Константин Адонаи - информационный портал

Форум За Адонаи => Гороскоп Друидов => Тема начата: Odri Rainse от 07 08 2009, 15:22:00



Название: КЕЛЬТЫ: Смысл и значение слова "друид"
Отправлено: Odri Rainse от 07 08 2009, 15:22:00
Смысл и значение слова "друид"

(Отрывок из книги Франсуазы Леру "Друиды")

Одно из самых древних определений наименования друидов, основанное на этимологии, дается у Плиния: "Не должно забывать среди всего этого о том, что глубоко почитают галлы. У друидов, ибо именно так зовутся их маги, нет ничего более священного, чем омела и дерево, на котором она растет, причем считается, что она всегда растет на дубе. Только лишь по этой причине они избирают дубовые леса и не совершают никакого обряда без листвы этого дерева, так что вполне возможно, что сами друиды взяли свое имя от его греческого названия. Они, в самом деле, считают, что все, что произрастает на дубе, послано небом и означает, что это дерево было выбрано самим богом..."

Эта первая по времени этимология, основанная на греческом "drus", получила обширную поддержку в ученых кругах. Возникшая в связи с использованием дуба в галльском ритуале, она породила проблемы, которые долгое время лишь усугубляли колебания лингвистов. Плиний, разумеется, был вполне искренен, высказывая свое мнение, но он, как и все его современники, часто довольствовался народными или образованными по аналогии этимологиями.

Если наименование друидов было принадлежностью специфически кельтского мира и может быть объяснено только исходя из кельтских языков, то составляющие его элементы - индоевропейского происхождения: галльская форма "druides" (в единственном числе "druis"), которую употребляет Цезарь на протяжении всего текста "Галльских войн", так же как и ирландское "drui", восходят к единому прототипу "dru-wid-es", "весьма ученые", содержащему тот же корень, что и латинский глагол "videre", "видеть", готский "witan", германский "wissen", "знать".

Точно так же не составляет никакого труда обнаружить характерную для кельтского языка омонимичность слов, обозначающих "науку" и "лес" (галльское "vidu-"), в то время как нет никакой реальной возможности связать наименование "друидов" с названием "дуба" (галльское "dervo-"; ирланд. "daur"; валлийское "derw"; бретонское "derv"). Если даже дуб занимал определенное место в культовой практике друидов, было бы ошибкой сводить представление о друидах к культу дуба; напротив, их жреческие функции были весьма обширны.



Название: Кельтские праздники
Отправлено: Николь от 07 08 2009, 15:30:46
Кельтские праздники

Кельты делили год на четыре четверти, приблизительно соответствующие современным временам года: весне, лету, осени и зиме. Кельты были народом земледельцев, поэтому придавали огромное значение определению времен года и очень чтили великие дни, считавшиеся их началом. В древней Ирландии, к примеру, месяцы не имели специальных имен, а просто брали своё название от четырёх важнейших праздников.

В году у кельтов было четыре главных праздника:

Имболк (Imbolc) – время родов/кормления – 1 февраля
Бельтан (Beltaine) – весёлый костёр – 1 мая
Лугнаса(д) (Lughnasadh) – свадьба Луга – 1 августа
Самайн (Samhain) – смерть лета – 1 ноября


В кельтской традиции (которая вообще ставила ночь или тьму прежде дня и света) считалось, что каждый праздник начинается вечером предыдущего дня. Поэтому часто даты этих праздников указываются как 31 января, 30 апреля, 31 июля и 31 октября.
Хотя все эти праздники отмечались приблизительно в названные дни, день торжества определялся не по календарю, а по соответствующим проявлениям времен года. Так, например, Бельтан отмечали, когда отцветал боярышник. Кроме того, все праздники приурочивались к полнолунию, и начинались они вечером. Кельты считали дни от вечера к вечеру, а не так как мы, от утра к утру.

Имболк знаменовал ослабление хватки зимы и приход новой жизни весной. В это время рождались ягнята, и вымя у овец наполнялось молоком. Это был праздник всех начал. Поскольку считалось, что отправляться в далёкие путешествия в это время года не стоит, ибо погода этому не благоприятствует. Имболк часто был праздником семейным.
В этот день молодые мужчины и женщины посвящали песнопения и бдения богине Бригите, которая, кроме всего прочего, была богиней родовспоможения и воспитания. Возможно, в это время рождалось много детей, как результат празднования Бельтана предыдущим летом. Считалось также, что Имболк – это лучшее время для гаданий – как о судьбах отдельных людей, так и об общих тенденциях на следующий год.

Бельтан знаменовал начало лета. Это время считали важнейшими воротами между мирами. Период от Бельтана до Самайна назывался an ghiran mor, “большое солнце”, а период от Самайна до Бельтана – an ghiran beag, “малое солнце”. В Бельтан выпускали из хлевов скотину, чтобы она, наконец, отведала свежей весенней травы. Стада и отары прогоняли между двух огней, чтобы очистить их от любых болезней, которые могли развиться за время долгого заточения. Отголоски многих майских обычаев кельтов всё ещё широко распространены в Британии и Ирландии, где в деревнях до сих пор избирают майскую королеву и танцуют возле "майского дерева" (украшенного цветами и лентами столба). Считалось, что в это время настежь открыты двери в Иной мир, и тем, кто встанет рано утром, нередко достаются дары сидов (sidhe) – народа, обитающего в Ином мире. Люди думали, что чаще всего эти подарки получают молодые и красивые. Бельтан – это время обретения сил и осуществления желаний.

Лугнаса – время урожая, племенных собраний, конских ярмарок, третейских судов, обручений и крупных сделок. В это время проводились ритуальные игры, состязания в боевом искусстве, конные бега и, возможно, выборы племенного танайста (tanaiste) – утверждённого народом наместника вождя или монарха. Самое время приносить жертвы, так как урожай собран. Считалось, что качество урожая отражает качество правления вождя, и, если его правление бездарно, земля отразит все его недоработки, а значит, заставит подумать о том, чтобы избрать нового, более способного правителя. В этот праздник мы можем оценить свою ответственность и обязательность

Самайн знаменует кельтский новый год. Может показаться странным отмечать новый год в это “мёртвое” время, но на самом деле рост начинается с зимнего сева, когда в дремлющую землю вселяется новая жизнь. Это был день встречи с предкам. У христиан в кельтских землях такая встреча происходит в День Всех Святых, который является прямым наследником этого кельтского праздника. Долгие, тёмные зимние вечера – время рассказчиков. Многие из их повествований были посвящены призракам Иного мира. Его врата в этот день были открыты настежь, и умершие могли попасть в наш мир. В эту ночь люди решались выйти из дома только переодевшись и замаскировавшись, чтобы их не узнали духи Иного мира. Этот обычай дошёл до нас, превратившись в ночь Хэллоуина. Самайн – прекрасное время для того, чтобы что-то переделывать, перерабатывать или выбрасывать всё старое и износившееся.

Таким образом, год делится на четыре части. Однако есть ещё и “скрытое” деление на две половины – тёмную и светлую. Представление об этих точках года отражено во многих преданиях. Так, например, существует легенда о ежегодном сражении между зимой и летом за овладение Девой Весны. Отражавший это предание обычай бытовал среди народов Европы вплоть до конца столетия. Год также делится моментами равноденствий и солнцестояний:

Весеннее равноденствие: 21 марта
Летнее солнцестояние: 21 июня
Осеннее равноденствие: 21 сентября
Зимнее солнцестояние: 21 декабря.

Кельтский календарь

Кельты обладали очень сложной календарной системой, основанной на циклах солнца и луны. Её следы отражены как в древней литературе, так и в археологических артефактах. В частности, в Колине был найден вырезанный на листах бронзы галльский календарь, который позволяет сделать очень важные наблюдения о природе древней календарной системы, бытовавшей в этой местности.
Год делился на четыре сезона, делившиеся, в свою очередь, на ещё меньшие отрезки. Каждый из этих отрезков не совпадает точно с современными месяцами и отражает как фазу сельскохозяйственного года, так и солнечные и лунные циклы.



Название: Кельтские боги: Луг
Отправлено: Гвардеец кардинала от 09 08 2009, 00:45:52
Кельтские боги: Луг


В мифологии ирландских кельтов Луг - один из наиболее значимых богов.

Луг - солярное божество, изобретатель ремесел, имеет прозвище Длиннорукий.
Его эпитет Самилданах (Samildánach) означает "владеющий многими ремеслами". Луг отождествляется с бриттским и галльским Лугусом и валлийским Хлудом.

В саге "Гибель детей Турина" Луг появляется с запада и наводит тем самым панику среди людей, так как ликом своим затмевает солнце, и люди думают, что светило взошло не с той стороны.

По одной из версий Луг становится правителем Племен Богини Дану (Túatha Dé Danann) после Нуада Среброрукого.
И в качестве короля Túatha Dé Danann ведет их в легендарную битву против фоморов, где демонстрирует свою божественную боевую силу.

Главный соперник Луга - предводитель фоморов Балор Смертельный Взгляд, чьим внуком он и является.
В поединке Луг убивает Балора копьем или камнем из пращи (по разным версиям).

Множество географических мест в Европе были названы в честь солнцеликого божества:

Лугдунум - Леон,
Лугано - озеро в Швейцарии,
Лувен - город во Франции,
Лугнанила - гора в Ирландии.

В Ирландии несколько имен собственных производятся от имени Луга, например, Лугарь, Лугадь.



Название: Кельтские праздники: Лугназад
Отправлено: Гвардеец кардинала от 09 08 2009, 00:48:19
Кельтские праздники: Лугназад

(Из книги Теренса Пауэлла "Кельты. Воины и маги")

Нельзя исключать возможность того, что изначально Лугназад был общинным торжеством какой-то одной культурной или профессиональной группы населения. Сказания о боге Луге (Lug), ясно указывают на то, что если не сам праздник, то по крайней мере его название было принесено в Ирландию извне поздними переселенцами. По своей сути Лугназад больше, чем все остальные известные ирландские праздники, соответствовал аграрному циклу.
Он отмечался 1 августа - в разгар летнего перегона овец на пастбища - и, таким образом, плохо соотносился с циклом скотоводческим. Скорее он был предвестником созревания зерна, и в этом опять можно усмотреть специфику отношений кельтов с миром сверхъестественного: устраивавшиеся торжества служили гарантией того, что осенью будет собран обильный урожай, и вовсе не являлись проявлением благодарности за дары природы. Понятие благодарности не укладывалось в схему магического культа - общество заранее совершало ритуал, который, при соблюдении всех правил, должен был непременно привести к желаемому результату.

Образ Луга в мифах свидетельствует о том, что этот бог - "новичок" среди ирландских божеств. Он тоже племенной бог, но имеет менее архаический характер, по сравнению со всеми остальными, владеет разнообразным оружием, а его эпитет Самилданах (Samildánach) означает "искусный во многих ремеслах" и указывает скорее на специализацию, чем на покровительство знаниям и творчеству вообще. Имя Луга входило в состав названий многих континентальных городов, в том числе Лугдуна (Lugudunum; современный Лион). В Ирландии центральной фигурой поклонения во время Лугназада был, очевидно, не сам бог, а богиня природы, например Таильтиу, в честь которой он, по одной из версий, и учредил этот праздник, или Маха, почитавшаяся в те времена в Ульстере. Предположение о том, что культ Луга в Ирландию принесли с собой галльские переселенцы примерно в I веке до н. э., пока что ждет исчерпывающих археологических доказательств.

У ирландского августовского праздника было и другое название - Брон Трограйн (Bron Trograin - "Неистовство Трограйна"). Этому божеству, не упоминающемуся в другом контексте, приносились жертвы ради изобилия и плодородия; в нем также можно усмотреть смутный образ племенного бога, которого затмил своим появлением Луг.
Из античных и ирландских источников известно, что календарь, по которому отмечались все праздники, был основан на наблюдениях за луной и исчислял не дни, а ночи. Можно предположить, что выбор даты торжеств был привилегией друидов, решавших, благоприятно ли время для праздника, или исходивших из каких-либо других соображений.



Название: Кельтские праздники: Имболк
Отправлено: Из Бездны - к Небесам от 11 08 2009, 16:34:46
Кельтские праздники: Имболк

Имболк отмечается 1 февраля.
Название Imbolc происходит от древнеирландского слова mblec - "молоко". Ф.Леру в книге "Друиды" дает другую версию: "префикс "imb-" и "folc" - "ливень".
Имболк является наименее изученным из всех ирландских праздников. Традиционно его сопоставляют с римскими празднествами очищения.
Имболк знаменует возрождение природы, приближение весны, требует от верующих очищения. Имболк отождествляется с деторождением, противопоставляется смерти. Этот день требует наибольшего воздержания и благочестия.
С точки зрения календарных празднеств, Имболк знаменует рождение ягнят и начало лактации у овец.
Имболк - праздник дома и домашнего очага. Он раньше других стал семейным праздником, его отмечали не всем племенем, а каждым домом в отдельности.
Февраль считался в древней Ирландии первым весенним месяцем. В ирландских трактатах он называется месяцем сева и выгона скота. Так же февраль связан с деторождением и водяным культом. Февраль считался неудачным временем для зачатия, зато самым удачным месяцем для рождения, особенно девочек. И самым счастливым днем для рождения считалось первое февраля, ибо зачат такой ребенок был в Бельтайн - день, благословленный Богиней.

Богиня Бригита
Традиционно принято считать, что языческий праздник Имболк был посвящен богине Бриг - Brig, Brigita в Ирландии, зафиксированой на континентальном галльском материале под именем Brigantia Belisama (эпитет "сияющая"), Bregenzt в Британии. Бриттские племена Бриганты считали себя потомками божественной Бригантии или Брегинса.
Имя Бригиты возводят к санскритскому корню bharat-í ("высокое", "превосходящее") или к индоевропейскому корню bhrghnti - дословно можно перевести как "та, что превосходит", "та, что возвышается".

Наиболее известна Бригита - жена и/или дочь Доброго Бога Дагды и ее две сестры. Эта тройственная Бригита была покровительницей справедливости и судей, а также богиней огня, домашнего очага, ремесел и искусств, в том числе целительства, поэзии и кузнечного дела, учения, творчества, защитницей рожениц и невест. Уход за коровами и их дойка тоже в ведомстве Бригиты. Она - Богиня жизненной и творческой силы, природы и возрождения, процветания и благополучия, Богиня инициации, сакральных знаний.

Ирландская поэма "Котел Поэзии" называет Бригиту хозяйкой источника Segais у истока реки Бойнн, из которого поэты черпают поэтическое вдохновение. С этим же местом связан культ лосося мудрости и орешника знаний. К Бригите взывали судьи для верного суждения и поэты за вдохновением.
Галльскую Бригантию Цезарь отождествлял с Минервой, покровительницей мудрости, которой поклонялись и как покровительнице родов, плодородия.
В христианский период место богини Бригиты заняла святая Бригита.

Обряды Имболка
Имболк был днем очищения. Было принято омываться самим, поливать водой собак и домашний скот, убирать дом с особой тщательностью, оставлять на ночь горящей хотя бы одну свечу. В Имболк нельзя заниматься сексом, ткать, пить пиво, рукоделие запрещено, прялки убирались в чулан. Нельзя ходить в чужую деревню и присоединяться к их процессиям.
Традиционная пища Имболка - молочная. Так же подаются пряные, мясные блюда с перцем, луком, чесноком. Желательно, чтобы блюда эти, а также напитки содержали изюм. На Имболк взбивали масло со свежесдоенного молока, и в качестве жертвоприношения Богине в ночь на маслобойке оставляли кусок хлеба с маслом.
В Имболк также жертвовали курицу или цыпленка, которого закапывали рядом с водой: источником или рекой в жертву. В ночь на Имболк перед домом выкапывали ямку, куда выливали немного молока.
В Имболк гадали на будущее, на урожай и женихов.


Название: Омела - священное растение кельтов
Отправлено: Из Бездны - к Небесам от 11 08 2009, 16:36:02
Омела - священное растение кельтов


Мы никогда не узнаем, для чего и как друид умел "проходить сквозь дерево", и, несомненно, иногда бывает сложно отделить магию, составлявшую неотъемлемую часть религиозного ритуала, оттого, что во все времена составляло лишь суеверие.
Но вот остальная часть текста Плиния, касающегося омелы на дубе: "Такую омелу случается найти очень редко, и когда ее отыскивают, то снимают, устраивая большую религиозную церемонию, на шестой день луны, - так как именно по этому светилу галлы считают свои месяцы и свои годы, так же, как и свои века, протяженностью в тридцать лет. Этот день выбирается потому, что луна в нем обладает уже достаточной силой, хотя и не достигает еще середины своего роста. Они называют омелу именем, означающим "тот, что все исцеляет". Приготовив у подножия дерева все необходимое для совершения жертвоприношения и торжественную трапезу, приводят двух белых быков, у которых впервые связаны рога. Жрец, одетый в белое, взобравшись на дерево, золотым серпом отсекает омелу, которую собирают в белый плащ. Тогда они закалывают жертвенных животных, молясь при этом божеству, дабы оно сделало жертву благодатной для тех, ради кого она принесена. Они верят, что омела, если сделать из нее напиток, исцеляет скот от бесплодия и служит средством против всех ядов. Вот так великое множество народов почитает священными предметы, абсолютно ничего не значащие".

Можно дополнить этот отрывок следующей небольшой выдержкой из "Естественной истории": "Похоже на сабину растение, называемое селаго. Срезая его, железом не пользуются; правую руку пропускают под одеждой так, чтобы она вышла с левой стороны, как если бы пожелали что-то украсть; к тому же надлежит быть в белой одежде с босыми, омытыми ногами, и прежде принести жертву хлебом и вином. Несут растение, завернув его в новое полотно. Галльские друиды говорят, что оно служит талисманом против всякой хвори, и его дым исцеляет все болезни глаз. Друиды также используют растение, которое произрастает на болотах, и которое они зовут самолус. Его следует собирать левой рукой, натощак, и оно является талисманом против болезней скота. Но тот, кто срезает его, не должен оглядываться или класть это растение куда бы то ни было, кроме того места, где хранят напитки".

Новокельтские языки сохранили до наших дней несколько любопытных названий омелы: "Словарь Шалона" приводит форму из венетского языка deur derhue "дубовая вода", а Дж. Лот в конце прошлого века обнаружил в Фауэ (Морбиан) очень интересное название uhelvat (ihuvelvad), "хорошо выращенный", данное, несомненно в связи с медицинскими свойствами этого растения. Валлийский термин более точен: olliach, "всё исцеляющий", как указано в словаре Сил. Эванса; на ирландском языке в словаре O'Рейли значится uile-iceadh, а на гэльском Шотландии - uile-ice.

Сопоставление напрашивается само собой и представляет, по крайней мере, предположение в пользу точности данных Плиния. Этот латинский автор не выражает никакого удивления по поводу почитания дубовой омелы, поскольку и у самих римлян и греков были распространены подобного рода растительные культы. Он сам указывает, что листья и ветви вербены использовались при вытягивании жребия и для предсказания будущего, и, по своему обыкновению, не может удержаться от нелестных замечаний:"Некоторые не делают различия (между двумя разновидностями священных трав) и считают их обычно за одну, так как и та и другая имеют одинаковые свойства. Галлы тянут жребий, используя ту и другую, и при этом поют заклинания. Но все это бредни магов".

(Отрывок из книги Франсуазы Леру "Друиды")


Название: КЕЛЬТЫ: Число З в религии и мифологии древних кельтов
Отправлено: Молодой философ от 11 09 2009, 10:58:18
Число З в религии и мифологии древних кельтов


Н.С.Широкова


Кельты придавали очень большое значение числу "три", которое занимало важное место в их религиозно-мифологической традиции. Так, одним из самых широко распространенных образов, которые встречаются на фигуративных памятниках, происходящих из Галлии, является трицефал - божество с тремя головами или тремя лицами. Например, на северо-востоке Галлии культ трехголового божества был распространен у кельтского племени ремов и их клиентов - суессионов. На территории этих племен было найдено 15 памятников, на которых изображен трицефал.

В Мальмезоне (около Реймса) найдена стела, на которой изображен трицефал, помещенный поверх группы, образованной божественными персонажами - Меркурием и его паредрой Росмертой. Любопытно, что в соседней с ремами общине тревиров (район Трева), где господствовал культ богинь-Матерей, найдены два памятника (в Треве и в Меце), на которых изображены три богини, причем та, которая в центре, стоит на поверженном боге с тремя лицами и попирает его ногами. Ж.Вандри, сравнивая этот мотив с предыдущим, приходит к правдоподобному выводу, что у ремов покровителем племени был трицефал, а у тревиров сходную функцию осуществляли богини-Матери, трицефал же присутствовал в поверженном состоянии, но всё-таки присутствовал1.

В римской Галлии в качестве трицефала часто выступает Меркурий, например, на изображениях, происходящих из Лютеции, и на так называемых вазах "из Бавэ". "Беспокоящая трицефалия, - пишет П.Дюваль, - увеличивает его могущество"2.

Кроме того, что кельты в изображениях своих богов утраивали самую драгоценную часть человеческого тела - голову, они также были склонны объединять их в триады. Так, на барельефах, происходящих из римской Галлии, богини-Матери очень часто сгруппированы по три. На некоторых стелах галло-римская Минерва соединена с Меркурием и Вулканом, поскольку все трое считались покровителями ремесла в Галлии. На вотивной стеле из Реймса представлена триада: Аполлон, Меркурий и галльский бог Цернуннос.

Тройственные образы свойственны не только фигуративным памятникам кельтской религии.

Вандри отметил, что триада - формула, группирующая три факта или три наставления, является господствующим жанром в гномической литературе Ирландии или Уэльса и тройные персонажи и триады занимают важное место в эпической традиции обоих народов3.

Ф.Леру и Х.Гионварк связывают тройственность кельтской традиции с гипотезой о трехчастной идеологии индоевропейцев, как известно, введенной в научный обиход Ж.Дюмезилем. "Кельты сохранили, - пишут они, - как и большая часть индоевропейцев, но несомненно больше, чем некоторые из них, привычку тройного видения мира, существ и вещей, идущую из времен изначальной общности"4. Однако, по-видимому, в действительности символизм числа "три" древнее, чем даже время первоначального индоевропейского единства и охватывает более обширные регионы, чем один только индоевропейский мир.

О глубокой древности и широком распространении формулы тройственного деления мира говорил М.Элиаде. Во-первых, он отмечал, что в традиционных цивилизациях, как правило, Мир считается состоящим из трех этажей - Неба, Земли и Преисподней, соединенных между собой центральной осью5. Затем он еще раз обратился к этому вопросу, анализируя значение мистических чисел 7 и 9. Указав, что отождествление Мирового Древа о семи ветвях с семью планетными небесами вызвано месопотамскими влияниями, Элиаде в то же время подчеркнул, что числу 3, символизирующему три космические области, религиозное значение стало предаваться раньше, чем числу 7. Принято говорить также о 9 небесах (и о девяти богах, девяти ветвях Мирового Древа и т.д.). По мнению Элиаде, мистическое число 9 следует объяснять как 3х3 и, следовательно, рассматривать как часть символики более древней, чем символика месопотамского происхождения, проявляющаяся в числе 76.

Таким образом, число "три" принадлежит к древним фундаментальным символам человека и мира, и поэтому оно имеет распространение в самых глубинных пластах мифологии и религии древних цивилизаций. И то обстоятельство, что кельты уделили особенно большое внимание священному числу "три" в их мифологии и религии, свидетельствует о том, что они, возможно, были ближе, чем другие народы, не только к своим индоевропейским истокам, но и к истокам изначальной традиции всего человечества.


Название: КЕЛЬТЫ: Древние традиции. Тьма и Свет.
Отправлено: Молодой философ от 11 09 2009, 12:18:13
Тьма и Свет

И отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму - ночью
Быт. 1:4-5


Чередование дня и ночи, света и тьмы имело очень большое значение для кельтов, как, впрочем, и для многих других народов. В нем проявлялась основополагающая двойственность, у которой было множество иных выражений. Даже сейчас люди, умершие ночью, кажутся ближе к Иному миру, чем те, что умерли при свете дня. Рожденный ночью, как принято считать, может видеть духов и привидения, незримые для детей дня. Чудесное и волшебное активизируется после захода солнца, ночь принадлежит Иному миру, и потому смертным в это время подобает искать безопасности у своего очага. В Ирландии крестьяне до сих пор убеждены, что человеку лучше не оставаться вне дома в ночные часы. Запоздалые путники могут потревожить "малый народец", более того, они рискуют увидеть среди них призраки своих умерших близких. В деревнях считают, что, даже находясь дома, лучше лечь спать пораньше, так как по ночам с десяти до двенадцати к домам тихо приближаются духи умерших. Они входят, лишь когда в давних жилищах царит тишина и покой, вот почему из уважения к ним надо ложиться спать рано, оставив на кухне прибранный очаг и аккуратно расставив скамьи. Выплескивать ночью грязную воду или выбрасывать золу категорически запрещено, иначе духи умерших будут потревожены; опасно также свистеть ночью на улице или громко звать детей по имени. Но как рассвет разгоняет тьму, так и пение петухов прогоняет духов и эльфов в их жилища: наша ночь - их день, а наш день - ночь. Погружаясь в атмосферу этих верований, начинаешь понимать, что именно ночь - самое благоприятное время для гаданий, ворожбы, бдений по покойнику и рассказывания разных фантастических историй.

Подобно тому, как сутки делятся на две половины, так и год состоит из лета и зимы. Первое мая знаменует начало лета, первое ноября - начало зимы, и эти два праздника делят год на два сезона по шесть месяцев каждый. Лето - время, когда природа бодрствует, и молодежь обыкновенно стремилась покинуть зимние жилища и уйти на лето вместе со стадами в холмы, леса, долины и т. д. После 1 ноября (Самайн) все они возвращались домой и проводили долгие зимние вечера за домашними ремеслами, слушая у очага удивительные истории. Точно так же фении обычно проводили летнее время, от Бельтана (1 мая) до Самайна, в лесах, занимаясь войной и охотой, но в период от Самайна до Бельтана они квартировали у оседлого населения. Зима - темное время года, когда природа спит, лето уходит в нижний мир и земля холодна и неприветлива. В Уэльсе январь называли "темным месяцем". Первый месяц зимы, ноябрь, в Шотландии, Корнуолле и в Бретани также называли "черным", или "темным", месяцем; а разгар зимы шотландцы традиционно называли an Ducuachd ("мрак"). Зима - время "парада мертвецов", предводительствуемых своим мрачноликим "королем", символ власти которого - меч, коса или серп.

Само время состоит из постоянного чередования противоположностей: света и тьмы, тепла и холода, жизни и смерти. Календарь из Колиньи (галльский календарь, выгравированный на бронзовых пластинах и найденный во время археологических раскопок во Франции в 1897 г.) свидетельствует о еще более последовательной дихотомии применительно ко всем месяцам года. Хотя многие названия месяцев записаны сокращенно, что не позволяет с уверенностью их реконструировать, принципиальная структура календаря достаточно ясна. Он рассчитан на пять лет, что кажется нам знаменательным в свете свидетельства Диодора, что континентальные кельты обыкновенно приносят свои жертвы раз в пять лет. Эти пять лет состоят из 60 месяцев, дополненных двумя "интеркалярными" месяцами - одним в начале цикла, а вторым в середине. Второй дополнительный месяц делит, таким образом, весь цикл на две равные половины, по два с половиной года каждая. В календаре весь цикл записан в 16 столбцов. В каждый столбец последовательно вписаны галльские названия месяцев, и читать каждый столбец надо сверху вниз.

Первая половина года начинается с месяца, называемого Samon, а вторая половина - с месяца, называемого Giamon, а оба эти слова соотносимы с названиями соответственно лета и зимы в живых кельтских языках. Исходя из этого первые интерпретаторы календаря Колиньи сделали вывод, что Samon был центральным месяцем лета, а Giamon - зимы. Либо Samon и Giamon могли означать также первые месяцы лета и зимы соответственно, соотносясь, таким образом, с современным маем и ноябрем, двумя поворотными точками традиционного кельтского года. Однако есть основания и полностью пересмотреть это предположение. Хотя в ирландском языке основа sam означает "лето", словом Samain (cp. Samon), как ни странно, называется Канун ноября, начало зимней половины года - время традиционных рассказов и празднеств, а в христианские времена - период, на который падает большая часть церковных праздников. Календарь из Колиньи, как и церковный календарь, был своего рода "расписанием ритуалов", и сам факт, что большая их часть сосредоточена в первой половине года, заставляет предположить, что в традиционных календарных представлениях зима предшествовала лету и что, таким образом, как ни парадоксально, Samon действительно был первым месяцем зимы, а Giamon - первым месяцем лета. Такой порядок следования времен года согласуется с известным свидетельством Цезаря, гласящим, что у кельтов ночь предшествует дню. Галлы, как говорит он, называют себя сыновьями бога Ночи и "исчисляют и определяют время не по дням, а по ночам, день рождения, начало месяца и года они исчисляют так, что сперва идет ночь, за ней день". Порядок времен года не имеет для нас здесь важного значения, но для простоты мы предположим, что первая половина пятилетнего цикла начиналась с зимы, а вторая - с лета.

Месяцы года в свою очередь подразделялись на два разряда. Шесть - протяженностью тридцать дней - помечены знаком MAT, другие шесть - протяженностью 29 дней - помечены знаком ANM. MAT (cp ирл. maith и валл. mad), возможно, означало "хороший", тогда как ANM, вероятно, было сокращением от AN МАТ "нехороший". Нам представляется уместным провести здесь параллель с афинским календарем, где тридцатидневные месяцы назывались "полными", а двадцатидевятидневные - "пустыми". На юго-востоке Азии эти два типа месяцев назывались "полными" и "ущербными" и, соответственно, чередовались в правильной последовательности. Месяцы MAT и ANM в календаре из Колиньи тоже чередуются, за одним исключением. Если бы это чередование соблюдалось на протяжении всего пятилетнего цикла, то и Samon, и Giamon оказывались бы МАТ месяцами по тридцать дней в каждом. Но, видимо, чтобы этого избежать, производилась своего рода перестановка, так что первая половина каждого года - ритуально более значимая - и первая половина цикла в целом начинались и кончались МАТ месяцем, а вторые половины годов и циклов начинались и кончались соответственно ANM месяцем. Таким образом, если исключить дополнительные месяцы, обе половины цикла состоят из тридцати месяцев, образуя, так сказать, по "месяцу месяцев", тоже разных - MAT и ANM.

Эта же модель видна и в структуре самих месяцев. Каждый состоит из двух частей, в первой из которых дни пронумерованы от первого до пятнадцатого, а во второй - до пятнадцатого или до четырнадцатого в зависимости от длины месяца. Как в индийском и некоторых других календарях, первая половина, без сомнения, была "светлой половиной" лунного месяца, другая же - "темной половиной", однако и здесь, как в случае времен года, трудно решить, какая половина считалась светлой, а какая - темной. В календаре из Колиньи между этими половинами вписано слово ATENVX, которое интерпретируют либо как "обновление", либо как "возвращающаяся ночь". Первая интерпретация может быть соотнесена с принципом, отмеченным еще Цезарем. С другой стороны, Плиний говорит, что друиды обыкновенно начинают отсчет своих месяцев с шестого лунного дня, и если они считали от новолуния, то месяц начинался со светлой половины. Интересно, что в Индии отсчет месяца на юге начинали со светлой половины, а на севере - с темной. Таким образом, продолжая эту аналогию, можно предположить, что год и даже весь цикл начинались с зимы в одной половине страны и с лета - в другой. В принципе правомерны оба подхода. Уподобленная первозданному хаосу, который предшествует сотворению космоса, и беременности, которая предшествует родам, тьма предстает началом начал, но как символ смерти и разрушения она же и завершает светлый день.

Данную дихотомию можно наглядно представить следующим образом:

ночь и день
темная половина месяца и светлая половина месяца
МАТ-месяц и ANM-месяц
зима и лето
Samon-полуцикл и Giamon-полуцикл


Каждый полуцикл при этом состоит из пяти времен года: в одном, соответственно, оказывается три зимы, а в другом - три лета:

А. зима: лето: зима: лето: зима

Б. лето: зима: лето: зима: лето

Символическое значение дня и ночи как микрокосмоса времени и поистине "всего мира" как нельзя более ясно выражено в одной из повестей "Лейнстерской книги". После того как Дагда поделил все сиды Ирландии между вождями Племен богини Дану, Мак Ок пришел к нему и стал просить у него земли для себя. "Для тебя у меня ничего не осталось, - сказал Дагда, - я уже закончил раздел". - "Тогда разреши мне, - попросил Мак Ок, - провести день и ночь в твоих собственных владениях". Дагда согласился.

На следующий день Дагда явился в свой сид и сказал: "Твое время истекло, уходи". - "Нет, я не уйду, - ответил ему Мак Ок. - Ведь день и ночь - это и есть весь мир. И отдал ты мне все, чем сам владел". После этого Дагде пришлось уйти, а Мак Ок по праву занял его сид. Этот же мотив встречается в саге "Сватовство к Этайн", но там его значение выражено менее загадочно. Там Мак Ок тоже хочет навсегда отнять у Элкмара бруг (крепость, укрепленный холм), который до этого попросил на день и на ночь, "ибо не бывает в мире иного, кроме дней и ночей". Точно также молодой Конхобар обманом присваивает себе власть над уладами, сместив их короля Фергуса Мак Ройха, обещавшего ему королевскую власть на год (точнее: на зиму и лето). Поведение Конхобара в данном случае носит характер сугубо политический, но для нас важно, что его хитрость удается благодаря многозначности слов, потому что действительно "не бывает в мире ничего, кроме зимы и лета". Как мы увидим в дальнейшем, король Конхобар персонифицирует саму идею Года, поэтому есть основания видеть в Мак Оке персонификацию Дня. Вспомним, что свое имя, буквально означающее "молодой сын", он получил от матери в знак того, что был зачат и рожден ею в один день, волшебным образом продленный Дагдой.

На границе двух различных периодов времени проявляется некая таинственная сила, обладающая склонностью делать и добро, и зло. Известно, что некоторые действия запрещалось совершать на восходе солнца и на закате, потому что это были традиционно опасные моменты поворота времени. Однако, с другой стороны, следует вспомнить, что утренняя роса и вообще - вода, добытая на рассвете, обладали особыми лечебными свойствами; точно так же лекарственные травы рекомендовалось собирать на закате, чтобы действие их было эффективнее. Естественно, что эти магические силы наиболее активны в Канун ноября и в Канун мая - точки, делящие год пополам. Эти два Кануна (а также канун дня середины лета) носили в Уэльсе название "ночи духов". Всюду, где жили кельты и где было распространено их культурное влияние, традиционно считалось, что в эти дни, точнее ночи, силы хаоса максимально активны, феи являются людям, колдуны занимаются волшебством. Будущее в эти моменты открывается во всевозможных предвестьях. Традиционная для этих дней обрядность во многом сродни традиционным празднованиям Нового года - например, гаданиям и освещению жилища огнем, взятым из ритуального костра. Однако атмосфера самих этих праздников существенно различалась, поскольку посвящались они временам года, резко контрастирующим друг с другом.

Современный Халлоуин, канун зимы, был праздником торжественным и таинственным. В эту ночь открывались сиды и их обитатели выходили наружу, причем в куда более реальном смысле, чем в иные ночи. Живые могли видеть возвратившиеся души умерших. В Ирландии до самого недавнего времени в эту ночь люди старались не покидать домов без крайней необходимости, а если все же оказывались на улице, то старались держаться подальше от кладбищ. Если за спиной им слышались шаги, то ни в коем случае нельзя было оборачиваться, чтобы не увидеть мертвецов, идущих по следам. В Уэльсе говорили, что в эту ночь призраки караулят у каждого перелаза. На крыльце ставили для мертвых специальную еду, называемую bwyd cennad y meirw (букв. "пища головы мертвеца"), двери оставляли незапертыми, а прежде чем лечь спать, домочадцы прибирали у очага, чтоб все было готово к визиту умерших родичей.

Совсем иначе отмечался этот праздник в Шотландии, хотя суть его оставалась той же. Это была ночь "зла и беды", и внушаемый ею ужас намеренно усиливался особыми ряжеными, персонифицировавшими духов умерших: неженатые молодые люди в одиночку или группами разгуливали по деревне, с закутанными или зачерненными лицами, в белых одеждах или задрапированные в солому. В эту ночь исчезала граница между живыми и мертвыми, а до некоторой степени и между полами, потому что юноши переодевались девушками, а иногда и девушки переодевались юношами. Всеобщий хаос еще усиливался злыми проказами. Ряженые врывались в деревенские усадьбы, уносили прочь плуги, повозки, а иногда и ворота, а затем бросали в канавы и пруды, лошадей уводили со двора и бросали на чужих полях. Покушались даже на мир и покой дома двери сотрясались от ударов капустных кочанов, украденных на чужих огородах, дымоходы забивали торфом, сквозь замочные скважины пускали дым в комнаты.

В эту же ночь традиционно практиковали разного рода гадания; именно в канун зимы можно было узнать, каким будет весь год, кто женится или выйдет замуж и за кого. В Уэльсе храбрец, рискнувший уединиться в церковном притворе, слышал в полночь голос, выкликающий имена тех, кто умрет в течение года, но это было опасно, потому что среди имен обреченных всегда можно было услышать и собственное имя. Девушки в эту ночь обыкновенно гадали о женихе, однако и тут смерть всегда пряталась за углом: вместо лица будущего мужа можно было увидеть гроб. Интересно, что в традиционной технике этих гаданий обычно фигурировали орехи и яблоки - плоды двух деревьев, ассоциируемых кельтами с Иным миром.

Осмысление Нового года как своего рода вневременья, момента, когда прежний порядок исчерпал себя, а новый еще не создан, характерно для многих регионов, однако в других странах это отношение, скорее, воплощается в желании победить хаос, а не дать ему воцариться. В празднике же Халлоуина намеренное стирание границ между живыми и мертвыми, между мужчинами и женщинами, между своим добром и чужим, а в гаданиях - между настоящим и будущим символизирует возврат хаоса. Знаменательно, что "день и ночь", которые Мак Ок в вышеупомянутой повести отождествляет с временем вообще, это день и ночь Самайна. В дохристианской Ирландии этот день имеет отчасти природу вечности. Отвлекаясь от костров, приходится признать, что о позитивной стороне обрядности Самайна мы, к сожалению, почти ничего не знаем, - до наших дней это не дошло. Халлоуин открывает зиму, и многое из сверхъестественного этой ночи, когда человек кажется бессильным в руках судьбы, продолжает доминировать до рассвета следующего времени года - лета.

Праздник же Кануна лета имеет как положительный, так и отрицательный аспект. Да, в этот день феи тоже могут нанести человеку вред, а ведьмы безнаказанно могут украсть молодняк и будущий урожай, но все же, как бы ни была опасна ночь Кануна лета, ее опасности совсем иные, в ней нет жуткой близости сил смерти, которая отличает ночь Халлоуина. Иной мир не вторгается в этот мир; удача человека в будущем году, может быть, и висит на волоске, но все же он не сталкивается лицом к лицу с неотвратимой судьбой. Более того, можно принять действенные меры, чтобы отвести беду. Разрешено следить за тем, чтобы колдуны не украли молоко первой дойки и не зачерпнули воды из колодца на заре первого майского дня; есть и другие способы отвести угрозу колдовства - например, отказ делиться водой, пищей или огнем. Ветки рябины, укрепленные над входом в дом и хлев, отгонят колдунов и фей. И если в фольклорных источниках содержится относительно мало сведений о том, что происходило в первый день зимы, 1 ноября, то опасности Кануна мая - всего лишь прелюдия к радостям первого дня лета, а это и любование восходом солнца с вершины холма, и купание в утренней росе, и питье воды из колодца перед рассветом, и собирание листьев и цветов, и украшение одежды зеленью, а не соломой. То был рассвет нового, упорядоченного дня; солнце в этот день вставало рано, и люди тоже, а их ритуальная рачительность и бережливость к имуществу составляли резкий контраст хаотическому, разрушительному разгулу ночи Халлоуина.

Если базовой для кельтской концепции времени была двухчастная структура, то смысл других временных моделей, предполагающих четырехчленное деление (дня - на утро, день, вечер и ночь; месяца - на четверти; года - на весну, лето, осень и зиму), выходил за пределы чисто временных представлений. И моментам, знаменующим соединение этих четвертей, присуща толика той значимости, какую придавали великим поворотным пунктам года. В полдень и в полночь, равно как на восходе и на закате, завеса между этим и незримым миром становилась предельно тонкой. В полдень можно было стать очевидцем "похорон эльфов", и в полдень же наступало благоприятное время для изгнания колдовского ребенка-подменыша. Полночь традиционно считалась "часом колдовства", когда феи и призраки становились видимы человеческому глазу, и идти в этот час на кладбище было дерзостью, за которую неминуемо ждет расплата.

Ночь св. Бригиты (канун 1 февраля) делила зимнюю половину года на зиму и весну; Лугназад (Lugnasad, 1 августа) делил летнюю половину года на лето и осень. День св. Бригиты (Imbolc) знаменовал начало весны; в Ирландии канун этого древнего праздника традиционно сопровождается различными обрядами и гаданиями. К тому времени, когда деревья в мае надевали свой зеленый наряд, весенние работы были уже завершены. Лето кончается в июле, и Лугназад, первый день осени, был традиционным праздником урожая, причем по значимости он соперничал с Самайном и Бельтаном. Ко дню Самайна весь урожай 6ывал собран. Плоды, оставленные на деревьях, после Самайна оказывались испорчены злым духом, которого звали "пука" (риса). Таким образом, традиционное деление кельтского года в Ирландии определялось скорее циклом земледельческих работ, чем движением солнца, хотя, как показывают календарь из Колиньи и данные фольклора, солнцестояния и равноденствия тоже учитывались.

В Шотландии такие "четвертные" дни и теперь падают соответственно на ноябрь, февраль, май и август, однако различные изменения официального календаря в ходе веков привели к небольшим смещениям, так что начало зимы ныне падает на 11 ноября, весны - на 2 февраля, лета - на 15 мая, а осени - на 1 августа. Эти дни носят название "колдовские", и в их кануны феи устраивают пирушки и преследуют беспомощных людей. Говорят, что в начале каждого времени года феи переселяются в новые жилища. Например, в Канун мая нельзя было ничего давать взаймы, ведь этим можно накликать беду. В качестве оберегов было принято использовать скрещенные ветки рябины. Кроме того, этот день был днем гаданий. "Четвертные" дни, как и полудни, были благоприятны для изгнания подменыша, но несчастливым считалось, если какое-нибудь "мероприятие" "перехлестывало" четверть года, например, если о бракосочетании объявляли в конце одной четверти, а праздновали его в начале другой.

Этим поворотным пунктам времени везде и всюду присущи парадоксальные черты. В каком-то смысле они как бы не существуют вообще, в другом же - тождественны целостности существования. Их значимость сравнима с "двенадцатью рождественскими днями", каждый из которых предсказывал погоду соответствующего месяца нового года. Эти двенадцать дней были отмечены переодеваниями, шутовством, разного рода вольностями, выборами "шутовских королей", колдовством и прочими атрибутами хаоса. В Шотландии в эти дни не имел силы ни один суд, а в Ирландии считалось, что умершие в эти дни попадают прямо на небо, минуя чистилище и Страшный суд. В Уэльсе эти дни назывались "днями знака" (coel-ddyddiau), а в Бретани - "избыточными днями" (gourdeziou). Двенадцатидневный интервал между двумя праздниками, падающими на середину зимы в календаре из Колиньи, видимо, имел подобное же значение. Более того, тридцать дней дополнительного месяца, который предшествует каждому полуциклу этого календаря, носят названия тридцати месяцев полуцикла. Дополнительный месяц, таким образом, есть как бы микрокосм полуцикла, хотя, как недавно доказано, дни этого месяца символизируют, скорее, прошедшие месяцы, а не последующие.

Границы между территориями, как и границы между годами и временами года, - это линии, швы, где сверхъестественное проникает сквозь ткань организованного существования. Вода, которая течет через два-три прихода, обладает целебными свойствами, она используется в гаданиях на Халлоуин, а также помогает в Канун мая навести или снять сглаз со сливок и масла. Тот факт, что некрещеных детей хоронили обычно на границе прихода, опять-таки свидетельствует о том, что такие линии-швы, как и некрещеные дети, не вполне принадлежат этому миру. Перелазы - излюбленное место призраков. Все территории, как и все времена года, должны были каждый год ритуально обновлять свои границы. Во многих областях Ирландии приход мая отмечался ритуальной починкой изгородей, и, таким образом, церемония "установления границ" в царстве пространства соотносима с церемонией Нового года в царстве времени; обе они сосредоточивают внимание на границе раздела. Дата "установления границ" варьируется по регионам, но предпочтительным днем считался четверг. Пасхальной недели (когда Церковь вспоминает вознесение Христово), который обычно падает на конец зимы, т е. время, когда мир создается заново. Этот таинственный характер границ, которые обычно проходят по ручьям и рекам, усиливает значимость поединков у брода, часто упоминаемых в ирландских сагах. Поединок в таком месте до известной степени обретает черты ритуального "гадания", так же как и состязания на границах времен года. Подобный же смысл имеет и мотив порога, недаром в сагах Лейнстерского цикла герой одолевает своего сверхъестественного противника именно на пороге дома.


Название: КЕЛЬТЫ: Герои кельтских легенд
Отправлено: Лола от 14 09 2009, 08:20:28
Герои кельтских легенд
   

Конхобар — в ирландской мифологии король Ольстера, сын Фахтна Фахтнаха и Нессы, красавицы, которая зачала Конхобара от друида Катбада в канун свадьбы.
Куллох — в валлийской мифологии сын одного из рыцарей короля Артура. Чтобы жениться на своей возлюбленной Олуэн, дочери злобного великана Испаддадена, выполнил тридцать девять труднейших испытаний Испаддадена.
Кухулин — в ирландской мифологии непобедимый воин, герой, центральный персонаж многих саг, чья вспыльчивость часто причиняла горе ему самому и окружающим. Матерью Кухулина была Дехтире, внучка бога Аонгуса, отцом бог Луг.
Лаэг — в ирландской мифологии колесничий Кухулина. Кельты славились искусством вести бой на колесницах, мастерство Лаэга сыграло большую роль в победах Кухулина
Медб — в ирландской мифологии королева-воительница Коннахта и колдунья. Саги повествуют о том, что она "никогда не была без мужчины, никогда не была ни в чьей тени". Медб — единственная, кто мог олицетворять верховную власть в королевстве.
Мельдун — в ирландской мифологии один из наиболее знаменитых путешественников. О сагах, повествующих о путешествиях и приключениях Мельдуна говорят, что в них собрана "вся мудрость Ирландии".
Оисин — в ирландской мифологии славный бард, сын Финна Макулла, мудреца и провидца. Его знаменитое приключение связано с Ниам, дочерью бога моря.
Придери — в валлийской мифологии сын Пуйла, властелина Аннона, потустороннего мира, и несчастной красавицы Рианнон.
Пуйл — в валлийской мифологии владыка Диведа, чей авторитет был признан даже в Анноне, потустороннем мире валлийцев.
Финн Маккул — в ирландской мифологии герой, мудрец и провидец. Центральным эпизодом мифов о Финне является его победа над одноглазым чудовищем. Используя волшебное копье, Финн убил гоблина. Мифы о Финне относят к III веку н. э.


Название: Re: КЕЛЬТЫ: Смысл и значение слова "друид"
Отправлено: Марьяна от 17 09 2009, 10:28:35
Кельтская мифология      


Некогда кельты занимали обширную территорию современных Франции, Бельгии, Швейцарии, части Германии, Австрии, Италии, Испании, Венгрии и Болгарии. Однако в наши дни потомки воинственныхКарта Кельтики кельтов населяют главным образом историческую область Бретань, полуостров Корнуолл, историческую провинцию Уэльс, Шотландию, остров Мэн и Ирландию.

На рубеже нашей эры кельты представляли серьезную угрозу для Римской державы. В 385 году до н. э. они овладели Римом и беспощадно разграбили город. Это не было забыто ни Юлием Цезарем, ни его легионерами, захватившими между 59 и 49 гг. до н. э. кельтские земли в Галлии (Франции), которые вошли в состав Римской империи.
Однако коренное население продолжало открыто поклоняться собственным богам вплоть до принятия Римом христианства. Со временем влияние новой религии ощутили и островные кельты, предки нынешних валлийцев (уэльсцев) и ирландцев, так и не покорившиеся римлянам. Христианизация, разрушившая религиозно-мифологическую целостность язычества многих народов (например, славян), в случае с кельтской мифологией сыграла положительную роль. Кропотливая работа христианских монахов, взявших на себя труд собрать и записать древние мифы и саги сохранила для нас удивительный духовный мир отважных и горячих кельтов, которые не доверили бумаге легенды и мифы о богах, духах, демонах и героях, полагаясь на устные пересказы и хорошую память своих славных поэтов и сказителей.

Поэты в Ирландии занимали особое, исключительно высокое положение в жизни общества, пожалуй, не уступавшее месту друидов, и это позволило монахам заниматься собирательством древних текстов без опасения впасть в язычество, а поэты еще долго продолжали пересказывать саги благодарным слушателям.
Сидхе Племена Дану Брайан ФроудСвоеобразие кельтских мифов заключается прежде всего в том, что в них чаще всего речь идет о героях, и меньше — о богах. Идеалом островитян можно считать бесстрашного Кухулина, в одиночку защищавшего Ольстер от вторжения ратей Медб, королевы Коннахта.

Кровавые сражения и поединки — главная тема кельтских мифов — могут показаться менее ужасными, если помнить о вере кельтов в реинкарнацию душ. Их загробный мир, в отличие от античного, не был мрачным обиталищем теней. Его можно назвать раем, местом отдыха душ перед возвращением в наш мир. Так поэт-воин Оисин с красавицей феей Ниам 300 лет провел в потустороннем мире, прежде чем вернулся в Ирландию. Спешившись с волшебного коня, Оисин из юноши тут же превратился в дряхлого старца. Еще одной яркой чертой кельтских мифов является любовный треугольник: чаще всего это юная прекрасная богиня, фея или дева и двое мужчин, молодой отважный воин и умудренный жизнью старик. Один из них любим, второй отвергнут, и чтобы завоевать своенравную красавицу, в ход шли оружие, сила и колдовство.

Мифология артуровского цикла

«Явление» короля Артура, его внезапное вторжение в ход мифологической истории, представляет собой одну из многочисленных загадок кельтской мифологии. Он никак не упоминается ни в одной из «Четырех Ветвей Мабиноги», повествующей о клане богов древних бриттов, сопоставимых с гэльскими богами Туатха Де Данаан. Наиболее ранние упоминания его имени в староваллийской литературе изображают его одним из военных вождей, ничуть не лучше, если не хуже других, таких, как «Герайнт, князь Девона», чье имя обессмертили и старинные барды, и вдохновенное перо Теннисона. Однако вскоре после этого мы видим Артура вознесенным на небывалую высоту, ибо он именуется королем богов, которому подобострастно воздают почести боги старых кланов небожителей — потомки Дон, Ллира и Пуйла. В истории под названием «Сон Ронабви», входящей в состав Красной Гергестской книги, Артур предстает авторитетным сюзереном, вассалами которого считаются многие персонажи, имевшие в старину статус богов, — сыны Нуаду, Ллира, Брана, Гофанона и Аранрода. В другой истории из той же Красной книги, озаглавленной «Куллвх и Олвен», его вассалами объявляются еще более высокие божества. Так, Амаэтон, сын Дон, пашет для него землю, а Гофаннон, сын Дон, кует железо; двое сыновей Беленуса, Нинниау и Пейбоу, «превращенные им в быков во искупление грехов», впряжены в одну упряжку и заняты тем, что сравнивают с землей гору, чтобы урожай мог созреть за один день. Именно Артур созывает витязей на поиски «сокровищ Британии», и на его зов спешат Манавидан, сын Ллира, Гвин, сын Нуаду, и Придери, сын Пуйла.
Наиболее вероятное объяснение этого феномена, по всей видимости, заключается в том, что в этом образе отразилась случайная контаминация славных деяний двух разных Артуров, что привело к появлению единого полуреального и полумифического персонажа, сохраняющего, однако, черты обоих своих прототипов. Одним из них явно был бог по имени Артур, почитание которого было в большей или меньшей степени распространено на землях кельтов, — вне всякого сомнения, тот самый Артур, которого надпись ex voto, обнаруженная в развалинах на юго-востоке Франции, именует Меркуриус Артайус (Mercurius Artaius). Другой — вполне земной Артур, вождь, носивший особый титул, который в эпоху римского владычества именовался Koмec Британнаэ (Соmес Britannae). Этот «граф Британии» выполнял функции верховного военного вождя. Главной его задачей было обеспечить защиту страны от возможных вторжений иноземцев. После изгнания римлян бритты еще долго сохраняли структуру военно-административных органов, созданную их бывшими завоевателями, и вполне резонно предположить, что этот пост военного лидера в ранней валлийской литературе соответствует титулу «императора», который из всех знаменитых героев мифологии бриттов был прерогативой одного только Артура. Слава Артура короля объединилась со славой Артура бога, и общий синкретический образ получил широкое распространение на землях, на которых уже в наше время были обнаружены следы древних поселений бриттов в Великобритании. Это создало почву для многочисленных диспутов относительно местонахождения «Артуровых владений», а также таких городов, как легендарный Камелот, и локусов двенадцати знаменитых сражений Артура. Преданиям и историям об Артуре и его рыцарях, вне всякого сомнения, присущ подлинный исторический колорит, но они имеют и столь же бесспорно мифический характер, как и истории об их кельтских коллегах — богатырях Красной Ветви Ольстера и пресловутых фианах. Из этих двух циклов к кругу артуровских легенд наиболее близок последний. Ранг Артура в качестве верховного военного вождя Британии являет собой весьма показательную параллель роли Финна как предводителя «местного ирландского ополчения».
А знаменитые артуровские рыцари Круглого стола весьма и весьма напоминают фианов из окружения Финна, так и ищущих всевозможных приключений. И те и другие с равным успехом вступают в бой как с людьми, так и со сверхъестественными существами. Оба совершают набеги на земли Европы, вплоть до самых стен Рима. Перипетии любовной интриги Артура, его жены Гвиневры и племянника Мордреда в некоторых отношениях напоминают историю Финна, его супруги Грайне и племянника Диармайда. В описаниях последних битв Артура и фианов чувствуется дыхание глубокой архаики первобытных мифов, хотя их реальное содержание несколько отличается. В битве при Камлуане в последнем поединке сходятся Артур и Мордред, а в последнем бою фианов при Габре первоначальные протагонисты поневоле вынуждены уступить место своим потомкам и вассалам. Дело в том, что сам Финн и Кормак уже успели погибнуть, и вместо них сражаются Оскар, внук Фиана, и Кэйрбр, сын Кормака, которые поражают один другого и тоже умирают. И, подобно тому, как Артур, по мнению многих и многих его приверженцев, на самом деле не погиб, а просто скрылся в «островной долине Аваллона», шотландская легенда повествует о том, как спустя много веков после земной жизни фианов некий странник, случайно оказавшийся на таинственном западном острове, встречает там Финна Маккула и даже разговаривает с ним. А другая версия легенды, которая заставляет Артура и его рыцарей пребывать под землей, будучи погруженными в магический сон, ожидая грядущего возвращения в земной мир в славе и могуществе, прямо перекликается с аналогичной легендой о фианах.

В поздней кельтской мифологии огромная роль отводится христианству. Самый яркий пример этому — поиски святого Грааля. Напоминающий кельтские чудесные котлы (неистощимый котел изобилия верховного бога Дагда; котлы, возвращающие к жизни воинов; котлы мудрости) — этот священный сосуд служил чашей в день Тайной вечери, затем в него была собрана кровь распятого Христа, хлынувшая из его раны. Грааль привез в Британию Иосиф Аримафейский, позже реликвия исчезла и ее поискам посвятили жизнь многие герои знаменитого цикла мифов о рыцарях короля Артура: Ланселот, Персиваль, Гавейн, Борс, Галахад и другие. Могущественный Артур, государь королевства Логрес, обладатель меча Экскалибура, "разящего железо и камень", долгие годы справедливо правил своим народом, однако битва короля с вероломным племянником сэром Мордредом положила конец британскому рыцарству и братству Круглого стола. В живых не осталось почти никого, а смертельно раненный король уплыл на таинственном корабле на остров Аваллон, загадочный потусторонний мир кельтов.

Литература
Мифология. Энциклопедия, -М.:Белфакс, 2002
Т.Роллестон "Мифы, легенды и предания кельтов", -М.:Центрполиграф, 2004


Название: Кто вы, кельты?
Отправлено: Марсела от 21 09 2010, 06:05:10
Кто вы, кельты?

Наследие кельтов изучают давно. Но они не спешат открывать все свои тайны. Один из самых волнующих вопросов — как возник этот народ, откуда пришел? И здесь история встречается с мифом.

Завоеватели Европы.


Этот народ, как полагают исследователи, был частью мощной миграционной волны индоевропейцев. Но на вопрос, откуда он пришел, дают разные ответы. Основных версий две: одна связывает прародину кельтов с территорией нынешних Ирана, Афганистана, Северной Индии, вторая, так называемая нордическая, ищет их истоки на севере, на одном из островов, который стал колыбелью кельтской цивилизации.

История кельтов в Европе началась в III тысячелетии до н.э. и связана с культурой шнуровой керамики и боевых топоров. Следы кельтских поселений находят на юге и западе Германии, Австрии, в некоторых районах Франции. Гальштатский период (VIII–VI века до н.э.) был отмечен значительным подъемом цивилизации кельтов. В одном из курганов этого периода открыто знаменитое захоронение «княгини», где найдено множество украшений тончайшей работы. По мнению исследователей, это захоронение говорит о высоком положении женщины в кельтском обществе и подтверждает литературные свидетельства о существовании королевы Боудики в Британии и легендарной королевы Медб в Ирландии.

С 500 года до н.э. кельты начали расселяться по всей Европе. Они заняли нынешние Германию, Францию, Бельгию, Швейцарию, Северную Италию, дошли до Рима, завоевали Испанию и создали там кельто-иберийскую культуру, образовали государство Галатию в Малой Азии, заселили Британские острова, в 279 году до н.э. заняли Грецию. Предполагают, что они доходили даже до Киева. В 335 году до н.э. на Дунае кельты встретились с Александром Македонским. И когда великий полководец спросил, чего они боятся, бесстрашные воины ответили: «Мы опасаемся только одного — чтобы небо не упало на нас». Так рассказывает легенда.

Кельтов, живших на материке, в Европе, римляне называли галлами, а греки галатами, островных кельтов — британцами.

Упадок кельтской культуры связывают с военными походами римлян. После знаменитой битвы 52 года до н.э. при Алезии Юлий Цезарь покорил Галлию и сделал ее провинцией своей империи. А в I веке римляне завоевали Британские острова. Однако там остались территории, которые никогда не были римскими.

Утверждение в Ирландии христианства в V веке стало рубежом в жизни всего кельтского мира: на его огромных пространствах не осталось больше ни одного уголка, где сохранялись бы только собственные традиции.

Кельты сыграли в истории Европы большую роль. Даже в римскую эпоху в школы друидов, обладавших глубочайшими знаниями, приезжали обучаться со всей Европы, а римские школы во многом стали преемницами кельтских. Кроме того, ирландское монашество возникло на базе друидических центров и сохранило для нас древнейшие предания кельтов, записав их и перенеся в новое время древнюю мудрость. Один из исследователей, А. Юбер, назвал кельтов факелоносцами древнего мира, давшими мощный импульс развитию культуры в Европе.

Жители полых холмов

Саги, повествующие о легендарной праистории кельтов, сохранились только в Ирландии. В них говорится о народах, которые жили на острове до того, как туда приплыли гойделы, или сыновья Миля, — предки современных ирландцев.

В начальную эпоху Ирландия была пуста и не имела формы, а затем последовательно ее заселяли племена, которые называют расами. Сначала сюда приплыло племя Кессар, единственное допотопное племя, затем — раса Партолона. Она создала семь озер и расчистила четыре долины. Пришедшая после нее раса Немеда («Священного») зажгла первый огонь, который не потухнет уже никогда; при ней появился первый король и была произнесена первая клятва. Затем пришли Фир Болг («люди-молнии»), которые первыми разделили остров на пять провинций — четыре и одну центральную, и с тех пор это сакральное устроение мира поддерживали все последующие поколения.

Но самыми знаменитыми были племена богини Дану. Они прибыли в Ирландию не на кораблях, а по воздуху, окутанные туманом. Это были самые светлые люди, самые мужественные воины, самые тонкие мудрецы, самые великие маги и волшебники. Они явились с загадочного Великого Острова где-то далеко на севере. Там они получили познания, обучились магии, волшебству и ремеслу у величайших и таинственных друидов, магов и бардов. Дети богини Дану сражались с фоморами — враждебными силами пограничного мира, которые постоянно нападают на Ирландию.

Когда на землю Ирландии пришли гойделы, то после битвы они поделили остров с племенами богини Дану: гойделам досталась земля, а племена ушли под землю в холмы, под озера и за море. Обитателей полых холмов стали называть сидами. «Сиды потребовали от Манананна, чтобы он нашел для них безопасные убежища. И он нашел для них в Ирландии прекрасные долины и поставил кругом невидимые стены, которые были недоступны для простого смертного, а для сидов были словно открытые двери».

Невидимую сторону мира кельты называли Иным миром. Там находится Источник Мудрости, там можно увидеть истинный смысл происходящих на земле событий. Благодаря сидам люди получили возможность общаться с этим миром. И потому знали, что они бессмертны, что уйдут после смерти в Обетованную страну, где их будет учить Древний народ, Дивный народ, как они называли сидов. В Ином мире можно было встретиться с тайной тайн — великим островом Ультима Туле. Это название дошло до нас от римлян (Вергилия, Сенеки, Тацита). Изначально так называли легендарную островную страну на дальнем севере Европы. (Позже это выражение стало нарицательным в значении «крайний предел чего-либо».) Как называли Остров сами кельты — точно неизвестно, но воспоминания о нем живы и по сей день.
Воспоминание об Острове

На севере, за гранью всего видимого, находится священный Остров — остров света, остров чистоты. Там живут все хранители мудрости, знания и тайн, божественные барды, божественные художники. Все друиды и все короли обучались на Туле и именно оттуда принесли свое искусство. Там находится котел Возрождения, который утоляет любую жажду и дает бессмертие. Легенды кельтов о Туле и ее поиске стали источником легенд о поиске Грааля — чаше света, благодаря которой землю не может поглотить тьма. Найти Тулу означает не только найти мудрость, познание, возродиться — это и есть Грааль, — но прикоснуться к тайне тайн, которая является основой всего человеческого существования.

Попасть на священный Остров непросто, его надо заслужить, совершив Великое плавание, которое будет длиться миг — или вечность. Ведь в Ином мире кельтов нет времени, или, говоря иначе, течет оно совершенно по-другому. Люди, попав туда, думают, что провели там несколько дней или месяцев, а, вернувшись, обнаруживают, что прошли века. День там равен столетию, а вечность — это миг. Но миг этот наполнен величайшими подвигами, испытаниями, чудесами и осознаниями.

У Острова есть Хранители, ибо силы хаоса, тьмы, разрушения не дремлют и всегда готовы поглотить мир. Некоторые из тех, кто добрался до Острова, остаются охранять его там, а некоторые возвращаются обратно, в наш мир, чтобы защищать его здесь. Друиды и короли — это те, кто вернулся, чтобы принести с собой Тулу на землю. Островом света, справедливости, чести, мудрости были для кельтов друиды, барды и короли, фении и великие герои, благодаря им люди могли жить в истинном мире, освещенном светом Тулы.

Легенды говорят, что попасть на Остров может только тот, кто услышал его Зов. Зов этот звучит всегда, и в особые моменты человек способен услышать его. Вопрос лишь в том, сможет ли он откликнуться.

На протяжении долгих веков цепочка хранителей не прерывалась, а потом память об Острове стерлась из головы человека. Но не из сердца. И эта память заставляет нас снова и снова всматриваться в кельтскую культуру в надежде найти что-то важное, что сделает нашу собственную жизнь наполненной глубоким смыслом, как это когда-то было у кельтов.



Название: Re: КЕЛЬТЫ: Смысл и значение слова "друид"
Отправлено: Марсела от 21 09 2010, 06:06:12
Знаменитое захоронение гальштатской княгини: в кузове четырехколесной колесницы лежала молодая женщина с золотой диадемой на голове и огромным количеством украшений тончайшей работы, а в углу стоял огромный бронзовый кратер высотой 164 см и весом 208 кг.


Название: Re: КЕЛЬТЫ: Смысл и значение слова "друид"
Отправлено: Марсела от 21 09 2010, 06:07:21
Дон - валлийский эквивалент ирландской богини-матери Дану. Ее фигура, окруженная птицами и детьми, среди других кельтских божеств украшает бока котла из Гупдеструпа, найденного в болоте на севере Ютландии в 1891 году.


Название: Re: КЕЛЬТЫ: Смысл и значение слова "друид"
Отправлено: Марсела от 21 09 2010, 06:15:50
Возвращение Оссиана

Древние кельтские легенды рассказывают, что некогда на земле Ирландии существовали братства фениев — священные отряды, которые охраняли ее от сил тьмы и разрушения. Велика была мощь этих отрядов, ибо каждый воин был образцом чести, силы, мужества и храбрости. В их жизни чередовались дни великих битв против объединенных полчищ врагов и часы отдыха в лесах и священных рощах. Еще они были охотниками, но даже охота у них была особая, потому что часто в облике вепря, или птицы, или оленя скрывались колдуны и враждебные силы. Фении Ирландии помогали богам в их битвах «и дружили с детьми богини Дану не меньше, чем дружили с людьми, жившими на земле». Их отряды стерегли не только физические границы Ирландии, а границы двух миров — мира земного и мира Иного — для людей, и потому, наверное, их называли священными отрядами.

От Бельтайна до Самайна жили они в лесах и на глухих болотах, и места их огромных лагерных кострищ долгие века сохраняли название «очаги фианов». Легенда рассказывает, что когда-то два сына великого короля Ирландии поделили между собой наследство, и один взял все сокровища, богатства, крепости и скот, а другому были дороже утесы и холмы, устья рек и обрывы, моря и священные рощи. Он стал фением. Эта любовь роднила фениев с сидами: те тоже жили на окраинах обжитой, обустроенной земли, в холмах и под озерами. А с Самайна по Бельтайн квартировали фении в домах у ирландцев, которые их очень почитали. Но опасности фениев подстерегали немалые, нечасто им приходилось отдыхать.

Стать членом этих отрядов было нелегко. Не принимали в воинство фениев того, кто хоть раз задел головой ветку над головой, когда бежал через лес, того, под чьей ногой хоть раз хрустнула сухая ветка. Не принимали и того, кто одними лишь ногтями, не сбавляя скорости бега, не мог извлечь колючку из своей ноги. Ни одного не принимали в воинство фениев, пока не сложит он 12 стихов. Но главное: вступая в братство, фении давали клятву, которую держали всю жизнь.

«Ни один не мог быть принят в воинство фениев до тех пор, пока все его родичи не поручатся, что никто из них не станет мстить за него, если он будет убит. Но если кто-нибудь из фениев нанес кому-либо ущерб, в ответе за это было все воинство. Они не смели силой уводить скот, не смели никому отказать ни в корове, ни в сокровищах. Ни один из фениев не должен был обращаться в бегство, если число его противников не превышало девяти». Они клялись не оскорблять женщин и жениться только по любви, а не ради приданого. В легендах сохранились слова Финна, великого вождя фениев, обращенные к молодому воину, который вступил в ряды братства, но не торопился выказывать силу и храбрость: «Если хочешь стать великим героем, не показывай зря свою силу в доме мужей, побереги ее для битвы. Не бей без причины собаку. Не калечь дурака в бою, потому что не ведает, что творит. Не ищи изъянов в тех, кто выше тебя. Не торопись ссориться. Не будь грубым с простым людом. Но и не кланяйся всем подряд. Не угрожай и не клянись зря, иначе позор падет на твою голову. Никогда не покидай своего господина и ни за какие сокровища на земле не бросай того, кому обещал защиту. Не говори господину плохое о других, так не поступает настоящий воин. Не пересказывай слухи, это не мужское дело. Не говори много. Не торопись искать в других дурное. Будь храбрым, не восстанавливай против себя своих товарищей. Не ищи дурное у стариков. Не мешай простым людям заниматься своим делом. Не отказывай никому в куске мяса. Не скупись. Не береги свои руки, пока не кончится сражение. Не упускай счастье в бою. Не скупись на ласку после боя».

Много раз силы хаоса пытались разрушить этот мир, но всегда на их пути, на тропах, ведущих к людям, стояли священные отряды. Место павшего тут же занимал другой, и сыновья бились рядом с отцами. Так продолжалось день за днем, неделя за неделей, и много было потерь.

Из всех битв, в которых бились фении, охраняя Ирландию от чужеземцев, самой великой была битва на Белом берегу, в Мунстере. Собрались под предводительством Короля всех земель десятки вождей со своими воинами, земные и сверхъестественные — собакоголовые, кошачеголовые. До конца бились фении, ни на шаг не отступили, пока не полегли до последнего. Так и лежали они, нога к ноге, лицо к лицу. Не видно было ни травинки, ни песчинки вокруг. А король Долар Дурба все похвалялся и вызывал на бой сто фениев. Тогда сын короля Улада одним прыжком оказался против Долара Дурбы, и, увидев его, рассмеялись чужеземцы, решили, что у фениев не осталось больше мужей и пришел им конец, если пускают мальчишку против героя. Только рассвирепел от насмешек сын короля и храбро бросился вперед. Долго они бились, а когда от мечей остались одни обломки, стали биться на кулаках, пока не накрыла их волна. Великая печаль сошла на оба воинства. Когда утром море отступило, обоих героев нашли не разжавшими смертельного объятья, разве лишь Долар Дурба лежал внизу, а сын короля наверху. Так все узнали, что он одолел чужеземца.

Затрепетали леса, оплакивая героев, и ветер заплакал, прославляя невиданные подвиги, и псы, и вороны, и волки лесные закричали, воодушевляя воинов.

Победой фениев закончилась великая битва на Белом берегу, продолжавшаяся тысячу и один день. С тех пор стали они еще пуще беречь Ирландию от фоморов и прочих врагов, желавших завладеть ею.

Шли годы, а может быть, века. Мир, который они охраняли, изменился, люди стали забывать о священных границах. Битвы продолжались, тьма меняла обличья и все росла, и все больше были в боях потери фениев. Но мало кто теперь вступал в их братство, и с каждым днем все меньше становились их отряды. Горько оплакивали они погибших товарищей, но еще горше было фениям оттого, что предвидели они близкий конец своего воинства.

«Один раз трижды девять фениев с запада явились в Тару. Никто не обращал на них внимания, и никто не заговаривал с ними. Опечалились фении, легли на склоне горы в Таре, прижались губами к земле и умерли…»

...Мы так любили эти рощи, мы бы не дали их вырубить...

...Не могли мы заснуть, не слыша криков птиц в поднебесье, ворчания вереска в Круахане, свиста орла в Победной долине, шума волны, бьющейся о берег...

...Мы так любили друг друга... Были бы живы Фаолан и Голл, рыжеволосый Диармайд и храбрый Осгар, ни Бог, ни дьяволы не удержали бы Финна, вождя доблестных фениев, в своей власти... Мы бы спасли Финна или сами остались в том доме...

...Жалобно плачут, о, жалобно плачут прибрежные волны… Никого не любить нам отныне. Не стыдно нам умереть от горя, если олень умирает вслед за оленихой...

Но случилось так, что Оссиан (Осийн, Ойсин), великий воин и поэт, сын Финна, не был тогда с фениями и не видел, как закончились их дни, как уходили его братья и любимые друзья. Прекрасноликая богиня Ниам увела его в страну Вечной Юности. Там провел он многие века, не замечая времени… Но однажды затосковало сердце Оссиана так сильно, что не было ему покоя в стране Блаженства. И хотя Ниам говорила ему, что на земле Ирландии все давно переменилось, он решил вернуться — повидать Финна и фениев. Тогда сида дала ему белого коня и заклинала об одном — не сходить с него на землю, ибо тогда он превратится в немощного старика и не сможет вернуться назад.

Оссиан попрощался, и белый конь, вестник мира Иного, перенес его через моря и века.

Но в Ирландии он не нашел и следов Финна. Священные рощи, дарившие счастье, таинство, вдохновение, давно вырублены, от крепостей, бывших твердынь, осталась лишь крапива. Да и люди, опасливо подходившие к Оссиану, стали маленькими — по сравнению с ними великий воин был гигантом.

«Страданием исказилось лицо Осийна, и он вскричал: Горе мне... Недобрым было мое возвращение!.. Пережил я Финна, и нет мне радости в играх и музыке. Почему не умер я вместе с фениями?» Забыл он обо всем на свете, спрыгнул с коня — и в мгновение ока постарел на все те годы, что прожил в стране Юных, и конь убежал от него. Люди отнесли его в дом святого Патрика, там остался он жить, но безрадостными были его дни...

Что такого увидел Оссиан в новом времени, от чего его сердце наполнилось горечью и болью? И что такого было у него, по чему так тосковала душа и от чего не соглашалась отказаться?

Будущее глазами кельтов… Не очень-то счастливым предсказывали они его. «Всякий восстанет на ближнего, и предаст брат брата, всякий поднимет руку на друга за питьем и едой, так что не будет между ними ни клятвы, ни духа, ни чести. Музыка достанется простонародью, станет всякая любовь прелюбодеянием. Скупость, негостеприимство и нужда завладеют людьми, померкнут их песни. Исчезнет тропа каждого… Люди станут служить людям, а не богам. Явится много ужасных болезней. Зима зеленая, лето мрачное, осень без урожая, весна без цветов» — то ли тогда это было, то ли сейчас? Воистину, для мифа времени не существует!

Оссиан был вынужден остаться в этом будущем, и печальным оно оказалось. Наверное, и мы могли бы вслед за Оссианом сказать, обращаясь к нашему настоящему: «…многого лишило ты меня, о чем тоскует мое сердце!» Не мы выбираем времена… Но ведь мы можем решать, как жить в те времена, которые выбрали нас. Оссиан знал, что потерял, мы — пока нет, мы это лишь предчувствуем, мучительно ища ответы на свои вопросы. Господи, как хочется увидеть мир таким, какой он есть на самом деле, и заново полюбить его, и снова увидеть путь к Туле. Ведь мир-то не изменился — изменились мы.

Легенды говорят, что Оссиан вернулся, переждав свое время в стране Вечной Юности, чтобы передать нам древние мифы и легенды о фениях и о Финне. А в них рассказывается, что фении не умерли, а лишь спят до поры до времени. Как их разбудить и где они спят — где-то далеко в пещере или в нас самих, — на этот вопрос каждому предстоит ответить самому. И если по-настоящему искать, то настоящее может вернуться в нашу жизнь вновь — и фении, и Оссиан, а если немножко повезет, то и священный остров Ультима Туле.


Название: Re: КЕЛЬТЫ: Смысл и значение слова "друид"
Отправлено: Марсела от 21 09 2010, 06:17:48
Оссиан, вернувшийся из Иного мира, превратился в древнего старца и потерял всех, кого когда-то знал. Он играл на арфе и пел о героях и богах своей юности, вызывая волшебных духов давно минувшей эпохи.


Название: Re: КЕЛЬТЫ: Смысл и значение слова "друид"
Отправлено: Марсела от 21 09 2010, 06:24:25
Живые орнаменты Кельтов


...Тонкие линии причудливо переплетаются, одна фигура переходит в другую, и нет им конца, и нет им начала. Только примешься вглядываться в замысловатый узор, как невольно попадаешь в таинственный, загадочный мир, где царят совершенно другие законы: фантастические птицы встречаются с драконами, сказочные деревья соседствуют с веселыми дельфинами. И очень хочется разгадать эту загадку и трепетно нести в себе как залог связи между прошлым и настоящим, между реальным и нереальным...

Кельтские орнаменты. В них много поэтического, много на первый взгляд детского и наивного, но если приглядеться — как все тонко и изящно, рассчитано до мельчайших деталей, как точны и как мудро выстроены образы!

Историки и искусствоведы давно пытаются найти корни кельтского искусства. Существует множество гипотез о его происхождении, но нельзя не заметить очевидную связь кельтских орнаментов с орнаментами восточных стран (Индии, Тибета) и славянскими узорами. Что это — случайность или закономерность? Следы ли это одного народа, пронесшего свою культуру через огромные расстояния, или простое совпадение? Хочется верить, что не совпадение. Хочется верить, что древние люди, назовем ли мы их ариями или как-то по-другому, в разных формах пытались донести простые, универсальные знания, мудрость, истинную для всех.

Древние кельты верили, что человеческий дух — это частица мирового Духа. Что через множество жизней, смертей и возрождений человек проходит путь к божественному совершенству. Каждый путь — особенный, каждый путь — неповторимое переплетение событий, судеб, испытаний и преодолений. Кельтские орнаменты — это символические карты Пути. Законы кельтов строго запрещали совершенствовать или менять ключевые детали орнаментов: считалось, что их дали боги. Но, с другой стороны, это не мешало мастерам проявлять врожденный дар творчества.

Каждый орнамент составлен из отдельных узлов. Каждый узел создается из отдельной нити — нити жизни. Нить жизни, нить орнамента нигде не прерывается, она переходит из одного элемента в другой, а потом, образовав множество переплетений, возвращается обратно. Это символ непрерывности и связи всех вещей во вселенной.

И неслучайно один из самых древних кельтских символов — лабиринт. Кельтские лабиринты — это отображение человеческого пути, они ведут к центру — духовному началу, которое присутствует во всем. Много позже английские и ирландские монахи использовали подобные орнаменты в ранних христианских рукописях, указывая таким наглядным способом дорогу тем, кто идет по духовному пути.

Кельтский крест имеет во многом похожее значение. Крест — символ универсальный, он встречается во всех культурах. Отличие кельтского креста — окружность вокруг центра. Это возможность создания гармонии, вселенского порядка только там, где есть соединение Земного и Небесного, где есть точка встречи. Это вообще отличительная особенность мировосприятия кельтов. Для них не существовало противоположностей, которые исключают друг друга. Нет только черного или белого, нет только добра или зла, но есть и то и другое одновременно. Человек, в понимании кельтов, не только живет в этом, реальном мире, но и находится в мире Ином, нереальном. И символы Иного мира помогают человеку продвигаться по пути земному. «Для греков спираль — это спираль, а лицо — это лицо, и всегда ясно, где кончается одно и начинается другое, в то время как кельты „видят“ лицо в спиралях или завитках... Это похоже на сны, когда контуры предметов размываются, и одни вещи плавно перетекают в другие», — читаем в книге М. Диллона и Н. Чедвика «Кельтские королевства». И еще: круг с точкой в центре — это древний солнечный символ. Всякое соединение, всякое пересечение есть источник духовной силы, огненный центр, обладающий способностью рождения и возрождения.

До сих пор в полях Ирландии, Шотландии или Уэльса, лучше всего, как считается, сохранивших свои кельтские корни, можно встретить одинокие каменные кресты, полностью покрытые замысловатыми кельтскими узорами.

Еще один древний символ объединения мы находим в Ирландии — знаменитый ирландский трилистник. Это тоже символическое изображение креста, только состоящего из трех лучей. Это древний символ троичности, соединения земного, человеческого и небесного. Когда-то давно святой Патрик, прибыв на ирландскую землю, объяснил язычникам с помощью листа клевера великий принцип Троицы.

Удивительно, но только в Ирландии христианизация прошла очень тихо. То ли все дело было в миролюбивом характере Патрика, то ли в том, что христианские представления о Троице полностью совпали с пониманием троичности у древних кельтов, ведь еще задолго до трилистника существовал символ, называемый трискел или трискеле (в переводе с греч. tri — «три», а skelos — «кость, нога»). Он изображался в виде трех бегущих ног, исходящих из одной точки, и символизировал равновесие и гармонию с природой, а также переплетение трех стихий: Огня, Воздуха и Воды. Позже он стал изображаться не в виде ног, а в виде спиралей, образующих в центре треугольник. В разных вариантах такой символ встречался у крито-микенцев, этрусков, древних японцев и народов Гималаев. Но везде он передавал один и тот же смысл — гармонию всех элементов вселенной и неудержимое движение вперед, движение в бесконечность, которое и есть жизнь, которое и есть настоящая радость. Трискел иногда так и называют — символ Радости.

Кельтские орнаменты не только были символическими вехами пути, но и могли отражать реальные события. Это своего рода летопись о жизни отдельного человека или целого народа. Мастер, создавая узор в ознаменование какого-либо подвига, мог заложить в орнамент не только «запись» о том, сколько героев приняли участие в событии, каков был их путь, но и о том, кто, какие силы помогали или препятствовали героям. Однако, прежде чем создать узор в камне или на бумаге, мастер выкладывал его из простой веревки, словно моделируя свою мысль, а уже потом тщательно переносил на подходящий материал.

Птицы, часто встречающиеся в орнаментах, — это небесные посланники, символ свободы, символ духа, освобожденного от земных связей и общающегося с небесными силами. Возвращаясь на землю, они приносят весть богов — прорицания и указания. Птицы помогают смертным в их духовных и земных путешествиях. В кельтской традиции ворон — птица реальных предзнаменований; голуби — птицы духовной жизни, любви и духовной гармонии; утка — мост, соединяющий живительные силы земных вод с океаном небесных сил; цапля — птица бдительности.

В местах, где жили древние кельты, вдоль берега моря стоят камни со стилизованными изображениями дельфинов, посвященных богине Негаленнии, «Указывающей Путь». Как богиня-покровительница, она дает защиту путнику и на земных дорогах, и на дорогах небесных. Ее силы воплощены в дельфинах, воронах и собаках. Дельфины — проводники души через воды Океана к Священному Острову. Вороны говорят о великих таинствах, связанных с опасностями этого перехода. А собаки — символ верности, защиты на Пути. Собаки защищают Путь и Путника...


Название: Боги и люди
Отправлено: Аделаида от 19 11 2010, 22:15:43
Джон Маккалох

Боги и люди

Обычно человек делает своих богов по собственному образу, но при этом они не подобны ему во всем. Промежуточное звено между ними и человеком — идеальные герои, которые были, возможно, богами или полубогами. Одним из признаков кельтских богов является их огромная высота. Никакой дом не мог вместить Брана, а некоторые божественные люди из Элизиума, которые явились к Фионну, имели на пальцах кольца «столь же толстые, как прут для подстегивания трех быков». Даже фианы были гигантами, и череп одного из них мог вмещать несколько человек. Боги обладают также свойством быть невидимыми и видны только тем, кому они сами пожелают открыться, или обладают способностью скрываться в магическом тумане. Когда они являются смертным, то обычно в облике смертных, иногда даже в виде конкретного человека, но они могут также превращаться в животных, часто в птиц. Имена некоторых божеств показывают, что некогда они были животными, чистыми и простыми, но когда они стали антропоморфными, возникли мифы, рассказывающие о том, как они явились людям в формах животных. Частично это объясняет мифы с превращением. Боги также являются бессмертными, хотя в мифах мы слышим и о случаях их гибели. Туата Де Дананн «нетленны», их «жизнь вечна». Это бессмертие либо изначально им присуще, либо это результат съедания бессмертной пищи — это свиньи Мананна-на, вековой деликатес Гоибниу, его бессмертный эль или яблоки Элизиума. Истории, рассказывающие о гибели богов, возможно, основаны на древних мифах, где боги умирали, поскольку эти мифы отражали ритуальные действия, в которых человеческие представители богов были убиты. Такие обряды были неотъемлемой частью кельтской религии. В других местах ритуал, связанный с богами, подобными Осирису или Адонису, был основан на их функциях как богов растительности и объединен со сложными мифами, рассказывающими об их смерти и возрождении. Нечто родственное этому, возможно, произошло и у кельтов.

Божества часто вступают в отношения со смертными. Богини искали любви героев, которые затем иногда числились среди богов, а боги любили дочерей человеческих. Часто герои саг — это дети богов и смертных, и в это божественное происхождение кельты верили твердо, поскольку личные имена, образованные от божественного имени и «-генос» или «-гнатос» («рожденный от», «сын»), обнаруживаются в надписях во всех кельтских областях или в кельтских документах — Бодуогенос, Камулогната и т. д. Считается, что те, кто поначалу носил эти имена, был божественного происхождения от одного из родителей. Духи природы, или стихии персонифицированной природы, также могут быть родителями смертных, как, например, можно судить по именам типа Морриган, от Моригенос («сын Моря»), и многих других. По этой и по другим причинам боги часто вмешиваются в человеческие дела, помогая своим детям или фаворитам. Или опять же они ищут помощи смертных или героев саг в своей борьбе или во время бедствий, как, например, Морриган молила об избавлении от Кухулина.

Как и в случае с древнегреческими и древнеримскими правителями, кельтские вожди, которые носили божественные имена, возможно, считались представителями или воплощениями богов. По-видимому, это объясняет, почему вождь Бойи (Boii) называл себя богом и был почитаем после смерти и почему галлы с такой готовностью приняли божественность Августа. Ирландские короли носили божественные имена, и среди них часто встречается Нуаду; один из них, Ирел Файт, отождествляется с Нуаду Айргетламом, в то время как в одном тексте «нуадат» толкуется как «властвующий», как будто «Нуаду — титул, означающий власть». Уэльские правители носят имя Нудд (Ноденс), и реальный, и мифический вождь Бреннус взял свое имя от бога Брана. Король Конхобар назван «диа талмайде» (dia talmaide) («земной бог»). Если короли считались людьми-богами, подобными фараонам, то это могло бы объяснить частоту историй о божественном отцовстве или перевоплощении, хотя это также объяснило бы многочисленные табу, которые ирландские короли должны были соблюдать, в отличие от обычных смертных. Процветание было связано с их соблюдением, хотя позже оно считалось зависящим от праведности правителя. Умеренный климат, изобилие зерна, плодов, рыбы и скота способствовали процветанию, и таким образом плодородие было связано с личностью правителя. Некогда правители, возможно, рассматривались как воплощения таких богов. Всюду, где обнаруживаются божественные правители, существует тесная связь их с плодородием и с должным соблюдением ими табу. Чтобы предотвратить беды в стране, их убивали прежде, чем они старели и слабели, а их энергия переходила к их преемникам. Их смерть приносила пользу их народу, но часто король мог править до тех пор, пока он мог защищать свои владения от всех пришельцев, или опять же какого-нибудь раба или преступника какое-то время принимали за лжеправителя, а убивали как божественного правителя. Разрозненные в ирландской литературе и в народных сказаниях намеки подсказывают, что кельты по отношению к своим божественным правителям вели себя так же, как и другие народы. Вполне возможно, что так же относились к богам некоторые друиды. Вожди и священники поначалу, вероятно, не различались. В Галатии двенадцать «тетрархов» встречались ежегодно с тремя сотнями помощников в Друнеметоне на большом национальном совете. Собрание этого совета в священном месте (неметон), его сходство с ежегодным собранием друидов в Галлии и возможность того, что «дру-» имеет некоторую связь с названием «друид», указывают на религиозный и политический характер этого совета. «Тетрархи», возможно, были своего рода вождями-священниками; они имели властные прерогативы действий в качестве судей, какие имели друиды Галлии. Жена одного из них была священнослужительницей, эта должность переходила по наследству в ее семье, и, возможно, было необходимо, чтобы ее муж также был священником. Один из тетрархов, Дейотарус, «божественный бык», был искусным в предсказаниях, а титул вождя-священника был дарован некоторым кельтам во II веке до н. э., как будто двойная должность была уже кельтским институтом. Мифические кельтские вожди советовались с богами без какого-либо вмешательства со стороны священников, а властная Боудикка имела священнические функции. Не преувеличивая значение этих намеков, мы можем предположить, что дифференцирование этих двух должностей не было одновременным во всей кельтской области.

Но когда этот процесс развивался, священники, вероятно, предъявляли права на политическую власть, а правители, в свою очередь, пытались сохранить статус священников, и там, где это происходило, священники довольствовались наблюдением за тем, чтобы должным образом соблюдались табу, ритуалы и осуществлялась казнь лжеправителей. Ирландские правители, возможно, все еще считались богами, хотя некоторые друиды, вероятно, были божественными священниками, поскольку называли себя творцами вселенной, а континентальные и ирландские друиды претендовали на превосходство над правителями. Кельтские священники притязали на божественное происхождение.

Воплощенный бог был, вероятно, представителем бога, или духа, земли, роста, или растительности, представленного также деревом. Символическую ветвь такого дерева носили вожди и, возможно, друиды, которые использовали в своих ритуалах ветви дуба. Вожди и дерево были связаны, жизнь вождя была связана с жизнью дерева, и, возможно, оба умирали в одно время. Но как вождей представлял заместитель, так и священное дерево считалось слишком священным, чтобы его рубить, и также могло иметь свой заменитель. К ирландскому биле, или священному дереву, связанному с вождями, нельзя было прикасаться нечистыми руками и было бы кощунством срубить его. Возможно, перед срубанием дерева срезали ветвь или что-нибудь выросшее на нем, например омелу, либо же символическая ветвь вождя оберегалась до того момента, когда его могли убить. Это может объяснить описание Плинием обряда с омелой. Омела была душой дерева и заключала в себе жизнь божественного представителя. Ее нужно было сорвать прежде, чем могли срубить дерево или убить жертву. По-видимому, гипотетическое по характеру описание Плиния неполно, или же он говорил о чем-то таком, о чем не знал всех подробностей. Ритуал должен иметь какую-то цель, отличную от магическо-медицинского использования омелы, которое он описывает, и хотя он ничего не говорит о рубке дерева или человеческих жертвоприношениях, вполне вероятно, что, поскольку человеческие жертвоприношения в его время были запрещены, их место занимали быки, которых убивали во время обряда. Позже романтичные истории предполагают, что перед убийством какого-то персонажа, мифического божественного священника или вождя, ветвь, которую он держит, должна быть захвачена его противником или сорвана с дерева, которое он защищал. Они могут указывать на старую веру в дерево и вождя как божественных представителей и на то, что ритуал, подобный этому, был связан со священником Неми. Божественное дерево стало мистическим деревом Элизиума, с золотыми и серебряными ветвями и удивительными плодами. Вооруженный такой ветвью, даром от своего народа, смертный мог беспрепятственно проникать в божественную страну. Возможно, этот ритуал может рассматриваться как романтический миф о старых божественных вождях с ветвью священного дерева.

Если бы в древние времена дух растительности был женским, его представителем была бы женщина, возможно убиваемая во время повторяющихся праздников верующими женщинами. Это объяснило бы убийство на празднике одной из женщин намнитскими женщинами. Но когда мужские духи или боги заменили богинь, божественный священник-вождь занял место женского представителя. С другой стороны, так же как богиня стала супругом бога, женский представитель продолжал быть в качестве божественной супруги в ритуале священного брака, Королевы Мая из более позднего народного обычая. Спорадически и позже стали консервативно сохраняться культы с женскими божественными воплощениями, как это заметно по присутствию одной только Королевы Мая в некоторых народных обрядах и по многим кельтским ритуалам, из которых были исключены мужчины.



Название: Почему национальный ирландский праздник - День святого Патрика - прижился во многих странах мира?
Отправлено: Арагорн от 23 03 2012, 22:13:22
Почему национальный ирландский праздник - День святого Патрика - прижился во многих странах мира?

18.03.2012.

Удивительные вещи происходят с традициями прямо на глазах. Какие-то обычаи стремительно уходят, а вместо них появляются новые - зарождаются сами собой или приходят из других стран. Что, в общем, неудивительно в наш век, когда информация течет свободно - свободнее, чем когда бы то ни было, - и своим течением провоцирует более тесное взаимопроникновение культур. Но почему-то одни обычаи с радостью воспринимаются и копируются, а какие-то остаются явлением, которое существует в четких границах одной нации.

Почему так происходит, не всегда понятно. Взять хотя бы День святого Патрика - праздник, казалось бы, узконациональный, ирландский, да к тому же католический, то есть, присутствуют целых две границы, очерчивающие круг тех, кто может иметь к этому празднику какое-либо отношение. Ан нет! Святой Патрик через эти границы уверенно перешагнул, и его день начали праздновать во множестве стран, в том числе и в России.

Конечно, не то, чтобы этот праздник отмечал каждый и даже каждый второй, но молодежь, которая всегда рада поводу повеселиться, держит на заметке 17 марта (а именно тогда, согласно календарю, наступает День святого Патрика). В этот день клубы и пабы собирают повышенную выручку за счет продажи традиционно ирландских сортов пива - "Килкенни", "Бимиша" и, разумеется, знаменитого "Гиннеса". Это, кстати, довольно занятно, поскольку, если верить истории, в самой Ирландии пабы в этот день закрывались - из уважения к небесному покровителю страны.

Вернемся к России. Не только московские и петербургские заведения отмечают День святого Патрика. С них, в конце концов, спрос невелик - приходится цепляться за любой повод, чтобы разнообразить свою программу и привлечь пресыщенную публику. Но и в других городах - Архангельске, Калининграде, Обнинске, Брянске, Петрозаводске - очень похожая картина. Причем не только из-за клубов.

День святого Патрика стал поводом для популяризации ирландской культуры вообще. Судите сами. Проходят концерты ирландской музыки и танцев, в которых участвуют как приглашенные ирландские коллективы, так и свои, российские - ирландскую музыку очень уважают поклонники всевозможного фолка.

Знатоки добавляли, что, мол, не так уж нам и чужд святой Патрик. Во-первых, некоторые историки прослеживают влияние его идей на христианизацию Руси - через варягов. Во-вторых, в отдельных православных общинах святой Патрик - местночтимый святой. Существуют и православные иконы святого Патрика. Некоторые из них, правда, находятся в католических церквях.

Вопрос об общецерковном православном почитании этого святого пока остается нерешенным. Но, повторюсь, большинство знает о святом Патрике только то, что он покровитель Ирландии и уничтожитель змей, которых в Ирландии действительно нет, хотя в соседней Великобритании ползучие гады по-прежнему водятся. Между тем, история святого Патрика весьма любопытна. Например, он считается не только покровителем Ирландии, но и Нигерии, а в Ирландии его чтут не только как небесного патрона, но и как основателя национальной литературы. Но обо всем по порядку.

Святой Патрик родился в V веке нашей эры на территории римской Британии. При рождении имя его, кстати, было другим - то ли Магон, то ли Майвин, есть разные версии. Семья святого была непростой. Скорее всего, она принадлежала к обеспеченному сословию. Есть упоминания, что отец Патрика владел рабами, и что был он то ли дьяконом, что относит его к касте священников, то ли декурионом, то есть "предводителем десяти всадников" - представителем военной аристократии, которая в римских колониях решала многое. Кроме того, есть упоминание о том, что священником был дед святого.

Итого, если версия о военной карьере отца не верна, и он все-таки был дьяконом, мы имеем четко прослеживающуюся семейную традицию. Если бы в римской Британии существовали касты наподобие тех, которые разделяли индийское общество, то Патрик принадлежал бы к касте брахманов, или браминов - высшей из всех возможных, касте духовных наставников, связующего звена между богом и остальными людьми. У самого Патрика детей не было, но вот многочисленное потомство его сестры Дарерки Ирландской, тоже, кстати, святой, продолжило традицию: все ее сыновья, а их было 17 человек, стали епископами.

Вернемся к самому знаменитому представителю этого семейства. Он рос в достатке, и, судя по его же автобиографическому труду, который называется "Исповедь" (благодаря ему, кстати, Патрик и попал в родоначальники ирландской литературы), в самом начале своего жизненного пути подросток не отличался особой религиозностью. Все изменилось, когда его в возрасте шестнадцати лет захватили то ли ирландцы, то ли скотты, то ли пикты - в общем, какое-то из довольно диких племен. Его угнали в Ирландию, вероятно, в Коннахт (а это настолько суровое и неплодородное место, что впоследствии Оливер Кромвель будет говорить о бунтовщиках, что их надо отправлять либо в ад, либо в Коннахт).

В рабстве Патрик, видимо, и получил свое имя: хозяева в насмешку называли его Патрикий, то есть "патриций", "человек из знати". В рабстве Патрик обрел веру - он провел несколько лет практически в непрерывном молении, читая по сотне молитв днем и примерно столько же ночью, пока глас Господень не помог ему покинуть плен. Патрик сбежал и вернулся на родину, в Британию, где принял сан и впоследствии был рукоположен в епископы.

Затем он, уже будучи зрелым мужчиной, по настоянию Бога опять отправляется в Ирландию, где его с распростертыми объятиями, в общем-то, никто не ждал, ведь это была враждебная для него земля, населенная неистовыми племенами язычников. Среди них Патрик начинает собирать свою паству. Сперва, возможно, это были такие же оторванные от родины выходцы из Британии и Галлии, затем к ним начали присоединяться и первые ирландцы, заинтересованные как аскетичным укладом жизни отшельников, так и горячностью их молитв к неведомому богу - ну и, конечно, речами самого святого Патрика.

Это то, как вероятно, было все на самом деле. Но житие святого обросло многочисленными мифами, в том числе и о сказочных чудесах, которые Патрик творил: слепым возвращал зрение, глухим - слух, исцелял прокаженных, воскрешал мертвых. Но самые известные его чудеса связаны с борьбой против друидов - языческих магов и жрецов, которым не нравилось, что Патрик обращает в христианство все больше и больше ирландцев.

Вообще, говоря о врагах, которые непримиримо противостоят друг другу, всегда нужно держать в уме принцип, озвученный Ницше: "Если ты будешь долго вглядываться в бездну, то бездна начнет вглядываться в тебя". Неизвестно, как именно боролся с колдовством реальный Патрик, но мифический легко прибегал к магии сам, в том числе управлял огнем и водой.

Или например, одна из легенд рассказывает о том, что во время конфликта с одним из друидов, Лохру, Патрик желает его смерти - и внезапно друид падает и проламывает себе голову о камень. Затем Патрик насылает тьму на своих противников, и те гибнут. Оставшиеся, в том числе и король Ирландии, склоняют перед Патриком голову. Чистая победа христианства над язычеством - только меры какие-то колдовские.

Источник: http://rus.ruvr.ru