ТАЙНЫ «ОРЛИНОГО ГНЕЗДА» Бескрайний лес, раскинувшийся от Оки до Клязьмы, подступает к Касимову почти вплотную, а то и дело встречающиеся здесь диковинные названия — Ибердус, Лався, Курша, Вещур, Екшур — напоминают о тех временах, когда здешние места населяли народы мещеры, курши, муромы...
В 1152 году при Юрии Долгоруком был основан на границе Владимиро-Суздальской земли Городец Мещерский. Этот затерянный в лесах городок обошло Батыево нашествие, и только в 1376 году небольшой татарский отряд отыскал и сжег его. Спустя пять лет по договору между Дмитрием Донским и Олегом Рязанским Городец отошел к Москве.
А в 1446 году два татарских царевича, Касим и Якуб, бежав от разразившейся в Орде междоусобицы, поступили на службу к великому московскому князю Василию Темному и на долгие годы стали его верными союзниками и соратниками. В 1452 году Василий Темный за службу пожаловал Касиму Городец Мещерский, который с 1471 года стал называться Касимовым. Так началась двухсотлетняя история Касимовского царства — удельного татарского ханства на глухой лесной окраине Московской земли. Памятниками той поры сохраняются древний белокаменный минарет и мавзолеи касимовских правителей, в одном из которых погребен Шах-Али-хан, а по-русски — Шигалей, активный участник взятия Казани.
В 1681 году со смертью последней касимовской правительницы царицы Фатимы Султан-Сеитовны Касимовское царство перестало существовать. Правда, был еще один претендент на касимовский престол — придворный шут и доверенный слуга Петра I И.А. Балакирев, который «позволял себе много такого, за что и многих чиновных особ ссылали в Сибирь». Рассказывают, что когда Петр в 1722 году плыл с флотилией по Оке, направляясь в Персию, Балакирев «просил у царя позволения именоваться ханом Касимовским, на что Петр и согласился». Так ли, нет, но при Екатерине I Балакирев и вправду получил во владение двор бывших касимовских царей и часть города с Татарской слободой и Старым посадом. Балакирев окончил свои дни в Касимове и был похоронен здесь же, у Георгиевской церкви.
А в середине XVIII века появился в здешних краях «возникший из ничтожества» тульский купец Андрей Родионович Баташев, и стали расти вокруг Касимова баташевские железоделательные заводы, работавшие на местной болотной руде. В 20 верстах от города, в поселке Гусь-Железный, устроил Баташев свою резиденцию, где до сих пор сохранились построенные им громадная белокаменная Троицкая церковь, плотина и длинный усадебный дом — рассказывают, что построен он был прямо на границе Рязанской и Владимирской губерний, и концы его выходили в разные губернии, что позволяло Баташеву быть недосягаемым для местных властей. А в касимовском музее среди прочих экспонатов нельзя не обратить внимания на очень красивое чугунное литье баташевской работы.
О семействе Баташевых ходили в здешних краях предания и легенды, не раз вдохновлявшие известных писателей, в том числе А. Куприна и А. Мельникова-Печерского. Одни деяния Баташевых внесли немалый вклад в становление промышленности России и заслуживают славу и хвалу, а другие до сих пор окружены недоброй молвой, зловещими легендами и неразгаданными тайнами.
С середины 50-х годов XVIII века Баташевы, с помощью связей в Петербурге, а также, как поговаривали, путем всевозможных махинаций стали владельцами огромных земельных наделов и железных заводов на Оке. Андрей Баташев приобрел огромную власть и влияние в окрестных местах, превратившись в почти безграничного хозяина здешних краев, а его имение в Гусь-Железном, в центре его колоссальных владений, получило прозвище «Орлиное гнездо».
«С первого взгляда на эту массу построек на берегу огромного искусственного озера, большей частью уже превратившихся в развалины, вас поражает оригинальность этого Орлиного гнезда, напоминающего гораздо больше жилище средневекового феодала, чем усадьбу русского помещика. Полуразрушенная теперь каменная стена, больше 2-х верст длиной, охватывает как бы крепостным кольцом площадь, где, кроме огромного «барского» дома с десятком флигелей и бесконечных «служб», помещается парк, «страшный сад», грандиозные развалины театра и больше 20 оранжерей», — так описывалось баташевское имение на реке Гусь в 1923 году в касимовской газете «Красный восход».
«Орлиное гнездо», действительно, представляло собой впечатляющее зрелище, и в Гусь-Железный до революции не раз специально приезжали даже члены археологических обществ из Москвы и Петербурга. Особенно большой интерес у них вызывала подземная часть и плотина, про которую в одном из докладов в Московском археологическом обществе в 1903 году было сказано, что «равной ей, по оригинальности устройства и ценности, трудно найти во всей России». Что же касается подземной части, то с ней-то как раз и связано большинство преданий и легенд, и до сих она окружена тайнами, которые все еще ждут своей разгадки.
На строительство дворца Андрей Баташев согнал в Гусь чуть ли не весь народ из подвластных ему деревень, и меньше чем через два года на огромной, окруженной лесом поляне появилась усадьба-крепость, обнесенная сплошной каменной стеной двухсаженной высоты с башнями и бойницами, способная выдержать настоящую осаду. Три двора были окружены каменными флигелями, «людскими» и всевозможными «службами», которые еще в начале нашего века, хоть и полуразрушенные, поражали своей величиной и численностью. За огромным, в два этажа барским домом находился парк и сад, который еще при жизни Андрея Родионовича получил в народе прозвание Страшного сада. Посредине его был устроен Позорный столб, к которому привязывали провинившегося для наказания плетьми.
Кроме постройки со всеми «причудами» того времени, велись работы по возведению плотин, которыми были запружены речки, образовавшие огромное озеро около 30 верст в окружности. Быстро рос и чугунолитейный завод.
Впрочем, своим заводам Андрей Баташев со временем уделял все меньше внимания, найдя, судя по всему, другие источники доходов. Все огромное поместье с заводом и плотиной было закончено меньше чем через два года, и тут-то и начался тот загадочный период деятельности хозяина «Орлиного гнезда», который сразу вызвал удивление и страх всей округи и породил множество слухов, не доказанных, но и не опровергнутых по сей день.
Однажды вечером несколько сот рабочих были собраны у «самого», в громадном зале дворца. Что им говорил Баташев, не знает никто. В исторической памяти остались только напутственные слова, сказанные Баташевым уже на крыльце: «Коли волю мою будете выполнять усердно, — всем награда на весь ваш век, но ежели кто-нибудь слово проронит, хоть во сне, или попу на духу — то сделаю, что покойники в фобах перевернутся!»
На следующий день рабочие были разделены на две партии. Первая с наступлением ночи исчезла за чугунными воротами барской усадьбы и вышла из них только через сутки, когда ей на смену вошла туда вторая партия. Так продолжалось каждый день. Рабочих этих никто ни о чем не смел спрашивать — слишком трепетали все перед грозным владыкой. Но стало известно, что каждую ночь с барского двора тянутся целые обозы с землей, которую ссыпают к озеру, а туда ввозят тесаный камень, болты да двери железные — «точно другую усадьбу строить собираются», хотя вся постройка была уже как будто закончена. Чугунные ворота день и ночь охранялись стражей (Баташеву получил разрешение властей иметь своих «егерей числом в 800»), и ничей любопытный глаз не мог проникнуть за стены усадьбы без воли властелина.
Днем жизнь баташевской резиденции была самой обыденной, и только с наступлением темноты начиналась кипучая загадочная деятельность, продолжавшаяся почти год. Конечно, и тогда многие в округе догадывались, что «новоиспеченный вельможа» под землей «другие хоромы строит», но где ход в эти таинственные постройки, для чего они делаются — никто не знал, даже из числа живших в усадьбе.
Как только началась эта таинственная ночная жизнь, всем жившим за стенами «крепости» было отдано строжайшее приказание — с наступлением темноты запираться в своих помещениях и не сметь отворять ни окна, ни двери до тех пор, пока утром не зазвонит колокол, повешенный над чугунными воротами усадьбы. Только несколько человек «отборных» стражников целыми ночами стояли в карауле, охраняя тайну своего повелителя.
В одну из своих частых поездок в Петербург Андрей Баташев поступил в масонскую ложу, членами которой были чуть ли не все аристократы того времени, и благодаря этому завязал знакомство со множеством влиятельных лиц столицы, включая фаворита императрицы князя Потемкина, которые все чаще стали превозносить ум и щедрость касимовского «орла», а некоторые приезжали даже отдохнуть от дел государственных в дальнее поместье Баташева, где пиры и гулянья длились, бывало, по нескольку дней. Но мало кто задавался вопросом — откуда берется та масса червонцев, которые рекой текли из рук щедрого вельможи?
Дворовые люди Баташева и заводские рабочие знали, что за барской усадьбой выстроена целая слобода для трехсот рабочих, которых барин привез откуда-то со стороны. При этом было одно странное обстоятельство: дома ли, в кабаке, на гулянье их можно было видеть только 150 человек, остальная же половина всегда отсутствовала. Заметили, что ровно в полночь 150 человек этих таинственных рабочих отправлялись к одной из башен, помещавшейся в задней стене парка, и исчезали за ее дверями, а оттуда выходила другая половина и безмолвно рассыпалась по своим домикам. Долгое время напрасно старались допытаться от кого-нибудь из этих рабочих — куда они ходят ночами и что делают, но и от пьяных даже получали один ответ: мол, своя голова еще не надоела, а «с вашим барином шутки плохи». Некоторые вообще отвечали угрозой «доложить самому» об излишнем любопытстве дворовых, после чего всякие расспросы прекратились.
Но однажды, рассказывает предание, один из этих таинственных рабочих на свое несчастье без памяти влюбился в заводскую девушку Грушеньку, которая условием своей благосклонности поставила то, чтобы он рассказал ей, где пропадает целыми сутками и что делает? Долго она клялась и божилась, что и попу на исповеди не проговорится, и сдался рабочий, рассказал ей все. А спустя немного времени по округе пошла молва о том, что в подземных хоромах устроен... монетный двор, где день и ночь «работаются червонцы».
Конечно, все это говорилось шепотом, в темных углах, но довольно скоро в одну и ту же ночь пропали без вести влюбленный рабочий и не в меру любопытная Грушенька. А после две ночи подряд проходившие случайно мимо господской усадьбы люди со страхом передавали, что откуда-то, точно из-под земли, слышны были слабые глухие стоны и крики, да такие страшные, что волос дыбом становился. Все догадывались, кто умирал медленной мученической смертью в подземных застенках...
А через некоторое время новый слух взволновал всю округу: в десяти верстах от имения Баташева, в дремучем лесу, был ограблен огромный обоз, везший товары из Касимова в Муром. Часть возчиков была перебита, а часть успела разбежаться и спрятаться в лесу. Добравшись до ближайшей деревни, они рассказывали, что их окружил целый отряд всадников в черных образинах, и те стали стрелять по ним из пищалей. Все спасшиеся удивлялись лошадям и справной амуниции нападавших: на разбойников не похожи — точно войско какое! Вслух никто не смел ничего сказать, но молва расходилась все шире и шире, и втихомолку Баташева стали называть не только фармазоном-безбожником и монетчиком, но и просто душегубомразбойником.
Случаи ограбления богатых обозов стали повторяться все чаще и чаще, так что губернские власти волей-неволей должны были провести расследование, которое, впрочем, ничего не раскрыло. Только в баташевских конторских книгах того времени чаще стали попадаться записи о щедрых дарах губернским чиновникам.
Андрей Родионович Баташев признавал только один закон — собственную волю А благодаря покровительству светлейшего князя Потемкина, с одной стороны, и многочисленным поблажкам, купленным им у местной власти, — с другой, ему все сходило с рук. Ночные налеты со своими молодцами, видимо, пришлись ему по вкусу, и на Муромском тракте стала опасно проезжать не только купцам, но и богатым помещикам.
При этом рассказывают, что, когда Баташев появился в здешних краях, в лесах по Оке пошаливали многочисленные разбойничьи шайки, и для них Андрей Родионович стал истинной грозой. Эти шайки он всячески истреблял, но при этом и сам поступал по-разбойничьи: тут же захватывал имения мелких землевладельцев, из которых редкий не состоял в дружбе с разбойниками.
Для расширения своих владений Баташев не останавливался ни перед какими средствами. Как-то у одного из соседних помещиков он отнял деревню Роксаново, причем прежний ее владелец исчез неизвестно куда. Наследники помещика начали дело: приехали следователи, которые осмотрели издали деревеньку, а затем, переночевав у Баташева, утром решили ехать в Роксаново. Вышли на крыльцо, и что же? Видят: деревни как не бывало! «Где деревня?» — спрашивают следователи у понятых. «Знать не знаем и ведать не ведаем! — отвечают те. — Да такой деревни у нас и не бывало!» С тем следователи и уехали от Баташева. После оказалось, что две тысячи человек за ночь по приказу Баташева разнесли деревню по бревнышку, а землю распахали, так что и следа деревни не осталось. Жителей ее Баташев разослал по своим заводам.
Что же касается загадочного исчезновения роксановского помещика, как и многих других пропавших без вести людей, конфликтовавших с Баташевым, то свет на это могут пролить записанные в начале XX столетия века рассказы девяностолетней старухи, родной дед которой служил «казачком» у Андрея Родионовича. По словам старухи, дверь в угловую правую башню парка была железная, а пол весь «по шарниру двигался, и вот как барин на кого опаску поимеет и надо, чтобы его и следа не осталось (больше из начальства, которые ему супротивничали), — сейчас того угостит хорошенько, да пьяного и поведет свои постройки смотреть. Сам на пороге станет, а его наперед в эту самую башню пропустит. Только как тот на эти самые доски станет, они сразу на обе стороны, под стену-то и уйдут, а под полом-то этим колодезь бездонный... Полетит человек и крикнуть не успеет, а барин пуговку какую-то нажмет, и опять пол ровный и следов нет — хоть век ищи, не найдешь человека».
Благодаря богатствам и связям Баташева все его выходки и проделки до поры до времени сходили ему с рук. Не раз против него пытались возбудить дело, но каждый раз они улаживались на месте, и даже если и доходили до столицы, то и там не получали должного хода. Но грозовая туча уже нависала над «Орлиным гнездом»...
Смерть Потемкина сильно поколебала влияние Баташева в столице, а при вступлении на престол Павла все вообще круто изменилось. Начались гонения на всех героев золотого века Екатерины. Добрались и до темного прошлого баташевского магната.
Но везде была рука у Андрея Родионовича! И вот однажды прискакал к нему нарочный с секретным извещением от некоего благожелателя из столицы, что назначена строжайшая ревизия всех дел Баташева, особенно касающихся слухов о монетном дворе, находящемся где-то в тайниках баташевской усадьбы. Раньше бы это не смутило грозного владельца — он знал, что никто из дворовых не дерзнул бы донести на него, не исключая и тех рабочих, которые продолжали посменно исчезать в одной из башен парка. Но теперь всем было известно, что положение владыки пошатнулось, что и на него могла найтись управа, и тогда-то, по рассказам, и произошло одно из самых страшных деяний Андрея Баташева.
Когда на другой день после прибытия эстафеты из Петербурга очередная смена ночных рабочих ушла на работу, ей никто не вышел навстречу: барский доверенный еще днем сказал всем, что надо разом прикончить спешное дело, после чего барин выдаст всем по 100 рублей и отпустит их по домам.
Веселые и радостные ходили этот день рабочие и всем хвастались, что, мол, «скоро сами богатеями будем и уйдем от вас на родную сторону». Такие же веселые шли они и на «спешное дело»... Только больше никто их уже никогда не видал. Как в воду канули 300 человек, а управляющим было объявлено, что барин «тех рабочих отпустил домой, а стройку их жертвует своим заводским». Как ни боялись все Андрея Родионовича, но все же пошел кругом глухой гул, особенно когда один из двух любимцев, барина в тот же вечер в кабаке «сбрехнул», что, мол, теперь хоть сто ревизий приезжай, никто ничего не дознается, все у нас шито-крыто.
Все поняли, что не добром исчезли без следа 300 человек, а когда на другой день и проболтавшийся любимец «нечаянно» утонул, то ни у кого не было сомнения в том, что барин ловко «схоронил концы».
Приехавшая ревизия ничего не смогла открыть, так как никто, действительно, не знал, где искать ход в подземные хоромы, и хотя показали башню, куда входили таинственные рабочие, но там оказались только дверь в сад и больше ничего .. Страшное предание прожило более ста лет, и еще в начале нашего века местные крестьяне рассказывали, будто «барин собственноручно задвинул засовы чугунной двери подземелья, где лежали напившиеся на радости рабочие, которые и умерли там голодной смертью».
Вскоре после этого звезда Баташева закатилась, а в 1799 году он умер, семидесяти трех лет от роду. С тех пор владения Баташева стали приходить в упадок.
Посетивший в середине второй половины прошлого века Гусь-Железный писатель Мельников-Печерский, оставив подробные описания баташевского имения, обращал внимание на «страшное запустение и развалины, незаметные только снаружи». Но не обошел он в своем описании и легендарной подземной части: «Нижний этаж по расположению комнат напоминает верхний, а под этим этажом находятся подвалы, частью от времени разрушившиеся, и молва гласит, что из некоторых подвалов когда-то были подземные ходы, выходившие в поле».
Сегодня, к сожалению, мало что из описанных грандиозных построек уцелело, от некоторых даже не осталось и следа, но вот полвека спустя после наблюдений Печерского краевед Л.П. Пекина, пять лет проведшая в Гусь-Железном, изучая это удивительное место, писала: «Хотя все постройки, кроме «барского дома» и нескольких флигелей, теперь наполовину разрушены, но все же не потеряли своего стиля, и по ним легко восстановить картину прошлого. Целы огромные развалины театра и бесконечных оранжерей, а в каменной, наполовину осыпавшейся стене и сейчас видны маленькие бойницы для пищалей. В конце столетней липовой аллеи, идущей через весь парк от главного крыльца «хором», помещаются развалины «павильона любви» . Недалеко от этих развалин находится полуразрушенная угловая башня, представляющая теперь наполовину осыпавшиеся стены без крыши, а вместо пола, на аршин ниже уровня земли — остатки прогнивших балок, опавшие листья да всякий мусор».
Именно под этой самой угловой правой башней парка и находилось подземелье, куда проваливались «супротивные» Баташеву. Чекина не сомневалась в существовании подземных ходов, о которых и по сей день ходит столько легенд в Гусе-Железном. Причем, по ее мнению, подземные ходы были сделаны не только под землей, но и в стенах домов. Последняя наследница Баташева сама рассказывала Чекиной, что, увлекшись еще в молодости рассказами о тайниках баташевского дома, стала выстукивать стены комнат и велела разломать одну из них, где звук ей показался особенно подозрительным — в угловой комнате нижнего этажа направо от подъезда, выходившей на двор. За тонкой кирпичной оболочкой действительно оказалась крохотная комната — площадка с винтовой лестницей в верхний этаж, в бывший кабинет Андрея Родионовича. Около лестницы стоял маленький круглый стол на трех вызолоченных львиных лапах, а на нем лежали особой формы шапка, гвоздь и молоток — первый владелец Гусь-Баташева, как мы помним, был не только разбойником и фальшивомонетчиком, но и масоном. Около столика была маленькая подъемная дверь, ведущая в подземную часть здания, и, по-видимому, тут помещалась самая «святая святых» владыки дома, так как этот тайный ход вел куда-то прямо из его кабинета, а стало быть, никто уже не мог проникнуть туда кроме его владельца. К сожалению, последняя Баташева «побоялась» проникнугь в подземелье и велела снова заложить стену, захватив с собой только оригинальный столик и масонские реликвии, которые Чекина не раз видела на камине в ее кабинете.
А. Мельников-Печерский тоже считал, что молва о подземных ходах, возможно, и справедлива, если принять в расчет время и обстоятельства, при которых жил основатель и первый владелец Гусевского завода, имя которого «и теперь более полувека спустя произносится на заводе с каким-то паническим страхом».
Существование подземных ходов и обширных подземелий под усадебным парком подтверждает, по мнению старика-лесничего Квятковского, жившего еще в начале века в Гусь-Железном, и ненормально малый рост старых деревьев «страшного сада» — на это обращал внимание и Печерский. По мнению Квятковского, низкий рост и чахлость чуть ли не двухсотлетних деревьев объясняется тем, что под этим местом находятся подземелья и слой почвы над их каменными сводами недостаточен для нормального питания растительности. Это предположение подтверждается, кстати, и тем, что как раз в этом месте земля при ударе издает гулкий звук, свидетельствующий о наличии подземных пустот.
Под всем барским домом, по-видимому, действительно помещались двухэтажные подвалы — больше, чем на 6 аршин глубиной каждый, соединенные широкой каменной лестницей, — та самая подземная часть, о которой в начале века говорили археологи. Нижний из подвалов считался страшным местом, где, по рассказам, появлялись призраки, и никто из прислуги, даже днем, не решался туда спуститься. Это отчасти объясняет скудость информации о «подземном царстве» Андрея Баташева.
В огромном леднике, который за все лето таял только наполовину, Л. Чекина сама видела верх громадной чугунной двери аршина на два ниже уровня земли. Живший у последних Баташевых лет тридцать кучер Григорий рассказывал ей, что лет за пять до своей смерти внук Андрея Родионовича Эммануил Иванович Баташев один год не велел набивать заново ледник, так что к концу второго лета лед растаял до дна и открыл всю чугунную дверь с железными засовами и громадными замками. Тогда «последний Баташев» взял с собой управляющего и его, Григория, и велел кузнецам сбить замки, с фонарями спустился >в огромную яму ледника и проник за чугунную дверь, не открывавшуюся почти сто лет. За дверью оказался высокий и широкий подземный коридор, выложенный серым камнем, который привел их ко второй такой же двери с железными засовами, но уже без замков. Но только кучер хотел было отпереть их, как «на барина страх напал» — он бросился бегом назад, велел сейчас же заново запереть на замки «страшную дверь», а ключи выбросить в озеро. Он никому не сказал причины своего внезапного страха, но, как полагает Чекина, его напугала возможность встретить за дверью скелеты тех 300 рабочих, которых заморил голодом под землей его дед...
Некоторые авторы, правда, более скептически относятся к этим легендам и, в частности — к рассказам про подземные ходы. Но даже анонимный автор заметки «Еще об «Орлином гнезде», появившейся в касимовской газете «Красный восход» осенью 1927 года и подписанной «Исследователь», хоть и с сомнением писал о «громадной чугунной двери», ведшей якобы из ледника в подземные катакомбы, считал, что в рассказах про подземелья и чеканку фальшивых червонцев «нет дыма без огня»: «что-нибудь легло же в основу этой легенды!» И он заключает: «Сейчас еще нет достаточных оснований для того, чтобы определенно признать за плод пылкой фантазии все ужасы, приписываемые «Орлиному гнезду». Несмотря на их крайнюю фантастичность, точно так же в нашем распоряжении нет ничего, что б давало повод сильно сомневаться в правдивости того, о чем трактовалось изустно в Гусь-Баташеве».
Поэтому приходится лишь сожалеть, что волна революции не только порушила многие сооружения, но бесследно смыла колоссальный архив Баташева.
И все же оставшиеся постройки отчасти подтверждают легенды о «подземном царстве» Баташева. Еще в конце 1920-х годов сохранялся, например, огромный ледник, который обслуживал некогда не только личные потребности владельца и его семьи, но и нужды производства: из этого громадного склепа летом ежедневно отправлялось на завод по возу льда для охлаждения питьевой воды. А если идти от чугунных ворот усадьбы по берегу озера около стены, то под одним из разрушенных флигелей, на уровне земли, можно было увидеть круглые окна с чугунными решетками, в которые можно было разглядеть верх каменного столба с приделанными к нему заржавленными кольцами и крючьями. Что находилось внизу этого подземелья и где ход в него — никто не знает, но несомненно, это был застенок или подземная тюрьма.
Много мрачных тайн до сих пор хранят баташевские развалины. Несмотря на поиски отдельных энтузиастов, серьезные исследования владений Андрея Баташева так до сих пор не проводились. А ведь если имеющиеся свидетельства о чугунной двери в подземелье и витой лестнице за стеной угловой комнаты правдивы, в чем нет оснований сомневаться, то они (или то, что от них осталось сегодня) должны находиться на указанном месте. А это значит, что оттуда, вполне вероятно, возможно проникнуть и в остальные помещения подземных хором и раскрыть, наконец, секреты и тайны «Орлиного гнезда» на Оке.