три года каждый день, по жаре, за несколько верст ходила на почту, а письма так и не получила».
Аня даже пыталась покончить собой, но гвоздь, на который она накинула веревку, выскочил из побеленной известкой стены. Ей была уготована другая участь…

«Я гибель накликала милым…»

В 1910 году Анна выходит замуж за Николая Гумилева. Это была не столько любовь, сколько судьба. Конечно, они были слишком свободными и творческими людьми, чтобы стать парой воркующих «сизых голубков». Их союз не укрепило и рождение в 1912 году сына. Лев Николаевич Гумилев до конца жизни не мог простить Ахматовой очевидного дефицита материнского чувства.

Казалось, злой рок преследовал ее всегда. В августе 1921 года по обвинению в участии в заговоре контрреволюционной боевой организации Гумилева арестовали. Вскоре он был расстрелян. Реабилитировали его лишь спустя 70 лет «за отсутствием состава преступления».

Двадцать последующих лет Ахматову не печатали. Лев был арестован только за то, что являлся сыном преступника-заговорщика. Восемнадцать лет безвинно отсидел в лагерях. В воркутинском лагере в 1953 году умер и гражданский супруг поэтессы Николай Пунин.

Но самое удивительное то, что эти события Анна Андреевна словно предвидела. Еще в 1915 году она написала стихотворение

«Молитва»:
Дай мне горькие годы недуга,
Задыханья, бессонницу, жар,
Отыми и ребенка, и друга,
И таинственный песенный дар…
Так все и случилось.

Для многих близких людей (Амедео Модильяни, лирик и филолог Николай Недоброво, поэт Всеволод Князев, граф Валентин Зубов, поэт и прозаик Георгий Чулков, композитор Артур Лурье, писатель Борис Пильняк, поэт Михаил Зенкевич, ученый, врач Владимир Гаршин) поэтесса явилась поистине роковой женщиной.

Соприкосновение с ней почти неизбежно влекло за собой зловещие повороты в их судьбе. Ахматова знала за собой это ясновидение и боялась его:
Я гибель накликала милым,
И гибли один за другим…

Известно, что некоторые йоги могут наблюдать за событиями, происходящими на огромных расстояниях и в любом времени: прошлом, настоящем и будущем. В Индии этих людей так и называют «трикала жна» - знающие три времени. Видимо, Анна Андреевна обладала в некоторой степени таким свойством.

Например, когда день смерти Мандельштама был еще не известен, она в первом Посвящении к «Поэме без героя» поставила дату - 27 декабря. Надежда Мандельштам впоследствии написала, что Ахматова «знала» эту дату.

«И голос вечности зовет…»

 В 1955 году, когда стихи Ахматовой вновь стали появляться в печати, Литфонд предоставил ей в Комарове на улице Осипенко маленький домик, который она сама называла «Будкой».

В последние годы, проведенные там, в ее сомнамбулическую явь стали приходить герои ее петербургской юности: по ее собственным признаниям, это были не тени и призраки былого, а живые люди - неестественно яркие образы близких друзей, с которыми она часами беседовала, спорила и вспоминала далекие годы, заново переживая незабываемые мгновенья.

Анна Андреевна Ахматова скончалась 5 марта 1966 года в подмосковном санатории. Ее похоронили среди соснового леса в поселке Комарово.

Все было сложно, загадочно и неоднозначно в облике великой поэтессы. Неоспоримо только одно: колдовское очарование ахматовского стиха покорило миллионы ценителей поэзии. Но судьба ничего не дает нам просто так - и за талант, и за успех, и за необычный дар часто приходится платить, обрекая себя на страдания или жертвуя судьбами близких…

Валерий САФРОНОВ