ВЕЗУНЧИК УЭББЕР, НАШЕДШИЙ "КОНСЕПСЬОН"

      В длинном перечне находок, извлеченных из глубин морей и океанов, одну из верхних строчек занимают сокровища испанского галеона "Консепсьон", потерпевшего кораблекрушение у острова Гаити, тогдашней Эспаньолы. Об их исключительной художественной ценности свидетельствует хотя бы то, что большая часть ожерелий, подвесок, браслетов, изготовленных безвестными индейскими мастерами в Новом Свете, была выставлена на продажу у Тиффани - в самом дорогом ювелирном магазине на Пятой авеню в Нью-Йорке.

      На протяжении трех веков галеон "Нуэстра Сеньора де ла Пура и Лампиа Консепсьон" был легендой, неудержимо манившей искателей подводных кладов: ведь на нем находился, если верить архивам, "самый богатый груз, когда-либо отправлявшийся из Вест-Индии".

      Построенный в 1620 году, "Консепсьон" много раз пересекал Атлантику в составе "золотого" и "серебряного" флотов, перевозивших в Испанию награбленные сокровища. В 1641 году он отправился в свое последнее плавание. Причем его трагический финал был предрешен заранее, ибо явился результатом цепи роковых ошибок. Началось с того, что в Веракрусе испанской эскадре пришлось долго ждать, пока будет доставлено серебро, добытое за год в колониях, и отчеканенные из него монеты. Поскольку трюмы "Консепсьон" не смогли вместить весь груз, часть сундуков разместили на верхней палубе. Капитан галеона пробовал возражать, ибо из-за увеличившейся осадки корабль стал плохо слушаться руля. К тому же пушечные порты опустились к самой воде, и они даже при небольшом волнении могли послужить причиной катастрофы. Но руководивший отправкой "серебряного флота" наместник испанского короля просто-напросто отмахнулся от протестов капитана.

      Еще больше предстоящий переход через океан осложнила месячная задержка в Веракрусе: были пропущены все сроки относительно безопасного плавания в Западной Атлантике, где с приходом осени нередки свирепые штормы и ураганы. Тем не менее в начале сентября эскадра из 26 галеонов под командованием адмирала Хуана де Вилья Винсенсио, державшего свой вымпел на "Консепсьон", вышла в Мексиканский залив. Первый этап плавания прошел без особых происшествий, если не считать порванных парусов. После непродолжительной стоянки в Гаване для ремонта такелажа эскадра покинула Кубу и вскоре у побережья Флориды попала в жестокий шторм, выбросивший несколько галеонов на отмели и рассеявший остальные.

      "Консепсьон", изрядно потрепанная гигантскими волнами, перекатывавшимися даже через его пятнадцатиметровой высоты корму, отделалась потерей почти всех мачт. О том, чтобы следовать через Атлантику, не могло быть и речи. Поэтому адмирал Хуан де Вилья Винсенсио принял решение идти в Пуэрто-Рико. Однако отвечавшие за прокладку курса штурманы ошиблись. К исходу третьей недели плавания они потеряли представление о том, где находится корабль. Одни полагали, что на траверзе восточной оконечности Кубы, другие утверждали, что галеон уже неподалеку от Пуэрто-Рико. Вопреки предложению адмирала двигаться дальше на восток штурманы настояли на том, чтобы повернуть на юг. Это привело к трагическим последствиям: в конце концов "Консепсьон" очутилась в изобиловавших рифами и банками прибрежных водах Эспаньолы. Увы, дон Хуан был бессилен что-либо изменить. По существовавшим в те времена на испанском флоте правилам навигаторы, относившиеся к торговому ведомству, не подчинялись флагману.

      Через неделю галеон наскочил на риф: корма застряла между двумя огромными коралловыми массивами, а нос погрузился под воду. И все же адмирал попробовал спасти "Консепсьон". Он приказал сбросил в море закрепленные на верхней палубе сундуки с серебром. Когда нос корабля обрел плавучесть, на воду спустили единственную большую шлюпку, чтобы попытаться снять галеон с рифа. Возможно, с помощью буксира он вырвался бы из коралловой западни, если бы не налетевший в ночь на 1 декабря тропический ураган. Галеон затонул, а из 514 членов экипажа и пассажиров спаслись лишь сто девяносто. Остальные захлебнулись в бушующем прибое или были разбиты волнами о коралловые рифы.

      Гибель флагманского корабля "серебряного флота" явилась для испанской казны, пожалуй, самой крупной потерей на море в XVII веке. Оставшийся в живых адмирал Хуан де Вилья Винсенсио предстал перед судом, на котором в качестве свидетелей выступили уцелевшие члены экипажа. Их показания, занявшие две тысячи листов, спасли адмирала от сурового наказания, а может быть, даже от смертной казни. Все свидетели были настолько единодушны в своих оценках действий дона Хуана, что суд вынес ему оправдательный приговор.

      Но вот судьба драгоценного груза "Консепсьон" сложилась неудачно. Многочисленные экспедиции, посылавшиеся королем Испании для ее подъема, оказались безрезультатными. Лишь в 1687 году, через 45 лет после катастрофы, молодой массачусетский корабел Уильям Фипс, страстный кладоискатель, сумел найти место кораблекрушения. С помощью индейцев племени лукейя, промышлявших ловлей жемчуга, ему удалось достать со дна почти тридцать тонн серебра. Судя по сохранившимся в Веракрусе документам, это составляло чуть больше десятой части груза "Консепсьон".

      Несмотря на заманчивые предложения, а в них не было недостатка, Фипс хранил в тайне координаты рифа, возле которого затонул испанский галеон. Во время своих экспедиций он сам прокладывал курс судна, так что ни ком..., ни ловцы-индейцы не знали, где именно оно бросало якорь. Поэтому после его смерти Серебряная отмель, как стало именоваться это место, вновь оказалась потерянной.

      Почти два столетия "Консепсьон" оставался недосягаемым для многочисленных охотников за сокровищами. В экспедициях, снаряжавшихся на поиски галеона, участвовали английский автогонщик Малколм Кэмпбелл и археолог-маринист Эдвин Линк, известный французский специалист-подводник князь Александр Корганов и "король морских глубин" Жак-Ив Кусто. Вполне возможно, что кто-то из них проходил над Серебряной отмелью, островерхим коралловым рифом, предательски прячущимся под самой поверхностью моря в 85 милях от Гаити. Но рассеянные по большой площади обломки галеона, к тому же погребенные под толстым слоем песка и обросшие кораллами, упорно ускользали от поисков.

      Со временем "серебряный галеон" стал считаться чем-то вроде своеобразного подводного Эвереста: найти "Консепсьон" значило доказать свое высочайшее мастерство. Однако, хотя приз оценивался цифрой с многими нулями, любители-новички даже не пытались вступать в борьбу за него, оставляя это трудное дело профессионалам. Впрочем, и среди последних находилось все меньше желающих тратить время и деньги на поиски призрачного клада.

      В числе немногих, рискнувших отправиться в кишевшие акулами тропические воды, был американец Берт Уэббер. В детстве он зачитывался книгами о подводных сокровищах, а для закалки часами нырял в холодной речке, протекавшей возле его дома в Эннвилле, штат Пенсильвания. Затем, когда отец купил Берту акваланг, подросток перебрался в затопленные каменоломни. В шестнадцать лет вместо колледжа он поступил в школу подводного плавания в Майами.

      "После окончания мне предлагали работу в компании, занимавшейся разведкой нефти на шельфе, но я предпочел отправиться в экспедицию, которую организовал Артур Макки из Музея морской археологии во Флориде, - рассказывает Уэббер. - Конечно, я мечтал о том, как буду находить затонувшие корабли с трюмами, набитыми золотом и драгоценностями. Но когда дело дошло до практики, я понял, что этому едва ли суждено когда-нибудь сбыться. По крайней мере у Макки. Главная причина неудач заключалась в никудышной предварительной подготовке, а точнее, в ее отсутствии. Фактически мы ныряли наобум. Поэтому и результаты были невелики. Зато сам процесс поисков увлек меня, хотя приходилось переворачивать тонны песка и камней, прежде чем попадалось что-нибудь стоящее. В конце концов, несмотря на возражения родителей, я все же решил остаться профессиональным морским кладоискателем".

      Нельзя сказать, чтобы избранная Уэббером профессия сделала его богачом. Экспедиции, в которые приглашали Берта, ничего не доставали. Поэтому в промежутках он брался за любую работу на суше, чтобы прокормить жену и четверых детей. Так продолжалось не один год, пока его друг и сподвижник Джим Хаскинс не подал мысль заняться поисками "Консепсьон". Причем решающим доводом явилось то, что их предшественник Фипс, судя по дошедшим свидетельствам, не обнаружил кормы судна, в которой должны были находиться основные ценности.

      Предложение выглядело заманчиво, и Уэббер всерьез занялся им. В течение четырех лет он вместе с Хаскинсом прочесывал один архив за другим в поисках следов "Консепсьон": Морской музей в Мадриде, Британский музей, наконец, Генеральные архивы Индий в Севилье, где хранились отчеты о всех плаваниях и кораблекрушениях судов, перевозивших слитки золота и серебра из испанских колоний.

      "Чем больше я анализировал записи, тем больше убеждался, что успех возможен, - вспоминает Уэббер. - Деньги на экспедицию удалось занять у одного чикагского банкира. После этого я добился у правительства Доминиканской Республики исключительного права на поиски "серебряного галеона" в обмен на половину сокровищ, если они будут найдены. И все-таки самым важным было то, что мне достали листы аэрофотосъемки прибрежных акваторий Гаити. Море там прозрачное, и поэтому хорошо просматриваются подводные рифы и банки. Покорпев месяц над дешифровкой аэрофотоснимков, я нанес на карту "подозрительные" места, где скорее всего мог лежать остов "Консепсьона". Оставался сущий пустяк - разыскать его".

      В 1977 году Уэббер отправился к берегам Гаити. В течение пяти месяцев тщательно подобранная им группа аквалангистов квадрат за квадратом обследовала акваторию. Они встретили обломки тринадцати судов, нанесли их местоположение на карту и передали доминиканским властям. Но вот никаких следов галеона так и не обнаружили. Тем не менее это не обескуражило Уэббера: главное - что его ком... доказала свое профессиональное мастерство. По возвращении в Чикаго он основал фирму "Сиквест интернэшнл" для продолжения поисков "Консепсьон".

      Если под водой кладоискатели не могли похвастаться большими успехами, то на суше дело сдвинулось с мертвой точки. Выехавший в Испанию Хаскинс познакомился там в архивах с канадкой Викторией Степплз-Джонсон, которая по заданию профессора Питера Эрла из Лондонской школы экономики собирала материалы для монографии о "серебряном флоте" 1641 года.

      "Я сразу же связался с Эрлом. Как знать, вдруг у него найдется какая-нибудь зацепка, которой недостает нам,- рассказывает Уэббер. - И надо же, оказалось, что у профессора есть ключ к тайне "Консепсьон", о котором он и не подозревал, - вахтенный журнал судна "Генри", участвовавшего в экспедиции Фипса. Я тут же вылетел в Англию. Представьте мое волнение, когда профессор Эрл вручил мне копию этого документа и я с трудом прочитал написанный старинными буквами текст:

      "Журнал нашего путешествия начинается с Божьей помощью в 1686 году, на борту корабля "Генри", под командованием Фрэнсиса Роджерса, направляющегося к банке Амброзия, что к северу от острова Эспаньола, в компании с "Джеймсом и Мери", под командованием капитана Уильяма Фипса, на поиски затонувшего испанского галеона, в чем да поможет нам Бог".

      Дело в том, что Фипс отправил "Генри" первым к месту кораблекрушения. Судно "Джеймс и Мери", которым командовал он сам, прибыло туда позже, и его вахтенный журнал описывает не само обнаружение обломков, а операцию по извлечению груза "Консепсьона". Но и это еще не все. Этот документ, писавшийся Фипсом, стал настольной книгой для кладоискателей. Журнал же "Генри" остался неизвестным, поскольку вскоре после смерти Фипса таинственно исчез. Профессор Эрл случайно наткнулся на него в частной библиотеке лорда Рамни. Кто-то из его предков собирал раритеты и купил у слуги покойного капитана "никому не нужную", как тот думал, рукопись. Так она и пролежала в имении лорда больше двухсот лет.

      Когда я дочитал вахтенный журнал "Генри" до конца, то понял, что в 1977 году мы крейсировали над тем самым местом, где затонула "Консепсьон". Но поскольку он был слабой мишенью для нашей магнитометрической аппаратуры, мы его не обнаружили", - поясняет Уэббер.

      По счастливому совпадению в это же время канадская фирма "Вэриан ассошиэйтс" сконструировала портативный магнитометр на цезии. Берт Уэббер несколько лет состоял в ней консультантом, и ему предложили испытать новый прибор "в поле". Его главное достоинство помимо небольших габаритов заключалось в высокой чувствительности. Он регистрировал наличие металла даже под трехметровым слоем песка.

      Хотя "Сиквест интернэшнл" числилась в безнадежных должниках, Уэбберу всеми правдами и неправдами удалось получить кредит - 450 тысяч долларов. "Теперь уже действительно в последний раз", - было категорически сказано ему.

      "У меня просто не было другого выхода, как найти "Консепсьон", - вспоминает Уэббер. - Может быть, именно безвыходность сыграла решающую роль. Во всяком случае, на пятый день по прибытии в район поисков мы могли праздновать победу: "серебряный галеон" сдался на милость моей команды. Правда, перед этим нам пришлось изрядно поволноваться. Наш предшественник Филе считал, что кораллы поглотили кормовую часть судна, закрыв доступ к основным сокровищам. Когда же мы обследовали риф с помощью магнитометра, то поняли, что ее здесь вообще нет.

      Но это не повергло нас в отчаяние. Взяв за исходную точку злополучный риф, мы стали описывать вокруг, него расширяющиеся концентрические круги, - продолжает Берт. - В подобных случаях нужна особая зоркость, чтобы не пропустить даже самые малозаметные следы. Это может быть железная скоба или шкив от снасти, какой-нибудь предмет обихода, например винная бутылка, обросшая кораллами и поэтому утратившая свою привычную форму. Вот по таким мелочам мы и вышли на главный объект поисков.

      Видимо, во время катастрофы шторм разломил "Консепсьон" на две части. Волны перебросили корму и протащили примерно на 120 метров, прежде чем она опустилась на дно кораллового каньона. Даже вблизи ее совершенно не было видно, и я обнаружил останки галеона только благодаря магнитометру. После этого каждый последующий день напоминал рождественские праздники. "Консепсьон" преподносил нам все новые и новые подарки: серебряные монеты, датированные 1640 годом; две уникальные золотые цепи, сделанные, скорее всего, в Китае; фарфоровые чашки в поразительно хорошем состоянии, изготовленные в эпоху династии Мин, пересекшие Тихий океан через Филиппины и вывезенные через Мексику на спинах мулов; всевозможные золотые украшения, посуду из майолики и многое, многое другое, - рассказывает Уэббер. - Но и попотеть, если это возможно под водой, пришлось изрядно. Ведь только кораллов мы сняли больше 300 тонн".

      Между прочим, "раскопки", продолжавшиеся 11 месяцев, позволили раскрыть любопытную тайну испанских негоциантов XVII века. Из глубокой расщелины аквалангисты извлекли остатки старинного сундука с двойным дном, под которым лежал толстый слой серебряных монет. Это было наглядным свидетельство тогдашней контрабанды. Кстати, позднее среди трофеев обнаружились и фальшивые монеты, отчеканенные в Новом Свете. Но, конечно, главной добычей экспедиции Берта Уэббера было серебро - и в слитках, и в монетах. Его удалось поднять со дна около 32 тонн, стоимостью примерно 14 миллионов долларов. Вкупе с тем, что когда-то достал Фипс, это составляет лишь пятую часть груза "серебряного галеона". Остальные сокровища еще ждут своего часа.

КОРОЛЕВСКИЙ ФЛАГМАН

      История "Кроны" хорошо известна в Швеции. В 1668 году этот военный корабль был спущен на воду, а уже летом 1674 года флагман шведского королевского флота "Крона" устроил роскошный прием в честь короля Карла XI. Эффектно украшенный деревянной резьбой, покрытый позолотой корабль имел 197 футов длины, 2350 тонн водоизмещения и был одним из самых больших в то время. Непревзойденная по вооруженности "Крона" несла на своих бортах 126 пушек. Она была гордостью Карла XI и самым мощным кораблем его флота.

      В 1676 году "Крона" была послана сражаться на Балтику вместе с другими шестьюдесятью шведскими военными судами. Дания поклялась отвоевать свои балтийские провинции, захваченные шведами примерно за два десятилетия до этого, а голландцы присоединились к датчанам после объявления войны.

      В первом сражении против объединенного датско-голландского флота "Крона" дралась успешно. Маневрируя позади датского адмиральского флагмана, своим бортовым залпом она пробила в его корме такую дыру, что, по словам одного шведского канонира, можно было проехать через нее в карете, запряженной четверкой лошадей! Однако это была единственная победа "Кроны". Неделю спустя флоты опять сошлись около острова Эланд. Под всеми парусами, при порывистом ветре "Крона" сделала резкий поворот, чтобы встретить противника. Этот маневр оказался смертельным - огромный корабль опрокинулся набок, погрузив пушечные порты в воду. Как только мачты и паруса коснулись воды, страшный взрыв расколол его пополам и "Крона", которую строили целых семь лет, всего лишь за несколько минут ушла под воду, а вместе с ней 850 человек. До сих пор ее гибель остается в шведской военно-морской истории одной из величайших потерь.

      Известный морской историк и инженер Андерс Франсен давно интересовался историей "Кроны". В 1950 году он предпринял первые попытки поисков ее останков в том месте, где, как считалось, они покоятся. Поиски ни к чему не привели, и Франсен начал исследования Стокгольмской бухты. Здесь в 1956 году он и обнаружил столь же знаменитую, из числа затонувших кораблей XVII века "Вазу".
      Как и "Крона", "Ваза" не был рассчитан на то количество пушек, которым его вооружили. В итоге, при налетевшем шквале, потеряв остойчивость, он опрокинулся и затонул около Стокгольма в самом начале своего первого плавания - в 1628 году. Через три с лишним столетия Франсен поднял "Вазу" неповрежденным и он был установлен для постоянного осмотра около Стокгольмской гавани. В 1979 году Франсен возобновил поиски "Кроны" в водах Балтики, к востоку от Эланда.

      Место гибели судна долгое время оставалось невыясненным. Судя по свидетельствам того времени, сражение происходило в нескольких милях к востоку от прибрежной деревушки Халтерстад, где несколько дней спустя на берег вынесло тела моряков "Кроны". Площадь, которую предстояло обследовать, была огромной - многие и многие квадратные мили морского дна, - а предмет поисков относительно невелик: при взрыве судно вполне могло развалиться на куски.

      Во время поисков "Вазы" Андерс Франсен работал один, но, чтобы найти "Крону", необходимы были коллективные усилия. В этой работе ему помогали трое друзей и коллег инженеров: Бенгт Гризелл, Стен Альберг и Бенгт Берьессон. Вместе они снарядили небольшое исследовательское судно с гидролокатором и в июле 1979 года отправились на поиски "Кроны".

      С самого начала им мешало частое явление на Балтике - термоклины, или колебания уровня воды при резких изменениях температуры. Эти колебания служат помехой гидролокатору, а магнитометр, который они стали применять позднее, порой оказывался чересчур чувствительным. Один раз, когда этот прибор тащили на канате опущенным глубоко под воду, он зарегистрировал грозовую бурю, разразившуюся в восьмидесяти милях от этого места - на советской стороне Балтики!

      К разочарованию археологов, первый сезон не принес никаких результатов - они исследовали больше тринадцати квадратных миль морского дна, не найдя ничего. Создавалось впечатление, что "Крона" не просто развалилась на части, но что эти части лежат на дне, занесенные толстым слоем морского грунта. Тем не менее они решили попытаться еще раз.

      Удача нашла Франсена и его коллег спустя год, в один из августовских дней, когда они буксировали магнитометр на канате вдоль дна точно к востоку от Халтерстада. Стрелки на панели прибора, находящегося на борту судна, вдруг стали дергаться, фиксируя значительную массу металла внизу. Примерно в этом же месте девять лет назад спасательное судно, принадлежавшее шведским военно-морским силам, подобрало несколько дубовых досок, явно пролежавших под водой долгое время. Переговорив об этом, они решили спустить вниз телевизионную камеру.

      Надолго археологам запомнится тот момент, когда они впервые увидели "Крону". Под 36-метровым слоем воды лежали орудия, рассыпанные по морскому дну, среди нагромождений корабельных балок, - больше полудюжины красивых бронзовых стволов. В то время как камера с дистанционным управлением показывала их, Андерс Франсен безмолвно ожидал какого-нибудь доказательства того, что его поиски подошли к концу. Вскоре на стволе одной шестифунтовой пушки высветилась надпись: "Vive le roi - 1628". Дата этого открытия - 8 августа 1980 года, а место - четыре мили к востоку от шведского острова Эланд. Пушки принадлежали "Кроне".

      Как большинство флагманских кораблей того времени, "Крона" была плавающим музеем трофеев. Ее вооружение состояло из пушек стран всей Европы, захваченных в сражениях или купленных у литейных заводов. Самая старая, которую в конце концов извлекли, была немецкая, отлитая в 1514 году - больше чем за полтора века до того, как "Крону" спустили на воду. Вполне может быть, что это орудие носили на своих бортах больше полудюжины различных военных кораблей, прежде чем оно утонуло с "Кроной". Другие пушки отливались в Швеции, Дании, Австрии и во Франции.

      По прошествии нескольких часов археологи стали нырять на затонувший корабль с аквалангами. Вскоре они обнаружили, что, хотя судно сильно разрушено взрывом, остались хорошо сохранившиеся части. Массивные кормовые балки стояли соединенные вместе, словно гигантский треножник поднимался со дна на четыре метра.

      "Крона" опустилась на дно боком, и верхняя часть правого борта оказалась полностью разрушенной, нижняя же частично сохранилась. Позже обнаружилось, что большая часть левого борта, лежащего на дне и засыпанного песком и илом, тоже выдержала испытание временем, да так успешно, что некоторые пушки все еще выглядывали из своих портов. Нос судна развалился совершенно, - было похоже, что он отломился во время взрыва и был просто унесен течением.

      Но сам по себе корабль был ничто в сравнении с тем огромным количеством старинных предметов, которые археологи вскоре извлекли. За десять лет, последовавших за катастрофой, шведы интересовались в основном тем, как достать ценные для них пушки, и им удалось вытащить примерно половину. Но, к счастью для Франсена и его товарищей, они не обращали внимания на десятки тысяч предметов повседневного пользования, ушедших на дно вместе с командой "Кроны". Для археологов они гораздо ценнее пушек, поскольку сами по себе воссоздают в деталях образы корабля и людей, которые на нем плавали. Больше других интересна личность барона Лоренца Кройца - адмирала, который привел "Крону" к гибели.

      Это была первая морская кампания шестидесятилетнего Кройца, - его перевели на должность адмирала шведских военно-морских сил с поста гражданского советника Карла XI. Профессиональные адмиралы, формально подчинявшиеся Кройцу, презирали его, нарушая его приказы или игнорируя их.

      Ради справедливости следует заметить, что Кройц, являясь командующим всем шведским флотом, не был капитаном "Кроны". Фактически корабль находился под управлением трех капитанов-профессионалов, и их трудно оправдать за такое управление судном.

      Доставая с "Кроны" личные вещи, археологи узнали Кройца и некоторых офицеров так же хорошо, как своих друзей. Одна из самых трогательных вещиц среди 17 тысяч предметов, которые они пока достали, - золотое кольцо с инициалами - "LCD", - выгравированными с внутренней стороны. Эти буквы означают: Лоренц, Кройц, Дюваль; вторая фамилия принадлежит жене адмирала, происходящей из столь же древнего рода.

      Эльза Дюваль умерла за год до этой битвы, и кольцо, очевидно, принадлежало ей. Оно было расточено, видимо, для того, чтобы его мог носить Кройц. Хотя тело адмирала вынесло на берег близ Халтерстада без кольца, он им явно очень дорожил, если взял с собой в море.

      Адмирал был человеком с тонким вкусом, о чем, например, свидетельствует кожаное кресло с фамильным гербом, вытесненным на спинке, с инициалами L.C.E.D.,- видимо, Lirentz Creutz и Elsa Duvall. На кораблях XVII века кресла были большой редкостью; матросы и офицеры сидели на деревянных скамьях или сундуках. Такие кресла можно было найти лишь в изящной обстановке королевского дворца, где Кройц провел не один год, - очевидно, он не счел возможным отказаться от них и на корабле.

      Несмотря на свою неопытность, Кройц в первом же сражении против датчан и голландцев беспрерывно понуждал своих адмиралов атаковать, и часто напрасно. А в роковой день 1 июня у острова Эланд шведский флот вступил в бой преждевременно - обстоятельство, приведшее "Крону" к гибели. Когда корабль начал разворот, чтобы встретить неприятеля, Кройц, как говорили, закричал: "Именем Бога заклинаю, чтобы нижние порты были закрыты, а пушки закреплены, так чтобы нас не постигла участь "Вазы"!" Однако, по другому свидетельству, его даже не было на палубе, поскольку он лежал в каюте, страдая от случившегося утром сердечного приступа. Впрочем, это вполне может быть и неправдой, так как у Кройца не было недостатка в недоброжелателях на борту "Кроны".

      В любом случае приказ задраить пушечные порты поступил слишком поздно. Когда комендор Андерс Гилленспак спустился вниз, чтобы посмотреть, как выполняется приказ, он увидел, что "дула всех пушек погружены в воду... порты закрыть было уже невозможно: корабль накренился так сильно, что пушки нужно было вытягивать почти вертикально...". В это же самое время на противоположном борту канониры нижней орудийной палубы, оказавшись среди обезумевших крыс, оцепенели от ужаса; в следующую секунду сорвавшиеся с талей пушки вместе с ядрами обрушились на головы беззащитных людей.

      В тот момент налетел шквал и опрокинул "Крону" - ее паруса и мачты оказались в воде. Через несколько секунд раздался страшный взрыв. Никто не знает, отчего он произошел, - вероятнее всего, пальник с тлеющим фитилем попал в главную крюйт-камеру. "Крона" и ее ком..., за исключением сорока двух человек, исчезли в гигантской вспышке.

      Одним из уцелевших был Андерс Спарфельт, чья история стала легендой. Ему исполнился тридцать один год, он был майором шведской армии. Взрывом Спарфельта подняло на высоту около 60 метров, он пролетел мимо мачт двух неприятельских судов и упал невредимым на паруса шведского корабля "Дракон". Его чудесное спасение современники приписывали особой благосклонности Бога. Но на этом Божьи милости по отношению к Андерсу Спарфельту не кончились. Он не только остался жив после этого сражения, но и получил звание генерал-майора. В 1708 году он был назначен губернатором шведского острова Готланд на Балтике, где заслужил много наград. Спарфельт умер в возрасте 85 лет.

      Чудеса были редкостью на "Кроне" в тот день, и большая часть находок свидетельствовала о внезапной и быстрой смерти членов экипажа и солдат. Особенную жалость вызывали у археологов останки и личные вещи человека, которого прозвали Гигантом. Они нашли только нижнюю часть его скелета, причем чулки и кожаные туфли все еще держались. Анатомическое обследование костей ног показало, что он был необычайно высок - около двух метров - по сравнению со средним ростом шведа XVII века, равным примерно 165 сантиметрам. Кроме того, Гигант был богат. Среди его вещей найдены ручные часы, большая медная пряжка от пояса, золотые с эмалью запонки, искусно позолоченный эфес шпаги, золотое кольцо.

      Кем он был? Наверное, этого никто уже не узнает, но вполне возможно, что это 26-летний сын Кройца Густав. Густав находился на борту "Кроны", и очевидцы утверждали, что он утонул, хотя его тело на берег так и не вынесло. Однако лабораторные анализы останков гиганта показали, что одна из его лодыжек была сломана, а потом срослась. Такое повреждение распространено в том роде войск, где служил Густав, будучи профессиональным кавалерийским офицером. Среди его вещей археологи нашли маленький золотой брелок в виде черепа - популярная безделушка в Европе XVII века. Вероятно, он был пришит к камзолу и символизировал хрупкость человеческой жизни.

      На "Кроне" служили члены еще одной фамилии, которых постигла та же участь, что и обоих Кройцев. Свен Олофссон Рэм был морским горнистом - такая должность полагалась только на военных кораблях, имеющих адмирала на борту. Среди поднятых предметов обнаружили помятый медный горн, который, вполне вероятно, мог принадлежать Рэму.

      Как флагманский корабль, "Крона" имела не одного горниста, а пятерых. Для семьи Рэмов трагичным оказалось то, что одним из них был сын Свена, Олоф Свенссон Рэм, а другой, Ханс, литаврщиком.

      Погибшим и пропавшим без вести морякам "Кроны" их соотечественники оказали немного почестей. Вынесенные на берег близ Халтерстада тела были похоронены в общей могиле в углу дворика деревенской церкви. В память о них не поставили даже камня.

      По останкам тех, кто утонул, археологи многое узнали об особенностях жизни команды на судне XVII века. Восемьдесят обнаруженных пока скелетов большей частью принадлежали людям, которым было за тридцать. Останки обследовались Яном Линдбергом, одним из ведущих шведских патологоанатомов. Доктор Линдберг выяснил, что в большинстве это были вполне здоровые люди, возможно потому, что "Крона" находилась в море сравнительно недолго. В XVII веке члены команды военного корабля получали пищу один раз в день, и продолжительные плавания приводили к истощению.

      Удивительной находкой оказался череп, который по форме и параметрам можно было отнести к женскому. Однако доктор Линдберг этого не утверждал категорически, поскольку не было никаких записей, что на борту "Кроны" находилась женщина. С другой стороны, в истории известен не один случай, когда женщин доставляли на борт военного корабля тайно.

      Кто-то из экипажа, возможно адмирал Кройц, взял с собой в море значительные ценности. Во время третьего сезона раскопок Ларе Эйнарссон, директор проводимых археологических работ, обследовал область кормы, где жили Кройц и его старшие офицеры. Там Ларе нашел 105 золотых монет, одна из которых - редкий дукат времен царствования Карла XI. В следующий сезон они нашли еще 150, доведя таким образом общее число до 255-ти. Это самая большое собрание золотых монет, когда-либо найденное в Швеции. Было извлечено и множество серебряных и медных монет, включая далер - огромную квадратную монету, имевшую хождение в Швеции в XVII столетии. Как и многие другие предметы, найденные на "Кроне", все они сейчас выставлены в Кальмарском окружном музее.

      Богатые и бедные, дворяне и простолюдины, они прибыли со всех уголков страны и собрались на борту "Кроны" из всех социальных слоев шведского общества. В этом заключается уникальная ценность "Кроны", поскольку жизнь этого сообщества оборвалась внезапно - 1 июня 1676 года. И 300 лет сохранялась эта поистине бесценная "временная капсула" Швеции XVII века. Например, археологи нашли в 1986 году медицинский сундук флотского хирурга с набором банок и бутылок, аккуратно расставленных внутри. Некоторые бутылки сохранили остатки содержимого. Известно имя владельца сундука - Питер Шаллерус Грипенфлихт, доктор шведских военно-морских сил, - медик, носивший самое высокое для того времени звание. Следом за бутылками из сундука извлекли принадлежавший ему блестящий медный офицерский нагрудник с вензелями Карла XI. Нагрудник надевался лишь во время церемоний и никак не мог спасти жизнь Питеру Гориенфлихту, который утонул или погиб во время взрыва. Сундук, разделенный на отсеки, тоже содержал керамические сосуды, стакан и оловянную посуду, латунную ложку, пригоршню ягод можжевельника, оловянные бутылочные крышки и еще несколько предметов, для археологов пока непонятных.

      Две записные книжки в кожаных обложках, которые сохранились в воде, были рассчитаны на то, чтобы вместо листков бумаги вмещать пластинки воска - так легче стирать написанное и снова использовать. Вместе с ними найдены ручка и палочка для письма по воску, переплет от большого тома, - видимо, сборника псалмов.

      Обнаруженный также деревянный рундук принадлежал скорее офицеру, чем матросу. Там была бутылка из толстого стекла (нечто такое, чего не мог иметь простой матрос на борту корабля), красивая портупея, отделанная кожей и шелком, пороховой рог и пара рукавиц отменного качества. Еще там были дольки чеснока, горошины перца и корень имбиря - все рассыпалось по дну. Владелец рундука не был врачом, просто он хорошо знал, что необходимо иметь с собой в море. Он знал старинные морские средства, используемые и по сей день: чеснок и перец - для лечения простуды, а имбирь - как лекарство от морской болезни.

      В рундуке, помимо этого, обнаружены медные наперстки, пуговицы, крючки и петли вместе с пряжками, кольцами и брошью, изготовленной в виде льва, а также хорошо сохранившийся кусок материи.

      Этот офицер, судя по всему, имел романтическую натуру: в углу рундука была спрятана удивительно сохранившаяся шелковая лента, когда-то украшенная цветком, - очевидно, память о некой даме, оставшейся на берегу. Кто бы она ни была - возлюбленная, жена или просто подруга, - он любил ее и очень дорожил этим подарком. Возможно, он выжил и вернулся к ней, хотя шансов у него было немного.

      Третий рундук содержал набор навигационных инструментов, включая циркули, угломер, линейку, автоматический карандаш и тяжелую свинцовую чернильницу. Для прокладывания курса экипаж "Кроны" пользовался навигационными приборами, такими, как компасы, транспортиры и циркули. Песочные часы использовались для отмеривания времени при несении корабельных вахт. Пассажный инструмент позволял узнать время ночью: Полярная звезда должна была быть видна через отверстие в центре, а подвижный рычажок ставился на одну линию с двумя околополюсными звездами, - после этого можно было определить время по шкале.

      Археологи нашли и небольшой шкаф с ящичками, которые сильно разбухли, так что их нельзя было выдвинуть. Чтобы определить содержимое, его просветили рентгеновскими лучами: в основном там лежали навигационные приборы, включая солнечные часы. Затем задняя стенка была аккуратно снята и девять ящичков осторожно выдвинуты.

      Таким образом, личные вещи открывали еще один аспект раскопок "Кроны" - человеческий: глиняная трубка со следами зубов на мундштуке, песочные часы с песчинками, застывшими во времени, пара маленьких циркулей с инициалами - "А. С.". Очень похоже, что они принадлежали Андерсу Арикссону Спаку, комендору на "Кроне". Слово "Spak" означает "побег" (отросток) по-шведски, но незадолго до того, как "Крона" вышла в море, Спак получил дворянское звание и приставку к своей фамилии "Gullen" - "золотой", став, таким образом, "золотым побегом".

      За несколько лет археологи подняли с затонувшего корабля почти сорок красивых бронзовых пушек, включая шестифунтовую с надписью "Vive le roi". Гораздо более тяжелая, тридцатифунтовая, имела даже персональное сообщение на немецком языке: "Jacob Shultes in Wien Goss mich - 1627" ("Якоб Шульц отлил меня в Вене в 1627 г."). Шульц принадлежал к лучшим в Европе литейщикам пушек, и одно из его произведений теперь хранится в Кальмарском музее. Записи свидетельствуют, что шведы захватили ее у немцев в 1631 году, во время Тридцатилетней войны, и использовали против прежних владельцев в 1660-м. Она также несет инициалы императора Священной Римской империи Фердинанда II и имя начальника его артиллерии Рудольфа фон Тойффенбаха.

      Принимая во внимание то примитивное оборудование, которое тогда применялось, хотелось бы узнать, как же ныряльщикам в XVII столетии удалось достать с "Кроны" почти половину пушек - около 80 из 126.

      Ханс Альбрехт фон Трайлебен, шведский дворянин, немец по происхождению, занявшись организацией подводных работ, проявил себя настоящим гением. Он разработал проект нырятельного колокола в виде свинцового конуса, открытого снизу и достаточно большого, чтобы вместить одного человека. Ныряльщик мог сидеть под колоколом и, используя крюк на длинной рукояти, прикреплять к пушкам, лежащим на дне, канат, опущенный с поверхности, или же, задерживая дыхание и вынырнув из-под колокола, по крайней мере две минуты работать снаружи. Главными трудностями были холод и собирающийся в колоколе углекислый газ, выдыхаемый ныряльщиком. О последнем обстоятельстве фон Трайлебен прекрасно знал, хотя кислород был открыт лишь через сто лет! О его таланте и мастерстве свидетельствует тот факт, что никто из ныряльщиков не погиб и даже серьезно не пострадал. Они вытащили 60 орудий за четыре года - с 1682-го по 1686-й. Некоторые из пушек весили до двух тонн (слишком большой вес для механизмов, установленных на спасательных судах), потому их поднимали к самой поверхности, а затем буксировали на мелководье.

      Бенгт Гризелл, старый друг и коллега сотрудников Королевского технологического института, основательно изучив архивы, изготовил колокол фон Трайлебена и несколько раз спустился с ним на "Крону". Некоторые специалисты сомневались, что колокол можно будет использовать на глубине ниже 24 метров, но Бенгт опустился еще глубже и работал даже за его пределами без особого волнения. Специальный костюм предохранял Гризелла от холодной воды. Его менее счастливые предшественники, видимо, опрокидывали стаканчик-другой, чтобы согреться.

      Извлечение со дна пушек привело к важному открытию. Одна из критических проблем, перед которыми оказался человек в атомном веке, - проблема захоронения ядерных отходов, которые сохраняют свои смертоносные свойства тысячи лет. Где хранить их и какого типа должны быть контейнеры?

      Стволы, которые доставали археологи, были бронзовые, из сплава меди и олова. Все они находились под водой более трех столетий; некоторые пролежали все это время под слоем глины и песка. Большая часть пушек абсолютно не испортилась: раз почищенные, они выглядели почти как новые, будто их только что отлили.

      Разрабатывая идеальный способ захоронения ядерных отходов, шведские радиохимики взяли ряд проб сплава, из которого сделаны стволы. Особенно их заинтересовал один, с необычайно высоким содержанием меди - 98,5 процента. Их заключение: ядерные отходы в медных контейнерах, обложенные глиной и помещенные в коренную породу, могут безопасно храниться по крайней мере 100 тысяч лет.

      Археологи все еще исследуют "Крону". Они откопали только около четверти обломков и прикинули, что для завершения работ понадобится еще не менее десяти лет. Однако важность такой работы неоспорима. При открытии Кальмарского музея почетный гость, король Швеции Карл XVI Густав, покровительствовавший проекту раскопок и сам нырявший на затонувший флагман, сказал: "Раскопки "Кроны"... значительное дело, важность которого трудно переоценить и которое простирается гораздо дальше области морской археологии... Вся эта работа и эти роковые события убедительно напоминают нам о нашей тесной связи с прошлым".

ДЕЛО СЛУЧАЯ

      Как свидетельствует статистика, значительная часть пиратских кладов была найдена случайно. Иной раз баловень судьбы даже не сразу понимал, какое богатство лежит буквально у него под руками. Так случилось с одним флоридским рыбаком в 1939 году. С небольшой глубины он поднял несколько тяжелых продолговатых камней. Они понадобились ему для балласта. Позднее он спокойно выбросил их за борт. Случайно на дне лодки остался один камень, на котором старик молотком выпрямлял гвозди. Прошло два года. От частых ударов камень почему-то стал мягким и начал блестеть. И тут рыбака осенило: его "наковальня" вовсе не камень, а слиток чистого серебра. Рыбак едва не зарыдал от жалости к самому себе. Еще бы, ведь там, где он поднял слиток, таких "камней" была целая груда. Но ему и в голову не могло прийти, что это серебро с какого-нибудь пиратского судна, чьи владельцы решили не зарывать клад, а просто спрятать его на дне в укромной бухточке. Рыбак вспомнил, что находка была сделана где-то в лагуне, возле рифов к юго-востоку от острова Пиджен-Кейс. Он вернулся туда, избороздил все бухты и лагуны вдоль и поперек, но время стерло из памяти то ничем не примечательное место, где доставал со дна балластные камни-слитки.

      Лет тридцать назад в штате Нью-Джерси, на берегу Атлантического океана, в живописном загородном парке "Эсбари" рабочие рыли котлован под плавательный бассейн. И вдруг ковш грейфера подцепил какой-то плотный, тяжелый предмет, повредив его оболочку. Когда ковш поднялся, механик грейфера с изумлением увидел, как из странного предмета золотым дождем посыпались монеты. Оказалось, что машина ненароком вытащила из земли большой кожаный мешок, туго набитый старинными золотыми монетами Франции, Англии и Испании. Судя по ним, это был пиратский клад, хотя кем и когда он спрятан, установить не удалось.

      Несколькими годами раньше в том же Нью-Джерси рыбак Уильям Коттрел прогуливался летним утром по пустынному пляжу в местечке Хайлендз, под Нью-Йорком. Неожиданно в песке блеснула золотая монета. Это был испанский дублон 1713 года чеканки. В тот же день приятель Коттрела нашел еще один дублон, но уже другого года чеканки. В последующие пять дней жители Хайлендза, побродив по пляжу, отыскали еще пять золотых монет.

      Откуда они взялись на пляже? Сколько ни ломали головы местные старожилы, приемлемых объяснений найти не смогли, Ни о каких галеонах, затонувших вблизи побережья, никто никогда не слышал, А вот то, что монеты оказались разного происхождения, скорее всего, могло указывать на пиратский клад, видимо размытый волнами во время шторма.

      О находке прознали газетчики. Этого было достаточно, чтобы тихий дачный поселок на берегу залива Санди-Хук лишился своей прелести, первозданной тишины и уединения. В Хайлендз устремились кладоискатели из Нью-Йорка. Сначала они приезжали сотнями, потом повалили тысячами. Пляж был перекопан много раз. А тут еще кто-то пустил слух, что уже найдено несколько слитков золота. Газеты тут же подхватили его и разнесли по всей Америке: прямо на пляже люди копают золото!

      Электрички, автобусы, автомашины доставляли на пляж Санди-Хук все новые толпы алчущих кладоискателей. Те, кто успел "застолбить" участки пляжа, не подпускали новых пришельцев к своей "законной" территории. Повсюду то и дело вспыхивали ожесточенные драки. Полиция штата Нью-Джерси была вынуждена выслать на берег залива усиленные патрули, чтобы навести хоть какой-то порядок. Любопытно, что многие охотники за кладами приезжали с собаками. Животные, должно быть искренне удивленные поведением своих хозяев, тем не менее послушно выполняли их команды: вместе с людьми рыли песок.

      Полторы недели "хайлендская золотая микролихорадка" трясла ньюйоркцев. Всего они нашли двадцать три золотых дублона, зато выложили владельцам скобяных магазинов несколько сот тысяч долларов. Бойкие торговцы перевезли на пляж целые склады лопат, кирок, граблей, здорово заработав на этом.

      Как же все-таки попали испанские дублоны в Хайлендз? Сотрудники национального исторического музея Нью-Йорка поддержали "пиратскую версию". Поскольку залив Санди-Хук когда-то посещался флибустьерами, двадцать три найденные монеты вполне могли быть частью их кладов.

      Впрочем, возможно и другое объяснение. Не исключено, что кто-то подсказал фабрикантам тех же лопат и кирок простую, но гениальную идею - разбросать по пляжу старинные монеты. Остальное довершили газетчики и алчность.

СОКРОВИЩА ФЛОРИДСКОГО ПРОЛИВА

      В октябре 1714 года испанский "серебряный флот", вышедший из Гаваны в Кадис с грузом серебра, добытого в рудниках Южной Америки, попал в жестокий шторм во Флоридском проливе и был выброшен на скалы. Новость эта быстро облетела окрестности. Первыми к месту происшествия подоспели испанцы с Кубы и принялись не без успеха добывать затонувшие сокровища. Работы были в самом разгаре, когда на сцене появились пять кораблей англичанина Генри Дженнингса, известного корсара. Вновь прибывшие не стали терять времени даром. Практически без сопротивления со стороны испанцев они конфисковали все добытые теми богатства, погрузили их на свои суда и отбыли на Ямайку, взяв по пути еще и испанское судно, шедшее из Панамы в Гавану с грузом шелка, индиго, кошенили и других дорогих товаров, не считая 60 тысяч пиастров наличными.

      Тем временем известие о гибели испанского флота достигло Вирджинии, губернатором которой был честный и энергичный Александр Спотсвуд. Губернатор отправил в Лондон сообщение об этом событии, ожидая, что британское правительство не упустит случая поживиться у берегов своих заокеанских владений. Время шло, ответа из Лондона не было, и Спотсвуд решает действовать самостоятельно. Он поручает капитану шлюпа "Вирджиния" Гарри Беверли обследовать район гибели испанского флота и собрать информацию о возможности поднять затонувшие сокровища.

      Незадолго до отплытия капитана Беверли в Вирджинии объявилась группа подозрительных моряков, проводивших время в основном в портовых кабаках Йорктауна. Их предводителем был некий капитан Форбс, сообщивший портовым властям, что его корабль потерпел крушение у мыса Гаттерас, а ему и его команде удалось добраться до берега. Вскоре, однако, уже весь город знал об истинных занятиях этих моряков. Форбс и его друзья, развязав языки от обильных возлияний, поражали слушателей рассказами о своих подвигах во Флориде, где они сначала разгромили испанское укрепление, охранявшее сокровища с затонувшего "серебряного флота", а затем захватили 32-пушечный французский корабль. Эти рассказы дошли до губернатора Спотсвуда. Форбс был заключен в тюрьму, но его влиятельные и богатые друзья сумели вызволить его оттуда, после чего этот пират скрылся на Багамах.

      Багамские острова, где уже двадцать лет не было никакой законной власти, давно беспокоили Спотсвуда. Нью-Провиденс, небольшой остров в северо-западной части архипелага, был известным пристанищем пиратов. Один из них, Томас Барроу, провозгласил себя губернатором острова и объявил войну всем французским и испанским кораблям, которые могли оказаться поблизости. Английские суда пираты не трогали, но на суда британских колоний эти правила не распространялись. "Первым лордом" в свите "короля Барроу" был известный пират Бенджамин Хорниголд, который тоже успел побывать в районе гибели испанского "серебряного флота".

      После случая с Форбсом губернатор Спотсвуд решил дать капитану Беверли дополнительное задание: "Вирджинии" предстояло побывать не только во Флоридском проливе, но и на Багамах, чтобы на месте изучить обстановку в районе острова Нью-Провиденс. Беверли должен был также предупреждать все испанские суда об опасности, грозящей им со стороны пиратов, и сообщать им, что губернатор Вирджинии твердо пресекает все противоправные действия в отношении Испании.

      "Вирджиния" отправилась в плавание в конце июня 1716 года. Это было новое 8-пушечное судно, имевшее на борту более 40 человек. На третий день плавания "Вирджиния" попала в шторм, который бушевал целую неделю. Ранним утром 5 августа, находясь в 250 милях к северо-востоку от Багамских островов, англичане увидели поблизости два испанских судна.

      Испанцы дали три залпа и приказали англичанину явиться к ним на борт. Беверли пришлось подчиниться. На борту испанского военного корабля "Сан-Хуан-де-Баптиста" капитан был встречен капитаном доном де ля Пеной. Даже не взглянув на бумаги англичан, испанец велел взять Беверли и его людей под стражу. Беверли был заперт в одной из кают, сопровождавшие его - в другой. Затем испанцы отправились на "Вирджинию", захватили всю команду и устроили на борту настоящий погром. Все ценное было изъято, а самим англичанам, с которых тоже было снято почти все, пришлось исполнять команды испанцев. Через 25 дней корабли пришли на Пуэрто-Рико, где испанцы распродали небогатые пожитки англичан. Затем пришли в Санто-Доминго. Несчастный Беверли тщетно уговаривал испанцев дать ему возможность оправдаться перед судом. Англичан не пускали на берег, прошение на имя губернатора Санто-Доминго осталось без ответа. Наконец испанцы привезли своих пленников в Веракрус, где испанский наместник конфисковал "Вирджинию". Отсюда Беверли написал в Лондон, и больше о нем и его команде ничего не известно.

      Последнее упоминание об испанских сокровищах, затонувших в районе Флоридского пролива, относится к 1733 году. В это время Багамские острова уже были очищены от пиратов стараниями капитана Вудса Роджерса (в прошлом известного приватира) и имели своего губернатора. В феврале 1733 года в официальном письме в Лондон из Нью-Провиденс губернатор Ричард Фитцуиль-ямс сообщает, что по сведениям, полученным им от своих людей, испанцы продолжают поднимать со дна сокровища затонувшего в 1714 году "серебряного флота" и свозят их в Гавану. Однако самый большой из затонувших галеонов, имевший на бору сокровища на три миллиона пиастров, все еще не найден. Власти Гаваны отправили на поиски этого галеона около двухсот человек на трех-четырех судах, но те вернулись ни с чем.

      Современным охотникам за сокровищами следует обратить на это особое внимание. Вполне возможно, что где-то на дне Флоридского пролива или на соседних Багамских банках все еще лежит испанский галеон, скрывающий в своих трюмах немалые богатства.

ДРЕВНИЕ ТАЙНЫ ПУСТЫНЬ

      Священная земля трех мировых религий, декорация к извечным столкновениям человеческого и божественного - и все это на участке суши от плодородной долины Евфрата до заброшенной Синайской пустыни. Это родина древних цивилизаций, материальная история которых, захороненная глубоко в скалистых холмах и песках, вновь и вновь оживает в древнейших книгах клинописных, иероглифических таблицах, высеченных на камне.

      В наши дни пески Ближнего Востока начинают раскрывать свои тысячелетние тайны, проливая новый свет на историческую достоверность Священного писания. Только за последние пять лет археологам из Израиля удалось сделать удивительные открытия, имеющие отношение к двум весьма значительным библейским фигурам. Речь идет о надписях на камнях, датируемых IX веком до н.э., в которых упоминается имя Давида, древнего израильского царя, легендарного воина, победившего гиганта Голиафа, и о могиле (I в.н.э.), где, по мнению ученых, покоятся останки Каиафы, шестьдесят девятого иудейского первосвященника, участника синедриона, осудившего на смерть Иисуса Христа.

      В обоих случаях это первые археологические свидетельства существования упомянутых легендарных фигур вне страниц Библии. "Находки чрезвычайно важны, - комментирует Джеймс Хоффмейер, руководитель занятий по изучению библейской археологии в Уитонском колледже, штат Иллинойс. - Они, безусловно, дадут скептикам пищу для размышлений". Некоторые исследователи поспешили возвестить о начале новой "золотой" эры библейской археологии. Тем не менее такое изобилие обнаруженных артефактов ставит перед наукой серьезные вопросы. Во-первых, насколько безоговорочно можно принимать данные археологов как доказательства точности Библии? А во-вторых, до какой степени могут использоваться тексты Библии в качестве путеводителя при археологических изысканиях?

      Американец Кеннет Холум из Мэрилендского университета призывает к спокойствию: "Самое главное в нашей работе - не пытаться доказать или опровергнуть Библию. Только тогда ученые смогут понять древние культуры". Многие уверены, что Библия станет бесценным инструментом в исследовании археологических находок. Труди Дотен, эксперт Еврейского университета в Иерусалиме по изучению наследия филистимлян, считает, что без Библии мы не знали бы даже о существовании тех же филистимлян, или "народов моря", - легендарных ахейских племенах, испокон веков враждующих с израильтянами.

      Существует и другой аспект. Библейская археология претерпела решительные изменения сто лет назад. Прежде ее внимание было сосредоточено на поисках сокровищ и других предметов материальной культуры с одной лишь целью - доказать истинность Библии. К 60-м годам XX столетия, по наблюдениям Уильяма Девера, профессора ближневосточной археологии из Аризонского университета, исследователи пришли к выводу, что прежний подход, основанный только на доверии к библейской истории, оставил много данных нерассмотренными, пропущенными н даже безвозвратно утраченными. С того момента штаты сотрудников, ведущих раскопки, стали пополняться экспертами из других областей: геологами, климатологами, зоологами, антропологами, статистиками и даже программистами-компьютерщиками - все для того, чтобы решать вопросы, прежде никогда не рассматривавшиеся. Со временем выросли и темпы исследований, и количество участвующих групп, что дало результаты, имеющие огромное значение для изучения библейской истории. Некоторыми данными действительно подтверждается, что практически все Священное писание исторично. Хотя в доводах иных исследователей звучит серьезный вызов традиционным толкованиям Библии. Кое-кто уже объявил об открытии совершенно новых областей знаний. Так или иначе, полученные результаты пролили свет на события тех далеких времен, когда формировались иудаизм и христианство.

      Кем же были древние израильтяне? Откуда пришли эти люди, которым суждено было завладеть землей, разрываемой как тогда, так и сейчас территориальными конфликтами?

      Еще столетие назад историки и исследователи Писания пришли к заключению о достоверности библейского летосчисления - с момента возникновения Израиля. Самое последнее археологическое свидетельство вряд ли успокоит тех, кто оспаривает, что оболочка патриархальных историй скрывает твердое историческое ядро. В первой части Пятикнижия Моисеева прослеживается вся родословная израильтян, восходящая к Аврааму, великому патриарху и вождю, ставшему по Божьему благословению "отцом народов", дети которого позже унаследовали в "вечное владение" Ханаан, или землю обетованную. Благоволение Бога и этногенез перешли от Авраама к Исааку, а потом к Иакову, имя которого зазвучало как Израиль (Богоборец) после таинственного сна, в котором ему выпало бороться с божественным существом. Так было подтверждено право первородства и главы племени. Иаков (Израиль) и его сыновья - прародители 12 древнееврейских племен - переселились в Египет, где потом жили более 400 лет. Пока в распоряжении современной археологии немного свидетельств периода расцвета бронзового века (2000-1500 гг. до н. э. - именно этот отрезок времени многими учеными рассматривается как патриархальный), подтверждающих абсолютную точность библейского летосчисления. Нет пока и небиблейских ссылок на ранние сражения и конфликты, связанные с именем Авраама, подробно описанные в Бытии Моисея. Многие ученые ссылаются на другое свидетельство, позволяющее предположить историчность образа Авраама, предания о котором передавались у евреев из поколения в поколение. В последнем выпуске библейского археологического бюллетеня профессор Кеннет Китчен, египтолог Ливерпульского университета, замечает, что археология и Библия "довольно хорошо сосуществуют на фоне историй патриархов". В одной из этих историй, например, Иосиф, сын Иакова, продан купцам в рабство за 20 сикелей. Это, доказывает Китчен, точно соответствует цене раба в исследуемом регионе в XIX и XVIII веках до н. э. По меньшей мере так значится в документах, открытых в районе древней Месопотамии и Мари (Телль-Харири), что в современной Сирии. Кроме того, описанные патриархами формы соглашений, договоров и других документов древнего мира полностью совпадают с теми материалами, что обнаружены археологами и изучены историками. А местонахождение многих городов, упомянутых в Священном писании, включая Ур, Шехем, Ай и Хеврон, полностью соответствует действительности: их руины были обнаружены в указанных местах.

      А еще один древний город, Харан, в Верхней Месопотамии, похоже, очень скоро привлечет внимание тех, кто занимается изучением периода, когда там появились Авраам и его отец, оставившие Ур. По мнению экспертов, территория, вдоль и поперек разрытая сегодня археологами Чикагского университета, была покинута древними жителями в конце патриархальной эпохи (около 1800 г. до н. э.) и оставалась незанятой вплоть до VII века до нашей эры.

      "Просто невероятно, - комментирует Барри Бейтцель, археолог из школы богословия в Дирфилде, - что кто-то позже придумал историю, выбрав Харан ключевым местом развития событий, в то время как город не существовал до этого в течение нескольких сотен лет!" Бегство израильских рабов из Египта под началом пророка и законодателя Моисея, величайшего человека в истории еврейского народа, было названо "центральным событием Библии". "Многое из истории продолжает оставаться в тени - ведь рабы и странники вовсе не заботились о том, чтобы оставлять что-нибудь потомкам", - скептически замечает Уильям Девер. И все же некоторые сегодняшние археологические находки продолжают подтверждать реальность событий библейской истории. Датирование исхода евреев из Египта долго оставалось предметом споров. В Ветхом завете (1 Книга Царств 6:1) указано, что это событие произошло за 480 лет до того, как Соломон начал строить храм в Иерусалиме, то есть приблизительно в 1446 году до нашей эры. Но большинство исследователей Библии оспаривали эту дату, ибо она противоречила другим библейским текстам. Во второй книге Пятикнижия (Исход 1:11), например, отмечено, что иудейские рабы тогда выстроили для египетского фараона целые города для запасов - Пифом и Раамсес. Многие ученые теперь думают, что последний - это Пер-Рамсес, город в дельте Нила, заложенный Рамсесом II, который, предположительно, был фараоном во время бегства евреев из Египта (конец XIII в. до н. э.). Исход по времени совместим и с самой ранней известной на сегодня ссылкой на

      Израиль вне Библии - строкой иероглифов на стеле фараона Мернептаха, надгробном памятнике, воздвигнутом в честь военных завоеваний сына Рамсеса П. Надписи на гранитном монументе, найденном в заупокойном храме Мернептаха в Фивах, свидетельствуют, что именно евреи были инициаторами военной кампании в горной местности Ханаан около 1200 года до н. э.

      Иероглифы (около 1300 г. до н. э.) в храме Амона в Карнаке описывают ряд египетских сооружений, расположенных тогда по всему побережью. Современные раскопки в том районе открыли целую вереницу египетских цитаделей, поразительно подобных тем рельефам в Карнаке, что тянутся от дельты Нила до Газы. "Наличие крепостей - явление полностью совместимое с массовым бегством", - считает Труди Дотен, продолжающая вести раскопки. Но ученые спорят - ведь нет никаких археологических доказательств того, что евреи были рабами египтян, что на последних вскоре обрушились смертельные бедствия и военные катастрофы или что имелся четкий маршрут исхода евреев из Египта, включавший практически невозможный по тем временам поход на север через Красное море. Не нашли ученые и библейскую гору Синай, где Моисей получил скрижали завета. После сорокалетних скитаний по синайской глуши, согласно Библии, евреи пересекли реку Иордан и вторглись в Ханаан, захватывая города один за другим, пока не овладели всей землей обетованной. Ссылаясь на отсутствие доказательств разрушений на некоторых ключевых участках раскопок, многие ученые теперь категорически отвергают истинность библейского описания военного похода израильтян, ведомых полководцем Иисусом Навином (Осией). Некоторые исследователи считают, что гораздо более вероятным могло быть возникновение Древнего Израиля в результате постепенного, но никак не военного, а мирного проникновения евреев на землю ханаанскую, либо в результате внутреннего восстания.

      Руины сотен маленьких поселений, датируемых XIII-XI веками до н. э., совсем недавно были обнаружены в Галилее и ее окрестностях. Ученые поспешили связать эти участки с присутствием древних израильтян. Каким бы ни было объяснение, считает И. Финкелыптейн, видный археолог из университета в Тель-Авиве, "археологи все-таки склонны верить в военное завоевание. Это большее, нежели просто вероятность". В Книге Иисуса Навина, например, описывается, как израильтяне осадили хорошо укрепленный город Иерихон. Нападавшие шесть дней в траурном безмолвии, с высоко поднятыми серебряными трубами обходили стены города (своеобразная психическая атака), а на седьмой трубы вдруг оглушительно взревели, после чего неприступные стены города пали, превратившись в жалкие руины. Но Кетлин Кенион, английский археолог, занимавшаяся раскопками Иерихона еще в 50-е годы, пришла к выводу, что в течение периода, который у многих ученых ассоциируется с еврейским завоеванием (1300-1200 гг. до н. э.), никакой стены там не было. Город, существовавший приблизительно с 8000 по 1500 год до н. э., был разрушен и до VIII столетия до н. э. оставался необитаемым. Некоторые эксперты считают, что Кенион могла неправильно датировать развалины, хотя ее даты до сих пор во многих археологических кругах считаются хрестоматийными. После падения Иерихона Иисус Навин сжег город Ай, превратив его навсегда в груду развалин и полностью уничтожив всех жителей. Археологи пока не отыскали тому никаких подтверждений. По Библии, 16 городов были разрушены вторгнувшимися израильтянами, но свидетельств об их разорении нашли пока только три, замечает Уильям Девер. Он считает, что семь из оставшихся тринадцати городов "даже не были оккупированы в тот период либо руины не являют никаких следов разрушений". Об остальных шести городах Девер говорит, что "тут археология просто молчит".

      Дискуссия о появлении израильтян в Ханаане продолжается, но до сих пор нет никакого археологического свидетельства, подтверждающего или опровергающего упомянутое "центральное событие" Писания. "Самое важное в Библии, - говорит Уильям Девер, - не то, что израильтяне захватили Ханаан в результате войны. Гораздо важнее богословское утверждение о том, что Бог сам дал им землю". На эпоху правления царей Давида и Соломона приходятся самые славные годы Древнего Израиля. Период с 1000 по 920 год до н. э. подробно описан в ветхозаветных Книгах Соломона, а также в Книгах Царств. Именно этим периодом отмечен стремительный рост количества совпадений между библейской историей и современными археологическими данными.

      Перед лицом военной угрозы, исходившей от воинственных филистимлян, исполненные решимостью следовать указаниям Яхве, израильтяне начали объединяться. Сначала, согласно Библии, - при Сауле, позже - при Давиде, которому удалось из раздробленных еврейских племен создать мощную нацию со столицей в Иерусалиме. Изучая удивительные подвиги Давида, некоторые современные исследователи до недавнего времени считали его мифическим персонажем - теория, в значительной степени основанная на отсутствии небиблейских ссылок на годы правления легендарного царя.

      И вот недавнее открытие разрушенного памятника в Северном Израиле. Оно не только опровергло ту теорию, но может сильно повлиять на развитие исследований в будущем. В середине 90-х годов историки приходят к выводу, что обнаруженный монумент символизирует поражение воинства Давида в битве против царя Дамаска, о чем есть упоминание в Библии (1 Книга Царств 15:20). Абрам Биран, археолог из Иерусалимского еврейского объединенного колледжа, - один из тех, кто открыл памятник, - считает древнеарамейскую надпись на нем "первой ссылкой на Давида вне Библии". Спор по этому вопросу не утихает, но ряды критиков заметно редеют. Начиная с момента заката Соломонова царства (около 920 г. до н. э.) и после изгнания вавилонцев (около 540 г. до н. э.) многое из библейской истории подтверждено надписями, фресками и другими археологическими источниками. Богатство современных археологических данных обеспечивает достаточно широкое представление о времени Иисуса и эпохе раннего христианства. В отдельных случаях воссозданные исследователями картины прошлого полностью соответствуют историческому фону Евангелий, например найденные недалеко от Иерусалима еще в 1968 году останки распятого человека. Его раны были поразительно схожи с теми, что имели принявшие смерть на кресте Иисус и двое неправедников, осужденных вместе с ним.

      Открытие в Иерусалиме в 1990 году могилы первосвященника Каиафы добавило еще одно имя к списку библейских персонажей, историческое существование которых засвидетельствовано материальными артефактами. Раскопки древних городов продолжаются и сегодня. Найденное в Галилее, Иудее и других местах продолжает проливать свет на повседневную жизнь и занятия не только израильтян, но и римлян. В Сепфорисе, древней столице Галилеи, эксперты обнаружили свидетельства того, что Иисус мог расти не только в среде простолюдинов и пастухов. По всей видимости, ему были не чужды греческие идеи и культуры других народов. А рукописи Мертвого моря дают повод удивляться способности древних проникать в религиозную суть иудаизма, который, по мнению некоторых ученых, нашел отражение в раннем христианстве. Несмотря на то, что множество мест в современном Израиле, от церкви Рождества Христова в Вифлееме до церкви Гроба Господня в Иерусалиме, сыгравших решающую роль в жизни Иисуса и истории ранней церкви, уже могут послужить неоспоримым доказательством, восстановление подлинной историчности событий археологии пока еще недоступно.

      Профессор истории из Университета в Майами Эдвин Ямаучи считает: "Археология может дать нам новые сведения о распятии Христа или о его могиле, но сейчас она ничего не может сказать относительно его воскресения".
      Если в самом деле грядет золотая эра библейской археологии, то ученые в один голос заявляют, что подобное возможно только после установления долгосрочного мира на Ближнем Востоке, благодаря чему многие страны станут открытыми для международных исследований. Новые технологии помогут ускорить процесс исследования. Использование радаров, например, уже дает результаты в "прощупывании" подземных слоев во время поиска захороненных руин древних поселений.

      В наши дни множество библейских тайн ждут своего раскрытия. Что мы можем знать об Иисусе? Если бы Достоевский описал жизнь Христа, говорил Ницше, мы знали бы о нем гораздо больше. Но Достоевский не написал, а историю основателя одной из крупнейших религий мира поведали евангелисты Матфей, Марк, Лука и Иоанн, книги которых канонизированы церковью как Новый завет. Во всем ли они заслуживают доверия? Ведь были и другие сочинения. Почему же они не приняты в число канонов? Куда пропали "Хроники Царей", цитируемые в Первой Книге царств Ветхого завета? Где Пятикнижие богослова Папия, называемое в ранних церковных писаниях сборником высказываний Иисуса? Где могила Ирода Великого, властителя Палестины во времена рождения Иисуса? А страсти вокруг плащаницы, в которую, по мнению многих христиан, было завернуто тело Иисуса? "Вокруг еще столько неизведанного! - улыбается Джеймс Хоффмейер из Уитонского колледжа. - Я думаю, все еще впереди. Будущее раскроет многое".