Российский актер. Снимался в фильмах: «Чужая родня», «Весна на Заречной улице», «Высота», «Девушка без адреса», «Девчата», «Война и мир», «Хоккеисты», «Вторая попытка Виктора Крохина», «Выйти замуж за капитана» и др.
Николай Рыбников родился 13 декабря 1930 года в городе Борисоглебске Воронежской области в семье актера. Его отец, Николай Рыбников, играл в Малом театре и снимался в кино.
Детство Рыбникова-младшего прошло в Волгограде. Там он окончил Волгоградскую железнодорожную школу, где довольно успешно выступал в художественной самодеятельности. Рыбников поступил в медицинский институт, но, проучившись там год, отправился в Москву.
В 1948 году он блестяще прошел конкурс во ВГИК в мастерскую С.А. Герасимова и Т.Ф. Макаровой. В памяти Тамары Федоровны Рыбников остался человеком огромного темперамента, которому по плечу были и Шекспир, и Шиллер, а ему все предлагали играть, как с горечью говорил в конце жизни сам актер, бригадиров. Творческий диапазон его был необъятен. Как вспоминают сокурсники, ему удавались Жюльен Сорель и Хлестаков, Макар Нагульнов и пушкинский Дон Гуан, Бенкендорф, изъясняющийся только по-французски.
Рыбников умел мастерски имитировать чужие голоса и вместе с друзьями часто устраивал розыгрыши. В апреле 1951 года Николай, прячась в шкафу, зачитал голосом Юрия Левитана правительственное постановление о снижении розничных цен. Согласно этому постановлению, с 1 апреля цены на продовольствие снижались в 5 раз, на винно-водочные изделия в 7 раз, а соль и спички должны были отпускать бесплатно. Сообщение студенты встретили громом аплодисментов и криками: «Да здравствует товарищ Сталин!» и «Слава советскому правительству!» Естественно, обман вскоре раскрылся. За эту проделку Рыбникова решили отчислить из ВГИКа. Но руководство курса взяло его на поруки…
И вот – учеба во ВГИКе завершена дипломным спектаклем о юном Петре. По выражению Т.Ф. Макаровой, это было высшее достижение актера. Вся театральная и кинематографическая Москва была на спектакле. Николай абсолютно не похож на Петра I. Даже своим ростом (176 см) он много «не дорос» до царя, не говоря уж о совсем не богатырском сложении актера. Есть немало свидетельств тому, как играл Рыбников эту роль. Его учитель, С.А. Герасимов, делился своими впечатлениями: «Прекрасно играл – вдруг становился длинным, будто вырастал, и какой-то бас у него образовывался, ломкий бас, срывающийся, – эту роль помнят все, кто видел эту работу. И это была в значительной степени саморежиссура, необходимая и возможная даже на студенческой скамье, в ученические годы».
В 1954 году Рыбников дебютировал в кино – в фильме «Ком... с нашей улицы». Но картина прошла незамеченной.
В следующем году он снялся в роли Котьки Григоренко у А. Алова и В. Наумова в «Тревожной молодости». Рыбников в этой роли был удивительно сдержан, немногословен, скуп на эмоции. Его работу отметили критики.
В картине М. Швейцера «Чужая родня» он сумел создать абсолютно противоположный образ. Его утверждение на эту роль было трудным. В длинном списке кандидатов на роль сельского механизатора Федора фамилия актера Рыбникова была самой последней.
А далее – феерический успех фильма «Весна на Заречной улице» (1956). Герой Рыбникова – Саша Савченко, обыкновенный парень. По профессии он – сталевар, по должности – бригадир, по социальной прописке – исконный житель рабочих окраин. Режиссер картины М. Хуциев вспоминает, что на главную роль они искали совсем другого исполнителя. И все же Рыбников получил эту роль, достойную его дарования. Но как доставалась Рыбникову каждая сцена! М. Хуциев писал: «Он способен думать о роли все время и каждый день приносить новые решения. Он все время носит в себе образ, над которым трудится. Он не стесняется трудиться».
Наверное, если не все, то очень многое определяет здесь талант, отмеренный человеку природой. О нем-то и говорил М. Хуциев много лет спустя на одном из вечеров памяти Рыбникова: «Вот я сейчас смотрю, и у меня подкатывается ком к горлу. Потому что он ничего еще не сказал, но как он смотрит на нее! Как он играл любовь! Это ведь невероятно сложно сыграть. Это могут только огромные артисты. Будь другой актер – и сцены бы не было. Уверяю вас».
Сложность сцены, в которой Савченко признается в любви учительнице Татьяне Сергеевне, состояла еще и в том, что Рыбников должен был играть влюбленного, пришедшего к ней навеселе! Ситуация явно комическая, явно невыгодная для героя. А сцена потрясает. «Происходит это, на мой взгляд, потому, – пишет биограф Ю. Дьяконов, – что актер в течение нескольких минут сумел убедить нас в своей предельной открытости, в этом одном из главных свойств русского характера, в его гордом простодушии и бесхитростности: „…Вы же видите, я для вас что хотите сделаю. Мертвый – приду, если надо. Только вот я какой. Рабочий. Работяга. Ну такой я есть, таким и буду. Хотите за такого пойти?“ Рыбникову не нужен повод или случай, чтобы показать потаенную или явную эмоциональность переходов его героя из одного состояния в другое, потому что в самом его русском характере заложена бескрайность чувств». В этой картине зрителям довелось узнать и замечательный, проникновенный талант Рыбникова-певца.
Фильм имел огромный успех у публики. А буквально через несколько месяцев после этого на широкий экран вышел еще один шедевр с участием актера – фильм А. Зархи «Высота». Характер героя фильма – рискового парня, монтажника Николая Пасечника – показан Рыбниковым в динамике. От неудовлетворенности бездумными вечеринками, которые, впрочем, еще вчера казались необходимыми, герой переходит к раздумьям о смысле жизни вообще и о своей собственной.
В «Высоте» счастье Николая – в сооружении им огромной домны. Он – хозяин жизни. Таким и видит его задиристая, колючая Катя (одна из лучших ролей Инны Макаровой) и влюбляется в него безоглядно. Актриса с волнением вспоминала один из эпизодов фильма, когда Рыбников, как и положено по роли, лихо спускается на руках по железному тросу. В этот момент актриса слышит: «Второй дубль!» – и видит окровавленные ладони Рыбникова, который не успел на первой съемке надеть рукавицы. Макарова в ужасе. А Коля с улыбкой и со свистом вновь проносится мимо нее, обжигая влюбленно-победоносным взглядом. И иным он быть не мог. Ни в жизни, ни на экране.
Героям Рыбникова верили, на них хотели походить. И многие мальчишки середины пятидесятых годов писали письма сталевару Саше Савченко и монтажнику-высотнику Николаю Пасечнику с просьбой рассказать, как и где они обучились своей профессии…
Во время съемок фильма «Высота» произошли перемены в личной жизни актера – 2 января 1957 года он женился на актрисе Алле Ларионовой. «На премьере „Высоты“ в Доме кино мы уже сидели рядом, – вспоминала Ларионова. – И когда герой фильма, которого тоже звали Николаем, произнес с экрана: „Эх, прощай, Коля, твоя холостая жизнь!“ – зал взорвался аплодисментами». В 1961 году в семье родилась дочь, которую назвали Арина.
В 1957 году Рыбников впервые попробовал себя в комедии, снявшись в фильме Э. Рязанова «Девушка без адреса». Фильм имел огромный успех у публики. Такого успеха больше не знал ни один фильм с участием Рыбникова. Однако критика, да и сам режиссер Э. Рязанов посчитали эту картину малоудачной.
Рыбников не был бы Рыбниковым, если б не сумел раскрыть всей многогранности характеров своих персонажей, их человеческую слабость и силу, то есть то, что и составляет народный характер. В большей степени это проявилось, пожалуй, в киноленте Ю. Чулюкина «Девчата» (1962). Фильм по режиссуре менее тонок, нежели ленты М. Хуциева, и все в нем решил великолепный дуэт Николая Рыбникова и Надежды Румянцевой. В этой ленте актер играл бригадира лесорубов Илью Ковригина.
«Профессионалом он был потрясающим, – отмечала Румянцева. – Фильм снимали на Северном Урале. Мороз – за 45 градусов. Просыпаешься ночью – все в инее. Потом по этому морозу долго едем в розвальнях на делянку, где снимали многие фрагменты фильма. Операторы держат камеры под полушубками, иначе моторы отказывают. Ждем, когда в термосах привезут обед. Разливаю его в миски, а он тут же превращается в лед. И вот предлагаю испробовать этот „суп“ Илье (Николаю). Он кладет ложку в рот… а вынуть не может. Отогрел, вытащил ее с куском кожи. Потекла кровь. „Ну, – говорим, – все“. Видим же – распухает щека. А Коля: „Нет. Будем снимать“. И опять сует ложку в свой больной рот. Сняли! А он потом так тихонечко в сторону отворачивается и… лужица крови. Представляю, какую адскую боль он испытывал…» И Надежда Румянцева добавила: «У него был узкий круг знакомых. Он не очень подпускал к себе, не любил, когда, знаете: „О, Рыбников! Коля!“ Нет. Он был очень сдержан».
В последующие девять лет он снялся в десяти картинах «Им покоряется небо» (1963), «Хоккеисты» (1964), «Война и мир» (1965—1967), «Дядюшкин сон» (1967), «Разбудите Мухина», т/ф «Длинный день Кольки Павлюкова» (оба – 1968), т/ф «Люди, как реки» (1969), «Старый знакомый», «Плечом к плечу», «Освобождение» (все – 1970).
В фильме режиссера Рафаила Гольдина «Хоккеисты» Рыбников исполнил роль тренера Дашкова. Стоит отметить, что актер очень любил хоккей и частенько в свободное время вставал на коньки и брал в руки клюшку. Болел Рыбников за ЦСКА, где у него было много друзей, но самым близким был прославленный форвард Всеволод Бобров.
В эпопее С. Бондарчука «Война и мир» актер сыграл гусара и поэта Дениса Давыдова.
Следующее десятилетие началось для Рыбникова и Ларионовой весьма многообещающе – режиссер Эдуард Бочаров пригласил их на главные роли в свой фильм «Седьмое небо». До этого звездная пара снялась вместе лишь в одном фильме – «Две жизни», и было это ровно десять лет назад. Картина «Седьмое небо» имела огромный успех. В 1974 году семейный дуэт появился в фильме «Семья Ивановых».
Потом Рыбников снимается в фильмах: «Круг», «Мраморный дом» (оба – 1973), «Потому что люблю» (1975), «Развлечение для старичков» (1977), «Есть идея», «Вторая попытка Виктора Крохина» (оба – 1978), «Уходя – уходи» (1979), «Вторая весна», «Последняя охота», т/ф «Бабушки надвое сказали» (все – 1980).
В фильме о послевоенном десятилетии «Вторая попытка Виктора Крохина» герой Рыбникова – «простой рабочий человек» В этой роли актер сломал многие устоявшиеся стереотипы. И его работа, лишенная прежней наступательности, была более вкрадчивая, мягкая, но, как всегда, очень убедительная. «Вторая попытка Виктора Крохина» в течение десяти лет не выпускалась на широкий экран по цензурным соображениям.
В 1980-е годы Рыбников в кино снимался редко – за все десятилетие он сыграл всего лишь девять ролей, большая часть из которых были эпизодическими.
Но даже эпизодическую роль актер мог превратить в шедевр Как это, например, произошло в фильме «Выйти замуж за капитана», в котором Рыбников сыграл пенсионера Кондратия Петровича, вредного соседа главной героини. За эту роль он был назван «лучшим актером эпизода» по читательскому опросу журнала «Советский экран 86». В этом же году «Весна на Заречной улице» и «Высота» оказались в списке тех фильмов прошлых лет, которые снова хотят увидеть зрители…
Рыбников был жизнелюбом не только на экране. Отдавал себя любимой Алле, дочерям Алене и Арине, он дружил с семьей режиссера Сергея Бондарчука, с писателями Виталием Закруткиным и Владимиром Солоухиным. Как вспоминает Алла Дмитриевна: «Он был одержим во всем. Если шахматы, то хоть сутками. Кинолюбительство. А его пельмени, запеченное мясо, прекрасные борщи, засоленные им помидоры, арбузы, приготовленное им варенье… А в дни революции на Кубе собрался туда добровольцем Да, да. Весьма решительно. А его рассказы о собственной жизни с комедийным всегда уклоном…»
Николай Николаевич Рыбников умер 22 октября 1990 года, не дожив до своего 60-летия полутора месяцев.

Американский киноактер. Снимался в фильмах: «Марокко», «Мистер Дидс переезжает в город», «Познакомьтесь с Джоном Доу», «Сержант Йорк» (премия «Оскар»), «По ком звонит колокол», «Ровно в полдень» (премия «Оскар»). Награжден специальной премией «Оскар» за большой вклад в искусство кино (1960).
Фрэнк Джеймс (Гари) Купер родился 7 мая 1901 года. Детство его прошло на семейном ранчо в штате Монтана. Умение лихо управляться с лошадьми пригодилось ему в актерской карьере. Образование Гари получил в Великобритании и США. В колледже, где он изучал живопись и историю искусств, его называли «Ковбой Купер».
Гари попытался стать газетным карикатуристом, но без особого успеха. В конце 1922 года он очутился в Лос-Анджелесе без работы и без денег. Случайно встретившиеся приятели-ковбои посоветовали ему устроиться на киностудию статистом.
В течение нескольких лет Купер за десять долларов в день исполнял трюки на лошадях. Удача улыбнулась ему в 1926 году на съемках вестерна «Завоевание Барбары Уорт». Актер Гарольд Гудвин, утвержденный на роль, не смог принять участие в этом фильме. И тогда статист Гари Купер осмелился предложить режиссеру Генри Кингу свою кандидатуру. Результат превзошел все ожидания: «Завоевание Барбары Уорт», первая картина с участием Купера, имела оглушительный успех. В этой мелодраме были заняты звезды того времени Вильма Бэнки и Рональд Колман. Но публике и критике больше всех понравился Гари Купер.
Голливудская студия «Парамаунт» тут же подписала с ним долгосрочный контракт, чтобы занимать его исключительно в вестернах. Прежде всего подкупала внешность актера: высокий рост, стройная фигура, сухощавое мужественное лицо с прямым – римским – носом, волевым, но отнюдь не массивным подбородком и красивыми светлыми глазами. О его походке можно было бы написать целое исследование. Не менее подкупающим было и его экранное поведение: полная естественность поз и жестов, уверенная неторопливость движений, то спокойное достоинство, которое свидетельствовало о незаурядной силе личности и внушало веру в возможность совершения им любого подвига. Этот привлекательный образ – в самых разных вариантах Гари Купер пронесет через всю актерскую биографию.
Не прошло и двух лет, как за исполнение роли в «Виргинце» он был признан лучшим актером года.
В 1929 году после картины Виктора Флеминга «Песни волка» о Купере заговорили уже как о выдающемся актере. Он был счастлив и, наконец, влюблен в свою партнершу, актрису Люпе Веллес, мексиканку с изящной талией и шикарным бюстом. Уже тогда в «Парамаунте» забеспокоились, как бы слишком вольное поведение актера «с этой мексиканкой» не повредило его имиджу героя-праведника. Внимание всей лос-анджелесской прессы было приковано к этому роману. Поползли слухи, что Купер и Веллес собираются пожениться.
А вечером 13 сентября 1930 года в прессе появилось сенсационное сообщение: «Актриса Люпе Веллес на вокзале выстрелила в упор в своего любовника (и без пяти минут мужа) голливудского актера Гари Купера. К счастью, она промахнулась».
Люпе не знала, что студия «Парамаунт» фактически поставила ему ультиматум: расстаться либо с ней, либо с амплуа ведущего актера. Купер – любимец публики, благородный ковбой, рыцарь без страха и упрека – был заложником собственного имиджа и не имел права разрушать этот миф скандальными приключениями. Студия посылает Купера в Европу, подальше от Люпе. Для публики – он едет в отпуск.
В июле 1931 года «Парамаунт» возвращает своего актера в Лос-Анджелес, где начинаются съемки картины «Его женщина». Джек Мосс посоветовал Куперу коллекционировать… спортивные машины, а в перерывах между фильмами – их стало теперь не меньше пяти в год – уезжать в Африку охотиться. На страницах иллюстрированных журналов появляются фотографии квартиры актера в Лос-Анджелесе. Полы и кресла устланы шкурами тигров и зебр, стены украшены головами львов, гепардов, антилоп.
На приеме по случаю завершения картины «Мы живем сегодня» Купер знакомится с 20-летней Вероникой Бэлфе, девушкой из высшего общества: ее дед был богатейшим фруктовым плантатором, а отчим – влиятельным финансистом с Уолл-стрит. Юная Рокки, как ее называли домашние, в восторге от Гари. 15 декабря 1933 года они поженились.
Этот брак по расчету стал для Купера почти непосильной обузой. «Гари втиснул себя в образ жизни, который полностью противоречил его природе, но который навязала ему жена: бесконечные обеды, приемы, роскошные привычки. Мы, партнерши Гари, чувствовали его истинную натуру: он был создан для бескрайних прерий, а не для унылых гостиных, сдержанная и утонченная светская беседа утомляла его до смерти. Больше всего он походил на страдающего дикого зверя в клетке», – вспоминала Ингрид Бергман.
Газеты и журналы охотно публиковали фотографии, на которых Гари изображен рядом с молодой безупречно одетой женой и очаровательной дочуркой Марией.
На протяжении конца 20-х и 30-х годов, снявшись более чем в тридцати фильмах, Купер не только становится одной из главных звезд Голливуда, но и завоевывает репутацию крепкого профессионала, способного придавать самые разнообразные оттенки своему постоянному амплуа. Влиятельнейший голливудский кинокритик заявил, что есть два непревзойденных символа американского кино: Гари Купер и Чарли Чаплин.
Купер с равной естественностью чувствует себя в приключенческом и военном фильме, комедии и психологической драме. Приход в кино звука увеличивает его популярность. Оказывается, что он так же растягивает слова, как и жесты, вдумчиво и с уверенностью в собственной правоте.
Герои Купера неукоснительно чтили ковбойский кодекс. Это не зависело от того, изображал ли актер известного западного искателя приключений Дикого Билла Хикока в фильме Сесиля де Милля «Житель равнин» (1936) или никогда не существовавшего техасского рыцаря Коула Хардена из картины Уильяма Уайлера «Человек с Запада» (1940). Все равно оба они были одинаково безупречны и одинаково легендарны.
От серийных вестернов он быстро переходит к крупным картинам, работает с ведущими мастерами американского кино: Льюисом Майлстоуном («Предательство», 1929), Джозефом фон Штернбергом («Марокко», 1930), Рубеном Мамуляном («Городские улицы», 1931), Фрэнком Борзеджем («Прощай, оружие», 1933), Кингом Видором («Свадебная ночь», 1934), Эрнстом Любичем («Восьмая жена Синей Бороды», 1938). За роль миллионера Дидса в социальной комедии Фрэнка Капры «Мистер Дидс переезжает в город» («Во власти доллара», 1936) он впервые претендовал на премию «Оскар». Престижный приз принесла ему роль в фильме Хауарда Хоукса «Сержант Йорк» (1941)…
Конечно, в потоке фильмов, рассчитанных на эксплуатацию его внешних данных и популярности, актера постоянно подстерегают штампы, будь то образ ковбоя или офицера. Но в основе всегда лежит тип стопроцентного американца. Не случайно Фрэнк Капра поручил Куперу главную роль в своей социальной комедии «Познакомьтесь с Джоном Доу» (1941).
Купер никогда и ни при каких обстоятельствах не отказывается от съемок. Днем играл в одном фильме, ночью – в другом. Как-то он пришел на съемки фильма «Дьявол и пучина» совершенно больным, с высокой температурой. Купер несколько часов подряд провел в седле, бешено галопируя по невадской пустыне. И лишь после того как оператор выключил камеру, Гари упал, потеряв сознание.
Когда «Парамаунт» решает экранизировать роман Эрнеста Хемингуэя «По ком звонит колокол» (1943), на главную роль прочат Гари. Хемингуэй и Купер были друзьями с той поры, когда Гари впервые сыграл молодого солдата в фильме «Прощай, оружие!». Они ездят вместе в Африку на сафари, общаются домами. Для Хемингуэя Купер был единственным, кто мог сыграть Роберта Джордана – преподавателя-идеалиста американского колледжа, влюбленного в Марию. Потребовались значительные усилия, чтобы «Парамаунт» смог вытащить Купера из «МГМ».
За роль в картине «По ком звонит колокол» Гари Купер вновь оказался среди претендентов на премию «Оскар», но на этот раз киноакадемики присудили ее Лукасу.
Он продолжал сниматься в вестернах. Во время съемок актер упал с лошади и чудом не разбился насмерть. Из больницы он выходит другим человеком. Желчным, раздражительным. А вскоре случается невозможное: 47-летний Гари Купер избивает жену Рокки. Америка в шоке: как горько она разочарована в своем рыцаре, в своем благородном герое!
Партнеры по картине теперь опасаются Гари, актрисы, обычно охотно флиртующие с ним на съемках, стараются держаться от него подальше. Его срывы учащаются, и вновь наступает момент, когда он впадает в бешенство. Партнерша Патриция Нил, чтобы успокоить Гари, уводит его в свою гримерку…
Теперь их часто видят вместе в кафе, на набережной. Впервые после истории с Люпе Гари чувствует, что по-настоящему влюблен. Патриция Нил моложе Гари на 25 лет.
Купер бросает семью и уходит к своей любовнице. Первый раз за тридцать лет своей актерской карьеры Купер прерывает съемки и увозит Нил во Флориду. Он заявляет журналистам, что Патриция – самая большая любовь его жизни.
Во флоридском уединении Куперу попадается на глаза статья о том, что, по всей вероятности, карьера его закончилась Картина «Яркий лист», в которой Гари снялся вместе с Пат, принесла кассовый сбор вдвое меньше, чем ожидалось. Студия «Парамаунт» впервые понесла убытки на фильме с участием Купера. «Вряд ли американцы захотят теперь видеть в роли благородного рыцаря этого лицемера, бросившего жену и ребенка», – писала «Лос-Анджелес таймс».
В 1952 году на экраны вышел вестерн Фреда Циннемана «Ровно в полдень» с Гари Купером в роли шерифа Кейна. Пятидесятилетний актер остро переживал затянувшуюся размолвку со своей супругой Рокки и уже не находил особой радости в новом романе с Патрицией Нил. Его донимали артрит, боли в спине и язва желудка, а как выяснилось уже после окончания съемок, вдобавок ко всему Купер нуждался в удалении грыжи. По Голливуду поползли слухи, что «старина Куп» свое отыграл. Две его последние картины оказались полным провалом, и, чтобы работать у продюсера Стенли Крамера, актер был вынужден существенно снизить свой гонорар. «Я сказал ему: „Просто выгляди усталым“, – вспоминает Циннеман. – И он так и сделал, причем великолепно».
Первая же неожиданность картины заключалась в том, что герой находился не в преддверии его мужественной карьеры, а в ее конце. Шериф, слагая с себя все полномочия, собирается уезжать. Когда появился фильм «Ровно в полдень», заговорили о «сверхвестерне». Главный персонаж картины уже не тот непобедимый чемпион, которому все легко дается; маска «виртуоза прицельной стрелы» слетает, и мы видим лицо одинокого израненного человека, которому страшно. Гари Купер великолепно передает новое воплощение героя вестерна; великий актер сумел несколькими скупо намеченными чертами придать своему герою удивительную человечность.
За свою роль в фильме «Ровно в полдень» Гари Купер удостоился «Оскара». Его игра была одновременно человечной и героической, что тотчас поставило картину в ряд классики. «Стоило только взглянуть на его лицо, как вы уже читали его мысли», – сказала его партнерша по фильму Грейс Келли.
Узнав о болезни дочери Марии, он немедленно возвращается в Лос-Анджелес. В прессе появилось сообщение: актер Гари Купер, лечившийся во Флориде от нервного расстройства, прервал отдых, едва узнав о болезни своей любимой дочери Марии. Теперь семья снова вместе.
Жена Рокки, используя свои высокие связи в Ватикане, устроила для Купера частную аудиенцию у Папы Пия XII. Это наивысшее признание, которое Гари получил не просто как актер, но как национальный символ Америки.
9 апреля 1959 года он совершит шаг, который его мать Алиса Купер не простит ему до самой смерти: поддавшись уговорам жены и дочери, Гари переходит в католичество. Церемония состоялась в одной из церквей Лос-Анджелеса.
Купер выглядел вечно усталым. Он страдал от язвы желудка и многочисленных травм, полученных за десятилетия езды на лошадях, прыжков и падений, но продолжал сниматься в нескольких фильмах ежегодно. Несмотря на пошатнувшееся здоровье, он все так же работал без каскадеров, сам проделывая сложнейшие трюки.
Морщины, усталость придадут его героям 50-х годов психологическую глубину и драматизм. В течение трех десятилетий Купер оставался в пятерке самых кассовых актеров Америки. Он может уже диктовать свои условия фирмам и режиссерам. Хотя в большинстве своих лент Гари продолжает воплощать идеальных героев, их судьба становится все более драматичной. Шериф в фильме Фреда Циннемана «Ровно в полдень» (1952) побеждает, но разочаровывается в людях. «Веракрус» (1954), «Дружеское увещевание» (1956) и «Человек с Запада» (1958) вносят свой вклад в модернизацию вестерна и переоценку воплощенных в нем ценностей, «Любовь после полудни» (1957) Билли Уайдлера возвращает актера к его комедийным пристрастиям, а последний фильм – английский триллер «Обнаженное лезвие» (1961) – приобретает трагическое звучание.
В апреле 1961 года Куперу был присужден третий «Оскар» – за многие памятные роли и личный вклад в международное признание киноискусства. Премию за него получал его друг и соратник Джеймс Стюарт. Через месяц, 13 мая, Гари Купер скончался от рака.
Он умирал долго и мучительно. От Папы Пия XII пришла ободряющая телеграмма, актеру звонил президент Джон Кеннеди, у его постели неотлучно находились жена и дочь.
Смерть пришла около полудня. Журналисты нашли это примечательным: один из самых знаменитых вестернов Купера назывался «Ровно в полдень». И на следующий день газеты написали: «Жизнь Гари Купера оборвалась ровно в полдень, когда солнце находится в самой высокой точке небосклона. Разве это не достойная смерть для самого безупречного рыцаря Америки?»

Английский актер. В 1742—1776 годах выступал в театре «Друри-Лейн». Один из реформаторов сцены и основоположник просветительского реализма в европейском театре. Считал театр воспитателем общества. Прославился в пьесах У. Шекспира (25 ролей, в т.ч. роль Гамлета).
Дэвид Ла-Гарриг, дед будущего великого актера перебрался из Франции в Англию после отмены в 1685 году Нантского эдикта. Богатый французский купец на чужой земле стал Гарриком. Один из его сыновей, Питер, остался в Англии, женился на ирландке Арабелле и купил офицерский чин. Супруги поселились в Личфилде. В семье родилось семь детей. Особые надежды возлагались на «Дэвида Третьего», родившегося 19 февраля 1717 года. Арабелла нередко собирала детей в большой гостиной и пела им старинные английские песни или учила с ними стихи. Из ее рассказов Дэвид узнал о пьесах Шекспира.
В десять лет Гаррик поступил в грамматическую школу Личфилда, где основными предметами были латынь и греческий. Благодаря содействию регистратора приходского суда Гилберта Уолмси, поклонника театра, ученики поставили комедию Дж. Фаркера «Офицер-вербовщик». Гаррик выступил в двух ролях – актера (он играл сержанта Кайта) и режиссера. Спектакль был тепло встречен взрослыми зрителями.
20 марта 1728 года в Личфилд пришло письмо из Лиссабона от «Дэвида Второго», брата Питера Гаррика. Он просил отправить «дорогого племянника и тезку» в Португалию, где мальчик будет обучаться торговому делу и бухгалтерским премудростям.
В Лиссабоне Гаррик был радостно встречен не только дядей, но и всем веселым обществом английских купцов. «Дэвид Третий» пел им песни, читал длинные монологи, а иногда исполнял сцены из пьес. Однако, не обнаружив призвания коммерсанта, он вернулся домой.
В восемнадцать лет Дэвид стал посещать «Частную Академию мистера Джонсона для юных джентльменов», а в начале марта 1737 года он отправился в Лондон. Гилберт Уолмси написал своему другу, математику Колсону, жившему под Лондоном, в Рочестере, с просьбой взять к себе в ученики и приютить в своем доме Дэвида Гаррика, «юношу разумного и любознательного, нуждающегося тем не менее в систематическом и серьезном образовании».
Однако Дэвид никакого интереса к юриспруденции не проявил и пропадал в лондонских театрах. Но и тут удача его не оставила. По инициативе старшего брата Питера была создана виноторговая фирма «Гаррик и К°» с отделениями в Лондоне и Личфилде. Небольшой винный погребок Дэвида находился как раз напротив «Ковент-Гардена» – одного из двух (второй именовался «Друри-Лейн») ведущих драматических театров города, неподалеку от другого театра, «Гудменс-Филдс».
Скоро актеры почувствовали в Гаррике своего человека. Живой, подвижный, остроумный, он стал близким другом многих актеров Лондона, их «поверенным» в делах как театральных, так и сердечных. В 1740 году заболел известный лондонский Арлекин Ричард Йетс, и Джиффард, руководитель театра «Гудменс-Филдс» попросил Гаррика выступить вместо Йетса. Дэвид надел маску Арлекина и сыграл так, что никто не заметил подмены.
В мае 1741 года Джиффард взял Гаррика с собой на летние гастроли. К счастью, с ним вместе поехал Чарлз Маклин, за несколько месяцев до того прославившийся в роли Шейлока. Маклин был характерный актер, превративший этот традиционно комический образ в трагический. Ему удалось покончить с напевной декламацией, шедшей от актеров театра классицизма. Он заставлял своих учеников произносить реплики самым обыденным тоном, а затем закреплять эти интонации, приноравливать к условиям сцены. Гаррик учился у Маклина недолго, но при его феноменальных способностях этого оказалось достаточно.
Гастроли в Ирландии проходили в небольшом городке Ипсвич. В составе приехавшей труппы значился некий мистер Лидл. Под этим псевдонимом скрывался Дэвид Гаррик. 21 июля 1741 года молодой актер сыграл капитана Дюртета в комедии Джорджа Фаркера «Неверный», а несколько позже Абоана, благодарного дикаря, в драме Томаса Саутерна «Ориноко». Ирландцы тепло встречали его.
В Лондоне Гаррик продолжил играть в театре «Гудменс-Филдс». Джиффард дал ему роль Ричарда III, обещав, что перед публикой он предстанет как «джентльмен, впервые появившийся на сцене». Это был способ заманить в зал побольше людей. Правда, случалось, зрители забрасывали не понравившегося им дебютанта тухлыми яйцами и помидорами, и даже избивали его. С Гарриком такого не случилось.
Чарлз Маклин вспоминал, что Гаррик блестяще справился с ролью. Все переживания, чувства и страсти, переполняющие душу короля, угадывались в каждом жесте, сквозили в каждом движении актера.
Успех нарастал от сцены к сцене, от акта к акту. Спектакль закончился, как писала одна из лондонских газет, аплодисментами «небывалыми, восторженными и продолжительными». Газета «Чэмпион» отмечала, что звучание его голоса было естественным, актер «не завывал, не стонал и не рычал, как это было в моде». Критик подчеркивал, что походка Гаррика была лишена какой бы то ни было напыщенности, а лицо отражало «все переливы души». Гаррик стремился играть в постоянной связи и единстве со своими партнерами, в отличие от многих ведущих актеров эпохи.
Он обладал удивительным талантом на протяжении одного спектакля с блеском играть и фарсовые и трагические роли. Способность Гаррика перевоплощаться вызывала восхищение современников. Он был непревзойденным Бенедиктом в комедии Шекспира «Много шума из ничего», Абелем Драггером в «Алхимике» Бена Джонсона и многих других ролях. Абель Драггер был одной из любимых ролей Гаррика, он играл ее в течение всей жизни и исполнил в последний раз в апреле 1776 года. Гаррик считал, что комедия требует от актера не меньшего мастерства, чем самая возвышенная трагедия. В трагедии сюжет, фабула, язык, костюмы помогают актеру создать запоминающийся образ. В комедии же действие нередко происходит в среде низменной, поэтому от актера требуется значительное мастерство, чтобы увлечь зрителя, заставить его поверить в силу переживаний персонажей низких так же, как он верил в силу страданий героев высокой трагедии.
Гаррику не было и 25 лет, когда в марте 1742 года он сыграл роль короля Лира, человека в годах. Работа над образом была нелегкой. Наибольшую тревогу у Гаррика вызывала сцена сумасшествия, он стремился сделать ее правдивой и впечатляющей. Неподалеку от театра жил человек, который когда-то, играя с двухлетней дочкой, уронил ее из окна. Ребенок погиб, а отец сошел с ума. Несчастный в определенный час подходил к окну и, оглашая улицу ужасными криками, «ронял» воображаемого ребенка. Гаррик внимательно наблюдал за ним, что помогло актеру исполнить сцену помешательства в «Короле Лире» с удивительной силой.
Пластика образа далась ему без труда, и все-таки после шести представлений спектакль пришлось на время снять, так как Гаррик не был удовлетворен своей игрой. Он начал готовить роль заново. Работая, он открыл очень важное свойство своего таланта: в ходе спектакля ему нужны были контрастные состояния. И для того чтобы хорошо сыграть трагического старика, он написал для себя сценку, где представлял комического подростка. После этого Гаррика в роли короля Лира ждал триумф. Маклин впоследствии с восторгом рассказывал о том, как Гаррик до неузнаваемости перевоплотился в измученного жизнью седого старика; как в сцене проклятия ужас сковывал зрителей, а трагический пафос, которым была проникнута сцена встречи короля Лира с Корделией, исторгал у публики слезы.
С «Королем Лиром» Гаррик не расставался в течение всей творческой жизни. От спектакля к спектаклю углублял он образ величавого старца, выделяя на первый план трагедию человека, униженного жестокостью и вероломством, горе отца, оскорбленного дочерьми.
С октября 1741 года по май 1742 года Гаррик на сцене театра «Гудменс-Филдс» выступил сто сорок раз, сыграв девятнадцать ролей. Он не боялся замечаний, прислушивался к советам. Коллеги поражались его трудоспособности. «Гудменс-Филдс» процветал. Публика говорила только о Гаррике, ходила смотреть только его.
С тех пор один успех следовал за другим. К февралю 1742 года Гаррик, сыграв ряд трагических ролей – Ричарда III, Шамонта в «Сироте» Отвея и Лотарио в «Прекрасной грешнице» Роу, – обратился неожиданно для всех к комедийному жанру и создал образ высокомерного и глуповатого драматурга Бейса в народной пьесе Бекингема «Репетиция», утонченной сатире на актеров, критиков и драматургов второй половины XVII века. Блистательные имитаторские способности позволили Гаррику пародировать игру прежде всего актеров старой школы.
В результате владельцы патентованных театров с помощью лорда-камергера добились закрытия «Гудменс-Филдса». Одновременно владелец «Друри-Лейна» Флитвуд предложил Гаррику ангажемент на следующий сезон с огромным окладом в 500 фунтов стерлингов. И уже в мае 1742 года Дэвид вместе с новой партнершей Маргарет Уоффингтон выступал в Ирландии. Он был давно и безнадежно влюблен в очаровательную Маргарет, однако признался ей в своем чувстве только теперь. Актриса ответила взаимностью. 12 августа на своем бенефисе Гаррик играл заглавную роль в «Гамлете» Шекспира. Уоффингтон выступила в роли Офелии.
Гамлет был одной из великих ролей Гаррика. Дублинцы необыкновенно гордились тем, что Гаррик впервые исполнил эту роль в их городе. Успех премьеры был ошеломляющим. Публика восхищалась игрой «лучшего и талантливейшего актера, которого когда-либо видели оба королевства»; критика отмечала его яркий темперамент, блестящую дикцию, четкий жест. В Дублине Дэвида Гаррика впервые назвали Росцием, по имени великого древнеримского актера.
Гаррик всегда придерживался своей системы контраста. Он магнетически действовал на зрителей. Их внимание так сосредоточивалось на нем, что никого, кроме него, они уже просто не видели. Только так и мог появиться «дотоле никем не замеченный призрак».
Как драматург Гаррик не только оставил после себя несколько комических сценок, но и вмешался в творческую лабораторию Шекспира. XVIII век не способен был принять этого писателя целиком. Из его пьес выкидывали комические сцены (так, «Гамлет» шел без эпизода с могильщиками), придумывали для его трагедий благополучные развязки, вписывали в них нравоучительные монологи. Переиначивал Шекспира и Гаррик. Но он ближе, чем кто бы то ни было, держался шекспировского текста. Гаррик работал над текстом «Гамлета» всю жизнь – он непрерывно сравнивал сценический, «суфлерский» вариант с подлинником, задумывался над каждой строчкой, репликой, монологом.
Осенью 1742 года Дэвид попытался создать с Маргарет Уоффингтон некоторое подобие семьи. Они вместе поселились на Бау-стрит. Однако Маргарет не стремилась ограничить круг своих знакомств, и Дэвид был вынужден с ней расстаться, хотя они по-прежнему часто встречались в театре, нередко были заняты в одном спектакле.
7 января 1744 года состоялась премьера «Макбета». Образ Макбета, созданный Гарриком, был ярким, глубоким, сложным. Актер подчеркивал в своем герое обыденность, общечеловечность. Макбет Гаррика обладал слабой волей, мягким характером. Актер снова восхитил зрителей выразительностью своей игры. Многие актеры сознавались впоследствии, что «…до тех пор, пока мастер Гаррик не открыл силы и прелести впечатления, производимого игрой лица, они ничего не знали о том эффекте, который может производить сцена пира».
«Твое лицо в крови», – воскликнул Макбет – Гаррик, обращаясь к наемному убийце в сцене пира. И исполнитель этой роли невольно поднес руку к лицу, в страхе прошептав слова: «Да неужели, Господи!» – которых вовсе не было в тексте пьесы.
Роли следовали одна за другой, но не все они соответствовали актерской индивидуальности Гаррика. Не увенчалась успехом работа над образами Отелло и короля Иоанна. Но Гаррик обладал редким для актера мужеством критически оценивать результаты своих творческих поисков и вовремя отказаться от роли, исполнение которой не приносило ему подлинного удовлетворения.
Сезон 1746/47 года Гаррик встретил в составе труппы «Ковент-Гардена». Здесь он сыграл роль, которая осталась навсегда в его репертуаре, беспутный шалопай и кутила Рейнджер в комедии Бенджамина Ходли «Ревнивый муж». Гаррик наделил своего героя таким обаянием и умом, что журнал «Джентльменз мэгэзин» опасался, как бы «…беспутный Рейнджер, благодаря великолепной игре Гаррика, не стал предметом подражания».
Сезон в «Ковент-Гардене» принес Гаррику успех и материальное благополучие. Друзья уговорили его стать совладельцем «Друри-Лейна». Соглашение было подписано 9 апреля 1747 года. Гаррик должен был заниматься творческими вопросами – подбором репертуара и актеров, постановкой спектакля.
Пребывание Гаррика в «Друри-Лейне» составило целую эпоху в истории театра. Друзья говорили, что общаться с Гарриком было непросто. Характер прихотливый, не всегда можно было угадать, чего от него ждать. Но как только доходило до дела, он становился тверд и последователен. Твердую руку «маленького тирана» (так вскоре актеры прозвали Гаррика) труппа почувствовала на первых же репетициях: он требовал точного знания роли!
Гаррик освободил сцену от зрителей, дал простор актерам, боролся против унаследованного от классицизма преобладания слова над игрой, ввел продолжительные, до года, репетиции, старался передать актерам все, что умел сам. Он заботился о характерном гриме и историческом костюме. Для оформления спектаклей пригласил «короля декораторов» Филиппа Джеймса Лотербурга. Так, при нем сцена, например, стала освещаться рампой, а не люстрами, как раньше. Словом, Гаррик сделал «Друри-Лейн» самым современным из тогдашних театров.
Сезон 1748/49 года ознаменовался постановкой двух пьес Шекспира. «Много шума из ничего» и «Ромео и Джульетта». В первой с успехом выступили Гаррик и миссис Притчард, остроумно и тонко сыграв Бенедикта и Беатриче.
22 июня 1749 года Дэвид Гаррик женился на известной немецкой танцовщице Еве Марии Виолетт. Жених и невеста были разных вероисповеданий, поэтому свадебная церемония состоялась дважды: сначала в англиканской церкви, затем в католической. «Мадемуазель Фиалка» оставила сцену и стала верной помощницей мужу. Дэвид и Ева не расставались в течение тридцати лет совместной жизни. Правда, детей у них не было, хотя оба страстно их желали, но сыновья и дочери Джорджа, его брата, заставили забыть это горе, и чета занялась воспитанием своих племянников и племянниц.
В 60-е годы Гаррик играет разнообразный репертуар – от Меркуцио и Ромео до острокомедийной роли мистера Оукли в фарсе Джорджа Кольмана «Ревнивая жена». Ведущее место в репертуаре театра «Друри-Лейн» занимали пьесы Шекспира.
Гаррик выступал по три-четыре раза в неделю. Усталость подкрадывалась незаметно. Дэвид становился раздражительным, придирчивым. Друг дома, доктор Барри, советовал ему чаще выезжать на прогулки за город. Гаррик и Виолетт уезжали на свою виллу в Хэмптоне. Дэвид любил превращаться в простого сельского сквайра, возиться в огороде, поливать цветы. Но ему требовался длительный отдых, перемена мест. В 1763 году супруги отправились в путешествие по Европе. В столице Франции английское посольство организовало в честь великого актера торжественный прием, на который были приглашены все знаменитости светского, литературного и театрального Парижа. Здесь были энциклопедисты Дидро и Даламбер, актеры Превиль и Лекен, актрисы Клерон и Дюмениль…
Во время приема Гаррик продемонстрировал свои способности. На протяжении пяти секунд его лицо выражало то безумную радость, то спокойствие, то изумление, то удивление, то печаль и уныние, то ужас и отвращение. А затем в обратном порядке – снова к безумной радости.
Присутствовавший на обеде Дени Дидро сделал из этого вывод, что Гаррик – совершеннейший актер представления. Разве может душа человека обладать подобной пластичностью? Гаррик, заявил Дидро в своем трактате «Парадокс об актере», продемонстрировал свои удивительные мимические способности – не более того.
С ним далеко не все были согласны. И, прежде всего, те, кто работал с Гарриком. Среди них был крупнейший балетмейстер Жан-Жорж Новер, автор знаменитых «Писем о танце» (1760). Он рассказывал, как отчаянно мучился Гаррик перед премьерой, «вживаясь в образ». А на одном из спектаклей «Короля Лира» в сцене, где престарелый отец проклинает своих дочерей, Гаррик пришел в такой экстаз, что сорвал с головы седой парик и запустил им за кулисы – так и доиграл действие.
Так кем же был Гаррик – «актером представления» или «актером переживания»? Ни тем, ни другим. Он был «абсолютным актером» – одним из величайших в мировом театре. Он вообще был во всех отношениях «человеком театра» – и актером, и драматургом, и театральным администратором, и режиссером.
27 апреля 1765 года «английский Росций» вернулся в Лондон после долгого путешествия. Помимо Франции, он побывал в Турине, Милане, Риме, Венеции, Неаполе, Парме…
14 ноября Дэвид Гаррик появился на сцене Лондона в роли Бенедикта из комедии «Много шума из ничего». Зал был переполнен. По общему мнению, Гаррик стал играть еще лучше – легче, отточеннее, без нажимов в сильных местах. Он отказался от многих ролей, сохранив в своем репертуаре лишь наиболее удачные, проверенные временем работы. Число выступлений также сократилось: в течение сезона Гаррик играл теперь двадцать – двадцать пять раз, не более.
В своем поместье (Гаррик стал одним из богатейших людей в английском театре) он установил бюст Шекспира и вернул былую славу родному городу знаменитого драматурга. Первый шекспировский фестиваль, который Дэвид организовал в Стратфорде-на-Эйвоне, не удался. Была плохая погода, да и приглашенную из Лондона публику буквально заели клопы. Гаррик, затратив большие деньги, навел в городе чистоту, и новый фестиваль положил начало долгой славной традиции.
7 марта 1776 года газеты сообщили о том, что Гаррик продал свой пай в «Друри-Лейне» сыну Томаса Шеридана, Ричарду, молодому и талантливому драматургу. Едва по Англии и по всей Европе разнесся слух, что Гаррик покидает сцену, в Лондон началось нашествие зрителей. И ко всеобщему удивлению он сыграл свои старые роли так, словно не прошло десятков лет. С 11 апреля по 10 июня Гаррик дал девятнадцать спектаклей, сыграл одиннадцать ролей. Он по-прежнему, казалось, был полон сил.
Сойдя со сцены, Гаррик прожил меньше трех лет. Его беспокоили боли в почках. Умер он 20 января 1779 года тихо и спокойно. Похороны Гаррика были необыкновенно грандиозны. С большими почестями актер был похоронен в Вестминстерском аббатстве. Все свое солидное состояние он оставил жене и другим родственникам. Коллекция редких книг пожертвована им в Британский музей, а два дома – Обществу помощи бедствующим артистам.

Итальянская актриса. Снималась в фильмах: «Рокко и его братья», «Леопард», «8 1/2», «Девушка Бубе», «Оружие», «Туманные звезды Большой медведицы», «Шкура», «Улица Паради, 588» и др. Любимая актриса итальянских режиссеров Феллини и Висконти.
Клод Жозефин Роз Кардинале родилась 15 апреля 1939 года в Тунисе. Ее семья, итальянская по крови (хотя среди ее предков были и французы), жила в столице этого североафриканского государства. Отец – инженер на железной дороге, мать – домохозяйка. В детстве Клаудиа любила уединение, много читала. Она хотела стать учительницей «где-нибудь в Сахаре».
В кино Кардинале пришла случайно. В 1956 году ее выбрали среди школьниц для съемок во французском рекламно-туристическом фильме «Золотые цепи». Затем французский режиссер Жак Баратье пригласил ее на небольшую роль арабской девушки в картине «Гоха» (1957). Ни фильм, ни юная актриса не были замечены публикой и прессой.
В восемнадцать лет Клаудиа становится победительницей конкурса на звание «самой красивой итальянки Туниса». Главным призом была поездка на знаменитый Международный кинофестиваль в Венеции. В Италии Кардинале принимают за восходящую звезду. Ее много фотографируют. Крупный продюсер Франко Кристальди предлагает ей заключить долгосрочный контракт со своей фирмой «ВИДЕС». Клаудиа не торопится с ответом. Она возвращается домой и только после некоторых раздумий соглашается на предложение продюсера.
Кристальди богат, молод и красив. Когда-то он учился на актерском отделении Римского экспериментального киноцентра. Правда, Франко женат, но это не мешает ему завязать любовные отношения с юной актрисой. В католической Италии разводы не приветствуются. Кристальди и Кардинале прожили вместе пятнадцать лет, заключили брак за пределами страны, но в Италии такие браки не признаются действительными.
И уж совсем грандиозный скандал разразился, когда Франко усыновил девятилетнего сына Клаудии Патрика, которого раньше она выдавала за младшего брата. Тайна его рождения покрыта мраком. Кардинале было девятнадцать, когда один из поклонников, имени которого она даже не запомнила, увез ее за город и дерзко овладел ею… Клаудиа отказалась прервать беременность. Стягивая растущий живот полотенцем, она снялась в трех фильмах. Патрик появился на свет в Лондоне, куда актриса приехала инкогнито…
Фирма Кристальди подыскивала Кардинале роли и делала ей рекламу. В 1958 году она сыграла в комедии Марио Моничелли «Злоумышленники, как всегда, остались неизвестны» вместе с Тото, Марчелло Мастроянни и другими звездами. Оказалось, что очаровательная Клаудиа просто создана для итальянских комедий. Она развивает успех в картинах «Странные взоры», «Первая ночь», «Три иностранки в Риме».
Протеже Кристальди появляется не только в веселых комедиях, но и драмах, фильмах социально-критического и антифашистского направления, что позволило вызвать интерес у зрителей с различными вкусами и удивить критиков разносторонностью актерского дарования. В 1959 году Кардинале снимается у режиссеров, стоявших у колыбели неореализма, – Пьетро Джерми («Проклятая путаница») и Луиджи Дзампы («Судья»).
Актрисе приходилось работать в жестком режиме: «Когда я снимаюсь, а снимаюсь я, кажется, всегда, то встаю в 5 часов утра. Днем успеваю часок поспать, и опять – работа. В общем, день всегда заполнен. А иначе нельзя, если хочешь чего-то достичь». Из-за интенсивности съемок ей даже пришлось прервать академическое обучение в Римском экспериментальном киноцентре. «Я не изучала драматического мастерства не потому, что я его презираю, – подчеркивала Клаудиа, – наоборот, мне очень недостает его, и я это понимаю. Работая, пытаюсь изучить свою профессию. Я не выбираю своих ролей, так как не могу еще различать, какие мне подходят, но я выбираю своих режиссеров. Я могу работать только с прославленными режиссерами, которые умеют направлять актеров, потому что только они могут научить меня чему-то, а в настоящий момент я в этом особенно нуждаюсь».
Большой удачей для Кардинале стала встреча с величайшим мастером мирового кино – Лукино Висконти. В 1960 году мэтр пригласил ее на небольшую роль в социально-психологическом киноромане «Рокко и его братья» (1960). Клаудиа создала убедительный образ энергичной молодой женщины из народа – Джинетты.
Но подлинное открытие таланта актрисы состоялось в картине В. Дзурлини «Девушка с чемоданом» (1961). Кардинале играла роль наивной, простодушной, искренней девушки Аиды, которая на деле оказывается не только энергичной, но довольно расчетливой и обладающей известным жизненным опытом.
По мнению критиков, Кардинале прекрасно удаются образы сложные и неоднозначные. Ее героини в фильмах М. Болоньини «Ла Виаччиа» (1961) и «Старость» (1961) одновременно простодушны и расчетливы, чисты и порочны, женственно-беззащитны и агрессивно-наступательны. Известный итальянский режиссер Витторио де Сика как-то заметил: «Я не встречал еще актрисы, которая бы так заботилась о чистоте и порядочности „биографии“ своих героинь».
В 1962 году она вновь встречается с Висконти. В фильме «Леопард» Кардинале играет красавицу Анжелику, которая напористо, агрессивно, цепко прокладывает свой путь в жизни. По признанию многих, в том числе и самой актрисы, эта роль стала одной из лучшей в ее творческой биографии. Лукино Висконти говорил: «Эта грациозная кошечка в своих ролях умеет выпускать когти… Когда она вырастет, то превратится в тигрицу».
После «Леопарда» Кардинале снялась в фильме-исповеди «8 1/2» Федерико Феллини.
"Особенность Кардинале в том, – отмечает известный российский киновед Ю.М. Славич, – что в ее человеческой индивидуальности заложена основа гармонии, цельности, чистоты, поэтому когда ее героини проявляют качества греховной человеческой природы, то параллельно в их действиях присутствует другое "я", более высокое, нравственное, духовное. Одухотворенной натуре Кардинале удается то, что дано не многим актерам – выразить это высшее начало в человеке. Гениальный Феллини увидел это ее свойство и использовал его в чистом виде в своем киношедевре «8 1/2»".
Другой стороной актерской индивидуальности, которая привлекла итальянских и зарубежных режиссеров, была способность Кардинале показать в своих героинях нравственную силу и стойкость характера, страстную убежденность, с которой они добивались какой-либо цели. Одна из таких героинь, Мара, невеста партизана из фильма Л. Коменчини «Невеста Бубе». За роль в этой ленте актриса получила высшую итальянскую премию «Серебряная лента».
Яркую и самобытную актрису приглашают в Голливуд. Среди голливудских фильмов Клаудии Кардинале: «Розовая пантера» (1963), «Мир цирка» (1964), «Вслепую» (1966), «Потерянная ком...» (1966), «Профессионалы» (1966) «Не бултыхайся!» (1967), «К черту героев» (1967).
В Европе она снялась в психологической драме Висконти «Туманные звезды Большой Медведицы» (1965), где ее героиня, Сандра, – существо мрачное, загадочное, страдающее фрейдистскими комплексами, но в душе ее бушует огонь.
Через несколько лет произойдет ее последнее свидание с великим режиссером – в картине «Семейный портрет в интерьере» (1974), где она появится на экране всего на несколько секунд. Для Висконти, так же как до него Феллини, Клаудиа Кардинале была образом совершенной женственности…
В 1970-е годы актриса отдает предпочтение развлекательному кино. Все чаще она играет за границей – например, в нашумевшем гангстерском фильме французского режиссера Жозе Джованни «Клан марсельцев» (1972), где ее партнером был Бельмондо.
В 1973 году на съемках фильма «Молодчики» в ее жизнь вошел итальянский режиссер Паскуале Скуитьери: «Очень долго меня рассматривали как выгодное капиталовложение. Благодаря Паскуале я стала женщиной». Но только через два года они стали жить вместе. Какое-то время Кристальди буквально преследовал парочку, устраивая просто сумасшедшие сцены ревности. Но даже двухлетний бойкот, объявленный актрисе кинопродюсерами, ничего не смог изменить. Кардинале часто снималась в политических лентах Скуитьери, достаточно вспомнить фильмы «Железный префект», «Оружие», «Корлеоне», «Кларетта», «Акт боли»…
Сорокалетие Клаудии Кардинале ознаменовалось двумя радостными событиями в ее жизни – она родила дочь Клаудиу, а в семье сына Патрика появилась на свет Лучилла. «Еще несколько лет назад я была звездой в традиционном смысле слова, не более. Вокруг меня были люди, которые думали за меня, подписывали контракты… Единственное, что от меня требовалось, – улыбаться фотографам во время банкетов, да не путаться в длинных платьях, которые за меня выбирали другие. Всю жизнь я стремилась быть счастливой и не была! Лишь сейчас я стала жить настоящей жизнью», – признавалась актриса.
Нет, Клаудиа Кардинале не оставила кино, она продолжала много и упорно работать. Выходят фильмы с ее участием: «Шкура» (1981) модного режиссера Ковани, «Саламандра» (1982), «Фицкарральдо» (1982) Херцога, «История» (1986) Коменчини, «Французская революция» (1989) Энрико, «Майриг» (1991), «Улица Паради, 588» (1992) Анри Вернея…
Сыграв множество ролей на все времена в большом кино, актриса посвятила себя телевизионным сериалам.
Затем Кардинале увлеклась написанием мемуаров. Ее первая книга называлась «Я Клаудиа, ты Клаудиа». На презентации своего труда она сказала, что задумала написать целую серию, по крайней мере из пяти томов.
Она восхищает не только своей «вечной молодостью», но и умением одеваться с большим вкусом. Она не сделала столь распространенную среди звезд подтяжку лица. «Я хочу сохранить мое лицо таким, каким мне дала его природа», – заявляет женщина, которую в Италии называют полубогиней. В то же время она курит сигарету за сигаретой: «…я не способна сопротивляться желанию закурить длинную тонкую сигарету с маленьким фильтром. Лукино Висконти во время съемок хотел, чтобы моя героиня курила без перерыва. Я послушалась его, а теперь кусаю пальцы».
Популярная итальянская кинозвезда удостаивалась комплиментов от самых разных знаменитостей. Альберто Моравиа назвал ее богиней любви. Пьетро Джерми признался, что она дисциплинированнее, чем солдат. Оригинальнее всех, наверное, оказался Дэвид Найвен, сказавший, что Клаудиа Кардинале – лучшее, что эта страна дала миру после спагетти.
Ее дочь выбрала профессию историка; сын Патрик живет в Нью-Йорке, содержит ресторан и торгует бижутерией. Муж Паскуале предпочитает жить в Риме, в их семейном старинном дворце. Сама же Клаудиа обосновалась в Париже. Иногда супруги проводят тихие семейные уик-энды в Нормандии.
«Я женщина, – говорит актриса, – которая отважно смотрит жизни в глаза. Годы бегут, и они в одинаковой мере накладывают свой отпечаток как на тело, так и на душу человека. Я успокаиваю себя тем, что те, кто любил Клаудиу в начале ее творческого пути, тоже состарились».
К счастью, она нарушила решение больше не испытывать судьбу. Кардинале появилась на сцене парижского театра Рон-Пуэн в главной роли в любовной комедии XVI века «Венецианка», написанной анонимным автором для старинного венецианского карнавала. Когда-то Лукино Висконти и Джорджо Стрелер хотели сделать из нее театральную актрису. В 1960-е годы Кардинале предлагали играть в бродвейских мюзиклах. Но каждый раз она отказывалась. И вот она получила предложение, которое приняла с удовольствием. На вопрос, что ее заинтересовало в пьесе, Клаудиа ответила: «Красивый текст, старинные костюмы. Действие происходит в великой Венеции, это был первый город, который я увидела после Туниса. И интриги в ней необычные». После премьеры ее муж Паскуале Скуитьери сказал: «Я думал, что у тебя все получится, но чтобы так здорово!..» И теперь уже актриса, которая несколько лет не снималась в кино, говорит: «Я хотела бы играть и играть. Это страсть. Моя страсть».

Итальянский актер-трагик. На сцене с 1846 года. Один из крупнейших представителей итальянской реалистической школы. Его искусство было отмечено сценической правдой и романтической страстностью. Прославился в трагедиях У. Шекспира, В. Альфьери.
Эрнесто Фортунато Джованни Мария Росси родился 27 марта 1827 года в Ливорно в состоятельной семье. Дед знакомил Эрнесто с историями о короле Лире, Шейлоке, Ромео и Джульетте, пересказывал «Бурю», «Тимона Афинского», «Гамлета», легенды о Юлии Цезаре и Кориолане.
Эрнесто учился в приходской школе св. Себастьяна. Росси-старший хотел видеть сына адвокатом, но тот бредил театром. Поездки отца в Геную, Пизу и Флоренцию для продажи и покупки леса позволили Эрнесто отдаться своему увлечению. Сначала он выступал в любительских театрах, а в 1845 году дебютировал на профессиональной сцене. В спектакле труппы Каллу «Франческа да Римини» Росси успешно справился с ролью Паоло, после чего ему предложили годовой контракт на амплуа первого любовника. В декабре 1846 года Росси покинул отчий дом и отправился в Фойано, где подрядился играть во время масленицы.
В 1848 году он вступил в труппу Модены и стал преданным его учеником. Школа Модены была прежде всего школой естественности ("Естественность, естественность и естественность, – повторял мэтр своим ученикам), противопоставленной заданным, а потому условным приемам классицистского театра.
Росси мечтал попробовать свои силы в драматургии Шекспира. Модена усердно отговаривал его от дерзкой затеи, поскольку в Италии привыкли к классическому репертуару. Но Эрнесто не оставил своей мечты. Именно в пьесах английского драматурга он добьется мирового признания.
Густаво Модена высоко ценил талантливого ученика. Росси сыграл в паре с ним Немура в «Людовике XI», Давида в «Сауле», заглавную роль в «Оресте», Карлоса в «Филиппе», Макса в «Валленштейне»… Замечательный педагог поселил в Росси то вечное стремление к простоте и правде, которое актер пронес через всю жизнь. Росси был женственно красив, элегантен, сладкоголос, и естественно, что успех он снискал в амплуа молодых героев.
Первой победой стал образ Ореста в одноименной трагедии Альфьери. Эрнесто попытался сыграть Ореста как человека, а не мифологический персонаж. «Да, трагедия эта – классическая… – пишет Росси, объясняя, почему он пошел на преодоление классицистского духа драматургии Альфьери. – Но ведь сам-то Орест – не мифологический персонаж, а человек, действительно живший в далекие времена Эллады. Я хочу, чтобы в его жилах бурлила человеческая кровь, а в груди билось живое сердце».
В середине 1848 года, поступив в труппу «Менегино» Монкальво, Росси встретился там с Джованни Лейгебом. Они скоро подружились и создали маленькую труппу, которая просуществовала с поста 1849 года до масленицы 1851 года.
На склоне лет Росси вспоминал: «Ночи напролет оттачивал я свое мастерство, трудясь над новым и старым репертуаром. В ту пору я неукоснительно придерживался такого правила: между трагедией и мелодрамой обязательно играл веселую комедию. Ведь комедия развязывает язык, придает игре большую легкость, развивая в актере привлекательную непринужденность и, оберегая от ходульности, учит в изображении трагической страсти и драматического пафоса соблюдать нужную меру, а также держаться в пределах правдолюбия».
Во время спектакля в Мантуе Росси невольно обратил внимание на миловидную девушку в ложе бенуара. Как вспоминал сам Эрнесто, это была любовь с первого взгляда. В сентябре 1851 года молодые поженились. «1852 год прошел без особых перемен, – пишет Росси, – но я чувствовал себя счастливым – моя жена оказалась ангелом доброты. Я легко освоился со всеми таинствами брачной жизни. Мауро-сатирик говорит, что женщина, желающая жить в мире с мужем, должна ему лгать, но я ни разу не уличил во лжи свою супругу, видимо, задавшуюся целью опровергнуть поэта и отличавшуюся верностью суждений и благоразумием». Им предстояло пережить многое. Рождение детей, смерть сына, частые разлуки…
В середине XIX века были в моде французские драмы, и, когда Росси сыграл в пьесе «Граф Герман», ему предложили место первого любовника в Королевской труппе. Он поступил в труппу короля Сардинского во время поста 1852 года. Эрнесто сразу пришлась по душе строгая дисциплина, царившая в этом театре.
В составе Сардинской труппы он побывал в Париже (1855), и, хотя триумфаторшей сезона была Аделаида Ристори, а Росси только подыгрывавшим ей партнером, парижская пресса заметила молодого актера. Однако ему хотелось не подыгрывать, а играть, причем играть Шекспира. В 1856 году Росси становится директором и премьером труппы Асти. Свою самостоятельную деятельность он начинает с «Отелло», что было большой дерзостью и немалым риском. До сих пор Шекспира в Италии не принимали. Но тем большим было торжество актера, когда спектакль в миланском Королевском театре закончился триумфальным успехом.
Шекспировские трагедии теперь составляют основу репертуара Росси. В своем сочинении, посвященном Шекспиру, он так объяснял особенность персонажей великого драматурга: «Рассмотрите его произведения, изучите их, попытайтесь обнаружить там идеализм, который вы в избытке находите у романтиков. Вы всегда найдете там человека, во всем похожего на вас».
Для того чтобы заключить все многообразие шекспировских мотивов в русло такой трактовки, текст Шекспира следовало подвергнуть переработке, что Росси и проделывал. Сокращения, добавления и изменения, которые он вносил в текст, порой были такие, что пьеса становилась трудноузнаваемой. И в первый период освоения актером шекспировской драматургии это было очень заметно: в роли вдруг возникали риторические провалы, пантомима была богаче и значительнее, чем монологи.
Однако, по мере его актерского взросления, менялись и шекспировские персонажи. Можно сказать, что только два из них остались неизменными: это Ромео и Отелло; о последнем современная критика писала, что с актером можно не соглашаться в замысле, но сам этот замысел был выполнен превосходно.
Ромео у Росси был настолько не «голубой», вопреки традициям, что при его появлении по зрительному залу прокатывался смех – светлый, доброжелательный смех, как отмечали критики. Необычную реакцию – сочувствие пополам со смехом – герой Росси вызывал потому, что актер в этом образе очень точно показал нетерпеливость страсти, откровенность эгоизма, которые выглядят обаятельно из-за своей еще детской наивности. Эта роль вошла в историю мирового театра как образец, которого с тех пор никто не мог достигнуть. И когда в 1890 году старый, толстый и лысый Росси сыграл в Москве Ромео, критика справедливо оценила его создание как «завещание великого мастера относительно того, как надо играть эту роль».
В Отелло же он видел чувственную страсть, ревность, которая низводит мавра до разъяренного животного Отелло Росси оказался в своем роде шедевром: у него не было благородной доверчивости, но была простодушная наивность, которая делала его глубоко человечным при всей низменности таких его черт, как грубость, фатоватость, чувственность, страсть к хвастовству. И этот характер, столь гениально схваченный еще в молодости, остался у Росси неизменным на протяжении всей его творческой жизни.
«Я энергично работал с труппой, и она гигантскими шагами шла вперед. Даже в пост, когда другие труппы еще только формируются или, наоборот, распадаются, я приходил на репетицию к восьми утра и заканчивал ее только в четыре дня. Чтобы выдержать такую нагрузку, мало одной силы воли, – нужны еще железное здоровье и крепкие легкие. А ведь я, кроме того, каждый вечер играл! Я заставлял актеров учить роли наизусть, запрещал им прибегать к помощи суфлера и почти всегда добивался своего: неизменно выучивал на память свою – самую длинную – часть текста, я имел право требовать того же от других», – вспоминал Росси.
Не давая остыть зрительскому энтузиазму, он ставит «Гамлета», а в 1858 году – «Макбета» и «Короля Лира». Любимой ролью Росси был Гамлет, над которым он работал в течение всей жизни. В Гамлете актер акцентировал черты разочарования, нерешительности, усталости. Такое понимание шекспировского образа было, с его точки зрения, современным и единственно возможным, так как выражало растерянность, охватившую определенные круги итальянской интеллигенции после поражения революции 1848 года.
«Он никогда не был ироничным и аллюзионным, – пишет о Росси итальянская Театральная энциклопедия, – во всех ролях он был страстным, порывистым сангвиником: даже в исполненном сомнений Гамлете, даже в мучающемся угрызениями совести Макбете, даже в безумном короле Лире».
Бешеной жаждой жизни отличался у Росси и Ромео, который в сцене у монаха от отчаяния и муки катался по полу, и Отелло, грубый, сладострастный солдат, который умирал, не вынимая ножа из раны, и произносил финальные слова как бы заливаемым кровью голосом, и Ричард III, который и в последней сцене «не боится продолжать бесноваться, даже подпрыгивает как-то на хромой ноге и потрясает в воздухе мечом», и Кин, которого критики сравнивали с «восходящей хроматической гаммой», завершавшейся «аллегро фуриозо»: «…он заметался, запрыгал, закричал и заплакал в одно и то же время».
Разумеется, Росси играл не только Шекспира. С 1856 года он был хозяином своего репертуара и, следовательно, включал в него то, что считал нужным. Росси пересмотрел репертуар, очистив его от всего второстепенного, и оставил в нем лишь самое лучшее – Альфьери, Никколини, Шиллера, Гете, Пеллико, Маренко, Гольдони, Джакометти, Скриба, обоих Дюма, Барьера и, разумеется, Шекспира. Но при этом неизбежны были компромиссы: он не любил Корнеля, но играл Сида, он не любил Гюго, но играл Рюи Блаза, играл блестяще, по свидетельству критики. Играл только потому, что итальянские зрители предпочитали Шекспиру романтическую драму и мелодраму.
В 1860 году Росси распустил труппу, решив отдохнуть от театра. Семейство его росло, росли и расходы. Ценой строжайшей экономии и неустанного труда ему удалось скопить немного денег. Росси купил часть дома во Флоренции на площади Независимости и занялся воспитанием детей. Но тут ему пришло письмо от Чезаре Дондини, который предлагал Эрнесто ангажемент на два года в его труппе. И Росси снова пустился в путь…
С Чезаре Дондини он расстался в конце масленицы 1864 года, когда вступил на правах компаньона в труппу синьора Тривелли. Росси получил твердый оклад и сверх того половину чистой прибыли. До поста 1866 года он гастролировал с труппой по всей Италии и ни разу не имел оснований жаловаться на коллег. Получив неплохую прибыль, Росси выкупил полностью дом во Флоренции и приобрел в окрестностях Ливорно виллу, которую в честь любимого драматурга назвал «Вилла Шекспира».
25 мая 1866 года Росси играл Гамлета в Париже. На спектакль пожаловали Теофиль Готье, Сен-Виктор, Араго и де Пен и прочие критики. Для спектакля сшили новые костюмы, отвечающие духу эпохи. В тот вечер зал «Вентадур» заполнили сливки парижского общества. Теофиль Готье писал: «У нас на памяти еще жив Паоло, который несколько лет назад на сцене парижского театра подавал реплики Франческе в трагедии Сильвио Пеллико… С тех пор из очаровательного первого любовника Эрнесто Росси превратился в великого актера. Взысканный почестями по ту сторону Пиренеев, он вернулся к нам в платье датского принца Гамлета. Выступить в такой роли, заключающей в себе невероятные сложности, само по себе смелость. Но Эрнесто Росси мог себе ее позволить…»
Росси неоднократно бывал в Париже и всегда с теплотой вспоминал об этом городе. Много времени проводил он среди художников, что оказывало благотворное воздействие на состояние его духа. Итальянский актер посетил Дюрана, Буланже, Эрмана, Обри и Равеля. Виктор Гюго принимал его в своем доме, выказывая присущие ему радушие и гостеприимство.
После триумфальных гастролей в Париже в 1866 году, Росси вернулся в Италию, где выступил в роли Нерона в одноименной трагедии Коссы. У Росси Нерон в одном лице император и паяц, поэт и гладиатор, мнящий себя героем и чаще всего оказывающийся тираном, сладострастным, низким, порочным. Эту комедию Росси играл часто за рубежом – в Париже, Вене, Берлине, и везде ему сопутствует успех. Особенно шумным он выдался в Южной Америке – в Рио-де-Жанейро, Монтевидео, Буэнос-Айресе – во время его путешествия в 1881 году.
«Он имел право говорить просто и умел это делать – что так редко у актеров», – писал один из критиков. Но, как ни парадоксально, именно эта особенность творческой манеры позднего Росси отвратила от него симпатии итальянских зрителей, которые не приняли Шекспировский театр Росси. То, что Станиславский назвал простотой, публике казалось монотонностью и вялостью. Знатоки и ценители, разумеется, поощряли эту тенденцию творчества Росси, но сам он не мог не испытывать горечи, видя, что все его попытки не находят отклика у зрителя.
Между прочим, разногласиями актера с итальянской публикой объясняется и то, что начиная с 1867 года он предпочитает играть за границей: с 1867 по 1896 год Росси не только объездил всю Европу, но побывал в Египте, Турции, Северной и Южной Америке и даже в Австралии.
В конце жизни он создал еще один значительный образ: Иоанна Грозного в «Смерти Ионна Грозного» А.К. Толстого. В образе царя итальянский актер старался не только подчеркнуть его деспотизм, но и показать его трагическое одиночество, из которого возникала подозрительность, превратившаяся в жестокость. Для этой роли Росси изучил много материалов, связанных с русской историей. Спектакль «Смерть Иоанна Грозного» имел громадный успех.
И все-таки лучшая роль позднего Росси – король Лир, трагедию которого он понимал как «трагедию эгоизма». Эгоизм Лира – это «несдержанное и дурно направленное честолюбие», заставляющее короля во всем искать удовлетворение своего самовластия. Ему недоступны подлинные человеческие чувства: «Он хочет казаться справедливым и великодушным, не будучи ни тем, ни другим». Утратив власть, познав отчаяние, страдание, впадая в безумие, Лир становится человеком. Несчастный, безумный старик познает всю правду жизни. По словам Росси, чувство справедливости пробуждается у Лира «только теперь, когда он осознал, что такое ложь».
Росси любил похвастаться свидетельствами своей славы, аудиенциями у королей и президентов, разными знаками монаршей милости, хвалебными рецензиями, лестными отзывами великих людей. Актер гордился тем, что румынский король вручил ему орден Короны, тем, что французский композитор Тома написал оперу «Гамлет», вдохновленный его исполнением этой роли, тем, что Общество любителей российской словесности поднесло ему диплом почетного члена за исполнение ролей Скупого Рыцаря, Дон Гуана и Иоанна Грозного, и тем, что три театра в Италии были названы его именем.
Жажда деятельности, снедавшая Росси, сказалась еще и в том, что он пробовал свои силы на самых разных поприщах. Недаром его девизом было: «Хотеть – значит мочь». Росси искренне считал, что нет такой задачи, с которой бы он не справился. Он пытался писать комедии – в своих мемуарах он рассказывает, что однажды в Неаполе он сочинил лирико-сатирическое обозрение, имевшее большой успех. Кроме того, несколько его комедий занимали прочное место в репертуаре итальянских комедийных актеров («Актер в отпуске», «Адель»).
Год 1884-й Росси собирался провести на своей вилле в Монтуги: ему захотелось просто отдохнуть после трудных гастролей по Северной и Южной Америке, Испании и т.д. Однако отдых его был прерван лаконичным письмом от некоего Махорчича: «Не угодно ли Вам лично в декабре сего года посетить Берлин и дать десять представлений „Кина“ в „Резиденцтеатре“? Импресарио господин Анно предлагает Вам пятьдесят процентов сборов». Росси должен был играть с немецкой труппой.
Он долго обдумывал предложение, взвешивая все «за» и «против». «Неужели придется повторить мои эксперименты в Северной Америке, где мы играли на двух и притом совершенно несхожих между собой языках? – спрашивал он себя. – В Америке мне сопутствовал успех. Но кто поручится, что так будет и в Германии?» И все-таки он согласился.
Эксперимент удался. Публика, заполнившая зал «Резиденцтеатра», была в восторге. Критик Лепидус писал. «Это единственный актер, который до конца понял Шекспира. Играя в чужом городе и говоря на чужом языке, Росси каждый вечер собирает полный зал, чьи своды оглашаются восторженными рукоплесканиями зрителей. Его по справедливости называют лучшим актером современности. Росси – чудодей театра. Он неистощимо изобретателен, обладая счастливой способностью не повторяться даже в деталях. Он настолько умеет раствориться в изображаемых героях, что всякий раз удивляешься их оригинальности: ведь его Людовик XI не похож на Отелло, венецианский мавр не напоминает Гамлета и Макбета, а король Лир – Шейлока или Кина».
Росси сам переводил Шекспира, и мало того: он даже попал в отряд шекспироведов, издав маленькой брошюрой свой «Доклад о театре Шекспира», произнесенный им в Бильбао в 1865 году. Через двадцать лет он дал подробный анализ главных ролей своего репертуара в книге «Этюды о ролях и автобиографические письма» (1885). Наконец, за три года до смерти он выпустил книгу «Размышления об итальянском драматическом театре». Написал и мемуары: «Сорок лет на сцене» объемом восемьдесят печатных листов.
Росси выступал против «Парадокса об актере» Дидро, утверждая, что артист не может не перевоплощаться, не переживать, и, чем полнее будет слияние актера с образом, тем сильнее воздействие его искусства. Сложность труда актера определяется, по его мнению, необходимостью сочетать переживание и анализ, чувства и разум. «Артист должен быть и чувствительным, и восприимчивым, способным проявить все страсти, но только управление этими страстями он должен предоставить искусству, заключающемуся в его уме», – говорит он.
Великий К.С. Станиславский отмечал, что «Росси был неотразим… логичностью чувства, последовательностью плана роли, спокойствием его выполнения и уверенностью своего мастерства и воздействия. Когда Росси играл, вы знали, что он вас убедит, потому что искусство его было правдиво».
Огромное значение в искусстве актера Росси придавал и совершенствованию сценической техники, усиленным занятиям дикцией, пластикой, фехтованием, танцем, всеми видами спорта. Это позволило ему и в шестьдесят лет играть Ромео. По словам известного русского актера Юрьева, Росси играл «так смело, дерзновенно, с таким темпераментом, что можно было только удивляться, откуда в его годы он черпал такую силу».
Пять раз итальянский актер гастролировал в России – в 1877, 1878, 1890, 1895 и 1896 годах. И только нерасположение к итальянскому актеру директора императорских театров И.А. Всеволожского не позволило ему приезжать чаще.
«Покойный Эрнесто Росси, – вспоминал близко знавший его А.В. Амфитеатров, – говорил и писал много раз, что Россия для него вторая артистическая родина». Росси знал и любил русскую литературу и театр, живопись и музыку. Он необычайно высоко ценил русскую публику, находя ее «более интеллигентною, чем европейская». И даже пятидесятилетний юбилей своей творческой деятельности он пожелал отпраздновать в Петербурге. Россия платила итальянскому трагику такою же любовью.
Последний раз он вышел на сцену в Одессе в 1896 году.
Возвращаясь на пароходе в Ливорно, Эрнесто Росси заболел. Спустя неделю, 4 июля 1896 года, он умер в городе Пескара. Великий актер играл до конца – старый, больной, задыхающийся от астмы, – и до конца играл блистательно.