Константин Адонаи - информационный портал

"Лютина"

       На кресле президента всемирно известной английской страховой компании Ллойда сделана надпись: «Это кресло изготовлено из руля корабля Его Величества «Лютины», 9 октября 1799 года потерпевшего крушение, во время которого погибли все люди, находившиеся на борту, за исключением одного человека». Почему же названный корабль удостоился такой чести? История эта - давняя. В конце позапрошлого века Европа была охвачена войной. Англия, Пруссия, Австрия, Испания воевали против революционной Франции. В это бурное время немецкий город Гамбург стал важным торговым портом. Гамбургским купцам потребовались займы. Единственной страной, которая могла бы им помочь, оказалась Англия, сильно разбогатевшая во время войны. И Лондон не отказался еще больше разбогатеть на выплате долга собрали для Гамбурга слитки золота и серебра на сумму в один миллион 175 тысяч фунтов стерлингов. В начале октября 1799 года драгоценный груз, состоявший из 1000 золотых и 500 серебряных слитков, был подготовлен к погрузке на корабль.

       Сначала планировалось использовать одно из торговых судов. Однако это было не безопасно: встреча с вражескими судами не исключалась. Поэтому английское правительство для перевозки золота и серебра предоставило военный корабль «Лютину» - быстроходный трехмачтовый фрегат. Он имел тридцать пушек и команду 280 человек. Драгоценные слитки разместили в ящиках и тайно перенесли на «Лютину». Кроме того, на борт было взято 140 тысяч фунтов стерлингов - жалованье английских войск, находившихся на одном из островов у побережья Голландии.

       Вечером 8 октября фрегат покинул английский порт Ярмут-Роадс. Погода стояла хорошая. Но уже несколько часов спустя в Северном море разразился сильный шторм, а на рассвете произошла трагедия Лютина наскочила на песчаную банку, опрокинулась и затонула близ голландского острова Тершеллинг. Из всей команды удалось спастись лишь одному матросу. На дно ушел и весь драгоценный груз.

       Едва голландцы узнали, что в их территориальных водах затонули такие сокровища, они тотчас же объявили их конфискованными, но лишь два года спустя сделали первую попытку поднять драгоценности со дна моря. «Лютина» затонула на глубине всего полутора десятков метров. Местные рыбаки с помощью сетей и клещей для ловли устриц попытались вытащить слитки на поверхность. И кое-чего добились: были подняты монеты и даже несколько золотых слитков. Вскоре, однако, морские течения похоронили несчастный корабль под слоем песка толщиной в несколько метров.

       Затем два десятилетия никто не тревожил затонувший корабль, пока в 1821 году в Голландии не было создано так называемое «Привилегированное спасательное общество», получившее от правительства разрешение на поднятие золота «Лютины». Эта весть была встречена в Англии с беспокойством. Кредиторы надеялись, что придет время, когда они сами поднимут с морского дна драгоценности. Теперь их надеждам наступил конец.

       Но нет, подводный клад оказался твердым орешком. Четверть века «Привилегированное общество» вело безуспешные работы в районе катастрофы. Море цепко держало сокровища под толстым слоем песка. И вдруг в 1857 году, когда уже было принято решение прекратить работы, морское течение неожиданно смыло песчаный нанос - и «Лютина» открылась! Но даже после этого далеко не сразу удалось добраться до вожделенных слитков. Только к осени следующего, 1858 года, водолазы подняли золота на сумму около 10 тысяч фунтов стерлингов. Все были уверены: теперь-то победа не за горами, полное спасение драгоценностей - лишь вопрос времени. Кто же мог знать, что море опять выкинет фокус и вновь начнет заносить песком затонувший корабль? Все же водолазы не оставляли работы и успели поднять еще несколько слитков. В конце 1860 года слой песка опять стал таким толстым, что работу пришлось остановить.

       Прошло еще шесть лет. Техника продвинулась вперед. Появились мощные землечерпалки, их-то и решили применить для раскопки могилы «Лютины». Увы, море оказалось сильнее. Оно наносило песок гораздо быстрее, чем землечерпалки удаляли его своими ковшами. Кладоискатели потеряли всякую надежду и заявили, что в успех больше не верят и оставляют «поле боя». Англичане тоже не забывали свое золото, так внезапно утраченное. Одна английская организация, занимавшаяся поднятием затонувших судов, решила попытать счастья и заключила с голландцами (уже махнувшими рукой на подводный клад) выгодный договор. Согласно ему, в случае успеха 70 процентов золота досталось бы английским кладоискателям. В 1911 году подводные работы снова возобновились.

       Англичане использовали не только ковшовые землечерпалки, но и специальные насосы. И все же перебороть море им тоже не удалось: песка наносило больше, чем удавалось отсасывать. Тогда, чтобы отвести морское течение, они прорыли двухкилометровый канал. Его сооружение продолжалось до 1913 года. Казалось, это помогло. Водолазы добрались до судна и с радостью обнаружили в корпусе пробоину, через которую можно было извлечь слитки. Но опять радость была преждевременной. Таинственные силы надежно хранили золото «Лютины». Когда через несколько дней водолазы снова опустились на дно, собираясь расширить пробоину, оказалось, что корпус судна повернулся и забраться в него невозможно.

       Вскоре началась Первая мировая война, стало не до затонувшего золота. Позже самые упорные делали попытки поднять клад, но и они ни к чему не привели. «Лютина» вместе со своим драгоценным грузом лежит и поныне на морском дне под многометровым слоем песка. Лишь огромный якорь да две старинные пушки, снятые водолазами с «заколдованного» корабля, напоминают о трагедии, произошедшей без малого двести лет назад. Да еще колокол «Лютины», висящий ныне в зале страховой компании Ллойда, «колокол рока». Он звонит каждый раз, когда в море гибнет корабль.

Кладбище пиратских кораблей в Ла-Манше...

    На морском дне Ла-Манша, недалеко от французского городка Сен-Мало, найден пиратский клад. Такого количества ценнейших предметов старины не находили со времени Трои. Однако эта драгоценная находка не только не дала археологам ответов - она поставила перед ними новые, гораздо более масштабные вопросы.
    Тот факт, что археологи добрались до пиратских фрегатов на дне Ла-Манша первыми, - настоящая удача. Охотники за сокровищами не стали бы утруждать себя такой кропотливой работой: прежде чем отправить найденные предметы в лабораторию, их тщательно очищают и сортируют. С теми, которые могут рассыпаться в любой момент, тут же, на месте, работают специалисты-реставраторы. Так, эту бутылку удалось сохранить только благодаря специальной обработке Клад Сен-Мало - находка сродни шлимановской Трое, только подводная.

    Как и в истории с Троей никто не мог представить, что ее найдут на территории современной Турции, так и здесь: большинство профессиональных охотников за кладами никогда всерьез не рассматривали побережье французской Бретани. И когда археологи Элизабет Вейра и Мишель Л'Ур объявили о желании провести раскопки близ Сен-Мало, никто не обратил на это внимания. Не заинтересовали охотников за кладами и немногочисленные находки (которые, в общем-то, и привлекли внимание ученых к этому месту), найденные в районе Сен-Мало во время чистки Ла-Манша в 1990 году. Это неудивительно. Кладоискательский бизнес довольно консервативен - в мире есть признанные всеми "пиратские" места, которые каждый год привлекают к себе новые экспедиции.

    В районе Азорских островов только в одном, известном "серым" археологам, месте затонуло около 80 кораблей. При этом до сих пор найти там хоть что-то ценное (кроме деревянных останков мачт и корабельных корпусов) не удалось. Последняя португало-американская экспедиция убедилась, что даже обследовать дно с помощью специальной аппаратуры невозможно - сигнал искажают подводные скалы.

    Та же история и с Карибским морем. Из всех сокровищ легендарных карибских пиратов в пятидесятых годах XX века был найден лишь один полупустой сундук с драгоценностями. Но с тех пор сюда постоянно снаряжаются новые экспедиции. Кроме того, сокровища пиратов ищут у берегов Коста-Рики и кое-где еще.

    Археологи, естественно, не одобряют поисков жаждущих наживы коллег. Неудивительно - кладоискатели часто разрушают суда при попытке поднять их на поверхность, а иногда просто взрывают морское дно, чтобы создать себе импровизированный плацдарм для работы. Так что Вейра и Л'Ур вздохнули с облегчением, когда оказалось, что интереса к их раскопкам практически нет.

    И вот результат: в самом, казалось бы, бесперспективном месте найдены сокровища. Это пиратское оружие, шлемы, предметы быта, монеты. В куске камня археологи вообще опознали старинный заряженный пистолет.

    Но главной сенсацией раскопок стал даже не сам клад. По ходу работ археологов насторожило слишком большое количество найденных предметов. Вторым загадочным фактом стало то, что, судя по возрасту деревянных фрагментов корабля, его строили в течение 40 лет.

    Вывод всплыл вместе с очередным ныряльщиком - на дне лежали целых четыре затонувших пиратских фрегата, а не один, как предполагалось раньше. Как образовалось это кладбище кораблей? Что делали пираты в разное время в Сен-Мало?

Спрятанные сокровища Генри Моргана

В наше время часто встречаются фальшивые карты с указанным на них местом зарытого клада. Иногда даже самый опытный кладоискатель не всегда может сразу определить, что это лишь качественно сделанная подделка. Особенно надо быть бдительным, если дело касается известного пирата Генри Моргана. Не смотря на то, что легенды о его скрытых сокровищах известны уже около 300 лет, не было найдено ни одной более-менее значимой части клада вышеупомянутого пирата.
В наши дни заросли и прибрежные зоны Панамы - рай для активного кладоискателя. Очень часто здесь находят залежи драгоценных камней, древние золотые украшения и открывают золотые жилы. Это объясняется тем, что Панаму часто посещали племена ацтеков, майя и др., которые обладали огромным количеством золотых изделий, часть которых и спрятана в тайниках почти по всей территории Панамы. Пираты тоже любили прятать здесь свои награбленные сокровища. Как утверждает одна из местных газет, два бывших американских солдата в 1997 году в одной из пещер возле реки Чагрес (около города Форт-Клейтон) нашли большой клад, который был зарыт в XVII веке, не исключено, что самим Генри Морганом. И даже учитывая то, что сокровища были переданы американскому правительству, а нашедшие получили лишь положенную им долю, это обеспечило им безбедное существование.
Следует отметить, что Генри Морган считается одним из самых жестоких и в то же время очень удачливым пиратом. Уже в 29 лет он командовал собственным кораблем и имел за спиной целый ряд совершенных им кровожадных рейдов. Его покровителем был губернатор Ямайки Томас Модифорд, который присвоил Генри чин полковника. Жертвами грабежей Моргана стали такие города как Пуэрто-Принсипе, Портобело, Маракайбо, Гибралтар и др. Очень часто перед возвращением в Ямайку пираты прятали часть награбленного в тайниках у реки Чагрес.
В 1969 году Генри Морган получил задание от Модифорда – захватить большой флот, а так же нанести ущерб испанским кораблям и городам. Как благословение, известный буканьер получил от губернатора каперское свидетельство - право на узаконенное пиратство. И уже в январе 1971 года Морган провел свою самую известную военную операцию. Целью команды буканьеров, которую возглавлял Генри, был самый богатый город в американских испанских колониях – Панама. Именно туда испанцы свозили золото и серебро из Перу перед его отправкой в Старый Свет. Ком... Моргана состояла из 1800 человек, которые 9 дней пробирались к цели. После 2-х часового сражения пираты захватили Панаму и подвергли ее трехнедельному грабежу. Награбленное они вывезли на корабли на 2-х сотнях мулов. Именно в этот момент Генри Морган вынужден был скрыться, предварительно прихватив с собой большую часть добычи. Согласно одной из версий на этот поступок Генри вынудило недовольство многих участников похода результатами дележа.
Король Англии Карл II, с которым дальновидный Морган поделился награбленным богатством, возвел пирата в рыцари и поручил ему борьбу с пиратами в бассейне Карибского моря. На новой должности Генри Морган проявил себя как беспощадный борец с пиратами, хотя сам еще совсем недавно был одним из них. Вскоре Карлу II стало известно, что хитрый буканьер скрыл немалую часть награбленного в Панаме. Король всеми способами пытался выведать у Генри тайну его клада, но все попытки выудить информацию у Моргана о месте, где он спрятал награбленные сокровища, были безуспешными, так как пират ни в чем не признался.
В 1688 году в возрасте 53-х лет известный пират умер, так и не воспользовавшись сокровищами с острова Кокос, тайна которых до сих пор не разгадана. Могила Моргана исчезла в пучине во время одного из землетрясений на Ямайке.
Поисками вышеуказанных сокровищ занимались и продолжают заниматься многие кладоискатели. В 1984 году американец Грегори Брукс вместе с женой Кэтрин во время отпуска нырял с аквалангом у побережья Гаити. Тогда ими были найдены три серебряные бруска. После возвращения домой Брукс занялся тщательным изучением соответствующей исторической литературы. И уже в 1988 году недалеко от побережья Гаити он поднял целую коллекцию старинного французского фарфора, а так же два британских орудия ХVII века. Согласно историческим документам, в этом месте могли затонуть два судна: фрегат «Оксфорд», который принадлежал Генри Моргану и взорвался в результате неосторожного обращения с огнем (следует отметить, что сам Генри только чудом спасся), и «Джамайка Мерчент» на котором все тот же Генри Морган отправился на поиски «Оксфорда». Согласно версии Брукса, если бы на затонувшем корабле не было ничего «стоящего» известный пират никогда бы не возвращался бы на его поиски. Именно на «Оксфорде», по мнению американского кладоискателя, находится до сих пор ненайденная часть сокровищ, награбленных в Портобело. Но для выяснения достоверности данного предположения необходимо провести поднятие «Оксфорда».

    Идея заключалась в том, чтобы попытаться найти затонувшие сокровища там, где искать их еще никому не приходило в голову. Боб Баллард оставил океанографию и создал собственный институт по изучению загадочных явлений в Коннектикуте. В прошлом году на атомной подводной лодке он исследовал морское дно в Средиземном море и наткнулся на затонувшие останки восьми кораблей: один из них датируется периодом Римской империи — самый ранний экземпляр из известных ученым.

    Именно Балларду в свое время удалось отыскать останки затонувших «Титаника» и «Бисмарка», но античность раньше его не очень интересовала. Археологи всегда считали, что в древности моряки избегали выходить в открытое море и прокладывали маршруты исключительно вдоль побережья.

    Поэтому они полагали, что торговые корабли, идущие в Рим из Карфагена, находившегося на территории теперешнего Туниса, делали короткий бросок через море, достигая Сардинии или Сицилии, а остаток маршрута шли вдоль береговой линии. Найти затонувшие корабли вдоль прямого пути через Тирренское море представлялось маловероятным. «Этот прогноз в большой степени похож на самовнушение, — говорит Баллард. — Ситуация напоминает известную историю про пьяницу, который ищет ключи от автомобиля под фонарем, потому что там светло.

    Конечно, мореплаватели тех времен хорошо знали о коротком прямом пути. Вопрос, следовательно, в том, решались ли они им следовать. Будучи не только моряками и судовладельцами, но и торговцами, они были сильно заинтересованы в скорейшем обороте капитала. Поэтому мои исследования сосредоточились в этом направлении».

    В июне 1996 года в 120 километрах к северо-западу от западной оконечности Сицилии, на глубине около 800 метров исследовательская подводная лодка NR-1, оборудованная мощным сонаром, созданным в свое время для отслеживания советских подлодок в арктических льдах, начала поиск затонувших кораблей на участке площадью в 20 квадратных миль.

    Баллард рассказывает: «Почти каждый день находили все новые и новые корабли. Пришлось даже остановиться, потому что не успевали наносить находки на карту». Корабли сохранились почти целиком в отличие от тех обломков, которые остаются от них на мелководье. Просто во время штормов корабль погружался на дно и постепенно обрастая илом.

    Хотя обшивка и не сохранилась, а древоточцы частично разрушили дерево, значительная часть кораблей и груза, покрытые илом, остались неповрежденными. Сокровища спокойно лежат там. Будто они ждали именно нас на протяжении двух тысяч лет. Такое впечатление, что они говорят: «Наконец-то вы пришли, где же вы были так долго?»

    Пять из восьми обнаруженных кораблей принадлежат римской эпохе — от I века до н. э. до первых веков нашей. Еще один — средневековое мусульманское судно с грузом стеклянных ламп, которые использовали в мечетях.

    И еще два корабля затонули уже в XIX веке. С помощью дистанционно управляемой маленькой подлодки «Язон» Баллард поднял на поверхность медные и бронзовые горшки, терракотовые амфоры и кувшины, в которых, скорее всего, хранили вино, масло, консервированные фрукты или рыбный соус; море пощадило даже хрупкие стеклянные лампы. Один из римских кораблей перевозил гигантские гранитные блоки и колонны, использовавшиеся при постройке храмов.

    Гранитные блоки Баллард поднимать не стал, так же, как и многое другое. «Ведь это были не раскопки», — говорит археолог. Хотя вдоль этого маршрута, безусловно, очень много затонувших кораблей, сейчас Баллард планирует исследовать восточную часть Средиземного моря, предоставив археологам возможность изучать найденные сокровища. «Думаю, в открытом море находится во много раз больше исторических ценностей, чем во всех музеях, вместе взятых; мы только сейчас начинаем открывать пирамиды глубин».

Затонувшие сокровища мира - «Эджипт».

   В мае 1922 года у берегов Бретани погиб английский лайнер «Эджипт». Этот корабль направлялся в Индию с грузом в пять тонн золота и десять тонн серебра, но в густом тумане столкнулся с французским сухогрузом и почти мгновенно затонул. Место крушения было отмечено на карте, переданной в страховую компанию «Ллойд», но с «разработкой» этого корабля пришлось подождать, поскольку он лежал на глубине ста двадцати метров, по тем временам недоступной. Лишь через шесть лет генуэзская компания «Сорима», обеспечив своих водолазов жесткими скафандрами, взялась за подъем слитков.
    Отыскать «Эджипт» оказалось несложно. Ориентируясь по карте «Ллойда», два спасательных судна прочесали дно траловой сетью и обнаружили корабль. Затем приступили к работе водолазы. Находиться на глубине даже в жестких скафандрах они могли не более двадцати минут, и потому понадобилось несколько десятков заходов, пока они сумели пробраться к тому отсеку, где хранилось золото. И тут путь им преградила бронированная дверь камеры-сейфа. Обратились к фирме, оборудовавшей этот сейф, однако выяснилось, что ни дубликатов ключей, ни чертежей замка не сохранилось. Все попытки взломать дверь оказались тщетными, а тут уже наступили осенние штормы, и работу пришлось приостановить.
    Перерыв в работе директор «Соримы», командор Квалья, решил использовать для выполнения другого контракта. Он подрядился расчистить проход в Брестскую бухту, где в первую мировую войну затонул корабль с большой партией боеприпасов. Морская вода почти насквозь проела оболочку снарядов, и попытка извлечь их на поверхность могла обернуться катастрофой. Было решено взорвать корабль вместе с его смертоносным грузом. Водолазы «Соримы» спустились на дно, установили подрывные заряды с рассчитанными на определенное время детонаторами и начали подъем. Поднимались они медленно: чтобы избежать кессонной болезни, во время подъема необходимо делать передышки. Один из детонаторов сработал раньше времени. Все четырнадцать водолазов всплыли на поверхность уже мертвыми.
    После этого «Сориме» нелегко было найти новых работников. Пришлось обещать водолазам высокое жалованье и долю в добыче. Через год новая ком... была готова. «Эджипт» ждал. Оставалось только взломать бронированную дверь, но командор Квалья поклялся не производить больше подрывных работ. Он решил поручить вскрытие сейфа профессиональным взломщикам-« медвежатникам». Нашлись посредники, познакомившие спасателей со сливками уголовного мира, однако ни один «медвежатник» не согласился выполнить их заказ: то ли одна мысль о спуске на дно морское пугала их, то ли профессиональная этика не позволяла работать легально.
    Так бы и остались сокровища на дне, в бронированном сейфе, если б капитан «Эджипта», спасшийся во время кораблекрушения, не припомнил, куда девались его собственные ключи от сейфа. Оказывается, они как лежали, так и лежат в письменном столе в его каюте. Если только сам стол цел. Все зависело от этого: если стол сгнил и развалился, ключи выпали, их снесло водой, засыпало песком, и найти такую мелочь на огромном корабле просто немыслимо. Можно сворачивать работы. К счастью, стол у капитана был дорогой, из мореного дуба, которому даже морская вода нипочем. Водолазы аккуратно открывали ящик за ящиком, пока не добрались до злополучных ключей. Они-то как раз проржавели настолько, что воспользоваться ими было нельзя, сперва пришлось изготовить по ним новые. И вот— щелчок, бронированная дверь открывается, и водолазы превращаются в грузчиков. Понадобилось четыре года, чтобы поднять на поверхность весь груз "Эджипта", оценивающийся более чем в миллион фунтов стерлингов. Две трети этой суммы досталось "Сориме", одна треть - "Ллойду".

ВЕЗУНЧИК УЭББЕР, НАШЕДШИЙ "КОНСЕПСЬОН"

      В длинном перечне находок, извлеченных из глубин морей и океанов, одну из верхних строчек занимают сокровища испанского галеона "Консепсьон", потерпевшего кораблекрушение у острова Гаити, тогдашней Эспаньолы. Об их исключительной художественной ценности свидетельствует хотя бы то, что большая часть ожерелий, подвесок, браслетов, изготовленных безвестными индейскими мастерами в Новом Свете, была выставлена на продажу у Тиффани - в самом дорогом ювелирном магазине на Пятой авеню в Нью-Йорке.

      На протяжении трех веков галеон "Нуэстра Сеньора де ла Пура и Лампиа Консепсьон" был легендой, неудержимо манившей искателей подводных кладов: ведь на нем находился, если верить архивам, "самый богатый груз, когда-либо отправлявшийся из Вест-Индии".

      Построенный в 1620 году, "Консепсьон" много раз пересекал Атлантику в составе "золотого" и "серебряного" флотов, перевозивших в Испанию награбленные сокровища. В 1641 году он отправился в свое последнее плавание. Причем его трагический финал был предрешен заранее, ибо явился результатом цепи роковых ошибок. Началось с того, что в Веракрусе испанской эскадре пришлось долго ждать, пока будет доставлено серебро, добытое за год в колониях, и отчеканенные из него монеты. Поскольку трюмы "Консепсьон" не смогли вместить весь груз, часть сундуков разместили на верхней палубе. Капитан галеона пробовал возражать, ибо из-за увеличившейся осадки корабль стал плохо слушаться руля. К тому же пушечные порты опустились к самой воде, и они даже при небольшом волнении могли послужить причиной катастрофы. Но руководивший отправкой "серебряного флота" наместник испанского короля просто-напросто отмахнулся от протестов капитана.

      Еще больше предстоящий переход через океан осложнила месячная задержка в Веракрусе: были пропущены все сроки относительно безопасного плавания в Западной Атлантике, где с приходом осени нередки свирепые штормы и ураганы. Тем не менее в начале сентября эскадра из 26 галеонов под командованием адмирала Хуана де Вилья Винсенсио, державшего свой вымпел на "Консепсьон", вышла в Мексиканский залив. Первый этап плавания прошел без особых происшествий, если не считать порванных парусов. После непродолжительной стоянки в Гаване для ремонта такелажа эскадра покинула Кубу и вскоре у побережья Флориды попала в жестокий шторм, выбросивший несколько галеонов на отмели и рассеявший остальные.

      "Консепсьон", изрядно потрепанная гигантскими волнами, перекатывавшимися даже через его пятнадцатиметровой высоты корму, отделалась потерей почти всех мачт. О том, чтобы следовать через Атлантику, не могло быть и речи. Поэтому адмирал Хуан де Вилья Винсенсио принял решение идти в Пуэрто-Рико. Однако отвечавшие за прокладку курса штурманы ошиблись. К исходу третьей недели плавания они потеряли представление о том, где находится корабль. Одни полагали, что на траверзе восточной оконечности Кубы, другие утверждали, что галеон уже неподалеку от Пуэрто-Рико. Вопреки предложению адмирала двигаться дальше на восток штурманы настояли на том, чтобы повернуть на юг. Это привело к трагическим последствиям: в конце концов "Консепсьон" очутилась в изобиловавших рифами и банками прибрежных водах Эспаньолы. Увы, дон Хуан был бессилен что-либо изменить. По существовавшим в те времена на испанском флоте правилам навигаторы, относившиеся к торговому ведомству, не подчинялись флагману.

      Через неделю галеон наскочил на риф: корма застряла между двумя огромными коралловыми массивами, а нос погрузился под воду. И все же адмирал попробовал спасти "Консепсьон". Он приказал сбросил в море закрепленные на верхней палубе сундуки с серебром. Когда нос корабля обрел плавучесть, на воду спустили единственную большую шлюпку, чтобы попытаться снять галеон с рифа. Возможно, с помощью буксира он вырвался бы из коралловой западни, если бы не налетевший в ночь на 1 декабря тропический ураган. Галеон затонул, а из 514 членов экипажа и пассажиров спаслись лишь сто девяносто. Остальные захлебнулись в бушующем прибое или были разбиты волнами о коралловые рифы.

      Гибель флагманского корабля "серебряного флота" явилась для испанской казны, пожалуй, самой крупной потерей на море в XVII веке. Оставшийся в живых адмирал Хуан де Вилья Винсенсио предстал перед судом, на котором в качестве свидетелей выступили уцелевшие члены экипажа. Их показания, занявшие две тысячи листов, спасли адмирала от сурового наказания, а может быть, даже от смертной казни. Все свидетели были настолько единодушны в своих оценках действий дона Хуана, что суд вынес ему оправдательный приговор.

      Но вот судьба драгоценного груза "Консепсьон" сложилась неудачно. Многочисленные экспедиции, посылавшиеся королем Испании для ее подъема, оказались безрезультатными. Лишь в 1687 году, через 45 лет после катастрофы, молодой массачусетский корабел Уильям Фипс, страстный кладоискатель, сумел найти место кораблекрушения. С помощью индейцев племени лукейя, промышлявших ловлей жемчуга, ему удалось достать со дна почти тридцать тонн серебра. Судя по сохранившимся в Веракрусе документам, это составляло чуть больше десятой части груза "Консепсьон".

      Несмотря на заманчивые предложения, а в них не было недостатка, Фипс хранил в тайне координаты рифа, возле которого затонул испанский галеон. Во время своих экспедиций он сам прокладывал курс судна, так что ни ком..., ни ловцы-индейцы не знали, где именно оно бросало якорь. Поэтому после его смерти Серебряная отмель, как стало именоваться это место, вновь оказалась потерянной.

      Почти два столетия "Консепсьон" оставался недосягаемым для многочисленных охотников за сокровищами. В экспедициях, снаряжавшихся на поиски галеона, участвовали английский автогонщик Малколм Кэмпбелл и археолог-маринист Эдвин Линк, известный французский специалист-подводник князь Александр Корганов и "король морских глубин" Жак-Ив Кусто. Вполне возможно, что кто-то из них проходил над Серебряной отмелью, островерхим коралловым рифом, предательски прячущимся под самой поверхностью моря в 85 милях от Гаити. Но рассеянные по большой площади обломки галеона, к тому же погребенные под толстым слоем песка и обросшие кораллами, упорно ускользали от поисков.

      Со временем "серебряный галеон" стал считаться чем-то вроде своеобразного подводного Эвереста: найти "Консепсьон" значило доказать свое высочайшее мастерство. Однако, хотя приз оценивался цифрой с многими нулями, любители-новички даже не пытались вступать в борьбу за него, оставляя это трудное дело профессионалам. Впрочем, и среди последних находилось все меньше желающих тратить время и деньги на поиски призрачного клада.

      В числе немногих, рискнувших отправиться в кишевшие акулами тропические воды, был американец Берт Уэббер. В детстве он зачитывался книгами о подводных сокровищах, а для закалки часами нырял в холодной речке, протекавшей возле его дома в Эннвилле, штат Пенсильвания. Затем, когда отец купил Берту акваланг, подросток перебрался в затопленные каменоломни. В шестнадцать лет вместо колледжа он поступил в школу подводного плавания в Майами.

      "После окончания мне предлагали работу в компании, занимавшейся разведкой нефти на шельфе, но я предпочел отправиться в экспедицию, которую организовал Артур Макки из Музея морской археологии во Флориде, - рассказывает Уэббер. - Конечно, я мечтал о том, как буду находить затонувшие корабли с трюмами, набитыми золотом и драгоценностями. Но когда дело дошло до практики, я понял, что этому едва ли суждено когда-нибудь сбыться. По крайней мере у Макки. Главная причина неудач заключалась в никудышной предварительной подготовке, а точнее, в ее отсутствии. Фактически мы ныряли наобум. Поэтому и результаты были невелики. Зато сам процесс поисков увлек меня, хотя приходилось переворачивать тонны песка и камней, прежде чем попадалось что-нибудь стоящее. В конце концов, несмотря на возражения родителей, я все же решил остаться профессиональным морским кладоискателем".

      Нельзя сказать, чтобы избранная Уэббером профессия сделала его богачом. Экспедиции, в которые приглашали Берта, ничего не доставали. Поэтому в промежутках он брался за любую работу на суше, чтобы прокормить жену и четверых детей. Так продолжалось не один год, пока его друг и сподвижник Джим Хаскинс не подал мысль заняться поисками "Консепсьон". Причем решающим доводом явилось то, что их предшественник Фипс, судя по дошедшим свидетельствам, не обнаружил кормы судна, в которой должны были находиться основные ценности.

      Предложение выглядело заманчиво, и Уэббер всерьез занялся им. В течение четырех лет он вместе с Хаскинсом прочесывал один архив за другим в поисках следов "Консепсьон": Морской музей в Мадриде, Британский музей, наконец, Генеральные архивы Индий в Севилье, где хранились отчеты о всех плаваниях и кораблекрушениях судов, перевозивших слитки золота и серебра из испанских колоний.

      "Чем больше я анализировал записи, тем больше убеждался, что успех возможен, - вспоминает Уэббер. - Деньги на экспедицию удалось занять у одного чикагского банкира. После этого я добился у правительства Доминиканской Республики исключительного права на поиски "серебряного галеона" в обмен на половину сокровищ, если они будут найдены. И все-таки самым важным было то, что мне достали листы аэрофотосъемки прибрежных акваторий Гаити. Море там прозрачное, и поэтому хорошо просматриваются подводные рифы и банки. Покорпев месяц над дешифровкой аэрофотоснимков, я нанес на карту "подозрительные" места, где скорее всего мог лежать остов "Консепсьона". Оставался сущий пустяк - разыскать его".

      В 1977 году Уэббер отправился к берегам Гаити. В течение пяти месяцев тщательно подобранная им группа аквалангистов квадрат за квадратом обследовала акваторию. Они встретили обломки тринадцати судов, нанесли их местоположение на карту и передали доминиканским властям. Но вот никаких следов галеона так и не обнаружили. Тем не менее это не обескуражило Уэббера: главное - что его ком... доказала свое профессиональное мастерство. По возвращении в Чикаго он основал фирму "Сиквест интернэшнл" для продолжения поисков "Консепсьон".

      Если под водой кладоискатели не могли похвастаться большими успехами, то на суше дело сдвинулось с мертвой точки. Выехавший в Испанию Хаскинс познакомился там в архивах с канадкой Викторией Степплз-Джонсон, которая по заданию профессора Питера Эрла из Лондонской школы экономики собирала материалы для монографии о "серебряном флоте" 1641 года.

      "Я сразу же связался с Эрлом. Как знать, вдруг у него найдется какая-нибудь зацепка, которой недостает нам,- рассказывает Уэббер. - И надо же, оказалось, что у профессора есть ключ к тайне "Консепсьон", о котором он и не подозревал, - вахтенный журнал судна "Генри", участвовавшего в экспедиции Фипса. Я тут же вылетел в Англию. Представьте мое волнение, когда профессор Эрл вручил мне копию этого документа и я с трудом прочитал написанный старинными буквами текст:

      "Журнал нашего путешествия начинается с Божьей помощью в 1686 году, на борту корабля "Генри", под командованием Фрэнсиса Роджерса, направляющегося к банке Амброзия, что к северу от острова Эспаньола, в компании с "Джеймсом и Мери", под командованием капитана Уильяма Фипса, на поиски затонувшего испанского галеона, в чем да поможет нам Бог".

      Дело в том, что Фипс отправил "Генри" первым к месту кораблекрушения. Судно "Джеймс и Мери", которым командовал он сам, прибыло туда позже, и его вахтенный журнал описывает не само обнаружение обломков, а операцию по извлечению груза "Консепсьона". Но и это еще не все. Этот документ, писавшийся Фипсом, стал настольной книгой для кладоискателей. Журнал же "Генри" остался неизвестным, поскольку вскоре после смерти Фипса таинственно исчез. Профессор Эрл случайно наткнулся на него в частной библиотеке лорда Рамни. Кто-то из его предков собирал раритеты и купил у слуги покойного капитана "никому не нужную", как тот думал, рукопись. Так она и пролежала в имении лорда больше двухсот лет.

      Когда я дочитал вахтенный журнал "Генри" до конца, то понял, что в 1977 году мы крейсировали над тем самым местом, где затонула "Консепсьон". Но поскольку он был слабой мишенью для нашей магнитометрической аппаратуры, мы его не обнаружили", - поясняет Уэббер.

      По счастливому совпадению в это же время канадская фирма "Вэриан ассошиэйтс" сконструировала портативный магнитометр на цезии. Берт Уэббер несколько лет состоял в ней консультантом, и ему предложили испытать новый прибор "в поле". Его главное достоинство помимо небольших габаритов заключалось в высокой чувствительности. Он регистрировал наличие металла даже под трехметровым слоем песка.

      Хотя "Сиквест интернэшнл" числилась в безнадежных должниках, Уэбберу всеми правдами и неправдами удалось получить кредит - 450 тысяч долларов. "Теперь уже действительно в последний раз", - было категорически сказано ему.

      "У меня просто не было другого выхода, как найти "Консепсьон", - вспоминает Уэббер. - Может быть, именно безвыходность сыграла решающую роль. Во всяком случае, на пятый день по прибытии в район поисков мы могли праздновать победу: "серебряный галеон" сдался на милость моей команды. Правда, перед этим нам пришлось изрядно поволноваться. Наш предшественник Филе считал, что кораллы поглотили кормовую часть судна, закрыв доступ к основным сокровищам. Когда же мы обследовали риф с помощью магнитометра, то поняли, что ее здесь вообще нет.

      Но это не повергло нас в отчаяние. Взяв за исходную точку злополучный риф, мы стали описывать вокруг, него расширяющиеся концентрические круги, - продолжает Берт. - В подобных случаях нужна особая зоркость, чтобы не пропустить даже самые малозаметные следы. Это может быть железная скоба или шкив от снасти, какой-нибудь предмет обихода, например винная бутылка, обросшая кораллами и поэтому утратившая свою привычную форму. Вот по таким мелочам мы и вышли на главный объект поисков.

      Видимо, во время катастрофы шторм разломил "Консепсьон" на две части. Волны перебросили корму и протащили примерно на 120 метров, прежде чем она опустилась на дно кораллового каньона. Даже вблизи ее совершенно не было видно, и я обнаружил останки галеона только благодаря магнитометру. После этого каждый последующий день напоминал рождественские праздники. "Консепсьон" преподносил нам все новые и новые подарки: серебряные монеты, датированные 1640 годом; две уникальные золотые цепи, сделанные, скорее всего, в Китае; фарфоровые чашки в поразительно хорошем состоянии, изготовленные в эпоху династии Мин, пересекшие Тихий океан через Филиппины и вывезенные через Мексику на спинах мулов; всевозможные золотые украшения, посуду из майолики и многое, многое другое, - рассказывает Уэббер. - Но и попотеть, если это возможно под водой, пришлось изрядно. Ведь только кораллов мы сняли больше 300 тонн".

      Между прочим, "раскопки", продолжавшиеся 11 месяцев, позволили раскрыть любопытную тайну испанских негоциантов XVII века. Из глубокой расщелины аквалангисты извлекли остатки старинного сундука с двойным дном, под которым лежал толстый слой серебряных монет. Это было наглядным свидетельство тогдашней контрабанды. Кстати, позднее среди трофеев обнаружились и фальшивые монеты, отчеканенные в Новом Свете. Но, конечно, главной добычей экспедиции Берта Уэббера было серебро - и в слитках, и в монетах. Его удалось поднять со дна около 32 тонн, стоимостью примерно 14 миллионов долларов. Вкупе с тем, что когда-то достал Фипс, это составляет лишь пятую часть груза "серебряного галеона". Остальные сокровища еще ждут своего часа.

КОРОЛЕВСКИЙ ФЛАГМАН

      История "Кроны" хорошо известна в Швеции. В 1668 году этот военный корабль был спущен на воду, а уже летом 1674 года флагман шведского королевского флота "Крона" устроил роскошный прием в честь короля Карла XI. Эффектно украшенный деревянной резьбой, покрытый позолотой корабль имел 197 футов длины, 2350 тонн водоизмещения и был одним из самых больших в то время. Непревзойденная по вооруженности "Крона" несла на своих бортах 126 пушек. Она была гордостью Карла XI и самым мощным кораблем его флота.

      В 1676 году "Крона" была послана сражаться на Балтику вместе с другими шестьюдесятью шведскими военными судами. Дания поклялась отвоевать свои балтийские провинции, захваченные шведами примерно за два десятилетия до этого, а голландцы присоединились к датчанам после объявления войны.

      В первом сражении против объединенного датско-голландского флота "Крона" дралась успешно. Маневрируя позади датского адмиральского флагмана, своим бортовым залпом она пробила в его корме такую дыру, что, по словам одного шведского канонира, можно было проехать через нее в карете, запряженной четверкой лошадей! Однако это была единственная победа "Кроны". Неделю спустя флоты опять сошлись около острова Эланд. Под всеми парусами, при порывистом ветре "Крона" сделала резкий поворот, чтобы встретить противника. Этот маневр оказался смертельным - огромный корабль опрокинулся набок, погрузив пушечные порты в воду. Как только мачты и паруса коснулись воды, страшный взрыв расколол его пополам и "Крона", которую строили целых семь лет, всего лишь за несколько минут ушла под воду, а вместе с ней 850 человек. До сих пор ее гибель остается в шведской военно-морской истории одной из величайших потерь.

      Известный морской историк и инженер Андерс Франсен давно интересовался историей "Кроны". В 1950 году он предпринял первые попытки поисков ее останков в том месте, где, как считалось, они покоятся. Поиски ни к чему не привели, и Франсен начал исследования Стокгольмской бухты. Здесь в 1956 году он и обнаружил столь же знаменитую, из числа затонувших кораблей XVII века "Вазу".
      Как и "Крона", "Ваза" не был рассчитан на то количество пушек, которым его вооружили. В итоге, при налетевшем шквале, потеряв остойчивость, он опрокинулся и затонул около Стокгольма в самом начале своего первого плавания - в 1628 году. Через три с лишним столетия Франсен поднял "Вазу" неповрежденным и он был установлен для постоянного осмотра около Стокгольмской гавани. В 1979 году Франсен возобновил поиски "Кроны" в водах Балтики, к востоку от Эланда.

      Место гибели судна долгое время оставалось невыясненным. Судя по свидетельствам того времени, сражение происходило в нескольких милях к востоку от прибрежной деревушки Халтерстад, где несколько дней спустя на берег вынесло тела моряков "Кроны". Площадь, которую предстояло обследовать, была огромной - многие и многие квадратные мили морского дна, - а предмет поисков относительно невелик: при взрыве судно вполне могло развалиться на куски.

      Во время поисков "Вазы" Андерс Франсен работал один, но, чтобы найти "Крону", необходимы были коллективные усилия. В этой работе ему помогали трое друзей и коллег инженеров: Бенгт Гризелл, Стен Альберг и Бенгт Берьессон. Вместе они снарядили небольшое исследовательское судно с гидролокатором и в июле 1979 года отправились на поиски "Кроны".

      С самого начала им мешало частое явление на Балтике - термоклины, или колебания уровня воды при резких изменениях температуры. Эти колебания служат помехой гидролокатору, а магнитометр, который они стали применять позднее, порой оказывался чересчур чувствительным. Один раз, когда этот прибор тащили на канате опущенным глубоко под воду, он зарегистрировал грозовую бурю, разразившуюся в восьмидесяти милях от этого места - на советской стороне Балтики!

      К разочарованию археологов, первый сезон не принес никаких результатов - они исследовали больше тринадцати квадратных миль морского дна, не найдя ничего. Создавалось впечатление, что "Крона" не просто развалилась на части, но что эти части лежат на дне, занесенные толстым слоем морского грунта. Тем не менее они решили попытаться еще раз.

      Удача нашла Франсена и его коллег спустя год, в один из августовских дней, когда они буксировали магнитометр на канате вдоль дна точно к востоку от Халтерстада. Стрелки на панели прибора, находящегося на борту судна, вдруг стали дергаться, фиксируя значительную массу металла внизу. Примерно в этом же месте девять лет назад спасательное судно, принадлежавшее шведским военно-морским силам, подобрало несколько дубовых досок, явно пролежавших под водой долгое время. Переговорив об этом, они решили спустить вниз телевизионную камеру.

      Надолго археологам запомнится тот момент, когда они впервые увидели "Крону". Под 36-метровым слоем воды лежали орудия, рассыпанные по морскому дну, среди нагромождений корабельных балок, - больше полудюжины красивых бронзовых стволов. В то время как камера с дистанционным управлением показывала их, Андерс Франсен безмолвно ожидал какого-нибудь доказательства того, что его поиски подошли к концу. Вскоре на стволе одной шестифунтовой пушки высветилась надпись: "Vive le roi - 1628". Дата этого открытия - 8 августа 1980 года, а место - четыре мили к востоку от шведского острова Эланд. Пушки принадлежали "Кроне".

      Как большинство флагманских кораблей того времени, "Крона" была плавающим музеем трофеев. Ее вооружение состояло из пушек стран всей Европы, захваченных в сражениях или купленных у литейных заводов. Самая старая, которую в конце концов извлекли, была немецкая, отлитая в 1514 году - больше чем за полтора века до того, как "Крону" спустили на воду. Вполне может быть, что это орудие носили на своих бортах больше полудюжины различных военных кораблей, прежде чем оно утонуло с "Кроной". Другие пушки отливались в Швеции, Дании, Австрии и во Франции.

      По прошествии нескольких часов археологи стали нырять на затонувший корабль с аквалангами. Вскоре они обнаружили, что, хотя судно сильно разрушено взрывом, остались хорошо сохранившиеся части. Массивные кормовые балки стояли соединенные вместе, словно гигантский треножник поднимался со дна на четыре метра.

      "Крона" опустилась на дно боком, и верхняя часть правого борта оказалась полностью разрушенной, нижняя же частично сохранилась. Позже обнаружилось, что большая часть левого борта, лежащего на дне и засыпанного песком и илом, тоже выдержала испытание временем, да так успешно, что некоторые пушки все еще выглядывали из своих портов. Нос судна развалился совершенно, - было похоже, что он отломился во время взрыва и был просто унесен течением.

      Но сам по себе корабль был ничто в сравнении с тем огромным количеством старинных предметов, которые археологи вскоре извлекли. За десять лет, последовавших за катастрофой, шведы интересовались в основном тем, как достать ценные для них пушки, и им удалось вытащить примерно половину. Но, к счастью для Франсена и его товарищей, они не обращали внимания на десятки тысяч предметов повседневного пользования, ушедших на дно вместе с командой "Кроны". Для археологов они гораздо ценнее пушек, поскольку сами по себе воссоздают в деталях образы корабля и людей, которые на нем плавали. Больше других интересна личность барона Лоренца Кройца - адмирала, который привел "Крону" к гибели.

      Это была первая морская кампания шестидесятилетнего Кройца, - его перевели на должность адмирала шведских военно-морских сил с поста гражданского советника Карла XI. Профессиональные адмиралы, формально подчинявшиеся Кройцу, презирали его, нарушая его приказы или игнорируя их.

      Ради справедливости следует заметить, что Кройц, являясь командующим всем шведским флотом, не был капитаном "Кроны". Фактически корабль находился под управлением трех капитанов-профессионалов, и их трудно оправдать за такое управление судном.

      Доставая с "Кроны" личные вещи, археологи узнали Кройца и некоторых офицеров так же хорошо, как своих друзей. Одна из самых трогательных вещиц среди 17 тысяч предметов, которые они пока достали, - золотое кольцо с инициалами - "LCD", - выгравированными с внутренней стороны. Эти буквы означают: Лоренц, Кройц, Дюваль; вторая фамилия принадлежит жене адмирала, происходящей из столь же древнего рода.

      Эльза Дюваль умерла за год до этой битвы, и кольцо, очевидно, принадлежало ей. Оно было расточено, видимо, для того, чтобы его мог носить Кройц. Хотя тело адмирала вынесло на берег близ Халтерстада без кольца, он им явно очень дорожил, если взял с собой в море.

      Адмирал был человеком с тонким вкусом, о чем, например, свидетельствует кожаное кресло с фамильным гербом, вытесненным на спинке, с инициалами L.C.E.D.,- видимо, Lirentz Creutz и Elsa Duvall. На кораблях XVII века кресла были большой редкостью; матросы и офицеры сидели на деревянных скамьях или сундуках. Такие кресла можно было найти лишь в изящной обстановке королевского дворца, где Кройц провел не один год, - очевидно, он не счел возможным отказаться от них и на корабле.

      Несмотря на свою неопытность, Кройц в первом же сражении против датчан и голландцев беспрерывно понуждал своих адмиралов атаковать, и часто напрасно. А в роковой день 1 июня у острова Эланд шведский флот вступил в бой преждевременно - обстоятельство, приведшее "Крону" к гибели. Когда корабль начал разворот, чтобы встретить неприятеля, Кройц, как говорили, закричал: "Именем Бога заклинаю, чтобы нижние порты были закрыты, а пушки закреплены, так чтобы нас не постигла участь "Вазы"!" Однако, по другому свидетельству, его даже не было на палубе, поскольку он лежал в каюте, страдая от случившегося утром сердечного приступа. Впрочем, это вполне может быть и неправдой, так как у Кройца не было недостатка в недоброжелателях на борту "Кроны".

      В любом случае приказ задраить пушечные порты поступил слишком поздно. Когда комендор Андерс Гилленспак спустился вниз, чтобы посмотреть, как выполняется приказ, он увидел, что "дула всех пушек погружены в воду... порты закрыть было уже невозможно: корабль накренился так сильно, что пушки нужно было вытягивать почти вертикально...". В это же самое время на противоположном борту канониры нижней орудийной палубы, оказавшись среди обезумевших крыс, оцепенели от ужаса; в следующую секунду сорвавшиеся с талей пушки вместе с ядрами обрушились на головы беззащитных людей.

      В тот момент налетел шквал и опрокинул "Крону" - ее паруса и мачты оказались в воде. Через несколько секунд раздался страшный взрыв. Никто не знает, отчего он произошел, - вероятнее всего, пальник с тлеющим фитилем попал в главную крюйт-камеру. "Крона" и ее ком..., за исключением сорока двух человек, исчезли в гигантской вспышке.

      Одним из уцелевших был Андерс Спарфельт, чья история стала легендой. Ему исполнился тридцать один год, он был майором шведской армии. Взрывом Спарфельта подняло на высоту около 60 метров, он пролетел мимо мачт двух неприятельских судов и упал невредимым на паруса шведского корабля "Дракон". Его чудесное спасение современники приписывали особой благосклонности Бога. Но на этом Божьи милости по отношению к Андерсу Спарфельту не кончились. Он не только остался жив после этого сражения, но и получил звание генерал-майора. В 1708 году он был назначен губернатором шведского острова Готланд на Балтике, где заслужил много наград. Спарфельт умер в возрасте 85 лет.

      Чудеса были редкостью на "Кроне" в тот день, и большая часть находок свидетельствовала о внезапной и быстрой смерти членов экипажа и солдат. Особенную жалость вызывали у археологов останки и личные вещи человека, которого прозвали Гигантом. Они нашли только нижнюю часть его скелета, причем чулки и кожаные туфли все еще держались. Анатомическое обследование костей ног показало, что он был необычайно высок - около двух метров - по сравнению со средним ростом шведа XVII века, равным примерно 165 сантиметрам. Кроме того, Гигант был богат. Среди его вещей найдены ручные часы, большая медная пряжка от пояса, золотые с эмалью запонки, искусно позолоченный эфес шпаги, золотое кольцо.

      Кем он был? Наверное, этого никто уже не узнает, но вполне возможно, что это 26-летний сын Кройца Густав. Густав находился на борту "Кроны", и очевидцы утверждали, что он утонул, хотя его тело на берег так и не вынесло. Однако лабораторные анализы останков гиганта показали, что одна из его лодыжек была сломана, а потом срослась. Такое повреждение распространено в том роде войск, где служил Густав, будучи профессиональным кавалерийским офицером. Среди его вещей археологи нашли маленький золотой брелок в виде черепа - популярная безделушка в Европе XVII века. Вероятно, он был пришит к камзолу и символизировал хрупкость человеческой жизни.

      На "Кроне" служили члены еще одной фамилии, которых постигла та же участь, что и обоих Кройцев. Свен Олофссон Рэм был морским горнистом - такая должность полагалась только на военных кораблях, имеющих адмирала на борту. Среди поднятых предметов обнаружили помятый медный горн, который, вполне вероятно, мог принадлежать Рэму.

      Как флагманский корабль, "Крона" имела не одного горниста, а пятерых. Для семьи Рэмов трагичным оказалось то, что одним из них был сын Свена, Олоф Свенссон Рэм, а другой, Ханс, литаврщиком.

      Погибшим и пропавшим без вести морякам "Кроны" их соотечественники оказали немного почестей. Вынесенные на берег близ Халтерстада тела были похоронены в общей могиле в углу дворика деревенской церкви. В память о них не поставили даже камня.

      По останкам тех, кто утонул, археологи многое узнали об особенностях жизни команды на судне XVII века. Восемьдесят обнаруженных пока скелетов большей частью принадлежали людям, которым было за тридцать. Останки обследовались Яном Линдбергом, одним из ведущих шведских патологоанатомов. Доктор Линдберг выяснил, что в большинстве это были вполне здоровые люди, возможно потому, что "Крона" находилась в море сравнительно недолго. В XVII веке члены команды военного корабля получали пищу один раз в день, и продолжительные плавания приводили к истощению.

      Удивительной находкой оказался череп, который по форме и параметрам можно было отнести к женскому. Однако доктор Линдберг этого не утверждал категорически, поскольку не было никаких записей, что на борту "Кроны" находилась женщина. С другой стороны, в истории известен не один случай, когда женщин доставляли на борт военного корабля тайно.

      Кто-то из экипажа, возможно адмирал Кройц, взял с собой в море значительные ценности. Во время третьего сезона раскопок Ларе Эйнарссон, директор проводимых археологических работ, обследовал область кормы, где жили Кройц и его старшие офицеры. Там Ларе нашел 105 золотых монет, одна из которых - редкий дукат времен царствования Карла XI. В следующий сезон они нашли еще 150, доведя таким образом общее число до 255-ти. Это самая большое собрание золотых монет, когда-либо найденное в Швеции. Было извлечено и множество серебряных и медных монет, включая далер - огромную квадратную монету, имевшую хождение в Швеции в XVII столетии. Как и многие другие предметы, найденные на "Кроне", все они сейчас выставлены в Кальмарском окружном музее.

      Богатые и бедные, дворяне и простолюдины, они прибыли со всех уголков страны и собрались на борту "Кроны" из всех социальных слоев шведского общества. В этом заключается уникальная ценность "Кроны", поскольку жизнь этого сообщества оборвалась внезапно - 1 июня 1676 года. И 300 лет сохранялась эта поистине бесценная "временная капсула" Швеции XVII века. Например, археологи нашли в 1986 году медицинский сундук флотского хирурга с набором банок и бутылок, аккуратно расставленных внутри. Некоторые бутылки сохранили остатки содержимого. Известно имя владельца сундука - Питер Шаллерус Грипенфлихт, доктор шведских военно-морских сил, - медик, носивший самое высокое для того времени звание. Следом за бутылками из сундука извлекли принадлежавший ему блестящий медный офицерский нагрудник с вензелями Карла XI. Нагрудник надевался лишь во время церемоний и никак не мог спасти жизнь Питеру Гориенфлихту, который утонул или погиб во время взрыва. Сундук, разделенный на отсеки, тоже содержал керамические сосуды, стакан и оловянную посуду, латунную ложку, пригоршню ягод можжевельника, оловянные бутылочные крышки и еще несколько предметов, для археологов пока непонятных.

      Две записные книжки в кожаных обложках, которые сохранились в воде, были рассчитаны на то, чтобы вместо листков бумаги вмещать пластинки воска - так легче стирать написанное и снова использовать. Вместе с ними найдены ручка и палочка для письма по воску, переплет от большого тома, - видимо, сборника псалмов.

      Обнаруженный также деревянный рундук принадлежал скорее офицеру, чем матросу. Там была бутылка из толстого стекла (нечто такое, чего не мог иметь простой матрос на борту корабля), красивая портупея, отделанная кожей и шелком, пороховой рог и пара рукавиц отменного качества. Еще там были дольки чеснока, горошины перца и корень имбиря - все рассыпалось по дну. Владелец рундука не был врачом, просто он хорошо знал, что необходимо иметь с собой в море. Он знал старинные морские средства, используемые и по сей день: чеснок и перец - для лечения простуды, а имбирь - как лекарство от морской болезни.

      В рундуке, помимо этого, обнаружены медные наперстки, пуговицы, крючки и петли вместе с пряжками, кольцами и брошью, изготовленной в виде льва, а также хорошо сохранившийся кусок материи.

      Этот офицер, судя по всему, имел романтическую натуру: в углу рундука была спрятана удивительно сохранившаяся шелковая лента, когда-то украшенная цветком, - очевидно, память о некой даме, оставшейся на берегу. Кто бы она ни была - возлюбленная, жена или просто подруга, - он любил ее и очень дорожил этим подарком. Возможно, он выжил и вернулся к ней, хотя шансов у него было немного.

      Третий рундук содержал набор навигационных инструментов, включая циркули, угломер, линейку, автоматический карандаш и тяжелую свинцовую чернильницу. Для прокладывания курса экипаж "Кроны" пользовался навигационными приборами, такими, как компасы, транспортиры и циркули. Песочные часы использовались для отмеривания времени при несении корабельных вахт. Пассажный инструмент позволял узнать время ночью: Полярная звезда должна была быть видна через отверстие в центре, а подвижный рычажок ставился на одну линию с двумя околополюсными звездами, - после этого можно было определить время по шкале.

      Археологи нашли и небольшой шкаф с ящичками, которые сильно разбухли, так что их нельзя было выдвинуть. Чтобы определить содержимое, его просветили рентгеновскими лучами: в основном там лежали навигационные приборы, включая солнечные часы. Затем задняя стенка была аккуратно снята и девять ящичков осторожно выдвинуты.

      Таким образом, личные вещи открывали еще один аспект раскопок "Кроны" - человеческий: глиняная трубка со следами зубов на мундштуке, песочные часы с песчинками, застывшими во времени, пара маленьких циркулей с инициалами - "А. С.". Очень похоже, что они принадлежали Андерсу Арикссону Спаку, комендору на "Кроне". Слово "Spak" означает "побег" (отросток) по-шведски, но незадолго до того, как "Крона" вышла в море, Спак получил дворянское звание и приставку к своей фамилии "Gullen" - "золотой", став, таким образом, "золотым побегом".

      За несколько лет археологи подняли с затонувшего корабля почти сорок красивых бронзовых пушек, включая шестифунтовую с надписью "Vive le roi". Гораздо более тяжелая, тридцатифунтовая, имела даже персональное сообщение на немецком языке: "Jacob Shultes in Wien Goss mich - 1627" ("Якоб Шульц отлил меня в Вене в 1627 г."). Шульц принадлежал к лучшим в Европе литейщикам пушек, и одно из его произведений теперь хранится в Кальмарском музее. Записи свидетельствуют, что шведы захватили ее у немцев в 1631 году, во время Тридцатилетней войны, и использовали против прежних владельцев в 1660-м. Она также несет инициалы императора Священной Римской империи Фердинанда II и имя начальника его артиллерии Рудольфа фон Тойффенбаха.

      Принимая во внимание то примитивное оборудование, которое тогда применялось, хотелось бы узнать, как же ныряльщикам в XVII столетии удалось достать с "Кроны" почти половину пушек - около 80 из 126.

      Ханс Альбрехт фон Трайлебен, шведский дворянин, немец по происхождению, занявшись организацией подводных работ, проявил себя настоящим гением. Он разработал проект нырятельного колокола в виде свинцового конуса, открытого снизу и достаточно большого, чтобы вместить одного человека. Ныряльщик мог сидеть под колоколом и, используя крюк на длинной рукояти, прикреплять к пушкам, лежащим на дне, канат, опущенный с поверхности, или же, задерживая дыхание и вынырнув из-под колокола, по крайней мере две минуты работать снаружи. Главными трудностями были холод и собирающийся в колоколе углекислый газ, выдыхаемый ныряльщиком. О последнем обстоятельстве фон Трайлебен прекрасно знал, хотя кислород был открыт лишь через сто лет! О его таланте и мастерстве свидетельствует тот факт, что никто из ныряльщиков не погиб и даже серьезно не пострадал. Они вытащили 60 орудий за четыре года - с 1682-го по 1686-й. Некоторые из пушек весили до двух тонн (слишком большой вес для механизмов, установленных на спасательных судах), потому их поднимали к самой поверхности, а затем буксировали на мелководье.

      Бенгт Гризелл, старый друг и коллега сотрудников Королевского технологического института, основательно изучив архивы, изготовил колокол фон Трайлебена и несколько раз спустился с ним на "Крону". Некоторые специалисты сомневались, что колокол можно будет использовать на глубине ниже 24 метров, но Бенгт опустился еще глубже и работал даже за его пределами без особого волнения. Специальный костюм предохранял Гризелла от холодной воды. Его менее счастливые предшественники, видимо, опрокидывали стаканчик-другой, чтобы согреться.

      Извлечение со дна пушек привело к важному открытию. Одна из критических проблем, перед которыми оказался человек в атомном веке, - проблема захоронения ядерных отходов, которые сохраняют свои смертоносные свойства тысячи лет. Где хранить их и какого типа должны быть контейнеры?

      Стволы, которые доставали археологи, были бронзовые, из сплава меди и олова. Все они находились под водой более трех столетий; некоторые пролежали все это время под слоем глины и песка. Большая часть пушек абсолютно не испортилась: раз почищенные, они выглядели почти как новые, будто их только что отлили.

      Разрабатывая идеальный способ захоронения ядерных отходов, шведские радиохимики взяли ряд проб сплава, из которого сделаны стволы. Особенно их заинтересовал один, с необычайно высоким содержанием меди - 98,5 процента. Их заключение: ядерные отходы в медных контейнерах, обложенные глиной и помещенные в коренную породу, могут безопасно храниться по крайней мере 100 тысяч лет.

      Археологи все еще исследуют "Крону". Они откопали только около четверти обломков и прикинули, что для завершения работ понадобится еще не менее десяти лет. Однако важность такой работы неоспорима. При открытии Кальмарского музея почетный гость, король Швеции Карл XVI Густав, покровительствовавший проекту раскопок и сам нырявший на затонувший флагман, сказал: "Раскопки "Кроны"... значительное дело, важность которого трудно переоценить и которое простирается гораздо дальше области морской археологии... Вся эта работа и эти роковые события убедительно напоминают нам о нашей тесной связи с прошлым".

ДЕЛО СЛУЧАЯ

      Как свидетельствует статистика, значительная часть пиратских кладов была найдена случайно. Иной раз баловень судьбы даже не сразу понимал, какое богатство лежит буквально у него под руками. Так случилось с одним флоридским рыбаком в 1939 году. С небольшой глубины он поднял несколько тяжелых продолговатых камней. Они понадобились ему для балласта. Позднее он спокойно выбросил их за борт. Случайно на дне лодки остался один камень, на котором старик молотком выпрямлял гвозди. Прошло два года. От частых ударов камень почему-то стал мягким и начал блестеть. И тут рыбака осенило: его "наковальня" вовсе не камень, а слиток чистого серебра. Рыбак едва не зарыдал от жалости к самому себе. Еще бы, ведь там, где он поднял слиток, таких "камней" была целая груда. Но ему и в голову не могло прийти, что это серебро с какого-нибудь пиратского судна, чьи владельцы решили не зарывать клад, а просто спрятать его на дне в укромной бухточке. Рыбак вспомнил, что находка была сделана где-то в лагуне, возле рифов к юго-востоку от острова Пиджен-Кейс. Он вернулся туда, избороздил все бухты и лагуны вдоль и поперек, но время стерло из памяти то ничем не примечательное место, где доставал со дна балластные камни-слитки.

      Лет тридцать назад в штате Нью-Джерси, на берегу Атлантического океана, в живописном загородном парке "Эсбари" рабочие рыли котлован под плавательный бассейн. И вдруг ковш грейфера подцепил какой-то плотный, тяжелый предмет, повредив его оболочку. Когда ковш поднялся, механик грейфера с изумлением увидел, как из странного предмета золотым дождем посыпались монеты. Оказалось, что машина ненароком вытащила из земли большой кожаный мешок, туго набитый старинными золотыми монетами Франции, Англии и Испании. Судя по ним, это был пиратский клад, хотя кем и когда он спрятан, установить не удалось.

      Несколькими годами раньше в том же Нью-Джерси рыбак Уильям Коттрел прогуливался летним утром по пустынному пляжу в местечке Хайлендз, под Нью-Йорком. Неожиданно в песке блеснула золотая монета. Это был испанский дублон 1713 года чеканки. В тот же день приятель Коттрела нашел еще один дублон, но уже другого года чеканки. В последующие пять дней жители Хайлендза, побродив по пляжу, отыскали еще пять золотых монет.

      Откуда они взялись на пляже? Сколько ни ломали головы местные старожилы, приемлемых объяснений найти не смогли, Ни о каких галеонах, затонувших вблизи побережья, никто никогда не слышал, А вот то, что монеты оказались разного происхождения, скорее всего, могло указывать на пиратский клад, видимо размытый волнами во время шторма.

      О находке прознали газетчики. Этого было достаточно, чтобы тихий дачный поселок на берегу залива Санди-Хук лишился своей прелести, первозданной тишины и уединения. В Хайлендз устремились кладоискатели из Нью-Йорка. Сначала они приезжали сотнями, потом повалили тысячами. Пляж был перекопан много раз. А тут еще кто-то пустил слух, что уже найдено несколько слитков золота. Газеты тут же подхватили его и разнесли по всей Америке: прямо на пляже люди копают золото!

      Электрички, автобусы, автомашины доставляли на пляж Санди-Хук все новые толпы алчущих кладоискателей. Те, кто успел "застолбить" участки пляжа, не подпускали новых пришельцев к своей "законной" территории. Повсюду то и дело вспыхивали ожесточенные драки. Полиция штата Нью-Джерси была вынуждена выслать на берег залива усиленные патрули, чтобы навести хоть какой-то порядок. Любопытно, что многие охотники за кладами приезжали с собаками. Животные, должно быть искренне удивленные поведением своих хозяев, тем не менее послушно выполняли их команды: вместе с людьми рыли песок.

      Полторы недели "хайлендская золотая микролихорадка" трясла ньюйоркцев. Всего они нашли двадцать три золотых дублона, зато выложили владельцам скобяных магазинов несколько сот тысяч долларов. Бойкие торговцы перевезли на пляж целые склады лопат, кирок, граблей, здорово заработав на этом.

      Как же все-таки попали испанские дублоны в Хайлендз? Сотрудники национального исторического музея Нью-Йорка поддержали "пиратскую версию". Поскольку залив Санди-Хук когда-то посещался флибустьерами, двадцать три найденные монеты вполне могли быть частью их кладов.

      Впрочем, возможно и другое объяснение. Не исключено, что кто-то подсказал фабрикантам тех же лопат и кирок простую, но гениальную идею - разбросать по пляжу старинные монеты. Остальное довершили газетчики и алчность.

СОКРОВИЩА ФЛОРИДСКОГО ПРОЛИВА

      В октябре 1714 года испанский "серебряный флот", вышедший из Гаваны в Кадис с грузом серебра, добытого в рудниках Южной Америки, попал в жестокий шторм во Флоридском проливе и был выброшен на скалы. Новость эта быстро облетела окрестности. Первыми к месту происшествия подоспели испанцы с Кубы и принялись не без успеха добывать затонувшие сокровища. Работы были в самом разгаре, когда на сцене появились пять кораблей англичанина Генри Дженнингса, известного корсара. Вновь прибывшие не стали терять времени даром. Практически без сопротивления со стороны испанцев они конфисковали все добытые теми богатства, погрузили их на свои суда и отбыли на Ямайку, взяв по пути еще и испанское судно, шедшее из Панамы в Гавану с грузом шелка, индиго, кошенили и других дорогих товаров, не считая 60 тысяч пиастров наличными.

      Тем временем известие о гибели испанского флота достигло Вирджинии, губернатором которой был честный и энергичный Александр Спотсвуд. Губернатор отправил в Лондон сообщение об этом событии, ожидая, что британское правительство не упустит случая поживиться у берегов своих заокеанских владений. Время шло, ответа из Лондона не было, и Спотсвуд решает действовать самостоятельно. Он поручает капитану шлюпа "Вирджиния" Гарри Беверли обследовать район гибели испанского флота и собрать информацию о возможности поднять затонувшие сокровища.

      Незадолго до отплытия капитана Беверли в Вирджинии объявилась группа подозрительных моряков, проводивших время в основном в портовых кабаках Йорктауна. Их предводителем был некий капитан Форбс, сообщивший портовым властям, что его корабль потерпел крушение у мыса Гаттерас, а ему и его команде удалось добраться до берега. Вскоре, однако, уже весь город знал об истинных занятиях этих моряков. Форбс и его друзья, развязав языки от обильных возлияний, поражали слушателей рассказами о своих подвигах во Флориде, где они сначала разгромили испанское укрепление, охранявшее сокровища с затонувшего "серебряного флота", а затем захватили 32-пушечный французский корабль. Эти рассказы дошли до губернатора Спотсвуда. Форбс был заключен в тюрьму, но его влиятельные и богатые друзья сумели вызволить его оттуда, после чего этот пират скрылся на Багамах.

      Багамские острова, где уже двадцать лет не было никакой законной власти, давно беспокоили Спотсвуда. Нью-Провиденс, небольшой остров в северо-западной части архипелага, был известным пристанищем пиратов. Один из них, Томас Барроу, провозгласил себя губернатором острова и объявил войну всем французским и испанским кораблям, которые могли оказаться поблизости. Английские суда пираты не трогали, но на суда британских колоний эти правила не распространялись. "Первым лордом" в свите "короля Барроу" был известный пират Бенджамин Хорниголд, который тоже успел побывать в районе гибели испанского "серебряного флота".

      После случая с Форбсом губернатор Спотсвуд решил дать капитану Беверли дополнительное задание: "Вирджинии" предстояло побывать не только во Флоридском проливе, но и на Багамах, чтобы на месте изучить обстановку в районе острова Нью-Провиденс. Беверли должен был также предупреждать все испанские суда об опасности, грозящей им со стороны пиратов, и сообщать им, что губернатор Вирджинии твердо пресекает все противоправные действия в отношении Испании.

      "Вирджиния" отправилась в плавание в конце июня 1716 года. Это было новое 8-пушечное судно, имевшее на борту более 40 человек. На третий день плавания "Вирджиния" попала в шторм, который бушевал целую неделю. Ранним утром 5 августа, находясь в 250 милях к северо-востоку от Багамских островов, англичане увидели поблизости два испанских судна.

      Испанцы дали три залпа и приказали англичанину явиться к ним на борт. Беверли пришлось подчиниться. На борту испанского военного корабля "Сан-Хуан-де-Баптиста" капитан был встречен капитаном доном де ля Пеной. Даже не взглянув на бумаги англичан, испанец велел взять Беверли и его людей под стражу. Беверли был заперт в одной из кают, сопровождавшие его - в другой. Затем испанцы отправились на "Вирджинию", захватили всю команду и устроили на борту настоящий погром. Все ценное было изъято, а самим англичанам, с которых тоже было снято почти все, пришлось исполнять команды испанцев. Через 25 дней корабли пришли на Пуэрто-Рико, где испанцы распродали небогатые пожитки англичан. Затем пришли в Санто-Доминго. Несчастный Беверли тщетно уговаривал испанцев дать ему возможность оправдаться перед судом. Англичан не пускали на берег, прошение на имя губернатора Санто-Доминго осталось без ответа. Наконец испанцы привезли своих пленников в Веракрус, где испанский наместник конфисковал "Вирджинию". Отсюда Беверли написал в Лондон, и больше о нем и его команде ничего не известно.

      Последнее упоминание об испанских сокровищах, затонувших в районе Флоридского пролива, относится к 1733 году. В это время Багамские острова уже были очищены от пиратов стараниями капитана Вудса Роджерса (в прошлом известного приватира) и имели своего губернатора. В феврале 1733 года в официальном письме в Лондон из Нью-Провиденс губернатор Ричард Фитцуиль-ямс сообщает, что по сведениям, полученным им от своих людей, испанцы продолжают поднимать со дна сокровища затонувшего в 1714 году "серебряного флота" и свозят их в Гавану. Однако самый большой из затонувших галеонов, имевший на бору сокровища на три миллиона пиастров, все еще не найден. Власти Гаваны отправили на поиски этого галеона около двухсот человек на трех-четырех судах, но те вернулись ни с чем.

      Современным охотникам за сокровищами следует обратить на это особое внимание. Вполне возможно, что где-то на дне Флоридского пролива или на соседних Багамских банках все еще лежит испанский галеон, скрывающий в своих трюмах немалые богатства.

ДРЕВНИЕ ТАЙНЫ ПУСТЫНЬ

      Священная земля трех мировых религий, декорация к извечным столкновениям человеческого и божественного - и все это на участке суши от плодородной долины Евфрата до заброшенной Синайской пустыни. Это родина древних цивилизаций, материальная история которых, захороненная глубоко в скалистых холмах и песках, вновь и вновь оживает в древнейших книгах клинописных, иероглифических таблицах, высеченных на камне.

      В наши дни пески Ближнего Востока начинают раскрывать свои тысячелетние тайны, проливая новый свет на историческую достоверность Священного писания. Только за последние пять лет археологам из Израиля удалось сделать удивительные открытия, имеющие отношение к двум весьма значительным библейским фигурам. Речь идет о надписях на камнях, датируемых IX веком до н.э., в которых упоминается имя Давида, древнего израильского царя, легендарного воина, победившего гиганта Голиафа, и о могиле (I в.н.э.), где, по мнению ученых, покоятся останки Каиафы, шестьдесят девятого иудейского первосвященника, участника синедриона, осудившего на смерть Иисуса Христа.

      В обоих случаях это первые археологические свидетельства существования упомянутых легендарных фигур вне страниц Библии. "Находки чрезвычайно важны, - комментирует Джеймс Хоффмейер, руководитель занятий по изучению библейской археологии в Уитонском колледже, штат Иллинойс. - Они, безусловно, дадут скептикам пищу для размышлений". Некоторые исследователи поспешили возвестить о начале новой "золотой" эры библейской археологии. Тем не менее такое изобилие обнаруженных артефактов ставит перед наукой серьезные вопросы. Во-первых, насколько безоговорочно можно принимать данные археологов как доказательства точности Библии? А во-вторых, до какой степени могут использоваться тексты Библии в качестве путеводителя при археологических изысканиях?

      Американец Кеннет Холум из Мэрилендского университета призывает к спокойствию: "Самое главное в нашей работе - не пытаться доказать или опровергнуть Библию. Только тогда ученые смогут понять древние культуры". Многие уверены, что Библия станет бесценным инструментом в исследовании археологических находок. Труди Дотен, эксперт Еврейского университета в Иерусалиме по изучению наследия филистимлян, считает, что без Библии мы не знали бы даже о существовании тех же филистимлян, или "народов моря", - легендарных ахейских племенах, испокон веков враждующих с израильтянами.

      Существует и другой аспект. Библейская археология претерпела решительные изменения сто лет назад. Прежде ее внимание было сосредоточено на поисках сокровищ и других предметов материальной культуры с одной лишь целью - доказать истинность Библии. К 60-м годам XX столетия, по наблюдениям Уильяма Девера, профессора ближневосточной археологии из Аризонского университета, исследователи пришли к выводу, что прежний подход, основанный только на доверии к библейской истории, оставил много данных нерассмотренными, пропущенными н даже безвозвратно утраченными. С того момента штаты сотрудников, ведущих раскопки, стали пополняться экспертами из других областей: геологами, климатологами, зоологами, антропологами, статистиками и даже программистами-компьютерщиками - все для того, чтобы решать вопросы, прежде никогда не рассматривавшиеся. Со временем выросли и темпы исследований, и количество участвующих групп, что дало результаты, имеющие огромное значение для изучения библейской истории. Некоторыми данными действительно подтверждается, что практически все Священное писание исторично. Хотя в доводах иных исследователей звучит серьезный вызов традиционным толкованиям Библии. Кое-кто уже объявил об открытии совершенно новых областей знаний. Так или иначе, полученные результаты пролили свет на события тех далеких времен, когда формировались иудаизм и христианство.

      Кем же были древние израильтяне? Откуда пришли эти люди, которым суждено было завладеть землей, разрываемой как тогда, так и сейчас территориальными конфликтами?

      Еще столетие назад историки и исследователи Писания пришли к заключению о достоверности библейского летосчисления - с момента возникновения Израиля. Самое последнее археологическое свидетельство вряд ли успокоит тех, кто оспаривает, что оболочка патриархальных историй скрывает твердое историческое ядро. В первой части Пятикнижия Моисеева прослеживается вся родословная израильтян, восходящая к Аврааму, великому патриарху и вождю, ставшему по Божьему благословению "отцом народов", дети которого позже унаследовали в "вечное владение" Ханаан, или землю обетованную. Благоволение Бога и этногенез перешли от Авраама к Исааку, а потом к Иакову, имя которого зазвучало как Израиль (Богоборец) после таинственного сна, в котором ему выпало бороться с божественным существом. Так было подтверждено право первородства и главы племени. Иаков (Израиль) и его сыновья - прародители 12 древнееврейских племен - переселились в Египет, где потом жили более 400 лет. Пока в распоряжении современной археологии немного свидетельств периода расцвета бронзового века (2000-1500 гг. до н. э. - именно этот отрезок времени многими учеными рассматривается как патриархальный), подтверждающих абсолютную точность библейского летосчисления. Нет пока и небиблейских ссылок на ранние сражения и конфликты, связанные с именем Авраама, подробно описанные в Бытии Моисея. Многие ученые ссылаются на другое свидетельство, позволяющее предположить историчность образа Авраама, предания о котором передавались у евреев из поколения в поколение. В последнем выпуске библейского археологического бюллетеня профессор Кеннет Китчен, египтолог Ливерпульского университета, замечает, что археология и Библия "довольно хорошо сосуществуют на фоне историй патриархов". В одной из этих историй, например, Иосиф, сын Иакова, продан купцам в рабство за 20 сикелей. Это, доказывает Китчен, точно соответствует цене раба в исследуемом регионе в XIX и XVIII веках до н. э. По меньшей мере так значится в документах, открытых в районе древней Месопотамии и Мари (Телль-Харири), что в современной Сирии. Кроме того, описанные патриархами формы соглашений, договоров и других документов древнего мира полностью совпадают с теми материалами, что обнаружены археологами и изучены историками. А местонахождение многих городов, упомянутых в Священном писании, включая Ур, Шехем, Ай и Хеврон, полностью соответствует действительности: их руины были обнаружены в указанных местах.

      А еще один древний город, Харан, в Верхней Месопотамии, похоже, очень скоро привлечет внимание тех, кто занимается изучением периода, когда там появились Авраам и его отец, оставившие Ур. По мнению экспертов, территория, вдоль и поперек разрытая сегодня археологами Чикагского университета, была покинута древними жителями в конце патриархальной эпохи (около 1800 г. до н. э.) и оставалась незанятой вплоть до VII века до нашей эры.

      "Просто невероятно, - комментирует Барри Бейтцель, археолог из школы богословия в Дирфилде, - что кто-то позже придумал историю, выбрав Харан ключевым местом развития событий, в то время как город не существовал до этого в течение нескольких сотен лет!" Бегство израильских рабов из Египта под началом пророка и законодателя Моисея, величайшего человека в истории еврейского народа, было названо "центральным событием Библии". "Многое из истории продолжает оставаться в тени - ведь рабы и странники вовсе не заботились о том, чтобы оставлять что-нибудь потомкам", - скептически замечает Уильям Девер. И все же некоторые сегодняшние археологические находки продолжают подтверждать реальность событий библейской истории. Датирование исхода евреев из Египта долго оставалось предметом споров. В Ветхом завете (1 Книга Царств 6:1) указано, что это событие произошло за 480 лет до того, как Соломон начал строить храм в Иерусалиме, то есть приблизительно в 1446 году до нашей эры. Но большинство исследователей Библии оспаривали эту дату, ибо она противоречила другим библейским текстам. Во второй книге Пятикнижия (Исход 1:11), например, отмечено, что иудейские рабы тогда выстроили для египетского фараона целые города для запасов - Пифом и Раамсес. Многие ученые теперь думают, что последний - это Пер-Рамсес, город в дельте Нила, заложенный Рамсесом II, который, предположительно, был фараоном во время бегства евреев из Египта (конец XIII в. до н. э.). Исход по времени совместим и с самой ранней известной на сегодня ссылкой на

      Израиль вне Библии - строкой иероглифов на стеле фараона Мернептаха, надгробном памятнике, воздвигнутом в честь военных завоеваний сына Рамсеса П. Надписи на гранитном монументе, найденном в заупокойном храме Мернептаха в Фивах, свидетельствуют, что именно евреи были инициаторами военной кампании в горной местности Ханаан около 1200 года до н. э.

      Иероглифы (около 1300 г. до н. э.) в храме Амона в Карнаке описывают ряд египетских сооружений, расположенных тогда по всему побережью. Современные раскопки в том районе открыли целую вереницу египетских цитаделей, поразительно подобных тем рельефам в Карнаке, что тянутся от дельты Нила до Газы. "Наличие крепостей - явление полностью совместимое с массовым бегством", - считает Труди Дотен, продолжающая вести раскопки. Но ученые спорят - ведь нет никаких археологических доказательств того, что евреи были рабами египтян, что на последних вскоре обрушились смертельные бедствия и военные катастрофы или что имелся четкий маршрут исхода евреев из Египта, включавший практически невозможный по тем временам поход на север через Красное море. Не нашли ученые и библейскую гору Синай, где Моисей получил скрижали завета. После сорокалетних скитаний по синайской глуши, согласно Библии, евреи пересекли реку Иордан и вторглись в Ханаан, захватывая города один за другим, пока не овладели всей землей обетованной. Ссылаясь на отсутствие доказательств разрушений на некоторых ключевых участках раскопок, многие ученые теперь категорически отвергают истинность библейского описания военного похода израильтян, ведомых полководцем Иисусом Навином (Осией). Некоторые исследователи считают, что гораздо более вероятным могло быть возникновение Древнего Израиля в результате постепенного, но никак не военного, а мирного проникновения евреев на землю ханаанскую, либо в результате внутреннего восстания.

      Руины сотен маленьких поселений, датируемых XIII-XI веками до н. э., совсем недавно были обнаружены в Галилее и ее окрестностях. Ученые поспешили связать эти участки с присутствием древних израильтян. Каким бы ни было объяснение, считает И. Финкелыптейн, видный археолог из университета в Тель-Авиве, "археологи все-таки склонны верить в военное завоевание. Это большее, нежели просто вероятность". В Книге Иисуса Навина, например, описывается, как израильтяне осадили хорошо укрепленный город Иерихон. Нападавшие шесть дней в траурном безмолвии, с высоко поднятыми серебряными трубами обходили стены города (своеобразная психическая атака), а на седьмой трубы вдруг оглушительно взревели, после чего неприступные стены города пали, превратившись в жалкие руины. Но Кетлин Кенион, английский археолог, занимавшаяся раскопками Иерихона еще в 50-е годы, пришла к выводу, что в течение периода, который у многих ученых ассоциируется с еврейским завоеванием (1300-1200 гг. до н. э.), никакой стены там не было. Город, существовавший приблизительно с 8000 по 1500 год до н. э., был разрушен и до VIII столетия до н. э. оставался необитаемым. Некоторые эксперты считают, что Кенион могла неправильно датировать развалины, хотя ее даты до сих пор во многих археологических кругах считаются хрестоматийными. После падения Иерихона Иисус Навин сжег город Ай, превратив его навсегда в груду развалин и полностью уничтожив всех жителей. Археологи пока не отыскали тому никаких подтверждений. По Библии, 16 городов были разрушены вторгнувшимися израильтянами, но свидетельств об их разорении нашли пока только три, замечает Уильям Девер. Он считает, что семь из оставшихся тринадцати городов "даже не были оккупированы в тот период либо руины не являют никаких следов разрушений". Об остальных шести городах Девер говорит, что "тут археология просто молчит".

      Дискуссия о появлении израильтян в Ханаане продолжается, но до сих пор нет никакого археологического свидетельства, подтверждающего или опровергающего упомянутое "центральное событие" Писания. "Самое важное в Библии, - говорит Уильям Девер, - не то, что израильтяне захватили Ханаан в результате войны. Гораздо важнее богословское утверждение о том, что Бог сам дал им землю". На эпоху правления царей Давида и Соломона приходятся самые славные годы Древнего Израиля. Период с 1000 по 920 год до н. э. подробно описан в ветхозаветных Книгах Соломона, а также в Книгах Царств. Именно этим периодом отмечен стремительный рост количества совпадений между библейской историей и современными археологическими данными.

      Перед лицом военной угрозы, исходившей от воинственных филистимлян, исполненные решимостью следовать указаниям Яхве, израильтяне начали объединяться. Сначала, согласно Библии, - при Сауле, позже - при Давиде, которому удалось из раздробленных еврейских племен создать мощную нацию со столицей в Иерусалиме. Изучая удивительные подвиги Давида, некоторые современные исследователи до недавнего времени считали его мифическим персонажем - теория, в значительной степени основанная на отсутствии небиблейских ссылок на годы правления легендарного царя.

      И вот недавнее открытие разрушенного памятника в Северном Израиле. Оно не только опровергло ту теорию, но может сильно повлиять на развитие исследований в будущем. В середине 90-х годов историки приходят к выводу, что обнаруженный монумент символизирует поражение воинства Давида в битве против царя Дамаска, о чем есть упоминание в Библии (1 Книга Царств 15:20). Абрам Биран, археолог из Иерусалимского еврейского объединенного колледжа, - один из тех, кто открыл памятник, - считает древнеарамейскую надпись на нем "первой ссылкой на Давида вне Библии". Спор по этому вопросу не утихает, но ряды критиков заметно редеют. Начиная с момента заката Соломонова царства (около 920 г. до н. э.) и после изгнания вавилонцев (около 540 г. до н. э.) многое из библейской истории подтверждено надписями, фресками и другими археологическими источниками. Богатство современных археологических данных обеспечивает достаточно широкое представление о времени Иисуса и эпохе раннего христианства. В отдельных случаях воссозданные исследователями картины прошлого полностью соответствуют историческому фону Евангелий, например найденные недалеко от Иерусалима еще в 1968 году останки распятого человека. Его раны были поразительно схожи с теми, что имели принявшие смерть на кресте Иисус и двое неправедников, осужденных вместе с ним.

      Открытие в Иерусалиме в 1990 году могилы первосвященника Каиафы добавило еще одно имя к списку библейских персонажей, историческое существование которых засвидетельствовано материальными артефактами. Раскопки древних городов продолжаются и сегодня. Найденное в Галилее, Иудее и других местах продолжает проливать свет на повседневную жизнь и занятия не только израильтян, но и римлян. В Сепфорисе, древней столице Галилеи, эксперты обнаружили свидетельства того, что Иисус мог расти не только в среде простолюдинов и пастухов. По всей видимости, ему были не чужды греческие идеи и культуры других народов. А рукописи Мертвого моря дают повод удивляться способности древних проникать в религиозную суть иудаизма, который, по мнению некоторых ученых, нашел отражение в раннем христианстве. Несмотря на то, что множество мест в современном Израиле, от церкви Рождества Христова в Вифлееме до церкви Гроба Господня в Иерусалиме, сыгравших решающую роль в жизни Иисуса и истории ранней церкви, уже могут послужить неоспоримым доказательством, восстановление подлинной историчности событий археологии пока еще недоступно.

      Профессор истории из Университета в Майами Эдвин Ямаучи считает: "Археология может дать нам новые сведения о распятии Христа или о его могиле, но сейчас она ничего не может сказать относительно его воскресения".
      Если в самом деле грядет золотая эра библейской археологии, то ученые в один голос заявляют, что подобное возможно только после установления долгосрочного мира на Ближнем Востоке, благодаря чему многие страны станут открытыми для международных исследований. Новые технологии помогут ускорить процесс исследования. Использование радаров, например, уже дает результаты в "прощупывании" подземных слоев во время поиска захороненных руин древних поселений.

      В наши дни множество библейских тайн ждут своего раскрытия. Что мы можем знать об Иисусе? Если бы Достоевский описал жизнь Христа, говорил Ницше, мы знали бы о нем гораздо больше. Но Достоевский не написал, а историю основателя одной из крупнейших религий мира поведали евангелисты Матфей, Марк, Лука и Иоанн, книги которых канонизированы церковью как Новый завет. Во всем ли они заслуживают доверия? Ведь были и другие сочинения. Почему же они не приняты в число канонов? Куда пропали "Хроники Царей", цитируемые в Первой Книге царств Ветхого завета? Где Пятикнижие богослова Папия, называемое в ранних церковных писаниях сборником высказываний Иисуса? Где могила Ирода Великого, властителя Палестины во времена рождения Иисуса? А страсти вокруг плащаницы, в которую, по мнению многих христиан, было завернуто тело Иисуса? "Вокруг еще столько неизведанного! - улыбается Джеймс Хоффмейер из Уитонского колледжа. - Я думаю, все еще впереди. Будущее раскроет многое".

СРЕДИЗЕМНОМОРСКИЙ БУМ

      У охотников за подводными сокровищами Средиземное море еще сравнительно недавно считалось "бедным". Ведь оно находилось в стороне от маршрутов "золотых" и "серебряных" галеонов, на которых в средние века везли из Латинской Америки в Европу драгоценные металлы, а до открытия в 1869 году Суэцкого канала - и от маршрутов на восток.

      Но в последнее время на его европейском, азиатском и африканском побережьях наблюдается настоящий бум подводного кладоискательства. С наступлением летнего сезона туда устремляется поток западногерманских, французских, бельгийских и швейцарских туристов, которые проводят отпуск, охотясь за лежащими на дне сокровищами. Они не стыдятся своего хобби и при случае любят напомнить, что Франклин Делано Рузвельт, до того как стать президентом США, тоже грезил сундуками с драгоценностями, дожидающимися своего часа у острова Кокос.

      Впрочем, на Средиземном море речь в первую очередь идет о произведениях искусства" Все началось с того, что в Адриатическом море у побережья Фано была найдена мраморная голова, приписываемая резцу древнегреческого скульптора Лисиппа, придворного художника Александра Македонского. За какую сумму она была продана в калифорнийский музей американского мультимиллионера Поля Гетти, можно только гадать, А возле Неаполя аквалангисты, исследуя поглощенный морем древний город, натолкнулись на прекрасную мраморную статую древнеримского бога Диониса.

      Затем последовала находка двух великолепных греческих бронзовых статуй на дне Тирренского моря близ селения Риачи в Калабрии. Их обнаружил в морском песке всего в 300 метрах от берега римский инженер, страстный археолог-подводник Стефано Мариоттини. Статуи отлично сохранились, несмотря на две с половиной тысячи лет, прошедших со времени их создания. Когда эту парочку впервые выставили во Флоренции, а затем перевезли в Рим для всеобщего обозрения, она произвела настоящий фурор как среди любителей древности, так и в научном мире. Эти статуи считаются самыми совершенными произведениями древнегреческих скульпторов.

      За право экспонировать "греческих воинов" разгорелись жаркие споры среди нескольких итальянских городов. Причем этот спор был вызван не научными причинами. Было ясно, что увидеть скульптуры захотят многие в самой Италии и за ее пределами. Тем самым они превращались в своего рода туристическую приманку. В конце концов было решено передать их в музей Реджоди-Калабрия. Этим как бы признавался приоритет города в их открытии: как-никак статуи нашли у побережья Калабрии. Но главный расчет был на то, что они привлекут туристов в эту экономически отсталую область. И, надо признать, "греческие воины" успешно справились с поставленной задачей.

      Австрийские же аквалангисты-любители обнаружили настоящий подводный Клондайк в Наваринской бухте у юго-западной оконечности Пелопоннесского полуострова. Там на дне лежали остовы 55 турецких кораблей, потопленных 20 октября 1827 года объединенной русско-англо-французской эскадрой.

      Турки оккупировали тогда восставшую против них Грецию и вывозили оттуда морем колоссальные ценности, награбленные на побережье и островах: золото, самоцветы, произведения искусства. Попытки поднять их предпринимались еще в XIX веке. Это старались сделать и сами турки, но, поскольку командующий турецким флотом действовал в тайне от властей, его судили и казнили. Потом туда пришли греки, а в 1927 году - англичане. Сколько и что именно удалось поднять неизвестно: официально было объявлено, что они добыли лишь пушечные ядра и "сувениры".

      Порой в роли удачливых кладоискателей оказываются и те, кто, казалось бы, не имеет никакого отношения к охоте за подводными сокровищами. Так, например, случилось с двумя итальянскими пограничниками. Им поручили проверить донесение одного из агентов о том, что между островами Вентотене и Санто Стефано неподалеку от берега контрабандисты спрятали под водой контейнер с наркотиками. Но вместо наркотического зелья они обнаружили на глубине 40 метров римское судно, затонувшее около 2000 лет назад.

      На нем находились предметы античного искусства и ремесла, представляющие, по мнению специалистов, исключительную ценность: около двухсот фрагментов скульптурных фигурок, выполненных по большей части из кости. Они, по-видимому, были деталями обстановки для дома богатого римского патриция. Возможно даже - для виллы, в которой коротала свои дни Юлия, дочь императора Августа, высланная в этот глухой уголок за слишком фривольный образ жизни.

      Кстати, как выяснилось позднее, подводные грабители уже шесть лет знали о "судне Юлии" и все это время совершали на него набеги, возвращаясь с богатой добычей из античных ваз, статуэток и других предметов искусства.

      Больше повезло, в наши дни, другому старинному судну - римской галере, которая отплыла из Испании с грузом продовольствия для Рима, где в то время, за 50 лет до нашей эры, правил император Клавдий. Она миновала Балеарские острова, проследовала между Корсикой и Сардинией и была почти у цели, когда по неизвестной причине затонула вблизи местечка Ладисполи, в двух километрах от берега, на глубине 12 метров.

      Там судно и пролежало более девятнадцати веков, пока его случайно не обнаружили любители подводного плавания. Аквалангисты сообщили о своей находке ученым, после чего миланская фирма "Аквариус" начала поисковые работы. Осмотр галеры принес сюрприз: наряду с обычными амфорами средних размеров, находившимися на корме и на носу, в трюме были 19 глиняных сосудов-великанов: одни цилиндрической формы, в рост человека, другие круглые, диаметром два метра. Причем эти гигантские кувшины, предшественники современных контейнеров, хорошо сохранились: на них были ясно различимы даже свинцовые заклепки - следы "текущего ремонта". Эта находка говорит о том, что уже в те времена Риму приходилось в большом количестве импортировать зерно, вина, масло и другое продовольствие из-за рубежа.

      Хотя подобные амфоры были известны археологам, раньше их находили только на суше, например в Помпее. Теперь же неопровержимо доказано, что еще до нашей эры существовали специальные суда - "контейнеровозы", доставлявшие такие кувшины-великаны. Правда, остается неясно, как их грузили на галеры. В наши дни операция по подъему этих амфор была разбита на несколько этапов. Сначала с помощью мощных подводных "пылесосов" их прямо на дне очистили от налета соли, образовавшегося за прошедшие века. Потом, опять-таки в затопленном виде, подвели с приливом к берегу. И лишь затем подняли подъемными кранами и осторожно погрузили на автомашины для доставки в музей города Черветери.

      В последнее время в газетах появляются заманчивые объявления примерно такого содержания: "Огромные богатства на дне Ионического моря близ берегов Греции. Глубина - 50 метров. Имеется карта с точным указанием места кораблекрушения".

      Несмотря на некоторую неправдоподобность предложения - кто же добровольно отказывается от "огромных богатств"? - это вовсе не значит, что за ним стоят мошенники, которые рассчитывают раскошелить новоявленных искателей подводных сокровищ. Просто профессиональные аквалангисты-кладоискатели теперь нередко ограничиваются разведкой затонувших судов, а затем за определенный процент от стоимости поднятых ценностей, если таковые будут, передают их координаты любителям приключений.

РЕЛИКВИИ АБУКИРА

      История появления большого количества золота и кораблей на дне неглубокого залива Абукир такова.

      1 августа 1798 года, после 60-дневных поисков флота Наполеона в Средиземном море, контр-адмирал Горацио Нельсон наконец обнаружил в заливе Абукир, близ берегов Египта, 13 линейных кораблей и 400 транспортов молодого генерала Бонапарта.

      Солнце клонилось к закату, и французский адмирал, командир эскадры Брюэ был уверен, что Нельсон едва ли рискнет начать сражение до рассвета в заливе, где было много подводных рифов и отмелей.

      Однако Нельсон, обратившись к своим офицерам, поправляя пустой рукав адмиральского камзола, спокойно сказал: "Начнем сражение незамедлительно. Завтра к этому времени я заслужу или лордство, или Вестминстерское аббатство (почетную могилу - Л. В.)".

      Французская эскадра стояла растянутой кильватерной колонной вдоль вектора ветра. Французы и мысли не допускали, что Нельсон попытается вклиниться между ними и берегом. Это означало наверняка прочно сесть на мель. Однако даже потрепанный бурей 74-пушечный корабль Нельсона "Вангард", с нелепо покосившейся фок-мачтой, избежав опасных подводных скал, занял выгодную позицию и стал на якорь. Одновременно остальные корабли английского адмирала согласно его приказу разместились вдоль противоположных бортов кораблей французов, готовые к бою. Только 60-метровый "Куллоден" капитана Трубриджа сел на мель.

      В общей сложности у англичан было 1012 орудий, у французов- 1183. Поэтому бой был жарким и кровопролитным. Через два часа два передовых корабля французов были выведены из строя.

      В 8 часов вечера уже в подступившей темноте Нельсон был ранен. Осколком ядра рикошетом рассекло кожу на лбу, и она широким лоскутом упала ему на глаза, заливая все лицо кровью. Нельсон упал на палубу и, посчитав, что приходит конец, громко крикнул: "Я убит, позаботьтесь о моей жене!"

      Но искусный врач пришил кожу и, крепко перебинтовав голову, заверил Нельсона, что рана не опасна. Нельсон поспешил наверх. Сражение было в самом разгаре. Французский 120-пушечный корабль "Ориен" медленно приближался. Удачно посланное канониром ядро, пробив борт "Ориена", угодило прямо в пороховой погреб. Произошел взрыв такой силы, что, по словам свидетелей, его слышали французские солдаты, находившиеся в 25 милях от берега на египетской территории. Нельсон невольно поморщился, представив, что стало с людьми на борту корабля. Однако только много позже он узнал, что на борту "Ориена" были в трюмах сундуки с золотом, драгоценностями и три миллиона золотых ливров - жалованье солдатам Наполеона в Египте.

      Корабль полыхал как факел. Пораженные невиданным взрывом, команды кораблей обеих эскадр, оцепенев, на несколько минут прекратили стрельбу. Наконец канонада возобновилась.

      На дно ушли сокровища, реквизированные французами у мальтийских рыцарей, деньги, изъятые у римского папы и в Швейцарии...

      Битва продолжалась до утра. Смертельно усталые матросы подчас падали и засыпали прямо у пушек, несмотря на оглушительный гром канонады.

      Восход солнца осветил ужасающую картину в заливе Абукир. В воде плавали обломки мачт и рангоута, , которые как мухи облепили полуобнаженные матросы и офицеры. Многие были ранены и молили о помощи. Французы потеряли более 6 тысяч убитыми, ранеными и взятыми в плен. Потери англичан были много меньше - около одной тысячи.

      Коллекции с морского дна

      Со дня морского сражения при Абукире прошло без малого 200 лет. 57-летний французский адвокат, специалист по морскому праву, Жак Дюма знал все подробности этого знаменитого сражения, вплоть до расположения боевых кораблей перед баталией, как и имена капитанов.

      Он загорелся идеей найти и поднять потопленные корабли Наполеона. Однако большой помехой для реализации его замысла оказалось международное морское право.
      Бухта Абукир оказалась целиком в территориальных водах Египта, и, согласно закону, все, что покоится на дне залива, включая французские и английские корабли того времени и содержимое их трюмов, всевозможную утварь, даже битые бутылки и тарелки, - все являлось собственностью государства Египет.

      Несмотря на то, что Дюма был профессиональным адвокатом и крупным специалистом по морскому праву, он долгое время вел многотрудные переговоры о приемлемых для французов условиях проведения подводных археологических работ в бухте Абукир. По действующим законам все поднятое со дна моря он обязан был передать в руки египетских чиновников. Это лишало проведение работ французами всякого смысла.

      Тогда адвокат Дюма поставил вопрос иначе: согласны ли египетские власти, забирая себе поднятые французами драгоценности, бриллианты, золото и серебро, при этом разрешить в качестве компенсации взять для французских музеев пушки, керамику, детали кораблей, железные и бронзовые предметы? Чиновники подумали и согласились...

      Когда официальное соглашение между министерствами культуры Франции и Египта было подписано, Жак Дюма облегченно вздохнул: "Франция заключила, на мой взгляд, прекрасную сделку! Все найденные на затонувших кораблях предметы, даже деревянные, представляют большую научную и историческую ценность, не говоря о самих парусных кораблях, которые после реставрации станут прекрасным украшением для любого музея. Миллионы туристов захотят взглянуть на них".

      И Дюма развил кипучую деятельность. Его экспедиция по проведению подводных работ в водах Абукира довольно быстро набрала полный штат специалистов различного профиля.

      В нее вошли 60 морских археологов, в том числе 10 опытных аквалангистов, подобранных друзьями Дюма, несколько историков, включая одного англичанина -эрудита по части исторических документов Наполеоновской эпохи.

      Дюма не колеблясь предложил ему хорошо оплачиваемую должность консультанта экспедиции, после того как он нашел в Англии копию карты с обозначением места гибели трехмачтового корабля Наполеона "Патриот". На вопрос Дюма: "А где же подлинная карта?" - англичанин невозмутимо отвечал: "Вероятно, в Морском архиве Франции". И действительно, очень скоро он нашел в Париже подлинник английской карты, которая, как оказалось, попала не в ту папку...

      Далее Дюма обзавелся новейшими японскими электронными приборами по обнаружению под слоем песка и ила всевозможных предметов и прекрасным глубоководным оборудованием.

      Военные моряки одолжили на время старенький минный тральщик, на котором Дюма и прибыл в залив Абукир в августе 1986 года, и аквалангисты провели первые пробные погружения.

      Деревянный корпус "Ориена" был найден там, где и должен был находиться согласно описанию сражения, написанному рукой Нельсона. И, к большой радости Дюма, рядом с ним оказались на дне еще три французских боевых 80-пушечных корабля; Дюма, как истинный француз, не удержался от комплимента консультанту англичанину: "Теперь я получил неопровержимые доказательства, что ваш одноглазый и однорукий флотоводец, столь обожаемый красивыми женщинами, умел топить корабли, и если мы поднимем со дна лишь часть их, то французские парусники заполонят все морские музеи мира".

      На дно была положена координатная пластмассовая сетка, чтобы точно фиксировать местоположение каждого найденного предмета, и французские аквалангисты принялись за дело. Скоро на борт тральщика были подняты первые археологические находки.

      Одним из первых был поднят облепленный моллюсками компас. Его осторожно очистили, и консультанты безошибочно узнали компас императора Наполеона с его вензелем, подаренный адмиралу Брюэ. Затем был поднят станок для чеканки монет и несколько бронзовых пушек. За месяц подняли со дна моря более 2 тысяч различных предметов и... ни одного золотого ливра.

      Египетский чиновник, безотлучно находившийся на палубе, потирал руки в ожидании золотых луидоров и сундуков с сокровищами Мальтийского ордена. Но дни шли за днями, недели за неделями и чиновник приуныл.

      "Где же ваше золото?" - наконец спросил он Дюма. "На дне моря, - глубокомысленно отвечал француз. - Море всегда было своенравно и нехотя расстается со своими сокровищами".

      Как бы в подтверждение его слов английские газеты сообщили сенсационную новость: английский водолаз-любитель Кеннет Кросби стал счастливым обладателем ценной реликвии. Погрузившись на дно Темзы вблизи старинного Виндзорского замка, он поднял со дна реки золотой медальон с крупным бриллиантом, в котором историки узнали медальон адмирала Нельсона, подаренный ему турецким султаном.

      Аквалангисты метр за метром исследовали дно и наконец нашли дюжину серебряных тарелок и пару пистолетов с серебряной же насечкой. Пистолеты были боевые, совершенно одинаковые, и один из них стал достоянием французов, так как согласно договоренности все найденные одинаковые предметы делятся поровну между сторонами.

      Вскоре газета "Аль-Акбар" сообщила, что ввиду большого числа найденных на дне залива Абукир предметов по решению департамента древностей АРЕ будет построен большой музей на побережье Средиземного моря, близ Александрии. Одно из центральных мест в экспозиции займет флагманский корабль наполеоновского флота "Ориен", со всеми его пушками, предварительно подвергнутый тщательной консервации.

      Экспозиция внутренних помещений корабля будет в точности воспроизводить обстановку перед боем: капитана, его помощника, рулевого на шканцах (искусно выполненные из мягкой резины манекены), канониров у пушек и, конечно, тесно уложенные опечатанные сургучной печатью холщовые мешки с золотыми луидорами и сундуки с драгоценностями Мальтийского ордена.

      "Ориен" намереваются поднять со дна залива после зимних штормов, на что только египетской стороной выделяется 8 млн. египетских фунтов. Как считают морские археологи, это поможет дать ответ на вопрос, не раскидал ли взрыв порохового погреба золото и драгоценности по всему заливу Абукир и не опередили ли Дюма аквалангисты-любители.

      В настоящее время по морскому дну не спеша передвигается "шестиногий электронный водолаз" - сконструированный японскими специалистами робот, который напоминает шестиногое насекомое. Он предназначен для подводных исследований и выполнения технологических операций. Он весит 250 кг, имеет диаметр 1,5 м, оснащен двумя прожекторами, видеокамерами и всевозможными приборами, включая и "лазерный щуп".

      Побывал на месте гибели "Ориена" и известный ученый, изобретатель акваланга, член Французской академии наук, директор Морского музея в Монако Жак-Ив Кусто. Он внимательно ознакомился с ходом работ по подъему корабля и дал некоторые рекомендации, исходя из своего богатейшего опыта. В частности, он рекомендовал неустанно снимать на кинопленку и видеокассеты весь процесс поиска и обследования кораблей, пробоины от ядер в бортах, характер других повреждений, которые могут значительно уточнить многие детали сражения. Помимо этого смонтированные и озвученные фильмы для телевидения принесут ощутимый доход и окупят значительную часть подводных археологических работ.

      Несмотря на небольшую глубину залива Абукир (12 м), подводные работы оказались довольно трудными: дно покрыто толстым слоем песка и ила, намываемого Нилом.

      Из 13 линейных французских кораблей 11 было потоплено Нельсоном. Из них, как считает Дюма, большая часть пригодна для подъема, они будут отреставрированы на верфи, вновь спущены на воду и выставлены для обозрения в своеобразном новом крупном музее - в водах залива.

      Перед отъездом Жак-Ив Кусто тепло простился с Дюма и членами его экспедиции: "Почти 200 лет назад здесь, в заливе Абукир, произошло крупное морское сражение. Нельсон показал незаурядное искусство флотоводца, чем задал много работы вам как археологам и историкам. Исследуйте - и пусть удача сопутствует вам!"

ГИБЕЛЬ "САН-ДИЕГО"

Почти 400 лет назад у берегов Филиппин в одном из морских сражений затонул испанский галеон. Недавно удалось обнаружить обломки судна и кое-что из его груза. Археологи-подводники даже не подозревали, что ценные предметы кухонной утвари времен династии Мин, множество глиняных кувшинов и треснутые шпангоуты выведут на след ужасной трагедии, унесшей в морскую пучину 350 жизней.

Обнаружить судно, затонувшее столетия назад, - такое дано не каждому исследователю. Подобная находка для археолога-подводника - истинная награда за многолетние поиски и труды. Это как сундук с сокровищами, только роль последних выполняют новые познания в области экономики, техники и культуры времен давно минувших. Для Фрэнка Годдио, подводного археолога со стажем, не первый раз имеющего дело с погибшими кораблями, галеон "Сан-Диего" - опыт совершенно особый. Его открытие "выдало на гора" не только пушки, кувшины, гвозди, - в общем, не одну лишь мертвую материю. Одновременно оно пролило свет на события, послужившие ярчайшим примером человеческой ничтожности, вполне достойным быть вписанным в энциклопедию глупости, если таковая имеется.

По свидетельству Фрэнка Годдио, его знакомство с галеоном "Сан-Диего", исчезнувшим в филиппинских водах еще 14 декабря 1600 года, началось задолго до обнаружения судна - тогда, когда он начал рыться в архивах, скрупулезно изучая пожелтевшие фолианты со свидетельствами немногих уцелевших в этой трагедии.

Поначалу история галеона не обещала ничего загадочного. До нас дошли точные сведения о дне и часе его гибели. Известны сегодня и количество экипажа, и число орудий, и тип груза - даже место катастрофы: в шести милях от острова Лусон. Так, во всяком случае, значится в объемистом протоколе, пылящемся вот уже почти 400 лет в испанских архивах; его составил свидетель катастрофы, адмирал Антонио де Морга.

А теперь лучше дать слово Фрэнку Годдио: "Чем глубже я уходил в детали, тем сильнее путался. Существовали ведь свидетельства и других выживших. А те придерживались своих версий, существенно расходившихся с показаниями де Морги. Взять хотя бы записки капитана нидерландского галеона "Маврикий", едва не затонувшего рядом с "Сан-Диего". Именно из них я узнал, что на "Сан-Диего" разыгралась подлинная драма, истоками которой послужили мелочность, некомпетентность и тщеславие, погубившие 350 человек".

Так что же случилось? Фрэнк Годдио потратил много времени на сопоставление фактов и материалов, после чего сделал собственное, обоснованное заключение. Теперь и мы имеем возможность проследить за его выводами, пережив заново события, происшедшие четыре столетия назад.

Шел к концу 1600 год. В далеком Риме был сожжен Джордано Бруно. В Нидерландах изобрели первую подзорную трубу. А в Маниле, столице Филиппин, контролируемой Мадридом с 1565 года, поднялся настоящий переполох: в прибрежных водах курсировал нидерландский капер. И это тогда, когда весь испанский флот выступил на подавление исламских мятежей на юге архипелага! Манила, где кроме 20 тысяч филиппинцев к 15 тысяч китайцев проживали всего 2 тысячи испанцев, женщины и дети в том числе, была практически беззащитна перед возможной атакой голландцев.

Полностью загруженный 270-тонный галеон "Маврикий" под командованием капитана Оливье ван Ноорта и сопроводительный шлюп "Эендрахт" водоизмещением 50 тонн - почти два года находились в пути. Два судна, жалкий остаток могущественной боевой группы, которая вместе с четырьмя другими флотилиями из протестантских Нидерландов обошла едва ли не полмира, чтобы помешать Испании, своему старому противнику, в ее прибыльной дальневосточной торговле.

Во время страшных штормов у берегов Южной Америки ван Ноорт потерял два больших корабля и 150 матросов. В его команде осталось чуть больше 90 человек. В Чили он смог загрузить в качестве провианта только птичьи яйца и засоленное мясо пингвинов, и как следствие на борту вскоре стала свирепствовать цинга.

И все же голландцы, практически неспособные сражаться, достигли Филиппин и пошли на хитрость, выдав себя за французов. Один из голландских "еретиков" даже оделся в костюм католического священника. Хитроумным чужакам удалось водить за нос испанцев почти 10 дней, что позволило морякам немного отдохнуть. Позже, однако, надувательство раскрылось и ван Ноорту в самый последний момент едва удалось ускользнуть. Теперь провианта и питьевой воды на судне хватало, но силы у всех были на исходе. Самое большее, на что могли бы решиться голландцы, - атаковать пару джонок с китайским фарфором, следующих в Манилу. Было самое время возвращаться домой.

Жителям Манилы до голландцев дела не было - лишь бы не трогали! Но кое-кто мыслил по-иному. Для председателя высшего совета Филиппин, влиятельнейшего лица всей колонии, столь неожиданно явившийся противник оказался весьма кстати. Уже два года Антонио де Морга состоял на службе у короля Филиппа. Удар по пиратам-протестантам окончательно открыл бы для него - и он на это очень надеялся - дорогу в Америку, о которой мечтал давным-давно.

Итак, де Морга приказал снарядить два торговых корабля - 300-тонный галеон "Сан-Диего" и маленькое судно "Сан-Бартоломе", - переоснастив их в крейсеры и объявив себя адмиралом флотилии. Из "Сан-Диего" он сделал флагманский корабль, снабдив 14 пушками, снятыми с крепостной стены Манилы, и загрузив трюмы судна 127 бочками пороха, большим запасом пушечных ядер и мушкетных пуль. На случай преследования он взял на борт достаточно провианта и питья.

Некоторая заминка произошла у адмирала с набором экипажа. В своей хронике "События на Филиппинах" он позже писал, что поначалу предприятие, "обещавшее много риска и мало выгоды, ни у кого не вызывало большого восхищения", но все изменилось, "когда граждане увидели, что корабли стоят под командой доктора Антонио де Морги".

Новая роль де Морги совершенно не была ясна горожанам - юрист и специалист по управлению, он не обладал ни морскими, ни военными знаниями. Чтобы успокоить судовых офицеров, вице-адмиралом и комендантом "Сан-Бартоломе" был назначен опытный капитан Хуан де Алькега.

С де Алькегой вышло в море всего сто солдат и матросов. А на борту 35-метрового "Сан-Диего" теснились более 450 человек: филиппинцы, африканские моряки, японские наемники, слуги и 150 испанских нотаблей, жаждущих снискать славу в этой сомнительной экспедиции.

С самого начала дул крепкий норд-ост, едва не срывая паруса. Уже на первых милях, в бухте Манилы, всем стало ясно, что судно безнадежно перегружено. Всем кроме командующего. Матрос Бенито дель Уэрто, которому чудом удалось спастись вместе с двадцатью другими моряками, свидетельствовал: "Вода за бортом достигала портов орудий - корабль так оказался забит, что даже к пушкам подойти было нельзя".

Чтобы хоть как-то выровнять крен, почти весь экипаж собрался с наветренной стороны, но тщетно. Судовладелец Луис де Бельвер сильно опасался за свой галеон и умолял хотя бы часть груза выбросить за борт. Но именно де Морга приказал "весь хлам убрать с палубы вниз, так что там, среди всей этой рухляди, не осталось даже места, чтобы при необходимости позаботиться о раненых или погасить случайную искру, - чудо, что весь корабль не взлетел на воздух!"

Четырнадцатого декабря ван Ноорт заметил на горизонте чужие паруса. Он немедленно дал "Эендрахту" команду возвращаться на родину с дубликатами всех его многочисленных экспедиционных отчетов. На "Маврикии" стали готовиться к бою.

Испанцы начали атаку сразу, но первый выстрел прозвучал с "Маврикия" - прямое попадание. Грот "Сан-Диего" разорвало в клочья, один из насосов - вдребезги. Де Морга в ярости приказал открыть ответный огонь, но шеф канониров рапортовал, что орудия зарядить невозможно. Тогда де Морга решился брать "Маврикий" на абордаж, - но, к несчастью, забыл приказать убрать паруса. "Сан-Диего" на полном ходу врезался в противника, получив при этом пробоину ниже ватерлинии. У "Маврикия" в тот момент серьезных повреждений не оказалось.

Тем временем тридцать испанцев уже спрыгнули на палубу "Маврикия" и с криками "Amaina, perros! - Сдавайтесь, псы!" принялись резать снасти и срывать с мачт паруса, готовясь поднять испанские флаги. Ван Ноорт и 58 человек экипажа забаррикадировались в трюмах. Перевес был явно не на их стороне, и голландец предложил начать переговоры о сдаче.

В этот момент подплыл "Сан-Бартоломе" - и сразу открыл огонь по "Маврикию", невзирая на то, что голландский корабль был уже почти занят испанцами. Лишь в последний момент вице-адмирал де Алькега наконец понял, что же произошло. На "Сан-Бартоломе" он бросился в погоню за "Эендрахтом", остановив его через несколько часов.

А что же происходило на "Сан-Диего"? Да ничего! Адмирал молчал, будто бы его не существовало. Матрос Бенито дель Уэрто нашел своего командующего бледным и безразличным, лежащим на матраце у якорной лебедки, на самом носу судна. Дель Уэрто махал перед его глазами захваченным вражеским флагом, заклиная де Моргу отдать наконец приказ о полном захвате "Маврикия", ибо экипаж последнего фактически уже сдался. В ответ он услышал лишь лепет заикающегося командующего: "Делай что можешь..." Ничего конкретного он так и не приказал. Все это никак не вяжется с героическими мемуарами самого де Морги, у которого едва ли не каждая страница полна описаниями ожесточенных схваток, но нигде нет ни слова о томительном ожидании так и не поступившего распоряжения.

Из неразберихи на "Сан-Диего" голландец ван Ноорт извлек свою выгоду. Он приказал снова открыть огонь из орудий второй палубы, одновременно пойдя на чисто военную хитрость: его люди взорвали дымовые шашки, и из люков стал медленно выползать густой дым, разъедая глаза нападавшим.

Опасаясь, что и "Сан-Диего" будет охвачен пламенем с "Маврикия", де Морга отдал наконец свой первый приказ (после шестичасового молчания!), оказавшийся самым фатальным в его короткой карьере командующего. Вместо того чтобы эвакуировать команду с поврежденного "Сан-Диего" на "Маврикий", он отозвал своих с борта голландского судна и приказал рубить абордажные канаты.

В течение нескольких минут неспособный к маневру "Сан-Диего" затонул в Южно-Китайском море, унеся с собой в пучину 350 жизней. Полные отчаяния солдаты пытались расстегнуть тяжелые нагрудные панцири и латы, но не успевали этого сделать. Кое-кому все же удалось вплавь достигнуть суши. Между тем нидерландцы собрались на палубе и преспокойно открыли пальбу по потерпевшим кораблекрушение.

Де Морга оставил свое судно одним из первых (снова полное расхождение с его мемуарами) и поплыл на плоту, припрятав на себе два захваченных неприятельских флага. Плот с горе-командующим толкал перед собой его секретарь - до самого острова Фортуна.

Предыстория захватывающая, но противоречивая. И вот теперь, 400 лет спустя, перед археологом Фрэнком Годдио стояла задача: на основе изученных документов попытаться обнаружить обломки "Сан-Диего" и найти вещественные доказательства всего описанного. Де Морга указывал место кораблекрушения - в шести милях от побережья острова Фортуна. Но Годдио теперь имел достаточно оснований, чтобы не доверять запискам тщеславного командующего, адмирала по собственной милости. По другим источникам, берег находился в досягаемости пушечного выстрела, поэтому Годдио сразу ограничил поиски сравнительно небольшим участком (4,6 х 2,8 км) у юго-восточного побережья острова.

Глубина там составляла 70 метров, а морское дно было покрыто корраловыми пластами примерно на высоту остова "Сан-Диего". В такой ситуации помочь мог только магнитометр - ведь все металлические части "Сан-Диего" после стольких лет коррозии наверняка потяжелели на сотни килограммов. Итак, настроили детекторы, после чего исследовательский катамаран Фрэнка Годдио, руководителя экспедиции, прошел контрольное поле метр за метром. На это потратили несколько недель - результата никакого. Годдио даже стал склоняться к мысли, что де Морга мог написать правду.

Но однажды детектор все-таки среагировал, показав, что прямо под археологами находятся 250 кг железа. Для "Сан-Диего" это было, конечно, мало. И все же после долгого погружения один из аквалангистов всплыл на поверхность с радостной улыбкой: в 52 метрах под исследовательским судном действительно находятся обломки какой-то посудины, всего в полукилометре от берега.

В скудном свете подводного мира корпус затонувшего корабля едва ли отличался от коралловых пластов, но сотни выпавших больших кувшинов образовали нечто вроде бруствера, вокруг которого сновали пестрые косяки рыб. То тут, то там под отложениями можно было угадать контуры якорей и пушечных лафетов.

Над местом находки поставили на якорь рабочую аварийно-спасательную платформу, рассчитанную на команду в 52 человека, среди которых были 18 аквалангистов. В первый же день исследователи натолкнулись на реликты редкой красоты: тысяча неповрежденных предметов из небесно-голубого китайского фарфора времен династии Мин - первоклассный экспортный товар, удивительно хорошо сохранившийся за столько лет пребывания в морской воде. Возможно, эти столовые приборы предназначались для бывших на борту испанских нотаблей.

Был найден и единственный в своем роде изящный сосуд для воды в форме баклажана, служивший, скорее всего, для увлажнения чернильного камня, который аквалангисты тоже подняли на поверхность. Что это - чья-то собственность? Если да, то владелец расстался с жизнью так же, как и японцы-легионеры, присутствие которых доказывали найденные 24 бронзовые рукояти от самурайских мечей. Не меньшее культурно-историческое значение имеют 570 огромных глиняных кувшинов, служивших для хранения запасов мяса, овощей, приправ, масел, вин и, естественно, воды. Кроме того, аквалангисты извлекли действующую астролябию и корабельный компас - во всем мире едва ли можно найти подобные и так же великолепно сохранившиеся.

"После того как был убран балласт судна - 150 тонн камней, - рассказывает Фрэнк Годдио, - "Сан-Диего" поразил нас другой, не менее радостной неожиданностью: части его корпуса удивительно хорошо сохранились. Прежде всего киль, многочисленные шпангоуты, даже руль! В общем, материала предостаточно, чтобы составить довольно точное представление о судостроении того времени".

От многочисленных утопленников не осталось практически ничего. Были найдены только двенадцать фрагментов черепов и несколько частей скелетов. Похоже, несчастные находились на нижней палубе, когда судно провалилось в пучину волн, а при ударе о морское дно были расплющены пушками, разлетевшимися в стороны от мощного толчка, - все обнаруженные останки лежали среди орудий.

При проверке останков археологи были удивлены: одна из жертв, несомненно, была женщиной. Переодетая в мужское платье авантюристка? Или провезенная контрабандой проститутка?

Пройдет еще немало времени, пока все находки будут каталогизированы, отреставрированы и тщательно исследованы. Фрэнк Годдио очень надеется, что все они расширят наши знания о прошлом, а может, и о самой драме, происшедшей у острова Фортуна.

Дальнейшая судьба тех, о ком шел рассказ, хорошо известна. В августе 1601 года, спустя полгода после филиппинской авантюры, Оливье ван Ноорт на своем "Маврикии" снова появился в гавани Роттердама - его земляки продолжали высылать свои флотилии в далекие восточноазиатские воды. Но только спустя 40 лет Нидерланды завладели довольно большой частью Индонезии, взяв под контроль торговлю специями, что впоследствии сделало эту страну одной из состоятельных наций мира.

Спасенный адмирал де Морга первым делом приказал арестовать Хуана де Алькегу, своего вице-адмирала и капитана "Сан-Бартоломе" ("только из-за его самовольного преследования "Эендрахта" и произошло несчастье"). И прежде чем иные сведения об этих событиях достигли берегов Испании, при мадридском дворе все зачитывались искусно выдуманными сочинениями де Морги. В июле 1603 года "морской волк" получил-таки столь желанный пост в Мексике, в вице-королевстве Новая Испания.

Через 13 лет Антонио де Морга стал президентом королевского совета в Куито. Там он спокойно умер в 1636 году, в возрасте 77 лет. Незадолго до смерти ему еще раз пришлось столкнуться с правосудием, но по другому поводу: его оштрафовали на две тысячи золотых дукатов за "совершенно открытые и неподобающие отношения со многими женщинами".

ЗОЛОТО МАНИЛЬСКОГО ГАЛЕОНА

      К концу XVI века испанские капитаны открыли и обозначили на картах Филиппинские, Марианские, Каролинские и Маркизские острова, остров Новая Гвинея, острова Санта-Крус и Соломоновы, Гавайи, острова Уэйк и Гуам, Иво-Шима, Новые Гебриды и остров Гуадалканал, острова Гилберта и Маршалловы, Галапагосские, Хуан-Фернандес, Флорес и Бикини, Торресов пролив и, наконец, Австралию.

      В XVII веке могущество Испании стало угасать, но она продолжала торговую и научно-исследовательскую деятельность в тихоокеанском регионе. Корабли испанцев появились у берегов Британской Колумбии и Аляски, Алеутских островов и вблизи Берингова пролива. Изучались побережья, флора и фауна и населявшие их племена. Колониальной деятельности Испании в Тихом океане не могли помешать отдельные экспедиции английских и голландских моряков, главной целью которых было нападать на испанские галеоны с богатыми грузами и докладывать своим монархам о действиях испанской короны. Несмотря на такие пиратские набеги, Тихий океан оставался акваторией, на которой доминировали испанцы.

      Испанская эпоха на Тихом океане не преувеличение, она длилась целых 250 лет и ознаменовалась, помимо прочего, созданием первого в истории регулярного морского сообщения, соединившего запад и восток величайшего океана, которое обеспечивалось знаменитыми "манильскими галеонами".

      Между 1565 и 1569 годами испанский первопроходец Мигель де Легаспи завоевал новые тихоокеанские острова, назвав их Филиппинами - в честь монарха Филиппа II. Острова стали главным владением Испании в Тихом океане и ее основной морской торговой и военной базой в этом регионе.

      Этот большой архипелаг в Азии долгое время был переходящим по наследству владением испанской короны. Более трех столетий, до 1898 года, он принадлежал Испании. Главный город Филиппин Манила был портом приписки испанских галеонов, курсировавших через Тихий океан в Мексиканский порт Акапулько.

      Через Тихий океан

      Первый рейс в Мексику был совершен в 1573 году, последний - в 1811-м. Галеоны, водоизмещение которых иногда достигало двух тысяч тонн, проектировались в Испании, а строились на Кавитских верфях к юго-западу от Манилы из твердых тропических пород древесины, способной выдержать тяжелые условия перехода через океан.

      Маршрут из Акапулько в Манилу, который проходил по курсу движения пассатов, занимал два месяца. Обратный путь из Манилы в Акапулько, однако, был дольше и опаснее. Для того чтобы совершить этот переход, необходимо было идти на север почти до широты Японии, чтобы поймать западные ветры, а затем повернуть в направлении Мексики и идти через океан, с его штормами и тайфунами. Путь в оба конца был равен 18 тысячам морских миль. Почти два с половиной столетия галеоны курсировали в обоих направлениях с завидной регулярностью. И все это в эпоху парусников с примитивным навигационным оснащением, когда успех плавания зависел от пассатов и японского течения Куросио, а также тайфунов, цинги, жары, болезни бери-бери и набегов пиратов.

      Манильские галеоны обеспечивали регулярное сообщение не только с Азией и Латинской Америкой, но и с Европой, так как их движение было скоординировано с движением кораблей испанского флота в Атлантическом океане, курсировавших между Испанией и Центральной Америкой. Сотни кораблей, бороздивших воды трех океанов, создали уникальную транспортную сеть, которая связывала три континента.

      Испанский порт Манила стал одним из центров мировой торговли. Через него проходили грузы, идущие транзитом либо в Китай, либо через Китай из Японии, с островов Борнео и Ява, с Молуккских островов, из Индии, Цейлона, Сиама, Камбоджи и Малайзии. Галеоны приходили в Манилу, чтобы заполнить трюмы товарами, приводившими в восхищение европейцев: золотом, жемчугом, сапфирами из Сиама, слоновой костью, лаковой посудой, китайским шелком и фарфором, янтарем, сандаловым деревом, камфарой и нефритом, мускусом, корицей, гвоздикой, перцем и карри.

      Вместе с этими дорогостоящими грузами они увозили передовые идеи в области техники и культурной жизни, вкусы и традиции азиатского Востока. Именно благодаря испанской торговле у народов Европы возник огромный интерес к странам Азии и было создано несколько Ост-Индских торговых компаний.

      Путешествия галеонов не обходились без жертв. И ключи к многим загадкам колониального прошлого Филиппин и причинам упадка морской державы хранятся на дне вблизи тихоокеанских островов. Ни один из погибших галеонов не был еще поднят со дна для изучения и восстановления в первоначальном виде. По мнению сотрудников Национального музея страны, много галеонов нашли конец в коварных проливах Центральных Филиппин и более сорока - на пути следования, у других островов. Например, галеон "Пилар", пошел ко дну близ берегов Филиппин в 1750 году с двумя миллионами песо в звонкой монете. В 1802 году погиб галеон "Ферролена" с грузом золота и серебра.

      Недавние находки остатков манильских галеонов и их грузов, одного в бухте Кармен, что на севере филиппинского острова Таблас, другого у острова Бин-тан, в шестидесяти милях от Сингапура, доказывают: то, что сейчас лежит под водой в этих местах, не утеряно для истории.

      Трагедия у острова Сайпан

      Первой поисково-исследовательской группой, приступившей к поиску мест гибели галеонов, стала компания "Тихоокеанские морские ресурсы". Началу работ в море предшествовала двухгодичная предварительная работа в архивах Севильи, Рима, Гуама, Мехико, США и Манилы. Архивистами были просмотрены тысячи страниц донесений, отчетов, записок и воспоминаний, судовых деклараций и т. п. Старинные документы позволили обратить внимание поисковиков на гибель галеона "Нуэстра сеньора де ля Консепсьон", в то время самого большого испанского корабля, с грузом на четыре миллиона песо (десятки миллионов долларов на сегодняшний день). Галеон "Нуэстра сеньора" потерпел крушение 20 сентября 1638 года, направляясь из Манилы в Акапулько с грузом восточных шелков, фарфора, изделий из слоновой кости и драгоценностями, среди которых были блюдо и набор кувшинов из чистого золота, подаренные испанским королем японскому императору.

      Трагедия произошла у южного берега острова Сайпан, второго по величине среди Марианских островов, через месяц после отплытия из Манилы. Поскольку благосостояние всей колонии часто зависело от успешного плавания корабля, снаряжаемого всего лишь раз в году, то соблазн перегрузить его был непреодолим. Взяточничество и погрузка контрабандного груза существовали бок о бок с ужесточавшимися правилами перевозок. Товары были искусно спрессованы и упакованы китайцами, а затем втиснуты на предназначенные места. Даже многотонные пушки убирались в трюмы, чтобы освободить больше места для товаров на палубах, делая тем самым корабль беззащитным при нападении. Сотни кувшинов с пресной водой хранились под палубой, а также висели над головами моряков и пассажиров, плотно привязанные к такелажу, сделанному из манильской пеньки.

      Галеон "Нуэстра сеньора" не являлся исключением и был наполнен грузами до краев. Путешествие и гибель галеона стали известны из судебного дела между торговцами Манилы, включая коррумпированного губернатора Коркуэра, и представителями мексиканской таможни. В 1636 году только что назначенный таможенный агент, по имени Кирога, с особой тщательностью проверял манильские галеоны с целью выяснить, перевозят ли торговцы Манилы какие-либо грузы помимо зарегистрированных. Недовольные торговцы, нарушавшие правила, отплатили тем, что отказались предоставлять декларации о перевозимых грузах. Документы подтверждают наличие на корабле тайного груза. По данным хроникера Казимира Диаса, жадность губернатора Коркуэра была безгранична. Среди 59 обвинений, выдвинутых против него во время официального расследования в 1644 году, было и такое, что губернатор обычно отправлял на галеонах, в том числе и на "Консепсьон", изделия из золота и драгоценных камней, полученные в качестве взяток за особое покровительство и назначения на должности.

      Коркуэра также обвинялся в назначении своего племянника, Дона Хуана Франсиско, капитаном корабля, чтобы он и присматривал за награбленным добром губернатора. По словам обвинителя, именно это привело к потере корабля. Через несколько дней ком... корабля потеряла к нему всякое уважение и перестала ему подчиняться. На галеоне поднялся мятеж, во время которого многие были убиты и ранены. В то время как поднялся шторм, управление кораблем было заброшено. Поскольку паруса не были убраны, сильный ветер сломал мачты и вместе со спутанным такелажем выбросил за борт. Ветер и течение сбили корабль с курса и вынесли его на рифы Сайпана. Из сорока человек, находившихся на борту галеона, спаслось всего лишь несколько десятков. Некоторая часть груза была спасена и извлечена из прибрежных вод островитянами. В 1684 году поисковая экспедиция испанцев обнаружила и подняла 35 из 36 пушек и 7 якорей из восьми. Оставшиеся грузы галеона разбросало по подножиям рифов или вынесло на большие глубины.

      Поисковый корабль "Тенгар" подошел к Сайпану в марте 1987 года и бросил якорь в ста метрах от его юго-западного берега.

      В течение двух лет велись работы на месте гибели галеона, во время которых было обследовано все южное и юго-западное прибрежное дно острова Сайпан на глубинах до ста двадцати метров.

      Глубины открывают свои тайны

      Первые три недели погружений принесли исследователям лишь керамические Черепки и

      разбросанные в разных местах на большом расстоянии друг от друга скопления балластных камней, да и те в небольшом количестве. Около 350 лет тайфуны разрушали остатки затонувшего корабля, но аквалангисты, набравшись терпения, почти шестым чувством угадывали, где покоились перевозимые галеоном предметы. Угроза тайфунов препятствовала проведению работ с июля по декабрь, но уже в течение первых шести месяцев было обнаружено практически все, что осталось от галеона.

      Ком... исследователей была специально подобрана и состояла из тридцати человек - китайцев, малайзийцев, сингапурцев, филиппинцев, австрийцев, англичан и американцев. За время поисков ком... совершила более 10 тысяч погружений - при этом без единой серьезной неудачи.

      Первые золотые находки стали попадаться ныряльщикам в начале второго сезона работ. Сперва нашли фрагмент золотого блюда ручной работы. На нем была изображена женщина в струящемся платье, с вазой с цветами. В левой руке она держала букет роз. Маленькая собачка прыгала у ее ног. Цветочный орнамент украшал фрагмент по краям. Впоследствии было найдено большинство из осколков блюда. Согласно документам Севильского архива по делам Индии, галеон перевозил на своем борту блюдо из чистого золота и набор с кувшинами, считающиеся подарком короля Испании японскому императору. Во время официального расследования гибели галеона испанские власти обвинили губернатора Манилы Коркуэра в незаконном присвоении этих предметов на Филиппинах и их возвращении в Испанию в качестве личного груза губернатора. Золотое блюдо с женщиной являлось важной находкой, но были и другие, которые впечатляли гораздо сильнее. Так, ныряльщик Энт Навин, сварщик с Борнео, нашел маленькую золотую туфельку, инкрустированную алмазами и бриллиантами. В туфельке могли храниться духи или другая парфюмерия. Повезло и Майклу Флэкеру, инженеру и подводному оператору из Австралии, который поднял 32 золотые цепи, каждая по полтора метра длиной. Все цепи лежали вместе, скрученные золотой проволокой. Они были погребены под двумя метрами осадков под узким выступом, так что руки с трудом смогли до них дотянуться. Аквалангисты подняли более чем 1300 единиц золотых ювелирных изделий: цепи, кресты, четки, пряжки, филигранные пуговицы, кольца и броши с драгоценными камнями. Некоторые из менее ценных находок с галеона также были очень интересны. Например, 156 кувшинов для хранения пищевых продуктов, найденные на глубинах от 45 до 60 метров. Заполненные осадками, а некоторые и их содержимым, они весили более сорока килограммов каждый.

      Реставраторы тщательно проанализировали содержимое кувшинов. В двух из них была застывшая восточная ароматическая смола, в других хранили мелкие кости, до сих пор сохранившие следы ножа бакалейщика. На кувшинах были выгравированы имена владельцев или испанские и китайские символы, указывающие на их содержимое: соль, уксус, селитра и вино. Но большинство кувшинов содержало питьевую воду, так как манильские галеоны на торговом пути не делали остановок по пять-восемь месяцев.

      Для обследования дна на глубинах, недоступных аквалангистам, "Тенгар" имел двухместный водолазный колокол. Также использовался робот с видеокамерой, управляемой с поискового корабля. А там, куда не могли спустить колокол, применяли обитаемый подводный аппарат, вмещавший двух пилотов и наблюдателя. Данные глубоководных исследований удостоверили, что обломки крушения сбросило с рифа до глубины 80 метров.

      Работа по консервации находок велась круглые сутки. После очистки каждый предмет был измерен, сфотографирован, зарисован на бумаге, а его образ занесен на лазерный диск компьютера. Все детали, включая точное местонахождение предмета, были включены в компьютеризированную базу данных для итогового отчета.

      Многие предметы были повреждены тайфунами и обросли кораллами. Так, например, один кусок коралла в действительности содержал 564 отдельных изделия - стеклянные бусины китайского происхождения, керамические черепки, разукрашенные медные кнопки, остатки листового золота, две серебряные рукоятки от шпаг и бронзовые китайские весы, использовавшиеся, вероятно, для взвешивания драгоценных камней. Некоторые предметы были сугубо личными. Так, на поверхности маленького золотого гребня можно разобрать надпись: "Год 1618", нанесенную золотыми точками. Также было видно и имя - "Донья Каталина де Гусман". Дальнейшие поиски выявили, что она была вдовой и в 1634 году жила в Маниле. Находилась ли она на борту затонувшего корабля? Никто не знает. Чаще всего гребни делались не из золота, а из других материалов, в основном из слоновой кости или панциря черепахи. В 1767 году на галеоне "Сан-Карлос" перевозился груз из 80 тысяч гребней.

      Находки, нанесенные на археологические карты-планы, привели к следующим выводам: галеон несколько раз ударился о риф и, распоров днище, потерял балласт, а затем постепенно распадался на части и терял свое содержимое вдоль всего рифа, что отчетливо прослеживается на составленных планах. Кормовую надстройку корабля вынесло на мелководье, а центральный корпус с ахтердеком подхватило течением и отнесло на глубоководье, где они, заливаемые водой, опустились на дно. Потеря галеона "Нуэстра сеньора де ля Консепсьон" стала трагедией для Филиппин, а его судьба - аллегория человеческой жадности.

ЧЕРЕДА НЕУДАЧ

      После того как в Мадриде королем Испании был провозглашен Филипп V, его дед, французский король Людовик XIV, объявил Австрии войну за испанское наследство, длившуюся целых двенадцать лет. Для ее ведения французскому монарху, естественно, требовалось немало денег. Самой богатой страной в то время была Испания, имевшая золотые и серебряные рудники в колониях - Перу, Мексике, Чили.

      Опасаясь за судьбу награбленных за годы войны сокровищ, испанцы после долгих колебаний наконец решили перевезти их из Америки в Европу. Летом 1702 года на девятнадцать галеонов было погружено большое количество золота, драгоценных камней, серебра, жемчуга, амбры, индиго, ванилина, какао, имбиря. Всего - на сумму тринадцать миллионов золотых дукатов. Одиннадцатого июня караван судов под командованием Мануэля де Веласко вышел из Веркаруса. В море он встретился с французской эскадрой из двадцати трех кораблей, которой была поручена охрана испанских галеонов. Поскольку угроза нападения англо-голландского флота была реальной, командование эскадрой возложили на знаменитого тогда адмирала Шато-Рено, который за долгие годы службы не раз одерживал победы и над англичанами, и над голландцами.

      Объединенная франко-испанская флотилия должна была идти в Кадис. Но поскольку разведка донесла, что этот порт блокирован английским флотом, Шато-Рено направился на северо-запад Испании, в бухту Виго.

      После прибытия туда испанский флотоводец имел полную возможность выгрузить сокровища на берег, под охрану французских войск, которых в это время в Испании было предостаточно. Однако вместо этого нерешительный Мануэль де Веласко стал дожидаться указаний из Мадрида, куда следовать дальше. Дело в том, что, хотя ценности принадлежали Испании, предназначались они прежде всего для оплаты военных расходов Франции.

      Весть о том, что в бухте Вито стоят галеоны, на борту которых находится неслыханное богатство, облетела все побережье Испании и дошла до англичан. Через месяц пришло распоряжение из Мадрида. Но в тот момент, когда Мануэль де Веласко распечатывал секретный пакет в своей каюте (кстати, гонец доставил его еще ночью 21 октября, но никто не решился разбудить вельможу), в бухту Виго ворвалась англо-голландская эскадра под командованием адмирала Джорджа Рука. Тридцать часов не прекращались жестокие абордажные бои. Испанцы успели поджечь часть своих судов, чтобы они не достались неприятелю. Англичане потеряли флагманский корабль и шестьсот человек, но зато вместе с голландцами захватили и потопили несколько французских военных кораблей. Самому Шато-Рено удалось прорвать блокаду и уйти в море. Тогда как в бухте, ставшей ареной грандиозного сражения, затонуло двадцать четыре судна.

      Какова судьба сокровищ, которые во время баталии находились в трюмах галеонов? Почти триста лет этот вопрос остается без ответа.

      По одним источникам, англичанам удалось захватить драгоценностей на сумму пять миллионов фунтов стерлингов, - хотя даже это составляет лишь часть сокровищ. Другие источники утверждают, что весь ценный груз пошел на дно бухты вместе с галеонами. Французы предполагают, и не без основания, что Шато-Рено по приходу эскадры в Виго все-таки выгрузил ценности на берег и под охраной французских войск тайно отправил своему правительству. Иначе за что же Людовик XIV после морского сражения, которое нельзя назвать победой для адмирала, произвел его в маршалы да еще щедро наградил?

      Правда, скептики полагают, что факт выгрузки такого огромного количества ценностей скрыть было невозможно.

      Действительно, июле 1738 года в бухту Виго прибыла французская судоподъемная экспедиция, возглавляемая Александром Губертом. После тщательных промеров были определены места, где лежали шесть затонувших кораблей. Выбор пал на галеон, находившийся на глубине всего шести метров при малой воде. Судно поднимали с помощью строп, деревянных понтонов, шпилей и двадцати двух толстых пеньковых канатов. Наконец, после двухлетних трудов в феврале 1742 года его так близко подвели к берегу, что при отливе трюм оказался сухим. Это был испанский галеон "Тохо" водоизмещением около 1200 тонн. Но, кроме 600 тонн каменного балласта, двенадцати чугунных пушек, нескольких сот ядер и десятка мешков ржавых гвоздей, на нем ничего не нашли. В итоге, потратив на экспедицию более двух миллионов франков, французы ни с чем покинули бухту Виго.

      После них там появились англичане. Одному из них, Уильяму Эвансу, посчастливилось поднять серебряные слитки, оцененные в несколько сот фунтов стерлингов. Сумма, конечно, была незначительной. Главное же заключалось в том, что его находки вселяли надежду. Возможно, ему удалось бы обнаружить и другие ценности, но Испания неожиданно запретила искать сокровища в своих территориальных водах представителям нации, потопившей испанские галеоны.

      В 1748 году испанцы сами попытались найти драгоценный груз, но безуспешно. Далее почти восемьдесят лет никаких водолазных работ в бухте не велось, хотя местные жители время от времени совершали туда скоротечные вылазки - ныряли к остовам затопленных судов, пытаясь что-нибудь рассмотреть в мутной воде.

      В 1825 году в бухту вошел бриг "Энтерпрайз". На его борту находился водолазный колокол новой конструкции, не только позволявший дольше оставаться под водой, но и, что очень важно, дававший акванавту хороший обзор дна. Капитану брига Диксону пришлось работать в нем в то время, как на палубе вооруженные испанцы с нетерпением ждали своей доли добычи. Через несколько дней бриг исчез из бухты так же внезапно, как и появился. Пошли слухи, что с помощью колокола англичане смогли поднять значительное количество золота, после чего, напоив охрану, подняли паруса и сбежали.

      В конце 50-х годов прошлого века правительство Испании продало право на поиски сокровищ французскому дельцу Давиду Лэнгленду, который уступил его, конечно не без выгоды для себя, парижскому банкиру Сикарду. Поскольку денег на экспедицию у парижанина не хватало, он в свою очередь обратился за помощью к преуспевающему банкиру Ипполиту Магену. Тот тщательно проверил рассказанное Сикардом по данным старых испанских архивов, а также провел дополнительное расследование в Париже. Очевидно, результаты были положительными, потому что он согласился финансировать экспедицию. Однако при ее организации возникло неожиданное препятствие в лице известного в то время в Англии специалиста по водолазным работам капитана Гоуэна. Оказалось, что оборотистый Лзнгленд ухитрился продать право на подъем ценностей еще и ему. Причем Гоуэн уже успел распродать в Лондоне много акций своего предприятия.

      Пока улаживалось возникшее недоразумение, шло время. Наконец после весьма продолжительной подготовки Магеп приступил к обследованию затонувших галеонов. Старый испанский рыбак, который принимал участие в работе экспедиции капитана Диксона, за приличное вознаграждение показал, где на дне лежат пять судов. Чтобы получить более точные сведения и вместе с тем сохранить тайну, Маген приказал завинчивать смотровое стекло шлема готовившегося к спуску водолаза раньше, чем будет снят шлем его товарища, поднявшегося на палубу. Таким образом, ни один из них не мог услышать, что рассказывали после погружения другие водолазы. Неизвестно, сыграло ли это какую-то роль, но за двенадцать дней было обнаружено десять кораблей.

      Вскоре из Франции начало прибывать водолазное оборудование. В него входили подводный электрический фонарь, весивший чуть ли не полтонны, и подводная наблюдательная камера, вмещавшая двух человек. Первой находкой стала старинная пушка с забитым пробкой дулом, в котором еще сохранился воздух. Затем водолазы извлекли двести ядер, медный сосуд, топор для абордажного боя, рукоятку от кортика, серебряный бокал, футляр от трубки и мешочек бразильских орехов. Все это лежало среди остатков галеона, который местные жители почему-то называли "Мадерой".

      Начавшиеся осенние штормы заставили водолазов прекратить работы на этом судне и перейти на галеон "Ла Лигура", который затонул в глубине бухты. Здесь они смогли добраться до судового лазарета, где обнаружили несколько медных тазов и стеклянных сосудов. Когда корпус галеона взорвали, к числу находок прибавились компас и железная чаша. А вот золота и серебра, увы, не было. Средства у Магена кончались, и всему предприятию грозил крах. Было решено попытать счастья на галеоне "Тампор". Приходилось спешить, поэтому работы велись даже в ночное время, благо электрический фонарь давал под водой достаточно яркий свет.

      И вот тут-то неожиданно был найден первый серебряный слиток. А вскоре уже набралось 130 фунтов. В приподнятом настроении Маген выехал в Париж. Ему удалось распродать дополнительные акции и собрать приличную сумму денег. Кстати, из бухты Виго он захватил с собой тяжелый темный брусок, чтобы отдать его на исследование. Водолазы обычно не поднимали их со дна, а в тех редких случаях, когда они случайно попадали на палубу водолазного борта, выбрасывали за борт. К величайшему изумлению и не меньшей радости Магена, этот невзрачный на вид кусок металла оказался чистым серебром!

      Тем временем в Европе назревала франко-прусская война. Париж, где находился руководитель экспедиции, был окружен немцами. В последнем полученном из Испании письме сообщалось, что почти все водолазы больны, парализованы, спуски может продолжать только один. Дело в том, что ни о какой декомпрессии в те дни никто и не думал. Поэтому, несмотря на сравнительно небольшую глубину, кессонная болезнь свалила водолазов. Да и сам Маген оказался прикован к постели.

      Водолазные работы возобновились лишь через два года. Французы обнаружили еще пять затонувших судов, Но золота по-прежнему не было и в помине. Да и бруски из серебра удалось собрать далеко не все. В ноябре 1872 года поиски сокровищ прекратились. У экспедиции не осталось денег даже для того, чтобы вывезти из бухты Виго водолазное оборудование.

      Позднее незадачливый руководитель французской спасательной экспедиции Ипполит Маген издал в Париже книгу "Галеоны Виго", в которой в увлекательной форме рассказал историю испанских сокровищ и привел свои соображения по поводу их подъема. Его книга вызвала такой большой интерес у искателей подводных кладов" что испанцы на всякий случай засекретили все исторические материалы, относящиеся к этой бухте.

      В конце XIX века было организовано еще несколько экспедиций. Наиболее серьезно взялась за дело американская "Компания для поиска сокровищ бухты Виго", которая просуществовала почти пятьдесят лет - рекордный срок для подобных предприятий. Вот только каких-либо ценностей, поднятых там, по крайней мере официально, на ее счету не числится. Правда, однажды американцам удалось подвести тали под хорошо сохранившийся галеон, но при переноске его краном на берег судно переломилось и обе половины опять затонули.

      В 1904 году по следам американцев пошли испанцы Иберти и Пино, которые на одном из двух затонувших кораблей нашли несколько золотых статуэток и серебряных слитков по восемьдесят фунтов каждый. В конце концов спустя тридцать лет была создана акционерная компания, взявшая концессию на ведение подводных работ в течение восьми лет. Увы, они тоже не принесли ничего, кроме разочарований.

      Казалось бы, эта череда неудач навсегда отобьет у искателей подводных кладов охоту тратить время и деньги на, возможно, даже и не существовавшие сокровища на дне бухты Виго. Ведь там побывали двенадцать солидных водолазных экспедиций! Среди затонувших в 1702 году судов, пожалуй, невозможно найти такое, которое бы не осматривали водолазы или даже не пытались поднять. За почти три века поисков бухта Виго стала синонимом несбывшихся надежд.

      И все же, как это ни странно, в ноябре 1955 года английская компания "Венчур" купила у испанского правительства право на ведение водолазных работ в Виго. Внимание англичан привлек галеон "Сан-Педро", в который еще никто не смог проникнуть. По некоторым историческим документам можно было предположить, что на этом судне в самом начале сражения испанцы пытались перевезти сокровища на берег. Галеон был расстрелян английскими кораблями и затонул на сравнительно мелком месте, а местные рыбаки, чтобы золото не досталось врагу, завалили галеон каменными глыбами. От времени камни срослись между собой, образовав прочный панцирь, который не пускал кладоискателей.

      К сожалению, "Венчур", как и ее предшественники, вытянула пустышку. Это была последняя попытка найти один из самых знаменитых и сомнительных подводных кладов.

ТАЙНИК МОНТЕСУМЫ

      Когда двадцать лет назад у нас в прокате крутили неплохой американский вестерн "Золото Маккены", с Грегори Пеком в главной роли, никого не оставили равнодушными съемки в гигантском каньоне, которому по сюжету суждено было быть разрушенным природными силами, вызванными проклятием старого апача, хранителя сокровищ. Но вряд ли тогда кто-нибудь из нас знал, что именно в этом каньоне скрыты настоящие сокровища. В десять миллионов долларов, по самым скромным подсчетам, оценено специалистами возможное содержимое тайника у Белой горы, расположенной неподалеку от города Канаб, в штате Юта. Искусно скрытый сторонниками последнего ацтекского императора Монтесумы, этот загадочный тайник не могут обнаружить вот уже 450 лет.

      Чокнутый Фредди

      Хотя историй о неслыханных богатствах Монтесумы ходило немало, до 1914 года не было никаких конкретных свидетельств о реальном существовании сокровищ.

      Однажды летом того года на ранчо Оскара Робинсона, расположенном в окрестностях города Канаб, что в штате Юта, объявился некий старик бродяга. Сплевывая табачную жвачку, бронзовый от загара скиталец назвался Фредди Кристэлом. Чем-то он приглянулся Робинсону, и тот приютил его. Хотя обслуга на ранчо относилась к старику более чем сдержанно, считая, что проку от него нет никакого, соседские дети быстро нашли в нем источник своего интереса.

      В свободное время Кристэл залезал на плетень корраля и, на радость детворе, травил байки "про испанца Кортеса да его жаждущих золота конкистадорах", свергнувших некогда могучую империю ацтеков. Сдвинутая назад шляпа, кусок табачной жвачки за щекой и бесконечная болтовня о сокровищах - в этом был весь Фредди Кристэл. "Когда это случилось, - рассказывал он со светящимися глазами, - Монтесума выслал своих людей из Мехико с грудой сокровищ на горбу. Таких сокровищ, которые вам и не снились! Испанцы, конечно, свое не упустили, но эту партию они не получили никогда!"

      Каждый раз, говоря это, Фредди запускал худую руку в карман и вынимал вырванную страничку из какой-то мексиканской газетенки столетней давности. "Видите эту бумажку? - усмехался он. - Вот здесь ключ к тому месту, где спрятаны все сокровища!"

      Он разворачивал истертый листок перед довольными ребятишками, являя их взору перепечатку каких-то индейских петроглифов - наскальных рисунков. "Ацтеки должны были сделать точно такие же там, где скрыли свои сокровища, - пояснял Кристэл. - Почему? Да Бог их знает! Так вот, я облазил весь юго-запад в поисках чего-нибудь вроде того, что вы видите, но любая наскальная мазня, которую мне удавалось отыскать, всегда оказывалась нацарапанной нашими, североамериканскими индейцами". После непременной паузы его голос повышался: "И вот недавно в каньоне Джонсона я натолкнулся на нужный мне ацтекский знак - изображение козла!"

      По Кристэлу, каменный козел был тем символом наскального письма, которым пользовались только ацтеки. Он уверял всех и каждого, что нашел изображения козла и каких-то человечков на одной из скал каньона Джонсона, что находился в 30 милях от Канаба. Старик был убежден, что скрытое сокровище лежит где-то поблизости.

      В течение двух лет, работая у Робинсона, Фредди обшарил все окрестности каньона и близлежащие ущелья в поисках сокровищ Монтесумы. Удивительно, но чем больше он искал, тем больше обретал энтузиазма. А однажды ранним утром 1916 года он просто исчез, оставив в сарае только неубранную постель. Никто не знал, куда он подевался, а рабочим - тем вообще было все равно. "Небось отправился на поиски этих чертовых сокровищ, - поговаривали они, крутя пальцем у виска. - Да чокнутый он!"

      "Дети Кецалькоатля"

      В 1502 году трон великой империи ацтеков унаследовал Монтесума II. Все 17 лет его правления государство процветало, пока не произошло событие, ставшее предтечей падения древней империи, известной не только культурным наследием, развитой медициной и астрологией, но и своими богатствами.

      В один из солнечных дней 1519 года посыльные Монтесумы сообщили о странной группе чужестранцев, движущейся через горы. Разведчики Монтесумы не спускали глаз с ползущей змеей колонны из 400 солдат, 15 кавалеристов, 7 орудий на конной тяге, 1300 индейских воинов и 1000 носильщиков. Во главе процессии на рослом жеребце ехал бородатый светлокожий человек в блестящих на солнце доспехах.

      Всадником этим был испанский авантюрист Эрнан Кортес, посланный губернатором Эспаньолы (так в старину называли Гаити), чтобы исследовать центральноамериканское побережье. После высадки с кораблей на месте нынешнего города Веракрус Кортес и его конкистадоры сразу двинулись в глубь неизвестной им страны. Прямодушные индейцы приняли их очень хорошо. Они полагали, что белокожие и бородатые чужаки - дети покинувшего их бога Кецалькоатля. Согласно ацтекской легенде Кецалькоатль - божество с белой кожей и бородой - прибыл с востока несколько веков назад. Он сошел с корабля на берег в том же самом месте, где и Кортес. Познакомив ацтеков с искусством цивилизации, Кецалькоатль исчез, успев прежде пообещать, что вместе со своими многочисленными детьми обязательно вернется на корабле, который придет со стороны утренней зари. Ацтеки всегда помнили его обещание.

      Теперь же индейский вождь Теутлитль послал быстрых гонцов в столицу Теночтитлан (Мехико), чтобы сообщить Монтесуме о прибытии Кортеса. Теутлитль гостеприимно предоставил чужеземцам временное жилище, снабдив их провизией и припасами на долгое время.

      Примерно через неделю процессия, состоящая из представителей ацтекской знати и более чем ста слуг, несущих подарки от Монтесумы, достигла индейского лагеря. Послание Монтесумы было кратким: "Не углубляйтесь дальше в Мексику. Это хорошо не кончится ни для вас, ни для нас".

      Потом носильщики выгрузили поклажу: гигантские жемчужины, драгоценные камни, бесценные вазы, богато расшитые покрывала из ценнейшего тропического пуха, серебряную посуду и два огромных диска размером с колесо от повозки: один - из чистого золота, другой - из серебра. Монтесума явно осторожничал с непрошеными гостями, а потому послал такое богатство в качестве выкупа. Он надеялся, что испанцы возьмут его и уедут. Но он просчитался. Для тщеславного Кортеса подобные подарки могли означать только одно: за туманными голубыми вершинами гор раскинулась земля Бог знает каких еще сокровищ! "Я прибыл не для того, чтобы со мной обращались как с чернью! - возмущенно бросил он. - Я пришел найти золото!"

      Недолго думая, испанцы свернули свой лагерь и поспешили к Теночтитлану. Они проходили через города, один краше другого. Некоторые из них сдались без боя, другие были преданы огню и мечу. Более тысячи индейских воинов вскоре перешли на сторону внушающих страх испанцев, имеющих огнестрельное оружие. Завороженные небывалым богатством, которое они находили повсюду, конкистадоры продолжали продвигаться в глубь государства.

      Можно только представить настроение испанских солдат, граничащее с алчным безумием, когда они достигли наконец великолепной столицы ацтеков. Осторожный Монтесума приветствовал Кортеса как высокого гостя, предоставив его людям роскошные дома и проявляя внимание к любой их прихоти. Четыре дня Кортес играл навязанную ему роль гостя. А потом, смекнув, что содержимое многих каменных дворцов, украшенных изящной скульптурой, закрыто для глаз испанцев, тихо послал нескольких своих людей проследить, что же там все-таки есть внутри. Сообщения лазутчиков укрепили его подозрения - запретные дворцы переполнены сказочными сокровищами.

      На пятый день Кортес тайно взял Монтесуму под стражу, сделав его своим пленником. "Вам ничего не грозит, - уверил он напуганного ацтекского императора. - Вы будете продолжать отдавать распоряжения вашим подданным, но только мои распоряжения". Одним из первых прозвучало указание собрать все золото, серебро и другие богатства, чтобы передать их испанцам. Жители города выразили недовольство, но сделали как им было сказано. Многое, однако, скрыли. Кортес догадывался об этом, но до поры до времени воздержался требовать от Монтесумы передачи его собственных драгоценностей, о которых испанец знал только, что они находились в тайнике, скрытом во дворце или где-то рядом.

      Резня в Теночтитлане

      Примерно в то же время Кортес получил известие, что губернатор Кубы, прослышав о бесчинствах испанцев, послал в Мексику крупные силы под руководством Панфило де Нарваеса, чтобы выгнать оттуда конкистадоров. Кортес и еще несколько командиров вместе с большим отрядом отправились им навстречу. Теночтитлан был оставлен под надзором лейтенанта Педро де Альварадо.

      Пока Кортес отсутствовал, ацтекская знать подала Альварадо прошение - разрешить ежегодное празднество. Каждый год в мае ацтеки чтили своего бога войны Уицилопочтли. Праздник обычно ярко освещался религиозными песнями, танцами и человеческими жертвоприношениями. Альварадо поставил два условия: первое - ацтеки откажутся от жертвоприношений, и второе - они придут без оружия.

      Условия были приняты неохотно, но в назначенный день в центре города появились более 600 танцоров, большинство из которых были выходцами из семей ацтекской аристократии. Все они были одеты в яркие костюмы из перьев, украшенные драгоценными камнями, все имели на шеях золотые ожерелья и изумруды, а на ногах - золотые и серебряные браслеты.

      В самый разгар празднества подготовившиеся заранее "дети Кецалькоатля" без предупреждения напали на индейцев, устроив жесточайшую резню безоружных людей, и истребили всех до последнего человека.

      Подробности этого бессмысленного злодеяния дошли до нас в книге испанского миссионера Бернардино де Саагуна, собравшего и обработавшего в середине XVI века обширный материал по истории ацтеков. В своей "Истории Новой Испании", впервые опубликованной только в 1829 году, он писал: "Тротуаров не было видно под потоками крови, разлившейся словно после сильного ливня".

      Весть о резне быстро распространилась. Тлевший огонек враждебности и ненависти к испанцам вспыхнул адским пламенем. "Отомстить!" - пронеслось над городом, поднявшимся на вооруженное восстание против белолицых убийц.

      Стремясь не упустить момента неразберихи, Монтесума быстро вызвал к себе императорских носильщиков, нагрузил их столькими сокровищами, сколько те смогли бы унести (в то время у ацтеков не было лошадей), после чего выслал их за город, сумев обмануть бдительность испанцев. Своим вождям, которые позже должны последовать за носильщиками, он рассказал о месте, где будут скрыты богатства.

      В течение многих недель вьючные мулы в человеческом обличье тащились на север, прежде чем достигли района, который указал им Монтесума.

      Сама древняя история ацтеков помогла определить Монтесуме то заветное место. Индейцы полагали, что их предки произошли на свет из семи горных пещер. Легендарная местность, где находились пещеры, называлась Чикомосток и располагалась северо-западнее нынешней столицы Мексики. О ней знали только посвященные. Какая другая святыня могла быть более символичной для сокрытия императорских сокровищ суеверного правителя?

      Едва носильщики покинули столицу, испанцы и ацтеки сошлись в открытом сражении. Альварадо понял, что долго ему не выстоять, и немедленно выслал гонца к Кортесу. "Город объят восстанием. Ацтеки вооружены, они атакуют нас в наших же жилищах. Они уже сожгли бригантины, которые должны были использоваться в случае отступления. Оки попытались взять силой укрепления и отчасти преуспели в этом. Они сокрушили наш гарнизон бурей метательных снарядов, убив и покалечив многих солдат. Спешите на выручку, если хотите помочь нам или сохранить вашу власть над столицей".

      Тем временем Кортес одержал искусную победу над Нарваесом, подкравшись к его лагерю во время ночной грозы и тихо сняв часовых. После короткой борьбы испанцам удалось ранить и пленить самого Нарваеса вместе с некоторыми из его людей. Видя это, остатки воинства Нарваеса сдались без боя, объединившись с Кортесом.

      И вот после страшной вести от Альварадо войско Кортеса быстрым маршем вернулось к осажденной столице.

      Испанцы прибыли в момент самых ожесточенных схваток.

      Смерть Монтесумы

      Сражаясь подобно диким зверям, разъяренные ацтеки вынудили всех испанцев отступить за каменные стены домов. Кортесу ситуация показалась плачевной, поэтому он послал сообщение Монтесуме, прося его вмешаться и выступить в защиту испанцев.

      "Это бесполезно, - ответил Монтесума. - Они не будут повиноваться мне. А вам никогда не покинуть эти стены живыми!"

      "Мы готовы уйти, - обещал Кортес, - если нам откроют дорогу".
      После долгих раздумий Монтесума все же согласился обратиться к своему народу. Облаченный в парадное одеяние, император поднялся на центральную башню главного дворца. Как только ацтеки узрели его облик, дикий шум сражения стих и мертвое молчание наполнило пространство. Все тихо ожидали, что скажет император, который давно уже должен был появиться перед своим народом.

      "Почему я вижу здесь моих людей с оружием в руках, направленным против дворца моих отцов? - Сильный голос Монтесумы пронесся над толпой. - Или вы думаете, что ваш правитель в плену, а вы желаете освободить его? Если так, то вы действовали справедливо. Но вы ошибаетесь. Я не узник, а чужестранцы - мои гости! Я пребываю с ними только по собственной воле и могу покинуть их когда захочу. Вы пришли, чтобы выгнать их из города? Этого делать не нужно. Они уйдут сами, если вы откроете им путь. А потом возвращайтесь домой, уберите оружие и покажите ваше повиновение мне - тому, кто имеет на это полное право! Чужестранцы возвратятся на свои земли, и в стенах Теночтитлана снова все будет хорошо!"

      Когда Монтесума кончил, послышался неодобрительный ропот, тотчас подавленный выкриками открытого презрения: "Трус! Белые люди сделали тебя бабой!" С этими словами град стрел и камней взметнулся в воздух. Несколько больших осколков попали продолжавшему стоять Монтесуме в голову, сбив его с ног. Тут же раздались горестные возгласы, и толпа вдруг стала быстро рассеиваться. Перенесенный в свои покои, император оставался без сознания. 30 июня 1520 года он скончался. Так началось падение великого Теночтитлана...

      Возвращение Фредди Кристэла

      Прошло четыре года после исчезновения Фредди Кристэла, и на ранчо Робинсона о нем забыли. И вот однажды вечером, ближе к ужину, Фредди неожиданно заявился снова. Где он был? "В Мексике", - ответил он коротко с непонятной усмешкой. Все тот же старый Фредди - вроде и не изменился совсем. Только вот жевать перестал, и болтать. Такое, конечно, не могло остаться незамеченным.

      Оскар Робинсон снова нанял бродягу, а несколькими днями позже, когда они сидели вдвоем, Фредди вдруг взял да н выложил ранчеру очень странный рассказ.

      "Я все-таки спустился к Мексике, - начал Кристэл, - чтобы раз и навсегда разузнать все про это сокровище. И я нашел, что хотел!" После такой ошеломляющей затравки он продолжал: "Там, внизу, до сих пор стоит старый монастырь, где хранится куча записей об этом Монтесуме. В тех отчетах я и нашел старую карту, которой больше 400 лет! Начерчена она была на плотном листе какого-то древнего растения. Я ее срисовал". Пошарив в джинсах, Кристэл вытащил кусок тонкой бумаги, сложенной вчетверо.

      Довольно грубо нарисованная карта изображала большой каньон, по бокам от которого ответвлялись четыре узких ущелья. На карте были видны семь гор: четыре - на севере, и по одной - на западе, юге и востоке. "Сокровище Монтесумы скрыто в большом каньоне, - уверенно сказал Фредди, ткнув костлявым пальцем в листок, - который окружают эти семь вершин. С тех пор как я нашел ацтекские знаки в вашем каньоне Джонсона, я знаю, что и этот большой каньон должен быть где-нибудь поблизости".

      В течение нескольких месяцев после возвращения бродил старик Кристэл по окрестностям, внимательно осматривая территорию и пытаясь сопоставить особенности местного ландшафта с теми, что были обозначены на карте.

      Тайник совсем рядом

      Воскресенье 26 ноября 1922 года выдалось необычно теплым. Фредди Кристэла что-то заставило покинуть жилище - он ни с того ни с сего сорвался с места и, быстро оседлав лошадь, помчался прочь от ранчо. Несколько рабочих, последнее время приглядывающих за странным стариком, тоже сели верхом и поехали следом. Они что-то ему кричали, поднимая животных на дыбы, то и дело натыкаясь на скальные обломки, когда спускались вниз по склону. Но Фредди их не слышал. Пусть веселятся - тьфу на них! Сегодня у него слишком серьезное дело, чтобы обращать на них внимание.

      В это воскресенье, заслуживающее особого внимания, Фредди Кристэл снова мчался к каньону Джонсона - месту, которое, сколько бы раз он ни проверял, никак не напоминало изображение карты. Он ухлопал на этот каньон уйму времени в поисках других рисунков. В конце концов он нашел там странный символ, напоминающий утку. Что же касается изображенных на карте гор, то их не было. По крайней мере тех семи вершин - точно.

      Но сегодня ему что-то свыше подало знак - и он впервые решил подъехать к каньону с юга, ведя лошадь по самому краю горы, почему-то названной Овечьей. Другие продолжали следовать за ним на некотором расстоянии. Им было видно, как Фредди вынул карту, как поворачивал ее в руках, вероятно сравнивая с ландшафтом. И вдруг он остановился.

      Кристэл сначала глазам своим не поверил, он даже зажмурился! Но нет - все точно как на рисунке! Четыре горы стояли на севере, одна - на западе, одна - на востоке. Овечья гора, где находился он сам, стало быть та самая, что смотрела на юг! Фредди издал возглас ликования, который, наверное, можно было бы услышать в соседней Аризоне.

      Между тем, любители поржать уже собрались вокруг него. Черт возьми, неужели этот старый дурень действительно нашел то, что искал?! Грубо вырвав карту у Кристэла, они уставились в нее, не очень-то понимая, в чем же дело.

      "Это то место, где сокровище..." - Фредди пытался сохранять спокойствие, хотя внутри его все бурлило. Наконец-то! После стольких лет!

      Неизвестно, кто первым хлестнул свою лошадь, но через пару минут все присутствующие бешеным галопом поскакали вверх по каньону, словно одержимые дьяволом. Вот она, третья гора, вершина которой уже засияла белым ореолом! Подъехав ближе, Фредди вдруг заголосил: "Ступени! Ступени!" Рабочие резко дернули поводья, - какого дьявола он там орет?

      "Ступени! Здесь ступени!" - вопил Кристэл, успевший забрать карту обратно и теперь снова пустивший ее по кругу. Действительно, на рисунке у самой дальней горы, что на севере, виднелось написанное карандашом слово "ступени". Все уставились на склон скалистой вершины. Углубления в скале, специально проделанные под стопу человека, чтобы с их помощью можно было подняться по наклонной плоскости высотой футов пятьсот, а то и выше, вели на самый верх.

      "Там, наверху, у них просто был наблюдательный пункт! - продолжал орать Фредди. - На самом деле сокровища прямо перед нами!" Он пришпорил лошадь и погнал ее к скалистому арройо, видневшемуся со стороны Белой горы (так позже будут называть третью гору на севере). Остальные рванулись следом, но вскоре стало ясно, что лошадям через арройо - узкий, глубокий овраг с крутыми стенами и плоским дном - верхом не проехать. Люди спешились и, оставив животных, продолжили путь пешком.

      Очень скоро они остановились - овраг кончился, уперевшись в отвесную скалу Белой горы. Продолжать путь было невозможно. "Ну ладно, - заметил кто-то саркастически, - а где же сокровище?" "Здесь! - ответил Фредди, осматривая покрытую выбоинами каменную стену. - Смотрите сюда!" Кристэл вынул карманный нож и на глазах у изумленных рабочих начал ковырять им скалу. Поверхность сразу стала крошиться. "Ну что? - усмехнулся он. - Это песок, а не камень! Вот главный признак. Бьюсь об заклад - здесь, под песком, есть отверстие!"

      Люди удивленно переглянулись - у этого Кристэла чертовски острый глаз! Один за другим они начали ковырять стену, откалывая песочные глыбы. Фредди был прав: через некоторое время образовалось приличное отверстие. Они остановились, лишь когда стемнело. Став обладателями "страшной" тайны, они двинулись домой, дав клятву никому не говорить о том, что здесь нашли. Всю следующую неделю они по одному ускользали к Белой горе, продолжая рыться в песке. К следующему воскресенью прорытый ими тоннель составлял уже 60 футов в длину.

      Они начали в восемь утра и рыли в течение двух часов, пока не рухнула последняя песчаная стена, за которой оказалась большая глыба из синего известняка. Шириной в пять ярдов, она, казалось, закрывала вход в неизведанное.

      Новоявленные золотоискатели осмотрели известняк. В дополнение к необычному синему цвету известняк оказался не цельным, а состоящим из грубо стесанных кусков, спрессованных вместе и тщательно замазанных болотным илом, из которого торчали кусочки тонкой травы. О том, что в окрестностях имелись пласты синего известняка, тянущиеся миль на тридцать, знали все, но ни болотного ила, ни странной травы в округе Кейн никогда не было.

      "Знаете что? - сказал вдруг Фредди Кристэл, скосив глаза. - Здесь 400 лет назад, похоже, было полно болот. Все они давно высохли, но ведь были! Уток сейчас тут не встретишь, а вот тогда...".

      В этот момент сзади послышался какой-то шум. Кладоискатели обернулись и увидели приближающуюся к ним толпу. Значит, кто-то сболтнул лишнее - любопытные горожане потянулись к участку. Вскоре все уже долбили стену, нетерпеливо помогая устранить известковый барьер.

      Дело поставлено на широкую ногу

      Канаб, городок в штате Юта, в те времена называли "бабьим царством" из-за того, что городской совет полностью состоял из женщин. Если эти добропорядочные леди что-то решали, то обычно так и делалось, - матриархат, да и только! Естественно, когда в женском муниципалитете пронюхали, что в каньоне что-то происходит, леди быстренько взяли ситуацию под контроль. Охота за сокровищами должна контролироваться администрацией - таково было их решение. Продовольствие для старателей стали поставлять со склада бакалейщика Джудда, а воду - с ранчо Робинсона. Тут же, у подножия Белой горы, разбили палаточный лагерь.

      В общем, силами жителей города и окрестностей тоннель углубился еще на 160 футов. Но, к великому разочарованию кладоискателей, они не нашли ничего, кроме множества ведущих в никуда боковых ответвлений, где покоились кости оленей и кроликов да остатки древесного угля.

      Рыли там еще два года, но напрасно: никаких сокровищ не было и в помине. Кто-то выдвинул идею, что в горе, к тому моменту напоминавшей издали гигантские соты, сокровищ никогда не было. Другое дело - в арройо у подножия. Известковую стену могли воздвигнуть всего лишь для отвлечения внимания. В общем, центр экскаваторных работ вскоре переместился к песчаному оврагу. Здесь ждала другая неожиданность. Попытавшись проникнуть глубже в дно оврага, кладоискатели натолкнулись на материю, по своим свойствам оказавшуюся тверже бетона. Дно оказалось таким, что его невозможно было ни пробить, ни просверлить.

      На этом все и закончилось. Уставшие от бесплодных поисков, жители Канаба и окрестностей потихоньку разошлись по домам.

      Есть ли сокровища у Белой горы?

      Прошли годы. Умер Фредди Кристэл, заваривший всю эту кашу. А Канаб стал привлекать внимание по другому поводу. Сюда зачастили киношники из Голливуда, открывшие для себя местные пейзажи: причудливые скалы, пещеры, кратеры потухших вулканов, древние скальные жилища да шесть квадратных миль коралловых песчаных дюн. Известные звезды Голливуда частенько наведывались сюда, чтобы сняться в более чем пятидесяти фильмах. Те же великолепные естественные декорации когда-то вдохновили на творчество отца литературных вестернов Зейна Грея.

      Время от времени сюда наведываются кладоискатели-любители, но пока уходят ни с чем. А в округе продолжают рассказывать все новые истории о поисках сокровищ ацтекского императора.

      Однажды один из энтузиастов отправился в Мехико, чтобы отыскать недостающую информацию. Из картотек в архивах мексиканского военного ведомства ему удалось узнать, что огромное количество золота, серебра и драгоценных камней, спрятанное в так называемых Садах Монтесумы, было вывезено из Теночтитлана во время восстания ацтеков против испанцев. Обладатели сокровищ в течение многих дней несли их, пока не достигли безлюдного горного района, расположенного в пустынном регионе на севере. Там они спрятали императорские богатства, наслав смертельное проклятие на то место. Страшная кара постигнет всякого, кто посмел бы открыть тайник. Отправился ли на поиски сокровищ этот искатель кладов, узнав о проклятии, или нет - неизвестно.

      Еще в 1967 году некий Билл Джонс, арендовавший большой участок под Канабом обследовал ущелья с помощью электрических датчиков и других устройств. Он даже утверждал, что обнаружил точные координаты четырех скрытых пустот, которые не смогли обнаружить предыдущие исследователи. И все же фортуна ему не улыбнулась.

      Но поиски, похоже, будут продолжаться, поскольку до сих пор не найдено ничего. Сокровища Монтесумы, возможно, и в самом деле спрятанные где-то у подножия Белой горы, продолжают манить к себе кладоискателей всех мастей.

СЛИТКИ С "АДМИРАЛА НАХИМОВА"

      Особое место в истории морского кладоискательства занимает крейсер "Адмирал Нахимов", один из 27 кораблей, потерянных русской эскадрой в Цусимском сражении в 1905 году. Он пребывал в безвестности до тех пор, пока в 1933 году американец Гарри Ризберг не издал книгу "600 миллиардов под водой", в которой рассказывал о том, как искал клады в морских глубинах. В приложении автор привел список из нескольких сот затонувших судов с сокровищами, еще ждущих своего часа.

      Трудно сказать, чем руководствовался Ризберг, когда назвал сразу четыре русских корабля 2-й Тихоокеанской эскадры, потопленных при Цусиме. Больше того, он написал, что на борту каждого из них находились ценности соответственно на 1 миллион 200 тысяч, 2 миллиона, 800 тысяч и 1 миллион долларов. Поскольку по чистой случайности американец указал, что больше всего золота пошло на дно вместе с "Адмиралом Нахимовым", естественно, именно этот корабль привлек внимание охотников за сокровищами.

      Впрочем, многочисленные экспедиции, отправлявшиеся на поиски русского крейсера, неизменно заканчивались одним и тем же - банкротством кладоискателей. Так продолжалось, пока им не решил заняться японский миллионер Сасагава. У себя на родине этот 80-летний старик был известен многочисленными победами на гонках моторных лодок и неутолимой жаждой личной славы. В свое время он тщетно пытался заключить контракт на подъем драгоценного груза "Эдинбурга", а теперь вознамерился взять реванш на "бесхозных сокровищах" "Адмирала Нахимова". Престарелый богач основал компанию "Ниппон марин дивелопмент", пригласил шесть американских и английских водолазов, зафрахтовал сингапурское судно "Тен О" и отплыл в район Цусимы.

      В ноябре 1980 года на пресс-конференции Сасагава поведал журналистам, что выделил 15 миллионов долларов из своих личных средств на спасение русского золота, оцениваемого в 35 миллиардов, которые, можно считать, практически у него в кармане. Ведь главное сделано - корабль найден. По его словам, это "настоящий склад, где лежат 5500 ящиков, набитых золотыми монетами, слитками платины и золота". Причем водолазы якобы уже достали шесть слитков платины. Правда, сославшись на коммерческую тайну, он отказался огласить какие-либо подробности, сообщив только, что используется абсолютно новая глубоководная подъемная техника.

      Позднее Сасагава не раз позировал фотографам, держа в руках слитки, поднятые с "Адмирала Нахимова". Однако никаких новых находок он не демонстрировал, ссылаясь на то, что возникли непредвиденные трудности: сильные подводные течения, плохая погода, гигантские мурены, нападающие на водолазов. Отсюда и задержка с подъемом драгоценного груза.

      Зато Сасагава подробно рассказывал историю этих сокровищ. По его версии на другой день после Цусимского сражения японский эсминец "Серануи" приблизился к "Адмиралу Нахимову" и предложил подбитому крейсеру следовать за собой. Вместо ответа его ком... бросилась в море, а капитан взорвал в трюме часть боеприпасов, после чего корабль быстро пошел ко дну. Уцелевшие члены экипажа, по словам Сасагавы, признались, что на крейсере осталось "сказочное богатство", причем их карманы были набиты золотыми монетами. "Из-за своей непомерной алчности многие русские и утонули, - меланхолично заканчивал свое драматическое повествование кладоискатель-миллионер. - Ведь их корабль вез жалованье для всего русского флота".

      Первыми в успехе Сасагавы усомнились профессиональные охотники за морскими сокровищами. Возможно, в них просто заговорила ревность к славе японца. А поскольку он держал в секрете ход спасательных работ, они занялись проверкой его исторических изысканий. Стоило им обратиться к документам русско-японской войны, в частности к донесениям участвовавших в Цусимском сражении адмиралов и капитанов, как стало ясно, что в рассказах Сасагавы нет ни слова правды.

      Действительно, ночью в первый день сражения "Адмирал Нахимов" получил серьезные повреждения, но держался на плаву. И лишь утром он передал по радио, что идет ко дну. В этот момент на горизонте показалось японское судно "Саду мару" в сопровождении эсминца "Серануи". Оно-то и подобрало команду крейсера, вовсе не обреченную идти ко дну с карманами, набитыми золотом. Его вообще не было ни у матросов с "Адмирала Нахимова", ни на самом корабле.

      Со временем выяснилась и другая любопытная деталь. Слитки металла, которые, по утверждению Сасагавы, были подняты с затонувшего русского крейсера, имели удельный вес 11,34 г/см3. Это плотность свинца, а не платины. Стремясь прославиться, японский миллионер просто-напросто вытащил на свет Божий историю английского "Черного Принца" из Балаклавской бухты, скорректировав ее применительно к "Адмиралу Нахимову". Но он не учел, что в мире подводных сокровищ рано или поздно все становится известным.

      КОШКА С РУБИНАМИ

      По данным Гидрографического управления США за последние сто лет, в мире ежегодно гибнет в среднем 2172 судна торгового флота. И это только учтенные потери. С 1500 года, когда европейцы, прежде всего испанцы, положили начало ограблению Нового Света, и до середины нашего столетия, то есть за 450 лет, мировой гражданский флот потерял почти миллион судов. Только Португалия и только в XVI веке лишилась морских грузов на сумму 124 миллиона долларов. Если к этому прибавить стоимость самих погибших судов, сумма потерь возрастет до астрономической цифры.

      И это только суда, судьба которых известна и отражена в документах. А сколько безвестных трагедий хранит Мировой океан? Считается, что на каждый известный и зарегистрированный случай гибели судна приходятся сотни неизвестных. На морских картах Адмиралтейства Великобритании отражена гибель почти 1600 судов, затонувших в Ла-Манше, и почти 6,5 тысяч, погибших у побережий Британских островов. Суммируя данные Адмиралтейства о погибших торговых судах и их грузе, можно заключить, что в морских катастрофах потеряно почти 20 процентов всего добытого на Земле золота и серебра.

      А вот данные по Великим Американским озерам: с 1679 по 1951 год здесь затонуло 7167 судов с грузом меди, железа, свинца, леса, угля, муки, зерна, масла и наличных денег.

      Итак, на дне океанов, морей и озер лежат огромные богатства, и половина их может быть поднята на поверхность с помощью современной подводной техники. Это значит, что поиск затонувших сокровищ надо считать не просто бизнесом, а Бизнесом с большой буквы, весьма привлекательным и для профессионалов и для любителей. Законный вопрос: почему же в таком случае поиск и добыча затонувших сокровищ не ставится на широкую государственную основу, с привлечением опытных профессионалов?

      На самом деле это не совсем так. В Великобритании, Франции, Италии и США различные агентства занимаются спасением погибших грузов, в основном затонувших во время второй мировой войны. В перечисленных европейских странах соответствующие программы стали разрабатываться сразу же по окончании войны и реализуются до сих пор. Что касается США, то специальный отдел Министерства внутренних дел не располагает достаточным персоналом и оборудованием для подобных работ и вынужден ограничиваться проектами, предполагающими минимальные затраты при высокой ценности затонувших грузов. В то же время правительство как будто поощряет поиск и добычу подводных сокровищ частными предпринимателями. На деле же профессиональные охотники за сокровищами редко берутся за крупные проекты из-за обычной в таких случаях бюрократической волокиты. Им легче и выгоднее заниматься мелкой работой, в которой нет недостатка, и не связывать себя официальными контрактами.

      Работа охотника за подводными сокровищами трудна и опасна, и настоящий профессионал возьмется за конкретное дело, только имея хорошие виды на отдачу. Учитывается все, вплоть до состояния погоды: ведь оборудование подводника весьма дорого и задержка из-за погодных условий может лишить предпринимателя всех надежд на прибыль.

      Каждое дело, каждый проект предоставляет охотнику за подводными сокровищами новый вариант, пополняет его профессиональный опыт. Такие факторы, как географические и топографические изменения морского дна, вызванные, например, тектоническими причинами, в свою очередь меняют направления течений, приливов и отливов. В результате затонувшее судно может быть полностью похоронено, скрыто донными материалами или же быть перемещенным в другое место. Движение судна на дне может создать и другие препятствия: сильную деформацию корпуса, которая не даст исследователю проникнуть внутрь.

      Юг Флориды - популярный район среди искателей подводных сокровищ. Техника поиска проста: курсируй вдоль прибрежных отмелей и старайся обнаружить признаки затонувших судов. А самый верный признак - скопление крупных камней, остатки судового балласта. Такие камни бывают хорошо видны в воде до глубины 16 - 18 метров. Большинство затонувших у берегов Флориды судов находят на глубине 12 - 15 метров, обычно на рифах или отмелях. Так, недавно был найден 44-пушечный британский фрегат, пропавший в 1744 году.

      Один из местных охотников за сокровищами, некий Арт Макки, известен тем, что нашел несколько слитков чистого серебра весом более 3 кг каждый. Кроме того, он обладатель множества других "даров моря", выставленных в его собственном музее. Большинство экспонатов - всевозможные предметы с испанских галеонов, ставших жертвами ураганов.

      Останки этих галеонов усеивают морское дно Флоридских проливов - от восточного побережья полуострова до Багамских островов.

      Огромный галеон "Санта-Роза", шедший в Гавану из порта Веракрус (Мексика), затонул недалеко от Ки-Уэста (западная оконечность длинного, узкого острова Флорида-Кис, к югу от полуострова Флорида) с грузом золотых и серебряных слитков и других сокровищ на сумму 30 миллионов долларов. В наши дни он был обнаружен водолазами Военно-морских сил США к югу от Ки-Узста, в районе, закрытом для посещения. Предварительный осмотр затонувшего судна показал, что его корпус, по-видимому, не поврежден, несмотря на то, что галеон покоится на дне не одну сотню лет. Естественно, он сильно оброс кораллами и моллюсками. После того как этот район будет открыт, водолазы намерены поднять сокровища.

      Первым, кто нашел сокровища в Карибском бассейне, был известный своими злодеяниями пират XVII века Франсуа Олонэ - гроза испанцев, предводитель пиратов Тортуги. Во время своего знаменитого набега на Маракайбо (Венесуэла) Олонэ услышал о сокровищах на сумму 300 тысяч долларов, спрятанных на одном из соседних островов. Покончив с Маракайбо, Олонэ отправился на этот остров со своими головорезами. История свидетельствует, что Олонэ действительно нашел там сокровища, но умалчивает о их точном местонахождении и названии острова.

      Другой не менее известный пират Карибского моря, Бартоломью Португалец, оставил на дне у берегов Кубы испанский галеон с грузом золота и серебра на сумму полмиллиона долларов. История эта такова. Однажды Португалец шел на небольшом барке у западных берегов Кубы и, обходя мыс Корриентес, неожиданно встретил большой испанский галеон. Несмотря на неравенство сил - на барке было 40 человек и 4 пушки, на галеоне соответственно 70 и 20, - пираты напали на испанцев, но их первая атака была отбита. Со второй попытки галеон был захвачен и пираты повели его на запад. Однако почти сразу же они наткнулись на три других испанских корабля. На этот раз схватка была недолгой: испанцы захватили пиратов, предводитель которых оказался среди пленных. Недавняя добыча пиратов - 70 тысяч пиастров и 120 тысяч мешков какао - снова перешла в собственность прежних хозяев, и испанцы на четырех галеонах, с пленными пиратами на борту, направились в Кампече (Мексика, западное побережье полуострова Юкатан). Местные купцы, узнав о пленных, хотели немедленно повесить Португальца, но казнь отложили до следующего утра. В то время как в городе сооружали виселицу, Португальцу удалось бежать с галеона. Под покровом темноты он миновал город и скрылся. Две недели он провел почти без еды и питья, пока в 40 милях от Кампече не набрел на шайку знакомых пиратов, высадившихся на берег в поисках воды. Португалец поведал им свою историю, не забыв, разумеется, упомянуть о привлекательном добре на борту испанских галеонов. После этого ему не составило труда собрать подходящую команду: двадцать пиратов с Португальцем во главе отправились в Кампече на небольших лодках.

      Проникнув ночью в бухту, пираты захватили самый большой из галеонов и не дожидаясь утра ушли на нем в открытое море. Португалец вернулся к Кубе, где его застиг шторм. Галеон погиб на скалах у южных берегов острова, самому Португальцу с несколькими пиратами удалось добраться до берега. Второй раз Португалец лишился огромной добычи, которая и по сей день лежит близ скал Жардин-Рокс. Никто никогда не пытался достать сокровища этого галеона - золотые и серебряные слитки и монеты, стоимость которых оценивается в 2 миллиона долларов.

      Бартоломью Португалец появляется на исторической сцене через два года после описанных событий. Он снова в том же районе, у острова Пинос, к югу от Кубы, на борту очередного испанского галеона. На этот раз его добыча - 12 тонн серебра в слитках. Но опять шторм губит судно - на скалах у восточной оконечности острова Пинос, где оно лежит до сих пор с нетронутым грузом чистого серебра.

      История другого испанского галеона, "Санта-Паула", многие годы будоражит воображение искателей сокровищ. Галеон вышел утром 12 августа 1679 года из Гаваны и направился к острову Тенерифе (Канарские острова). В списке пассажиров значились испанские гранды, чиновники и прочие важные персоны, в том числе сестра губернатора Канарских островов. В трюмах галеона, кроме других ценностей, находился и "живой товар" - чернокожие невольники. Путешествие едва началось - галеон проходил в трех милях от юго-восточной оконечности острова Пинос (современный мыс Пунта-дель-Эсте), - когда капитану доложили, что из трюма доносятся какие-то странные звуки. Капитан Фернандес сам спустился в трюм и стал свидетелем ужасной картины: в днище судна зияла дыра, прорубленная одним из невольников, этаким чернокожим Геркулесом, и трюм стремительно наполнялся водой. Капитан ринулся на палубу и изменил курс, направив судно к Пунта-дель-Эсте в надежде добраться до берега, прежде чем галеон затонет. Но "Санта-Паула" успела дойти лишь до рифов у юго-восточной оконечности острова и стала опрокидываться. Ком... и пассажиры едва успели на шлюпках покинуть гибнущий галеон, который ушел на дно перед самым рифовым барьером. Разумеется, весь груз остался на борту, спасли лишь судовой журнал. Этот журнал впоследствии отправили в архив Адмиралтейства, где он и был обнаружен. Согласно реестру, на "Санта-Пауле" находился груз ценностью 3,5 миллиона долларов: слитки золота и серебра, монеты и прочее, а также шкатулка с изумрудами, принадлежащими сестре губернатора Канарских островов.

      Единственный человек, видевший с тех пор "Санта-Паулу", - известный исследователь-подводник лейтенант Гарри Ризберг. В трюме галеона он нашел сундуки с монетами на сумму 65 тысяч долларов. Лейтенант Ризберг обнаружил "Санта-Паулу" на выступе подводной скалы, на глубине более 50 метров, с южной стороны рифа, простирающегося к востоку от Пунтадель-Эсте.

      Впрочем, может быть, затонувшую "Санта-Паулу" видел не только лейтенант Ризберг. Как-то раз в офис президента Ассоциации охотников за подводными сокровищами (Флорида, США) Ф. Коффмана зашел человек, имевший немалый опыт подводных исследований в Карибском бассейне. Он рассказал, что обнаружил затонувшее судно неподалеку от острова Пинос, на глубине около 50 метров. Судно, по-видимому, затонуло давно: фальшборт отсутствовал, доступ в трюм был свободен. При видимости около 30 метров этот исследователь смог увидеть, что вдоль всего трюма размещались небольшие сундуки, плотно поставленные друг к другу. Все они были сильно занесены илом и песком, но в том, что это были именно сундуки, рассказчик не сомневался. Не имея никаких специальных средств для извлечения сундуков, он покинул место своей находки, надеясь вернуться сюда с соответствующим снаряжением. Эта территория принадлежит Кубе. После неоднократного обсуждения проекта с кубинскими чиновниками этот подводник не решился продолжать дело: было ясно, что кубинцы стараются выведать у него необходимые сведения, чтобы самим поднять сокровища.

      Ф. Коффман, весьма искушенный в подобных делах эксперт, не отвергает вероятности того, что найденное судно - это "Санта-Паула".

      С XVI века до 40-х годов XIX века Карибское море являлось ареной бурной и плодотворной деятельности корсаров и пиратов всех мастей, охотившихся за испанскими судами, перевозившими богатства из Мексики и Южной Америки через Гавану в Мадрид. Здесь действовали такие известные пираты, как Олонэ, Морган, Монбарс, Басилиано, Скотт, Дэвис, Боне, Роджерс, Гаспарилья, Тич (Черная Борода), Кидд, Пэйн, Боннетт и множество других, меньшего калибра.

      В этом районе лежат на морском дне останки многих тысяч кораблей "серебряного флота" Испании, погубленных жестокими штормами и ураганами, коварными рифами и злодеями пиратами. Остров Тортуга у северо-западного побережья Гаити буквально окружен кольцом затонувших кораблей: сотен галеонов, фрегатов, шлюпов, барков и других, погибших на пути в Испанию с грузом золота и серебра из Нового Света. В двухстах милях к северо-востоку от Тортуги находится Банка-Силвер (Серебряная), где в середине XVII века погибли корабли испанского "серебряного флота" с грузом общей стоимостью 21 миллион долларов. У восточного побережья Гаити, близ мыса Энтаньо, лежат на дне останки испанского судна "Золотая лань", попавшего в ураган 4 июля 1502 года. Судно везло королю Испании золото, серебро и драгоценные камни на сумму 5 миллионов долларов, которые губернатор Эспаньолы (так тогда назывался остров Гаити) - Бобадилья - "приватизировал" у туземцев. Большая глубина и сильные течения делают весьма проблематичной возможность достать эти сокровища, среди которых надо особо выделить стол из чистого золота - личный подарок Бобадильи королю Испании.

      Некоторые подробности о сокровищах Банка-Силвер. Ежегодно испанский флот, прежде чем отплыть в Испанию, собирался в Пуэрто-Плата (северное побережье Гаити) с грузом сокровищ из Нового Света. Одна флотилия (она называлась Галеонской) "работала" вдоль берегов Новой Кастилии (Перу, Чили, Колумбия, Панама) , вторая - "Флора" - курсировала по Карибскому морю, собирая дань в Центральной Америке. Нагрузившись добычей, обе флотилии встречались в Гаване, а затем направлялись в Пуэрто-Плата перед 4000-мильным броском через океан.

      Ноябрьским утром 1643 года испанский флот покидал Пуэрто-Плата. Возглавлял флот адмиральский корабль "Ла Сантиссима Тринидад". Зная, что крупные рифовые отмели располагаются цепью вдоль северного побережья Эспаньолы, моряки держали курс на север, в пролив между банками Мушуар и Силвер. Ветер был благоприятным, но неожиданно он стих, а потом подул с северо-запада, постепенно усиливаясь. Вскоре в проливе уже бушевал настоящий ураган, весь флот неотвратимо несло на рифы банки, носящей теперь название Силвер. Одно за другим гибли суда "серебряного флота", и только адмиральский корабль сумел обойти смертельные препятствия. Через несколько дней, в жалком состоянии, он сумел вернуться в Пуэрто-Плато, принеся горестную весть о гибели флота с грузом 21 миллион долларов. Сорок лет спустя часть груза на сумму 1,5 миллиона долларов была поднята, а уже в нашем столетии лейтенант Ризберг нанес на карту местоположение затонувших судов. Старые документы Британского адмиралтейства свидетельствуют: "...банка состоит из двух крупных рифов и множества отмелей; расстояние между Северным и Южным рифами около 7 лиг. Испанский флот лежит почти посередине Северного рифа, длина которого 7 лиг, ширина 0,5 лиги".

      Большинство остатков испанских судов находится на глубине от 15 до 30 метров; одно судно лежит на глубине 36 метров, еще одно - 60 метров. Весь флот насчитывал 16 судов, значит, затонуло пятнадцать. Близ острова Крукед-Айленд, к северу от восточной оконечности Кубы, лежит еще один большой испанский галеон, затонувший в 1668 году.

      Выдающийся охотник за сокровищами

      Лейтенант Гарри Е. Ризберг, отставной офицер Военно-морских сил США, может считаться самым выдающимся охотником за подводными сокровищами нашего времени. Благодаря личным усилиям он собрал обширнейшую информацию о подводных сокровищах, оказавшихся на дне, начиная с XV века. Он принимал личное участие во многих подводных исследованиях, и список сокровищ, поднятых им со дна морского, весьма внушителен.

      Ризберг достигает успеха благодаря тщательной подготовке к каждой своей экспедиции. Его оборудование всегда самое лучшее и совершенное для своего времени; он начинает очередное предприятие только собрав всю возможную относящуюся к делу информацию, а его огромный опыт подводника гарантирует максимальную эффективность каждой операции. В результате каждый его проект приносит успех. Вот некоторые из его достижений.

      Испанский галеон "Санта-Паула", затонувший 12 августа 1679 года у кубинского острова Пинос с грузом золота, серебра и других драгоценностей на сумму 3,5 миллиона долларов. Ризберг достал с этого судна, лежащего на глубине 56 метров, сундук с монетами стоимостью 60 тысяч долларов, но вынужден был прекратить предприятие из-за разногласий с кубинскими властями.

      Испанский галеон "Санта-Крус", затонувший в заливе Манта-Бей, Перу, 13 августа 1680 года с грузом золота и серебра на сумму 13 миллионов долларов. После первого же погружения Ризберг извлек на поверхность сокровища на 40 тысяч долларов, но едва спасся от гигантского осьминога.

      Испанский галеон "Сан-Педро де Алькантара", затонувший у острова Маргарита, Венесуэла, с грузом золота и серебра на сумму 5 миллионов долларов. Этот корабль погиб в 1815 году, и место его гибели было неизвестно, пока Ризберг не обнаружил его на глубине около 30 метров и не достал разнообразные предметы на общую сумму 20 тысяч долларов. Местные жители постоянно находят на пляжах острова Маргарита старинные монеты. Общая стоимость этих находок уже составила 250 тысяч долларов.

      Испанский галеон "Эль-Капитан", затонувший 4 декабря 1717 года у острова Нью-Провиденс (Багамские острова) с грузом золота и серебра на сумму 2 миллиона долларов. Ризберг достал часть этого груза.

      Испанский галеон "Сан-Педро", затонувший 22 июля 1719 года у маленького острова Горда-Кей (Багамские острова) с грузом серебра на сумму 500 тысяч долларов. Ризберг достал серебряные слитки общей стоимостью 20 тысяч долларов, а также несколько пушек и другие предметы.

      Американский пароход "Колумбия", затонувший 11 сентября 1931 года у Пойнт-Таско, Мексика, с грузом монет на сумму 800 тысяч долларов. Вскоре после катастрофы специальная корпорация "Меррит-Чэпман и Скотт" провела здесь поисковые работы и подняла груз монет общей стоимостью 705 тысяч долларов. Впоследствии Ризберг тоже обследовал это судно, и не без успеха: сумма его находок составила несколько тысяч долларов.

      Неизвестный голландский фрегат, затонувший у острова Тексел в Северном море в 1767 году с грузом стоимостью 5 миллионов долларов на борту. Ризберг достал часть этого груза на сумму 69 тысяч долларов.

      Один из самых крупных и многообещающих проектов Ризберга - это сокровища "серебряного флота" Испании, погибшего в 1643 году на мелководье Банка-Силвер, к северу от острова Гаити.
      Через сорок лет после этой катастрофы, в 1683 году, капитан Британских военно-морских сил Уильям Фиппс, командовавший 16-пушечным фрегатом "Сали Роуз", прибыл в Пуэрто-Плато (Гаити) с намерением найти и достать сокровища "серебряного флота". После нескольких месяцев безуспешных поисков он был вынужден вернуться в Англию за материальной поддержкой. В 1686 году капитан Фиппс возобновил поиски; теперь в его распоряжении были два хорошо снаряженных корабля.

      На этот раз поиски дали результат: был найден один из испанских кораблей, с которого удалось поднять золото и серебро на сумму 1,5 миллиона долларов. За это достижение британский король Яков II наградил Фиппса рыцарским званием. Впоследствии Фиппс стал губернатором Массачусетса, в то время - британской колонии. Огромные богатства Банка-Силвер всегда привлекали внимание Ризберга. Он не раз лично обследовал район гибели испанских кораблей и в конце концов обнаружил среди кораллов несколько галеонов. Ризберг стал тщательно готовиться к операции по подъему сокровищ. Его ком... экспертов располагала двумя судами со специальным оборудованием, а возглавил операцию капитан Чарлз Хакинс, опытный подводник, доставший в свое время сокровища с корабля "Айлендер", затонувшего у берегов Аляски. Специальное оборудование включало механического робота, сконструированного инженером Чарлзом Уорреном. Затраты на этот проект составили около 200 тысяч долларов.

      Любопытные истории о потерянных сокровищах

      В 1759 году командующий французскими войсками в Квебеке генерал Монкальм издал приказ, призывающий все местные знатные и зажиточные семейства собрать свои богатства и передать на хранение в городскую крепость ввиду угрозы взятия города английскими войсками под командованием генерала Вулфа. Жители Квебека откликнулись на этот призыв. Все собранные богатства были зашиты в кожаные мешки, снабжены этикетками с указанием хозяев, уложены в ящики и отправлены вверх по реке Святого Лаврентия под охраной четырех офицеров, давших клятву о неразглашении тайны. Ящики были надежно спрятаны, а квебекская крепость (цитадель) вскоре пала под натиском армии генерала Вулфа.

      В 1909 году один местный фермер французского происхождения занимался ремонтом старого камина. Собираясь зацементировать один из крупных камней, он сначала вынул его из кладки. В образовавшемся пространстве он заметил небольшой ящичек, - в замке торчал серебряный ключ. Открыв ящичек, фермер нашел в нем лишь пожелтевший пергамент с печатью генерала Монкалма, командующего старой квебекской цитадели. Осторожно развернув хрупкий документ, фермер увидел французский текст. Он отнес находку местному священнику и попросил прочесть текст. Вот что там было написано: "В небольшой бухте на реке Святого Чарлза, на восточном берегу, в 10 футах от воды вы найдете золото, серебро, драгоценности и овечий череп. Там находятся сокровища Квебекской цитадели".

      Вернувшись домой, фермер обсудил новость с женой. Он сомневался в законности поисков квебекских сокровищ без ведома властей, но в конце концов уговорил себя попробовать. Следуя указаниям пергамента, он нашел бухту: она хорошо выделялась, так как в других местах не было высоких берегов. Предприняв раскопки, фермер наткнулся на железный ящик, похожий на найденный им в каминной кладке. В ящике оказалась карта и какие-то рукописи. Фермер опять пошел к священнику, благоразумно оставив карту дома. Рукопись гласила: "Следуйте на другой берег реки Святого Чарлза, далее в лес, недалеко от бухты и полуострова, 20 футов, на северо-запад по направлению к группе елей, на глубине 50 футов, - наши сокровища Квебекской цитадели".

      На следующий день фермер пришел в указанное место, надеясь найти "группу елей" - ключевой ориентир вожделенного клада. Но время изменило облик ландшафта: местность сильно заросла деревьями и никакой отдельной группы елей здесь уже не было. Не найдя подходящего для раскопок места, фермер тем не менее не оставил поиски. Годами он копал яму за ямой в районе, который можно было определить, следуя указаниям рукописи. Но все было тщетно. А вскоре эта земля стала владением церкви и всякие поиски кладов были здесь запрещены. С тех пор никто не пытался разыскать сокровища Квебекской цитадели.

      Небольшой островок Шоулс у побережья Нью-Гэмпшира известен как место, где прятали сокровища такие знаменитые пираты, как Кидд, Тич (Черная Борода), Квелч, Боннетт, Дэвис, и многие другие. Джон Квелч не раз прятал свою добычу на островах Уайт и Стар; кое-что из этих сокровищ уже найдено. Этот пират оставил на острове Стар клад монет стоимостью 275 тысяч долларов и сразу же после этого был пойман вместе со своей командой и повешен в Бостоне. На этих и соседних островах поработало впоследствии немало искателей сокровищ, но о сколько-нибудь значительных находках пока не сообщалось. С хорошим современным оборудованием здесь можно надеяться на успех.

      Недалеко от бухты Виго в Галисии лежит испанский корабль, "Сан-Педро де Алькантара", погибший в январе 1786 года. Его не следует путать с другим испанским судном того же названия, затонувшим в заливе Куму-на-Бей, Венесуэла. "Сан-Педро де Алькантара" шел из Лимы в Кадис с грузом золота и серебра на сумму 8 миллионов долларов. Корабль сел на мель близ порта Пеншпи на побережье Эстремадуры (Португалия), и все 186 человек, находившихся на его борту, погибли. Весть о гибели судна и его богатств облетела всю Европу. Охотники за подводными сокровищами сумели поднять ценностей на сумму 2 миллиона долларов; остальные и по сей день находятся на дне.

      А вот история о кошке стоимостью полмиллиона долларов. Эта кошка - керамическая фигурка - была сделана в Берлине в конце прошлого века и отправлена в Америку в крупной партии подобных изделий. Переплыв океан, фигурки разошлись по всем штатам США.

      Кошка же, о которой идет речь, оказалась особенной: в ней были спрятаны два рубина.

      История этих рубинов, крупных и совершенно одинаковых, известна с 167 года нашей эры, когда они служили глазами статуи в одном корейском храме. Много позже, в XVI веке, они становятся собственностью Сулеймана Прекрасного, султана Оттоманской империи. Султан подарил рубины одной из своих наложниц, которая потом была убита вором. В XVIII веке рубинами владел Людовик XV. Он подарил их мадам Помпадур, а та продала одному русскому вельможе. В 1894 году известный вор Клаус Гудден появился с ними в Германии. Немецкая полиция выследила Гуддена и пыталась его арестовать, но во время операции по захвату он был убит. Однако ни рубинов, ни каких-либо наводящих улик при убитом не оказалось и след злополучных драгоценных камней был потерян.

      В 1897 году некий коллекционер драгоценных камней, по имени Майкл Грейвс, решил попытаться проследить действия Гуддена в последние дни его жизни. Он сумел выяснить, что в течение этих дней полиция блокировала городской квартал, где скрывался Гудден, Оказалось, что в тот день, когда Гудден был убит, он зашел в небольшую мастерскую по производству керамических фигурок. Грейвс нашел эту мастерскую и расспросил ее хозяина, который помнил, как Гудцен заходил к нему и интересовался фигурками, выставленными на полках. Он выбрал кошку, только что вынутую из печи и еще мягкую, внимательно осмотрел ее и купил. Хозяин предлагал Гуддену купить другую кошку, так как выбранная им еще не застыла окончательно, но Гудден настаивал именно на той, которую он выбрал, и попросил хозяина отложить ее в сторону и не трогать до тех пор, пока он не вернется. Вскоре после этого Гудден был застрелен полицейским.

      Прошло около двух лет, и хозяин решил, что покупатель, выбравший "мягкую" кошку, уже не вернется. А если все же вернется, то он подсунет ему другую - такую же. Хозяин запаковал невостребованную фигурку вместе с другими и отправил всю партию в Америку.

      Грейвс продолжил поиски за океаном. Он сумел найти торгового агента, получившего в США партию фигурок, и узнал от него, что те разошлись по всей стране и теперь уже совершенно невозможно проследить путь какой-либо отдельной фигурки. Грейвс тем не менее объездил множество торговых точек в разных районах США, но в конце концов бросил поиски и вернулся в Германию.

      Фигурка кошки была ровно 20 сантиметров высотой. Кошка лежит, вытянув хвост вдоль тела и прикрыв им передние лапы. Первоначальный цвет фигурки - желтый. Где-то она должна быть и сейчас, эта керамическая кошка, скрывающая в себе рубины стоимостью полмиллиона долларов. Она ждет, что кто-нибудь найдет ее и опознает.

      В 600 милях к востоку от бразильского побережья, в Атлантике, находится неприветливый скалистый остров Триндади, принадлежащий Бразилии. Исторические материалы свидетельствуют, что на этом острове спрятаны пиратские клады. Самый крупный из них, оцениваемый в 49 миллионов долларов, оставил под одним из утесов испанский пират Хосе Сантос. Другой пират, Томпсон, спрятал здесь сокровища, добытые им в Лиме (Перу). Свои клады спрятали здесь Тич (Черная Борода) и Лафит. С тех пор восемь поисковых экспедиций побывали на острове, но оползни и другие препятствия помешали успешным поискам.

К СЕЙФАМ "ТИТАНИКА"

      Согласно показаниям спасшихся пассажиров первого и второго класса и сведениям, просочившимся в печать, на борту "Титаника" находилось немало сокровищ. По подсчетам директора-распорядителя судоверфи Эндрюса, на которой строился пароход-гигант, "стоимость" пассажиров лайнера, среди которых были коллекционеры, миллионеры и весьма состоятельные люди, составляла около 250 миллионов долларов. Эти пассажиры везли с собой дорогие антикварные картины, вещи, бриллианты и золото.

      Конечно, картины, как и бесценный манускрипт Омара Хайяма "Рубай", редчайшая, великолепной сохранности мумия египетской прорицательницы времен фараона Аменхотепа I (принадлежала археологу и лорду Кантервилю), - все это безвозвратно погибло в пучине, но слитки золота, бриллианты и золотые украшения, несомненно, остались в сейфах и каютах "Титаника".

      После того как в 1989 году в Атлантике, на глубине 3750 м, известным подводником Р. Баллардом был обнаружен "Титаник", над местом гибели побывали три экспедиции - две американо-французские и одна российская.

      В специальном документе было особо оговорено, что ничего из собственности "Титаника" экспедициями на поверхность не будет поднято. Поэтому даже гуттаперчевая детская кукла, после ее фотографирования была осторожно положена на место. Участники экспедиций строго следовали этому приказу, хотя иногда находили уникальные предметы. В одном из погружений, например, был обнаружен золотой подсвечник в раздавленной толщей воды каюте. И его тоже возвратили "Титанику".

      Основной целью этих погружений было обследование места гибели и характера разрушений корпуса. Как оказалось, корпус лайнера разломился. Кормовая часть его, где не было пробоины и где образовалась гигантская воздушная подушка, отломилась и затонула несколько позже, отдельно от носовой части.

      Американский подводный мини-робот "Ясон" осторожно проник во внутренние помещения "Титаника" и сделал несколько сот снимков. Там сохранились хрустальные и золоченые люстры под потолком; колонны, некогда обшитые дорогими породами деревьев; лестница парадного салона; каюты первого класса с фарфоровыми ваннами английских фирм; бутылки с шампанским, китайские сервизы с эмблемой знаменитой пароходной линии "Уайт стар" ("Белая звезда") со звездой внутри красного треугольника - предмет вожделения многих коллекционеров. Была найдена древнегреческая бронзовая скульптура Дианы, принадлежавшая, видимо, Маргарет Браун, миллионерше из Денвера, перевозившей редкие вещи, приобретенные в разных странах. Взяв на себя командование одной из спасательных шлюпок, она в последний момент распорядилась выбросить все это за борт.

      Однако вторая французская подводная экспедиция получила разрешение на извлечение предметов из кают и доставку их на поверхность. Видимо, сыграли роль некоторые интересные аргументы французов, убедивших юристов извлекать со дна океана как научные данные, так и предметы, имеющие юридическое значение.

      Например, на следствии и на суде, разбиравших обстоятельства гибели "Титаника", некоторые пассажиры утверждали, что, пока "Титаник" тонул, отдельные члены команды грабили личные сейфы в каютах. Это было серьезным обвинением, которое предстояло расследовать.

      Действительно, "Ясону" удалось обследовать некоторые служебные помещения и каюты пассажиров, в том числе ту, которая, по свидетельству очевидца, была ограблена. Оператору "Ясона" удалось с помощью манипулятора повернуть ручку сейфа, отчасти это говорило о том, что замок сейфа действительно открыт, но массивная стальная дверца, покрытая толстым слоем ржавчины, так и не поддалась!

      О сейфах, расположенных в служебных помещениях и каюте капитана Смита, прессе ничего не было сообщено. Известно только, что французами было поднято на поверхность 1412 предметов, часть которых была сдана в музей, что-то разошлось по частным коллекциям и продано с аукциона за большие деньги, а некоторые предметы возвращены прежним владельцам, которых, увы, к 1991 году осталось в живых лишь несколько человек.

      Российская подводная экспедиция от Института океанологии имени П. П. Ширшова, снабженная глубоководным обитаемым аппаратом "Мир", совместно с канадской фирмой "ШАХ", американской фирмой "OCEAN IMAGE" и Национальным географическим обществом США в 1991 году совершила семнадцать глубоководных погружений на месте гибели "Титаника".

      "Мир" сумел отснять уникальный фильм, который получил высшую оценку специалистов и изучается.

      Согласно отчетам специалистов, "Титаник" глубоко погрузился в донный ил. Носовая часть его, где должна находиться 95-метровая рана от айсберга, погубившая лайнер, слишком глубоко зарылась из-за огромного веса корпуса. Это печальное обстоятельство не позволило обследовать пробоину. Удалось только установить, что обшивка правого борта сильно вдавлена внутрь и вдоль борта лопнули заклепки.

      Сенсационным было то, что после тщательного изучения фильма и фотоснимков некоторые эксперты заявили, что айсберг только помял корпус гиганта и не мог распороть массивную стальную обшивку!

      Тогда возникает вопрос: что же послужило причиной гибели "Титаника"? Возможно, на это дадут ответ последующие глубоководные экспедиции."Титанику", вместе с его сейфами и похороненными сокровищами, видимо, суждено покоиться на океанском дне очень долго. Уже сейчас появились опасения, что рано или поздно до его кают смогут добраться любители-подводники. Уже через несколько лет они в состоянии будут построить и глубоководные аппараты, и уникальную поисковую электронную аппаратуру. И глубина 3750 метров не будет представлять для них серьезного препятствия.

      Что касается дальнейшей судьбы "Титаника", то есть проекты превращения его в Международный морской музей. Уже сейчас можно проводить на нем интересные исследования по части законов коррозии различных металлов и экологии. А через каких-нибудь десять лет на многоместных подводных глубоководных аппаратах смогут показывать освещенный прожекторами "Титаник" многочисленным туристам и любителям подводной археологии.

ГДЕ ЛЕЖИТ ФРЕГАТ УШАКОВА?

      В 1766 году выпускник Морского корпуса Федор Ушаков, из мелкопоместных дворян, поступил на службу в Балтийский флот. Ни высокопоставленной родни при дворе императрицы Екатерины II, ни родственных связей в штабе флота. Повышения в чинах и должностях достигались добросовестным исполнением офицерского долга, смелостью и отвагой в морских сражениях. В 36 лет Ф. Ф. Ушаков заслужил право командовать линейным кораблем "Виктор". На нем он совершил дальний вояж в Средиземное море, где нес крейсерскую службу по охране российских торговых судов от пиратов.

      В 1783 году капитан 2-го ранга Ушаков вновь получил назначение на Черноморский флот, где будучи еще лейтенантом прошел неплохую школу под флагом командующего Азовской флотилией вице-адмирала А. Н. Сенявина. Тогда Черноморского флота, по сути, не было, он только нарождался после присоединения Крыма к России. Адмиралтейство направило Ушакова, в числе лучших командиров кораблей, в Херсон, где на верфях судостроители уже заложили несколько линейных кораблей.

      Этот новый портовый город близ устья Днепра, построенный под руководством предка А. С. Пушкина Ганнибала, стал центром строительства кораблей для Черноморского флота, обосновавшегося в естественной Ахтиарской гавани. В феврале 1784 года последовал императорский указ об основании в ней военного порта Севастополь с адмиралтейством и крепостью. Ф. Ф. Ушаков принимал участие в обустройстве Севастополя.

      Не подхалимством и низкопоклонством перед власть имущими, а горячей преданностью флотскому делу, нарождающемуся Черноморскому флоту Федор Федорович снискал доверие у всесильного князя Г. А. Потемкина-Таврического и обрел чуткого и внимательного покровителя в лице его чиновника для особых поручений В. С. Попова.

      Несколько позже В. С. Попов стал секретарем канцелярии Екатерины II, сохранив добрые взаимоотношения с Ушаковым. По переписке между ними можно судить о роли Федора Федоровича в строительстве кораблей. Его Херсонская верфь с 1787 года ежегодно давала флоту по два линейных корабля, несколько фрегатов и других мелких судов.

      Фрегаты, построенные в Херсоне, отличались от тех, которые строились мастерами Адмиралтейства в Санкт-Петербурге. Они были меньших размеров, имели меньше пушек и, что особенно отличало их от столичных кораблей, почти не имели декоративно-художественных украшений...

      1790-й - звездный год Ф. Ф. Ушакова.

      До этого он успел отличиться в компании 1789 года против турок, когда в Севастопольской эскадре под флагом командующего Черноморским флотом контр-адмирала М. И. Войновича, командуя авангардом, нанес поражение эскадре противника у острова Фидониси (ныне Змеиный).

      Победа над турками в сражении при Фидониси принесла Ушакову чин контр-адмирала и назначение командиром Севастопольской эскадры под флагом все того же Войновича, оставшегося на посту командующего флотом. Сам Федор Федорович весьма скромно оценивал личный вклад в победу, говорил о смелости и отваге моряков: "Я сам удивляюсь проворству и храбрости моих людей. Они стреляли в неприятельские корабли не часто и с такой сноровкой, что, казалось, каждый учится стрелять по цели, сноравливая, чтобы не потерять свой выстрел".

      С 14 марта 1790 года Ушаков сменил Войновича на посту командующего флотом. На него легли все заботы по подготовке кораблей к решительным действиям против турок.

      Сражение с сильным турецким флотом во главе с Гусейн-пашой состоялось 8 июля 1790 года в Керченском проливе. Турки имели превосходство в силах и первыми атаковали авангард русской эскадры. Корабли Ушакова не только выдержали натиск неприятеля, но и заставили его отступить, спасаться бегством из пролива.

      Ф. Ф. Ушакову писал В. С. Попов:
      "Я почитаю, и невеликое число кораблей, хорошо снабженных, могут навесть страх неприятелю".

      А светлейший князь Потемкин доносил императрице:
      "Капитан-паша, будучи разбит близ Тамана, бежал с поврежденными кораблями и теперь еще пять судов починяют, а насказал, что у нас потопил несколько судов. Сия ложь у визиря была публикована. На что они лгут и обманывают себя?"

      В начале сентября эскадра Ушакова рыскала по Черному морю в поисках турецкого флота. Наконец нашла вражеские корабли, стоящие на якорях между замком Гаджибей (будущая Одесса) и Тендровской косой. Вахтенный офицер флагманского корабля доложил адмиралу: "Вижу неприятеля числом двадцать три судна!"

      Появление русской эскадры оказалось для Гусейн-паши внезапным. Он был уверен в своей безопасности, и корабли не были готовы к бою. Они стояли на якорях, экипажи отдыхали.

      Из записи в журнале адмирала Ушакова:
      "Неприятельский флот, обрубая якоря, будучи в беспорядке, вступил под паруса и побежал в сторону Дуная".

      Ловким маневром русский флотоводец прорезал ломаный строй турецких кораблей и стал прижимать тихоходную часть эскадры Гусейн-паши к берегу. Тому пришлось повернуть назад линейные корабли и фрегаты, чтобы оказать помощь отстающим.

      Против сильного авангарда турок Ушаков поставил в линию главные корабли своей эскадры. Три фрегата он оставил в резерве, ближе к берегу, на тот случай, "ежели бы передовые неприятельские корабли, выиграв ветер, покусились с обеих сторон атаковать линию".

      И турки "покусились"! Их флагманские корабли "Капитания" и "Мелеки-Багари" (на обоих по 80 пушек) обрушили огневую мощь на фрегаты прикрытия. Вот тогда, вероятнее всего, одному из них пришлось очень туго в неравном бою. Получив сильные повреждения, наш фрегат вынужден был пойти к берегу, чтобы не затонуть на глубине. Экипажу, возможно, удалось, достичь берега, а корабль ушел на дно.

      В двухдневном сражении у Тендрозской косы эскадра адмирала Ушакова лишилась одного корабля. Потери турок были так велики, что о них следует рассказать особо.

      Линейный корабль "Капитания" - "главнейший корабль во флоте Турции", - был окружен тремя нашими линейными кораблями: "Андреем", "Георгием" и "Преображением". В жаркой схватке турки оказывали отчаянное сопротивление. Тогда Ушаков приказал командиру своего флагманского корабля сблизиться с "Капитанией", борт против борта, на расстояние 60 метров. Бортовой залп нанес турецкому флагману жесточайшие разрушения.

      "Люди неприятельского корабля, - писал Ф. Ф. Ушаков, - выбежав все наверх, на бак и на борты, поднимая руки кверху, кричали на мой корабль и просили пощады и своего спасения".

      Адмирал приказал прекратить огонь.

      Вскоре с "Капитании" на флагман Ушакова были доставлены пленные турецкие офицеры. Среди них оказались адмирал Сент-бей, командир корабля Мех-мет-дарсей. Через несколько минут на покинутом турками корабле раздался сильнейший взрыв и он, разломившись на части, затонул.

      Другие наши корабли взяли в плен второй крупнейший турецкий корабль, "Мелеки-Багари", бригантину и бомбардирский корабль противника. Всего было захвачено в плен более семисот турецких моряков.

      Докладывая императрице об очередной победе на море, Потемкин писал:
      "Знаменитая победа, одержанная черноморскими силами под предводительством контр-адмирала Ушакова в 29 день минувшего августа над флотом турецким... служит к особливой чести и славе флота Черноморского".

      А наш фрегат по-прежнему лежит под водой и ждет своих спасателей.

СОРОК МИЛЛИАРДОВ НА ДНЕ ЗАЛИВА ВИГО

      Сгущалась ночь. Новость достигла дворца, когда в его покоях уже зажигали свечи, и полетела из залы в залу. Вскоре гости, собравшиеся на шумный праздник, уже передавали ее друг другу «на ушко»: предусмотрительно поднятый веер и склоненная к нему треуголка выделяли из толпы посвященных. «Вы слышали, монсеньор? Говорят, что... Мне только что сообщили по секрету... Это невероятнее, чем увидеть наяву вечный двигатель, фантастичнее, чем открытие философского камня! Сказочное сокровище! Ожившее Эльдорадо. И где? Здесь, рядом с нами, только руку протянуть. Да-да, три тысячи четыреста тонн золота! Увы, оно глубоко под водой...»

      При этих словах каждый — одни с радостью, другие с грустью — невольно сравнивал в уме услышанную цифру с размером собственного состояния, каждый в мечтах видел себя могущественным обладателем несметного сокровища и каждый прикидывал, а как бы попытаться сокровищем завладеть... Тем временем груды золота, надежно запертые в металлических сундуках и кожаных мешках с печатями и гербами их католических величеств Фердинанда, Изабеллы и их преемников, спали вековым сном на дне залива Виго в ожидании дня, когда чья-нибудь смелая рука вырвет их из мертвой тишины.

      ...24 октября 1702 года английская пушка палила весь день, закрыв проход 23 французским кораблям. Вечером адмирал Мануэль де Веласко стоял на капитанском мостике флагманского галиона «Иисус-Мария-Иосиф» и следил в подзорную трубу за быстрым приближением англоголландской эскадры. До них оставалось не более двух миль, и расстояние это быстро сокращалось. Испанскому адмиралу предстояло сделать трудный выбор: либо позволить англичанам завладеть сокровищами, либо отдать приказ о затоплении. Выбрать первое казалось немыслимым. Неужели к горечи поражения добавится сознание того, что врагу досталось такое сказочное богатство?! Не лучшим виделся и второй выход — он означал, что 3400 тонн драгоценного металла будут потеряны навсегда.

      Времени на раздумья уже не оставалось. В последний раз взглянув в подзорную трубу, адмирал Мануэль де Веласко обернулся к стоявшему рядом офицеру и коротко отдал приказ.

      Озарив небо прощальной вспышкой, за неровный край гор закатилось солнце. Красавцы талионы один за другим медленно опускались в воду, унося в вечный сумрак морских глубин груды золота, которое люди так часто принимают за второе солнце.

      Итак, шел год 1702 от Рождества Христова. Уже два года длилась война за испанское наследство. Толчком к ней послужило восшествие внука Людовика XLV — Филиппа V — на испанский престол, завещанный ему Карлом II. В борьбе за испанский трон столкнулись интересы двух мощных группировок, спешивших заявить свои права: с одной стороны, Англия, не собиравшаяся никому уступать своей роли полновластной хозяйки на море, с примкнувшими к ней Соединенными Провинциями, с другой — Франция и Испания, объединившиеся под властью Людовика XIV, подписавшего в 1659 году Пиренейский мир и ровно через год скрепившего его женитьбой на Марии-Терезии.

      Для содержания армий, сражавшихся по всей Европе, существовал неистощимый источник средств — золото ацтеков. Единственная трудность заключалась в том, что располагался он далековато. Однако каждый год в путь через океан отправлялись все новые и новые талионы, а сундуки богачей из Кадиса полнились мексиканским и перуанским золотом. На море свирепствовали пираты, и дабы не разжигать сверх меры их аппетитов, талионы шли за лотом под охраной военных кораблей.

      Именно такую элементарную осторожность предприняло французское правительство, когда в декабре 1701 года поручило графу Шаторено «проводить» до Испании 19 галионов адмирала Мануэля де Веласко. Об ужасной судьбе этих кораблей мы уже рассказали. Шаторено принял под свое командование 23 военных корабля, ведь испанские галионы везли в Европу совершенно фантастическое количество драгоценного металла: плод трехлетних трудов на перуанских и мексиканских рудниках.

      В январе 1702 года французская эскадра, вышедшая из Бреста, бросила якорь у берегов Мартиники. Веласко прекрасно сознавал, какой ценный груз несут его галионы, и потому спешил как можно скорее оказаться под защитой французского адмирала. Шаторено со своей стороны торопился побыстрее пересечь океан. Но по неизвестной причине обе эскадры встретились в Гаване лишь в августе и тут, не теряя ни минуты, снялись с якоря. Уже в пути стало известно, что порт Кадис блокирован врагом. Шаторено и Веласко пришлось срочно менять курс и двигаться к северному побережью Испании.

      22 сентября они вошли в так называемый залив Виго — южную часть Галисийской бухты. Этот залив (1500 метров в длину и 500 метров в ширину), сужаясь, переходит в пролив Ранде, а затем, снова расширяясь, образует бухту Святого Симеона, расположенную против небольшого городка Редондела. Бухта Святого Симеона, защищенная двумя малыми фортами, сооруженными высоко на скалистых утесах, может служить надежным убежищем, но в то ,же время в случае прямой атаки легко превращается в самую настоящую ловушку. Впрочем, у графа Шаторено и адмирала Веласко не оставалось выбора. Начались штормы осеннего равноденствия, и им во что бы то ни стало требовалась спокойная гавань. Глубокая бухта Святого Симеона не укрыла бы галионы в случае вражеского, нападения, но зато она была тиха, как горное озеро.

      Здравый смысл подсказывал, что необходимо побыстрее разгрузить корабли и увезти сокровища подальше от побережья. Но действовать следовало осторожно: не говоря о том, что золото могли разграбить во время разгрузки, крайне рискованным представлялось везти его через всю страну, не имевшую надежных путей сообщения, по которой к тому же рыскали банды головорезов Несмотря на все эти трудности, наверное, единственным разумным решением было бы поступить именно так, но. . Воспротивились банкиры в Кадисе, которым принадлежала большая часть груза, а кроме того между французами и испанцами начались кое-какие трения. В результате инициатива, во всяком случае, временно, была упущена. Французы предлагали выйти в море и взять курс на Брест; испанцы категорически отказались. Их легко понять: к чему искушать дьявола, доверяя французскому правительству охрану несметного количества драгоценного металла. Когда ставка достигает 3400 тонн золота, поневоле станешь играть осторожно Конечно, Франция — союзница, и ее лояльность вне сомнений. Но увы, горький опыт научил не один народ, что когда речь заходит о сокровищах, слово «честность» часто становится пустым звуком, которому нет перевода ни на один язык, в том числе французский...

      Прошло целых 26 дней, когда 19 октября 1702 года адмирал Веласко решился наконец взять на себя ответственность и освободить флагманский галион от части бесценного груза. С корабля выгрузили 65 тонн золота и на двух тысячах мулов повезли через суровую Галисию в Мадрид. К несчастью, этот первый обоз остался единственным, хотя в течение следующих нескольких дней с кораблей выгрузили еще 250 тонн золота. Но мулов больше не было, и пришлось до поры до времени укрыть золото в деревушке Редондела.

      Таким образом, из 3400 тонн драгоценного металла, проделавших путешествие в толстом брюхе галионов, было выгружено всего 315 тонн. Эту цифру можно считать точно установленной. Золото в виде 12 миллионов монет уложили в 4600 сундуков. Половина из них благополучно прибыла в Мадрид; вторая половина либо была украдена по дороге, либо обнаружена и вывезена за Ла-Манш англичанами.

      Между тем случилось одно событие, о котором, похоже, и понятия не имели в Виго. Адмирал Руки, командующий англо-голландскими морскими силами, потерпел сокрушительное поражение возле Кадиса. Он столкнулся с таким упорным сопротивлением андалусского порта, что всякую надежду покорить его пришлось оставить, во всяком случае пока Смертельно обиженная Англия приказала адмиралу Руки продолжать борьбу. По чистой случайности ему стало известно, что в заливе Виго стоит франко-испанский флот, прибывший из Америки, а следовательно, груженный золотом. Адмирал быстро сообразил, что ему предоставляется уникальная возможность доказать королю, на что он способен, немедленно снял осаду с Кадиса и взял курс на Виго.

      Ранним утром 22 октября 1702 года 150 парусников сэра Джорджа Руки приблизились к пресловутому заливу. Четыре тысячи английских и голландских солдат под командованием герцога Осмонда высадились на сушу. Начался штурм фортов Ранде и Бестинса, защищавших подходы к заливу. Атакующих встретил пушечный залп, нисколько не поколебавший решимости последних. У французов и испанцев было позиционное преимущество, но... их было слишком мало. Бой длился почти три часа, на исходе которых защитникам фортов пришлось сдаться. Оставшихся в живых после битвы взяли в плен. Эта операция позволила кораблям Руки подойти вплотную к форту Ранде, через который проходила оборонительная линия, удерживаемая французами. С обеих сторон полетели пушечные ядра, поднимая клубы дыма и огня. Силы были неравны. Французские корабли, разметанные и истрепанные вражескими ядрами, лишь отдалили на несколько часов драматический исход сражения. Семнадцать из них пошли ко дну, а остальные шесть, в буквальном смысле разбитые вдребезги, были взяты в плен. Теперь между англо-голландской армадой и груженными золотом галионами не оставалось никаких преград. С попутным западным ветром пройти оставшиеся две мили — какой пустяк! Увы, радость адмирала Руки вскоре сменилась изумлением, а вслед за тем настоящей яростью. Он воочию видел, как испанские корабли один за другим уходят под воду. Уходило золото, уходило прямо из рук! С каждой секундой море безжалостно проглатывало сотни тонн золотых дублонов. Знаменитое сокровище галионов Виго на глазах превращалось в мираж, тающий в зыбком вечернем сумраке. Руки все-таки сумел поймать шесть кораблей, на которых оказалось 600 тонн золота и серебра. Но... Очевидно, удача не желала улыбаться победителю. На самый неотложный ремонт ушло несколько дней. 28 октября к кораблям Руки присоединилась для охраны эскадра адмирала Шоувела. Отплытие назначили на следующий день. Большую часть добычи погрузили на один из галионов, который шел под эскортом английского судна «Монмаус». Флот уже проходил последние скалистые отроги залива, когда галион с золотом наткнулся на риф возле Байонских островов и в мгновение ока затонул.

      Среди многочисленных историй о затонувших сокровищах часто бывает трудно отличить правду от вымысла — слишком редко остаются точные исторические документы. По счастью, к драме, разыгравшейся в заливе Виго, это не относится. Сохранилось достаточно материалов, зафиксировавших военные операции 24 октября 1702 года и те политические разногласия, из-за которых, собственно, все и произошло. Они хранятся в городе Виго, а также в архивах Амстердама, Мадрида и Лондона. Если доля легенды и присутствует в рассказе об этих событиях, то столь незначительная, что ею можно смело пренебречь. Начнем с первого же твердо установленного факта: флот адмирала Веласко, первый после 1698 года, действительно вез из Нового Света сказочное количество золота, серебра, драгоценных камней, ацтекских ювелирных украшений, а также менее ценный груз в виде индиго, кошенили, дерева, пряностей, кож, табака и т.п. И большая часть всего этого сокровища вот уже больше двухсот пятидесяти лет покоится на дне залива под толстым слоем ила. Известна и причина, по которой в течение трех лет подряд ни одна крупная флотилия не пересекала океан. Мексиканское и перуанское правительства были в курсе внутренних неурядиц Испании и не желали, чтобы тонны их золота разбазаривались на цели, которые их совершенно не касались. Последняя армада увезла с собой в 1698 году 45 миллионов монет-«восьмушек» (так называлась золотая или серебряная монета весом в 27 граммов). Эта цифра, подтвержденная официальными источниками, практически не менялась и выражала большую часть годового дохода правительства. Она же может послужить отправной точкой для подсчета числа золотых и серебряных монет, увезенных галионами. Получается 135 миллионов монет, что почти не расходится с данными Мадридского морского архива, который упоминает 127 338 250 монет, из них 118 338 250 серебром и 9 миллионов золотом.

      Читатель с богатым воображением не удержится от соблазна прикинуть: в какую сумму по нынешним понятиям оцениваются 3400 тонн золота, из которых следует вычесть те 315 тонн, которые Веласко успел спасти за два дня до сражения. Такие подсчеты уже сделаны, разумеется. Их итог: 40 миллиардов старых франков!

      И разве не удивительно, что спустя два с половиной века после описанных событий сокровище Виго все еще пребывает практически нетронутым? Тем, кто пытался извлечь на свет Божий хотя бы часть богатства, хорошо известна причина его труд недоступности: дно покрыто толстым слоем ила, нанесенного двумя впадающими в залив речками. Измерения показали, что останки затонувших кораблей покоятся под 10-метровой толщей наносного ила, то есть при жизни каждого нового поколения этот слой увеличивается ровно на один метр. Вплоть до начала нынешнего века не существовало действительно эффективных технических средств, которые позволили бы начать систематические работы по их поднятию с глубины. Известны, впрочем, несколько попыток, оставивших в памяти людей след своей отчаянной смелостью. Так, в 1748 году португалец Антонио Ривера сумел поднять со дна примерно двести тысяч золотых монет, а три четверти века спустя экспедиция «Диксон» извлекла из воды пятьдесят серебряных подносов и множество слитков. И все же пришлось дождаться наступления нового века, чтобы увидеть в заливе Виго людей в водолазных костюмах. Это были члены итальянской экспедиции Пино Пльберти, которым удалось вытащить на поверхность содержимое не одного сундука.

      Успех в деле извлечения из морских глубин затонувших сокровищ зависит главным образом от совершенства используемой техники. Произошедший в этой области за два последних десятилетия прогресс открывает реальные перспективы перед американской экспедицией Джона Поттера, начавшей работы в 1958 году. Среди членов экспедиции немало опытных водолазов, в том числе француз Флоран Раможе — один из видных сотрудников команды Кусто, и поэтому есть все основания ожидать от них многого. Экспедиция Джона С. Поттера оснащена самым современным оборудованием, включающим специальные насосы для откачки ила, трубы для проникновения внутрь затонувших кораблей, а также всевозможные электро- и электронные приборы, от простых телефонов для связи с сушей до сложнейших электромагнитных локаторов. Водолазы Джона Поттера уже подняли из морских глубин пушки и якоря, от долгого пребывания в соленой воде сделавшиеся похожими на картон, старинные блоки, а также... бесчисленное множество бутылок рома! Совсем недавно их упорство вознаградил добрый десяток добытых со дна полновесных слитков. Многообещающий знак!

      Но три тысячи тонн золота все еще дремлют под спокойными водами залива Виго и ждут своего часа.

ШАНС ДЛЯ «ЛЮТИИ»

      В 1799 году в проливе между островами Влиланд и Терсхеллинг у побережья Голландии затонул английский фрегат «Лютия», который вез в Гамбург золотые монеты и слитки на огромную по тем временам сумму в 1 175 000 фунтов стерлингов. Во время наиболее сильных отливов его борт оказывался над водой. Поэтому проникнуть в трюм не составляло большого труда. Полтора года местные жители и рыбаки со всего побережья регулярно наведывались в это «кладохранилище», но сумели добыть ценностей всего на 70 тысяч фунтов стерлингов. Постепенно фрегат все глубже оседал в мягкий грунт, да и сильное течение все больше заносило его песком. Так что доходному промыслу пришел конец.

      В 1823 году король Нидерландов подарил концессию на подъем золота «Лютии» английскому королю Георгу, который передал ее известной страховой компании «Ллойд». Ее стараниями за пять лет было извлечено золотых монет и слитков еще на 40 тысяч фунтов стерлингов. Однако стоимость спасательных работ непрерывно росла, и «Ллойд» в конце концов отказался вести их.

      Вплоть до начала нашего века снаряжались все новые и новые экспедиции, разрабатывались грандиозные планы, создавались акционерные общества, тратились немалые деньги на поиски клада «Лютии». Для подъема использовались всевозможные новинки: кессоны, водолазный колокол, землечерпалки и прочее снаряжение. Нередко бывало так, что после месяцев упорного труда удавалось откопать корпус фрегата, но течение буквально за несколько часов снова заваливало его песком.

      В мае 1911 года на место кораблекрушения пришло судно «Лайонз» под командованием английского капитана Гарднера. С помощью мощных насосов его водолазы пробились через 12-метровый слой песка к остову фрегата. И тут их ждал неприятный сюрприз: к этому времени сотни железных ядер, спаянных ржавчиной, превратили пороховой погреб, где находилось золото, в настоящий сейф. Путем подрыва небольших зарядов им постепенно удалось разрушить эту броню. Но начавшиеся зимние штормы заставили экспедицию уйти на зимовку в Амстердам. К весне «Лютию» опять занесло песком, а деньги, выделенные капитану Гарднеру на спасательную экспедицию, вскоре кончились. Поднять же ему удалось лишь несколько золотых и около трехсот серебряных монет.

      В дальнейшем еще не раз предпринимались попытки достать золото с фрегата, однако ни одна из них не увенчалась успехом. И лишь поднятый с него колокол, который висит в штаб-квартире компании «Ллойд» в Лондоне, напоминает о том, что «Лютия» по-прежнему ждет своего часа.

СОКРОВИЩА «ЗОЛОТОГО КОРАБЛЯ»

      ...Это был необычный рейс. В 1512 году флагман португальской эскадры «Флер де ла мар» отплыл из султаната Малакка, находившегося на юго-западном побережье Малаккского полуострова. На борту «Флер де ла мар», входившего в состав португальской эскадры под командованием завоевателя Малакки адмирала Альфонсо д'Албукерки, находились сокровища султанов Малакки, а также богатства, захваченные конкистадорами в Африке и на Аравийском полуострове, в Индии и Сиаме.

      Последний рейс «Флер де ла мар» продолжался недолго. Почти сразу после отплытия, попав в сильный шторм, судно наскочило на риф и затонуло, на многие столетия став манящей легендой для кладоискателей. Отлитые из золота скульптурные изображения слонов, тигров, обезьян, украшения из драгоценных камней, китайский фарфор и другие сокровища с португальского корабля, стоимость которых, по оценкам специалистов, может составить миллиарды долларов, до сих пор лежат на дне Малаккского пролива у берегов Индонезии.

      Легенды о сокровищах, потерянных в этом районе земного шара, столетиями будоражат воображение искателей сокровищ. Только вблизи берегов Индонезии, по мнению историков, воды скрывают богатства сотен потерпевших крушение судов. Они везли из Китая и бывших колоний пряности, фарфор, ткани, изделия из драгоценных металлов и многое другое. Корабли тонули во время штормов, разбивались о рифы, становились добычей пиратов.

      А в 1991 году весь мир облетело сенсационное сообщение о том, что на дне Малаккского пролива в 8 километрах от северо-восточного побережья острова Суматра под 18-метровым слоем песка и ила обнаружены останки затонувшего почти 500 лет назад португальского корабля с несметными сокровищами на борту. Сообщения о найденном месте крушения «Флер де ла мар» не сходили со страниц печати Индонезии и ряда соседних стран.

      В районе предполагаемой находки, куда немедленно устремились местные охотники за подводными кладами, корабли ВМС Индонезии вели круглосуточное патрулирование с целью пресечь несанкционированные попытки поднять с морского дна сокровища, аукционная стоимость которых, по некоторым оценкам, может составить около 9 миллиардов долларов, что составляет почти треть годового бюджета Индонезии.

      Поиски «Флер де ла мар» вела в течение двух лет индонезийская компания «Джаятама истикачипта» с разрешения правительства этой страны. Эти поиски обошлись компании в 10 миллионов долларов. Однако ее владельцы были готовы вложить еще столько же в подьем сокровищ с морского дна, рассчитывая, что выручка от продажи ценностей с аукциона составит 7-9 миллиардов долларов. По условиям контракта, половина добытых сокровищ должна была достаться правительству Индонезии, при этом предметы, представляющие историческую ценность, должны были быть возвращены правительству Малайзии.

      Между тем до сих пор еще нет полной уверенности в том, что старинные монеты, нож, балластовые камни и другие находки, поднятые поисковой группой с морского дна у берегов Суматры, которые послужили основанием для сенсационных заявлений об обнаружении останков «Флер де ла мар», действительно были частью драгоценного груза «золотого корабля». Не исключено, что они находились на борту других кораблей португальской эскадры, которые, как полагают, напоролись во время шторма на рифы у берегов Суматры и пошли на дно вместе с «Флер де ла мар». Да и сам владелец «Джаятама истикачипта» признал, что представитель компании в Сингапуре явно поторопился с сенсационным заявлением, которое было тут же подхвачено информационными агентствами.

      Сообщения об обнаружении места гибели «Флер де ла мар» вызвали новую волну интереса к поиску подводных сокровищ. В министерство иностранных дел Индонезии со всего мира посыпались предложения о сотрудничестве в поисках этих богатств, а полиция и береговая охрана с досадой отметили небывалый наплыв в эти места любителей подводных видов спорта.

      В дележе сокровищ «Флер де ла мар» поспешили принять участие и кладоискатели из других стран. Одна из австралийских археологических экспедиций объявила, что завершила переговоры с представителями правительств Индонезии и Малайзии о подъеме груза с португальского корабля. А в Гонконге итальянец Бруно де Винсентис, в свою очередь, заявил, что его переговоры с индонезийскими и малайзийскими властями находятся на завершающей стадии. «Мы надеемся отыскать сокровища, хотя это будет довольно дорогостоящее предприятие, — сказал Бруно де Винсентис. — Нас вдохновляет то, что среди обломков «Флер де ла мар» находится, возможно, самый большой клад в мире».

      Но индонезийские власти не спешат идти навстречу кладоискателям. «Мы пока никому не давали разрешений на подводные исследования», — заявили представители правительства. В соответствии с международным правом, найденные ценности должны быть поделены между тремя сторонами: страной, которой принадлежал корабль, страной, в чьих территориальных водах найдены сокровища, и теми, кто их нашел. Глава индонезийского Управления археологических исследований отметил в этой связи, что его стране не хватает опыта для проведения таких работ.

      Озабоченность индонезийцев можно понять, если вспомнить события относительно недавнего прошлого, когда группа авантюристов нелегально подняла с затонувшего в районе Молуккских островов корабля множество антикварных предметов, которые затем были проданы на европейских аукционах за миллионы долларов. То, что им не удалось поднять, было варварски уничтожено. А в 1990 году в районе острова Бинтан, где, как полагают, находятся обломки пяти затонувших кораблей, были задержаны одиннадцать иностранцев. По мнению полиции, эта группа, в которую входили американцы, австралийцы и англичане, занималась незаконными поисками сокровищ.

      Подводные сокровища у берегов Индонезии не дают покоя многим. При этом одни озабочены, как ими завладеть, другие — тем, как их сохранить. Борьба идет с переменным успехом. Да и можно ли вообще говорить о надежной охране мест кораблекрушений, если в водах Малаккского пролива до сих пор действуют пираты? Так что история «Флер де ла мар» может иметь самый неожиданный финал.

ГИБЕЛЬ «ЛАВРЕНТИЯ»

      «Лаврентий» был судном компании «Уайт стар», отправившимся к американским берегам в январе 1917 года с грузом золота стоимостью 5 000 000 фунтов. Золото должно было пойти на оплату военного снаряжения. Но оно так и не пересекло Атлантику. Торпедированный немецкой субмариной у северного берега Ирландии, «Лаврентий» затонул вместе с грузом и двумястами моряками. Извлечение золота из морской пучины в 1926 году было осложнено не только полученными корпусом корабля повреждениями, но и разыгравшимся в Атлантическом океане штормом.

      Золотые бруски и слитки лежали посреди обломков «Лаврентия» на глубине около 42 метров, еще примерно на полметра поглощенные затвердевшим илом. Для удаления илистого наноса водолазы использовали металлический шланг, в который с поверхности под давлением подавалась вода.

      Немало времени ушло на то, чтобы водолазы приноровились к условиям работы в кромешной темноте, среди постоянно взметающихся из-под сопла шланга песочных струй, и смогли на ощупь отличать золотые объекты от медных, железных и фарфоровых.

ВСЕ ЗОЛОТО «ЧЕРНОГО ПРИНЦА»

      Это было в декабре 1923 года. Инженер B.C. Языков, худой, в длинном, из тонкого сукна пальто, из-под которого чуть выглядывали над поношенными штиблетами брюки, в широкополой шляпе, натянутой на уши, с ветхим портфелем под рукой, топтался у подъезда ОГПУ, не решаясь открыть дверь.

      Было холодно. Он крепко прижимал портфельчик, где лежала обыкновенная канцелярская папка с исписанными листами — доказательством о кладе, который покоится на дне Черного моря со времен Крымской войны.

      ...Волею судьбы ноябрь 1854 года стал роковым для многих экипажей вражеских судов, находившихся на рейде перед осажденным Севастополем. Их было около тридцати — французских, английских, американских транспортов с боеприпасами, зимним обмундированием для армии, фуражом для кавалерии. Они оставались на рейде потому, что вход в Балаклавскую бухту был перегорожен специально затопленными русскими кораблями. 13 ноября, как писала английская газета «Тайме», над лагерем осаждавших «...разразилась буря. Она началась около семи часов утра. Ей предшествовал дождь и шквал. Около десяти часов, положение было безнадежное». Суда, стоявшие на рейде, срывало с якорей. Погиб «Прогресс», потом «Резолют» с грузом пороха... Всего 27 единиц флота.

      Один из первых в мире железных винтовых пароходов, «Принц», лишился якорей. Капитан Христи приказал рубить рангоут, чтобы меньше кренило. Такелаж, упавший за борт, намотало на винт, и судно понесло на скалы. Через несколько минут «Принц» оказался на дне со штабом госпиталя, складом медикаментов, снаряжением на сотни тысяч долларов, первым полевым электрическим телеграфом и подводным аппаратом, предназначенным для расчистки входа в Балаклавскую бухту.

      И чем дальше отдалялась дата гибели «Принца», тем ярче представлялась легенда о золоте, хранившемся в его трюмах. Та же «Тайме» сообщила, что пароход затонул с 500 тысячами франков, затем сумма увеличилась до пяти миллионов фунтов стерлингов, которые якобы предназначались для уплаты жалованья осаждавшим и флоту.

      С годами вместо «Принца» в людской молве появился «Черный принц». Водолазы, пытавшиеся проникнуть на него, утверждали, что он лежит на 30-саженной глубине под толстым слоем ила с кормой над пропастью. К 70-м годам прошлого столетия море вернуло все суда, кроме... «Принца». Авантюристы и кладоискатели всего мира следили за историей легендарного парохода. Его искали французы, англичане, итальянская фирма «Рестуччи». Мысль о богатствах, скрытых под водой, не давала покоя и B.C. Языкову, который собрал массу сведений и объединил свои усилия с талантом другого корабельного инженера — Е.Г. Да-ниленко. Никто не верил «бывшим», считая их авантюристами, прожектерами. И тогда они решились пойти в ОГПУ, к самому Дзержинскому. Точнее, решил это сделать он, Языков.

      Феликс Эдмундович принял инженера.

      — ...Подводный аппарат конструкции Даниленко, — от теплоты кабинета, заинтересованности слушателей, из которых он знал по портретному сходству только Дзержинского, голос у Языкова становился увереннее, а речь убедительней, — рассчитан на глубины до восьмидесяти саженей. Три наблюдателя будут связаны с поверхностью грузовым тросом, телефоном, шлангом подачи воздуха и вторым — для выхода отработанного. Иллюминаторы обеспечат почти круговой обзор. Все это облегчит поиск и подъем золота.

      Языков умолк. Он смотрел на Феликса Эдмундовича, внимательно разглядывавшего чертеж-схему водолазного

      колокола Даниленко. Дзержинский поднял глаза от бумаг и ободряюще взглянул на инженера.

      — Продолжайте.

      — Принцип аппарата не нов, но имеет свои достоинства перед иностранными: свободная циркуляция воздуха, механическая рука для захвата груза...

      Дзержинский потер правой ладонью подбородок. Окружающим был знаком этот жест: признак активной работы мысли.

      — Значит, вы предполагаете, что при помощи этого аппарата можно будет в кратчайшие сроки осмотреть рейд Балаклавской бухты? Верно я вас понял?

      Языков молчал, лихорадочно обдумывая ответ. Все-таки это десятки квадратных километров.

      — Относительно. Нам нет необходимости исследовать весь рейд. Вот здесь, — он развернул вдвое сложенный рисунок тушью, — очерчен предполагаемый район поиска.

      — А почему вы решили, что именно здесь?

      — Предположительное место гибели «Принца» составлено по данным отчетов экспедиции, рассказов очевидцев, прессы.

      Языков зачитал несколько страниц, посмотрел на Дзержинского. Председатель ОГПУ помолчал некоторое время, изучая схему, потом спросил:

      — Вы понимаете, в какое время пришли к нам с проектом?

      — Да. Понимаю. Это стоит денег, которых, возможно, не так много у республики. Но нам некуда больше идти, и мы надеемся, что вы поймете суть предложения. Она кроется не только в золоте «Принца»: дно морей — это настоящие кладовые. Непочатые кладовые.

      Рассчитано верно, отметил про себя Дзержинский: золото — это хорошо, но и поднятые суда избавят нас от многих расходов.

      Перед собравшимися сидел уже не глава ОГПУ, а будущий председатель ВСНХ СССР, один из первых советских организаторов производства.

      — Что вам нужно для этой экспедиции — назовем ее Экспедицией подводных работ особого назначения — ЭПРОНа?

      В первый раз на бледном лице Языкова выступил лихорадочный румянец.

      — Самое малое: баржу с лебедкой, двух водолазов, несколько такелажников, катер, который будет буксировать баржу со спущенными под воду наблюдателями.

      Первый советский водолазный доктор Константин Алексеевич Павловский вспоминал впоследствии: «Нас было около тридцати, первых эпроновцев, а в распоряжении экспедиции — испытанный снаряд Даниленко, баржа «Болиндер» с лебедкой и буксирный катер. Нам казалось, что найти «Принца» будет не так уж трудно: он был единственным железным судном, погибшим в том урагане. Подходы к Балаклавской бухте были разбиты на квадраты, и начались поиски. Дно моря было сплошным кладбищем деревянных кораблей. Поначалу мы проходили мимо остатков из мореного дуба, цепей, якорей, мачтовых поковок, но кто-то предложил заняться попутно подъемом всего ценного, что встречалось на пути. В конце концов операции эти настолько развились, что понадобилось увеличить число водолазов и образовать специальную подъемную группу».

      В середине 1924 года группа перешла в Севастопольскую бухту, набитую после Крымской, мировой и гражданской войн остовами различных судов, кабелями, тросами, противоминными сетями и десятками затонувших и притопленных барж, катеров и военных кораблей. На северном рейде лежало несколько подводных лодок и выброшенный на берег эсминец «Гневный», в южной части — миноносец «Заветный», а у входа в бухту проглядывался затопленный дредноут «Императрица Мария». Не было в ту пору цены тому, что поднималось со дна и снова служило людям. Эпроновцы возвращали к жизни малый флот.

      Многое из прошлого ушло под воду. Руины архитектурных, портовых и других сооружений, древние корабли... И только технический прогресс в последнее столетие создал условия для развития подводной археологии. Когда-то у историков и философов было не так уж много источников, которыми они оперировали в поисках истины. Потом пришла на помощь археология с дешифрованными египетскими иероглифами, клинописью Двуречья, расшифровкой священных книг «Пополь-вух» — «Книга народов» индейцев Киче и т.д. и т.п.

      Сегодня у человека на вооружении и подводная техника, которая уже раскрыла и поможет раскрыть еще не одну тайну. Мы до сих пор не знаем, почему критская культура минойского периода не имела ничего общего с греческой и римской. А они располагались рядом. Буквально «за углом»! Но возможно, что эти культуры разделяла пропасть времени, многие тысячелетия? Говорим же мы сейчас о родстве языков народов Индии и Мадагаскара, опираясь на схожесть фауны и флоры Мадагаскара с индийской, а не африканской. А с другой стороны Африки находятся Канарские острова, аборигены которых — гуанчи — вообще не имели средств передвижения по воде! Снова пропасть? Кто нам поможет восстановить былое, рассказать о величии опустившегося на дно в Сухумской бухте города Диоскурия и продолжении порта Кальяо, обнаруженного на глубине в две тысячи метров?

      Вот почему уже в 1920-е годы внимательно следили за работой ЭПРОНа ученые. Изучая случайные находки водолазов, профессор Р.А. Орбели пришел к мысли о необходимости «перевернуть страницу» в истории этой подводной организации, отнюдь не отвлекая ее от насущных задач. Он предлагал поставить рядом с геологическими, гидрогеологическими, гидротехническими и флоро-фаунистическими изысканиями исторические подводные изыскания с использованием средств того времени. Он мечтал о Музее подводных изысканий, призывал к широкомасштабному походу в изучении «подводной старины». Великие народы, культуры и цивилизации, мало того — целые периоды прошли по степям и лугам, по морям, рекам и озерам Советского Союза, — говорил в те годы профессор Орбели.

      Его первый доклад о подводной археологии перед краснофлотцами ЭПРОНа был поддержан начальником ЭПРОНа Фотием Ивановичем Крыловым: «Согласен использовать на практике учеников ВМВТ под руководством профессора Р А. Орбели». Пятого августа 1937 года был подписан приказ N 100: «Придавая исключительное значение , производству научно-исследовательских работ с целью изучения находок под водой и в грунте, относящихся к древности, а также происшедших в береговой полосе изменений с целью последующего укрепления берегов, по инициативе проф. Р. Орбели приступить к обследовательским работам близ Керчи, Феодосии, Херсонеса и Ольвии...»

      Профессор Орбели стал готовиться к первой экспедиции. В Одессе организовывалась плавучая база для изысканий в Ольвии. Однако в это время поступили сведения о пяти «запорожских или турецких судах», потопленных в «давние времена» на реке Буге близ города Первомайска, а также о затонувшем в том же Буге около села Сабати-новка челне. Это были первые сведения, полученные от населения после многих научно-популярных лекций профессора об исторической важности подводных находок. Экспедиция — «грузовая машина с персоналом и аппаратурой» — направилась в село Сабатиновка. У развернувшегося лагеря на крутом берегу Буга день и ночь толпились люди, наблюдая за работой невиданных в тех краях водолазов. Они уходили под воду с «Мельницкой кручи». Затянутый илом челн лежал килем вверх в ста метрах от древнего водопоя, под которым впоследствии были обнаружены следы стоянки первобытного человека. Чтобы не повредить находку, решили не применять лопат, а попробовать промывание. В этой работе участвовали десятки колхозников.

      Работы начались в пять часов утра, и к десяти челн при помощи заведенных под него водолазами талей был поднят на берег. Дальнейшие исследования установили, что челн был сделан из узкослойного дуба, возраст которого равнялся 360 годам. Древесина имела большую зольность и содержала больше железа, чем древнейшие из лодок, известных до того человеку. Челн был собратом ладожскому, найденному в 80-х годах прошлого столетия профессором А. Иностранцевым, но в два с половиной раза крупнее. Свою лодку Иностранцев относит к временам, «когда уровень Ладожского озера стоял ниже, чем в современную геологическую эпоху, когда не было ни реки Невы и никакого другого сообщения Ладожского озера с бассейном, лежащим от него к западу, и когда, может быть, было сообщение и с системами наших южных рек, из которых и заимствовались некоторые представители водной фауны». Это даль в пять тысяч лет.

      Таковы были итоги первой советской подводной археологической экспедиции, которая имела минимальное оснащение для производства подводных поисков.

      Сегодня в распоряжении археологов современная поисковая аппаратура, землеройные, землесосные снаряды, эжекторы, всевозможное водолазное снаряжение, подводные обитаемые и управляемые аппараты, позволяющие увидеть человеку то, что ему было абсолютно недоступно еще несколько десятилетий назад. И наконец, акваланг, появление которого совершило революцию в подводной археологии.

      Благодаря применению акваланга стала возможна Пантикапейская экспедиция 1957 года, в которой участвовали историки и археологи МГУ, а также студенты Московского авиационного института. Было исследовано дно, прилегающее к древним городам Нимфею и Пантикапею. В 1958 году аквалангисты освоили семнадцать подводных гектаров древней Фанагории — второй столицы Боспорс-кого государства. Экспедиция из тридцати аквалангистов Керченского историко-археологического музея исследовала рифовые зоны недалеко от Тамани. Со дна моря были подняты якорные камни, свинцовые и каменные штоки весом до двухсот килограммов, рыбацкие грузила, был обнаружен двухметровый слой пустых устричных раковин, амфоры из Хиоса, Фасоса и Синопа. Находки говорили об активной жизни побережья Тамани в IV—III веках до нашей эры, о существовании якорных стоянок и гаваней в зоне мысов Тузла-Панагия.

      Не менее удачной была экспедиция археологов-подводников из клуба «Скиф» при Запорожской областной федерации подводного спорта. Коварство днепровских порогов известно давно. Всем, кто проходил здесь, приходилось разгружать перед ними суда и тащить через пороги волоком. При благополучном переходе у Священного дуба на острове Хортица в знак благодарности богам совершались жертвоприношения.

      Но до экспедиции аквалангистов из «Скифа» существовало всего два вещественных доказательства этого ритуала. В начале XIX века в районе порогов со дна Днепра был поднят сосуд с византийскими монетами X века. Во время строительства Днепрогэса было найдено шесть мечей того же времени. Исследования археологов-любителей «Скифа» позволили ученым заглянуть в глубь веков этого края.

      Было обнаружено энеолитическое поселение среднесто-говой культуры — остатки жилищ, более десятка сосудов с орнаментами, изделия из кости, кремня и камня. Аквалангисты наткнулись также на кладбище керамики и целых гераклийских амфор IV—III веков до нашей эры, на якоря, орудия и ядра более поздних времен. Находок было столько, их значение так велико, что Министерство культуры Украинской ССР приняло решение о создании на острове Хортица музея древних судов.

      Немало тайн оставили нам античные географы. Загадочно упоминание Плиния Старшего об острове тирагетов: «За Истром же находятся города Кремниски, Эполист, горы Макрокремны, известная река Тира, давшая имя городу на том месте, где, как говорят, прежде была Оффиусса; обширный остров на этой же реке населяют тирагеты. Он отстоит от Псевдостомы, устья Истра на 130 миль».

      В течение столетия одна гипотеза о местонахождении острова сменяла другую. Может быть, он между Днестром и его рукавом — Турунчуком? Другие отождествляли остров с Тендрой, третьи считали таковым среднюю часть пересыпи Днестровского лимана, отделенную от остальной косы Цареградским и Очаковским гирлами. Но комплексное изучение всех геолого-археологических данных помогло получить палеографическую реконструкцию Нижнего Поднестровья античного времени. Учитывая факт Фанагорийской трансгрессии — максимального понижения уровня Черного моря в IV—III веках до нашей эры, — ученые сделали вывод, что древние очертания Поднестровья выглядели по-другому. За это говорило и молчание древних писателей, упоминавших реку Тиру и «забывавших» о Днестровском лимане. Возможно, его и не было? Научный сотрудник Одесского музея М. Агбунов обратился к средневековым картам северного Причерноморья. Плиний оказался прав: на итальянских портолонах и других картах вместо Днестровского лимана была изображена дельта реки: два рукава и остров между ними, который исчез, видимо, под водой?!

      «Да, — утверждает председатель комиссии по подводной археологии Института археологии Академии наук СССР А.С. Голенцов. — Исчез. Днестровский остров уже не одно столетие находится под водой. Его поверхность перекрыта толстым слоем ила, и найти остатки древних поселений оказалось нелегко. Да и как их искать? Прочесывать дно лимана — дело безнадежное: работы десяткам аквалангистов не на один год. Ведь длина острова достигала тридцати, ширина восьми, а местами до двадцати километров. И тут нам повезло: мы познакомились с краеведом А. Рогачевым, который все свободное время посвящал изучению истории и природы своего края. Несколько нет назад он впервые нашел на днестровской пересыпи выброшенные морем после большого шторма обломки древнегреческих амфор. Поиски захватили, увлекли, и каждое лето Рогачев нырял и доставал со дна моря древнюю керамику, а после штормов собирал ее на самой косе».

      Приморский край острова находится на дне моря на глубине до пяти метров примерно в километре-двух от современной береговой линии. Этот район и предстояло исследовать. Только во время третьего погружения аквалангистам улыбнулась удача. Попался небольшой обломок амфоры. Невзрачный, сильно скатанный, зеленоватый от водорослей. Потом еще два небольших обломка, еще один... Но всех волновала навязчивая мысль: а не следы ли это кораблекрушения? Как всегда, победили настойчивость, вера: вместе с обломками амфор стали попадаться фрагменты гетских и скифских сосудов, однако на греческом судне не могло быть посуды местных племен. Значит, найдено поселение!

      За несколько дней аквалангисты исследовали большой участок, собрали более сотни черепков, составили общий план, определили границы распространения керамики. Поселение оказалось чрезвычайно интересным. Среди находок стали попадаться малоокатанные черепки с острыми краями старых сколов. Это говорило о том, что на дне моря под слоем песка мог сохраниться неразмытый волнами культурный слой. Найденное поселение оказалось не единственным. В километре западнее и в двух километрах восточнее удалось отыскать следы еще двух поселений. Ве-роягно, это и есть остров тирагетов. Его открытие станет важным не только для археологов и историков, но и для геологов, геоморфологов, палеогеографов.

      От древнескифского челна до возможного острова тирагетов, от мечты профессора Р. Орбели о музее подводных находок до десятков музеев, в которых хранятся редчайшие реликвии, добытые со дна, от двух тысяч водолазов до появления мощной организации подводных строителей Подводречстроя, чьи отряды поднимают суда, тянут по дну рек и морей России глубоководные выпуски, газо- и нефтепроводы, кабели всех систем, прокладывают подводные тоннели, стапели, строят причалы и портовые сооружения — таков итог создания ЭПРОНа.

      А что же с золотом «Черного принца»?

      Последней его искала японская фирма «Синкай когиоесио лимитед». Ее представители обратились с ходатайством к Советскому правительству о разрешении работ у Севастополя. Взорвав массу подводных скал, промыв и просеяв через специальное сито тысячи тонн песка, истратив около трехсот тысяч долларов, фирма подняла со дна Балаклавской бухты... семь золотых монет времен Крымской войны с изображением профиля английской королевы.

      Но настоящим золотом для народного хозяйства первой социалистической республики обернулись поднятые эпроновцами со дна морей и рек корабли и суда. Только в Черном море к концу гражданской войны их насчитывалось более трехсот пятидесяти единиц!