Константин Адонаи - информационный портал

Жизнь каждого народа отражается в его забавах, празднованиях, обычаях семейных, передаваемых из рода в род и хранимых как святыня.

У древних и новых народов ни одна свадьба не начиналась без сопровождения брачных обрядов. Евреи при собрании посторонних людей, обручали молодых перстнями, в знак неразрывного союза, давали им пить сладкое вино из сосуда, заедая ячменной лепешкою и кланялись в взаимной любви и верности. Потом молодые, бросая на землю несколько глиняных кувшинов, разбивали их и топтали ногами.
У Греков и Римлян использовалисьв свадебных обрядах венки и обручальные кольца, свадебные свечи, обсыпание новобрачных хмелем, деньгами и хлебными семенами.
У Римлян запрещалось совершать браки девушек в праздник, а браки вдов – в будни для того, чтобы при венчании первых было больше зрителей, а при венчании последних – меньше. Супружество девушек славили, а вдов – срамили, так как повторные браки считались распутством.
На востоке дозволялось иметь много жен. Египтяне, Персы и др. считали многоженство необходимостью. Древние люди думали, что многоженство способствует скорому размножению человеческого рода.
На Руси у некоторых язычников существовало многоженство.  У Коряков, племени Камчадалов было в обыкновении иметь вместо жен каменные статуи. Их одевали в платье, клали с собою спать, шутили и забавлялись.
Некоторые народы приобретали жен и девиц. Покупка девиц – один из старейших свадебных обрядов.
Например в Константинополе, Египте и во многих восточных странах производился на базарах торг невольницами, которые покупали богачи для своих гаремов.
О покупке невест, между славянскими племенами, при продаже косы и места молодой в свадебных песнях до сих пор сохранились воспоминания. В то время, когда молодой хотел сесть возле невесты, один из родственников не допускал его. Тогда дружка вступал с ним в торг. Сестра умоляла брата не продавать ее, а если продавать, то дорого:

На Руси наблюдался свадебный обряд – подать жениха по черной куни. За девственную непорочность брали с жениха по черной куни. Эта подать, наложенная В. К. Ольгою (в начале X века), освобождала новобрачную проводить первую ночь с князем или стем, на чьей земле она жила. Ольга уничтожив это право возвысила нравственность семейной жизни. В последствии этот сбор обращен в денежный. Он долго до конца XVIII в. назывался куничным. Помещики брали со свадеб деньгами.
Еще одни старинный свадебный обряд – кража девиц. Молодой человек не мог назвать девушку своей женой пока не украдет ее. Спартанцев с детства приучали к искусному воровству, поэтому никто не мог вступить в брак не похитив невесты. Неудачное похищение наказывалось розгами. В первых веках монархического правления Римлян похищение девиц было обыкновенным делом. По разрушении Римской Империи это обыкновение продолжалось долго между германскими народами, потом перешло к славянским племенам: Родимичам, Вятичам и Северянам. Во время игр и плясок, мужчины выбирали невест и уводили их с собой. Обряд похищения невест продолжался у нас очень долго.

История свадебного обряда на Руси     

История свадебного обряда на Руси уходит далеко своими корнями в язычество. Как говорит начальная летопись, у русских в язычестве вместо браков , у Радимичей, Вятичей, Северян были игры между селениями, где среди игр, песен и плясок, мужчины выбирали себе девушек и уводили как жен.

 Кроме языческих обрядов, в русские свадебные обряды вошли греческие, римские, скандинавские, немецкие, литовские и восточные. В греческих и римских обрядах бракосочетания задействованы венки, кольца обручальные, соединение рук, свечи, свадебные дари и др. Венера, покровительница браков звалась Suada– слово, близкое к нашей свадьбе. Осыпание хмелем новобрачных у русских пришло к нам от греков, римлян и древних пруссов. В Афинах, как и в России до XVIII века существовал обряд охранять брачных в первую брачную ночь. Ключ у римлям, древних немцев как и у русских при свадебных обрядах.

Служил символом хозяйской власти, которая предоставлялась женам вместе ключом.
Русский свадебный каравай, как важный символ бракосочетания имеет сильное сходство с римским обрядом – confarreatio. У римлян новобрачные должны были вкушать пирог, сделанный из муки, воды, соли и меда.
Снимание сапога, что в древности на Руси значило покорность, пришел из Германии. В Германии молодая должна была снимать сапог с молодого и класть его в изголовье постели в знак господства мужчины над женщиной.
В язычестве у литовцев в первый день бракосочетания муж раздирал принесенную ему к постели жареную перепелку и часть отдавал жене. У немцев подавали новобрачным жареную курицу, которая называлась брачною или любовную. Такую же жареную курицу в первый день подносили новобрачным у русских, как видно из описания старинных свадеб с XVвека.

 История свадебного обряда - надевание на новобрачную кокошника, разделение косы на две и заплетание их заимствовано русскими от татар.

С введением европейских обычаев Петром I, многие русские старинные обряды уничтожились. При Петре I старинные русские обряды, обычаи и традиции превратились в потеху.
 Со временем свадьбы изменились до неузнаваемости. Многие обряды стерты благодаря перестройке и сейчас в наше время свадьба стала официальным мероприятием.

Сценарий обряда сватовства

Большую часть свадеб русские крестьяне играют осенью, когда прекращаются полевые работы, а также между Крещение и масленицей.

 Сватами становились крестные родители парня или кто – нибудь из родственников. Если родители сомневались в положительном исходе, то просили человека, пользующегося уважением и доверием среди односельчан.

 Песня на величание свата со свахою

У ворот трава росла,
У ворот шелковая,
Кто ту траву топтал,
Кто ту топтал шелковую,
Ой ляли, ой ляли,
Топтал шелковую.
Ай топтал Николай, сударь,
Ай топтал Иванович,
Ой ляли, ой ляли
Топтал Иванович.
Он искал перепелок,
Молодых коростелок;
Не нашел перепелок,
Молодых коростелок,
Только нашел Алимпиадушку,
Только нашел Ивановну,
Ой ляли, ой ляли,
Нашел Алимпиадушку.
Коростелку на тарелку,
Перепелку на блюдечко,
Перепелку на блюдечко,
Алимпиадушку на рученьку,
Ивановну на правую.
Посиди Ивановна
У друга у милаго,
У сердца у ретивого,
У Николая Ивановича.
Ты лежишь, как душенька,
Ты дышешь, как кунычка.
Друг ты мой, Алимпиадушка,
Радость моя Ивановна,
Ты меня состарела,
Без ума поставила,
Без ума, без разума, без великой памяти.

Самым благоприятным временем для обряда сватовства считались вечера вторника, четверга, субботы и воскресенья.
Перед отъездом свата (свахи) или сватов из дома, для успеха дела, их хлестали или забрасывали головными женскими уборами. (Вологодская область) или сваха, отправляясь в путь, прихватывала из дома кочергу или небольшую рыболовную сеть. В Псковской области мать парня ударяла выходивших за дверь сватов три раза поясом, приговаривая: «Не я бью, удача бьет».

Родители невесты узнавали свата по особым обрядовым поступкам. Входя в дом, сват подходил к печи и брякал печной заслонкой, а затем садился на лавку «вдоль по полу» (вдоль половиц) и сразу становилось ясно, что пришел сват. « Сват заслонкой побречит, ковшом в кадочке почерпнет: «Вода ваша, воля наша!» (Вологодская область). В Казани сваха, входя в дом, прежде всего обращается к иконам, молилась и затем уже объясняла зачем пожаловала, усаживаясь непременно под одной из «матиц» (балка, на которой положены доски потолка). Матица в обрядах сватовства имела очень большое значение как связующее начало, как граница между внешним и внутренним миром.
После этого уже начинался разговор: «Вот, я сватом пришел к вашей милости!» или «Мы по хорошему делу, посватать невесту!»
Во Владимирской области например:
- Не в ваш ли дом кунка забежала? Следок сюда привел. У нас охотник шибко хорош.
- У нас ни лисицы, ни куницы не живут. А каков охотник ваш?
- Метко стреляет, в цель попадает, из всех куниц вашу и подстрелить хочет, на других и не смотрит, не ест, не пьет, не стреляет, только об олной куничке помышляет. Ваша куница – нам красная девица! У вас куница, у нас охотничек. Чем не пара?
- Что ж, жениха и семью его давно знаем: люди хорошие. Проходите, потолкуем. Мы своей дочке счастья желаем во всем.
Обычно сразу на свадьбу не соглашались. Родители девушки должны были отнекиваться, просить дать время на размышление, объясняя свату: «Дочку замуж выдать – не пирог испечь».
 После отъезда сватов родители приглашали в избу дочь и сообщали ей о своем решении. Если парень девушки нравился, она соглашалась или наоборот. Однако в большинстве случаев ее ответ мало интересовал родителей.

Песня на согласие невесты:

Ты река ль моя, реченька,
Ты река ль моя, винная,
Ты по сахару река текла,
По патак разливалася;
У тебя ли, у реченьки
Берега были хрустальные,
А пески были жемчужные;
Как на том ли на бережку,
Что стоял белотонкой шатер,
Уж как вышла девица из терема,
Что пришла ко белу шатру,
Что будила, побуживала
Удалого, доброго молодца:
И ты встань, пробудись молодец,
Пробудись душа, радость моя;
Я не пить к тебе и не есть пришла,
Я пришла позабавиться
В политавры во золотые.
Проиграла красна девица,
Проиграла золот перстень.
Не в досаду ли девица?
Проигрался свет молодец,
Проиграл золоты часы,
Не в досаду ли добрый молодец,
Не в досаду ли свет молодец?
Не в досаду ли девице,
Проиграла я , свет девица,
Проиграла руссу косу?
Не в досаду ли девица,
Не в досаду ли красная,
Не в досаду ли и добрый молодец?

Принятое сватовство еще не означает окончательного согласия на свадьбу. После него выполнялось еще большое количество обрядов: смотрины невесты, погляды, пропой и т.д.

 

Родители и близкие родственники девушки приходили в дом парня, чтобы выяснить как он живет. Этот был обряд «погляды» и проходил он обычно через три-четыре дня после смотрин девушки. Смотреть хозяйство (место) ездили всюду и всегда отец невесты. Нет отца – старший брат, дядя, - словом, глава дома. Когда один, когда и с матерью. «По всему дому ходили. Хлеб смотрели: много ли? Много ли лопотья суконного, кошули есь ли да визитки?».

Приезд гостей всегда обставлялся очень торжественно. Их принимала вся семья жениха. Гостям показывали все хозяйство. Если родители хорошо знали друг друга, то обряд носил чисто форменный характер.

Смотрины невесты проводились на второй или третий день после сватовства.
Во время смотрин девушку представляли молодому человеку и его семье. На смотринах присутствовали ближайшие родственники обоих сторон, также были подруги девушек, песни которых сопровождали следующий обряд. Нарядно одетую девушку выводили на середину избы. Она три раза низко кланялась сватам: « Здравствуйте, сват и сватушка!», потом всем присутствующим. Потом родителям жениха: «Здравствуйте, матушка и батюшка!». Затем парень спрашивал как зовут бедещую невесту. Потом обычно спрашивали, что умеет девушка делать. Девушка показывала. Подруги песню поют:
 
Выводила матушка Марьюшку,
Выводила, государыня, Ефимовну,
Из терема из красного,
Из красного, из высокого,
Выводила матушку Ефимовну,
Выводила, государыня, Марьюшку,
Во светлую светличку,
Во уборную горничку,
К гостям все незнакомым,
К молодым, все нарядным;
Сажала матушка Марьюшку,
Сажала, государыня, Ефимовну,
Возле себя на краюшке.
Выбирай мое дитятко
Выбирай мое милое,
Из гостей незнакомых, знакомого,
Из молодых, молодого, нарядного;
Уж как с тем – ли тебе гостем век вековать,
Век вековать и меня забывать.
Уж, как выбрала Марьюшка,
Уж как выбрала Ефимовна
Из гостей незнакомых, знакомого,
Из молодых молодого, нарядного,
Петра, сударя, Петровича.
Уж, и я ли с ним, матушка,
С ним век вековать буду,
А тебя, матушка не позабуду.
 
Затем на середину выходил будущий жених, драл будущую невесту за руку, они ходили по избе и давали возможность полюбоваться собой. После этого мать смотрела приданное девушки.

На смотринах девушка могла отказаться выходить замуж, это выражалось, например, отказом выходить к гостям или согласием.

Предварительная договоренность о браке закреплялась на сговоре. Проходил он через несколько дней после смотрин невесты и осмотра дома жениха. Во время обряда «сговора» родители решали вопросы, связанные со свадьбой. Переговоры заканчивались обрядом «рукобитья», который имел свои варианты. Обряд проходил следующим образом: родители зажигали свечку перед иконой, крестились, Богу молились. Сват взяв кафтан, бил по рукам со всей силы. После рукобитья невеста начинала плакать своим родителям и просила их, чтобы они отменили сделанное рукобитье:

После рукобитья в избу приглашали просватанную девушку, которую с этого момента называли невестой, а парня – женихом. Им сообщали о том, что рукобитье состоялось. Все присутствующие становились на колени и молились. Затем жених и невеста целовали икону и друг друга. После их благословляли родители. Иногда молодые обменивались кольцами – обручались. Вот как происходил обряд «обручения» в Казани.
Затем лицо невесты «занавешивали» платком. Этикет требовал, чтобы невеста препятствовала повязыванию платка, выражая сильное горе.
Потом невеста начинала вести свои плачи – причитания.


Потом начинает плакать подругам:

После этого плача подруги запевают песню:


После обряда жених договаривался со священником о дне венчания. До этого дня священник должен был трижды оповестить с церковного амвона о вступающей в брак паре.
Сговор и рукобитье ставили точку на переговорах: отказ от свадьбы с этого момента считался невозможным и рассматривался как страшный грех.

ПРОЩАНИЕ С ДЕВИЧЕСТВОМ     

Девушка готовилась к замужеству с помощью обрядов, которые назывались «прощание с девичеством» или «прощание с красотой». Обряды «прощания» проходили обычно в течение последней недели предсвадебного периода и достигали кульминации накануне венчания – на девичнике, который устраивала невеста. Например, во Владимирской губернии собираются все родственники невесты. Как только родственники на пороге, невеста покрывается платком и каждого встречает плачем:

 Ты насвете мой дядюшка
Не прогневайся родимый мой
Что я тебя не встретила
Середи двора широкова
По конец мосту калинова
Что печаль младу захватила
Подкосились ноги скорые
Опустились руки белые.

 Во время ужина с родственниками и подругами она становится покрытая платком по середине избы и в плаче собирает себе поезд, плач этот поется так, обращаясь к каждому из предназначенных ею поезжан:

Ты насвет мой дядюшко
Об чем я тебе побью челом
Понизехоньку покланяюсь
Проводите-тко меня молоду
На чужую дальнюю сторону
Ко чужому отцу с матерью.

Когда после ужина все родственники разойдутся по домам, сажают за стол подруг невесты, а она садится на самом краю и плачет к подругам:

Вы голубушки мои белые
Мои милые подруженьки
Посидитко-те голубушки
Во останные во первые
За столом за дубовым
У радельника мово батюшка
У радельницы матушки.

После ужина берет за руку свою любимую подругу или родственницу, сажает рядом с собой, снимает с головы покрывало и плачет:

Голубушка моя белая
Моя милая подруженька
Заплети-тко мне русу косу
По единому русу волосу
Середи моей русой косы
Заплети-тко голубушка
Два ножичка булатные
Приехала бы сваханька
Со чужой дальней сторонушки
Она станет мою русу косу
Расплетати развязывать
Перерезала бы руки белые
Теми-то ножами булатными
Притупила бы ногти вострые
Об замки полужоные.
(Владимирская губерния)

Утро в семье невесты было посвящено подготовке к бракосочетанию. Все подруги ночевали у невесты, и как ударяли колокола к заутрени, то невеста, не зажигая свечи, накрывшись платком, обращалась с плачем к матери:

Раздельница моя матушка
Уж ты встань-ко родимая
Пробудись от крепкова сна
Засвети-тко ты светла огня
Собери-тко ты меня молоду
Ко честной славой заутрене
Ко честному молебену.


Потом обращалась с плачем к отцу крестному, который на эту ночь также оставался в доме невесты.

Ты насвет мой крестный батюшко
Об чем я тебе побъю челом
Понизехоньку покланяюсь
Проводи-тко меня молоду
Ко честной славной заутрене
Ко честному молебену.

После этого плача отправлялись к заутрени; впереди шел отец крестный, за ним невеста и потом все ее подруги. После заутрени служили молебен. Выйдя из церкви, невеста покрывала голову платком и обращалась с плачем к отцу крестному, шла домой.

Ты насвете мой крестный батюшко
Об чем я тебе побъю челом
Понизехоньку покланяюсь
Ты поди-тко по тихохоньку
И ты дай-ко мне молод
И ты дай мне нагулятиси
По селу по Большой Бремболе
Во остапные во первые
Во девичьей во красоте
Я селом иду точно городом
Я пародом-то как торжиною.

Подойдя к своему дому, снова плачет:

Уж и что за терем стоит
Широкое подворьице
И тут есть ли кому встретити.

Как только невеста подходила к воротам, их отворяли отец с матерью и зайдя на двор, невеста плакала подругам, становясь лицом к воротам:

Вы голубушки мои белые
Мои милые подруженьки
Спасибо вам голубушки
Проводили вы меня молоду
Ко честной славной заутрене
Уж об чем-то я вас просить буду:
Как придет весна красная
И вы будете в лугах гулять
И вы будите цветочки рвать
Станете веночки вить
Вы сорвите и мой цветок
Вы и свейте и мне венок
Занеситко-те голубушки
Ко радельнице моей матушке
Положила бы она мой венок
Ко себе во кован ларец
Через час бы поглядела
Не завянет ли мой цветок
Не заноет ли мое сердце
Во чужих людях живучи.

После этого, поклонясь подругам, шла в избу и все шли за ней. Войдя в избу и помолясь, снова плакала:

Ты радельник мой батюшка
Радельница матушка
Была то я молода
Я у ранней заутрени
У честнова молебена
Я молилась не склоняючи
Я глядела не мигаючи
И я видела молода
Я свово-то суженого
Об чем то я вам побъю челом
Понизехоньку покланяюсь
Благословите меня молоду
Вы ко батюшку ко злату венцу.

После этого плача подруги расходились по домам и одевшись в праздничную одежду, снова приходили в дом невесты, чтобы совершить обряд «выкупа невесты». Обряд выкупа невесты во Владимирской губернии на Руси происходил следующим образом: как приедет за невестой поезд, то подруги перед входом его в избу садились все за стол и украсив заранее приготовленную елку лентами и зажжеными свечами, ставили на стол и пели песни невесте, а она сидела покрытая с ними же на постланной на лавке шубе. Первый входил в избу дружка и просил подруг, чтобы они вышли из-за стола. Подруги, не обращая на него внимания, продолжали петь песни и наконец говорили, что они даром место не уступят, а чтобы он прислал помоложе себя с выкупом. Тут входит жених, за ним вносят пряников и жених, подойдя к столу, говорил: «цу, красные девицы, нельзя ли уступить нам это место», потом перед каждой кладет по прянику или по два. Девушки опять не обращая внимание и на него, пели песни. Потом подходид тысяцкой (крестный отец жениха) и говорил: «Красные девицы послушайтесь хоть того, кто постарше вас, а я вам за место заплачу» . Ложил перед любимой подругой невесты деньги. Если этим даром довольны, то прощались с невестой, целовали ее и выходили из-за стола, а елку оставляли на столе. Елка называли красотой. Невеста брала эту елку и выходила из-за стола и относила ее матери – к печке, а мать взявши елку ставила в угол. Крестный отец невесты брал ее за руку и сажал на шубу за стол рядом с женихом, а по другую ее сторону садились сваха женихова и невеста начинали плакать в последний раз:

Как не пава по заполью ходила
Не златыя перья ронила
Завели-то меня молоду
За столы за дубовые
И за скатерти бранные
Ты радельница моя матушка
Ты послушай родимая
Что я буду тебе рассказывать:
По правую сторонушку
У меня у младешеньки
Точно зимушка холодная
А по левую сторонушку
Морозы трескучие
Впереди меня молодой
Что мятель метет
Снег в глаза несет
Не дает-то мне молодой
Не дает свету видети.

Потом обращалась жениховой свахе:

Ты приезжая моя свахынька
Ты зачем ко мне приехала
И ты как про меня проведала
Не в полях-то мы с тобой гуляли
Не работушку работали
Не расплетай-ка мне голубушка
Не расплетай мою руссу косу
Не обрывай-ко ты крупень жемчуг
Не выплетай ты ленту алую.

В это время сваха расплетала ей косу, гостей угощали, а подруги пели к поезжанам песни и давали им деньги. Вскоре после этого выводили невесту из-за стола и начинали одевать к венцу, а она плакала:

Ты голубушка моя белая
Моя милая тетушка
Об чем-то я тебя просить буду
Не княжна-то я не боярыня
Не слуга ты моя верная
Потрудись-ко ты голубушка
Подай-ко ты мне цветно платье
На мои плеча могучие,
Цветным оно цветнехонько
К моему сердцу холоднехонько.
(Владимирская губерния)

Интересно происходил обряд «выкупа невесты» в Повенецком узде.
За тем родители благословляли невесту и жениха и свадебный поезд отправлялся в церковь.

 

Утром в день венчания жених получал благословение родителей иконой и хлебом-солью и выезжал за невестой. Вместе с женихом к невесте ехало много родственников. Обычно на Руси из называли «поезжане».
В это время в доме невесты подруги с утра пели песни. Затем невеста вставала, просила благословения умыться, одеться и т.д. , кланялась в ноги родителям, которые благословляли невесту : «Бог благословит!». После этого невеста шла в подполицу одеваться. Сначала она умывалась с мылом, надевала чистую рубашку, китайник, на плечи шаль или ситцевый платок, на голову – ленту и сверху фату, на ноги чулки и коты. Но прежде всего этого совершался следующий обряд: голое тело опоясывалось лыком (символизирует защиту от колдунов), под пазуху правой руки ложилось немного льна, шерсти, мыла (символизирует желание невесты всегда носить льняную и шерстяную одежду, ходить чисто и богато) и на грудь три кренделя (символизирует чтобы у мужа никогда не переводился хлеб) и три пряника (символизирует сытую жизнь). Девушки и невеста выходя из подполицы пели песню, где от лица невесты выражали здоровье Царю и Царице, детям, родному отцу и матери. Потом происходило поклонение всем иконам.
Окончив молиться девушки с невестой садились на лавки и пели:

Наглядись ка родимый батюшка
На меня, на молодешеньку.
Хорошо ли я снарядилась
По Божьи в церковь ехати,
Под златой венцем ставати,
Закон Божий принятии
Со чужим то со чуженином?

Эту песню повторяли матери, родным братьям и сестрам, а также родственникам. Затем продолжали:

Я тебе, батюшка,
Бью челом, низко кланяюсь.
Я была у тебя, батюшка,
Малым то малешенька,
Возле лавочки ходила,
Со по стульчикам бегала,
Брал ты меня, батюшка,
На свои ручки белые;
Поднимал ты меня батюшка,
Выше буйной головушки;
Говорил ты мне, батюшка:
«Не отдам я тебя, мила дочь,
Ни за князя, ни за боярина;
Посажу я тебя, мила дочь,
Во сады, во зеленые;
Обтыню я тебя, мила дочь,
Тынинами железными;
Покрою тебя, мила дочь,
Камкою трубчатою;
Осыплю тебя, мила дочь,
Мелким частым жемчугом.
Вот сижу я у тебя, батюшка,
Во кути, за занавеской:
Обтынил ты меня, батюшка,
Кумушками, да подружками:
Покрыл ты меня, батюшка,
Тоскою да кручинушкой;
Обсыпал ты меня, батюшка,
Слезами, да горючими.

В продолжении этой песни невеста плакала. По окончании этой песни, девушки расплетали невесте косу и опять пели песню - «кому оставить свою руссу косу и девью красоту?».
После песни начиналось ожидание жениха с поездом. Жених обычно был одет в белое белье, черный зипун и сапоги. В первый сапог жених ложил три медных копейки. Жених молился, кланялся отцу и матери в ноги, спрашивал благословления и прочитав молитву становился за стол, к которому с той же молитвой подходили все и отдавали жениху через стол подарки. Подарки состояли из печеной лопатки или куска сырой свинины и всегда на хлебе говорили: «Прими – ко князь молодой, дорогие подарки» и сопровождают молитвой. На это жених отвечал каждому: «аминь – твоей молитве», затем принимал подарки и ложил их сначала на голову, потом на стол и подчевал всех пивом и брагой, приговаривая: «Пей – ка на здоровье (такой – то)». Гость кланялся жениху, приговаривая: «Дай тебе Господи долги века, счастье великое, жить да быть, да счастья нажить, скота, живота, хлеба – соли, княгиню – молодицу получити, с княгиней в церковь ехати, под златыми венцами стояти, закон Божий принятии!».
По приглашению отца жениха, все садились за стол по обе стороны от жениха. Все ели сначала рыбный пирог, затем уху, каравай. Что касается жениха, то по обычаю – он ничего не ел.
Родители жениха заходили за стол с молитвой и сваха, благословясь, говорил: « Отец родимый! Мать родимая! У вас в дому во светлой светлице, во новой горице, за новым столом, за скатертью шитой – бранною, князь молодой сидел с полком – с поездом, с тысяцким, с боярами, с дружкой и с подружкою; не просит у вас князь молодой, ни злата ни серебра, а просит вашего благословения – к княгине – молодице ехати, княгиню – молодицу получити, с княгиней – молодицей до Божьей церкви доехати, под златым венцом стояти, закон Божий принятии. Чем его благословите? Ласковым словом, или низким полоном, или Божьим образом, или хлебом с солью?». Отец и мать в это время выходили из – за стола. Отец брал икону из переднего угла, челпан хлеба со стола и становился перед столом спинами к переднему углу. Жених ложил перед образами три поясных поклона, два земных, потом падает в ноги отцу и матери.
Родители благословляли жениха: «Дай Господи тебе княгиню – молодицу получить – закон Божий принять!.
Такой же обряд исполнялся над женихом старшие в доме после отца и матери. Далее образ ложили за пазуху жениха. Затем в сопровождении родных жених выходил с заднего крыльца во двор, где с молитвой каждый садился на свое место в «свадебном поезде». Колдун или знахарь между тем читал заговор, обходил всех лошадей, передвигал экипажи, потрясывал колокольцы и бубенчики.
Отец жениха угощал всех вином, обходя всех три раза. Вслед за отцом, мать и брат жениха подносили пиво и брагу. Сваха молилась и говорила: «Тысяцкий воевода! Приготовился ехать или не приготовился». Тысяцкий отвечал: «Да или нет», в последнем случае означало, что он ждет подачи. В продолжении этого, дружки, обращались к жениху, пели песни, спрашивая жениха: «Куда ты молодец снаряжаешься с полком, с поездом…». По окончании песни сваха опять спрашивал тысяцкого: «приготовился или не приготовился?», тысяцкий отвечал согласием. Сваха говорил: «Отец родимый, милые братья, милые сестры, гости званые и незваные! Благословите нашего князя молодого, ясно сокола, со всем полком, с поездом…». Гости отвечали: «Бог благословит!» и поезд отправлялся к невесте. Сваха везла подарки невесте.
Свадебный поезд состояо из нечетного числа человек. Тронувшись с места пели: «Как по морю, морю синему, по синему, по хвалынскому, плыл селезень…». Подъезжая к дому невесты пели: «У нашего добра молодца, черны кудри увиваются, увиваются, завиваются на три сторонушки…». В доме невесты в это время пели: «Погляжу я молодешенька, вдаль да во чисто поле…».
Когда поезд у ворот, невеста садилась против печи на лавку, покрытую войлоком или подушкой. Этот обряд означал желание жить богато.
Дружки жениха подойдя к окну читали три раза «Господи Иисусе», невеста отвечала: «Аминь».
- Отец родимый! Мать родимая! Звали ли гостей? Ждали ли гостей? .
- Звали, звали! .
- Бьем челом.
- Было ли сватовство? Было ли любопытство? Было ли обручение?.
- Было.
- Отец родимый! Мать родимая! У нас князь молодой, ясный сокол со всем полком, со всем поездом, тысяцкий с боярами, дружко с поддружием, сваха с проводником стоят под окном, спроситься: во время или не во время мы приехали?.
- Во время.
- Будет ли приказано нам – к золотому нашему столбу, к серебряному кольцу – коней привязать, али во двор заехать?.
- Во двор заезжать.
- Будет ли довольно у ворот воротников, у дверей придверников?
- Будет.
- Будет ли коням сена до ушей, овса до копыт?
- Будет.
- Нет ли на дворе свинья горласты, собаки кусаты? Гуся зубаста? Свиней во хлев загоните, собак на цепь привяжите, гусей в стало заприте. Нам прикажите, али сами исполните?.
- Сами.
- Нет ли в доме курицы летучей? Заприте в шесток, чтобы она по избе не летала, сажи не спускала, цветно платье не марала.
- Нет.
- Кто будет ворота отворять? Отец или мать, братья али сестры, али гости званые, али не званые, али люди прихожие, али нам, дружкам прикажите?.
- Брат отворит.
Когда посланный отправился отворять ворота, то в избе перед образами зажигали одну или две свечи и девицы в это время пели небольшой куплет, выражающий упрек отцу за то, что он не послушавшись ее, молодой девушки, отворил ворота и впустил ее разлучников и супостатчиков.
Потом поезд заезжал во двор к заднему крыльцу. Отпиравшему ворота, дружка давал в особой посуде вино с молитвой, ложил нагайкой крест на воротах и на ближнем к нему углу дома.
Дружка ложил за пазуху восковую свечку, а на особое блюдо для отца невесты ставил вино. Для матери ложили пирог с рыбой, для невесты – челпан. Невеста шла в дом и молилась. После говорила: «Становитесь – отец за отцово место, мать за материно». Когда отец и мать вставали рядом за столом, продолжал: «Руки с подносом, ноги с подходом, головы с поклоном, язык с приговором. Идут от нашего князя молодого, ясного сокола, дорогие гостиночки, честны – не малы примите, аль не примите?.
- Примем – отвечают отец и мать.
Дружка снимал с блюда подарок, ложил его на стол, потом продолжал: «Идут к княгине – молодице от нашего князя молодого, ясного сокола, дорогие гостиночки, честны – не малы: как прикажете – на столь положить, али нам поднести?».
- Ты, дружка, сами поднеси?.
- Со светом или без свету?
- Со светом, обыкновенно.
- Свечи воску ярого от нас, а свет летучий от отца и материной душ ,- говорил дружка и вынимал из – за пазухи свечку, зажигал перед иконами и шел к невесте и подругам, говоря: «Девицы – певицы, пирожные мастерицы, старые старушки, молодые молодки! Подвиньтесь, отсторонитесь от княгине – молодцы, чтобы мне на праву ножку не наступить, чулок не замарать, башмак не разорвать, в белу грудь не толкнуть, безчестия не хватить». Невеста с девушками вставала на ноги и говорила: «Княгиня – молодца! Становись ко ты на резвы ножки, на куньи лапки; прими кА ты от нашего князя молодого, ясного сокола, дорогие подарочки, добрые гостиночки».
В ответ на это девушки пели от лица невесты: «Не приму я без родного батюшки от чуж чуженина дорогие подарочки, которые разлучают меня из дома родительского».
Дружка молился и просил отца благословить невесту на принятие даров от жениха. Отец из – за стола давал благословение. Затем точно такая же песня повторялась матери невесты, затем родственникам. Все родственники благословляли невесту на принятие подарков. Невеста принимала подарок – челпан. Она поднимала челпан на голову, потом отломив от него кусочек, давала матери, затем ложила в коробку и через дружка передавала жениху.
Взаимное одаривание челпаном имело тайный смысл. Жених давал понять невесте, что у него будет достаточно хлеба для семьи. А невеста своим подарком показывала целомудренна ли она? Целомудренная посылала жениху самый черствый хлеб, а нецеломудренная – мягкий.
Отдав жениху невестин челпан, дружко ложил на блюдо другие подарки невесте: фату, чулки, мыло и др. Вместе с женихом и гостями, отворял двери в три приема, прочитав молитву, говорил через порог невестиной свахе: «Свашенька, ты матушка! Приступись поближе, поклонись пониже, не будь ты драчлива, не будь ломлива, будь жалостлива, будь приступлива!». Невестина сваха тихонько подходила к дверям с вином или пивом; из сеней низко кланялась женихова сваха, тоже с вином или пивом. Когда невестина сваха подходила к порогу и переносила через него одну ногу, дружки выводили ее в сени и запирали двери. Здесь свахи менялись стаканами, целовались, выпивали. Тогда жених с поездом входили в избу. Дружко, прочитав молитву, говорил: «У нас князь молодой, ясный сокол, стоит среди пола, среди дубового – просил места. Благословите – ка отец и мать - ему место». «Вот место здесь» - говорил отец, указывая на лавку в переднем углу, а сам выходит из – за стола.
Тысяцкий окупает место, оплачивая его деньгами. Жених садился. Дружка брал свечку, зажигал, читал молитву. Потом происходил монолог отца и дружка.
- Идет от нашего князя молодого, ясного сокола к княгине молодице, бело мыло, злато серебро, цветно платье, сини чулочки, красные башмачки. Бело мыло – на умыванье, злато-серебро – на уживанье, цветно-платье на одеванье, сини чулочки, красные башмачки – на обуванье, кому прикажите поднести?.
- Невесте поднесите.
Дружка читал молитву и обращался к невесте: «Княгиня ты, молодица! Ты прими от нашего князя молодого, ясного сокола, было мыло, злато серебро, цветно платье, сини чулочки, красные башмачки».
В это время знахарь или колдун брал с полу солому и подкидывал ее под ноги невесте, чтобы не сглазили.
Невеста принимала подарки, спрашивая благословение всех родных.
После дружка говорил: «У меня от свечки руки горят», на это ему отвечали подарком от невесты. Невеста садилась против печи на лавку. Один из гостей, подчерпнув ковшом воды из кадки, давал умыться невесте. Женихова сваха покупала невесту у девушек за деньги, потом одевала ее в платье и обувь, привезенные от жениха и ,проговорив молитву, брала обеими руками фату, обносила ее по солнцу вокруг головы, относила на сторону, встряхивала, повторяла это три раза и одевала фату на голову. Это обряд делался для защиты головы от плохого. Интересно, что невеста находясь в своем платье, обязана была надевать платье жениха и все его подарки, поэтому на свадьбе невеста чаще всего находилась в двух платьях.
После одевания, мать невесты давала невесте подаренный ей пирог с рыбой и невеста ложила его за пазуху. Когда невеста оденется, между дружком и отцом происходил диалог:
- Будет ли поезд стоять или за стол сядет?.
- За стол сядет.
- Есть ли у вас столы дубовы, столешники кедровы, скатерти – шиты – браны?.
- Есть.
- Есть ли нашему князю молодому, ясному соколу, с полком, с поездом, тысяцкому с боярами, свахе с проводничком, чего – нибудь закусить?.
- Будет.
- Есть ли у вас на дубовых лавках войлоки валены, подушки пуховы, на стол пироги рыбны?.
- Есть.
- Где обручаться: в кути за занавеской, али за столом?.
- За столом.
- Сколько денег за обрученье?.
- Сколько положите.
При этом тысяцкий ложил деньги. Эти деньги поступали в пользу невесты. Где будут сидеть молодые, туда ложили войлок и на него подушку.
Происходил диалог между отцом и дружком:
- Наш князь молодой, ясный сокол стоит за столом на резвых ножках, на куньих лапках, бьет челом, низко кланяется; ему ни пьется, ни естся, он тоскует, горюет о своей княгине – молодице. Батюшка родимый! Из кути из – за занавесы вывести княгиню – молодицу время или не время?.
- Время.
- Кому прикажите?.
Выводящий невесту (брат, дядя и т.д.), помолясь, просил благословения вывести невесту. Получал благословение, брал от иконы свечку и шел в куть, где девушки от лица невесты пели каждому члену семейства песню, где она отказывается выйти без отца или матери без благословения. Тогда невесту выводили за конец платка (выкуп), который невеста держала в руках. Выводящий подводил ее к столу, вместе с ней молился, обводил вокруг стола, ставил возле жениха и предаел ему конец платка, приговаривая: «У меня невеста была послушна и почетна, держи ее так, чтобы она и тебя слушала и у тебя была честна».
В это время женихова сваха заходила в куть и с поднятыми руками вверх говорила три раза: «Обманули – провели!».
Девушки просили у дружки рыбный пирог, который он отдавал с головы, вставши на стул так, что девушки вынуждены подпрыгивать. Затем они пел песню:
Ох, ты утка, ты уточни
Сера мала перепелица!
Ты зачем рано выходила
Из тепла гнезда утичья,
На луга на зеленые
Ох, ты девка, ты девица,
Ты к чему рано во замуж пошла?...
Когда жених получил невесту, тысяцкий угощал всех вином и первую рюмку подносил выводящему невесту, потом подносил по рюмке отцу и матери, затем всем остальным подносилось вино и говорилась молитва «Господи Иисусе».
После этого угощения гости садились за стол и подавалась закуска, состояшая из трех блюд: рыбного пирога, похлебки и челпана. Всякое кушанье подавалось под прикрытием деревянных блюд. Снимал покрышку с каждого блюда тысяцкий, а потом хозяйка приносила челпан в знак того, что пора окончить закуску.
Пока продолжалась закуска, дружки угощал всех родных невесты, девушек и вытницу пивом, которое они привезли с собой от жениха.
Перед окончанием закуски, девушки пели песни для жениха, бояр, свахи и гостей.
Когда еончалась закуска девушки целовали гостей; за песни и поцелуи гости дарили девушкам деньги.
Создай тебе Господи
Дочерей, сорок – вещиц,
Сыновей, черных воронов!
Гости выходили из – за стола и становились среди избы, а вместо жениха и невесты на теже места садились отец и мать невесты. Посидев немного, они выходили из – за стола. Дружка читал молитву, потом говорил: «Отец родимый! Мать родимая! Приступите, благословите своих чад – во Божью церковь ехати, закон Божий принятии, под златыми венцами стояти, чуден крест целовати». Потом начиналось благословение иконой и хлебом. Икона и хлеб передавались невестиной свахе. Дружки брали из переднего угла войлок или подушку, на которой жених с невестой сидели за столом. К этому времени пиво жениха выпивалось. Родители невесты в пустую посуду наливали пиво, чтобы им угостить гостей после венца у церкви.
Подруги садились на подушку невесты или войлок и не трогались с места, требуя выкуп. От имени жениха, тысяцкий выкупал захваченную вещь. Затем жених, невеста и гости выходили из избы на двор и пели:

Жарко камню в горе лежучи,
Тошно сердцу батюшкину:
Милу дочь со двора повели,
За ней коробья понесли;
Конь говорит: не свезу,
Земли говорит: не подниму,
Вода говорит: утоплю.
А выйдя на двор:
Кругом, кругом солнышко обошло,
Рядом, рядом бояре ехали,
Со березы вершины вершиночку сломили;
Стой – ко, стой, береза без вершины,
Живи, живи, батюшка, без дочери.

Выход жениха и невесты из избы обставлялся как тетрализованное действо.

Вот как в Пермской губернии происходил отъезд к венцу молодых.
На дворе жених брал в охапку невесту и сам усаживал ее в сани вместе со свахой, а сам верхом ехал вместе с тысяцким.
Гости выходили во двор и усаживались. Их нужно было угостить; в это время девушки пели трогательные песни, окружив жениха и невесту.
Между тем колдун или знахарь обходил кругом все сани, телеги, верховых лошадей, экипажи и все остальное, чтобы удостовериться что нигде нет колдовства. Наконец брат или дядя невесты отворяли ворота и «свадебный поезд» отправлялся в церковь. При выезде из двора, дружки крестообразно хлестали нагайкой ворота невесты и ближайший угол дома.
После того девушки в сопровождении вытницы возвращались в избу и усевшись на то место, где только что сидела невеста, закусывли пирогом и расходились по домам.
Но вот уже и поезд тронулся; однако не проходило трех минут, как дружки возвращались к дому и под окном отца невесты спрашивали:
- Нет ли у вас от нас обиды, все ли чашки – ложки целы?.
- Обиды нет, все цело – отвечал отец.
Если дом жениха далеко, то отец с матерью отправлялись с братом или дядей вещи невесты с новой родней. Пермяки очень суеверны и поэтому строго соблюдали обряд, во время которого свадебный поезд должен был кланяться всем проходящим.
Когда поезд приблизился к церкви, свахи ставили жениха и невесту рядом и давали им держаться руками за концы ширинки и в этом положении вели их в церковь.

После свадьбы свадебный поезд отправлялся в дом жениха. Поезд, въехав в дом жениха, встречался родителями и родственниками жениха. Отец встречал с образом, мать с хлебом – солью, братья и сестры с пивом и брагою. Интересен следующий обряд, который иногда случался на свадьбе. Мать жениха встречала молодых грязной, одетой в лохмотья с целью показаться молодухе страшною и внушить к себе боязнь.
Подавали вина и все заходили в избу. Отец с матерью становились близ стола лицом к дверям. Молодые, не доходя до отца с матерью, молились на образ, который держал отец и после трех поклонов подходил за благословением отца и матери. Затем свахи уводили молодых в кутью или за печь. Молодой расплетали косу на две и надевали на голову головной убор. Потом вводили молодых в избу и ставили перед столом. Все садились за стол, молодые садились так, чтобы были лицом к дверям. Подле жениха сажали тысяцкого, подле невесты – сваха. Дружко произносил молитву и начинался ужин.
В Южной России порядок совсем иной: там жених и невеста разъезжались после венца по своим домам. Вечером жених приезжал к невесте и оставался на ночь, а утром увозил ее к себе домой.


Одним из важных обрядов на свадьбе был свадебный пир. Новобрачных называли «князем и княгиней», сажали на почетное место под иконами. Гости рассаживались, соблюдая мужские и женские места, в строгой последовательности родства.
Жених и невеста, сидевшие за свадебным столом вместе с женатыми мужчинами и замужними женщинами, не имели права прикасаться к еде и питью. В знак запрета миску ставили пустой, столовые приборы связывали красной лентой. Этот свадебный обряд объясняется древним мифологическим представлением о том, что жених и невеста не могут принимать участие в общей трапезе с женатыми родственниками, так как пока не относились к ним. В Пермской губернии старинный свадебный обряд сложен по другому. Молодые пермяки в знак единодушия ели одной вилкой и одной ложкой одновременно, пили из одного стакана. У богатых за каждым кушаньем бывает круговая подача вина, у людей среднего достатка - через кушанье, у бедных – три раза. Молодые сами угощались вином. Для этого за каждой круговой вставали на ноги: молодой наливал рюмку, а молодая подносила ее на тарелке. За каждой новой круговой, гости не пили до тех пор, пока молодые не выпивали вина. При каждой подаче, гости поздравляли с законным браком, целовали и дарили деньги. Ужин состоял из рыбного пирога, студени, щей, трех жарких (бараньей лопатки, утки, индейки) и челпана. В постные дни – пирог, судак с уксусом, уха, кисель, мед и челпан.
Интересно было требование дружки следующего кушанья по окончании прежде подданного: «Отец родимый! Мать родимая! У нас князь молодой, сокол ясный, с княгиней – молодицей, сидят за столом дубовым и скатертью шитой – бранною и тысяцкий воевода – просят перемену. Поднашивай!. Нет перемены – челпан на стол, поклон воздай! Мы от хлеба соли сыты, от пива и браги пьяны и веселы. Что в руках вожено, во двор пущено, что есть в печи, все носи на плече. Вы не можете, мы дружки подскочим и поможем.

Брачная ночь осмыслялась русскими крестьянами на Руси как один из основных свадебных обрядов, во время которого из «девицы рождалась молодица, из молодца – молодой». Вот как проходил этот свадебный обряд в Пермской губернии.
Спустя час после начала свадебного пира молодых вели спать в сопровождении отца, матери, свахи и все поезжане, включая знахаря (колдуна) и дружек. Дружки приносили рыбный пирог, пиво, брагу. Отец и мать называли молодую хозяйкой и предоставляли ей право угощать всех, знахарь доставал свой пирог и подавалмолодым. Они его ели вместе, в знак того, что они муж и жена и теперь неразлучны. Поезжане пили и закусывали, целовали молодых по три раза, дарили деньги. Молодая произносила молитву, разувала мужа, сначала с правой ноги и вынутый пятак из сапога брала себе. Этим обрядом она выражает повиновение и покорность мужу. Верхнее платье молодой снимал сам. Затем гости уходили, оставались только знахарь и сваха. Раздетую до рубашки невесту сваха и знахарь просили обнять и поцеловать мужа, уложить его в постель, потом молодая ложилась сама. Когда они ложились, сваха от радости плясала. Знахарь поправлял постель, обходил вокруг и нашептывал заговор. В заключении говорил: «Слово мое крепко! Дай Бог совет и любовь, да великого счастья!». Затем молодых оставляли до утра.
Утром к молодым приходил знахарь и будил их. Потом свахи удостоверялись справедливо ли то, что в действительности, если молодой получил черствый хлеб. Если молодой накануне получил мягкий хлеб, то свахи уходили. Молодая одевалась и одевала молодого в чистое белье.


На второй день свадьбы бывал большой стол. Все приглашались позавтракать. Например в Пермской губернии молодые ели одними приборами. Потом всех собирали к большому столу.
Тестя и тещу весьма редко приглашали. Когда все соберались, молодая приглашала всех мыть руки. В этом простом обряде кроется следующий смысл: молодая выражает покорность и смирение не только перед мужем но и перед всеми родственниками. После умывания все одаривались подарками. Когда молодая собиралась подарить тестю, дружка после молитвы говорил: « Отец родимый! Мать родимая! Приступись поближе, поклонись пониже! Будь ты не кричлив, будь ты не ломлив, а будь ты жалостлив, будь милостлив, будь приступчив. Прими – ко от нашего князя молодого, новобрачного ясного сокола и княгини – молодицы дорогие подарки. Княгиня – молодица по чистому полю бы гуляла, куниц бы ловила, лисиц бы ловила, тебя бы шелком подарила. Она по чистому полю не гуляла, куниц не ловила, лисиц не ловила, что напряла, что выткала, тем тебя и дарит. Не суди за малые подарочки!».
Молодые подходили к отцу и матери и кланялись по очереди в ноги. В это время сваха подавала молодой, а дружка – молодому на блюдах дары, вино, сыр в кусочках, каравай и медную монету. Дружка при этом говорил: «Князь молодой новобрачный, ясный сокол и княгиня – молодица просят тебя сыр крояный покушать, стакан пива, стакан браги, рюмку пива испить, усы утереть златом – серебром, да рубль платить». Отец принимал дары, закусыва ел, тер усы и бороду медной монетой, целовал молодых и одаривал деньгами, которые кладет на блюдо. Затем получала подарки мать, потом все остальные. Деньги, которые подарили, молодая брала себе.
Затем накрывали обеденный стол, который по продолжительности обряда раздачи подарков начинался около трех часов. В четвертом часу молодых приглашали к столу.
В конце обеда дружка спрашивал родителей: «Не пора ли молодых спать уложить?». Отец говорил: «Не пора». Только поле третьего вопроса дружки, отец соглашался и стол заканчивался. Молодые поклонясь, трижды по пояс, трижды в землю, потом опять трижды в пояс, падали отцу и матери в ноги и просили благословения. Знахарь вел молодых спать, приносил рюмку вина или стакан пива, нашептав в напиток и отплюнув в сторону, давал выпить молодым и уходил.
Все разъезжались по домам, кроме знахаря и дружки. Через полчаса дружка, по поручению родителей, отправлялся за молодой. Молодая, по приказанию свекрови заводил хлеб или брагу к завтрашнему дню и опять отправлялся спать.
На третий день свадьбы бывал пирожный стол, где молодые подчевали гостей пирогами, в знак того, что они желали с новой родней водить хлеб – соль. Всех гостей приглашали за стол, в это время молодые не садились, так как обязаны были подавать блюда и угощать напитками. По окончании пирожного, жизнь молодых вступает в обыденность – хлибины.

Сведения об обрядах славянских племен, существовавших еще в языческие времена можно находить в начальной летописи имени Нестора. Древняя свадьба и свадебные обряды славян обращают на себя особое внимание историков.  Нестор именно в свадебных обрядах полагает самое резкое выражение нравственных понятий народа. Различие в брачных обрядах он считает за основное нравственное различие между славянскими племенами. Так описывая обряды полян, летописец замечает, что они имели свой свадебный славянский обряд: зять не ходил за невестой, но ее приводили вечером, а на другое утро приносили по ней то, что дадут.
Обряды других славянских племен описываются Нестором иначе. «Древляне, напр., по описанию его, жили по скотски, убивали друг друга, ели все нечистое, и брака у них не было, но существовала умычка девиц у воды. Радимичи, Вятичи, Северяне имели одинаковый обряд: они жили в лесу подобно зверям, ели все нечистое, срамословили перед отцами и снохами, браков у них не было, но только – игрища между селами, где каждый похищал, себе жену, с какою кто сговорился; имели они и по две и по три жены. Те же обычаи имели и Кривичи и прочие поганые (язычники). Так и при нас теперь, - прибавляет летописец, Половцы держат закон своих отцов, едят нечистое, поимают мачех своих и ятровей и иные подобные обычаи творят».
Видно, что у различных племен, в одно и то же время существовали различные свадебные обряды, различные способы заключения брачных союзов. В описании Нестором свадебных обрядов нельзя не видеть указания на два образа заключения браков у наших предков славян: на образ «ведения» жен или привода невесты к жениху и на «умычку» жен во время «бесовских игрищ» или похищение девушек во время языческих празднеств. Первый образ заключения браков был у полян, второй – у прочих славянских племен. С точки зрения летописца брак у полян, состоявший в «ведении» к жениху невесты и в принесении за ней приданного, был ближе к христианской, византийской форме брака. Это обуславливалось влиянием христианства, христианских понятий и византийских законов, еще ранее введения христианства при св. князе Владимире известных полянам. Брак, совершавшийся в форме так называемого «ведения» жен, перейдя к полянам, принялся первоначально у людей высшего звена, впоследствии распространился везде, вытеснив брак посредством похищения или умычки. Последний способ заключения брака является древнейшим семейным славянским обрядом, долго хранившимся в быту древне – русского человека.  Брак посредством похищения или умычки сам по себе является грубым. Похищение, свидетельствующее само по себе о крайней грубости.  У Нестора умычка настолько низкий и грубый обряд, что не заслуживает даже название брака («брака у них не бываше»). Браком называется у летописца «ведение» жен, имевшее место у полян.
Также мы видим характерную черту, которая нашла свое выражение в «Домострое» XVI в., - это авторитет главы, власть родителей, от воли которых зависел каждый шаг детей, а тем более брак. Власть и авторитет родителей имело большое значение у полян. У полян жених сам не ходил за невестой, ее приводили к нему. О взаимном согласии здесь ничего не говорится.  Летопись указывает очень редко на заключение браков по взаимному согласию. Выдающийся случай представляет в данном отношении сватовство Владимира за Рогнеду. Об этом в летописи говорится следующее: «и седе Володимер в Новгороде, и посла к Рогъвоиду Полотьску, глаголя: хочу пояти дъчерь твою себе жене. Он же рече дъчери своей: хочеши ли за Володимера? Она же рече: не хочу розути робичича, по Ярополка хочу». Из приведенных слов видно, что родитель, не желая нарушать и стеснять волю дочери, спрашивает ее согласия относительно вступления в брак.
Приведенное место летописи важно и в другом отношении: оно свидетельствует о древнем славянском  свадебном обряде – разувании молодого мужа в первую ночь после свадьбы. Обряд разувания выражал со стороны жены покорность и полное послушание своему мужу. По свидетельству иностранцев, посещавших Россию в начале XVI в. и в XVII в. обряд разувания соединялся с ударами со стороны мужв своей молодой жены плетью или голенищем сапога.
В свидетельстве летописца о свадьбах славянских племен мы видим, что у племен – Древлян, Радимичей и пр., брака не было, но эти племена умыкали или похищали себе жен. Выражение «брака не было» нужно понимать в том, что он не совершался с согласия родителей или рожственников, как это было у полян. Конечно, у Древлян и других славянских племен были языческие обряды, по своему освящавшие брачный союз. Уже то, что похищались девушки у воды, может указывать на соблюдение тогда каких либо обрядовых действий.
В отдаленную эпоху жизни наших предков, в эпоху, когда в силе был обряд «похищения» или «умычки» невест, воде придавалось большое значение при заключении брачного союза. Реки, ручьи, озера были местами, где часто заключались браки язычника – славянина. Достаточно было объехать свадебному поезду трижды вокруг озера, чтобы считать брак совершенным. Впоследствии долгое время, по принятии нашими предками христианской веры, обряд этот держался в народе, заменяя собою церковный чин венчания. Насколько крепко держался этот обряд в быту славянского древне – русского человека, видно из того что в половине XIX ст. он проводился в Витебской губернии среди раскольников. Молодой парень, условившись с девушкой, отправлялся к священному озеру, объезжал его трижды вокруг и тем самым как бы скреплял брачный союз.
В Костромской губернии существовал обряд по которому во время гуляний людей на Красной горке, в первый день Фоминой недели, парни обливали водой тех девушек, которые им приглянулись. За ту девушку, которую парень облил водой, он по побряду и должен на ней жениться.
Несомненно, в основе указанных  свадебных обрядов, связанных со священным почитание у славян воды, лежат древние мифологические представления. Как известно, религия славянских племен состояла, с одной стороны, в поклонение стихийным божествам, с другой, в почитании душ умерших предков. Вода, как одна из стихий мира, без которой невозможна жизнь живого существа на земле, имела в глазах наших предков большое значение. Несомненно, поливание, плескание водою, употреблявшееся при заключении брачного союза у древне – русского человека, имело значение освящения, заменявшего собою церковное венчание.

Обращаясь к свадьбам  XI – XVI в. видно, прежде всего, что браки совершались по воле родителей.
Это притеснение брачующихся, подавление их воли и желания, которое было в древней Руси, нередко вызывало борьбу духовенства и церковных уставов. Церковный статут Ярослава (XI в.), желая оградить от этого брачующихся, требовал уплаты в пользу архиерея пени с родителей, если их дочь, выданная замуж против воли, лишала себя жизни. Произвол родителей в распоряжении судьбою своих детей долгое время не могло совсем искорениться. Сила обряда и народного сознания, поддерживавшего его, была настолько велика, что нельзя было сразу искоренить это. Насколько воля и собственное желание брачующихся были малы.
Заключаемый по большей части по воле родителей, брак имел у наших предков весьма характерную особенность, что для его устроения требовались особые лица, называемые «сватами» и «свахами». В большинстве случаев сами родители находили сватов и свах, давали им разрешение на начатие дела сватовства и устроения свадьбы. Свататься молодому человеку самому считалось неприличным. Устроение брака при помощи сватов и свах было естественным и общим явлением во всех классах древне – русского общества. Обычно, по поручению родителей жениха или по его собственному, сватали невесту сваты или свахи. Эти лица отправлялись в дом родителей или родственников невесты и здесь впрашивали у них о желании их отдать девицу замуж. Если родители или родственники изъявляли свое согласие, то составлялась роспись приданного, в которую входило движимое и недвижимое имущество. Эта роспись, по принятому свадебному обряду, передавалась через сватов. По большей части невеста ничего не знала, что происходило между родственниками. Она по предписанию свадебных обрядов не показывалась жениху до сговора. Этот обряд имел место во всех классах общества. В виду строгого ззапрета видеть жениху свою невесту до сговора, назначались со стороны жениха опытные женщины (смотрильщицы), которым родители показывали свою дочь и которые после осмотра ее и беседы с нею сообщали жениху о том, пригодна или нет для него невеста. В простонародье долгое время существовал обряд, по которому невеста, перед заключением брачного договора, подвергалась смотринам.
Обычай устроения брака посредством сватов и свах является одним из древнейших русских свадебных обрядов. Этот обряд имел место во всех классах общества. Еще при сватовстве древлянского князя Мала за княгиню Ольгу являлись от древлян сваты, которые назывались «людьми добрыми». Сваты пользовались большим уважением и почетом: им давали большие подарки, они занимали почетное место среди поезжан и на свадебном пиру. В летописях описывая свадьбу Верхуславы, дочери великого князя Всеволода III – го, с Ростиславом, сыном Рюрика, княжившего в Белгороде, говорится, что «князь Рюрик сыграл сыну своему Ростиславу свадьбу богатую, какой не бывало на Руси» и что «Якова – свата и бояр отпустил к Всеволоду в Суздаль с великою честию, одаривши их богато».
Для удачного сватовства и счастливого брака, по мнению русского человека, важно было найти хорошего свата или сваху. Сват и свахи выбирались из людей женатых и замужних. Ловкость, обходительность с людьми, умение завлечь их своими речами – вот необходимые черты свахи.
На свашенькиных речах как на санях, хоть садь да катись
Перед началом сватовства у наших предков сваха нередко прибегала к различным обрядовым действиям. Так, например, она приходила к печи и грела руки у разведенного огня. Этот русский свадебный обряд имел свое значение: он служил, по представлению народа, залогом успеха в сватовстве. Употреблялись и разные виды гадания. Являясь, например, с предложением к родителям невесты, сваха садилась на лавку таким образом, чтобы половица из – под ее ног направлялась прямо к двери. Это могло означать оставление невестой родительского дома и скорый выход замуж.
Как устроительница свадьбы, сваха считалась необходимым свадебным чином, занимавшим почетное место среди поезжан, свиты жениха и невесты. В свадебных церемониях она играла видную роль. Она причесывала новобрачным головы, кормила новобрачных курицею, когда они приходили в спальню, осыпала их в спальне и церкви хмелем и житом в знак внешнего благополучия и плодородия в супружеской жизни. В древних служебниках сваха носит название «кумы» или «венчальной матери».
Возраст брачующихся в древней Руси был очень мал. Летописи показывают что возраст невесты имел 10 и 11 лет, а жениха – 8 лет.
Из летописей видно, что при свадьбах употреблялось приданное, которое, однако, со времени принятия на Руси христианства, получило несколько иной характер. Приданное, издавно употреблявшееся у наших предков, как принадлежность их браков, заключало в себе имущество, как движимое, так и недвижимое. С течением времени, в виду более прочного обеспечения женщины при замужестве, забота о приданном приобрела особое значение и этот народный свадебный  обряд требовал готовить приданное для дочери со дня ее рождения. С первой половины XVI в. существовали так называемые «рядные записи», посредством которых совершалось назначение приданного.

На Кавказе по отношению к брачным союзам всегда сохранялось равенство родства, т. е. когда жених и невеста были одинакового состояния по званию. За невесту всегда платили выкуп или калым из уговорного количества рогатого скота, лошадей, оружия и т.д.  Приданное назначалось по указанию отца невесты и отдавалось на Кавказе вместе с невестой. Но самым главным подарком считалось, когда отец невесты вручал ее повязку и покрывало – отличительный наряд замужней женщины.
На каждой свадьбе собирались все жители селения, одевались в лучшие свои одежды. Молодой человек, отличившийся ловкостью, проворством и др. заслуживал похвалу старшего поколения и получал право плясать с той девушкой, с которой пожелает. По окончании праздника, все расходились по своим домам, а невесту уводили. Жених должен был прокрасться в дом так, чтобы никто не услышал, иначе он подвергнется всеобщему стыду. Таким образом, на Кавказе основным свадебным обрядом был, когда жених должен всегда сам себе похищать невесту. Родители не имели право преследовать беглецов.
Мужья и жены после свадьбы жили порознь, каждый в своем доме. Никогда не должны были показываться вместе днем, а только ночью. Горцы редко имели более одной жены, несмотря на разрешение многоженства.

Свадьба — брак, женитьба как символ. Мы здесь говорим не о символической необходимости в связи с заключением брака; она рассматривается отдельно (замужество). Свадьба сама по себе почти всесветно является понятным символом объединения самых противоположных пар либо дуалистических систем, которые больше не противостоят и не конкурируют, а действуют, дополняя друг друга, и в своем противоположном дополнении переходят в стадию более высокого единства, нежели целое, что означает больше, чем сумма отдельных компонентов. В древних культурах святая свадьба символизировала (греч. хиерос гамос) творческое объединение неба и земли, мужского и женского элементов, бога и богини, что ритуально часто выражается в бракосочетании короля со священнослужительницей, олицетворявшей со своей стороны богиню, т. е. женственный элемент вселенной. Лишь благодаря этому можно было обеспечить плодородие в наступающем году и космический порядок, как это делалось, возможно, во время новогоднего празднества в древней культуре Месопотамии. Сексуальный аспект был завуалирован духовным оттенком и понимался как образ соединяющихся противоположных полюсов: возможно, так, как чувственный образ мистического сплава Бога и человека, который в мгновение ока находит просвещение; как символ супружеского единения Бога с его народом (Яхве с израильтянами, Христа с его церковью), причем свадебная песнь применялась также и в Ветхом Завете, «Высшая песнь Соломона» лишь в переносном смысле; церковь — это «невеста Христова». Даже монахини, входя в католическую церковь, получают «шлейф невесты» Святой земли. В алхимии нередко образные представления свадьбы, а также совокупление короля с королевой (Габрициуса и Байя) — это символ связи гипотетических первичных элементов серы и ртути, которые тогда так же, как Андрогин, представляли высшее единство, где изначальная двойственность «солнца и луны», Марса и Венеры и проч. разрешится в «химической свадьбе», подобно древнегностической идее соединения Софии (мудрости) с Динамисом (силой), живущими в алхимии в завуалированной форме.