Возвращение Оссиана
Древние кельтские легенды рассказывают, что некогда на земле Ирландии существовали братства фениев — священные отряды, которые охраняли ее от сил тьмы и разрушения. Велика была мощь этих отрядов, ибо каждый воин был образцом чести, силы, мужества и храбрости. В их жизни чередовались дни великих битв против объединенных полчищ врагов и часы отдыха в лесах и священных рощах. Еще они были охотниками, но даже охота у них была особая, потому что часто в облике вепря, или птицы, или оленя скрывались колдуны и враждебные силы. Фении Ирландии помогали богам в их битвах «и дружили с детьми богини Дану не меньше, чем дружили с людьми, жившими на земле». Их отряды стерегли не только физические границы Ирландии, а границы двух миров — мира земного и мира Иного — для людей, и потому, наверное, их называли священными отрядами.
От Бельтайна до Самайна жили они в лесах и на глухих болотах, и места их огромных лагерных кострищ долгие века сохраняли название «очаги фианов». Легенда рассказывает, что когда-то два сына великого короля Ирландии поделили между собой наследство, и один взял все сокровища, богатства, крепости и скот, а другому были дороже утесы и холмы, устья рек и обрывы, моря и священные рощи. Он стал фением. Эта любовь роднила фениев с сидами: те тоже жили на окраинах обжитой, обустроенной земли, в холмах и под озерами. А с Самайна по Бельтайн квартировали фении в домах у ирландцев, которые их очень почитали. Но опасности фениев подстерегали немалые, нечасто им приходилось отдыхать.
Стать членом этих отрядов было нелегко. Не принимали в воинство фениев того, кто хоть раз задел головой ветку над головой, когда бежал через лес, того, под чьей ногой хоть раз хрустнула сухая ветка. Не принимали и того, кто одними лишь ногтями, не сбавляя скорости бега, не мог извлечь колючку из своей ноги. Ни одного не принимали в воинство фениев, пока не сложит он 12 стихов. Но главное: вступая в братство, фении давали клятву, которую держали всю жизнь.
«Ни один не мог быть принят в воинство фениев до тех пор, пока все его родичи не поручатся, что никто из них не станет мстить за него, если он будет убит. Но если кто-нибудь из фениев нанес кому-либо ущерб, в ответе за это было все воинство. Они не смели силой уводить скот, не смели никому отказать ни в корове, ни в сокровищах. Ни один из фениев не должен был обращаться в бегство, если число его противников не превышало девяти». Они клялись не оскорблять женщин и жениться только по любви, а не ради приданого. В легендах сохранились слова Финна, великого вождя фениев, обращенные к молодому воину, который вступил в ряды братства, но не торопился выказывать силу и храбрость: «Если хочешь стать великим героем, не показывай зря свою силу в доме мужей, побереги ее для битвы. Не бей без причины собаку. Не калечь дурака в бою, потому что не ведает, что творит. Не ищи изъянов в тех, кто выше тебя. Не торопись ссориться. Не будь грубым с простым людом. Но и не кланяйся всем подряд. Не угрожай и не клянись зря, иначе позор падет на твою голову. Никогда не покидай своего господина и ни за какие сокровища на земле не бросай того, кому обещал защиту. Не говори господину плохое о других, так не поступает настоящий воин. Не пересказывай слухи, это не мужское дело. Не говори много. Не торопись искать в других дурное. Будь храбрым, не восстанавливай против себя своих товарищей. Не ищи дурное у стариков. Не мешай простым людям заниматься своим делом. Не отказывай никому в куске мяса. Не скупись. Не береги свои руки, пока не кончится сражение. Не упускай счастье в бою. Не скупись на ласку после боя».
Много раз силы хаоса пытались разрушить этот мир, но всегда на их пути, на тропах, ведущих к людям, стояли священные отряды. Место павшего тут же занимал другой, и сыновья бились рядом с отцами. Так продолжалось день за днем, неделя за неделей, и много было потерь.
Из всех битв, в которых бились фении, охраняя Ирландию от чужеземцев, самой великой была битва на Белом берегу, в Мунстере. Собрались под предводительством Короля всех земель десятки вождей со своими воинами, земные и сверхъестественные — собакоголовые, кошачеголовые. До конца бились фении, ни на шаг не отступили, пока не полегли до последнего. Так и лежали они, нога к ноге, лицо к лицу. Не видно было ни травинки, ни песчинки вокруг. А король Долар Дурба все похвалялся и вызывал на бой сто фениев. Тогда сын короля Улада одним прыжком оказался против Долара Дурбы, и, увидев его, рассмеялись чужеземцы, решили, что у фениев не осталось больше мужей и пришел им конец, если пускают мальчишку против героя. Только рассвирепел от насмешек сын короля и храбро бросился вперед. Долго они бились, а когда от мечей остались одни обломки, стали биться на кулаках, пока не накрыла их волна. Великая печаль сошла на оба воинства. Когда утром море отступило, обоих героев нашли не разжавшими смертельного объятья, разве лишь Долар Дурба лежал внизу, а сын короля наверху. Так все узнали, что он одолел чужеземца.
Затрепетали леса, оплакивая героев, и ветер заплакал, прославляя невиданные подвиги, и псы, и вороны, и волки лесные закричали, воодушевляя воинов.
Победой фениев закончилась великая битва на Белом берегу, продолжавшаяся тысячу и один день. С тех пор стали они еще пуще беречь Ирландию от фоморов и прочих врагов, желавших завладеть ею.
Шли годы, а может быть, века. Мир, который они охраняли, изменился, люди стали забывать о священных границах. Битвы продолжались, тьма меняла обличья и все росла, и все больше были в боях потери фениев. Но мало кто теперь вступал в их братство, и с каждым днем все меньше становились их отряды. Горько оплакивали они погибших товарищей, но еще горше было фениям оттого, что предвидели они близкий конец своего воинства.
«Один раз трижды девять фениев с запада явились в Тару. Никто не обращал на них внимания, и никто не заговаривал с ними. Опечалились фении, легли на склоне горы в Таре, прижались губами к земле и умерли…»
...Мы так любили эти рощи, мы бы не дали их вырубить...
...Не могли мы заснуть, не слыша криков птиц в поднебесье, ворчания вереска в Круахане, свиста орла в Победной долине, шума волны, бьющейся о берег...
...Мы так любили друг друга... Были бы живы Фаолан и Голл, рыжеволосый Диармайд и храбрый Осгар, ни Бог, ни дьяволы не удержали бы Финна, вождя доблестных фениев, в своей власти... Мы бы спасли Финна или сами остались в том доме...
...Жалобно плачут, о, жалобно плачут прибрежные волны… Никого не любить нам отныне. Не стыдно нам умереть от горя, если олень умирает вслед за оленихой...
Но случилось так, что Оссиан (Осийн, Ойсин), великий воин и поэт, сын Финна, не был тогда с фениями и не видел, как закончились их дни, как уходили его братья и любимые друзья. Прекрасноликая богиня Ниам увела его в страну Вечной Юности. Там провел он многие века, не замечая времени… Но однажды затосковало сердце Оссиана так сильно, что не было ему покоя в стране Блаженства. И хотя Ниам говорила ему, что на земле Ирландии все давно переменилось, он решил вернуться — повидать Финна и фениев. Тогда сида дала ему белого коня и заклинала об одном — не сходить с него на землю, ибо тогда он превратится в немощного старика и не сможет вернуться назад.
Оссиан попрощался, и белый конь, вестник мира Иного, перенес его через моря и века.
Но в Ирландии он не нашел и следов Финна. Священные рощи, дарившие счастье, таинство, вдохновение, давно вырублены, от крепостей, бывших твердынь, осталась лишь крапива. Да и люди, опасливо подходившие к Оссиану, стали маленькими — по сравнению с ними великий воин был гигантом.
«Страданием исказилось лицо Осийна, и он вскричал: Горе мне... Недобрым было мое возвращение!.. Пережил я Финна, и нет мне радости в играх и музыке. Почему не умер я вместе с фениями?» Забыл он обо всем на свете, спрыгнул с коня — и в мгновение ока постарел на все те годы, что прожил в стране Юных, и конь убежал от него. Люди отнесли его в дом святого Патрика, там остался он жить, но безрадостными были его дни...
Что такого увидел Оссиан в новом времени, от чего его сердце наполнилось горечью и болью? И что такого было у него, по чему так тосковала душа и от чего не соглашалась отказаться?
Будущее глазами кельтов… Не очень-то счастливым предсказывали они его. «Всякий восстанет на ближнего, и предаст брат брата, всякий поднимет руку на друга за питьем и едой, так что не будет между ними ни клятвы, ни духа, ни чести. Музыка достанется простонародью, станет всякая любовь прелюбодеянием. Скупость, негостеприимство и нужда завладеют людьми, померкнут их песни. Исчезнет тропа каждого… Люди станут служить людям, а не богам. Явится много ужасных болезней. Зима зеленая, лето мрачное, осень без урожая, весна без цветов» — то ли тогда это было, то ли сейчас? Воистину, для мифа времени не существует!
Оссиан был вынужден остаться в этом будущем, и печальным оно оказалось. Наверное, и мы могли бы вслед за Оссианом сказать, обращаясь к нашему настоящему: «…многого лишило ты меня, о чем тоскует мое сердце!» Не мы выбираем времена… Но ведь мы можем решать, как жить в те времена, которые выбрали нас. Оссиан знал, что потерял, мы — пока нет, мы это лишь предчувствуем, мучительно ища ответы на свои вопросы. Господи, как хочется увидеть мир таким, какой он есть на самом деле, и заново полюбить его, и снова увидеть путь к Туле. Ведь мир-то не изменился — изменились мы.
Легенды говорят, что Оссиан вернулся, переждав свое время в стране Вечной Юности, чтобы передать нам древние мифы и легенды о фениях и о Финне. А в них рассказывается, что фении не умерли, а лишь спят до поры до времени. Как их разбудить и где они спят — где-то далеко в пещере или в нас самих, — на этот вопрос каждому предстоит ответить самому. И если по-настоящему искать, то настоящее может вернуться в нашу жизнь вновь — и фении, и Оссиан, а если немножко повезет, то и священный остров Ультима Туле.