В честь той первой собаки, что предпочла место у нашего очага дикому миру, ночное небо над Китаем, Японией, Кореей и Вьетнамом озаряется феерическим каскадом огней. Да и почти во всех древних цивилизациях собака оставила поистине немеркнущий след. Охотник, охранник и беззаветно преданное существо, готовое пожертвовать собой во имя всеохватной любви, она была еще и мифологическим героем: основателем рода, священным тотемом, искупительной жертвой, спутником божества и даже богом.


Оборотни в собачьей шкуре

Тотемизм, широко распространенный среди австралийских аборигенов, лесных племен Африки и североамериканских индейцев, не изжит по сей день. Одни почитают в образе животного божественного покровителя, другие - первопредка или то и другое вместе. Этот культ дал начало и вере в оборотней, которыми могут становиться колдуны и шаманы.

По исконным убеждениям русских, белорусов и украинцев, ведуны и ведьмы способны обращаться в собак и волков. Собака непременно присутствует и в наборе колдовских превращений чародеев народа майя, бушменов Южной Африки, знахарей Гондураса и Гавайских островов. География сходных представлений настолько широка, что о непосредственном заимствовании говорить не приходится.

Весьма характерно, что излюбленным обликом оборотней считается не просто любая собака, а, как правило, черный пес, в чем сходны поверия и коми, и шотландцев. Видимо, не случайно под пером шотландского классика Артура Конан Дойла родился устрашающий образ собаки Баскервилей...

Мы одной крови

Близость человека с миром животных на ранних ступенях познания воспринималась как непосредственное и даже кровное родство: «Мы одной крови» - пароль джунглей у Киплинга. Не отсюда ли представления о животных-родоначальниках, о чудесных детях, рожденных от связи женщины с таким зооморфным предком?

У киргизов жива легенда об их происхождении от Красной Собаки. Когда после очередного набега соседей-врагов все племя было истреблено, а спастись удалось лишь ханской дочери, заботу о будущем воспроизводстве взяла на себя эта сказочная Красная Собака. В урочный час ханская дочь разрешилась от бремени сильными и здоровыми сыновьями, которым предстояло стать родоначальниками киргизских кланов. Знаменитый царь персов Кир Великий числил себя сыном собаки Кило. Сходные мифы есть и у айнов, обитающих на островах Японии и Сахалине. Они тоже ведут свое происхождение от собаки и первой женщины на земле.

В этих поверьях нет ничего зазорного или обидного, ибо почти повсеместно собака считалась благородным существом, особо приближенным к человеку.

Аналогичный культ волков, очевидно, является еще более архаичным. В нем воплотилась память о том, что волки сами пришли к людям и постепенно превратились в собак. От волка ведут свой род и древние тюрки, и монголы. Волчица вскормила своим молоком основателей Рима - Ромула и Рема.

Не миновало традиционное родословие и античную Грецию, откуда через Византию пришли на Русь и вера, и алфавит. Афиняне почитали своим праотцем волка, а кинадцы собаку. Уже название острова Кинады говорит само за себя: «кинос» - «собака».

Дух хлеба

Переход от охоты и собирательства к возделыванию злаков и оседлому образу жизни стал знаменательной вехой в истории человечества. Наглядная картина смерти зерна в земле и воскрешения его в колосе вошла в самую сердцевину религиозных культов, охвативших всю Эйкумену. Идея умирающего и воскресающего бога, будь то Осирис, Аттис или Дионис, оплодотворила впоследствии христианство. Отсюда - не только ритуальное, церковное, но и мирское благоговейное отношение к хлебу.

Однако едва ли кто, кроме специалистов-этнографов, знает, что среди животных, олицетворявших «дух хлеба», видное место 
занимала собака. Этот дух пребывал как бы в двух ипостасях - в образе животного и в зерне. Дух погибал, когда срезали последний колос. За жнецом, которому выпадала такая доля, на весь год закреплялось соответствующее прозвище. Чаще всего - «ржаная собака».

Подобные обычаи бытовали и у французов, и у немцев, и у славян. Когда волны колосьев колыхались под ветром, крестьяне частенько говаривали: «Там большой пес» и предостерегали детей: «Ржаная собака утащит».

Жертвенное животное

Отношения с тотемным животным складывались по-разному, в зависимости от стадии развития и местных условий. Сначала на его убийство существовал строгий запрет, потом, напротив, возобладало желание приобщиться к плоти первопредка на ритуальном пиру, а то и принести священное животное в жертву. К примеру, перед тем как ступить на тропу войны индейцы-канза устраивали в жилище вождя пир, на котором главным блюдом была собака. Считалось, что отвага и самоотверженность, с которой, защищая хозяина, бросается на врага собака, войдет вместе с ее мясом в кровь воина и поможет одержать победу. Западные индейцы племени черноногих лучшим даром покойнику тоже считали собаку и хоронили ее вместе с ним. Точно такой же обычай существовал и у коренных обитателей Восточной Сибири, а коряки приносили собак в жертву злым духам калау.

Этнограф В.Иохельсон, побывавший в начале прошлого века на Дальнем Востоке, писал: «С осени до весны они убивают столько щенков и взрослых собак, что не могут пополнить своих упряжек из естественного прироста... Вдоль всего берега реки Пирена стояли колья, воткнутые в снег, на которых висели собаки, с мордами, обращенными кверху, и животом на Восток».

Сходные образы и церемонии можно обнаружить не только у народов, разделенных бездной пространства и времени, но и изначально изолированных самой природой. Один раз в году джунгарские бхотии, живущие в высокогорных долинах Западных Гималаев, проводят весьма примечательный обряд. Собаку, которую предварительно напаивают водкой и окуривают гашишем, проводят по селению, чтобы спустить затем с привязи. После этого за ошалевшим животным устраивается шумная погоня с камнями и палками. Считается, что таким манером люди на весь год застрахованы от болезней и всяческих бед. Трудно не усмотреть здесь аналогию с ветхозаветным «козлом отпущения».

Великое божество

Совсем иное место занимала собака в Египте, где она вознеслась на немыслимую высоту и удостоилась статуса полноправного божества. Невольно проникаешься мыслью, что все начиналось именно здесь - в колыбели цивилизации, откуда, кстати сказать,  
распространились и кошки, и связанный с ними культ.

Покровитель умерших Анубис почитался в образе дикой собаки Саб или собакоголового человека. Анубис-Саб (по-египетски значит «судья») вершил суд над богами и мертвыми людьми. Центр его культа находился в Каннополе, что, собственно, и переводится с греческого как «город собаки».

Из «Книги мертвых» и росписей в погребальных камерах явствует, что собакоголовый Анубис почитался по всей громадной стране. О том же свидетельствуют его титулы: «Владыка царства мертвых», «Стоящий впереди чертога богов».

После того как в конце третьего тысячелетия до нашей эры функции царя преисподней перешли к Осирису, Анубис занял более скромное место в подземном судилище. Теперь он пересчитывал и взвешивал сердца. От результата взвешивания зависело посмертное существование человека: либо он обретал вечную жизнь, либо тут же, у весов, пожирался чудовищной химерой.

Но Анубис - милостивый и сострадательный бог. В погребальном ритуале и фараонов, и простолюдинов он остается главным распорядителем: подготавливает тела для бальзамирования, пеленает мумию и снабжает ее охранительными амулетами для благополучного путешествия в потустороннем мире, где каждый шаг чреват опасностью. Он же встречает мумию в гробнице, где вручает детям солнечного бога Гора по канопе - сосуду, в котором хранятся внутренние органы почившего.

Не случайно древние греки отождествляли Анубиса со своим Гермесом - вестником богов и проводником душ умерших. Нигде более собака не удостаивалась такого триумфального почитания. Разве что в Тибете, где и по сей день в ряде монастырей в большом почете содержатся священные псы.

Загадочное сходство

В сонме древнейших добуддийских божеств, объединенных под общим названием «Дрегпа», выделяется Сабдак - «Одинокая черная собака». Иконографически эта химера выглядит устрашающе: голова пса на черном теле, железные крылья, птичьи когти на лапах и змея вместо хвоста. Враждебно настроенная к грешникам, одинокая черная собака вполне благожелательна по отношению к добрым людям.

И уж конечно обращает на себя внимание этимологическое совпадение: Саб, Сабдак и наше - собака. Скорее всего, это лишь игра случая. Хотя кое-какие доводы можно привести и в пользу того, что данное созвучие обусловлено доисторическим единством народов и языков.

Так, в том же древнем пантеоне Тибета есть божество по имени Циумарпо, что переводится как «красный сок». Циумарпо выступает сразу в трех ипостасях: царя древних богов, владыки божеств среднего мира и, что особо примечательно, судьи человеческих душ. Прямое сопоставление с Анубисом. Более того, в свиту Циумарпо, который в образе красного всадника мчится на быстром, как ветер, коне, входят шесть собакоголовых богинь, способных насылать ужасные болезни!

Не напоминает ли это «дикую охоту» греческой Гекаты - богини тьмы, ночных видений и чародейства? В страшном полете среди мертвецов, могил и призраков ее тоже сопровождает свирепая свора псов.

Какие-то общие представления о потустороннем существовании, по-видимому, были характерны для мировоззрения древних.  

Как-никак, а именно трехголовый пес Цербер охранял врата Тартара - эллинской преисподней.

Следы почитания животных ощутимы и в христианстве, ведь любая религия вбирает в себя наиболее яркие черты прежних культов. На древних иконах евангелист Лука представлен человеком с головой тельца, Иоанн - орла или сокола, Марк - льва, а святой Христофор - с головой собаки.

На долгом пути от первобытных пещер до величественных храмов человека постоянно сопровождала собака. Она была для нас бесценным проводником в мир животных, и многое о нас самих мы тоже узнали с ее помощью. Лучшее тому доказательство - памятник собаке великого ученого Ивана Павлова в поселке Колтуши под Санкт-Петербургом.

ПРЕДВЕСТНИК СМЕРТИ...

Какой-то почти реалистический, но не потерявший своей мистичности ужас заключен в псе - предвестнике смерти.

Кто, например, не обмирал от ужаса, читая знаменитую «Собаку Баскервилей», причем обмирал независимо от возраста, в котором эта книга попадала в руки? Между тем Артур Конан Дойл, если верить его дневнику, списал внешность своей «героини» с натуры! И всю жизнь считал, что в живых ему после встречи с этим исчадием ада удалось остаться только потому, что видел он чудовище издали...

В разных частях Британских островов ее называли по-разному: в Норфолке - Черная Раковина, в Ланкашире - Крикун, в Йоркшире - Бродяга. Однако все описания призрака совпадали полностью: огромная, лохматая, черная, как ночь, собака с большими, как блюдца, глазами, светящимися в темноте красным светом. Считалось, что это призрак собаки Одина - норвежского бога войны. Встречали жуткого пса и на болотах (как это произошло с Конан Дойлом), и на морском побережье, и в центральных графствах. Часто зверь рыскал ночами по полю, и горе тем запоздалым путникам, которым доводилось столкнуться с ним. Завороженный мутным взглядом призрака человек замирал, а пес, постепенно увеличиваясь в размерах и становясь ростом с быка, одновременно растворялся во тьме... 

Как правило, после такой встречи дни несчастного были сочтены. Так что знаменитому писателю и впрямь повезло, поскольку как раз такую сцену (столкновение с чудовищем запоздавшего фермера) он и наблюдал однажды около полуночи возле мрачных Йоркширских болот - в точности как и описал позже в «Собаке Баскервилей».

Но самым страшным, самым необратимым было, если ночному путнику встречалась не одна собака, а целая стая: именно такой вариант пророчества смерти фигурирует в знаменитом фильме «Омен». И вполне уместно, потому что стаей страшные псы выходили в ночную тьму исключительно под предводительством самого Сатаны.

Как-то около века назад (об этом свидетельствует запись в церковно-приходской книге) загулявший на Уайдкомбской ярмарке девонширский фермер возвращался домой после полуночи. То ли потому, что он выпил слишком много эля, то ли потому, что разыгралась гроза и внезапно стало холодно, дорога домой тянулась медленно. Нахлобучив шляпу почти на самые глаза, крестьянин тащился сквозь дождь и ветер верхом на лошади, едва разбирая дорогу. Вдруг животное резко остановилось.

Сдвинув шляпу, фермер увидел, что лошадь окружена стаей свирепых черных псов. А прямо перед ним на черном, как уголь, коне восседал охотник, тоже одетый во все черное. Лицо его пряталось под широкими полями шляпы, а к седлу были подвешены туши убитых зверей.

Все еще не потеряв веселости, фермер рассмеялся: «Эй, охотник, поделись своей добычей!» Черный всадник, взглянув свысока, снял одну тушу, замотанную в тряпку, и кинул крестьянину. Затем повернул коня и ускакал во тьму.

Фермер открыл неожиданный подарок и чуть не свалился с коня: в свете молнии ему показалось, что там лежало тело его маленького сына. Но спустя мгновение он не обнаружил ничего, кроме своих трясущихся рук.

Моментально придя в себя, крестьянин пришпорил лошадь и весь оставшийся путь гнал галопом, что было сил. Едва он приблизился к дому, как навстречу ему с рыданиями выбежала жена: на руках у женщины лежало безжизненное тело малыша...

СОБАКА - одной породы с волком, но с давних времен стала его лютым врагом, защищая-оберегая хозяйское добро. Недаром сложилась неизменно оправдывающаяся в жизни поговорка: "Собака - человеку верный друг!" Заслышит волк собачий лай - сторонкой норовит обойти: знает серый, что зубы-то у этих сторожей острые, а чутье - на диво. О своем верном друге-стороже насказал краснослов - пахарь немало всяких крылатых словец, и все они в один голос говорят о собачьей привязанности, о собачьем нюхе, о собачьей неприхотливости. По собачьему лаю узнает сбившийся с дороги путник, где поблизости жилье человеческое. По нему же загадывают на святки и красные девушки: "Гавкни, гавкни, собаченька, где мой суженый!"

Многое множество примет связано с хорошо знакомым деревенскому человеку собачьим нравом. Если собака качается из стороны в сторону - к дороге хозяину; воет пес, опустив морду вниз, или копает под окном ямку - быть в доме покойнику; воет, подняв голову, - ждут пожара; траву ест собака - к дождю; жмется к хозяину, заглядывая ему в глаза, - к близящемуся несчастью; мало ест, много спит - к ненастной погоде; не ест ничего после больного - дни того сочтены на небесах.