Константин Адонаи - информационный портал

«Иди своей дорогой и обнажи свой меч»

Вряд ли найдётся практикующий Маг, который не знал бы этого труда, вдохновлявшего Гёте и Дж. Ди, признанного одними «учебником Магии», а другими – лишь «игрой разума».

Труд «Об оккультной философии» (De Occulta Philosophia), который явился суммой всего магического и оккультного знания того времени, был написан молодым философом и Магом Генрихом Корнелием Агриппой фон Неттесгеймом в 1510 году, однако издан лишь в 1533 году, то есть через несколько лет после выхода в свет книги Агриппы «О тщете наук» (»De vanitate scientiaram», 1530) – трактата, декларировавшего тщету всех наук, в том числе и оккультных.

Агриппа родился 14 сентября 1486 года в Кельне. Образование он получил в Кельнском университете. Некоторые биографы говорят о том, что Агриппа происходил из знатной семьи, однако преобладающей является та точка зрения, что он сам выбрал для себя дворянское имя фон Неттесгейм, назвав себя в честь основателя Кельна.

Будучи еще мальчиком, Агриппа стал секретарем императора Германии и Италии Максимилиана I. Когда ему исполнилось 12 лет, Максимилиан отправил мальчика учиться в Парижский университет. Там Агриппа вступил в орден Розенкрейцеров.

Репутация мага утвердилась за Агриппой Неттесгеймским с юношеских лет. Уверяли, что в Англии он по просьбе придворного поэта показал ему в магическом зеркале образ умершей жены (преданием этим навеяна «Песнь последнего менестреля В. Скопа). Говорили, что он владеет тайной превращения неблагородных металлов в золото, что монеты, которыми он расплачивается в харчевнях, оказываются после его ухода конским навозом. Агриппе приписывалось также умение одновременно находиться в различных местах;

был будто бы зафиксирован случай, когда он в один и тот же час читал публичные лекции в двух разных городах. Одно время Агриппа служил в армии. За личную храбрость он был посвящен в рыцари и получил чин капитана. Но, по убеждению многих, победам своего войска он способствовал колдовством.

Окончив в 19 лет университет, Агриппа отправился странствовать по Европе. Во многих городах читал лекции по оккультизму и магии, изучал редкие манускрипты и книги, встречался с практикующими магами и получал все более глубокие степени посвящения в мистическом ордене Розенкрейцеров. Молодой Агриппа хорошо разбирался в кабалистике, особенно Гематрии – наиболее математизированной части. Изложение секретов кабалистики в университете города Дуля сделало его популярным: у него появилась масса поклонников, он получил степень доктора богословия.

Агриппа также был юристом (имел степень доктора «обоих прав″, то есть гражданского и канонического), медиком, писателем (его литературный багаж, помимо больших и малых трактатов, «опытов″, «рассуждении» и исследований на самые неожиданные темы, составляют памфлеты и поэтические произведения), теологом, инженером, историографом, военным, дипломатом, алхимиком. Он обладал прекрасными ораторскими навыками, хорошо рисовал, знал несколько языков (один из своих трактатов он лично перевел с латыни на французский).

Одним из достойнейших эпизодов биографии Агриппы является спасение им в 1519 году от костра старухи француженки, которая была объявлена инквизицией «ведьмой″. Примечательно, что защитить бедную женщину этому неукротимому противнику схоластики удалось, лишь прибегнув к хитроумным схоластическим доводам и уловкам.

В 1523 году Агриппа стал врачом во Фрайбурге. Высокая репутация, завоеванная им, и рекомендации епископа Базасского позволили ему отправиться в следующем году во Францию, где он стал врачом матери Франциска I. Затем покровителем Агриппы стал Карл V, сделавший его своим историографом.

После нескольких столкновений с церковью известный маг отступил и переехал в Лондон. К этому времени у него уже созрел план обширного произведения – «Оккультной философии». Ученому было всего 24 года, когда он закончил этот знаменитый труд. Однако, по известным лишь ему одному причинам, издал его только за четыре года до смерти.

Из всех историй о необыкновенных способностях Агриппы, после их тщательного анализа, наибольшего доверия заслуживают его собственные рассказы о контактах с умершими и духами. Они позволяют предположить, что он был в большей степени одаренным медиумом, чем магом. Среди самых известных свидетельств обычно приводят случай, когда Агриппа в присутствии группы уважаемых людей вызвал самого Марка Туллия Цицерона, чтобы послушать одну из его знаменитых речей. Цицерон, послушный могущественным заклинаниям, явился, произнес свою речь и исчез, оставив аудиторию в слезах от сильного волнения.

Около 1530 года он опубликовал сочинение «О тщете наук и искусств″, где выступил против всех наук и оккультизма, встав на ту точку зрения, что знание лишь дает человеку понять, сколь мало он на самом деле знает. Книга вызвала гнев короля, который на год упрятал Агриппу в тюрьму по обвинению в ереси. После выхода из тюрьмы, была напечатана его книга «Об оккультной философии», которая, казалось, противоречила всему, о чем он говорил в сочинении «О тщете наук и искусств″. Столь явное несоответствие двух книг сильно поколебало репутацию Агриппы.

Поскольку до самого конца жизни Агриппа, несомненно, больше всего интересовался именно оккультными науками, считают, что такое решение – издать книгу о бессилии оккультных наук, прежде чем публиковать их свод в трактате «О тайной философии», – было своего рода средством самозащиты. Маги и астрологи часто прибегали к такому приему, чтобы в случае критики со стороны богословов иметь возможность сослаться на свои собственные «опровержения» крамольных взглядов. Впрочем, они, как правило, выступали лишь против превратного употребления тех или иных знаний, а не против своего собственного правильного с ними обращения.

Агриппа уехал в Кельн, где его стал преследовать местный инквизитор. В конце концов его изгнали не только из Кельна, но и запретили въезжать в Германию вообще. Агриппа вернулся во Францию, но его неучтивые отзывы о своей прежней хозяйке, королеве-матери, вновь привели его в тюрьму. После освобождения Агриппа едет в Гренобль, где умирает в 1535 году.

Смерть Агриппы дала повод для новой легенды. Согласно ей, Агриппа, почувствовав приближение конца, подозвал к постели лохматого пса Месье, костенеющими пальцами снял со своего любимца ошейник, испещренный кабалистическими знаками, и произнес: «Поди прочь, проклятый! От тебя все мои несчастья!» Собака будто бы, поджав хвост, кинулась из дома, подбежала к реке и утопилась.

Однако самая известная из легенд, связанных с Агриппой, повествует об одном несчастном юноше, который, попав в кабинет Агриппы, был там убит. Агриппа, живший тогда в Лувене, Бельгия, сдал этому молодому человеку комнату. Однажды, когда Агриппы не было в городе, юноша попросил жену мага дать ему ключи от кабинета мужа, где, как он сказал, ему нужно прочитать какие-то книги. Сначала жена Агриппы отказала ему, но юноша продолжал ее упрашивать до тех пор, покуда она не сдалась и не дала ему ключи. В кабинете юноша нашел книгу с магическими заклинаниями, которая лежала на столе Агриппы, и стал читать ее вслух. Неожиданно раздался стук в дверь и появился демон, который захотел узнать, зачем его вызывали. Молодой человек был так напуган, что не смог ничего ответить; тогда демон схватил его за горло и задушил.

Вернувшись домой, Агриппа к своему ужасу обнаружил в кабинете мертвое тело. Если бы он попытался обратиться к властям или вынести тело из дома, его могли бы обвинить в убийстве. Тогда он вызвал демона и заставил его оживить тело. Демон вернул юношу к жизни, а Агриппа отослал молодого человека сразу после этого пройтись по рыночной площади. Там этот юноша внезапно скончался, на этот раз, кажется, естественной смертью. Но на его теле нашли следы разложения, и Агриппу обвинили в убийстве. Так что он в очередной раз был вынужден бежать.

Теперь рассмотрим вкратце содержание труда, обессмертившего Агриппу. Сочинение Агриппы состоит из четырех книг. Первая книга посвящена естественной магии, или магии мира элементов; вторая – небесной магии, третья (и четвертая) – магии обрядов.

В первых двух главах первой книги Агриппа утверждает, что вселенная состоит из трех миров: мира элементов, небесного мира и умопостигаемого мира. Каждый из этих миров получает токи от мира, находящегося над ним. Миры взаимосвязаны и влияют один на другой. Таким образом, сила (virtus) Создателя нисходит через ангелов умопостигаемого мира к звездам небесного мира, а от них – к элементам и ко всем объектам, состоящим из элементов в дольнем мире: к животным, растениям, металлам, камням и т.д. Маги полагают, что мы можем пройти этот же путь в обратном направлении и низводить силы горнего мира к нам, манипулируя силами мира дольнего. Они пытаются исследовать свойства мира элементов при помощи медицины и натурфилософии, свойства небесного мира – с помощью астрологии и математики, а чтобы получить представление об умопостигаемом мире, они изучают священные обряды разных религий. Причем каждый предмет, вещество, химический процесс – все в трех мирах Вселенной имеет явные и скрытые свойства. Понять последние и научиться использовать их – значит, стать магом. В принципе, нет ничего невозможного. Познав тайны мироздания, маг может изменять направление молний, вызывать дождь, ходить по морю, двигать горы и т. п.

В заключительных главах первой книги идет речь о могуществе слов и имен, о свойствах собственных имен, о том, как составить заклинание, используя все имена и атрибуты звезды или божества. Последняя глава посвящена соотношению между буквами еврейского алфавита и знаками зодиака, планетами и элементами – соотношению, придающему еврейскому языку великую магическую силу. Другим алфавитам тоже свойственно такого рода соотношение, но его магический потенциал значительно ниже.

Вторая книга посвящена Гематрии, математическому обоснованию Магии. Математика играет огромную роль в магии, ибо все, что совершается посредством естественных сил, подчинено законам числа, веса и меры. С помощью одной только математики, без использования естественных сил, можно производить операции, аналогичные естественным, делать движущиеся и говорящие статуи и фигуры.

Буквы еврейского алфавита имеют численные значения, которые играют ведущую роль в магии чисел. Потом Агриппа приводит магические квадраты, то есть числа, организованные в квадрат (либо собственно числа, либо их еврейские буквенные эквиваленты), согласующиеся с планетарными числами и обладающие властью низводить на землю влияния тех планет, к которым они относятся.

Пространное рассуждение о роли чисел в небесной магии сменяется еще более пространным рассуждением об образах в небесной магии, сопровождаемым длинными перечнями таких образов: образов планет, образов знаков зодиака – Агриппа даже решился напечатать образы тридцати шести гениев деканов. Агриппа дает перечень названий планет, а также планетных атрибутов и свойств, которые следует использовать, вызывая их.

«любой, кто хочет творить чудеса в этом дольнем мире», должен вступать в контакт с Солнцем. Маг, стремящийся к совершенству, должен привлекать к себе токи Солнца всевозможными способами – молясь ему не только устами, но и набожной позой″

Тут же он объясняет основные принципы изготовления талисманов, снабженных планетарными образами.

Третья книга (и выделяемая из неё четвертая) начинается с подробного рассмотрения Имён Всевышнего и их значения. Он считает, что Сила истекает от божественных имен – через ангелов, выступающих в роли проводников.

Среди традиционных Имён Агриппа упоминает и знаменитое заклинание Абракадабра, и его значение для исцеления. Также Приводится несколько амулетов для исцелений.

Затем Агриппа рассуждает о языческих богах, считая их проявлениями природных Сил, исходящих от Всевышнего.

Следующая (15) глава Третьей книги Агриппа говорит о Служебных духах, что существуют три чина умопостигаемых существ, или демонов. (1) Наднебесные, имеющие дело только с божеством. (2) Небесные – демоны, относящиеся к знакам зодиака, деканам, планетам и другим звездам. Все они имеют имена и символы – первые используются в заклинаниях, вторые изображаются. (3) Демоны дольнего мира – такие, как демоны огня, воздуха, земли, воды.

Ангелы тоже делятся на три группы: серафимы, херувимы, престолы в наднебесном мире; господства, силы, власти – в небесном; начала, архангелы, ангелы – в земном мире. Еврейские ангельские чины соответствуют вышеуказанным. Мы видим далее названия еврейских чинов и еврейских ангелов в сопоставлении со сферами. Каббала выводит из Писаний множество других ангельских имен – например, имена семидесяти двух ангелов, несущих имя Бога. Каббалистическая магия Агриппы вполне традиционна – он говорит об ангельских Чинах и Именах всевышнего, движущих ими.

Тут же он говорит и о «злых духах», их падении и разновидностях.

«Есть несколько теологических школ, которые распределяют злых духов по девяти степеням, в противопоставление девяти ангельским орденам.»

Тут же он указывает, что

«природа духов не бестелесна, но, все же, что тела ангелов, и тела дьяволов не одинаковы. У одних нематериальные, но для дьяволов отчасти материальные, как тени, и объекты наказания, которые страдают от ударов, и могут быть сожжены в огне, в видимый пепел»

Для Агриппы Магия неотделима от религиозной практики. В последних главах он много говорит о религиозных обрядах и церемониях, о пышных ритуалах с музыкой, свечами и лампадами, колоколами, алтарями.

Наконец, в Четвертой книге Агриппа описывает способы находить имена гениев и добрых и злых духов, управляющих поднебесным миром.

«Многие маги, люди большой учености, хотели составлять эти таблицы, посредством латинского алфавита. С помощью тех же самых таблиц, согласно с именем целого отдела духов, или его проявления, можно найти имя доброго или злого духа таким же образом, как было изложено ранее; имя целого отдела духов или род его деятельности определяется по соответствующему светилу.»

Эти таблицы очень широко используются в церемониальной Магии, в том числе – и как дополнение, позволяющее управлять Духами Медного кувшина, поскольку Гении Агриппы бинерно соответствуют этим Духам.

Четвертая книга также говорит о некромантии, вызывании Элементалей, подготовке орудий и предметов, необходимых для магических операций и общих принципах составления Пантаклей.

Таким образом, «Тайная Философия» действительно представляет собой полный свод теоретических основ Магии. Не являясь гримуарной литературой, тем не менее, она энциклопедична и позволяет уточнить способы и пути реализации магических операций.

Агриппа верил, что магию создает высшая концентрация воли и воображения, что магия состоит в контроле сознания над телом; отвергнутый любовник и на самом деле, говорил Агриппа, может умереть от горя. Он считал, что человек способен обрести это высшее могущество, исследуя гармонию природы.

Согласно представлениям Агриппы, наивысший чин мага – это маг-жрец, исполняющий религиозные обряды и творящий религиозные чудеса. «Бракосочетание земли и неба«, творимое магом при помощи магии, и вызывание ангелов при помощи кабалы ведут к его апофеозу в качестве религиозного мага; его магическая власть в низших мирах органически связана с его высшей религиозной властью в умопостигаемом мире. Маг предстает у Агриппы отнюдь не в облике колдуна, но как священнодействующий мудрец и пророк.

Агриппа Неттесгеймский (собств. имя - Генрих Корнелис, 14.09.1486-18.02.1535): Странствующий рыцарь оккультизма

Агриппа Неттесгеймский — одна из центральных и во многих отношениях знаковых фигур эпохи так называемого «оккультного возрождения» XVI столетия, воплощающая собой, наверное, самые характерные черты «странствующего рыцаря» мистического образа, благородного авантюриста без сколько-нибудь оригинальных и глубоких идей, но преисполненного искреннего духовного порыва. Этот порыв еще в юношеские годы подвигнул его на создание поистине монументальной компиляции — трехтомной «Оккультной философии» (De occulta philosophia), дающей в целом достаточно полное и наглядное представление о системе средневекового европейского оккультизма в том виде, как она сложилась к тому времени, но, вопреки названию, почти лишенной собственно «философского» элемента — анализа, рефлексии. Скорее, это как бы некий голый остов системы, усердно собранный, наподобие чучела ископаемого ящера в палеонтологическом музее, из многочисленных отдельных частей и кусочков, но при этом почти лишенный живой плоти и крови. Если для наглядности обратиться к новейшему оккультизму, то в качестве самой близкой параллели можно назвать написанное в 20-е годы прошлого столетия и многократно переизданное на разных языках «Энциклопедическое изложение масонской, розенкрейцеровской и герметической символической философии» Мэнли П. Холла, в свою очередь немало почерпнувшего из опыта своего прославленного предшественника...
Главным источником биографии Агриппы Неттесгеймского  являются его же собственные письма, которых сохранилось около 500; однако они, будучи одним из интереснейших эпистолярных памятников эпохи, в то же время дают весьма неполное представление об их авторе — не только в силу понятной субъективности, но еще и потому, что Агриппа Неттесгеймский принимал весьма активное участие в тайной дипломатии своего времени и многое в своей жизни вынужден был тщательно скрывать. О его ранних годах достоверно известно только то, что он родился в Кельне или его окрестностях в семье, претендовавшей на древность и благородство рода и издавна служившей австрийским императорам, рано ее покинул и с того времени уже гулял, как говорится, сам по себе. В результате постоянных перемещений из страны в страну (Италия, Франция, Англия, Австрия, Бельгия...) у него завязываются личные отношения со многими известными искателями и знатоками оккультной премудрости, чей опыт он жадно впитывает и творчески перерабатывает. Так, в Париже он становится во главе полутайного общества таких же, как он, благородных авантюристов, известных как Братство Искателей, члены которого, подобно объявившимся спустя сто лет розенкрейцерам стремились сочетать политические средства воздействия на погрязший в грехах мир с магическими. Похоже, это именно о нем Бальзак написал в своей «Екатерине Медичи», в главе, посвященной знаменитым алхимикам братьям Руджери, такие строки: «В начала XVI века Руджери-Старший возглавлял тот тайный университет, откуда вышли Кардано, Нострадамус, Агриппа, которые один за другим становились придворными врачами ... все астрологи, астрономы, алхимики, окружавшие в то время христианских государей…».
«Тайный университет» просуществовал не слишком долго и фактически распался после того, как один из «искателей» предпринял неудачную попытку подавить крестьянский  бунт в своем родовом поместье при помощи собратьев, в том числе и Агриппа Неттесгеймский.  Вскоре тот покинул Францию и, следуя родовым традициям, завербовался в австрийскую армию, где вскоре дослужился до капитанского чина. Но спустя несколько лет Агриппа Неттесгеймский вернулся назад в Германию и свел тесное знакомство со знаменитым аббатом-чернокнижником (словосочетание, по своей абсурдности живо напоминающее гашековского «повара-оккультиста»...) Иоганном Гейденбергом (латиниз. Тритемий — Tritemius; 1462—1516) из бенедектинского монастыря в Трире, за которым прочно закрепилась репутация человека, в совершенстве постигшего все нравы и повадки нечистой силы и способы ее обуздания; желающие могут проверить это по его «Трактату о дурных людях и колдунах», изданному по-русски в сборнике «Демонология эпохи Возрождения» (1995). Тот же Тритемий обучил начинающего мага правилам оккультной конспирации, коими сам владел настолько хорошо, что написанный им труд о магической тайнописи мог быть по-настоящему понят лишь при знании определенного кода, доверенного автором только наиболее близким ученикам.
Этот период юношеского романтизма и игры ничем не сдерживаемых молодых сил прервался в 1519 г., когда Агриппа Неттесгеймский, уже состоя в солидной должности муниципального старшины города Меца, по собственной инициативе берет на себя защиту старой крестьянки, обвиненной в ведовстве, и добивается ее оправдания — случай, едва ли не единственный за всю многовековую историю «охоты на ведьм»! Преследования клерикалов вынуждают его вскоре покинуть Мец и возобновить скитальческую жизнь в поисках покровительства при дворе знатных особ. К этому времени у него уже создалась настолько прочная репутация человека, искушенного во всех без исключения естественных и сверхъестественных науках, что найти временную протекцию ему не доставляло никакого труда. Правда, как правило он столь же быстро ее терял, поскольку неуемная страсть к придворным и политическим интригам сочеталась у него с феноменальной неспособностью извлекать из них личную выгоду. В результате, например, очень перспективное во всех отношениях знакомство с принцессой Луизой Савойской, поддержанное почитателями Агриппы Неттесгеймского из высших слоев общества, за несколько лет переросло в острейшую взаимную неприязнь, отравлявшую ему жизнь до самого ее печального финала. Действительно, стремление сильных мира сего использовать способности Агриппы Неттесгеймского  исключительно в своекорыстных целях (политические предсказания и любовная ворожба) давало ему определенную почву под ногами, но было чревато смертельной угрозой в случае, если странствующий маг неправильно понимал тайные намерения своих работодателей. Постоянные опасения по этому поводу, еще усугублявшиеся крутым и неуживчивым нравом Агриппы Неттесгеймского, вынуждали его непрерывно менять место жительства и род занятий, непринужденно переходя от магии к медицине, от астрологии к юриспруденции и от военной службы к шпионажу. Дело еще сильнее осложнялось из-за крайней желчности и нетерпимости, с которыми он, претерпевший множество несправедливых ударов судьбы, относился к своим реальным и воображаемым противникам: «Тщеславный, крайне раздражительный, постоянно живший как кочевник без прочных корней в какой бы то ни было стране он должен был тем острее чувствовать оказываемую ему несправедливость и то равнодушие, с каким встречались его жалобы, угрозы и даже его добровольное унижение» (Ж. Орсье). Позитивные и оптимистические тона в его переписке начинают звучать лишь тогда, когда ему удается найти время и подходящих людей для занятий «герметическими науками», всегда вызывавшими у него чувство неподдельного энтузиазма. Увы, и здесь его излюбленные проекты, начиная с романтических времен Искателей и до надежд на получение секрета приготовления «философского золота», которое он за несколько лет до смерти намеревался начать чуть ли не в промышленных масштабах, не приносили никакой практической отдачи.
Драматическая жизненная одиссея Агриппы Неттесгеймского увенчалась в 1531 г. заключением в бельгийскую тюрьму, то ли за долги, то ли за «ересь». Вмешательство знатных покровителей и на этот раз избавило его от угрозы долголетнего заключения, но его нравственные и физические силы были окончательно истощены. Он перебирается на юг Франции и вскоре неожиданно для многих умирает на полпути между Греноблем и Лионом.
Наследие, оставленное им потомству, заключалось в следующем: семеро детей, несколько десятков учеников, около полусотни только напечатанных сочинений, затрагивающих широчайший спектр проблем естественнонаучного, философского и богословского характера, обширное собрание писем разным интересным людям, а также один черный пудель по кличке Месье, который по смерти Агриппы Неттесгеймского якобы немедленно удрал к своему истинному хозяину — Дьяволу. Именно этому псу суждено было сыграть немаловажную роль в формировании легенды об Агриппе Неттесгеймском, несмотря даже на то, что его ученики клятвенно заверяли, будто хозяин в их присутствии много раз спаривал его с обыкновенной сучкой по прозвищу Мадемуазель, что для животного демонической природы считалось будто бы невозможным.
Такие и подобные ходячие анекдоты немало подпортили репутацию Агриппы Неттесгеймского в глазах его современников. Так, великий Франсуа Рабле (кстати говоря, очень неплохо разбиравшийся в «герметических» науках и широко использовавший символизм алхимической трансформации при описании путешествия своих героев в поисках утраченного языческого знания) вывел его в своем «Гаргантюа и Пантагрюэле» в образе несущего несусветную ахинею шарлатана по имени Гер Триппа. Якобы искренне желая помочь своему клиенту, больше всего на свете боящемуся сделаться рогоносцем, Гер Триппа сначала перечисляет ему несколько десятков известных ему способов гадания, большая часть которых была придумана для смеху самим Рабле, а потом состав-яет его «небесную камеру» (гороскоп) и приходит в результате всех трудов к следующему заключению: «Я ясно вижу, что тебе на роду написано носить рога — это неизбежно... Гляди, аспекты седьмого отделения камеры все до одного зловещи: здесь смешались в кучу все рогоносные знаки Зодиака, как-то Овен, Телец, Козерог и прочие. В четвертом же отделении камеры четырехугольный аспект Сатурна примыкает к Меркурию — ты еще и подцепишь дурную болезнь, друг мой» и т. п. Впрочем, «большое видится на расстоянии», и в дальнейшем Агриппе Неттесгеймскому повезло с писателями несравненно больше. Так, именно он послужил непосредственным прототипом бессмертного гетевского доктора Фауста, а уже в нашем столетии романизированную, но весьма близкую к жизненной правде версию биографии мага дал Валерий Брюсов в выдержавшем множество изданий романе «Огненный ангел».
Однако подлинную славу в веках Агриппе Неттесгеймскому принесли, конечно, не его мнимые и подлинные «чародейства» или, точнее, трюкачества, а уже упоминавшийся труд «Об оккультной философии», напечатанный на родине Агриппы в трех книгах в 1531 — 1533 гг. (четвертая была добавлена позднее учениками и считается неподлинной). Как уже отмечалось, он не стал глубоким и оригинальным вкладом в эзотерическую науку, однако благодаря исключительному умению автора доходчиво обобщать свидетельства самых разных оккультных (преимуществен но герметико-каббалистических) традиций и представлять их в виде кратких и точных формулировок, таблиц и диаграмм он получил в Европе самое широкое хождение в качестве универсальной и общедоступной «школы» оккультного опыта, рассчитанной на пользование всеми, кто проявлял хоть какую-то заинтересованность в этом предмете.
Выход этой книги, написанной якобы еще в студенческие годы, однако из-за боязни религиозных преследований долгое время сохранявшейся в строгом секрете (это, скорее всего, не более чем очередная легенда), знаменовал собой заметный качественный сдвиг в общественном восприятии феномена так называемых «тайных наук», которые отныне предлагалось рассматривать как игру пусть пока и не познанных, но в принципе познаваемых сил природы; такие же понятия, как «чудо» или «сатанинское наваждение» автор предлагал всем любителям таинственного и неизведанного исключить из своего лексикона раз и навсегда. Таким образом, «оккультная философия» обернулась под его пером своего рода эзотерическим материализмом. Подобного рода тенденции отмечались в европейской интеллектуальной жизни, еще начиная с XIII столетия (Р. Бэкон, Р. Луллий), однако Агриппа Неттесгеймский, в отличие от них и большинства их последователей, не принадлежал ни к каким религиозным сообществам, кроме сомнительных «Искателей», и не был связан в своих построениях и выводах никакими вытекающими отсюда внутренними ограничениями; он ощущал свою принадлежность лишь к одному-единственному «ордену» — испытателей природы и ее секретов.
Вся система «оккультной философии» была разделена Агриппой на три части: магию «естественную», «небесную» и «религиозную» (по мере возрастания сложности и эффективности). В ее основе, в сущности, лежала одна главная идея: все составные элементы мироздания существуют не сами по себе, взаимодействуя лишь в силу чисто механических законов притяжения и отталкивания, а подчиняются принципу «мистической партиципации», или сопричастия, сущность которого выражена известным определением: «Все во мне, и я во всем». Именно этот божественный закон сообщает мирозданию внутреннюю одушевленность и придает высший смысл человеческому существованию, которое имеет ценность лишь постольку, поскольку не противоречит этой всеобщей космической «симпатии». Вся материальная Вселенная, согласно Агриппе Неттесгеймскому, имеет качественно однородный состав, поскольку образована из различных комбинаций и конфигураций четырех первоэлементов — огня, земли, воды и воздуха. Однако они образуют лишь видимое «тело» Вселенной, тогда как истинным проводником высших сил и энергий, имеющих божественное происхождение, является загадочный «пятый элемент», он же «Мировая душа» или «квинтэссенция», который Агриппа, применительно к человеку, называет также «колесницей души». На разных уровнях мироздания этот элемент представлен также в различных пропорциях, увеличиваясь в составе по мере «утончения» материи и достигая наивысшей степени концентрации в звездах. Его природа недоступна обычным человеческим чувствам, но, как отмечает Агриппа Неттесгеймский, «скрытые свойства, получаемые вещами через посредство звездных лучей от Мировой души, могут быть обнаружены путем сочетания интуиции и опыта». К интуиции Агриппа Неттесгеймский рекомендует прибегать, когда речь идет об общих законах «высшей метафизики», а копытному знанию - когда необходимо составить представление относительно частных проявлений этих законов, дабы они могли быть поставлены на службу духовному и нравственному совершенствованию человечества.
Здесь у Агриппы заканчивается часть теоретическая и начинается то, что принято называть «практическим оккультизмом» и «оперативной магией»; вслед за пассивным созерцанием божественных тайн наступает черед их целенаправленного освоения и оприходования в соответствии с принципом: «Мы не можем ждать милостей от природы...» Доскональнейшим образом им исследуются внутренние «признаки», или «характеры», всех видимых форм органической и неорганической жизни, от химических веществ и минералов до небесных планет, с целью свести их в некую всеобъемлющую систему, своего рода оккультную таблицу Менделеева. Только элементы этой таблицы расположены, конечно, не по атомному весу, а по принципу взаимной «симпатии» или «антипатии» в отношении каждого из четырех указанных первоэлементов. К примеру, «природа» огня доминирует в небесном мире у Солнца и Марса, в животном — у львов, быков и орлов, в растительном, — у лотоса и подсолнечника, в мире металлов, разумеется, у золота, в человеческом организме проводником огненного начала считается кровь, и т. д. и т. п. Подобные же соответствия Агриппа Неттесгеймский, проявляя редкостную эрудицию, фантазию и богатейший дар ассоциативного мышления, обнаруживает и применительно ко всем прочим первоэлементам, так что его таблица действительно оказывается своего рода компендиумом средневековой оккультной премудрости. Далее автор переходит к объяснению основ и принципов применения частных магических практик, начиная с самых элементарных, вроде изготовления талисманов или приворотных зелий, и постепенно поднимаясь все выше и выше в трансцендентные сферы.
«Небесная магия», излагаемая во II книге, в представлении Агриппы Неттесгеймского связывается, прежде всего, с пифагорейским учением о гармонии космических сфер, которое он «обогащает» и приспосабливает к практическому использованию за счет позднейших астрологических теорий и методов астральной магии. Им были заботливо собраны и систематизированы разбросанные по многочисленным астрологическим трактатам сведения о магических символах планет и прочих небесных светил во главе с «небесным царем» — Солнцем, а также даны подробнейшие рекомендации на предмет использования их волшебной силы в тех или иных видах чародейства. Вся «небесная» магия базируется, разумеется, на том же самом принципе «мистической сопричастности», что и система Агриппы Неттесгеймского в целом, но распространенном уже и на самые высшие сферы мироздания; звездных духов и демонов можно эффективно и без опасения за собственную жизнь использовать лишь в том случае, если знать, какие стихии и элементы и в каких пропорциях образуют их астральное «тело», и к каким материальным субстанциям и предметам, используемым в ходе магических церемоний, они более всего чувствительны. Впрочем, большинство практических рецептов Агриппа Неттесгеймский, в соответствии с мудрыми советами Тритемия, были преподнесены им в такой форме, чтобы воспользоваться ими мог отнюдь не всякий желающий, а лишь тот, кто способен разглядеть за ритуальной формулой некий глубинный план постижения эзотерической реальности, о чем прямо говорится в одном из его посланий к ученикам: «О, сколь часто приходится читать о неодолимом могуществе магии, о чудодейственных астрономических таблицах, о великих чарах и метаморфозах алхимии. Но все это оказывается пустым, надуманным и лживым, если воспринимать сказанное буквально. ...Во всех (подобных) писаниях всегда заложен иной, более высокий, смысл, который невозможно воспринять через одно простое чтение книг, без помощи знающего и добросовестного учителя. Именно поэтому работа столь многих оказывается тщетной...»
Исследованию этого «высокого смысла» целиком посвящена III книга, где на передний план выдвигаются уже не столько конкретные методы оккультной реализации, сколько приемы создания особого мистического настроя души, без чего маг навсегда обречен на пребывание в плену у низших духов и «грубых» энергий. Но, с другой стороны, один лишь спиритуальный настрой, не подкрепленный знанием определенных психотехник, предостерегает Агриппа Неттесгеймский, может привести к окончательному и безвозвратному растворению человеческого духа в Божественном, ибо Господь может «забрать» такого человека к себе и больше не отпустить. А поскольку автор Оккультной философии чрезвычайно далек от буддийских и тому подобных умонастроений, то подобный результат ему явно не по душе: наряду со Всевышним необходимо также знать и чтить богов-посредников, сопровождающих мага на пути его духовного восхождения. Самая же высшая магическая сила сосредоточена в имени Иисус, ибо, если адепту удастся реализовать все заложенные в нем мистические смыслы и магические потенции, то оно одно в состоянии «перекрыть» все еврейские, греческие и прочие «языческие» имена небесных сил. Здесь особенно отчетливо заметно стремление Агриппы Неттесгеймского раскрыть магическое измерение христианства, нагляднее всего проявляющееся, по его мнению, в католической обрядности; описания церковных ритуалов и церемониальных действ под его пером приобретают отчетливый характер «религиозной магии», и автор искренне огорчается, почему сама церковь пренебрегает столь могущественным инструментом общения с Богом. Здесь — квинтэссенция премудрости всей так называемой «христианской Кабалы», ее золотая мечта: развить христианский культ в «могущественную религиозную магию, существующую в органичном единстве с небесной магией и магией элементов, связанную с ангельскими чинами и пытающуюся пропитать магизмом религиозные ритуалы, образы и обряды с тем, чтобы священники смогли благодаря этому творить чудеса» (Ф.А. Йейтс). Любопытно, что подобные фантазии, кажется, находили отклик у некоторых представителей духовных властей: непрерывно переругиваясь с монахами, Агриппа Неттесгеймский в то же время поддерживал весьма тесные дружеские и деловые контакты с «белым» духовенством, прежде всего с архиепископом Кельнским, чрезвычайно к нему расположенным, и некоторыми влиятельными французскими прелатами. И действительно, в бурной жизни Агриппы Неттесгеймского можно найти эпизоды, когда словно чья-то невидимая рука вызволяла его из крайне опасных ситуаций, а сам он как будто совершенно забывал про весь свой антиклерикализм и, напротив, при каждом удобном случае демонстрировал свое религиозное благочестие. Впрочем, многим исследователям этот странный альянс вовсе не кажется противоестественным: в отличие от православия и тем более протестантства, неизменно демонстрировавших крайнюю нетерпимость к подобного рода тенденциям, в католицизме они всегда были достаточно устойчивыми и живучими, хотя, естественно, тщательно затушевывались. (Любопытно, что в опубликованном в конце прошлого века знаменитом «сатанинском» романе «Там, внизу»Ж.К Гюисманса один из его героев на вопрос о том, кто в современном мире является главными носителями магических культов, дает такой неожиданный ответ: «Из духовенства — это высшие миссионеры, приходские исповедники, прелаты и игумены. Средоточие современной магии находится в Риме; ей предаются высшие сановники церкви...». Строки эти написаны человеком, который до конца жизни оставался пламенным католиком!)
 Возможно, что именно скрытому влиянию со стороны духовенства обязано своим появлением на свет второе по значимости сочинение Агриппы - Трактат о тщете наук (Ве vani-tate scientiarum, 1530). Самое неожиданное в нем, пожалуй, то, что к «тщетным» наукам автор причисляет, помимо прочего, и те, которым были посвящены три тома его же любимого детища — Оккультной философии, оправдываясь на этот счет перед читателем следующим образом: «То, что я там в юношеском задоре ошибочно писал, хочу, ставши умнее, теперь подвергнуть пересмотру ... ибо тщете этой посвятил много времени и сил и, в конце концов, вынес из этого урок и знаю отныне, как отсоветовать заниматься прочим этими скверными вещами» (гл. 48). Чем объяснить это странное изменение религиозной ориентации на 180 градусов — от безудержной апологетики «священного искусства Кабалы» к столь же радикальному его отрицанию, как не активными поисками компромисса с теми, кто долгое время считался главным его врагом и гонителем — Церковью, и стремлением показать себя чуть ли не «святее папы римского»? Если, следуя за некоторыми современниками Агриппы Неттесгеймского, придерживаться мнения о его весьма низких нравственных и интеллектуальных качествах, то тогда следовало бы предположить, что речь здесь идет лишь о защите шкурных интересов, однако во всей богатой биографии «оккультного авантюриста» невозможно найти ни одного примера, когда бы он шел против своей совести и принципов. Скорее всего, публикуя практически одновременно в двух разных местах две противоположные по содержанию книги, написанные юношей и зрелым мужем, их автор как бы приглашал самого читателя сделать выбор, какой Агриппа им больше нужен — молодой маг, полный неисчерпаемого энтузиазма и веры в безграничность человеческих способностей, или усталый скептик, разуверившийся на исходе жизненного пути во всех без исключения способах познания истины, что естественных, что сверхъестественных, и вообще в человеческом роде как таковом, а потому уповающий исключительно на Божественное провидение. Выбор этот, впрочем, не составил для современников и последующих поколений особого труда: Оккультная философия выдержала десятки переизданий на всех языках и остается востребованной даже в наш технический век, а творение Агриппы-скептика ныне воспринимается лишь как один из экспонатов в музее заблуждений человеческого ума.

 :227)

Agrippa's Theories of Astrological Magic

The Three Worlds

Agrippa divides his magnum opus, Three Books of Occult Philosophy into three sections,

    "Seeing there is a threefold world, elementary, celestial and intellectual, and every inferior is governed by its superior, and receiveth the influence of the virtues thereof, so that the very original and chief Worker of all doth by angels, the heavens, stars, elements, animals, plants, metals and stones convey from himself the virtues of his omnipotency upon us..."

Three Books of Occult Philosophy, Bk. I, Chap. 1, page 3. Thus the first book deals with the world composed of the four elements: fire, air, water and earth, the material world. The second book deals with the celestial world: the Zodiac and the heavenly bodies. The third book with the spiritual world of angels, intelligences and ideas.

Each of these worlds is connected, says Agrippa, because the spiritual world gave rise to the celestial and the celestial to the material. Having created the lower realms the more perfect worlds continue to influence and control them. Because of this descent, says Agrippa,

    "...wise men conceive it no way irrational that it should be possible for us to ascend by the very same degrees through each world, to the same very original world itself, the Maker of all things and First Cause..."

Three Books of Occult Philosophy, Bk. I, Chap. 1, page 3.

Definition of Magic

Magic, says Agrippa,

    "..produceth its wonderful effects, by uniting the virtues of things through the application of them one to the other, and to their inferior suitable subjects, joining and knitting them together thoroughly by the powers and virtues of the superior bodies."

Three Books of Occult Philosophy, Bk. I, Chap. 2, page 5.

Astrology

One of the most important links between the higher and lower worlds is that of astrology. Agrippa says,

    "Every natural virtue doth work things far more wonderful when it is not only compounded of a natural proportion, but also is informed by a choice observation of the celestials opportune to this (viz. when the celestial power is most strong to that effect which we desire, and also helped by many celestials) by subjecting inferiors to the celestials as proper females to be made fruitful by their males."

Three Books of Occult Philosophy, Bk. I, Chap. 29, page 357.
Thus everything that exists in the material world is under the rule of a particular celestial as each inferior thing had its origin through a superior. By identifying the ruler we may influence the ruled.

Talismans

Agrippa says,

    "So the magicians affirm that not only by the mixture and application of natural things, but also in images, seals, rings, glasses and some other instruments, being opportunely framed under a certain constellation, some celestial illustration may be taken, and some wonderful thing may be received..."

Three Books of Occult Philosophy, Bk. I, Chap. 35, page 373.

The mechanism of this astrological magic, says Agrippa, are,

    "...the beams of the celestial bodies being animated, living, sensual, and bringing along with them admirable gifts and a most violent power, do, even in a moment, and at the first touch, imprint wonderful power in the images..."

Three Books of Occult Philosophy, Bk. I, Chap. 35, page 373.

Talisman Material & Images

Thus by choosing an astrologically appropriate moment to make a talisman or other magical object we greatly increase its magical effect. But timing is not the only important factor,

    "Yet they bestow more powerful virtues on the images, if they be framed not of any, but of certain matter, namely whose natural and also special virtue is agreeable with the work, and the figure of the image is like to the celestial for such an image...is best prepared to receive the operations and powers of the celestial bodies and figures...Hence saith Ptolemy in Centiloquio, that inferior things do obey the celestial, and not only them, but also their images; even as earthly scorpions obey not only the celestial Scorpion, but also his image, if if shall be opportunely figured under his ascent and dominion."

Three Books of Occult Philosophy, Bk. I, Chap. 35, page 373.